- СДЕЛАНО. ВСЕ В ПОРЯДКЕ?
      "Думаю, что да".
      - ЧИСТО.
      "Вы хотите сказать, что... что я чист?"
      - ВЕРНО. ЗАВТРА ПОДГОТОВКА И ТРЕНИНГ.
      Висквил и Кветтер улыбались майору Квилану.
      Едва Квилан заснул, как проснулся от сна, заставившего его вперить усталые невидящие глаза в густую странную темноту. Он натянул щиток, увидел серо-синюю комнату с неровными стенами, поднялся с тюфяка и подошел к единственному окну, где слабый ветерок умирал, едва возникнув, словно истощенный собственным же усилием. Через щиток была видна грубая рама окна и легкие облака снаружи.
      Квилан снял щиток. Тьма показалась гуще, и он стоял, продолжая впитывать ее всем телом, до тех пор, пока не осознал, что увидел высоко над собой какую-то синюю вспышку. Он даже не понял, было ли это светом. Эйнур говорил, что такое случается при прохождении больших масс воздуха через термальные уровни хаотической циркуляции воздуха.
      Он увидел еще несколько вспышек, одни слабее, другие сильнее, но все по-прежнему очень далеко. Квилан снова натянул щиток и вытянул руку с выпущенными когтями, почти сведя два пальца вместе. Да, вспышка была именно такого размера.
      Еще вспышка. Теперь через щиток он увидел всю систему облаков, их башни и крепости, истекающие паром, но они исчезли в тот же миг, как только он осознал их.
      Квилан в который раз снял щиток и прислушался к шуму, производимому этими загадочными вспышками. До него донесся слабый шум, словно где-то далеко завывая ветер, продувающий до костей. Может быть, в нем слышались и отдаленные раскаты грома, но звук был однородный и выделить в нем пик, начало и конец оказалось невозможно.
      И тогда Квилан вдруг понял, что здесь нет эха. Нет ни скал, ни плотной земли, от которых оно могло бы отражаться. Бегемотаурус поглощал звуки, словно плавучий лес.
      Акустически мертвый лес. Он вспомнил, откуда пришла эта фраза. Уороси писала какую-то работу в университете, связанную с музыкой, и показала ему странную комнату, уставленную пенными пирамидками. "Пространство становится акустически мертвым", - пояснила Уороси, и это оказалось правдой: их голоса умирали, едва сорвавшись с губ, и каждый звук глох без резонанса.
      - Ваш Хранитель душ есть нечто большее, чем обычный хранитель, сказал ему Висквил на следующий день, когда они сидели в приемной "Души небес". - Разумеется, в нем есть все, что положено нормальному устройству такого рода, все записи вашего сознания. Тем не менее он обладает способностью нести в себе и сознание другого существа. Словом, при выполнении миссии вас будет двое. Позднее будет дан более подробный инструктаж, но я хотел бы услышать ваши непосредственные вопросы по этому поводу прямо сейчас.
      - Кто будет этим вторым, ваша честь?
      - Точно еще не решено. В идеале - и в соответствии с характером миссии - это должно быть лицо из разведки, а именно Шоулан Хайдеш Хайлер, генерал-адмирал, один из тех, чьи души хранились в Военном институте на Аорме. Хотя "Зимняя буря" потеряна, возможно, уничтожена, а оригинальный субстрат находится именно там, мы все-таки, может быть, найдем другую кандидатуру. Это сейчас как раз обсуждается.
      - Почему это столь необходимо, ваша честь?
      - Расценивайте его просто как второго пилота на борту, майор. У вас будет с кем поговорить, посоветоваться, обсудить кое-что относительно исполнения миссии. Сейчас это не кажется столь уж необходимым, но есть причины, по которым мы все же настаиваем на таком решении.
      - Надо полагать, миссия будет долгой?
      - Угадали. Она может занять несколько месяцев. Минимальный срок тридцать дней, но ничего нельзя утверждать точно, поскольку многое зависит и от выбора транспорта. Вы можете быть доставлены по назначению на одном из наших судов, а можете и на гораздо более быстроходном корабле других Вовлеченных, возможно, даже на принадлежащем самой Цивилизации.
      - Так миссия должна разворачиваться там?
      - Да. Вы посылаетесь на орбиту Цивилизации под названием Мэйсак.
      - Туда, где живет Махрай Циллер?
      - Именно.
      - И я должен убить его?
      - Ваша миссия заключается не в этом. Ваша легенда же будет состоять в том, что вы прибыли туда убедить его вернуться на родину.
      - А реальная миссия?
      - Об этом поговорим в свое время, там слишком много особенностей.
      - Особенностей?
      - Ваша подлинная миссия не будет вам известна даже с ее началом. Вы будете знать легенду и будете в нее верить, при этом понимая, что это неправда.
      - Значит, мне будет вручено нечто вроде секретных инструкций, ваша честь?
      - Вроде. Но эти инструкции будут засекречены в вашем собственном сознании. Ваша память о настоящем времени - возможно, от окончания войны до окончания тренинга - будет возвращаться к вам постепенно, по мере завершения миссии. К тому времени, когда вы вспомните этот наш разговор, в конце которого вы узнаете, в чем реально заключается предстоящее вам дело, хотя и не узнаете точно, как ему суждено быть исполненным, - вы будете уже совсем близки к исполнению.
      - А можно ли работать с памятью настолько точно, ваша честь?
      - Можно, хотя, конечно, допустимы небольшие погрешности. Но именно поэтому вам и придается второй пилот. А еще потому, что речь идет о специфическом мире Цивилизации. Как известно, они никогда не считывают сознания, то, что внутри существа, считается у них сакральным. Слышали об этом?
      - Да.
      - И мы верим, что это действительно так, но ваша миссия настолько важна для нас, что мы не имеем права ошибиться. Мы представили, что если они и станут считывать сознание, то самым подходящим временем для этого сочтут время вашего пребывания на борту их корабля, особенно, если он будет военным. Если мы сумеем устроить, что вы отправитесь на Мэйсак именно таким образом, они, конечно, не преминут залезть к вам в голову и обнаружат, даже при самом глубоком исследовании, лишь вашу совершенно невинную легенду. Мы верим - и не раз проверяли на опыте, - что такое сканирование может быть выполнено без вашего ведома и знания. Но, если они пойдут дальше, чтобы докопаться до тех воспоминаний, которые мы первоначально скрыли от вас, то процесс себя обнаружит. По крайней мере, вы будете знать, что он происходит или, что несколько хуже, происходил. Если это произойдет, то ваша миссия закончится слишком рано, майор. И вы умрете, не успев совершить намеченного.
      Квилан кивнул, что-то обдумывая:
      - Скажите, ваша честь, проводились ли уже на мне опыты подобного рода? Я имею в виду, потерял ли я память, согласившись на вашу миссию, - или нет?
      - Нет. Эксперименты, о которых я упоминал, проводились на других. Мы с вами предельно откровенны в своих намерениях и действиях, майор.
      - Итак, чем больше я стану приближаться к завершению миссии, тем больше буду о ней знать?
      - Абсолютно верно.
      - А эта личность, "второй пилот", он будет знать все с самого начала?
      - Да.
      - И этого нельзя будет прочесть сканерами Цивилизации?
      - Можно. Но такое прочтение потребует более глубокого и детального чтения, чем требуется для простого биологического мозга. Ваш Хранитель душ станет вашей цитаделью, Квилан, а ваш собственный мозг - стеной, ширмой. Если цитадель падет, стены все равно должны остаться. Далее. Как я говорил, ваш Хранитель душ - не простое устройство. Он содержит - или будет содержать - небольшой полезный груз и то, что обычно известно под названием преобразователь материи. Конечно, это не настоящий преобразователь, но вещь с подобным эффектом. Здесь, честно признаюсь, технические подробности от меня ускользают.
      - И он такого же размера, что и Хранитель?
      - Да.
      - Это наши собственные технологии, ваша честь?
      - Это не должно интересовать вас, майор. Главное, будет он работать или нет. - Висквил явно заколебался, но все-таки сказал: - Наши ученые и техники не перестают постоянно удивлять нас новыми открытиями, надеюсь, вам это тоже прекрасно известно.
      - Разумеется, ваша честь. А что это будет за полезный груз?
      - И это вам не обязательно знать, майор. В настоящий момент, я и сам знаю о нем крайне мало, хотя и меня поставят в известность в нужное время, перед самым началом вашей миссии. Сейчас же мне известно только о производимом им эффекте.
      - И каков же он?
      - Это, так сказать, некая степень повреждения или разрушения.
      Квилан замолчал. Он прекрасно помнил о присутствии миллионов ушедших, хранившихся в окружавшем их субстрате.
      - Должен ли я понять все это так, что полезный груз будет преобразован в мой Хранитель?
      - Нет, он будет существовать параллельно с ним.
      - Значит, он будет преобразован из Хранителя?
      - Да. И вы будете контролировать это преобразование. Вернее, сами преобразовывать.
      - Я?
      - Именно для этого вы здесь, майор. Вас будут учить пользоваться этим устройством так, чтобы, когда придет время, вы смогли передать груз в желаемую точку назначения.
      - Я, конечно, немного не в курсе передовых технологий, но...
      - Ничего страшного, майор. В этом деле ранее существовавшие технологии значения не имеют. Это новая технология. Такого мы еще не знали, и ни в одной книге данных о ней нет. И именно вы поможете написать такую книгу.
      - Понимаю.
      - А теперь позвольте мне рассказать вам немного подробней о мире Цивилизации по имени Мэйсак. - Висквил поплотней запахнул полы рясы и сел в старое кресло. - Это так называемая Орбита - лента материи в форме тонкого браслета, вращающаяся по орбите вокруг солнца, - в нашем случае это звезда Лейслер, - в той зоне, где, в принципе, могли бы существовать обитаемые природные планеты.
      - Орбита весьма отличается от нашего места обитания в космосе; она, как и большинство орбит Цивилизации, имеет диаметр приблизительно в три миллиона километров и, таким образом, площадь поверхности около десяти миллионов. Ширина стен у основания около шести тысяч, а высота около тысячи. Сверху орбита открыта, атмосфера удерживается гравитацией, создаваемой мировым хребтом.
      Все орбиты Цивилизации построены таким образом, что одинаковая скорость при стандартной гравитации, тем не менее, создает разные циклы день и ночь. Местная ночь наступает тогда, когда внешняя сторона Орбиты направлена в сторону, противоположную солнцу.
      В центре Орбиты, плывя на равном расстоянии от всех ее частей, находится Хаб. Там есть субстрат искусственного интеллекта, который Цивилизация называет Разумом. Машина контролирует все аспекты жизнедеятельности Орбиты. Существуют тысячи вспомогательных систем, занимающихся тем же, то есть наблюдением и управлением, конечно, не всей жизни, но, прежде всего, самых важных ее процессов. Впрочем, сам Хаб имеет возможность прямого контроля над каждым и над всеми в любое время.
      У Хаба существуют также миллионы человекообразных представителей, называемых аватарами, через которых он общается с населением. Кроме того, у него в наличии есть дроны и определенное количество разумных космических судов и мелких разумов.
      Каждая орбита и каждый Хаб имеют собственные отличия. У некоторых орбит всего несколько составляющих ландшафта - простые куски земли в квадратных парсеках и море, называемое Тарелкой. У других, таких крупных, как Мэйсак, есть все, что полагается нормальной планете, и население там свыше пятидесяти миллиардов, тогда как на других - не более десяти миллионов.
      Мэйсак известен высоким уровнем поддержки своих жителей. Порой это объясняют тем, что многие из них занимаются всякими опасными видами спорта, но на самом деле это происходит потому, что некогда они осознали, что Лейслер не совсем стабильная звезда и может вспыхнуть в любой момент с силой, которой будет достаточно, чтобы убить всех на всей поверхности орбиты.
      Махрай Циллер живет там все последние семь лет и, кажется, собирается остаться навсегда. Как я уже сказал, ваша псевдозадача - убедить его прервать ссылку и вернуться на Чел.
      - Ясно.
      - Настоящая же цель заключается в деструкции Хаба Мэйсака и, таким образом, в уничтожении значительной части его обитателей.
      Аватар собирался показать ему один из заводов у подножия Бычьей горы. Они ехали в подземной машине - комфортабельной капсуле, мчавшейся над поверхностью Орбиты в полном вакууме. Отмахав с полмиллиона километров, они добрались до огромной петли, которую делала здесь дорога, огибая основание горы. Машина остановилась почти в ее центре и стала быстро вертикально подниматься вверх к заводу, расположенному в сотне километров наверху.
      - Ты в порядке, майор?
      - Да. А ты?
      - Тоже. Цель миссии приближается?
      - Да. Как я держусь?
      - Отлично, сынок. Никаких явных физических проявлений. Но ты уверен, что с тобой все в порядке?
      - Абсолютно.
      - И мы по-прежнему в режиме "вперед"?
      - Да.
      К Квилану обернулся сереброкожий аватар:
      - Но вы уверены, что вам действительно интересно будет осмотреть завод?
      - Да, но, разумеется, не тот, где делают космические суда. Этим вы меня точно утомите.
      - Хорошо, Орбита велика.
      - В таком случае у меня есть конкретная вещь, которую хотелось бы посмотреть.
      - И что же это?
      - Вас. То есть настоящий Хаба.
      - О, конечно! - улыбнулся аватар.
      ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
      ПОЛЕТ
      - Мы уже почти там?
      - Не уверен. А что говорит существо? Что это значит?
      - Ничего это не значит. Мы уже там?
      - Это трудно знать с уверенностью. Вернемся к тому, что говорит существо. Его смысл тебе известен?
      - Да! Разумеется! Но, прошу, нельзя ли побыстрее?!
      - Нельзя. Мы и так двигаемся настолько быстро, насколько позволяют обстоятельства, и поэтому можем занять время тем, что ты расскажешь все, что понял из речей этого существа. Хотя бы вкратце.
      - Это вообще ничего не значит! То есть, конечно, значит, но! Да! Черт! Поспешим же! Быстрее! Пойдем же быстрее!
      Они - Оген Цлеп, 974 Праф и три раптора-разведчика - все еще находились внутри Сансемина и пробирались по какому-то узкому туннелю, стены которого постоянно тревожно вздрагивали. Отовсюду несло запахом гнилого мяса, отчего Оген с трудом сдерживал позывы к рвоте. Старой дорогой идти назад было нельзя: там перекрывали вход два задушенных разведчика.
      Пришлось искать другую дорогу, которая поначалу уводила вниз и вглубь содрогающегося тела умирающего бегемотового дерева. Двое разведчиков вызвались идти впереди из-за возможной опасности, но они так медленно пробирались мимо скользких стен, что Оген был убежден, что один он выбрался бы гораздо быстрее.
      Проход снизу оказался весь завален какими-то камнями, так что идти становилось все труднее и приходилось то и дело хвататься за мокрые и дрожащие стены. Оген весьма пожалел, что у него нет перчаток. Он почти ничего не видел, а все, что увидеть все-таки удавалось, представлялось ему серым ночным кошмаром или пляской черно-белых теней. Лучше бы уж он вообще ничего не видел.
      Первый разведчик остановился на развилке и явно затруднялся, какой поворот выбрать.
      Неожиданно откуда-то донесся звук взрыва, влажный воздух вокруг забился и запульсировал, принося с собой еще более удушающий запах падали. Оген согнулся в приступе рвоты.
      - Что это? - пробормотал он.
      - Неизвестно, - вздохнул Праф.
      Вонь немного ослабела, и разведчик рискнул идти левой стороной, для чего уже сложил поплотнее крылья.
      - Туда! - воодушевленно сказал Праф.
      "Наверное, мне суждено умереть, - ясно, но вполне спокойно подумал Оген. - Придется умереть в этой вони, в этом прогнившем, старом, чужом существе, в тысяче световых лет от человеческой цивилизации. И пустить псу под хвост информацию, которая могла бы спасти тысячи жизней и сделать меня героем!"
      Жизнь так несправедлива!
      Существо на стене пещеры прожило как раз столько, чтобы успеть сообщить нечто, что могло убить и его, окажись правдой. Знание, полученное им из слов существа, отныне делало Огена мишенью для людей, которые не тратят времени на размышления, когда речь идет об убийстве.
      - Вы из Цивилизации? - спросил он длинное пятиногое существо, висевшее на стене.
      - Да, - ответило оно, стараясь хотя бы во время разговора поднять голову. - Агент. Особые обстоятельства.
      Огена едва снова не вырвало. Он-то много чего слыхал об этих особистах. Он даже сам когда-то мечтал стать им, особенно в детстве. Да и когда повзрослел, черт побери, тоже хотел! Но он никогда не думал, что жизнь столкнет его с таким особистом реально.
      - О, - только и прошептал он, чувствуя себя совершенным дурачком. Как дела?
      - A y вас? - тихо ответило существо вопросом на вопрос.
      - Что? Ах, да. Хм... Я ученый. Оген Цлеп. Да, ученый. Я счастлив... Да. То есть, скорее, нет. Хм... Просто я... Да. - Он схватился за ожерелье тетки, голос его дрожал. - Ничего страшного... Мы можем вас как-нибудь снять отсюда? Это такая дыра, да, это, прямо скажем...
      - Нет. Не надо так думать, - попыталось улыбнуться существо и сделало головой движение, напоминающее кивок, отчего тут же сморщилось от боли. Не хотелось вам говорить, но... Я жив только пока я вишу здесь, связанный с... Впрочем, все равно. Выслушайте же меня, Оген. Вы должны выбраться отсюда.
      - Правда? - Это было уже что-то. Пол пещеры так и дрожал, каждый раз сотрясая все вокруг и призрака смерти, висевшего на стене. Один из разведчиков, чтобы не упасть, вынужден был раскинуть крылья и сбил ими Прафа. Тот зацокал, запищал и возмущенно уставился на оскорбителя.
      - У вас есть связь? - спросило существо. - Можно дать сигнал за пределы воздушной сферы?
      - Нет. У нас ничего нет.
      - Дерьмово, - существо снова сморщилось от боли. - Тогда вам надо выбираться из Оксендарая на судно, на любую планету, куда угодно. Куда угодно, где вы сможете связаться с Цивилизацией, ясно?
      - Ясно. Но зачем? Что мы должны сказать?
      - Заговор. Это не шутка, Оген, не розыгрыш. Заговор. Серьезный, чудовищный заговор. Направленный на разрушение... Орбиты.
      - Какой?!
      - Орбиты под названием Мэйсак. Слыхали о такой?
      - Естественно! Это очень известное место!
      - Они хотят уничтожить ее. Челгрианцы. И туда пошлют челгрианца. Я не знаю его имени, да это и не важно. Он уже на в пути туда, если не там. Не знаю, где именно, но будет нападение. А вы... Вы должны выбраться отсюда. Выбраться и рассказать. - Существо неожиданно напряглось, вытянулось и качнулось от сильного взрыва, снова потрясшего пещеру и высоко подкинувшего пару полуразложившихся трупов. Оген и оба разведчика упали навзничь и с трудом поднялись. Существо уже открыло глаза и не сводило с Огена глаз.
      - Оген. Сообщите все в контрразведку или в посольство. Меня зовут Джайдин Самертюр. Самертюр, запомнили?
      - Конечно. Джайдин Самертюр. Это все?
      - Достаточно. А теперь уходите. На Орбиту Мэйсак. Челгрианец. Джайдин Самертюр. Это все. Уходите немедленно. Я попытаюсь удержать... - Голова существа безжизненно свесилась на грудь. Пещеру потряс новый, еще более сильный взрыв.
      - Так что говорит это существо? - снова потребовал Праф.
      - Бежим отсюда, вот что! - крикнул Оген прямо ему в лицо и схватил переводчика за сухое кожистое крыло.
      Они продвинулись уже немало, когда над головами у них снова зашумел порыв ветра, а впереди неожиданно началась настоящая буря. Оба разведчика распустили крылья и стали действовать ими как парусами, маневрируя и стараясь держаться поближе к стенам, чтобы их не унесло потоком. Постепенно они все больше отдалялись от Цлепа, который тоже безуспешно жался к стенам.
      - О, - пропищал откуда-то из-под Огена Праф. - Это ни о чем хорошем не говорит.
      - Помогите! - завизжал Оген, видя, как обоих разведчиков вдруг резко понесло прямо на него. Он попытался как-нибудь согнуться в кольцо, но ветер не давал ему этого сделать.
      - Давай сюда! - услышал он снова писк переводчика и глянул вниз себе под ноги. Праф держался за какой-то крюк в полу.
      - Хорошая идея! - И Оген нырнул вниз, тоже за что-то схватившись на полу, успев это сделать именно в тот момент, когда обоих рапторов с шумом пронесло мимо него. Порыв ветра прошел, и, спустя несколько секунд, Оген отцепил от себя Прафа. Взору его представилась весьма печальная картина: от рапторов осталась лишь куча перемешанных крыльев, конечностей и когтей.
      Праф отряхнулся и важно заметил:
      - В подобном случае разведчиков Йолеуса надо оставить непосредственно здесь, а нам продолжить свое путешествие на поверхность Сансемина. Вот так, Оген Цлеп.
      И они двинулись дальше своей дорогой. В желудке у Цлепа поднялась буря, словно он резко ехал вниз на скоростном лифте.
      - Мы падаем? - прошептал он.
      - Кажется, да. Сансемин быстро теряет высоту, - пробормотал Праф, ловко перебираясь по крючьям пола.
      - Хреново. - Он посмотрел вокруг, туннель спускался все ниже и глубже, они шли уже почти как по лестнице.
      - Ага, - только и сказал переводчик, когда налетел очередной порыв ветра.
      Вдруг что-то резануло Огена по глазам.
      - Свет! - заорал он. - Свет! Праф! Я могу видеть! - Но голос его относило ветром.
      - Это огонь, - сухо поправил его Праф. - Ближе к полу, Оген Цлеп, ближе к полу.
      И Оген едва успел сгруппироваться и закрыть ладонями лицо, как над ними пронесся раскаленный огненный шар. Жар и свет длились не больше пары секунд.
      - Поднимайся, - приказал Праф. - Поднимайся.
      - Да ты весь в огне! - вскрикнул Оген, поднимаясь и только сейчас догадавшись, что Праф прикрыл его своими крыльями во время прохождения летящего шара.
      - Таковы обстоятельства, - невозмутимо ответил переводчик, не обращая внимания на клубы дыма и язычки огня, тянувшиеся от его спины. Он упрямо толкал Огена вперед. Ветер становился все сильнее, идти против него становилось все труднее, тем более что путь шел уже почти вертикально.
      Снова показался свет, и, поняв, что на этот раз он не желтый, а сине-белый, Оген застонал от счастья.
      - Мы выбрались! - выдохнул Праф.
      Они выпали из брюха умирающего, горящего и потерявшего ориентацию великана, быстро несущегося куда-то вниз. Оген прижал к себе Прафа, потушил пламя, пожиравшее его крылья, включил моторы на лодыжках и баллон-капюшона, чтобы остановить их падение вниз. И спустя пару минут после ужасающего полета вниз вперемешку с изуродованными горящими животными, они уже поднялись над тем, что было когда-то прекрасной воздушной сферой, бегемотовым деревом, дирижаблем, бегемотаурусом Сансемином. В воздухе они встретили остатки боевого расчета Йолеуса, которые еще успели спасти их от пары раненых, но по-прежнему хищных огринов.
      Праф мелко дрожал в руках у Цлепа, запах горелых крыльев щекотал ему нос, и отряд, понесший большие потери, медленно начал обратный путь на родину.
      - Так отправляешься?
      - Да. Отправляюсь. Отбываю. Покидаю.
      - Прямо сейчас?
      - Как можно скорее. Где здесь ближайший корабль? Или еще что-нибудь? Только, чтобы не челгрианское. Да, только не челгрианское.
      Никогда в жизни Оген не мог себе представить, чтобы приемная в брюхе Йолеуса показалась ему родным домом, - но на данный момент это было именно так. Он чувствовал себя здесь в совершенной безопасности. И испытал настоящую тоску при одной мысли о том, что нужно покинуть это убежище.
      Йолеус разговаривал с ним с помощью соединяющего кабеля и переводчика по имени 46 Цун. Он замещал 974 Прафа, которого принесли домой совершенно без признаков жизни, однако он довольно быстро возрождался в родных стенах. 46 Цун устало прикрыл глаза, а Оген вдруг ощутил, что от его одежды по-прежнему пахнет паленым и тухлятиной. Его передернуло.
      46 Цун открыл глаза.
      - Ближайший отбывающий объект отбывает из Второго Тропического порта со склона Йондер через пять дней, - пояснил он.
      - Поеду на нем. Но, подождите, он не челгрианский?
      - Нет. Он принадлежит ювуонианцам.
      - Тогда тем более еду.
      - Но сейчас для тебя крайне неудобное время, чтобы отправляться из Второго Тропического порта.
      - Что!?
      - Сейчас для тебя крайне неудобное...
      - В таком случае, когда же!?
      Переводчик опять прикрыл глаза на некоторое время и, раскрыв их затем, ответил:
      - Для такого существа, как ты, понадобится минимум двадцать три дня, чтобы добраться до Второго Тропического порта.
      Оген почувствовал, что в голове у него помутилось, а на глаза наворачиваются слезы то есть, на него накатило состояние, которого он не испытывал со времен далекого детства. Но приходилось держаться.
      - Когда же следующее судно?
      - Неизвестно, - мгновенно ответил переводчик.
      - Но, может быть, можно дать сигнал? - спросил он, едва сумев подавить вопль отчаяния.
      - Разумеется.
      - Сигнал, превышающий скорость света, надеюсь?
      - Нет.
      - Тогда можно ли просигналить какому-нибудь судну? Неужели у меня нет никакой возможности отправиться пораньше?
      - Что ты подразумеваешь под словом пораньше?
      - Ну хотя бы в течение ближайших ста дней?!
      - На этот период нет заявок ни от каких судов или объектов. Оген дернул себя за волосы и простонал, а потом и просто взревел от отчаяния. Он никогда не выполнит задания. Он вообще ничего не сделает. Только и будет, что реветь да рвать на себе волосы. Ученый посмотрел на обезображенное скорчившееся тельце Прафа, уронил голову и уставился себе под ноги. Его лодыжечные моторчики смотрели на него почти с насмешкой. И тогда он вдруг торжественно поднял голову.
      Оген быстро просчитал, что ему известно о ювуонианцах. В контакт вступают только наполовину, очень мирные и заслуживают абсолютного доверия. Находятся все еще в периоде дефицита, корабли маломощные, очень медленные, по стандартам Цивилизации, но все же приемлемые.
      - Йолеус, можете ли вы связаться со Вторым Тропическим портом или как его там? - торжественно обратился он.
      - Да.
      - Сколько времени это займет?
      - День с четвертью для исходящего сигнала и примерно столько же для входящего.
      - Отлично. Где здесь ближайший порт и сколько времени мне понадобится, чтобы туда добраться?
      Повисла небольшая пауза.
      - Ближайшим портом будет Девятый Тропический порт, на президентском склоне. Полет туда занимает у разведчика отсюда две целых и три пятнадцатых части дня.
      Оген перевел дыхание. "Я, в конце концов, принадлежу к Цивилизации, сказал он себе. - И я должен знать, как поступить в такой ситуации, и поступить, как можно лучше".
      - Тогда, пожалуйста, дайте сигнал ювуонианскому судну, - попросил он. - И скажите, что я заплачу, не скупясь, если они подберут меня в Девятом Тропическом порту на президентском склоне через четыре дня и довезут до пункта назначения, который я объясню им по дороге. Также намекните, что их услуга будет оценена не только мной.
      Он рассчитывал отбыть тотчас же, ибо этот корабль становился теперь его единственным шансом, а упускать время в сложившихся обстоятельствах было немыслимо. И тогда Цлеп, вздохнув, добавил:
      - Сообщите им, что я гражданин Цивилизации.
      Ему так и не удалось как следует попрощаться с 974 Прафом. Несчастный переводчик все еще находился без сознания и висел пришпиленный к стене пещеры. Оген Цлеп отбыл на следующий день. Он собрал вещи, удостоверился, что записи его исследований, глипт и стило находятся в безопасном месте внутри Йолеуса, и занялся приготовлениями к последнему чаепитию. Но стакан ягелевого чаю почему-то теперь не показался ему вкусным.
      В Девятый Тропический порт его сопровождал эскорт рапторов. В последний раз через плечо посмотрев на Йолеуса, Оген увидел, как гигантское существо исчезает в голубом мареве под сенью туч по направлению ко все еще вожделенной для него Муетенайв, - и пожелал ему удачи.
      Оген даже почувствовал нечто вроде сладостной печали по поводу того, что не сможет разделить их счастья, и на мгновение с чувством стыда ощутил, что был бы даже рад, если бы ювуонианское судно отказалось выполнить просьбу Йолеуса и таким образом вынудило бы его вернуться обратно.
      Наконец Йолеус исчез в тучах, и Оген остался наедине со своими мыслями. Его моторчики ровно жужжали, плащ развевался, пытаясь стать подобием крыльев. Настоящие крылья рапторов разрезали воздух вокруг в некоем синкопированном ритме и с приятным шелестящим звуком. Все это вместе создавало приятный и умиротворяющий эффект. Он посмотрел на 46 Цуна, уцепившегося за его шею, но переводчик притворился спящим.
      Девятый Тропический порт оказался достаточно занюханным местечком с ограниченными возможностями. Он представлял собой простой люк на поверхности аэросферы около десяти метров диаметром, где каким-то естественным путем создалось чистое окно для выхода в космос. Вокруг этой круглой площадки росли мегафруктовые деревья, в изобилии имевшиеся и на Йолеусе. В одном из таких деревьев еще совсем недавно находилось жилье ученого Огена Цлепа. Мегадеревья образовывали площадку, на которую могли присесть и рапторы, и он сам. Было немного еды, немного воды, но ничего больше.
      Оген проводил время ожидания, поглядывая через люк на звезды, наслаждаясь свободой и стараясь забыть совсем еще недавно испытанный ужас от пребывания в теле умирающего Сансемина.
      Оген даже решил записать все свое последнее путешествие, но это давалось ему с трудом. Он пытался рассказать, что произошло с Сансемином, додумать, как оказался там агент Цивилизации, - если это существо действительно таковым являлось, - в чем на самом деле состоял заговор и что ему делать, если все происшедшее окажется шуткой, его собственной галлюцинацией или продуктом поврежденного сознания странного существа.
      Он шесть раз прерывал это занятие и принимался спорить сам с собой, все более и более запутываясь: его раздирали противоречия. Второй Оген Цлеп упорно уверял первого, что все события двух минувших дней ни что иное, как бред сумасшедшего, что ему надо вернуться на Йолеус и возобновить свои занятия. Под эти споры на дальней стороне порта и появился ювуонианский корабль.
      Это оказалось совсем не то, что воображал себе Оген. Ученый почему-то ожидал увидеть квадратных, грубых, волосатых гуманоидов, а они вдруг оказались сборищем каких-то красных перьев. Один из них проплыл через люк, заключенный в прозрачный пузырь с крошечным отростком, присосавшимся к дереву, на котором сидел Оген. 46 Цун внимательно следил за приближением пузыря, размышляя о том, какое прекрасное получилось бы из него гнездо.