Глава 13

Тем вечером, уже лежа в постели, Лайза начала смутно понимать, что днем в конторе Джека Фэрчайлда произошло нечто чрезвычайно важное. Помогая Джейкобу Дэвису, она вдруг обрела шанс избавиться от виконта. Мало того, простив Джека, Лайза почувствовала, что у нее с души свалился камень. Ее охватило умиротворение. Казалось, они с Джеком понимают друг друга с полуслова. Радуясь этим узам, Лайза уснула.

Во сне к ней явился Джек. Ветер трепал его волосы, развевал полы халата. Под халатом Лайза разглядела тускло поблескивающее под луной нагое тело. Кожа лоснилась от пота, гибкий торс обвивали выпуклые мышцы. Вдруг, как это бывает во сне, Джек очутился рядом с ней, зашептал ей на ухо ласковые слова, перед которыми Лайза не могла устоять. Тоскливое одиночество кончилось. От прикосновений горячих пальцев к груди она выгнулась, по телу пробежала сладкая дрожь.

– Лайза… – Его голос напоминал шум прибоя. – Значит, это ты. Где же ты была? Я всюду тебя искал.

Горьковато-сладкое томление переполнило ее, она не могла ответить, только цеплялась за его руки. «Я здесь, Джек. Все это время я была здесь. Я думала, ты навсегда потерян».

– Где же ты была? – повторил он и склонился над ней. Его ладони заскользили по ее телу, ласкали и дразнили, заставляя ее подниматься по ступеням лестницы экстаза. Как буря, он сметал на своем пути все преграды, превращал ее в рабу любви, единственное назначение которой – дарить наслаждение. Между ног Лайзы бился горячий родничок. Ощущения были такими приятными, что она проснулась в слезах благодарности.

– О, Джек! – Лайза села на постели. Тягучая, сладостная боль внизу живота не проходила. По груди сбегали струйки пота. Волосы прилипли к мокрому лбу. Лайза задыхалась, не зная, как справиться с собой. Внезапно она поняла, что всего лишь видела сон, и нестерпимое желание сменилось опустошенностью и отчаянием. Как сделать сон явью, она не знала.

Лайза отвела волосы со лба, чувствуя, как ее сердце трепещет в груди пойманной птичкой. Наконец она откинулась на подушку, уже твердо зная, как поступит дальше.

Она обольстит Джека Фэрчайлда. Испытает блаженство и умрет счастливая. Она должна заполучить его. Незачем зря терять время. Пора изведать наслаждение, о котором она так давно мечтает.

Время близилось к полудню. Джек Фэрчайлд и Клейтон Хардинг направлялись в отдаленный уголок Крэншоу-Парка с корзинами для пикника в руках. Лайза с тетей Патти неспешно брели впереди, показывая дорогу через луг и старое кладбище.

Стоял один из тех чудесных летних дней, когда солнце раскаляется добела, ветер несет живительную прохладу, а небо приобретает поразительно чистый лазурный оттенок. Но в глазах Джека Лайза затмила всю красоту природы.

Он любовался тем, как легко и грациозно она ступает по траве рука об руку с тетушкой, как колышется подол ее платья, задевая высокие стебли с белыми зонтиками мелких душистых цветов. Бабочки вились вокруг, как изысканный эскорт. Джек улыбался, умиляясь пасторальной сцене и зная, что этот пикник – просто прикрытие для встречи с мистером Дэвисом. Джек с нетерпением ждал разговора с торговцем. Если ему удастся найти законный способ избавить Лайзу от Баррингтона, тогда обольщать ее не придется. Чем больше он сближался с Лайзой, тем усерднее старался предстать перед ней в лучшем свете. По мнению Джека, путь к цели он выбрал самый верный.

– Лучше бы я остался в конторе, – пропыхтел Хардинг, тяжело отдуваясь.

– Чушь! – отозвался Джек. – Вам необходим моцион. Вы только посмотрите на себя, Хардинг: в корзине у вас лежит хлеб да вино, а вы тащите ее, будто неподъемный груз!

– Это несправедливо, сэр. Мне досталась самая тяжелая корзина. Кстати, сомневаюсь, что мы с миссис Брамбл найдем общий язык, пока вы с мисс Крэншоу будете отсутствовать. Она уже в летах.

– Хардинг, а я думал, вы лучше разбираетесь в людях. Или вас сбила с толку седина? Лайза говорила, что ее тетушке всего пятьдесят семь. Вы лишь несколькими годами моложе ее. Если дама седовласа, это еще не значит, что у нее ледяное сердце. Да еще вас ввела в заблуждение ее глухота. Но она оглохла еще в детстве, а не от старости. Сядьте с левой стороны от нее и можете сколько угодно жаловаться на деревенскую грязь, а она будет только кивать, делая вид, будто все понимает. Такой расклад вас устроит, старина?

Хардинг сердито сопел.

– Проклятая флора и фауна, – проворчал он, отмахиваясь от мухи.

Дойдя до заброшенной церкви, Лайза свернула па кладбище, где бурьян почти скрывал из виду надгробия с полустершимися эпитафиями.

– Вот мы и на месте, – объявила она, улыбаясь мужчинам. Но тепло ее глаз предназначалось только Джеку. Взгляд медлил на нем, дразнил и обжигал. Сердце Джека замерло, когда он узнал то, что видел у многих женщин, но никогда – у Лайзы: неприкрытое вожделение. Дерзкое влечение плоти. У него пересохло во рту, мысли начали путаться. Пожалуй, наградой за этот день ему будет поцелуй.

Ему уже казалось, будто они с Лайзой знакомы давным-давно. Она была близкой, как старый друг – или любовница, которую Джек изучил как свои пять пальцев.

– Расстелить одеяло? – спросил Хардинг, с готовностью уронив на землю корзину.

Под руководством миссис Брамбл секретарь разложил все необходимое для пикника в тени под дубом. Лайза помогла тетушке сесть и оглянулась на Джека. Ее знойный взгляд помедлил на его губах, она лукаво улыбнулась.

– Не хотите ли сходить по ягоды, мистер Фэрчайлд?

Он подавил улыбку, гадая, что она затеяла.

– С удовольствием соглашусь на такое приключение. Миссис Брамбл, не желаете присоединиться к нам? – осведомился он, уже зная, что ему ответят отказом.

– Как он сказал? – спросила тетя Патти у Хардинга. – Уединиться?

– Нет, мэм, присоединиться. Пойдете собирать ягоды вместе с ними? – громко спросил Хардинг.

– Нет-нет, я уже выбилась из сил. Ступайте вдвоем, только далеко не забредайте, хорошо, милая?

– Конечно, мэм, – отозвался Джек, подавая руку Лайзе. – Об этом я позабочусь.

Его уверения пропали даром: миссис Брамбл уже внимательно слушала сбивчивые жалобы Хардинга.

– А вы уверены, что тетя Патти не доложит дома о том, что мы куда-то отлучались вдвоем? – спросил Джек, когда тетушка и Хардинг остались далеко позади.

– Уверена, – кивнула Лайза. – А лорд Баррингтон неожиданно уехал куда-то сегодня утром. И предупредил папу, что вернется только поздно вечером. Поэтому объясняться с ним не пришлось. Родители отпускают меня куда угодно – само собой, с компаньонкой. Я беспокоилась только из-за Баррингтона. Конечно, он не имеет права командовать мной, но, тем не менее, делает это. Господи, как хорошо без него дома! Он живет у кого-то из друзей в Котсуолдсе, на расстоянии мили отсюда, поэтому в Крэншоу-Парке он частый гость. Впервые за много месяцев я вздохнула свободно!

И она впервые в присутствии Джека заулыбалась с неподдельной радостью. Эта улыбка ослепила его.

Джек пожал пальцы Лайзы, и по его руке словно пробежал ток, все приличествующие джентльмену мысли улетучились. Ему хотелось овладеть Лайзой прямо здесь и немедленно, уложить ее на ложе из ромашек, подставить ветру обнаженные тела, греться на солнце, вплетать стоны в шорох листьев. Но одного плотского удовольствия ему было мало. Джеку хотелось любить Лайзу, ласкать ее, вызывать у нее стоны наслаждения. Нет, ни в коем случае. Он уже не тот, что прежде. По крайней мере, пока.

В молчании они приблизились к маленькому каменному коттеджу, затерянному среди заброшенного яблоневого сада. Солнце припекало все сильнее. Джек не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким же бодрым и в то же время безгранично спокойным.

– Скажите, мисс Крэншоу, ваша подруга миссис Холлоуэй одобряет ваш выбор? Ей по душе лорд Баррингтон?

– Нет, – не раздумывая, ответила Лайза. – Она считает его ничтожеством.

– И отговаривает вас от брака с ним?

– Нет. – Лайза погрустнела. – Она понимает, что брак – мой единственный выход. Поскорее бы получить от нее письмо!

Джек вздохнул, сочувствуя ей.

– Должно быть, скоро придет, – пробормотал он. – Уже совсем скоро.

В старом саду среди одичавших яблонь нестройно гудели пчелы. На ветках зрели яблоки, а под ногами еще попадалась прошлогодняя падалица. По вымощенной камнем дорожке спутники подошли к двери. Лайза тихонько постучала, и дверь тут же распахнулась.

– Вы пришли! – растерянно и радостно воскликнул стоящий в дверях человек.

В крошечной прихожей, немного привыкнув к полутьме, Джек наконец разглядел Дэвиса и невольно вздрогнул. Бывший торговец был болезненно худым, с запавшими глазами и спутанными в колтун волосами, в которые набились репьи и солома. За свою жизнь Джек повидал немало обездоленных и знал, во что превращает человека нищета, но даже он ужаснулся при виде Дэвиса и мысленно исполнился уважения к Лайзе, которая не брезговала этим несчастным, неухоженным существом.

Тем временем Лайза познакомила мужчин и провела их в довольно уютную комнату. Пол здесь был земляной, но перед старинным камином лежал сравнительно новый коврик. Рядом помещались столик, пара стульев, кровать, на окнах висели простенькие занавески. С потолка свисали пучки сухих цветов, в вазе на столе стоял букет роз и триллиума.

– Это мое убежище, – объяснила Лайза, смахивая пыль со стульев у грубого стола. – Дом уже не принадлежит папе – его купил лорд Галифакс, но последние пятнадцать лет он в Миддлдейле не появлялся. Еще в детстве я убегала из дома и пряталась здесь. Я предлагала мистеру Дэвису поселиться здесь, но в ясные дни дом виден с соседнего холма, и мистер Дэвис отказался. Он боится, что кто-нибудь узнает, что он вернулся в Миддлдейл, поэтому живет вместе с семьей в лесу. Мистер Дэвис, присядьте и расскажите мистеру Фэрчайлду все по порядку.

Первой заняла стул Лайза, рядом с ней робко пристроился Дэвис. Джек уселся напротив и весь обратился в слух.

– Шесть месяцев назад какой-то человек предложил мне продать лавку. Я сказал, что не продам ее ни за какие деньги. Он страшно разозлился. – Дэвис стиснул костлявые руки и устремил взгляд в угол. – Я сразу понял это. Если бы я знал, как дорого обойдется мне упорство, я бы продал лавку – Бог с ней! Но я ничего не подозревал, сказал, что никуда из Миддлдейла не двинусь – это мой дом. А через несколько дней я нашел прибитую к двери записку. В ней говорилось, что мне лучше убраться из города по-хорошему и больше сюда не возвращаться или пенять на себя. Спустя два дня я получил еще одно такое же письмо. Потом опять явился все тот же человек: он по-прежнему хотел купить у меня лавку. Но я стоял на своем, подозревая, что это он угрожает мне, чтобы запугать меня, а заодно и сбить цену. В ту же ночь дом загорелся.

Джейкоб Дэвис умолк. Он ломал мозолистые пальцы и пытался прикусить трясущуюся нижнюю губу.

– Так я потерял все. Расплатиться с долгами я не смог. Я чуть не лишился рассудка, когда меня упекли в долговую тюрьму. Жена с дочерью поселились рядом, в трущобах. Вскоре мой кузен умер, оставив мне немного денег. Если бы не они, меня бы уже не было в живых. Вы знаете, что такое тюрьма Флит?

– Могу себе представить, – тихо отозвался Джек.

– Нет, чтобы узнать, надо побывать там самому.

– Боже упаси. Лучше поверю вам на слово.

– Пока я сидел там, я поклялся отомстить тем, кто разорил меня.

Джек склонил голову набок.

– Если не ошибаюсь, вы считаете, что ваш обидчик – дворянин?

– Тот мерзавец, который угрожал мне, как-то раз обмолвился, что если я откажусь продать лавку, «его светлость» будет недоволен. А второй, видимо, его сообщник, называл его Роджем.

– Мистером Роджем? – уточнил заинтригованный Джек.

– Нет, просто Роджем.

– Роджер, – тихо подсказала Лайза.

Джек помолчал, мысленно гадая, почему она так уверена в этом, а потом попросил торговца продолжать.

– Так что же, мистер Фэрчайлд? – спросил в заключение Дэвис. – Вы поможете мне наказать виновного?

Лайза выпрямилась, затаив дыхание.

– Вы возьметесь за это дело?

Джек посмотрел на Лайзу, поражаясь ее выдержке и находчивости, потом, на ее друга, поднялся и склонился над столом, упираясь в него ладонями.

– Мистер Дэвис, вы жаждете не правосудия, а мести, – заявил он.

– А разве это не одно и то же? – возразил Дэвис.

– Не всегда. Из тюрьмы вы уже выбрались. Пора начинать жить заново.

– Но как, если я потерял все, что имел?

Ответа у Джека не нашлось. Пожалуй, его и не существовало. Но Джек твердо знал одно: если он перестанет прибегать к помощи закона, чтобы защищать обездоленных, он лишится всякого уважения к самому себе.

– Хорошо, мистер Дэвис, я займусь вашим делом. Не стану обещать, что мы найдем преступника, но зато больше вам не придется бояться тюрьмы.

– О, спасибо, сэр! – Джейкоб схватил его за руку и воодушевленно потряс ее. – Спасибо!

– Благодарить меня пока рано. – Джек помог собеседнику сесть и высвободил руку. – Как вы думаете, почему вам угрожали? Зачем заставляли уехать из города?

Джейкоб покачал головой:

– Ума не приложу, сэр. Я думал, тому человеку нужен мой дом. Или участок – самое удобное место для лавки во всем городе.

– Но дом сгорел, – напомнил Джек.

– Верно, сэр.

– Кто же купил участок?

– Не знаю, сэр. Судебный пристав продал его, чтобы заплатить мои долги, но кому – не знаю. А выяснять боюсь: вдруг я еще кому-нибудь задолжал? И меня опять посадят в тюрьму…

Джек задумчиво погладил подбородок.

– Похоже, тот человек, который первым предлагал купить у вас лавку, просто хотел выгнать вас из города. Он добился своего, и тогда участок купил кто-то другой.

Лайза и Джейкоб переглянулись, и он восхищенно закивал:

– Может быть. Очень может быть, сэр.

– Значит, по какой-то причине вас пытались выжить отсюда. Вы никогда не говорили об этом с женой или дочерью? Может, они догадываются, кому вы помешали?

Дэвис покачал головой:

– Нет, сэр. Жена озадачена, как и я. А дочь Аннабелла… из нее и слова не вытянешь. Особенно после жизни в Лондоне.

– Попробую что-нибудь разузнать. Возвращайтесь к жене и дочери, мистер Дэвис, и подробно расспросите их обо всем, что случилось перед пожаром – может, они видели незнакомых, людей или заметили что-то странное. Все, что узнаете, сообщите мне.

– Будет сделано, сэр. Сейчас же и пойду. Спасибо вам, мисс Крэншоу.

Лайза проводила старика до двери, пожелала ему всего хорошего, вышла следом на дорожку. Дождавшись, когда он скроется из виду среди яблонь, она повернулась к двери коттеджа и вдруг поняла, что ей нечем дышать. Настал решающий момент. Возможно, такого случая ей больше не представится. Надеяться, что Джек спасет ее, ей никто не мешает, но поручиться за это нельзя. Джек еще не знает, какую участь уготовил ей Баррингтон. Значит, уступить желаниям следует, немедленно, пока еще есть шанс.

Войдя в комнату, Лайза обнаружила, что Джек в глубокой задумчивости сидит за столом, подпирая щеку кулаком. При виде Лайзы его глаза потеплели.

Закрыв дверь, Лайза прислонилась к ней, любуясь Джеком и восхищаясь его умением разбираться в людях: в каждом из них он сразу замечал достоинства и недостатки. Рядом с Джеком Лайза неудержимо таяла изнутри. Сейчас он смотрел на нее, как художник на натурщицу.

– В чем дело, мистер Фэрчайлд? – спросила Лайза, размышляя, как перейти к делу, но при этом не показаться блудницей. Как вообще полагается обольщать мужчин?

– Расскажите мне про Роджа.

Она усмехнулась.

– Вы же умный человек. Вы наверняка уже все поняли.

– Не совсем.

– Родж – доверенное лицо лорда Баррингтона. – Лайза вспомнила вчерашний сон, призвала на помощь всю свою смелость и решительно направилась к Джеку. Остановившись прямо перед ним, она устремила ему в лицо затуманенные желанием глаза. Невольно она потянулась ладонью к собственной щеке, касаясь нежной кожи кончиками пальцев. – Роджер Крадич вечно занят, на одном месте подолгу не сидит, но в ночь пожара он был в Миддлдейле. Просто я не хотела говорить об этом при мистере Дэвисе.

Джек смотрел на нее, склонив голову, потом взял ее за руку. Сквозь пальцы Лайзы прошла горячая волна. Догадывается ли он, что она задумала? Захочет ли он ее? Несомненно. Только бы захотел!

– Значит, виновник пожара – лорд Баррингтон, – заключил Джек, не сводя с Лайзы глаз и пожимая ее пальцы.

Она кивнула и шагнула вперед, задев его плечо. Глаза Джека удивленно раскрылись. Лайза часто задышала. Ее тянуло к его губам. Они так и манили ее.

– И если нам удастся доказать, что лавку Дэвиса подожгли, – продолжал Джек как ни в чем не бывало, – тогда вы сможете расторгнуть помолвку, не опасаясь, что Баррингтон подаст на вас в суд.

– На это я и надеюсь. – Повинуясь внутреннему голосу, она провела свободной рукой по волосам Джека. Волна нежности и желания окатила ее. Пальцы в перчатках перебирали локоны. Джек потянул к себе, и Лайза с готовностью опустилась к нему на колени и обвила рукой плечи. Дыхание Джека овевало ее грудь, она чувствовала жар, исходящий от его тела. В темных глазах вспыхнуло вожделение, Лайза ощутила его мужской запах. Она вдруг обнаружила, как близко губы Джека. Совсем рядом.

– Что вы делаете? – многозначительно спросил он. В его глазах плясали огоньки насмешки.

Черт бы его побрал с неуместными вопросами! Лайза с трудом сглотнула и ткнулась губами в висок Джека. Его кожа показалась ей горячим шелком. В приливе желания и страха сердце грохотало в груди.

– Пытаюсь соблазнить вас.

Лайза отстранилась, заглянула в глаза Джеку и увидела, что он посматривает на ее грудь с настороженностью раскаявшегося грешника. Значит, он ее все-таки хочет! Слава Богу! Ее задача существенно упростилась.

– Лайза, – тихо заговорил он, заглядывая ей в глаза, – объясните, почему вы согласились выйти за этого мерзавца.

Она растерянно заморгала.

– Зачем это вам?

– У меня свои причины. – Он слабо улыбнулся. – Я просто обязан разузнать все, что смогу, о женщине, которая решила отнять у меня честь.

Подняв руку, он заложил за ухо Лайзы прядь волос. По ее шее пробежали мурашки. Она слабела от малейшего прикосновения рук Джека.

– Расскажите мне все, Лайза.

Он пытался обольстить ее, чтобы выведать тайну! Лайза нетерпеливо покачала головой:

– Не могу, мистер Фэрчайлд.

– Господи, почему нельзя звать друг друга просто по имени? Или для этого мы еще недостаточно знакомы?

Лайза приникла к его груди, наслаждаясь теплом, и виновато улыбнулась:

– Хорошо, Джек. Но рассказать вам правду я не могу.

Джек испытующе вгляделся в ее лицо, задумчиво коснулся пальцем своей верхней губы. Лайза невольно вздрогнула.

– Он угрожал вам?

Лайза почувствовала, что ее сердце перешло с быстрой рыси на головокружительный галоп. Господи, как он узнал? Что еще ему известно? Только бы не выдать себя! Джек просто строит предположения, но ничего не знает наверняка. Собравшись с силами, Лайза отвела взгляд и пожала плечами.

– Чем он вам пригрозил? Чем он вас запугал, Лайза? Отвечайте, дорогая. Я должен знать все.

Лайза стоически молчала.

– Каким образом ему удалось шантажировать вас? Если я буду знать все, я сумею помочь вам.

От досады его голос стал хриплым. Тревога нарастала. Видя, что Джек искренне озабочен ее положением и совсем не спешит удовлетворить свои желания, Лайза исполнилась доверия к нему. К ней быстро вернулась уверенность. Она повернулась и провела ладонью по его щеке, удивляясь собственной смелости и не понимая, почему ей так легко дается этот интимный жест.

– Все, что вам следует знать обо мне, вы уже знаете, Джек. Просто найдите доказательства вины виконта. – И она добавила чувственным шепотом: – И обязательно сделайте еще кое-что…

Она легко порхнула губами по его щеке, тронула губы, вдохнула дыхание. От Джека пахло мятой и его собственным приятным запахом.

– Не надо, Лайза, – предостерегающе произнес он.

– Приходится, Джек. А вы, оказывается, крепкий орешек! Понятия не имею, что я делаю, но если я буду сидеть сложа руки, то рискую никогда… не познать вас. А думать об этом невыносимо.

Она ослабила галстук Джека, лаская его взглядом. Помогая ей, он приподнял подбородок.

– Вы идете верным путем, дорогая, – сдавленно пробормотал он. – Вас направляет инстинкт.

– Инстинкт велит мне поцеловать вас, – отозвалась Лайза, наклонила голову и приникла к его губам, глядя прямо в глаза, лишая его остатков самообладания. Если бы не длительное ожидание, сейчас она вела бы себя как робкая девственница. Но она ждала целых восемь лет. Подобные сцены разыгрывались в ее воображении ежедневно.

Сорвав перчатки, Лайза снова поцеловала его. Понадобилось незначительное усилие, чтобы заставить его приоткрыть губы. Поцелуй был медленным, влажным и томным. Языки танцевали в лад. Единственному поцелую Лайза сумела придать оттенок чувственного совокупления. Внезапно Джек отстранился. Он хмурился, и у Лайзы дрогнуло сердце. Неужели она чем-то не угодила ему?

– Что случилось?

– Так нельзя, – хрипло выговорил он.

– Почему? – Лайза уже давно ощущала под собой горячий стержень его вожделения. Джек пылал страстью. В этом Лайза не сомневалась.

Джек взял ее за плечи и решительно отстранил.

– Вы ничего не понимаете. Еще немного – и я уже не смогу остановиться. Лайза, обратного пути у нас не будет.

Она вскинула бровь.

– Нет, это вы ничего не понимаете. Я и не прошу останавливаться.

Он замер, помедлил и кивнул, разобравшись в ее намерениях.

– А вам известно, чем вы рискуете?

– Я не настолько наивна, чтобы ни о чем не догадываться. Но до последствий мне нет никакого дела. Джек, я прошу всего один вечер наслаждений. Неужели я не заслуживаю такой малости?

Лицо Джека омрачилось, но печаль на нем была быстро вытеснена вожделением. Протянув руку жестом музыканта, присевшего к роялю, он положил ладонь на грудь Лайзы. По ее телу начал распространяться жидкий огонь. Она закрыла глаза, чувствуя, как сильные пальцы подхватывают снизу пышные полушария, как касаются ложбинки между них. Да, этого она и ждала. Но откуда ей было знать, что прикосновение окажется таким действенным? Она выгнула спину, сама прижимаясь грудью к ладони Джека.

– Вы прелестны, – шептал он, любуясь ее профилем. Ее грудь вздымалась и опадала, дыхание участилось. Джек сжал нежную округлость через платье, нащупал проступивший под тонкой тканью сосок, покатал его между пальцами, и Лайза затаила дыхание, вцепившись ему в плечо. – Я хочу предаться любви с тобой, Лайза. – Он поцеловал ее в щеку, и она со стоном приоткрыла губы. Джек зашептал, касаясь ее уха: – Я хочу тебя. Хочу тебя всю, и не только на одну ночь.

Радость на мгновение выхватила ее из пучины вожделения, и она улыбнулась, а спустя мгновение вздрогнула от поцелуя в ухо, в нежную раковину которого Джек просунул язык. Недовольная собственной чувственностью, Лайза нахмурилась, но тут же содрогнулась от удовольствия. Зубами Джек отогнул кружевной воротничок, спустил его с гладкого белого плеча, поцеловал теплую кожу и вдруг поднял голову.