Глава 23

Джек направился вверх по холму, в сторону поместья Крэншоу, задолго до назначенного часа ужина. Он рассудил, что пешком не привлечет к себе нежелательного внимания, к тому же идти было недалеко. На вершине холма в дубовых ветках шелестел легкий ветерок. Остановившись в конце аллеи, Джек иронически прищурился, глядя на горделивый особняк. Он явился в Миддлдейл, чтобы вести жизнь скромного сельского сквайра, но сразу увлекся дочерью богатого торговца. Однако каким бы плачевным ни было финансовое положение Джека, от Лайзы Крэншоу он не принял бы ни фартинга. Она отдала ему кое-что гораздо более ценное.

Но размышлять было некогда: за несколько часов до ужина Джеку предстояла уйма дел. Во-первых, следовало посвятить Лайзу в подробности плана. Проворочавшись всю ночь без сна, Джек пришел к заключению, что с виконтом надо поговорить с глазу на глаз. В таком словесном поединке о козырях противника можно только догадываться. Но единственный способ помешать Баррингтону погубить репутацию Крэншоу – убедить его, что причастность самого виконта к поджогу легко доказать, а это уже преступление. Намекая на некие известные только ему улики, Джек должен был обманом выведать у Баррингтона все, что ему известно о Дезире и ее родстве с Крэншоу.

Возможно, Баррингтон просто блефует. Если в арсенале у него только слухи и сплетни, битва будет выиграна. Лайза сможет без опасений разорвать помолвку. Торжественный ужин отменят. Баррингтон не осмелится подать на Лайзу в суд. Но пока не вернулся из Филдинга Хардинг с вестями о Дезире и ее скандальном прошлом, Джек на всякий случай готовился к самому худшему. У виконта вполне мог оказаться, какой-нибудь документ или памятная вещь, которая погубит целую семью.

К дому Джек решил подойти со стороны боковой двери. Чтобы его не заметили, он двинулся через лабиринт, почти уверенный, что найдет Лайзу именно там, среди живых изгородей. Но в центре лабиринта, в окружении фигурных деревьев он увидел Селию.

– Мистер Фэрчайлд! – бросилась к нему Селия. – Как хорошо, что вы пришли!

– Откуда вы узнали, что я приду сюда?

– Тетя Патти сказала, что вы наверняка попытаетесь увидеться с Лайзой до ужина. Мистер Фэрчайлд, я так беспокоюсь за нее!

– Но почему, мисс Селия? Что с ней случилось?

– Лайза исчезла. Я надеялась, что она уехала в город, к вам…

– Нет, я ее не видел. Вы точно знаете, что в доме ее нет?

– Она где-то пропадает уже несколько часов. Скоро начнут съезжаться гости. Садовник говорил, несколько часов назад он слышал, как кто-то кричал в павильоне. Голос был женским. А до этого я видела Лайзу в саду… О, мистер Фэрчайлд, я так боюсь, что виконт… обидел ее!

Джек закаменел от ярости.

– Мерзавец!

– Наверное, она убежала в коттедж. Вы знаете, где он?

– Да, я однажды побывал там. Никому не говорите, куда я ушел, мисс Селия.

– Клянусь, я никому не скажу ни слова! Только поторопитесь, мистер Фэрчайлд. Разыщите Лайзу и приведите ее обратно, хорошо?

– Клянусь памятью родителей! Я благополучно доставлю ее домой или убью Баррингтона.

К коттеджу он приблизился, когда солнце уже начало клониться к закату. Ветер усилился, но не мог охладить пылающие виски Джека. Он задыхался и вытирал потный лоб, страдая не только от быстрой ходьбы, но и от бешенства. Наконец завидев впереди старый каменный коттедж, он упал на колени, чтобы перевести дыхание. С каждым шагом его все сильнее тянуло к Лайзе. Он не мог дождаться минуты, когда заключит ее в объятия. Что сделал с ней этот подлый ублюдок?

Джек толкнул дверь коттеджа и вдохнул знакомый запах восковых свечей и сушеного тимьяна. Сначала ему показалось, что в комнате пусто, и он запаниковал.

– Лайза!

– Я здесь. – Она вскочила со стула и бросилась к Джеку в раскрытые объятия. – О, Джек, я знала, что ты придешь!

Он крепко обнял ее, переполненный любовью.

– Милая, что он с тобой сделал?

Джек отстранился, приложил дрожащие ладони к ее щекам и залюбовался ее красотой. Волосы Лайзы были растрепаны, платье перепачкано и разорвано спереди. Но даже такая, без румян и помады, без драгоценностей, кокетливой шляпки с пером и в простом платьице, она казалась ему самой прекрасной женщиной в мире. Лайза слегка повернула голову, и Джек увидел на щеке длинную царапину. Подлец виконт ударил ее.

– Проклятие! – вскипел Джек. – Что сделал с тобой Баррингтон?

Испуганная силой его ярости, Лайза заморгала.

– Джек, со мной все хорошо. – Она ощупала щеку, только теперь почувствовав боль. – Не бойся за меня.

– Он тебя ударил? – Джек взял ее за плечи. – Скажи, ударил? Да или нет?

Лайза зажмурилась и кивнула:

– Да.

– Я убью его! – выпалил Джек, ударяя кулаком по раскрытой ладони. – Клянусь, убью на месте! – И он ринулся к двери.

– Джек, нет! Не уходи!

– Лайза, это я так не оставлю. Я не успокоюсь, пока не задушу этого негодяя. Проклятый ублюдок с голубой кровью решил, что ему все сойдет с рук только потому, что у тебя нет титула! Черт, да как открывается эта щеколда?

Наконец он распахнул дверь и вылетел из дома. Лайза бросилась за ним. Джек сам не понимал, что творит. В ярости он даже бросился не в ту сторону, по пути бил по низко свисающим веткам яблонь, словно разгонял телохранителей короля, поверженного в бою. Лайза едва догнала его.

– Джек, вернись!

Она попыталась обхватить его за шею, промахнулась и вцепилась в ногу Джека. Он споткнулся и упал среди спелых яблок. От запаха яблок и нагретой солнцем земли у него закружилась голова. Лайза осторожно подползла поближе и наклонилась над ним.

– Джек, милый Джек… – шептала она, закладывая прядь волос ему за ухо. – Не надо убивать его. Все кончено. Сегодня я расстанусь с ним.

Джек затаил дыхание, не веря своим ушам. Потом глубоко вдохнул пьянящий яблочный запах, и напряжение стало понемногу уходить из сведенных судорогой мышц.

– Да, дорогой, я вернусь домой и скажу родителям, что не выйду за Баррингтона.

Джек перевернулся на спину, и прищурился, глядя на Лайзу, озаренную оранжевыми лучами заходящего солнца.

– Что?

– Так больше продолжаться не может. Я последую тому же совету, который дала тебе, не стану жертвовать будущим ради прошлого. Не знаю, что я скажу родителям, но постараюсь объяснить, что быть женой виконта я не могу. Просто я хотела предупредить тебя заранее – вдруг… случится самое худшее…

Джек сел.

– Я пойду с тобой.

– Нет, я не хочу, чтобы отец во всем обвинил тебя. Не знаю, как он воспримет новость.

– Если ты хочешь сделать это сама, Лайза, тогда притворись, будто тебе все известно. Намекни, что знаешь, кто поджег лавку. Не робей и не уступай. Скажи Баррингтону, что у тебя хватит доказательств, чтобы подать на него в суд, а потом потребуй объяснений, спроси, какая тайна твоей семьи ему известна. Если он признается, что шантажировал, тогда незачем будет рассказывать отцу про Дезире. Просто объясни родителям, что ты передумала и решила отказать виконту.

– Думаешь, лорд Баррингтон даст честный ответ на мой вопрос?

– Нет. Но я надеюсь, что он струсит и сделает все, лишь бы, о его преступлении никто не узнал.

– Но как сделать, чтобы он мне поверил?

– Скажи, что ты все узнала от Дэвиса.

– Тогда Баррингтон разыщет его и отомстит.

– Я увезу всю семью Дэвиса из Крэншоу-Парка в надежное место.

– И ты надеешься, что план сработает?

– Он должен сработать. Ты же хочешь уберечь родных от позора. И знаешь, что помолвку необходимо расторгнуть.

– Значит, рассказывать родителям про шантаж не обязательно?

– Да, если ты по-умному распорядишься своими козырями. Смелее, Лайза! Ты же не робкого десятка. Ты умеешь играть в вист. Вот и теперь играй и рассчитывай каждый ход – хорошо, дорогая?

Лайза бросилась ему в объятия.

– О, Джек, я люблю тебя!

Он замер, крепко прижал ее к себе и наконец впустил любовь в свое холодное сердце.

Глава 24

Когда Лайза вернулась домой, слуги сбивались с ног от спешки, из конюшен слышались крики и ржание, к дому то и дело подкатывали кареты. Лаяли собаки, по всему парку разбегались огоньки факелов. В суматохе Лайзу никто не заметил. Если ее уже ищут, почему собаки не учуяли се?

Осторожно приблизившись к дому, Лайза увидела, что в бальном зале темно. Родители отменили званый вечер. Но в западном салоне горели свечи. Наверное, мама уже сама не своя от страха и тревоги за нее… Лайза влетела в дом и сразу поспешила в салон, не удосужившись переодеться.

Она застала мать, тетю Патти и Селию за столом, уставленным чайной посудой. Все трое повернулись на скрип двери и хором ахнули.

– Лайза! – вскрикнула Селия, вскочила и кинулась к сестре. – Слава Богу, ты вернулась!

– Лайза, деточка, – запричитала Розалинда, поднимаясь из-за стола и обнимая обеих дочерей. – Господи, наконец-то!.. Дорогая, в каком ты виде! Но хорошо еще, тебе удалось сбежать…

– Сбежать? – Лайза растерялась. Неужели все уже знают, что виконт пытался изнасиловать ее?

Тетя Патти взволнованно воскликнула:

– Подумать только, на что решился мистер Дэвис!

Лайза схватила мать за руку:

– Мама, что все это значит? О чем ты говоришь, тетушка?

– Виконт Баррингтон нам все объяснил, – сказала Селия. – Сначала мы думали, что это он куда-то увел тебя, но оказалось, что тебя похитил Джейкоб Дэвис! Вот почему ты кричала в павильоне!

– Что?! – Лайза ошарашенно обвела всех троих взглядом.

– Твой отец и лорд Баррингтон прочесывают парк и лес, ищут мистера Дэвиса, – объяснила Розалинда. – Отец поклялся еще до утра упечь его за решетку. Он уже послал за шерифом.

– Лорд Баррингтон говорит, что Дэвис вооружен, и велел всякому, кто увидит его, стрелять без предупреждения, – добавила Селия.

– Нет! – Лайзе казалось, что она видит страшный сон. – Это неправда! Мистер Дэвис не причинил мне никакого вреда. Надо немедленно разыскать его!

Вырвавшись из объятий сестры, Лайза рванулась к двери.

– Ты куда? – крикнула ей вслед мать.

– Спасать Джейкоба Дэвиса, пока не поздно! – У двери Лайза обернулась и решительно обратилась к матери: – Мама, ты должна знать: я не выйду за лорда Баррингтона. Но ему пока не говори. И папе тоже. Пока мое решение должно остаться тайной. Я все объясню вам, как только смогу.

Все три женщины ахнули и на время лишились дара речи, а потом с облегчением вздохнули и заулыбались. Лайза ответила им улыбкой, в очередной раз понимая, как любит всех своих близких. В библиотеке она спешно нацарапала записку Джеку. Если кто и способен спасти семейство Дэвисов, так только великолепный Джек Фэрчайлд. Он придет на помощь, что бы ни случилось. Так было всегда.

Глава 25

Получив записку от Лайзы, Джек проделал путь от Хенли-стрит до Крэншоу-Парка в экипаже. Вместе с Лайзой он добрался до Берч-роуд, оставил карету на обочине и дальше двинулся пешком. К.счастью, подъехать к убежищу Дэвисов верхом было невозможно – это их и спасло от разъяренных мстителей.

Чудом избежав встречи с ними, Лайза поспешила домой, как только посадила Дэвисов в экипаж Джека. У себя дома Джек поручил Джайлсу спасенное семейство. Клерк заботливо накормил Дэвиса и его родных, но ложиться спать они отказались. В доме вообще никто не спал: слишком многое было поставлено на карту.

Незадолго до рассвета Джек опять собрался в дорогу. Усадив Дэвисов в карету, он направился к тому дому, куда поклялся не возвращаться никогда! К замку Татли.

Все утро шел дождь, дороги быстро развезло. Карета жалобно поскрипывала, колыхаясь в глубоких, наполненных водой колеях, стук капель в крышу заглушал голоса. Но это было даже к лучшему. Семейство Дэвисов было слишком измучено и перепугано, чтобы поддерживать разговоры. Джейкоб, как всегда, был мрачен и зол, в глазах его исхудавшей жены застыло затравленное выражение. Миловидная дочь Джейкоба легче переносила испытания благодаря молодости, но Джек помнил, что еще совсем недавно ее зеленые глаза блестели ярче, а рыжеватые волосы были пышными и густыми.

Даже в непогоду замок Татли выглядел величественно. Туман окутал парк и первый этаж здания, и казалось, что верхние этажи и башенки висят в воздухе над клочковатым серым покрывалом. Огромному каменному зданию было суждено пережить своих хозяев. Мысли о нем, не раз помогали Джеку взбодриться. Вот и сейчас он уже не сомневался, что Дэвисы будут спасены.

В дверях Джека радостно приветствовал старый Керби:

– Мастер Джек, вот так сюрприз!

– Да, это, я, Керби. Приехал потолковать с дедом.

– Очень хорошо, сэр.

– Что-то вы невеселы, Керби. Нездоровится?

– Простудился, сэр. Спасибо вам за сочувствие.

– Да, неожиданно нагрянула осень… В экипаже мои друзья. Вы не позаботитесь о них? Накормите их, помогите согреться, а я пока навещу старика.

Дворецкий прищурился, вглядываясь в серую дождевую завесу, и остановил взгляд на Джейкобе Дэвисе. У Джека замерло сердце. Грязный и неухоженный, бывший лавочник не походил на гостей, которых привык принимать дворецкий.

– Керби, из уважения ко мне примите их, хорошо?

Керби с любопытством посмотрел на Джека, высморкался и улыбнулся:

– Так и быть, сэр. Проведу их черным ходом, лорд Татли ничего и не узнает.

– Спасибо, Керби. Я знал, что на вас можно рассчитывать.

– А вы куда? В спальню лорда Татли?

– Да, Пора поговорить.

Путь от двери до спальни по коридору личных покоев лорда Татли показался Джеку самым длинным в жизни. Ему не верилось, что он решился умолять деда о милости. Но он все-таки решился – ради Дэвисов. И ради Лайзы.

Когда наконец Керби открыл двустворчатую дверь спальни лорда Татли, у Джека защемило в груди от тоскливого старческого запаха. Он помедлил в дверях, вдруг охваченный раскаянием. Почему он до сих пор не простил старика? Почему даже не попытался понять его?

Джек подошел к кровати, Керби удалился. Лорд Татли спал.

Ожидая, когда старик пошевелится, и прислушиваясь к хрипам в его груди, Джек вдруг заметил, что время будто бы остановилось. И даже повернуло вспять. Какими четкими и ясными стали воспоминания! Он вновь увидел мать весело смеющейся, болтающей с дедом. Увидел ее изящные пальчики, порхающие по клавишам фортепьяно, почувствовал, как она целовала его в лоб, переводя дыхание после пьески, уловил аромат розовой воды, исходивший от ее одежды… Вспомнил, как дед покупал для дочери ткань на платье на континенте, как показывал покупку, сияя и ожидая благодарности. Как хвалил дочь, любуясь ею в новом платье. Когда лорд Татли бывал доволен, мать особенно нежно обнимала Джека.

Это было так давно, что почти улетучилось из памяти Джека. Он и забыл, как купался в обожании матери и ее властного, но любящего отца. В те времена барон был олицетворением энергии, жил на широкую ногу, не давал обитателям замка скучать – охоты, балы, званые ужины, карточные игры сменялись непрерывной чередой. Когда Ричард Хаствуд входил в комнату, даже свечи начинали мерцать, словно этот неуемный, деятельный человек поглощал весь воздух в комнате.

Мать Джека боготворила отца. Разумеется, она беспрекословно подчинялась своему отцу, даже вышла замуж за человека, которого выбрал он. Но несмотря на то что брак с Генри Фэрчайлдом был заключен по требованию отца невесты, он быстро разочаровался в зяте. Вскоре он решил, что Генри недостоин его дочери. И поскольку барон Татли принадлежал к сильным личностям и привык подчинять людей своей воле, он ждал, что Джейн Фэрчайлд по его примеру разочаруется в муже. Однако она отказалась расстаться с супругом, и тогда лорд Татли наказал ее, лишив отцовской любви. Но упрямая дочь только крепче привязалась к супругу.

Что заставило ее предпочесть не любимого отца, а мужа, навязанного ей? Видимо, это была попытка выйти из-под родительской опеки. А может, она хотела наказать отца равнодушием. Каким бы ни был ее замысел, он не удался. Барон Татли вычеркнул дочь и Джека из завещания и выгнал из замка.

Чертовски жаль, думал Джек, глядя на старика. Сейчас дочь могла бы ухаживать за ним, утешать его. Барон выглядел ужасающе слабым и немощным. Веки сплошь покрылись морщинами, обвисли, кожа приобрела желтоватый оттенок, суставы некогда сильных и ровных пальцев распухли. Но слабость тела еще не означала, что воля старика сломлена. Джек не сомневался, что даже сегодня дед не пустил бы Джейн Фэрчайлд на порог, если бы ее призрак восстал из могилы и постучался в дверь. Печаль завладела душой Джека, придавила его тяжким грузом. Барон скорее умрет в одиночестве, чем признает, что совершил ошибку. Точно так же сам Джек был готов сгнить в долговой тюрьме, лишь бы не, просить помощи у деда.

Но Джек не хотел, чтобы так продолжалось и впредь. Сблизившись с Лайзой, увидев, как легко ужиться с ней, он понял, какой может быть жизнь по-настоящему любящих супругов. Впервые испытав такую полноту чувств, он осознал, насколько бесполезны ненависть, мстительность, злопамятность и гордыня. И нехотя признался себе; что в его душе нет места ненависти к деду.

Впрочем, ненависть сослужила свою службу. Благодаря ей Джек не сломался, когда дед отрекся от него. Но теперь старик ничем не мог его ранить – у Джека появилась Лайза. В их мире не существовало обжигающей ненависти или болезненной гордости.

– Дед… – наконец произнес Джек, хотя и знал, что старик не услышит его. А может, именно поэтому он и решился произнести это слово вслух. Он обошел вокруг кровати и присел на край, наклонился к уху барона и зашептал: – Мне тяжело видеть тебя больным. Без тебя мир лишится одного из лучших людей. Ты прожил богатую событиями жизнь. Я всегда этим восхищался. Теперь я понял: властному, полному жизни, страстному человеку трудно стерпеть неповиновение близких. Вспоминай прошлое, я готов признать, что мама оскорбила тебя. А ты так любил ее, что перенес мнимое предательство только потому, что оттолкнул ее. Знаешь, дед, я всегда думал, что ты поступил так по одной причине – ты винил маму в том, что ее брак не удался. Но теперь мне кажется, что ты винил себя. Ты хотел исправить ошибку, а мама отвергла твои планы, и ты разозлился.

На каминной полке тикали часы. Джек укоризненно взглянул на них. Кто способен помнить о времени в такую минуту, когда все вокруг замирает? Когда Джеку так хотелось повернуть время вспять и прожить жизнь заново, с новым пониманием?

Оказалось, лежащего в кровати старика он совсем не знал. Этот человек, когда-то такой рослый и сильный, стал немощным и хилым. Старик пал жертвой времени. Но разве барон не понимал, что он не бессмертен?

– Я буду скучать по тебе, дед. – Выговорив эти слова, Джек поднялся, чтобы уйти, но был остановлен скрипучим голосом:

– Дождешься от тебя, как же!

Джек невольно улыбнулся и медленно обернулся.

– Так ты жив?

– Расстроился? – Голос старика источал яд, но Джек не стал оскорбляться. – Чего тебе?

Джек подошел поближе и небрежно прислонился к резному столбику кровати, скрестив руки па груди.

– Рад видеть, что чувство юмора вам не изменило, сэр.

– Чего ты от меня хочешь? Просто так ты бы не сказал мне ни слова. Я слишком хорошо тебя знаю, прохвост.

Джек нахмурился.

– Да, сэр, я хотел кое о чем попросить вас.

Он ожидал категорического отказа, но старик молчал, а в его глазах вдруг блеснуло любопытство.

– На моем попечении оказалось одно несчастное семейство из Миддлдейла. Возможно, вы помните этих людей. Их фамилия Дэвис. Джейкоб Дэвис был городским лавочником. Один подлый виконт сжег его дом и лавку. Теперь за Дэвисом охотятся, как за зверем, обвиняя в преступлении, которого он не совершал. Мне нужно где-нибудь приютить его семью, пока я не разберусь в этом деле и не позабочусь о том, чтобы Дэвис впредь не попал в тюрьму.

Губы барона растянулись в невеселой улыбке.

– В отличие от вас, юноша, я не трачу времени на людей, которые не в состоянии обеспечить сами себя.

– Сэр, всему виной поджог. Дэвиса нельзя винить только за то, что некто более богатый сжег его дом и разорил его.

– Будь вы хорошим внуком, вы не стали бы ввязываться в эту неразбериху. Вы обратились бы в суд.

Он закашлялся, и от этого надсадного кашля по спине Джека прошли мурашки. Он шагнул было вперед, но остановился: дед был слишком гордым, чтобы принимать утешения, И все-таки Джек налил ему стакан воды из кувшина и поддержал, чтобы старик мог напиться. Мутновато-голубые глаза старика вдруг стали удивительно яркими. Он посмотрел на Джека так, словно увидел его впервые, потом смягчился, глотнул из стакана и с невыразимым облегчением откинулся на подушки. Пора было уходить, но Джек напоследок не упустил случая кольнуть барона, который с возрастом стал черствым и толстокожим.

– Знаете, сэр, – заявил он, ставя стакан на столик у постели, – если я не помогу Дэвису снять с себя это несправедливое обвинение, одна прелестная юная леди будет вынуждена выйти замуж за человека, которого она ненавидит. Неужели вы допустите такое? Еще раз прошу – нет, умоляю вас. Видите, я готов унизиться перед вами, сэр. Пожалуйста, приютите моих подопечных.

Ричард Хаствуд смежил веки.

– Джон, скоро я умру. Но ты для меня уже мертв. Если хочешь, можешь поплясать на моей могиле, а пока оставь меня в покое.

Джек коротко вздохнул. Досадная неудача, но не трагедия. Мысленно пожелав деду всех благ, он задумался о том, как спасти людей; которые доверились ему.

Не прощаясь, Джек вышел из спальни. Обратный путь он проделал гораздо быстрее, лихорадочно размышляя, как быть дальше. Зайдя в конюшню, он велел кучеру подвести карету к дверям кухни, где подкреплялись Дэвисы. Джайлс встретил его с явным облегчением:

– Ну наконец-то, мистер Фэрчайлд!

– Их накормили?

– Да, сэр. Притом отлично. – Джайлс повел Джека в кухню, где аппетитно пахло мясным супом и свежим элем.

Оглядевшись, Джек благодарно кивнул кухарке – добродушной толстухе с приветливой улыбкой. Дэвисы сбились в кучку, в тревоге глядя на Джека и ожидая решения своей судьбы.

– Каков вердикт, сэр? – наконец спросил Джейкоб.

Джек вздохнул:

– Боюсь, Джейкоб, у меня плохие вести. Лорд Татли отказал вам в гостеприимстве.

– Вот это скверно, – пробормотал Джайлс.

Джек положил ладонь ему на плечо жестом утешения.

– Не расстраивайтесь, Джайлс. Я не успокоюсь, пока не найду приют. Идем в карету.

Но никто не двинулся с места. От отчаяния все обессилели. Долго они не продержатся, понял Джек. И он позволил себе разозлиться на деда за отказ. С помощью Джайлса он повел подопечных из кухни и принялся усаживать в карету. Кучер взмахнул кнутом. Карета уже сворачивала на аллею, как вдруг из дома выбежал лакей и замахал им. Джек постучал в крышу экипажа, кучер остановил четверку. Вслед за лакеем ковылял Керби, кашляя и шмыгая носом.

– Мастер Джек, подождите! Хорошие новости!

– Что такое, Керби? – Джек высунулся в окно.

– Лорд Татли разрешил вам поселить в Хай-Хилле, кого вы пожелаете и на какой угодно срок.

Джек зажмурился. В горле встал ком. Хай-Хилл! Невероятно, немыслимо! Опомнившись, он высунул руку в окно и пожал пальцы Керби.

– Значит, у старика все-таки есть сердце?

– Само собой, сэр. Я всегда знал это. Теперь осталось узнать остальному миру.

– Поблагодарите его от меня, ладно?

– О нет, сэр, – со смехом отказался Керби, махая Джеку рукой на прощание. – О вас я не стану при нем даже заикаться – вдруг возьмет да и передумает!

Джек улыбнулся, махнул ему, и карета покатилась к Хай-Хиллу – поместью, которое лорд. Татли подарил на свадьбу родителям Джека.

До Хай-Хилла было рукой подать. Дом располагался почти в самом центре обширного поместья барона. Он стоял на холме, был виден издалека, к нему вела извилистая дорога, обескураживающая незваных гостей. Один из предков Джека во времена Реформации выкупил это старинное, аббатство и перестроил его, превратил в дом. Поросшие мхом каменные арки отбрасывали длинные тени, вдоль дома тянулись галереи, древние витражи создавали атмосферу безмятежности.

Садовники Татли по-прежнему ухаживали за садом и цветником вокруг дома, на склонах холма до сих пор уцелели плодовые сады, разбитые еще монахами. Каменный дом стоял в таком густом лесу, что казалось, будто до Реформации здесь обитали не столько монахи-христиане, сколько друиды.

Джек и его родители жили здесь, пока не попали в немилость к барону. После их изгнания дом стоял пустой, разве что изредка здесь кто-нибудь гостил. Джек удивился, увидев, в каком порядке дед содержит бывшее аббатство. Вернувшись в родительский дом, он испытал сладкую боль. Дэвисы расположились в крыле, где раньше находились монашеские кельи, а Джек с Джайлсом ушли в конюшню.

Джайлс ласково похлопал по крупам взмыленных жеребцов, благополучно доставивших путников к дому на холме. В конюшне пахло навозом и свежим сеном. Джек вздохнул полной грудью – впервые с тех пор, как покинул Миддлдейл.

– Хотите, я вернусь обратно и скажу мисс Крэншоу, где вы? – предложил Джайлс. – Лошадей я могу сменить в замке.

– Нет, я избавлю вас от такой поездки. – Джек сунул руки в карманы и засмотрелся вдаль, на зеленый ковер древесных крон, видных с вершины холма. – Мисс Крэншоу сама все поймет, когда ее отец и лорд Баррингтон вернутся ни с чем. А Хардинг в Филдинге. Вот и нам с вами пора заканчивать расследование.

– Я тут потолковал с Бошаном, сэр. – Джайлс горделиво приосанился.

– Неплохо, дружище! – просиял Джек.

– Неужели вы думали, что я пренебрегу таким важным поручением?

Джек дружески похлопал его по плечу:

– Молодец! Так что сказал Бошан?

– Вспомнил ночь, когда сгорела лавка. Сказал, что видел убегающего слугу лорда Баррингтона. Добавил, что ошибиться он не мог.

Джек удовлетворенно кивнул:

– Отлично. Но если его угрозами заставили замолчать, значит, он все-таки сомневается.

– Раньше он боялся говорить в открытую, но теперь хочет помочь Дэвису постоять за себя.

– Баррингтон заявит, что слово мясника не стоит и ломаного гроша. Нам нужны неопровержимые доказательства, Джайлс. Или чудо, сотворенное Хардингом. Надеюсь, скоро он вернется. А пока я хочу поговорить наедине с Аннабеллой Дэвис. Сдается мне, у нее найдется маленький, но важный кусочек этой мозаики.

Джайлс нахмурился.

– У Аннабеллы? Но почему вы решили, что она вам поможет?

– Скорее всего, она знает о преступлениях виконта, но молчит.

Глава 26

Хардинг прибыл в Филдинг тремя днями раньше. Ему понадобился целый день, чтобы добраться почтовым дилижансом из Уэверли до крошечного городка в Сомерсете.

Он прибыл, когда солнце уже садилось, озаряя склоны холмов над городком, высветило на них зеленые пятна лесов и темные – полей. Сам городок располагался в низине, в тени Осборн-Хауса, живописного елизаветинского особняка, резиденции графа Осборна.

Хардинг решительно вышел из дилижанса возле дома с чисто выбеленными стенами и выцветшей вывеской «Постоялый двор "Вздыбленный конь"».

Чистота мощенной булыжником улицы приятно порадовала Хардинга, но он помнил, что явился сюда не ради развлечения. Надо раздобыть сведения, и как можно скорее. Поскольку постоялый двор в городе был единственным, задача упрощалась. Хардинг уже давно уяснил, что хозяева постоялых дворов знают обо всем, что творится в округе.

Аккуратно оправив сюртук, Хардинг двинулся к двери постоялого двора. Он снял комнату на ночь и через низкую дверь вышел в уютный, хоть и прокуренный зал, где собирались фермеры и ремесленники. Как приличный постоялец, Хардинг мог бы перекусить в отдельной господской столовой, но предпочел общий зал, надеясь, что среди простолюдинов попадутся сплетники. Хозяин постоялого двора, мистер Тил, поставил перед гостем на грубо оструганный стол пинту эля.