- Ах, вот в чем дело!? Что ж, вполне объяснимая предусмотрительность. Ювелиры хотят быть уверенными в том, что они получат деньги за свое ожерелье. Я хорошо понимаю их. Миллион шестьсот тысяч - значительная сумма, не получив которую, Бемер и Бас-сенж, наверняка, разорятся.
      - Я прекрасно понимаю это и без вас, - сухо произнесла графиня де ла Мотт. - Постарайтесь поскорее найти своего знакомого и оформить документ надлежащим образом.
      Калиостро поморщился и внимательным взглядом изучил графиню.
      - Моя дорогая, вы настроены сегодня излишне агрессивно. Честно говоря, я даже не понимаю причин. Ведь все идет так, как мы запланировали. Сделка почти завершена, и ожерелье, можно сказать, уже находится в наших руках. Почему вы нервничаете? Тяжело дыша, графиня отвернулась.
      - Во-первых, я разочаровалась в вас, дорогой граф. Мне не хотелось бы сейчас говорить, почему. А во-вторых, все обстоит далеко не так радужно, как вы пытаетесь представить. Сделка висит на волоске, и если мы не получим ожерелье на будущей неделе, нам придется очень долго ждать. Кардинал уезжает в Рим и вернется оттуда лишь в середине лета.
      Калиостро пожал плечами.
      - Я не вижу причин, по которым следовало бы так сильно волноваться. Рето де Виллет написал от имени королевы уже не одну записку. И до сих пор наш влюбленный кардинал ни о чем не заподозрил. То же самое будет и на этот раз. Вам не стоит сомневаться в успехе нашего предприятия. Спектакль подходит к концу, скоро наступит развязка. Глупец получит по заслугам, а сообразительный и проворный герой будет вознагражден. Я надеюсь, что в качестве награды ему, кроме всего остального, достанется рука прекрасной дамы.
      Графиня скептически улыбнулась.
      - Никто не запрещает вам мечтать, мой дорогой граф. Я молю Бога, чтобы вы оказались правы насчет окончания спектакля.
      - Я уверен в том, что все закончится благополучно. - не обратив внимания на первую половину фразы, произнесенной графиней де ла Мотт, сказал Калиостро. - Для этого нам не потребуется предпринимать никаких сверхъестественных усилий и, уж, тем более, обращаться за помощью к потусторонним силам. Все будет гораздо проще. Я отправлю посыльного в адвокатскую контору Робеспьера, где служит Рето де Виллет. Он сегодня же поставит хоть десять подписей королевы на этой бумаге.
      Графиня немного смягчилась. - Вы хоть знаете, что следует писать? Калиостро снисходительно усмехнулся. - Ну кто же этого не знает, кариссима миа! После того, как бывший министр финансов господин Неккер опубликовал свою книгу "Об управлении финансами Франции", каждый любопытный во Франции знает о таких вещах, которые прежде были известны только узкому кругу лиц. На небольших счетах требуется лишь пометка короля или королевы: "Оплатить". На бумагах, оформляющих затраты на секретные дела, ставится резолюция только короля: "Использование означенной суммы мне известно". На бумагах, оформляющих крупные расходы, как в нашем случае, должно быть написано: "Одобрено. Мария-Антуанетта Французская".
      Графиня усмехнулась. - Слава Богу, хоть это вы знаете. Калиостро самодовольно осклабился.
      - Если бы я этого не знал, мне не стоило бы вообще браться за подобные дела.
      - Ну, хорошо.
      Графиня успокоилась настолько, что даже милостиво позволила Калиостро поцеловать ее руку.
      - А теперь мы должны расстаться. Меня еще ждут дела, - сказала госпожа де ла Мотт.
      Калиостро недовольно пробурчал:
      - А я думал, что мы отправимся куда-нибудь вместе.
      Напоследок графиня снова огорчила итальянца:
      - Знаете, мой дорогой Калиостро, с некоторых пор появляться вместе с вами в одном обществе стало небезопасно. Можно попросту дискредитировать себя. Поэтому будет лучше, если мы станем встречаться как можно реже.
      - Что, я даже не смогу зайти к вам домой? - мрачно спросил Калиостро.
      - Вот этого вы не должны делать в первую очередь. Я вообще не уверена в том, что за мной не следят. В последнее время графиня де Бодуэн проявляет подозрительную активность, подробно изучая все бумаги, поступающие на имя ее величества и постепенно принимая на себя все больший и больший круг обязанностей. Я боюсь, что скоро герцогиня д'Айен-Ноайль вынуждена будет удалиться на покой, а все ее дела перейдут к этой пьемонтской шлюхе. Я молю Бога только об одном - чтобы она не успела ничего сделать до тех пор, пока не закончится наша игра. Иначе, всем нам не поздоровится.
      - Успокойтесь, моя дорогая, вы излишне драматизируете ситуацию. Нет никаких причин для волнений. Пока мы делали все чисто и аккуратно.
      - Пока... - хмуро пробормотала графиня.
      - Нам осталось сделать последний шаг. После этого я не намерен оставаться в Париже. Что же касается вас, то теперь вы, судя по всему, настроены по-другому.
      Графиня сдвинула брови.
      - Я еще ничего не решила. До тех пор, пока у меня в руках нет ожерелья, я не стану гадать на кофейной гуще.
      - Но вам придется принять решение уже в ближайшие дни. Думайте быстрее, графиня.
      С этими словами Калиостро покинул карету госпожи де ла Мотт и, хлопнув по крупу лошадь, запряженную в карету графини, крикнул:
      - Трогай!..
      Для всех участников разыгравшегося спектакля три последующих дня пролетели, как одна минута.
      В субботу из поездки в Шербур вернулась королева Мария-Антуанетта вместе со своим мужем Людоником XVI. Вместе с ними приехали морской министр маршал де Кастри и генеральный контролер финансов господин де Калонн.
      Вечером в Версале был устроен торжественный прием по случаю возвращения королевской четы из дальней поездки. На приеме присутствовали главы дипломатических представительств, весь цвет аристократического общества Франции, министры, кардиналы и даже - как веяние новых либеральных времен несколько наиболее известных представителей третьего сословия.
      Целый вечер кардинал де Роан сверлил взглядом Марию-Антуанетту, однако, королева словно не замечала его. Она оживленно болтала с придворными, статс-дамами, проведя большую часть вечера в общество герцогини д'Айен-Ноайль и графини де Бодуэн.
      Констанция чувствовала себя великолепно. Ее энергия, наконец-то, нашла выход. Констанция деятельно занималась не только драгоценностями королевы, но и ее перепиской, частично взяв на себя обязанности герцогини д'Айен-Ноайль.
      Первая фрейлина, ощутив значительное облегчение своего дворцового бремени, переменила свое отношение к Констанции и все чаще обращалась к ней по имени.
      В отличие от своей энергичной, остроумной и зажигательной супруги король Людовик на торжественном приеме выглядел уставшим и вялым. За ужином его несколько раз клонило в сон и, в конце концов, он покинул прием в середине вечера. Графиня де ла Мотт, оттесненная в последнее время на второй план, старалась ничем не выдавать свое неудовольствие, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Однако, каждый раз, когда королева обращалась к Констанции де Бодуэн, глаза графини де ла Мотт сверкали переполнявшей их ненавистью.
      Граф де ла Мотт, приглашенный на вечер вместе с супругой, поначалу вел себя вполне благопристойно. Однако, затем, поддавшись очарованию шампанского, он вспомнил о своем истинном предназначении и до конца вечера волочился за молодой Луизой де Андуйе.
      Будь рядом с Луизой ее бабушка, графиня Таше-ретта де Андуйе, это не сошло бы так просто с рук женатому графу де ла Мотту. Однако, бабушка была больна, и Луиза, уже вполне освоившаяся при дворе, оказалась не вечере без присмотра. Графиня де ла Мотт, раздосадованная всем на свете, также не дождалась окончания вечера и уехала одна. В воскресенье кардинал, как обычно, отслужил мессу, а затем отправился в гости к папскому нунцию, с которым обсуждал детали предстоящего визита в Рим. Эта встреча затянулась надолго, и домой, в свой дворец на Вьей-Дю-Тампль, кардинал де Роан прибыл далеко за полночь.
      Графиня де ла Мотт провела все воскресенье в постели со страшной головной болью и лишь к вечеру смогла более-менее прийти в себя.
      Где был в этот день граф Калиостро, не знает никто. Он покинул номер в своей захудалой гостинице еще накануне вечером, а вернулся в измятом камзоле и несвежей рубахе. Галстук его был повязан коекак, один чулок одет наизнанку.
      Тем не менее, на небритом лице графа Калиостро красовалась довольная улыбка, а в руке он держал свернутую в трубку бумагу.
      Констанция посвятила день сыну. Вначале они, как обычно в последнее время, посетили утреннюю мессу в церкви Святого Петра, затем заглянули на ярмарку на Пале-Рояль.
      Констанция купила Мишелю целую гору игрушек, и остаток дня ребенок провел в играх.
      Сейчас Констанция чувствовала себя по-настоящему счастливой. Все горести и переживания остались где-то далеко позади, и она все реже вспоминала Нормандию и Пьемонт. Дела двора королевы Марии-Антуанетты целиком захватили ее, и она с удовольствием погрузилась в жизнь статс-дамы.
      В понедельник Констанция отправилась в Версаль,где ее ждала масса неотложных дел. За время отсутствия королевы Марии-Антуанетты накопилось множество корреспонденции, которая требовала срочного ответа.
      Констанция провела целый день, занимаясь концелярией ее величества. Кардинал де Роан и графиня де ла Мотт встретились в понедельник вечером, накануне назначенного на утро визита великого капеллана Франции к ювелирам Беме-ру и Бассенжу.
      Графиня привезла с собой документ, предназначенный для передачи ювелирам. Выражая явное нетерпение, кардинал тут же развернул бумагу и вслух прочел резолюцию королевы, начертанную в верхнем левом углу: "Одобрено. Мария-Антуанетта Французская". Ни почерк, ни подпись не вызвали в нем никаких подозрений, и рассыпаясь в благодарностях, кардинал тут же распорядился выдать графине де ла Мотт пятьдесят тысяч ливров на текущие расходы.
      - Итак, кардинал, - сказала графиня, получив деньги, - завтра вы получите столь желанный королевой подарок, и я немедленно передам его даме вашего сердца. Вы даже не представляете, какого труда мне стоило получить подпись на купчей у ее величества. В те два дня, которые прошли после приезда королевы в Париж, ее вниманием целиком завладела эта юная выскочка графиня де Бодуэн. Мне становится все труднее и труднее общаться с королевой. Приходится пускаться на самые разнообразные хитрости, чтобы остаться наедине с королевой хотя бы на несколько минут. Нет, пожалуйста, не поймите меня превратно, ваше высокопреосвященство. Я не жалуюсь, я только хочу рассказать вам о том, как сложно мне приходится. Боюсь, что мне будет очень сложно организовать новую встречу ее величества с вашим высокопреосвященством. Скажите, каким количеством времени я располагаю?
      Кардинал тяжело вздохнул.
      - Во время вчерашней встречи с папским нунцием мы договорились, что наш отъезд состоится в будущий понедельник.
      - Значит, у нас осталось шесть дней... - задумчиво проговорила графиня де ла Мотт. - Я, конечно, постараюсь сделать все от меня зависящее для того, чтобы организовать вашу встречу с ее величеством именно в эти шесть дней. А когда вы рассчитываете вернуться? Кардинал развел руками.
      - Думаю, что это состоится не раньше, чем в первой половине июля. Визит в Рим приурочен к папской ассамблее, которая продлится не менее недели. После этого я собираюсь посетить с визитом еще несколько крупных городов Неаполитанского королевства, а оттуда отправлюсь в гости к императору, и, уже позднее, из Вены намерен заехать в Кельн, Мюнстер и Аахен. По моим расчетам, это путешествие займет не менее двух с половиной месяцев. Я был бы вам очень благодарен, графиня, если бы вы смогли организовать свидание с ее величеством до моего отъезда. Надеюсь, мы с вами еще увидимся завтра.
      Госпожа де ла Мотт на мгновение задумалась.
      - Да, пожалуй, я заеду к Бемеру и Бассенжу, откуда мы вместе с вами отправимся в Версаль. Кардинал уныло покачал головой.
      - Нет, к сожалению, завтра я не смогу этого сделать.
      - Почему?
      - В Париж с визитом прибывает архиепископ Майнцский, которого я должен непременно принять у себя во дворце завтра после полудня. Скорее всего, по этой причине мне даже придется выехать к Бемеру и Бассенжу пораньше. Я рассчитываю быть у них около одиннадцати.
      На лице графини было написано явное разочарование.
      - Очень жаль, ваше высокопреосвященство, что вы не сможете отправиться завтра со мной в Версаль. В таком случае, вы должны передать мне ожерелье с тем, чтобы я сама вручила его королеве. Да, и еще... Королева спрашивала, почему от вас нет никаких известий. Она ждет очередное послание. Если вы хотите, чтобы я завтра вместе с ожерельем передала ее величеству ваше письмо, вам следует позаботиться об этом заранее.
      Кардинал стал оживленно трясти головой.
      - Непременно, непременно... Как хорошо, что вы напомнили мне об этом!.. Я очень сожалею, что не подумал об этом раньше.
      Пряча улыбку в уголках рта, графиня де ла Мотт направилась к двери.
      - Простите, ваше высокопреосвященство, час уже поздний... Мне пора идти. Завтра мы встретимся с вами у Бемера и Бассенжа.
      Когда графиня де ла Мотт подходила к своей карете, стоявшей во дворе, кучер без особого энтузиазма спросил:
      - Опять в Сен-Антуанское предместье?..
      - Да.
      ГЛАВА 14
      Было теплое весеннее утро. Солнце щедро заливало своими лучами парижские мостовые. Две кареты подъехали почти одновременно с разных сторон к ювелирной мастерской Бемера и Бассенжа. Одну карету размерами поменьше сопровождали двое вооруженных гвардейцев при шпагах и мушкетах. Из нее вышла молодая, привлекательная женщина в богатом платье, с дорогими украшениями.
      Несмотря на то, что было тепло и солнечно, плечи ее украшала серая дорожная накидка, под яркими лучами казавшаяся почти белой. Это была графиня Женевьева де ла Мотт, которая прибыла в ювелирную мастерскую для того, чтобы лично присутствовать при развязке сюжета в спектакле, организованном графом Александром де Калиостро с ее непосредственным участием.
      Из второй кареты, опираясь на руку своего личного секретаря, вышел кардинал де Роан, облаченный в ярко-красную мантию и шапочку такого же цвета.
      У порога мастерской их встретил один из компаньонов - высокий, чуть полноватый Марсель Бемер. Он склонил голову в почтительном приветствии, когда графиня де ла Мотт и кардинал де Роан вошли в открытую дверь.
      В мастерской, у дивана для посетителей суетился коротышка Люсьен Бассенж.
      - Добро пожаловать, госпожа!
      ***
      К великому сожалению, Констанция де Бодуэн именно в это утро отдала распоряжение своему слуге мсье Шаваньяну прекратить наблюдение за ювелирной мастерской Бемера и Бассенжа, поскольку оно больше не приносило реальных результатов.
      Да, к сожалению... Иначе, слуга Констанции мог бы стать свидетелем завершения одной из самых грандиозных афер за всю историю Франции.
      Кардинал де Роан, оставив своего личного секретаря в карете, нес в руках тонкую кожаную сумку, которой он обычно пользовался, когда необходимо было переносить документы.
      Графиня прибыла на встречу с небольшим бархатным ридикюлем.
      Когда кардинал и графиня уселись на диван, Люсьен Бассенж и Марсель Бемер заняли места в креслах напротив.
      Кардинал положил на столик свои портфель и, расстегнув застежку, достал из него свернутый в трубку листок бумаги, прошнурованный и запечатанный личной печатью великого капеллана Франции.
      Бемер развернул текст договора и радостно улыбнулся.
      - Это именно то, что надо! - восторженно произнес он. - Взгляни, Люсьен. Теперь ты можешь собственными глазами убедиться в том, что мы совершили надежную сделку. Лучших гарантий, чем подпись ее величества Марии-Антуанетты, не бывает.
      После этого Бемер вопросительно посмотрел на кардинала.
      - Вы привезли первый взнос? Кардинал несколько надменно посмотрел на Марселя Бемера.
      - Отправьте своего компаньона к моему личному секретарю, который находится сейчас в карете.
      Оба ювелира - и Бемер, и Бассенж - засуетились. Бассенж немедленно отправился к личному секретарю кардинала, а Бемер, низко кланяясь, принялся приносить извинения.
      - Прошу прощения, ваше высокопреосвященство. Я хотел всего лишь осведомиться о формальной стороне дела. Но, поскольку все уже можно считать улаженным, я готов немедленно принести ожерелье.
      Де Роан с чувством собственного достоинства произнес:
      - Сделайте одолжение.
      Графиня де ла Мотт не вступала в разговор, предпочитая быть молчаливым свидетелем завершения этого фарса.
      Бемер открыл сейф, предназначенный для хранения самых дорогих украшений, и достал оттуда черный бархатный футляр. Бережно держа футляр в руках, он положил его на стол перед его высокопреосвященством.
      - Вот та вещь, о которой шла речь, - произнес он. - Вы можете открыть футляр. Она ваша.
      Кардинал немедленно воспользовался предложением ювелира и, открыв футляр, едва удержался от восхищенного возгласа. Он долго разглядывал ожерелье, которое в лучах утреннего солнца сверкало и переливалось тысячами огней.
      - Такой красоты мне прежде не приходилось видеть... - сдавленно произнес де Роан. - Неужели вы сделали все собственными руками?
      - Да, ваше высокопреосвященство, - с гордостью ответил Бемер. - Мы сделали это ожерелье вместе с моим компаньоном. Оно стоило нам многих месяцев труда. Мы несказанно горды тем, что теперь оно будет принадлежать самой прекрасной и самой великой из всех королев.
      Графиня де ла Мотт выразила свое восхищение более сдержанно:
      - Да, оно действительно великолепно. Только королева достойна носить такое украшение.
      Кардинал еще некоторое время с восторгом разглядывал ожерелье, затем положил его обратно в футляр и закрыл крышку. Передвинув футляр графине де ла Мотт, он сказал:
      - Передайте это ее величеству. Остальное я отдам вам на улице.
      Графиня аккуратно положила черный бархатный футляр в свой ридикюль и поднялась.
      - Благодарю вас, ваше высокопреосвященство. На этом финальная часть спектакля была закончена. Однако, эпилог этой мастерски разыгранной пьесы оказался для ее участников намного драматичнее.
      Кардинал де Роан, совершенно уверенный в том, что приобретенное им бриллиантовое ожерелье отправилось в Версаль, вернулся к себе домой. Здесь его ждала встреча с епископом Майнцским, который проинформировал кардинала о германских делах.
      Тем временем графиня де ла Мотт отправилась отнюдь не к королеве. Ее карета в сопровождении охраны проследовала к дому графини, где ее уже дожидались законный супруг, граф де ла Мотт, и Александр де Калиостро.
      Когда графиня вошла в зал, где они сидели, здесь царила довольно нервная атмосфера. Граф де ла Мотт широкими шагами мерил покои, а Калиостро курил трубку, набивая в нее одну порцию табака за другой. Увидев супругу, граф де ла Мотт тут же бросился к ней.
      - Как прошла встреча? Кардинал поверил вам? Графиня, не говоря ни слова, проследовала через всюкомнату, уселась в мягкое широкое кресло и небрежно махнула рукой.
      - Прикажите падать холодного шампанского.
      - Господин де ла Мотт и граф Калиостро безошибочно восприняли эти слова мадам де ла Мотт как хороший знак. Граф де ла Мотт застыл посреди комнаты с глупой улыбкой на устах, Калиостро пыхнул дымом из трубки и задумчиво произнес:
      - Я все-таки не зря провел эти месяцы в Париже. Графиня укоризненно посмотрела на супруга.
      - Ну, что же вы стоите? По-моему, я ясно сказала, что хочу холодного шампанского.
      Граф де ла Мотт тут же засуетился, выскочил в коридор и, кликнув слугу, приказал достать из погребов бутылку шампанского и бутылку выдержанного бургундского, урожая 1753 года. Пока он отсутствовал, графиня насмешливо сказала:
      - Не понимаю, почему мой муж так суетится? По-моему, в результате удачно проведенного нами спектакля он не получит ни единого су.
      Калиостро усмехнулся.
      - По-моему, он радуется за вас. Я даже думаю, что в некотором смысле он вас любит.
      - Что значит "в некотором смысле"?
      - В прямом, - спокойно ответил Калиостро. - На мой взгляд, в последнее время он уделяет вам значительно больше внимания, чем прежде.
      Графиня едва заметно покраснела.
      - Откуда вам это известно?
      - Я разговаривал с баронессой д'0лива, или с Ма-ри-Николь Лепоэ, если вас больше устраивает такое имя. Она жаловалась мне на графа. Ваш супруг бросил Мари-Николь. Хорошо еще, что вы заплатили ей пятнадцать тысяч за исполнение одной небольшой роли, иначе, бедная девушка могла бы совершенно упасть духом.
      Графиня махнула рукой.
      - С ней ничего не случится. В лучшем случае, за долги ей придется переспать с парой своих кредиторов. Но я думаю, что она проделывает это с удовольствием. А что касается моего мужа, то, как ни странно, вы правы. В последнее время он исключительно внимателен и любезен со мной.
      Калиостро развел руками.
      - Ну что ж, причины вполне понятны. После того, как ему стало известна стоимость драгоценностей, которые должны попасть нам в руки, граф готов носить вас на руках. Я думаю, что он вполне удовлетворится одним маленьким бриллиантом.
      - Он не получит ничего, - сухо сказала госпожа де ла Мотт. - Нужно было думать об этом раньше.
      Спустя несколько мгновений в покои вернулся граф де ла Мотт, собственноручно несший перед собой широкий медный поднос с двумя бутылками и фужерами. Бутылка бургундского - длинная, с узким горлышком целиком была покрыта тридцатилетней пылью. Лишь в том месте, где она лежала на боку, был виден кусочек наклейки.
      - Предмет моей гордости, - торжественно возвестил де ла Мотт, - бутылка бургундского вина урожая 1753 года. Мы непременно должны откупорить ее в честь удачного завершения нашего совместного предприятия.
      Он начал возиться с пробкой, а графиня насмешливо спросила:
      - С чего вы взяли, мой милый супруг, что наше предприятие успешно закончилось?
      Граф де ла Мотт замер, а затем медленно повернулся к супруге. Женевьева, умоляю вас, не надо шутить подобным образом. Вы же знаете, что я излишне впечатлительный человнек и всегда поддаюсь на розыгрыши.
      Графиня милостиво улыбнулась.
      - Ну, ладно, черт с вами.
      Она спокойно открыла свой ридикюль и достала оттуда черный бархатный футлят, переданный ей кардиналом де Роаном у Бемера и Бассенжа.
      - Александр, - обратилась она к Калиостро, - вы уже нашли людей, которые займутся камнями?
      Словно не расслышав вопроса, Калиостро оцепеневшим взглядом смотрел на футляр. Когда он заговорил, голос его дрожал. - Это оно?
      Графиня де ла Мотт торжественно помахала футляром в воздухе. - А у вас есть в этом какие-нибудь сомнения? Или вы думаете, что я намерена предложить вам стеклянные бусы. Так что на счет ювелиров?
      Калиостро на негнущихся ногах подошел к графине и протянул руку за футляром.
      - Разрешите мне взглянуть.
      Госпожа де ла Мотт игриво убрала ожерелье за спину.
      - Сначала мы решим кое-какие деловые вопросы, а после этого можете в первый и последний раз насладиться созерцанием этой весьма симпатичной игрушки.
      Граф де ла Мотт, пыхтевший над бутылкой бургундского, обернулся.
      - Почему в первый и последний раз? Неужели вы хотите?..
      Графиня снисходительно посмотрела на мужа.
      - До чего же вы глупы, мой милый. Это ожерелье должно немедленно исчезнуть. Впрочем, как и все мы. Граф де ла Мотт скис на глазах.
      - Мы должны немедленно бежать? Но куда? Графиня еще раз снисходительно взглянула на мужа и, глубоко вздохнув, сказала:
      - Когда нужно будет бежать, вы узнаете. А пока не стоит нервничать. У нас еще есть время. Александр, - она повернулась к Калиостро, - мы так и не договорили.
      Итальянец с угрюмым выражением лица сосал потухшую трубку. - А о чем мы должны говорить? У меня складывается такое впечатление, графиня, что вы уже все за всех решили. Может быть, мне вовсе стоит выйти из игры? Кажется, я только мешаю вам.
      Графиня, словно в издевку над Калиостро, вертела перед глазами футляр с бриллиантовым ожерельем.
      - Не надо обижаться. - Вы прекрасно знаете о степени истинных заслуг каждого. И сейчас мне не хотелось бы обсуждать эту тему. Нужно решить, что делать с ожерельем.
      Калиостро кисло улыбнулся.
      - У вас есть какие-нибудь собственные предположения на этот счет?
      - Да. Насколько мне известно, вы собирались переплавить оправу, а камни продать в Амстердаме. Я уверена, что вы договорились об этом.
      - Вы хотите сказать, что этот план вас не устраива-ет? - недовольно произнес Калиостро.
      - Никоим образом.
      Графиня была настроена столь решительно, что Калиостро даже приуныл.
      - Похоже, вы собираетесь взять игру в свои руки? А чем вас не устраивает мой план?
      Госпожа де ла Мотт поначалу оставила этот вопрос без внимания, обратившись к мужу:
      - Вы еще долго будете возиться с вином? Я же сказала, что хочу холодного шампанского.
      Граф оставил бесплодные попытки открыть бутылку бургундского и принялся торопливо исполнять просьбу супруги. Преподнося ей бокал с едва заметно пузырящейся жидкостью, он произнес:
      - Прошу прощения за задержку. Я хотел, чтобы мы выпили вместе.
      - А что вам мешает выпить шампанского? Ответа на этот вопрос у графа де ла Мотта не нашлось. Пробурчав что-то неразборчивое относительно излишне плотно закупоренных пробок, он разлил шампанское еще по двум фужерам, один из которых преподнес графу Калиостро.
      - Выпьем за удачу, - торжественно провозгласил граф де ла Мотт, поднимая фужер с шампанским. - Выпьем за то, чтобы фортуна всегда была благосклонна к нам.
      Калиостро задумчиво повертел бокал в руках.
      - Это хороший тост. Надо выпить, - коротко резюмировал он и сделал хороший глоток вина. - Так что же вы намерены делать, графиня?
      Госпожа де ла Мотт еще некоторое время демонстративно наслаждалась шампанским, но затем все-таки соблаговолила ответить.
      - Оправу я могу подарить вам прямо сейчас. Если у вас, конечно, найдется подходящий для этого инструмент. А вот что касается камней... Да, я всегда любила камни.
      Она посмотрела в сторону Калиостро и многозначительно добавила:
      - Так же, как и герцогиня де Шеврез. Большую часть камней придется, конечно, продать, как ни прискорбно об этом говорить. Но продавать их будете не вы, милейший граф Калиостро. Я хочу доверить это своему мужу.
      Граф де ла Мотт изумленно посмотрел на супругу. - Вы хотите, чтобы я продал бриллианты? Но для этого придется как минимум покинуть Францию.
      - Именно это вы и должны сделать. Но вы отправитесь не в Амстердам. Голландия поддерживает слишком тесные связи с Францией. И в том случае, если всплывут какие-то подробности об этом деле, отсюда, из Парижа, будет нетрудно проследить за тем, как и когда они исчезли. Я предлагаю другой вариант.
      Она хитро посмотрела на графа де ла Мотта.
      - Последнее время вы часто бывали в Англии. Она умолкла, а граф растерянно пробормотал:
      - Да, но...
      - Никаких "но", - отрезала графиня. - Поднимите все свои старые связи в Лондоне и найдите ювелиров, которые не станут особенно интересоваться происхождением предлагаемого им товара.
      - Но почему именно в Англию? - недовольно произнес Калиостро, которого графиня де ла Мотт довольно бесцеремонным образом исключила из игры.
      - Из Кале до Британии - рукой подать. - Я что-то не совсем понимаю...
      Графиня с сожалением взглянула на Калиостро. - О, милейший граф, если бы вы разбирались в политике так же, как в мистике и спиритизме. Англия уже на протяжении нескольких столетий находится в состоянии перманентной войны с Францией, и тайная служба его королевского величества Георга III отнюдь не склонна сотрудничать с французской тайной полицией. Можно почти не сомневаться в том, что в Англии следы бриллиантов потеряются навсегда. В конце концов, мошенники всего мира солидарны друг с другом. Итак, граф, вы продаете камни в Лондоне. Но это касается только самых крупных бриллиантов. Остальные я оставляю себе для уплаты кое-каких долгов и на текущие расходы.
      - А как вы собираетесь поделить деньги, вырученные от продажи камней в Англии? - хмуро спросил Калиостро.
      - Я буду великодушна. Мы разделим вырученную сумму на три части, и каждый получит свою долю.
      - А почему не на две? - спросил Калиостро, помня о намерении графини не делиться с мужем.
      - Я думаю, что трудная миссия моего супруга должна быть достойна вознаграждена.
      - В таком случае, я хотел бы напомнить вам, графиня, - холодным тоном произнес итальянец, - что в деле участвовал также Рето де Виллет. Я полагаю, что он также должен получить вознаграждение.
      - Вы вполне можете расплатиться с ним из своей доли, - еще более ледяным голосом произнесла графиня де ла Мотт. - У вас, наверняка, найдется лишних пятьдесят тысяч ливров, и этой суммы будет вполне достаточно для такого мелкого мошенника как де Виллет.
      - Я должен заплатить ему никак не меньше ста тысяч, - возразил Калиостро. - Иначе, в лице Рето де Виллета мы можем нажить смертельного врага, способного причинить нам немало неприятностей. Его нельзя обманывать.
      Упрямство Калиостро, наконец, подействовало на графиню. Ненадолго задумавшись, она ответила:
      - Хорошо. Я готова пожертвовать одним камнем ради того, чтобы заткнуть рот де Виллету. Но, в таком случае, вы должны получить у него расписку.
      - Какую расписку? - встрепенулся Калиостро.
      - В том, что он получил от нас в качестве вознаграждения сто тысяч ливров. Если у нас будет такой документ, мы гарантированно избавимся от головной боли по этому поводу.
      - Я уверен в надежности Рето, - сказал Калиостро. - Но если вы так настаиваете, графиня, то я готов уступить. В общем, я не считаю, что это имеет существенное значение.
      - А для меня имеет, - настаивала госпожа де ла Мотт. - Так же, как имеет значение молчание этой шлюшки Мари-Николь.
      Граф де ла Мотт скривился, словно ему пришлось разжевать лимон.
      - Дорогая... - укоризненно произнес он. Графиня сверкнула глазами.
      - Ты будешь делать так, как я говорю! - резко воскликнула она. - То, что ты с ней порвал, еще не означает, что я тебя простила.