Дилижанс, доставивший в Лондон пассажиров с севера Англии, прибыл в конечный пункт своего маршрута с двухчасовым опозданием. Когда многоместная карета наконец-то замерла посередине постоялого двора, сидевшая в ее дальнем правом углу пожилая дама вздохнула с облегчением: фальшивая бородавка на ее носу уже готова была отклеиться.
      Встряхнув седыми буклями, эта одетая во все черное путешественница решительно отодвинула длинным крючковатым пальцем задвижку и протянула руку служанке, чтобы та помогла ей встать и выбраться наружу, ее ноги затекли от долгого сидения в неудобной позе в ограниченном пространстве. Живым и бодрым оставался, пожалуй, лишь ее взгляд, которым она с подозрением окинула окружающих из-под полей поношенной шляпки, прежде чем ступить на пыльную землю. Опершись на трость, согбенная старуха нетерпеливо оглянулась и велела замешкавшейся служанке поторапливаться.
      Почтовая станция, на которой завершилась их продолжительная утомительная поездка, ничем не отличалась от других подобных заведений. Из окон трактира пахло печеным хлебом и жареной бараниной, терпкий запах эля смешался с менее приятными ароматами конюшни, что, однако, не убавило аппетита у проголодавшейся путешественницы. Мучивший ее голод не заглушила даже боль в пояснице. Она потерла ее костяшками пальцев, проглотила слюну и нетерпеливо оглянулась на свою спутницу.
      Служанка наконец тоже вылезла из дилижанса и тотчас же тихонько взвизгнула, вытаращив глаза: толстячок в жилете брусничного цвета, заигрывавший с ней на протяжении всего вояжа; ущипнул ее за ягодицу и заржал как жеребец.
      Седоволосая дама прищурилась и смерила нахала уничижительным взглядом. Она прекрасно изучила самоуверенных ухажеров такого сорта пока жила в Йоркшире, – они возомнили себя джентльменами, перед которыми не может устоять ни одна служанка. Судя по неопрятному виду и помятой физиономии этого ловеласа, он, очевидно, несколько перебрал рому из серебряной фляжки, к которой прикладывался в течение всей поездки. Воображение наверняка уже рисовало ему продолжение его флирта с доверчивой провинциалкой в трактире.
      Однако хозяйка служанки решила его отрезвить.
      Старуха угрожающе подняла трость и, подойдя к незадачливому господину, так огрела ею его по спине, что бедняга подпрыгнул и завопил:
      – Довольно, успокойтесь, мадам! Это всего лишь служанка!
      – Я научу тебя уважать леди! – крикнула ему в ответ подозрительно молодым голосом старуха. – Следи за своими руками, распутник, и не смей больше прикасаться к этой славной невинной девушке! Лучше убирайся восвояси, пока я не вышла из себя! – При этом она расправила плечи и выпрямила спину, чем вызвала немалое удивление как назойливого приставалы, так и других пассажиров, а также кучера и лакеев..
      Спохватившись, старуха вновь ссутулилась, опустила трость, и скрипучим голосом произнесла:
      – Доктор прописал мне просто волшебный настой от ревматизма, он творит настоящие, чудеса.
      – Я бы назвал это лекарство дьявольским зельем, – пробормотал у нее за спиной мальчишка с конюшни. – Я наслышан о ведьмах, обитающих на севере Англии. В последнее время они почему-то зачастили в Лондон.
      Одна из служанок нервно, перекрестилась. Остальные же свидетели поразительной сценки продолжали стоять, раскрыв рты и вытаращив глаза. С недопустимой для девицы ее сословия непосредственностью служанка старухи взяла ее под руку и увлекла прочь, шепча на ходу:
      – Ты перегнула палку, Офелия! Теперь нам придется искать для ночлега другую гостиницу. Зачем нам лишние хлопоты?
      С досадой тряхнув седыми буклями, Офелия Эпплгейт наморщила нос, с кончика которого грозилась упасть фальшивая бородавка, и натянула шляпку пониже на лоб, чтобы зеваки не запомнили ее лица. Корделия, ее сестра-близнец, разумеется, была права: после такого скандала пораженная публика наверняка начала бы уделять им повышенное внимание, что было не в их интересах.
      Офелия молча засеменила рядом со своей мудрой сестрой, несущей саквояж, по одной из узких лондонских улочек, опираясь на трость и украдкой улыбаясь. Как ни странно, настроение после случившегося на постоялом дворе у нее поднялось, она бы с удовольствием еще разок проучила того нахала и взглянула в его испуганные похотливые глазки. Жаль только, что она вышла из образа, ей следует глубже вжиться в роль и не допускать подобных обидных оплошностей. Но в целом она осталась довольна собой.
      Однако где же теперь они проведут свою первую ночь в Лондоне?
      То же самое заботило и ее сестру.
      – Это опасный город, – произнесла Корделия, с тревогой озираясь по сторонам. – Не нравится мне этот район.
      – Все не так уж и страшно, – подбодрила ее Офелия, окинув взглядом ветхие здания по обеим сторонам переулка. Но неуверенность, ощущавшаяся в ее голосе, говорила о том, что она просто следует своей привычке ни в чем не соглашаться с сестрой. Привыкшая к этому скверному свойству ее характера Корделия пропустила замечание Офелии мимо ушей и обратила все свое внимание на конские лепешки, которыми была щедро усыпана едва ли не вся мостовая.
      – Постой! – сказала Офелия. – Мне надо вынуть из туфель эти проклятые камушки, пока нас никто не видит. Иначе они изуродуют мне ноги.
      Гальку она насыпала в обувь для того, чтобы ковылять, как больная артритом старуха, но теперь ее терпение иссякло.
      – Разве я не говорила тебе, что это дурацкая затея? Так нет же, ты настояла на своем, возомнив себя будущей столичной знаменитостью, – проворчала Корделия, однако же остановилась и позволила сестре снять туфли и вытрясти из них мелкие камни.
      Обувшись, Офелия сказала:
      – Ты вполне могла бы остаться дома, милочка! Никто же не тянул тебя в Лондон на аркане! Так что оставь свои колкости при себе и не хнычь, я знаю, какого ты мнения о моем плане.
      – Так я и отпустила тебя одну в этот жуткий город, кишащий разбойниками и прохвостами всех мастей! – огрызнулась Корделия, вскинув тонкие брови.
      Сестры были похожи как две капли воды: обе – шатенки с выразительными большими карими глазами и приятными чертами лица. Молодые люди, ухаживавшие за ними, называли их красавицами, однако частенько путали одну с другой. Ни один из кавалеров, к сожалению, так и не затронул сердце Офелии и не стал героем ее девичьих грез.
      Ее заветной мечтой было играть на театральной сцене и покорить своим талантом не только столицу, но и всю Англию. Разумеется, этой тайной она не осмелилась поделиться с отцом, не говоря уже о старших сестрах, зная наперед, что они поднимут ее на смех и не позволят ей уехать в Лондон. Более того, они стали бы возмущаться ее непозволительными фантазиями и убеждать в том, что леди не следует пренебрегать законами высшего общества и становиться белой вороной. Выйдя на театральные подмостки, Офелия опозорила бы своим поступком родственников и была бы с позором изгнана из семьи. Хотя, разумеется, ее сестры и продолжали бы ее любить. Подумав о грозящей ей участи, она захлопала ресницами, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. Что ж, придется утешаться тайной перепиской с ними, с грустью подумала она, ведь отец будет вынужден выгнать ее из родного дома. Тем не менее, она решила все стерпеть и добиться своей цели любой ценой, даже ценой разлуки с обожаемым папочкой.
      Наградой же за все муки, перенесенные ею на тернистом пути к славе, которой она, безусловно, быстро добьется, ей станут огромные гонорары и великолепные апартаменты в самом престижном и комфортабельном районе Лондона – Мейфэре. Естественно, о ней напишут в газетах, а возле ее дома будут постоянно толпиться поклонники.
      Размечтавшись, Офелия споткнулась о булыжник и, вскрикнув от боли в стопе, остановилась, Сестры огляделись и обнаружили, к своему огорчению, что забрели в какое-то глухое место, застроенное лачугами, и никакой гостиницы поблизости не видно. Чертыхнувшись, Офелия наклонилась и потерла кулачком ушибленные пальцы. Легче ей от этого, однако, не стало.
      Но долго озираться по сторонам не имело смысла, и сестры продолжили свое опасное путешествие по кривым улочкам незнакомого города. После утомительного блуждания по проулкам они вышли наконец на широкую улицу, где было довольно многолюдно и не так страшно, и остановили наемный экипаж.
      – Офелия! – с раздражением прошипела ее сестра. – Мы не настолько богаты, чтобы позволить себе разъезжать по городу в экипаже.
      – Ничего страшного, милочка! – заявила Офелия, залезая в карету. – Доставьте нас побыстрее на Мэлори-роуд, прямо к театру! – крикнула она кучеру.
      Балаган, в который она намеревалась попасть, не мог, естественно, сравниться с Королевским оперным театром «Ковент-Гарден» или же с музыкальным театром «Друри-Лейн», однако вполне подходил для пробы сил дебютантки. Представляя себя выступающей на лондонской сцене, Офелия не обращала внимания ни на роскошные магазины, мимо которых проезжал их экипаж, ни на шикарные дома знати по обеим сторонам улицы, ни тем более на пешеходов на тротуарах. Осмотреться и купить себе модные наряды она рассчитывала позже, когда обретет славу и разбогатеет. К нарядам, разумеется, потребуются драгоценные украшения, но ими ее станут одаривать кавалеры и поклонники, выстроившись в очередь у двери ее гримерной, заваленной букетами цветов.
      Настроенная менее оптимистично, сидевшая рядом с ней Корделия молча глядела в окошко на здания, мимо которых они проезжали, и все крепче сжимала пальцами саквояж. Наконец экипаж остановился напротив театра. Офелия расплатилась с кучером, и сестры выбрались из кареты на тротуар.
      Улица в этот час была заполнена разнообразными повозками и разношерстной публикой. Дамы и господа в вечерних нарядах с важным видом входили в театр. Услужливые лакеи распахивали перед ними двери, а шустрые мальчишки с метлами, совками и вениками подметали улицу, убирая с глаз благородной публики горячие конские лепешки и оберегая их штиблеты от дурно пахнущей субстанции, мало подходящей для атмосферы зрительного зала.
      Торговцы громко выкрикивали:
      – Покупайте горячие пирожки, уважаемые господа и дамы! Кому печеных каштанов, с пылу с жару!
      В животе у Офелии снова забурчало от дразнящих ароматов, и она вспомнила, что они с сестрой так и не поужинали.
      Но какое значение имело назойливое бурчание в их пустой утробе в сравнении с возможностью наконец-то осуществить мечту всей своей жизни? Нужно было только убедить администратора театра в том, что перед ним будущая великая актриса, которой он просто обязан предоставить шанс продемонстрировать свое дарование. Сердце в груди Офелии заколотилось быстрее, она сказала:
      – Корделия! Нам надо купить билеты. Я встречусь с управляющими…
      – Этому не бывать! – отрезала сестра. – Мы должны теперь экономить каждое пенни. – Она вскинула подбородок, стиснув зубы.
      – Но как же так, Корделия?! – воскликнула Офелия, ошарашенная решительным отказом сестры, который означал крушение всех ее надежд. – Мне просто необходимо попасть в этот театр!
      – Мы и без того потратились на прогулку по городу в наемном экипаже по твоей милости! – нахмурившись, возразила Корделия. – В Лондоне все безумно дорого. Ты же не хочешь, чтобы мы с тобой остались на улице без гроша в кармане! Поэтому нам придется на всем экономить. Ведь здесь у нас нет ни родственников, ни знакомых, которые могли бы нам помочь.
      – Мне надо поговорить с управляющим театром, – стояла на своем Офелия.
      – Разве для этого обязательно покупать билеты?
      Офелия закусила губу. Как правило, ей легко удавалось убедить в своей правоте любого. Например, она без особого труда уговорила свекра их средней сестры отпустить их с Корделией на ярмарку в соседний городок. Впрочем, подумалось ей, теперь, после их побега, он уже не будет таким доверчивым и покладистым. Корделию же обмануть ей никогда не удавалось, она знала все ее хитрости и уловки.
      Не легче было и вызвать к себе симпатию совершенно незнакомого ей управляющего театром, на это требовалось время. Наверняка она не первая девушка, мечтающая об артистической карьере, которая обратится к нему с просьбой принять ее в труппу актеров. Следовательно, ей необходимо продемонстрировать ему свои способности, обворожить его своими женскими чарами, а опыта в подобных делах у нее, к сожалению, не было. Вдобавок сейчас, в облике старой клячи, она выглядела совсем непривлекательно. Ей надо было переодеться, умыться и предстать перед управляющим в лучшем виде.
      Впрочем, почему бы ей не воспользоваться сложившейся ситуацией и не попытаться убедить его в своем актерском даровании, изобразив старую вдову? Не исключено, что это поможет ей быстрее добиться своей цели.
      В детстве она участвовала в домашних любительских спектаклях, исполняя второстепенные роли, но ни разу не выступала на сцене перед большой зрительской аудиторией. По неписаным законам леди не следовало кривляться перед публикой, поэтому никаких шансов стать актрисой в провинции у нее и не было. Возможность влиться в театральную труппу в Йоркшире исключалась, оставалось одно – попытать удачи в Лондоне. И теперь, когда до осуществления ее заветной мечты оставался всего один шаг, отступать она не собиралась.
      Офелия так разволновалась, что встряхнула головой, обильно обсыпанной пудрой, и громко чихнула.
      Сестра брезгливо наморщила носик и промолвила, разгоняя облако пудры рукой:
      – Следи за тем, что ты делаешь! Иначе от седины в твоих волосах не останется и следа, все твои усилия пойдут насмарку.
      – Да что ты понимаешь в гриме! – сердито пробурчала Офелия и решительно направилась к театру.
      – Желаете приобрести билетик, мадам? – спросил у нее мужчина, стоявший у входной двери. – Сегодня последний спектакль. С вас всего два шиллинга.
      – Мне надо поговорить с управляющим, – сказала Офелия.
      – К сожалению, он занят, мадам. Если не желаете купить билет, прошу вас отойти от двери! – Он кашлянул.
      – Но мне очень надо!
      – Мадам, пожалуйста, не мешайте проходу зрителей! – строго повторил привратник. Кто-то бесцеремонно толкнул ее в спину, и она отлетела от двери на несколько ярдов.
      Раздосадованная, Офелия вернулась к сестре и сказала:
      – Надо попытаться проникнуть внутрь со служебного входа.
      Сестры обогнули толпу нарядно одетой публики, завернули за угол строения и постучались в дверь. Когда она распахнулась, Офелия сказала стоявшему на пороге человеку, что ей надо встретиться с управляющим. Тот взглянул через ее плечо на Корделию и с ухмылкой спросил у нее:
      – Сколько ты берешь за свои услуги, красотка?
      – Вы меня неправильно поняли, – ответила за сестру Офелия. – Это мне надо встретиться с управляющим и переговорить с ним о работе.
      – Нам не требуются старые клячи, мадам! – рявкнул незнакомец. – Лучше продолжай выступать в роли сводницы. – Он грубо оттолкнул Офелию и захлопнул дверь у нее перед носом.
      – Наглец! – возмущенно воскликнула она.
      – По-моему, костюм покойной жены сквайра произвел на него должное впечатление, – рассмеявшись, сказала Корделия. – Не зря, выходит, ты целый день рылась в ее старых вещах на чердаке. Советую тебе прийти сюда завтра в нормальной одежде и без этого жуткого грима на лице.
      – Да, пожалуй, ты права, – неохотно согласилась Офелия, расстроенная своим поражением. – Но где мы переночуем? У нас осталось так мало денег!
      Обернувшись, она увидела бродячего шелудивого пса, роющегося в горке старых афиш и мусора, а затем нечто такое, что повергло ее в оцепенение.
      – Боже, Корделия! Посмотри-ка туда! – прошептала она.
      Обернувшись, сестра воскликнула, вытаращив глаза:
      – Черт побери, Офелия! Кто-то пытается тайком проникнуть в театр. По-моему, это вор!
      Офелия ахнула: казалось, что все это невероятно, однако же прямо на их глазах какой-то злоумышленник лез во флигель позади главного здания театра. В лучах закатного солнца, закрытого крышей дома, можно было отчетливо разглядеть фигуру человека, пытающегося пролезть в одно из верхних окон. Глубоко вздохнув, Офелия закричала:
      – Вор! Грабитель! Хватайте его, люди!
      Но в безлюдном переулке никто не услышал ее воплей. Тогда она выбежала на угол и снова крикнула:
      – Караул! Грабят! Помогите!
      Кто-то в толпе подхватил ее призыв, и вскоре к ней подбежало на помощь несколько крепких мужчин. Из окон соседнего дома стали выглядывать зеваки.
      Злодей, напуганный шумом, спрыгнул на землю и мгновенно исчез в кустах.
      – Пошли отсюда, на нас смотрят, – шепнула Корделия сестре.
      – А что плохого мы сделали? – возмутилась Офелия. – Мы спасли театр от ограбления и заслуживаем хотя бы благодарности!
      Она по своей наивности надеялась, что их пригласят в кабинет управляющего, где не только поблагодарят за проявленную бдительность, но и предложат ей продемонстрировать свои артистические способности. Ее мечты развеялись, едва лишь из служебной двери вышел на крыльцо крепкий мужчина в темном костюме и сердито уставился на сестер.
      Офелия невольно попятилась под его недобрым взглядом.
      – Наверное, он принял нас за сообщниц этого вора, – прошептала Корделия.
      – Нет, я так не думаю, – возразила Офелия. – Будь мы пособницами сбежавшего злодея, мы бы тоже здесь не задержались. – Тем не менее объясняться перед незнакомцем в темном костюме ей не хотелось, внутренний голос подсказывал ей, что это сам управляющий. Проклятие! Теперь все существенно усложнилось.
      Она вдруг ощутила смертельную усталость. Сумерки быстро сгущались, а ночлега у них пока не было. В груди Офелии шевельнулась тревога. Где они проведут эту ночь? В ее первоначальном великолепном плане возникли прорехи, похоже было, что они поступили легкомысленно, отправившись почти без денег в незнакомый большой город. Фортуна повернулась к ним спиной.
      Сестры уныло понурились и побрели по пустынному переулку. Здания, тянувшиеся вдоль него, выглядели убого и не радовали взор. Прохожие были одеты в поношенную грязную одежду и посматривали в их сторону далеко не дружелюбно.
      – Не оглядывайся, Офелия, – тихо сказала Корделия. – Мне кажется, что нас преследует какой-то мужчина в потертом пальто.
      По спине Офелии пробежал холодок. Внезапно путь им преградил незнакомец в потрепанной куртке и мятой коричневой шляпе. Он злодейски ухмыльнулся и спросил:
      – Дамы нуждаются в ночлеге? Я готов показать вам уютное местечко.
      – Вы чрезвычайно любезны, сэр, – сказала Корделия, видя, что Офелия от страха проглотила язык, – но моя госпожа сегодня намерена переночевать у своих родственников.
      – Да, именно так, – подтвердила Офелия дрожащим голосом. – Извините, но мы торопимся.
      Однако не успела она сделать и шагу, как кто-то схватил ее сзади за руку. Офелия попыталась было высвободиться, но незнакомец лишь крепче сжал ее запястье.
      – Ты уже старовата для работы, – хрипло произнес злодей. – Но твоя служанка настоящая милашка, за нее мне наверняка удастся выручить несколько монет. – Он гнусно расхохотался.
      Корделия резко ударила его каблуком по голени, он охнул и отпустил Офелию. Сестра тотчас же двинула ему коленом в пах. Негодяй согнулся в три погибели и застонал. Офелия, осмелев, огрела другого хулигана тростью по голове и влепила ему левой рукой оплеуху. Он пошатнулся и попятился. Внезапно из темноты возник очнувшийся первый злоумышленник – худой и жилистый, одетый в лохмотья, он сильно ударил Офелию по уху и вместе со своим очухавшимся сообщником поволок Корделию в конец проулка. Офелия пришла в себя после удара и закричала:
      – Люди! Помогите! Убивают!
      Тем временем злодеи исчезли во мраке ночи.
      На крики Офелии никто не отозвался.
      Ее охватил ужас.

      Казалось, что ни одна живая душа не видела, как злодеи похитили несчастную Корделию, и не слышала отчаянных воплей Офелии. Проулок опустел. Откуда-то из подворотни доносились слабые крики Корделии. Но никто не спешил высвободить ее из грязных лап похитителей. Очевидно, им с сестрой оставалось рассчитывать исключительно на собственные силы.
      И дернул же их черт отправиться в Лондон на свой страх и риск! Корделия в отчаянии лягнула одного из злодеев и снова попыталась вырваться и убежать. Однако мерзавцы только посмеивались и продолжали куда-то ее тащить. Увидит ли она рассвет? Или же ее растерзанный насильниками труп обнаружат в Темзе рыбаки? А может быть, ее поместят в бордель и подвергнут там унижению, эксплуатируя ее тело?
      Собравшись с духом, Корделия внезапно ударила одного из негодяев в пах ногой, а другому вцепилась ногтями в лицо. Однако жилистый мерзавец больно стиснул ее руки и вывернул их ей за спину, бормоча грязные угрозы.
      – На помощь! – закричала она. – Спасите!
      Из темноты появилась Офелия и бросилась ей на выручку.
      Один из похитителей Корделии оттолкнул ее, а второй ударил в живот. В глазах у нее потемнело, она без чувств рухнула на землю.
      Корделию охватило отчаяние. Негодяи оказались очень ловкими и проворными, справиться с ними в одиночку ей было не по силам. Несмотря на все сопротивление, они сумели утащить ее в конец темного проулка. Офелия осталась лежать в грязи совершенно одна, абсолютно беспомощная.
      – Упрямая нам попалась на этот раз стерва! За такую норовистую кошечку полагается дополнительное вознаграждение, – пробормотал один из похитителей Корделии.
      – Скажи это мадам Нелл! – с усмешкой отозвался другой негодяй. – Наверняка она будет удивлена.
      Корделия оцепенела от страха. Злоумышленники потащили ее в другой переулок, еще более узкий, извилистый и темный. Корделия обмякла и закрыла глаза, поняв, что сопротивление бесполезно.
      – Похоже, эта стерва отрубилась, – пробормотал один из мерзавцев. – Очевидно, ее покинули силы. Бери ее за ноги, а я подхвачу под мышки.
      Как только один из злодеев наклонился, Корделия из последних сил ударила его ногой в живот, воскликнув:
      – Это тебе за Офелию!
      Тот, что держал ее за верхнюю половину туловища, усилил хватку. Второй похититель оправился от удара и схватил ее за лодыжки. Жилистый хулиган достал из-под сюртука дубинку и стал угрожающе ею помахивать, приговаривая:
      – Не в моих правилах портить товар, крошка, но тебя я, пожалуй, хорошенько отделаю этой штуковиной, раз ты брыкаешься. Верно, Динти?
      – Только не убивай ее, старина! – пробурчал тот. – Я хочу получить за свои синяки вознаграждение.
      Первый злодей замахнулся дубинкой на Корделию, и она зажмурилась от ужаса. Неожиданно негодяй завопил и рухнул на мостовую. Открыв глаза, Корделия увидела, что какой-то мужчина пришел ей на помощь. Вырвав дубинку из рук похитителя, он ловко стал охаживать ею обоих мерзавцев.
      – Я забью тебя, как свинью! – завизжал тот из них, что был пониже ростом, и выхватил из-под полы нож. В темноте сверкнуло длинное лезвие. Глаза Корделии расширились от ужаса.
      – Лучше остынь и отпусти леди, придурок! – холодно бросил ему незнакомец, одетый, как успела рассмотреть Корделия, в дорогой вечерний костюм.
      – Может быть, мне еще отвесить тебе поклон и убежать, поджав со страху хвост? – прохрипел в ответ вооруженный ножом негодяй.
      Прилично одетый незнакомец взмахнул тростью и, зацепив ее набалдашником из слоновой кости нож, рывком вырвал его из руки злоумышленника. Злодей выругался, отпустил Корделию и толкнул ее на джентльмена с тростью. Тот отступил в сторону и, к изумлению злодея, вытянул, словно из ножен, из трости острую рапиру. Увидев это грозное оружие, оба похитителя разом произнесли проклятие и бросились бежать прочь по переулку. Корделия перевела дух. Ее пошатывало.
      Неизвестный спаситель убрал рапиру в полую трость и любезно поддержал Корделию под локоть, обняв другой рукой за талию. Ей стало гораздо спокойнее. Впрочем, Корделия понимала, что ей все еще следовало оставаться начеку, а не млеть от исходящей от него мужской силы и уверенности в себе. Однако коленки у нее предательски задрожали и ослабли, и она была вынуждена вцепиться пальцами в лацканы его фрака.
      – Успокойтесь, опасность миновала, – прошептал ей на ухо незнакомец. – Дышите глубже! Все в порядке.
      Корделия покорно кивнула и прильнула к незнакомцу, словно к своему отцу. Однако почему-то не ощутила того же чувства, которое испытывала в детстве, сидя у папочки на коленях. От этого мужчины приятно пахло дорогим мылом, чистым бельем и чем-то еще, что вызывало у нее мурашки. Она внезапно покраснела и потупилась. Ее вдруг осенило: ведь это он пытался проникнуть через окно в пристройку к театру!
      – Это были вы! – воскликнула она, распрямилась и отпрянула от незнакомца, потрясенная своим открытием. – Зачем вы хотели залезть в театр? Неужели вы вор? Мне в это не верится!
      Он вскинул густые темные брови и промолвил:
      – А вы, значит, та самая паникерша, которая своими воплями собрала толпу зевак? Они наверняка вызвали бы стражников и попытались бы схватить меня и отправить в тюрьму. Меня бы осудили, конфисковали бы все мое имущество и повесили. Вам не стыдно? – Он укоризненно покачал головой.
      – Но я только… – пролепетала Корделия, пытаясь оправдаться, как это ни странно.
      – Вам не кажется, что с моей стороны было очень благородно вступиться после всего этого за вас и спасти вашу честь и жизнь? – спросил незнакомец, сверля ее холодным взглядом.
      Он дотронулся пальцами до ее шеи, как раз под подбородком, и она затрепетала от его прикосновения.
      От пальцев незнакомца исходило волшебное тепло, которое быстро распространилось по всему ее телу. Мужчина улыбнулся, в его глазах заплясали смешинки. Нет, он определенно не походил на вора, тем не менее именно его она и видела, когда он лез в окно флигеля. Да он и сам этого не отрицал! Но что же все это значило?
      С одной стороны, приличной девушке не следовало продолжать знакомство с преступником. С другой – он спас ее от похитителей, намеревавшихся продать ее в дешевый бордель, и за это она была ему благодарна. Покраснев еще гуще, она пролепетала:
      – Я вам чрезвычайно признательна, сэр, за своевременную помощь, вы поступили благородно, вырвав меня из рук налетчиков. Честно говоря, мы с сестрой оказались в этом ужасном квартале случайно, потому что моей сестре вздумалось стать актрисой. Боже, я совершенно о ней забыла! Надо бежать ей на выручку!
      Офелию они обнаружили сидящей у стены дома. Она стонала, держась руками за живот, и совершенно не походила на будущую лондонскую знаменитость. Корделия помогла сестре встать и спросила, как она себя чувствует.
      – Эти жуткие мужчины… – хрипло произнесла Офелия. – Эти негодяи… Где они? Что они с тобой сделали? По-моему, их кто-то спугнул, я слышала, как они убежали…
      – Мне помог этот джентльмен, – сказала Корделия. – Извините, сэр, но я не знаю вашего имени…
      Судя по выражению лица Офелии, она даже не пыталась хорошенько разглядеть их спасителя, все еще не оправившись от потрясения. К тому же было очень темно. В других, фешенебельных районах Лондона, имелось, как было известно Корделии, газовое освещение. Здесь же, в бедном квартале, горело только несколько старых масляных ламп, но рассмотреть в их тусклом свете что-либо подробно было невозможно.
      – Нам лучше побыстрее покинуть этот опасный переулок, леди, – сказал незнакомец. – Здесь всякое случается по ночам. На нас может напасть целая шайка разбойников. У вас есть в Лондоне знакомые или родственники?
      Девушки переглянулись, но ничего не ответили.
      – Вы и в самом деле рассчитывали сразу же получить роль в театре и там же переночевать? Невероятное легкомыслие!
      – К вашему сведению, сэр, я прекрасная актриса! – самоуверенно заявила Офелия, расправив плечи.
      – Неужели? И в каких же театрах вы уже играли, моя дорогая? – насмешливо поинтересовался незнакомец, всматриваясь в ее загримированное лицо и посыпанные пудрой букли.
      «Он раскусил ее!» – подумала Корделия.
      Офелия медлила с ответом. Ее сестра закусила губу.
      – Так я и думал! – сказал мужчина. – Быть актрисой далеко не просто, моя милая провинциалка. И если вы и впредь будете вести себя столь же неосмотрительно, вам не миновать беды. Управляющий театром в Мэлори-роуд господин Неттлс сожрет вас на обед вместе с потрохами. Его подозревают в торговле живым товаром, он отправляет наивных девушек в бордель, а не выпестовывает их талант для своей сцены. Имейте это в виду!
      Офелия вздрогнула, словно от удара, и с пафосом воскликнула:
      – Этому не бывать!
      – Да, несомненно! – поддержала ее сестра, хотя и менее драматическим голосом. – Мы не станем девицами полусвета.
      – Вы в этом уверены? – язвительно спросил их спаситель. – Что ж, ваша приверженность добродетельности похвальна, вот только как быть с пустыми животиками? Боюсь, что они придерживаются иного мнения. Следуйте за мной, если не хотите снова попасть в переделку.
      Сестры покорно побрели за ним по темному переулку, держась поближе к стенам домов. Под редкими фонарями клубился сырой туман, дышать с каждой минутой становилось все труднее.
      Куда же ведет их этот таинственный незнакомец? В свою квартиру? Но как же они, девушки благородного происхождения, останутся наедине с незнакомцем, к тому же вором? Нет, это невозможно. Так что же им делать? Станет ли им спокойнее, если они поселятся в гостинице? Да и денег у них для этого не было. И зачем только они потратились на экипаж! Что за блажь втемяшилась в голову Офелии? Ведь они и без того заплатили уйму денег за путешествие до Лондона в дилижансе. И в дорожных трактирах они тоже изрядно потратились. Лучше бы они ехали голодными, а не ели жирное жаркое из баранины и рагу из жилистого петуха.
      Вспомнив о еде, Корделия сглотнула слюнки. В этих трактирах путешественников бесстыдно обдирали, но на голодный желудок продолжать долгое путешествие было просто невозможно. Корделия тяжело вздохнула, и в животе у нее забурчало от голода.
      Нахмурившись, она стала обдумывать сложившуюся ситуацию. На крайний случай у нее был припасен один вариант – обратиться за помощью к лорду Гейбриелу Синклеру, их сводному брату, который в данный момент должен был находиться в Лондоне. Они с ним были едва знакомы, но он наверняка ссудил бы им денег на билеты до Йоркшира. В конце концов, Офелия должна понять, что нельзя обрекать из-за своих нелепых амбиций себя и спою сестру на голодную смерть на улицах Лондона. Раз ее попытка попасть в театральную труппу провалилась, пора начать мыслить здраво, а не продолжать витать в облаках своих детских грез! Они и так уже достаточно здесь натерпелись.