Они проехали место, где обучали алебардистов и направились туда, где виднелись конюшни, и по полю скакали всадники. Туда, куда уже давно всматривался Ремин; где ждал его собственный отряд, новые знакомства, новые заботы, новые ступени на лестнице судьбы. В самых потаенных уголках души Ремина зародилась маленькая, но твердая надежда, что эти ступени приведут его наверх, к вершине самых смелых мечтаний — к прекрасной принцессе Этла-Тиды…
      В объяснениях и разъяснениях, приказаниях и указаниях, рассказах и разговорах день пролетел, словно несколько мгновений.

* * *

      Вечером Трис и Ремин вернулись в Императорский дворец. Маг-Император собирал Совет из всех высших офицеров. Пока отряды воинов Этла-Тиды подтягивались к столице со всех земель и провинций, офицеры уже прибывали во дворец, чтобы получить указания, как по-новому организовывать отряды, как их тренировать и вооружать. Подобную практику предложил Трис: так ему было проще объяснять высокопоставленным Этла-Нитам азы стратегии и тактики, координировать их действия.
      Ремина же возвращение в Этла-Тиду порадовало потому, что он жаждал еще хотя бы раз встретить прекрасную принцессу Лорану и, может быть, даже поговорить с ней. Он был так поглощен своими мечтами, что, даже сидя на Совете, в пол-уха слушал речь своего друга.
      А Трис тем временем говорил:
      — Два полка копьеносцев уже тренируются по новой программе в лагере за городом. В каждом из них по полторы тысячи человек. Еще два таких же полка я предлагаю собрать из солдат и офицеров, которые по приказу Мага-Императора идут в столицу из северных провинций. Один полк можно составить из солдат береговой охраны. Таким образом, у нас будет семь с половиной тысяч обученных копьеносцев.
      Еще два полка я думаю одеть в сплошные латы нового типа и вооружить алебардами. Эти полки будут меньше по численности, по тысяче человек каждый, но им предстоит особая миссия — взломать строй армии южан. В эти полки отбирают самых сильных и закаленных воинов, в основном, гвардейцев Мага-Императора. К сожалению, старых кузниц недостаточно, чтобы изготовить большое количество доспехов нового образца для алебардистов, поэтому и приходится пока ограничиться только двумя тысячами. Но легкие пехотинцы с луками и арбалетами будут поддерживать их атаку, так что в успехе я не сомневаюсь.
      Такая же ситуация и с тяжелой кавалерией. Мы не успеваем изготовить необходимое количество оружия и панцирей. Нам придется встретить врага, имея только около пяти сотен всадников. Но, я думаю, и этого будет вполне достаточно на первое время. А потом начнут работать новые кузницы.
      — Я не понимаю, командующий. — Встал со своего места один из будущих полковников копьеносцев. — Основные силы Этла-Тиды находятся сейчас на южной и восточной границах. Две армии почти по десять тысяч человек. Почему Вы ничего не говорите о них? Ведь Южная Империя выставит против нас не менее двадцати тысяч воинов. Как Ваши новые полки общим числом чуть более десяти тысяч смогут победить в битве?
      — Ваш вопрос совершенно справедлив. — Кивнул головой Трис. — Все дело в том, что Вы только вчера прибыли с севера и еще не видели, как готовятся новые отряды. Завтра мы все отправимся в военный лагерь. Там вы посмотрите и поймете, что такое полки нового типа. И точно так же будете готовить свои отряды. Времени у нас мало, так что солдат придется обучать прямо на марше. Все наши силы должны собраться на плато Семи ветров не позднее, чем через месяц. Восточная армия останется прикрывать Этла-Тиду от возможного обхода южан или набега восточных соседей, а наша южная армия перейдет в тыл ударных полков нового типа. Из этой армии в бой пойдет только легкая пехота, которую мы вооружим арбалетами и пращами. Остальные солдаты не будут участвовать в битве при выходе из Зеленой долины. Мы не успеем обучить их, а неподготовленные воины могут сломать строй и открыть брешь для прорыва врага.
      Слово взял Крон-то-Рион:
      — Господа офицеры, нам известно, что Южная Империя собирается направить против нас армию в тридцать тысяч человек. Но десанты в портовых городах южан, которые высадит адмирал Наорла-Патли, заставят Повелителя Горвана усилить охрану побережья. Так что через Зеленую долину пройдет около двадцати пяти тысяч. Южане же считают, что Этла-Тида выставит против них не менее тридцати-тридцати пяти тысяч, то есть, почти всех воинов государства.
      На этом и построен план Горвана: в одной решающей битве полностью разгромить всю армию Этла-Тиды, и тогда страна, словно спелое яблоко, сама упадет в его руки. Дело в том, что южане побеждают прежде всего своим пехотным строем. Наши разведчики, следившие за врагом во время походов Южной Империи против стран Востока, так описывали их манеру боя: пехотинцы строятся несколькими огромным прямоугольниками — до пятисот человек по фронту и до десяти в глубину. Они закрыты с головы до ног деревянными щитами и держат в руках длинные пики в полтора-два человеческих роста, так что спереди к ним невозможно приблизиться, не попав на острые наконечники. Фланги и промежутки между отрядами прикрывают лучники, пращники и колесницы.
      Армии восточных стран, привыкшие сражаться неорганизованной лавой, потерпели сокрушительное поражение. Словно волны на утес, накатывались они на строй южан, и, так же, как волны, разбивались, оставляя убитых и раненных. Так Южная Империя присоединила к себе три провинции.
      Пусть же нас не постигнет их участь! Против сомкнутого строя южан мы поставим наших алебардистов, арбалетчиков и копейщиков. Арбалетные болты выбьют первые ряды, алебардисты вклинятся в пролом и расширят его, копьеносцы сомнут и разорвут построение врага. А тяжелая кавалерия ударит во фланг южан и сомнет его, сея смерть и панику. Таков наш план. Мастерству южан мы противопоставим не многочисленную, но малоэффективную армию, а небольшую, но отлично вооруженную, хорошо обученную, сильную духом. Мы будем защищать свою свободу, честь и жизнь, и мы победим захватчиков!
      Окончание речи Крон-то-Риона потонуло в восторженных возгласах собравшихся офицеров. А на глазах Тзота-Локи даже показались слезинки. Он встал и произнес:
      — Да будет так, как сказал Маг-Советник. Да будет так, как делает командующий Трисмегист. Мы победим! — И уже спокойнее Маг-Император добавил. — А теперь прошу Вас, господа офицеры, проследовать в пиршественный зал. Завтра же мы все отправимся за город, в военный лагерь, чтобы каждый из вас запомнил науку командующего Трисмегиста и потом передал ее своим солдатам.

* * *

      Пир в Императорском дворце закончился, когда на улице совсем уже стемнело. Однако многочисленные масляные светильники, установленные на всех галереях, окружавших внутреннюю площадь, освещали дворец довольно ярко. После Совета и пира часть офицеров, прибывших издалека, оставалась во дворце, где им были предоставлены гостевые покои. Другая часть разъезжалась или расходилась по своим домам.
      Ремин вышел на второй этаж галереи дворца. Он облокотился на высокий парапет и смотрел вниз, на покидающих дворец людей. Ремин был один, если не считать двух несших службу стражников, которые при виде молодого, но высокопоставленного командира, стояли по стойке «смирно». Трис еще оставался в пиршественном зале, продолжая о чем-то говорить с Магом-Императором и Кронто-Рионом. Ремин не знал, нужно ли дождаться своего друга, или пойти домой к своей тете и ее мужу, которых он не видел с того времени, как на Храмовой площади схватил магическую молнию Посла Юнора. А, может, стоило вернуться в ту маленькую комнатку, где он пришел в себя вчера вечером и откуда его утром увел Трис. Но он не мог вспомнить, где находится этот уголок покоя и уюта в огромном и шумном дворце. А спрашивать дорогу у слуг ему не хотелось.
      Голова у Ремина слегка кружилась. Не то от выпитого на пиру вина, не то от последствий ранения магическим оружием. Ремин удивился: сколько событий произошло за сегодняшний день, сколько впечатлений, встреч, новых знакомств. Но он ничуть не устал. Может быть, это энергия Триса подпитывала его? В глубине души Ремину хотелось все же верить, что лучшим лекарством, оживляющим и бодрящим, стал вчерашний разговор с прекрасной Лораной.
      — Я не помешаю важным стратегическим размышлениям господина командующего тяжелой кавалерией? — Послышался тихий мелодичный голос позади Ремина. Он обернулся, и счастливая улыбка озарила его лицо. В свете масляных светильников Лорана была похожа на сошедшую с небес богиню. Отблески огня и ночные тени причудливо переливались на ее простой белой тунике и спадающих на плечи черных волосах, то подчеркивая границу между светлым и темным, то сглаживая ее.
      — Как вы можете мне чем-то помешать, принцесса! — В порыве радости воскликнул Ремин, но, увидев недоуменные взгляды стражников, заговорил тише. — Я всегда рад видеть Вас. Ничто не значит для меня так много, как Ваше внимание.
      — Почему мы опять перешли на «Вы»? — Принцесса едва заметно смутилась от слов молодого человека. — Зови меня Лораной, Ремин. Ведь мы равны и по возрасту, и по положению.
      — Я не могу с Вами, то есть, с тобой согласиться. Я всего лишь младший сын дворянина с далекого севера, а ты — принцесса Этла-Тиды, будущая правительница…
      — Ты хочешь сказать, что все уже считают меня наследницей, приняв на веру слова Посла Юнора на Большом приеме?
      Ремин промолчал, и Лорана продолжила:
      — А если и так, что это меняет? Я что, превращаюсь в богиню, в предмет поклонения, обожания?
      В глазах Ремина было написано, что лично он именно так и считает, хотя и вкладывает в свое чувство не тот смысл, который имела в виду принцесса. И Лорана увидела, почувствовала, поняла, что хочет, но не может высказать стоящий рядом с ней молодой человек. Поэтому она дала себе слово впредь не говорить так двусмысленно и постаралась сменить тему:
      — Расскажи мне, Ремин, о северных провинциях. Я ведь почти никогда не покидала столицы. Всего два раза отец брал меня с собой во время его поездок на восток, в верховья Ре-Тилач, в города Рил-Тонар и Роличит. Да и то, берег я видела только с борта речного корабля Императора, на котором мы плыли вместе с нашими свитами и слугами. Так что создавалось впечатление, что я нахожусь в Императорском дворце, а не на палубе судна. А при сходе на берег меня сразу же отправляли во дворцы наместников. Приемы, пиры, пустые разговоры… Если бы ты знал, как я устала от этого… Расскажи же мне про север, которого я никогда не увижу.
      Ремин был потрясен не столько словами принцессы, сколько тоской и усталостью, написанной на ее лице. Он никогда раньше не задумывался об обратной стороне жизни правителей.
      — Северные провинции Этла-Тиды — это край густых лесов, огромных озер, бескрайних болот. — Начал говорить Ремин и увидел, как мечтательно замерцали в отблесках светильников бездонно-черные глаза Лораны. — Но леса там не такие, как вокруг столицы. У нас, на севере, преобладают сосны, ели, клены. Они покрывают огромные площади.
      Замок моего отца расположен на берегу огромного озера Точилан, окруженного высокими холмами. Величественные сосны, клены, березы густо покрывают холмы от самых вершин до берегов озера, в солнечные дни осеняя его прозрачные прибрежные воды своими тенями. По мере удаления от берега вода чернеет, и никто не знает, как глубок Точилан.
      Землей Акиной называется вся эта долина вместе с окружающими ее холмами. Долина почти круглая, и объехать вокруг озера можно за семь дней. Если же ехать прямо на север, в пяти днях пути от замка холмы переходят в скалистые горы, сплошь покрытые елями и соснами, но сам я там не бывал, а только слышал рассказы охотников, добывающих горных баранов и козлов. Никто пока точно не знает, как далеко на север простирается зона лесов, и какой ландшафт сменяет ее.
      Пологие склоны холмов с южной и восточной сторон распаханы. Долина озера защищена от ледяных северных ветров, и земля дает богатый урожай пшеницы, ржи, картофеля. Леса полны кабанами, оленями, лосями. Правда, встречаются и волки, и медведи, но за последние столетия они уже научились бояться людей и не приближаются к поселкам, а, тем более к замку.
      В юности со своим учителем и с ватагой друзей я много охотился среди холмов и лесов. Ночевали мы под открытым небом, разведя большой костер и нарубив еловых лап для ложа. Это были прекрасные времена…
      Извини, Лорана, я не мастер говорить… Может лучше ты будешь спрашивать, а я — отвечать?
      — Ты так красиво рассказываешь. — Выдохнула принцесса. — Как бы я хотела своими глазами увидеть такую красоту!
      Она немного поколебалась, но все же спросила:
      — А земли твоего друга, командующего Трисмегиста… Где они?
      — Насколько я понял, — ответил Ремин, не обратив внимания на едва скрываемый напряженный интерес девушки, — его замок находится где-то на северо-западе от земли Акиной, может быть, на берегу океана. Он вообще не очень любит говорить о своем детстве. Да я и не настаивал. Я тоже с тяжелым сердцем покинул родной дом… На северо-западе, за Красными болотами, мало кто бывал. Об этих краях могут рассказать только вольные охотники, купцы — торговцы мехами, да немногие моряки, заплывающие далеко на север. Спроси о севере самого Триса, Лорана. Он очень хороший человек. Вы бы, наверняка, стали друзьями.
      — А почему Красные болота называют «красными»? — Заинтересовалась Лорана, предпочтя не обратить внимания на последние слова Ремина. — Неужели, это связано с кровью?
      — Нет, Лорана. — Улыбнулся Ремин. — На болотах растет огромное количество ягод: брусники, морошки, клюквы. От их цвета — цвета спелых ягод, ковром покрывающих моховые кочки — и пошло название «Красные болота». Хотя, надо признать, нынешний хозяин тех земель, Клостер-Варрон-ап-Ги может заставить усомниться в происхождении названия от ягод, а не от крови. Но, надеюсь, Трис его заставил…
      Ремин внезапно замолчал, вспомнив, что они договаривались никому не рассказывать о побоище в гостинице «Три разбитых горшка». Еще не хватало, чтобы в разговоре с Лораной он выболтал правду об Алине!
      Принцесса заметила смущение молодого человека, наверняка, скрывающего от нее что-то важное, но не подала вида, как ее интересует все, что связано с Трисом. Но любопытство взяло верх, и она безразличным голосом задала вопрос:
      — А кто такая Алина? Та самая очаровательная девочка, которая, как я знаю, живет во дворце твоего друга?
      Ремин стушевался еще больше, подумав даже, что наследница многих поколений Магов-Императоров прочитала его потаенные мысли. Однако, он ответил:
      — Алина — родственница Триса. Не то племянница, не то двоюродная племянница. Он взял ее с собой в столицу, потому, что… потому, что… — Увы, Ремин не мог придумать достаточно вескую причину для того, чтобы везти почти что ребенка через половину страны. Для фрейлины Алина была еще молода, для воспитания при дворе — уже слишком взрослая.
      Из щекотливой ситуации Ремину помог выбраться Трис, шедший по коридору и нарочито громко топающий сандалиями.
      — Ваше Высочество, — преувеличенно низко поклонился он принцессе, — Ваш отец хочет видеть Вас у себя в покоях.
      Лорана молча отвесила Трису еще более низкий поклон и удалилась. Трис и Ремин проводили ее взглядами до поворота во внутренний коридор.
      — Пора домой, Ремин! — Хлопнул по плечу друга Трис. — Остаться на ночь нам принцесса пока не предлагает.
      Трис увидел испуганно-изумленный взгляд Ремина: «как можно так говорить о священном?», внутренне усмехнулся, но продолжил, как ни в чем не бывало:
      — Никар-Вазам и Парина-ап-Латор уже заждались своего героя. Их знаменитый повар готовится устроить тебе такой ужин, который запомнится на всю жизнь. Так что торопись, пока он не остыл!
      — После пира у Императора-Мага я сегодня не смогу уже съесть ни крошки! Придется перенести торжества на завтра. Ты, разумеется, придешь?
      — Там будет видно. — Неопределенно махнул рукой Трис, и глаза его в свете языков пламени показались Ремину черными, как середина озера Точилан. — Очень много дел, и крупных, и мелких… Но я постараюсь вырваться и, если не возражаешь, возьму с собой Алину! Пошли, я отвезу тебя домой на своей колеснице…
      Когда друзья уже подъезжали к дому Никар-Вазама, Ремин спросил:
      — А Алина по-прежнему живет у тебя во дворце?
      — Да. — Удивленно пожал плечами Трис. — Она великолепно управляется с хозяйством. Я даже не ожидал такой сноровки от юной девушки. А почему ты спросил?
      — Принцесса спрашивала о ней. Интересовалась, кем она тебе приходится. — Ремин испытующе посмотрел в глаза друга.
      — Дальней родственницей! — Твердо ответил тот и отрицательно покачал головой. — Надежной подругой. Не более того. Она еще слишком маленькая, по-детски беззащитная. А когда подрастет и окрепнет… Там будет видно…
      Трис высадил Ремина у ворот дворца Никар-Вазама и, сославшись на усталость и головную боль, уехал за город в свой дворец. Ремин обнимал выбежавших навстречу тетю и ее мужа, отвечал на их многочисленные вопросы и выслушивал огромное количество похвал и комплиментов в свой адрес, но в тоже время продолжал обдумывать последние сказанные Трисом слова. И еще он старался вспомнить выражение глаз принцессы Лораны, когда она настойчиво выспрашивала об Алине. Что он увидел тогда во взгляде девушки: неужели скрываемую даже от самой себя ревность?

Глава 8. Обучение.