Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Тени

ModernLib.Net / Остросюжетные любовные романы / Бэнис Виктор Дж. / Тени - Чтение (Весь текст)
Автор: Бэнис Виктор Дж.
Жанр: Остросюжетные любовные романы

 

 


Виктор Дж. Бэнис

Тени

Глава первая

Я ничего не знала о призраках, когда впервые увидела Киноусадьбу. Особняк стоял на холме, возвышаясь над Сансет-стрип. Я еще подумала тогда, что из-за обилия серого камня он выглядит слишком мрачно, даже зловеще.

Конечно, Мэгги Бэрк и не думала звать свой дом Киноусадьбой. Для нее, как и для многих тысяч любителей кино, он был «Орлиным гнездом» — название столь же высокое, как и холм на котором гнездо было свито.

Это моя мама, сестра Мэгги, окрестила его не так респектабельно, как хозяйка. Не то, чтобы она не любила сестру или не уважала ее положение в обществе, просто мама никогда не воспринимала этого положения всерьез.

Незадолго до моего отъезда из Миннеаполиса она говорила мне:

— Ты увидишь, что Мэгги очень приятная женщина. Но должна признаться, на меня всегда наводили тоску эти киношные разговоры, голливудские сплетни да и многое другое... Именно поэтому за все эти годы я ни разу не навестила собственную сестру. Но думаю, тебе там будет очень интересно, особенно в первое время. Тем более, если ее положение не сильно изменилось, Мэгги сможет помочь тебе сделать карьеру. Только ни в коем случае не говори, что я называю ее дом Киноусадьбой. Это ей ужасно не понравится. Сама-то она зовет его Ястребиным Насестом или как-то в этом роде.

Киноусадьба, Ястребиный Насест, Орлиное Гнездо — как ни называй его, особняк поражал своим видом. Надменный, как феодал, взирающий на толпу крепостных, он презрительно глядел цветными витражами окон вниз на улицу, где теснились другие дома. Дорога бесконечной лентой вилась по взгорью, казалось, ей нет конца, и вдруг дом вырастал перед вами. От него нельзя было скрыться. Даже если смотреть в другую сторону, дорога тут же повернет, и особняк снова окажется перед глазами.

Двадцать лет назад я уже приезжала сюда четырехлетней девочкой, и теперь, конечно, совершенно не помнила этого места. О тете тоже остались смутные воспоминания: помнила только то, что она терпеть не могла, когда ее называли тетушка Мэгги, и была невероятно мила даже в трауре. Тогда она потеряла сына, и весь мир разделил ее горе. Бадди Бэрк был сыном для миллионов матерей, младшим братишкой для миллионов подростков и лучшим другом для миллионов малышей. Он был самым очаровательным, самым талантливым, самым знаменитым мальчиком на экране, так же, как и его мать была грандессой среди былых гранд-дам Голливуда. Она по собственной воле ушла с экрана («Хочу уйти, пока я на высоте» — как часто цитировалась эта мимоходом брошенная фраза!), бросила собственную карьеру ради карьеры сына, жизнь которого вскоре так трагично оборвал злой рок. Бадди умер от пневмонии.

Хотя Мэгги давно сошла со сцены, в своем письме она сообщала нам, что у нее остались «кое-какие связи», и, конечно, я чувствовала себя польщенной, что она хотела помочь мне. Кроме того, мне было просто любопытно увидеть легендарную Мэгги Бэрк. Ведь я знала о собственной тетушке не больше любого ее поклонника.

— Ты будешь разочарована, когда увидишь, что она всегда именно такая, какой ее описывают в модных журналах: величественная и элегантная, постоянно работающая «на публику», — твердила мне мама. Но, несмотря ни на что, я решила увидеть тетю своими глазами.

Такси, наконец, остановилось у главного въезда. Шофер помог мне выгрузить вещи и поднес их к самым дверям, так что мне пришлось не скупиться с чаевыми. Замешкавшись от волнения, я растерянно улыбнулась ему на прощание, и машина умчалась вниз по улице. Потом медленно приподняла большой дверной молоток в виде головы чудовищного дракона. Отлитый из чистой меди молоток издал неожиданно резкий и громкий стук. Через некоторое время дверь, как полагается, заскрипела, приоткрывшись ровно настолько, чтобы показалось иссохшее, морщинистое существо.

— Я — Мэри Эндрюз, племянница мисс Бэрк. Она должна ожидать меня, — сказала я в ответ на вопросительный взгляд служанки.

Женщина с трудом открыла дверь и впустила меня в огромный холл.

— Подождите здесь, мисс Бэрк сейчас спустится, — сказала она и, с трудом передвигая ноги, ушла, оставив меня совсем одну.

В ожидании тетушки я стала рассматривать холл, моему восхищению не было предела. Холл был расположен в основании одной из четырех башен, которые придавали дому такой необычный вид.

Высоко над головой под сводами потолка сияла начищенная до блеска массивная люстра. Пол и лестницу из черного и белого мрамора покрывал мягкий темно-вишневый ковер. Повсюду вокруг себя я видела позолоту перил и хрусталь.

— Мари! — она сказала именно так, с ударением на последний слог, отчего мое имя прозвучало очень необычно, на иностранный манер. Я обернулась и увидела на лестнице улыбающуюся Мэгги Бэрк.

Она остановилась, спустившись на пару ступенек, и широко развела руки, — жест, который должен был обозначать: «Добро пожаловать!» Я вдруг поняла, как надо сыграть эту сцену.

Нужно было с легкой грациозностью броситься через холл вверх по широкой лестнице, в то время как тетя в живописной позе будет ожидать меня, чтобы затем принять в свои объятия.

Если бы я думала о том, как должна состояться наша встреча, было бы несложно предположить что-нибудь в этом роде. Вообще-то я не возражала и готова была воспринимать Мэгги в роли великой кинозвезды.

Вот к чему я не была готова, так это к встрече с реальной Мэгги. Я помнила ее очень смутно, и это были отрывочные впечатления об умопомрачительной красоте. За последние годы я видела бесчисленное количество ее фотографий в самых разных иллюстрированных журналах от «Муви Уорлд» и до «Лайфа». Конечно, время шло, но на фотографиях была видна женщина, которая становилась все более цветущей и грациозной. Они лгали.

В действительности Мэгги оказалась обычной пожилой женщиной, и это было видно даже на расстоянии. Я бы никогда не узнала ее, разве что по знакомой позе: правое бедро вперед, широко разведенные руки, откинутая назад голова, маска застывшего смеха на лице.

Для девушки, стремящейся стать актрисой, я сыграла на редкость плохо. На мгновение мое удивление было очевидным. Этого могло оказаться достаточно, чтобы повредить моей будущей карьере. Я видела, как начало изменяться лицо Мэгги.

К счастью, этого мгновения хватило и для того, чтобы спасти мне жизнь. Если бы я сразу же бросилась к ней, а я бы непременно бросилась, люстра упала бы прямо на меня. Я же успела сделать только шаг, когда раздался звук лопнувшего крюка. Кто-то еще появился на лестнице за спиной тети, и ее крик слился с оглушительным грохотом. Руки Мэгги поднялись к лицу, глаза расширились.

Я видела это как бы в замедленной съемке, но на самом деле все произошло в доли секунды. Позже Мэгги говорила, что ее поразило мое самообладание. Я казалась абсолютно спокойной и хладнокровной.

— У тебя стальные нервы, — повторяла она. — Прирожденная актриса!

На самом же деле я была настолько ошеломлена, что лишь наполовину понимала, что произошло. Какая-то женщина сбежала по ступенькам к Мэгги и, полуобняв, поддерживала ее.

— Я ведь говорила тебе! — закричала она, широко раскрыв глаза и глядя на меня, хотя ясно было, что обращается она к Мэгги. — Я говорила тебе, что случится беда, если она сюда приедет!

— Элиза, замолчи! — оборвала ее Мэгги и, передернув плечами, освободилась от объятий. Забыв свою роль, она сбежала вниз по лестнице.

— Мари, с тобой все в порядке?

— Да, кажется, в порядке, — ответила я, глядя то на Элизу, то на Мэгги, то на груду обломков на полу.

Если бы я успела сделать еще несколько шагов...

— Ты сумасшедшая, если останешься здесь! Это было только начало! — вдруг крикнула Элиза. И только тут я испугалась по-настоящему.

Глава вторая

Да, Орлиное Гнездо встретило меня весьма эффектно. Узнав Мэгги поближе, я поняла, что она любила устраивать для гостей впечатляющие сюрпризы, хотя, конечно, другого рода. И что бы она ни говорила о моем самообладании, я была потрясена не меньше ее. Когда Мэгги пробралась ко мне через обломки люстры и схватила за руку, я увидела, что она в ужасе. Внешнее спокойствие было лишь маской: руки ее дрожали, а в глазах светился страх.

— Мне и не снилась такая громкая встреча! — выпалила я первую глупость, что пришла в голову.

Тетя засмеялась, но в смехе слышались истерические нотки.

— Молодчина! Продолжай шоу! Мы ведь никогда не знаем, кто наблюдает за нами из-за кулис, — сказала она, пожимая мне руку.

Элиза спустилась вслед за Мэгги и теперь сердито рассматривала то, что осталось от люстры. Услышав шум, в холл вернулось хрупкое морщинистое существо, которое впустило меня в дом. И сразу за ней вошел мужчина. Он глянул на кучу разбитого стекла и покореженного металла, потом посмотрел в мою сторону. Не знаю почему, но меня бросило в дрожь. Я почувствовала, как холодные глаза обнажили мое тело и душу. Однако, если не считать жесткого взгляда и тени необъяснимой жестокости на лице, мужчина был очень хорош собой.

— Что тут случилось? — резко спросил он требовательным тоном, совершенно не подобающим слуге.

— Не видишь, люстра упала! — огрызнулась Элиза, сжимая руки перед своей плоской грудью.

— Никто не пострадал? — Они оба посмотрели на меня.

— Никто, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал естественно. Мне очень не хотелось дать слуге понять, что боюсь его. Казалось, если он почувствует это, то каким-то образом сможет использовать мой страх в своих целях.

— Это всего лишь счастливая случайность, что Мари не пострадала! Ее могло бы убить! Объясните, как это могло случиться? — сказала Мэгги.

— Думаю, цепь порвалась. Я же говорил вам еще неделю назад, что ее надо заменить, — грубо ответил мужчина, указывая носком ботинка на скрученный кусок металла.

— Говорили? — На короткое мгновение Мэгги пришла в замешательство. Затем снова взяла себя в руки и сказала:

— Тогда это полностью моя вина. Только я виновата. Надеюсь, ты простишь меня, дорогая?

— Конечно!

— Дэйвис, ради бога, поскорее уберите этот хлам! А у тебя, Элиза, надеюсь, было уже достаточно времени, чтобы оправиться от своей истерики. Познакомься, наконец, с кузиной!

Элиза мрачно подошла к нам и вяло пожала мою руку. До этого момента я не обращала на нее особого внимания. Если честно, то я о ней почти забыла. Она относилась к тому типу людей, о которых забываешь даже в их присутствии. Кузина была бледна, примерно моего роста, с неуклюжей фигурой, составленной вопреки всем законам гармонии. Она определенно потратила немало времени и денег на свою прическу, да и платье на ней было не из дешевых, но прическа ей совершенно не подходила, а платье было таким бесцветным, что делало Элизу еще более незаметной.

Сначала мне стало жаль ее, но ненависть, мелькнувшая в ее глазах, подавила первое чувство. Я была шокирована.

— Прошу прощения за свою несдержанность. Некоторые из нас слишком легко проявляют свои истинные чувства, — сказала она с легким оттенком сарказма в голосе.

Даже если Мэгги уловила этот сарказм, то виду не подала:

— Думаю, ты устала с дороги, — обратилась она ко мне, — пойдем в солярий, нам туда принесут что-нибудь выпить. А потом я провожу тебя наверх, и ты сможешь отдохнуть.

— Да, что-нибудь холодное было бы кстати, — сказала я и последовала за тетей в большую светлую комнату, украшенную гравюрами и искусственными пальмами.

— Я думаю, охлажденный чай будет к месту. Элиза, скажи мисс Райт, чтобы принесли нам чай со льдом.

Краем глаза я увидела, как нахмурилась Элиза. Очевидно, она не привыкла, чтобы приемная мать указывала ей, что делать. Но благоразумие взяло верх, и она не спеша пошла в направлении кухни.

— Ну, дай-ка я тебя рассмотрю! — сказала Мэгги, когда мы остались вдвоем. Она чуть отступила назад и окинула меня оценивающим взглядом.

Я улыбнулась и по ее просьбе прошлась по комнате, демонстрируя походку. Зная, что не суперкрасавица, я простушкой себя не считала. У меня были длинные, черные волосы, уложенные в высокую прическу, правильные черты лица и чистая бледная кожа. Некоторая худощавость была даже на руку, потому что перед камерой это дает кое-какие преимущества. Мэгги одобрительно кивнула.

— Как и все женщины в семействе Бэрк, ты неплохо выглядишь. Конечно, не так хорошо, как я в твои годы, но гораздо лучше, чем твоя мать.

Она подмигнула мне, а затем быстро добавила:

— Не вздумай передавать мои слова какому-нибудь дотошному журналисту. Я откажусь от них, если они попадут в прессу.

— Мама передает вам большой привет. Она очень сожалела, что не смогла приехать со мной.

Мэгги запрокинула голову и засмеялась:

— Чтобы ее вытащить сюда, нужна упряжка бешеных лошадей. Она ненавидит Голливуд и всегда говорила, что здесь все искусственно и фальшиво. В чем-то она права, но я люблю эту жизнь. И ты полюбишь. Я прочла это в твоих глазах в первый же миг!

— Но если мои чувства так заметны, из меня вряд ли получится хорошая актриса.

Взмахом руки Мэгги отвергла мое предположение.

— Ты ошибаешься, если думаешь, что звездами здесь становятся благодаря хорошей игре. Я видела сотни прекрасных актрис, которые появлялись и исчезали, не вызвав никаких чувств, кроме легкого недоумения. Нет, здесь нужна искра Божия, и никто не сможет этому научить! У человека она или есть, или нет! У меня была. И никто никогда даже не задавался вопросом: хорошо ли я играю.

— Но я не знаю, есть ли такая искра во мне.

Она взглянула, словно пыталась проникнуть в мою душу.

— Я тоже не знаю. Может быть...все может быть... Вошла Элиза, а следом за ней мисс Райт с подносом. Пока Мэгги отдавала распоряжения, я смогла хорошо рассмотреть ее. Хотя она была невысокого роста, ей всегда удавалось общаться с людьми как-бы свысока. Но ее плечи казались согнутыми словно от тяжелой ноши. Раньше совершенная фигура и будто светящаяся изнутри кожа легендарной кинозвезды никого не могли оставить равнодушным. Но годы берут свое. Мэгги уже было около шестидесяти. Она была очень худой, на грани истощения, ее кожа напоминала туго натянутую белую бумагу. Знаменитые золотисто-каштановые волосы стали полностью седыми: интересно, когда она перестала их красить?

Однако лицо Мэгги все еще хранило следы былой красоты. Это была не только физическая красота, но и... да, именно та искра Божия, о которой она говорила. Эта искра все еще горела в ней. Временами, когда Мэгги думала, что на нее никто не смотрит, это было обычное лицо старой женщины. Но когда она работала «на публику», когда ее глаза загорались и оживали, это была все та же Мэгги Бэрк, которая в зените славы и даже много позже, уже уйдя с экрана, ежедневно получала по почте сотни признаний в любви и предложений руки и сердца.

Стол бы накрыт, и мы расселись. Мэгги сидела на стуле, спинка которого была в два раза выше ее самой. Кажется, совсем не случайно он был похож на трон. Мы помолчали и она обратилась ко мне:

— Теперь расскажи, как дела у вас дома. Твоя мать, наверное, все еще шьет платья?

Я не приняла близко к сердцу неодобрение, звучавшее в ее голосе. Несомненно, для «великой Мэгги Бэрк» руководство фирмой и домом моделей «Гала Ориджинэлз» попадало в категорию «шить платья». Нам, конечно, было далеко до всемирно известных модельеров, к чьим нарядам она привыкла. Но дела фирмы шли не так уж плохо: к нам уже начали проявлять интерес в Чикаго и Нью-Йорке.

— Да, и у нее неплохо получается, — ответила я вслух.

— О, у нее всегда получалось! Но только не для меня. Однажды я хотела, чтобы она мне кое-что сшила, но из присланных моделей не было ни одной, которая бы мне подошла. Они все были рассчитаны на зрелых женщин.

Мама посылала ей образцы моделей пять лет назад. Мне кажется, она намеренно выбрала «зрелые» в качестве намека или шутки, и ничуть не удивилась, когда получила их обратно вместе с вежливой запиской: «Спасибо, мне уже не надо».

— Мари хочет стать актрисой, — сообщила Мэгги Элизе и посмотрела на нас так, будто знала что-то недоступное нам обеим.

— Да, я что-то слышала об этом. Желаю тебе удачи. Мэгги, наверное, говорила, что это тяжелая работа? — сказала Элиза без всякого восторга.

— Я определила для себя годовой срок. Этого будет достаточно, чтобы выяснить, есть ли у меня способности и шансы добиться успеха. Если же нет, мама обучила меня своему делу, и я всегда могу вернуться в фирму.

— Она поет и танцует, — снова сказала Мэгги, смотря куда-то в сторону. — Хотя, бог знает, что тут может оказаться полезным. У нее хорошая фигурка. Почти как у меня в молодости, ты согласна?

Уголок рта Элизы слегка приподнялся:

— Не думаю, — резко сказала она. Затем, измерив меня холодным взглядом, добавила:

— Не обижайся, но фигура Мэгги считалась самой совершенной в мире.

По тону было ясно, что сама она ни капли не верит в это. Кузина сказала это так, как говорят заученную наизусть расхожую фразу. Мне уже было понятно, что Элиза невзлюбила меня и не хочет, чтобы я здесь оставалась. Но вдруг я также почувствовала, что она не любит и Мэгги.

— Я всегда была как гадкий утенок рядом с такими талантливыми родственниками. И вы, и Бадди... — начала я. Но стакан вдруг выпал из рук тети и вдребезги разбился, усеяв пол кусочками льда и осколками стекла.

— Мэгги, простите меня!

Неужели я принесла в этот дом столько «счастья», что все вокруг падает и бьется на мелкие кусочки? Конечно, она очень любила Бадди, и, конечно же, его смерть стала трагедией. Но это случилось двадцать лет назад. Я не могла предположить, что упоминание о нем так взволнует тетю.

В этот момент в дверях появилась мисс Райт и сказала:

— Пришел доктор, мадам.

— О, дьявол! — знаменитое хладнокровие Мэгги было полностью разбито, как и ее стакан... — Элиза, по-моему, я просила тебя отменить сегодняшнюю встречу.

— Совершенно забыла об этом, — ответила Элиза, стряхивая с юбки капли чая.

— Мисс Райт, проводите доктора в библиотеку и попросите подождать. Затем вернитесь сюда и уберите, пожалуйста, все это.

Голова Элизы была опущена, и Мэгги не видела быстрой улыбки, промелькнувшей на ее лице. Сначала я не поняла значения этой улыбки и подумала, что мне показалось. Но потом все стало на свои места: Мэгги не хотела посвящать меня в свои врачебные дела, а Элиза нарочно «забыла» отменить встречу, чтобы смутить мачеху, я была уверена в этом.

— Я действительно немного устала. Пожалуй, пойду разберу вещи и чуточку вздремну, — сказала я, выходя из-за стола.

— У меня сегодня небольшой товарищеский ужин. Может быть, тебе будет скучновато — все гости уже не молоды, — но будут именно те люди, которым я должна тебя представить. Придет Сэм Карр. Он все еще обладает влиянием в кинобизнесе. И еще несколько продюсеров. Ужин в семь. Черное вечернее платье будет тебе к лицу.

— Спасибо... Мэгги, мне нравится здесь.

— Мы тоже рады твоему приезду. Правда, Элиза?

— Очень! — сказала Элиза. Но в глазах ее можно было прочитать совсем другое: «Рада была бы, если в ты сдохла...»

Я подарила ей одну из своих самых ослепительных улыбок и вышла. Однако недостаток эффектного ухода состоит в том, что потом неудобно за чем-то возвращаться. Только в холле, возле лестницы, я вспомнила одну деталь, которую все мы упустили: мне не показали, где моя комната.

В холле никого не было. Разбитую люстру уже убрали, и только поврежденный пол и пучок оборванных проводов под потолком напоминали о случившемся.

Я повернулась и пошла обратно в солярий, но перед входом остановилась. Мэгги и Элиза спорили, разговор шел на повышенных тонах. Было нетрудно понять, что спор был из-за меня.

— Ей не следовало приезжать сюда! Я же говорила, что ему это очень не понравится.

— Но это абсурд! Какое ему дело до этого? — не соглашалась Мэгги. Ее голос такой ровный и уверенный несколько минут назад, теперь дрожал. Казалось, она готова расплакаться... — Кроме того, я боюсь. Я очень хотела, чтобы она приехала.

— Запомни мои слова. В одно прекрасное утро мы найдем ее мертвой!

Я еле подавила крик, готовый вырваться из груди. Я не верила своим ушам! Судя по всему, они могли говорить только обо мне, но я ничего не понимала. Кто такой «он», который недоволен моим приездом? И почему? Неужели Элиза действительно считает, что мне угрожает опасность? Я вспомнила об упавшей люстре. Но ведь это была случайность, или нет?

Внезапно я поняла, что они направляются к выходу и могут застать меня за подслушиванием. Повернувшись, я быстро пошла через коридор к ближайшей открытой двери. Но войти не успела, налетев на человека, выходившего мне навстречу.

— Эй! — воскликнул он, поддерживая меня за плечи.

— Итак, доктор Вольф. Я вижу, вы уже познакомились с моей племянницей! — раздался у меня за спиной голос Мэгги.

Доктор отпустил меня, и я покраснела под насмешливым взглядом тети.

— Официально еще нет, — сказал он, усмехаясь моему смущению. — Привет, я доктор Кеннет Вольф — мужчина, пытающийся завоевать место в сердце вашей тетушки.

— Я — Мэри Эндрюз. И думаю, места там хватит не только для вас.

По его глазам я поняла, что он шутит, и его интерес к Мэгги — чисто профессиональный. Я также почувствовала намек на некоторый интерес ко мне, совсем другого рода. Еще я подумала, что если этот высокий красивый викинг не будит в душе Мэгги знаменитые романтические порывы, значит она действительно стала совсем старой... Если бы доктор Кеннет Вольф был киноактером, то его сияющие глаза заставили бы биться быстрее тысячи женских сердец. Мое, по крайней мере, забилось...

— Что ж, доктор, — сказала Мэгги, прерывая наш обмен взглядами, — если ваши планы не изменились, мы можем приступить к делу.

— Когда дело касается вас, моя милая, это удовольствие. Надеюсь, мы еще увидимся, мисс Эндрюз? — он вопросительно поднял брови.

— Мари здесь будет целый год. А поскольку вы приходите сюда почти каждый день, я надеюсь, у вас будет еще шанс встретиться, — сказала Мэгги, нетерпеливо вздохнув. Затем, помолчав, добавила: Кстати, доктор, а почему бы вам не прийти сегодня на ужин? Будет несколько моих друзей, но все они гораздо старше Мари. А вы, мне кажется, могли бы развлечь ее.

Он нахмурился:

— Сегодня? Но я уже кое-что запланировал на вечер...

— Это совсем не обязательно, — смущенно сказала я. Вольф снова взглянул на меня, и я поспешно добавила:

— Конечно, если бы вы смогли прийти, было бы прекрасно.

— Кажется, смогу, — сказал он, одарив меня широкой улыбкой — Кроме того, у меня будет возможность проконтролировать, как эта очаровательная ведьма выполняет мои рекомендации.

— Я вам сразу скажу, что сегодня их выполнять не собираюсь У меня нет никакого желания принимать гостей, попивая теплое молочко. Мы — будем есть икру и пить шампанское! И хорошо, что вы будете рядом, если мне вдруг станет плохо, — сказала Мэгги и прошла мимо него в комнату, которая, очевидно, была библиотекой.

Доктор послал мне еще одну улыбку, от которой мое сердце бешено забилось, и последовал за Мэгги, аккуратно закрыв дверь.

Мы с Элизой остались в холле одни.

— К сожалению, мне забыли сказать, где находится моя комната. Ты не могла бы ее показать — спросила я, пытаясь быть как можно дружелюбнее.

— Второй этаж, третья дверь направо, — холодно ответила Элиза и вернулась в солярий, оставив меня одну.

Глава третья

Мои щеки все еще пылали от негодования, когда я поднялась на второй этаж и вошла в небольшую уютную спальню пастельных тонов. Если у меня до сих пор оставались какие-то сомнения относительно чувств, которые Элиза испытывала ко мне, то этот презрительный отказ окончательно их рассеял. Она невзлюбила меня и не собиралась этого скрывать.

Прекрасно, подумала я и со злостью пнула ногой чемодан. Потом начала распаковывать его, вымещая зло на собственных вещах.

К тому времени, когда все было разложено по местам, я немного успокоилась. Не в моем характере было жить по принципу «око за око», хотя Элиза обидела меня чуть ли не до слез. Достаточно хорошо зная человеческую природу, я понимала, что обычно такое поведение бывает защитной реакцией, чтобы скрыть чувство собственной неполноценности или подсознательный страх.

Я присела возле окна, откуда открывался вид на Сансет-стрип. Час пик еще не наступил, но движение было очень оживленным. По тротуару в одиночку и группами спешили пешеходы, которые сами по себе представляли интересное зрелище. Там были девушки с длинными волосами и парни, с волосами еще более длинными. У многих мужчин были бороды, усы, длинные бакенбарды. Одежда поражала яркими цветами. Я видела парня в штанах цвета ярко-красной губной помады и в таком же жилете. В Миннеаполисе все смотрели бы на него как на экстравагантную кинозвезду, а здесь он выглядел вполне естественно.

Конечно, Элиза была несчастлива. Но что она могла с этим поделать? Можно ли быть счастливой, постоянно чувствуя себя гадким утенком рядом с Мэгги и Бадди Бэрк? Мне говорили, что отец Элизы был красивым мужчиной. Мэгги была его второй женой. Я ничего не знала о первой, но могла предположить, что именно от нее в наследство Элизе досталась простоватая внешность. Каково же было кузине жить среди очаровательных и остроумных людей, соревнующихся между собой за лидирующее место на киноэкране.

У меня не осталось никаких воспоминаний о ней со времени моего прошлого приезда. Насколько я помнила, ее отец и Мэгги давно уже развелись. Почему же она живет здесь?

Я встряхнула головой. Зачем мучить себя глупыми вопросами, на которые не могу ответить. Важно, что Элиза живет здесь и что она несчастна. Я решила вместо того, чтобы ломать голову, предпринять попытку подружиться с ней, но внезапно вспомнила холодные, колючие взгляды, которые она бросала на меня. Что ж, если кузина не захочет изменить свое отношение, тогда и посмотрим, что делать дальше.

Тем более, что было множество более приятных вещей, которые меня ожидали. Я была в Лос-Анжелесе, на пороге своей новой карьеры, находилась в прекрасном доме тетушки Мэгги, и меня ожидал очаровательный светский ужин. Я только что встретила мужчину, взволновавшего меня до глубины души, и через несколько часов увижу его снова. У меня явно не было никаких причин вешать нос.

Моя комната была довольно приятной, с дорогой, но несколько громоздкой мебелью. Наверное, Мэгги сама решала, что покупать и куда ставить, потому что чувствовалась ее склонность к искусственному преувеличению, почти гротеску.

Хотя обстановка спальни производила впечатление некоторой громоздкости, стены ее были почти пусты. На одной висело массивное зеркало с канделябрами по краям, а рядом была небольшая полка со статуэтками. Единственным украшением другой стены был огромный портрет Бадди. Его глаза, смотрящие на меня, были знакомы не только из-за большого сходства с Мэгги. Сам Бадди оставался знаменитым и через двадцать лет после смерти. Фильмы с его участием регулярно показывали по телевизору. Его лицо можно было встретить на плакатах в книжных магазинах. Ни одна из книг или передач о кинематографе не могла обойтись без обсуждения феномена Бадди. Мальчик со взъерошенными волосами и широко открытыми глазами сделал то, чего никому не удавалось на экране — затмил славу собственной матери. По крайней мере, в этом доме он был вообще вне всякой конкуренции. Я вдруг вспомнила, что видела еще одну фотографию Бадди в холле и его портрет над лестницей. Конечно, можно было ожидать, что Мэгги с ее блистательным прошлым и склонностью к самолюбованию превратит дом в собственный мемориал. Но он скорее был похож на мемориал ее умершего сына. Мысль об этом поразила меня и показалась странной. Я еще не знала, какой зловещей она покажется мне чуть позже.

На полках шкафа стояли несколько фотографий в золоченных рамках. Я подошла рассмотреть их. Это были снимки Бадди в ролях, в которых он снимался. Вот он в матросской форме в «Маленьком капитане», а вот рядом — шустрый пострел из «Приключений синеглазого малыша».

Я никогда не верила в предчувствия, но внезапно на какой-то миг меня охватило чувство беспричинного животного ужаса, неуловимого чувства, о котором говорят:" повеяло могильным холодом". Я быстро оглянулась и не удивилась бы, обнаружив, что не одна, что кто-то неслышно вошел и пристально смотрит на меня. Но комната была пуста. И единственная пара глаз, наблюдавших за мной, принадлежала Бадди. Тогда я не придала этому никакого значения.

— Что за чепуха! — рассердилась я на себя. У меня не было совершенно никаких оснований для мрачных мыслей. Чтобы избавиться от них, я распахнула окно. Был январь. Воздух был прохладным и чистым, без всяких признаков знаменитого лос-анжелесского смога. Невозможно было долго оставаться мрачной, окунувшись в живительный поток солнечных лучей, таких приветливых и ласковых после хрустальной зимы Миннеаполиса. Даже инцидент с люстрой вызвал у меня теперь лишь улыбку. Можно будет описать его во всех захватывающих подробностях в письме домой, к маме.

Я немного взбодрилась и решила выйти осмотреть окрестности. Калифорнийское солнце влекло меня из комнаты. Участок вокруг дома был впечатляющим. Чуть в стороне находился бассейн, похожий на небольшое озеро, и теннисный корт, которым, казалось, давно никто не пользовался. Вокруг щедро цвели заботливо ухоженные цветы. Трудно было представить, что на этом месте когда-то давно была лишь пустыня.

Мне, привыкшей к снежной и холодной зиме, было трудно удержаться от соблазна подойти и потрогать воду в — бассейне. Она была теплой, и я дала себе обещание искупаться здесь при первой же возможности. Хотя, конечно, не сегодня. Дело в том, что становилось довольно прохладно. Я тогда еще не знала, как резко падает температура к вечеру в Южной Калифорнии.

Вернувшись в дом, я неожиданно нашла и персональный мемориал Мэгги. В библиотеке не было ни одной фотографии Бадди, только ее собственные. Мое внимание привлек портрет в полный рост на одной из стен. Да, действительно, она была прекрасна, в ней было нечто большее, чем просто физическая красота. Я подумала обо всем, что читала о ней в журналах. Сколько же лет было Мэгги, когда она решила уйти с экрана? Самое большее, сорок. Для королевы не так уж и много. И, конечно, в то время ей не было равных. Была ли она искренна, когда утверждала, что бросает карьеру ради Бадди, или уже тогда чувствовала, что не сможет вынести неизбежного — видеть в глазах поклонников отражение собственного увядания? Было ли это благородным жестом или уловкой, чтобы сделать из себя легенду?

Там были еще и другие фотографии. Я просмотрела их, а затем увидела альбом с вырезками из газет и журналов. Мэгги всегда имела огромный, даже по голливудским стандартам, успех у публики. Конечно, во многом благодаря прессе. Но два ее Оскара были реальностью. Так же, как и три ее замужества; отец Элизы был четвертым и последним.

— Она была чертовски хороша, правда? — раздался легкий серебристый голос у меня за спиной. Я резко обернулась, вздрогнув от неожиданности, и увидела на пороге библиотеки Мэгги.

Она рассмеялась, указывая на альбом. Я как раз рассматривала фото, сделанное во время съемок ее последнего фильма. Тогда тетушка превзошла саму себя.

— Да, она была хороша! — сказала я, улыбаясь, и быстро добавила — И сейчас тоже.

Мэгги прищелкнула языком.

— Я стала старой, но не слепой. Я сделала карьеру, создавая иллюзии. Но у меня никогда не было иллюзий относительно себя. А сейчас и тем более нет. Мэгги Бэрк, которая бросала в дрожь тысячи мужчин во всем мире, исчезла. Она умерла много лет назад.

Спорить с ней было бы глупо. Я даже была рада, что она так трезво смотрит на жизнь.

Мэгги подошла ко мне, взяла альбом и долго рассматривала те же фотографии, что и я. Затем аккуратно его закрыла.

— Прекрасна... Все говорили мне, что я никогда не была так прекрасна, как в этом фильме. После него какие только роли мне не предлагали. Я могла выбирать любую по своему вкусу и мне заплатили бы любую названную сумму.

— Тем не менее вы все отвергли, не моргнув глазом, — сказала я.

Мэгги бросила на меня быстрый взгляд и вызывающе усмехнулась.

— Хочешь знать, почему?

— Конечно, да. Я читала об этом массу предположений, — улыбнулась я в ответ.

— Предположения... Вздор! Никто из них не мог знать. Они до сих пор ломают головы над этим. — Тетя устремила на меня взгляд своих изумрудных глаз, они притягивали, как магниты, раз заглянув в них, невозможно было не повторить этого вновь и вновь. — Да, я хотела остаться легендой. Для этого надо уйти, когда достигаешь самой вершины. На это способны лишь самые смелые. Гарбо решилась на это и выиграла. Но ей, конечно, было далеко до меня. Понселла сделала это в опере, и ее сохранившийся образ превзошел живую Понселлу. Но я действительно была прекрасна. И знала, что многие годы спустя их всех будет продолжать мучить вопрос: почему я это сделала?

Мэгги положила альбом на стол. И вдруг я подумала, что она, должно быть, очень часто рассматривает его, возвращаясь в лучшие годы молодости и славы.

— Но это вовсе не главная причина. Нет, я говорила правду, когда уходила. Я хотела посвятить себя карьере сына.

— Это очень благородно с вашей стороны, — сказала я, чувствуя, что от меня требуется хоть какая-нибудь реакция.

Она рассмеялась.

— В том-то и дело, что это не похоже на благородство. И все те, кто знал меня, особенно собиратели сплетен, могли бы сказать тебе то же самое. Их бесило, потому что они знали, что мне не присуще благородство. Кому угодно, но не Мэгги Бэрк. И это было моей маленькой шуткой над ними.

Тетя снова пристально посмотрела на меня. Глаза ее лихорадочно блестели.

— Кино было моей жизнью, понимаешь. Оно было мне необходимо, как воздух. Но я не могла не видеть, что скоро для меня все закончится. Мне уже было почти сорок. Еще лет десять, и никакой грим, никакая искра Божия уже не помогли бы мне удержаться на вершине. Мне пришлось бы играть второстепенные роли, а я никогда не пошла бы на это. Я лишила их удовольствия лицемерно сочувствовать и смеяться у меня за спиной. Со мной это не пройдет. У меня был друг, который работал на телевидении. Он говорил, что телевидение убьет кинематограф еще на моем веку. Он говорил, что я со свистом вылечу, потому что на телевидение придут совершенно новые, молодые звезды.

Мэгги была очень взволнована. Она нервно размахивала руками, словно разгоняя витающие вокруг нее призраки прошлого.

— И я сделала выбор! Я решила превратить Бадди в звезду. Было видно, что у мальчишки есть талант. К тому времени у него уже был небольшой успех в фильме «Оловянный солдатик». И я чувствовала, что со своим опытом могла сделать его великим, поднять на вершины, недоступные другим. Темпл, Оуни, Бэртоломью, Гарланд — по сравнению с Бадди — не больше, чем заводные игрушки! Я пообещала себе добиться для него такой же славы, какая была у меня. Понимаешь, он стал бы продолжением моей собственной карьеры. Он стал бы новой звездой, нужной телевидению. И я продолжилась бы в нем...

Мэгги замолчала, прижав руки к груди. А я лихорадочно соображала, что сказать, чтобы успокоить тетю. Чрезмерное волнение было ей совершенно ни к чему.

— И все же я думаю, что это великий поступок — уйти ради карьеры сына. Ведь можно было продолжать успешно сниматься. В конце концов, у вас еще было в запасе по меньшей мере лет десять! — сказала я.

— Но беда в том, что я не ушла, — голос ее срывался. — Если бы я все бросила, Бадди сейчас был бы жив и занимал предназначенное ему место среди величайших звезд. Но я не смогла вовремя уйти от собственной славы.

— А я думала, вы тогда уже не снимались... Мэгги перебила меня. Глаза ее расширились.

— Конечно, не снималась! Но я не смогла отказаться от всего, что окружает жизнь звезды. Я не смогла отказаться от вечеринок, банкетов, презентаций, роскошной жизни богемы. И из-за этого убила Бадди!

Она закрыла лицо руками и зарыдала. Секунду я беспомощно стояла, уставившись на несчастное разбитое существо, в которое вдруг превратилась Мэгги. Что она имела в виду, говоря, что убила сына? В моей памяти внезапно возник портрет, висящий в моей комнате. Портрет Бадди. Его огромные глаза насмешливо смотрели сверху вниз, будто скрывая никому не известную тайну. Я начала успокаивать тетю, не переставая спрашивать себя: что же это за тайна?

Глава четвертая

— Мэгги... — начала я.

Но истерика прекратилась так же неожиданно, как и началась. Мэгги вытерла глаза и, когда снова посмотрела на меня, была опять спокойна и уверена в себе. Было жутко видеть, как она настолько мастерски управляет своими чувствами, что невозможно отличить истинных эмоций от профессиональной игры. Я начинала понимать, почему тетя в свое время смогла очаровать весь мир. Одновременно стало ясно, насколько трудно пробиться к сердцу Мэгги, настоящей Мэгги — каким бы оно ни оказалось.

— Должно быть, ты считаешь меня сумасшедшей старухой! — сказала она, смеясь. — Дело в том, что, когда так мало настоящего и почти нет будущего, прошлое оживает во мне. Наверное, ты не сможешь понять этого, по крайней мере, еще лет сорок. Но поверь, наступит день, когда ты осознаешь, что это такое.

Мэгги поежилась и обхватила руками плечи:

— Становится прохладно. Это одна из особенностей кали — форнийского климата. Каким бы теплым и приятным ни казался зимний день, вечером заметно холодает. Кстати, вечер уже скоро наступит и будет для тебя очень важным. Я хочу, чтобы сегодня на ужине ты была во всеоружии, дорогая! А теперь нам пора идти.

Я взяла ее под руку, и мы вышли из библиотеки. У лестницы мы расстались: я пошла в свою комнату, а Мэгги осталась, чтобы дать указания мисс Райт относительно ужина.

К тому времени, когда я приняла ванну, сделала прическу и привела себя в порядок, пора было одеваться. Я выбрала свое лучшее платье, не из тех, что выпускает наша фирма, а сшитое у знаменитого мастера, и надела его. Черное платье классического покроя скрадывало проявляющуюся еще иногда мою девичью угловатость. Нитка жемчуга, высокая прическа — и я выглядела уже скорее на тридцать, чем на двадцать четыре. Почти величаво. Почти, но не совсем.

Минута — и жемчуг был опять в футляре, а классический черный покрой — на вешалке. Я распустила волосы по плечам так, как привыкла ходить дома, и долго и нещадно их расчесывала. Потом достала одно из привезенных с собой платьев от «Гала Ориджинэлз». Я сама его придумала и сшила, ожидая удобного случая, чтобы выйти в нем в свет. Сегодняшний ужин был как нельзя кстати. Это платье было таким же ярко-красным, как языки пламени. Оно было легким и воздушным, и, когда я двигалась, походило на огненное облако. К нему не требовалось никаких украшений — они были бы излишни.

Когда я спускалась вниз, из библиотеки уже раздавались голоса собравшихся гостей. Секунду, прежде чем открыть дверь и войти, я колебалась. Может быть выгляжу слишком вызывающе? Может, Мэгги будет недовольна? Ведь она говорила о простом черном платье...

Я улыбнулась. Если кто-то и может оценить своеобразие и независимость, то это Мэгги. С этой мыслью я вошла. Мое появление оказалось эффектным. Все повернулись в мою сторону, и в первый момент легко было различить реакцию каждого из присутствующих.

В креслах удобно расположились трое незнакомых мужчин, которые, похоже, были рады видеть меня. У окна разговаривал с тетей человек, которого я знала по фотографиям — Сэм Карр, один из известнейших импрессарио Голливуда. Он все эти годы работал с Мэгги Бэрк, и в его глазах я увидела одобрение. Что касается тетушки, было ясно, что она очень довольна. Только в угрюмом взгляде Элизы сквозило раздражение. Она тоже была в новом платье, но таком же невыразительном, как и первое.

Однако важнее всего для меня было восхищение (именно к этому я стремилась, рассчитывая произвести эффект) молодого красивого доктора, с которым мы познакомились днем. Войдя, я сразу же нашла его взглядом. Увидев меня, он даже слегка присвистнул.

Все это продолжалось в течение одной-двух секунд. Затем Мэгги с сияющим взглядом подошла ко мне. Сэм Карр последовал за ней.

— Кто же научил вас такому блестящему выходу? — игриво спросил он.

— Не забывай, что эта девушка — моя племянница! — гордо сказала Мэгги, обнимая меня за талию. — Мари, это — Сэм Карр, самый большой пройдоха из всех, кого я знаю, но, кажется, очень неплохой импрессарио.

— Надеюсь, что Мэгги не преувеличивает, — сказал Сэм, кивнув.

Я была представлена трем пожилым мужчинам, чьи имена сразу же вылетели у меня из головы. Один из них был, кажется, режиссером, а двое остальных — продюсерами. Раньше знакомство с такими людьми произвело бы на меня большое впечатление, но сейчас все мои мысли занимал Кен Вольф. Он, показался мне еще красивей, чем в первый раз. Едва Мэгги отошла, чтобы взять коктейль, он тотчас оказался рядом со мной.

— Надеюсь доктор, вы не забыли, к кому из нас пришли сегодня? — сказала ему Мэгги, возвращаясь и протягивая мне холодный прозрачный мартини.

— Некоторые мужчины способны больше, чем на одну любовь, — ответил он, поднимая бокал. Тетушка рассмеялась. Было ясно, что это просто ничего не значащий флирт, но ей были приятны знаки внимания. Не знаю, насколько хорошо доктор Вольф разбирался в медицине, но женскую натуру он знал прекрасно.

Мы приятно болтали, попивая мартини. Потом один из продюсеров (кажется, его звали Вест) завел разговор о моих планах на будущее.

— У меня, конечно, очень мало опыта, — ответила я. — Всего несколько ролей в любительских спектаклях. Но, кажется, я хочу стать актрисой. Но только, если у меня действительно будет очень хорошо получаться. Чтобы выяснить это, я и приехала сюда.

Собеседник как-то странно посмотрел на меня, но в этот момент Мэгги перевела разговор на другую тему, и мне не удалось узнать, что означает этот взгляд.

Мы сели за стол. Я оказалась напротив Кена: между Элизой и Сэмом. Импрессарио мне понравился. Его важный вид и манеры предполагали чопорность, но в действительности он оказался очень милым собеседником, очаровательным и остроумным. Но все время я чувствовала на себе восхищенный взгляд Кена.

— Ваша тетушка не говорила мне, что на ужине будет такая чудесная девушка, — сказал Сэм, когда подали кофе. — Иначе я собирался бы сюда с еще большей радостью.

— Мне кажется, в любом случае вы собирались с радостью, ведь здесь Мэгги и Элиза, — ответила я, в течение всего ужина пытаясь втянуть кузину в разговор.

— Да, ты обижаешь нас, Сэм, — сказала Мэгги, сидя во главе стола. — Элиза, нам с тобой придется подумать, как наказать его, не так ли?

Элиза перевела взгляд с Мэгги на Сэма, затем покосилась в мою сторону. И меня снова поразила ненависть, сверкнувшая в ее глазах.

— Сэм легко теряет голову, — кисло заметила она и снова занялась своим кофе.

— Еще бы! — воскликнул Кен. — Из-за вашей племянницы, Мэгги, потеряет голову любой мужчина.

Я слегка покраснела, Элиза еще больше нахмурилась, а тетя рассмеялась. Хотя она и пыталась изобразить ревность, ей нравилось, что я завоевала всеобщие симпатии.

— Я чувствую, если мы с Элизой хотим получить хоть немного внимания, нам следует избавиться от конкурентов, — сказала она. — Доктор Вольф, почему бы вам не показать Мари, как чудесны вечера в Калифорнии?

— С удовольствием! — ответил доктор, не скрывая радости.

— Это вовсе необязательно, — сказала я, обрадовавшись, однако, не меньше его.

— Чепуха! Это обязательно! — нетерпеливо сказала Мэгги. — Мы хотим поговорить о тебе, но твое присутствие нам мешает; Идите! Элиза, хочешь пойти с ними?

Я увидела, что это предложение Кену совсем не понравилось. Признаться, меня такой поворот тоже не устраивал. Однако, вспомнив о том, что собиралась завоевать расположение Элизы, я бодро сказала:

— Да, Элиза, почему бы тебе не пойти с нами? Холодный блеск серых глаз подчеркнул фальшь ее улыбки.

— Спасибо, но я не могу. Если меня извинят, я бы лучше поднялась в свою комнату. Мне надо закончить кое-какое шитье.

Мэгги покачала головой.

— Шитье? Ради бога, почему бы тебе не поручить это мисс Райт?

— Потому что мне нравится шить самой. Это мой талант! — сказала Элиза, вставая. Она быстро прошла мимо нас с Кеном и хлопнула дверью.

Глава пятая

Вид, который открывался ночью с террассы, захватывал дух. Внизу под нами в карнавале цветных огней раскинулась Сансет-стрип. И хотя была обычная январская ночь, в ней царила атмосфера праздника. Казалось, вот-вот начнется какое-то представление. Обитатели улицы сами были клоунами, танцорами, актерами, музыкантами, певцами. Не хватало только разукрашенных слонов. За всей этой будоражащей суетой огни города растянулись до самого горизонта. Бриллиантовое покрывало. Как много раз я слышала это сравнение! Но город действительно выглядел именно так — сияющий, сверкающий, невероятно красочный и невероятно красивый!

Мягкий ночной бриз развевал мое платье. Я слегка поежилась, и рука Кена оказалась на моем плече.

— Холодно? — спросил он.

Я заглянула в его глаза и улыбнулась:

— Не очень.

В первые минуты разговор не клеился. И Кен немного рассказал мне о городе.

— Вы первый раз в Лос-Анжелесе? — спросил он.

— Я была здесь маленькой девочкой и почти ничего не помню. По крайней мере, не ожидала, что он настолько красив.

— Это так. Но он может быть и невероятно ужасным. Почему бы нам не прокатиться завтра по городу? У меня как раз свободный день.

— С удовольствием, — ответила я, чувствуя теплую тяжесть его руки на плече.

Мы обошли вокруг дома. Бассейн, освещенный прожекторами, был похож на огромный аквамарин в зеленой оправе. Кен подвел меня к ближайшей скамейке, и мы сели.

— Доктор... — начала я.

— Просто Кен, — поправил он.

— Хорошо, просто Кен, — сказала я, улыбнувшись. — Как здоровье Мэгги? Кажется, вы уделяете ей очень пристальное внимание, или это ваш метод работы со всеми пациентами?

Он хмыкнул.

— Нет, но согласитесь, что ваша тетя, мисс Мэри, не совсем обычный пациент. — Затем добавил, уже более серьезно. — Я недавно работаю с Мэгги. Врач, который обслуживал ее до меня, ушел на пенсию — заботиться о собственном здоровье. А я просто купил его место и занимаюсь вашей тетей всего несколько недель. Если честно, мне кажется, что физически она вполне здорова. У меня сложилось впечатление, что доктор Уолкер просто потакал ее желанию быть в центре внимания.

Что — то в его тоне заставило меня спросить:

— Вы сказали, что она вполне здорова физически. Что вы имеете в виду? У нее есть какие-то другие проблемы?

Некоторое время доктор молчал, затем ответил:

— Не знаю. Поймите меня правильно — я не хочу сказать, что Мэгги Бэрк слегка тронулась или что-нибудь в этом роде. Но она чересчур эмоциональна, как, впрочем, большинство актрис. И очень неустойчива психически. Есть что-то, чего я никак не могу понять.

Я задумалась.

— У меня возникло такое чувство, что Мэгги ведет себя так, будто ее что-то гнетет. И Элиза...

Кен засмеялся.

— По-моему, вы просто не пришлись ей по душе, — сказал он.

Я печально кивнула.

— Да. Мне кажется, что скорее умру, чем добьюсь ее расположения.

— Вы слишком сильная соперница для такой серой лошадки, как Элиза, мисс Мэри.

Я попыталась возразить, но Кен остановил меня движением руки.

— Нет, дело вовсе не в красоте, хотя у вас ее более чем достаточно! Есть тысячи женщин с внешностью не лучшей, чем у Элизы, но они могут быть привлекательными. Проблемы Элизы заключаются в ее внутреннем мире. Там, внутри, она действительно ужасная женщина.

Я оглянулась и посмотрела на дом, серой глыбой возвышающийся на фоне темного неба, потом сказала:

— Мне кажется, она очень несчастна в жизни.

— Да, — неопределенно ответил Кен и замолчал. Потом спросил: — Что вы знаете о... о тех вещах, которые здесь происходят?

— Боюсь, почти ничего. Я ведь говорила вам, что приезжала сюда, когда была еще ребенком. И хотя моя мама и Мэгги — родные сестры, мама никогда не рассказывала мне о ее личной жизни.

— Я навел некоторые справки, когда узнал, что Мэгги Бэрк будет моей пациенткой. Многое мне рассказал доктор Уолкер, ведь он знал вашу тетю еще с тех времен, когда она была звездой. Из разговоров с другими людьми тоже удалось кое-что почерпнуть.

Я вдруг вспомнила о сцене, разыгравшейся днем в библиотеке.

— Мэгги говорила сегодня о том, что сама убила Бадди, но я ничего не поняла.

Кен грустно улыбнулся, вздохнув.

— Да, в некоторой степени она виновата. По крайней мере, так считает. Это ее самая большая проблема. Чувство вины, которое до сих пор терзает ее.

Я молча ожидала дальнейших объяснений, инстинктивно чувствуя, что они последуют.

— Думаю, миес Мэри, вы знаете, что Мэгги ушла с экрана ради сына, отказавшись от собственной карьеры? — Я кивнула. — Но для Мэгги «уйти» означало лишь то, что она больше не снималась в фильмах. Я не хочу разбираться, что именно побудило это сделать. По этому поводу было уже достаточно споров. Меня интересуют только факты. Известно, что, отказавшись от ролей в фильмах, Мэгги продолжала играть роль «королевы Голливуда», оставаясь Звездой с большой буквы. Без нее не обходился ни один более-менее солидный прием или банкет. Каждое ее слово разносилось по городу. Каждый поступок обсуждался в тысячах семей за вечерним чаем. Если ее видели в каком-нибудь ресторане или ночном клубе, на следующий же день толпы людей приходили посмотреть на это место.

— А сын? — спросила я, когда он замолчал. Доктор покачал головой.

— Многим хотелось бы думать, что он страдал. Но правда заключалась в том, что это на нем никак не отражалось. Мэгги безумно любила сына и сделала из него маленького идола. Да, она часто оставляла Бадди с сиделкой, но имейте в виду, что богема ведет ночной образ жизни. К тому времени, когда Мэгги уходила из дома, поручив сына няне, он уже давно спал в своей кроватке. Бадди даже не догадывался о ее образе жизни, разве что замечал, что по утрам она слишком долго спит. Если кому и не хватало внимания, то это Элизе. Ее отец погиб в автокатастрофе уже после развода с Мэгги и не оставил дочери ни цента. Мэгги взяла ее к себе, ведь в душе она очень добра. Наверное, были еще и более тонкие психологические факторы. Вы обращали когда-нибудь внимание на то, что некоторые красивые женщины, «райские птички», часто держат возле себя кого-нибудь очень непривлекательного. Это должно еще больше оттенить их красоту. — Кен снова задумался. — В любом случае, каковы бы ни были мотивы, Мэгги взяла Элизу в свой дом. Думаю, сначала приемная дочь была ей очень благодарна. Возможно, уже позже, повзрослев, Элиза пожалела об этом. Для нее оказалось горькой пилюлей то, что ей не только отвели роль гадкого утенка, но и поставили в унизительную материальную зависимость от Мэгги. Но она осталась, другого выхода у нее не было. Элиза вела хозяйство, заботилась о Бадди и стала его постоянной няней.

Вы уже знаете, что Бадди заболел. Мэгги была приглашена на какую-то важную премьеру, и целый день вопрос, сможет ли она поехать, оставался открытым. В конце концов Элиза, которую тоже пригласили, сказала, что останется с Бадди. И Мэгги поехала.

На этот раз пауза оказалась такой длинной, что мне пришлось просить Кена продолжать.

— Бадди внезапно стало хуже — резко поднялась температура. Можно, конечно, обвинять Элизу, но все оказалось сложнее. Ей, конечно, следовало позвонить доктору Уолкеру или просто отвезти Бадди в больницу. Но Элиза пыталась помочь ему сама и разыскать Мэгги. Но Мэгги сразу же после премьеры поехала на банкет, и Элиза не смогла ее найти. Когда ваша тетя перед рассветом вернулась домой, было уже поздно. Она сразу же вызвала «скорую» но мальчик умер еще до того, как приехала машина. Перед смертью он звал маму. Элиза говорит, что всю ночь он бредил и звал Мэгги, не понимая, куда та исчезла.

Некоторое время мы оба молчали.

— Поэтому Мэгги винит себя за то, что оставила сына в ту ночь, — сказала я, просто чтобы нарушить тягостное молчание.

— Да, и мне кажется, Элиза тоже чувствует себя виноватой, хотя никогда не говорит об этом. И теперь они обе живут здесь, как отшельницы. Поэтому я очень обрадовался, когда узнал, что вы должны приехать. Мэгги ведет очень замкнутый образ жизни. Почти никуда не выезжает, никого не принимает. И я подумал, что, может быть, ваш приезд отвлечет ее. Ей нужен толчок, чтобы снова вернуться к активной жизни и вырваться из этого навязчивого комплекса вины перед сыном.

— Так вот что гнетет ее уже двадцать лет! — сказала я и снова обернулась к дому. Теперь он показался мне еще более мрачным, будто за время разговора на него накинули какое-то темное покрывало. — Двадцать лет во власти теней прошлого. Я ничего не знала об этом.

Кен снова заговорил, и в голосе его теперь звучали более жизнерадостные нотки.

— Ваш приезд, кажется, уже оживил этот дом. Может быть, вы окажетесь тем самым лекарством, которое поможет Мэгги.

— Хочется надеяться на это, — сказала я и встала, опираясь на его руку. Но даже сказав так, я не переставала задавать себе вопросы: смогу ли чем-то помочь Тете? Или, как Элиза, окажусь заложницей призраков, правящих домом?

Глава шестая

— Мы думали, вы уже куда-нибудь сбежали, — сказала Мэгги, игриво усмехнувшись, когда мы вошли.

— Собирались, — ответил Кен. — Но мисс Мэри настаивает на венчании в церкви.

— О! Тогда у меня еще осталась возможность тоже сделать предложение, — сказал Сэм Карр. Я покраснела, хотя комплимент был мне приятен.

— Бренди? — спросила Мэгги, указывая на стоящий возле нее поднос с высокими стаканами.

— Спасибо, — ответил Кен. — Мне пора уходить. Завтра с утра много дел.

Он повернулся и нежно взял меня за руку.

— Завтра утром мне надо быть в больнице, но сразу же после обеда я освобожусь. Вы еще не передумали осматривать Лос-Анжелес?

— С удовольствием! — заверила я. И мне не понадобилось актерской игры, чтобы показать радость, которую доставило мне это предложение.

Когда Кен ушел, я вдруг почувствовала в комнате атмосферу ожидания и вспомнила, что Мэгги попросила доктора увести меня, чтобы обсудить с друзьями мои шансы на карьеру. Очевидно, вопрос был уже решен.

— Ну, каков приговор? — спросила я, глядя на гостей. — Карьера актрисы или возвращение к конструированию одежды в Миннеаполисе?

По наступившей тишине я сразу догадалась, какое будет решение. Сэм Карр попытался смягчить удар.

— Платье, которое на вас, мисс Мэри, является ярким свидетельством ваших дизайнерских способностей, — вкрадчиво проговорил он. — Было бы глупо не развивать этот талант.

Нельзя сказать, что я прямо горела желанием стать актрисой, но почувствовала досаду от этих слов и кротко заметила:

— Но мне говорили, что я неплохо играю.

— Думаю, это правда. Может быть, ты играешь даже лучше, чем я в свое время, — сказала Мэгги.

— Кроме того, мы все сошлись во мнении, что по красоте вы смогли бы затмить многих, — сказал один из продюсеров.

Я посмотрела на Мэгги. Она, как и все остальные, смотрела на меня понимающе и сочувственно, но была беспощадно откровенной.

— Дело в той внутренней искорке, о которой вы говорили? — спросила я ее.

Тетя улыбнулась и пожала плечами.

— Ну, об этом еще рано судить. Возможно, она и открылась бы в тебе...

Первоначальное разочарование постепенно проходило. Я почувствовала себя гораздо спокойней, чем можно было ожидать, но все же не могла понять, что привело их к такому единодушному решению.

— Тогда что же...? — вырвалось у меня и я замолчала. Мистер Бест пришел мне на помощь:

— Все дело в том, что вы, мисс Мэри, не хотите быть актрисой.

— Как раз хочу! — воскликнула я, удивленная таким разъяснением. — Поэтому и приехала в Калифорнию попробовать, стоит сниматься, или нет.

Бест снисходительно улыбнулся.

— Э-э! В том-то и загвоздка... попробовать, стоит или не стоит сниматься! Понимаете, мисс Мэри, настоящие актрисы приезжают сюда именно сниматься. Во что бы то ни стало!

— Это один из незаметных, но важнейших факторов. Почти инстинкт. Предназначение. Вам просто приятно было бы стать актрисой. Но для вас это не жизненная необходимость. У вас нет неодолимого внутреннего влечения. А для того, кто хочет взойти на вершину, оно необходимо. Когда вас спросили, мисс Мэри, вы ответили, что «кажется хотите стать актрисой». Этого недостаточно! — пояснил Сэм Карр.

— Пойми, дорогая, — сказала Мэгги, — если ты просто хочешь сняться в кино, мы можем подобрать для тебя пару ролей. Тебе это, без сомнения, пойдет на пользу.

Я сидела на софе, ни на кого не глядя. Это было правдой! Я приехала сюда всего лишь с легкой надеждой и даже не могла притворяться, будто мое сердце разбито их словами. Для меня это было всего лишь небольшое приключение, и эти люди сразу почувствовали отсутствие у меня серьезных желаний. Я подняла глаза и встретила их озабоченные взгляды. Они вовсе не хотели выглядеть безжалостными, и моя улыбка вызвала на лицах облегчение.

— Да, пожалуй, вы правы. Я модельер, и достаточно хороший. Было бы глупо бросать дело, в котором могу преуспеть, ради того, чтобы стать еще одной посредственностью в кино.

— Хотя очень привлекательной посредственностью, — бодро сказал Сэм Карр.

— Да, да! — согласилась Мэгги и положила руку мне на плечо. — Надеюсь, однако, ты не жалеешь, что приехала сюда. Гости у меня сколько захочешь.

— Нет, конечно, я не жалею, что приехала в Калифорнию. И спасибо вам всем за честную оценку. Думаю, это спасло меня от бесполезной траты времени, сил и, возможно, еще более глубокого разочарования в будущем.

Вскоре гости начали расходиться. Сэм Карр настаивал на встрече в ближайшие дни. Когда они ушли, Мэгги взяла меня под руку, и мы поднялись по лестнице.

— Ты ведь останешься здесь на какое-то время, правда? — спросила она, останавливаясь у моей двери.

— Да, мне очень бы хотелось. В конце концов, это моя первая поездка в Калифорнию в сознательной жизни, и я хочу многое увидеть прежде, чем вернусь домой. Мэгги улыбнулась.

— К тому же, у тебя будет такой красивый гид.

Я покраснела и собралась протестовать, но она шлепнула меня по руке.

— Дорогая, тебе не в чем оправдываться передо мной. В твоем возрасте я была уже замужем второй раз. И ни один из моих мужей не был так красив, как доктор Вольф. — С этими словами Мэгги ушла.

В постели, однако, обнаружилось, что я слишком взволнована, чтобы сразу уснуть. Некоторое время пришлось лежать в темноте, пытаясь рассматривать потолок. Потом, вздохнув, я поднялась и подошла к окну. Было поздно, но город еще не спал. Внезапно мое внимание привлекло какое-то движение прямо под окном.

Я прижалась щекой к стеклу и увидела, как из тени дома на лунный свет вышла темная фигура. Она очень быстро, стараясь не шуметь, пересекла террасу и через секунду исчезла, растворившись в темноте. Однако я успела узнать в этой фигуре Элизу... Кузина так быстро появилась и исчезла, что сначала я подумала, будто мне это показалось. Но нет, я действительно видела ее. Что же она тайком делает на улице ночью?

Какая глупость — одернула я себя. Элиза имеет полное право входить и выходить из дома, когда ей заблагорассудится. Несомненно, у нее найдется тысяча причин, чтобы бродить ночью по террасе. Я улыбнулась в темноте, представив Элизу спешащей на любовное свидание. Но эта мысль была не такой уж и нелепой.

Я улеглась в постель в полной уверенности, что опять не смогу уснуть. Но сон пришел моментально, едва голова коснулась подушки.

Вздрогнув, я проснулась и приподнялась на кровати. В комнате было очень темно. Спросонья мне едва удалось сообразить, что огни большого города, слегка освещавшие ее через окно, теперь погасли. Через мгновение стало понятно, что разбудило меня, — щелчок замка.

Я сидела в темноте, уставившись на дверь, как будто это могло что-нибудь объяснить. Затем, отбросив одеяло, встала. В комнате было довольно холодно. И мне пришлось долго искать в шкафу свой халат. Надев его, я подошла к двери и толкнула ее. Она оказалась запертой. Я нащупала рукой замок.

Да, это был старомодный замок, его можно было закрыть только ключом. С моей стороны ключа не было.

Это значило, что кто-то снаружи специально запер меня в комнате! Снова будто пахнуло могильным холодом. Лихорадочная дрожь пробежала по всему телу. На какое-то время я застыла в леденящей тишине и в этот миг услышала, или мне показалось, чье-то неровное дыхание там, за дверью.

Спокойно, — сказала я себе, пытаясь подавить охвативший меня ужас, — спокойно... не впадай в панику. Дверь вовсе не заперта, просто ее где-то заклинило. А шорох, который ты слышала, всего лишь один из ночных звуков старого дома; и это вовсе не дыхание, а колыхание от ветра висящих где-то занавесок.

Но на улице было безветренно. Я еще раз толкнула дверь и убедилась, что она действительно заперта.

— Эй! — не выдержав, закричала я и начала стучать изо всех сил. — Там есть кто-нибудь?

В ответ раздался скрип половицы. Меня опять охватила паника, и я заколотила в дверь еще сильней.

— Кто там? Зачем вы заперли дверь? — кричала я изо всех сил.

Тишина.

— Выпустите меня! — Мне даже не пришло в голову, что мой крик может потревожить спящих людей. Я начала колотить по двери ногами. — Откройте! Выпустите меня!

Неожиданно дверь распахнулась, и я чуть не упала. Прямо передо мной стояла Мэгги. Она была совершенно растеряна.

— Мари, — сказала она, заглядывая мне через плечо, чтобы убедиться, что в комнате кроме меня никого нет, — что у тебя случилось? Я услышала твой крик и такой грохот, что подумала, будто русские пришли.

— Кто-то запер меня! — сказала я, тяжело дыша.

Теперь, когда дверь была открыта и рядом стояли Мэгги, было ясно, что я оказалась в довольно глупом положении. Но остатки ужаса говорили, что все это мне не приснилось.

— Но это невозможно, — сказала Мэгги. — Я открыла дверь без всякого ключа. Смотри.

Я увидела, что ключа в замке не было. Дверь с другой стороны холла открылась, и оттуда вышла Элиза в пижаме. Она с любопытством смотрела на нас.

— Но дверь была заперта! — воскликнула я. И тут мой взгляд упал на кузину.

— Почему ты не вышла раньше? Ты должна была слышать мои крики и стук в дверь, — сердито спросила я.

Элиза посмотрела на меня, как на капризное дитя.

— Обычно я принимаю снотворное, чтобы уснуть. Поэтому меня трудно разбудить.

— Да, это правда, — подтвердила Мэгги. Голос ее дрожал, и я, посмотрев на нее, поняла, что она сильно расстроена.

Немигающим взглядом тетя уставилась на дверной замок. Но готова поклясться, что она увидела там нечто большее, чем старую железку. И то, что предстало ее внутреннему взору, было ужасным. Мэгги покачнулась, и мне показалось, что она падает в обморок.

Элиза бросилась к ней с поразительной скоростью. Прежде, чем я успела оправиться от шока, вызванного реакцией тети, Элиза пересекла холл и подхватила свою приемную мать под руки. Мэгги посмотрела на нее, и их взгляды встретились. Мне показалось, что за этим скрывается какая-то тайна. Смешанное чувство страха, растерянности и досады не покидало меня.

— Даже не знаю, как объяснить, — чуть заикаясь, сказала я. — Дверь была заперта. Я уверена в этом.

— Может, тебе это приснилось? — холодно предположила Элиза.

— Да, дорогая, скорее всего, тебе просто приснилось, — сказала Мэгги.

Я ничего не ответила. Тон Элизы разозлил меня еще больше, но не хотелось ссориться с ней сейчас, чтобы не расстраивать Мэгги, которая и без того была подавлена.

— Пойдем, — сказала Элиза, увлекая Мэгги за собой, — я отведу тебя в спальню.

— Да, — тихо прошептала тетя.

Но Элиза на секунду остановилась и повернулась ко мне.

— Могу предложить тебе свои таблетки. После них я отлично сплю, и мне никогда ничего не снится.

— Спасибо. Обойдусь без таблеток, — чтобы голос звучал твердо, мне пришлось собрать все свое самообладание.

Войдя в комнату, я закрыла дверь. Даже теперь, после того, как я избавилась от этих холодных, ненавидящих глаз, мне было не по себе. Я прислонилась к дверному" косяку и стала растирать виски руками.

Дурной сон, — сказали они. Конечно, нет. Это было слишком реально и ужасно. Но кто же тогда запирал меня в комнате и зачем? Логично было подозревать Элизу. — Она вполне могла запереть дверь, а затем, перед приходом Мэгги, когда я колотила в дверь ногами, кузина выскользнула из своей комнаты и отперла замок, забрав ключ. Для меня в тот момент время остановилось, а на самом деле все произошло в течение минуты. Или нескольких минут.

Но зачем? Чем руководствовалась Элиза или кто-бы то ни был, на несколько секунд запирая мою дверь?

Глава седьмая

Утром, когда я проснулась, ночное происшествие казалось нелепым случаем, а паника, охватившая меня тогда, глупой и смешной. И хотя случившееся все-таки оставило неприятный осадок и не хотелось возвращаться к нему, я пыталась разгадать эту загадку. Она не давала мне покоя, пока я одевалась, приводила себя в порядок, спускалась по лестнице в столовую.

Мэгги уже была там. Увидев ее, бледную и осунувшуюся, я вдруг поняла, что случившееся ночью по какой-то причине потрясло ее больше, чем меня. Взгляд ее был рассеян и удручен.

— Доброе утро, дорогая, — сказала она, подставляя щеку для поцелуя. — Сейчас мисс Райт принесет твой завтрак, а пока пей кофе, он еще не остыл.

— Спасибо, — ответила я, усаживаясь и наливая себе в чашку крепкий ароматный йофе.

Вскоре появилась Элиза. Если было заметно, что мы с Мэгги провели бессоную ночь, то кузина выглядела посвежевшей и хорошо отдохнувшей. Ничто не нарушало ее покоя.

— Надеюсь, тебя больше не мучили кошмары? — спросила она меня, наливая себе кофе.

— Я спала, как убитая, — пришлось солгать мне. Остаток ночи я металась и ворочалась, вскакивая от малейшего шороха. Но мне показалось, что сообщение о моих ночных страданиях слишком обрадует Элизу. Я начала понимать тщетность своих попыток подружиться с этой женщиной.

Мы заканчивали завтракать, когда позвонил Кен Вольф.

— Готовы к экскурсии? — спросил он.

— Сгораю от нетерпения! — ответила я.

Он рассмеялся. Этот смех немного развеял мое мрачное настроение.

— Я заеду за вами через двадцать минут, — сказал Кен. Мне не терпелось поскорее вырваться из атмосферы подавленности, царившей в доме, поэтому я вышла и ожидала доктора возле входа. Вскоре он подъехал в ярко-желтой машине с открытым верхом, нагнувшись, открыл дверцу, и я скользнула на переднее сиденье рядом с ним.

Был чудесный день для прогулки. Вовсю светило теплое калифорнийское солнце. И оно, и заразительно бодрое настроение Кена вскоре вернули мне хорошее расположение духа. Сначала я хотела рассказать доктору о таинственном ночном происшествии, но потом напрочь забыла о нем. Мы ехали и болтали о тысяче разных вещей, начиная с моих разработок новых моделей платьев и заканчивая рассказом Кена о том, как ему удалось вырваться из бедности, получив образование.

— Я думала, вы коренной калифорниец, — сказала я, когда он упомянул, что детство его прошло в штате Монтана.

— Боюсь, коренные жители здесь большая редкость. Каждый или почти каждый, кого здесь встречаешь, откуда-нибудь приехал. Обычно из холодных, северных штатов.

Конечно, за один день мы не могли осмотреть весь город, хотя проехали приличное расстояние. Впервые в жизни я увидела Тихий океан, бродила по украшенной дамбе, в конце которой шумно и весело кружилась чудная старомодная карусель. Оттуда мы поехали в нижнюю часть города, где находились муниципалитет и новое элегантное здание Музыкального театра. Пообедав в небольшом мексиканском ресторанчике возле центральной площади, мы прогулялись по окрестностям. До наступления вечера нам удалось побывать в по-домашнему уютном еврейском квартале, русском и греческом поселениях, Баварских торговых рядах, Чайна-тауне. Я была поражена многоликостью этого города.

— О, вы еще не видели Голливуд. И павильоны. И Диснейленд. И Малибу. Сегодня было лишь первое поверхностное знакомство. Я еще покажу вам настоящий Лос-Анжелес, — сказал Кен, удивляясь моему почти детскому восторгу.

Мы подъехали к обсерватории в огромном Гриффит парке как раз к началу уникального шоу, — создающего полную иллюзию полета на Луну и обратно. Когда мы вышли, уже смеркалось, и Кен повел меня на высокую террасу за обсерваторией.

— Здесь открывается один из моих любимых видов, — улыбнулся он, когда мы поднялись по ступенькам.

Вид действительно открывался такой, что захватывало дух. Город тянулся на сколько хватало глаз. Я была уверена, что теперь он перед нами весь. Но Кен сказал, что большая часть располагается в долине за горами.

— Огромный город, правда? — спросил он, положив мне руку на плечо.

— И чудесный, как сказка, — ответила я.

— Как вы, — нежно сказал доктор.

Я посмотрела на него и поняла, что он собирается меня поцеловать. Я ждала этого поцелуя всю жизнь.

— Кен... — сказала я, переводя дыхание.

— Не надо. Не говори ничего, — прошептал он. Когда мы вернулись домой, уже темнело.

— У тебя есть ровно час, чтобы одеться к ужину. Я заеду за тобой, — сказал Кен, целуя меня.

— Буду готова вовремя! — пообещала я. И когда он, оглянувшись, помахал рукой, мое сердце от радости готово было выскочить из груди.

Я пошла разыскивать Мэгги, чтобы предупредить о том, что ужинать буду в городе. На первом этаже ее не было, но мисс Райт, занятая на кухне, сказала, что Мэгги, наверное, на террасе.

Тетю я там не нашла, но стала свидетельницей неприятного происшествия.

Заблудившаяся собака, принюхиваясь, обходила террасу. Это была безобидная бездомная дворняжка. Вдруг брошенный кем-то камень сильно ударил ее в бок. Бедняга заскулила и бросилась бежать.

Я глянула в сторону, откуда прилетел камень, и увидела Дэйвиса, который уже размахнулся, чтобы бросить второй.

— Эй! Эй! Прекратите сейчас же! — закричала я.

Он на мгновение замер, презрительно оглядев меня снизу доверху. Однако этого оказалось достаточно, чтобы собака успела скрыться. Дэйвис с досадой бросил камень на землю. Потом, еще раз смерив меня взглядом, развернулся и пошел прочь.

— Тетя сегодня же узнает об этом! — крикнула я ему вслед. Даже если он и услышал меня, то виду не подал.

Я нашла Мэгги и Элизу в солярии и с возмущением рассказала о поступке Дэйвиса. На мою гневную тираду ответила Элиза:

— Дэйвис отвечает за порядок в доме и вокруг него, — безразлично сказала она. — Странно было бы предполагать, что он будет ждать, пока сюда сбегутся бездомные псы со всего города.

— Не было необходимости обращаться с собакой так жестоко! — ответила я, поворачиваясь к Мэгги за поддержкой.

— Дорогая, не стоит делать из мухи слона. В конце концов, это была всего лишь дворняжка, не так ли? Я думаю, бедное животное привыкло к такому обращению, — сказала она.

Реакция Мэгги удивила меня. Я чувствовала, что ее слова явно противоречили чувствам, которые она испытывала. Возможно, это была только игра моего воображения, но мне показалось, что Мэгги и Элиза обменялись быстрыми взглядами, и тетя по неизвестной причине решила поддержать Элизу. Это было непонятно, ведь дом принадлежал Мэгги, и Дэйвис был всего лишь наемным рабочим.

— Ну что ж, может быть, вы и правы, — ответила я, чтобы не накалять обстановку. Но от меня не укрылась радость, мелькнувшая на лице Элизы. Казалось, что она воспринимает меня как врага, которого надо беспощадно разить при малейшей возможности.

За ужином в открытом ресторане, расположенном на крыше небоскреба, я рассказала Кену о том, что случилось.

— Жаль, что меня там не было, — сказал он, нахмурившись. — Я бы нашел средство доходчиво объяснить этому парню, что он неправ.

— Меня удивило равнодушие Мэгги. Мне и в голову не приходило, что она может быть жестокой, — призналась я.

— Да и мне тоже, — согласился Кен. Некоторое время он сидел, задумавшись. Потом сказал:

— И все же здесь что-то не так. Как слуга, Дэйвис оставляет желать лучшего. Посмотри завтра внимательно на участок вокруг дома. Сразу бросается в глаза, что за ним ухаживают не лучшим образом. Я всегда удивлялся, что Мэгги держит его, когда можно найти куда более умелого и добросовестного человека.

Я задумалась. Действительно, учитывая, что Дэйвис жил при доме, приусадебный участок должен был бы выглядеть более ухоженным. Неожиданно мне вспомнился случай с упавшей люстрой. Неужели нельзя было вовремя заменить цепь?

— А если Мэгги не может его уволить? Допустим, он имеет какое-то влияние на нее, достаточное, чтобы не потерять свое место, — осторожно предположила я.

Кен улыбнулся и похлопал меня по руке.

— Все может быть. Но, честно говоря, это напоминает плохой детектив. Мне кажется, здесь вполне уместно замечание Мэгги: мы делаем из мухи слона. Допустим, что Дэйвис — прохвост и бездельник. Но Мэгги стареет и становится не слишком требовательной. Возможно, она никогда и не задумывалась о том, чтобы сменить его. Или, может быть, она довольна его работой. Или просто мало ему платит.

В это время официант принес закуски и мы сменили тему разговора.

— Откровенно говоря, у меня на уме сейчас более важные проблемы, — сказал Кен.

— Какие же? — спросила я.

— Например, как добиться любви одной очаровательной молодой леди, — улыбнулся он.

Я старалась, не показать, как взволновали меня эти слова.

— А если вдруг добьешься? Ты надеешься на легкий роман, или у Вас серьезные намерения, сэр?

— Самые несерьезные, — сказал Кен.

Должно быть, мое удивление было так заметно, что он рассмеялся и добавил:

— Конечно, смотря с какой стороны посмотреть. Мне, например, всегда казалось, что в женитьбе присутствует элемент несерьезности.

Я рассмеялась вместе с ним и подумала, что ему нечего добиваться. Молодая леди, о которой шла речь, уже давно влюблена в него.

Глава восьмая

Удивительно, как быстро и незаметно изменилось мое отношение к Орлиному Гнезду. Я приехала сюда с чувством радости и восхищения, но прошло совсем немного времени, и это чувство исчезло. Его сменили дурные предчувствия. Я все время ждала чего-то страшного. Казалось, меня окружают сумрачные тени, которые исчезают днем в лучах здравого смысла и возвращаются при наступлении темноты. Я думала о призраках в переносном смысле, призраках из прошлого Мэгги. Но еще не знала, насколько близка к истине. Призраки Орлиного Гнезда существовали не только в воображении тети.

Через несколько дней после нашей с Кеном прогулки произошел еще один странный случай. В то время все происшествия были слишком разрозненными, чтобы увидеть в них закономерную цепочку событий, ведущих к трагедии.

Однажды за полночь я вышла из комнаты. Спать не хотелось, и я решила спуститься на кухню выпить стакан воды. Ночь была светлой, и мне не пришлось включать свет. Я медленно спускалась по широкой винтовой лестнице, когда какое-то движение внизу заставило меня остановиться. Фигура в белом бесшумно скользнула по коридору и исчезла в библиотеке. Я застыла, руки взметнулись к груди, сердце бешено застучало.

Постояв немного и успокоившись, я подумала, что все это глупо. Меня никогда не интересовали разговоры о призраках, и я не верила в них. Это был живой человек — Мэгги или Элиза. Конечно, в темноте невозможно было различить, кто именно, но логика подсказывала, что кто-то из них двоих.

Я начала спускаться дальше, когда фигура выплыла из библиотеки, лишь на мгновение оказавшись в полосе лунного света. Но этого оказалось достаточно. Узнав Мэгги, я хотела окликнуть ее, но что-то остановило меня. С бледным, отрешенным лицом она бесшумно и быстро пересекла холл и вошла в солярий. Казалось, она что-то ищет.

В конце концов это было не мое дело. Тетя имела полное право расхаживать по собственному дому в любое время суток. Я повернулась, чтобы подняться в свою комнату, решив, что мне уже не хочется пить.

— А вот и ты! Я знала, что ты сегодня придешь. Я говорила ей, а она не верила! — раздался вдруг голос Мэгги за моей спиной.

Я вздрогнула и обернулась. Тетя стояла возле лестницы и смотрела вверх в мою сторону. Потом неожиданно быстро приподняла полы халата и начала подниматься. Я стояла в тени, скрытая высокими перилами, так что она не могла ясно разглядеть, кто это там, наверху.

— Мэгги... — позвала я, испуганная ее странным поведением.

Услышав мой голос, она замерла, потом снова подняла голову и, прищурившись, посмотрела вверх, стараясь разглядеть меня в темноте. Через мгновение тетя поняла, кто стоит, на лестнице. Я увидела, как по ее лицу прошла тень разочарования. Мэгги вздохнула, и ее расправленные плечи снова опустились.

— Мари! Что ты здесь делаешь? Почему не спишь? — спросила она.

— Я вышла, чтобы выпить воды, — только и оставалось ответить мне. Почему-то я испытывала безотчетное чувство вины, как ребенок, застигнутый за шалостью. — Что-нибудь не так, Мэгги?

— Не так? — Она удивленно взглянула на меня, затем устало покачала головой. — Нет, все в порядке. Я теперь часто брожу по ночам, когда не могу заснуть. Это еще один признак старости.

— Может, я... могла бы составить вам компанию? — спросила я.

— Нет, это ни к чему... — внезапно она умолкла и заплакала. Мэгги прикрыла лицо руками, плечи ее вздрагивали от рыданий.

— Тетя! — воскликнула я, бросаясь к ней.

— Нет! — сказала она; качая головой. — Все в порядке. Это сейчас пройдет. Оставь меня, пожалуйста.

Она повернулась, быстро спустилась по лестнице и снова скрылась в библиотеке. В каком-то оцепенении я стояла и слушала ее глухие рыдания. Потом, очнувшись, вернулась в свою комнату, хотя сердце разрывалось от мысли, что оставляю тетю в таком состоянии. У меня не выходили из головы ее слезы и волнение, с которым она окликнула меня на лестнице: «А вот и ты... Я знала, что ты придешь...» Ясно, что Мэгги приняла меня за кого-то другого. Но за кого? За Элизу? Но, насколько мне известно, Элиза в этот вечер никуда не выходила. А если не Элизу, то кого же еще она надеялась встретить ночью в собственном доме? У меня холодок пробежал по спине от мысли, что кто-то неизвестный мог бродить ночью по коридорам. Почему Мэгги была так разочарована, узнав меня? «Я говорила ей, что ты придешь...» Кому она это говорила?

Вопросы роились в моей голове, возвращаясь снова и снова даже во сне, так что, проснувшись утром, я чувствовала себя более уставшей, чем накануне. И ни на шаг не приблизилась к разгадке.

За завтраком Мэгги ни словом не обмолвилась о нашей ночной встрече. Следуя ее примеру, я тоже избегала этой темы. Мне даже показалось, что она обо всем забыла. И тут появилась новая мысль: что, если тетя страдает лунатизмом? Но ведь я ничего не знала об этой болезни, поэтому решила расспросить об этом Кена.

— Если ты сегодня свободна, я хотела бы взять тебя с собой на студию. Думаю, это будет интересней, чем ваши бесконечные поездки по городу. Знаешь, несмотря на годы, они все еще принимают меня как королеву! — бодро сказала Мэгги.

— Но вы и есть королева экрана! — ответила я.

Тетя усмехнулась, хотя я знала, что ей приятна эта лесть.

— Вдовствующая королева. В любом случае ты сможешь посмотреть, как делается настоящее кино.

— С удовольствием! — сказала я. Мне действительно очень хотелось побывать на киностудии, и я давно уже втайне надеялась, что Мэгги сможет повезти меня туда.

— Ты водишь машину? — спросила она. Я кивнула.

— Отлично. Я буду готова через полчаса.

Конечно, через полчаса она не была готова. Мэгги привыкла задерживаться. Но когда она спустилась минут через сорок, это была женщина, которую я никогда не видела раньше. Несмотря на возраст, все в ней подчеркивало величие кинозвезды номер один. На ней было изысканное яркое платье, накидка, отделанная леопардом, и золотистый парик. Умело наложенный грим придал лицу волшебное обаяние. Но что особенно делало ее молодой и красивой, это фигура: тетя все еще была стройна и все еще держала себя с уверенностью первой красавицы.

— Дэйвис подготовил для нас машину, — сказала Мэгги Бэрк, протягивая мне руку.

У входа стоял огромный, элегантный «Даймлер». Пожалуй, этот автомобиль был старше меня. Мне никогда не приходилось водить такую громадину, и вначале, когда мы влились в шумный стремительный поток машин, все мое внимание было приковано к дороге. Но Мэгги, казалось, этого не замечала. Она отрешенно разглядывала через окно пешеходов и проезжающие машины. Люди смотрели нам вслед, некоторые даже узнавали ее или, по крайней мере, делали вид, что узнали, и приветственно махали руками. Тогда тетя величественно махала им в ответ. Я заметила, что она села так, чтобы с улицы можно было различить лишь ее силуэт. Интересно, сколько же раз Мэгги проезжала этим маршрутом, приветствуя бесчисленные толпы поклонников? Я вспомнила случай, когда один молодой человек бросился под ее машину, не получив ответа на свое письмо, в котором предлагал ей руку и сердце. Он получил сильную травму. Мэгги оплатила тогда все счета за его лечение, и хотя юноше не удалось жениться на ней, он имел возможность наслаждаться ее обществом каждый день, пока лежал в больнице. И это всего лишь один из множества эпизодов в прошлом кинозвезды. Наверное, Мэгги скучает по тем славным дням? И я снова вспомнила события минувшей ночи. Необъяснимое волнение тети, ее разочарование и слезы, последовавшие затем...

Я была настолько захвачена дорогой и собственными мыслями, что вздрогнула от неожиданности, когда Мэгги вдруг заговорила, нарушив молчание.

— Боюсь, что была с тобой не совсем откровенна. Я хочу кое в чем признаться и думаю, более удобного случая у меня не будет, — сказала она.

— Надеюсь, это будет не слишком страшно, — ответила я, коротко усмехнувшись.

Мэгги улыбнулась.

— Нет, ничего ужасного. Просто, приглашая тебя сюда, я преследовала собственные цели. Видишь ли, я писала, что хочу помочь твоей карьере, но это было не совсем так.

— Не понимаю, — сказала я.

— Еще до того, как ты приехала, мне был известен приговор твоей актерской карьере. Уже прочтя письмо, в котором ты рассказывала о своем желании, я могла сказать тебе то же самое, что сказали здесь Сэм и все остальные. Понимаешь, я схитрила, приглашая тебя сюда. И сделала это ради собственной выгоды.

— Вам не стоит извиняться, ведь я уже давно хотела посмотреть Калифорнию. Но зачем же тогда вы пригласили меня?

Наступило долгое молчание. Я видела краем глаза, что Мэгги о чем-то глубоко задумалась, и не торопила ее. Наконец она сказала:

— Потому что я чувствовала, что мне нужен кто-нибудь... кто был бы рядом со мной в этом доме.

— Да, я представляю, как вам бывает одиноко порой, — заметила я, ничего не сказав об Элизе, потому что была уверена, что ее общество лишь усиливает чувство одиночества тети.

— Одиноко? — Казалось, она удивилась этому слову. — Да, и это тоже, наверное, — Мэгги опять замолчала. — Но понимаешь, я боялась...

И тут прямо перед нами откуда-то появилась небольшая спортивная машина. Я резко затормозила, чтобы избежать столкновения. Все произошло в доли секунды, но этого оказалось достаточно, чтобы мысли Мэгги пошли в другом направлении.

— На следующем перекрестке повернешь налево, — сказала она. Я повернула и сразу же увидела знакомые по фильмам ворота студии «Горизонт-Филмз». Чувства мои смешались: волнение от близости к Голливуду и разочарование от того, что не удалось узнать, чего же боялась Мэгги.

Мы остановились, но одного лишь взгляда на машину и ее пассажирку оказалось достаточно, чтобы ворота открылись перед нами. Охранник с уважением приподнял фуражку.

— Доброе утро, мисс Бэрк, — сказал он.

— Доброе утро, Джордж, — величественно ответила Мэгги. — Как поживает твоя жена? А маленький Эмори?

Охранник расплылся от удовольствия.

— У маленького Эмори уже своих трое подрастают! Мэгги рассмеялась.

— Как бы я ни закрывала на это глаза, но время летит. Скажи ему, чтобы он как-нибудь зашел ко мне показать своих малышей. И ты тоже приходи.

Если у меня и были сомнения, что Мэгги сохранила статус кинозвезды, то в студии они полностью рассеялись. Казалось, работа остановилась и все пришли посмотреть на Мэгги Бэрк. Знакомые подходили поболтать, незнакомые — поглазеть.

Ч.Р.Росс был занят на съемках фильма. Наверное, Мэгги была единственной в мире, кто осмеливался называть этого великого человека просто Чарли. Даже если ему это было не по душе, он не подавал виду. Тете принесли стул, и она не только наблюдала за съемками, но и дала Россу несколько советов, которые тот с благодарностью принял.

— А кто эта очаровательная юная леди? — спросил он обо мне. — Бьюсь об заклад — она станет суперзвездой!

— Это моя племянница Мари. Она не собирается становиться актрисой, — объяснила Мэгги.

— По совету высочайшего консилиума, — добавила я. Росс перевел взгляд с тети на меня.

— С нашей звездой лучше не связываться. Беда в том, что она боится, как бы кто-нибудь не затмил ее славу, — сказал он.

— Это невозможно! — самоуверенно ответила Мэгги. Наша прогулка по павильонам подошла к концу. Кроме съемок, мне удалось увидеть закулисную жизнь большой студии. Мне показали великолепные декорации, костюмерные и гримерные комнаты. Костюмерная, где когда-то сама Мэгги Бэрк готовилась к съемкам, до сих пор оставалась свободной.

— Кто смог бы занять ее место!? — с горечью сказал Росс. На огромной площадке раскинулось небольшое озеро для съемок морских сцен, там же была построена улица городка на диком Западе, улица, которую я много раз видела в бесчисленных вестернах. И куда бы мы ни пошли, всюду за нами следовали друзья и поклонники Мэгги. Я сбилась со счета, сколько людей подходили к ней за автографом, а ведь многие из них сами были звездами, по крайней мере, по современным меркам.

Было уже далеко за полдень, когда Росс и директор студии Сид Уолен проводили нас к машине. Я была совершенно опустошенной и чувствовала, что Мэгги тоже очень устала. Удивительно, как ей удавалось выглядеть такой же свежей и бодрой, как и утром.

Я не могла не сравнивать эту величавую, уверенную в себе женщину с жалким, подавленным существом, которое увидела прошлой ночью. Каким же должно быть горе, чтобы так надломить Мэгги Бэрк.

Глава девятая

Мы с Дэйвисом виделись не часто. Однако даже во время этих мимолетных встреч было видно, что он не забыл нашу стычку. Во всяком случае не скрывал своей неприязни. Интересно, знал ли слуга о реакции Мэгги на случившееся или просто был уверен в своем влиянии на нее?

На следующий день после поездки на киностудию я увидела сцену, которая многое мне объяснила. Мне пришлось зайти в кухню, чтобы передать мисс Райт распоряжения Мэгги. Но служанки там не оказалось. Подумав, что она вышла во двор, я прошла к задней двери.

Мисс Райт за, дверью не оказалось. Там застыли в страстном поцелуе Элиза и Дэйвис. Мне едва удалось вернуться в кухню, оставшись незамеченной и затем, стараясь не шуметь, выскочить в коридор. Там я остановилась, чтобы обдумать только что увиденное.

Дэйвис и Элиза были любовниками, это очевидно. Я вспомнила ночь, когда увидела кузину, тайно пересекающую террасу. Еще тогда мне следовало догадаться об этом, ведь домик, где жил Дэйвис, располагался за гаражами, и Элиза могла идти только туда. Вот почему она защищала его перед Мэгги. Вот почему он знал, что Мэгги на его стороне!

Но объясняло ли это его положение в доме? Стала ли бы тетя терпеть жестокость и из рук вон плохую работу слуги только из-за его отношений с приемной дочерью? Некоторое время я обдумывала этот вопрос, но так и не пришла к определенному выводу. Может быть, Мэгги подсознательно чувствовала какую-то вину перед Элизой и считала, что та имеет право на свою долю счастья, даже если его приносит плохой работник?

Но вряд ли это было так. Непохоже, чтобы из-за собственного великодушия тетя согласилась терпеть неудобства. Я была уверена, что реакция Мэгги на недобросовестную работу прислуги может быть только одна — увольнение.

Конечно, были все основания предположить, что Мэгги не подозревала об отношениях Элизы и Дэйвиса. Я пыталась придумать способ осторожно выяснить это. Но в конце концов решила положиться на случай. Я понимала, что вторгаюсь в личную жизнь Элизы, которая не должна меня касаться. Однако чувствовала, что существует связь между ее отношениями с Дэйвисом и странной атмосферой, царившей в доме.

Мне было необходимо поговорить с Мэгги, и я решила зайти в библиотеку.

Уже в коридоре я услышала ее голос. Тетя с кем-то разговаривала. И вдруг в этом разговоре прозвучало мое имя. Меня охватило смутное подозрение, и я остановилась перед дверью.

— ... но если Мари угрожает опасность, я должна что-то делать! — говорила Мэгги.

Ответа я не услышала, но через некоторое время Мэгги продолжала:

— О, ты не понимаешь. Если бы ты знал, как страшно мне бывает в последнее время. Я чувствую — что-то должно случиться и очень хотела, чтобы Мари была здесь. Мне казалось — она сможет защитить меня. Но если она подвергается опасности... Понимаешь, я ответственна за нее.

Я отшатнулась, напуганная и озадаченная тем, что услышала.

В это время в кухне хлопнула дверь. Это шла Элиза. Если бы я осталась на месте или попыталась бежать, то выдала бы себя. Мне ничего не оставалось, как только войти в библиотеку прежде, чем появится кузина. Я уже открыла рот, чтобы извиниться за то, что помешала разговору, но оказалось, в этом не было необходимости: Мэгги была одна.

— Хэлло, дорогая, — сказала она, широко улыбаясь.

— Хэлло, — ответила я, незаметно оглядывая комнату. Да, тетя была одна, если только ее собеседник не вылез через окно.

— Мне показалось, что вы с кем-то разговаривали... — растерялась я. Ее обезоруживающая улыбка наводила на мысль об ошибке. Но нельзя было забывать, что Мэгги — великая актриса. Хотя на какое-то мгновение она потеряла контроль над собой и слегка побледнела.

— Ты смущаешь меня, — быстро проговорила она. — Я чувствую себя в дурацком положении, но должна признаться, что иногда разговариваю сама с собой. И наверное похожа на идиотку, бормочущую что-то себе под нос.

Я улыбнулась в ответ и сказала:

— Откровенно говоря, со мной такое тоже случается. Дурацкая привычка, не правда ли?

Конечно, я ей не поверила. Было не похоже, чтобы она разговаривала сама с собой. Даже если это так, то мимолетная перемена выражения ее лица говорила о том, что Мэгги скрывает всю правду. Но в чем заключалась эта правда? Если здесь с тетей кто-то был, то кто, и куда он исчез? Может быть, она говорила по телефону? Я еще раз окинула библиотеку взглядом: телефона здесь не было.

— Ты хотела мне что-то сказать? — спросила Мэгги. Она снова овладела собой.

— Нет, — сказала я, совершенно растерявшись. Потом вспомнила: — Да, я не нашла мисс Райт. Может быть, оставить ей записку?

Поговорить об Элизе и Дэйвисе было уже невозможно. Из коридора донеслись тихие шаги, потом они смолкли. Элиза остановилась перед дверью, не торопясь войти, и я поняла, что она подслушивает.

— Нет, не надо. Я сама попытаюсь разыскать ее позже, — сказала Мэгги.

Элиза вошла, когда я встала, чтобы уйти. На щеках ее все еще играл румянец. Взгляд, который она бросила на меня, заставил содрогнуться. Я кивнула ей и вышла в коридор. Меня трясло. Элиза слышала, как мы с Мэгги говорили о мисс Райт, и была достаточно умна, чтобы сообразить: раз я искала служанку, значит заходила на кухню. Она поняла, что я все знаю, и возненавидела меня за это еще больше.

Я попыталась обрести покой в собственной комнате и долго стояла у окна, ничего не видя перед собой. Игнорировать зловещую атмосферу надвигающейся, опасности, пропитывающую каждый уголок этого дома, больше было невозможно. Я знала, что Мэгги чего-то боится. И теперь я застала тетю за разговором об этом либо с самой собой, либо с исчезнувшим собеседником. Мэгги продолжала утверждать, что я тоже подвергаюсь опасности и она несет за это ответственность.

И все же я никак не могла понять, что именно может мне угрожать. Да, в первые же минуты моего пребывания в этом доме мне чуть не размозжила голову упавшая люстра. Но это было в прошлом. Можно, конечно, с натяжкой предположить, что она упала не случайно. Но ведь не будут же каждый день на голову сыпаться люстры?

Дэйвис затаил на меня обиду. Он обозлился на меня за то, что я выругала его за жестокость к бездомной собаке и рассказала об этом Мэгги. Но это не повод для насилия.

Все, больше никого, кому бы я сильно помешала, не было.

Если не... если не считать того, с кем разговаривала Мэгги.

Своими мыслями об этом я поделилась с Кеном в тот же вечер за ужином. — Я не удивлен, — сказал он, когда я рассказала ему о связи Элизы с Дэйвисом. — Это, конечно, объясняет его самонадеянность и безразличие к работе. Но не объясняет, почему все-таки Мэгги терпит его выходки.

— Из сочувствия к Элизе? — предположила я. Кен покачал головой.

— Это на Мэгги не похоже. Нет, здесь что-то, что касается твоей тети лично.

На мгновение я заколебалась, прежде чем спросить:

— Кен, как ты думаешь, у Мэгги... с головой все в порядке?

— Почему ты этим заинтересовалась? — быстро спросил он. Так быстро, что стало ясно, насколько важен для него этот вопрос.

Я коротко рассказала о том, что услышала, прежде чем вошла в библиотеку и обнаружила тетю в одиночестве.

— Непонятно, как это можно объяснить. Я была уверена, что она с кем-то разговаривает. Или воображала, что разговаривает, — заключила я.

Кен нахмурился и потянул из соломинки коктейль. Затем сказал:

— Элиза тоже пыталась завести со мной разговор на эту тему. Я имею в виду психическое здоровье Мэгги.

Мое сердце забилось.

— Ты хочешь, сказать, она предполагает, что у Мэгги есть какие-то психические отклонения?

Он кивнул.

— Элиза спрашивала меня, что необходимо для того, чтобы оформить человека в психиатрическую лечебницу.

Я была удивлена и не могла скрыть этого.

— Кен, ты не шутишь? Мне никогда это и в голову не приходило. Конечно, Мэгги временами ведет себя странно. Но это вовсе не значит, что она сумасшедшая. Ты ведь не думаешь, что Мэгги сошла с ума, правда?

— Хотелось бы мне самому знать правду, — сказал он. Я начала было спорить, но Кен жестом остановил меня. — Понимаешь, я и раньше знал, что Мэгги склонна разговаривать сама с собой.

— Значит, это бывало и раньше? И Элиза слышала ее. Но все — таки...

— Мэгги не считает, что разговаривает сама с собой, — сказал он, прерывая меня. — Она думает, что беседует со своим сыном — Бадди.

— Бадди? — И я удивленно уставилась на него. — Но...

— Она утверждает, что он часто приходит к ней и подолгу беседует обо всем.

Некоторое время мы сидели в леденящей тишине, я вспомнила ту ночь, когда встретила Мэгги на лестнице и она приняла меня за кого то другого. Я вспомнила ее разочарование, когда она поняла, что там стою я, а не тот, кого она ожидала. Значит, тетя ждала Бадди! Это объясняло ее поведение.

— Но это... — я начала говорить и подавилась словом, готовым сорваться с моих губ.

— ... помешательство, — Кен произнес его за меня.

Это было верное определение, но оно не могло быть до конца правильным, если учесть неординарность, даже трагичность ситуации: Мэгги наедине с Элизой и собственными воспоминаниями в этом огромном мрачном доме. И если поверить, что привидения все-таки где-то существуют, то этот дом" для них идеальное место.

Я поняла, что прошлое действительно преследует тетю, преследует неотвратимо и болезненно, воплотившись в образе мертвого сына.

Видение? Галлюцинация? Фантазия? Это могло быть чем угодно. Но означало ли это, что Мэгги — сумасшедшая?

Я так не думала, хотя где-то в глубине души зародилось смутное сомнение. Опять меня охватило мрачное чувство обреченности и близящейся беды. Я знала, что наши отношения с Мэгги уже никогда не будут прежними.

Глава десятая

Этот разговор омрачил наш вечер.

— Боюсь, у меня пропало всякое настроение веселиться сегодня, — извинилась я перед Кеном, когда мы вышли из ресторана.

— Не волнуйся. Это моя работа, и, наверное, не стоило тебе ничего говорить, — сказал он.

— Нет, я рада, что ты все рассказал мне. Теперь нужно повнимательней присмотреться к Мэгги. Конечно, я не психиатр, но все же смогу определить, находится человек в своем уме или он немного не в себе.

— Да, мне кажется, тебе стоит понаблюдать за тетей. Откровенно говоря, эта проблема висит на мне тяжелым грузом. Я люблю Мэгги Бэрк. И был влюблен в нее задолго до того, как ее встретил. Еще когда я был совсем маленьким, моя мать была без ума от Мэгги. Я вырос, почитая Мэгги Бэрк немного меньше, чем самого Господа Бога.

Я поняла, что Кен хочет сказать, и видела, Что он искренне озабочен судьбой тети. Мэгги никогда бы не попала в клинику, если бы Кен не был уверен, что для нее это совершенно необходимо. И если мне удастся убедить его, что в этом нет необходимости, то все попытки Элизы это сделать будут тщетны. Но чтобы убедить его, я должна была убедиться сама. Несмотря на свою любовь и уважение к Мэгги, несмотря на то, что меня это сильно угнетало, я должна была признаться себе, что в поведении тети бывают странные отклонения. Как бы меня это ни огорчало, в предположении Элизы была толика здравого смысла.

— Меня тревожит, что этот вопрос подняла именно Элиза, — сказала я.

— Почему ты не допускаешь, что она искренна в своей заботе? — ответил Кен.

— Хорошо, — согласилась я. — Допустим, это объясняет, почему она обратилась к тебе. Но если Мэгги вполне здорова, какая выгода Элизе утверждать обратное?

— Дом, конечно. И деньги. Мэгги знала, во что их вкладывать. Даже сейчас, через столько лет после ухода из кино, она может, позволить совершенно ни в чем себе не отказывать, — сказал он.

— Но Элиза все это уже имеет. Она живет в этом доме, пользуется полной свободой. Никто не ограничивает ее в расходах. В любом случае, я не думаю, чтобы Мэгги пыталась хоть в чем-то ущемить свою приемную дочь. Зачем Элизе убирать Мэгги, если без нее она будет жить так же, как и с ней?

— Ну, допустим, что Элиза мечтает, например, стать членом клуба владельцев замков или войти в общество золотой молодежи, — предположил Кен.

Впервые за последние два часа я чуть было не рассмеялась, представив Элизу в кругу золотой молодежи.

— А если серьезно, то мы несправедливы, приписывая ей какие-то злодейские замыслы. Элиза всего лишь мимоходом в разговоре упомянула, что порой замечает странности в поведении Мэгги и спросила, не думаю ли я, что у нее может быть помутнение рассудка. Я пообещал обследовать Мэгги и дать свое заключение. С тех пор Элиза только раз или два упоминала о странностях — в основном о вере твоей тети в то, что ее посещает призрак Бадди.

— Но Элиза тоже верит в призрак! — неожиданно вспомнила я. — После случая с люстрой она крикнула тете: «Я знала, что случится беда, если Мэри сюда приедет». И позже она говорила Мэгги: «Я предупреждала тебя, что ему не понравится этот визит». Кого еще, кроме Бадди, Элиза могла иметь в виду?

— Может быть, Дэйвиса? Возможно, ей казалось, что ты можешь помешать их отношениям?

— И он сбросил мне на голову люстру, чтобы предотвратить разоблачение? — спросила я с сарказмом.

— Ты права, это глупо, — согласился Кен. — У нас остается единственное логичное объяснение: Элиза искренне обеспокоена состоянием здоровья своей приемной матери.

Я сомневалась, что Элизу может беспокоить чье-либо здоровье и благополучие, кроме собственного, но вслух этого не сказала. Время покажет. Время, твердо решила я, и внимательное наблюдение за событиями.

Было еще довольно рано, когда Кен привез меня домой. Он не стал заходить, поцеловал меня на прощание и мы расстались.

В библиотеке горел свет — значит, Мэгги не спала. Я прошла туда через холл и встретилась с ней в дверях. Тетя выглядела осунувшейся и усталой. Не надо было быть знатоком человеческих душ, чтобы понять, что она чем-то встревожена.

— Дорогая, — сказала Мэгги, приветствуя меня натянутой улыбкой. — Я как раз собиралась пропустить рюмочку перед сном. Почему бы тебе не составить мне компанию. — И как бы вспомнив, добавила: — Элиза тоже здесь. Мы все вместе сейчас немного выпьем.

Элиза была не в восторге от моей компании, но молча поднялась, налила брэнди и грубо поставила передо мной рюмку. Мэгги пыталась завязать непринужденную беседу, но чувствовалось, что мысли ее заняты чем-то другим, более серьезным.

— Как прошел вечер? — бодро спросила она.

— Чудесно. Кен водил меня в Шведский Дом. Прекрасное место.

— Да. Это один из моих любимых ресторанов. — Мэгги немного помолчала и спросила: — Тебе очень нравится Кен, не так ли?

Я покраснела и кивнула. Тетя продолжала, словно не заметив моего ответа:

— Надеюсь, он отвечает тебе взаимностью?

— Кажется, да, но у меня есть серьезный конкурент, — заметила я.

Она вопросительно подняла брови, и мне пришлось пояснить:

— Мэгги Бэрк. Он определенно без ума от нее.

— О, какая ерунда, — сказала тетя, взмахом руки отгоняя эту мысль.

Но я заметила, что комплимент несколько приободрил ее. На какое-то время напряжение спало, и она почувствовала себя более раскованно. Однако это продолжалось недолго. Внезапно она вспомнила о своих проблемах, и взгляд ее омрачился.

— Мэгги, — импульсивно сказала я, слишком озабоченная, чтобы соблюдать такт. — Что случилось? Что вас тревожит? — Я подалась вперед и взяла ее за руку.

Она вздохнула и открыто встретила мой взгляд.

— Думаю, мне не стоит скрывать что-либо от тебя. В конце концов ты имеешь полное право знать все.

— Сомневаюсь! Разумно ли посвящать посторонних в свои личные дела? — резко сказала Элиза.

— Поскольку это мое личное дело, я думаю, мне и решать, что разумно, а что нет! — парировала Мэгги. Она поднялась и, развернувшись, подошла к окну. Потом долгое время молча разглядывала что-то на улице, и я уже подумала, что тетя решила уступить Элизе.

— Мари, — вдруг сказала она, не оборачиваясь. — Ты веришь... в загробную жизнь...

Я застыла, поняв, что она собирается мне сказать. Было ясно, что мой ответ будет чрезвычайно важен для Мэгги, может быть, даже в большей степени, чем она думает. Поэтому начала отвечать ей медленно, взвешивая каждое слово:

— Я верю, что жизнь в своем высшем качестве бесконечна, что она длится непрерывно, вечно, охватывая все сущее.

Мэгги плавно повернулась ко мне, и на ее лице появилась улыбка. Но прежде чем она смогла что-либо сказать, я продолжила:

— Но мне кажется, что жизнь как существование отдельного индивида укладывается в определенные временные рамки. Я думаю, что жизнь в нас течет постоянно, но наше осознание ее и наше участие в ней начинается с рождения и заканчивается со смертью.

Услышав это, тетя нахмурилась.

— Но, когда мы умираем, будем использовать этот термин, наше сознание, наш собственный разум, наша индивидуальность — исчезают ли они полностью? Не могут ли они продолжиться в какой-то другой форме, другом измерении? — спросила она.

— Это скорее предполагает наличие множества различных жизней, не имеющих отношения одна к другой, отличных от жизни, которой живем мы, — я пожала плечами, пытаясь не выглядеть слишком категоричной. — Конечно, это сугубо личное дело каждого, во что верить. Думаю, у всех нас есть только один способ узнать наверняка, что будет после смерти, — пройти через нее.

— Может быть, — спокойно сказала Мэгги. Я выжидательно смотрела на нее.

— Допустим, что кто-то другой прошел через нее и рассказал нам об этом. Тогда мы будем знать правду, не так ли?

— Вы имеете в виду, если кто-то встанет из могилы? — спросила я, внимательно наблюдая за ней. — Как призрак?

Во время этого разговора Мэгги проявляла все большее и большее волнение, теперь же ее глаза расширились и на лице отразилось крайнее возбуждение.

— Да, хотя это, конечно, очень глупое слово. Но, допустим, кто-то вернулся. Кто-то, кого мы знали и любили, кому можем верить. Разве это не будет доказательством?

— Даже если это так, — сказала я, — непонятно, что это доказывает. Предположим, мы видели, или думаем, что видели, призрак человека, которого хорошо знали. Это может оказаться галлюцинацией или чем-нибудь в этом роде. Мне кажется, этого недостаточно, чтобы однозначно сказать, что существует жизнь после смерти.

— Но неужели ты не веришь, что такое может случиться? Что умерший может явиться перед живыми? — воскликнула Мэгги.

Я пожала плечами, по ноткам отчаянья поняв, что лишь еще больше ее расстроила.

— Честно говоря, не знаю. Передо мной еще никто не являлся, — сказала я, просто чтобы смягчить удар, и заметила, что Элиза и Мэгги обменялись быстрыми взглядами.

— А как ты думаешь... — начала Мэгги.

— Кажется, Мэри не интересен этот разговор, — оборвала ее Элиза.

Моя позиция выглядела слишком неопределенной. Я почувствовала неуверенность Мэгги и начала нервничать.

— Что ты, совсем наоборот! — ничего лучшего мне в голову не пришло. — Даже очень интересен! Просто у меня нет совершенно никакого опыта в этой области. Думаю, мои сомнения рассеялись бы раз и навсегда, если бы я увидела призрак.

Мэгги радостно улыбнулась и шагнула ко мне.

— Правда? Ты действительно хотела бы увидеть... призрак из потустороннего мира.

Я выдавила короткий смешок.

— Это беспредметный разговор, не так ли? Ведь никто из нас не может вызвать сюда дух умершего.

— Но, допустим, это произойдет, — настаивала Мэгги, подходя все ближе.

Глаза ее неестественно заблестели. Я еле сдерживала подступающую дрожь и вдруг подумала: а что, если Элиза права? Что, если Мэгги действительно больна? Но тут же отбросила эту мысль.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

Мэгги расправила плечи и громко сказала:

— Я видела!

— Призрак? — спросила я.

— Дух, — ответила она. Затем для большего эффекта, выдержав паузу, добавила: — Дух Бадди!

— У меня оставалась надежда, что поведение тети было лишь одной из странностей стареющей женщины. Но по выражению лица Мэгги, по ее тону стало понятно, что она искренне верит в то, о чем говорит.

— Не может быть! — почти закричала я. — Уже двадцать лет, как Бадди умер!

— В том-то и дело, понимаешь?! О, Мари, это правда! Он возвращается. Он приходит ко мне сюда, в этот дом и говорит со мной.

Тетя умолкла и всем своим видом, несмотря на гордую позу, умоляла меня поверить ей.

— Мэгги, не хотите ли вы сказать... и часто это случается? Она запрокинула голову и рассмеялась. Ее резкий смех больно ударил по ушам.

— Часто? Дорогая, он здесь постоянно, все время! Он говорит, что никогда больше не покинет меня! По крайней мере, пока я жива!

Несмотря на мое рациональное воспитание, несмотря на то, что не верила в привидения, я затрепетала, услышав о вездесущем призраке. Хотелось обыскать комнату и убедиться, что никто не прячется по углам.

— Но почему же до сих пор не встретила его? Если он все время находится здесь, мы бы уже не раз столкнулись, — сказала я, взяв себя в руки.

— Он не любит тебя, — низким голосом сказала Элиза, которая все это время оставалась в кресле. — И не хотел, чтобы ты приезжала.

Я не успела ничего ответить, как снова заговорила Мэгги:

— О, это всего лишь ошибка. Просто он не понимает. Я пыталась убедить его, что Мари — не враг, что она — мой друг. Почему он не хочет это понять?

— Не надо, не расстраивайся, — сказала Элиза, подскочив к Мэгги и обняв ее за плечи. У меня снова возникло неприятное чувство, когда тетя доверчиво прижалась к приемной дочери.

— Но почему он так ненавидит Мари?! — всхлипывала она, опуская голову на широкое плечо Элизы.

— Спокойно, спокойно, — говорила та, направляясь к дивану.

— А ты веришь в этот... этот призрак? — спросила я Элизу напрямик.

Она встретила мой взгляд и без колебаний ответила:

— Конечно.

— И ты видела его?

— Да, да, она видела! — воскликнула Мэгги.

— Видела? — переспросила я.

— Да! — ответила Элиза. Затем повернулась ко мне спиной и помогла Мэгги сесть.

— Вот. Посиди здесь и отдохни, а я схожу за твоими таблетками. Я ведь говорила, что тебе нельзя так волноваться. Мне кажется, Мэгги надо оставить одну, — сказала Элиза и направилась к выходу.

Я пошла вслед за ней, не удовлетворенная ее ответом.

— Ты хочешь сказать, что действительно видела призрак ее мертвого сына? — спросила я в коридоре.

Кузина остановилась и внимательно посмотрела на меня. Мне удалось уловить момент, когда она догадалась, что мы с Кеном обсуждали этот вопрос.

— Доктор рекомендовал очень внимательно относиться к Мэгги, стараться не травмировать, — сказала Элиза. На губах ее играла холодная улыбка. — Ты сама видишь, как она расстраивается, когда ей начинают перечить.

— Но ты не веришь, что призрак существует в действительности?

— Я верю, что Мэгги считает его существование действительностью! — упрямо ответила Элиза. — А разве это не важно для женщины в таком психическом состоянии?

Сказав это, она развернулась и поспешила за таблетками.

Я посмотрела ей вслед с какой-то безнадежной тоской. Мне, конечно, не надо было начинать с кузиной этого разговора. Было понятно, что она старается подыгрывать Мэгги в ее фантазиях. Нельзя было не удивляться мерзкой изобретательности Элизы поддерживавшей нервозное состояние тети.

Глава одиннадцатая

Едва я успела добраться до кровати и раздеться, как громкие крики разорвали ночную тишину. Не оставалось сомнений — это был искаженный ужасом голос Мэгги. Я выскочила в коридор и бросилась к ее спальне, не представляя, что могло произойти.

Неожиданно мне навстречу из комнаты тети вышла Элиза, плотно прикрыв за собой дверь. Она встала на пути, с явным намерением не пропустить меня.

— Что случилось? — выдохнула я, останавливаясь прямо перед ней. — Почему кричала Мэгги?

— С Мэгги все в порядке! Возвращайся к себе, о ней позабочусь я — ответила кузина.

Я была вне себя от гнева.

— О чем ты говоришь?! Что случилось! Ведь Мэгги кричала так, будто напугана до смерти! Я — ее племянница и имею право знать, что случилось!

Но Элиза осталась стоять, широко расставив ноги. Попасть в комнату теперь можно было только силой, убрав кузину со своего пути. Мне это было явно не по плечу. Эти мысли роем пронеслись у меня в голове, и тут дверь внезапно распахнулась и появилась Мэгги, бледная, как стена, с тяжело вздымающейся грудью. Очевидно, она услышала нашу ссору и неожиданно приняла сторону Элизы.

— Все в порядке, — сказала тетя, глядя мне прямо в глаза. Я двинулась, чтобы войти в комнату, но она быстро прикрыла за собой дверь.

— Вас что-то напутало? — спросила я, начиная злиться на нее.

— Ничего не случилось. Мне пpocro показалось что-то, — ответила она.

Я видела, что Мэгги вся дрожит. То, что ее напугало, не исчезло. Она все еще боялась.

— Не верю! — упрямо заявила я.

Тетя глубоко вздохнула, и мне показалось, что она сейчас потеряет сознание. Элиза наверняка тоже об этом подумала, потому что приготовилась ее поддержать. Но Мэгги оправилась и, расправив плечи, полностью взяла себя в руки.

— Иди в свою комнату, — сказала она тоном, не терпящим возражений. — Я сейчас приду к тебе и все объясню.

Меня разозлило торжествующее выражение лица кузины, но было ясно, что дальше спорить бессмысленно. В любом случае Мэгги еще недостаточно пришла в себя, и, кроме того, я не имела никакого права требовать, чтобы она впустила меня в свою спальню.

— Хорошо! — только и оставалось ответить мне и, резко развернувшись, уйти.

В своей комнате, присев на край кровати в ожидании Мэгги, я задумалась: что же могло так ее напугать? Призрак? Конечно, нет. Даже учитывая, что она верила в его существование. Ведь призрак, который, по ее убеждению, обитал в доме, был к ней дружелюбен.

Прошло около получаса, когда раздался легкий стук в дверь и вошла Мэгги. Она появилась вовремя: я уже почти решилась снова идти к ней. Теперь тетя была относительно спокойна, я заметила, что она успела освежить свой грим и причесаться. Мне показалось, что Мэтги ведет себя, как перед камерой. Она была готова играть роль специально для меня. Это казалось странным.

Тетя не торопилась начинать разговор.

— Надеюсь, тебе понравилась эта комната? — спросила она через некоторое время.

— Очень, — ответила я. — Мэгги...

Она одарила меня одной из своих ослепительнейших киноулыбок.

— Мари, мне было очень приятно, что ты нашла время приехать ко мне. — Что-то в ее голосе заставило меня насторожиться.

— Вы говорите так, будто я уже собралась уезжать, — у меня не было никакого желания вступать в спор.

— Очень жаль, дорогая. Но мне кажется, тебе лучше уехать, — сказала тетя, стараясь выглядеть печальной и усталой, как ее главная героиня во многих фильмах.

— Но почему?! — спросила я, подскочив с кровати. — Из-за ваших... встреч с Бадди?

Искра истинного чувства промелькнула в глазах Мэгги.

— Значит, ты тоже веришь, что...? — вопрос остался незаконченным, вместо этого она сказала: — Все гораздо сложнее, чем ты думаешь.

— Извините, но я не понимаю.

— Известно ли тебе, что доктор Вольф и Элиза собираются упечь меня в какую-нибудь психушку?

Я не знала, что ответить, но выражение моего лица, должно быть, выдало Мэгги правду. Она кивнула и недовольно усмехнулась.

— Это одна из причин твоего приезда сюда. Я надеялась, что ты, как родственница, увидишь все несколько в ином свете.

— Элиза — тоже родственница, — заметила я, понимая, что мне следует вести разговор совершенно по-другому.

— Но не по крови! Она всего лишь приемная дочь. Хотя, конечно, была очень добра ко мне все эти годы, пока мы вдвоем жили в этом большом одиноком доме. Элиза стала мне близка как родная дочь.

— Но если вы подозреваете... — начала я.

— Неужели Кен тебе ничего об этом не говорил? — спросила тетя напрямик.

Я не могла ей солгать и почти шепотом ответила:

— Говорил.

— Тогда ты должна понять, что теперь все стало по-другому. Ты влюбилась в Кена, и это совершенно изменило обстановку. Ведь ты влюблена в него, правда?

— Да, — опять прошептала я.

— Вот видишь, это все осложняет. Ты, я, Кен, даже Элиза, — все теперь оказываются совершенно в других ролях. Поэтому мне кажется, что лучше всего тебе уехать. О, я не настаиваю, чтобы ты немедленно собирала свои вещи, но в течение ближайших дней, скажем недели, тебе будет лучше вернуться домой.

Я оказалась полностью во власти ее слов, совершенно забыв, что Мэгги всего лишь играет очередную роль. Но сказались нервы: — один ее фальшивый жест, простое движение руки, сразу же вернул меня к действительности.

— Мэгги, вы меня обманываете, — сказала я, разозлившись, что ей почти удалось провести меня. — Это не настоящая причина. Сегодня ночью что-то случилось в вашей комнате, что-то настолько напугавшее вас, что вы решили ускорить мой отъезд. Думаю, я имею право знать, что это было.

Тетя изменилась в лице.

— Позвольте мне помочь вам, — умоляла я, подойдя и мягко положив руку на ее хрупкое плечо. — Я искренне хочу помочь, поверьте мне.

К моему удивлению, она бросилась ко мне в объятия и, обессилев, затряслась от рыданий.

— Ты должна уехать, — всхлипывала Мэгги. — Я получила предостережение.

Я подвела ее к кровати, усадила и, когда она начала успокаиваться, сказала:

— Что за предостережение вы имеете в виду? От кого? От Элизы?

— Элизы? — Тетя подняла свое заплаканное лицо. — Нет, как ты не можешь понять? От Бадди. Ее ответ поразил меня.

— Вы правы. Я действительно не могу понять этого, но должна во всем как следует разобраться. Что означает это предостережение от Бадди? Что он вам сказал? И почему, во имя всех святых, он так хочет избавиться от меня?

— Он не хотел, чтобы ты приезжала, — устало сказала Мэгги. — И предупреждал меня еще тогда. Но я считала это глупостью. Ревность, понимаешь. Я убеждала его, что ты наш друг. Мне казалось, что стоит тебе приехать, как он увидит, что ты желаешь мне только добра и изменит свое отношение. Но потом ты приехала, и эта люстра...

— Вы думаете, это сделал он? — спросила я, с содроганием вспомнив тот случай.

— Конечно! Он позже признался мне в этом. И снова предупредил, что не хочет тебя здесь, — сказала тетя, широко раскрыв глаза.

— Скажите, когда Бадди предупреждает вас, он является вам или как? — спросила я.

— Иногда является. Иногда я слышу только его голос, часто даже во сне. А бывает... — Мэгги внезапно что-то вспомнила и ее снова охватил страх. Побледнев, она вскочила на ноги. — Иди в мою комнату. Ты поймешь все сама!

Меня испугала эта резкая перемена. Я разрывалась между желанием успокоить тетю и необходимостью самой увидеть, что же было в ее комнате. Но было очевидно, чтобы иметь возможность помочь Мэгги, я должна выяснить, с чем же мне предстоит иметь дело!

— Подождите меня здесь.

Плотно закрыв за собой дверь, я быстро пошла по коридору.

Комната оказалась в полном порядке. Не было ни призрачных теней, затаившихся по углам, ни прозрачных фантомов, витающих в воздухе. Неожиданно мой взгляд упал на зеркало над туалетным столиком.

«Мари должна уехать, иначе всем будет плохо», — детским почерком было выведено на нем чем-то красным. Должна признаться, меня прошиб холодный пот. Все дурные предчувствия материализовались в кровавую надпись.

Я с трудом, заставила себя сделать несколько шагов и подойти к зеркалу. Затем попыталась пальцем стереть буквы. Надпись была сделана губной помадой.

— Не очень-то солидно для привидения, — сказала я себе. Было понятно, рука какого призрака писала эти строки.

Элиза приходила в спальню Мэгги за таблетками. Ей потребовалось не более минуты, чтобы взять их и оставить на зеркале надпись, которую и увидела тетя, вернувшись в свою комнату. Бедняжка Мэгги, с ее расстроенной нервной системой, к этому времени уже настолько уверовала в контакты с потусторонним миром, что легко поддалась даже на такую простейшую уловку. Но меня, однако, так просто не проведешь. Я внимательно изучила лежавшие на столике косметические наборы и нашла именно ту помаду, которой была сделана надпись.

Затем вышла в коридор и направилась в свою комнату.

Мэгги смотрела на меня с нетерпением.

— Теперь ты видела, что меня напугало. Неизвестно, что он может сделать тебе или всем нам. Ведь Бадди навсегда остался лишь ребенком, понимаешь?

— Мне кажется, вам лучше вернуться в свою комнату, — спокойно сказала я.

Мэгги с любопытством посмотрела на меня.

— Вам надо увидеть там кое-что своими глазами, — пришлось добавить мне.

Мы вместе вышли в коридор. Там я вспомнила:

— Думаю, Элизу тоже нужно пригласить с собой.

Теряясь в догадках, Мэгги постучала в комнату дочери и, когда та появилась, попросила ее пройти вместе с нами в спальню.

— Еще что-то случилось? — поинтересовалась Элиза.

— Да. И для меня, например, это очень важно, — ответила я. Открыв дверь в комнату Мэгги, я отступила в сторону, пропуская их вперед. Войдя, они разом вскрикнули и уставились на зеркало. Я тоже посмотрела туда. На зеркале была кровавая надпись: «Мама я не писал этого. Кто-то хочет тебя обмануть».

Глава двенадцатая

— Элиза, посмотри! — воскликнула Мэгги, подбегая к зеркалу, чтобы поближе рассмотреть послание. — Я знала это! Я была уверена, что Бадди не может так ненавидеть!

Я поймала злобный взгляд, брошенный на меня Элизой. Не было сомнений, что она поняла, кто автор второго послания. Так же, как и я знала, кто написал первое. Я объявила войну и перешла в наступление. У меня был жестокий враг, и схватка была неравной, поскольку мне были неизвестны цели кузины.

— Элиза, разве это не чудо! — воскликнула Мэгги, возвращаясь к нам. — О, Мари, теперь тебе не нужно уезжать! Бадди хочет, чтобы ты осталась! И подумать только! — Она повернулась к Элизе — Подумать только, что все это время мы позволяли морочить себе голову какому-то негодяю, выдающему себя за Бадди!

— Не знаю, не знаю, — холодно сказала Элиза. Она подошла к зеркалу и уставилась на него так, будто хотела взглядом уничтожить надпись.

— Это лишь доказывает существование кого-то постороннего. Но мы не можем знать, что писал он, а что — Бадди.

Радостная улыбка Мэгги пропала так же быстро, как и появилась.

— Ты думаешь, что от настоящего Бадди было первое послание? — спросила она Элизу.

— Не понимаю, как это может быть, — перебила я кузину. — Зачем было постороннему оставлять второе послание? В нем есть смысл, только если оно исходит от Бадди. Кому еще это нужно?

— Интересный вопрос, — спокойно сказала Элиза. Но ее глаза говорили, что она готова разорвать меня. Однако, когда кузина повернулась к Мэгги, взгляд снова стал мягким и сочувствующим.

— Есть только один способ разгадать эту тайну, — сказала она.

— Какой же? — спросила я, встревожившись: мне показалось, что Элиза держится чересчур уверенно.

— Мадам Дивайна? — осторожно предположила Мэгги.

Элиза кивнула.

— Кто это? — поинтересовалась я, уже зная, какой будет ответ.

— Медиум, — сказала Элиза.

В отчаянии я почувствовала, что победа уходит от меня, как песок сквозь пальцы, и воскликнула:

— Мэгги, неужели вам надо обязательно прибегать к помощи какой-то фокусницы. Вы получили ясное послание от Бадди. Разве этого недостаточно?

— Если только оно было от Бадди, — улыбнулась Элиза, понимая, что берет верх в этой партии. А мадам Дивайна вовсе не фокусница. Она прекрасный медиум и может творить чудеса.

— Да, это правда, — согласилась Мэгги. — Мы уже не раз обращались к ней, если нам нужно было вызвать Бадди, не ожидая, когда ему вздумается явиться. Мадам Дивайна почти мгновенно устанавливает контакт с тем миром, особенно с Бадди. Фактически обратиться к ней посоветовал именно он в одном из своих посланий.

— Написанном на зеркале? — не удержавшись, спросила я.

— Нет, он явился ко мне во сне, — ответила Мэгги. — Элиза, я думаю, мадам Дивайна поможет нам разобраться во всем.

Договорись о сеансе на завтра. Но при условии, что он должен проходить здесь.

— Мадам обычно очень занята, — сказала Элиза, прищелкнув языком. — Возможно, она не сможет завтра выкроить время для нас.

— Ерунда, — махнула рукой Мэгги. — Мы оплатим все расходы. Скажи ей, что это дело чрезвычайной важности. И расскажи об этом. — Она указала на зеркало.

— Да, ее заинтересует такой поворот событий, — согласилась Элиза.

— Безусловно, — только и оставалось с ехидной улыбкой промурлыкать мне. На этот раз победа была за кузиной, и мы обе это понимали.

Но я сделала последнюю попытку.

— Тетя, мне это не нравится. Вы считаете, что это будет разумным?

— Да конечно, — ответила Мэгги. Это единственный выход. Теперь возвращайся в свою комнату и спокойно отдыхай. Завтра многое выяснится. И если все это было делом рук какого-то баламута, тебе можно не уезжать. Бадди подскажет нам, что делать.

Мне оставалось лишь послушаться Мэгги и вернуться в свою комнату.

Утром, когда я проснулась, меня охватило тягостное предчувствие. Я была уверена не только в том, что мадам Дивайна чистейшей воды шарлатанка, но и в том, что она в точности выполнит все, что прикажет ей Элиза.

Завтракать я не стала, лишь выпила чашку кофе и поспешила в город, чтобы позвонить Кену вдали от глаз кузины. Я не могла избавиться от гнетущего чувства, что нахожусь под неусыпным наблюдением Элизы. От меня не ускользнуло удовлетворение, с которым она объявила, входя в столовую, где мы с Мэгги пили кофе:

— Я договорилась. Мадам Дивайна будет здесь в девять вечера. Мы должны все приготовить, как обычно.

— Тебе это покажется чрезвычайно захватывающим, — сказала мне Мэгги.

— Если только решишься присутствовать на сеансе, — добавила Элиза с легкой улыбкой. — Некоторых людей пугают такие вещи.

— Ни за что на свете не упущу такую возможность! — заверила я ее.

Кена не было в оффисе, когда я позвонила ему из кафе.

— Куда он сможет перезвонить, когда вернется? — поинтересовалась секретарша.

— Нет, я сама еще позвоню ему, — только и оставалось ответить мне.

Застать Кена в оффисе удалось только с третьего раза.

— У меня сегодня назначено столько встреч, что нет никакого просвета, — ответил он на мою просьбу о встрече.

— Это очень важно! — настаивала я. — Это касается событий в доме.

Секунду Кен колебался, затем сказал:

— Приходи ко мне в оффис. Я найду время.

В своем тихом, аккуратном кабинете он терпеливо выслушал мой сбивчивый рассказ о событиях предыдущей ночи. Кен не прерывал меня, но брови его взметнулись, когда я дошла до надписи на зеркале. Узнав о моем ответе на эту выходку, он по-мальчишески рассмеялся.

— Итак, сегодня вечером у вас охота за привидениями, — подытожил он мой отчет. Затем нахмурился и покачал головой:

— Мне это очень не нравится. Похоже, они затевают какую-то гнусность, ведь теперь им известно, что ты готова сражаться. Все эти предупреждения, конечно, не имеют никакого отношения к потустороннему миру, но от этого они не становятся менее зловещими.

— Что же можно сделать? Есть ли возможность как-нибудь избежать сеанса? — спросила я.

— Вряд ли. По крайней мере, я не знаю, как это сделать, — ответил Кен.

— Но если мне не пойти на этот сеанс, у Элизы будут развязаны руки, — сказала я.

— Может, мне прийти? — предложил Кен.

— Я сама думала об этом, но пришла к выводу, что не стоит и мечтать. Они сразу же поймут, почему ты пришел, — вздохнула я, вставая. — Нет, единственное, что мне остается, — самой присутствовать на сеансе и попытаться раскрыть их трюки.

— Если эта мадам Дивайна действительно имеет опыт в таких делах ты вряд ли сможешь ее уличить. Такие люди очень хитры и осторожны, — заметил Кен.

— У меня есть только одно преимущество. Они привыкли дурачить Мэгги, которая сама хотела быть одураченной. Возможно, это притупило их осторожность.

Однако эта мысль не очень поддерживала меня. День тянулся удивительно медленно. Я не спустилась к обеду, сославшись на головную боль. И весь вечер провел, не выходя из своей комнаты.

Снова у Элизы было преимущество: она знала, что нас ожидает вечером. Я же могла только гадать, и с каждой догадкой все больше и больше волноваться.

Наконец час настал. Мэгги постучала в мою дверь.

— Мадам Дивайна здесь. Мы начнем, как только ты присоединишься к нам, — сказала она.

— Уже иду, — ответила я, посмотрев на себя в зеркало.

Я выглядела испуганной. Мне это не понравилось. И я вышла из комнаты, лишь основательно отрепетировав улыбку.

Глава тринадцатая

Мадам Дивайна казалась карикатурой на всех медиумов, о которых я когда-либо читала или видела на экране. Она была высокой и очень худой, с туго оттянутыми назад блестящими волосами, открывающими истощенное лицо. Когда я вошла в гостиную, мадам Дивайна подняла на меня внимательные, тревожные глаза:

— Добрый вечер, — сказала я, когда Мэгги представила нас друг другу.

— Ты веришь? — холодно спросила мадам, не замечая моей протянутой руки.

Я пожала плечами.

— Не знаю. Никогда не попадала на подобные сеансы. Но у меня нет никаких оснований не верить, если вас это интересует.

Я разгадала попытку выпроводить меня и ни в коем случае не собиралась никуда уходить. Мадам Дивайна с явной неохотой уступила.

— Духи сами разберутся, — пробормотала она, поворачиваясь ко мне спиной.

Вся мебель была отодвинута к стенам, чтобы освободить центр комнаты. Туда поставили большой круглый стол и четыре стула. Посередине стола стоял канделябр с четырьмя свечами. Свечи горели и в канделябрах на стенах. Наверное, ничто так не отпугивает духов, как электрический свет.

— Мисс Райт не захотела присоединиться к нам. Поэтому нас будет четверо, — сказала Мэгги.

Я улыбнулась, представив дряхлую мисс Райт, сражающуюся с привидениями, настоящими или фальшивыми. Но затем опомнилась: сегодняшний вечер не сулил ничего смешного.

Мы расселись за столом, следуя указаниям мадам Дивайны.

— Вы должны взять друг друга за руки, — сказала она, беря одной рукой руку Мэгги, другой — Элизы. Я сидела напротив нее, тоже между Элизой и Мэгги.

— Что бы ни произошло, не разрывайте круг. Это важно для нашей безопасности. Повторяю, не разрывайте круг. И не произносите ни слова, пока не разрешу.

Мерцающие свечи наполнили огромную комнату слабым, призрачным светом. Казалось, дрожащие тени вот-вот оживут. Мне почудилось, что призраки уже выжидающе затаились в углах.

«Остановись», — мысленно приказала я себе. Если дать волю своей фантазии, то можно легко попасться на уловки, приготовленные мадам Дивайной.

— Тишина! — резко сказала мадам, хотя и так все молчали.

— Освободите свой разум. Избавьте его от мыслей и тревог. Обретите душевный покой. Мы сливаемся с Великим Космосом. Мы освобождаемся от мирской суеты и обретаем единение с тем, что было, есть и будет. Осознайте это! Пусть вечность войдет в ваши души. Впустите ее в свое сердце. Растворитесь в Вечности!

Голос мадам Дивайны завораживал. Слова звучали отрывисто и твердо. Несмотря на то, что собиралась оставаться настороже, я почувствовала, что расслабляюсь и впадаю в приятную истому. Сознание мое замутилось. Меня охватило чувство покоя и наслаждения. Внезапно я подняла голову. Размеренный голос снова и снова повторял указания расслабиться, обрести покой, впустить его в душу. Я чуть было не впала в гипнотический транс.

Восстановив контроль над собой, я украдкой посмотрела по сторонам. Мэгги, казалось, была уже в глубоком трансе. Об остальных ничего нельзя было сказать. Пальцы Элизы крепко сжимали мою руку. Рука Мэгги была более мягкой.

— ... от всего, что вас тревожит, — продолжала мадам Дивайна, — полностью расслабьтесь. Вы один на один с Вечностью. Погружаетесь в царство духов. Глубже, глубже, глубже...

Опять я почувствовала, что засыпаю, и, чтобы встряхнуться, широко раскрыла глаза. Поначалу я не уловила никаких изменений в комнате. Затем поняла, что все свечи, кроме одной, погасли. Ее отблески едва пробивались к нам из дальнего угла. Мы сидели почти в полной темноте. Кто погасил свечи? Ветер, чьё-то дыхание, чья-то рука? Я не знала. Темнота делала обстановку еще более пугающей.

— ... мы взываем к вам, о Духи! Придите! — повелительно звучал низкий, твердый голос, и было трудно не подчиниться ему.

— Мы взываем к вам, Духи из Мира Теней! Мы просим вас показаться, если вы здесь! Явитесь перед нами! Мы требуем этого! Явитесь перед нами! Говорите с нами! Подайте знак!

Казалось, стены и потолок сейчас сомкнутся, чтобы меня раздавить. В густом воздухе стоял запах ладана, хотя, кажется, никто его не зажигал. Очень хотелось, чтобы происходящее оказалось всего лишь дурным сном. Хотелось вскочить и разорвать круг, но я сдерживала себя. Надо было пройти через это ради Мэгги. Мне надо было узнать, как ее одурманивают. К тому же, у меня был собственный план, и я собиралась воспользоваться им при первой возможности.

— Да, да, мы чувствуем Твое присутствие! — воскликнула мадам Дивайна. — Ты здесь, ты рядом, мы чувствуем это! Почему же ты не хочешь отвечать нам?! Мы ждем твоего ответа. Подай нам знак: один стук — да, два стука — нет. Ты понял: один стук — да, два — нет. — Она замолчала, затем спросила: — Ответь нам, если ты здесь.

Наступила долгая, напряженная тишина. Затем раздался резкий стук. Один раз — да! Створки окна задрожали от поднявшегося на улице ветра. Портьера развевалась. Интересно, зачем оставили открытым окно?

Мое внимание было полностью приковано к диалогу, завязавшемуся за столом. Возникало чувство, будто в комнате действительно присутствует кто-то еще, посторонний. Теперь я видела, как искусно они завлекали Мэгги в свои сети. Мадам Дивайна оказалась профессионалом высокого класса. Интересно, кто стучит? Может, они с Элизой разорвали круг? В темноте я не могла это определить.

— Мы вызвали тебя по неотложному делу, — продолжала мадам Дивайна. — На вопрос, который нас волнует, только ты можешь дать ответ. В этом доме есть гостья. Ты знаешь, о ком я говорю?

Опять раздался один стук.

— Она Получила предупреждение, что должна покинуть дом. Что ей грозит опасность. Это действительно так?

Еще один стук.

— Она должна уехать?

Еще один стук. Но я уже знала, что делать, и была наготове. Носки моих туфель были подбиты металлическими пластинами. Я сидела, заложив нога за ногу, и могла ударить носком туфли снизу по крышке стола. Я ударила дважды, что означало «нет!», и с облегчением услышала, что раздавшийся стук ничем не отличается от предыдущих.

Наступила долгая пауза. Элиза шумно вздохнула, сжав мою руку еще крепче, и бросила быстрый взгляд; чтобы убедиться, что Мэгги не отпустила мою вторую руку.

Мадам Дивайна пришла в замешательство.

— Было два разных ответа, — сдавленным шепотом произнесла Мэгги.

— Тихо, — оборвала ее мадам Дивайна. — О Дух! Скажи нам, присутствует ли здесь еще чей-то призрак?

Два быстрых стука — отрицательный ответ. Я выждала мгновение и стукнула один раз.

И снова наступила тишина. Мы оказались в тупике. Я собиралась продолжать противоречить каждому ответу до конца сеанса. Очевидно, они не подготовили визуальных трюков, иначе уже прибегли бы к ним. По взволнованному взгляду Мэгги было видно, что удалось убедить ее в присутствии нескольких духов. Что касается Элизы и мадам Дивайны, я не собиралась их ни в чем убеждать.

Однако Элиза оказалась находчивей, чем можно было ожидать. Тишину нарушил ее стон. Сначала я подумала, что она хочет выдать его за голос призрака. Но это была бы слишком откровенная фальшивка даже для Мэгги. Мне было неизвестно, что иногда сеансы предполагали временное вселение духа в одного из присутствующих.

— Она входит в транс! — объявила мадам Дивайна с нескрываемым восторгом в голосе. — Тише, пожалуйста, мы не должны ей мешать!

— О-о-о! — стонала Элиза, качая головой из стороны в сторону.

— Говори! — приказала мадам Дивайна.

— Мама, — голос был низкий, гораздо грубее обычного голоса кузины. Должна признать, что у нее это отлично получалось — вещать глухим загробным тоном. — Мама...

— Да, да. Я здесь, — воскликнула Мэгги, подаваясь вперед. — Это ты, Бадди? Это действительно ты, а не кто-то другой?

— Да, это я, мама, — простонала Элиза. — Я пришел, чтобы... пришел, чтобы...

— Да! — торопила Мэгги. — Говори, я слушаю! Что ты хочешь сказать нам?

Я знала ответ еще до того, как Элиза произнесла его.

— ... предупредить тебя... предупредить тебя... чтобы Мари уехала. Она в опасности... Она в опасности... Пусть уезжает...

— Но, Бадди, — пыталась возразить Мэгги. — Позволь мне все объяснить тебе!

Снова меня охватило гнетущее чувство. Голова кружилась, и я не могла понять, как им удалось воздействовать на меня. Со мной что-то происходило. Стало очень трудно дышать.

— ...должна покинуть дом... немедленно... оставаться опасно... — продолжала Элиза слабеющим голосом.

Внезапно ураганный порыв ветра ворвался в комнату, задул оставшуюся свечу и разбил окно. Кто-то закричал. «Мэгги», — подумала я. Мои руки освободились. Элиза вскочила на ноги. Я тоже поднялась, но в темноте ничего не могла разглядеть. Что-то ударило меня по лицу. Наверное, портьера, развевавшаяся от сильного ветра. Мэгги снова закричала, кто-то выругался. Сердце бешено колотилось в моей груди, и я сама чуть не закричала.

Всего несколько секунд понадобилось Элизе, чтобы найти выключатель и вернуть нас в реальный мир электрического света. Я вдруг подумала, что для человека, только что находившегося в глубоком трансе, она действовала чересчур уверенно и решительно. Но было видно, что Элиза тоже встревожена, так же как и мадам Дивайна. Я подошла к тете и обняла ее: она сильно дрожала.

Ветка, отломившись от дерева, упала на террасу и разбила окно. Теперь она лежала наполовину в комнате, наполовину на террасе. По лицам Элизы и мадам Дивайны я поняла, что это не было предусмотрено сценарием. Казалось, вмешалось само Провидение, подарив мне проблеск надежды на удачу.

Глава четырнадцатая

Мэгги первая пришла в себя и, оценив ситуацию, позвала мисс Райт.

— У нас тут произошла неприятность, — сказала она, когда в дверях появилось бледное, испуганное существо. — Уберите и скажите Дэйвису, чтобы сделал что-нибудь с окном.

Мы перешли в библиотеку. Элиза и мадам Дивайна все ещё были в растерянности. Однако кузина была не из тех, кто быстро опускает руки.

— Во всяком случае, — спокойно сказала она, — есть ответ на наши вопросы. Тебе грозит опасность, — обратилась Элиза ко мне. — И вполне понятно, что тебе надо уезжать, чем скорее, тем лучше.

— Странно, что ты так хорошо все помнишь. Ведь ты была в трансе, — ответила я, одновременно пытаясь придумать, что можно противопоставить ее словам.

Но, к моему удивлению, это сделала Мэгги.

— Я не совсем уверена, что именно Бадди хотел, чтобы Мари уехала, — задумчиво сказала она, разливая коньяк в наши рюмки.

— Дух говорил через Элизу! Мы все это слышали! Мы знаем, что она была в трансе! Духи не могут лгать! Голос сказал, что гостья должна уехать, — поддержала Элизу мадам Дивайна.

— Да, — согласилась Мэгги, вручая нам рюмки. — Но чей дух это был? Вот главный вопрос, не так ли?

— Конечно же, Бадди. Дух сам сказал это, — сказала Элиза, недовольная поворотом событий. Мне показалось, что она не привыкла, чтобы Мэгги ставила под сомнение результаты сеансов.

— Правильно, дух это сказал, — сказала Мэгги. — Но действительно ли это Бадди? Может, это все-таки был кто-то другой? Тот, кто все последнее время здесь присутствует. Должна заметить, мы так и не знаем наверняка, кто же из них говорил.

— Мэгги права! — вмешалась я. — На зеркале тоже было два послания. И разные ответы на вопросы, которые задавала мадам Дивайна. Мы все еще не смогли разобраться, где же дух Бадди, а где посторонний.

— Это так, — недовольно сказала мадам Дивайна. На этот раз победа была моей, и она это поняла.

— Может быть, — тоже согласилась Элиза. Однако через мгновение добавила — Но если должно произойти что-то ужасное, мы узнаем об этом. Только может быть слишком поздно. Слишком поздно для тебя.

Она обращалась ко мне, и не требовалось особой проницательности, чтобы уловить в ее словах скрытую угрозу. Мне удалось выиграть этот раунд и нажить себе смертельных врагов.

Позже, оставшись одна в своей комнате, я обдумала ситуацию, в которой оказалась. Не оставалось сомнений, что по непонятной причине Элиза была моим врагом. И врагом Мэгги. Я также понимала, что Дэйвис будет союзником кузины. В навязанной войне мне приходилось противостоять им двоим. Мэгги, конечно, не желала мне зла, но она не подозревала о развернувшейся вокруг нее схватке. Даже если бы мне удалось доказать ей, что она в опасности и опасность исходит от Элизы, на нее вряд ли можно было положиться как на союзника. Тетя нуждалась в защите, и защитить ее могла только я. В доме жила еще мисс Райт, но нельзя было рассчитывать на какую-либо помощь с ее стороны.

Нет, я должна смотреть правде в глаза. В этом доме можно надеяться только на собственные силы. Конечно, был еще Кен, на него можно положиться. Но он не мог находиться здесь постоянно. Было бы хорошо, чтобы в трудную минуту Кен оказался рядом, но кто мог знать, когда Элиза предпримет следующий шаг. И какой?

Это выяснилось прежде, чем наступило утро.

Я крепко спала, когда раздался стук в дверь. Он повторился несколько раз прежде, чем я смогла полностью проснуться. Моя первая мысль была о стуке, который раздавался во время сеанса. На какое-то время мне показалось, что это стучит настоящий призрак.

— Кто там? — наконец спросила я, вскакивая с кровати и пытаясь найти халат.

— Это Элиза, — раздался голос из-за двери. — Мэгги здесь?

— Мэгги? С какой стати? Конечно, нет! — ответила я, на ходу застегивая халат. Открыв дверь, я увидела Элизу в ночной рубашке. — Что случилось?

— Мэгги нет в своей комнате — ответила кузина.

Я машинально взглянула на запястье, но часы остались на столике возле кровати.

— Три часа ночи, — подсказала Элиза.

Меня охватил страх. Я обогнала ее и бросилась по коридору к спальне тети. Дверь была открыта, комната пуста.

— Я сказала тебе, что ее здесь нет, — проговорила Элиза, входя следом за мной.

Мне вспомнилась ночь, когда я встретила Мэгги, бродившую по нижнему этажу. Ночь, когда она приняла меня за Бадди.

— Ты осмотрела дом? — спросила я.

— Я звала с лестницы, но никто не откликнулся. У меня мелькнула догадка.

— А зачем ты ее стала искать среди ночи?

— Мне показалось, будто что-то услышала. Выйдя в коридор, я заметила свет в ее комнате и подумала, что ей что-нибудь нужно... Постучалась, Мэгги не ответила. Я вошла и увидела, что ее там нет. Естественно, я заволновалась, где она может быть. Уже поздно. Но внизу света нет, темно.

— Иногда она бродит в темноте. Разве ты об этом не знаешь? — спросила я, подходя к лестнице.

— Нет, — ответила Элиза. — Обычно я принимаю снотворное и редко просыпаюсь среди ночи.

— Но сегодня ты проснулась, — сказала я, понимая, что разговоры о снотворном обеспечивали ей алиби, когда Мэгги видела или слышала призрак Бадди в темноте первого этажа.

— Я размышляла о сегодняшнем сеансе, — сказала кузина, спускаясь за мной по лестнице. — Я не сплю после такого.

«И, наверное, придумываешь новые козни.» — подумала я, но вслух этого не сказала.

— Мэгги! — позвала я, включая свет в холле. Ответа не было. Я вошла в библиотеку и щелкнула выключателем. — Мэгги!

— Переходя из комнаты в комнату, я всюду включала свет и все время звала тегю. Элиза неотступно следовала за мной.

— Надо спросить у прислуги, — сказала я, направляясь к кухне.

— Пойду спрошу у Дэйвиса, — сказала Элиза.

— Лучше пойти вдвоем. Если что-нибудь случилось, нам нужно держаться вместе.

Что бы она ни подумала о моем предложении, возражать не стала.

Дэйвис открыл дверь почти сразу же, слишком быстро для человека, который уже давно должен бы спать, подумала я. Но затем решила, что, возможно, несправедлива к нему из-за своей неприязни.

— Здесь ее нет, — сказал он, когда мы объяснили, зачем пришли.

— Мы и не ожидали здесь ее найти, — заверила я, пытаясь не подать виду, что его холодный взгляд все еще пугает меня.

— Но я подумала, может, вы что-нибудь видели или слышали, что дало бы нам ключ к поискам.

— Нет. Я знаю свое место — сижу в комнате и никуда не высовываюсь.

— Надеюсь, что так, — холодно бросила я. Он начал закрывать дверь, но я остановила его. — Может быть, вы все-таки поможете нам? Вы могли бы осмотреть окрестности дома.

— Если Мэгги вышла на улицу, то откликнется, если вы позовете, — ответил Дэйвис развязным тоном.

— Если только сможет ответить, — добавила я.

— Думаю, тебе надо выйти и посмотреть, — сказала ему Элиза.

Ее слова оказали на Дэйвиса большее влияние. Он ухмыльнулся и стал надевать куртку.

Вернувшись в дом, я разбудила мисс Райт. Она подошла к двери, завернувшись в какое-то тряпье. Ее седые волосы были в бигудях. Она тоже ничего не знала о Мэгги.

— Могу ли я чем-то помочь? — робко спросила служанка.

— Да. Сделайте немного кофе. До утра он нам еще понадобится.

— Что мы теперь будем делать? — спросила Элиза, когда мы снова вышли в холл.

— Звонить в полицию, — сказала я, направляясь в библиотеку, где был телефон.

— Разумно ли это? — поинтересовалась она, не отставая от меня.

— Мэгги исчезла, — резко сказала я, останавливаясь в дверях. Сейчас уже почти четыре часа утра — не лучшее время для прогулок. С ней что-то случилось. Я не знаю что, но хочу это выяснить!

— Ну, а если ничего серьезного не произошло? — спросила Элиза. — В конце концов, Мэгги не ребенок. Она взрослая женщина и имеет полное право уходить и возвращаться, когда ей вздумается. Что если она решила просто немного прогуляться и, вернувшись, узнает, какой шум мы здесь подняли? Мэгги ужасно рассердится. Не забывай, что она до сих пор пользуется широкой известностью. После звонка в полицию нас начнут осаждать орды репортеров.

Я задумалась. Конечно, Элиза была права. Сам факт, чго такая женщина, как Мэгги, отсутствует ночью, не давал серьезных оснований для тревог. Будучи звездой, Мэгги часто возвращалась домой лишь к утру.

Но я была напугана. Это объяснялось предшествующими событиями: ведь мы получили предупреждение о надвигающейся беде. Я чувствовала, что опасность нависла надо мной, но по какой-то причине жертвой могла оказаться и Мэгги.

Еще мне было страшно оставаться в доме с Элизой и Дэйвисом, готовым выполнить любое приказание кузины. Окутанная ночным мраком, я вдруг почувствовала себя совершенно беззащитной.

— Я считаю, нам не следует обращаться в полицию, — сказала Элиза так, будто имела право единолично принимать решения, абсолютно не считаясь с моим мнением. Она шагнула в мою сторону. Я инстинктивно отступила назад.

И попала прямо в руки Дэйвиса, который незаметно появился и оказался за моей спиной. Мощные руки сжали мои плечи, и меня охватил ужас.

Я пыталась убедить себя, что это случайность, но хватка не ослабевала.

— Что случилось? — грубо спросил Дэйвис.

Элиза улыбнулась. Ее улыбка была олицетворением злорадства.

— Пока ничего. Мы обсуждали, стоит ли обращаться в полицию. И решили отложить звонок. Не так ли, Мари?

Я поняла, что мне брошен вызов. И было совершенно ясно, что сейчас его принять не смогу.

— Все правильно, это так, — сказала я, стараясь не встретиться с насмешливым взглядом кузины.

Железная хватка ослабла, и страшные руки отпустили меня.

Глава пятнадцатая

Я быстро отошла от Дэйвиса на несколько шагов. Несмотря на все попытки взять себя в руки, мое потрясение было очевидным. Я ненавидела себя за страх и дрожь, которые охватили меня.

— Скажу лишь одно, — повернулась я к Элизе, преодолев страх. — Если с Мэгги что-то случится, ты ответишь за это!

Элиза улыбнулась снова, но улыбка исчезла с ее лица, когда я добавила:

— Я уже поставила кого следует в известность обо всем, что происходит в этом доме. Поэтому не пытайтесь удержать меня, вам это не поможет.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — холодно сказала она. Дэйвис двинулся в мою сторону, и я приготовилась бежать, хотя вряд ли смогла бы скрыться от него. Но Элиза жестом остановила слугу.

— Мэгги — моя мать! — сказала она, пытаясь выглядеть оскорбленной. Меня, однако, не могло обмануть это внезапное проявление дочерних чувств.

— Приемная мать, — поправила я.

— Она для меня больше, чем приемная мать. Если бы ее судьба была мне безразлична, я бы не искала ее среди ночи по всему дому. Если помнишь, именно я тебя разбудила и сказала, что она исчезла.

— Тогда ты не будешь возражать, если я позвоню доктору Вольфу? — сказала я, поддаваясь внезапному порыву. — Он не будет поднимать скандала.

Я ожидала возражений, но, к моему удивлению, она без колебаний отступила в сторону.

— Да, это хорошая мысль. Если что-нибудь случилось, его помощь пригодится, — сказала кузина.

Все еще ожидая подвоха, я осторожно прошла мимо нее. Ни Элиза, ни Дэйвис не препятствовали мне. Я набрала номер Кена и ждала, затаив дыхание, пока не услышала его голос.

— О, Кен. Извини, что беспокою тебя. Мне нужна твоя помощь. Ты можешь приехать сюда прямо сейчас?

— Конечно, — ответил он. Я почувствовала, что его сонливость как рукой сняло. — В чем дело?

— Мэгги исчезла! — сказала я. С места, где я находилась, мне было не видно, ушли ли уже Элиза и Дэйвис.

— Исчезла? Ты сообщила в полицию?

— Нет. Я все объясню, когда ты приедешь.

— Уже выезжаю, — сказал он. Я уже почти повесила трубку, когда снова услышала его голос — Мэри!

— Да?

— С тобой все в порядке?

Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза:

— Да, но поспеши!

Элизы и Дэйвиса нигде не было видно. Я вспомнила о кухне и кофе, который должна была приготовить мисс Райт, но не могла больше оставаться в доме. Я взяла из шкафа пальто откинула его на плечи и осторожно вышла. На улице, притаившись в тени, я ждала приезда Кена.

Вскоре дорогу осветили фары его автомобиля, и я оказалась в объятиях раньше, чем Кен успел заглушить двигатель и выйти из машины. Я плакала, а он меня успокаивал, крепко прижимая к груди. Напряжение спало, и остатки мужества покинули меня. Я коротко рассказала, что случилось, не вдаваясь в подробности. Теперь, когда рядом был Кен, все страхи остались в прошлом. Более того, я начала понимать, что Элиза во многом оказалась права. Сообщение в полицию об исчезновении Мэгги Бэрк было действительно чревато сенсационными передовицами во всех утренних газетах. Шумихой, которую вряд ли одобрила бы сама Мэгги. Я объяснила это Кену.

— Мне это не нравится. Но если ты считаешь, что так будет лучше, мы еще немного можем посидеть здесь, обнявшись.

— Уже скоро рассветет, — сказала я. — Я просила мисс Райт сварить кофе и думаю, что все готово. Если Мэгги не вернется домой, скажем, к девяти часам, мы обратимся к властям. Но до девяти давай подождем.

— О'кей, — сказал Кен когда мы входили в дом. — Но я все-таки не уверен, что это лучший выход.

Если Элиза была недовольна приездом Кена, она умело это скрывала. Не знай я ее так хорошо, подумала бы даже, что она искренне рада. Дэйвиса не было видно, а мисс Райт при первых же звуках раскатистого голоса Кена проворно скрылась в своей комнате.

Кен расспросил Элизу, но она почти ничего не могла добавить к моему рассказу. Было около одиннадцати, когда кузина проводила Мэгги наверх. Она не знала, приняла ли тетя снотворное, которое прописал ей Кен. Насколько ей известно, Мэгги собиралась сразу же ложиться спать. Не было никаких разговоров, что она хочет куда-то пойти.

— В комнате нет следов похищения? — спросил Кен нас обеих.

— Не заметила, — ответила я. Элиза согласно кивнула. Он глубоко вздохнул и налил себе еще кофе.

— Похоже на то, что она ушла по собственной воле, — сказал Кен.

— Но зачем? И куда? — спросила я. Он вскинул брови.

— Ты же понимаешь, что она не ребенок. Тебе никогда не приходило в голову, что она все еще остается довольно привлекательной женщиной?

Я покраснела, поняв, на что он намекает. Более того, это звучало так, будто Кен принял сторону Элизы. Он считал мои тревоги безосновательными. Но его не было здесь в тот момент, когда кузина почти открыто угрожала мне, а Дэйвис мертвой хваткой сжимал мои плечи. Мое сердце налилось свинцовой тяжестью.

В напряженном ожидании мы сидели на кухне, пили кофе и часто посматривали на часы. Казалось, это тянулось целую вечность.

Когда стрелка приблизилась к девяти, Кен стал настаивать на обращении к властям. Я все еще колебалась, Элиза поддержала меня, и мы договорились подождать еще полчаса. К исходу этого времени появилась Мэгги.

Она прибыла в компании помощника шерифа и выглядела совсем не так, как может выглядеть кинозвезда, убежавшая ночью на любовное свидание. Растрепанные волосы, размазанные по лицу остатки грима, заляпанная грязью измятая одежда, делали ее очень жалкой.

— Мэгги! — воскликнула я, открыв входную дверь. — Что с вами случилось?! Куда вы пропали?! Мы тут чуть с ума не сошли!

Тетя посмотрела на меня затуманенным взглядом и рассеянно улыбнулась. Я вдруг поняла, насколько ей тяжело сейчас, и обняла ее.

— Нет, ничего не надо объяснять! Вам надо отдохнуть!

— Это точно! — громогласно заявил помощник шерифа, входя за нами в холл. — Ее надо уложить в постель!

— Я займусь этим, — сказала Элиза, подходя к нам.

Она приняла у меня Мэгги и повела ее к лестнице. Когда они ушли, я повернулась к ожидавшему у дверей констеблю:

— Где вы ее нашли?

— Она бродила по кладбищу Артер Филд. Ее заметил сторож и сообщил нам. Мисс Бэрк не помнила, как попала туда. Не понимала даже, где находится, и была, как бы это сказать, несколько того... не в своей тарелке. Вы понимаете, что я имею в виду? — он запнулся. — Но она смогла назвать свое имя, и я чуть не подпрыгнул от удивления. Я большой любитель кино и видел Мэгги Бэрк на экране сотни раз. Мне, конечно, следовало бы отвезти ее в участок и оформить соответствующие бумаги. Но я решил: если сделаю это, поднимется большая шумиха с репортерами и все такое. У меня не хватило духа так поступить с ней. Поэтому я и привез ее сюда.

— Мы очень благодарны вам, — искренне сказала я. — И Мэгги тоже будет благодарна, когда немного придет в себя.

Он довольно ухмыльнулся.

— Да. Надеюсь, она скоро поправится. Но должен сказать, если такое будет часто повторяться, у вас появятся проблемы. Другой коп может оказаться не таким помешанным на кино, как я. Вы понимаете?

— Конечно, но с ней такое бывает не часто, — сказала я, стараясь не вдаваться в подробности, которые не собиралась обсуждать с этим парнем. Потом добавила:

— Хотелось бы записать ваше имя. Думаю, Мэгги захочет сама отблагодарить вас. Тем более, вы — большой любитель кино.

Было видно, что мое предложение его обрадовало, и он с готовностью написал свое имя и адрес в записной книжке, которую я подала.

Когда помощник шерифа ушел, Кен сказал, что должен осмотреть Мэгги.

— Хотелось бы знать, что за всем этим кроется, — пробормотал он, беря свой чемоданчик и направляясь к лестнице.

Я ожидала его в кухне, где мисс Райт, уже причесанная и очень недовольная всем происходящим, готовила завтрак. Через некоторое время появился Кен в сопровождении Элизы.

— С Мэгги все в порядке! — заверил меня он. — Физическое истощение и озноб после такой ночи — закономерное явление. Все остальное — в норме. Я еще зайду после обеда, а сейчас ей нужен полный покой и крепкий сон.

— Я очень благодарна, что вы приехали, — сказала Элиза. — Теперь вы сами убедились, как расшатана ее психика. Не хочу, чтобы кто-нибудь думал, будто я нарочно сгущаю краски.

Мне вдруг стало понятно, почему мое намерение пригласить Кена не вызвало у Элизы возражений.

— Не уверена, что сегодняшний случай что-то доказывает, — сказала я.

Элиза подняла брови.

— Надеюсь, ты не считаешь, что это нормальный поступок здравомыслящего человека? Исчезнуть среди ночи из дома, оказаться на кладбище и не понимать, где находишься! Как вы расцениваете это, доктор Вольф?

— Я пока не могу1 поставить диагноз, — сухо ответил он, затем повернулся ко мне. — Мне пора ехать.

— Пожалуй, я провожу тебя до машины, — улыбнулась я.

— Подумайте, как бы к этому отнесся какой-нибудь другой доктор, — сказала Элиза, когда мы направились к выходу.

— Нет нужды обращаться к другому доктору, — обернулся Кен.

— Надеюсь, — ответила она.

Глава шестнадцатая

Оказавшись на улице, я, наконец, задала Кену вопрос, мучивший меня с момента появления Мэгги.

— Что с ней случилось, дорогой?

— Не знаю, — честно ответил он.

— Может, ее напоили каким-то наркотиком? Он вздохнул и покачал головой.

— Все возможно. Кое-какие признаки действия наркотических веществ, конечно, есть, но у Мэгги где попало разбросаны сильнодействующие препараты — снотворные, успокоительные, транквилизаторы. В свое время я пытался ее убедить от них отказаться, но твоя тетя все равно продолжает глотать таблетки без меры. Может быть, сегодня она приняла слишком большую дозу? Если так, что ж, как говорит Элиза, — это нездоровый признак.

— А если все не так? Тебе не кажется, что кто-то мог отвезти тетю на кладбище специально? Допустим, Элиза накачала ее таблетками. Ведь вечером Мэгги была очень расстроена, и Элиза давала ей какие-то лекарства! Допустим дальше, что когда Мэгги отключилась, кузина одела ее, отвезла на кладбище и там бросила. Затем вернулась в дом и разбудила меня, чтобы сообщить об исчезновении тети. А та, очнувшись, естественно, не могла понять, где находится!

— Но зачем было Элизе все это делать?

— Чтобы убедить тебя в странностях поведения Мэгги! Чтобы при необходимости можно было обратиться к другому врачу и, предоставив свидетельства очевидцев — твои, мои, мисс Райт, помощника шерифа, Дэйвиса — доказать, что тетя больна!

— Может быть, — задумчиво сказал Кен. — Но пока это лишь необоснованные подозрения с нашей стороны.

Он поцеловал меня и сел в машину. Я проводила его взглядом, затем повернулась к дому. Казалось, что его окна внимательно следят за каждым моим движением, и мне вдруг захотелось все бросить и бежать куда глаза глядят. Но я все-таки смогла взять себя в руки. И какие бы козни ни строила Элиза, у меня было главное преимущество — на моей стороне была правда.

Мэгги спала почти весь день. Ближе к вечеру она проснулась, вызвала мисс Райт и попросила что-нибудь поесть. Когда горячий бульон был готов, я сама взялась отнести его в комнату тети. Мне очень хотелось услышать объяснение загадочного происшествия от нее самой. Но оказалось, что Мэгги ничего не могла добавить. К тому, что сообщил нам помощник шерифа.

— Я бы сама хотела знать, как это произошло, — устало сказала она. — Элиза поднялась наверх вместе со мной и проводила к спальне. Сюда она, кажется, не входила, но что было дальше, я уже не помню. Помню только, что очнулась в каком-то незнакомом месте. Только потом поняла, что я на кладбище и что наступает утро. Не могу даже представить, как я там оказалась.

— Мэгги, когда вы с Элизой поднялись наверх, она давала вам какие-нибудь таблетки? — спросила я.

Тетя покачала головой.

— Не помню. Подожди... Да, когда я была еще внизу, она принесла мне успокоительное. Ведь я была так расстроена.

— Сколько таблеток вы приняли?

— Не помню. Но мне дала их Элиза, а она внимательно следит, чтобы я не злоупотребляла лекарствами. Она очень щепетильна в таких вопросах.

Я не разделяла уверенности тети в Элизе, но Мэгги выглядела такой разбитой и несчастной, что я не решилась продолжать этот разговор.

Однако чуть позже, убедившись, что тетя опять крепко уснула, я вернулась, чтобы осмотреть вещи, которые были на ней утром. Мне казалось, что одежда может дать какую-нибудь подсказку к решению этой задачи, но ее нигде не было. Я обыскала все, даже корзину для грязного белья, но ничего не нашла. Одежда бесследно исчезла.

Спустившись вниз, я прошла на кухню и спросила об этом мисс Райт. Но она ничего не знала о пропавших вещах.

— Думаю, они в стирке. Если хотите, я посмотрю, — предложила она.

— Нет, спасибо, в этом нет никакой необходимости.

Я была уверена, что мисс Райт не найдет эту одежду, и догадывалась, почему. Это были не те вещи, которые могла бы надеть Мэгги, даже не совсем четко соображая. Она так долго жила в мире элегантности и изящества, что уже почти инстинктивно могла выбрать наиболее подходящее случаю платье или костюм. Под влиянием таблеток тетя могла взять измятую одежду или неправильно подобрать ее тон. Но я сомневалась, что Мэгги надела бы давно вышедшее из моды мешковатое платье. И никогда бы она не вышла из дома в тапочках на три размера больше. Костюм для ночной прогулки состоял из одежды и обуви, которые без труда можно было надеть на спящего человека. Одежды, которую мог выбрать только человек с полным отсутствием вкуса. Например, Элиза.

Я была уверена, что Мэгги сначала напоили таблетками, а затем одели и увезли из дома. Но у меня не было никаких доказательств. Поэтому были нужны улики против Элизы, ведущей зловещую игру против своей приемной матери. И я решила, что никакие угрозы теперь не заставят меня покинуть этот дом. Я была единственным человеком, который мог препятствовать разработанному кузиной плану, и решила идти по этому пути до конца.

Но беспокоясь о Мэгги, я почти забыла об угрозах Элизы в собственный адрес. Очень скоро мне пришлось вспомнить о них.

Измотанная событиями предшествующей ночи, я чувствовала себя очень уставшей и рано легла в постель, моментально погрузившись в тяжелый глубокий сон.

Я не помню точно, что меня разбудило. Кажется, показалось, будто кто-то легко коснулся моего лица рукой. Но, может, это мне лишь приснилось? Однако я проснулась и в краткий миг, прежде чем открыть глаза, поняла, что в комнате кто-то есть. Я села на кровати и в темноте едва смогла различить бесшумно удаляющуюся фигуру в белом. Прежде чем я успела ее окликнуть, призрачная тень исчезла в коридоре.

Мимолетное чувство страха почти сразу же сменилось гневом. Не было никакого призрака! Было вполне материальное существо, человек, надевший саван. Человек, который хотел напугать меня!

— Стой! — закричала я и, соскочив с кровати, бросилась вслед. Но мое секундное замешательство дало возможность пришельцу скрыться. Я лишь успела заметить, как белая фигура исчезла за поворотом винтовой лестницы.

Прекрасно понимая, кем был мой призрак, я собиралась убедиться в этом прежде, чем он вернется в свою комнату, и направилась прямо к спальне Элизы. Громко постучав, я, не дожидаясь ответа, распахнула дверь.

К моему изумлению, Элиза была в постели. Когда открылась дверь, она подскочила, глядя на меня широко раскрытыми глазами, судорожно натягивая одеяло. Фигура, исчезнувшая на лестнице, никак не могла так быстро попасть в эту комнату.

— Какого черта?! — испуганно воскликнула кузина.

— Что-то было в моей комнате... Или кто-то, — растерянно пробормотала я.

— Надеюсь, ты убедилась, что это была не я? — возмущенно спросила она.

— Но это был не призрак! Это был кто-то, живущий в доме! — воскликнула я.

Элиза снисходительно улыбнулась, как улыбаются глупому ребенку.

— Вряд ли. Если, конечно, ты не думаешь, что это была мисс Райт. Или Мэгги, — заметила она.

Я почувствовала себя в глупом положении. Мисс Райт, это запуганное существо, никаким образом не могла принимать участия в таких забавах. И это, конечно, была не Мэгги. Хрупкая, плоская фигура не могла оказаться и Дэйвисом.

— Извини, что потревожила тебя, — растерянно улыбнулась я, чувствуя себя униженной.

— Ты ведь получала предостережения? Духи предупреждали, что здесь тебе грозит опасность. Наверное, стоит последовать их совету и уехать, — сказала Элиза.

Неожиданно гнев ударил мне в голову.

— Мне нечего бояться! Можешь передать это своим духам! — почти крикнула я. И солгала. Я была напугана.

Напугана, потому что не знала, что еще может предпринять Элиза, и как ей противостоять. Одно я знала точно: она на этом не остановится. Кузина серьезно намерена избавиться от Мэгги, поместив ее в сумасшедший дом. Но чтобы добиться этого, ей надо будет сначала избавиться от меня.

Глава семнадцатая

Вспоминая те тревожные дни, я понимаю теперь, что сама в какой-то степени усложняла ситуацию собственной нерешительностью. Это происходило потому, что я плохо себе представляла, с чем должна бороться. Мне было известно, что Элиза собирается упечь Мэгги в сумасшедший дом, но непонятно, для чего ей это надо. Я была уверена, что призраки в доме — дело рук кузины, но не знала, как ей удается это делать. Чувствовала, что должна разрушить ее планы, но, опять же, не знала, — что для этого требуется. Это была схватка с тенями, такими же призрачными, как и те, которыми, по убеждению Мэгги, кишели коридоры Орлиного гнезда.

Проснувшись на следующее утро, я задумалась над болезненным вопросом. Рассказать ли тете о моей ночном визитере? Я знала, что это расстроит ее еще больше. С другой стороны, хотелось заставить Мэгги понять, что все это — дела вполне реального человека из плоти и крови, поставившего себе целью напугать и избавиться от меня, а ее свести с ума.

В конце концов я пришла к выводу, что Мэгги вряд ли примет мою трактовку событий, а укреплять ее веру в привидения я не собиралась. Поэтому при встрече ни словом не обмолвилась о странном посетителе, нарушившем мой ночной покой.

Однако, решив, что, скрыв эту историю, смогу оградить Мэгги от беспокойства, я ошиблась. Когда на следующее утро ей принесли завтрак, я вошла в спальню и увидела, что тетя ничего не ест.

— Мэгги, — спросила я, — Почему вы не завтракаете?

— Нет аппетита, — ответила она, скривившись на омлет по-флорентийски, который так старательно приготовила мисс Райт.

— Мне почему-то казалось, что после всех тревог и волнений вы будете готовы съесть целого быка! — весело заметила я. Несмотря на мой бодрый тон и попытки поднять ее настроение, Мэгги явно была не в духе.

— Надеюсь, вы уже не переживаете из-за этого глупого случая? — наконец спросила я.

— Я не должна переживать?! — воскликнула Мэгги, глядя мне прямо в глаза.

— Конечно, не должны! Это уже, в прошлом, и не стоит ворошить его. Я вам от души советую как можно скорее обо всем забыть.

— Но как я могу забыть об этом... этом сумасшествии?! — вдруг вырвалось у нее, и Мэгги отвела глаза.

— Но это не сумасшествие! — воскликнула я.

— Неужели ты считаешь нормальным, когда взрослую женщину обнаруживают шатающейся ночью по кладбищу, а она даже не в состоянии вспомнить, как туда попала?!

— Но ведь это не ваша вина! — сказала я и, почувствовав, что вступила на тонкий лед, торопливо добавила:

— По крайней мере, мы даже не знаем точно, что произошло. Кен говорил, что причиной этому могли послужить ваши лекарства. Может, они были слишком сильными или вы приняли чересчур большую дозу.

Тетя покачала головой.

— Нет, я ведь говорила тебе, что мне их дала Элиза.

— Может быть она ошиблась? — не без, умысла спросила я.

— Или, может быть, я просто сошла с ума? — резко ответила Мэгги. Она опять разволновалась, и я поняла, как мучает ее эта мысль.

— О, Мари, а что, — если все эти призраки существуют только в моем воображении? Если бы это было один раз, я воспринимала бы все по-другому. Но ведь ты даже не представляешь... — Голос ее оборвался, и тетя разрыдалась, закрыв лицо руками. Она выглядела настолько беспомощной, что я присела на край кровати и обняла ее за плечи.

— Дорогая Мари. Я очень люблю тебя, ты ведь мне веришь? — спросила тетя сквозь слезы.

— Конечно, конечно верю, — успокаивала я ее.

— И ты будешь в это верить, что бы ни случилось? Даже если произойдет что-нибудь ужасное, даже если тебе вдруг покажется, что я... не в себе. Пожалуйста, верь, что я не желаю тебе зла! — Мэгги говорила очень быстро, почти неразборчиво. Ее плач становился все более истеричным. Я пыталась успокоить тетю, но она, казалось, не слышала меня.

— Я не желаю тебе зла! Я не могу причинить тебе боль! — снова и снова повторяла она.

На тумбочке лежали успокоительные таблетки. Кен говорил, что это лекарство действует мягко и безопасно. Я налила в стакан воды и убедила Мэгги выпить одну таблетку. Через некоторое время она начала успокаиваться.

— Я очень устала, — прошептала она, погружаясь в подушки. — Все время сплю, но все равно чувствую себя уставшей и разбитой.

— Просто вы переутомились. Теперь вам нужен полный покой, а я еще приду к вам через некоторое время.

Мэгги, не мигая, уставилась на меня, внимательно рассмат —ривая и будто сравнивая мой образ с чем-то в своем сознании.

— Что-то случилось? — порывисто спросила я.

— Нет! — быстро ответила она, даже слишком быстро. Но я не рискнула еще раз прибегнуть к расспросам. Поцеловав тетю, я вышла из комнаты.

Случилось что-то, очень встревожившее Мэгги. Я была в этом уверена. Что-то еще, помимо происшествия на кладбище. Это что-то касалось моей безопасности и напугало Мэгги. Может быть, думала я, у тети угрызения совести, потому что она позволила мне остаться и теперь чувствует ответственность за зловещую судьбу, которая, по ее мнению, мне грозит?

Обедала я вместе с Кеном и рассказала ему о ночном визите. Он, конечно, встревожился, узнав о новой попытке напугать меня.

— Мне это не нравится! Думаю, тебе лучше действительно покинуть этот дом. Давай я подыщу тебе место в отеле, — сказал он.

— Но если я уеду отсюда, некому будет присматривать за Мэгги — ответила я.

— Мы можем снять для тебя комнату поблизости, и ты целыми днями будешь рядом с ней.

— А по ночам оставлять ее одну? Нет! У меня была даже мысль перенести свою кровать в ее спальню. Но она еще подумает, что я свихнулась. Да и Элиза сделает все возможное, чтобы не допустить этого. Я чувствую, что нужна там, Кен. Если я уеду, это будет предательство по отношению к тете.

— Все равно мне это не нравится, — сказал он, — И откуда этот новый страх Мэгги, что она может причинить тебе зло?

— Обещаю тебе, Кен я буду очень осторожна.

— Давай договоримся, — предложил он. — Ты остаешься в доме до тех пор, пока там относительно спокойно. Но случись еще хоть одно из этих таинственных происшествий, ты тут же переезжаешь в отель.

— Посмотрим, — уклончиво ответила я. Мне не хотелось ничего обещать. К тому же, я надеялась, что никаких, таинственных происшествий больше не будет.

Через некоторое время я спросила:

— Как насчет болезни Мэгги? Что необходимо, чтобы отправить человека в психиатрическую лечебницу?

— Это на удивление несложно, — ответил Кен. Затем, подождав, пока официант уберет со стола, продолжил: — Нужно только заключение врача о состоянии здоровья пациента. Консультации с другими специалистами могут проводиться, а могут и нет. В принципе, как лечащий враг Мэгги, я должен дать свое заключение. Но это может сделать и любой другой врач, к которому обратятся родственники.

— Значит, Элиза может выполнить свою угрозу и обратиться к другому врачу, если, ты откажешься засвидетельствовать психическое расстройство Мэгги? — спросила я.

— К сожалению, да.

— И ты думаешь, что другой врач засвидетельствует это? Кен печально кивнул.

— К сожалению... Особенно если учесть последние события.

Я вздохнула и переключила внимание на десерт. В этой игре у Элизы, похоже, были все козыри. Однако я должна была найти свой козырь, чтобы побить ее карты, пока игра не окончилась.

Я пообещала Кену быть очень осторожной. Мне, однако, и в голову не пришло, что ночные визиты могут повториться. Подумай я об этом, то, конечно, приняла бы меры предосторожности. Заперла бы дверь на ключ или оставила включенным свет. Однако, ложась спать, я ничего этого не сделала.

На этот раз я сразу же поняла, что меня разбудило. Я приподнялась, широко раскрыв глаза. Призрак маячил у открытой двери. Входя, он громко стукнул ею о стену, и именно этот звук разбудил меня. Его белые очертания расплывались в темноте. Он стоял в дверном проеме и жестом руки подзывал меня.

Ладно, — подумала я, сыграю в твою дурацкую игру. И встала с высокой кровати. В это время призрак повернулся и исчез в коридоре.

Я быстро пошла за ним. Когда я подошла к двери, он был уже возде лестницы, ведущей на первый этаж. Там остановился и повернулся, чтобы убедиться, что я следую за ним. Затем плавно скользнул вниз по ступенькам.

Подойдя к лестнице, я тоже остановилась. Призрак был уже на первом этаже. Куда он меня вел и зачем? Может, где-то там меня подстерегает ловушка? Может быть, я иду навстречу собственной гибели.

Однако нельзя сказать, — что я была совершенно неподготовленной. В моей сумочке лежал карманный фонарик, и, выходя из комнаты, я взяла его с собой. При первом же удобном случае мне хотелось воспользоваться им неожиданно для моего визитера. Начав спускаться по темной лестнице, я включила фонарик, установив переключатель на очень слабый свет. Внезапно на моем пути что-то блеснуло, отразив тусклый луч. Я слишком поздно поняла, что-это значит, и, не успев остановиться, споткнулась о тонкую проволоку! натянутую поперек лестницы. Падая, я успела уцепиться за перила. Но мои пальцы соскользнули с их полированной поверхности, хотя это и задержало падение. Соскользнув еще на пару ступеней вниз, я опять ухватилась за перила, на этот раз крепко. Мой фонарик покатился по лестнице, и его слабый луч исчез где-то внизу.

Глава восемнадцатая

Некоторое время я сидела в оглушающей тишине, едва понимая, что произошло. Затем раздалось чье-то шарканье, и я поняла, что, должно быть, закричала во время падения. В холле зажегся свет, и через мгновение на лестнице появилась Элиза.

— В чем дело? — спросила она, сверху глядя на меня.

— Подожди, стой там! — крикнула я, вскакивая на ноги. Я немного ушиблась, но все кости были целы. Меня охватила ярость. Кто-то определенно подстроил мне ловушку и заманил в нее. Ловушку, которая могла бы стоить мне жизни. И я хотела знать, кто это сделал.

Осторожно, но быстро я спустилась до конца лестницы, крепко держась за перила на случай, если где-нибудь меня подстерегает еще одна ловушка. По дороге я остановилась и подобрала свой фонарик. Он не работал.

Конечно, к этому времени фигура в белом уже исчезла без следа. Я ходила по первому этажу из комнаты в комнату, включая везде свет, но она будто растворилась.

Когда я вернулась в холл, там стояли Элиза и Мэгги. Мэгги была бледна и выглядела напуганной до смерти.

— В чем дело? — спросила она. — Что случилось на этот раз? Что ты ищешь?

— Я ищу того, кто устроил для меня эту дурацкую ловушку, — сказала я, зло глядя на Элизу.

— Ловушку? — Мэгги посмотрела на лестницу.

— Кусок проволоки, — пояснила я. — Натянутый так, чтобы я споткнулась и сломала себе шею. И некто в саване, выдающий себя за привидение, вынудил меня гнаться за ним по лестнице!

— Я не вижу никакой проволоки, — сказала Элиза.

— Я тоже, — согласилась Мэгги. — Ты убрала ее, дорогая? Удивительно, что мы не зацепились за нее.

— Нет, она все еще...

Прежде, чем я успела закончить, в моей голове мелькнула внезапная догадка. Я бросилась вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Конечно, там уже не было не только проволоки, но и каких-либо следов, подтверждающих ее существование.

Элиза и Мэгги медленно поднялись следом за мной. Тетя выглядела озадаченной.

— Здесь была проволока, — упрямо сказала я, указывая на ступеньки. — В этом самом месте. Я видела ее. Именно за нее и зацепилась.

— Ковер на лестнице лежит не очень аккуратно, — спокойно сказала Элиза. — Может быть, ты споткнулась о его край и потеряла равновесие? Тогда вполне могло показаться, что ты зацепилась за проволоку.

— Здесь была проволока! — настаивала я.

— Но сейчас здесь ее нет, — сказала Мэгги, внимательно осматривая лестницу.

— Кто-то изображающий из себя привидение пытался напугать меня. Он выманил меня из комнаты, и я зацепилась за проволоку.

— Может быть, тебе, это все приснилось? — предположила Элиза снисходительным тоном.

Я сердито ответила ей:

— Не приснилось!

Я прекрасно понимала, что она опять меня обыграла. Ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы снять проволоку, пока я металась в поисках ее напарника. У Элизы было достаточно времени до появления на лестнице Мэгги.

Может быть, думала я, разозлившись на кузину и на себя, она и меня хочет свести с ума?

Вернувшись в комнату, я заперла дверь. Теперь можно было не бояться еще одного визита моего зловещего гостя, по крайней мере, этой ночью.

Утром я обнаружила на теле несколько синяков, напомнивших о ночном приключении. К счастью, они были незаметны под одеждой. И я решила ничего не говорить Кену, хотя и не хотелось обманывать его даже таким образом. Я знала, что, услышав об инциденте, он будет настаивать на моем переезде в гостиницу, и не хотела этого. У меня было предчувствие, что дело движется к развязке, и я хотела находиться рядом с тетей. Элиза делала все более жестокие ходы. Это означала, что она начинает терять над собой контроль. Я неплохо играла в теннис и знала: когда соперник начинает нервничать, ему легче совершить грубую ошибку.

Как оказалось, Кен был не единственным, кто чувствовал необходимость моего переезда. Практически все, кого касалась эта история, по разным причинам хотели, чтобы я покинула дом. К моему удивлению, Мэгги утром вошла в мою комнату и заявила, что я должна уехать.

— Я пришла к выводу, что тебе действительно опасно оставаться здесь, — объяснила она. Хотя тетя все еще выглядела бледной и осунувшейся, казалось, она смогла преодолеть свою депрессию. Мэгги была одета в элегантное платье из черного шелка, которое подчеркивало бледность и придавало ей меланхоличный вид.

— Вчерашний случай на ступеньках? — спросила я. — Уверяю вас, такого больше не произойдет! Буду запирать свою дверь на ночь.

— Не только это, — возразила она. — Ты помнишь, были и другие предостережения.

— Но мы не уверены, что они исходят именно от Бадди, — напомнила я ей, используя ее веру в призраков, населяющих дом.

Мэгги пожала плечами.

— Это, конечно, спорный вопрос. Но независимо от того, кто хочет твоего отъезда, Бадди или кто-то другой, тебе здесь угрожает опасность. Это было ясно, еще когда упала люстра, но я очень хотела, чтобы ты была рядом со мной, поэтому видела в этом только несчастный случай. Но слишком много зловещих совпадений. Сегодняшняя ночь еще раз доказала это.

— Но сегодня ночью не было никаких призраков! Я уверена, что это сделал вполне земной человек! — воскликнула я.

— Не могу даже предположить зачем? Зачем кому-то надо было изображать из себя привидение? Почему этот «вполне земной человек» хотел причинить тебе вред?

Я молчала, пытаясь решить, как много из того, что я должна сказать ей, Мэгги будет способна понять в своем нынешнем состоянии.

— Допустим, я скажу вам, что вообще не верю в существование в доме каких-либо призраков, — наконец начала я. — Что, если все происходящее подстроено живыми людьми?

— Но это бессмысленно. — Казалось, Мэгги была поражена моими словами. — Для этого нет никаких причин. Тем более, что это невозможно: ведь я сама разговаривала с Бадди, получала он него послания.

— Во время сеансов мадам Дивайны? — спросила я.

— Да. Но, не только тогда. Я видела его. Конечно, не могу сказать, что лицом к лицу. Но если бы это была лишь призрачная фигура в отдалении, я еще могла бы думать, что это обман. Кроме, того, я слышала его голос, зовущий меня.

Мэгги опять была готова расплакаться, и я почувствовала, как она ускользает от меня. Но я решила сделать еще одну попытку.

— Это могла быть хорошая имитация голоса или запись, — сказала я.

— Не верю, — ответила она, качая головой. — Я знаю голос Бадди. И как кто-то мог записать его голос, когда самого Бадди уже двадцать лет нет в живых. Нет, это был его дух.

Я взяла Мэгги за руку, решив не отступать и открыть ей правду.

— Что же он говорил вам?

— Разное, — ответила она, кусая губы. — Однажды он сказал:" Мама, мама, как ты могла?" — и начал плакать. Неужели ты не понимаешь, это потому, что я бросила его, потому что оставила его умирать, а сама уехала веселиться.

— Это абсурд, — возразила я.

Мэгги глубоко вздохнула и села на стул возле туалетного столика.

— Есть еще кое-что. Понимаешь, Бадди также является ко мне во сне.

— Это можно объяснить, — ответила я. — Почти все ваши мысли обращены к нему. Вполне логично что он вам снится.

— Но это необычные сны. Неужели ты думаешь, что я так безнадежно глупа? Они слишком яркие и выразительные. Во сне Бадди иногда дает мне советы, например, где искать потерявшуюся вещь. И я нахожу ее именно в том месте, которое он указал. Он говорил мне, что я услышу на следующем сеансе, и я слышала это... Даже если бы мадам Дивайна была лучшим шарлатаном в мире, она никогда не смогла бы узнать, что я слышала во сне.

Я была поражена и не могла найти аргументов, чтобы возразить ей.

— Все равно этому должно быть какое-то объяснение, — сказала я, чувствуя, как неубедительно звучат мои слова.

Мэгги сочувственно улыбнулась.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Это безумно, не так ли? Я тоже теряла голову, пока не нашла самое разумное объяснение: Бадди вернулся ко мне.

Я начала было говорить, но тетя жестом остановила меня.

— Я не собиралась говорить тебе этого, но теперь чувствую, что должна, чтобы ты правильно поняла мое положение... и свое. Молюсь, чтобы это не изменило твоего отношения ко мне.

— Конечно, не изменит, — ответила я.

— Последние несколько дней Бадди опять является ко мне во сне.

Я начала догадываться, что она хочет сказать и предположила:

— Он настаивает на том, чтобы я уехала?

— Нет, — ответила Мэгги.

Я удивилась.

— Тогда почему...

— Он говорит, Что я должна взять твою жизнь, — сказала Мэгги.

Я окаменела, уставившись на тетю широко раскрытыми глазами, не в силах поверить услышанному.

— Он говорит, что я должна убить тебя, — повторила она. — Поэтому ради нас обеих я должна настаивать на твоем отъезде.

Глава девятнадцатая

Мне оставалось только уступить тете. Я не видела ни малейшей возможности убедить ее в земном происхождении призраков Орлиного Гнезда.

Остаться в доме означало бы вызвать гнев Мэгги и подвергнуть себя смертельной опасности.

Недалеко от Сансет-стрип находился очень хороший отель, и я сняла там уютный номер.

— Здесь очень мило, — сказала Мэгги, когда мы осмотрели комнаты. Она настояла на том, чтобы поехать со мной, найти подходящий номер в фешенебельном отеле и оплатить его.

Комнаты оказались чудесными, по-современному и со вкусом обставленные. Из окон открывался почти такой же великолепный вид, как и из дома тети. Стоило выйти в вестибюль, как сразу же захватывал стремительный водоворот жизни Лос-Анжелеса. Но никогда я еще не была в более мрачном настроении.

— Наверное, мне все-таки надо было вернуться в Миннеаполис, — сказала я.

— И оборвать роман с таким красавцем, как доктор Вольф? — спросила Мэгги, подмигивая мне.

— Но, тетя, не могу же я вечно жить в этой гостинице!

— Конечно, нет. Но несколько недель пойдут тебе на пользу. И кто знает, может, я получу новое послание от Бадди, когда ты уехала, выполнив его волю. Теперь я понимаю, как это было глупо с моей стороны. Мне следовало послушаться своих голосов с самого начала, и мы избежали бы всех этих неприятностей.

Я ничего не могла ответить и начала разбирать свои вещи.

Убедившись, что я хорошо устроилась, Мэгги уехала, пообещав, что будет навещать меня по десять раз в день и сообщать о своих делах. Однако, несмотря на ее заверения, я чувствовала, что теперь, когда меня нет в доме, дела тети пойдут еще хуже.

Позже я сказала об этом Кену. Он, конечно, обрадовался моему переезду и после обеда пришел ко мне на коктейль.

— По крайней мере, теперь я буду спокоен, что никто не выкрадет тебя среди ночи и не запрет в мрачном подвале этого Гнезда, — говорил он, потягивая свой мартини.

— Зато теперь смогут спокойно куда угодно запереть Мэгги, — угрюмо ответила я.

— Может быть, — сказал он. — Но помни одно. Мы знаем: они что-то замышляют. И они знают, что мы знаем об этом. Теперь, после твоего отъезда они могут немного расслабиться, и это дает нам время обдумать план дальнейших действий.

— Если бы только я могла понять, как им удается манипулировать снами Мэгги, — сказала я.

Я уже рассказала Кену о голосах, вторые тетя слышит во сне, и о зловещем приказании, полученном ею. На мгновение он задумался.

— Это можно делать при помощи гипноза. Я не силен в этой области, но поговорю завтра с некоторыми своими коллегами. Может быть, они мне что-нибудь разъяснят.

Кен отставил в сторону свой мартини, поднялся и, подойдя ко мне, поднял на руки.

— Но сейчас выбрось все это из головы, — сказал он. — Пусть, эта ночь станет ночью любви, хорошо?

Этому требованию я не без удовольствия подчинилась.

Утром Кен еще раз пообещал узнать о влиянии гипноза на сон и уехал. У меня же было несколько собственных предположений, которые следовало проверить.

В половине десятого, позвонив тете и убедившись, что ночь прошла без происшествий, я направилась в контору Сэма Карра, бывшего импрессарио и старого друга Мэгги Бэрк.

— Помню ли я вас? — переспросил он, когда я вошла в его роскошный оффис. — С того момента, когда увидел вас в доме Мэгги, ни о ком другом не мог и думать!

— Уверена, что каждый день вы говорите то же самое сотням молоденьких девушек! — ответила я, усаживаясь на предложенный стул.

— Что вы! Не больше, чем дюжине, — поправил меня Сэм и усмехнулся. — Но я знаю, что приводит сюда большинство из них. А что привело вас? Решили все-таки попробовать актерского хлеба?

— Нет, у меня к вам другая просьба. Не столько для себя, сколько для Мэгги.

Сэм сразу стал серьезным.

— Как ее дела?

— Боюсь, не очень хорошо, — ответила я.

Он вздохнул, вытащил из позолоченной сигарной коробки большую сигару и закурил.

— Я знаю, что в доме происходит что-то странное, причем уже довольно давно. Но она никогда не говорила со мной откровенно, а расспрашивать ее бесполезно.

Я сказала, тщательно подбирая слова:

— Не могу вам пока рассказать всего, так как дело касается не только меня, но уверена, что со временем вы обо всем узнаете. А пока прошу поверить на слово, что я пытаюсь помочь Мэгги.

— Чего же вы хотите? — спросил он.

Моя просьба его несколько удивила, но Сэм не стал задавать лишних вопросов.

— Это возможно? — спросила я, объяснив, что мне нужно.

— Нет проблем! — заверил он. Затем позвонил куда-то и, закончив разговор, попросил секретаря вызвать для него машину.

— Поехали, — сказал он мне.

Все двери как по волшебству открывались перед Сэмом Карром. Двери его лимузина, ворота студии «Горизонт Филмз», двери в оффис директора студии Сида Уолена. Как хорошо, что я решила обратиться сначала к Сэму. Мэгги все еще оставалась легендой, но ее племянница для большинства людей ничего не значила.

— Не представляю, зачем человек может потратить целый день на просмотр фильмов, но они уже готовы, — сказал мистер Уолен, сопровождая нас в огромный кинозал студии. — В кабине мой личный киномеханик, он выполнит все ваши указания.

С этими словами он вышел, оставив нас с Сэмом в зале.

Просмотрев два фильма с участием Бадди Бэрка, я начала разочаровываться. Мне все это уже стало казаться пустой затеей, когда знакомый голос Бадди сказал с экрана:" Мама, мама!" Я вздрогнула и подалась вперед, но последовавшие слова не оправдали моих ожиданий. Через несколько минут, когда ребенок на экране громко заплакал, мне пришла в голову еще одна мысль.

— Возможно ли скомбинировать отрывки из разных фильмов в одно целое? Я имею в виду звуковую дорожку, — спросила я Сэма.

— Чтобы записать на пленку?

— Да. Мне кажется, это должна быть магнитофонная запись. Так, чтобы получилось то, чего Бадди в действительности никогда не говорил: предложение или фраза, состоящая из слов, произнесенных им в разных фильмах.

— Конечно, при наличии хорошей аппаратуры и качественных фильмокопий это сделать несложно. Обычная работа звукооператора.

— У Мэгги есть эти фильмы?

— Все до единого, так же как и все собственные фильмы. Сейчас они заперты в большой комнате в подвале. Раньше она частенько их прокручивала для гостей. Но это было лет десять-пятнадцать назад. Думаю, они с Элизой знают наизусть каждый кадр этих фильмов.

— Но если смонтировать из этих слов новые фразы, — сказала я, пытаясь больше убедить себя, чем его, — Мэгги едва ли сможет догадаться, что они взяты из фильмов. И тогда, значит, можно получить запись Бадди Бэрка без участия самого Бадди.

— Проще простого, — сказал Сэм и внимательно посмотрел на меня так, что стало понятно: он начинает догадываться, куда я клоню, но предпочитает тактично помалкивать. Тогда я сказала ему, что ищу. Он кивнул, усмехнувшись, и отдал короткую команду киномеханику.

Через пять минут Бадди Бэрк снова был на экране, уже в другом фильме, и говорил, обращаясь к симпатичной девчушке: «Как ты могла?»

Глава двадцатая

Кен был взволнован не меньше меня, когда мы встретились за коктейлем в баре отеля. Он слушал с плохо скрываемым нетерпением, когда я рассказывала ему о своей находке.

— Они брали отдельные слова и целые фразы из разных фильмов и монтировали их на пленке, составляя послания, которые так называемый «призрак» должен был сообщить Мэгги, — заключила я.

— И конечно, учитывая, что им удалось даже управлять ее снами, не потребовалось много усилий, чтобы заставить Мэгги поверить в истинность этих посланий, — согласился Кен. — Что касается снов, то я потратил целый день, чтобы выяснить, как это можно сделать. Оказывается, это просто вид гипноза. Дело в том, что можно ввести человека в гипнотическое состояние, отдавая ему команды, когда он уже спит. В идеале команды должны отдаваться голосом, который пациент уже знает и которому доверяет. Сначала гипнотизер приказывает пациенту не просыпаться, а погрузиться в еще более глубокий сон. Затем, используя определенные формулы внушения, вводит его в состояние гипнотического транса. Находясь в таком состоянии, пациент может выполнить практически любую полученную команду. При помощи этого метода опытный специалист может воздействовать даже на человека, который в других случаях не поддается гипнозу.

— Значит все, что Элиза должна была сделать, это внушить Мэгги, что та слышит голос Бадди и передавать ей любые послания, какие захочет, — сказала я, заражаясь волнением Кена.

— Или внушить ей, что существо, которое она видит, это призрак Бадди. Или приказать встать, надеть на себя одежду, которую они положили рядом, отвезти ее на кладбище и оставить там до утра — с установкой, что Мэгги ничего не вспомнит, когда проснется.

— Вот в чем дело! Наверное, именно так они и поступили, — сказала я.

— Есть одно но, — сказал Кен, нахмурившись. — То, что мы теперь знаем, вряд ли нам каким-то образом поможет. Мы не можем пойти с этим в полицию. Кроме доставленных тебе неприятностей, здесь нет состава преступления. И нам не удастся ни в чем убедить Мэгги, пока они манипулируют ее сознанием при помощи своих «посланий»: слишком велико их влияние.

— Но одно мы все-таки можем сделать! — воскликнула я. — Все, что нам требуется, это удалить Мэгги от Элизы на несколько дней, тогда у нее будет достаточно времени, чтобы прийти в себя, правильно?

— Да, возможно. Несколько дней без внушений и прямой откровенный разговор.

— Ты ее лечащий врач. Можешь рекомендовать ей совершить небольшое путешествие для укрепления нервной системы. Несколько дней, скажем, на Гавайях, пойдут ей на пользу!

— Особенно, если ты будешь ее сопровождать, — улыбнулся Кен.

— Я бы поставила вопрос несколько иначе. Ты можешь договориться, чтобы тетю для контроля за состоянием здоровья сопровождала сиделка. В этом случае Элиза не сможет возражать, и у нее не будет достаточных оснований ехать вместе. Конечно, вовсе не обязательно говорить ей, что сиделкой буду я.

— Это, пожалуй, подойдет. По крайней мере, стоит попробовать, — согласился Кен.

Как мы и ожидали, Мэгги долго колебалась. Но с Кеном пришла я, и вдвоем мы смогли убедить ее в необходимости такой поездки. Когда мы собрались уходить, мысль о предстоящем путешествии уже целиком завладела тетей.

— Подумать только, Гавайи! Я уже лет десять никуда не выезжала! О, Мари, как жаль, что ты не поедешь со мной, — говорила она, провожая нас к выходу.

— Кто знает? — сказала я, сдерживая улыбку. — Я еще не решила, может быть, присоединюсь к вам уже на Гавайях.

Мне было неприятно обманывать Мэгги, но при сложившихся обстоятельствах это было оправдано. Я была уверена: если бы Элиза узнала, что вместе с тетей еду я, она смогла бы найти средство отговорить ее от путешествия.

Согласившись на поездку, Мэгги не возражала отправиться немедленно. Мы договорились, что на следующий вечер я заеду за ней, чтобы отвезти в аэропорт.

Весь день я провела, бегая по магазинам, стараясь купить все необходимое и ничего не забыть. В отель я вернулась уже после обеда. К моему удивлению, портье передал мне записку от Мэгги. Там коротко говорилось, что она не сможет выполнить нашу договоренность.

Я пыталась дозвониться к ней, но телефонистка равнодушным голосом сказала, что телефон временно отключен по просьбе владельца.

Некоторое время я сидела, уставившись на телефон и обдумывая такой неожиданный поворот событий. Конечно, записку писала не Мэгги, а Элиза. Возможно, она догадалась об истинной цели поездки, а может быть, просто не собиралась выпускать тетю из-под своего контроля. Но что я могла сделать?

Я позвонила Кену, пытаясь разыскать его в оффисе, но его там не было. Он собирался обслужить несколько пациентов, а затем встретить нас с Мэгги в аэропорту.

— Для меня очень важно срочно разыскать доктора Вольфа, — объяснила я его секретарше. — Есть ли какая-нибудь возможность связаться с ним?

— Я могу попытаться застать его у одного из пациентов и сообщить о вашем звонке, — ответила она.

— Лучше дайте мне номера телефонов, и я сама попробую дозвониться, — попросила я.

— Сожалею, но не могу сообщать номера телефонов пациентов без специального разрешения доктора Вольфа, — сказала секретарша.

Я подавила нарастающее раздражение, ведь она всего лишь следовала полученной инструкции. Назвав свое имя и номер телефона, я положила трубку.

Небо на горизонте окрасилось в багряные тона. Солнце клонилось к закату, и порозовевшие облака казались обрамленными золотой оправой.

Внезапно вдруг я почувствовала, что не могу ждать, пока позвонит Кен, потому что точно знала, что Мэгги нуждается во мне сейчас, немедленно. Можно назвать это предчувствием, интуицией, чем угодно. Я оставила на столе записку о том, что уехала в Орлиное Гнездо и через несколько минут уже сидела в такси, мчавшемся по Сансет-стрип.

Как зловеще выглядел дом, когда мы приближались к нему по знакомой извилистой дороге!

Когда такси остановилось, я некоторое время продолжала сидеть, глядя на слепые, зашторенные окна.

— Вам нужно именно сюда, мисс? — в недоумении спросил таксист.

— Да, сюда, — ответила я, стряхивая оцепенение, расплатилась и вышла из машины. Я хотела было попросить его подождать, чтобы вывести Мэгги и не откладывая уехать отсюда. Но кто знал, что меня ожидает внутри и сколько это может продолжаться.

— Вас подождать? — спросил таксист, словно прочитав мои мысли.

— Нет, спасибо, — ответила я и повернулась к дому, но, услышав, как отъезжает машина, обернулась. И если бы я вдруг поддалась охватившему меня чувству, то побежала бы за ней, вернулась в отель и ждала Кена.

Вместо этого я заставила себя подняться по ступенькам. Голова дракона зловеще сверкала в багряных лучах заката. Казалось, прошла целая вечность с того момента, когда я впервые взялась за это дверное кольцо. Как все изменилось с тех пор. Даже раздавшийся стук звучал по-иному... Тогда это был солидный приятный звук, теперь же он напоминал закрывающуюся крышку гроба.

Я ждала довольно долго, но дверь не открывалась. Тогда пришлось постучать еще громче. Опять тишина. И только когда я взялась за дракона в третий раз, дверь распахнулась. И так неожиданно, что я отпрянула. Передо мной стояла Элиза с выражением холодного презрения — на лице.

— Что тебе надо? — сухо спросила она.

— Я пришла навестить Мэгги, — ответила я, пытаясь войти, но кузина стояла, загораживая вход.

— Кажется, тетя отправила тебе в отель записку? — спросила она.

— Я получила ее. Но хочу увидеть Мэгги и сама с ней поговорить.

— Это невозможно! — раздраженно сказала Элиза и начала закрывать дверь. Но я сделала шаг вперед и придержала дверь ногой.

— Почему же нельзя?

— Мэгги спит! И просила ее не беспокоить! — четко выговаривая каждое слово, ответила Элиза.

— Я тебе не верю! — почти крикнула я, начиная уставать от этой словесной дуэли.

Кузина вдруг улыбнулась, оценив мою откровенность.

— Не веришь, что она спит? Или что ее нельзя беспокоить?

— Ничему не верю! И собираюсь увидеть Мэгги собственными глазами!

Я толкнула дверь, но Элиза крепко держала ее.

— Боюсь, что сейчас ты не сможешь этого сделать, — сказала она. — Уходи! Ты получила записку от Мэгги и ее извинения! Думаю, этого достаточно!

— А я думаю, что нет! Если ты сейчас не пустишь меня, то я отсюда поеду прямо в полицию! Их тебе придется впустить!

Глаза Элизы сузились, и я поняла, что удар достиг цели. Она посмотрела на меня с нескрываемой ненавистью, затем, приняв какое-то решение, отступила в сторону.

— Хорошо, — сказала кузина, жестом приглашая меня войти. Я вошла в холл. Весь дом был погружен во тьму. На улице смеркалось, а внутри не горела ни одна лампа, и мне показалось, будто я вошла в склеп.

Глава двадцать первая

Когда дверь за мной закрылась, мне пришлось собрать все свое мужество, чтобы не показать Элизе, как я напугана.

— Говорю тебе, что Мэгги здесь! — сказала она, закрыв дверь на ключ и направляясь к лестнице. — Иди убедись сама, хочет ли она тебя видеть.

— Не беспокойся! Я ей все объясню! — ответила я, обгоняя Элизу. И прежде чем кузина смогла остановить меня, побежала по лестнице. Элиза бросилась за мной.

Я не исключала возможности, что Мэгги действительно не хотела, чтобы ее беспокоили, поэтому, подойдя к спальне, постучала в дверь. Ответа не было. Запыхавшись, почти подбежала Элиза.

— Смотри сама! — сказала она, распахивая дверь. — Мэгги крепко спит. Она сильно переутомилась за последние несколько дней, поэтому и решила никуда не ехать. Она просто не в состоянии!

В комнате было темно. Окно было закрыто тяжелыми портьерами. Однако в слабом свете, падающем из коридора, мне удалось увидеть маленькую фигурку, скорчившуюся на кровати.

— Мэгги, — тихо позвала я. Тетя не ответила.

— Теперь убедилась? — спросила Элиза, собираясь закрыть дверь перед моим носом.

— Нет! — Я опередила ее на секунду и вошла в спальню.

— Мэгги, — еще раз позвала я, на этот раз громче, но опять не получила ответа.

Я подошла к кровати, слегка потрясла тетю за плечо и снова повторила ее имя. Она не реагировала. Может быть, Мэгги мертва? Я содрогнулась от этой мысли, на ощупь нашла выключатель, нажала на кнопку и прищурилась от яркого света. Потом, нагнувшись, приложилась ухом к груди тети. Она дышала. Казалось, что Мэгги спала, но я чувствовала, что обыкновенный сон не может быть таким крепким. Снова потрясла ее за плечо и опять безуспешно.

— С ней что-то не в порядке, — обратилась я к Элизе. — Она не просыпается.

Элиза пожала плечами, будто так и должно быть.

— Я же говорила тебе, что это переутомление!

— Или передозировка снотворного, — сказала я, глядя прямо в глаза кузине.

— У Мэгги есть довольно сильное снотворное. Возможно, она выпила его перед сном, тогда не удивительно, что ее трудно разбудить, — спокойно ответила Элиза.

Но я не сомневалась, что лекарство было действительно передозировано, и отнюдь не рукой Мэгги. Но что же мне следовало предпринять? Как нейтрализовать действие лекарства, даже не зная, чем Элиза ее напоила? И тут я вдруг вспомнила, что надо спрыснуть лицо спящего холодной водой, чтобы разбудить его. И, конечно, крепкий кофе, если Мэгги проснётся настолько, что будет в состоянии выпить его.

Я подошла к кнопке звонка, которым тетя обычно вызывала мисс Райт, и нажала его, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд Элизы. Прошло несколько минут, но мисс Райт не появлялась, хотя обычно приходила очень быстро. Тогда я позвонила еще раз.

— Мисс Райт уехала, — сказала Элиза без всяких эмоций в голосе.

— Уехала? — я недоверчиво посмотрела на нее. При всех своих странностях мисс Райт была вполне довольна жизнью здесь. Я не представляла, как она могла, заранее не предупредив, куда-то исчезнуть.

— Что ты имеешь в виду? Разве у нее сегодня выходной?

— Она уволена, — прозвучал ответ.

— Кем?

— Естественно, Мэгги.

— Я этому не верю. Мэгги была довольна мисс Райт. Зачем ей понадобилось увольнять ее так неожиданно, без всякой причины?

Элиза опять пожала плечами. Мое недоверие, казалось, не волновало ее.

— Может быть, она уволила мисс Райт, потому что собралась в путешествие. Может быть, обнаружила, что та что-нибудь украла. Я не знаю точно, и меня это мало волнует. Мне известно лишь то, что мисс Райт здесь больше не служит и ее нет в доме. В оставшееся время я сама могу обеспечить за Мэгги должный уход.

Учитывая все обстоятельства, это заявление прозвучало довольно зловеще.

— Что ты имеешь в виду? В какое «оставшееся время»? — спросила я, стараясь не выдавать волнения.

Кузина улыбнулась одной из своих ледяных улыбок, от которой у меня мороз пробежал по коже.

— Ты знаешь, что я имею в виду! Ведь совершенно очевидно, что у Мэгги помутился рассудок! Единственный выход — поместить ее в специальное заведение, где под наблюдением профессионалов она не сможет причинить никакого вреда ни себе, ни другим! Я уже сделала все необходимые приготовления.

— Кен никогда не даст своего согласия, и ты знаешь это! — сказала я, понимая хрупкость своего довода. Но Элиза, без сомнения, очень тщательно подготовилась ко всему.

— В его согласии нет необходимости! — еще раз улыбнувшись, сказала она. — Кстати, он тоже уволен и больше не является лечащим врачом Мэгги.

— Это неправда! Я видела его сегодня, и он ничего об этом не сказал!

— Завтра утром он будет извещен о том, что его услуги больше не нужны. Я наняла другого доктора, который уже осмотрел Мэгги и подтвердил мои худшие подозрения.

— Что ж, наверное, ты ему очень хорошо заплатила! И он что, обследовал тетю в таком состоянии? — я показала на скорченную на кровати фигуру. — А может, это именно его рук дело?

— Обязанность лечащего врача — заботиться о здоровье Мэгги, — сказала Элиза.

— Нет, ты меня не обманешь! Я требую, чтобы Мэгги немедленно осмотрел другой доктор! И хочу, чтобы здесь находился кто-нибудь для ухода за ней. Или давай отвезем ее в больницу! У Мэгги очень нездоровый сон, и это результат воздействия не только снотворного.

— Она просила меня, чтобы ее не беспокоили, и, конечно, ни в какую больницу не поедет. И не будет никакого повторного осмотра! Доктор поставил диагноз, и я считаю, этого достаточно!

— Тогда я хочу встретиться с этим доктором! — настаивала я. — Хочу побеседовать с ним и выяснить для себя, знает ли он, что Мэгги находится в состоянии... комы! Я также хочу знать, как он это объясняет и что намерен делать.

— Он знает о ее глубоком сне. Когда он обследовал ее, Мэгги уже спала...

Мои брови взметнулись вверх.

— И при таком состоянии тети твой доктор смог определить, что она не в своем уме?

Элиза поняла свою ошибку и добавила не так уверенно:

— Почему же... доктор осматривал ее дважды. Первый раз, когда она еще была в сознании. И дал успокоительное. Он сказал, что множество забот и большое количество людей вокруг раздражающе действуют на ее нервную систему. И еще сказал, что тебе здесь лучше не появляться!

— Да, уж в этом-то я уверена, — я даже не пыталась скрыть сарказма в голосе. — Тем не менее, от своего не отступлю. Если ты не вызовешь этого доктора, кем бы он ни был, я вызову доктора Вольфа.

— Ты не имеешь на это права! — предупредила Элиза.

— Напротив, у меня столько же прав, сколько и у тебя, если не больше! Мэгги — моя тетя! При необходимости я могу вызвать мать, и через несколько часов она будет здесь. Она — родная сестра Мэгги, и, думаю, любой суд подтвердит ее права.

Я подошла к туалетному столику, подняла трубку телефона, но вдруг вспомнила, что он отключен. И тут Элиза, глядя на меня, как-то странно зловеще улыбнулась. Внезапно я вспомнила, что нахожусь в доме наедине с кузиной. И где-то рядом — Дэйвис...

— Я ухожу, — сказала я, стараясь подавить чувство страха и казаться спокойной. — Но предупреждаю тебя, что вернусь сюда с доктором Вольфом! Предлагаю тебе тоже пригласить своего доктора, и пусть они вдвоем обсудят ситуацию.

Элиза молчала и, продолжая улыбаться, вдруг направилась ко мне.

— Можешь не провожать меня! — быстро добавила я и, насколько смогла уверенно, вышла из комнаты. К моему облегчению, Элиза не пыталась меня задержать.

Она все еще оставалась наверху, когда я спустилась на первый этаж. Я не смогла удержаться от соблазна осмотреть дом.

Подойдя к дверям библиотеки, я заглянула внутрь. Мой взгляд сразу же упал на магнитофон, стоящий на одном из столиков.

Я замерла, уставившись на аппарат. На нем стояла бобина с лентой. Я вдруг вспомнила поездку с Сэмом Карром на киностудию и фильмы с участием Бадди Бэрка, которые мы просматривали. Вспомнила собственное предположение, что Элиза и Дэйвис монтируют из звуковых дорожек старых фильмов магнитофонные «послания», стараясь убедить Мэгги, что она слышит голоса из загробного мира. Если бы удалось достать пленку с этими записями...

Я посмотрела на лестницу. Элизы не было видно. Чтобы убедиться в правильности своей догадки, мне нужно было лишь несколько секунд.

Я бросилась к магнитофону. Этот тип не был мне знаком, но возле кнопок и переключателей были надписи и я быстро разобралась, чточк чему. Щелчок, поворот переключателя, и бобины закрутились, тонкая лента пленки скользила по блестящей головке.

Сначала я не услышала ничего, готово гудения мотора, и подумала, что ошиблась. Затем, когда уже собралась выключить магнитофон, раздался уже знакомый мне голос мертвого сына Мэгги.

— Мама, мама, — всхлипывал он. — Как ты могла? Затем последовал детский плач.

Меня прошиб холодный пот. Жутко было слышать эти слова и плач, собранные из старых фильмов. Все звучало настолько реально, что я поняла, как Мэгги могла обмануться. У меня самой возник порыв утешить плачущего ребенка.

На пленке были и другие записи, сделанные через длинные промежутки.

— Она должна уехать, — сказал голос Бадди. Нетрудно было догадаться, кого он имеет в виду. Неудивительно, что Мэгги так переживала, едва я появилась в доме.

После моего отъезда и увольнения мисс Райт Элиза и Дэйвис стали действовать менее осторожно. Они решили, что теперь отпала необходимость тщательно прятать аппаратуру. Возможно, она была им больше не нужна, потому что уже помогла добиться своих целей — избавиться от меня и довести Мэгги до грани умопомешательства. Но теперь эта пленка могла послужить важным вещественным доказательством! Мне пришлось повозиться с кнопками, прежде чем удалось ее перемотать.

Внутренне торжествуя, я сняла бобину с магнитофона и рванулась к выходу. Но торжество мое оказалось недолгим. В дверях стоял, Дэйвис, преграждая мне путь к отступлению.

Глава двадцать вторая

— Извините, я как раз собиралась уходить, — сказала я, пытаясь спрятать бобину за спиной.

Я попыталась обойти Дэйвиса, но безуспешно. Он полностью загораживал выход.

— Пожалуйста, позвольте пройти, — попросила я.

— С этой пленкой? — спросил он и схватил меня. Я отвела руку с бобиной далеко в сторону, но это было бесполезно. Дэйвис скрутил мне руку и вырвал пленку.

— Отпустите меня! — закричала я, тщетно пытаясь вырваться. За спиной Дэйвиса внезапно появилась Элиза.

— Что здесь происходит? — ее голос звучал повелительно и холодно.

— Я видел, как она слушала это! — сказал слуга, подбрасывая в руке бобину.

Я знала, что лгать не было смысла, доказательства у него в руках. Чтобы выйти из затруднительного положения, мне оставалось только блефовать.

— Да, ты прав! — резко сказала я. — Я слушала эту пленку и знаю, как и для чего вы ее использовали! Даже если вы ее не отдадите, я собираюсь обратиться в полицию! Предлагаю вам выпустить меня отсюда, чтобы не усугублять свою вину!

— Заткнись! — коротко сказал Дэйвис и с силой толкнул меня. Я потеряла равновесие и упала, больно ударившись о пол. Слуга повернулся к Элизе:

— Мы не можем ее отпустить! Она слишком много знает! Холодный взгляд кузины снова остановился на мне.

— Ты прав! Но что мы будем с ней делать? Здесь оставлять нельзя! Рано или поздно сюда приедет ее дружок!

— Придется ее убить, — просто сказал Дэйвис.

Он произнес это таким спокойным тоном, что мое сердце почти остановилось. Это не было пустой угрозой. Не было попыткой запугать меня, чтобы заставить молчать. Не было это и истерикой отчаявшегося человека. Дэйвис просто констатировал факт, в истинности которого был убежден.

Не делайте глупостей! — быстро сказала я. — Вам это не поможет! Когда обнаружат мой труп, будет ясно, чья это работа.

— Неужели? — спросила Элиза. — Но ты забываешь, что все знают, почему ты уехала отсюда. Потому что голоса, которые слышала Мэгги, внушали ей убить тебя. Даже твоему дружку это известно. Но если ты оказалась настолько глупа, что пришла сюда одна, и Мэгги, перестав контролировать свои поступки, убила тебя... Какое отношение к этому будем иметь мы? Я неоднократно предупреждала, что тебе нельзя здесь находиться. А Дэйвис всего лишь наемный рабочий и не знает того, что происходит в доме.

Я ничего не могла возразить и в ужасе смотрела на нее, понимая, что кузина права. Если со мной что-нибудь случится, им легко будет все свалить на бедняжку Мэгги, лишившуюся рассудка. Возможно, с помощью гипноза им даже удастся заставить Мэгги чистосердечно признать свою вину.

— Вопрос в том, как это лучше сделать, — сказал Дэйвис.

— Не знаю, — коротко ответила Элиза и задумалась. — Может, попробуем убить одним выстрелом двух зайцев? Сделаем так, будто Мэгги убила ее, затем подожгла дом и сама погибла в огне.

— Тогда мы потеряем дом, — сказал Дэйвис.

Это казалось кошмарным сном: сидеть на холодном полу и слушать, как эти двое обсуждают наилучший способ убить меня. Я смотрела по сторонам, пытаясь найти какой-нибудь выход или оружие, которым можно было бы защититься.

Но тщетно. Я оказалась в ловушке. Надеяться на их милосердие было глупо, и приходилось рассчитывать только на себя.

— Ничего у вас не выйдет! — сказала я, предпринимая еще одну отчаянную попытку. — Через несколько минут здесь будет Кен. Он уже выехал!

В глазах Элизы мелькнула тревога. Но через мгновение вернулась понимающая усмешка.

— Он сюда не приедет! Иначе ты не стала бы уходить, чтобы вызвать его, — сказала она.

Я подумала, что Кен все же приедет, но мне необходимо продержаться до этого момента. У меня был единственный шанс, и я должна была его использовать.

— Ты очень умна, — сказали я, медленно поднимаясь на ноги, и, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать Дэйвиса, села на стул. — Желая добиться своего, ты разработала блестящий план.

Элиза восприняла эту лесть как должное. Я поняла, что, прожив столько лет вместе с Мэгги, кузина впитала ее страсть к комплиментам.

— Да, это было недурно задумано, — согласилась она.

— Готова поспорить, что мое появление спутало твои карты, не так ли? — спросила я.

— Очень! Я надеялась, что упавшая люстра заставит тебя быстренько смотаться домой. Но ты осталась, и нам пришлось прибегнуть к другим средствам.

— Послание к Мэгги на зеркале? — поинтересовалась я. — И загробные голоса?

— Да, мы делали это, когда она спала. Разновидность гипноза. Несколько сеансов — и она была готова поверить всему, что мы ей внушим!

— Включая эти дешевые представления мадам Дивайны. Думаю, она пошла на это ради денег?

Элиза кивнула:

— И немалых! Она, кстати, была тем призраком, что приходил в твою спальню. Я знала, что ты будешь подозревать меня и прибежишь прямо в мою комнату. Поэтому мы и использовали ее.

— Я на нее даже не подумала, — призналась я. — А запись голосов вы смонтировали из фильмов, правильно?

— Правильно. Это была идея Дэйвиса.

— А как Мэгги оказалась на кладбище?

— Тоже гипноз. Нам пришлось лишь одеть ее и дать установку обо всем забыть, когда проснется.

Я печально покачала головой.

— Подумать только, все это ты делала лишь для того, чтобы завладеть домом, в котором живешь, фактически являясь хозяйкой, и деньгами своей приемной матери, которыми все равно пользуешься.

Элиза запрокинула голову и рассмеялась, но ее смех не сулил ничего приятного.

— Дура! — сказала она, успокоившись. — Неужели ты думаешь, что я затеяла все ради того, чтобы получить наследство?

— Ты сама говорила мне об этом! — удивился Дэйвис.

— Да, признаюсь, с твоим появлением это тоже стало входить в мои планы, — ответила ему Элиза. — Мэгги никогда не согласилась бы, чтобы ты женился на мне и жил в этом доме! Нам бы пришлось уехать отсюда! Но главная причина была другой.

— Тогда почему же...? — начала я.

— Потому что ненавижу ее! — сказала Элиза с такой злостью, что я пораженно застыла.

— Знаешь ли ты, что значит жить в одном доме с Мэгги Бэрк, легендарной Мэгги Бэрк и ее драгоценным сыном, стоящим миллионы долларов? Когда сама ты бедна и некрасива, нелюбимая падчерица, дочь отца, незадолго до смерти ставшего очередным мужем кинозвезды! Нет, ты не можешь этого знать! Откуда?

Посмотри на себя! Молодая, красивая, талантливая, преуспевающая! Откуда тебе знать, что я чувствовала все эти годы?!

— Но ведь она приняла тебя в дом! — сказала я.

— Это даже нельзя назвать милосердием. Я была служанкой, нянькой для этого звереныша, уборщицей, профессиональной компаньонкой. Добрая, надежная бедняжка Элиза!

— Но ведь она, наверное, разделяла с тобой и свои радости, — сказала я, не в силах поверить, что Мэгги была так бездушна. — Премьеры, вечеринки, торжественные приемы, банкеты. По-моему, их было достаточно в то время.

— Да уж! Мне позволялось участвовать в них, только я всегда должна была знать свое место!

Элиза отвела взгляд и выражение мечтательной задумчивости мелькнуло на ее лице. Я поняла, что она снова переживает давно ушедшие времена.

— В то время я познакомилась с одним молодым человеком, очень красивым и обаятельным. Ты никогда бы не поверила, что такой может заинтересоваться мной! Мы познакомились с ним здесь, на одной из вечеринок, которые устраивала Мэгги. Он ухаживал за мной, и я была в него по уши влюблена. Однажды он попросил меня поговорить с Мэгги, чтобы та помогла ему получить роль в фильме. Тогда я поняла, что он ухаживает за мной только для того, чтобы добиться расположения моей мачехи.

— Но это не было виной Мэгги, — сказала я. Элиза, казалось, меня не слышала.

— Затем наступил тот самый вечер. Целый год я с нетерпением ожидала премьеры фильма. Я ведь помогла этому молодому человеку получить роль, а он обещал, что в день премьеры мы объявим о нашей помолвке. Мне, конечно, пришлось скрыть это от Мэгги. Но когда наконец пришел долгожданный день, заболел этот маленький звереныш. Кажется, воспаление легких. Кто-то должен был остаться, чтобы присмотреть за ним. Мэгги попросила меня, и, в конце концов, мне пришлось объяснить ей, что я должна встретиться с Терри — так звали этого человека. Мэгги очень удивилась и посочувствовала мне. Ей было известно то чего я не знала, — Терри не будет на премьере. В то утро он уже уехал на съемки другого фильма, даже не предупредив меня! — Кузина замолчала, в глазах ее — засверкали искры гнева и обиды.

Итак, я осталась с Бадди. В тот вечер я возненавидела его еще сильнее — испорченного, смазливого, богатого выродка! Меня раздражал его плач, и я дала ему снотворное. Стоя у кровати и вспоминая полученные мной инструкции следить, чтобы он был одет в сухое белье, чтобы был тепло укрыт, делать это, не делать то, я подумала: "Ради чего я убиваю себя, сохраняя ему жизнь? Если бы он умер, Мэгги пришлось бы любить меня одну, заботиться обо мне, уделять мне одной все свое внимание. Я оставалась бы единственной радостью в ее жизни. Тогда я отбросила одеяло, сняла с Бадди всю одежду, отнесла и положила его в ванну, налив туда холодной воды. Устроила сквозняк, открыв все окна, чтобы его обдувал холодный ночной ветер. Оставила его там, а сама спустилась вниз и села читать книгу. Я вскрикнула от ужаса:

— Элиза! Ты... ты убила его!

— Да! Он пролежал там всю ночь! Когда начало рассветать и Мэгги должна была скоро вернуться, я вытащила Бадди из ванны, обтерла насухо и отнесла в спальню. Он пылал жаром, как раскаленная печка. Когда вернулась Мэгги, я плакала и рассказывала ей, как всю ночь безуспешно пыталась разыскать ее. Как обзвонила по телефону все места, где она могла оказаться. Как Бадди метался в бреду и звал ее. Она вызвала скорую, но было поздно. Сильнее переохлаждение в самый разгар болезни уже сделало свое дело...

Я закрыла лицо руками. Меня тошнило от этого жуткого рассказа. Я не могла поверить, что кто-то способен на такую жестокость!

— Но это не помогло, — огорченно вздохнула Элиза. — Его похоронили, а я так и осталась «доброй, надежной бедняжкой Элизой». Я целыми днями торчала с ней в этом доме, выслушивая стенания о том, что она убила его. Мой первый в жизни самостоятельный поступок, а я не смогла извлечь из него никакой пользы.

Глаза Элизы зловеще сузились.

— О, как я ее ненавидела! Я хотела заставить ее мучиться, страдать! Я старалась углубить ее чувство вины! Я хотела свести ее с ума! — От возбуждения у Элизы перехватило дыхание. Вдруг она расправила плечи, восстановив контроль над собой также быстро, как и потеряла его. — Потом появился Дэйвис. Мы решили упрятать — ее в психушку и, таким образом избавившись от Мэгги, получить ее дом и деньги. Тогда-то мы и взялись за нее всерьез.

— Да! Дом и деньги — то, что мне нужно! Все остальное меня не волнует! — сказал Дэйвис. — Только что мы будем делать с ней? — И он кивнул в мою сторону.

Я знала, что мне удалось выиграть всего несколько минут. Если Кен и приедет сюда, то еще не скоро!

— Скажите... — начала я.

— Я тебе уже все сказала, — оборвала меня Элиза, будто прочитав мои мысли. — Отведи ее наверх!

Я пыталась вырваться, но огромные руки Дэйвиса схватили меня с чудовищной силой и потащили наверх.

— Чувствуй себя как дома, — сказала Элиза, когда слуга втолкнул меня в мою бывшую комнату. — А пока мы решим, что с тобой делать.

Дверь захлопнулась. Я слышала, как Элиза повернула ключ на два оборота и вытащила его из замка.

Глава двадцать третья

Я прижалась щекой к тяжелой дубовой двери. Неразборчивые голоса становились все тише, удаляясь по коридору.

Некоторое время я выжидала: вдруг по какой-то причине Элиза и Дэйвис решат вернуться. И лишь убедившись, что они спустились вниз, я направилась через комнату к ночному столику возле кровати. Там в одном из ящиков, под аккуратной стопкой белоснежных носовых платков, лежал ключ, который мне удалось подобрать раньше. Ведь однажды я уже оказалась запертой в этой комнате, и тогда дала себе слово, что в следующий раз буду готова к этому. И вот этот раз наступил.

Ключ повернулся со скрипом, который, казалось, был слышен во всем доме. Я прислонилась к двери, затаив дыхание, и со страхом прислушалась. Но все было тихо. После долгого мучительного ожидания я открыла дверь и выскользнула в коридор.

Комната тети была не заперта. Сама Мэгги все еще лежала без сознания. Я опустилась на колени перед ее кроватью и тихо позвала ее.

— Мэгги, — прошептала я, оглядываясь на открытую дверь. — Проснитесь. Пожалуйста, Мэгги, проснитесь!

Она пошевелилась, но продолжала спать. В отчаянии я стала бить ее по щекам, но даже это не могло вырвать ее из наркотического забытья.

Я попыталась поднять Мэгги с кровати, но несмотря на то, что она была маленькой и хрупкой, мне не удалось даже приподнять ее, не говоря уже о том, чтобы отнести вниз, на улицу, в безопасность.

Я стояла в напряженной тишине, оглядывая комнату в поисках решения. Потом подошла к окну и выглянула вниз. Если соорудить что-нибудь вроде подвесных носилок и найти веревку достаточной длины, я, может, смогла бы спустить тетю из окна. Но риск был огромный. Даже если бы мне удалось спустить ее на землю, не уронив, все равно вместе с ней далеко не уйти.

Вдруг в квадрате света, падающего из нижнего окна, мелькнула тень. Прямо под комнатой Мэгги располагалась библиотека! Элиза и Дэйвис были сейчас там! Не стоило и пытаться спускать Мэгги из окна.

У меня оставался единственный выход — бежать одной до ближайшего места, откуда можно позвонить Кену или в полицию. В одиночку у меня был шанс вырваться отсюда, а взять с собой Мэгги означало бы все провалить.

— Я вернусь за вами, — шепотом пообещала я ей. На мои глаза навернулись слезы, но я взяла себя в руки. Нельзя было позволить себе роскошь расплакаться.

Я вышла в ярко освещенный коридор. Мне надо было бесшумно его пройти, спуститься по лестнице и каким-то образом проскользнуть мимо библиотеки.

Казалось, коридор растянулся на целую милю. Я осторожно шла, понимая, что дорога каждая секунда, и напряженно прислушивалась к голосам внизу. Судя по интонациям, кузина и Дэйвис о чем-то спорили. Но мне от этого было не легче. Что бы они ни решили, мне и Мэгги это не сулило ничего хорошего.

Дверь в библиотеку оказалась закрытой. Спустившись по лестнице, я приготовилась сделать последний рывок к входной двери. И уже отпустила перила, чтобы сделать шаг, как голос Дэйвиса стал громче. Он подходил к двери! Я с отчаянием огляделась вокруг, но спрятаться было негде. Затаив дыхание, я вжалась в стену.

— Этот спор нас ни к чему не приведет! — сказал он, распахивая дверь. Его зловещая тень пересекла коридор, отрезав меня от выхода. — Я поднимусь наверх и приведу ее сюда. Предоставь это мне!

Ладони мои стали липкими от пота. На лбу выступила испарина. Я почти физически ощутила тяжесть нависшей надо мной опасности.

Откуда — то издалека доносились звуки старой песенки про любовь. Очевидно, в библиотеке играло радио. Как странно звучала теперь эта веселенькая мелодия. Я подумала о Кене. О, как бы я хотела оказаться сейчас в объятиях его сильных, надежных рук. Но он был далеко. И я могла рассчитывать только на себя!

— Подожди! — сказала Элиза, когда Дэйвис уже стоял в дверях. Он остановился и повернулся к ней.

Если побежать по коридору к открытой двери в столовую, меня могут обнаружить. Но, если останусь на месте — поймают непременно. Не смея вздохнуть, я оторвалась от стены, сошла с последней ступеньки и начала медленно обходить лестницу.

— Я не хочу, чтобы что-нибудь сорвалось на этом решающем этапе, — говорила Элиза. — Неизвестно, что она успела рассказать этому своему доктору. Что бы ни случилось, у него возникнут подозрения! Мы должны обставить все наилучшим образом. Нельзя допустить ни малейшей ошибки!

— Предоставь все это мне! — еще раз сказал Дэйвис.

Я обогнула массивную колонну... через коридор... и наконец, дрожа от ужаса, в открытую дверь столовой.

— Сейчас вернусь, — коротко сказал слуга и по голосу я поняла, что он поднимается по лестнице. — Достань пока свежее пиво, Элиза!

Пока дверь в библиотеку была открыта, мне было невозможно пробраться к выходу. Но я вспомнила о задней двери, выходящей из кухни. Я прошла на кухню, тихо, стараясь не скрипеть половицами, и уже прикрыла за собой дверь, когда до меня дошло вдруг значение последней фразы Дэйвиса. Ведь Элиза придет за пивом на кухню! Почти в тот же миг в столовой раздались тяжелые шаги. У меня не оставалось времени, чтобы подбежать к двери, открыть засов и выскочить наружу! Не осталось времени даже спрятаться. И я отступила назад, за дверь, вжавшись в один из шкафов, оказавшийся за спиной.

Дверь открылась. Я молилась, чтобы Элиза не толкнула ее дальше и не обнаружила, что какая-то преграда мешает ей распахнуться до конца. Дверь лишь едва коснулась меня, немного скрыв от глаз Элизы. Но если она обернется.

Я слышала, как открылась и захлопнулась дверца холодильника. Услышала звук выдвигаемого ящика. Хлопок открываемой бутылки. Я задержала дыхание в страхе, что Элиза услышит его.

И тут сверху донеслись быстрые шаги Дэйвиса.

— Она сбежала! — закричал он, шумно сбегая по лестнице. Элиза резко развернулась и, выронив бутылку, бросилась к двери. Я видела, как растекается по полу бледно-желтая жидкость. Тонкая струйка вытягивалась в указующий перст, направленный прямо на меня.

Крик Дэйвиса спас меня. Испуганная Элиза выбежала из кухни, даже не взглянув в мою сторону. Я тихонько толкнула дверь, которая закрылась так, как если бы Элиза задела ее, пробегая. Я молила бога, чтобы кузина не обратила на это внимание.

— Входная дверь заперта! Она должна быть где-то в доме! — раздался ее голос.

— Запасной выход! — закричал Дэйвис.

— Я только что из кухни! Ее там не было!

Я бросилась к двери, с силой отодвинула тяжелый засов и распахнула ее. В моем распоряжении были считанные секунды. Я глотнула свежий ночной воздух и почувствовала головокружение. Я была свободна! Я вырвалась из этого дома, из их лап! И, глубоко вздохнув еще раз, бросилась бежать изо всех сил.

Через сад, за угол дома. Через террасу. И была уже у фасада, когда распахнулась парадная дверь.

— Если она убежала... — раздался голос Дэйвиса.

Я прижалась к стене, ослепленная светом, вырвавшимся из открытой двери.

Из — за угла, откуда я только что выбежала донесся голос Элизы.

— Дэйвис, задняя калитка открыта! Она убежала через кухню!

Я бросилась на землю и затаилась за каким-то кустом, не обращая внимания на резкую боль в ушибленном колене. Дэйвис бросился к Элизе.

— Она не могла далеко уйти! Наверное, прячется в саду!

Я даже не стала дожидаться, пока он скроется за углом. Как только слуга пробежал мимо меня, я выскочила из-за кустов и, скинув туфли, бросилась бежать. Бешено пронеслась через газон перед домом и наконец оказалась на твердой поверхности дороги, помчавшись еще быстрей.

Впрочем, не так быстро, как хотелось бы. За спиной я услышала крик и поняла, что меня обнаружили.

— Вот она! Лови ее! — закричал Дэйвис.

— Подожди! — остановила его Элиза. — Машина! Оглянувшись, я увидела, что она бежит к гаражу. Элиза вскочила за руль большого седана, припаркованного у выезда. Взревел мотор, и, когда подбежал Дэйвис, машина рванулась с места.

Мне надо добежать до Сансет-стрип! — думала я в отчаянии. Там многолюдно, и они не посмеют ничего мне сделать!

Но я понимала, что обречена. Силы были на исходе. Я захлебывалась холодным ночным воздухом. Каждый вздох болью отзывался во всем теле. Ноги, казалось, налились свинцом.

Свет фар ударил мне в спину. Шум мотора становился все громче. Я опять оглянулась. Чтобы преодолеть расстояние, которое я пробежала за эти несколько минут, им потребуются секунды! Машина, визжа шинами, плавно вписалась в поворот.

Сансет-стрип все еще была далеко. Даже не рассчитывая скорость и дистанцию, я знала, что не успею. Но другого пути не было. Слева — крутой обрыв, высотой с трехэтажное здание. Справа за полосой высоких кипарисов — каменная стена, ограждающая Орлиное Гнездо. Я собрала остаток сил для последнего броска и в отчаянии ринулась к стене. Но вдруг подвернулась нога, и я покатилась по дороге, сбивая в кровь колени, локти, ладони. Я допыталась подняться, но острая боль в ступне волной разлилась по всему телу. Машина, вылетев из-за поворота, мчалась на меня. Спасения не было.

Глава двадцать четвертая

В тот ужасный момент я уже почти смирилась с мыслью, что мне придется умереть. Смерть казалась столь неизбежной, что у меня не оставалось ни малейшей надежды.

Все случилось быстро и совершенно неожиданно. Скорее это было похоже на обрывок сна, который все еще продолжается где-то в глубине сознания, когда человек уже почти проснулся.

Я увидела, как напротив меня зашевелились кусты, растущие вдоль стены, и из-за них выскочил маленький мальчик. Вытянув вперёд руки, он бросился ко мне. Я решила, что он видел, как я упала, и хочет помочь мне подняться. Но вдруг поняла, что он еще не заметил несущуюся на нас машину.

— Назад! — закричала я.

Мальчик резко остановился посреди дороги, наконец увидев приближающийся свет фар.

— Назад! — опять крикнула я. Он неподвижно стоял, неотрывно глядя на машину, будто не веря своим глазам.

Вдруг раздался визг тормозов. Я услышала, как закричала Элиза. Почти потеряв управление, машина стала разворачиваться. Она была так близко, что я заметила выражение ужаса на лице Элизы, могла видеть, как она с силой крутанула руль. Седан повело влево, прямо к обрыву. Раздался скрежет металла. Дикий вопль двух голосов донесся из машины, пробившей ограждение и летящей вниз. Гулкий удар сотряс землю.

Я лежала потрясенная, не в силах поверить в то, что произошло. Что так напугало Элизу? Что заставило ее в панике потерять управление и сорваться с обрыва? Давно забытая совесть поднялась из неведомых глубин души, не давая убить ребенка?

При этой мысли я вспомнила о таинственном мальчишке, который, наверное, исследовал окрестности и случайно оказался здесь, чтобы спасти мне жизнь. Я повернулась, чтобы поблагодарить его, но он исчез. Я была одна.

— Эй! — громко крикнула я, оглядываясь вокруг. — Где ты? Иди сюда, пожалуйста! Не бойся, я хочу поблагодарить тебя!

Но вокруг никого не было.

Я попыталась встать, но ноги не держали меня. Мне не оставалось ничего другого, как лежать и ждать, когда кто-нибудь проедет по дороге. Я лежала и думала о мальчишке, который исчез так же внезапно, как появился. И решила во что бы то ни стало разыскать его. Если понадобится, помещу большие объявления в газетах. В конце концов, я обязана ему жизнью.

К счастью, мне не пришлось долго ждать, пока меня найдут.

Через несколько минут я увидела свет фар. Приподнявшись, чтобы меня можно было увидеть, я замахала руками, и через секунду была в объятиях Кена.

Нас завертел водоворот неотложных дел. Машина с Элизой и Дэйвисом разбилась, упав на дорогу, проходившую под обрывов, на глазах у Кена. Дэйвис умер почти сразу. Элиза в очень тяжелом состоянии находилась уже на пути в больницу.

Надо было позаботиться о Мэгги. Кен вызвал ей скорую помощь, потом осмотрел мою ногу и наложил повязку.

— Лучше подожду тебя здесь, — сказала я, когда он предложил помочь ему перевести Мэгги в больницу. — Если ты принесешь мне одну из старых тростей, что лежат у тети в чулане, я как-нибудь смогу передвигаться по дому.

— Постараюсь вернуться как можно скорее! — крикнул Кен, уже стоя в дверях, когда санитары на носилках унесли Мэгги в подъехавшую машину скорой помощи.

Однако вернулся он только к рассвету. Вместе с ним, опираясь на его руку, вошла ожившая, хотя еще слабая, Мэгги.

— Я знаю, что многим обязана тебе, — сказала она со слезами на глазах. — Дорогая, сколько тебе пришлось перенести ради меня! Но обещаю, я отплачу тебе за все!

— Что вы! Вы и так много для меня сделали! — ответила я. Потом вспомнила и спросила: — А Элиза?

Мэгги опустила голову и заплакала.

— Элиза умерла в больнице на моих глазах. Перед смертью она бредила, — сказал Кен.

— Бредила? — Мэгги вскинула голову. — Доктор, позвольте с вами не согласиться!

— Не понимаю, — сказала я, глядя на них.

— Элизе показалось, что она увидела Бадди, — пояснил Кен. — Она сказала, что его призрак заставил ее свернуть к обрыву.

Я удивленно уставилась на Кена.

— Да, там был какой-то мальчик. Но это был обычный мальчик из округи. Он видел, как я упала, и выбежал из-за кустов, чтобы мне помочь. Элиза заметила его и пыталась объехать, чтобы не сбить, но не справилась с управлением. Так они полетели с обрыва.

— Элиза утверждала, что это был Бадди, — тихо, но твердо сказала Мэгги. — Она ясно видела его. Он стоял прямо в свете фар. Это так напугало ее, что она потеряла голову и не смогла справиться с машиной.

На стене, за спиной тети, висел один из портретов Бадди. Я задумчиво посмотрела на него. Конечно, Кен был прав. Элиза бредила и в бреду принимала незнакомого мальчика за того, кого убила много лет назад. Но теперь мне было нетрудно понять, почему она ошиблась. Вспоминая паренька, который спас меня, и внимательно рассматривая портрет, я увидела, что они очень похожи. Конечно, в темноте я не очень хорошо рассмотрела мальчишку, но меня охватило чувство суеверного страха.

— Она просто бредила, — сказал Кен еще раз и обнял меня за плечи.

Мэгги упрямо покачала головой.

— Нет, я никогда не соглашусь с этим. Все эти годы, со дня смерти Бадди, я страдала от чувства вины, которое вряд ли кто-нибудь сможет понять. Благодаря рассказам Элизы я поверила в то, что он перед смертью обвинял меня за то, что я оставила его. Это чувство вины отравляло мою жизнь, каждую мысль, каждый поступок. Может, я и была такой сумасшедшей, какой Элиза пыталась представить меня. Во всяком случае, я вела себя очень глупо.

— Но это объяснимо, — сказала я. Мэгги благодарно улыбнулась.

— Спасибо, но мне не нужны оправдания. Все это уже в прошлом. Я одолела собственную глупость. Потому что верю: Бадди действительно вернулся. Нет, не в тех сеансах и посланиях, которым я верила раньше. Кен уже рассказал мне, как они проделывали это, и теперь я понимаю, что они одурманили меня, потому что я хотела быть одурманенной. Но я верю, что Бадди вернулся сегодня ночью не только, чтобы спасти Мари и меня, но и чтобы показать мне, что я прощена! Что мои страдания кончены!

Она замолчала.

— Ну, как человек, посвятивший себя науке, я не уверен, что могу принять эту теорию, — сказал Кен. — Но, бывает, и наука ошибается.

Я снова взглянула на портрет Бадди. Заявление Мэгги тронуло меня, и на короткий миг показалось, что Бадди улыбнулся мне.

— Есть вещи, которые нам трудно понять, — сказала я, чувствуя на своем плече приятную, успокаивающую тяжесть руки Кена.

Я приехала в Орлиное Гнездо через год. За это время особняк сильно изменился. Мэгги там больше не жила. Она, казалось, помолодела, сбросив со своих плеч ужасный груз, и вернулась к роскошной жизни, насыщенной бурной деятельностью. Ее лицо, не менее красивое, чем двадцать лет назад, снова замелькало на обложках журналов. Ее имя упоминалось чуть ли не в каждой статье, часто в связи с любовными историями. Она готовилась к дебюту на сцене в пьесе, написанной специально для нее. Короче говоря, Мэгги Бэрк снова была звездой, и, может быть, даже более яркой, чем раньше.

Что касается Орлиного Гнезда, то она превратила этот огромный дом в музей, посвященный истории кинематографа.

Ценные материалы и экспонаты, собранные Мэгги, а также солидный фонд развития обеспечивали ему популярность и процветание. Другие звезды, особенно из славного прошлого кинематографа, тоже внесли свой вклад в его создание. В небольшом кинозале, построенном возле дома, показывали лучшие фильмы прошлых лет. Самым замечательным было то, что для молодежи все было бесплатно. «В память о Бадди», — объяснила мне Мэгги, лично проводя для меня экскурсию.

Переходя из комнаты в комнату, я поймала себя на мысли, что тени исчезли. Мрачная и тревожная атмосфера, царившая в доме, растворилась, канув в небытие вместе с призраком Бадди.

— Как жаль, что ты не можешь остаться со мной! — сказала Мэгги, когда мы закончили осмотр. — Сейчас так много интересного! Я приглашена сегодня на божественный вечер. И уверена, если бы ты пошла со мной, то произвела бы там большой фурор. Затем — ужин у Чейзена. Они умоляли, чтобы я появилась там. А завтра мы могли бы поехать в Малибу. Я познакомилась там с замечательным скульптором. Он говорит, что хочет вылепить мой бюст, но я все никак не решусь.

— Хотелось бы принять ваше предложение, — ответила я, улыбаясь. — Но дома меня ждет нетерпеливый муж, который может неправильно истолковать фурор, произведенный мной на праздничном вечере.

Моя — жизнь тоже круто изменилась. Теперь я была уже миссис Вольф. И, несмотря на изящную лесть Мэгги, не могла представить, как женщина в интересном положении может произвести фурор на вечеринке.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8