Ночь для любви (№1) - Ночь для любви

– Мы можем разжечь огонь в камине, – предложил он. – Если, конечно, ты осмелишься снова войти в коттедж, Лили, Ты не должна бояться меня. Я не трону тебя без твоего согласия. Сейчас главное – согреться.

Невиль был прав. Но еще более важным было желание продлить эту волшебную ночь – ночь, когда она сумела убедить себя, что все жизненные – проблемы могут быть решены. Лили понимала, что жизнь не простая штука, но в ней всегда найдется ночь, подобная этой, которая сможет залечить душевные раны.

В такую ночь, как эта, любовь может стереть все преграды. Любовь не всегда одерживает верх, но эта ночь специально создана для любви.

Но оставался еще коттедж – одна из составляющих страха, которую надо было победить.

– Конечно. – Лили улыбнулась. – Я не боюсь. Разве можно бояться в такую ночь? – Она повела рукой, призывая его полюбоваться окружавшей их красотой. Она знала, что он понимает ее. Он, как и она, стал частью этой красоты. – Я хочу войти в коттедж. Вместе с тобой.

«Он, должно быть, очень хорошо знает свой коттедж», – подумала Лили. В темноте Невиль нашел полотенца, а сейчас ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы отыскать свечи, и вскоре гостиная была уютно освещена. Пока Лили одевалась, Невиль разжег огонь в камине. В комнате стало еще светлее, и она наполнилась приятным ароматом горящего дерева. По всей гостиной разлилось тепло.

Остатки страха исчезли.

Одевшись, Невиль сел в кресло у камина, а Лили расположилась на полу. Это напомнило ей ее жизнь в армейском лагере, хотя никогда прежде Лили не приходилось сидеть-с ним вот так из-за социального различия между ее отцом и майором лордом Ньюбери.

– Лили, приходилось ли тебе когда-нибудь после смерти отца сожалеть о чем-либо недосказанном или несделанном? – спросил Невиль, словно читая ее мысли. – Или ты всегда знала, что солдат может быть убит в любом бою и ничего недосказанного или несделанного между вами не осталось?

– Есть кое-что, – ответила она после недолгого раздумья. – Я счастлива, что жила с ним рядом до его последнего часа. Однако мне хотелось бы знать, что он так упорно хотел передать мне в случае, если умрет. Он постоянно напоминал, что держит для меня в своем ранце какую-то вещь. Но к сожалению, у меня не было возможности увидеть ее, так как в тот день он оставил свой ранец в лагере. Но важно то, что я знаю: он всегда любил меня и очень хотел обеспечить мое будущее. Тебе повезло меньше? – спросила она, посмотрев на Невиля, очень элегантного в своем кресле.

– Мой отец был хозяином. Он любил организовывать жизни тех, кого любил. Он сам планировал наши жизни: Гвен, Лорен и мою. Я взбунтовался. Я хотел сам устроить свою жизнь. Я хотел сделать свой собственный выбор. Временами я поступал назло ему. Он был против того, чтобы я купил патент на офицерский чин, но, смягчившись, попытался навязать мне престижный кавалерийский полк, а я настаивал на пехотном полку, который, по его мнению, был гораздо менее достойным для его сына. Я любил его, Лили. Если бы я с возрастом сумел преодолеть свое упрямство, я стал бы ему гораздо ближе. Но он умер до того, как у меня возникла потребность сказать ему все те хорошие слова, которые он заслуживал.

– Он это знал. Если он, как ты говоришь, любил тебя, то он это прекрасно понимал. Он прожил достаточно долго, чтобы знать жизнь во всех ее проявлениях. Мне кажется, что это свойство юности – бунтовать. Ты не должен винить себя. Ты не сделал ничего, что могло опозорить его. Я уверена, что он гордился тобой.

– Ты слишком умна для своих двадцати лет. – В глазах Невиля играла улыбка. – Что способствовало этому?

– За эти двадцать лет я повидала и послушала многих людей, – ответила она. – Это были самые разные люди. Каждый из них уникален, но я открыла для себя, что в них много общего.

– Как бы мне хотелось быть знакомым, с твоей матерью, – вздохнул Невиль. – Она была одной из тех сильных женщин, которые следуют за своими мужьями даже тогда, когда у них есть дети. Мне повезло, что она такая и что твой отец был так предан тебе, что не оставил тебя после ее смерти. Они создали особенную дочь.

– Это потому, что они были особенными людьми. Мне бы самой хотелось получше знать маму. Я помню ее, но больше по ощущению. Это ощущение бесконечного комфорта, безопасности, нежности и любви. Я счастлива, что она была такая, пусть и недолго, и что у меня был такой папа. Ты тоже должен быть счастлив, имея такого отца, пусть он и не все разрешал тебе. Он делал это ради тебя самого. Все же он купил тебе патент и даже разрешил выбрать полк, который не одобрял. Я искренне рада, что он так поступил.

Они улыбнулись друг другу.

Они говорили целый час, огонь в камине погас, был снова разожжен и снова потух. Они говорили обо всем на свете, чувствуя себя легко и свободно друг с другом, чего не случалось с ними за всю прошедшую неделю.

В конце концов их разговор уступил место продолжительному молчанию, которое поначалу их ни капли не смущало, но постепенно к нему добавилось напряжение. Лили сразу уловила перемену в атмосфере, но это ее не встревожило. Сегодня ночью она сумела побороть в себе все страхи, освободилась от напряжения и пустила свою жизнь на самотек. Пусть будет, что будет.

– Лили, – Невиль наконец нарушил молчание, – я хочу, чтобы мы любили друг друга. Ты тоже этого хочешь?

– Да, – прошептала она.

– Здесь? – спросил он. – Или в спальне на кровати? Чтобы стереть воспоминания о том, что произошло здесь в первый раз.

– Разве не для этого мы здесь? – возразила она. – Мы здесь для того, чтобы окунуться в волшебство, стать такими, какие мы на самом деле, снова быть вместе, несмотря на то, что случилось и что еще может случиться. Мы были одно целое там, в озере, и сейчас, у огня. Будем такими же и там. – Лили кивнула в сторону спальни.

– Ты не должна бояться, – сказал он. – Я остановлюсь, как только ты попросишь меня об этом. Ты мне веришь?

– Да, – ответила она. – Я тебе верю. Но я не буду тебя останавливать.

Лили хотела бы его остановить, прежде чем он будет близок с ней. Потому что она знала, что, возможно, они будут вместе лишь один-единственный раз. И тогда все ее мечты о любви должны будут умереть. Это случится, если она почувствует его отвращение к ней из-за того, что другой мужчина познал ее после их первой и единственной брачной ночи. Но она не остановит его. Сегодня ночью это должно произойти, и она не будет этому препятствовать.

– Тогда идем, Лили.

Он встал с кресла и протянул ей руку. Она взяла его руку и позволила ему увести себя в спальню.

Глава 13

Они разделись без всякой неловкости, возможно, потому, что всего час назад вместе купались голыми. Положив руки ей на плечи, Невиль, перед тем как привлечь к себе, слегка отстранил ее. Она была маленькой, но очень стройной. Его взгляд остановился на багровом шероховатом шраме в верхней части ее левой груди. Он провел по нему подушечками пальцев, затем, наклонившись, дотронулся губами.

– Я чуть было не потерял тебя навсегда, Лили, – сказал он, наблюдая, как она поглаживает его шрам, рассекавший левое плечо – памятный сабельный удар, который чуть было не отсек ему руку.

– Да, – ответила она и провела пальцем по его шраму на лице. – Война жестокая штука. Но мы оба сумели выжить.

Невиль поцеловал Лили, едва дотронувшись губами до ее губ, а его руки, обхватив ее тонкую талию, слегка отстранили от себя. Он смотрел на нее, и она казалась ему самой невинностью. Его воображение рисовало, что это будет с ней в первый раз, хотя их первая брачная ночь навсегда запечатлелась в его памяти. Но Невиль тут же непроизвольно вспомнил испанца, партизана, у которого не было имени. Он не желал знать это имя, хотя в будущем Лили может назвать его и рассказать о нем, и Невилю придется ее выслушать. Он думал об этом мужчине и о том, что он делал с Лили на протяжении целых семи месяцев. Его терзала мысль, что ее силой заставили стать любовницей другого мужчины.

– Это имеет значение? – спросила она, глядя ему в глаза. – То, что у меня был кто-то еще?

– Имеет, – ответил он, – потому что это случилось с тобой, Лили. Потому что ты страдала, пока я лечился в госпитале, а затем возвратился сюда, чтобы начать новую жизнь, а вернее, возобновить старую. Это имеет значение, потому что ты ни в чем не виновата, а вот обо мне этого не скажешь. Это имеет значение, потому что я чувствую себя недостойным тебя.

Лили рукой зажала ему рот.

– Прошлое не изменишь, – сказала она. – Была война. А сейчас мы уже в настоящем, и в наших силах жить так, чтобы будущие воспоминания были лучше прежних.

Ах, Лили. Его красивая, мудрая, невинная Лили, которая может смотреть на жизнь так потрясающе просто, тогда как она гораздо сложнее. Отняв ее руку от своих губ, он поцеловал ее в ладонь, а затем в губы. Ему хотелось восстановить ее милую невинность. Ему хотелось восстановить свою честь.

– Я не хочу ущемлять твою гордость, – сказал он. – Я не собираюсь использовать тебя для своего удовольствия, не давая ничего взамен. Я хочу дать тебе любовь.

– И пожалуйста, ничего не бойся. Я знаю, что это такое. Мы уже занимались этим с тобой.

Обхватив одной рукой ее плечи, другой талию, Невиль притянул ее к себе и, раскрыв губы, крепко поцеловал. Ему было трудно сдерживать себя. Воспоминания о той всепоглощающей страсти, которую он испытал в их единственную брачную ночь, так живо всплыли в его памяти – а с тех пор у него не было женщины, – что он уже не мог сдерживать себя. Она обвила его шею руками, изогнувшись дугой, прижалась к нему и открыла рот для поцелуя. Он ввел в него язык.

– Все будет хорошо, – бормотал Невиль, целуя ее в губы, виски, щеки и подбородок. – Все непременно будет хорошо.

– Да, – шептала она в ответ. – Все уже хорошо. Ему было страшно, как и ей, если, конечно, ей было страшно. Он должен сделать так, чтобы все прошло хорошо. И он постарается это сделать. Сегодня он получил письмо от капитана Харриса, а вскоре надеялся получить и другие ответы. Харрис написал ему о том, что он и сам хорошо знал. Все бумаги, которые были у преподобного Паркера, остались с ним и пропали. Невиль знал, что и все другие ответы будут такими же.

– Иди ложись, – прошептал он Лили.

Он лег на кровать рядом с ней, оперевшись на одну руку. Она смотрела на него без всякого страха. Ее глаза были затуманены желанием.

– Я хочу быть сверху, – сказал он. – Так я глубже войду в тебя. Но если мой вес будет давить на тебя, скажи, и мы поменяемся местами. Скажи мне, чего ты хочешь.

Перевернувшись на спину, она подняла руку.

– Иди ко мне, – сказала она. – Мне не будет тяжело. Я не боюсь. Я никогда не боялась тебя, только себя. Я всегда верила тебе.

Она раздвинула ноги, и он встал на колени между ними. Он не торопился ложиться на нее всей тяжестью тела. Он медленно ласкал ее тело руками, губами, но пока они не соприкасались телами. Она была живая, и его тело реагировало на нее, как и раньше, словно не было этих долгих лет. Вот она – живая, теплая, мягкая, и она с ним в его коттедже, где он провел столько времени, мечтая о ней, оплакивая ее.

Лили была его женой и любовью. Она осталась в живых.

И она готова для любви. Невиль провел рукой по треугольнику темно-рыжих волос внизу ее живота, затем его пальцы нашли ее бугорок и ласкали его до тех пор, пока он не почувствовал влагу и ее готовность принять его.

– Посмотри на меня, Лили, – попросил он, подавляя себе желание поскорее лечь на нее. Даже сейчас он не доверял ее податливости. Он не осмеливался это сделать, хотя она и не отталкивала его.

Лили открыла глаза, в которых читалось желание, и взглянула на него.

– Посмотри на меня, – снова повторил Невиль. – Я твой муж. Я хочу войти в тебя, любить тебя и дать тебе возможность любить меня. Я не собираюсь использовать тебя, причинять тебе боль или унижать.

– Я знаю, – прошептала она. – Я знаю, кто ты.

Он осторожно лег на нее, а она не мигая смотрела на него. Он вошел в нее и почувствовал, как ее мускулы внутри сжались, но она была горячей и влажной. Лили не отрывала от него глаз, пока он входил в нее глубже, затем откинула голову на подушку, и ее губы раскрылись. Он с облегчением почувствовал, что она приняла его, и уже не мог сдерживать себя.

Мужчина не может не быть эгоистичным, когда его сжигает желание, когда оно гонит кровь по жилам, стучит в висках, болью отдается в паху.

Невиль перенес часть своего веса на руки и начал потихоньку двигаться внутри ее. Она лежала тихо, но это нельзя было назвать пассивностью. Ее маленькое изящное тело, несомненно, помнило то время, когда они были вместе. Его страсть подстегивало и это воспоминание, и его долгое воздержание, и ее возвращение из мертвых, и даже скрип пружин матраса, которые скрипели даже тогда, когда на нем лежал один человек.

– Лили, – шептал он, – ты моя любовь, моя любовь, моя любовь.

Вздохи ее прекратились, тело обмякло, и он понял, что она кончила, получив наслаждение. Большей награды для себя он и не ожидал. Теперь страх совсем покинул ее, если он, конечно, еще был в ней.

– Любимый, – прошептала она, как шептала тогда, в их единственную брачную ночь.

Почувствовав приближение оргазма, он навалился на нее всей тяжестью тела, вошел в нее еще глубже и почувствовал блаженное освобождение, а вместе с ним и еще большую любовь к ней.

Это был момент чудесного слияния.

«Все будет хорошо, – подумал он, спустя минуту приходя в себя. – Все. Мы были вместе, и мы были как одно целое. Конечно, существуют некоторые проблемы, но пройдет время, и мы вместе разрешим их. Нет на свете ничего такого, что бы мы вместе не преодолели. Все будет хорошо».

– Прости, – сказал он, понимая, как ей тяжело держать его на себе. Приподнявшись, он соскользнул с нее и лег рядом, разгоряченный, все еще во власти страсти. Просунув руку под ее шею, он повернул Лили лицом к себе и посмотрел на нее. Ему удалось бросить только один взгляд, так как в это время свеча замигала и погасла. Но он успел заметить, что ее глаза были закрыты, а лицо было умиротворенным.

– Спасибо, – сказала Лили и, повернувшись на бок, прижалась к нему, положив руку на его влажную грудь.

Невиль почувствовал, что его горло сдавило от подступивших слез. Это было похоже на очищение и на всепрощение.

Холодный воздух коснулся его разгоряченного тела. Подцепив ногой одеяло, Невиль взял его в руки и накрыл им их влажные тела.

– Так лучше? – спросил он. Лили в ответ тихо засмеялась. – И «спасибо» здесь ни при чем, конечно, если это не комплимент мне. В таком случае я тоже должен поблагодарить тебя. Спасибо, Лили.

В ответ она вздохнула и тотчас уснула с улыбкой на лице.

Все идет хорошо. Невиль крепче прижал ее к себе, потерся щекой о ее волосы, вдыхая их запах, и принял более удобную позу. Если бы он только смог увидеть Лорен счастливой. Со временем она такой станет. Она могла бы осчастливить хорошего мужчину. А Гвен? Ее счастье было таким коротким.

«Но иногда, – думал он, засыпая, – за счастье приходится платить». Он чувствовал глубокую симпатию к своей сестре и кузине, его «вывшей невесте. Но сейчас, этой ночью, он сам был бесконечно счастлив за себя, за Лили, за них обоих и не хотел ни с кем делиться своим счастьем.

Он уснул.

Когда Лили проснулась, ее охватило сильное желание. За окном занимался рассвет. Она находилась в необыкновенно красивом коттедже, рядом с которым были водопад и озеро. Она была здесь с Невилем, своим мужем, – его рука обнимала ее, голова ее покоилась на его плече. Они занимались любовью, и это было так чудесно, что и вообразить нельзя. Она ощущала себя очищенной изнутри; у него не возникло отвращения к ней – она непременно бы это почувствовала.

Сильное желание состояло в том, чтобы продлить эту ночь. Вот если бы они могли жить здесь вдвоем до конца своих дней! Если бы они только смогли забыть Ньюбери-Эбби, обязанности Невиля как графа Килбурна, ее плен, его семью, Лорен. Если бы это длилось вечно!

Несомненно, это была счастливейшая ночь в ее жизни.

Несмотря на то что Лили всегда была мечтательницей, она никогда не смешивала мечты с реальностью. В мечтах можно быть счастливой, но они не имеют ничего общего с действительностью. Только иногда мечты и реальность совпадают, как, например, было этой ночью, и это надо принимать как бесценный дар. Надо с благодарностью наполнить себя им. Если же попытаться продлить это счастливое время, хвататься за него, то можно все испортить.

Ночь скоро кончится, и они будут вынуждены вернуться в Ньюбери-Эбби. Она будет продолжать чувствовать себя – и быть – неполноценной, из низшего сословия, не на своем месте и растерянной. А Невиль, будучи джентльменом, будет стараться изменить ситуацию к лучшему. Он будет продолжать почти ежедневно видеться с Лорен и подсознательно сравнивать женщину, которая является его женой, с женщиной, которая должна была стать его женой.

Сумеет ли Лили извлечь силу из мечты, ставшей былью? Возможно, несмотря на все нежные слова, которые Невиль говорил ей в порыве любви, он все же не способен любить женщину ниже его по общественному положению. Но он, однако, не испытывал к ней отвращения. Он не отверг ее. Он хотел ее, и она почувствовала это еще тогда, когда они вместе сидели у камина. Он занимался любовью с явным наслаждением. Она тоже получила от этого удовольствие. Ее страх, что сам акт вызовет у нее отвращение, кто бы ни был ее возлюбленным, развеялся. Все дело в человеке, с которым ты занимаешься любовью. А с ней был человек, которого она любит.

Возможно, она что-то приобрела за эту ночь. Им было хорошо друг с другом и физически, и эмоционально. Они разговаривали как друзья. Они подходили друг другу как любовники. Однако она не столь наивна, чтобы полагать, что сейчас все их проблемы решены и что теперь они заживут счастливо. Это далеко не так.

– Мне всегда нравилось просыпаться здесь, – прошептал Невиль ей на ухо. – Я слышал звук падающего водопада, через окно видел край соломенной крыши, вдыхал запах зелени. И мне всегда казалось, что я отрезан от всего мира.

– Тебе когда-нибудь хотелось остаться здесь навсегда? – спросила Лили.

– Часто. – Он убрал волосы с ее лица и заложил их ей за ухо. – Убежать от всех – хорошая вещь, когда знаешь, что можешь вернуться назад.

Значит, ему не хотелось бы, чтобы эта ночь длилась вечно?

Он поцеловал ее – нежно, осторожно. В ответ она тоже поцеловала его, ощущая, как желание с новой силой охватывает ее. Она чувствовала, как напрягаются ее груди, твердеют соски, начинает болеть внизу живота. И как поднимается и напрягается его плоть.

Несколько минут они просто целовались, открывая губы друг для друга. Но волна желания охватила их, и им уже не нужны были любовные игры.

– Садись на меня верхом, Лили, – предложил он, – и постарайся получить удовольствие.

«Какое невероятное удовольствие, – думала она, – испытывать желание еще до того, как наступила близость, и знать по ноющей боли внизу живота, что тебе тоже этого хочется». Он предложил ей самой получить удовольствие и сделать это так, как ей нравится. Возможно, он не любит ее, но заботится о ней, и в этом она ему верит. Он получил удовольствие от близости с ней и хочет, чтобы она тоже получила его.

Какими разными могут быть мужчины. Но сейчас Лили не хотела терять время, сравнивая их.

Насколько она помнит, они уже принимали такую позу в их брачную ночь, но тогда Невиль сам посадил ее на себя и крепко держал, чтобы ей было удобнее. Тогда она была пассивной и не знала, что ей делать. К тому же они должны были вести себя очень тихо, так как их палатка располагалась в лагере, где спали люди.

Откинув одеяло, он распрямил колени и вытянул ноги. Лили приподнялась над ним, обхватила коленями его бедра и, положив руки ему на грудь и закрыв глаза, опустилась на него.

«Что может быть более восхитительным, – думала она, чувствуя твердость его члена, проникшего в глубины ее тела, сжимая его своими внутренними мускулами, – чем это добровольное соединение тел в преддверии самого акта! Если, конечно, не считать его завершения, когда все свершилось и наступило блаженство. Но возможно, самой восхитительной частью является сам акт – нарастающий ритм, сладкая боль, разливающаяся по всему телу, наполняющая каждый его нерв, осознание того, что именно этот мужчина, именно этот любовник, который является ее мужем, приведет ее к вершинам блаженства». Открыв глаза, она посмотрела на него.

– Этот способ очень хорош, – сказала она.

– Да, – согласился он, – ты права.

Пока Невиль не предложил ей самой постараться получить удовольствие, ей и в голову не могло прийти, что она может вести себя во время акта любви менее пассивно, чем раньше. Раньше она просто тихо лежала – удивляясь и на-, слаждаясь в их первую брачную ночь, страдая в те долгие семь месяцев. Она никогда не думала о возможности любить самой, а только о том, что ее любят или используют.

Но Невиль объяснил ей, что она сама может получать удовольствие.

Что же она должна делать? Упершись руками в его грудь, Лили приподнялась над ним, затем снова опустилась. Она повторяла это движение снова и снова, пока оно не стало ритмичным, и хотя она всегда думала, что подобные движения должен совершать только мужчина, Лили нашла, что получает от этого удовольствие и еще более возбуждается.

– О да, – прошептал он охрипшим голосом и, положив руки ей на бедра, стал слегка помогать ее движениям. – Скользи по мне, Лили, скользи сильнее.

Она скользила по нему, ускоряя темп. Глаза ее были закрыты, и все внимание сосредоточено на том, что происходит внутри ее. Потом до сознания стали доходить звуки, их затрудненное дыхание, влажное чмоканье, вызываемое ее движениями, скрип пружин матраса. Почувствовала она и запахи: мыла, одеколона, сгоревших в камине дров и мускусный запах соития.

Но затем все ее внимание сконцентрировалось на одном месте где-то глубоко внутри ее, там, где напряжение было сильнее всего. Это напряжение все возрастало и возрастало, пока ей не стало страшно.

– Доверься мне, Лили, доверься, – услышала она голос Невиля. – Я не подведу тебя.

Она доверяла ему и всегда будет доверять, и он не подведет ее. Никогда.

Но ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы довериться ему и продолжать интенсивное движение, не имея никакой защиты против боли, против падения, против смерти.

Она раскрылась и продолжала раскрываться, в то время как Невиль, ухватив ее за бедра, входил в нее все глубже, выходил и снова входил, входил до упора.

Она услышала собственный крик.

Лили не помнит, прошли секунды, минуты или часы, прежде чем она осознала, что он прижимает ее к себе. Она была уже настолько обессиленной, что лишь в последний раз смогла напрячь внутренние мышцы. Ах, как было бы хорошо, если бы они навсегда слились воедино!

Приходя в себя, Лили не переставала удивляться. Как он мог почувствовать ее страх именно в тот самый момент, когда она испытала его, как он смог найти нужные слова, чтобы заставить ее побороть его, как он мог контролировать себя, сдерживаясь, и отдать ей свое семя именно тогда, когда она раскрылась, чтобы принять его. Она почувствовала в себе его горячее семя именно в тот момент, когда закричала.

Она слушала, как успокаивается биение их сердец, приходя в норму, и чувствовала, как жизнь наполняет ее от пальцев ног до самой макушки. Она бы погрузилась в глубокий сон, если бы не прохладный воздух, остужавший ее разгоряченное тело.

– Мы можем теперь поспать, – сказал он, запустив пальцы в ее спутанные волосы и слегка массируя ей макушку, – а можем и пойти купаться. Что ты предпочитаешь?

Они могут спать, все еще существуя как единое целое. Он укроет их одеялом, и они будут лежать в блаженном тепле. Или они выйдут в предрассветное утро и окунутся в воду, которая сегодня еще холоднее, чем вчера.

– Зачем нам делать выбор, – сонно сказала она, не открывая глаз, но спустя секунду встрепенулась и засмеялась: – Конечно, купаться. Ты мог бы и не спрашивать меня об этом.

– В самом деле. – Он нежно поцеловал ее в макушку. – Ты бы не была Лили, если бы не предпочла холодную ванну цивилизованному сиу. И ты еще называешь себя трусихой!

Она не могла не оправдать его замечание, а поэтому не стала натягивать на себя одежду. Она была ближе его к двери, и у нее было преимущество длинных ног и беззаботности. Он задержался только на мгновение, чтобы схватить полотенца, и был у озера всего лишь на секунду позже ее. Они нырнули в воду одновременно, о чем он не преминул сообщить ей, когда они вынырнули и, справившись с шоком от холодной воды, стали, стуча зубами, оспаривать первенство.

Они плавали и резвились, плескались и смеялись, пока невероятно холодная вода не погнала их в дом, где они моментально схватились за одежду.

«Вот и все», – подумала Лили. Мечта и реальность слились воедино. Но теперь они были готовы разъединиться снова. Ночь закончилась, на смену ей пришел день; Невиль вернется в Ныобери-Эбби, где у них опять ни в чем не будет равенства. Эта ночь была ночью волшебства, когда они были равными и ни один из них не ощущал своего превосходства. Они были двумя любящими друг друга людьми. Но нельзя жить только одной любовью, исключив из своей жизни все остальное. А это остальное равными их не делало. Во всем, что касалось жизни в Ньюбери-Эбби, Лили постоянно чувствовала себя стоящей ниже по положению.

– Не хочешь ли остаться здесь и немного поспать, а я вернусь в дом? – спросил Невиль, когда они были полностью одеты. – У тебя совсем не было времени для отдыха.

Предложение было заманчивым. Но Лили знала, что не вынесет, чувствуя, как мечта уходит от нее. Она сама должна убежать от этой мечты. Только вернувшись в реальность, она сможет найти в себе силы жить в этой реальности.

– Пора возвращаться домой, – ответила она с улыбкой, намеренно подчеркивая слово «дом», хотя домом она его не считала.

– Да, – согласился он, и ей показалось, что в его глазах была печаль.

Невиль держал ее за руку, пока они выбирались из долины. Лили даже не заметила, когда он отпустил ее руку, и осознала это только тогда, когда они подошли к конюшням. За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова. Они возвращались домой.

Глава 14

Со дня несостоявшегося бракосочетания у Лорен были проблемы со сном. И с аппетитом. Ей было трудно выглядеть беззаботной, веселой, любящей, доброжелательной. Никогда в жизни она не думала, что все для нее закончится так печально. В мыслях Лорен постоянно возвращалась к тому ужасному дню, когда она стояла на одном конце прохода в церкви, Невиль на другом, а посередине между ними – Лили. Бывали моменты, когда она желала, чтобы ее жизнь оборвалась: она бы просто уснула и никогда уже не просыпалась.

Но чаще Лорен хотелось, чтобы умерла Лили, а не она.

Она вставала на рассвете, часами читала в гостиной, еще чаще просто сидела, не переворачивая страниц, а временами бродила по саду в поисках Лили.

Она помнила то утро, когда Лили, погуляв по пляжу, спустилась через горы в нижнюю деревню и вернулась домой по проезжей дороге, где и повстречалась с ней и Гвен. Она знала, что Лили часто убегает из дома, чтобы побыть одной. Наблюдать за Лили, подмечать все ее недостатки, пытаться отрицать ее красоту и природное очарование стало для Лорен чем-то вроде навязчивой идеи.

Она никогда не думала о себе как о пустой женщине. Но почему тогда Невиль оставил ее и женился, на Лили? Что в ней заставляет оставлять или отвергать ее? Ну что такое есть в Лили, если она привлекает всеобщее внимание? Все мужчины в доме очарованы ею. И даже женщины ведут себя с ней довольно мягко. Даже Гвен...

В это туманное утро Лорен снова направилась в сторону пляжа. Пляж никогда не был ее любимым местом. Она всегда предпочитала ухоженную красоту лужаек, цветочных садов и тропинку рододендронов. Красота пляжа и моря казалась ей дикой, пугала ее. Там ей почему-то всегда вспоминалось, как непрочно ее положение здесь. Она не принадлежала Ньюбери-Эбби по праву рождения. Ее могли выгнать отсюда в любое время. Если она будет вести себя плохо...

Лорен уже почти спустилась с холма, когда услышала голоса и смех. Сначала она не могла понять, откуда они. Но, продвигаясь ниже, более медленно и осторожно, она поняла, что звуки доносятся со стороны озера и водопада. И тут Лорен увидела их: Невиль и Лили купались. Они оба были голыми. Они резвились, как беззаботные дети или... любовники. Сквозь шум в ушах и громкий стук сердца она различала их голоса. Затуманенным взглядом она увидела открытую дверь коттеджа, что говорило о том, что они провели в нем ночь.

Бросившись в панике обратно, к вдовьему дому, она пыталась напомнить себе, что они муж и жена. Конечно, они могут быть любовниками. И конечно, они имеют полное право...

Но внезапно Лорен осознала то, от чего у нее похолодело на сердце: она бы никогда не осмелилась сделать такое. Она бы никогда не смогла расхаживать голой перед ним; не смогла бы так резвиться, не испытывая чувства стыда. И уж конечно же, она бы никогда не смогла так смеяться, так бесстыдно выставлять напоказ свое счастье – счастье людей, которые провели ночь вместе. Конечно, в детстве они тоже смеялись: и она, и Невиль, и Гвен. Да и потом тоже смеялись, но их смех был совсем другим.

Она бы никогда не смогла удовлетворить его в том смысле, как это сделала Лили.

Открытие было потрясающим. Идея, что она и Невиль должны принадлежать друг другу, что они совершенная пара, что они любят друг друга, была главной частью ее отношения к миру. Она жила с этим всю свою жизнь и не знала, как ей жить иначе.

Но не выдумала же она все это. Она любит его.