Глава 23

Лили чувствовала себя подавленной. Невиль быстро поправился после перенесенной лихорадки и два дня спустя уехал в Килбурн-Хаус. Он навестил ее, но только для того, чтобы сообщить, что на несколько дней покидает Лондон. Он даже не объяснил ей, куда едет и когда собирается вернуться. Невиль держал себя с Лили спокойно и безразлично, но перед тем как уйти, взял ее руки в свои и внимательно посмотрел ей в глаза. Элизабет тоже в это время находилась в комнате.

– Лили, – сказал он, – пожалуйста, пообещай мне, что никуда не будешь выходить одна и даже, переходя из одного помещения в другое, будешь брать с собой кого-нибудь.

Невиль терпеливо ждал ее ответа. Время было неподходящим, чтобы отстаивать свою независимость, и она решила согласиться.

– Обещаю.

Он сжал ее руки и, немного поколебавшись, продолжил:

– Когда ты будешь выходить из дома, у тебя будет возникать ощущение, что кто-то следует за тобой. Ты не должна волноваться. Я нанял людей, чтобы они обеспечивали твою безопасность.

Лили широко раскрытыми глазами посмотрела на него, но спорить не стала. У нее уже не было сил думать о том, что кто-то покушается на ее жизнь. К тому же у него была причина, если учесть рану на плече, беспокоиться о ее безопасности.

Она снова кивнула, и Невиль, склонившись, поцеловал ей руку.

Во время его отсутствия Лили дважды каталась в коляске в Гайд-парке в самое оживленное время дня и в сопровождении Элизабет и герцога Портфри; была на обеде у герцога Анбери и одном избранном суаре в доме подруги Элизабет – леди с репутацией синего чулка. К тому же возобновились ее уроки.

Лили с головой ушла в учебу со всей свойственной ей энергией и решительностью и ощутила сдвиги во всех науках, за исключением вышивания.

Но чувство подавленности не покидало ее. Дело по обнаружению человека, который трижды покушался на ее жизнь, не сдвинулось с места. Она никому не рассказывала о своих неподтвержденных подозрениях. Нет улик – нет и дела. Но тем не менее она ощущала себя словно в клетке. Она никуда не могла ходить одна, хотя погода стояла великолепная, а раннее утро влекло прохладной свежестью. Когда же ей приходилось выходить из дома, она всегда чувствовала присутствие охраны.

Нервы Лили начали сдавать. Как-то Элизабет случайно обронила, что Лорен уехала в Йоркшир к дедушке. Она считала, что смена обстановки пойдет Лорен на пользу.

Когда она уехала?

– Гвендолайн уехала вместе с ней? – спросила Лили.

Оказалось, что Лорен уехала одна. Действительно ли она уехала в Йоркшир? Вопрос так и вертелся у Лили на языке. Но думать о ней было бы глупо. Лорен ездила верхом, но никогда не проскакала бы галопом через весь Гайд-парк. Так же трудно представить ее с пистолетом в руках. Или толкающей валун с утеса. Но все же...

Хуже всего то, что Невиль уехал, и это в то время, когда Лили решила, что их отношения вступили в новую стадию, и он вот-вот объяснится с ней. Она старалась не думать о нем. Жизнь продолжается. И Лили не хотела смириться с тем, что в настоящее время ее дела складываются не лучшим образом. Она думала о приеме, который Элизабет предлагала устроить через несколько недель. Ожидался большой наплыв гостей. Известность Лили еще больше возросла после случая в Воксхолле. Все с нетерпением ждали приглашения на прием, устраиваемый Элизабет только для избранных.

По такому случаю Лили оделась особенно тщательно. Она решила вести себя достойно и в то же время получить удовольствие от этого вечера. Живя в этом доме, она чувствовала себя здесь хозяйкой, и это было для нее совершенно новым и волнующим ощущением.

– Ну как, Долли, – спросила Лили, перед тем как спуститься вниз, – разве я не красавица? – Раскинув в стороны руки, она закружилась по комнате.

– Другого слова и не подберешь, миледи, – ответила Долли, склонив набок голову и приложив палец к подбородку. Она продолжала называть ее «миледи», как и подобает обращаться к графине. – Вы настоящая красавица.

Обе весело рассмеялись.

– Белое вам очень к лицу, – одобрила Долли – Многие леди умрут от зависти, увидев на вас такое кружево. Однако вам не помешало бы надеть какое-нибудь ювелирное украшение.

– Бриллианты или рубины?

Они еще немного посмеялись, после чего Лили достала из ящика тумбочки свой медальон. Она не надевала его со дня их прогулки в Воксхолл, того особого случая, который так драматично закончился. Долли помогла ей застегнуть медальон на шее, и Лили положила на него руку. Невиль был прав: медальон напоминал ей о родителях, но еще больше напоминал ей о том, как он повел ее к ювелиру и заставил починить цепочку, чтобы она опять могла его носить.

– Он вернется, миледи, – сказала Долли.

– Я даже не думаю о нем, Долли, – соврала Лили.

– Тогда как вы догадались, что я говорю о нем? – спросила Долли, и они снова рассмеялись.

Лили все еще улыбалась, когда спустилась вниз. Гости уже начали приезжать, и у нее не было времени для грусти и размышлений. Она сосредоточилась на своих обязанностях, улыбалась, выслушивала комплименты и отвечала на них. Лили пришла к заключению, что не так уж и трудно вращаться в светском обществе. К тому же большинство гостей были к ней очень добры.

Спустя час они вместе с Элизабет, маркизом Аттингсборо и двумя другими джентльменами прошли в библиотеку. В гостиной мистер Вайл спросил ее, пользуется ли она библиотекой, а маркиз заметил, что мисс Дойл не умеет читать. И тут все стали говорить, что этого не может быть. Лили имела неосторожность заявить, что хорошо читает.

– А знаете ли вы, Лили, – сказал Джозеф, – что люди, которые говорят неправду, после смерти попадают в ад?

– Тогда мне придется доказать, вам это, – ответила Лили..

Вот по какой причине они оказались в библиотеке. Лили с вызовом попросила маркиза взять любую книгу с любой полки, и она прочитает им первое предложение.

– Здесь у вас только проповеди, Элизабет? – спросил маркиз, оглядывая полки.

– Послушайте, – сказал мистер Вайл. – Я верю вам на слово, мисс Дойл. Я уверен, что вы хорошо читаете, а если и нет, то какое это имеет значение? Я спросил об этом просто так.

– Галантность по отношению к леди никогда не была вашей сильной стороной, мистер Вайл, – сказала Элизабет. – Здесь нет проповедей, Джозеф. Я слушаю их в церкви каждое воскресенье.

– Какой стыд, – пробормотал маркиз, – вот, нашел – «Путешествие паломников». – Он достал с полки книгу в кожаном переплете, открыл первую страницу и протянул книгу Лили.

Лили смеялась, стараясь не показать своего волнения. Она уже начала было читать, когда дверь открылась, и в библиотеку вошел герцог Портфри. Он, по всей вероятности, только что приехал и пришел поздороваться с Элизабет.

– Ах, Линдон, – сказала Элизабет. – Джозеф оскорбил Лили, сказав, что она неграмотна. Она собирается доказать ему обратное.

Герцог улыбнулся и остался стоять у двери, заведя руки за спину.

– Готов держать пари, Аттингсборо, – произнес он. – Я освобожу вас от состояния.

– О Боже, – сказала Лили. – Пока я читаю не очень хорошо и не все слова разбираю.

Она посмотрела на текст и увидела, что первое предложение не очень длинное.

– «Когда я шел по пустынной земле, – читала она запинаясь, – я н... набрел на место, где была п... пещера, и я лег там спать, и пока я спал, мне приснился сон».

Лили с торжествующей улыбкой оглядела всех и захлопнула книгу.

Джентльмены зааплодировали, а маркиз присвистнул.

– Браво, Лили! – воскликнул он. – Не исключено, что вы попадете в рай. Нижайше прошу прощения. – Взяв из ее рук книгу, он вернул ее на полку.

Лили посмотрела на герцога Портфри, который шагнул к ней, и улыбка исчезла с ее лица. Он смотрел на нее, и в его лице не было ни кровинки. Все присутствующие тоже обратили на это внимание. В комнате повисла необычная тишина.

– Лили, – промолвил он охрипшим голосом, – где вы взяли этот медальон?

Лили прикрыла медальон рукой.

– Он мой, – ответила она. – Мне его дали папа с мамой.

– Когда? – спросил герцог.

– Он всегда у меня был. Сколько я себя помню, я его всегда носила. Он мой. – Лили выглядела испуганной, дрожащими пальцами она вцепилась в медальон.

– Дайте мне взглянуть на него, – попросил герцог, подходя к ней ближе.

– Линдон... – начала Элизабет.

– Дайте мне взглянуть на него!

Лили опустила руку, и герцог, побледнев еще больше, уставился на медальон. Впечатление было такое, что он вот-вот упадет в обморок.

– Там гравировка: сплетение букв «Ф» и «Л», – сказал он. – Откройте его.

– Линдон, в чем дело? – начиная раздражаться, спросила Элизабет.

– Откройте его!

Лили покачала головой, охваченная страхом, несмотря на то что, кроме них, в комнате были еще четыре человека. Герцог, казалось, не замечал никого. Оторвав взгляд от медальона, он прикрыл глаза рукой. Все молча наблюдали за ним, когда он внезапно, ослабив узел шейного платка, запустил пальцы за ворот рубашки и вытащил золотую цепочку, на которой висел точно такой же медальон.

– Их всего два, – сказал он. – Они сделаны по моему специальному заказу. Что находится внутри вашего, Лили?

– Мне дал его мой папа, – ответила Лили. – Он не вор.

– Нет, нет, я в этом совершенно уверен. Внутри его есть что-нибудь?

Лили покачала головой и отступила назад.

– Он пустой, – ответила она. – Медальон мой. Вы не можете отобрать его у меня. Я вам не позволю.

Элизабет подошла к Лили и встала рядом.

– Линдон, – произнесла она, – вы пугаете Лили. Что все это значит? Оба медальона сделаны по вашему специальному заказу?

– Буква «Л» означает Линдон, а «Ф» – Фрэнсис, моя жена и ваша мать, Лили.

Лили тупо смотрела на него.

– Ты Лили Монтегью, – произнес он. – Моя дочь.

Глаза Лили заблестели от слез.

– Линдой! – воскликнула Элизабет. – Ну как вы можете говорить такое? Возможно...

– Я это знал с того самого момента, когда впервые увидел ее в церкви Ньюбери. Кроме голубых глаз, Лили вылитая копия своей матери.

– Послушайте! Посмотрите на мисс Дойл! – воскликнул один из джентльменов, но его слова прозвучали уже запоздало. Герцог Портфри бросился к Лили и подхватил ее на руки.

Лили, теряя сознание, видела перед глазами свой – нет, его, – медальон.

Герцог положил Лили на софу, а Элизабет подложила ей под голову подушку.

– До сегодняшнего дня у меня не было доказательств, Лили, – продолжал герцог. – Я знал, что ты существуешь, хотя у меня не было никаких сведений на этот счет. Но я искал тебя. Я никогда не переставал искать тебя. И искал бы всю жизнь. И вдруг я увидел тебя в церкви.

Лили вертела головой из стороны в сторону, стараясь не слушать его.

– Линдон, – сказала Элизабет, – остановитесь! У меня у самой голова идет кругом. Представьте, как должна себя чувствовать Лили.

Герцог посмотрел на Элизабет, затем оглядел комнату.

– Да, – промолвил он. – Лили, моя дорогая, не бойся. Никто ничего не собирается отнимать у тебя.

– Мама и папа, мои отец и мать, – прошептала Лили. Элизабет поцеловала ее в лоб.

– Что здесь происходит? – спросил чей-то голос от двери. – Джозеф сказал мне, чтобы я скорее шел сюда. Лили?

Вскрикнув, Лили вскочила на ноги и тут же оказалась в объятиях Невиля.

– Это я расстроил ее, Килбурн, – сказал герцог. – Я только что сказал ей, что она моя дочь.

– Да, – подтвердил Невиль, – она ваша дочь.

– Письмо было адресовано леди Фрэнсис Лилиан Монтегью, – сказал Невиль. – Но другим почерком сделана приписка – так, во всяком случае, уверяет викарий, – «Лили Дойл».

Невиль сидел на софе, держа Лили за руку. Опустив глаза, она, казалось, не проявляла никакого интереса к разговору. Герцог Портфри налил в стакан немного бренди и протянул ей, но Лили покачала головой. Поставив стакан на стол, он взял стул и сел напротив нее. Он сидел не сводя с нее глаз. Элизабет ходила по комнате.

– Если бы мы только могли узнать, что написано в том письме, – вздохнул герцог.

– Но мы знаем, – произнес Невиль. – Письмо было адресовано Лили Дойл. Уильям Дойл был ближайшим родственником Лили, хотя и не знал о ее существовании. Викарий вскрыл письмо и прочел его ему.

– А викарий помнит его содержание? – спросил герцог.

– Даже больше, – ответил Невиль. – Он сделал копию письма. Прочитав его, он посоветовал Уильяму Дойлу отнести его в Натэлл-Грандж, барону Онслоу, дедушке Лили. Викарий решил, что Уильям тоже должен иметь копию на случай, если семья Дойл захочет потребовать компенсацию за годы заботы Томаса Дойла о Лили.

Лили мяла пальцами дорогое кружево платья. Она выглядела как маленький ребенок, прислушивающийся к разговору взрослых.

– У вас есть эта копия? – спросил герцог.

Невиль вынул из кармана копию и протянул ее герцогу. Герцог стал молча читать его.

– Леди Линдон Монтегью сообщила отцу, что собирается провести пару месяцев у своей школьной подруги, – нарушил тишину Невиль спустя некоторое время. Элизабет подошла ближе и села. – На самом деле она поехала к своей бывшей горничной Беатрис и ее мужу Томасу Дойлу, чтобы там родить ребенка.

– Ее брак с лордом Линдоном Монтегью был тайным, – продолжал Невиль, – и оба решили держать его в секрете, пока Линд он не вернется из Нидерландов, где был расквартирован его полк. А когда она поняла, что беременна, его полк уже перевели в Вест-Индию. Она боялась своего отца и отца Линдона. Но что хуже всего, она боялась своего кузена, который настаивал, чтобы она вышла за него замуж, так как хотел унаследовать состояние и титул после смерти Онслоу. Она боялась, что может пострадать не только она, но и ребенок, если он все узнает.

– Это мистер Дорсей? – спросила Элизабет.

– Кто же еще. – Герцог сложил письмо и положил его на колени, затем посмотрел на Лили: – Мы наивно полагали, что наш брак спасет ее от него.

– Фрэнсис боялась вернуться домой с ребенком на руках, – продолжал Невиль. – Она ждала, когда ее муж вернется из Вест-Индии. Она писала ему туда и сообщила о своем положении. Потом она решила вернуться домой, оставив ребенка у Дойлов. Она собиралась снова написать мужу уже из дома. Но он был офицером и мог погибнуть в бою. К тому же она очень боялась за собственную жизнь. Поэтому она повесила медальон на шею девочки и написала письмо, которое просила передать мужу после его возвращения или своей дочери, если обстоятельства сложатся так, что они никогда больше не встретятся.

– Я всегда подозревал, что ее смерть не была случайной, – сказал герцог. – Я также подозревал, что Дорсей убил ее. Она действительно сообщила мне, что у нас будет ребенок. Но если она и написала еще второе письмо, то я никогда не получал его. Когда она умерла, никто ничего не знал о ребенке. Я сделал вывод, что она ошибалась по поводу своей беременности, о которой писала в первом письме. Но почему-то меня никогда не покидало чувство, что ребенок был и где-то на земле живет мой сын или моя дочь. Я проверял каждую возможность, которая приходила мне на ум, но я никогда не слышал о Беатрис Дойл.

– Линдон, но тогда выходит, что мистер Дорсей пытался убить Лили? – предположила Элизабет. – Но у меня это в голове не укладывается. Этого просто не может быть.

– Онслоу прикован к постели, – объяснил Невиль, – поэтому, вероятнее всего, Уильям Дойл передал письмо в руки Дорсея. Именно тогда Дорсей узнал правду, хотя это ничем не угрожало ему, так как Лили считалась умершей. Интересно, а была ли случайной смерть Уильяма Дойла? Возможно, он слишком много хотел получить, ссылаясь на то, что его сын долгое время заботился о Лили. Нам повезло, что викарий все еще жив. Но тут Лили внезапно появилась в Ньюбери. Дорсей тогда тоже был в церкви. Он, как и Портфри, сразу узнал ее.

– Лили. – Герцог придвинул к софе свой стул и взял Лили за руку. Письмо соскользнуло с его колен на пол. – Беатрис и Томас Дойл были твоими родителями. Они заменили тебе семью, нежно любили и хорошо воспитали. Никто, и я тем более, не собирается отбирать их у тебя. Они навсегда останутся твоими родителями.

Прижавшись головой к плечу Невиля, Лили посмотрела на герцога.

– Мы любили друг друга, Лили, – сказал он. – Твоя ма... Фрэнсис и я. Ты была зачата в любви. Мы отдали бы тебе всю нашу любовь, если бы... – Глубоко вздохнув, герцог продолжал: – Она так любила тебя, что ради твоей же безопасности отдала другим людям. Все двадцать лет я постоянно думал о том, что ты где-то существуешь на свете. Мы никогда не отказывались от тебя. Если бы только ты могла, Лили, подумать о Фрэнсис как о-своей матери, а обо мне как о своем отце. Я не претендую на роль твоего любимого папы, но позволь мне... – Герцог поднес руку Лили к губам, поцеловал и быстро вскочил на ноги.

– Куда вы? – спросила Элизабет.

– Она в шоке, а я начинаю давить на нее, – ответил герцог. – Мне лучше уйти, Элизабет. Извините меня. Если мне будет позволено, я зайду завтра. Но вы не должны заставлять Лили принимать меня. Лучше позаботьтесь о ней.

– Да, конечно. – Лили впервые подала голос с тех пор, как Невиль вошел в комнату. – Я приму вас – завтра.

– Спасибо. – Герцог поклонился и направился к двери.

– Подождите меня, Портфри, – сказал Невиль. – Через минуту я присоединюсь к вам.

Герцог кивнул и вышел из библиотеки вместе с Элизабет.

Невиль встал и помог подняться Лили. Он обнял ее и крепко прижал к себе. «Что должен чувствовать человек, – думал он, – когда внезапно узнает, что его горячо любимые родители вовсе не являются его родителями?» Он попытался представить себя в такой ситуации. Без родителей он чувствовал бы себя без корней, без спасительного якоря.

– Я хочу, чтобы ты забыла о приеме и ушла к себе в комнату, – сказал он. – Позвони Долли и ложись спать. Попытайся заснуть. Договорились?

– Да.

Невилю было больно видеть ее безразличие и покорность судьбе. Это было так не похоже на Лили. Но Портфри прав: она в шоке. Он вспомнил, какой она была, когда узнала о смерти Дойла.

– Попытайся ни о чем не думать, – посоветовал он. – Завтра тебе станет лучше, и ты сможешь приспособиться к новой реальности. Я уверен, что ты в конечном счете поймешь, что ничего не потеряла. Одно дело – любить и заботиться о собственном ребенке, и совсем другое – когда ты любишь и воспитываешь чужого ребенка, за которого не несешь никакой ответственности. Твои родители заботились о тебе, как о собственном ребенке. Я никогда не знал твоей мамы, но всегда восхищался тем, как преданно и нежно любит тебя твой отец. Ты их не потеряла. Ты просто приобрела людей, которые будут любить тебя и заботиться о тебе в будущем и не станут ревновать к прошлому.

– Я очень устала, – сказала Лили, поднимая к нему бледное лицо с огромными глазами. – Я сейчас ни о чем не могу думать.

– Я знаю. – Невиль наклонился и поцеловал ее в губы. Обняв его за шею, она тоже поцеловала его.

За время путешествия в Лестершир он ужасно соскучился по ней. К тому же он очень волновался за нее, особенно когда прочитал адресованное ей письмо. Ощущая ее маленькое изящное тело, прижимавшееся к нему, ее руки на своей шее, ее Губы на своих губах, Невиль почувствовал, что страсть переполняет его. Но ей сейчас было не до страсти. Кроме того, у него самого было дело чрезвычайной важности и Портфри ждал его.

– Ложись в постель, любимая, – сказал он, взяв ее лицо в свои руки. – Увидимся завтра.

– Да, – ответила Лили. – Завтра. Возможно, завтра моя голова будет работать лучше.

Глава 24

Лили очнулась от глубокого сна, когда утреннее солнце уже светило в ее окно. Сбросив одеяло, она встала с постели и потянулась. Какой странный сон она видела! Она даже не может с точностью вспомнить его, но знает, что он был странным.

Она не была Лили Дойл. Папа не был ее отцом. Она даже не была Лили Уайатт, графиней Килбурн. Ее матерью была леди Фрэнсис Лилиан Монтегью. Ее отцом был герцог Портфри. Ее дедушкой был барон Онслоу.

Ее ум отказывался верить, и ее стала охватывать паника.

Кто же она?

Семь месяцев в Испании она старалась не утратить себя как личность. Это было нелегко. У нее отобрали все: одежду, медальон, свободу, ее собственное тело. И все же она старалась не забывать, кто она такая. Она не сдавалась.