Черный дракон - Превращение (Рей-Киррах - 1)

      - И вы ощутили начало превращения.
      - О, боги ночи... Я не испытывал ничего подобного. Все мои кости начали гнуться и трещать, но не ломались, а моя плоть будто бы разрывалась на куски. Мир... все... покрыла тьма...и когда я снова начал видеть... - Он посмотрел на меня, он был напуган и ничего не понимал. - Я не мог думать. Я ничего не помнил. Все было другим. Цвета исчезли, формы предметов изменились. И запахи... Я едва не задыхался от вони. И тогда я сошел с ума. Я увидел этот сон... Это ведь сон, - он передернулся и плотнее завернулся в одеяло. - Я проснулся как сейчас. Что со мной?
      - Сколько раз это происходило?
      - Три раза. Прошлой ночью, когда ты нашел меня. Потом утром. Я проснулся перед рассветом, думая, что моя постель горит. Я выбежал на улицу и к утру уже был на горе Нерод. И сегодня вечером. Мы что-то делали... принимали присягу Двадцати. Я не смог дождаться конца. Сказал, что болен и спрятался в огороде. Там никого не было... Это невероятно. Зачем я говорю об этом?
      - Это заклятие демонов, мой господин. Я видел его в вас, но я не знал, каково его действие.
      - Это, как и раньше...какой-то предмет... яд? Скажи мне, как я могу избавиться от него?
      Я был бы рад помочь ему.
      - На этот раз все не так просто, господин. На этот раз нет заговоренного предмета, они с помощью их магии вложили что-то прямо в вас. И оно будет с вами, пока келидец... или кто-нибудь еще... не вынет его. Но мы должны узнать, что им нужно от вас.
      - Что им нужно?
      От накопившейся усталости я плохо соображал, моя спина снова начала кровоточить, когда Александр навалился на меня при переходе в хижину садовника. Я потер шею и попытался собраться с мыслями.
      - Этот келидец... Каставан... он говорил вам что-нибудь? Вы спорили с ним, раздражались или злились на него? Он мог бы извлечь выгоду из подобных эмоций.
      - Нет. Я только сказал ему, что, по моему мнению, глупо строить новую столицу, даже если она будет выше всяких похвал. Но мой отец загорелся этой идеей и не собирается отступать, и он пока еще жив и полон сил. Так что не имеет никакого значения, что лично я думаю по этому поводу.
      - Что произойдет, если дакрах не завершится? Если помазания не произойдет?
      - Не завершится...? Это невозможно. Что назначено, должно быть исполнено. Я приму помазание. Либо в день моего совершеннолетия перед тысячами людей, либо неделю спустя в спальне моего отца, имея свидетелем его горничную. Нет никакой разницы.
      - Если только ваш отец не изберет себе другого наследника.
      Даже теперь, дрожащий от боли и холода, Александр мог обескуражить любого своей усмешкой.
      - Я его единственный законный наследник. Дмитрий его единственный брат, и у него нет сыновей. Все мои кузены мне родня по женской линии. Даже будь я болен проказой, и то отец не мог бы назначить на мое место никого другого.
      - Но ваш отец вернется в Загад заниматься своими делами, он не станет ждать, пока его сын "выздоровеет" от загадочной болезни. Это будет означать задержку. И если Каставан сумел его убедить выстроить новую столицу вместо Загада, жемчужины Азахстана, в чем еще он сможет его убедить за это время? А если ваш отец тоже перестанет вдруг спать или не сможет насладиться обществом женщины в своей постели?
      - Рога Друйи! - Голос его чуть дрогнул. - Почему бы им просто не прикончить меня?
      Я помотал головой.
      - Что сделает ваш отец, если вас найдут мертвым?
      Глаза Александра расширились от ужаса, когда он ответил мне.
      - Он станет пытать и убивать мужчин, женщин и детей во всем Азахстане, чтобы узнать, кто это сделал.
      - Значит, они не могут убить вас просто так.
      - Значит, дакрах должен завершиться, - он тяжело вздохнул. - Я должен как-нибудь объяснить свое поведение. Я сошлюсь на тебя.
      - Нет! - Кровь застыла у меня в жилах, когда я подумал, что Айвон и этот Каставан могут услышать мое имя. - Тогда под угрозой окажется Император. Если демонам не удастся осуществить их замысел, они сумеют извлечь пользу хотя бы из создавшейся сумятицы. Нам необходимо завершить дакрах. Осталось всего три дня, - а мне необходимо было вспомнить все, что я знаю о демонах, заклятиях и прочем.
      - Но как мне прекратить эти... превращения? Ты сказал...
      - Мы не можем их прекратить. Можно только контролировать их. И то не полностью, - мне пришлось загасить зародившуюся в нем надежду. - Пусть Гизек даст какое-нибудь сильное снотворное. Такое, что обрушься вам на голову дом, вы бы и тогда не проснулись. Но от снов вы никуда не денетесь.
      - С этим я справлюсь. А что, если это снова произойдет днем?
      - С этим совладать сложнее, - я был почти уверен, что с этим совладать невозможно. Ночью превращение вызвано сном, а вот что провоцирует его днем... - Пожалуйста, расскажите мне все, что вы помните о прошлом вечере и ночи.
      Я заставил его рассказать все, что он помнил, трижды. Каждый раз он клялся, что рассказал мне все, и каждый раз в его рассказе появлялись все новые детали. Но какие из них действительно важны? Может, дело в его раздражительности? Нет, иначе он уже обратился бы в зверя у меня на глазах. Возможно, желание, которое охватывает его при виде красивой женщины? Если так, тогда это неизлечимо.
      - А во время принесения клятвы лордами вы не злились на них из-за их длинных речей?
      - Я же сказал нет! Какая тебе разница? Это невыносимо!
      - Мы должны определить, что именно вызывает превращение днем. Это может быть эмоция, запах, звук, прикосновение, даже вкус еды.
      - Я не помню ничего такого. Что же мне делать?
      - Вы должны избегать всего, что ели, пили или касались перед превращениями. Если вы вдруг почувствуете что-нибудь: гнев, скорбь, аромат, что угодно, уже знакомое вам, - постарайтесь сосредоточиться на чем-то любимом вами. Настолько любимом, что вы не будете замечать ничего вокруг, и это должно быть что-то, о чем вы не вспоминали в последние два дня. Думайте только об этом, пока приступ не пройдет. Возможно, этот способ поможет пережить следующие дни.
      - А если нет?
      - Посылайте за мной. Я не смогу предотвратить приступ. Но, возможно, я смогу помочь вам вернуться обратно. Ваш разум еще не захвачен заклятием.
      Александр коснулся нитки жемчуга, свисающей из-под разодранной одежды.
      - Я не могу поверить. Чем дольше я сижу здесь, тем меньше верю в то, что подобное возможно. Это ведь все только иллюзия, как тот лес на балу.
      Было слишком поздно и я слишком устал, чтобы объяснять ему, что был этот лес. И я не имел права выказывать сострадание к нему.
      - Одному из горожан перегрызло глотку какое-то животное, барс или медведь, пришедший с гор. Дурган видел этого зверя этой ночью, господин. Он видел, как животное вбежало в чулан за домом для рабов. Но когда он пошел за ним, обнажив меч, он нашел вас, мой господин. Вовсе не иллюзия загрызла того трактирщика.
      Румянец, который вернулся было к Александру за время нашей беседы, вновь сошел.
      - Боги ночи...
      - Простите, я не хотел говорить об этом.
      Он судорожно глотнул воздух. Было несложно представить охватившие его чувства.
      - А если келидец не остановится на этом? Как я смогу избавиться от заклятия? Я должен стать Императором.
      Да. Хороший вопрос. Пока что я не мог ответить на него.
      - Мы найдем способ помочь вам, - я уставился на свои грязные загрубевшие и такие бесполезные руки, внимательно вглядываясь в мельчайшие детали.
      И, словно читая мои мысли, в которых я боялся признаться самому себе, Александр негромко спросил:
      - Ты умел делать это... до того, как тебя схватили?
      - Да.
      Я ожидал града вопросов, требований или восклицаний, возможно, даже угроз. Но он только произнес:
      - Если бы я мог исправить то, что было сделано.
      Мне показалось, что он говорил не только о себе.
      Глава 15
      Эту ночь я провел в спальне Александра на полу перед камином. За все девять лет, что я прожил в Кафарне, я ни разу не спал в теплом месте, поэтому я все время просыпался от непривычного ощущения, а затем снова проваливался в блаженное тепло.
      Утром Александр напился крепкого чаю, чтобы прогнать сонную одурь, навеянную зельем Гизека, и тут же послал за Фендуляром. Главный управляющий застал принца в одной лишь набедренной повязке. Александр готовился к бегу на гору Нерод в сопровождении трех сотен других молодых воинов. Набедренная повязка была ритуальной одеждой, больше ничего не дозволялось, даже если с серых небес валили хлопья мокрого тяжелого снега.
      - Управляющий, я решил, что мой раб, мой писарь, не должен принимать участие в хозяйственных работах. Я собираюсь оставить его при себе. Дурган проследит за его поведением и тем, где он будет спать и что есть.
      - Да, ваше высочество, - толстяк разочарованно причмокнул губами. Как пожелаете. Но могу я узнать причину? Нам нужны лишние руки для поддержания чистоты во дворце, чтобы не осрамиться перед гостями.
      - Тем не менее, я так хочу, - принц сидел на стуле, вытянув перед собой руки, пока рабы натирали маслом его спину и грудь и застегивали на ногах сандалии для перехода через город. Сам забег совершался босиком. Дерзийцы чтили традиции. - Я решил, что необходимо записать все события моего дакраха для моих будущих сыновей. Я не верю, что эти сказители и певцы передадут все так, как было на самом деле. А у эззарийца самый красивый почерк из всех дворцовых писарей, так что пусть пишет он. Потом он прочтет мне написанное, я внесу исправления, если будет необходимо, и летопись будет готова.
      - Но, господин, ведь есть наши дерзийские писари, зачем поручать такое важное дело какому-то варвару?
      Александр в ответ закричал на Фендуляра, обвиняя его в оскорбительной наглости и предательстве, и управляющего мигом вынесло за дверь. Он был знаком с манерой принца выдвигать самые нелепые обвинения во время приступов ярости. Управляющий исчез раньше, чем запущенный ему вслед стакан разбился об дверь, а принц радостно засмеялся к ужасу своих слуг и камердинеров. Я понял, что он засмеялся от облегчения, что сумел изобразить из себя зверя, и не обратиться в него.
      Мы оба решили, что будет неразумно брать меня на все церемонии дакраха. Присутствие раба слишком сильно бросалось бы в глаза. Я останусь в его кабинете с картами, а Дурган будет наведываться на огороды. Надсмотрщик сразу позовет меня, если Александр (или то, во что он обратится) появится там. Принц был уверен, что сумеет прийти туда, если у него опять сделается приступ.
      Когда Александр уже был готов идти, один из камердинеров обратился к нему:
      - Вы выиграете сегодня забег, Ваше Высочество?
      - Забег - смысл моей жизни. Когда я бегу, я не думаю ни о чем другом. Я не могу проиграть, - он посмотрел мне в глаза и усмехнулся.
      Шел десятый день дакраха.
      Александр конечно же выиграл забег, я не знаю, то ли потому, что он действительно был прекрасным бегуном, то ли потому, что никто не посмел его обогнать. Я не сомневался в его способностях, но все-таки подозревал последнее. Уходя, он приказал своим камердинерам каждый час рассказывать мне о происходящем, чтобы я сразу мог записывать, поэтому я знал, что на торжественном пире после забега принц пил только назрил и ел одни фрукты, заявив, что на верху горы сам Атос велел ему очиститься перед помазанием.
      Только много часов спустя принц вернулся к себе совершить омовение и переодеться к ужину. Я ждал его в кабинете. Перед тем, как снова уйти, принц зашел в кабинет в сопровождении двух слуг, которые пытались на ходу завершить его наряд, состоящий из пяти слоев зеленого и золотого атласа и шелка. Принц заглянул мне через плечо, поглядел, как я вывожу слова о последних событиях дакраха, рассказанных мне одним из управляющих.
      - Что, работа идет?
      - Да, мой господин. Я описал сегодняшнюю победу и начал рассказывать о первых днях по воспоминаниям ваших камердинеров. Молю богов, чтобы моя работа оказалась достойной того доверия, которое вы оказываете мне.
      - Я оценю твою работу после дакраха. А пока что делай, как я велел.
      Я склонил голову.
      - Как прикажете, ваше высочество.
      Выходя из комнаты он обратился к одному из слуг:
      - Проследи за тем, чтобы огонь горел как следует. Я мерз весь день.
      Я невольно улыбнулся, удивив управляющего, сидевшего рядом со мной и рассказывающего мне о дакрахе.
      - Прошу прощения, господин. Я отвлекся. Вы говорили о тех кушаньях, которые подавали в первые дни дакраха.
      Было уже совсем поздно, когда звуки голосов, шарканье подошв и звон оружия сообщил о возвращении принца.
      - Идите, - обратился он к сопровождающим его. Он с трудом выговаривал слова. - Единственное, что мне нужно - избавиться от этих лохмотьев и найти кровать. Убирайтесь все. Хессио один справится.
      Последовал поток добрых пожеланий и прощальных слов, потом шум стих. Хессио, стройный базранийский юноша, личный раб принца, вскоре последовал за остальными. Рабыня уже загасила почти все лампы. Я просидел в темноте еще полчаса, пока не удостоверился, что в покоях принца действительно никого нет, потом я отважился выйти. Александр лежал поперек кровати полураздетый, он спал, сон его походил на оцепенение смерти, в руке он сжимал голубую склянку. Я вынул пузырек из его руки и выскользнул из спальни через комнату со светильниками. Меня никто не увидел. Александр еще днем прогнал стражника, отправив его маршировать вдоль стен дворца якобы в наказанье за грубость, и не поставив никого на его место.
      Итак, один день мы пережили.
      На одиннадцатый день дакраха солнце взошло над горой Нерод в пелене дождя. Это было знамение, которое я не мог истолковать, но день начался плохо. Поисковый отряд из Авенхара вернулся с пустыми руками. О Дмитрии никто ничего не слышал. Пять человек отправились по южной дороге в Кафарну, надеясь, что лорд мог свернуть на нее, чтобы не ехать по опасному пути Яббара. Отряд, отправленный Александром на дорогу Яббара еще не вернулся.
      Я внимательно наблюдал за принцем, пока он выслушивал неутешительные новости. Если заклятие начинало работать от сильных переживаний, то было самое время. Гнев, волнение, нетерпение, чувство вины - все эти эмоции отражались на лице принца. Но никаких зловещих перемен не было заметно.
      В этот день церемонии дакраха не носили такого официального характера, как в предыдущие десять дней: это были простые встречи с друзьями и благословения родственников. Как и накануне, я сидел в кабинете, а надсмотрщик дежурил на огороде. Я выслушал очередной отчет от управляющего, касающийся последних часов дакраха. Я знал все о церемониальных чашах вина, о зажженных благовониях, о ритуальных поцелуях и преломлении тростей, совершенных принцем. На закате принц должен будет вернуть свой меч и кольцо с печатью отцу в знак полного подчинения, а затем провести вечер, пируя с юношами, которые еще не достигли совершеннолетия. Император и Императрица будут принимать взрослых гостей в отдельном зале.
      Я уже заканчивал запись последних событий, когда стражник втащил в комнату Филипа, альбиноса из дома для рабов.
      - Говорит, что у него сообщение для писаря, - сказал стражник, держа мальчишку за шиворот на расстоянии вытянутой руки. - Я не решился пустить его одного в покои принца. Фритяне тащат все, что плохо лежит.
      Я кивнул, стараясь ничем не выдать охватившего меня волнения.
      - Тебя зовут, - сказал мальчишка, косясь на охранника, - мастер Дурган.
      - Да, конечно. Я иду, - я оттолкнул их обоих и помчался, даже не высушив чернила и не вытирая рук.
      По забитым народом коридорам было невозможно бежать достаточно быстро. Я должен увидеть Александра, прежде чем превращение совершится.
      - Эззариец! - Грубый голос окликнул меня, когдя я заворачивал за угол. Бореш! Я шмыгнул под темную арку и задержал дыхание. Бореш таращился во тьму, вертя головой и поигрывая небольшим кнутом у пояса. - Куда это ты так спешил, раб? - Негромко спросил он самого себя. Прошла целая вечность, прежде чем он ушел. Я помчался дальше мимо прачечных, пышущих жаром кухонь, через шумный двор, миновал мастерские и кладовые, потом через железные ворота выбежал на опустошенные зимними холодами огороды.
      Единственный тоненький луч закатного солнца вырвался из-под угрюмого свода небес, бросив на землю оранжевый отсвет, потом он скрылся и снова полил холодный дождь. Кучки грязного снега лежали на бывших грядках, умершие растения продолжали цепляться сухими усиками за шпалеры, всюду валялись разбитые бочки и рваные рыбацкие сети. Высокая стена отделяла основную часть огорода от участка с лекарственными травами. Я бежал, увязая в жидкой грязи, а у меня над головой грохотала зимняя гроза.
      За огородом начинался сад, состоящий из старых фруктовых деревьев, толстых и кривых, и из-за этих деревьев до меня донесся леденящий душу крик. Я помчался на звук и едва не сбил с ног замершего от ужаса Дургана. Одной рукой надсмотрщик сжимал обнаженный меч, другой судорожно цеплялся за ветку дерева.
      Принц стоял на коленях в грязи, подавшись вперед, он прижимал к лицу сжатые в кулаки руки. Контуры его тела были размыты, как будто пелена дождя не позволяла мне видеть как следует. Мышцы его спины раздувались, голова уменьшалась, плечи раздвигались, а ноги выгибались самым немыслимым образом. Зелень и золото его одежд колыхались вместе с контурами тела так, что рябило в глазах. В какой-то миг оба они - зверь и человек - стали видны, от них повеяло нестерпимым холодом, я подумал, что все мы тут же заледенеем на месте. Александр вытянул перед собой руки и закричал, от его крика движение на миг замерло, потом контуры его тела снова заколыхались.
      Я подбежал вплотную к нему, но у него уже не было руки, которую я мог бы схватить. Я не посмел дотронуться до него, но я заговорил с ним как можно спокойнее и ласковее.
      - Александр, принц дерзийцев, слушай меня. Ты не потерян, - слова легко слетали с моего языка, будто я произносил их час назад, а не когда-то в другой жизни. - Заклятие имеет власть над твоим телом, но ты имеешь власть над своей головой. Слушай меня. Слушай внимательно. Я не могу последовать с тобой в то ужасное место, в которое ты отправляешься, но ты будешь не один. Единение наших душ станет тем мостом, по которому ты вернешься обратно, и двери в этот мир не захлопнуться перед тобой. Ты будешь контролировать все свои действия и мысли, и ты не позволишь одержать победу тем, кто вверг тебя в это состояние.
      Превращение почти завершилось. Как меркнет последний солнечный луч, так исчез и последний кусочек зеленого атласа и рыжая прядь. Я услышал последний человеческий стон отчаяния, и вот передо мной лежал шенгар, горный лев, самый опасный хищник азахских гор. Он... принц... поднялся на лапах и оскалил на меня зубы, яростно рыча.
      - Ради Атоса, эззариец, уходи, - дрожащая рука Дургана легла мне на плечо.
      - Принц Александр не причинит мне вреда. Он полностью контролирует себя, - я искренне надеялся на это.
      Зверь, вес которого в два раза превышал вес человека, а длина тела была в полтора раза больше роста Александра, повернул голову и издал утробный звук, режущий ухо. Он шагнул вправо, затем влево, не отрывая от меня взгляда. Я замер, стоя на коленях, глядя в горящие янтарные глаза, так похожие на глаза принца.
      - Я останусь с вами, господин, и мы поговорим. То есть, я буду говорить, хотя я понятия не имею, о чем. Вы простите меня, если моя речь будет несвязна, и я надеюсь, вы забудете многое из того, что я скажу вам, когда вернетесь в свое обычное состояние. Я уже давно не говорил о серьезных вещах. Как вы часто замечали, раб редко бывает откровенен со своим хозяином. А разговоры, которые я вел с другими рабами в первые дни, тогда я был настолько глуп, не предназначены для ушей господина. В них нет ничего лестного ни для Императора, ни для его Империи.
      Зверь наклонил голову и фыркнул мне в лицо так сильно, что его дыхание согрело мои озябшие пальцы. Дурган поднял меч, но я схватил его за лезвие и оттолкнул прочь.
      - Принц едва ли будет тебе благодарен, мастер Дурган. Ты ведь видел, как он наказывал меня за наглость. Но я знаю, кто скрывается под этой наружностью, и я не раз говорил ему, что не боюсь его.
      - Ты можешь читать его мысли? - прошептал Дурган.
      - Нет. Я могу только угадывать их, исходя из того, что я о нем знаю. Разве ты сам не узнаешь его? Я только намеком задел нравы дерзийцев, и он сразу же оскорбился. Он такой задиристый...
      - Да лишат тебя боги речи, эззариец! Он откусит тебе голову...
      - ... храбрый и отчаянный зверь. Но в нем должно быть что-то еще, что-то глубоко запрятанное под его шкуру, иначе демоны не стали бы уделять ему такого внимания. Он должен найти это что-то, заметить его... это будет еще сложнее, чем справиться с заклятием.
      Александр в образе льва обошел вокруг нас, мягко ступая огромными лапами, мышцы перекатывались под его толстой шкурой. Я по-прежнему не двигался, надеясь, что не зашел слишком далеко. Если я чересчур разозлю его, он может потерять связывающую нас ниточку и оказаться заключенным внутри крошечного звериного сознания. Сомневаюсь, что мы с Дурганом сможем пережить этот момент. А если подобное будет происходить регулярно, скоро от Александра мало что останется.
      Я ощутил на затылке жаркое дыханье.
      - Вы владеете ситуацией, мой господин, - сказал я. - Вы можете поступать так, как захотите. Но вы не должны полностью игнорировать потребности вашего нового тела. Если вы хотите пить - пейте, если вы голодны - ешьте то, что ест этот зверь, отбросив стыд и отвращение. Если вам нужно бежать, вы должны бежать, используя свой разум и инстинкты этого тела, чтобы не подвергнуться опасности. Доверяйте имеющимся у вас сейчас чувствам, они помогут, но не забывайте и о человеческом разуме, чтобы понять то, чего не в состоянии понять зверь. Помните о людях, которые боятся вас, ваших людях. Тех, что боги отдали под вашу власть.
      Он отошел от меня и забегал кругами по саду. Не будь моя туника и так уже мокрой от дождя, она вымокла бы теперь от пота.
      - Думаешь, он тебя слышит? - негромко спросил надсмотрщик.
      - Надеюсь, - слабость навалилась на меня, я задрожал под струями дождя. - Он сказал что-нибудь, когда пришел?
      - Только приказал позвать тебя и достать мой меч.
      - Меч?
      - Да. Он сказал "эззарийца... меч". И я решил, что он хочет, чтобы я вынул меч из ножен.
      - Не думаю, что он хотел, чтобы ты убил его.
      Пока Александр петлял по саду, Дурган спросил, не может ли он отлучиться на несколько минут.
      - Иди. Я останусь здесь, - я не думал, что он вернется. Шенгары были опасными и непредсказуемыми животными.
      Но манганарец пришел минут через пять. Я понял это, когда ощутил у себя на плечах теплую шерстяную ткань плаща. Изумительно сухую.
      - Спасибо, - произнес я.
      - Так будет только справедливо. Ты не обязан ему помогать.
      - Я никому не помогаю, - ответил я, плотнее заворачиваясь в теплую ткань. - И не думай даже.
      - Но ты ведь один из Стражей? Ты борешься с тьмой, как говорила моя бабушка, да?
      - Единственным оставшимся мне способом.
      - А принц знает, кто ты?
      Я посмотрел на огромную кошку, резвящуюся за деревьями.
      - Я всего лишь раб, у которого есть немного знания. И я никогда не стану ничем иным.
      Не желая или не чувствуя в себе достаточно сил для спора, Дурган отошел к первому ряду деревьев и сел так, чтобы видеть вход в сад.
      Через некоторое время Александр подошел ко мне. Он негромко ворчал и ходил вокруг меня. Я решил, что он хочет, чтобы я снова поговорил с ним.
      - Продолжить рассказывать чепуху? - Усталость и близкая опасность лишили меня осторожности. - Рассказать сказочку? Или спеть? Поговорить о книгах, женщинах или жизни деревьев? Или о звездах в южных небесах... там, где еще есть звезды? Не выйдет. Когда-то я знал о подобных вещах немало, но не теперь. Я могу рассказать о чистке плиток пола, или о трещинах в фундаменте, или о том, что ваш поставщик перьев обманывает вас. Его перья сделаны не из лучшего тростника.
      Мне стало наплевать на принца. Редкие у него приступы доброты означали для меня только лишние шрамы на спине. Дайте рабу немного мяса без жил. Дайте ему две чашки воды. Ах, поддержите его, когда я забью его до полусмерти. Только один удар сегодня, эззариец. Неважно, что мы забрали твою жизнь и душу и растоптали их. Какая разница, если мы отпустим тебя сегодня, тебе все равно некуда будет вернуться. Некуда. Я встал на четвереньки, и меня вырвало желчью.
      Александр отпрянул, зашипев на оставленную мной на земле зловонную лужу.
      - Вернись, - потребовал я. Я поправил плащ на плечах и, дрожа, поднял к небу лицо, подставляя его струям дождя. - Я не оставлю тебя. Каставан и его шайка не разделаются с нами так просто.
      Я говорил о погоде и о дожде, рассказывая в основном, насколько погода в Кафарне отличается от погоды в тех местах, где я вырос, хотя у нас тоже часто идут дожди. Это была единственная тема, которой я мог касаться, живя в Империи, и не ощущать при этом горечи, или страха, или отчаяния. Любое воспоминание об Эззарии было болезненно, но география была настолько абстрактна, что я не воспринимал ее всерьез.
      Больше трех часов я разговаривал с принцем, пока мои веки не начали слипаться, а слова застревать в горле. Тут лев издал рык, и я вздрогнул. Я испуганно шлепнулся в грязь рядом с ним, сердце молотом стучало в груди.
      - Александр! - звал я, опасаясь, что упустил его.
      На меня пыхнуло жаром, словно кто-то подбросил в костер сухое сосновое полено. Зелено-рыжая вспышка. Бесформенный клубок, два слитых во единое тела, бились друг с другом в грязи. Душераздирающие стоны и звериный рык разносились по саду, как будто обезумевший зверь заживо пожирал человека. Я отшатнулся от них. Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем действие заклятия прекратилось, и в грязной луже осталось лежать распростертое тело, одетое в зеленые когда-то одежды. Как только пропали последние звериные черты, я разобрал хриплый шепот.
      - Задиристый, да?
      - Именно, мой господин. И вы сами знаете это, - я помог ему подняться и набросил ему на плечи промокший плащ.
      - Ну, теперь-то тебе придется сознаться, что ты мой дух-хранитель, Сейонн. Никто из нас не может больше притворяться.
      Наши глаза на миг встретились. Я первый отвел взгляд. В глубине его души пылал феднах.
      Глава 16
      Мы снова пошли в хижину садовника, хотя Александр и заявлял, что он уже вдоволь полазил по грязи.
      - У меня в комнатах тоже можно поговорить без свидетелей, к тому же там сухо, - он прекрасно держался, учитывая то, что он только что пережил. - И я страшно проголодался. В следующий раз найдите мне стадо оленей. В этом саду нет даже кроликов.
      В следующий раз. Он говорил об этом так, будто речь шла о званом обеде, но время от времени по его телу пробегала нервная дрожь.
      Я же был напуган и смертельно устал. Иметь дело с заклятием, наложенным демонами, когда ты так беспомощен, а тут еще Александр так легкомысленно относится к мелидде.
      - Потерпите еще один день, ваше высочество. Только когда палец вашего отца коснется вашего лба, оставив на нем каплю масла, только тогда мы сможем вести себя так, словно мы победили врага.
      - Это меч, - сказал он, с трудом удерживая трясущимися руками чашку с горячим назрилом и вдыхая его запах. - И Дмитрий. Я уверен.
      Я не сразу понял, о чем он говорит.
      - Провоцируют превращение?
      - Я должен был отдать свой меч отцу, как символ моей последней ночи, в которую я буду считаться ребенком. Я вынул его из ножен и держал на ладонях. И пока я смотрел на него, я не мог отделаться от мысли, как нужен мне был в эти дни Дмитрий. Вся магическая чепуха не сравнится с наказанием, которое придумал этот упрямец.
      - Вы полагаете...
      - Никакие бандиты не могли задержать его. Он одной рукой справится с двумя десятками разбойников и даже не вспотеет. А его спутники почти ни в чем не уступают ему. Нет. Дмитрий вспомнил о том, что он ликай, и решил проучить меня.
      - И вы считаете, что мысль о нем вместе с прикосновением к мечу вызывает превращение?
      - В первый раз я танцевал в этом проклятом келидском лесу и вынул из ножен меч. Когда все кончилось, я снова вложил его в ножны...
      - ...и подумали о том, что собирались делать.
      - Именно. Второй раз это произошло во сне, но в третий - лорды приносили присягу и клялись поддерживать меня, как преемника Императора, и я касался их мечей. Барон Демиск старый приятель моего дяди...
      Я вздохнул.
      - Похоже на правду. И завтра...
      - Никаких мечей завтра не будет. И я сделаю все, чтобы не думать об этом старом негодяе.
      - Будьте осторожны, господин. Если келидец хотя бы заподозрит, что вы обо всем догадались, он придумает способ заменить предмет, вызывающий заклятие или нашлет на вас еще одно.
      - Завтра дакрах, Сейонн. Совершится помазание. Да обрати они меня в шакала, я не сдамся, - он был совершенно уверен в себе.
      В отличие от меня. Когда речь идет о рей-киррахе, ни в чем нельзя быть уверенным. К тому же я не понимал целей Гэ Кайаллета. Заключили ли келидцы сделку с повелителем демонов, или он просто использовал их похоть и злобу в своих целях? Все, что я помнил из книг, не помогло мне ответить на этот вопрос. Пока Александр допивал свой назрил, я перебирал в уме все, что могло помочь мне понять происходящее. Я снова вспомнил о пророчестве Эддоса и первой и второй битве в войне за владение миром. Эззарийцы считали, что первая битва - завоевание дерзийцами Эззарии, она была проиграна, как и предсказывало пророчество, а до второй битвы еще далеко. Она произойдет только тогда, когда эти "завоеватели с севера" станут одним целым с демонами. Если хоть кто-то из нас останется в живых, у нас будет полно времени воспрянуть духом, восстановить силы и подготовится, прежде чем демоны овладеют дерзийцами. А что если эти люди с севера не дерзийцы, а келидцы, которые уже одно целое с демонами? Эта мысль была невыносима. Я больше не верил в богов и пророчества, но я не мог отделаться от мысли о битве, пока помогал принцу подняться и бегал за садовые ворота смотреть, нет ли там посторонних. На битвах пророчество не заканчивалось. Там говорилось еще о воине, человеке с двумя душами, который выступит против демона и спасет мир... тут я заставил себя прекратить ненужные воспоминания. Я не знал ни одного человека хотя бы с просто целой душой, не то что с двумя.