Глава 14

— Рустеру лучше заночевать в нашем номере, — сказала за ужином Джуди, стараясь говорить потише, чтобы не привлекать раздраженных взглядов с соседних столиков. Хотя все они приняли ванну, причесались и почистили платье, было видно, что они затесались в чересчур роскошный ресторан. Даже официанты относились к ним с презрением, точно подозревая, что подобная шантрапа вполне может смыться, не заплатив по счету.

Билли, однако, не замечал недовольных взглядов и, не заботясь о приличных манерах, ел за обе щеки.

— Не беспокойтесь о мальчике, — сказал он Джуди, прожевав и проглотив очередной кусок мяса. — Пора ему быть с мужчинами и принимать мужские повадки. Правда, сынок?

— Ага.

— Видите, мэм. Мальчик сам хочет ночевать с нами.

Джуди пришла в панику. Почему Бун молчит? После того как он всячески избегал ее на пароходе, вряд ли его прельщает перспектива провести ночь наедине с ней в номере. Но он не говорит ни слова. Поначалу, правда, он выказал недовольство тем, что Билли снял только две комнаты, а когда тот заявил, что, если Джесс возражает, он с удовольствием поменяется с ним местами, Бун стих и вел себя так, словно провести с Джуди ночь в одном номере было вполне естественно.

Видимо, он хочет по-прежнему изображать ее своей любовницей, но при мысли о предстоящей ночи Джуди охватывал ужас. Она по опыту знала, что мужчины сильнее женщин и склонны поддаваться своим страстям. Если Бун начнет к ней приставать, сопротивление будет бесполезным.

«Чего ты больше боишься, — тихо спросил внутренний голос, — его или самой себя?»

Джуди отринула эту мысль, напомнив себе, что Бун вовсе не приставал к ней с любезностями, особенно после той ночи на палубе, когда она в полусне заползла к нему в объятия. Он даже не зашел в их номер, чтобы переодеться, и нашел какое-то другое место, чтобы помыться с дороги. Джуди увидела его только за столом. На нем была белая рубашка, черный жилет и чистые брюки. Его волосы еще не высохли после ванны. Он был безукоризненно вежлив, но старался на нее не смотреть. Какие еще нужны доказательства того, что он не хочет оставаться с ней наедине?

Поэтому Джуди опять начала оспаривать решение Билли:

— Тебе вовсе не обязательно ночевать с незнакомыми людьми, Рустер. Мы можем отлично…

— Хватит, Джуди, — твердо сказал Бун. — Пусть все остается, как договорились.

V него в голосе была какая-то странная нотка, которая ла Джуди в замешательство. Но он не дал ей больше ичего сказать, накрыв ее руку своей и крепко ее сжав.

—Нам надо обсудить планы на завтра, — объявил он. — По-моему, не стоит заявляться в тюрьму целой толпой. Лучше мне пойти туда одному.

Джуди нахмурилась. Билли, сидевший напротив, тоже.

— С твоей стороны очень любезно предложить свои услуги — сухо произнес он, — но мне почему-то ужасно хочется посмотреть, что это за тюрьма. И по-моему, того же хочется и нашей даме.

Бун бросил на Джуди суровый взгляд, приказывавший ей молчать.

— О даме я уж сам позабочусь, — сказал он Билли. — А ты лучше позаботься о собственной шкуре. Или ты забыл, что тебе грозит познакомиться с этой тюрьмой ближе, чем хотелось бы?

Билли презрительно фыркнул:

— Я не в одном таком городишке побывал, и никто меня не задержал.

— Это было во время войны. А сейчас, когда власть принадлежит федералам, тебе лучше не лезть на рожон.

— На рожон? — не удержалась Джуди.

— Здесь пограничный район, — отрезал Бун.

— Да она же не понимает, о чем ты говоришь, Джесс, — произнес Билли, отпив из кружки пива. — У них в Луизиане была совсем другая война.

— Боюсь, что он прав, — с извиняющейся улыбкой сказала Джуди. — Я даже не понимаю, что значит «пограничный район».

Бун снял свою ладонь с ее руки и заглянул ей в лицо: неужели она и вправду не знает, о чем идет речь?

— Мы очень близко к Канзасу, — пояснил он, пожимая плечами. — Еще до войны местные рабовладельцы переходили границу, чтобы принять участие в выборах в Канзасе: они хотели, чтобы он тоже стал рабовладельческим штатом. Между особенно ярыми противниками разгорались перебранки, а потом и драки. К тому времени, когда началась война, стало ясно, кто на чьей стороне, и от драк они перешли к военным действиям.

Билли заулыбался:

— Ну и заварушка же была! Канзасцы против партизан из Миссури. Порой сосед стрелял в соседа.

— А порой и брат в брата, — мрачно добавил Бун. — Дело зашло далеко — то одни устроят резню, то другие. Так продолжалось, пока в Канзас не вступили войска северян и не выгнали из Канзаса сторонников Конфедерации. В результате западная часть штата Миссури была практически опустошена. Ее прозвали «мертвой землей». Вражда и до сих пор сохранилась с обеих сторон, но федералы поддерживают порядок. Южане, а тем более партизаны вроде Билли, здесь не в чести.

— Ты только не забывай, что сам с нами партизанил, Джесс! Бун покачал головой:

— Джесс Холланд был разведчиком. Он никого не убивал и мало кто видел его в лицо. К тому же он числится в пропавших без вести. А у человека по имени Такер Бун больше всего шансов что-нибудь узнать про Латура.

— И ты хочешь пойти туда один? — подозрительно спросил Билли. — Мне это не нравится.

Джуди это тоже не нравилось. Скорее всего Бун воспользуется этим предлогом для того, чтобы от нее избавиться. Но как бы там ни было, он, видно, забыл, что оставляет ее в лапах своего дружка Билли.

Если положение действительно такое напряженное, —сказала она Билли, — мне непонятно, с какой стати федеральный офицер станет сообщать сведения о заключенном какому-то неизвестному человеку. А вот если к нему придет несчастная девочка которая ищет своего папу, — она помолчала и усиленно замигала, словно с трудом сдерживая слезы, — то ей он охотнее пойдет навстречу.

Билли широко улыбнулся:

— По-моему, она права, Джесс.

— А по-моему, она несет… — Бун стиснул зубы, не договорив. Потом попробовал зайти по-другому: — Женщине нечего делать в тюрьме. Мало что придет в голову грубой солдатне.

— На этот случай мы с ребятами будем неподалеку.

А она-то надеялась сбежать от них с Рафом, если удастся его освободить!

Нет, так не пойдет, думала Джуди. Она была уверена, что завтра они найдут Рафа. Надо поговорить с Такером наедине и убедить его, что от Билли необходимо отделаться.

Такер, похоже, думал о том же. Он бросил салфетку на стол и встал.

— Хорошо, встречаемся завтра в вестибюле в одиннадцать. А теперь пора спать. Надеюсь, ты заплатишь по счету, Билли?

Билли самодовольно кивнул. Такер протянул руку девушке:

— Пошли, Джуди.

Она с трудом подавила детское желание отбросить его руку и отказаться идти куда бы то ни было с человеком, который способен смотреть на нее таким злым взглядом. Но она видела, что Билли внимательно за ними наблюдает. Она же считает себя хорошей актрисой. Вот и надо сыграть роль.

Джуди улыбнулась Буну, изображая живейшую готовность следовать за ним хоть на край света.

На его лице отразились самые разнообразные чувства. Разумеется, раздражение, досада, но на секунду ей показалось, что у него в глазах промелькнуло сожаление. О чем? О том, что она встретилась на его пути, или о том же, о чем сожалела и она: что они не встретились в других обстоятельствах, что их прошлое — а возможно, и будущее — ставит между ними непреодолимую преграду?

Шагая вслед за ним по коридору и глядя на его напряженную спину, Джуди думала, что предстоящая ночь будет тяжелым испытанием. Она еще больше уверилась в этом, когда они вошли в номер и Такер захлопнул дверь.

Она остановилась в нерешительности и глядела, как Такер в полном молчании прошел через темную комнату и зажег на тумбочке керосиновую лампу. При свете лампы она вдруг остро почувствовала, как мала эта комната. Она была словно заполнена этим человеком, и для Джуди просто не оставалось места. И ей назойливо приходила на память мускулистая спина, которую она видела в воде, когда он помогал освободить пароход, и его сильные руки.

«Буду его игнорировать, — решила она и подошла к буфету, над которым висело зеркало в золоченой раме. — Боже, — ахнула она в душе, увидев свое отражение, — какая я бледная! Какой у меня испуганный вид!»

Она увидела в зеркале, как Бун снял жилетку и бросил ее на стул. Потом стал отстегивать кобуру. Неужели он собирается раздеться у нее на глазах?

Она перевела взгляд на широкую кровать под атласным покрывалом, и ее лицо запылало. Она ни за что не ляжет в эту постель рядом с Буном! Вспомнив, как она прижалась к нему на жесткой холодной палубе, она представила, что произойдет под этим роскошным одеялом. Нет, лучше взять подушку и одеяло и устроиться на полу.

И почему у нее внутри все так странно трепещет?

— Какая тебя муха укусила? — грозно спросил Бун, швыряя ключи от комнаты на стол. — Мы же договорились, что ты будешь мне подыгрывать!

— Кто это договорился? — резко сказала Джуди отражению Буна в зеркале. — Неужели ты воображал, будто я соглашусь, чтобы ты пошел в тюрьму без меня?

Отражение Буна вперило долгий негодующий взгляд в отражение Джуди. Потом Бун отвернулся и положил кобуру с револьвером рядом с ключами.

— Уже поздно. Нам надо выспаться.

То, что он не стал с ней спорить, почему-то еще больше разозлило Джуди.

— Понятно, — сказала она, повернулась, решительно подошла к кровати и сняла с нее подушку и одеяло. — Все должно быть по-твоему. Даже когда нам ссориться, решаешь ты.

Бун хмуро глядел, как она бросила на пол одеяло и подушку.

— А теперь ты что вытворяешь?

— Злюсь! Разве не понятно?

— Я имел в виду вот это. — И он показал на одеяло.

— Устраиваю себе постель! — Джуди вздернула подбородок, глядя на него ледяным взглядом, достойным самой неприступной светской красавицы. — Уж не думал ли ты, что я лягу, — она, покраснев, кивнула на кровать, — сюда?

Бун посмотрел на кровать с таким видом, словно впервые ее заметил.

— Джуди, неужели ты так плохо обо мне думаешь? Нет, она о нем не так уж плохо думала — до появления Билли.

— Для меня это просто работа, — сказал он. — Ты платишь мне за то, чтобы я нашел нужного тебе человека — вот и все.

Джуди разозлилась еще больше.

— Зачем ты тогда разрешил Билли поместить нас в одну комнату?

— А что мне оставалось? Или ты предпочла бы быть в одной комнате с Билли?

Он как будто обвинял ее в чем-то, и Джуди, к своему удивлению, стала оправдываться:

— Наверняка Рустер предпочел бы ночевать с нами. Что-то я не слышала, чтобы ты его уговаривал.

— Рустер хотел ночевать с ними. Успокойся, он сумеет за себя постоять.

— А я не сумею? Когда ты наконец перестанешь считать меня изнеженной дурочкой, Бун?

— Давно перестал. — Издав такой тяжелый вздох, словно на его плечах покоилась вся тяжесть мира, он сел на кровать и стал снимать башмаки. — У меня связаны руки, Джуди. Ты была бы беспомощна перед этими похотливыми скотами. Они, не задумываясь, изнасиловали бы тебя и через минуту забыли бы об этом. Я мог тебя защитить, только сказав, что ты моя женщина. Это единственное, что они способны понять, что их способно остановить.

Словно для подкрепления своих слов, он рывком сдернул с ноги башмак и бросил его на пол. Стук был приглушен мягким зеленым ковром.

Что ж, не такое уж плохое объяснение. Но Джуди не нравилось, что оно не оставляет ей поводов злиться. А чтобы пережить эту ночь, ей надо сильно разозлиться на Буна.

— Хорошенькие же у тебя друзья, — ядовито сказала она.

— Я не отвечаю за их поступки. Этих двух горилл я вообще сроду не видел, а Билли… скажем так, война меняет человека.

— Очень удобная отговорка. — Джуди сама понимала, что несправедлива к Буну, но не могла остановиться. — Ты и свое дезертирство этим объясняешь?

Бун минуту помолчал, потом сбросил на пол второй башмак.

— Я поступил так, как считал нужным, — устало произнес он.

У него утомленно поникли плечи, и Джуди вдруг расхотелось с ним браниться. Она с трудом сдерживала желание протянуть руку через кровать и дотронуться до его спины, разгладить морщины тревоги в углах его глаз. А еще больше ей хотелось, чтобы он на нее посмотрел, чтобы она увидела в его взгляде понимание, чтобы у нее прошло чувство неловкости и раздражения, чтобы она не воспринимала его как совершенно чужого человека.

— Расскажи, как это произошло, Бун, — попросила она. — Я хочу понять.

— Лучше бы тебе никогда такого не понимать, — с горечью проговорил он. — Пока шла война, мы забыли, за что мы сражаемся. Мир превратился в сумасшедший дом, где все ненавидели всех и убивали друг друга без причины. — Он поднял на Джуди пустой взгляд. — Некоторым нравилось это бесконечное кровопролитие, а мне было тошно. Когда я увидел свое имя в списке убитых, я решил, что это знак свыше. Можешь назвать меня трусом, но у меня возникло чувство, что я больше не обязан участвовать в этой бессмысленной бойне.

Его глаза сузились, и Джуди поняла, что не только эти воспоминания причиняли ему боль. Она вспомнила, как Билли дразнил его призраками прошлого. Ей хотелось узнать больше, но она лучше других понимала, какой прочной стеной Бун отгородил свою душу. Ему несвойственно рассказывать о себе.

Как будто в подтверждение ее слов он встал — они оказались по разные стороны кровати.

— Слушай, мы две ночи почти не спали и оба устали. Я потушу лампу и буду глядеть в окно, а ты раздевайся и забирайся под одеяло. В постель, — поправился он, протягивая руку к лампе. — На полу лягу я.

Джуди досадливо сморщилась: опять он решает за нее, но тут же призналась себе, что ей хочется хоть раз проспать ночь, сняв платье и обувь.

Она быстро сняла платье и нижние юбки и осталась в одной рубашке. Так же торопливо она уложила свои вещи на комод, зная, что они понадобятся ей утром. Завтра она найдет Рафа, радостно подумала она, юркнув под одеяло. Скоро они с Рафом вернутся в Камелот.

И тут же ее кольнула мысль: но Буна с ними не будет. Очень вероятно, что завтра они расстанутся навсегда.

— Я легла, — сказала она. Тоска сжала ей горло. — Можешь поворачиваться.

Бун, стоявший у окна, раздвинул шторы. Светила полная луна, и его силуэт четко вырисовывался в ее сиянии. Одинокий, молчаливый, он глядел в небо, словно ища там ответа. Глядя на его точеные черты, Джуди ощущала твердость его духа, одиночество, которое он нес как знак отличия. В горле у нее встал ком.

Ну почему он хочет все делать один? Неужели он не видит, что вдвоем у них все получается гораздо лучше?

Когда Бун заговорил, ей показалось, что он так же далек от нее, как звезды.

— Если хочешь знать, я пытался избавиться от Билли с приятелями, но у них шесть револьверов, а у меня один, и Билли никогда не отступается от своего. Будь с ним осторожнее, Джуди. Он не привык, чтобы женщина ему отказывала.

Джуди растерялась. Зная Буна, она и не предполагала, что он выразит сожаление о скором расставании, но все-таки надеялась, что он заговорит о чем-нибудь более близком им обоим, чем его несносный приятель.

— Ты хочешь сказать, что он увязался с нами из-за меня? Бун пожал плечами.

— Такой это человек, никогда не знаешь, что он замышляет. Я просто предупреждаю тебя: не обманывайся насчет его, не поддавайся его преступному обаянию. И никогда не оставайся с ним наедине.

Бун подошел к кровати. На секунду у Джуди перехватило дыхание. Вот оно! Он идет к ней. Он тоже понял, что до расставания осталось всего несколько часов. Конечно, воспитанной девице следует оттолкнуть его: все, что он говорил о гнусных намерениях Билли, без сомнения, относится и к нему самому. Но Джуди отчетливо понимала, что это ее последняя возможность ощутить его прикосновение, то, к чему ее естество стремилось с той минуты, как она его впервые увидела.

Она представила себя в положении Лилы и почувствовала, как кружится голова, но Бун только взял со столика револьвер и пошел к постеленному на полу одеялу.

Джуди сделала выдох, желая избавиться от боли, сжавшей ей сердце. Но та по-прежнему держала его ледяными пальцами. Ей больше не было видно Буна: свет луны не проникал в ту часть комнаты, где он собирался спать, но она слышала, как он лег и устроился поудобнее. И вместо благодарности ощущала только грусть и чувство потери.

Он действительно джентльмен, сказала она себе, и ей повезло, что дверь их комнаты охраняет такой сильный и надежный мужчина. Хоть он и упрям как мул, хоть он часто действует ей на нервы, Такер Бун тем не менее порядочный человек.

И все же Джуди пожалела, что он сегодня, на одну ночь, не оказался чуть-чуть негодяем.

Однако Такер в эту минуту отнюдь не ощущал себя порядочным человеком. Он слышал тихое дыхание Джуди. Она заснула, но ему от этого нисколько не стало легче. Зная, что ее почти обнаженное тело так близко и одновременно так далеко, он пожалел о воспитании, которое дала ему мать. Какой же он лицемер! Предостерегает ее от ухаживаний Билли, а сам… если бы она сказала хоть слово, хотя бы взглянула…

«Дьявол!» — выругался Такер про себя. Лучше бы она оставалась мальчишкой.

Он понимал, что его желания глупы, что любое прикосновение к ней может привести лишь к катастрофе, но у него все равно ныло в паху, он все равно вожделел ее телом и душой. За прошедшие с момента встречи дни в нем возникло такое тяготение к ней, которое он не мог ни понять, ни обуздать.

Он снова и снова бросал взгляд на освещенную луной постель: спит, как невинный ангел. Он отчетливо помнил, как обнимал ее спящую на палубе, чувствуя ее доверие, согреваясь ее теплом. Узнав Джуди, он неожиданно захотел тех простых вещей, которые она считала само собой разумеющимися: уютный дом, счастливую семью, ту жизнь, от которой он давным-давно отказался. Эта женщина порождала в нем надежду, что, прикоснувшись к ней, овладев ею, он сможет все это получить. Почему? Что в ней такого?

Такер перевернулся на другой бок, злясь на самого себя. Все это слабость и дурость. Он слишком хорошо усвоил жизненные уроки, чтобы теперь вдруг ими пренебречь. Некоторым на роду написано бродить по свету в одиночку; если они опытаются это изменить, им станет только хуже. Так было с его мамой, и так будет с ним. Горький опыт говорил ему, что Билли прав: от судьбы не уйдешь.

Бессмысленно об этом даже мечтать. Но как случилось, что за такое короткое время эта женщина сумела так прочно завладеть его помыслами? Он весь горел желанием, его тело изнывало. А она лежит там, такая милая, такая светлая, и верит, что он не причинит ей зла.

Как будто в опровержение этих мыслей Джуди стала всхлипывать во сне. Такер прислушался: померещилось, что ли? Может, этот звук раздался за окном? Но вот он повторился, громче, отчаяннее. «Папа, не надо!» — внезапно крикнула она.

Не раздумывая, Такер вскочил и бросился к Джуди.

Глава 15

Сначала Джуди показалось, что сон продолжается. После кошмара, где она опять оказалась во власти отца, это было похоже на чудо — почувствовать себя в безопасности в объятиях Буна.

— Все в порядке, — шептал он ей на ухо. — Тебя больше никто не обидит.

Да, он защитит ее от обид.

— Мне приснился папа, — сказала она. — Он гнался за мной и тут увидел, как мне на помощь спешит, размахивая ручонками, Кристофер. И сладострастно улыбнулся, словно предвкушая, как он изобьет мальчика до полусмерти. А когда я увидела винтовку, я уже могла думать только об одном — я не дам ему издеваться над Кристофером, ни за что!

— И ты убила собственного отца?

Джуди почувствовала, как Бун точно окаменел. Сейчас он отодвинется от нее и скажет, что она такая же полоумная, как ее отец и дядя Анри. Ее охватила дрожь, которую она не могла побороть, — так всегда случалось после этих кошмаров.

— Нет, я всего лишь ранила его в ногу, — проговорила она. — Но это было ошибкой. Рана его не остановила, только еще больше озлобила.

К ее облегчению, Бун не выпустил ее из объятий, а вместо этого успокаивающе погладил по спине.

Дядя Анри сказал бы, что такую, как она, не стоит успокаивать. Пусть снова и снова переживает свою вину.

— Умом я знаю, что все это осталось в прошлом, — сказала она Такеру. — Но боюсь, что из моего сердца никогда не уйдет ненависть к отцу, который так грубо над нами надругался.

Бун обхватил ладонями ее лицо и повернул к себе.

— Зная тебя, я уверен, что твой отец заслужил ненависть. Но подумай, кому ты причиняешь больше всего страданий, — самой себе. У тебя впереди еще целая жизнь — нельзя, чтобы ее погубила ненависть. Если ты не освободишься от нее, получится, что победил он, что твои лучшие молодые годы пропали зря.

— Как твои? Он хмуро кивнул.

— Ненависть — страшная вещь. Если ей позволить, она тебя поработит. И тогда тебе не будет спасения.

Глядя ему в глаза, Джуди физически ощутила его одиночество и жгучее желание помочь ему. Она больше не могла и не хотела бороться с притягательной силой этого человека.

— Тогда давай спасем друг друга, — сказала она и, обняв его за шею, притянула к себе.

Он застонал, как утопающий, который знает, что ему пришел конец. И прильнул к ее губам.

Джуди захлестнула волна ледяного жара. Бун прижал ее к груди, и она потеряла ощущение действительности. Едва слышный внутренний голос говорил ей, что она совершает опасную глупость, что благовоспитанная и здравомыслящая девица на ее месте пустилась бы наутек. Но ее тело требовало ласки, ее сердце напоминало ей, что другого случая у нее не будет, а посему она решила, что за близость с этим человеком не раздумывая заплатит самую дорогую цену.

Бун больше не сопротивлялся своим порывам. Он раздвинул языком ее губы и проник в рот. Джуди тонула в сладостных ощущениях и совсем забыла, что делает что-то запретное. Природа взяла свое. Джуди теперь подчинялась только инстинктам. Она жила лишь этим мгновением и ощущала лишь руки Буна, умело ласкающие ее тело.

Ей вдруг стала мешать ее тонкая рубашка. Она почему-то начала давить на ее отвердевшие груди. Скользнув руками по груди Буна, она почувствовала тугие мышцы и жесткие волосы. Новая волна желания, темная и неотвратимая сила, накатила на нее от сознания, что она лежит в постели с этим человеком, позволяя ему такое, что еще вчера вызывало у нее ужас. И оказывается, она хочет близости с ним больше всего на свете.

Джуди выгнула спину, молча предлагая ему себя. Его теплая рука накрыла ее грудь, заставив ее трепетать от наслаждения. Он оторвал свои губы от ее, нагнулся и поцеловал ее грудь через тонкий батист рубашки. Какое блаженство! Выполняя ее невысказанную просьбу, он принялся играть языком с соском, пока рубашка не промокла в этом месте, потом занялся другой грудью.

У Джуди кружилась голова от упоения. Бун приподнялся, с улыбкой посмотрел на нее и опять припал к ее губам. Скинув так мешавшее им одеяло, он вытянулся рядом с ней, прижался к ней своей горячей обнаженной грудью и вновь завладел ее губами. Жаркая волна страсти прокатилась по Джуди. Еще! Еще! — безмолвно кричала она.

Она жалась к нему со сладостными стонами, гладила его, исследуя это большое мускулистое тело, на которое ей так долго приходилось смотреть издалека. Каждое прикосновение — к густым русым волосам, к могучей груди, сильным рукам, жесткой ткани брюк — доставляло ей острое наслаждение.

В ответ Бун просунул руку под ее рубашку, погладил ее по животу и ниже, потом стянул с нее рубашку через голову и бросил ее на пол. Привстав, он смотрел на ее обнаженное тело. Странно, это нисколько ее не смущало. И откуда взялась эта смелость, это бесстыдство! Но он глядел на нее горящим взглядом, нежно улыбался, с благоговением касался ее тела, и Джуди чувствовала, что желаннее ее для него нет ничего на свете. Он не произнес слов: «Как ты красива!», но его взгляд горел восхищением.

Продолжая улыбаться, он наклонился к ее груди. Если даже его поцелуи через рубашку привели ее в возбуждение, то ощущение его горячего языка на обнаженных сосках чуть не свело ее с ума.