III

Подойдя к Бенедетте, Армстронг посмотрел в сторону выхода из туннеля и увидел, что снаружи стало совсем темно, и только ярко горели автомобильные фары. Он напряг зрение:

– По-моему, туман опять сгущается, как вы думаете?

– Да, – ответила Бенедетта безучастно.

– Настало время посмотреть, как обстоят наши дела?

– Не делайте глупостей. Они же вас заметят.

– Думаю, что нет. Туман отражает их свет. Наружу я выходить не собираюсь, а в туннеле им ни черта не видно.

– Хорошо, – неуверенно согласилась Бенедетта. – Но будьте осторожны.

Армстронг улыбнулся. Слово "осторожно" звучало в их ситуации просто смешно. Это было равносильно крикнуть "осторожнее!" вдогонку человеку, прыгнувшему из самолета без парашюта. Тем не менее, ползком продвигаясь вперед, он старался не шуметь. Ярдах в десяти от входа он остановился, решив, что дальше идти рискованно, и стал вглядываться в сверкающую пелену тумана. Сначала он ничего не видел, но постепенно, защитив рукой глаза от яркого света, смог кое-что разобрать. Два грузовика стояли под углом к скальной стене, нацелив свои фары на тоннель. Иногда свет мигал, значит, кто-то проходил мимо.

Он полежал некоторое время, затем стал собирать камни и сложил из них небольшое укрытие, высотой всего лишь дюймов в восемнадцать. Это было немного, но достаточно для того, чтобы защитить лежащего человека от винтовочного огня. Опасался, что его движения смогли заметить снаружи, но этого не произошло. Раз или два там кто-то кашлянул, донеслись обрывки разговора, но в общем все было спокойно.

Армстронг отошел назад к грузовику, Бенедетта прошептала откуда-то из темноты:

– Ну что, как обстановка?

– Черт их знает, – ответил он, оборачиваясь назад. – Там что-то слишком уж тихо. Смотрите внимательнее, а я займусь грузовиком.

Армстронг пожал ее руку и, пройдя к грузовику, залез в кабину. Насколько мог судить, с грузовиком вроде бы все было в порядке. Он сидел на месте шофера и размышлял над ситуацией. Надо искать выход.

Начать с того, что вести грузовик будет он, больше некому. Придется выводить его из туннеля задом. В кабину сядет еще один человек, а остальные разместятся в кузове.

Он на ощупь обследовал машину снаружи. Колеса, кажется, в порядке. На двух из них покрышки порезаны пулями, но каким-то чудом они оказались не пробиты. До баков, защищенных металлическими листами, пули не добрались.

Армстронг опасался за радиатор, но, опустившись вниз и ощупав его руками, убедился, что вода из него не течет. Неясно было с рулевыми тягачами, которые могли выйти из строя от последнего удара о стену, но проверить это можно было только на ходу. А сейчас заводить машину он не хотел, чтобы до поры до времени не привлекать внимание врага. Он опять подошел к Бенедетте.

– Так, – сказал он удовлетворенно. – Машина, кажется, в порядке. Я побуду здесь, а вы сходите посмотрите, как там с остальными.

– Хорошо, – быстро согласилась она, и Армстронг понял, что ей все это время страшно хотелось вернуться к О'Харе.

– Подождите-ка. Давайте заранее договоримся о том, что делать в случае, если придется срочно двигаться. Вы сможете стрелять из автомата?

– Не знаю, – протянула она.

Армстронг усмехнулся.

– По правде говоря, я сам не умею с ним обращаться. Но, по словам О'Хары, это просто. Нажимаете крючок, и все. Нужно только крепче держать его в руках. Ну и, конечно, снять его с предохранителя. Так. Я буду за рулем. Рядом со мной будет ваш дядя – он будет сидеть на полу. Тим и Дженни будут лежать в кузове. Там же будете и вы – с автоматом. Это небезопасно, если будете стрелять, придется немного привстать.

– Я буду стрелять. – Ее голос был тверд.

– Молодец, – сказал Армстронг и потрепал ее по плечу. – Если будете целовать Тима, поцелуйте его и за меня.

Бенедетта ушла, а он, подобравшись к построенной им стенке, лег и приготовил автомат. Сунув руку в карман, он нащупал там трубку и обнаружил, что она сломалась пополам.

– Черт! – выругался он вполголоса и, сунув в рот кусок мундштука, стал его посасывать, не спуская глаз с выхода из туннеля.

Ночь прошла спокойно.

IV

Утро было туманным, вход в туннель был окутан молочно-белой пеленой. Армстронг в сотый раз менял позу, стараясь лечь поудобнее. Все кости у него ныли. Он поглядел на О'Хару и подумал, что тому хуже, чем ему.

Когда О'Хара узнал о новой каменной стенке у входа, он настоял на том, чтобы его перенесли туда.

– Я ведь все равно не засну, – сказал он. – Из-за боли в плече. Могу подежурить. Со мной полностью заряженный пистолет. Не все ли равно, где мне лежать? А там я могу быть полезным, хотя бы тем, что остальные смогут передохнуть...

Но Армстронгу не удалось заснуть, хотя он в жизни не чувствовал себя таким усталым. Когда стало светать, он жизнерадостно улыбнулся О'Харе и, осторожно приподняв голову, выглянул из-за стенки.

Он ничего не увидел – только белый, клубящийся, подобный плотному занавесу туман. Негромко спросил:

– Тим, почему они не набросились на нас ночью?

– Потому что они знают, что у нас есть автомат, – ответил О'Хара. – Я бы на их месте тоже не рискнул сунуться в этот туннель, тем более ночью.

– Угу, – произнес Армстронг не очень-то уверенно. – Но почему они не открыли винтовочный огонь? Они же понимают, что любая пуля здесь вдвойне опасна из-за рикошета о стены туннеля. – О'Хара ничего не ответил, и Армстронг продолжал свои рассуждения: – Интересно, остался ли там вообще кто-нибудь?

– Не будьте дураком, – проворчал О'Хара. – У нас нет возможности это проверить, пока. Кроме того, кто-то ведь выключил фары с наступлением рассвета.

– Это верно, – согласился Армстронг и повернул голову на легкий шум в туннеле.

Подползла Бенедетта со свертком в руках.

– Это последние продукты, – сказала она. – И у нас совсем нет воды.

Армстронг поджал губы.

– Это скверно, – сказал он.

Когда он и О'Хара ели, снаружи послышались невнятные голоса.

– Смена караула, – прошептал О'Хара. – Я слышал эти звуки четыре часа тому назад, когда вы спали. Они по-прежнему там, не сомневайтесь.

– Я? Спал?! – воскликнул Армстронг недовольным тоном. – Да я и глаз-то не сомкнул этой ночью.

– Значит, вы спали с открытыми глазами, – улыбнулся О'Хара и уже серьезным тоном добавил: – Если нам понадобится вода, можно будет взять ее из радиатора, но только в случае крайней необходимости.

Бенедетта с беспокойством смотрела на О'Хару. У того на щеках играл лихорадочный румянец, и он был слишком возбужден для человека, которого чуть не застрелили. У мисс Понски были те же симптомы, и вот теперь она была в забытьи. Она ничего не ела и все время просила пить.

– Я думаю, вода нам нужна уже сейчас, – сказала Бенедетта. – Нужна для Дженни.

– В таком случае придется вскрыть радиатор, – сказал Армстронг. – Надеюсь, что антифриз не опасен для жизни.

Вместе с Бенедеттой он отполз к грузовику и отвернул нижнюю пробку радиатора. Нацедив полбанки, он протянул ее Бенедетте.

– Я думаю, этого пока достаточно, – сказал он. – Больше брать нежелательно, грузовик нам понадобится для отхода.

Время шло, но по-прежнему ничего не происходило. Туман под лучами яркого солнца рассеивался, и пространство перед туннелем теперь было открыто. Армстронг, к своему разочарованию, увидел у сараев группу людей, которые, судя по всему, были в полной боевой готовности.

– Интересно, они нас видят? – спросил О'Хара. – Думаю, что нет. Этот туннель должен выглядеть снаружи, как Черная пещера под Калькуттой.

– Что они там делают?! – воскликнул Армстронг, выглядывая из-за стенки.

О'Хара тоже стал наблюдать и через некоторое время с удивлением сказал:

– Они складывают камни на землю, только и всего.

Они еще долго следили за действиями противника, но ничего нового не увидели. Солдаты собирали камни и укладывали так, что они образовали длинную полосу, тянущуюся в сторону от туннеля. Потом, видимо, устав, они разбились на небольшие группки и стояли, болтая и куря. Казалось, они чего-то ждали, но зачем они натаскали столько камней, ни О'Хара, ни Армстронг не могли разгадать.

В полдень у Армстронга сдали нервы.

– Ради Бога, давайте делать хоть что-нибудь, что-нибудь конструктивное.

– Предлагайте, – откликнулся О'Хара вялым и уставшим голосом.

– Если мы будем прорываться на грузовике, нам все придется делать очень быстро. Я предлагаю положить Дженни в кузов прямо сейчас, а старика посадить в кабину. Кстати говоря, ему там на мягком сиденье будет гораздо удобнее.

О'Хара кивнул.

– Ладно. Только оставьте мне автомат.

Армстронг ушел в туннель, не пригибаясь. "К черту это змеиное ползание на животе, – подумал он, – пройду хоть раз как человек".

Снаружи его либо не видели, либо не обратили внимания. Он перенес мисс Понски в кузов, а затем проводил до машины Агиляра. Агиляр чувствовал себя очень плохо, гораздо хуже, чем накануне. Речь его была сбивчивой, дыхание затрудненное, он был в полузабытьи и, кажется, не понимал, где он находится. Бенедетта, бледная и встревоженная, осталась с ним.

Армстронг вернулся к О'Харе и, ложась за камни, сказал:

– Если мы не выберемся отсюда в ближайшее время, эта проклятая банда одержит верх.

О'Хара вскинул голову в удивлении.

– Почему?

– Агиляр, по-моему, на грани сердечного приступа. Если его не спустить ниже, туда, где он сможет свободно дышать, он запросто сыграет в ящик.

О'Хара еще раз выглянул наружу и сделал жест здоровой рукой.

– Сейчас в поле зрения человек двадцать. Если мы попытаемся вырваться прямо сейчас, они перестреляют нас к чертовой матери. Посмотрите, что произошло со мной, а ведь тогда был туман, видимости почти никакой. Сейчас все как на ладони, у нас нет ни малейшего шанса. Надо выждать.

И они ждали. Ждал и враг. Солнце перевалило за середину дня. В три часа О'Хара беспокойно пошевелился, приподнялся и стал прислушиваться.

– Мне кажется... – пробормотал он, – нет, нет...

Он опять улегся, но мгновение спустя снова поднял голову.

– Да нет, точно... Слышите?

– Что?

– Самолет, или самолеты, – произнес О'Хара взволнованно.

Армстронг напряг слух, и тут же отчетливо зазвучал, быстро нарастая, вой реактивного самолета. Он промчался прямо над ними, и вой стал постепенно стихать.

– Господи, вы правы, – сказал Армстронг, взглянул на О'Хару неожиданно округлившимися глазами. – Наш или их?

Но до О'Хары уже дошло, какая жуткая опасность нависла над ними. Он с ужасом смотрел из туннеля в небо. Там, в рамке, образованной аркой входа, виднелся самолет, несшийся прямо на них. Вдруг от каждого его крыла что-то оторвалось, и образовались два дымных облака.

– Ракеты! – закричал он. – Ложитесь!..

V

Набрав высоту, Форестер направил свой "Сейбр" к трем другим самолетам. Увидев его, они построились в линию. Он зашел сзади и взял на прицел хвост одного из них. Сняв предохранители, он поднес большой палец к кнопке огня. "Этот малый никогда не узнает, кто его подбил", – подумал он, поглаживая кнопку.

Все это время в наушниках звучал голос летчика, вызывавшего Коельо. Наконец решив, что связь с Коельо по какой-то причине нарушена, он сказал:

– Поскольку вы молчите, мой полковник, я поведу атаку.

Тогда Форестер понял, что эти летчики получили инструктаж на земле, и нажал кнопку.

Он снова, как и раньше, почувствовал знакомое содрогание самолета, почти остановку, и увидел, как понеслись к цели трассирующие снаряды.

Вражеский истребитель заплясал в воздухе, вспышки огня от разрывающихся снарядов вспороли его корпус, и тут же он взорвался облаком черного дыма с красным пламенем в центре.

Форестер сманеврировал, чтобы не столкнуться с обломками, сделал резкий разворот и пошел вверх. В наушниках раздались возгласы ужаса двух оставшихся летчиков. Они захлебываясь что-то говорили, затем один из них сказал:

– Тише! Я займусь им.

"Быстро он сообразил", – подумал Форестер, всматриваясь в небо. Холодок пробежал у него по спине. Ему придется иметь дело с молодыми, быстрыми и тренированными ребятами. А он толком не летал уже десять лет. Несколько часов в год, необходимых для того чтобы формально подтвердить свою квалификацию, разумеется, были не в счет. И теперь он мрачно думал о том, сколько времени он сможет продержаться.

Появились недруги. Один из них нырнул вниз, другой пошел резко вверх, обходя его сзади по крутой дуге. Форестер следил за ним и увидел, как тот выпустил ракеты.

– Э, нет, мерзавец, так ты меня не поймаешь, – сказал Форестер вслух.

Он понял, что летчик избавился от ракет, чтобы уменьшить вес самолета и прибавить в скорости. В какой-то момент он хотел сделать то же самое и выйти на прямой бой в чистом небе. Но прекрасно осознавал, что тут у него шансов нет. Кроме того, надеялся использовать ракеты с гораздо большей для себя пользой.

Форестер надавил на рулевую колонку, самолет с воем помчался вниз. Это было опасно: противник был быстрее, а потеря высоты в бою – вещь вообще недопустимая, это уж он знал назубок. Он напряженно вглядывался в зеркало, и скоро "Сейбр" появился сзади и стал быстро его догонять. Он ждал до последнего момента и когда почувствовал, что тот вот-вот выстрелит, снова двинул колонку вперед. Самолет вошел в почти вертикальное, смертельное пике. Противник, никак не ожидавший столь рискованного маневра так близко от земли, промахнулся. Форестер, зная, что ему удалось оторваться лишь на время, сосредоточился на пилотировании, – теперь ему нужно быть предельно внимательным, чтобы не врезаться в горы. Самолет задрожал, подбираясь к звуковому барьеру, и металл его корпуса застонал, когда Форестер вытащил самолет из пике. Беспрестанно молил Бога, чтобы не отвалились крылья.

Он уже несся параллельно земле, скалы и снег футах в двухстах под ним слились в сплошную серую массу. Резко поднялся вдруг ввысь и по широкой дуге отвел самолет от гор, глазами отыскивая внизу ущелье и мост. Ущелье заметил сразу же – оно было характерной деталью рельефа, а через минуту увидел и мост. Он сделал над ним разворот, внимательно изучая землю, но около моста никого не было. Тогда он направил самолет над до боли знакомым серпантином дороги, где было истрачено столько сил.

Форестер резко переменил курс, намереваясь подойти руднику параллельно горному хребту, и в этот момент, взглянув вверх, увидел, как в тысяче футов над ним "Сейбр" выпускает две ракеты. "Я опоздал", – мелькнуло в мозгу.

Опять повернул и пронесся низко над рудником вдоль посадочной полосы. Он увидел сараи, несколько машин и огромную, составленную из камней стрелу, упиравшуюся в основание горной стены. И на ее острие – клубящееся облако дыма и пыли, там, где разорвались ракеты.

– Господи! – вырвалось у него. – Только б они остались живы!

Он сделал разворот, собираясь совершить новый заход, и тут обнаружил висевшего на своем хвосте противника. Летчик, от которого он ушел на высоте, обнаружил его и уже нажимал на пушечную гашетку. Но расстояние было слишком велико, и стрельба была явно преждевременной, что говорило о неопытности противника. Это дало Форе-стеру некоторую надежду, однако он убедился, что тот истребитель был быстрее, и ему следовало бы тотчас же расстаться с ракетами.

Он уже нашел для себя ничего не подозревавшую цель, но чтобы поразить ее, нужно было гладко спикировать, а это было связано с опасностью подставиться противнику. Тогда он, оскалившись от напряжения, нацелил самолет на сараи, грузовики и группку людей, стоявших рядом с ними, и нажал на кнопку. Восемь ракет залпом устремились к грузовикам и людям, которые, задрав головы, радостно махали руками. Только в последний момент они осознали, что смерть с неба несется прямо на них, бросились врассыпную, но было уже поздно. Ракеты взорвались прямо среди них, и Форестер, с воем пролетев над рудником, заметил, как взрывной волной в воздух подбросило грузовик. Он громко расхохотался. Разумеется, для ракеты, способной остановить танк, грузовик был просто игрушкой.

Без ракет самолет моментально стал лучше управляемым, и его скорость значительно увеличилась. Форестер шел вдоль посадочной полосы на бреющем полете, не оглядываясь на причиненные им разрушения. Он очень надеялся, что ему удастся уйти от своего преследователя, держась, насколько возможно, ближе к земле. В конце полосы, словно соскальзывая с обрыва, нырнул еще ниже, туда, где лежали обломки "Дакоты", и заложил отчаянный вираж.

Посмотрев в зеркало, увидел, что его преследователь пошел по более гладкой и высокой траектории. Форестер ухмыльнулся. "Негодяй не решился повторить мой маневр, – подумал. – Он не смог стрелять и потерял дистанцию. Теперь надо с ним покончить".

Он опять пошел вверх вдоль горного склона футах в двадцати от поверхности. Это было очень рисковано, так как при малейшем просчете какой-нибудь торчащий каменный зуб мог распороть самолету все брюхо. За считанные секунды, потребовавшиеся ему, чтобы достичь чистого неба, его лоб покрылся испариной.

Над горами противник опять ринулся на него, но Форестер сделал "горку" и ушел в другом направлении. В зеркало видел, как тот делает широкий разворот, чтобы повторить атаку, с ехидцей улыбнулся: проэкзаменовал своего врага и узнал, чего тому не хватает. Молодой летчик боялся рисковать, и Форестер теперь убедился, что наверняка справится с ним.

Все произошло быстро и хладнокровно. Форестер сделал разворот и направил свой самолет навстречу вражескому, показывая, что идет на таран. Они стремительно сближались, и противник, как и предполагал Форестер, дрогнул и свернул в сторону. Не успел он опомниться, как Форестер уже сидел у него на хвосте. Конец был почти мгновенным и безжалостным – залп с близкого расстояния, взрыв в воздухе, разлетевшиеся обломки. Резко сворачивая в сторону, чтобы избежать столкновения с ними, Форестер подумал, как много все же значит в жизни боевой опыт, а оценка личности противника – еще больше.

VI

Армстронг совершенно оглох. Эхо от чудовищных взрывов все еще прокатывалось по проходу туннеля, но он не обращал внимания на гул. К тому же ничего не видел из-за облаков густой пыли, клубившихся вокруг. Он лежал ничком, судорожно вцепившись руками в каменный пол. Сознание его померкло.

Первым пришел в себя О'Хара. Обнаружив, что он еще жив, он поднял голову и посмотрел в сторону выхода. Свет едва брезжил там сквозь густую завесу пыли. "Мимо, – подумал он рассеянно. – Ракеты не попали в цель, но были очень близки к ней". Он помотал головой, словно стряхивая с себя наваждение, с трудом встал и, пошатываясь, сделал несколько шагов к тому месту, где лежал Армстронг. Потормошив его, он прокричал ему в ухо:

– Быстро к грузовику! Надо выбираться отсюда. Во второй раз он не промахнется.

Армстронг приподнял голову и непонимающе уставился на О'Хару, который, показывая на грузовик, руками покрутил в воздухе воображаемое рулевое колесо. Он поднялся и направился за О'Харой, все еще оглушенный взрывом.

О'Хара крикнул Бенедетте:

– Быстро в грузовик! – и передал ей автомат.

С ее помощью он влез в кузов и лег рядом с мисс Понски. Снаружи послышалось буханье новых взрывов.

Армстронг вскарабкался в кабину и приказал сидевшему там Агиляру опуститься на пол. Подталкивая его одной рукой, другой включил зажигание. Стартер взвизгнул и противно завыл. Он давил и давил на педаль, и когда был уже близок к отчаянию, мотор закашлял и заурчал.

Поставив рычаг на заднюю передачу, он посмотрел назад и отжал сцепление. Грузовик дрогнул и, царапая бортом стену, пополз назад. Судя по всему, рулевое управление все же было в порядке, и он старался держать машину на прямой линии к выходу из туннеля. За метр до него остановился, готовясь к прорыву наружу.

Бенедетта до боли в пальцах сжимала непривычный для нее автомат и, сидя на корточках у заднего борта, готовилась к бою. О'Хара, зная, что в случае необходимости он не сможет быстро подняться, заранее сел, держа в руке пистолет. Мисс Понски была в блаженном неведении того, что происходит. Она что-то бормотала, но когда грузовик при выезде из туннеля сильно качнуло, она замолчала.

О'Хара ожидал, что их встретит плотный винтовочный огонь, но снаружи все было тихо. Он огляделся и в потрясении замигал глазами, ничего не понимая. Картина, которая предстала его взору, была знакома, но сейчас он никак не ожидал увидеть нечто подобное. Сараи и грузовики все были разбиты в щепки, кругом валялись тела убитых и раненых. Лишь двое людей шатались, как пьяные, и, явно ничего не соображая, брели неизвестно куда. Он оценил обстановку с точки зрения профессионала и понял, что самолет выпустил восемь ракет по данной цели и напрочь уничтожил все.

– Армстронг! – закричал он что есть мочи. – Выбираемся отсюда к дьяволу! Поскорее, пока есть возможность! – и, обращаясь к Бенедетте, сказал: Один из этих ребят-истребителей допустил, вероятно ошибку и ударил по своим. Достанется ему, когда вернется на базу.

Армстронг одной рукой выбил остатки ветрового стекла, чтобы иметь возможность смотреть вперед, развернул грузовик и направил его вперед мимо разрушенных сараев. С трудом оторвав глаза от ужасного зрелища, он целиком сосредоточился на управлении незнакомой громоздкой машиной, тем более что горная дорога с ее многочисленными крутыми поворотами была опасной. Через некоторое время над их головами послышался рев авиационной турбины, и он сжался, ожидая новой атаки. Однако ее не последовало – самолет, пролетев низко над ними, скрылся вдали.

Форестер сверху увидел движущийся грузовик. "Один из них еще остался", – с удивлением подумал он и начал пикировать, держа палец на орудийной кнопке. В последний момент он заметил в кузове женщину с развевающимися волосами и быстро убрал палец. "Боже мой, – воскликнул он, – это же Бенедетта, они раздобыли себе грузовик!"

Он вывел машину на крутой подъем и огляделся. Где-то был еще третий истребитель, но пока его не было видно, и он сильно надеялся на то, что летчик просто струсил и удрал. Это было бы весьма кстати, потому что он уже начал чувствовать какую-то странную, растекающуюся по всему телу истому, – действие стимулятора доктора Грудера, кажется, начало подходить к концу. Возобновилась боль в груди.

О'Хара смотрел на кружащий истребитель.

– Что-то я не понимаю этого парня, – сказал он. – Он же знает, что мы здесь, и ничего не предпринимает. – Он поморщился при очередном толчке машины. – Нам все-таки надо быть готовыми к тому, чтобы быстро покинуть грузовик, если он вздумает атаковать нас. Бенедетта, спросите Армстронга, как нам остановить его в случае необходимости.

Бенедетта пробралась к кабине и, свесившись к открытому боковому окну, прокричала:

– Нас, возможно, будут атаковать с воздуха! Как нам остановить вас?

Армстронг притормозил перед очередным крутым поворотом.

– Колотите по кабине что есть мочи, я сразу же остановлюсь. Нам все равно придется остановиться перед лагерем. Там может быть засада.

Бенедетта передала все О'Харе, и он кивнул в ответ.

– Жаль, что не могу сейчас работать с этой штучкой! – сказал он, показывая на автомат. – Если тебе придется стрелять, держи его крепче и дави его вниз. Он брыкается, как необъезженный жеребчик, и ты можешь пустить всю очередь в небо.

Он посмотрел на Бенедетту. Ветер развевал ее длинные черные волосы, трепал платье, плотно облегающее ее фигуру. На коленях у нее был автомат, и она, запрокинув голову, вглядывалась в небо. "Бог мой, – • подумал он с восхищением, – это же просто какая-то амазонка! Она выглядит, словно на рекламных плакатах, призывающих записываться в армию!" Ему вспомнилось предложение Агиляра о работе в авиации, и вдруг он почувствовал необъяснимую уверенность в том, что весь этот кошмар скоро кончится и кончится очень удачно для них.

Бенедетта вскинула руку и голосом, полным отчаяния, закричала:

– Еще один, еще один самолет!

О'Хара посмотрел наверх и увидел, как закладывает вираж еще один истребитель, а другой поднимается вверх, чтобы приблизиться к нему. Бенедетта проговорила с горечью:

– Как же они любят охотиться стаями. Даже если знают, что их противник безоружен.

Но О'Хара, внимательно наблюдавший за маневрами самолетов, оценил ситуацию совсем иначе.

– По-моему, они собираются вступить в поединок между собой, – сказал он с удивлением. – Сейчас каждый старается занять лучшую позицию для боя. Боже! Они действительно атакуют друг друга! – закричал он, когда до них донеслись резкие очереди автоматических пушек.

Форестер уже находился в какой-то полудреме и чуть было не попал под удар неприятеля. Он заметил его самолет, когда тот оказался в опасной близости, и сделал отчаянную попытку уйти вверх. Раздались выстрелы, самолет Форестера содрогнулся, и на его крыле, словно по волшебству, появилась большая рваная пробоина. Ему все же удалось увернуться от залпа, и он продолжал набирать высоту.

Внизу О'Хара возбужденно кричал, колотя кулаками по крыше кабины:

– Форестер и Родэ пришли-таки через горы! Наверняка прошли!

Грузовик резко остановился, из кабины, как испуганный кролик, вылетел Армстронг и бросился к обочине. С другой стороны медленно слез Агиляр и пошел к камням. Но, услышав крики в кузове, остановился и стал смотреть в небо, где дрались два истребителя.

Бой постепенно смещался к западу, и вскоре оба самолета скрылись за горы, оставив в синем небе белые, быстро тающие полоски.

Армстронг вернулся к грузовику.

– Что за черт! Что вообще происходит? – с некоторым раздражением спросил он. – Когда вы стали дубасить по кабине, я перепугался до смерти.

– А черт его знает! – ответил О'Хара. – Но такое впечатление, что некоторые из этих самолетов на нашей стороне. Вон пара сейчас дерется. – Он показал рукой в небо. – Смотрите, они возвращаются.

Два истребителя теперь шли ниже, один преследовал другого. На крыльях заднего замелькали вспышки орудийных выстрелов, передний вдруг выпустил шлейф жирного черного дыма и резко пошел вниз. От него отделился маленький черный комок. Летчик катапультировался.

– Все, – сказал О'Хара. – Вышел из игры.

Агиляр внимательно наблюдал за происходящим. Когда победитель стал по широкой дуге делать разворот, он с тревогой в голосе сказал:

– Все это хорошо, но кто же все-таки взял верх?

– Всем выходить из грузовика, – скомандовал О'Хара. – Армстронг, помогите Бенедетте снять Дженни.

Но было уже поздно. Самолет появился над их головами, медленно покачивая крыльями. О'Хара, здоровой рукой поддерживавший голову мисс Понски, с шумом выдохнул из себя воздух.

– Кажется, наша сторона победила, – сказал он. – Но хотелось бы знать, кто же такой – эта наша сторона, черт возьми! – Он посмотрел на вновь возвращающийся истребитель. – Это не может быть Форестер. Это невероятно. А жаль. Он так хотел стать асом, сбить свой пятый самолет.

Истребитель нырнул немного ниже, потом повернул и направился в сторону лагеря. Вскоре оттуда послышалась пушечная стрельба.