Теплый летний дождь шелестел вокруг. Шум мотора и свет от фар привезшей его сюда машины давно скрылись во тьме. Квилан поднял руку к небольшой калитке в воротах.
      Служка открыл ее быстро и бесшумно...
      - Да, все сделано.
      Только сейчас он окончательно понял, что все действительно сделано, миссия исполнена, и теперь-то он уже точно может рассказать - или хотя бы попытаться рассказать - дрону Терсоно, аватару Хаба, хомомдану Кэйбу или всем им, вместе взятым, что он только что сделал. И тогда Хайлеру ничего не останется, как обезоружить его, то есть попросту убить. Но Квилан промолчал.
      Хайлер может и не убивать его, а лишь обезоружить... да и зачем все это. Все должно казаться нормальным - так будет лучше для Чела, для миссии... Пусть все идет своим чередом, пока свет от второй звезды не достигнет орбиты Мэйсак.
      - Итак, наше путешествие окончено, - провозгласил аватар.
      - Да, друзья, мы можем возвращаться, - радостно объявил дрон И. X. Терсоно, и его аура мягко засветилась розовым.
      - Да, пойдемте, - услышал свой ответ Квилан.
      ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
      КОНТРОЛЬ ВОИСТИНУ ПОТЕРЯН
      Квилан просыпался медленно, голова у него немного кружилась. Было еще очень темно. Он лениво потянулся и вдруг почувствовал рядом с собой Уороси. Полусонная, она прижалась к нему, приникая к нему всем тело. Он обнял ее за плечи, и она почти слилась с ним...
      Квилан проснулся окончательно и понял, что хочет ее, но не успел даже пошевелиться, как она повернула к нему лицо, улыбаясь приоткрытым ртом.
      Уороси скользнула по нему, Уороси раскрылась, и началось то безумие, когда занятия любовью уже не различают ни мужского, ни женского, когда становится не важно, кто ты, какие части тела кому принадлежат.
      В такие моменты "бамбук и раковина" принадлежат обоим сразу и никому в отдельности. Его член магическим жезлом пронизывал обоих, а ее вагина цвела, как розовый куст, поглощая оба тела, превращая обоих любовников в какое-то странное чувственное существо.
      Они упоенно занимались любовью, а за окнами медленно вставал рассвет. Но вот оба любовника насладились и теперь лежали рядом, в поту, слюне и сперме, не в силах оторвать глаз друг от друга. Затем Квилан скорчился, как от боли. Ничему помочь уже невозможно. Он огляделся, не понимая до конца, где находится. Комната казалась незнакомой, потолки слишком высокими и свет чересчур ярким. Создавалось впечатление, что у него что-то не так с глазами, но это было не так.
      Квилан посмотрел на Уороси. Она лежала, подперев голову кулачком, и смотрела прямо на него. И когда он взглянул в это лицо и понял его выражение, то испытал некий шок. В следующее за этим шоком мгновение его пронзил чудовищный непереносимый ужас: Уороси никогда не смотрела на него так - не на него, а через...
      В этих больших темных глазах таились холод и расчетливая злоба, нечто-то беспощадное смотрело прямо ему в душу.
      Ее шерсть лежала плотным серебристым щитом, и Квилан почти мог смотреться в ее длинное гладкое тело, как в зеркало, теплое и холодное одновременно. Майор разлепил губы и собрался что-то сказать, но язык оказался слишком велик для съежившегося пересохшего горла.
      И тогда заговорила она:
      - Не думай, что я была одурачена хотя бы на мгновение, Квилан.
      Это был голос не Уороси.
      Она распрямила руку и поднялась с постели движением, полным властной грации. Он долго смотрел ей вслед и только спустя какое-то время обнаружил, что на другом конце кровати сидит обнаженный старик и, не моргая, смотрит на него.
      Старик молчал и выглядел смущенным, старик, совершенно неизвестный и вместе с тем до боли знакомый...
      Наконец, Квилан проснулся и дико огляделся по сторонам.
      Он лежал на широкой кровати в своих апартаментах в городе Акьюме. Вероятно, наступало утро, и с купола небеса сыпался густой снег.
      - Света, - прошептал Квилан и быстро осмотрел комнату. Комната мгновенно осветилась. Ничего не изменилось. Он был один.
      Это был день, который заканчивался концертом в зале Штульен - первым исполнением новой симфонии Махрая Циллера, которая называлась "Испытание светом". Концерт должен был закончиться именно в тот момент, когда свет от новой звезды Джунс наконец-то, через восемьсот лет, достигнет системы Лейслер и Орбиты Мэйсак.
      С непередаваемым чувством тошноты Квилан вдруг вспомнил, что до конца исполнил свою обязанность, и теперь от него уже ничего не зависит. Ни от его рук, ни от его головы. Что должно произойти, то произойдет. Он уже ничему помочь не в силах, как и никто иной. И никто иной здесь не имеет в своем сознании другого сознания, подслушивающего каждую мысль... Разумеется, с прошлой ночи, если не раньше, у Квилана не осталось и тех часов одиночества по утрам и вечерам, о которых было договорено раньше.
      - Хайлер?
      - Я здесь. Снилось ли тебе такое раньше?
      - Тебе тоже снилось?
      - Я смотрел и слушал, ловя каждый знак, которым ты мог бы предупредить их о том, чем закончится нынешний вечер. Я не вмешивался в твои сны, я только наблюдал за твоим телом, потому как знал, что это один из тех дьявольских снов, которых можно действительно испугаться. Не хочешь ли рассказать мне его подробней?
      Квилан колебался. Он знаком приказал свету погаснуть и некоторое время лежал в полной темноте.
      - Нет, - наконец объявил он.
      И тут же понял, что не думает, а произносит эти слова вслух, но сразу же осознал, и то, что больше произнести ничего не сможет.
      Спустя мгновение он обнаружил, что не может и шевельнуться, и его пронзил страх, страх от того, что он парализован, и его судьба зависит теперь полностью от кого-то другого.
      - Прости. Ты говорил сам с собой, без связи. Теперь пройдет.
      Квилан передвинулся на кровати, прокашлялся и убедился, что снова вполне владеет своим телом.
      - Я хотел только сказать "нет". У меня нет необходимости рассказывать тебе об этом.
      - Ты уверен? Ты никогда еще не был в таком состоянии за все то время, что мы с тобой вместе.
      - Но я говорю, что со мной все в порядке, тебя устраивает?
      - Устраивает, устраивает. Ладно.
      - А если бы и было по-другому, то что это теперь меняет? Лучше попытаюсь снова заснуть. Поговорим позже.
      - Как хочешь. Спи крепко.
      - Сомневаюсь.
      Квилан лег на спину и смотрел, как летят по небу пушистые полосы снега, как беззвучно завиваются они в причудливые спирали, и гадал о том, точно ли так же видит этот снег другое сознание, смотрящее на мир его глазами.
      Но заснуть он, естественно, не смог.
      С дюжину цивилизаций, которые постепенно шли той же дорогой, что и сама Цивилизация на протяжении своих веков дефицита, тратили огромные усилия на то, чтобы виртуальная реальность стала, по возможности, по-настоящему реальной и осязаемой. Даже когда была создана сама Цивилизация, потребовались определенные серьезные затраты энергии и времени - как биологических существ, так и машин - на то, чтобы усовершенствовать различные методы, благодаря которым человеческий сенсорный аппарата смог бы испытывать то, чего в реальности не происходило.
      Благодаря этим предварительным усилиям уровень точности и достоверности виртуальной реальности, доступной любому гражданину Цивилизации, стал очень высоким, высоким настолько, что потребовалось внедрение определенных синтетических ключей, дабы порой напоминать субъекту, что то, что в данный момент ему кажется реальным, на самом деле не всегда таковым является.
      Но даже после внедрения таких ключей живость и непосредственность виртуального мира оказались настолько сильными, что большая часть населения все-таки забывала о нереальности происходящего. В результате постепенно, век за веком, сложилось странное мнение, будто любому жителю Цивилизации в любое время можно испытать все что угодно, где угодно и как угодно, не сходя с места, и беспокоиться о том, происходит ли это в действительности или нет, совершенно не обязательно.
      Естественно, что почти все жители хотя бы раз, - а некоторые и постоянно, - испытывали (то есть видели, слышали, нюхали, пробовали, чувствовали и т.д.) нечто, чего в реальности просто никогда быть не могло.
      Аватар фыркнул:
      - И все-таки они делают это!
      В его смехе Кэйбу послышалась удивительная сердечность, которую было странно слышать и от машины, и даже от человекообразного воплощения машины.
      - Что делают? - уточнил он.
      - Подделывают деньги, - усмехаясь и качая головой, ответил аватар.
      - Разве это возможно? - нахмурился Кэйб.
      - В целом, конечно, нет, но отчасти... Есть такая старая присказка, посмотрел он на хомомдана.
      - Да, я знаю, "подделывай, но не попадайся" или что-то в этом духе, процитировал он.
      - Именно, - аватар кивнул. - Так вот, они подделывают билеты на концерт Циллера. Но это еще что. - Происходят вообще неслыханные вещи: люди ради билетов устраивают для тех, кто может их достать, космические круизы, меняют любовников, соглашаются забеременеть, меняют внешность в угоду желаниям партнера, да что внешность! Они даже меняют пол, лишь бы угодить кому нужно - и все ради билетов! - Аватар развел руками. - Какое удивительное, трогательное, романтическое варварство! Не правда ли?
      - Абсолютно, - согласился Кэйб. - Только вот насчет "романтичности"...
      - Нет, они воистину романтичны в этом. Представляете - опуститься до натурального банального обмана, забыв все достижения миллионов лет!
      - Как необычно!
      - Да-да, очень необычно, - подхватил аватар. - Вдруг, разом, все оказались музыкальными фанатами. Я уже устал объяснять, что места для танцев не будет. - Он снова развел руками и махнул в сторону зала. - Вот так. А вы что по этому поводу думаете?
      - Все это очень впечатляет.
      Зал Штульен был пока еще практически пуст. Но уже вовсю и строго по расписанию шли приготовления к вечернему концерту. Аватар и хомомдан стояли на краю амфитеатра рядом с батареей софитов, лазеров и других сложных осветительных приборов, по мнению Кэйба, весьма напоминавших оружие.
      Прозрачный синий день клонился к концу, солнце медленно опускалось. Тени становились все меньше и меньше, но еще доходили до четырехсотого ряда.
      Зал имел около километра в ширину - настоящий Колизей, построенный из угольной фибры и прозрачных бриллиантов. Посередине находился круг, который мог по мере надобности трансформироваться то в спортивную арену, то в конную площадку, то в театральную сцену. Имелась на случай непогоды и прочная крыша, никогда, впрочем, не употреблявшаяся.
      Действительно, основной ценностью этого зала и являлось то, что он открыт небу. Даже, если бы погода подпортила, Хаб решился бы, хотя и делал это весьма и весьма редко, вмешаться в метеорологическую систему, воспользовавшись энергетическими проекциями и полями. Желаемый эффект так или иначе, но был бы достигнут. Такие вещи не поощрялись, но иногда, особенно ради удовольствия такой огромной массы людей, все-таки можно было прибегнуть к таким возможностям.
      Технически зал Штульен представлял собой гигантскую специализированную баржу, которая плавала по сети каналов, медленно преодолевая реки, озера и небольшие моря, разбросанные по всему Мэйсаку, плавала сама по себе, создавая, таким образом, широкий выбор различных декораций, видимых через прозрачные стены, с балконов и амфитеатра. Чего там только не было: снежные шапки гор, кристальные башни городов, огромные водопады и заросли диких лесов.
      На определенные случаи существовала и более высокая скорость, по могучим рекам зал мог сплавляться как скоростное судно и мог преодолевать даже водопады.
      Однако для предстоящего в этот день представления зал должен был оставаться на прежнем месте, на самом мысу небольшого полуострова, рядом с озером Бандель, в десяти континентах от Ксаравва. Все побережье в этом месте было усыпано барами, кафе, ресторанами и прочими развлекательными заведениями, а сам док, в котором стоял зал, заново отремонтирован.
      Внутри тоже все было механизировано, управление всеми системами не требовало человеческого присутствия и в обычные дни, - а сегодня за состояние зала и вообще за все отвечал сам Хаб.
      Кроме Штульена, на Мэйсаке существовало еще пять подобных залов для супермассовых мероприятий, которые всегда могли быть доставлены в нужное время в нужное место.
      - Но ведь на самом деле достаточно было бы и одного такого, задумчиво произнес Кэйб. - Вы вполне могли бы двигать Штульен по всей Орбите и везде успевать.
      - Могли бы, - согласился аватар.
      Прямо у них над головой в вечерней дымке висела крошечная точка, сиявшая отраженным светом.
      - Что это?
      - Это судно Генеральной системы "Испытание значительного недостатка гравитации", - пояснил аватар. Кэйб увидел, как глаза существа прищурились и на губах заиграла довольная улыбка. - Он изменил свой курс и расписание, вероятно, лишь для того, чтобы поприсутствовать на концерте. - Точка все росла, приближаясь, и аватар в конце концов нахмурился: - Надо все же отодвинуть его подальше, не то попадет под салют моих метеоритов, которые так красиво будут взрываться в воздухе.
      - Взрываться в воздухе? - удивленно повторил Кэйб, не сводя глаз со все приближающегося корабля. - Это весьма драматично, - пробормотал он, про себя полагая, что гораздо лучше здесь подошло бы слово "опасно".
      Аватар покачал головой, тоже не отрываясь от судна, уже входящего в атмосферу.
      - Нет, это совершенно не опасно, - словно прочитав мысли хомомдана, ответил он. - Подобная хореография метеоритов - дело проверенное. Конечно, нескольким небольшим осколкам придется придать новые траектории, но в целом все абсолютно управляемо. К тому же у меня заготовлен целый запас реактивариторных зарядов. Впрочем, думаю, они не понадобятся.
      Оба снова посмотрели на небо: корабль был уже размером с кулак, и на его золотисто-белой поверхности можно было разглядеть некоторые подробности.
      - Ракеты на полном ходу, предельная скорость. Однако ничего страшного, - тихо комментировал приближение судна аватар, и Кэйб глядел во все глаза на корабль, напоминавший теперь странную золотую луну, заливавшую своим ярким светом окружающий пейзаж. - О таких кораблях Хабу даже нечего беспокоиться: триллион тонн веса способны, тем не менее, лететь, как выпущенная из лука стрела, и в любой момент останавливаться, как вкопанные, если понадобится. - Он покачал головой и добавил тоном, которым говорят об избалованных, но обожаемых детях: - Судно Генеральной системы, что поделаешь!
      - Вы думаете так, потому что сами когда-то были одним из них? спросил Кэйб. Судно уже занимало полнеба, но вдруг остановилось, и под его брюхом заклубились черные облака. Стали видны расходящиеся кругами защитные поля.
      - Именно поэтому, - подтвердил аватар. - Облака из-под брюха гигантского лайнера все расходились вокруг, и вот, наконец, он медленно задрейфовал прочь. Тучи вокруг него постепенно превращались в пар. - Нет, вы только посмотрите! Замутил нам все небо и смывается, - снова покачал головой аватар. - Типичное СГС! Тучи теперь придется разгонять, чтоб не испортить вечер. Пойдемте, проигнорируем этого нахала, и я вам лучше покажу эту махину изнутри.
      - Но, господин Циллер, ваша аудитория!
      - Она предпочтет меня увидеть вернувшимся на Чел, повешенным, колесованным и сожженным.
      - Мой дорогой Циллер, я вас понимаю, вы всегда говорите чудовищно преувеличивая, но даже, если признать, что все это правда, то я скажу вам на это вот что: здесь, на Мэйсаке, тоже есть миллионы людей, которые готовы за вас отдать свои жизни. И я отвечаю за свои слова. Многие из них будут сегодня на концерте, остальные, которым не повезло, смогут наблюдать и слушать.
      Они терпеливо ждали все эти годы, надеясь, что в один прекрасный день вы все же вдохновитесь закончить свой долгий труд. И теперь, когда все это свершилось... Они все отчаянно хотят быть в зале, услышать вашу музыку собственными ушами и увидеть вас собственными глазами! Они умоляют вас встать за дирижерский пульт сегодня вечером!
      - Меня могут умолять, о чем вздумается и сколько угодно, но они все же будут разочарованы. Я не намерен идти на концерт, если там собирается быть этот кусок говна.
      - Но ведь вы не встретитесь! Мы не дадим вам встретиться!
      Циллер внезапно и зло ткнулся своим крупным черным носом прямо во вспыхнувшее розовым керамическое лицо И. X. Терсоно. Тот от неожиданности отскочил.
      - Я вам не верю.
      - Как? Только потому, что я сотрудник Посольства? Но это смешно!
      - Да вы с Кэйбом просто сговорились!
      - Да помилуйте, у меня нет никакого желания сводить вас с этим майором!
      - Зато вы будет рады, если я сам с ним встречусь, а?
      - Ну... - аура дрона вспыхнула всеми цветам радуги, что явно говорило о смущении.
      - Так или не так!?
      - Ну, конечно... так! - Завертелся дрон, выказывая одновременно и гнев, и полнейшее замешательство.
      - Ха-ха! Вот вы и раскололись!
      - Разумеется, я буду рад вашей встрече, это вообще абсурд, что вы еще до сих пор не встретились, но мне только хотелось, чтобы все произошло естественным образом, не противореча вашим желаниям!
      - Ш-ш-ш! Сюда кто-то идет!
      - Но...
      - Ш-ш-ш!
      Лес Пфесайн неподалеку от Астранхуана славился своей охотой.
      Вчера Циллер прибыл туда из Акьюма поздно вечером, остановился в веселом охотничьем домике, спал долго, поздно проснулся, нашел проводника и отправился охотиться на прыгающих джанмандресилов Кюсселя. И теперь ему показалось, что он слышит приближение одного из них, приближение вожделенной добычи, которая подходит к густым зарослям кустарника как раз под высоким деревом, где он прятался.
      Циллер поглядел на гида, упрямое чучело в старинном камуфляже, повизгивающее метрах в пяти внизу. Тот кивнул и указал в направлении шума. Циллер спустился на ветку ниже и прищурился, пытаясь увидеть животное.
      - Прошу вас, Циллер, - снова, но как-то странно зазвучал в ухе голос Терсоно.
      Челгрианец вдруг резко обернулся и впился глазами в дрона, потом приложил палец к губам и покачал головой. Дрон стал густо-кремовым от замешательства.
      - Я ведь разговариваю с вами с помощью прямой вибрации мембраны, пояснил он обидчиво. - Никакое животное этого не услышит...
      - Зато это мешаете мне сосредоточиться! - прошипел, стиснув зубы, Циллер. - Можешь ты, наконец, заткнуться, урод!?
      Аура дрона на мгновение вспыхнула негодованием, быстро сменившимся серым разочарованием с пурпурными пятнами противоречия. Потом цвет быстро перешел в желто-зеленый, показывающий прощение и дружбу, сопровождаемый красными полосами, говорившими о том, что резкость принята как шутка.
      - И прекратите эту долбаную радугу! - совсем взбесился Циллер. - Вы меня отвлекаете! А животное, если вас и не слышит, так уж точно видит!
      И Циллер полностью переключился на что-то большое и пятнисто-синее, проходящее под ветвями. Голова у животного оказалась размером с тело самого охотника, а спина такая широкая, что на нее влезли бы с десяток челгрианцев.
      - О, Боже! - прошептал Циллер. - Каков экземпляр! Он глянул снова на проводника, и тот яростно закивал головою.
      Циллер сглотнул слюну и прыгнул. Падать было всего метра два, он приземлился на все пять конечностей прямо на шею животному и мгновенно обвил ее ногами, одной рукой схватился за огромные веерообразные уши, а другой за темно-коричневый нарост на голове. Зверь так и не успел опомниться. Тут же подплыл и Терсоно. Только сейчас джанмандресил Кюсселя догадался, что нечто сидит у него на шее, и издал пронзительный рев. Он стал изо всех сил мотать головой и телом и бросился в чащу.
      - Ого-го! - заливался Циллер, мертвой хваткой вцепившись в гигантское животное и трясясь от галопа и возбуждения. Ветер хлестал ему в лицо, мимо проносились ветки, листья, кусты, жаркий пот заливал глаза, не хватало дыхания. Шерсть вокруг глаз мешала видеть, все видимое смешалось в единый сине-зеленый поток. Животное по-прежнему мотало головой, силясь избавиться от неожиданного груза.
      - Циллер! - надрывался И. X. Терсоно, стараясь не отставать. - Я ведь только хочу заметить, что вы без защитной экипировки! Это очень опасно!
      - Терсоно!
      - Что?
      - Отвяжешься ты или нет?
      Впереди появился какой-то просвет, и животное припустило еще сильнее, тем более что дорога пошла под уклон. Прижавшись к шее как можно плотнее, Циллер из всех сил старался удержаться, чтобы не перелететь через голову, не попасть под копыта и не оказаться раздавленным. Впереди, в тучах поднимаемых листьев и клочков мха, показалось солнце, осветившее край леса. Там заблестела река, и джанмандресил помчался еще быстрее, топоча по тропе, а затем с разбегу бросился в глубокую воду. Он сразу стал нырять, пытаясь передними ногами как-нибудь содрать со спины надоедливого седока.
      Циллер очнулся на берегу реки и обнаружил себя лежащим на спине. Оглядевшись, он увидел Терсоно, окружавшего его защитными полями и всего серого от беспокойства.
      - И долго я там прокувыркался? - откашлявшись и сплюнув какую-то гадость изо рта, нехотя поинтересовался Циллер.
      - Несколько секунд, - с готовностью ответил дрон и кое-как помог композитору сесть. - Я бросился вас спасать сразу же, как только вы скрылись под водой. Чудище еще долго наблюдало за вами с той стороны реки, словно не отказалось от намерения утопить или, вытащив на берег, растоптать. - Терсоно зашел за спину Циллера и придерживал его, пока тот окончательно не откашлялся.
      - Благодарю, - буркнул Циллер, выплевывая последние остатки речной воды. Но не думайте, что этим вы заставите меня встать за дирижерский пульт, - ни за какие шиши.
      - Будто бы я ожидал от вас такой благодарности, - обиделся дрон.
      Циллер снова огляделся, отпихнул дрона с его полями, просморкался и пригладил шерсть на лице.
      - Ты что, и вправду расстроился? - удивился он. Дрон так и вспыхнул:
      - Конечно, расстроился, господин Циллер! Вы едва не убились! Вы всегда столь безрассудны, столь неосторожны, вечно ищете приключений на свою голову!
      Циллер угрюмо смотрел в песок; жилет на нем порвался, а трубка осталась забытой дома. Перед ним медленно несла свои воды река, над которой, жужжа, звеня и чирикая, проносились огромные насекомые и птицы. На противоположном берегу кто-то пасся, обрывая ветви с деревьев, кто-то на длинных ногах с большими ушами выглядывал из близлежащих кустов с нескрываемым любопытством. Циллер покачал головой.
      - Что я здесь делаю? - вырвалось у него, и композитор быстро поднялся, превозмогая слабость.
      Дрон хотел было раскинуть вокруг него поддерживающие поля, но, глянув в лицо великого творца, отказался от этой мысли.
      - И что дальше, господин композитор?
      - Я возвращаюсь домой.
      - Правда?
      - Правда, - Циллер выплюнул остатки воды сквозь зубы и поднял руку к уху, где должен был находиться комп. Потом оглядел еще раз реку, вздохнул и обернулся к Терсоно: - Где самый ближайший вход в подземку?
      - Да зачем же, у меня самолет наготове, на случай если вам вдруг надоест...
      - Самолет? И сколько это займет времени?
      - Ну, это, конечно, не самолет, а маленький космолет... Циллер отфыркнулся, отчего шерсть у него на лбу поднялась дыбом. Дрон опасливо отскочил в сторону.
      - Ладно, сойдет, - вдруг спокойно согласился челгрианец. Через мгновение в воздухе показалась серебристая точка, быстро пролетевшая над рекой и лесом и приземлившаяся прямо на песок. Точка оказалась черным в камуфляжных пятнах судном с приглашающе открытым люком. Циллер, прищурившись, посмотрел на дрона.
      - И без фокусов, слышишь, - прорычал он.
      - Да что вы!
      И они поднялись на борт.
      Снег снова залеплял стекла кругами и петлями, сливавшимися в еще более причудливые и странные узоры. Квилан долго смотрел в окно, на горы за дальним краем города, но снег все больше мешал ему, танцуя всего в каком-нибудь метре перед глазами, отвлекая, раздражая, заколдовывая.
      - Так ты собираешься идти?
      - Не знаю. Вежливее в такой ситуации все-таки было бы не пойти, поскольку Циллеру обязательно надо там быть.
      - Это правда.
      - С другой стороны, о какой вежливости может идти речь, когда скоро все эти люди все равно умрут? Где мне лучше быть тогда?
      - То, как эти люди станут вести себя перед лицом смерти, откроет тебе их настоящую суть, Квил. И тогда ты поймешь, надо ли думать здесь о какой-то там вежливости...
      - Я все сделаю и без твоей лекции, Хайлер.
      - Извини.
      - Я могу остаться здесь и просто посмотреть концерт по трансляции, а могу и пойти, чтобы соединиться с четверть-миллионной толпой народа; можно умереть одному, а можно - окруженному людьми.
      - Ты умрешь не один, Квил.
      - Да, но ты возродишься, Хайлер.
      - Нет, возродится лишь та часть меня, что существовала и до нашего путешествия.
      - Даже так. Но, я надеюсь, ты не обидишься, что гордиться этим делом все же надо больше мне, чем тебе.
      - Конечно, не обижусь.
      - По крайней мере, циллеровская музыка отвлечет меня на эти пару часов. Умереть в разгар уникального концерта, зная, что финал срежиссирован тобой - что ж, это вполне хорошая декорация для расставания с жизнью, гораздо лучше, чем скопытиться где-нибудь за столиком в кафе или быть найденным раздавленным на полу.
      - Не буду спорить.
      - И вот еще что. Хаб, кажется, собирался управлять всеми этими атмосферными эффектами, да?
      - Да. Толковали что-то о метеоритном потоке, фейерверках и тому подобном.
      - Но если Хаб будет разрушен, то и в зале все пойдет наперекосяк. А если Циллера там не будет, он может остаться жив.
      - А ты этого хочешь?
      - Да, хочу.
      - Он немногим лучше простого предателя, Квил. Ты жертвуешь за Чела жизнью, а он просто плюнул на всех нас. Ты приносишь свою великую жертву, самую великую, какую только может принести солдат, а он позорно убежал, на всех наклеветал и теперь наслаждается жизнью. И ты считаешь справедливым, что ты уйдешь, а он останется?
      - Считаю.
      - Этот сын подзаборной бляди заслужил... Ладно, проехали. Извини. Я, правда, все еще думаю, что в этом ты неправ, - зато прав в другом, в том, что будет с нами сегодня ночью. Это и в самом деле больше касается тебя, чем меня, и поэтому не буду портить тебе настроения, отравляя последние часы. Иди на концерт, Квил. Так и быть, и я удовлетворюсь тем, что этого подонка на небесах не окажется.
      - Кэйб? - раздался отчетливый голос в компьютере.
      - Я слушаю вас, Терсоно.
      - Я, кажется, отчасти преуспел, уговорил Циллера вернуться к себе! Может быть, стоит нажать и дальше? С другой стороны, я только что узнал, что Квилан все же решил идти на концерт. Надеюсь, вы согласитесь присоединиться ко мне и удвоить наши попытки уговорить Циллера присутствовать на концерте?
      - Вы думаете, что мое участие может что-то изменить?
      - Как знать.
      - Хм... Подождите минутку.
      Кэйб и аватар стояли перед главной сценой, над ними летали всевозможные технические дроны, а в оркестр уже начали свозить инструменты. Кэйбу было интересно смотреть, но неприятно слушать: какофония настраиваемых инструментов почему-то напоминала ему шум водопада.
      Музыканты - не все из них были людьми, да и среди людей попадались какие-то весьма непривычного вида - волновались и шушукались из-за того, что, по последним слухам, симфонией собирается дирижировать один из аватаров Хаба, а не сам Циллер, который всегда восхищал музыкантов своим бешеным темпераментом, дурным языком и цветистыми ругательствами. Автор будет отсутствовать не только за дирижерским пультом, но и в зале, - при первом исполнении его симфонии!
      - Хаб, - обратился Кэйб.
      - Я слушаю, Кэйб. - На сей раз хомомдан был одет очень строго в официальный серый костюм.
      - Как вы думаете, успею я отправиться в Акьюм и вернуться к началу концерта?
      - С легкостью. А что? Терсоно ищет подмоги по поводу Циллера?
      - Вы правы. Ему кажется, что я смогу помочь в этом безнадежном деле.
      - Может быть, это и справедливо. Я тоже, пожалуй, отправлюсь с вами. Поедем подземкой или возьмем корабль?
      - Корабль быстрее?
      - Вероятно. Отправимся на предельной скорости. А впрочем, лучше переместимся.
      - О, я никогда еще так не путешествовал. Давайте!
      - Но должен обратить ваше внимание на то, что в одном случае из шестидесяти одного миллиона подобное путешествие может закончиться смертью субъекта. - Аватар усмехнулся: - Вы все еще настаиваете?
      - Конечно.
      Вдруг около них появилось некое сияние, и рядом оказался еще один аватар, одетый едва ли не точно так же, как и первый, но все-таки чуть-чуть иначе.
      Кэйб тронул носовое кольцо:
      - Терсоно?
      - Слушаю, - раздался голос дрона.
      Оба сереброкожих существа изысканно поклонились друг другу.
      - Мы выезжаем.
      Кэйб испытал нечто, что потом объяснял как мгновенное головокружение, вспышку, во время которой голова аватара как-то странно мотнулась, - и в следующий момент они уже оказались стоящими в приемной Циллера в Акьюме, где их ждал дрон И. X. Терсоно.
      ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
      ИСПЫТАНИЕ СВЕТОМ
      Солнце, клонившееся к закату, сияло в километровом просвете между горами и тучами.
      Циллер вышел из ванной, отфыркиваясь и вытираясь. Нахмурившись, он уставился на Терсоно и выразил еще большее недовольство, увидев рядом с ним Кэйба с аватаром:
      - Всем привет. Я не иду. Что еще?
      Композитор упал на широкий диван и вытянулся, с наслаждением растирая шерсть на животе.
      - Я взял на себя смелость просить господина посла и Хаба прибыть сюда, чтобы помочь мне в последней попытке, - важно заявил Терсоно. - Еще есть время успеть в зал Штульен и...
      - Дрон, я не собираюсь вникать в твои расчеты - все очень и очень просто, - усмехнулся Циллер. - Если он идет, - я не иду. И наоборот. Дисплей, пожалуйста, зал Штульен.
      На стене вспыхнул голографический экран, на котором во всевозможных ракурсах высвечивался гигантский концертный зал, различные группы людей, болтающих и смеющихся. Звука не было. Репетиция заканчивалась, и многие гуляли по фойе. Дрон быстро завертелся, оборачиваясь то к аватару, то к Кэйбу. Но оба молчали, и Терсоно пришлось говорить самому: