"Идиот! Несчастный тупица!"
      Я молил богов о помощи, хотя и не мог вспомнить их имена. И старался сдерживать свои кишки, которые бились в предсмертных судорогах. Я мечтал о кусочке твердой земли, хотя этот кусочек мог переломать хребет или размозжить голову. И я продолжал падать, ощущая, как безумие волнами подкатывает к горлу...
      Меня спасло ощущение холода на щеках. Лишь мгновенное ощущение в пустоте бездонной ночи. Этот холод заморозил на миг усиливающуюся панику, позволив собраться. "Нет, нет, нет. Ты не должен входить в это царство напуганным ребенком, даже если это царство смерти или демонов. Ты Смотритель Эззарии. Ты готовился к этому всю жизнь. Если те, кто ждет тебя во мраке, твои родичи, ты обязан вести себя достойно".
      Достойно. Слишком гордое слово для дрожащего куска напуганной плоти, но я хотя бы не закричал, когда невидимые пальцы начали ощупывать мою одежду и волосы. К этому моменту я (правда, мои внутренности еще не успели это осознать) уже прекратил падение.
      - Я - См... - Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не произнести до конца привычный вызов. Я чувствовал запах демонов. Моя кожа покрылась мурашками от их близости и силы. Но я пришел сюда не для того, чтобы сражаться. - Я пришел с миром. - Голос был едва слышен в пустоте. Я пытался вспомнить слова, придуманные специально для того, кто встретит меня в темноте. Даргот виах, давайте договоримся.
      Нет ответа. Лишь сотни холодных пальцев ощупывают мои конечности, трогают мою кожу, касаются рта и ушей, изучают меня изнутри и снаружи. Когда эти пальцы оказались внутри меня и начали оттуда изучать мою голову, грудь, живот, трогая кости и мышцы, касаясь внутренних органов, я напрягся и попробовал вытолкнуть их наружу. От сопротивления прикосновения стали острее. Мою плоть изнутри и снаружи кололи крошечные иголочки, начало гореть все тело. Я сделал выпад, но у невидимых пальцев не оказалось тела. Терпение. "Ты здесь, чтобы узнать, а не драться. Интересно, одержимый чувствует себя так же? Выставленным напоказ. Вывернутым наизнанку. Разъяренным".
      - Я хочу узнать, что с нами случилось, с моим народом и вашим. Узнать все с самого начала. Причины нашей войны. Зачем мы сражаемся, хотя нам тяжело убивать друг друга. Прошу вас, позвольте мне сказать. Я не причиню вам вреда.
      - Сиккор. Асетья ду свиадд.
      - Меззавалит.
      Их шепот прополз по моему позвоночнику, оставив на горящей коже прохладный маслянистый след. Я старался успокоиться и подобрать слова, но не мог сосредоточиться, не мог вспомнить. Я не понимал слов, но это был настоящий язык демонов. Эззарийцы знают из него только несколько слов. Если бы я не был доверху заполнен страхом, эти слова наполнили бы меня всего. Они были звучащим эквивалентом ненависти.
      - Иддрасс! - Это слово я знал. Смотритель.
      - Я пришел не для того, чтобы сражаться. Я безоружен. - Я засмеялся бы, если бы вспомнил, как это делается. Непонятно было даже, на чем я стою, не говоря уже о том, заботят ли этих существ мои намерения и заметили ли они мою безоружность. Все, что я знал, что слышу... чувствую... три различных голоса, которые стали спорить между собой, когда догадались, кто я. Чтобы это понять, не требовалось знание языка. Их отношение к Смотрителю тоже было очевидно. Холодный кулак, который сжимал мой желудок, теперь охватил все внутренности, кажется пытаясь вытащить их наружу. И это было только начало.
      Смотрителей предупреждают о последствиях пленения демонами. Разумеется, это только теория, основанная на опыте тысяч Смотрителей и долгих годах битв и наблюдений. Предупреждение делается для того, чтобы Смотритель трезво оценивал свои силы и силы противника, потому что никто не знает, как справляться с подобными последствиями. Но наши представления о жестокости, мучениях и боли не имели ничего общего с реальностью.
      Один из длинных ледяных пальцев обхватил меня за шею и потащил, безмолвного и задыхающегося, сквозь тьму. Я чувствовал, как ноги скользят по льду, хотя, когда волочение прекратилось, понятия не имел, что находится вокруг меня. Можно попытаться пронзить рукой пол - назовем так то, что было подо мной, - или потолок, то есть тьму надо мной, или проделать то же самое с темнотой по бокам. Воздух казался ледяным и совершенно неподвижным. Я не знал, нахожусь ли снаружи или в каком-то помещении, но на миг мне показалось, что здесь никого больше нет. Я осторожно сел и попытался создать свет дрожащими пальцами. Ничего не получилось.
      - Гараз ду циет, Иддрасс. - Шипение дохнуло мне прямо в лицо, повеяло запахом открытой могилы.
      Я подался назад, стараясь глотнуть чистого воздуха. Могучий удар в живот вовсе лишил возможности дышать. От второго удара затрещали ребра. Я попытался парировать удары, но под руками была лишь пустота.
      - Погодите! Я пришел, только чтобы узнать...
      - Гараз ду циет, Иддрасс. - Последовал удар по голове. Красные огни, которые я увидел, были внутри меня, в этом мире страха не было места свету. Я свернулся в клубок, чтобы защититься, но холодные пальцы схватили меня за руки и ноги и распрямили. Потом кто-то уронил на мою грудь наковальню.
      - Стойте! Нам всем грозит опасность. Один из вас предупреждал...
      - Гараз ду циет, Иддрасс. - И на меня обрушился дождь из наковален.
      Я вдруг понял, что означают эти слова: "Сразись со мной теперь, Смотритель". Еще они означали "ты пожалеешь, что еще жив". Они били меня, пока все кости моего тела не оказались сломанными. Я много раз терял сознание, но они приводили меня в чувство, чтобы показать, что эта рука, или этот палец, или это ребро могут ломаться во все новых местах. Они остановились только тогда, когда я превратился в бесформенную массу.
      Я ожидал иного.
      Абсолютное молчание. Мертвая темнота. Пол подо мной не был полом. Я все время боялся до тошноты, что сейчас провалюсь сквозь него. И не мог дышать, не мог двигаться, не мог даже понять, что можно испытывать подобную боль. Каждый мускул, каждая косточка вопили, заставляя меня слышать их крики. Возможно, я уже умер. Но никогда бы не подумал, что смерть такая.
      Я так и лежал, то проваливаясь в бесчувствие, то снова выплывая. На пятое или шестое пробуждение ощутил что-то новое. Еда. Не слишком приятно пахнувшая, но в тот миг едва ли что-нибудь могло показаться мне приятным. Я подумал, нет ли рядом с ней и питья, эта мысль захватила меня. Судя по запаху, еда была не дальше чем на расстоянии вытянутой руки. Но с тем же успехом она могла находиться на Луне. Я был уверен, что не смогу пошевелить ни одной сломанной конечностью. Но боль в левой руке немного утихла, и я осторожно вытянул ее из-под себя. Похоже, я не умер. Более того, когда осмелился пошевелиться, то обнаружил, что, несмотря на чудовищную боль, сломано только несколько ребер и еще лодыжки и пальцы на левой руке. Все остальное было цело.
      Я не тратил времени на еду. Мясо, и не очень свежее. Но подтащил к себе чашку и наклонил к ней голову. Первый глоток выплюнул. Никогда не пробовал такой гадкой жидкости. Но ничего дурного не произошло, и я снова склонился над чашкой и глотнул. Жажда прошла, я провалился в беспамятство, чтобы вернуться из него от тяжелого пинка.
      - Гараз ду циет, Иддрасс. - И они повторили все сначала.
      В пустынной темноте ко мне начали приходить мои кошмары. Десятки раз я тонул, и столько же раз меня пожирала тьма. Между избиениями, от которых я ощущал себя куском сырого мяса, я лежал, свернувшись в клубок, и мечтал о смерти. Они знали расположение всех мои нервов и прижигали их кипящим маслом, все самые уязвимые места моего тела, в которые вонзали железные занозы. Из давно забытых страхов они выпускали образы змей и насылали их на меня тысячами. Они выяснили, насколько сильно я боюсь увечий, и извлекли из этого знания огромную пользу. Однажды я пролежал целый, как мне казалось, день, думая, что мои руки отрезаны по самые плечи. Иногда я был уверен, что они действительно сделали то, что мне казалось, а потом излечили меня, чтобы иметь удовольствие повторить все сначала. Иной раз я начинал думать, что это только иллюзия, чудовищные видения, которые просто обладают удивительным правдоподобием. Я так и не узнал, что же происходит на самом деле. Единственной истиной было то, что каждая клеточка моего тела содрогалась от боли в любую секунду этих бесконечных дней.
      Все это время они пытались проникнуть в мою душу. В начале каждой новой серии попыток я чувствовал, как один из них приходит и начинает нащупывать путь внутрь меня. "Сеггеллиддна", назови свое имя. Это была единственная выигранная мною битва, но я понимал, что мое поражение только вопрос времени. Они найдут путь. К концу очередного дня мучений я чувствовал, как все они слизывают мою боль и отчаяние, как голодные коты слизывают разлившееся молоко. Я не стонал и не просил пощады, хотя они хотели этого. Все стало бы легче, если бы я поддался, но долгие годы учения и практики не позволяли мне кормить демонов. Когда я оставался один, то вцеплялся зубами в свои грязные окровавленные руки и рыдал от боли. Я мечтал лишь об одном миге спокойствия. О малейшем проблеске света.
      ...Кормили меня сырым испорченным мясом. Возможно, оно было наваждением, а возможно, чувства меня обманывали и все казалось хуже, чем было. Но я привык есть то, что дают, за годы рабства. Хотя и был обречен на смерть, упрямство не позволяло мне торопить события. Я ел, чтобы жить.
      Света не было. Тепла не было. Не было сказано ни слова, в котором не звучали бы злоба и ненависть. День не отличался от ночи, один час от другого, то же самое было с неделями и месяцами. Через некоторое время я уже не помнил, чего хотел... только того, чтобы все это кончилось. Конечно, я пытался использовать свою мелидду, чтобы сделать свет и создать хоть какую-то защиту. Но не мог собрать достаточно сил даже для этого, и все мои попытки лишь сильнее злили демонов.
      Иногда, когда мучители оставляли меня в покое и занимались чем-то другим, я пытался уползти, ибо то, в чем я находился, было лишено стен и потолка. Каждый раз это занимало много часов. Я надеялся найти хоть что-нибудь, чего можно коснуться, почувствовать, хотя бы услышать, надеялся доползти до кого-нибудь, в чьих руках я не умру жалкой смертью. Но так и не смог уползти никуда, а моим тюремщикам не составляло труда найти меня. Их первые холодные прикосновения с обратной стороны моих глаз были хуже всего.
      Отчаявшись найти какой-нибудь смысл в борьбе за собственную жизнь, я начал представлять себе тех, кого любил. Но не мог увидеть лиц, а отзвуки их голосов мучили меня сильнее, чем телесные пытки.
      "На этот раз Пророчество не поможет тебе, если ты вернешься... Иногда невыносимо видеть настоящее лицо того, кто казался тебе прекрасным... Я думал, мы сможем учиться друг у друга, но больше я не хочу знать то, что ты можешь преподать... Я не вижу причин оспаривать решение Совета. Твоя деятельность Смотрителя приостановлена. Ты освобожден от своей клятвы..." В этих голосах я не находил утешения.
      Единственное, что поддерживало меня, - воспоминания о Фионе, которая ждала где-то там, в мире, полном света. Ее узенькое личико сохраняет упрямое выражение даже теперь, когда она находится в мистическом оцепенении Айфа, создающего Ворота в сонной душе Балтара. В течение одного часа каждый день у меня была возможность бежать. Я понятия не имел, как добраться до нужного места, не знал, есть ли у меня для этого силы. Но вероятности было уже достаточно. Ни одному человеку в мире - ни Александру, ни Исанне, ни Катрин - я не верил так, как верил упрямой, не знающей отдыха Фионе. Она будет там, и в один прекрасный день я найду способ воспользоваться ее даром. До того я просто должен остаться в живых.
      - Иддрасс, гзит!
      Меня трясло и поташнивало после очередного избиения. Я свернулся в комок, стараясь успокоиться, чтобы суметь проглотить отвратительное месиво, оставленное мне в качестве еды, но тут меня снова коснулись ледяные пальцы демона.
      - Оставь меня в покое. Вы уже достаточно позабавились. - Разумеется, это их не остановит, было подозрение, что они вообще не понимают ни слова из того, что я говорю. И произнес эти слова, просто чтобы убедиться: я еще не утерял способности разговаривать.
      Двое из них поставили меня на ноги и потащили к холодному железному столбу, который возникал из ниоткуда по их желанию. Третий демон привязал к нему мои руки.
      Я ни разу не видел моих мучителей, но различал их по голосам, прикосновениям и пристрастиям. Один был особенно яростен, он все время изобретал новые пытки и очень злился, когда я реагировал не так, как он ожидал. Я называл его про себя Ивовый Джек, в эззарианских сказках был такой отвратительный персонаж. Второго прозвал Гиифадом. Он напоминал мне одного мальчика, с которым я был знаком в детстве. Однажды этот ребенок, играя, поджег дом своих родителей. У демона Гиифада была такая же склонность к пиромании, только он использовал в пищу огню мои руки и ноги. Третьего я звал Борешем. Он напоминал надсмотрщика из Дворца в Кафарне. Тот особенно любил унижать и осыпать оскорблениями.
      - Вы ничего от меня не добьетесь. Ничего. - Конечно, добьются. Непременно.
      - Иддрасс... - Новый голос. Выше предыдущих. Пришедший был изумлен, увидев меня. Я сразу же почувствовал, как он грубо исследует меня.
      И почти обрадовался происходящему - оно доказывало, что время не остановилось. Хотя сам визит нового демона не означал ничего хорошего. Посетитель уже один раз приходил в мою тюрьму. На второй или третий день моего плена пришел некто с приятным голосом. Он стащил с меня одежду и рассказал Борешу с леденящей душу точностью обо всех самых уязвимых местах человеческого тела. Посетители были опасны.
      Ивовый Джек что-то без умолку рассказывал новому демону, он подвел его ко мне, словно хвастаясь добычей. Я не знаю, чего он ожидал, но, кажется, не того, что произошло. Посетитель просто похитил меня.
      Несколько часов после этого я пролежал в оцепенении, похожем на сон. Какой-то холодный отросток обвил мою шею; прежде чем я успел запротестовать, кусок пустоты размером с кулак впихнулся мне в горло. Меня потащили куда-то. Тащили долго, потом бросили в новом месте. Я решил, что это другое место, хотя оно ничем не отличалось от предыдущего. Абсолютная темнота. Обжигающий холод. Запах склепа. Хотя, возможно, это был мой собственный запах.
      - Иддрасс, - произнес тоненький голосок, - сеггеллиддна!
      - Нет. - Я замотал головой. Я не назову имя. Пока еще не назову.
      - Дол фисгарра, Иддрасс? - Я понятия не имел, что это значит. - Гараз ду циет. - Они выкрикивали эти слова много раз, швыряя меня на пол после каждой фразы, словно удары могли помочь мне понять. Потом они снова заставляли меня встать. В какой-то миг я не смог подняться, и они вынуждены были прекратить забаву.
      - Вы не получите то, чего хотите, что бы это ни было. - Я выговорил эти слова, как только смог перевести дыхание. Меня вжали лицом в пол, весьма реальный. - Я пришел сюда, просто чтобы задать несколько вопросов. Мне нужен невей.
      - Невей! - Они страшно развеселились от этого слова. Они хохотали, топчась по моим конечностям и лицу Я подумал, что они и есть невеи.
      Эти существа не были так изобретательны, как Ивовый Джек, но зато они получали радость от всего, что делали. Больше всего им нравилось устраивать шутовские побоища, колотя меня, вложив мне в руки оружие. Им было все равно, что я не могу даже поднять его. "Дол фисгарра, Иддрасс?" И все продолжалось.
      После того как я пробыл в обществе новых демонов столько же, сколько и с первыми (недели, месяцы, годы?), я начал терять память. Мой разум уже не прояснялся, мои мысли расползались в стороны, прежде чем я успевал уловить их. Сосредоточиться на упражнениях для поддержания хотя бы подобия чистоты было невозможно. Я уже не мог по-настоящему спать - было слишком больно. Но и не просыпался до конца. Я уже не помнил, что привело меня в это место. Кажется, какой-то сон. Картинка. Цветные пятна Что-то, что я должен был узнать, но вот что именно? Я лежал в темноте и смеялся над собой, истекая кровью. Ну кто полезет в пасть шенгара из-за какой-то картинки? Кто отдаст демонам душу из-за какого-то сна? Только сумасшедший. Я смутно припоминал, что когда-то давно мои друзья признавали меня безумным. Наверное, они были правы. Гораздо больше меня беспокоило другое. Я с большим трудом вспомнил названия цветов на картинке.
      - Иддрасс, гзит!
      Я встал, стараясь двигаться как можно быстрее. Подниматься было нелегко, но за медлительность приходилось расплачиваться. Хэм-кулак ненавидел, когда я медленно вставал. Он был главным в третьей группе моих мучителей. Я не знал, когда они захватили меня. Я знал только, что однажды очнулся, подвешенный за запястья, и во тьме звучали новые голоса.
      Хэм-кулак был очень строг. Он командовал своими подчиненными так же сурово, как и расправлялся со мной Но сейчас его что-то беспокоило. Возможно, на меня предъявлял права кто-то еще. В темноте ощущалось новое присутствие. Тот, кто там стоял, не распространял вокруг дурного запаха, что было весьма необычно.
      - Хиссад! Изыди! - Этот новый говорил негромко, но казалось, что его слова выходят из материального тела. Если так, мне жаль его. Материальные тела очень опасны... бесполезны... так много боли... голод, жажда, грязь... и так всегда..
      - Дего жа невит! - Слова были мне незнакомы. Я уже понимал некоторые простые команды, но язык демонов оставался для меня загадкой. В душе захваченного демоны разговаривают на языке жертвы. Только когда физическое проявление демона уничтожено, Смотритель начинает говорить на языке демона.
      Я слышал, что Хэм-кулак сильно разозлился. Ему не понравилось, что его отсылают прочь. Демоны ненавидят слово "изыди". Но вновь пришедший повторил слово, и мой тюремщик ушел. Безмолвно, как всегда. Я все еще не мог привыкнуть к отсутствию звука шагов и каждый раз вздрагивал от неожиданности, когда демоны снова приходили. И никогда не знал, когда и откуда последует новый удар.
      Я сомневался, что мне понравится тот, кто прогнал самого Хэма-кулака. Скорее всего, он тоже ненавидит Смотрителей. Я сжался и закрыл голову руками. Лучше приготовиться. Мечталось, чтобы мою голову оставили в покое, мне совсем не нравилось собственное полоумное состояние.
      - Я не стану тебя бить.
      Сначала я не понял, почему эти слова показались мне такими странными. Потом я осознал, что странным был не только смысл слов, но и то, что они имели этот смысл. Он говорил по-эззариански. Когда меня коснулась теплая рука, сердце едва не выпрыгнуло у меня из груди. Обычная человеческая рука. Я испугался, что от ее прикосновения на моей ледяной коже останется ожог.
      Я секунду помедлил, потом вытянул руку и ощутил мускулистое предплечье.
      - Кто ты? - Мой голос сорвался, внезапно нахлынули холод, страх и отчаяние, что все это - только наваждение, порожденное несколькими словами и прикосновением. Я так долго находился в темноте.
      - Оставшийся в живых. Сколько времени ты провел с ними?
      - Не знаю. Вечность. - Я стучал зубами.
      - Не сомневаюсь, что ты так думаешь. А теперь, - он помог мне сесть, побереги глаза.
      Я слишком замешкался. Вспыхнувшее передо мной солнце едва не лишило меня остатков рассудка. Я закрыл глаза руками и застонал.
      - О, прошу прощения. - Свет стал бледнее. - Попробуй теперь. Медленно.
      Я не видел ничего, кроме белого сияния. Мои глаза так слезились, что не было никакого смысла открывать их. Несколько минут я наслаждался просто светом перед моими закрытыми веками.
      - Не волнуйся. Тут не на что особенно смотреть. Я самый обыкновенный, а ты... Клянусь своими башмаками, вид у тебя жуткий. До меня только что дошли слухи, что безумцы поймали кого-то. Гастеи не умеют хранить секретов. Как, скажи мне, ты оказался в руках этих негодяев? Они настолько ненормальны, что их даже не посылают больше на охоту. Я попытался еще раз открыть глаза и увидел размытые контуры крепкого плосколицего человека с длинными прямыми волосами, начинающими седеть. Человек. Настоящий. Эззариец.
      - Пожалуйста, - я подался вперед, и волна боли, идущая вверх от живота, накатила на волну, спускающуюся от вывихнутого плеча, - помоги мне. - Я совершенно не подумал о том, почему один из моих соплеменников свободно разгуливает по царству демонов.
      - Это возможно. Обычно никто не вмешивается в дела этих ненормальных, но Каарат не позволил бы им уничтожить Смотрителя без его участия. Ты ведь Смотритель? Мир ведь не изменился настолько, чтобы сюда начали приходить другие дураки?
      - Да. Я - Смотритель. Был им.
      - Единственный, кто так долго сражался? Тот, кто умеет превращаться? Я слышал, что это крылья. Тот, кто уничтожил Нагидду? Это все ты?
      Тревожные гонги надрывались в моей голове. Я поддался на человеческую речь. Я был готов выложить все, что у меня осталось... возможно, тогда я смогу найти утерянное знание. Но я не мог этого позволить. Слезы ручьями бежали по моему лицу, и эти слезы лились не от яркого света.
      - Пожалуйста, я не могу...
      Он легко коснулся моего плеча, его голос понизился до шепота:
      - Прости. Я не хотел заставлять тебя. Просто прошло так много времени, я так изголодался по новостям, по какому-нибудь знаку, что мы по-прежнему стойко выполняем свои обязанности. Хотя я нахожусь в этом месте, я сам распоряжаюсь своей душой. Клянусь.
      - Я пришел за знаниями. Я должен узнать правду о демонах.
      - Правду? - Он тихонько хихикнул. - По собственному состоянию ты уже, наверное, понял, что попал не по адресу. - Он заговорил еще тише: - Слушай внимательно. У тебя нет причин верить мне, ты правильно поступаешь, но у меня здесь есть некоторое влияние. Другого союзника ты здесь не найдешь. Те, у кого ты был, сказали, что у тебя нет оружия. Но, наверное, оно у тебя есть, едва ли Смотритель зашел бы так далеко за Ворота с пустыми руками. Просто ты ловко спрятал его. Если бы ты рассказал мне, как его можно пронести, я смог бы вытащить тебя отсюда. А когда ты окажешься снаружи, ты сможешь взять меня с собой или оставить, как захочешь.
      - Это так сложно... - так сложно вспомнить. - Нет. У меня ничего нет. Я пришел... демон предупреждал меня... что-то ужасное надвигается... невей пришел ко мне... - Он ни за что мне не поверит. - Я пришел сюда, чтобы узнать больше.
      Мой собеседник так долго сидел неподвижно, что я решил, что он уже ушел Я с трудом разлепил глаза Он озадаченно разглядывал меня:
      - Тебя предупреждал невей? Кто?.. Что он тебе сказал?!
      Хэм-кулак начал выть где-то неподалеку. Я съежился, зажав ладони коленями.
      - Будь прокляты эти твари! - произнес эззариец. - Я должен убраться отсюда, пока они не схватили и меня. Я не смогу помочь тебе, если меня разорвут на клочки. Держись! Вот... - его теплая рука на миг задержалась на моей голове, - небольшой подарок. Возможно, он тебе пригодится. Я узнаю, чем тебе можно помочь.
      Свет растаял. Тьма навалилась на меня, как комья земли валятся на гроб.
      - Не уходи! - закричал я. - Ради всех богов, не оставляй меня. - Я замахал руками, стараясь нащупать его в темноте. У меня уже не осталось гордости, то, что он покинул меня в темноте, едва не убило меня. Я уже был готов рассказать ему все, что помнил. Но он уже ушел.
      Хэм-кулак и его товарищи дали мне понять, как они относятся к подобным визитерам. Когда они ушли, я уже не был уверен, что встречался с кем-либо. Возможно, это было просто наваждение, вызванное удачным ударом.
      ГЛАВА 21
      Я очень долго не видел эззарийца, но решил, что он все-таки был на самом деле. С того мига как он прикоснулся к моей голове, я начал понимать и говорить на языке демонов. К сожалению, уже и без того начал понимать те немногие фразы, что говорили мне мои мучители. "Дол фисгарра" - "где твое оружие", а "гараз ду циет" - "сразись со мной теперь". И постоянные требования, чтобы я сказал им свое имя и рассказал, как мне удалось убить Нагидду, Предтечу, демона, которым они восхищались. Я не помнил когда и как, но предполагал, что однажды действительно убил могущественного демона, называемого Предтечей. Я был Смотрителем. Моя обязанность - сражаться с демонами. Гораздо красноречивее демоны объяснялись хлыстами, ножами и дубинками. Я точно знал, что, если это продлится еще немного, уже ничего не смогу вспомнить. Но то, что я понимал их речь, пусть даже грубую и бедную, помогало мне. Я уже не был так одинок среди моря боли и тьмы. Существа, произносящие слова, - это существа, которых можно ненавидеть Ненависть помогает сохранить разум.
      В один день, который ничем не отличался от бесконечной череды других, я скорчился над своим куском сырого мяса, жадно вгрызаясь в него и стараясь не думать, что это на самом деле, потому что ничего другого для поддержания жизни не было. Меня раздражали собственные трясущиеся руки, я изо всех сил старался унять эту дрожь. Но руки отказывались повиноваться.
      - Вы отдадите его прямо сейчас.
      Я продолжал поглощать свою пищу. Потом быстро осушил чашку. Жидкость в ней была кислая и затхлая, но мне пригодится все, если они снова явились за мной так быстро. Потом вытер рот тыльной стороной трясущейся ладони и попытался сосредоточиться, представляя себе пустоту.
      Я научился обнимать пустоту, погружаясь в нее. От этого боль не становилась меньше, а разум не прояснялся, но так я мог хотя бы сохранить несколько крошечных воспоминаний: обрывки фраз, имеющих какое-то значение, фраз, способных объяснить кому-нибудь, зачем я пришел, - несколько дорогих для меня образов: нежную щеку младенца, парящую коричнево-белую птицу, ярко-рыжую косу, каменную башню. Я уже не знал, как зовут этих существ, не помнил, почему они так важны для меня, но, когда я оставался один, я извлекал их из пустоты и любовался ими, как драгоценными камнями. Эта тайна доказывала мне, что я сам хозяин своей души.
      Хэм-кулак был зол. Мои кости заныли, вспоминая, что означает его злость.
      - Он останется здесь. Мне плевать, кто его хочет. Мы еще не закончили с ним. Мы заставим его платить. Это он сражался с нами все последнее время. Это он уничтожил половину наших и Нагидду, обещавшего, что скоро мы снова будем охотиться и получим всех иладдимари, которых захотим (иладдимари, "человеческие жизни").
      - Каарат должен его увидеть. Если его признают виновным, ваши желания исполнятся. Никто не захочет иметь дело с убийцей Нагидды, если это действительно он.
      Я зажал уши руками, стараясь понять, человек ли говорит с демонами. Я постоянно слышал то, чего не было на самом деле. Голос не был похож на эззарийца. Кроме того, прошли месяцы... вечность... с тех пор как он ушел.
      Краем глаза я уловил что-то алое. Иногда мне казалось, что я вижу цветные пятна в непроглядной тьме, но обычно это бывало после крепкого удара или тогда, когда они сыпали мне в глаза какую-то гадость.
      - Иддрасс, гзит! - Хэм-кулак пнул меня. Я уже не мог быстро вскакивать на ноги.
      - Вы говорите, что это создание уничтожило Нагидду? Невозможно!
      - Это он. Мы должны получить его назад.
      - Вы получите все, что отдали, твари! Слуги Безымянного, во что вы его превратили?..
      Меня толкнули в спину, и я подался вперед... в бурлящее бесформенное серое облако. Прошло несколько мгновений, и мой желудок расстался с тем, что я поспешно в него запихнул. Я оказался в грозовых сумерках, дрожащий, грязный и испуганный.
      - Это он?
      - Так говорят безумцы. Не похоже, что это правда. Я подумал, что вы захотите взглянуть на него, прежде чем я отдам его. Может, вам будет чем возразить Ясниту, когда он снова начнет рассказывать свои байки.
      Я стоял на коленях на покрытом ледяной коркой снегу. Глаза не открывались. Ледяной ветер острой бритвой вонзался в мою обнаженную спину, колол горло, заставляя меня кашлять, и кто-то тыкал меня носком башмака, словно я был дохлой кошкой, найденной в переулке.
      - Он не похож на свирепого воина. Совсем не такой, как рассказывали. Как тебе удалось раздобыть его?
      - Каарат слышал, что схватили одно из этих созданий. Он хочет устроить суд. Но этот сосуд опустошали тысячи раз, пока он был у безумцев, так что особого смысла нет. Иладды плохо сохраняют разум, если остаются в подземельях слишком долго. И всегда умирают, когда их извлекают оттуда.
      "Что же давит на меня так сильно, когда я думаю о том, что слишком долго провел в плену? Что-то кроме страха, что меня пошлют обратно. Как трудно вспомнить".
      - Я слышал, что Денас заинтересовался из-за истории с Нагиддой.
      Два голоса лениво обменивались репликами у меня за спиной.
      - Денас! Я не думал, что его заботит что-нибудь, кроме собственной гордости... ну и еще Валлин.
      - Тише, Вилгор! Не стоит произносить вслух ее имя, особенно рядом с именем Денаса. Ей это не понравится. Даже когда Денас делает все, как она хочет, он и тогда не может ей угодить.
      - И когда ты закончишь возиться с ее садом?
      - Никогда. Она потребовала еще розовых кустов и полсотни новых сортов растений. - Двое еще немного поговорили. Хотя мне были понятны их слова, общий смысл фраз ускользал. Было невероятно холодно. Какой смысл говорить о розах и садах, когда все кругом покрыто ледяной коркой? Наверное, я все-таки не правильно понял.
      Потом они принялись сплетничать - кто стоит на чьей стороне, кто раскрыл заговор и был за это отравлен, но потом кто-то отомстил за него и исчез. Говорят, умер. Кто знает, когда это кончится? Они заговорили почти шепотом, когда начали обсуждать вождя некоего "великого предприятия" и то, как Радит все еще ищет того, кто проложит путь.
      - Будут еще исчезновения. Можешь быть уверен, - заявил садовник. Кое-кто нанял убийцу. Он так задается, словно Нагидда еще жив.
      - Не верь ему, Вилгор. Я слышал, что говорят о добром Зелазе. Он был последним, кто...
      - Придержи язык, приятель.
      Все это было совершенно лишено смысла, мой угасающий разум не мог извлечь из их беседы ничего пригодного для меня.