– Разумеется, – кивнул Маркус.
Они добрались до маленькой улочки в центре города позади ратуши и остановились перед белой дверью с голубым козырьком.
– Пошли! – сказал Маркус.
– Что мне там делать? – недовольно пробурчал Поль Рено.
– Я хочу исследовать тот путь, который проделывает красивый, умный, богатый, хорошо воспитанный мужчина, прежде чем стать убийцей. Вылезай!
Дверь ресторана была заперта.
– Я же говорил тебе, что это частный клуб. Члены клуба заранее по телефону сообщают о своем появлении.
Маркус позвонил в дверь.
– Слушаю? – прозвучал голос в домофоне. Через две минуты они стояли на пороге роскошного полутемного зала в стиле Ренессанса. Красивая молодая женщина двинулась им навстречу.
– Поль! – удивленно воскликнула она при виде Рено. – Ты не был у нас целую вечность! На прошлой неделе я прочла в газетах, что у тебя есть шанс на выборах…
– Беатрис, это инспектор криминальной полиции Маркус, – перебил ее Поль.
– Где ты обычно сидел? – спросил его Маркус, после того как они прошли в глубину зала.
– Большей частью вон там, возле эстрады, – нехотя пояснил Поль Рено. Присутствие женщины явно стесняло его.
– Что все это значит? – спросила она, улыбаясь.
– Ты приходил сюда вместе с девушкой? – словно не слыша ее вопроса, продолжал Маркус.
– Нет, я же говорил тебе, это…
Инспектор показал Беатрис фотографию Марии-Терезы Сенье и спросил:
– Вы когда-нибудь видели этого мужчину вместе с ней?
– Вы сказали: «этого мужчину» – так, словно… – Женщина недовольно нахмурилась.
– Так вы видели его здесь с этой девушкой?
«О Боже! – Маркус внутренне содрогнулся. – До чего ж мне не хочется это делать, но ведь должен я как-то сломить его!»
– Нет, нет, я не знаю эту девушку, – твердо сказала женщина.
Внезапно став серьезной, она с тревогой взглянула на Поля Рено.
– У тебя какие-то неприятности, Поль?
– Они пытаются приписать мне то, чего я не делал! Но им это не удастся! Помни об этом, когда будешь читать газеты!
Он почти выбежал на улицу следом за Маркусом, и, садясь в машину, прошипел:
– Неужели так уж необходимо врываться всюду и говорить со всеми так, будто ты уверен.
– Уверен в чем? – спросил Маркус. – В том, что ты убийца? А ты и есть убийца и сам отлично знаешь это. Вот уж десять лет ты знаешь, кто ты на самом деле. Где ты впервые повстречался с Марией-Терезой Сенье?
– У друзей.
– У каких друзей?
– В семье Ауриллакс. Только не впутывай их в это дело, Марк!
– Неужели будет лучше, если они обо всем узнают из газет? Или услышат эту новость по радио…
И в самом деле, Ауриллаксы уже слышали обо всем по радио. Они встретили их, стоя посреди просторного салона: барон Антуан д'Ауриллакс, крупный промышленник, его жена Элизабет и две дочери.
В ответ на вопрос инспектора полиции баронесса сказала:
– Мы несколько раз в году устраивали у себя показ мод и одновременно – музыкальные вечера.
– Посещал ли этот человек ваш дом приблизительно десять лет назад?
– Да, и не раз, – без улыбки ответила баронесса. – Наш друг, барон Лессери ван Сожеси познакомил нас с господином Рено.
– Какой Дом моделей обычно проводил показ?
– Точно не знаю. Этим всегда занимался мой секретарь. Если хотите, могу узнать…
– Пожалуйста.
Баронесса послала одну из дочерей за «книгой», как она выразилась.
– В каком Доме моделей она работала? – спросил Маркус у Поля.
– В «Иоланте».
– Мне знакомо это название, – сказала баронесса. Девушка принесла книгу…
– Вот взгляните, – сказала баронесса, – Дом моделей «Иоланта».
Маркус показал баронессе фотографию Марии-Терезы Сенье.
– Это та девушка, которая погибла? – спросила баронесса.
– Да. – Маркус повернулся к Полю Рено.
– Покажи, каким путем ты попадал в салон к девушкам.
– Я не ходил к ним, – раздраженно буркнул Рено.
– Как же ты познакомился с Марией-Терезой Сенье?
– Через одного официанта. Он сообщил мне, когда девушки уезжают домой, и к тому времени я спустился в вестибюль.
– Ты пригласил Марию-Терезу в свою машину?
– Да, вместе с двумя другими манекенщицами.
– Покажи мне то место в вестибюле, где ты впервые заговорил с ней.
Они прошли в просторный, отделанный мрамором вестибюль.
– Инспектор, – сказал барон тихо, – я думаю, нет необходимости сообщать все подробности прессе, не следует говорить журналистам, что знакомство произошло в моем доме, что…
– Конечно, конечно, – успокоил его Маркус.
– Девушки находились здесь, возле этой бронзовой вазы, – сказал Поль Рено. – Их пальто висели там.
Лоб его покрылся испариной.
– Он заново переживает все это! – прошептал Крик инспектору.
– Да, но капли пота никакой суд не признает в качеств вещественных доказательств! – пробурчал Маркус.
Они попрощались с хозяевами и снова уселись в машину.
– Следуем тем же путем, каким вы ехали тогда, – сказал Маркус, обращаясь к Полю Рено.
– Ты думаешь, я точно помню этот путь? Я просто отвез девушек домой.
– Вот как? Сразу домой?
– Нет, по пути мы заехали выпить по стаканчику.
– Со всеми тремя?
– Нет, с двумя. Одна сразу же заторопилась домой.
– Где же вы выпивали?
– В ночном клубе «Пьеро».
– Где это?
– Марк, для чего тебе все это понадобилось?! – вспылил Поль Рено. – Я не вижу никакого смысла в посещении всех этих домов.
– Итак, куда нам? – спросил Маркус, словно не слыша его.
– Направо! – раздраженно бросил Поль. В баре оказались только две уборщицы.
– Бар открывается в десять часов, – объявила та, которая мыла стойку бара.
Появился небрежно одетый мужчина и сурово спросил:
– Что нужно?
Маркус показал свое удостоверение.
– С чего это? За мной не водится никаких грехов!
– Вы знаете этого господина? – Маркус указал на Поля Рено.
– Хм… Кажется, видел его, но было это давно.
– Как долго вы тогда здесь сидели? – спросил Маркус у Рено.
– Часа два. Мы танцевали…
– А потом?
– Потом я отвез обеих девушек домой.
– Сначала ту, другую девушку, я полагаю.
– Да.
– Ты куда-нибудь еще заходил с Марией-Терезой Сенье в тот вечер?
– Нет. Отсюда я отвез ее домой.
– Покажи, где это.
Они миновали несколько улиц и выехали на площадь с памятником.
– Здесь! – сказал Поль Рено. Они остановились.
– Прощаясь, очевидно, договорились встретиться в один из ближайших дней?
– Да, на другой день.
– Она пришла?
– Да.
– Что на ней было?
– Не понимаю, о чем ты…
– Я спрашиваю: во что она была одета.
– Была одета просто, как всегда… Она была в кожаном пальто. С волосами, распущенными до плеч.
Держала руки в карманах. У нее был спортивный стиль…
– Ты поцеловал ее?
– В щеку… Она вначале вроде испугалась, но я думаю…
– Куда вы пошли потом?
– Мы решили поужинать в ресторане за городом.
– Поехали в ресторан с номерами, где не спрашивают фамилий посетителей?
– Ну да…
– Ты знал этот ресторан и раньше?
– Это тебя не касается! – взорвался Поль.
– Отвечай на вопросы! – потребовал Маркус.
– Я знал этот ресторан раньше…
– С кем ты там бывал?
– С молодой женщиной из этого города.
– С замужней?
– Да.
– Она была женой одного из твоих друзей?
– Надеюсь, ты не будешь требовать, чтобы я назвал ее имя?
– Буду.
– У тебя есть такое право?
– Да.
– Жоржетта Ренардо, – с трудом выдавил из себя Поль и вне себя от ярости закричал: – Надеюсь, ты не собираешься ехать к ней и подробно расспрашивать обо всем в присутствии ее мужа?
– Нет. Но найду способ поговорить с ней наедине. Господин Ренардо имел какое-то отношение к фабрике Сожеси?
– Директор… Но где он сейчас, я не знаю.
– Это мы выясним. А с кем еще ты бывал в этом ресторане?
– С девушкой по имени… Изабелла Жорен.
– Где ты с ней познакомился?
– В «Кантри-клубе», где я занимался верховой ездой.
– Она живет здесь, в городе?
– Тогда жила.
– Адрес?
– Не помню. Ее отец был известный в городе антиквар.
– Эти встречи были у тебя до знакомства с Марией-Терезой?
– Да.
– А потом ты стал избегать встреч с ними?
– Я же говорил, что после смерти Марии-Терезы я не бывал в Бурже!
– Да, но ты мог звонить им по телефону, встречаться в Париже…
– Я не делал этого!
– Потому что это было для тебя небезопасно? Поль Рено бросил на него злобный взгляд.
– Небезопасно? Почему? Я ведь не убивал Марию-Терезу Сенье. Если я больше не появлялся в Бурже после смерти Марии-Терезы, то только потому, что мне было больно вспоминать о прошлом. Поэтому я и уволился с фабрики Сожеси.
– Ах, так?
– Что значит: «Ах, так»?
– Вчера ты уверял, что ты вовсе не «тогда» и не «по той причине» попросил отставки у Сожеси.
На какое-то мгновение Поль Рено смутился.
– Я имел в виду… Это было позднее. Собственно не было никакой связи между событиями, о которых идет речь, и моей отставкой. Но они дополняли друг друга. Мне хотелось оставить фирму еще из-за мучительных воспоминаний.
По быстрому взгляду Крика инспектор понял, что тот тоже заметил оплошность Поля. Прокол, первый прокол! Неосторожное слово, противоречащее всему предыдущему… Поль Рено, явно нервничая и потеряв контроль над собой, обронил это неосторожное слово, одно только слово…
10
Они ехали в ресторан. Бросив искоса взгляд на Поля Рено, Маркус увидел, как тот сжал челюсти и устремил перед собой напряженный взгляд. Он догадался, что Рено и сам понял свою оплошность.
Ресторан был загородным, он стоял в глубине парка – красивое здание в окружении высоких буков и цветущих рододендронов.
– Ты часто бывал здесь? – спросил Маркус Поля, когда они подъехали к воротам. Он решил, что допрос нужно вести как можно мягче, иначе Рено ему больше ничего не скажет.
– Я бывал в Бурже приблизительно один раз в три недели. Или в две. Я приезжал только ради нее.
Маркус заметил, что Рено нервно оглядывается по сторонам.
– Вы, очевидно, прогуливались здесь? – спросил он, указывая на буковую аллею.
– Иногда.
– И катались на лодке? – спросил он, заметив три перевернутые лодки, лежащие на берегу пруда.
– Случалось иногда.
– Кто владелец ресторана?
– В те годы был Силвен Янсон из Монако и Фил-лис, его жена американка. А вот и Филлис!
Маркус подумал: «Сейчас мы увидим, насколько хозяева заведения в курсе событий, они наверняка обо всем уже слышали по радио.
Филлис Янсон, высокая блондинка, остановившись на лестнице, пристально вглядывалась в лицо Поля Рено. Немного помедлив, она спустилась вниз. Хозяйка была явно растеряна и не знала, что сказать.
– Поль, – нерешительно произнесла она наконец.
– Ты уже, очевидно, что-то слышала? – спросил ее Рено.
– Да. Я полагаю, это какое-то недоразумение… Она сказала это совершенно искренне и, очевидно, хотела услышать из его собственных уст, что произошло.
– Это инспектор Маркус из криминальной полиции, – представил своего спутника Поль Рено, заливаясь краской. – Он хотел бы осмотреть ваш ресторан и задать вам кое-какие вопросы.
– Конечно, конечно!
Маркус показал Филлис фотографию Марии-Терезы Сенье.
– Как часто этот господин бывал здесь с этой девушкой?
– Вы должны знать, инспектор, что обычно мы не даем подобных сведений о наших посетителях, – ответила Филлис Янсон с мягким певучим американским акцентом. – Но раз вы из полиции, придется нарушить это правило. Да, господин Рено и эта девушка бывали здесь.
– Можно мне осмотреть ваш ресторан?
– Разумеется.
Они вошли в просторный вестибюль. Пройдя через несколько салонов, они очутились в просторном зале с громадными окнами, выходящими на пруды.
– Это ресторан, – сказала Филлис.
– Где вы сидели? – Маркус обернулся к Полю Рено.
– Обычно там, – буркнул тот, указав на круглый столик, который, словно в зеленой беседке, укрылся среди папоротников и вьющихся растений.
– Инспектор, – заметила Филлис Янсон, – хочу предупредить вас, что мы принимаем только определенный круг гостей. Именно поэтому мы широко не рекламируем наше заведение. Мне бы не хотелось, чтобы наш ресторан упоминался в печати.
– А я в свою очередь надеюсь, что с карточками посетителей у вас все в порядке.
– С карточками?
– Да. Ведь на каждого гостя, заказавшего номер, должна быть заведена карточка, которую обычно предъявляют полиции.
– Да, да, конечно. Мы это делаем.
Она проговорила это так торопливо и взволнованно, что Маркус подумал: «Если я сейчас попрошу у нее показать карточки за прошлые недели, на столе немедленно появится шампанское».
– Вы разрешите нам пройти в номер?
– Марк, ради Бога! – Поль Рено с трудом сдерживал свою ярость.
– Я полагаю, молодые люди заказывали всегда одну и ту же комнату? Голубую или оранжевую, или еще какого-то другого цвета… А может быть, комнату, названную в честь какой-нибудь знаменитой фаворитки одного из французских королей…
Конечно, здесь были такие номера, и женщина была готова о них рассказать, но она сдержалась и с видом оскорбленного достоинства пригласила:
– Прошу за мной, пожалуйста!
Они поднялись по широкой мраморной лестнице, миновали просторный коридор, и хозяйка открыла перед ними сначала одну дверь, а затем вторую, отделанную полированным деревом.
– Если у вас ко мне есть еще вопросы, лучше я отвечу на них потом – внизу, в вестибюле, – сказала она.
– Хорошо, – согласился Маркус.
Закрыв обе двери, он повернулся к Полю Рено.
– Это та самая комната?
Рено, бледный как полотно, застыл посреди большой спальни, устланной ковром с голубыми и розовыми разводами, растерянно переводя взгляд с белоснежных гардин на широкую кровать с балдахином.
– Да, – тихо прошептал он.
– Что-нибудь изменилось с тех пор?
– Кажется, нет… Вот только шкафчик, пожалуй. Не припомню, чтобы он здесь стоял…
– Вы здесь иногда ужинали?
– Да, не раз.
– Была здесь какая-нибудь музыка?
– Там, – Поль кивнул на тумбу в углу. Маркус открыл дверцу, затем снова закрыл.
– Сколько лет было Марии-Терезе, когда вы с ней познакомились?
– Девятнадцать.
– Опиши ее, пожалуйста.
– Очень стройная, длинные ноги.
– Она всегда ходила с распущенными до плеч волосами?
– Нет, на работе она ходила с пучком.
– Она любила поболтать?
– Нет… Часами могла молчать. Но это ни о чем не говорит. Я думаю, она была счастлива! Она много читала, была умна. Правда, немного странная девушка, несколько замкнутая.
– Она любила тебя?
– Не знаю. Думаю, что да. Но абсолютной уверенности у меня нет.
– Она говорила с тобой о браке?
– Никогда.
– Почему она приходила сюда, как ты думаешь?
– Потому что ей так хотелось. Она была очень независимой. Родители не понимали ее, а она стремилась жить по-своему.
– О чем вы говорили с ней?
– Чаще говорил я, а она слушала и улыбалась время от времени, но сама редко участвовала в разговоре. Если она и начинала говорить, то только для того, чтобы задавать мне вопросы, как правило, о вещах серьезных, и надо признаться, порой я не знал, что ей отвечать. Она занималась лепкой – лепила очень красивые, но опять же очень странные фигурки. Однажды она показала мне их на фотографии.
– А те две женщины: жена вашего друга и девушка из «Кантри-клуба» – тоже бывали в этой комнате?
– Какое это имеет отношение к делу?
– Маркус задумчиво посмотрел на Рено. «Хотел бы я знать, эта ярость направлена против меня или против себя самого – за то, что он убил девушку и знает это?»
– Именно здесь она тебе сообщила, что ждет ребенка?
– Да.
– Как она держалась при этом?
– Была спокойна. Я не почувствовал никакого страха или тревоги.
– Она спросила тебя, не собираешься ли ты на ней жениться?
– Нет. Только потом, позже она рассказала, что родители указали ей на дверь. Но казалось, и это ее нисколько не тревожит. Она сообщила, что живет у подруги и подыскивает себе квартиру. Я тогда помог ей с этим.
– Ты навещал ее там?
– Один раз.
– Очевидно, чтобы сказать ей, что должен подумать…
– Да. Я понимаю, это было не по-рыцарски, но… – Поль нервно покрутил головой. – Я… я не видел другого выхода.
Маркус, чувствуя, как ком подступает у него к горлу, быстро, не давая Полю опомниться, спросил:
– И что же ты почувствовал несколько месяцев спустя, когда получил от нее письмо?
«Если он задумается хотя бы на одну секунду, это означает, что он действительно получил от нее письмо! – подумал Маркус, – В этом письме она сообщала, что родила ребенка, что лежит парализованная и не знает, что ей делать. И тогда он убил ее. Именно для этого он к ней и поехал»
Рено молчал. Маркус видел, как он обдумывает свой ответ, подбирает слова, чтобы описать свое чувство в то утро, когда он среди писем обнаружил конверт, на котором стояло имя Марии-Терезы Сенье.
– Так не пойдет, Марк! – почти закричал он. – Ты решил загнать меня в мышеловку. Не было никакого письма! Я сам поехал к ней, хотел узнать, как у нее дела, родился ли ребенок. Да, я сам приехал к ней…
дал ей денег, сказал, что не женюсь на ней, но непременно подыщу ей работу в одном из Домов моделей в Каннах.
– Я вижу, ты хорошо заучил эту легенду сегодня ночью. – Маркус встал. – Но уже поздно, Поль… Поздно…
Инспектор вышел из комнаты.
– То есть как «поздно»? – закричал Рено, бросившийся вслед за ним. – Что ты хочешь сказать? Клянусь тебе: никакого письма не было! Я не знал, что ее парализовало, когда ехал к ней. Марк, ты слышишь меня?
Но инспектор, не оглядываясь, уже сбегал по лестнице, наспех поприветствовав Филлис и ее мужа, солидного господина в темно-синем костюме и очках в золотой оправе. Как только он сел в машину, Крик взялся за руль.
– Ты все слышал? – спросил Маркус.
– Да, – ответил Крик, – он очень уязвим. Будем надеяться, что заполучим прокурора, который успешно поведет дело.
Поль Рено тоже сбежал с лестницы.
– Сидите тут и строите козни?! – заорал он, распахивая дверцу.
Он плюхнулся на заднее сиденье и с треском захлопнул дверцу. Машина покатила к воротам.
11
– А теперь покажи нам, где ее квартира, – приказал Маркус.
– Квартира? – испуганно переспросил Поль Рено. – Ты хочешь и ее видеть?
– Да. И немедленно.
– Господи, зачем?! Марк, умоляю, не делай этого!
– Так куда нам? – спросил Маркус, когда они подъехали к перекрестку.
– Налево, – буркнул Поль Рено.
Через десять минут они подъехали к новому, довольно красивому кварталу города, где совсем близко друг от друга стояли небольшие коттеджи с палисадниками перед ними.
– Вот этот, второй дом, – тихо сказал Поль Рено. Они остановились перед входом, и Поль Рено снова занервничал.
– Подумай о людях, которые здесь живут, Марк. Возможно, они не знают о том, что здесь произошло, а когда узнают, им станет неприятно жить здесь.
– Не волнуйся, – ответил Маркус, – эта квартира сдана сейчас одному предпринимателю из Орлеана, который наезжает сюда время от времени. Сейчас его здесь нет.
Когда они шли по дорожке к дому, Маркус спросил:
– Эти дома были, очевидно, совсем новыми, когда ты снял квартиру?
– Да.
– И садики были?
– Их только что разбили.
– Кто купил мебель?
– Это были уже меблированные квартиры.
– Ты помог ей переехать?
– Нет, я ждал ее здесь, когда она прибыла со своим багажом.
– Как она выглядела?
– Была бледна… Немного растеряна…
– И немного испугана?
– Может быть. Впрочем… нет. Она была спокойна, никакой паники. Она сказала, что попробует уговорить подругу переехать к ней.
– Итак, – сказал Маркус, остановившись перед дверью, – предположим, Мария-Тереза сейчас лежит парализованная в кровати, иначе говоря, она не способна сама открыть дверь. Дверь автоматически не открывается, и поэтому мы должны позвонить консьержке.
– Я же говорил тебе, что в тот день меня впустила консьержка! – раздраженно перебил его Поль.
Маркус позвонил. Через несколько секунд дверь отворилась, и они вошли в холл. Из окошечка в левой стене послышался низкий грубый голос:
– Кто там?
Они заглянули в окошечко и увидели сидящую на стуле полную старуху с морщинистым рябоватым лицом, с очками в простой металлической оправе на носу. Она вязала что-то, выпятив тяжелую нижнюю челюсть и не отрывала глаз от своего вязанья.
– Кто? – спросила она погромче, все еще не поднимая глаз.
Наконец она взглянула на Маркуса и Поля Рено, остановившихся перед ее окошечком, и на Крика за их спинами. Она переводила взгляд с Маркуса на Поля Рено и обратно и наконец уставилась на Поля. Отбросив вязанье, она поднялась со стула.
– Жюль! Жюль! – завопила она. – Он здесь! Он тут, передо мной! Иди сюда, помоги мне, Жюль!
Старик в голубом фартуке, очевидно, занимавшийся починкой обуви, вбежал в холл.
– Смотри, – взволнованно твердила консьержка, указывая на Поля. – Это он! Господи, зачем он пришел сюда!
– Вы уверены, что это он? – Маркус склонился к ней.
– Да конечно же! – И спрятавшись за спину мужа, она подозрительно спросила: – Кто вы? – И тут же снова завопила: – Жюль вызови полицию!
– Это вы должны были сделать раньше, дорогая. Для вашего же блага. А вместо этого вы не пожелали дать необходимые сведения полиции, которая собирала информацию в связи с убийством. Ведь полиция Бурже наведывалась сюда, не так ли? Зато репортеру вы рассказали все…
– Откуда вы взяли, что я все рассказала этому репортеру? – рассвирепела консьержка. – Мало ли что люди болтают!
– Он сам мне это сказал, – ответил Маркус. – Если бы он с вами не беседовал, он не стал бы называть ваше имя, сказал бы что узнал все «от кого-то». Вам не повезло: репортер не посчитал возможным скрыть ваше имя, ибо вы главный свидетель в этом деле. Итак, вы видели этого человека, бежавшего через вестибюль в тот вечер, когда было совершено убийство, и вы узнали его на фотографии, которая была опубликована в газете десять лет спустя…
Женщина приблизилась к нему почти вплотную и умоляюще глядя ему в лицо, сказала:
– Я вовсе не хотела скрывать то, что знала. Вы понимаете? Я подумала, зачем мне идти в полицию, ведь я уже все сказала журналисту… Вот он напечатает обо всем в газете, люди узнают и полиция тоже. Мы подумали: что плохого, если двое бедных людей немного заработают на этом деле.
– А вы не подумали о том, что преступник немедленно скроется, как только эту историю опубликуют в газете?
– Да нет, это невозможно! – быстро сказала женщина.
– Почему?
– Я журналисту ничего не рассказала об этом убийстве… только о ребенке в детском доме. Я читала в газете про господина Дювивье, хорошо что его разоблачили… А потом подумала: а что же этот красавец так и будет оставаться на самом верху и считаться самым добропорядочным и честным среди нас, будет поглядывать на всех нас с высоты своего величия, хотя он мерзавец из мерзавцев. Нет, таких типчиков нечего щадить! Потом я решила, что смогу на этом что-нибудь заработать. В конце концов полиция увяжет все факты вместе, они ведь парни ловкие и смекалистые.
– Предупреждаю, что с этой минуты вы должны говорить все начистоту, ничего не утаивая, – сказал Маркус. – Не все в полиции такие уж ловкие и смекалистые, как вы думаете. Вы можете дать нам ключ от квартиры наверху?
– Да, да, конечно! Вот вам ключ. Нужно повернуть его налево, а не направо – такой уж замок вставили строители, они все перепутали.
Они отправились наверх.
– Какой этаж? – спросил Маркус.
– Третий… – еле слышно прошептал Поль Рено. Добравшись до третьего этажа, они увидели четыре двери.
– Эта, – кивнул Рено.
У него было совершенно серое лицо. Маркус открыл дверь, и Поль Рено нехотя перешагнул порог квартиры.
– Что здесь изменилось с тех пор? – спросил Маркус, закрыв за собой дверь.
– Не думаю, чтобы здесь что-то изменилось, – сказал Рено. – Впрочем этого бюро, кажется не было, раньше здесь стоял столик.
– А кровать та же самая.
– Да.
Открыв стенной шкаф, Маркус выдвинул оттуда складную кровать и шагами измерил расстояние между кроватью и газовой плитой в нише.
– Марк, я не знаю, как все это произошло! – сказал Поль Рено. – Я понимаю, что девушка вряд ли могла самостоятельно преодолеть расстояние от кровати до газовой плиты и обратно, но это значит, что произошло что-то другое. Кто-то здесь был, возможно, женщина, которая за ней ухаживала, или еще ктонибудь… Кто-то по рассеянности мог оставить газовый кран открытым. Ведь мы знаем такие случаи!
Маркус смерил расстояние между кроватью и окном. Окно было большое – от стены к стене.
– Какая из двух створок была открыта? Та или эта?
– Сейчас мне трудно сказать.
– Ты же знаешь, что когда ты вошел, одна из створок окна была открыта…
– Я не помню. Это утверждаете вы, а я абсолютно ничего не знаю. Возможно, было и так, но я не помню.
Маркус посмотрел на окна.
– Что-нибудь еще? – язвительно спросил Поль Рено. – Можем мы наконец уйти отсюда?
Маркус присел на кровать.
– Как выглядела девушка, когда ты к ней пришел?
– Она похудела. Была бледна.
– Что она сказала, когда увидела тебя?
– Сказала, что чувствует себя уже лучше.
– Она не объяснила, почему лежит в постели?
– Но ведь она родила ребенка! Каждый знает, что роженица должна несколько дней после родов не вставать с постели.
– А как ты узнал, что родился ребенок?
«Вот, – подумал Маркус, напряженно ожидая ответа. – Сейчас он опять будет тянуть время. Он начнет выпутываться и скажет, что она сообщила об этом с порога. В действительности же она этого не сделала, потому что уже обо всем сообщила ему в письме. Во всяком случае, такая схема вполне реальна. Но Рено отрицает, что она ему писала. Значит, она не могла ему сообщить, что родился ребенок. Очутившись здесь, он тоже еще ничего не понял, ведь ребенок находился не здесь, а у женщины с верхнего этажа. Значит, она должна была ему сообщить о ребенке, когда он вошел. Это было первое, что она ему сказала, а он, совершенно сбитый с толку, утверждает, будто первыми ее словами было: я чувствую себя лучше…»
Маркус, не оборачиваясь, чувствовал на себе пронизывающий взгляд Крика.
– Да, конечно, – выдавил из себя наконец побагровевший Поль Рено, – она сразу сказала мне о ребенке. С этого она начала. Конечно, конечно… Я тебя не понял, я подумал, что ты имел в виду наш последующий разговор.
Крик прикрыл глаза, давая понять, что он все уловил.
– Она не сообщала тебе о рождении ребенка, – спокойно произнес Маркус. – Она и в самом деле заявила, как ты сказал, что она себя лучше чувствует, и тому подобное. О том, что родился ребенок, не было необходимости сообщать, ибо она тебе об этом уже писала. И доказательством моей правоты служит твоя растерянность и краска на твоем лице, Поль!
Поль Рено приготовился возражать, но Маркус, не желая его слушать, отрывисто бросил:
– Все. Спускаемся вниз!
Рено, едва сдерживая ярость, подчинился. Консьержка, стоя посреди вестибюля, поджидала их. Она причесалась и надела другое платье.
– Зайдите, пожалуйста, ко мне в комнату. – Она склонилась перед инспектором в глубоком поклоне. – Я расскажу вам все…
Однако Маркус, словно не замечая ее, прошел к входной двери и вышел на улицу. Консьержка пробовала заговорить с Криком, но тот молча отдал ей ключ от квартиры и тоже вышел. Полю Рено снова пришлось поторопиться, чтобы успеть сесть в машину.
12
– Ты никогда не входил в этот дом? – спросил Маркус, когда они добрались до окраины города. Он показал на большое белое здание на вершине холма.
– Нет. А что это за здание? – поинтересовался Поль Рено.
И вдруг лицо его передернулось, он словно вспомнил что-то.
– Надеюсь, ты не заставишь меня встречаться с мальчиком? – Он с испугом посмотрел на Маркуса.
– Тебе трудно выговорить «с моим сыном»?
– Боже, как все странно… Я ведь никогда его не видел. Он ничего обо мне не знает. Когда он обо всем узнает, ему это может причинить боль…
– Я не собираюсь этого делать.
– В таком случае, я не хотел бы встречаться с ним пока, – робко попросил Поль Рено.
Они поднялись на холм и въехали в парк. Из-за кустов прямо на дорогу выбежала шумная ватага мальчишек. Крику пришлось притормозить, чтобы пропустить их. Вслед за мальчишками на дорогу выскочил задыхающийся, весь в поту, тучный священник.
– Такой разбойничьей шайки я еще не встречал! – бранился священник. – А ну-ка, марш принимать душ!
По веселым рожицам сорванцов, их громкому хохоту и крикам можно было заключить, что гнев священника не произвел на них ни малейшего впечатления, да и сам он уже добродушно улыбался. По всему было видно, что он нежно любит своих воспитанников, хотя и скрывает это.
– Нетрудно угадать, кто вы, – сказал священник, внимательно приглядевшись в Полю Рено.
– Что известно об этой истории мальчику? – спросил Маркус. – Я инспектор Маркус из криминальной полиции, а это бригадир Крик.
– Ничего. Хорошо, что вы мне позвонили вчера, иначе было бы уже поздно что-либо сделать.
