- Время праздника, Валлин!
      - Денас! - Валин вскочила на ноги, странно встревоженная его вторжением. - Я говорила тебе, что у меня гости.
      Четыре демона, сидевшие на подушках, забормотали что-то, удивленно поднимая брови, и быстро растаяли. Я встал, тоже взволнованный и готовый уйти вслед за остальными.
      - Забудь об этом сумасшествии и пойдем со мной, Валлин! - Золотистый демон замер перед кругом из свечей.
      - Мне хватает общества. - Валлин взяла мою руку в свои.
      Мне показалось, что я узнал в голосе Денаса особые просительные ноты. И я понял наконец причину вечного недовольства, искажающего его лицо в моем присутствии. Такого поворота он не ожидал.
      - Отошли его! - потребовал демон. Мороз прошел У меня по спине от этого мрачного голоса, только что мягко молившего ее уйти с ним.
      - Он пойдет со мной.
      - Ему нет здесь места.
      Валлин замерла. Я ощутил борьбу двух духов, от которой задрожало пламя свечей.
      - Он по доброй воле разделил с нами наш жребий, Денас. Он твой гость. Где еще быть твоему гостю, как не с тобой?
      - Со своим народом. В Кир-Зарре, там, где солнце и дождь и деревья колышутся под ветром. Не здесь. Не этим вечером. Я убью его, если увижу на празднике.
      - Он мой...
      - Я убью его, Валлин. Не приводи его. - Денас развернулся и исчез, порыв ветра задул свечи.
      - Наш хозяин не в духе, - вздохнула Валлин, отпуская мою руку. - Мне наплевать на его настроение; я думала, что настало время тебе побольше узнать о нашей жизни, но не хочу, чтобы ты погиб от этого. Лучше тебе остаться в своей комнате, Изгнанник...
      - Да, моя госпожа.
      - Оставайся там, пока за тобой не придет Раддоман. Я приказываю тебе. Если ты не послушаешься, все может очень плохо кончиться.
      - Я ни в коем случае не нарушу ваш приказ. Она провела холодной ладонью по моей щеке. Ее привычная бодрость уступила место печали.
      - Ты совсем не такой, как я думала, Изгнанник. - Ее физическое тело исчезло, осталась серебристая оболочка.
      - Вы тоже, госпожа. - Я низко поклонился и провел рукой по ее свечению. Я попытался взять ее руку, чтобы поцеловать, но увидел только свою ладонь. - Какому человеку понравится целовать собственную руку или класть свое сердце к ногам пятна света?
      Она весело засмеялась, а я вернулся к себе, мечтая сохранить в памяти этот звук, пока меня не сморит сон.
      Когда я уже задремал, кто-то скользнул в дверь. Я замер, ища свет, по которому мог бы определить, кто из демонов пожаловал ко мне. Но вместо света мой взгляд наткнулся на огромное крепкое тело, стоящее в тени от шкафа. Меррит.
      - Ты не спишь, брат?
      - Нет. Только наполовину. Я рад компании. - Я был счастлив видеть того, кто не растворится у меня на глазах.
      - Я здесь не ради компании. - Он пошел к моей кровати, нервно оглядываясь через плечо. - Я подумал, что мы можем совершить небольшую прогулку. Увидеть то, что пока скрыто от тебя. Если, конечно, ты хочешь знать правду о демонах.
      - Правду... да. Я пришел за ней, но...
      - Они сейчас кормятся в самом сердце этой ледяной глыбы. Сейчас там нет их обычного притворства. Никаких чужих тел. Если ты ищешь правды, она там. Мы должны действовать быстро и тихо.
      Кроме звуков смеха Валлин у меня в голове звучал ее строгий приказ. "Оставайся там, пока за тобой не придет Раддоман..." Я отвел глаза и посмотрел на свои ходящие ходуном руки:
      - Я не могу.
      - Ты не можешь? - Он на миг замер. - Понимаю. - Шаг к двери. - Я слышал, что она держит тебя в узде, дразнит тобой Денаса, так что он едва не сходит с ума от ярости. Но я не верил, что ты добровольно стал ее рабом. Значит, гастеи рассказывали о тебе сказки.
      - Мне приказали, - возразил я. Но он уже ушел.
      Приказали. Мое собственное слово уязвило меня сильнее обвинения Меррита в трусости. Мне приказала женщина-демон, поработившая меня красотой и звуком своего смеха. Что бы ни таилось в развалинах моей памяти, я точно пришел в царство демонов не за любовницей. Я был Смотрителем Эззарии. Не обращая внимания на нервную дрожь, вызванную размышлениями, я вскочил и помчался за Мерритом.
      - Ты прав, - выдохнул я, догнав его в сумрачном коридоре.
      Он развернулся, подняв кулаки, и тут же захохотал над моими нервными судорогами.
      - Значит, ты готов рискнуть, чтобы увидеть истинное лицо своей возлюбленной? Предупреждаю, ты действительно рискуешь. Меня однажды поймали на празднике демонов... - Он показал свои изуродованные ладони. - Ты готов, Изгнанник?
      - Я пришел за знаниями. Научи меня. - Мои слова звучали уверенно и смело, но сам я был в ужасе.
      Меррит сделал мне знак молча следовать за ним. Мы крались по темному коридору, останавливаясь на каждом повороте, скользя мимо дверей, прячась при малейшем шорохе. Никого не было видно. Лишь один раз мы едва не попались. Мы уже выходили в небольшой двор, когда Меррит вдруг толкнул меня в темную нишу и забился туда сам. Он нервничал гораздо сильнее, чем хотел показать. Его сердце прыгало в груди, рубаха насквозь пропиталась потом. Трое стражников прошли через двор и остановились у двойных дверей. Мы медленно вернулись в коридор и пошли обходным путем.
      Меррит довольно быстро успокоился и задышал ровно.
      - Стражники Валлин, - пояснил он. - Как я уже говорил, мы с леди не очень ладим. - Он привел меня по винтовой лестнице вниз, в узкий ледяной тоннель.
      На южной границе Эззарии есть место, где сливаются потоки, делающие нашу землю зеленой и плодородной. Они замедляют свой ход, впадая в реку Самонка, которая течет дальше, в джунгли Трида. В юности я бывал в этой болотистой местности, конечно же, для тренировок. Я учился переносить сырой жаркий климат и тучи насекомых, от которых приходилось закрывать платком рот и нос, как это делают дерзийцы во время переезда через пустыни. В некоторых местах топи Самонки достигали уровня груди, они были такими густыми, что каждый шаг требовал массы усилий. Каждый шаг по тоннелю замка давался с таким же трудом. Мои конечности налились свинцом. Мои мышцы не слушались меня. Приказ Валлин жег меня огнем, душил, угрожая разрушить мир, к которому я начал приспосабливаться. Я нарушал не ее приказ, я подрывал ее доверие ко мне... хрупкий мостик наших странных отношений, переброшенный от ее народа к моему. Эта мысль была невыносима.
      - Меррит... я не могу.
      - Почти пришли. - Он обернулся, когда мы переходили в боковой коридор, заканчивающийся аркой и ржавыми воротами.
      Эззариец толкнул ворота, и они медленно открылись, издав громкий скрежет. За ними оказалась непроглядная тьма, пахнувшая болотными испарениями, старым камнем и острым звериным запахом тренировочной арены демонов.
      - Ты же идешь за правдой. Нам остался небольшой переход, в конце которого находятся такие же ворота, и мы окажемся к комнате для пиршеств. Там мы найдем укромное местечко, из которого можно будет наблюдать.
      Я остановился, растирая колени и стараясь отдышаться. Мое тело отказывалось делать следующий шаг. Что со мной происходит? Никогда еще от сомнений мое тело не приходило в такую полную негодность.
      - Спасибо тебе, но я не могу. Она верит мне. Я должен вернуться.
      - Боишься, да? Не хочешь вспоминать о тех рей-киррахах, с которыми поклялся сражаться? Ты узнаешь их сразу, когда увидишь. Я расскажу тебе. Он приблизил ко мне свое широкое лицо и рассказал странную историю.
      Вскоре после своего пленения Меррит пробрался на пир демонов. Там он увидел то, что его потрясло. Воплощение порока.
      - Все самое худшее, что делают одержимые демонами в нашем мире. Демоны наслаждались вкусом, запахами, звуками этого худшего, они пожирали их. - Он едва не плюнул от отвращения. - Они делали это снова и снова, сражаясь друг с другом, пожирая и друг друга вместе с пищей и питьем до тех пор, пока не начали падать на пол и засыпать. - Он засопел. - Полагаю, ты боишься на это смотреть.
      Мой разум твердил, что мне следует идти вместе с ним, но ни вызов со стороны Меррита, ни мои собственные намерения не могли побороть уверенности моего тела в том, что дальнейшее продвижение будет ужасной ошибкой. Я покачал головой и развернулся. Это спасло мне жизнь.
      У меня за спиной, вскинув руки, стояли три демона. Я крикнул Мерриту, чтобы он пригнулся, успел отбить готовую обрушиться мне на голову дубину, упал на землю и толкнул под локоть демона, кинувшего кинжал. Оружие ударилось о камень, не причинив никому вреда. Коридор был слишком узкий. Нас было всего двое, мы почти не видели в этом освещении, и я понятия не имел, что за битва нам предстоит. Я кинулся обратно к воротам и скользнул за них, прислонившись спиной к стене под аркой. Меррит был уже там. Он сыпал такими словами, какие я не слышал со времен жизни в Дерзи. - Их как минимум трое, - шепнул я. - Может быть, больше.
      Мои подозрения подтвердились. Деревянная дубина рассыпалась в щепки, ударившись о балку у меня над головой. Стена за нашими спинами оказалась стеной трибуны тренировочной арены, так что наши враги были перед нами и над нами. Я отбил еще один удар, потом нырнул и схватил нанесшую удар руку, дернул на себя и перебросил через голову тело, швырнув его об землю с такой силой, что захрустели кости. Сверху, с трибуны, на могучего эззарийца упала связка кожаных ремешков, отчего он стал похож на жирную муху, запутавшуюся в паутине.
      - Ты возьмешь на себя первого, кто появится из коридора, я займусь остальными, - произнес я.
      Меррит так крепко задумался, что я решил, что мне придется самому расправляться со всеми нападающими. Под арку просунулись широкие плечи, и раздался грубый голос:
      - Вы поймали его? Наш хозяин сказал...
      Выкрикнув грязное ругательство, Меррит кинулся на демона.
      Еще двое бежали вслед за первым. Я схватил дубину поверженного демона и ударил, вложив в деревяшку всю свою силу. Первый демон замер, получив удар в грудь, который лишил его если не жизни, то возможности дышать. Дубина выпала из его ослабевшей руки. Я вложил в первый удар все, теперь мне пришлось откатиться в сторону, чтобы немного передохнуть и увидеть, откуда появится следующий демон. Оказавшись рядом со вторым безжизненным демоном, я забрал и его дубинку. Я очень удачно перекатился на спину, как раз чтобы увернуться от просвистевшей рядом с моей головой очередной дубины. Я отбил ее своей и успел встать на ноги.
      Новый демон оказался отличным бойцом, хотя легко быть неутомимым, когда ты в полтора раза выше противника, твое тело так же прочно, как доспехи, и у тебя три правые руки. Сражаясь, он кричал своим товарищам, чтобы они шли сюда, но двое продолжали неподвижно лежать на земле, а Меррит расправлялся с четвертым где-то неподалеку, в темноте. Я отбивался с трудом, Смотрителей учили отрабатывать движения в голове, но это не заменяло настоящих тренировок с мечом. Я несколько месяцев не держал в руках оружия. Пока я ходил кругами и нападал, вглядываясь в темноту и надеясь, что разум и опыт прежних лет помогут расправиться с противником раньше, чем он измотает меня, в глубине своего существа я ощутил вспышку силы, за которой последовала вторая, а потом третья вспышки. Отшатнувшись от волн тьмы, накатывающих на мою душу, я шагнул назад, заставив своего противника вскрикнуть от ярости:
      - Что ты о себе воображаешь?!
      Но он не успел закончить фразу. Он упал на землю, топор перерубил его толстую шею. Прежде чем я успел осмыслить происшедшее, Меррит уже сидел на нем верхом, держа овальное, мягко мерцающее во тьме зеркальце размером с ладонь. Пульсирующий сгусток света пытался оторваться от мертвого тела, но не мог. Парализован. Прежде чем я успел запротестовать, Меррит всадил в демона нож.
      - Что ты делаешь? - Я оцепенел от ужаса. Меня затошнило. - Ты убил их! - Не тела, которые можно восстановить, а самих рей-киррахов.
      - Я больше не соблюдаю эззарианские правила. - Меррит выпрямился и вытер нож Смотрителя об одежду своей жертвы. - Я слишком много видел. Слишком долго прожил. - Он убрал нож и зеркало в небольшой кожаный мешочек и взял меня за руку. - Я не мог позволить им убить единственного в этом месте человека. А теперь нам лучше убраться отсюда. Тот, кто послал их, захочет узнать, что случилось.
      Я оглянулся через плечо, когда он тащил меня обратно по коридору, и увидел, как тела медленно тают одно за другим. Физические тела были всего лишь наваждением. Демоны были мертвы. Никто так и не узнает точно, что же произошло. Только тот, кто их послал, будет подозревать, что мы причастны к их исчезновению.
      Мы вернулись в мою комнату, и Меррит быстро распрощался:
      - Прошу прощения, Изгнанник. Я не хотел подвергать тебя такой опасности. Я думал, что тот путь никому не известен. - Он остановился в дверях. - Ты узнал их?
      Я покачал головой. Я был потрясен. И ничего не соображал.
      - Спасибо тебе. Ты второй раз спасаешь мне жизнь. - Как я мог сказать ему, что не одобряю его поступок? Или что глупо было убивать нападавших, даже не узнав, кто это был.
      Но Меррит, кажется, узнал их:
      - Отвратительное дело в отвратительном месте. Мне пора. Ходи с оглядкой, это гастеи Денаса. - Он хлопнул меня по спине и исчез в сумраке.
      Прошло много времени, прежде чем отступил охвативший меня страх. Тающие мертвые тела стояли перед глазами. Как и у первого демона, у всех были мотки кожаных ремней, чтобы связать меня, как это было в подземельях. Меррит был уверен, что спасает мою жизнь, но я больше так не думал. Они не собирались меня убивать. Денас хотел отправить меня обратно к гастеям. Хуже смерти, решили бы многие, но не демоны, чья смерть означает абсолютный конец. Без тела, которое можно похоронить или сжечь. Без семьи, которая будет горевать и вспоминать. Просто растаять, так что никто никогда не узнает, где ты упал и какой смертью умер. А что происходит со вспышкой света после ее смерти?
      Я накрылся одеялом с головой и провалился в сон. Мне приснился Хэм-кулак, и я проснулся от собственного крика.
      ГЛАВА 27
      После прогулки с Мерритом, которой могло бы и не быть, я с трудом заставил себя выходить из комнаты. Что если кто-нибудь видел нас в тоннеле, или во дворе, или под трибунами арены? А что если демонов было пять? Что если Денас заметил виноватое выражение моего лица и связал его с исчезновением своих гастеев? Что если он предпримет еще одну попытку? Но когда Валлин послала за мной, я не смог найти повода не пойти. Если я скажусь больным, она сразу разоблачит меня.
      Через два дня после печального путешествия она позвала меня прогуляться по длинной галерее, стены которой были расписаны полосами и спиралями всевозможных цветов. Сначала я думал, что это просто неудачный образец живописи, от которого бросает в дрожь, но Валлин научила меня смотреть несфокусированным взглядом, погружаясь в краски. Цвета захватывали и накрывали меня океанской волной. Это было очень приятно, словно краски, такие бледные в остальных творениях рудеев, вдруг оживали и обретали собственную душу, выполняя новую для них роль. Когда мы остановились в той части галереи, где был представлен синий и фиолетовый, кто-то выскочил из тени и едва не сбил с ног Валлин. Меррит. Он вовремя остановился.
      - Гриаллак! - прошипела Валлин. Это было проклятие демонов, очень сильное и лишенное эквивалентов во всех известных мне языках. Оно означало приблизительно следующее: "Ты, скотина, заставляющая меня мечтать о том, чтобы изжевать твою сущность и выплюнуть ее. Если никто не сделает это в ближайшее время, клянусь, я сделаю это сама!" Она коротко взмахнула рукой. - Ты явился туда, куда тебе запрещено входить, иладд! Ты заплатишь за это.
      Меррит побелел и отшатнулся. Прежде чем он успел скрыться, у него за спиной появились три рудея. Он яростно сопротивлялся, но скоро уже лежал на полу лицом вниз и ругался. Один из демонов топтался по его рукам.
      - Надо отхватить оставшиеся, - пробормотал рудей, ставя башмак на пальцы Меррита. - Тогда можно быть уверенным, что он не примется за свои гнусности снова.
      - Стойте! Не надо... - Я ринулся вперед с этим жалким протестом, надеясь помочь ему, но Валлин остановила меня.
      Один из рудеев вытащил из-за пояса у Меррита кожаный мешочек, заглянул в него и передал даме. Пока стражи тащили прочь отбивающегося эззарийца, она вынула из мешочка два предмета: серебряный нож Смотрителя и зеркало Латена.
      Мое лицо пылало. Заморозив меня своим взглядом, Валлин вернула предметы задержавшемуся рудею и отдала ему приказ:
      - Покажи эти предметы друзьям иладда Меррита, а потом уничтожь отвратительные вещи. И проследи, чтобы его как следует наказали.
      Валлин снова пошла по галерее в сторону, противоположную той, куда утащили Меррита. Я остался, где стоял, поворачивая голову то влево, то вправо. Валлин вернулась, схватила меня за руку и потащила за собой.
      - Его предупреждали, Изгнанник. Он знал, что рискует, идя сюда, да еще и с такими вещами. - Неистовая ненависть Валлин к большому эззарийцу была совсем не похожа на те чувства, которые она питала ко мне.
      Когда я в следующий раз увидел Меррита, хромающего по заполненному демонами коридору, его лицо представляло собой один сплошной синяк. Валлин больше не заговаривала о нем, она лишь напомнила мне свой приказ. Я не подошел к нему.
      Я больше не решался выходить за установленные для меня рамки. Не рисковал, не задавал вопросов, ничего не узнавал. Причиной тому была не только трусость. Хотя я гордо объявил сам себе, что наблюдаю жизнь демонов, чтобы понять их, все мои мысли были только о Валлин.
      Я говорил себе, что сбит с толку, что теряю разум в ее присутствии. Но как водные часы наполнялись снова и снова, так и я продолжал расставаться с остатками разума. Хоронил свои страхи в ее смехе, позволял ее красоте и остроумию отвечать на все мои вопросы, прекратив всякие попытки что-либо вспомнить. Моя страсть к ней разрасталась, как грибница в сыром подвале, и никакие упражнения не могли охладить этот пыл. Во сне и наяву я мечтал о ее любви. Я говорил себе, что ее тело не способно чувствовать по-человечески. Демоны никогда не касаются друг друга, даже когда танцуют. Их чувства искажены или вовсе отсутствуют. Она не может оценить вкус вина, она отвергает пищу, которая кажется мне прекрасной, и ест то, от чего я заболеваю. Я хотел научить ее любви, но меня сводила с ума мысль, что мое прикосновение может вызвать у нее не удовольствие, а боль. Я ворочался под одеялом в сумраке своей комнаты, погибая от любви и одиночества. Валлин никогда не говорила о моих поцелуях и о моем явном пристрастии к ней. Она не менялась, оставаясь вечно дразнящей, раздражающей, мучающей, даже если пыталась сочувствовать моим душевным страданиям. Она ни разу не спрашивала о моем имени, хотя эта тайна по-прежнему разделяла нас.
      Я писал в свой дневник всякую чепуху. Мои руки дрожали не останавливаясь. Мое прошлое лежало за стеной, возведенной болью, и больше я не делал попыток заглянуть за эту стену. Я жил ее красотой и не мог думать ни о чем, кроме нее.
      Как-то раз, когда я закончил чтение десяти томов романтических историй, Валлин сказала, что хочет сделать мне подарок. Она не стала спрашивать меня, что я хотел бы получить (прекрасно знала это), а подарила мне коня. Разумеется, животное было иллюзией, в Кир-Вагоноте не было жизни, кроме рей-киррахов и двух пленных представителей рода человеческого. Она хотела ездить со мной по заснеженным просторам за пределами замка. Мне совершенно не нравилась эта идея.
      Я еще раньше пришел к заключению, что кроме демонов реальностью в Кир-Вагоноте является погода. Единственной переменой погоды были периоды, когда ветер дул особенно сильно и становился особенно пронизывающим. Демоны очень страдали от холода, их не спасали ни толстые стены, ни пушистые меха. Порывы ветра даже выдували отдельные искры из их свечения, когда они выходили на улицу. Но Валлин не обращала внимания на холод, она охотно принимала любой вызов.
      Однако не только погода заставляла меня содрогаться при мысли о прогулке за воротами замка. Я еще не совсем забыл свой сон. К тому же там была еще одна опасность, кроме мороза и сна. Повсюду рыскали гастеи, совершенно безумные гастеи.
      Когда мы выезжали на третью или четвертую прогулку через ворота с шакалами, невеи-стражники преградили нам путь. Хеддон, невей с широкой физиономией, заспорил с Валлин:
      - Шайка гастеев напала на мастерскую рудеев, моя госпожа. Они разбили формы, растоптали инструменты. Рудеев Каарата уничтожили, предварительно жестоко замучив. Денас запретил кому-либо покидать замок, пока он не поймает разбойников.
      - Он наверняка не имел в виду меня. Свечение Хеддона нервно мигнуло.
      - Моя госпожа, он приказал, чтобы именно вас не выпускали ни в коем случае. Безумцы повсюду.
      - А если я откажусь повиноваться?
      - Меня накажут за то, что я не удержал вас.
      - Но ты не сможешь меня удержать, Хеддон. - Произнеся эти слова, она издала звук, похожий на стон любви и одновременно на змеиное шипение. До этого момента я не представлял, насколько сильна Валлин. На один краткий миг тучи замерли на небе, порыв ветра завернуло в ту сторону, откуда он пришел, казалось, земля и небо готовы уйти внутрь себя. Свечение замка померкло, когда из-под физической оболочки Валлин пробился ее собственный свет и вышел из тела. Некоторое время две формы находились рядом, перетекая друг в друга и в сотни других образов. Это длилось всего миг. Я окаменел, глядя на это чудо.
      Стражник низко поклонился:
      - Конечно не смогу, моя госпожа. Я могу только просить.
      - Скажи Денасу, что я пригрозила тебе худшим наказанием, чем обещал он. Мне необходимо выехать и немного развеяться.
      - Да, моя госпожа. Но прошу вас, соблюдайте осторожность. Безумцы не различают, кто перед ними. Я слышал, что уже поговаривают о возвращении темных времен.
      - Спасибо за предупреждение, Хеддон. - И мы выехали за ворота.
      Обычно во время прогулок Валлин болтала без умолку, ее воодушевляла любая деятельность, тогда как меня пожирал дикий, животный страх. Она заставляла своего жеребца взбираться на холмы, а потом с гиканьем гнала его вниз, сбивая с веток снежные шапки. Но в этот день она почти ничего не говорила, двигаясь без цели, кружась на одном месте, объезжая холмы, вместо того чтобы брать их штурмом. На наши плащи и волосы оседал туман, его капельки тут же замерзали прозрачными бусинками. Я надеялся, что мы все-таки не заблудимся в серо-синих тучах, опустившихся, как казалось, до самой земли.
      - Как гастеи могут убивать своих родственников? - заговорил я, стараясь разогреть онемевшие мышцы. - Я думал, что такое невозможно.
      Валлин смотрела прямо перед собой, гордо вскинув голову:
      - Эти гастеи нездоровы, они обожают заключать кого-нибудь из нас в телесную оболочку и убивать тело, не позволяя выйти из него. Только когда тело погибает, они увозят его подальше, в горы, и там выпускают жертву. Те, кто был долго заключен в мертвом теле, забывают все, что они умели, все, чего достигли. Они не могут найти дорогу обратно, и для них наступают темные времена.
      Я нервно заерзал, подумав о зеркале Латена, которым Меррит удерживал демонов в телах, убивая их... Я тоже много раз проделывал это. Нездоровы. Да. Наверное, мы тоже.
      Прошло около часа, и я уловил в воздухе вонь демонов, густой душный запах, от которого все во мне восстало. В замке Денаса я уже забыл о подобных ощущениях.
      - Валлин...
      Она подняла руку, призывая меня к молчанию, потом указала на лысый склон, закрытый тучами. Огромный темно-серый клубок облаков разрастался у нас на глазах. Из темного пятна доносились звериные крики, заглушаемые раскатами грома, яростными воплями и стонами, - бешеные псы почуяли свежую кровь.
      Мое тело узнавало то, что я видел и слышал. Ведь я сотни раз видел и слышал подобное в прежней жизни. Мои мышцы напряглись, чувства обострились, кинувшись на поиски мелидды, которая могла бы напитать их. Битва демонов шла в центре бурана, не такая, как на учебной арене, а настоящая кровавая битва. Из туч появлялись чудовищные формы: стая огромных шакалов с окровавленными клыками, похожие на обезьян твари с шестью руками, гигантская кошка со змеей вместо хвоста, - и среди всего этого хаоса, едва заметный в тумане, парил дракон с кожаными крыльями.
      - Хиссад хвид зар! - При этих словах золотистый огонь метнулся на черных тварей. - Убирайтесь отсюда! Прочь, в свои подземелья, или обратитесь в прах! - Денас... дракон... великолепный и могущественный. Он никогда не принимал этого обличья на учебной арене.
      Вопли становились все громче и яростнее. Шакалы рвали кожаные крылья. Кошка шипела, отовсюду неслись звуки боли и безумной злобы. Темные тучи сомкнулись, заслонив от нас сцену. Мои кости ныли от звуков, поводья выпали из ослабевших рук. Я потянулся вперед, чтобы поднять их, и так и замер, словно грива коня могла меня защитить. Потом фонтан тьмы устремился в небеса и обрушился вниз, на покрытую снегами землю. В следующий миг я ощутил взрыв боли, мир содрогнулся, освободив клубок темной силы. Смерть демона, многократно усиленная.
      Валлин сидела спокойно и прямо. Наблюдала. Ждала.
      Тьма медленно разошлась в стороны, оставив провал, похожий на разверстую могилу. Я пытался отдышаться и избавиться от мерзкого привкуса во рту, оставшегося после взрыва, и тут зазвучала песня. Песнь скорби, песнь воинов об их потере, такой глубины и силы, что с ней не могла сравниться ни одна известная мне траурная песня. Звуки достигли апогея и начали затихать, с последним звуком исчез и последний сгусток тьмы, даже ветер на мгновение затих, словно выражая свое сочувствие. Пятеро приглушенно светящихся рей-киррахов с усталыми, покрытыми шрамами лицами спускались к нам по склону. Их вел Денас. Когда они поравнялись с нами, Денас придержал своего коня, пропуская вперед своих воинов. Он лишь мельком взглянул на Валлин, после чего пристально посмотрел на меня. Его взгляд полыхал ненавистью, мне показалось, что он сейчас скажет что-то, но он просто дождался, пока проедет его отряд, потом тронул поводья своего неживого коня и двинулся вслед за воинами к замку.
      - Они потеряли товарища? - Я тут же пожалел о своем вопросе. Мое любопытство как-то оскорбляло горе Денаса.
      - Нет, - ответила Валлин. Следующий порыв ветра поднял вокруг нее снежное облачко, она вздрогнула и развернула коня, направляя его к замку. Он пел по гастеям.
      На сорок первый день моего пребывания в замке - приблизительно сорок первый, ночи и дни не отличались друг от друга, поэтому я мог пропустить что-нибудь или добавить, - она взяла меня с собой в темный город на горизонте. Я был удивлен. Я знал, что в Кир-Вагоноте были другие замки. Например, у Радита, предполагаемого вождя для "великого дела", была своя крепость. Но меня никогда не брали ни туда, ни в мастерские рудеев, которые находились в низких длинных домах, почти полностью погребенных под снегом. И я был рад этому, потому что черно-серебристый кошмар продолжал жить в снегах за замороженным замком, где-то рядом с безумными гастеями.
      Я пытался избежать путешествия.
      - Я нашел новую книгу о горах, - начал я. - Клянусь, она закончена и от начала до конца связная и логичная. - Я уже знал, что многие книги выглядят очень странно, словно конец одной книги попадал в середину другой. - К тому же мы не закончили вашу поэму. Если вы хотите придать ей необходимое звучание, придется поработать еще.
      - Но ты ни разу не видел города, а рудеи так трудились над ним. Это самое большое доказательство того, что мы покончили с темными временами.
      Я не мог отказать ей, поэтому взял плащ и перчатки, и мы поехали через ажурный мост в снежную пустыню.
      - Расскажите мне о темных временах. - Я хотел отвлечься от тех ужасов, которые ждали меня в воющем ветре, и от своей ненормальной любви к демону. Эти "темные времена" очень часто упоминались, но никогда не обсуждались невеями.
      - Это было после того, как похитили Кир-Наваррин. Когда мы оказались в Кир-Вагоноте, - ответила она, заставляя своего коня идти в ногу с моим, мы не могли вспомнить свои имена и свои формы, не могли найти то, что нам было нужно... не могли чувствовать... не могли видеть. И не было ничего, кроме этого. - Она обвела рукой мрачный пейзаж. - Долго. Очень долго. Хотя мы прекрасно все помним, говорить об этом тяжело.
      Ее лицо приобрело новое выражение, как дерево приобретает новую форму под умелыми руками. На какой-то миг ее серебристое сияние залило черты лица молодой женщины, придав им иную красоту - старше, печальнее, величественнее. Меррит ошибся. Ее настоящее лицо не чудовищно, мне казалось, что сейчас я вижу именно его. Я тут же забыл, что она ответила мне, как забыл и все другие вопросы.
      Демоны путешествовали особым способом, и мы очень скоро оказались на вымощенных кирпичами мостовых между рядами домов и лавок, храмов, садов и дворцов, парков, фонтанов, бань и прекрасных колоннад, совершенно пустых. Город был настоящим произведением искусства, памятником разуму, отражающим высокий вкус цивилизованного народа. Он был сравним с Загадом. Но в окна и двери влетали стайки снежинок, ветер наметал сугробы на улицах и площадях и снежные шапки на бесполезных вывесках. Тьма окутывала широкие улицы и прекрасные здания. Здесь царила тишина.
      - Это настоящее чудо. Почему здесь никто не живет?
      - Некоторые пытались. - Она провела рукой по бортику фонтана, выложенного в форме цветка. Замерзшие струи воды висели над чашей. - Но мы не умеем делать так, как нужно. Мы не знаем, что с этим делать.
      Мы обследовали даже самые дальние уголки города, проезжая по пустынным улицам мимо садов со скульптурами, которым позавидовали бы даже кувайцы. Мы спешились и обошли широкие площади, заходя в огромные пустые храмы, чьи своды терялись в высоте, - им так не хватало солнца, бьющего через стрельчатые окна. Я преодолел две сотни ступеней, ведущих на колокольню, гадая, почему же ступени вытерты в середине, словно по ним поднимались тысячи раз, хотя Валлин утверждала, что в городе никто не жил с момента его появления. Оказавшись наверху, я потянул за веревки - колокол зазвучал, звук поплыл, рождая эхо. Мне вспомнилось мое первое впечатление от этого города - чумной город. Я положил руки на края колокола, заставив его умолкнуть.