Взгляд с наветренной стороны (Культура - 7)

      - Циллер, прошу вас!
      - Терсоно, ты мешаешь мне смотреть.
      - Кэйб, может быть, вы с ним поговорите!?
      - Конечно, - Кэйб наклонил свою массивную голову: - Циллер, ну как же так?
      - Вот так, Кэйб.
      - Я думал, что вы все-таки...
      - Честно признаться, я немного устал. Этим утром я охотился на джанмандресилов, и один из них сбросил меня весьма неприятным образом.
      - Но вы, по крайней мере, не ранены?
      - Пустяки, царапины.
      - Значит, вам не понравилось такое занятие?
      - Можно считать, что так, но вообще...
      - И вы никому не порекомендуете этого?
      - Уж вам-то точно не порекомендую. Если вы прыгнете на шею джанмандресилу, то рискуете сломать ему шею.
      - Вероятно, вы правы, - поперхнулся Кэйб и почесал в задумчивости подбородок. - Хм... Джанмандресилы Кюсселя, они ведь водятся только в...
      - Да остановитесь же вы! - взвизгнул дрон, и его аура вспыхнула белым гневом.
      Кэйб, моргая, повернулся к нему и развел руками, уронив при этом подсвечник:
      - Но вы же попросили поговорить с ним!
      - Но не о том, как он занимается каким-то идиотским псевдоспортом! Я имел в виду поговорить о концерте! О том, чтобы он сам дирижировал симфонией!
      - Во-первых, такой спорт далеко не идиотский. Я проскакал на этом гиганте приличное расстояние.
      - Всего шестьдесят два метра, и вообще - прыжок неудачный, - отрезал дрон, имитируя голосом человеческое презрение. - Это вообще не прыжок! Вы просто свалились на бедное животное. Случись это на соревнованиях, вас бы запросто вынесли с поля!
      - И все же я не собираюсь...
      - Вы просто все время выхваляетесь и кичитесь собой! - заорал дрон. А тот, кто прятался там, в кустах у реки, был Марел Помайхекер, папарацци, журналист горячих точек и партизанской войны! Смотрите! - Дрон подлетел к экрану и завозился в углу. Появилось изображение Циллера, пригнувшегося к ветке в джунглях.
      - Вот дерьмо! - выругался Циллер. Камера перешла на огромное пурпурное животное, пробиравшееся внизу. - Вырубите это, - приказал он, и изображение исчезло. Циллер оглядел всю троицу, и шерсть у него на лбу поднялась дыбом: - Я решительно объявляю, что никуда не пойду, ясно? - саркастически глянул он на Терсоно.
      - Но ведь стоит вам только захотеть, Циллер! - заныл дрон. - Никого не волнует, что утром вы грохнулись с этого тупого животного!
      Циллер еще раз бросил взгляд на аватара и хомомдана и на мгновение прикрыл глаза.
      - Терсоно просил меня помочь ему уговорить вас, - тихо произнес Кэйб. - Но я полагаю, ничто из мною сказанного не изменит вашего решения.
      Циллер кивнул.
      - Если идет он, я остаюсь. - Он посмотрел на старинный будильник, стоявший на наборном столике у окна. - Есть еще немногим более часа. Композитор вольготно растянулся на диване, заложив руки за голову, а потом начал демонстративно растирать плечо. - Да и к тому же я сомневаюсь, что смогу сегодня нормально дирижировать. Вероятно, растяжение. - Он снова улегся: - Надо полагать, наш майор уже одевается?
      - Он уже одет, - ответил аватар. - Они уже в пути.
      - В пути? - переспросил Циллер.
      - Отправился в зал, сейчас он в машине и заказывает спиртное.
      Циллер просиял и выдохнул:
      - Ха!
      Квилан сидел в большой наполовину пустой машине. Впрочем, по местным стандартам, машина считалась заполненной. В ее дальнем конце, за вышитыми занавесками и живыми растениями, слышался молодой смех и крики. Иногда раздавался одинокий взрослый голос, пытавшийся призвать всех к порядку.
      Вот из-за растений выглянуло детское лицо, повертелось и собиралось уже убраться восвояси, как увидело Квилана. Глаза ребенка широко распахнулись, и он пробрался прямо к майору. Черные волосы растрепались и прилипли к мокрому от пота бледном лбу.
      - Привет, - весьма уверенно и свободно произнесло дитя. - Вы Циллер?
      - Нет, меня зовут Квилан.
      - Джелдри Чойз, - ответил ребенок и протянул руку. - Как дела?
      - Отлично. А у тебя?
      - Вы едете на фестиваль?
      - Нет, на концерт.
      - Ах, на этот, в зале Штульен?
      - Да. А ты? Ты разве не едешь на концерт?
      - Нет, - фыркнуло дитя. - Нас тут много, мы гоняем по всей орбите на этой машине до тех пор, пока нам не надоест. Квем хочет объехать ее как минимум трижды, потому что Ксидди уже объехала два раза вместе со своим кузеном. Но я думаю, что двух раз все-таки хватит.
      - А зачем вам это путешествие? Джелдри с удивлением воззрился на Квилана.
      - Просто для смеху. - Ребенку это казалось вполне достаточным объяснением. Из-за занавесей снова послышался смех.
      - Отчего такой шум? - поинтересовался Квилан.
      - Мы боремся, а до этого соревновались, кто громче пукнет.
      - Слава богу, что я пропустил такое развлечение.
      Из-за портьер снова раздался взрыв смеха.
      - Я лучше вернусь, - заявил Джелдри. - Приятно было познакомиться. Надеюсь, концерт вам понравится.
      - Благодарю и до свиданья.
      Мальчик бегом помчался обратно. Смех и визги усилились.
      - Я знаю.
      - Что ты знаешь?
      - Могу отгадать, о чем ты думаешь.
      - Можешь ли?
      - Что они, возможно, окажутся в подземке, когда сломается Хаб.
      - И неужели я действительно думал об этом?
      - Об этом думал я. Это почти одно и то же.
      - Что ж, благодарю.
      - Прости.
      - Мы все виноваты, Хайлер.
      Путешествие майора заняло чуть больше времени, чем обычно, поскольку на подъездах к Штульену скопилось очень много народа и машин. В лифте Квилану пришлось раскланиваться с какими-то людьми, узнавшими его, благодаря передачам новостей, в которых он, так или иначе, мелькал. Он даже увидел, что некоторые при встрече с ним нахмурились, вероятно, зная, что его присутствие лишает их присутствия Циллера за дирижерским пультом. Квилан добрался до своего места и сел, рассматривая абстрактную живопись на стенах, но затем, выйдя на поверхность, решил пройтись вокруг и осмотреться, пока есть время.
      Зал еще не заполнился - люди предпочитали пока прогуливаться под сенью мощных прямоствольных мощных деревьев. На вечернем небе горели мягкие огни, льющие мерцающий золотой свет. В воздухе стоял запах еды, и люди ломились в кафе и рестораны, во множестве разбросанные по обеим сторонам прогулочной эспланады, в конце которой и высился Штульен, закрывая собой полнеба.
      - Майор Квилан! - крикнул, приближаясь к нему, высокий красивый человек в ярком пиджаке. - Чонгон Лиссер, - представился он, протягивая руку, которую Квилану оставалось только пожать. - "Новости, последние новости отовсюду".
      - Как дела? - механически спросил Квилан, не замедляя шага, а высокий человек заходил чуть спереди и сбоку, чтобы постоянно смотреть ему в лицо.
      - Отлично, майор, чего и вам желаю. Майор, скажите, это правда, что Махрай Циллер, автор сегодняшней симфонии, которая прозвучит сейчас здесь, в Штульене, заявил, что если на концерте будете вы, то его не будет?
      - Нет.
      - Это неправда?
      - Мне он ничего подобного не говорил.
      - Но возможно ли будет сказать, что вы должны были слышать о подобном заявлении с его стороны?
      - Не могу отрицать.
      - И все-таки вы решили прийти?
      - Да.
      - В таком случае, майор Квилан, не скажете ли вы мне, в чем все-таки заключается суть разногласий между вами и Махраем Циллером?
      - Спросите об этом у него. У меня с ним никаких разногласий нет.
      - Но вы не можете отрицать, что сегодня он поставил вас в очень двусмысленное положение?
      - Я не считаю мое положение двусмысленным.
      - Можете ли вы сказать, что Махрай Циллер в этом случае мелочен или несправедлив?
      - Нет.
      - То есть вы имеете в виду, что он ведет себя абсолютно разумно?
      - Я не специалист относительно поведения Махрая Циллера.
      - Но вы, конечно, поймете людей, которые назовут ваш поступок эгоистичным, поскольку он не дает возможности Циллеру дирижировать первым исполнением своей новой работы, что, конечно, снизит остроту восприятия для большинства публики?
      - Да, пойму.
      Они были уже в самом конце широкой эспланады, где возвышалась высокая прозрачная стена, сияющая молочным светом, - это было силовое поле, призванное отделить счастливых обладателей билетов от их несчастных собратьев. Толпа стала реже.
      - Так вы не чувствуете никакой...
      Квилан зачем-то взял с собой билет, хотя и был предупрежден, что это всего лишь сувенир и для входа не потребуется. У Чонгона Лиссера билета явно не было, он неловко уткнулся в прозрачную стену, Квилан спокойно обошел его с легким поклоном и насмешливой улыбкой.
      - Приятного вечера, - пробормотал он.
      Но за стеной его сразу же окружили другие корреспонденты, которым он продолжал отвечать вежливо, но очень немногословно, продолжая идти на свое место, которое указывал ему компьютер.
      Циллер следил за передвижениями Квилана едва ли не раскрыв рот:
      - Во дает, сукин сын! И вправду пришел! И ни капли смущения! Идет, садится, и плевать ему на меня! И на мой, блин, концерт! Во паскуда. Сучий потрох. Кастратовский выблядок...
      Циллер, Кэйб и аватар просмотрели еще несколько эпизодов, происшедших с майором по дороге на его пути к своему месту, представлявшему собой специально подогнанное под фигуру челгрианца кресло. Рядом пустовали места хомомдана, Терсоно и еще нескольких почетных гостей. Камера показывала им Квилана, спокойно сидящего в кресле и рассматривающего заполняющую зал толпу. Вот он включил свой персональный дисплей, на котором высветилась программа.
      - Кажется, я вижу здесь и свое место, - задумчиво пробормотал Кэйб.
      - А я свое, - в тон ему ответил Терсоно, и его аура изобразила явное возбуждение. Он обернулся к Циллеру и хотел Что-то сказать, но не решился. Аватар сидел не двигаясь, но хомомдану показалось, что он контактирует с Хабом и дроном помимо него.
      Потом аватар сложил руки на груди и принялся ходить по комнате, глядя на город. Над горами тугой аркой выгнулось холодное чистое кобальтовое небо. Ясно была видна соборная площадь Акьюма. Там расположился гигантский экран с прямой трансляцией из Штульена. Перед ним уже набралась толпа.
      - Честно признаться, я думал, что он не придет, - тихо произнес аватар.
      - А он, вашу мать, взял и пошел! - сплюнул Циллер. - Мудак долбаный, падаль вонючая, челгрианский подонок...
      - Мне кажется, что он все же очень надеялся увидеть вас, - сказал Кэйб и опустился рядом с композитором. - Простите меня, Циллер, что я спутал вам карты, хотя и совсем неумышленно, но я и сейчас остаюсь в твердом убеждении, что Квилан не должен был идти на этот концерт. Остается только предположить, что нечто, неизвестное нам, изменило направление его мыслей.
      И снова Терсоно хотел что-то сказать, и снова передумал, аура его почти совсем погасла, он приподнялся немного вверх, направился к Циллеру и снова отказался от своего намерения. Аура стала совсем серой.
      Аватар отвернулся от окна, с по-прежнему сложенными на груди руками:
      - Итак, Циллер, если вы во мне более не нуждаетесь, я возвращаюсь обратно в Штульен... Лишних помощников на таких мероприятиях не бывает. Всегда найдется какой-нибудь кретин, который забудет, как управлять автоматом с напитками. Кэйб, Терсоно, могу я предложить вам перемещение обратно?
      - Перемещение? - удивился дрон. - Конечно, нет! Я возьму машину.
      - Хм, - промычал аватар. - Берите. Но лично я выбираю перемещение и вам советую.
      Дрон заколебался, что мгновенно отразилось и на его ауре.
      - Ладно, я тоже с вами, если, конечно, господин Циллер не захочет оставить меня у себя.
      Оба поглядели на Циллера, который все никак не мог оторваться от экрана и продолжал почти беззвучно изрыгать проклятия.
      - Нет, - ответил он, беззаботно сделав им ручкой. - Идите, идите и поторапливайтесь.
      - Но все-таки мне кажется, что я должен остаться, - вдруг выпалил дрон, подплыв почти вплотную к челгрианцу.
      - А мне кажется, что ты должен выкатываться, - резко отрезал Циллер.
      Дрон внезапно остановился, будто налетел на стену. Аура его засияла радугой удивления и раздражения. Он неловко поклонился прямо в воздухе.
      - Ах, так. Ладно, смотрите. Ага... Да. Счастливо! - И он рванулся к дверям, распахнул их и бесшумно закрыл с другой стороны.
      Аватар вопросительно посмотрел на хомомдана:
      - Кэйб?
      - Мне понравились эти мгновенные путешествия, и я буду рад повторить такой опыт. - Кэйб посмотрел на Циллера: - И все-таки я буду не меньше счастлив, оставшись здесь. Мы можем и не смотреть этот концерт, ты мог бы...
      Циллер вскочил на ноги.
      - К дьяволу! - прорычал он сквозь зубы. - Я иду! Этот рвотный порошок не заставит меня остаться дома! Не заставит отказаться от моей, блин-разблин, симфонии! Я иду. Иду и буду дирижировать сам! Но только запомните, что если этот урод Терсоно или кто-то другой - все равно! попытается представить меня этому педерасту, я прокушу ему горло и не задумаюсь.
      Аватар подавил усмешку и посмотрел на Кэйба:
      - Звучит разумно, а, господин посол?
      - Абсолютно.
      - Я одеваюсь, - бросил Циллер, уходя в глубину дома, - и не займу у вас много времени.
      - Воспользуемся перемещением, чтобы сэкономить побольше времени, заключил аватар.
      - Идет, - уже откуда-то изнутри глубины апартаментов крикнул Циллер.
      - Но существует один шанс из...
      - Знаю, знаю, плевать мне на этот риск.
      Кэйб поглядел на широко улыбавшегося аватара. Тот удовлетворенно кивнул и шутливо поклонился. Кэйб жестами обозначил аплодисменты.
      - Твои догадки оказались неверными.
      - Догадки о чем?
      - О том, что Циллера здесь не будет. Он вот-вот появится здесь.
      - Он появился?
      Но, еще задавая вопрос, Квилан уже заметил оживление в толпе и уловил летучий шепот "Циллер". Зал был почти полон, гигантский контейнер с людьми, звуками, светом и аппаратурой. Пустая сцена, сверкание различных инструментов, шум.
      Потом все затихло, как перед бурей.
      Квилан старался ни о чем не думать. Какое-то время он просто устраивался поудобнее в своем кресле, стараясь, чтобы сцена была видна, как можно лучше.
      - Так он действительно выехал?
      - Он здесь. Они переместились.
      - Итак, я зря старался.
      - Возможно, твое беспокойство излишне. Все произойдет так далеко отсюда, что реальной опасности этому месту нет.
      Квилан окинул взглядом небо над залом; оно оказалось местами пронзительно синим, кое-где густо-фиолетовым или почти черным из-за слепящих огней зала.
      - Несколько сотен тысяч осколков скал и ледников полетит сюда со всех сторон. Я не думаю, что здесь вполне безопасно.
      - Успокойся, Квил. Ты просто их не знаешь. У них тут напихана защита на защите.
      - Посмотрим. И я еще вот что подумал...
      - Что?
      - Предположим, наши союзники, - кто бы они ни были, - создали свой собственный план того, что должно произойти.
      - Продолжай, продолжай.
      - И, как я понимаю, сила зарядов не ограничена. Предположим, что вместо той энергии, которой достаточно, чтобы разрушить Хаб, они заложили ее столько, сколько необходимо вообще для полной аннигиляции. Взрыв погубит все или выстрелит антивеществом, пропорциональным массе Хаба. Кстати, сколько он весит?
      - Около миллиона тонн.
      - Взрыв в миллион тонн антивещества убьет на орбите все. Ведь так?
      - Полагаю, что да. Но зачем бы нашим союзникам - кем бы они ни были, как ты правильно выразился - захотеть убивать всех?
      - Не знаю. Дело только в том, что это теперь вполне возможно. Ведь мы с тобой не знаем, о чем договорились наши хозяева, и какую часть правды сказали нам. И, таким образом, мы оставлены на милость этих таинственных союзников.
      - Ты слишком о многом беспокоишься, Квилан.
      Квилан посмотрел на сцену и увидел, что оркестр уже занимает места. Воздух вокруг буквально задрожал от аплодисментов. Правда, оркестранты прибыли еще не в полном составе, и Циллер не показывался. В первом отделении звучала не его музыка, но и без этого музыкантов встречали очень живо.
      - Быть может. Но теперь это уже ничего не значит. Теперь уже ничто больше ничего не значит.
      Он увидел, как из ближайшей двери появились хомомдан Кэйб Ишлоер и дрон И. X. Терсоно. Оба вошли как раз в тот момент, когда начал гаснуть свет. Кэйб махнул майору рукой, и Квилан ответил тем же.
      "Терсоно! Мы собираемся взорвать Хаб", - эти слова были уже готовы слететь с языка Квилана. Он должен был сейчас встать и выкрикнуть их, выкрикнуть на весь зал.
      Однако Квилан не поднялся и ничего не сказал.
      - Я не вмешивался. Потому что на самом деле ты никогда и не собирался делать этого.
      - На самом деле?
      - На самом деле.
      - Очаровательно. Любой философ оценит такое по достоинству, а, Хайлер?
      - Проще, сынок, будь проще.
      Кэйб и Терсоно уже подходили к своим местам, и оба заметили, что майор тихо плачет, однако сделали вид, что ничего не заметили.
      Первые звуки музыки разнеслись по залу, огни полностью погасли, зато вспыхнула настоящая световая феерия на небе.
      Квилан не видел перламутровых туч, весь поглощенный зрелищем лазеров, огней, фейерверков, вспышек первых падающих метеоритов, чьи траектории прочерчивали небо изящными летящими линиями. Небо над залом превратилось в разноцветную живую картину.
      Полилась музыка, захватывающая слушателей с каждой минутой все больше, все было подчинено какому-то пока еще никому неведомому целому. Квилан не знал, чья это идея, Циллера или Хаба, но вся программа была выстроена так, что каждым своим мгновением целенаправленно готовила финал - новую симфонию. Сначала шли небольшие произведения, отчасти Циллера, отчасти других композиторов. Все они были написаны совершенно в разных стилях, часто весьма противоречащих друг другу. Но каким-то непостижимым образом очень друг друга дополняли.
      Короткие паузы, в которые оркестр все увеличивался, давали возможность осознать только что услышанное, и скоро всем вдруг стало до боли ясно, что главная тема этого музыкального вечера - война.
      Два потока музыки представляли собой протагонистов - Цивилизацию и Айдайран. Музыка все нарастала по мощи, вызывая ощущение злобной силы.
      Квилан обнаружил, что невольно восстанавливает про себя историю этой Айдайранской войны, чтобы проверить правильность своих ощущений.
      Неожиданно музыка стихла, словно умерла. Аплодисментов почти не было, словно люди все еще ожидали чего-то. На сцене сидел оркестр в полном составе, за ним полукольцом расположились танцовщики. На сцену вышел Циллер и встал впереди оркестра. Он был окружен сияющим кольцом защитных и световых полей. Овации грохнули внезапно, обрушившись, как водопад, и так же резко стихли.
      Оркестр и дирижер замерли на мгновение в абсолютной торжественной тишине. И тогда где-то на краю неба замерцало зарево, - это появилась из-за туч новая Портиция.
      Симфония началась тихим шорохом, шелестом, вспыхнувшим в хаосе, казалось, неорганизованных звуков; этому хаосу вторил в небе ослепительный яркий свет единственного метеорита, пронизавшего атмосферу прямо над залом и взорвавшегося. Этот гулкий, завораживающий, рвущий барабанные перепонки звук неожиданно заставил музыку умолкнуть, а всю публику, не исключая Квилана, вскочить на ноги.
      Загрохотал гром, идущий неизвестно откуда, в небе вспыхнули столбы ослепительного света, и все оно заполнилось целыми эскадронами и флотилиями метеоритов; они били по глазам, а музыка гремела в уши.
      Воздух заполнили изображения каких-то военных сцен и просто абстрактного ужаса, в которых метались полуобнаженные тела танцовщиков.
      И пока гремел центр зала, пока волна ужаса заливала публику своей неотвратимой жестокостью, метеориты в небе не заканчивали свою жизнь, постоянно взрываясь и падая в озеро, окружавшее зал, и поднимая фонтаны кипящей воды, словно чьи-то невидимые руки из глубины вод пытались дотянуться до безумного клокочущего неба.
      Квилану показалось, что в зале начался крик; весь зал содрогался и трясся; волны озера раскачивали его, словно какое-то обычное корыто. Но вот музыка достигла своего апогея, и публика уже не могла более справиться с раздиравшими ее эмоциями, как неопытный всадник не может совладать со своенравным конем.
      Квилан, оглушенный звуками и ослепленный светом, теперь уже сидел, не шевелясь, его охватила какая-то чудовищная апатия. Ему казалось, что под черепом у него образовался какой-то канал, сквозь который его душа постепенно выходит, выходит через некое странное окно, открывшееся в универсуме, и падает по длинному темному коридору в направлении далекого маленького кружка света. "Подобно падению в черную дыру" - подумал Квилан. Или это была мысль Хайлера?
      Но, кажется, он и действительно падал, падал и уже не мог остановиться. Мир, универсум, зал, люди - все стало отдаленной точкой. Квилан еще ощутил какую-то смутную печаль от того, что так и не дослушает концерта, особенно заключительной части симфонии. И теперь все, что он еще мог видеть, стало мутным от навернувшихся на глаза слез, а едва доносившиеся звуки почти и совсем заглушил голос его совести, говорившей о страшной вине, о том, что он сделал и чего могло бы не быть.
      Тьма вокруг становилась все гуще, и только где-то внизу светилась неяркая точка, словно свет от новой звезды. Квилан подумал, что ему, вероятно, просто подсыпали какой-нибудь наркотик. Почему бы и нет? Ведь он так и не сумел познать всех тонкостей и сложностей психологии жителей Цивилизации.
      Неожиданно майор упал с глухим звуком на что-то твердое и в следующее мгновение сел и осмотрелся.
      С одной стороны лился отдаленный свет, тоже неяркий, молочный. Квилан поднялся; пол оказался теплым и податливым. Вокруг не было ни звука, ни запаха. Он слышал собственное дыхание и биение своего сердца. Вокруг не было ничего и никого.
      - Хайлер? - позвал он и подождал мгновение. - Хайлер! ХАЙЛЕР?!
      Ничего. Тогда Квилан тихо пошел в сторону света.
      Вскоре он оказался на галерее, весьма напоминавшей обзорную галерею Хаба, но место это было совершенно пустынным, не считая ряда длинных сидений. Квилан пошел вдоль ряда, пока не обнаружил наконец что одно из них занято.
      Аватар, освещаемый отраженным светом Орбиты, спокойно сидел и смотрел на него. Затем он приглашающим жестом похлопал ладонью по рядом стоящему сиденью. На этот раз он был одет в темно-серый безукоризненный костюм.
      - Квилан, спасибо вам, что пришли. Прошу вас, садитесь. - Гладкая серебристая кожа отразила на мгновение печальное лицо Квилана.
      Майор сел, и сиденье оказалось на удивление удобным и мягким.
      - Что я здесь делаю? - тихо спросил он, и голос его прозвучал глухо и странно. Квилан понял: здесь тоже не было эха.
      - Я думал, мы просто поговорим, - так же тихо ответил аватар.
      - О чем?
      - О том, что же нам делать.
      - Не понимаю.
      Тогда аватар протянул ему на ладони крошечный драгоценный камень, почти неразличимый на фоне серебристого блеска. Камень сверкал, как бриллиант.
      - Посмотрите, что я нашел, майор.
      Квилан не знал, что ответить, и на всякий случай еще раз жалобно позвал:
      - Хайлер!
      Время шло и одновременно не двигалось. Аватар по-прежнему сидел спокойно и неподвижно.
      - Их было три, - прохрипел Квилан.
      Аватар улыбнулся и достал из кармана еще два таких же камешка.
      - Я знаю. Спасибо вам за это.
      - У меня был подельник.
      - Это чучело у вас в голове? Так мы и думали.
      - Я не сумел, да?
      - Да. Но за это полагается утешительный приз.
      - Что это?
      - Узнаете позже.
      - А что происходит теперь?
      - Теперь? Теперь мы послушаем окончание симфонии. - Аватар протянул ему серебряную руку: - Держите.
      Квилан взялся за руку и снова оказался в зале Штульен. Но теперь он был словно везде, он видел зал под тысячью разных углов, с разных точек, он был самим залом, его светом, и звуком, аппаратурой.
      В то же время он видел и все вокруг зала, небо, горизонт, звезды, все. Поначалу у него мучительно закружилась голова и стало казаться, что его бросает одновременно на все четыре стороны, что он исчезает, превращается в ничто.
      - Потерпите, это пройдет, - раздался голос аватара.
      - Я и пытаюсь.
      И скоро музыка стала наполнять его, пробегая по жилам, как кровь. Симфония шла к концу, выражая в последних каденциях все, весь остальной концерт, всю войну, всю жизнь.
      - Эти вещи, которые я переместил, они...
      - Я знаю. Все улажено.
      - Простите.
      - Прощаю.
      Музыка поднялась девятым валом и замерла на мгновение, прежде чем обрушиться и повергнуть все в прах, в небытие, в ничто. Танцоры, изможденные, упали, образы войны стали таять над сценой, небо наполнилось светом.
      Затем все пропало, Квилан ощутил, как время замедляет свой бег. Музыка превратилась в острый нож, резавший сердце тягучей мучительной болью, танцовщики лежали на сцене мертвыми опавшими листьями, и все стало затягиваться чернотой, словно поднимавшиеся из глубин его души тучи заволакивали все пространство вокруг.
      Время тянулось все медленней, и на небе рядом с новой Портицией появился еще какой-то намек на свет. Но вот время окончательно остановилось.
      И наступило сейчас, сейчас, вытянутое в тонкую линию его жизни, звенящую музыкой и темнотой. Пространство начало как-то странно складываться и складывалось до тех пор, пока он снова не обнаружил себя в галерее, сидящим в кресле и держащим аватара за руку.
      И тогда Квилан понял, что для него нет больше ни страха, ни отчаяния, ни сожаления. А голос, которым вдруг заговорил аватар, был почти его собственным, квилановским голосом.
      - Должно быть, вы очень любили ее, Квилан.
      - Прошу вас, если вы можете, если хотите, прочитайте об этом сами у меня в душе.
      Аватар долго и внимательно смотрел на него:
      - Вы уверены?
      - Уверен.
      Аватар улыбнулся и надолго умолк.
      - Правда. Она была удивительной женщиной. Я понял, что вы видели в ней. - Раздался звук, похожий на вздох: - Мы действительно сделали с вами страшное дело, а?
      - Мы сделали его сами, но не без вашей помощи.
      - И все же с вашей стороны такая месть была слишком жестокой, Квилан.
      - Мы верили, что у нас нет иного выбора. Наши убитые... Впрочем, я полагаю, вы сами все знаете.
      - Знаю, - кивнул аватар.
      - Но все обошлось, правда?
      - Большая часть.
      - А мой сон сегодня утром?
      - Ах, да, - Аватар снова улыбнулся. - Это, должно быть, я переборщил с вашим сознанием, или просто заговорила ваша совесть.
      Квилан понял, что ему все равно не узнать ответа.
      - И давно вы все знали? - вместо этого спросил он.
      - Еще до того, как вы прибыли сюда. Но я не мог говорить в силу определенных обстоятельств.
      - Вы позволили мне совершить эти перемещения. Разве это не было опасно?
      - Только чуть-чуть. У нас были надежные тылы. Рядом постоянно находились два СГС, и поскольку мы знали о ваших намерениях, то защитить меня не представляло никакого труда. Мы позволили вам все сделать, дабы узнать, где находятся противоположные концы зарядов. А теперь, может быть, расскажете мне, кто же были ваши таинственные союзники?
      - Я сам хотел бы узнать это.
      Аватар нахмурился:
      - Хотите знать одну нехорошую вещь?
      - А не хватит ли их уже?
      - Хватает. Но порой нехорошая мысль, высказанная вслух, предотвращает нехорошие дела.
      - Верю.
      - Разумеется, вам кто-то помогал.
      - Существует немало Вовлеченных, которые были бы рады видеть вас наказанными.
      - Все должно идти своим чередом. В последние восемьсот лет жизнь Цивилизации развивается прекрасно. Понятно, что для Старших рас это мгновение ока, но для Вовлеченных - период значительный. Увы, в этом ровном течении жизни есть один подвох: мы подбираемся к расцвету, а за ним предстоит декаданс.
      - А между ними - пауза, которую я и должен был заполнить? Кстати, сколько еще осталось до вспышки второй звезды?
      - Возвращаясь в реальность - полсекунды. Здесь - множество жизней. Аватар поднял глаза к небу: - Словом, не исключено, что те, кто затеял это дело и помогал его выполнению, не кто иные, как группа неких разумов Цивилизации.
      - Разумов Цивилизации? - повторил потрясенный Квилан.
      - Вот вам и нехорошая мысль. Мы сами против себя же самих.
      - Но зачем!?
      - Затем, что мы становимся слишком мягкотелыми, затем, что грядет декаданс, упадок, затем, что некоторые из наших разумов полагают, что пришло время пустить кровь и огонь, чтобы мы не забывали о жестокости универсума и не наслаждались беспрепятственно, затем, чтобы мы помнили о великих и все же погибших империях... - Аватар пожал плечами. - Но не надо так пугаться, Квилан. Может быть, это и ошибочное мнение. - Жаль, что с вашей миссией ничего не вышло. Жаль. Мы могли бы и не узнать о ней. - И Квилан с ужасом увидел на лице аватара тоскливое выражение. - Ведь вы хотели умереть с тех самых пор, как потеряли ее, как пришли в себя после ранения? Ведь это так, Квилан? - в голосе аватара сквозила почти надежда.
      - Да.
      - Я тоже.
      Квилан, конечно, знал историю его близнеца и разрушенных им миров, и теперь тоже в тоске и растерянности смотрел на аватара, представляя себе, сколько муки и потерь перетерпел он за эти восемьсот лет и как много потерял при его-то возможностях.
      - А что будет с Челом?
      - Группа заговорщиков - не больше - поплатятся за это жизнью. Больше ничего - Аватар медленно покачал головой: - Мы не можем вернуть вам эти души, Квилан, но мы попытаемся снестись с вашим так называемым богом. Общение с Сублимированными - это сложная процедура для нас, но какие-то контакты в этой области все же существуют. - Аватар снова улыбнулся, и на его тонком серебряном лице Квилан увидел отражение собственного широкого и заросшего густой шерстью лица. - И все же мы в долгу перед вами и сделаем все возможное, чтобы исправить положение. Но души... - он сжал руку Квилана. - Этого не будет. Простите меня.