- Да.
      Королева выглядела такой умиротворенной и успокоенной, что Констанция на мгновение даже запнулась. Ей вдруг показалось, что она напрасно подняла панику, и ей вообще не стоит вмешиваться в это дело. Может быть она ошиблась? Может быть, она была излишне подозрительна? Может быть, королева не хочет сейчас говорить о делах?
      Но было уже поздно, и Констанция решила идти до конца. - Они прислали благодарственное письмо. Королева растянула губы в улыбке.
      - За то, что я купила у них пару брошек? Ну, ладно, прислали так прислали. Или я что-то должна ответить?
      - Нет, ваше величество. Я вполне могу сделать это сама. Но есть одно небольшое "но"...
      - Какое "но"?
      - Бемер и Бассенж благодарят вас за то, что вы купили бриллиантовое ожерелье. Они гордятся тем, что лучшее из их творений будет принадлежать вам.
      Королева презрительно скривила губы.
      - Письмо действительно прислано мне?
      - Да, ваше величество.
      Услышав этот ответ, королева неожиданно вспылила:
      - Черт бы побрал этих Бемера и Бессенжа вместе с их бриллиантовым ожерельем! Да, это действительно замечательная вещь, но я же сказала им, что не буду ее покупать! Полтора миллиона ливров, черт возьми!.. Я больше не желаю слышать ни о каком ожерелье! А если кто-нибудь из них напомнит мне о нем, я прикажу начать преследование против них в судебном порядке!
      Констанция похолодела. Значит, ее опасения и подозрения оказались не напрасны. Значит, все-таки королева не покупала ожерелья, и это, прикрываясь ее именем, сделал кто-то другой... Но в чем же смысл? Пока Констанция не могла этого понять. Она низко поклонилась.
      - Ваше величество, я сама дам ответ ювелирам ц прошу вас позабыть об этом деле.
      Однако, спокойствие Марии-Антуанетты было нарушено. Размахивая руками, с которых в разные стороны на мраморный пол летели едва ли не потоки воды, она закричала:
      - Пусть только попробуют еще раз напомнить о себе! Я больше ничего не буду покупать у них! Я прикажу своим придворным обходить их ювелирную мастерскую за несколько кварталов. Они разорятся! Мерзавцы - предлагать мне за непомерную цену ожерелье, а потом после отказа, благодарить за его приобретение! Они что пытаются таким образом улучшить свои дела? Или они таким образом создают вокруг себя шумиху, чтобы привлечь побольше покупателей? Я им покажу, как пользоваться именем королевы!
      - Успокойтесь, ваше величество... Прошу вас... Два этих жалких ювелира не стоят и одной минуты вашего дурного настроения. Я сама все выясню.
      Еще немного поворчав, королева успокоилась, а Констанция покинула ванную комнату. Она немедленно села за письмо, в котором извещала Бемера и Бассенжа о том, что королева считает вопрос с бриллиантовым ожерельем давно решенным, и не желает его покупать. Если же какие-нибудь иные лица, прикрываясь именем королевы, организуют приобретение ожерелья, то это, очевидно, афера, ибо королева не давала каких-либо поручений о покупке драгоценностей через третьих лиц.
      Письмо было отослано с нарочным в Париж и, к своему изумлению, Констанция де Бодуэн увидела Бемера и Бассенжа в приемной королевы уже к вечеру этого дня. Оба выглядели перепуганными и были бледны, как мел. Бемер держал в руках какие-то бумаги, а Бассенж непрерывно приглаживал свои жидкие волосы и утирал то и дело покрывавшееся потом цыплячье лицо.
      Констанция вышла в приемную и была немало удивлена, встретив здесь обоих ювелиров.
      - Я вижу, господа, что вас привело сюда письмо королевы. Я не ошиблась?
      Оба были готовы бухнуться на колени прямо здесь и сейчас. Однако, судя по всему, им мешало присутствие еще нескольких человек в приемной.
      - Ваша светлость...
      - Госпожа де Бодуэн...
      Перебивая друг друга, они долго не могли начать, и Констанции пришлось сказать самой:
      - Господин Бемер, говорите. Показывая Констанции полученное сегодня письмо королевы, Бемер дрожащим голосом произнес:
      - Мы... Нам нужно поговорить с ее величеством... Это касается бриллиантового ожерелья...
      Констанция тут же отвела ювелиров в сторону.
      - Я не хочу, чтобы нас слышали посторонние. Продолжайте, но потише.
      - Это касается бриллиантового ожерелья... - почти шепотом повторил Бемер. - В письме королевы говорится о том, что ее величество не желает приобретать его у нас. Но как же быть с первым взносом?.. Если мы должны вернуть деньги, то как нам получить назад наше ожерелье?
      Констанция нахмурилась.
      - О каком первом взносе идет речь?
      - Именно об этом мы и хотели поговорить с королевой. У нас есть документ... Купчая, которая была подписана почти два месяца назад.
      Он развернул бумагу и подал ее Констанции. Та с удивлением увидела на тексте соглашения ювелиров Бемера и Бассенжа с великим капелланом Франции кардиналом де Ровном о приобретении в кредит бриллиантового ожерелья стоимостью в один миллион шестьсот тысяч ливров, резолюцию королевы:
      "Одобрено. Мария-Антуанетта Французская".
      Констанция повертела документ в руках и даже поближе поднесла его к глазам, чтобы внимательно рассмотреть подпись. Действительно, это было похоже на подпись ее королевского величества.
      - Ничего не понимаю... - пробормотала потрясенная Констанция и подняла взгляд на Бемера. - Когда было заключено это соглашение?
      - В конце апреля, ваша светлость, - ответил Бемер, показывая пальцем на стоявшую внизу на документе дату. - К сожалению, кардинал де Роан находится сейчас в отъезде, но часть денег, предназначенных в уплату за ожерелье, мы уже получили. Бемер жалобно посмотрел на Констанцию. - Может быть, ее величество все-таки передумает и не станет отказываться от покупки.
      Констанция не скрывала своего изумления.
      "Но при чем тут кардинал де Роан? - подумала она. - Неужели королева побоялась признаться мне в том, что она поручила сделать эту покупку великому капеллану? Нет, этого не может быть!.. Если бы между кардиналом и ее величеством существовали какие-нибудь отношения, то она, Констанция, наверняка, первой узнала бы о них. Во-первых, потому, что это невозможно было бы скрыть, а, вовторых, из-за того, что ее величество имело обыкновение не доверять никаких дел мужчинам..."
      Констанция вернула Бемеру купчую и сказала:
      - Подождите здесь. Возможно, ее величество сможет принять вас немедленно. Думаю, что нам нужно окончательно разрешить этот вопрос.
      И действительно, спустя четверть часа, Бемер и Бассенж, низко склонив голову, вошли в покои Марии-Антуанетты.
      Констанция, которая вошла следом за ними, объяснила:
      - Это те самые ювелиры - Бемер и Бассенж. Они пришли сюда по поводу своего бриллиантового ожерелья.
      У Констанции еще не было возможности подробно изложить суть дела, а потому бедным ювелирам пришлось, обливаясь потом от страха, выслушать в свой адрес поток довольно изящных ругательств.
      Мария-Антуанетта кричала, мешая французские слова с немецкими, и от этого ее гнев становился еще более пугающим.
      Констанции стоило большого труда, чтобы успокоить ее. Королева была намерена без промедления выставить этих негодяев за дверь.
      - Ваше величество, эти люди располагают документом, на котором стоит ваша подпись, - сказала Констанция после того, как Мария-Антуанетта пришла в себя.
      - Я не понимаю, о чем идет речь, - пожала плечами королева. - Я никакого ожерелья не покупала, не покупаю и не собираюсь покупать. А потому у них не может быть на этот счет никаких документов.
      Констанция взяла бумагу из трясущихся рук Бемера и подала ее королеве.
      - Взгляните, ваше величество, это текст купчей, в которой черным по белому указано, что покупателем ожерелья выступает кардинал де Роан. А вот здесь... Видите? Вот здесь - ваша подпись.
      Королева в ярости сверкнула глазами.
      - Да это ерунда какая-то! - воскликнула она. - Зачем мне подписывать документы кардинала де Роана? Он что - с некоторых пор стал недееспособен и не может распоряжаться собой?
      - Нам были нужны гарантии... - едва слышно пролепетал Бассенж.
      Но королева так грозно взглянула на него, что тот мгновенно затих, втянув голову в плечи.
      - Я никогда не была кредитором кардинала де Роана и, тем более, его попечителем! Мне незачем ставить свою подпись на его документах! - отрезала Мария-Антуанетта. - Насколько я понимаю, гарантии требуются тогда, когда одна из сторон не уверена в платежеспособности второй. Кардинал де Роан вполне платежеспособен. Что же касается меня, то я никогда прежде не видела этого документа, и вообще узнала о его существовании только от вас.
      Бемер в поисках поддержки безнадежно смотрел на Констанцию. Бассенж и вовсе плакал. Слезы беззвучно текли по его щекам, а тонкие губы тряслись, как в лихорадке.
      Констанция решила вступиться за двух несчастных ювелиров:
      - Но это означает... - медленно сказала она. - Это означает, что документ не имеет силы.
      - Как?.. - только и выдавил из себя изумленный до глубины души Бемер. Как - не имеет?..
      Королева без особых церемоний швырнула текст договора о купле ожерелья на пол.
      - Можете выбросить эту бумажку, - надменно сказала она. - Это не моя подпись.
      Бемер бросился поднимать документ, который, к счастью, ничуть не пострадал.
      - Но, ваше величество... - пролепетал он. - Никто иной, как сам его высокопреосвященство господин кардинал де Роан вернул нам этот экземпляр купчей, и мы нисколько не сомневались в подлинности вашей подписи.
      Королева едва заметно побледнела.
      - Значит, его преосвященство господин кардинал де Роан занимается тем, что подделывает подписи. И это - один из достойнейших служителей церкви? Наш духовный пастырь?.. Человек, который должен подавать нам пример высокой нравственности и служения господу... Боже мой!.. Как же низко он пал!.. Подойдите-ка...
      Она быстро подошла к Бемеру и взяла у него текст купчей.
      - Ведь это же не моя подпись! Ну, конечно! Посмотрите!.. Это явная подделка!.. Я думаю, что наша тайная полиция с удовольствием займется этим делом.
      У Бемера дрожали колени.
      - Ваше величество, но что же будет с нашей сделкой? Мы передали ожерелье кардиналу де Роану, будучи совершенно уверенными в том, что он выполнит условия соглашения.
      Королева подняла брови.
      - Ах, так вы еще и ожерелье передали? Интересно, где оно сейчас? Неужели кардинал носит его под мантией? Или, быть может, он подарил его какой-нибудь из своих монашек? - язвительно промолвила она.
      - Мы... Мы были уверены в том, что ожерелье предназначено именно для вас, - пробормотал Бемер. - Во всяком случае, кардинал де Роан выступал при переговорах как ваш полномочный представитель.
      - Он не имел никакого права представлять меня, потому что не имеет ко мне никакого отношения! - воскликнула Мария-Антуанетта. - Всеми делами, касающимися моих украшений, занимается графиня де Бо-дуэн. Только она имеет право выбирать для меня украшения. Об этом известно каждому при дворе.
      Бемер растерянно развел руками.
      - Но мы не знали, ваше величество... Прямо при нас кардинал передал ожерелье графине де ла Мотт, вашей статс-даме, с просьбой вручить его вам.
      Лицо королевы потемнело.
      - Что? Графиня де ла Мотт взяла ожерелье?.. Но ведь она ни единым словом не заикнулась мне об этом! Похоже, что она более достойна владеть им.
      Затем Мария-Антуанетта метнула быстрый взгляд на Констанцию.
      - Графиня, где сейчас находится госпожа де ла Мотт?
      Констанция растерянно пожала плечами.
      - Я не знаю, ваше величество. Скорее всего, в Париже... Хотя...
      - Так вот почему графиня де ла Мотт стала так редко появляться при дворе, - холодно промолвила королева. - Среди моих статс-дам завелась аферистка. Ну что ж, я так этого не оставлю.Она сделала царственный жест в сторону ювелиров.
      - Господа, вы можете быть свободны. Я более вас не задерживаю.
      - Ваше величество, а как же наш договор с кардиналом де Роаном?
      - С кардиналом де Роаном будет разбираться суд. Дальнейшее - уже не ваше дело. Кстати, он заплатил вам что-нибудь?
      - Д-д-да... - заикаясь, ответил Бемер. - Но не все. Мы думали... Мы думали, что все в порядке. Мы были очень горды тем, что вы все-таки получили наше ожерелье.
      Королева снова сверкнула глазами.
      - Можете гордиться тем, что вас провели, - сухо сказала она. - Впрочем, вполне возможно, что кардинал на самом деле заплатил бы вам всю необходимую сумму. Да, в этом еще надо разобраться... Интересно, кто это его надоумил? Неужели графиня де ла Мотт? Признаться, раньше я не замечала за ней таких способностей.
      Констанции вдруг стало жаль теперь уже наверняка бывшую статс-даму королевы графиню де ла Мотт. Она даже попыталась защитить ее в глазах королевы:
      - Ваше величество, может быть, мадам де ла Мотт поступила так, потому что находилась в стесненных материальных обстоятельствах?
      Королева поморщилась.
      - О чем вы говорите?
      - Ее муж, граф де ла Мотт - всем известный прожигатель жизни и кутила. Скорее всего, он запутался в долгах и тем самым вынудил графиню предпринять такой отчаянный шаг.
      Мария-Антуанетта с сомнением покачала головой.
      - Моя милая Констанция, не пытайтесь видеть в людях больше хорошего, чем в них есть на самом деле. Графиня де ла Мотт - взрослый и вполне самостоятельный человек. В конце концов, она вполне могла прийти ко мне и рассказать о своих трудностях. Я думаю, что генеральный контролер финансов господин де Калонн не отказал бы мне в просьбе выделить для графини сумму, достаточную для покрытия ее долгов. Если же она стала на преступный путь, то должна ответить за это. Единственное, чего я не могу понять - зачем все это было нужно кардиналу?
      - Может быть, таким образом он хотел удивить вас? - предположила Констанция.
      Королева недоуменно пожала плечами.
      - А зачем ему удивлять меня? Или, быть может, в его лице перед нами предстал еще один тайный поклонник? Констанция, вы не замечали за ним ничего подобного?
      - Кажется, в последнее время кардинал как-то странно смотрел на вас, после некоторого раздумия сказала Констанция. - Может быть, он действительно тайно влюблен в вас?
      Внезапно вспомнив о том, что Бемер и Бассенж все еще находятся здесь, Констанция торопливо сказала:
      - Впрочем, мы можем поговорить об этом в другой раз, - она повернулась к ювелирам. - Господа, вы можете идти. Думаю, что теперь обстоятельства дела будут выяснены до конца. Мы проинформируем вас о своем решении. Но предупреждаю - до того, как дело не будет обнародовано официально, вы должны обо всем молчать. Думаю, что это в ваших же интересах.
      Ювелиры стали униженно кланяться.
      - Разумеется, ваша светлость, никто ничего не узнает. Разрешите нам задать последний вопрос ее величеству.
      Королева недовольно поморщилась.
      - Задавайте.
      - Можем ли мы надеяться на то, что получим либо деньги, либо ожерелье?
      - Единственное, на что вы можете надеяться, - строго сказала Мария-Антуанетта, - это справедливость королевского суда. Мы еще должны выяснить много неизвестных обстоятельств. Кстати, это касается и вас. Я не хотела бы узнать о том, что вы исполняли при этом какую-то иную роль, кроме роли продавцов.
      Бемер задрожал всем телом и бросился на колени.
      - Клянусь, ваше величество, мы здесь ни при чем! Его примеру последовал и Бассенж.
      - Ваше величество, мы скромные и честные ювелиры... Нам незачем прибегать к обману и подделывать чужие подписи. Поверьте, мы никоим образом не замешаны в этом деле!
      Королева, не испытывая никакого удовольствия от этого малоприятного зрелища, отвернулась.
      - Идите, - глухо сказала она, еще раз разглядывая текст купчей.
      Констанция поспешила выставить гостей за дверь королевских покоев:
      - Господа, если вы ни в чем не виноваты, то вам бояться нечего. Я уверена в том, что королевский суд вынесет справедливый приговор. Вы, наверняка, получите свои деньги.
      Совершенно расстроенные Бемер и Бассенж отправились восвояси, а Констанция вернулась к королеве.
      - Что мы будем делать, ваше величество? Может быть, вызвать начальника тайной полиции? Королева долго раздумывала.
      - Нет, - наконец, твердо сказала она. - Вначале мы отправимся к моему царственному супругу и проинформируем его о том, что случилось. Разумеется, начальник тайной полиции нам тоже пригодится, но вы должны понимать, моя дорогая, что кардинал де Роан - весьма значительная фигура. Он все-таки великий капеллан Франции, а не никакой-нибудь мелкий приходский священник. Боюсь, как бы в дело не вмешался святой престол... Ведь кардинал де Роан один из ближайших друзей нынешнего папы Римского. И сейчас, если не ошибаюсь, он находится именно в Риме. Все не так просто, как может показаться с самого начала.
      Констанция понимающе кивнула.
      - Вы боитесь, что в этом может быть замешана политика, ваше величество? Королева тяжело вздохнула.
      - Я не хочу стравливать духовные власти со светскими. Если мы начнем публичные преследования кардинала, то церковь, наверняка, неодобрительно отнесется к этому. Учитывая, что среди высоких духовных сановников, у меня много врагов, все это становится небезопасным для меня лично. Не правда ли, странно звучит? Моим именем прикрываются для того, чтобы проворачивать аферы, меня используют, как простую марионетку, а я опасаюсь защищать себя... Нет, это все-таки какая-то невероятная глупость. Теперь вы понимаете, Констанция, что значит быть французской королевой? В один прекрасный момент тебя могут просто похоронить, и ты даже не успеешь узнать, кто и зачем это сделал.
      На этот раз королева замолчала надолго, и Констанция не решалась прервать ход мыслей ее величества. Она понимала, в каком затруднительном положении сейчас находится Мария-Антуанетта, и решила не вмешиваться, чтобы не мешать ей поступить так, как она считает нужным.
      Наконец, королева повернулась к Констанции, и та увидела на лице Марии-Антуанетты холодную решимость довести все до конца.
      - Идемте, - сказала она. - Мы должны рассказать обо всем моему супругу.
      Людовик XVI долго и внимательно изучал документ лежавший перед ним на маленьком резном столике красного дерева. Наконец, он отложил договор в сторону и откинулся на спинку кресла.
      Перед ним сидели Мария-Антуанетта и Констанция де Бодуэн. Больше в королевских покоях никого не было.
      - Значит, моя дорогая, - медленно проговорил он, - вы не подписывали этот договор?.. Королева утвердительно кивнула.
      - Не подписывала и вообще не знала о его существовании. Я не знаю, кто сделал это - сам кардинал де Роан или графиня де ла Мотт. Но один из них непременно виновен.
      Людовик тяжело вздохнул. - Как это все не ко времени... Ведь может разразиться ужасный скандал. Сейчас, когда в обществе зреет недовольство по поводу деятельности генерального контролера финансов господина де Калонна, нам нужно успокаивать людей, а не будоражить их сознание известиями о подобных скандалах... Нет, в том, что будет грандиозный скандал, я совершенно не сомневаюсь, - он с надеждой взглянул на королеву. - Моя дорогая, может быть, нам лучше уладить это дело, не предавая его огласке?
      Королева разгневанно вскочила со своего места.
      - О чем вы говорите, ваше величество? Моим именем беззастенчиво пользуются для того, чтобы проворачивать темные дела, моя честь поругана, а вы боитесь какого-то скандала! Сколько скандалов нам уже пришлось пережить? Вспомните отставку господина Неккера.. - Но, к счастью, революции во Франции до сих пор не произошло, и я верю, что в ближайшем будущем не произойдет. Правда, только при одном условии - монархия будет всегда защищать свою честь. Если кардинал де Роан виновен, и следствию удастся это доказать, то общественное мнение будет на нашей стороне. Люди должны вступиться за обесчещенную королеву. Ведь это оскорбительно для всей страны.
      Людовик XVI, потеряв всякую надежду уговорить супругу решить дело полюбовно, согласился начать тайное расследование.
      - Я отдам распоряжение начальнику тайной полиции, чтобы он в ближайшее же время все тщательно проверил. Необходимо выяснить, кто еще замешан в этой сделке, кроме кардинала де Роана и графини де ла Мотт. По результатам расследования я приму решение сам, лично. Если все подтвердится, то кардинал близко познакомится с Бастилией. Не думаю, что для него это будет приятное знакомство. И, прошу вас, моя дорогая, успокойтесь. Я уверен в том, что общественное мнение будет на вашей стороне.
      Гнев королевы неожиданно сменился слабостью. Губы ее задрожали, из глаз брызнули слезы.
      Людовик поднялся и подошел к супруге. - Ну, что вы, моя дорогая, не стоит плакать. Никому не позволено надругаться над королевой.
      - Они все, все меня ненавидят... - всхлипывая, пробормотала королева. Эта страна считает, что во всем виновата я. Да, я австриячка... Но ведь Францию, между прочим, разворовывают сами французы. Я здесь не при чем. Для меня благо Франции - превыше всего. А они... Они...
      Тяжело сопя, Людовик принялся успокаивать жену:
      - Не надо, моя дорогая, у нас все будет хорошо.
      Все это выглядело столь вяло и неубедительно, что королева, не желая выслушивать утешительные слова Людовика, покинула его покои. Следом за ней вышла и Констанция.
      После этого король вызвал своего личного секретаря и сказал, что хочет видеть начальника тайной полиции министра юстиции и министра двора.
      Встреча состоялась менее чем через полчаса после ухода ее величества Марии-Антуанетты. Король продемонстрировал потрясенным министрам документ, подписанный кардиналом де Роаном и скрепленный фальшивой подписью королевы, после чего распорядился начать тайное расследование и установить все обстоятельства дела.
      Министр двора барон де Бретейль, изумленно разглядывая купчую, пробормотал:
      - Вот бы уж на кого не подумал... Ведь кардинал де Роан - один из достойнейших представителей католического духовенства во Франции.
      На это министр юстиции господин де Миромениль язвительно заметил:
      - Барон, а вам известно, что кардинал де Роан вместе с достославным маркизом Жильбером де Ла Файеттом, графом де Сегюром, виконтом де Ноайлем и прочими является членом масонской ложи?
      Барон де Бретейль поморщился.
      - Я знаю об этом. Я также знаю о том, что в эту масонскую ложу, кроме маркиза де Ла Файетта и кардинала де Роана, входит также аббат де Рейналь, проповеди которого, посвященные свободе и справедливости, пользуются неоправданно высокой популярностью.
      - Нам бы давно следовало заняться этой масонской ложей, - недовольно произнес министр юстиции господин де Миромениль. - Жаль, все время руки не доходят. А вот сейчас, между прочим, у нас появился удобный случай для того, чтобы окончательно разобраться с этими тайными республиканцами. Если их причастность к афере кардинала де Роана будет доказана судом, мы можем без всяких особых затруднений закрыть ложу. Ведь это самый настоящий рассадник республиканских идей. Она по-настоящему опасна для двора. Вдвойне опасно еще и то, что теперь там верховодит маркиз де Ла Файетт, который после своего триумфального возвращения из Америки считается национальным героем. Он популярен в народе, и мы должны с этим считаться.
      Барон де Бретейль нервно улыбнулся.
      - Слава Богу, что сейчас маркиз де Ла Файетт покинул Францию. Последнее время он проявляет не оправданно большое любопытство по отношению к внутри французским делам. Впрочем, мы здесь собрались по другому поводу.
      - Нет-нет-успокоил их Людовик XVI. - Я думаю, что разговор идет в нужном направлении. Прежде, чем начать тайное расследование по делу кардинала де Руана, мы должны предусмотреть все возможные последствия этого дела - как желательные для нас, так и нежелательные.
      Начальник тайной полиции сидел в стороне, предпочитая не вмешиваться в политические разговоры. Его делом было выследить и изловить преступников, а размышлять над последствиями он не собирался, предпочитая предоставить это почетное право министру юстиции и министру двора.
      Король также больше был занят тем, что слушал барона де Бретейля и господина де Миромениля.
      - Одно неприятное для нас последствие является очевидным с самого начала, - сказал министр юстиции. - На защиту кардинала немедленно поднимется церковь. Учитывая влияние во Франции святого престола, я могу предсказать, что личный друг великого капеллана Франции папский нунций в Париже немедленно выразит протест святого престола по поводу расследования. Естественно, все что раздуют газеты, а в каждой церкви, с каждой кафедры будут читать проповеди о том, что кардинал де Роан страдает за веру или что-нибудь еще в этом роде. В общем, из него обязательно попытаются сделать мученика.
      Король вяло поднял голову.
      - Это опасно для нас? - спросил он. Господин де Миромениль неопределенно пожал плечами.
      - Не знаю... Не думаю... Если в руках у нас будут неоспоримые доказательства причастности кардинала к афере с бриллиантовым ожерельем, выразившиеся в подделывании подписи ее величества королевы Мариина эту шумиху. Если же твердых доказательств нет, то мы окажемся в полжении прокуратора Иудек Пилата. Вот это по-настоящему опасно. По-моему, главное в этом деле - не переборщить. Если кардинал виновен, то пусть это определяет суд.
      - Кстати, насчет суда... - отозвался барон Бре-тейль. - В каком судебном заседании лучше всего рассматривать дело кардинала де Роана - в обычном или расширенном? Ведь это придется решать вам, господин де Миромениль, как министру юстиции.
      Его собеседник надолго задумался.
      - Да, это очень важный вопрос... Ну что ж, поскольку дело касается духовного сановника столь высокого ранга, то, очевидно, придется проводить расширенное заседание.
      Барон де Бретейль без особого энтузиазма покачал головой.
      - Значит, сорок девять судей?..
      - Да.
      Министр двора тяжело вздохнул.
      - Чем больше судей, тем хуже - ведь легче договориться с десятью, нежели с сорока девятью судьями. Министр юстиции был настроен более оптимистично.
      - Я постараюсь сделать так, чтобы состав судей был в нашу пользу...
      - Ну что ж, попробуйте, попробуйте... - скептически хмыкнул барон де Бретейль. - Признаться откровенно, господа, я не испытываю особого энтузиазма по поводу возможного исхода дела. Меня не покидает такое ощущение, что кому-то окажется очень выгодно подставить королевский двор и использовать любые результаты этого скандала против нас. Особенно будут трепать имя королевы.
      Господин де Миромениль кисло взглянул на барона де Бретейля.
      - Вы имеете в виду республикански настроенную прессу?
      - Да, все эти грязные бульварные листки, на разный лад превозносящие идеи Руссо. Кстати, в последнее время, стали особенно нетерпимыми выступления некоего Ретифа де ля Бретона, который едва ли не ежедневно поливает грязными словами королевский двор и, особенно, ее величество королеву. Необходимо будет срочно разобраться с ним.
      Людовик XVI поморщился.
      - Только прошу вас, господа, сделайте это тихо, без шума. В последнее время народ Франции очень болезненно переносит деятельность нашей тайной полиции.
      Наконец-то, в разговор вступил начальник тайной полиции.
      - Мы сделаем это так тихо, что никто не обратит внимания, - вкрадчивым голосом сказал он. - Для этого не понадобится прилагать никаких особых усилий. Правда, господина Ретифа де ля Бретона придется на некоторое время оставить на свободе, а арестуем мы его в тот момент, когда внимание прессы будет отвлечено делом кардинала де Роана. Что же касается самого кардинала, то я завтра же отправлю своим агентам в Риме депешу о необходимости установить особенно пристальное наблюдение за его высокопреосвященством. Наблюдение будет также установлено за его домом в Париже на Вьейдю-Тампль. То же самое касается графини де ла Мотт, как, впрочем, и ее супруга. Насколько мне известно, упомянутая публика принадлежит к кругу людей, довольно часто посещающих салон госпожи де Сен-Жам, проживающей на Вандомской площади.
      Барон де Бретейль произнес:
      - Это не жена ли господина де Сен-Жама - казначея морского ведомства?
      Начальник тайной полиции кивнул.
      - Да. Вы правы. Это жена того самого Бодара де Сен-Жама, который уже давно привлекает наше внимание. По-моему, он пытается переплюнуть по роскоши королевский двор, а морское ведомство, тем временем, жалуется на нехватку средств. Между прочим, министерство финансов, отказывая всем прочим ведомствам, с достойной подражания регулярностью, выделяет их только морскому министерству. Маршалу де Кастой можно только позавидовать.
      - Еще бы, - миролюбиво отозвался господин де Миромениль, - ведь у него в помощниках сам господин де Ла Файетт.
      На лице короля Людовика XVI появилась гримаса неудовольствия.
      - Опять этот маркиз де Ла Файетт? Господа, мне неприятно слышать даже его имя.
      Начальник тайной полиции торопливо продолжил:
      - Итак, наблюдение будет установлено за кардиналом де Роаном, графиней и графом де ла Мотт, госпожой де Сен-Жам и ювелирным домом Бемера и Бассенжа. Возможно, сами ювелиры имеют непосредственное отношение к этому мошенничеству. Думаю, что в ближайшем будущем наблюдения должны дать конкретные ощутимые результаты.
      - Когда кардинал де Роан возвращается из поездки по Италии и Германии? - спросил барон де Бретейль.
      - Поначалу он собирался вернуться в середине июля, - сказал начальник тайной полиции. - Однако, сейчас, по моим сведениям, его пребывание в Италии затягивается, и, скорее всего, он объявится в Париже не раньше, чем в середине августа. Людовик XVI, несмотря на героические попытки сопротивляться, был близок ко сну. Голова его клонилась все ниже и ниже, глаза постепенно закрывались. Однако, услышав возможную дату возвращения великого капеллана Франции кардинала де Роана в Париж, он встрепенулся.
      - Господа, я могу назвать вам с точностью до одного дня, когда кардинал будет здесь, - неожиданно для присутствующих сказал король.
      Увидев три изумленных взгляда, направленных на него, Людовик добродушно улыбнулся.
      - Это состоится не позже, чем пятнадцатого августа, в день успения Святой богородицы.