Лицо Стефани было бесстрастным, пустым, голос тихим, но твердым:

– По-моему, и без слов все должно быть ясно. Я сделала то, что ты от меня хотел.

– А чего я от тебя хотел? – Отпустив ее руку, Рэй напряженно всматривался в измученное лицо Стефани. – Что ты сделала? – ­спросил он прерывающимся голосом.

– Ты сказал, что остается только одно, вот это одно я и сделала. Вернулась в клинику И… – ­Постаравшись, чтобы слова ее прозвучали как можно горше и печальней, она добавила:

– ­Тебе пришлют счет.

Лицо Рэя окаменело. Чужой, не его голос прозвучал как выстрел.

– Нет! – В этом крике было такое отчаяние, что Стефани не поверила ушам. И тут же злость исказила его черты, глаза заполыхали ненави­стью. Сжав кулак, он занес его над нею, словно намереваясь размозжить голову.

Такого она никак не ожидала. Сдержав ярость, Рэй внезапно отпрянул от любовницы и прошагал через гостиную в спальню.

Стефани замерла, ошарашенная догадкой: кажется, он вовсе не хотел, чтобы она избави­лась от ребенка. Ей потребовал ось несколько минут, чтобы полностью осознать это. Только тогда она обратила внимание на звуки, доносив­шиеся из спальни, и медленно пошла посмотреть, что происходит;

Распахнутые чемоданы лежали на кровати, и Рэй швырял в них ее вещи. Он хватал их из гар­дероба вместе с вешалками и кидал, не разби­раясь. Сгреб туфли в охапку и вывалил их на шелковый костюм. Принялся вытряхивать в чемоданы содержимое выдвижных ящиков и ко­мода.

Из спальни метнулся в ванную комнату и через считанные секунды вернулся оттуда с фла­конами и тюбиками, бросив все прямо на тон­кое шелковое нижнее белье, которое еще так не­давно, дрожа от нетерпения, стаскивал с нее.

Стефани стояла в дверях, беспомощно наб­людая за буйством мужчины. Наконец он за­хлопнул чемоданы, свалил их у дверей и шагнул к телефону, чтобы вызвать такси. Затем подошел к сейфу, отпер, достал паспорт и пачку денег. Протянув ей то и другое с лицом по-прежнему мрачным и злобным, он прорычал:

– А теперь убирайся! Убирайся отсюда немедленно.

– Рэй, пожалуйста, выслушай меня. – Она спрятала руки за спину. – Я…

Он силой запихнул паспорт и деньги ей за пазуху и, утратив над собой контроль, принялся трясти сожительницу за плечи.

– Ты бессердечная тварь! Как ты посмела это сделать? Сначала нарочно забеременела, чтобы я на тебе женился, а потом, когда поня­ла, что ничего от меня этим не добьешься, убежала и сделала аборт. – Стефани попыталась прервать его, но он опять яростно затряс ее за плечи, продолжая злобно выговаривать: – Ты обязана была посоветоваться со мной, выслушать меня. Я бы ни за что не позволил избавляться от ребенка. Это тебе в голову не пришло?

– Рэй, умоляю, послушай меня! Я вовсе не… – Стефани пыталась перекричать его, но он не дал ей закончить фразу.

– Неужели ты не понимаешь, что убила ре­бенка? Нашего с тобой ребенка! Это для тебя пустой звук? – Внезапно он захохотал – ниче­го более ужасного она не слышала. – Эгоистка, ты не понимаешь, что значит любить ребенка, ты вообще не знаешь, что такое любить другое человеческое существо, потому что ты по приро­де своей бездушная тварь. Конрад и Белинда правы: тебе нужны только деньги.

– Неправда!

Зазвонил телефон. Рэй сорвал трубку и крик­нул:

– Сейчас она спустится.

Он подхватил чемоданы и, не вызывая лифта, пошел вниз по лестнице, перескакивая через две ступени. Выйдя из подъезда, забросил вещи в такси, повернулся к Стефани и сказал с не­навистью:

– Я только об одном жалею – что влюбил­ся в тебя с первого взгляда! – Она смотрела на него, ошарашенная. – Да, это правда. Я дей­ствительно влюбился, а ты этого даже не замети­ла. И если бы ты оставила ребенка, я бы на тебе женился. – Он рассмеялся горьким сме­хом. – Тогда бы у тебя было все, и денег бы ты получила, сколько пожелала. Подумай об этом, когда снова окажешься на мусорной свалке.

Схватив Стефани за руки, затолкнул в такси, захлопнул за ней дверцу и сказал водителю:

– Отвезите ее в аэропорт, шеф, да с ветерком!

Машина быстро набрала скорость.

– Хеллоу, леди!

Стефани не сразу сообразила, что водитель обращается к ней.

– Да, что такое? – проговорила она наконец.

– А то, что я бы на вашем месте не ходил с пачкой долларов, торчащих из лифчика.

– Что? – Она опустила голову. – Ах, да, конечно. – Девушка переложила деньги и пас­порт в сумку.

– Похоже, что вы там здорово поскандалили, а то и подрались. Это муженек ваш?

– Нет. – Она посмотрела в окно. – Куда мы едем?

– Этот парень велел отвезти вас в аэропорт. Вам-то самой туда надо?

– Да, наверное, туда и надо, ничего лучшего не придумаешь, – уныло прозвучал ее ответ.

Таксист рассмеялся, посоветовал на все наплевать, растереть и забыть. Когда пассажирка в ответ только вздохнула и печально покачал а головой, он замолчал.

В аэропорту Стефани подкатила тележ­ку с чемоданами к табло и стала выискивать ближайший рейс на Лондон. Лечу домой? А где он, мой дом? А если мне все равно, то зачем холодный, промозглый Лондон, а не солнечная Испания? В конце концов, там достаточно зна­комых.

Наступил великий праздник для жителей Ла-Барро – день гонки парусников в дельте реки.

Спроси ее, зачем она пошла на это карна­вально срежиссированное представление, не от­ветила бы сразу. Казалось бы, от рекламного щита с огромной надписью «Дом Баго» должна бежать без оглядки, но получилось наоборот. Может быть, тот маленький потомок Баго, кото­рый уже жил своей непонятной жизнью у нее под сердцем, подогрел ее любопытство. Стефа­ни пришла вместе с Изабель, которая неистово исполняла при ней роль ангела-хранителя. Сна­чала держались в стороне, но толпа передвигала их своей ленивой силой, и подруги оказались у самого парапета. Изабель осмотрела место с точ­ки зрения безопасности и осталась удовлетво­ренной: видно хорошо, а барьер ограждает драгоценный живот подруги от возможных слу­чайностей.

– Чья лодка идет? Не Баго? – Стефани напряженно вглядывалась в даль.

– Нет, Баго идут третьими, – вела неза­тейливый репортаж Изабель.

Стефани видела все увеличивающиеся фигурки на паруснике с надписью «Баго». Уже видны были матросы в красных трусах, белых рубаш­ках и пестрых шейных платках. Первым она уз­нала Конрада. Ей было известно, что эти аристо­краты из семейства Баго принимали когда-то участие в регатах, но уж никак не ожидала во­очию лицезреть одного из своих обидчиков, да еще в спортивной форме. Думала, если он здесь, то среди почетных гостей.

Чем ближе подплывала лодка, тем шире от удивления открывались глаза. Невилл! А это кто? О Господи, Джек Блейкмор! А этот-то откуда? И какое отношение американец имеет к Дому Баго? Стефани сама удивилась, что криком под­бадривает именно этот экипаж. Да и Изабель, ви­димо посчитав себя некоторым образом приоб­щенной к одной из тайн семейства Баго, орала что есть мочи:

– Баго! Давай! Давай!

Стефани не верила глазам. На корме стоял Рэй…

А Изабель продолжала вопить: – Баго! Баго! Баго!

Вот Баго и откликнулся: Рэй непроизвольно или на голос поднял голову. И пусть другие скажут, что это фантастика, но реальностью стало то, что Рэй остановил взгляд на Стефани, и та поняла: увидел. Деваться было некуда­ – толпа сзади, а она вся на виду. Видно, и тот, на корме, опешил не меньше нее, что красно­речиво подтвердил тот факт, что кормчий Рэй Баго за минуту до победного финиша не спра­вился с кормилом, и лодка врезалась в причал. Зрители ахнули, а затем пришел черед ахнуть Стефани, потому что кормчий покинул судно, перемахнув на лестницу у стены причала. Он торопился вверх, он бежал. И целью его неисто­вого бега была она, Стефани.

Два чувства овладели девушкой – надежда и страх. Он обезумел от радости или от зло­сти? Скорее последнее, подумала Стефани, зная свою невезучесть.

– Сматываемся! – схватила она за руку Изабель.

Поняв, что дело нешуточное, подруга стала прокладывать путь в толпе, громко уверяя пуб­лику, что «даме плохо». Добродушно настроен­ная толпа расступалась перед ними и снова смыкалась за их спиной. Но худшее их ждало впереди: выбравшись из людской круговерти, девушки лишь обнаружили себя – Рэй настиг их. Положив руку на плечо Стефани, он повер­нул ее к себе. С секунду он пожирал ее глаза­ми, и, казалось, барометр пошел на «радость», но затем глаза его сузились, и он жестко, едва переведя дыхание, проговорил:

– Мне нужно сказать тебе пару слов.

Рэй стал подталкивать ее в сторону набережной, но Изабель храбро встала между ними и заявила:

– Оставьте-ка ее в покое. Вы и без того причинили ей столько страданий.

– Это еще половина того, что я ей соби­раюсь причинить, – заявил Рэй с угрозой в голо­се. – И вообще, кто вы такая?

– Моя подруга! – сказала Стефани. Изабель, прервав ее, горячо заговорила:

– Да, подруга. Та самая, которая не бросила ее, когда по вашему доносу беднягу выкинули из общежития на улицу. Вы донесли на нее хо­зяину! Попробуйте только увести ее – я подниму такой крик, что сбежится вся полиция. Она замолчала и, скрестив руки на груди, воинственно уставилась на Рэя.

Он метнул в ее сторону злобный взгляд, не отпуская Стефани. Она взяла подругу за руку.

– Все будет в порядке, Изабель, ничего пло­хого он мне не сделает. – Хотя, судя по лицу Рэя, от него не приходилось ждать доброго.

Неожиданно рядом с ними остановилась машина, из которой выскочил Конрад.

– Прекрасно! – оценил тот обстановку и распорядился: – Сажай в машину.

Стефани отпрянула, напуганная происходя­щим. Неужто братьев привел в такую неописуе­мую ярость лишь сам факт ее пребывания в Ла­-Барро? Нет, тут что-то другое, но что? Девушка произнесла с достоинством:

– Если вы желаете поговорить со мной, по­жалуйста – спрашивайте, я отвечу на все ваши вопросы.

– В таком случае садитесь в машину.

– Куда же мы поедем?

– Туда, где можно будет поговорить с вами с глазу на глаз.

Стефани посмотрела на одного и другого, и в душу ей закрались весьма мрачные пред­чувствия. Мужество покинуло ее.

– Только с Изабель.

Конрад хотел было протестовать, но Рэй распахнул перед девушками дверцу машины.

– Отлично. Поехали.

Но по дороге Стефани показалось, что муж­чины пока делают непродуманные шаги.

– Везти их в офис винзавода нельзя, там соберется масса народу – отмечать победу.

– Ну нет, – возразил Конрад. – Поедем в квартиру для гостей.

Рэй явно не был в восторге от этой идеи, но спорить не стал. Машина свернула на пустын­ную улицу и остановилась у жилого дома, кото­рый Стефани вовек не забудет. Все четверо поднялись в квартиру, в которую когда-то ее по­селил Рэй и где они с ним впервые занялись любовью.

Рэй держал Стефани за руку, словно опаса­ясь, что она может удрать. Конрад прямиком направился к телефону и с кем-то коротко пере­говорил.

– Белинда сейчас придет, – объявил он, кла­дя трубку.

Ага, значит, слетаются все Баго, чтобы устроить судилище. Выдернув руку, Стефани по­дошла к окну и уставилась на улицу невидя­щими глазами. Изабель поспешила к ней и, став рядом, обеспокоено заглянула ей в лицо.

Стефани заставила себя улыбнуться. – Садись, со мной все в порядке.

Но Изабель не отходила от нее. Через несколько минут в комнату вошла Белинда: сияю­щая, со смешинками в глазах, она казалась просто счастливой. Более того, на ней были про­стенькая юбка с блузкой, босоножки и ни единой сверкающей побрякушки. Она слегка покраснела и встала у другого окна.

Стефани с трудом верила глазам своим­ – как не похожа эта скромная красавица на ту блестящую холодную леди, которая ее вы­проводила из своего дома несколько месяцев назад.

Конрад обвел собравшихся деловым взглядом.

– Нам предстоит обсудить весьма деликатное дело, касающееся нашей семьи. Поэтому я вынужден попросить вашу знакомую подо­ждать в соседней комнате.

Изабель попыталась протестовать, но Стефани остановила ее.

– Не волнуйся, со мной все в порядке. Сделай, как он сказал. Если надо будет, я тебя позову.

Конрад отвел девушку в спальню, запер за ней дверь на ключ, а ключ положил себе в карман.

Стефани смерила его презрительным взглядом, после чего села на стул.

– Что вам от меня нужно?

Конрад переглянулся с Рэем и жестким, сухим тоном стал излагать суть дела:

– Будучи в Нью-Йорке, вы сунули нос в наши семейные секреты. Вам удалось влезть в сейф и ознакомиться с документами, знать ко­торые никому не положено. Эти документы ис­чезли из сейфа. Мы хотим знать, кому вы их продали.

Так вот оно что! Стефани кляла себя за то, что не превозмогла соблазна заглянуть в сейф, но надо же понять – там был ее паспорт. С легким вздохом она сказала:

– Можете не волноваться – я никому не продала ваши грязные семейные тайны.

– Не ври! – неожиданно рявкнул Рэй. – ­Я нашел твою поганую статейку о нашем се­мействе. Кому ты ее продала? Какой журналь­чик, кормящийся грязными сплетнями, купил ее у тебя? Говори!

– Я уже сказала. Ни документов, ни статью я никому не продавала.

– Хоть раз в жизни скажи правду, – чуть сбавил он тон. – Я знаю, что ты продала статью, и тебе отлично известно, откуда я это знаю. Стефани взглянула на своего обидчика и ус­мехнулась, вспомнив, как они занимались лю­бовью. Не в тот ли раз она забеременела? Вот ирония судьбы!

– Ничего смешного в этом нет! – резко от­чеканил Конрад. – Будь проклят тот день, ког­да ты влезла в нашу жизнь!

Такое вынести было невозможно – она сиде­ла, как обвиняемая, а эти трое высились над ней, как беспощадные прокуроры. Стефани взор­валась. Вскочив на ноги, она с ненавистью обра­тилась ко всем троим:

– Я больше, чем вы все, вместе взятые, про­клинаю день нашего знакомства. Я сыта по горло вашей семейкой. Да, я продала статью, но дру­гую, не имеющую к вам никакого отношения, журнал обещал опубликовать ее как юмористи­ческий рассказ. Сможете прочитать в следующем месяце.

Девушка повернулась к Конраду.

– Да, я влезла в сейф. Мне нужен был мой паспорт. Его запер ваш брат. Так что вы напрасно предлагали мне шестьдесят тысяч долларов за то, чтобы я оставила Рэя и больше никогда не переступала порог его жилища. – Стефани бро­сила взгляд на Рэя – интересно, знает ли он об этом предложении. По тому, как он, сжав зубы, с неприязнью посмотрел на Конрада, было ясно, что не знает. И продолжила: – Да, я прочитала ваши мерзкие бумажонки и узнала, как вы отку­пились от парня, влюбленного в Белинду, как ваша любовница подсунула мужу ребенка, кото­рого вы с ней зачали. И после этого у вас хватает неприкрытой наглости обвинять меня в аморальности.

– Но та статья, которую я нашел в кухон­ном столе, далека от юмора, – сказал Рэй хрип­ловатым голосом.

– Правильно, но дальше кухни она никуда не ушла. Я написала ее, чтобы отвести душу, выпустить пары после очередного вашего суди­лища, однако у меня не было намерения прода­вать ее. Хотела разорвать, да за всеми дела­ми забыла. – Она вскинула голову. – Вопреки вашему мнению обо мне, я никогда не зарабаты­вала тем, что лила на кого-либо грязь, даже на вас, двух лицемеров, тем более если есть риск запятнать ни в чем не повинное существо. Ваш ребенок даже не знает, какой подлец его истин­ный папаша! – Это она бросила в лицо Конраду, и он покраснел от замешательства.

– Но вы пытались шантажировать меня, ­вмешалась Белинда. – Помните, в тот день, когда заявились в ресторан вы назвали имя Пат­рика Чейза.

– Где же тут шантаж?

– Как это где? Для чего еще вы упомянули его имя, если не для того, чтобы я купила ваше молчание.

Стефани рассмеялась.

– О Боже, вспомните, я пришла и сказала, что хочу вам помочь. Я думала, что вы и этот Патрик еще любите друг друга. Посчитала, что ваш брак, может быть, из-за него и распался. Если бы вы не помешали, я сказала бы, что он вовсе вас не бросил. Вас разлучил с ним настыр­ный постоянно лезущий в чужую жизнь братец. Я хотела сказать вам, где можно отыскать Пат­рика. У меня был его калифорнийский телефон­ный номер. – Стефани насмешливо взглянула на нее. – А оказалось, что для вас его имя – пустой звук. Настала очередь покраснеть Белинде. Она хо­тела что-то сказать, но вмешался Конрад:

– Факт остается фактом – документы из сейфа исчезли. Вы их держите про запас?

Стефани засмеялась и покачала головой.

– Если бы на мне были те грехи, которые вы мне приписали, я давно бы на ваших тайнах разбогатела. Вы считали, что деньги для меня все. Если бы они были моей целью, я поста­ралась бы выжать из вас побольше за уход от Рэя, тем более когда обнаружила, что беременна.

Белинда ахнула, а Конрад с недоумением уставился на нее.

– Вы беременны? Вы в этом уверены?

– Она избавилась от беременности, – мрачно произнес Рэй.

Стефани гордо вздернула подбородок, пока­зывая, что не собирается обсуждать с ними эту тему, и продолжила:

– Все, что мне требовалось, – это получить от Рэя при расставании заранее обещанную мне сумму… – Она бросила на него саркасти­ческий взгляд и закончила фразу: – …сумму, которую я, как мне кажется, честно зарабо­тала.

Несколько секунд все молчали, но Конрад ре­шил все-таки добиться полной ясности в вопросе, который волновал его больше всего:

– Бумаги тем не менее исчезли. Верните!

Стефани передернула плечами:

– Мои вещи упаковывал Рэй. Спросите его, укладывал ли он в чемоданы ваши документы. Кроме того, он в тот день вытряхнул из моей сумочки все содержимое. Вот и поинтересуйтесь у него, были ли в ней ваши ужасно важные бумажки.

– Не было, – подтвердил Рэй. Он смотрел на Стефани не отрываясь.

– Тогда где же они? – упорствовал Кон­рад.

В нью-йоркской квартире, естественно. В кухонном ящике.

– Должно быть, ты уехал из Нью-Йорка следом за мной, – обратилась она к Рэю. ­Когда ты вернешься, то найдешь мое письмо. В нем я написала, где искать ваши бумаги. ­Стефани помолчала и добавила: – Кстати, в письмо вложен чек – ты мне дал сверх оговорен­ного, а мне больше не требуется. – Рэй всплеснул руками, но не успел и слова вымолвить, по­тому что она быстро продолжила: – В письме также говорится, что любые события прошлой жизни Белинды и Конрада – их сугубо личное дело и меня не касаются. Ошибки делает каждый, без этого не проживешь, но невозможно про­стить то, что было проделано со мной, вот почему я никогда….

Она остановилась на полуслове, потому что Изабель стала бешено колотить кулаками в дверь спальни и кричать, чтобы ее выпустили.

Конрад вынул ключ из кармана и сказал: – Если выяснится, что вы солгали нам и ваша сомнительная статья все-таки появится в прессе…

– Этого не случится, – коротко ответила Стефани.

– Я за нее ручаюсь, – неожиданно пре­рвала брата Белинда. – Я благодарна Стефани за то, что теперь знаю правду. Скольких бы бед мне удалось избежать, узнай я ее раньше! Когда в кафе ты произнесла имя моего парня, я, ко­нечно, сразу вспомнила все, но мне не хотелось, чтобы ты знала, как много Патрик для меня когда-то значил.

Стефани смотрела на нее с удивлением, что-­то уж очень непривычны и эти слова, и интона­ция. Так и скрывала свою искренность и боль под оболочкой холодной светскости. И хоть скорлупа у Белинды была инкрустирована бриллианта­ми, это весьма хрупкая защита от обид, на­носимых жизнью. Неплохая она, наверное, женщина, да вот только их обеих ослепила обоюдная злость.

Рэй прервал размышления Стефани. Он взял ее за руку и заглянул в глаза.

– Ты что-то еще хотела сказать?

Изабель уже колотила в дверь не только кула­ками, но и ногами, и Конрад наконец поспешил ее освободить. Выкрикивая по-испански руга­тельства, девушка вылетела из спальни.

Рэй попытался взять за руку и Изабель, но она обрушила на него град обвинений:

– Из-за вас Стефани выкинули из общежи­тия на улицу. Это вы все подстроили. Вы знали, что у нее нет ни гроша и поэтому она вынуж­дена будет уйти к вам и спать с вами!

– Я вовсе не ходил в ваше общежитие. – Рэй ничего не подстраивал, – вмешалась Белинда. И, побледнев от волнения, призна­лась: – Это моя работа. я была так зла…

Стефани пожала плечами.

– Теперь это уже не имеет никакого значения. Представляю себе, каким ударом для тебя было то, что, восстановив против меня Конрада, ты тем самым расчистила дорогу его братцу.

– Все было не так, – резко возразил Рэй. – Не так? Ну, да, впрочем, и это тоже не имеет значения. – Стефани подняла руку и от­бросила прядь волос с лица. – Пожалуй, действительно все сказано. Пошли, Изабель.

Рэй загородил ей дорогу.

– Я должен поговорить с тобой наедине. – Нам не о чем говорить! – выпалила Стефани, повернулась и торопливо вышла.

С букетом свежих цветов Стефани шла по длинному коридору бывшего монастыря. Вла­дельцы потратили целый год и кучу денег, чтобы превратить монашеские кельи в номера пяти­звездочного отеля, трапезную – в шикарный ресторан, а монастырский двор – в чудесный сад с фонтаном.

Стефани получала огромное удовольствие от того, что живет и работает в таком чу­десном месте. Она поднялась на смотровую площадку, чтобы в тиши и одиночестве поразмы­слить о своей жизни.

Свежий ветерок шевелил ее волосы. Она взглянула на небо. Уже пришла осень, летний зной спал, его сменило мягкое и приятное бабье лето. Виноград собрали, и сок уже бродил в огромных чанах.

Стефани услышала за собой шаги, удивлен­но обернулась и оцепенела, увидев, что по тро­пинке к ней поднимается Рэй. Он торопился, словно боялся, что она ускользнет от него, и не­сколько секунд не мог отдышаться.

– Как ты нашел меня? – Собственный го­лос показался ей чужим.

– Поехал в общежитие, нашел Изабель и заставил ее сказать, где тебя можно найти.­ – Жадно вглядевшись в ее лицо, он смущенно спросил: – Скажи мне правду – ты сделала аборт или нет?

Она не стала увиливать и призналась:

– Я сказала тебе то, что, по-моему, ты хотел от меня услышать. Но когда сообразила, что не угадала твоего желания, и думала сказать правду, ты уже рассвирепел и меня уже не слышал.

– Но ребенок-то остался?

– Да, конечно.

– Я что-то ничего не понимаю…

– Глаза ее стали печальными.

– Конечно… Где уж тебе понять… С самого начала ты презирал меня как человека, считал хищницей, шлюхой. Ты даже решил, что я за­беременела только для того, чтобы заставить тебя жениться на мне. Не мог даже предста­вить, что у женщины могут быть какие-то другие причины хотеть ребенка. – Она гневно отверну­лась от него. – Не понимаю, какого черта ты сюда явился. Уходи!

– Нет, никогда! – В тоне его прозвучала такая непреклонная решимость, что она удивлен­но повернулась к нему.

– Больше ты от меня не убежишь. Я твер­до решил быть с тобой и с ребенком. Я буду любить вас обоих и заботиться о вас, нравится это тебе или нет. Больше между нами не должно быть никаких недоразумений.

– Спасибо тебе за твое предложение, но у меня есть работа, и я смогу сама о себе поза­ботиться. Возможно, твоя помощь понадобится позднее, когда родится ребенок. Но ты сам мне не нужен.

– Неужто в самом деле не нужен?

Глаза их встретились. Он напряженно всмат­ривался в нее, словно хотел заглянуть ей в душу.

– Да, в самом деле. – Стефани отвернулась, потому что не могла выдержать его взгляда, ибо лгала ему.

Он нежно погладил ее по голове.

– Но ты мне нужна! – В отчаянии он схватил ее и повернул к себе лицом. – Я люблю тебя и жить без тебя не могу. Если бы ты знала, какая провел последние месяцы, как старался не­навидеть и в то же время хотел тебя, тосковал по тебе, мучился. Каждый день без тебя был для меня адом.

Рэй прижал Стефани к себе и напряженно вглядывался ей в глаза – понимает ли его эта женщина?

А она не могла произнести ни слова. Так вот, значит, какое оно – счастье!

Рэй истолковал молчание по-иному. Выпу­стив ее из объятий, он посмотрел вдаль на реку и проговорил с тоской:

– Я понимаю, что после всего случившего­ся гордость не позволяет принимать от меня по­мощь, но я все равно буду помогать тебе. Ты не сможешь выкинуть меня из своей жизни.

Глядя на его опечаленное лицо, Стефани решилась сказать то, о чем думала в тяжелые дни одиночества:

– Я оставила ребенка. Знаешь почему? Сам подумай, как же я могла уничтожить единствен­ную твою живую частицу, полностью мне при­надлежащую.

Глаза Рэя расширились. Он положил ей на плечо задрожавшую от волнения руку.

– Стефани, что… что ты сказала?

Она прикусила губу – нелегко давался ей этот разговор, но, взяв себя в руки, продол­жила:

– Я изо всех сил старалась ненавидеть тебя. Я не лебезила перед тобой, и мне каза­лось, что это тебя озадачивает и раззадори­вает. Мужчины любят овладевать гордыми, не­покорными женщинами, ломать их волю, и я думала, что ты такой же, как все.

Рэй торопился высказать свое, наболевшее:

– Я увлекся тобой с первого взгляда, на­счет Конрада ты была права – я ревновал и бесился. Я предложил тебе тот дикий договор по одной причине – сохранить тебя, иначе ты вообще бы ушла из моей жизни. – Он гладил ее по щеке, и Стефани чувствовала, что пальцы у него трясутся. – Я влюбился в тебя сразу, как только увидел, но боялся, что ты это заме­тишь. Ты предложила свой тон – я его принял. Думал, хоть так удержу тебя рядом. А потом полагался на время, но почему-то взаимная лю­бовь у нас не задалась…

Стефани виновато усмехнулась.

– В этом моя вина. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы осознать мое истинное чувство к тебе. – Она посмотрела на него так, словно просила о снисхождении:­ – Я,наверное, плохо представляю себе, что такое настоящая любовь. В этом смысле жизнь меня искалечила.

Рэй обнял ее за талию и прижал к груди. – Расскажи мне о себе.

– Тяжело. Прежде я никому не рассказы­вала. Да и какое это имеет значение?

– Конечно, раз мы снова вместе, то все, что было, не имеет никакого значения. – Улыбка осветила его лицо, когда он уточнил: – Все трое вместе. Но все-таки расскажи.

– Ах, Рэй…

Она приникла лбом к его плечу, вздохнула и начала:

– До двенадцати лет я была вполне счастли­вой девочкой. А потом отец бросил семью. Мать стала выпивать, водила в дом бесчисленное коли­чество любовников. А те пытались путать наши постели. Я жаловалась матери, но она обвиня­ла во всем меня, выпроваживала из дома.

Она остановилась – воспоминания были не из легких. Рэй обхватил ее лицо ладонями.

Душа ее оттаивала в мужских объятиях, и Стефани продолжила:

– Врач, лечивший мать, помог – поместил ее в лечебницу для больных с психическими расстройствами. Умирала она очень долго, не­сколько лет. Годы, годы физических и мораль­ных мук… Мужчины, видя перед собой бедную, беззащитную девчонку, пользовались этим и из­девались, как могли. После этого я и вознена­видела мужиков, всех. Вот почему так не скоро у меня появилась мысль, что ты, может быть, не такой…

Не выпуская ее из объятий, Рэй спросил: – Теперь ты в этом убедилась?

– Теперь я знаю, что люблю тебя, – смущенно улыбнулась Стефани. – Так что, может быть, наш ребенок был зачат в любви.

Рэй поцеловал ее нежным, долгим поцелуем. Выпрямившись, он улыбнулся счастливой улыб­кой.

– Пошли! У нас с тобой масса дел. – Каких же?

– Подготовка к свадьбе, естественно.

Стефани застыла и уставилась на Рэя.

– Что ты сказал?

– Все будет так, как ты хотела. Помнишь, как в Америке ты описывала воображаемую свадьбу в кафедральном соборе. Вот так оно и будет, включая Белинду в роли подружки невесты. Сестра и сама скоро выйдет замуж за славного американца Джека Блейкмора.

Стефани все еще не мигая смотрела на ново­явленного жениха.

– Рэй, ты сам-то веришь в то, что говоришь?

– Верю полностью.

– А как же твоя семья, Конрад, родители?

– Я ведь женюсь на тебе, а не на них. К тому же когда. они тебя узнают поближе, то наверняка тоже полюбят. Я устрою такую феери­чески красивую свадебную церемонию, что все будут ее помнить до конца своих дней.

– С тобой я была бы счастлива расписать­ся в самой обшарпанной комнатушке муници­палитета.

– Ты забываешь, что выходишь замуж за Баго. Поэтому свадьба должна быть блиста­тельной. – Он озорно улыбнулся. – Возможно, несколько поспешной, потому что чуточку за­поздала. Свадьбу торопит нетерпеливый новый Баго. Кого ты хочешь – сына, дочь? Кого захо­чешь – тот и будет!

Стефани посмотрела на Рэя и сказала внезапно севшим голосом:

– Подойди ко мне.

Он удивленно поднял брови и подошел к любимой вплотную.

И впервые в жизни исполнилось ее самое заветное желание – она поцеловала мужчину, за которого хотела выйти замуж, поцеловала с лю­бовью и благодарностью…