В грязном тесном проулке стоял мерзкий бульдог с искалеченным ухом. Он угрожающе рычал и глядел на оцепеневших от страха людей так, словно бы выбирал, кто из них станет его первой жертвой. Рядом со злобно оскалившимся псом стоял, широко расставив ноги, тот самый жуткий громила, которого Офелия в последний раз видела у входа в бордель. Одетый в длинную ночную рубаху, поверх которой он накинул потертую шинель, абсолютно лысый и с большой золотой серьгой в единственном целом ухе, он являл собой завораживающее зрелище.
      Девочки испуганно жались к Офелии. Джайлз вышел вперед, бесстрашно закрыв их своей спиной.
      – Решил, что сумеешь всех перехитрить, приятель? – насмешливо спросил громила. – Одного ты не учел: что мой пес учует вас даже за милю! Если не хочешь сдохнуть, отдай мне без лишних разговоров этих сопливых девчонок, за которых мы заплатили уйму денег, и свою подружку в придачу в качестве компенсации за мои хлопоты. Тогда я, возможно, и не стану тебя убивать, а только слегка намну тебе бока, чтобы отбить у тебя охоту впредь безобразничать в приличном заведении.
      У Офелии пересохло во рту от волнения. Она успокаивающе похлопала девочек по спине и, незаметно высвободившись из их ручонок, передала их под опеку Сэл.
      Джайлз сделал еще шаг к ухмыляющемуся верзиле, смазанный жиром шишковатый череп которого блестел не менее ярко, чем золото в мочке его уха, и ровным голосом произнес:
      – Да простит вам Господь все ваши грехи. Но боюсь, что я не смогу выполнить ваши требования.
      Громила запрокинул голову и демонически расхохотался. Но его смех был прерван мощным ударом, нанесенным в его квадратный подбородок Джайлзом.
      Верзила пошатнулся, но, к огорчению Офелии, на ногах устоял. Бульдог залился пронзительным хриплым лаем. Охранник публичного дома сплюнул кровь вместе е выбитым зубом и прорычал:
      – Будь ты проклят! Ты выбил мне здоровый зуб!
      Он бросился на Джайлза, но тот ловко отступил в сторону и двинул верзиле кулаком в подреберье. Между мужчинами завязалась яростная кулачная схватка.
      Офелия крикнула Сэл:
      – Оставайся на месте и держи девочек покрепче!
      Громила размахнулся и хотел влепить Джайлзу оплеуху. Но викарий в последний миг сумел от нее уклониться и ответил охраннику сильнейшим ударом в солнечное сплетение. Его противник согнулся пополам, однако не упал.
      Не теряя времени, Офелия побежала к заброшенному строению, чтобы взять из груды хлама толстую палку и огреть ею, улучив удобный момент, верзилу по хребту.
      Драка между тем продолжалась. Вернувшись вооруженной увесистой деревяшкой, Офелия выждала, когда охранник повернулся к ней спиной, и, привстав на цыпочки, треснула его обломком бруса по голове. Но к ее досаде, подгнивший брусок не нанес верзиле заметного ущерба, а только еще пуще разъярил его.
      Он обернулся и, вытаращив на Офелию налившиеся кровью мутные глаза, рявкнул:
      – Совсем обнаглела, коварная стерва! Вот уж я тебе сейчас…
      Но закончить угрозу он не успел. Джайлз нанес ему левой рукой мощнейший хук в ухо с серьгой. На этот раз злой великан рухнул на грязную мостовую, словно вековой дуб от последнего удара топора умелого дровосека.
      Пес жалобно заскулил и принялся лизать небритую физиономию своего поверженного хозяина.
      Сообразив, что без его команды собака на них не набросится, Джайлз сказал Офелии:
      – Надо уносить отсюда ноги, пока он не очнулся.
      Но не успели беглецы сделать и трех шагов, как услышали за своей спиной топот ног. Обернувшись, они увидели новую опасность, нависшую над ними: группу преследующих их плохо одетых людей. Очевидно, охранник успел вызвать подкрепление, прежде чем покинуть свой пост у входа в бордель.
      – Боже! – испуганно воскликнула Офелия. – Что же нам делать? Их ведь не менее пяти человек! Нам с ними никак не справиться!
      Очнувшийся громила слегка приподнялся, упершись в булыжную мостовую локтем, и с угрозой произнес:
      – Вам не жить, жалкие недоноски!
      Внезапно он умолк и стал, настороженно прислушиваться к доносящимся со стороны публичного дома подозрительным звукам. Его мутные глаза округлились.
      Что же произошло? Офелия затаила дыхание и тоже навострила уши. Топот ног становился все громче. Неужели на подмогу их преследователям из борделя высыпала целая армия костоломов? Девочки испуганно вцепились в нее своими ручонками. Поборов желание прильнуть к Джайлзу, Офелия стала лихорадочно оглядываться по сторонам, высматривая какое-нибудь оружие для самообороны, более надежное, чем гнилая палка.
      Внезапно до нее донеслось цоканье лошадиных подков и характерный дребезжащий звук колес экипажа. Спустя мгновение ее изумленному взору предстала великолепная картина: карета маркиза, запряженная парой гнедых лошадей, и два вооруженных всадника, выскочивших следом из переулка. Это были маркиз и Рэнсом Шеффилд, возглавлявшие небольшой отряд суровых мужчин, спешивших беглецам на выручку.
      – Ура! Мы спасены! – воскликнула Офелия и, обессилев, рухнула без чувств на мостовую.
      Джайлз наклонился над ней и, легонько похлопав по щекам, помог ей встать. Спасательная экспедиция была уже совсем близко. Джайлз и Офелия отвели детей в сторонку, чтобы они не попали под копыта лошадей. Разгневанный маркиз повел свой отряд на штурм борделя, намереваясь, раз и навсегда положить конец творящимся там безобразиям.
      Вскоре мадам, лысый охранник и еще несколько работников этого заведения были сопровождены в местный суд, где им предстояло ответить за все свои преступления, включая похищение детей и вовлечение их в проституцию.
      – Уж я позабочусь о том, чтобы все они получили по заслугам, – угрюмо сказал Офелии маркиз, сев в карету.
      – А как насчет мистера Неттлса? – спросила она. – Ведь это же он отдал Сэл в бордель! Неужели это сойдет ему с рук?
      – Он тоже понесет наказание, но несколько позже. Сперва нам нужно уладить вопрос с письмом Эвери, – ответил Джон. – Это весьма щепетильное дельце, как вы сами понимаете. И торопиться в связи с этим нам не следует!
      – Но ведь он всполошится, узнав о случившемся здесь скандале! – воскликнула Офелия.
      – Безусловно, – кивнул маркиз. – Но останется в неведении относительно подоплеки сегодняшнего происшествия. Ведь переполох в борделе вполне могли поднять и родственники других похищенных этим негодяем маленьких девочек. – Он умолк и мрачно уставился в окно.
      Офелия вздохнула и стала успокаивать детей, сидящих вместе с ней в роскошной карете, мчавшейся во весь опор к дому викария.
      Солнце уже взошло, когда они добрались наконец до церкви. Там Офелия, Джайлз и девочки попрощались с маркизом и пошли пешком к скромной обители священнослужителя. Экипаж поехал дальше, к особняку Джона, где Марианна и Корделия с нетерпением ожидали известий об исходе трагических событий минувшей ночи.
      Венеция крепко спала, когда в ее спальню вошли Офелия, Сэл и две другие девочки, спасенные из «Рая». Проснувшись, Венеция долго хлопала глазами, не веря, что видит свою младшую сестру наяву. Когда же она убедилась, что перед ней стоит действительно Сэл, живая и невредимая, то вскочила с кровати и воскликнула, заключив девочку в объятия:
      – Ах, как же я рада снова тебя видеть, дорогая сестренка! Я безмерно благодарна тебе, Офелия, за ее спасение! Ты сущий ангел!
      – Благодарить нужно не столько меня, сколько мужчин, вовремя пришедших нам на помощь: Джайлза, мистера Шеффилда, маркиза и его слуг, – ответила, сдерживая слезы, Офелия. – Нам с тобой необходимо серьезно поговорить о дальнейшей судьбе Сэл. Одевайся и спускайся в столовую. А я тем временем покормлю детей.
      Экономка уже хлопотала на кухне, готовя для проголодавшихся девочек наваристый суп. И вскоре малышки уплетали его за обе щеки вместе с аппетитными ломтями ржаного хлеба. Пока они завтракали, Офелия и служанка приготовили для них горячую ванну.
      – Вам всем нужно хорошенько вымыться, девочки! – строго сказала малышкам Офелия, заметив на их чумазых личиках недовольную гримасу. – Вы похожи на трубочистов. А ну-ка быстренько раздевайтесь!
      Несмотря на протесты девочек, они были чисто вымыты и гладко причесаны. После этого их одели в свежие фланелевые ночные рубашки из запасов викария и отвели в спальню для гостей, чтобы они выспались.
      Венеция присела на край кровати, в которую уложили Сэл, и с грустным вздохом сказала:
      – Ума не приложу, как мне быть с ней! В театр ее взять с собой я не могу, мистер Неттлс придет в ярость и снова спровадит ее в какой-нибудь бордель, а меня поколотит. Да и у нас дома она тоже не будет в безопасности. Того и гляди ее обесчестит какой-нибудь хулиган, живущий в соседнем доме. Наш квартал кишит бродягами, ворами, пьяницами и сутенерами. От этого сброда всего можно ожидать.
      – Нет, этого допустить нельзя! – поежившись, сказала Офелия. – Так что же нам делать?
      – У меня есть предложение, – раздался у нее за спиной голос маркизы, вошедшей в комнату вместе с Корделией.
      Сестры обнялись. Глаза Офелии увлажнились. Корделия же сохранила подозрительное спокойствие и шепнула ей:
      – Поговорим позже!
      Офелия обернулась и спросила у маркизы:
      – Вы что-то хотели сказать?
      – Да. Моя невестка леди Гейбриел Синклер сейчас в отъезде, но я хорошо знаю служащих сиротского приюта, членом попечительского совета которого она является. Там довольно уютно и мило, девочки будут сыты и окружены заботой воспитателей. Они даже смогут получить образование и по окончании школы значительное денежное пособие, чтобы начать достойную самостоятельную жизнь. – Марианна с умилением погладила по головке одну из малышек, уже закрывшую свои карие глазки, и добавила: – Когда они немного успокоятся после пережитых потрясений, мы попытаемся узнать у них, как найти их родственников. Если, таковые имеются., тогда мы вернем их в семью, а в случае если дети окажутся сиротами, в приют. По-моему, Сэл тоже лучше будет пожить там вместе с ними, пока ее сестра работает. В приюте девочка будет учиться и находиться в полной безопасности. Венеция вправе навещать ее там в любое время. Ты согласна, Венеция?
      – Ах, миледи, разумеется, я согласна! – воскликнула актриса. – Как вы добры! Я стану за вас ежедневно молиться!
      – А меня не будут бить тростью в этом приюте? – спросила малышка.
      – Нет, конечно, – ответила Марианна. – Что ж, раз все согласны, тогда завтра же мы отправимся туда в нашем экипаже. А потом отвезем Венецию б театр.
      Офелия вздохнула с облегчением, радуясь, что все так благополучно завершилось. Но что же хотела сказать ей Корделия? О Боже! Ну конечно же, рассказать о своем выступлении на премьере!
      Она вывела сестру в коридор и шепотом спросила у нее:
      – Ты сумела справиться с ролью, надеюсь, что все обошлось?
      – Я доиграла роль до конца с грехом пополам, – ответила Корделия, передернув плечами. – Но уж сегодня-то, надеюсь, мне не придется тебя подменять? Ведь это ты, а не я всю жизнь грезила театром!
      – Нет, Корделия! – в ужасе воскликнула Офелия. – Я не смогу! Выйди, пожалуйста, вечером на сцену вместо меня в последний раз. Я все понимаю, я позор семьи, я негодница! Но я ничего не могу с собой поделать! К тому же я сейчас больше нужна детям. Вот устроим их в приют, и тогда, возможно, ко мне вернется мужество. Послушай, Корделия, может быть, лучше честно признаться мистеру Неттлсу, что я струсила? Пусть подыщет на мою роль другую актрису!
      Корделия тяжело вздохнула:
      – Знаешь, Офелия, когда я вспоминаю, через что нам с тобой пришлось пройти из-за твоего маниакального стремления стать театральной дивой, мне просто тошно становится.
      Офелия стыдливо потупилась.
      – Я все понимаю, я виновата. Мне стыдно! Но я была словно околдована атмосферой театра и витала в облаках вплоть до того рокового момента, когда, выглянув из-за кулис, увидела заполненный зрителями зал. – Она содрогнулась. – Умоляю тебя, сестра! Замени меня сегодня, ради Бога!
      Корделия облизнула губы, вздохнула и промолвила:
      – Ну хорошо. Я поговорю с управляющим. Полагаю, что после всей этой грязной истории в борделе он вряд ли будет сожалеть о том, что ты не станешь участвовать в спектакле.
      И только по дороге в театр она вспомнила, что не должна даже заикаться о том, что им с сестрой известно о преступлениях управляющего.
      Войдя в его кабинет, она с порога заявила, что отказывается от своей роли.
      – Как это понимать? – нахмурившись, спросил Неттлс. – Премьера пьесы имела у публики оглушительный успех. Вы умоляли меня дать вам шанс опробовать свои силы на сцене! Я дал вам этот шанс. И как же вы собираетесь отблагодарить меня за это, мисс Лили? Учтите, если вы не оправдаете моих надежд и сорвете все мои планы, я устрою так, что весь Лондон узнает, кто скрывает свое лицо под маской. Вы будете навсегда опозорены, мисс Эпплгейт! – Он умолк и злобно прищурил свои и без того узкие глазки.
      По спине Корделии пробежал холодок. Откуда ему стала известна их фамилия? Если он выполнит свою угрозу, то их с сестрой ожидает катастрофа.
      Заметив, что она побледнела, управляющий злорадно усмехнулся:
      – Не воображайте, что вам удастся что-то скрыть от Тома Неттлса! Вы будете играть свою роль в моем театре, пока это мне будет нужно. Ступайте в артистическую уборную, барышня, и приготовьтесь репетировать танцевальный номер, чтобы снова не оконфузиться на сегодняшнем представлении.
      Дрожа от негодования, Корделия лихорадочно соображала, каким образом Неттлс мог узнать их с сестрой секрет. Неужели кто-то из его помощников проследил за ними до особняка Синклеров и расспросил слуг о девушках, гостящих у маркиза? Как, оказывается, все просто! Грош цена всем их мерам предосторожности!
      В кабинет внезапно вошел привратник Нобби с листом бумаги в руке.
      – Прикажете отправить это печатнику, сэр? – спросил он. – Проверьте, все ли здесь в порядке.
      Неттлс взглянул на афишу, кивнул и сказал:
      – Да, все нормально. Можешь отнести это в типографию.
      Корделия собралась слухом и, выхватив из рук у Нобби афишу, заявила:
      – Минуточку! Необходимо внести сюда одно существенное дополнение!
      Она обмакнула перо в чернильницу и размашисто написала на афише: «Автор пьесы – Лили Делак».
      – Как это понимать? – рявкнул Неттлс.
      – А так, что я практически сочинила для вас новую пьесу, – невозмутимо ответила Корделия. – Поэтому я желаю получить за свою работу достойное вознаграждение. Вам придется доплачивать мне… – Она немного подумала и назвала первую пришедшую в голову сумму.
      – Хорошо, я согласен, – сказал, пожав плечами, Неттлс.
      – В неделю! – тотчас же поправилась Корделия, смекнув, что запросила слишком мало.
      – Какая неслыханная наглость! – взревел управляющий.
      – И первую выплату я желаю получить уже сегодня! – с медовой улыбкой добавила Корделия. – Нобби, можешь отнести афишу печатнику. А мне пора идти переодеваться.
      Она покинула кабинет, гордо вскинув подбородок. Но сердце ее бешено колотилось. Все скоро кончится, убеждала она себя. Как только им удастся найти письмо Эвери, Неттлса упрячут в тюрьму. Вот только как им заставить его держать язык за зубами?
      «Ничего, – подумала она, – какой-нибудь способ наверняка найдется! А пока не нужно забивать этим себе голову».
      Актерский костюм и полумаску Офелии она предусмотрительно забрала из гримерной домой, и теперь эти вещи лежали в ее сумке в карете, ожидавшей ее возле главного входа в театр. Забрав сумку, Корделия направилась в швейную мастерскую, намереваясь немного подшить подол юбки и кружевную тесьму на декольте. Там ее поджидала актриса, которой требовалось срочно отремонтировать нижнюю юбку. Приняв ее за Офелию, она огорченно спросила:
      – А где же твоя сестра, Лили?
      – Клара заболела, – слукавила Корделия. – Так что бери иголку и нитку и штопай свои тряпки сама. У меня и без тебя забот по горло!
      Она взяла корзиночку со швейными принадлежностями и пошла в гримерную. В коридоре ей встретился Рэнсом Шеффилд.
      – Почему ты до сих пор еще здесь? – нахмурившись, спросил он. – Ты разговаривала с Неттлсом?
      – Да. Судя по всему, мне придется и впредь замещать Офелию на сцене. Управляющий пригрозил мне, что опозорит меня на весь город, если я уволюсь, – сказала она.
      – Негодяй! – возмутился Рэнсом. – Будь он проклят!
      – Нужно срочно найти письмо Эвери, – шепотом сказала Корделия. – И потом, даже если мы и найдем его, все равно останется опасность того, что Неттлс предаст огласке нашу подлинную фамилию. Если же это произойдет, наша репутация будет погублена.
      Неужели ей до конца своих дней придется кривляться на подмостках второразрядного театра перед публикой? И против своей воли терпеть устремленные на нее любопытные взгляды матрон и ловеласов, рассматривающих ее в лорнет? Но ведь она никогда не мечтала стать актрисой! За какие же прегрешения ей суждено так страдать?
      От этих грустных мыслей у нее разболелась голова. Она потерла пальцами виски и подавила желание разрыдаться. Прочитав па ее лине неподдельное отчаяние. Рэнсом нежно погладил Корделию ладонью по щеке и ободряюще сказал:
      – Клянусь, я найду способ заткнуть Неттлсу рот! Успокойся, я не оставлю тебя в беде.
      Эти слова прозвучали так, словно это было признание в любви. Корделия зажмурилась и заставила себя поверить ему, совсем как героиня ее пьесы своему возлюбленному. Сладкая истома распространилась по всему ее трепещущему телу. Она пронзительно остро ощутила мужскую энергию, исходившую от Рэнсома Шеффилда, героя, спасшего этой ночью Офелию, сильного и смелого человека, на которого можно было положиться.
      Внезапно он убрал руку с ее лица и отступил от нее. Открыв глаза, Корделия увидела двух проходящих мимо по коридору рабочих сцены.
      – Мне надо немного подштопать свой костюм, – сказала она. – Благодарю тебя, Рэнсом! Я верю, что ты поможешь мне в трудную минуту.
      – Можешь в этом не сомневаться, – ответил он, лаская ее взглядом. – Ну, до скорой встречи!
      Когда Рэнсом ушел, Корделия вошла в гримерную и, еще раз просмотрев сценарий, занялась ремонтом своего сценического костюма и внесением в него дополнительных деталей, призванных прикрыть оголенные части ее тела.
      Ей приятно было представить себе, как разозлится Неттлс, когда увидит на ее платье кружева и накладки из вуали, скрывающие ее колени и бюст от зрительских бесстыдных взглядов.
      Актер Марли заглянул в комнату, желая убедиться, что его партнерша собирается выйти на сцену. После вчерашнего недоразумения Корделия не рассердилась на него за это. Внутренне она была вполне готова к выступлению. И хотя в груди у нее все еще ощущался холодок, Корделия смело появилась перед публикой в нужный момент и без запинки произнесла все фразы. Марли ободряюще улыбнулся ей, и она благополучно исполнила свою роль и в следующем акте.
      Не смутил ее даже трудный диалог с ее соперницей – мадам Татиной. Она не боялась, что дива затмит ее своей красотой и талантом, и держалась уверенно, словно бы сама была ведущей актрисой.
      Зрители наградили Корделию бурными аплодисментами.
      Мистер Неттлс должен был остаться сегодня доволен ее игрой. На лицах других актеров цвели радостные улыбки. Корделия возвращалась домой в экипаже со спокойной душой.
      Но настроение у нее упало, когда маркиза сказала за ужином, что Офелия осталась ночевать у викария.
      – Ей не хотелось огорчать детей, – пояснила Марианна. – Девочки еще не отошли от шока и нуждаются в ее поддержке и ласке. Завтра утром мы отвезем их в сиротский дом, где им станет гораздо спокойнее. Бедные крошки!
      У Корделии вдруг случился приступ мигрени, она извинилась перед маркизой и пошла делать себе холодную примочку на виски.
      Ночью ей снились кошмары, она металась в постели и громко стонала.
 
      На другое утро Марианна заехала к викарию за Офелией, Венецией и детьми, и все вместе они отправились в роскошном экипаже маркиза в сиротский дом. Как и говорила накануне маркиза, приют оказался благоустроенным, просторным и чистым. Сэл он понравился с первого же взгляда. Другие девочки немного покапризничали, не желая расставаться с Офелией, но потом прониклись симпатией к молодой улыбчивой воспитательнице и плакать перестали.
      На обратном пути экипаж сначала доставил домой Марианну, потом довез до театра Венецию и, наконец, остановился у домика викария, чтобы высадить Офелию. Ей хотелось еще раз повидаться с Джайлзом. Разумеется, спутницам она об этом не сказала и выдумала другую причину своего странного каприза: дескать, ей неудобно перед служанками, работающими у святого отца, за возникший накануне из-за детей беспорядок и она считает своим христианским долгом помочь им убраться в комнатах. Она пообещала маркизе, что к ужину непременно вернется.
      Выйдя из кареты, она велела кучеру заехать за ней в шесть часов вечера, взбежала на крыльцо и постучалась в дверь. К ее радости и удивлению, дверь отворил сам Джайлз.
      – Прошу вас! – вежливо сказал он, поклонившись.
      Обеспокоенная таким чопорным приемом, Офелия натянуто улыбнулась. К ее величайшему облегчению, Джайлз улыбнулся ей в ответ, но взгляд его остался непроницаемым. Может быть, ей не следовало сюда приезжать?
      Викарий сопроводил ее в гостиную и предложил присесть на стул возле камина. Сам же он продолжал стоять и как-то странно смотрел на нее.
      – Мисс Эпплгейт, – наконец произнес он.
      – Право же, Джайлз, – перебила его Офелия, – к чему этот официальный тон? После всех пережитых нами вместе перипетий ты мог бы обращаться ко мне по имени! Мы же уже перешли на ты во время наших злоключений!
      – Именно об этих скандальных приключениях я и собирался поговорить с вами, мисс Эпплгейт, – сказал викарий.
      – Сначала скажи, заживает ли твоя рана, – вновь перебила его она.
      – Кажется, заживает, – ответил Джайлз. – Передай, пожалуйста, мою благодарность маркизе! Присланный ею вчера лекарь наложил мне на рану повязку с целебной мазью. Теперь я совсем не чувствую боли.
      – Его повязка помогла и мне, – воскликнула Офелия, тоже воспользовавшаяся услугами врача.
      – Вот и чудесно, – сказал Джайлз, – тогда перейдем к главному. Офелия! Сегодня утром я получил особое разрешение епископа на наше срочное венчание. Я также написал твоему отцу письмо, в котором объяснил, почему нам с тобой следует обойтись без обычных в таких случаях формальностей.
      – Что? – Офелия захлопала глазами. – Но ведь между нами ничего особенного не произошло! Все было абсолютно невинно! Ты вел себя как истинный джентльмен.
      – Иначе и быть не могло, – строго сказал Джайлз. – Но я не могу допустить, чтобы твоя репутация оказалась подмоченной. В связи с этим я обязан сделать тебе предложение стать моей супругой.
      Офелия вытаращила на него испуганные глаза.
      – Ты предлагаешь мне стать женой викария? И только потому, что чрезвычайные обстоятельства вынудили нас провести ночь в одном помещении? Нет, Джайлз, это вздор! Извини, но я не могу принять твое предложение, – на одном дыхании выпалила она.
      Ни один мускул не дрогнул на его бесстрастном лице.
      – Понимаю, – негромко сказал он. – В таком случае продолжать этот разговор бессмысленно.
      Он отвесил ей поклон и быстро удалился. Офелия тряхнула головой: что это было? Явь или сон? Почему он так быстро ушел? И. вообще, все это так неожиданно для нее! Джайлз, конечно, славный парень, но стать женой викария?.. Вот если бы он не был священником, тогда… Боже, что же ей делать?
      Офелия встала со стула и принялась ходить взад и вперед по маленькой гостиной, грызя костяшки пальцев от волнения. Взгляд ее случайно упал на книжную полку, сплошь заставленную молитвенниками и другими богословскими книгами. Если кто и нуждался в проповедях, подумала Офелия, так это она, совершившая немало прегрешений за свою жизнь. Вот только своего мужа она не представляла себе в роли духовного наставника. Любопытно, подумала Офелия, если бы Джайлз все-таки женился на ней, стал бы он ежедневно указывать ей на ее недостатки?
      До сих пор он ее ни разу ни в чем не упрекнул. Впрочем, он не знает и половины ее изъянов! И когда он наконец осознает, насколько она порочна и далека от совершенства, ему расхочется брать ее в жены. Пожалуй, он даже поблагодарит ее за то, что она ему отказала.
      Офелия заметалась по комнате еще быстрее.
      Наконец до нее дошло, что она бегает по гостиной в полном одиночестве уже достаточно долгое время, хотя вполне могла бы и посидеть спокойно в кресле до ужина. Или же выпить чаю. Она дернула за шнурок звонка, однако к ней никто не пришел. Что за чертовщина? Где служанка? Неужели на кухне никого нет?
      Она отворила дверь и прислушалась. В пустом коридоре зависла тишина. Офелия на цыпочках прокралась к лестнице и спустилась в полуподвальный этаж.
      Картина, которую она увидела, застыв в дверях, заставила ее затаить дыханием нахмуриться. Экономка, сидевшая с горестным лицом за столом, вытирала носовым платком со щек слезы.
      – Что стряслось? – спросила Офелия. – Вы заболели?
      Экономка громко высморкалась в платок и ответила:
      – Хуже, мисс.
      Сидевшая напротив нее служанка всхлипнула.
      – Да что произошло? Что-то страшное? – Офелия отодвинула свободный стул от стола и села.
      – Преподобный отец Джайлз, лучший викарий во всей Англии, решил уйти в отставку. Сейчас он пишет прошение епископу.
      – Что? – Офелия вскочила со стула. – Этого не может быть! Он не должен этого делать!