ПРАВИТЕЛЬСТВО НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ
      КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ
      СЛУШАНИЕ КАТАСТРОФЫ В ХУКАХОРОНУИ
       Председатель:Др. Г. А. Гаррисон
       Эксперты-консультанты:Проф. Дж. В. Роландсон
      М-р Ф. Г. Френч
       Секретарь:М-р Дж. Рид
      в Палате Провинции Кентербери
      Крайстчерч, Южный остров.

      Большой зал был великолепен. Построенный в середине девятнадцатого века, спроектированный архитектором – прямым наследником Симона де Монфора, он олицетворял средневековую Англию в Южном полушарии, в этом более чем английском городке Крайстчерч. Просторный, со сводчатым потолком, украшенным фресками, он изобиловал выступами, столбами, стрельчатыми арками, деревянными панелями и искусной резьбой. В зале было также много витражей.
      Дэн Эдвардс, управляющий департаментом прессы в Крайстчерче, не обращал внимания на неуместное великолепие; он слишком часто его видел и раньше. Гораздо больше его занимал пол, отвратительно скрипящий, когда капельдинеры проходили под ложей прессы, расставляя на столах бумагу для записей и авторучки.
      – Акустика дерьмовая, – сказал он. – А этот чертов пол из каури ее не спасает.
      – Разве нельзя его смазать или что-то еще? – спросил Дэлвуд, родом из Окленда.
      – Они все перепробовали, но безрезультатно. Я вот что тебе скажу – давай объединим усилия. Если я что-то пропущу, ты мне поможешь, и наоборот, ладно?
      Дэлвуд пожал плечами.
      – Ладно.
      Перегнувшись через край ложи, он посмотрел на возвышение внизу, прямо под ними. Три кресла с высокими спинками стояли позади трибуны, и перед каждым лежали новый небольшой блокнот с двумя шариковыми ручками слева и заточенными карандашами справа. Сверху графины с водой и стаканы смотрелись как столовые приборы.
      Эдвардс следил за его взглядом и кивнул на галерею для публики, уже заполненную в северной части зала.
      – Они собираются задать здесь пир.
      Дэлвуд слегка подтолкнул его и показал на дверь под галереей.
      – Вон молодой Бэллард. Привел с собой целую армию.
      Эдвардс разглядывал молодого человека, который возглавлял процессию пожилых, строго одетых мужчин. Он поджал губы.
      – На месте Бэлларда я бы в штаны наложил от страха.
      – Его принесли в жертву?
      – Ну да, как овечку, – согласился Эдвардс. Он взглянул вниз, на трибуну.
      – Ну вот, началось.
      Гул голосов замер, когда трое заняли свои места в креслах за трибуной. Один из двух стенографистов уже приготовился опустить руки на клавиши машинки. Поднялся шорох, когда все встали.
      Трое уселись, а четвертый вышел вперед и сел на скамью перед трибуной. Он положил перед собой пачку документов и открыл верхнюю папку. Над ним, в центре трибуны, восседал пожилой, седовласый человек с лицом, покрытым глубокими морщинами. Он посмотрел на чистый листок блокнота, лежащий перед ним, и отодвинул его в сторону. Затем заговорил негромко и отчетливо.
      – Зимой этого года, восемнадцатого июля, в городке Хукахоронуи на Южном острове Новой Зеландии произошла катастрофа, в результате которой погибло пятьдесят четыре человека. Правительство Новой Зеландии назначило Комиссию по расследованию, и я являюсь ее председателем. Меня зовут Артур Гаррисон, я исполняю обязанности ректора Кентерберийского университета.
      Он развел руки.
      – Со мной – двое экспертов, оба они опытные и компетентные специалисты. Слева от меня – профессор Дж. В. Роландсон, из Министерства научных и промышленных изысканий. – Гаррисон выдержал паузу. – Для краткости это министерство в будущем будет именоваться МНПИ.
      Роландсон улыбнулся и кивнул утвердительно.
      – Справа от меня сидит мистер Ф. Г. Френч из Управления шахтами Новой Зеландии. Позвольте вам представить и мистера Джона Рида, он – адвокат, секретарь Комиссии.
      Гаррисон обвел взглядом другие столы зала заседаний.
      – Присутствуют также несколько заинтересованных сторон. Они могли бы представиться по порядку, начиная справа.
      Упитанный, не старый еще мужчина, сидевший рядом с Бэллардом, поднялся.
      – Джон Рикмен, юрист, представляю горнодобывающую Компанию Хукахоронуи, частное акционерное общество с ограниченной ответственностью.
      После долгой паузы встал мужчина за соседним столом, и Эдвардс прошептал:
      – Бэллард кому-то поручил представлять свои интересы.
      – Майкл Ганн, юрист, представляю Генеральный Союз шахтеров Новой Зеландии и интересы родственников рабочих, погибших во время катастрофы.
      – Альфред Смитерс, юрист, представляю Министерство гражданской защиты.
      – Питер Лайалл, юрист, представляю Чарльза Стюарта Петерсена и Эрика Парнелла Петерсена.
      Удивленный гул пронесся по залу, публика среагировала. Эдвардс оторвался от своих записей.
      – Значит, они считают, что им нужна юридическая помощь? Это обнадеживает.
      Гаррисон дождался, пока гул затих.
      – Я смотрю, у нас хорошо представлена юридическая защита. Поэтому хочу предупредить присутствующих юристов, что у нас не судебный процесс. У нас – Комиссия по расследованию, которая наделена правом принимать решения. Совсем не обязательно, что заслушанные здесь свидетельства будут приняты на судебном процессе. Цель Комиссии – установить причины обвала в Хукахоронуи, обсудить его последствия.
      Он откинулся в кресле.
      – Надеюсь, конфликтов, столь обычных на судебных процессах, здесь не будет. Мы хотим узнать правду, независимо от процессуальных формальностей, для того, чтобы подобные катастрофы не повторялись. Вследствие катастрофы в Хукахоронуи могут состояться судебные процессы. Комиссия призвана скорее предотвратить будущие эксцессы, чем наказать виновников, упущения и ошибки которых привели к трагедии. Комиссия уполномочена принять постановление.
      Ганн быстро поднялся.
      – Мистер председатель, не думаете ли Вы, что это компетенция арбитражного суда? Наверняка, возникнут иски о компенсациях. Если заинтересованными сторонами запрещается использовать показания в дальнейших судебных разбирательствах, полагаю, будет допущена несправедливость.
      – Мистер Ганн, я не сомневаюсь, что правительство назначит арбитра, который изучит результаты работы Комиссии и сделает необходимые выводы. Это Вас удовлетворяет?
      Ганн кивнул с довольным выражением.
      – Вполне удовлетворяет, мистер председатель.
      Дэлвуд шепнул Эдвардсу:
      – Неудивительно, что он доволен. Уж на этом чертовом военно-полевом суде он своего не упустит.
      Эдвардс хмыкнул.
      – Ему нечего ждать от старины Гаррисона.
      – Теперь о свидетелях. Некоторые граждане явились добровольно давать показания, других вызвали в суд повестками, по требованию одной или нескольких заинтересованных сторон.
      Гаррисон нахмурился.
      – Я и мои коллеги долго дискутировали, как заслушивать показания, и решили, что они будут заслушаны в хронологическом порядке, без каких-либо ограничений. Но в то же время мы оставляем за собой право прервать любого свидетеля. Во время работы Комиссии все свидетели должны быть готовы дать показания по любому вопросу.
      – Мистер председатель!
      Поднялся Рикмен.
      Гаррисон сказал:
      – Да, мистер Рикмен?
      – Такое условие может быть обременительным для некоторых свидетелей. Некоторые из них очень заняты. Расследование может затянуться, и как быть?
      – Когда Вы говорите о некоторых свидетелях, могу ли я считать, что вы имеете в виду мистера Бэлларда? – сухо спросил Гаррисон.
      – Мистер Бэллард – один из таких свидетелей, – согласился Рикмен. – Несомненно, было бы лучше выслушать показания и отпустить его.
      – Мистер Бэллард – гражданин Новой Зеландии?
      – Нет, мистер председатель, он подданный Великобритании.
      – И он должен уехать туда сразу после работы Комиссии?
      Рикмен наклонился и что-то шепнул Бэлларду, который ответил так же тихо. Рикмен выпрямился.
      – Да, мистер Бэллард ограничен во времени.
      Гаррисон холодно проговорил:
      – Если мистер Бэллард намеревается покинуть Новую Зеландию во время слушаний в Комиссии, я буду вынужден обратиться к властям. Это расследование очень серьезно, мистер Рикмен.
      – Я уверен, что мистер Бэллард не намеревается пренебречь работой Комиссии, – поспешно заметил Рикмен.
      Он снова наклонился проконсультироваться с Бэллардом, затем распрямился и произнес:
      – В настоящее время мистер Бэллард не намеревается покинуть Новую Зеландию.
      – Я предпочитаю услышать это от самого мистера Бэлларда.
      Гаррисон подался вперед.
      – Так как, мистер Бэллард?
      Бэллард встал и ответил негромко.
      – Сэр, я – в распоряжении Комиссии.
      – В таком случае мы не возражаем, чтобы вы присутствовали на расследовании наряду с остальными свидетелями. Спасибо.
      В ложе прессы Эдвардс проговорил:
      – Рикмен представляет кого угодно, только не Бэлларда. Он готов подставить его.
      Гаррисон сказал:
      – В этом расследовании не будет формальностей судебного процесса, но не будет он и открытым для публики. Представители заинтересованных сторон могут обращаться к свидетелям с разрешения председателя. Необязательно угождать правосудию, вставая каждый раз, достаточно просто поднять руку. Юристы могут задавать вопросы свидетелям только в пределах их компетенции.
      Он сложил руки.
      – Так как мы решили восстановить хронологию событий, то вернемся к началу. На основании фактов, имеющихся у Комиссии, я заключаю, что именно появление мистера Бэлларда в Хукахоронуи привело к ряду событий, которые могли иметь – или следует доказать обратное – отношение к катастрофе, случившейся через несколько недель. Это и предстоит решить расследованию. Думаю, что первым свидетелем должен быть мистер Бэллард.
      Рид, секретарь, попросил:
      – Не могли бы Вы пройти вперед, мистер Бэллард, и сесть там.
      Он указал на кресло с богатой резьбой чуть правее трибуны. Подождал, пока Бэллард усядется, и спросил:
      – Вас зовут Йен Дэйкр Бэллард?
      – Да, сэр.
      – И Вы являетесь директором горнодобывающей Компании Хукахоронуи, частного акционерного общества с ограниченной ответственностью.
      – Нет, сэр.
      Зал загудел как потревоженный улей. Гаррисон подождал тишины и потребовал:
      – Призываю к спокойствию всех присутствующих во время опроса свидетелей.
      Он подался чуть вперед.
      – Благодарю Вас, мистер Рид. Мистер Бэллард, во время катастрофы Вы являлись директором Компании?
      – Да, сэр.
      – Можете ли Вы объяснить, почему Вы больше не занимаете эту должность?
      Бэллард бесцветно произнес:
      – Я был освобожден от обязанностей через две недели после случившегося.
      – Понятно.
      Гаррисон взглянул в зал и увидел поднятую руку.
      – Да, мистер Ганн?
      – Может ли свидетель объяснить нам, кто является владельцем горнодобывающей Компании Хукахоронуи?
      Гаррисон кивнул Бэлларду, и тот ответил:
      – Ее полновластным владельцем является новозеландское акционерное общество Минерал Холдингс.
      – И эта компания – всего лишь ширма для прикрытия юридических и финансовых сделок, не так ли? Кто ею владеет?
      – В основном она принадлежит международной Корпорации вкладов в горное дело.
      – И кто обладает контрольным пакетом акций в международной Корпорации вкладов в горное дело?
      – Мистер председатель! – резко сказал Рикмен. – У меня есть возражения.
      – Конечно, мистер Рикмен. Какие у Вас возражения?
      – Я не могу понять, какое отношение эти вопросы имеют к горному обвалу.
      – Я тоже, – ответил Гаррисон. – Но мистер Ганн, не сомневаюсь, поможет это разъяснить.
      – Я надеюсь получить ответ на мой последний вопрос, – сказал Ганн. – Я спросил, кому принадлежит контрольный пакет акций в международной Корпорации вкладов в горное дело.
      Бэллард поднял голову и четко ответил:
      – Акционерному обществу Бэллард Холдингс, зарегистрированному в Лондоне.
      Ганн улыбнулся.
      – Спасибо.
      – Ну и ну! – сказал Эдвардс, быстро записывая. – Так он один из тех Бэллардов.
      Дэлвуд хмыкнул.
      – И Ганн охотится на Рикмена. За рабочих и против международного капитала. Он чует деньги.
      Гаррисон легонько постучал председательским молотком, и зал постепенно затих.
      – Мистер Бэллард, Вы владеете акциями – и соответственно прибылью – в обществе Бэллард Холдингс? Или какая-либо другая из упомянутых здесь компаний?
      – Нет, сэр.
      – Кто-нибудь из вашей семьи получает прибыль?
      – Да, трое моих дядей и некоторые мои двоюродные братья.
      – Но не Ваш отец?
      – Он умер.
      – Как Вам удалось занять пост директора горнодобывающей Компании Хукахоронуи?
      Бэллард пожал плечами.
      – Компания – предмет давней заботы нашей семьи, и я полагаю...
      – Может ли свидетель подтвердить свое соответствие занимаемой должности?
      Гаррисон повернулся, чтобы установить, кто осмелился прервать ход расследования.
      – Я был бы Вам очень признателен, если бы Вы не оглашали зал своими криками, мистер Лайалл. Кроме того, Вы не имеете права прерывать свидетеля. – И он произнес уже мягче: – Однако вопрос по существу, свидетель, отвечайте.
      – Я получил диплом горного инженера в Бирмингемском университете. Потом завершил аспирантский курс в Южной Африке и США.
      Рука Лайалла поднялась.
      – Но практическогоопыта горного инженера у Вас нет?
      Розовые пятна выступили на лице Бэлларда, но он, казалось, взял себя в руки, обратившись к Гаррисону:
      – Могу ли я продолжить свой ответ на вопрос мистера Лайалла?
      – Разумеется.
      Гаррисон посмотрел на Лайалла.
      – Мистер Лайалл, не прерывайте свидетеля. Адресуйте свои вопросы сначала мне. Продолжайте, мистер Бэллард.
      – Я собирался сказать, что, помимо инженерного образования, я два года посещал школу бизнеса в Гарварде. Что касается практического опыта горного инженера, то он был бы необходим, если бы я претендовал на должность горного инженера, но в качестве директора Компании я занимался скорее администраторской деятельностью.
      – Ценное уточнение. Директору не обязательно обладать квалификацией своих сотрудников. Иначе огромное количество наших директоров немедленно остались бы без работы.
      Он подождал, пока смолкнет смех, и сказал:
      – Я не вижу смысла в дальнейших вопросах подобного рода, мистер Лайалл.
      Поскольку Лайалл не опустил руку, он спросил:
      – У Вас есть еще вопрос другого рода?
      – Да, мистер председатель. Мне известно совершенно точно, что когда мистер Бэллард появился в Хукахоронуи, он не мог ходить без палки. Это верно?
      – Это относится к делу, мистер Лайалл?
      – Думаю, что да, сэр.
      – Свидетель, ответьте на вопрос.
      – Все точно.
      Лайалл, подняв руку, педантично хранил молчание, пока Гаррисон коротко не кивнул в его сторону.
      – Не могли бы Вы объяснить, почему?
      – Произошел несчастный случай, когда я катался на лыжах в Швейцарии – я сломал ногу.
      – Благодарю Вас, мистер Бэллард.
      – Неуместный вопрос, – заметил Гаррисон.
      – Посмотрим.
      – Произошел обвал, – сказал Бэллард.
      В зале воцарилась мертвая тишина.
      Гаррисон посмотрел в сторону Лайалла.
      – Я все же считаю этот вопрос неуместным, – сказал он. – Мистер Лайалл так и не убедил меня. Впрочем, продолжим разбирательство. Мистер Бэллард, когда Вы прибыли в Хукахоронуи?
      – Шестого июня – за шесть недель до катастрофы.
      – Значит, вы пробыли здесь не так долго. Оправдал ли Хукахоронуи ваши ожидания?
      Бэллард нахмурился, размышляя.
      – Первое, что мне бросилось в глаза – как все изменилось.
      Гаррисон поднял брови.
      – Изменилось! Значит, Вы бывали здесь и раньше?
      – Я провел здесь все детство – до шестнадцатилетия.
      Гаррисон сделал отметку в блокноте.
      – Продолжайте, мистер Бэллард. В каком смысле изменился Хукахоронуи?
      – Стал больше. Шахта, разумеется, выстроена недавно, и домов стало больше – гораздо больше. – Он сделал паузу. – Намного больше, чем я помню с детства.
      Профессор Роландсон из МНПИ заметил:
      – Метеосводки подтверждают, что выпадение снежных осадков в Южных Альпах прошлой зимой было необычайно интенсивным.

      Ведя «лендровер», принадлежащий компании, к западу от Крайстчерча, Бэллард чувствовал себя сильно подавленным. Он возвращался к своим корням, в Хукахоронуи, который располагался неподалеку от цепи гор под названием Два Пальца и который он не ожидал снова увидеть.
      Хукахоронуи.
      Глубокая долина в горах, округленная небольшими ущельями в скалах и рядами высоких деревьев на склонах.
      Ее пересекала река, ледяная от растаявшего снега, сошедшего с вершин, и в самом центре долины были рассыпаны домики, свободно группировавшиеся вокруг церкви, магазина и местной школы. Его мать когда-то работала здесь школьной учительницей.
      Он ненавидел это место.
      Туда неудобно было добираться по густому снегу – из-за сильных снегопадов даже на хорошей машине со специальными шинами для заснеженных дорог Бэлларду пришлось попотеть. Сколько он себя помнил, такого снега в этих местах не было с 1943 года, но, естественно, воспоминание об этом было смутным – тогда ему было четыре года. Хотя причины запомнить снегопад того года у него были.
      Намучившись изрядно с первой передачей машины, он наконец достиг Ущелья и свернул с дороги на ровную площадку, откуда открывался вид на русло реки и где он принялся рассматривать Хукахоронуи.
      Конечно, он изменился, прав был старый Бен. Вдали располагался поселок, там, где раньше ничего не было. С одной стороны, у западного склона долины вытянулась цепь промышленных зданий, скорее всего, обрабатывающие и очистительные заводы, принадлежащие шахте. Столб черного дыма из высокой трубы казался пятном на белоснежном склоне позади него.
      Поселок раскинулся почти по всей долине, а большинство домов сосредоточились на западной стороне реки, пересеченной мостом. Жители долины много лет добивались, чтобы был построен мост через реку, и наконец, под стремительным напором развивающейся экономики, его построили. Деньги на строительство субсидировали лишь после постройки шахты.
      За поселком, казалось, изменилось немногое. Совсем далеко, под огромной скалой, называвшейся Камакамару, Бэллард разглядел домик Тури. Он подумал: интересно, жив ли еще старик или дым из той далекой трубы валит из очага уже другого хозяина. Тури был стариком, еще когда Бэллард покидал долину, хотя возраст у маори трудно определить, особенно шестнадцатилетнему подростку. В шестнадцать лет человек за сорок кажется дряхлой развалиной.
      Но в долине что-то еще казалось непривычным и Бэллард не сразу смог понять, в чем дело. Вроде та же шахта, тот же поселок. Он попытался оживить свои воспоминания шестнадцатилетней давности. Та же река; она текла по тому же руслу, или, во всяком случае, так ему казалось.
      И тут он обнаружил перемену. На склоне холма в западной стороне все деревья были вырублены. Исчезли ряды высоких белых сосен и кедров, кахикатей и коукоу – склон стал почти совсем голым. Бэллард посмотрел вверх, на вершины, где снега простирались вплоть до самых уступов отвесных скал в едином плавном и эффектном размахе. Для спуска на лыжах смотрелось великолепно.
      Он включил зажигание и поехал вниз, в новый поселок. Он обратил внимание на планировку. Хотя многое было покрыто снегом, он различил участки, которые летом станут замечательными открытыми садами, с детскими площадками, качелями, горками, каруселями и трапециями.
      Хотя крыши домов покрывал плотный слой снега, дорога была подчищенной и выметенной. Въезжая в центр города, он разминулся с бульдозером, который чистил дорогу опущенным скребком. На нем виднелась табличка: «Горнодобывающая Компания Хукахоронуи, акционерное общество с ограниченной ответственностью». Похоже управление Компании интересовалось муниципальными делами. Ему это понравилось.
      Он проехал дома, выстроенные вдоль обрыва, выходящие на реку; когда Бэллард был ребенком, это место называлось Большая Излучина, и именно здесь у них был оборудован бассейн. Магазин Петерсена находился в центре обрыва, хотя он и не совсем узнал его. Тогда это был одноэтажный домик с рифленой железной крышей, с широкими карнизами, защищающими от летнего солнца. На веранде обычно стояли кресла, и она была любимым местом сплетниц. Теперь здание превратилось в двухэтажный магазин с пристроенным фасадом и с большими, ярко освещенными зеркальными витринами. Веранды не было.
      Он подогнал «лендровер» на специальную стоянку для парковки и удивился полному отсутствию счетчиков. Солнце садилось за западные склоны долины, и его длинные тени уже крались по городу. Это был один из недостатков Хукахоронуи; на узкую долину, обращенную на север и юг, быстро спускались сумерки.
      На другой стороне улицы стояло еще не совсем достроенное здание с названием «Отель Д'Аршиак» – по имени соседней горы. Улица была весьма оживленной; легковые автомобили и контейнеровозы сновали мимо, и женщины с сумками для покупок спешили запастись провиантом до закрытия магазинов. В свое время магазин Петерсенов был единственным, но сейчас, не выходя из машины, Бэллард заметил еще три, не считая магазинчика-бензоколонки на углу. Светились огни в окнах старой школы, у которой появилось два новых крыла.
      Бэллард достал терновую дедовскую трость, лежавшую на заднем сиденье, и вышел из машины. Он перешел дорогу, направляясь к отелю и тяжело опираясь на трость, поскольку пока еще не наступал на левую ногу. Он прикинул, что Доббс, управляющий шахтой, наверняка, приютил бы его, но время было позднее, он не хотел причинять неудобства, поэтому приготовился провести ночь в отеле и познакомиться с персоналом шахты на следующее утро.
      У входа в отель на него налетел человек, задевший его плечом. Он и не подумал извиниться и проскочил к припаркованной неподалеку машине. Бэллард узнал его – это был Эрик Петерсен, средний из трех братьев Петерсенов. Последний раз он видел Эрика, когда тот был девятнадцатилетним долговязым и неуклюжим юношей; теперь он превратился в широкоплечего мускулистого мужчину. С годами его манеры не стали изысканней.
      Едва Бэллард развернулся, чтобы войти, как увидел пожилую женщину, изучающе смотревшую на него.
      – Да это же Йен Бэллард, – сказала она. – Йен?
      Йен попытался вспомнить ее. Как ее звали? Симпсон? Нет, не так.
      – Здравствуйте, миссис Сэмсон, – сказал он.
      – Йен Бэллард, – сказала она удивленно. – Ну и ну! Что ты здесь делаешь? Как твоя мама?
      – С ней все в порядке, – ответил он, и солгал: – Она просила передать Вам привет.
      Он верил, что такая светская ложь – во благо.
      – Это очень любезно с ее стороны, – приветливо сказала миссис Сэмсон. Она взмахнула рукой.
      – Как тебе наши края? Сильно изменились с тех пор, как ты уехал?
      – Никогда бы не подумал, что цивилизация посетит Два Пальца.
      – Это из-за шахты, разумеется, – сказала миссис Сэмсон. – Шахта принесла процветание. Ты знаешь, теперь у нас есть даже городской совет.
      – В самом деле, – вежливо согласился он. Он чуть покосился в сторону и увидел, как Эрик Петерсен замер, открывая дверцу машины, и уставился на него.
      – Да, в самом деле, – сказала миссис Сэмсон. – И меня сделали советником, представь себе! Кто бы мог подумать. Но что ты-то тут делаешь, Йен?
      – Для начала поселюсь в отеле.
      Он почувствовал, как Эрик Петерсен идет ему навстречу.
      – Йен Бэллард.
      Голос Петерсена был ровным и невыразительным. Бэллард обернулся, и миссис Сэмсон сказала:
      – Вы знакомы друг с другом? Это Эрик Петерс...
      Ее голос замер и взгляд стал настороженным, взгляд человека, допустившего промах в этикете.
      – Ну, конечно, вы знакомы, – медленно произнесла она.
      – Привет, Эрик.
      Петерсен усмехнулся.
      – И что же ты здесь делаешь?
      Не было смысла юлить. Бэллард ответил:
      – Я – новый директор горнодобывающей Компании.
      Какая-то искорка появилась в глазах Петерсена.
      – Ну, ну! – сказал он, с иронией и удивлением.
      – Так, значит, Бэлларды перестали прятаться. Что случилось, Йен? У вас не хватает больше фальшивых компаний?
      – Не совсем так, – ответил Бэллард. – У нас есть компьютер, который для нас их сочиняет. Как твои дела, Эрик?
      Петерсен перевел взгляд на палку, на которую опирался Бэллард.
      – Получше, чем твои. Повредил ногу? Ничего серьезного, надеюсь.
      Миссис Сэмсон наконец-то сообразила оставить их, после долгих и нудных объяснений.
      – Мы наверняка еще увидимся, – сказала она.
      Петерсен проводил ее взглядом.
      – Безмозглая старая перечница! Всех в совете довела до белого каления.
      – Ты тоже советник?
      Петерсен кивнул рассеянно – он думал о другом.
      – Я слышал, ты собираешься снять номер в гостинице?
      – Да, именно.
      Петерсен взял Бэлларда под руку.
      – Тогда позволь, я тебя представлю хозяину отеля.
      Когда они вошли в вестибюль, он сказал:
      – Джонни и я – владельцы половины отеля, так что мы наверняка подыщем приличный номер для такого старого друга, как ты.
      – А вы совсем неплохо устроились.
      Петерсен воровски ухмыльнулся.
      – Шахта приносит кое-какой доход, хоть и не чистое золото.
      Он остановился устойки портье.
      – Джефф, это Йен Бэллард, старый друг. Мы же были друзьями, не правда ли, Йен?
      Он не дождался ответа Бэлларда.
      – Джефф Вестон управляет отелем, и он – владелец второй его половины. Мы никак не можем договориться, какая половина ему принадлежит, он считает, что та, которая с баром, и мы все время спорим.
      – Рад познакомиться, мистер Бэллард, – сказал Вестон.
      – Уверен, что Вы найдете хороший номер для мистера Бэлларда.
      Вестон пожал плечами.
      – Нет проблем.
      – Хорошо, – бодро сказал Петерсен. – Дайте мистеру Бэлларду лучший номер.
      Его глаза внезапно посуровели и голос стал жестким.
      – На сутки. А потом – все. Я не хочу обманывать, что тебе здесь рады, Бэллард. Не принимай болтовню миссис Сэмсон за чистую монету.
      Он резко повернулся на каблуках и устремился прочь, оставив Вестона с открытым ртом. Бэллард сказал беззлобно:
      – Эрик всегда был шутником. Я должен здесь расписаться, мистер Вестон?
      Вечером Бэллард писал письмо Майклу Макгиллу. Там среди прочего были и такие строки:
      «Я помню, ты говорил мне, что собираешься в этом году в Новую Зеландию. Почему бы тебе не заехать ко мне в гости? Я живу в городе Хукахоронуи на Южном острове, здесь чертовски много снега и для горных лыж место выглядит прекрасно. Тут многое изменилось с тех пор, как я был здесь в последний раз; цивилизация наступает и приносит неплохие результаты. Но это не так уж плохо, да и горы остались нетронутыми. Дай мне знать, как тебе нравится моя идея, – мне хотелось бы встретить тебя в аэропорту в Окленде».

      Гаррисон отхлебнул воды из стакана и отставил его в сторону.
      – Мистер Бэллард, когда вы осознали угрозу обвала?
      – Только за несколько дней до катастрофы. На эту опасность обратил мое внимание мой друг, Майк Макгилл, который приехал навестить меня.
      Гаррисон сверился с документами.
      – Я знаю, что доктор Макгилл добровольно согласился выступить в роли свидетеля. Я думаю, что было бы лучше услышать показания от него самого. Вы можете пройти на место, мистер Бэллард, но учтите, Вас могут вызвать опять.
      – Да, сэр.
      Бэллард вернулся в зал.
      Рид сказал:
      – Не мог ли доктор Макгилл пройти вперед?
      Макгилл пошел к трибуне, неся под мышкой тонкий кожаный портфель. Он уселся, и Рид спросил:
      – Вас зовут Майкл Говард Макгилл?
      – Да, сэр; именно так.
      Гаррисон расслышал заокеанский акцент в голосе Макгилла.
      – Вы американец, доктор Макгилл?
      – Нет, сэр; я гражданин Канады.
      – Понятно. Это весьма благородно с вашей стороны – добровольно остаться и дать показания.
      Макгилл улыбнулся.
      – К вашим услугам, сэр. Мне надо быть в Крайстчерче в любом случае. Я отправляюсь в Антарктику в следующем месяце. Может быть, вы знаете, что рейсы «Операции Глубокого Замораживания» отправляются отсюда.
      Профессор Роландсон привстал.
      – Вы отправляетесь в Антарктику и Вас зовут Макгилл! Не тот ли вы доктор Макгилл, написавший статью о давлении и деформации на снеговых склонах, которая была опубликована в последнем номере «Антарктического журнала»?
      – Тот самый, сэр.
      Роландсон повернулся к Гаррисону.
      – Мне кажется, нам очень повезло, что доктор Макгилл среди нас. Я прочел многое из его работ и подтверждаю, что в роли свидетеля-эксперта он будет незаменим.
      – Да, разумеется.
      Гаррисон повел бровью.
      – Но, мне кажется, роль свидетеля-эксперта должна быть оговорена в протоколе.
      – Вы сообщите нам что-нибудь о себе, доктор Макгилл?
      – С удовольствием.
      Макгилл чуть помедлил, приводя мысли в порядок.
      – Я получил степень бакалавра физики в Университете Ванкувера, а потом работал два года в канадском Министерстве научных и промышленных изысканий (МНПИ) в Британской Колумбии. Оттуда я отправился в Соединенные Штаты, где получил степень магистра метеорологии в Колумбийском университете и доктора гляциологии в Калифорнийском институте технологии. Что касается практики, то я работал два сезона в Антарктике, год в Гренландии, в Лагере Сенчюри, два года на Аляске и только что завершил теоретические исследования в Швейцарии, которыми занимался год. В настоящее время работаю исследователем в Лаборатории изысканий и инженерии холодных регионов центра геологических наук Армии Соединенных Штатов.
      Воцарилась тишина, которую нарушил Гаррисон. Он нервно кашлянул.
      – Да, разумеется. Для краткости как бы вы назвали вашу нынешнюю должность?
      Макгилл усмехнулся.
      – Меня называли снежным человеком.
      Легкий смешок пронесся по залу, и губы Роландсона искривились в улыбке.
      – Надо сказать, что в мои обязанности входит практическое и теоретическое изучение снега и льда, которое помогает лучше понять движение этих субстанций, в частности, во время обвалов.
      – Я согласен с профессором Роландсоном, – сказал Гаррисон. – Нам в самом деле повезло с таким квалифицированным свидетелем, который сможет оценить события до, во время и после катастрофы. Что привело вас в Хукахоронуи, доктор Макгилл?
      – Я встретил Йена Бэлларда в Швейцарии, и мы сразу подружились. Он приехал в Новую Зеландию и пригласил меня навестить его. Он знал, что я буду в Новой Зеландии на пути в Антарктику, и предложил прилететь раньше, погостить у него. Он встретил меня в аэропорту Окленда, и мы отправились прямо в Хукахоронуи.
      Лайалл держал руку поднятой, и Гаррисон кивнул ему.
      – Как долго свидетель был знаком с мистером Бэллардом в Швейцарии?
      – Две недели.
      – Две недели! – повторил Лайалл. – Не кажется ли вам странным, что после случайного знакомства мистер Бэллард предпринимает такое долгое путешествие, включающее авиаперелет с Южного острова на Северный, только чтобы встретить вас в аэропорту?
      Гаррисон только открыл рот, чтобы возразить, как Макгилл, раздраженный, опередил его.
      – Вопрос некорректен, но я отвечу. Мистеру Бэлларду надо было участвовать на заседании правления его компании в Окленде, с которым совпал мой приезд.
      – Я тоже не понимаю сути этого вопроса, мистер Лайалл, – зловеще проговорил Гаррисон. – Вы удовлетворены ответом?
      – Да, сэр.
      – Расследование займет меньше времени, если не относящиеся к делу вопросы будут сведены до минимума, – холодно сказал Гаррисон. – Продолжайте, доктор Макгилл.
      В ложе прессы Дэн Эдвардс заметил:
      – Неспроста все это! Интересно, какие инструкции Петерсены дали Лайаллу...

* * *

      За пятнадцать миль до Хукахоронуи они встретили застрявший в сугробе «фольксваген», с привязанными к открытому багажнику лыжами. В машине сидело двое растерявшихся от этой снежной осады американцев. Бэллард и Макгилл помогли вытащить «фольксваген» из сугроба и едва пресекли поток благодарностей от туристов Миллера и Ньюмена. Макгилл, посмотрев на их машину, заметил:
      – Не лучший транспорт для местных условий.
      – Кто же спорит, – согласился Ньюмен. – Здесь больше снега, чем в Монтане. Я этого совсем не ожидал.
      – Нынешний сезон – исключение, – сказал Макгилл, знавший метеосводки.
      Миллер спросил:
      – Как далеко до Хука...
      Он запнулся, но выговорил, делая паузы между слогами.
      – Хука-хоро-нуи?
      – Около пятнадцати миль, – сказал Бэллард. Он улыбнулся. – Вы не заблудитесь – дорога ведет туда.
      – Мы собираемся покататься на лыжах.
      Он усмехнулся, увидев, что Бэллард смотрит на привязанные к машине лыжи.
      – Впрочем, это и так ясно.
      – Вы можете застрять опять, – заметил Бэллард. – Это неизбежно. Поезжайте-ка лучше вперед, а мы – за вами, в случае чего – поможем выбраться.
      – Это так любезно с вашей стороны, – сказал Миллер. – Ловим вас на слове. Ваша тачка помощнее, чем эта.
      Им пришлось вытаскивать «фольксваген» еще раз пять, прежде чем они прибыли в Хукахоронуи. Застряв в пятый раз, Ньюмен сказал:
      – Спасибо вам, ребята, что вы нам так помогаете.
      Бэллард улыбнулся.
      – Вы бы сделали то же самое, я уверен, если в мы поменялись местами.
      Он показал рукой.
      – Вот и Ущелье – вход в долину. Как только вы его проедете, считайте, что вы дома, целые и невредимые.
      Они проехали за «фольксвагеном» до самого Ущелья и проследили за тем, как он спускается в долину, затем Бэллард остановил машину на обочине.
      – Ну, вот и приехали.
      Макгилл изучал представший его взору пейзаж взглядом профессионала. Его внимание привлек белый простор западного холма. Он слегка нахмурился, затем произнес:
      – Это и есть твоя шахта там, внизу, у подножия?
      – Она самая.
      – Знаешь что? Я ведь не спрашивал тебя, что ты там добываешь.
      – Золото, – ответил Бэллард. – Золото в небольших количествах.
      Он вынул пачку сигарет и предложил Макгиллу.
      – Мы давно знали, что там есть золото, – мой отец первым его обнаружил, но не было смысла рисковать, вкладывая капитал, пока цена на золото была зафиксирована на тридцати пяти долларах за унцию. А когда цена стала свободной, компания рискнула парой миллионов фунтов стерлингов, построив завод, который ты видишь там, внизу. Пока мы остаемся при своих интересах; то золото, что добывается, только окупает капиталовложения. Но в золотоносном пласте, который мы разрабатываем, добыча становится все богаче, и нам есть на что надеяться.
      Макгилл рассеянно кивнул. Он смотрел через боковое стекло на скалистые обрывы по обеим сторонам Ущелья.
      – Вам, наверное, трудно расчищать здесь все время дорогу?
      – Когда я жил здесь много лет назад, проблем вроде не было. Но теперь мы заключили договор. Город арендует кое-какую уборочную технику, принадлежащую компании.
      – Я проверил метеорологические сводки, – сказал Макгилл. – В этом году ожидаются сильные осадки, и по прогнозам их будет еще больше.
      – Хорошо для лыжников, – сказал Бэллард. – И плохо для шахты. Уже сейчас нелегко доставлять туда оборудование.
      Он завел двигатель.
      – Давай спустимся туда.
      Он проехал через город к офису шахты.
      – Заходи, познакомишься с руководством, – сказал он. Но потом передумал.
      – Послушай, я буду немного занят, наверное, в течение часа.
      Он улыбнулся.
      – Обнаружу, что они тут сделали состояние, пока меня не было. Я попрошу кого-нибудь подвезти тебя.
      – Это было бы здорово, – ответил Макгилл.
      Они вошли в здание офиса, и Бэллард открыл дверь.
      – Привет, Бетти. Мистер Доббс у себя?
      Бетти махнула рукой.
      – Он там с мистером Камероном.
      – Прекрасно. Пойдем, Майк.
      Он провел его в кабинет, где двое мужчин обсуждали план, разложенный на столе перед ними.
      – Здравствуйте, мистер Доббс, привет, Джо. Я хочу вас познакомить с моим другом, он поживет в Хука некоторое время, это Майк Макгилл. Это Гарри Доббс, управляющий шахты, и Джо Камерон, инженер шахты.
      Доббс был остролицым новозеландцем – судя по выражению его лица, стряпня его жены не шла ему на пользу. Камерон – широкоплечий американец, лет около шестидесяти, который отчаянно молодился. Они обменялись рукопожатиями, и Бэллард спросил:
      – Все в порядке?
      Камерон посмотрел на Доббса, а Доббс – на Камерона. Доббс произнес тонким голосом:
      – Ситуация продолжает ухудшаться.
      Камерон откашлялся.
      – Он имеет в виду, что у нас все еще масса проблем с этим чертовым снегом. Вчера в Ущелье застрял грузовик; пришлось послать два бульдозера, чтоб его вытащить.
      – Если мы не можем доставить необходимое оборудование, то добычу придется ограничить, – сказал Доббс.
      – Я не думаю, что мы получим прибыль в этом полугодии, – заметил Бэллард. – Вот и Майк говорит, что осадков будет больше, а уж кому знать, как не ему – он специалист по снегу.
      – Мое мнение – не истина в последней инстанции, – возразил Макгилл. – Известно, что я тоже ошибаюсь.
      Он посмотрел в окно.
      – Это вход в шахту?
      Камерон проследил за его взглядом.
      – Да, это главный вход. Многие думают, что у шахты – вертикальный ствол, но мы всего лишь ведем штольню вглубь горы. Внутри она идет вниз, разумеется, следуя за золотоносным пластом.
      – Это напоминает мне местечко в Британской Колумбии, которое называлось Грандюк.
      Макгилл метнул взгляд на Камерона.
      – Слышали о нем?
      Камерон покачал головой.
      – Никогда не слышал.
      Макгилл выглядел явно разочарованным.
      Доббс продолжал:
      – ... и проход Артура был блокирован вчера на двенадцать часов, а Хааст был закрыт еще во вторник. Я, правда, не слышал о проходе Льюиса.
      – Какое нам дело до всех этих проходов? – спросил Бэллард.
      – Наше оборудование подвозится из Крайстчерча, для этого совсем не нужно пересекать горы.
      – Это главные проходы через Южные Альпы, – сказал Доббс. – Если власти не смогут их разблокировать, что мы сможем сделать? Они бросят туда все машины, и никто и не подумает послать снегоочиститель на расчистку дороги в Хукахоронуи – это же тупик.
      – Нам придется сделать все, что в наших силах, мистер Доббс.
      Бэллард кивнул Макгиллу.
      – Давай разместим тебя, наконец, Майк.
      Макгилл слегка поклонился и сказал, ни к кому не обращаясь:
      – Рад был с вами познакомиться.
      – Нам надо как-нибудь собраться вместе, – сказал Камерон. Заходите как-нибудь ко мне на обед. Моя дочь превосходно готовит.
      Доббс ничего не сказал.
      Они вышли в холл офиса.
      – Бетти отведет тебя в дом. Спальня слева – твоя. Я не задержусь дольше часа.
      – Не спеши, – сказал Макгилл.
      Бэллард вернулся почти через три часа, к тому времени Макгилл успел распаковать вещи, прогуляться по городу, правда, совсем недолго, и возвратиться домой, чтобы срочно позвонить.
      Бэллард выглядел усталым и подавленным. Увидев Макгилла, он вздрогнул, словно от неприятного воспоминания.
      – О, черт! Я забыл предупредить миссис Эванс, что мы вернемся. Пожрать ничего нет.
      – Успокойся, – сказал Макгилл. – В духовке ты найдешь кое-что, а именно – тушеное мясо с овощами, фирменное антарктическое блюдо Макгилла, которое подается в лучших ресторанах к югу от шестидесятой широты. Мы хорошо поедим.
      Бэллард вздохнул с облегчением.
      – Я думал, придется есть в отеле. Там я не слишком популярен.
      Макгилл никак не отреагировал.
      – Только одну вещь я не смог для тебя найти – выпивку.
      Бэллард усмехнулся.
      – О чем ты говоришь.
      Они вошли в гостиную, и Макгилл сказал:
      – Я пользовался твоим телефоном. Надеюсь, ты не возражаешь.
      – Чувствуй себя как дома. – Бэллард открыл шкаф для посуды, достал бутылку и два бокала.
      – Ты получаешь припасы из Крайстчерча. Я понимаю, что место у тебя ограничено, но нельзя ли захватить и мою посылку?
      – Большую?
      Макгилл очертил в воздухе размеры посылки, и Бэллард ответил:
      – Всего-то? Сделаем.
      Он бросил взгляд на часы.
      – Тот грузовик, о котором говорил Камерон, выезжает с грузом из Крайстчерча. Я наверняка успею связаться с водителем, прежде чем он уедет.
      Он прошел по комнате и взял трубку.
      – Привет, Морин. Говорит Йен Бэллард. Можешь соединить меня с офисом в Крайстчерче?
      – Я немного прошелся по городу, – сказал Макгилл. – В основном он выглядит новым.
      – Он и есть новый. Когда я жил здесь, он был в десять раз меньше.
      – И прекрасно распланирован к тому же. Большая часть ведь собственность шахты?
      – В основном, да. Дома для супружеских пар, отдельные квартиры и клуб для холостяков. Мой дом тоже принадлежит шахте. Мой предшественник жил в одном из старых домов, но я предпочел этот. Мне нравится быть на виду.
      – Сколько человек работает на шахте?
      – Согласно последнему отчету, сто четыре – включая персонал офиса.
      – А сколько всего жителей?
      – Чуть больше восьмисот, мне кажется. Благодаря шахте эти края процветают.
      – Я приблизительно так и представлял, – сказал Макгилл.
      Бэллард услышал в трубке электронный голос и сказал:
      – Это Йен Бэллард с шахты. Сэм Джефрис еще не уехал? Дайте мне его, хорошо?
      Затем – пауза.
      – Сэм, доктор Макгилл хочет поговорить с тобой, не клади трубку.
      Макгилл подошел к телефону.
      – Это Макгилл. Вы знаете, где находится Главный штаб «Операция Глубокой Заморозки»? Да... около аэропорта Хэрвуд. Вы пройдете в здание штаба и разыщете главного старшину Финнея... попросите его передать посылку для меня... Макгилл. Правильно.
      – Для чего все это? – спросил Бэллард.
      Макгилл взял из рук Бэлларда бокал.
      – Я всего лишь думал чем-то занять себя, пока я здесь.
      Он сменил тему.
      – Что с твоим Доббсом? Он как будто лимон проглотил.
      Бэллард устало улыбнулся и опустился в кресло.
      – Он ищет повода для ссоры. Он рассчитывал, что его введут в правление директоров и предложат мою работу, вместо этого он получил меня. Да плюс ко всему меня зовут Бэллард.
      – Какое это имеет значение?
      – Ты разве не знаешь? Если ты копнешь поглубже прошлое, то узнаешь, что шахта целиком принадлежала семье Бэллардов.
      Макгилл чуть было не сплюнул в свой бокал.
      – Тьфу, да черт меня побери! Оказывается, я дружу с капиталистами – плутократами, и никогда не знал об этом. Это называется «непотизм». Ничего удивительного, что Доббс такой язвительный.
      – Если это и «непотизм», то пользы он мне не приносит, – ответил Бэллард.
      Какое-то раздражение слышалось в его тоне.
      – Я не получаю ни пенни кроме своей директорской зарплаты.
      – У тебя нет акций компании?
      – Ни этой, ни любой другой компании Бэллардов, но расскажи-ка это Доббсону, он не поверит. Я даже и не пытался.
      Макгилл участливо спросил:
      – А в чем дело, Йен? К твоей семье родственники плохо относятся?
      – Не совсем так. – Бэллард встал, чтобы наполнить еще раз бокал.
      – У меня есть дед – эгоист, старое чудовище, а отец не хотел ему подчиняться. Отец послал старика ко всем чертям, и он никак не может это забыть.
      – Дети платят за грехи отцов, – задумчиво произнес Макгилл. – И все-таки на работу тебя взяла компания Бэллардов. В этом, должно быть, что-то есть.
      – Они платят мне не больше, чем я заслуживаю, – знают цену деньгам.
      Бэллард вздохнул.
      – Но, Боже, я могу управлять компанией лучше, чем ей управляют сейчас.
      Он взболтал бокал.
      – Я не имею в виду эту шахту, это ничтожное мелкое предприятие.
      – Ты называешь компанию с оборотом в два миллиона фунтов ничтожным предприятием! – изумился Макгилл.
      – Я как-то проверил их. Бэлларды контролируют компании с капиталом в двести двадцать миллионов фунтов. Доля акций, принадлежащих Бэллардам, равняется сорока двум миллионам фунтов. Правда, это было несколько лет назад.
      – Боже! – нечаянно вырвалось у Макгилла.
      – Надо мной висят три прожорливых старых хищника, которые называют себя моими дядюшками, а также полдюжины кузенов той же породы. Их интересует только добыча, а когда ее нет, им совершенно наплевать на производство. Они – асы по части заглатывания конкурентов и сдирания имущества с банкротов, они выдавливают все до единого пенни, пока жертва не кричит от боли. Возьми хоть эту шахту. Там, в Окленде, надо мной поставлен банковский контролер, который о каждом моем шаге сообщает в Лондон, и я не могу подписать чек больше чем на тысячу долларов без его ведома. А ведь я считаюсь директором.
      Он тяжело дышал.
      – Когда я приехал, то сразу же спустился в шахту и той же ночью молился, чтобы нас не посетил горный инспектор до того, как я успею поправить дела.
      – Там был непорядок?
      Бэллард пожал плечами.
      – Фишер, последний директор, был старым кретином. Вряд ли у него были преступные намерения, но халатность в сочетании со скупостью привела к такой ситуации, что компания могла бы иметь очень серьезные неприятности. У меня есть управляющий шахтой, который неспособен принимать решения, но хочет все время меня контролировать, и есть инженер шахты, более или менее приличный. Да, с Камероном, я полагаю, все в порядке, но он стар и многого боится.
      – Словом, у тебя куча неприятностей, – отметил Макгилл.
      Бэллард фыркнул.
      – Ты не знаешь и половины. Я еще ничего не сказал о профсоюзах, о том, как ко мне относятся некоторые в городе.
      – Похоже, ты действительно отрабатываешь свое жалованье. Но какого черта ты держишься за компанию Бэллардов, если так себя чувствуешь?
      – О, я не знаю, наверное, какие-то остатки семейной чести, – устало ответил Бэллард. – Кроме того, дед оплачивал мое образование, а учился я довольно долго. Я считаю, что чем-то ему обязан.
      Макгилл заметил, что Бэллард устал и огорчен, поэтому решил переменить тему.
      – Давай есть, и я расскажу тебе о снежных червях на Аляске.
      И он приступил к невероятнейшей истории.

      Следующее утро выдалось ярким и солнечным, снегопад прекратился, оставив мир чистым и свежим. Когда Бэллард, невыспавшийся и со слипающимися глазами, наконец поднялся, то увидел на кухне миссис Эванс, готовившую завтрак. Она принялась ворчать.
      – Вам следовало бы предупредить меня, когда вы вернетесь. Я случайно узнала вчера вечером от Бетти Харгривс.
      – Прошу прощения, – сказал он. – Я забыл. Вы готовите на троих?
      Миссис Эванс обычно завтракала вместе с ним; все было очень демократично.
      – На троих. Ваш друг уже вышел, но обещал вернуться к завтраку.
      Бэллард, взглянув на часы, обнаружил, что спал на час больше обычного.
      – Дайте мне десять минут.
      Приняв душ и одевшись, он почувствовал себя лучше, в гостиной он обнаружил Макгилла, который потрошил большую посылку.
      – Доставили, – сказал Макгилл. – Твой грузовик все-таки проехал.
      Бэллард посмотрел на сверток внутри; это был рюкзак, в котором не было ничего, кроме секций алюминиевых трубок, каждая в отдельном холщовом карманчике.
      – Что это?
      – Мои профессиональные орудия, – сказал Макгилл.
      Миссис Эванс пригласила их к столу, и он добавил:
      – Давайте поедим, я проголодался.
      Бэллард вяло глотал завтрак, пока Макгилл расправлялся с полной тарелкой с яичницей и беконом, и обрадовал миссис Эванс, попросив добавки. Когда она вышла из комнаты, он сказал:
      – Ты спрашивал меня насчет горных лыж здесь; по-моему, лучшего времени, чем сейчас, не найти. Как твоя нога?
      Бэллард покачал головой.
      – Нога в порядке, но извини, Майк, не сегодня. Я на службе.
      – Пойдем, старина.
      Что-то в интонации Макгилла заставило Бэлларда внимательно посмотреть на него. Лицо Макгилла было серьезно.
      – Пойдем, посмотришь, чем я буду заниматься. Мне нужен независимый свидетель.
      – Свидетель чего?
      – Чего бы я ни обнаружил.
      – И что же это такое?
      – Откуда я знаю, пока не нашел?
      Он смотрел на Бэлларда.
      – Я говорю серьезно, Йен. Ты знаешь, кто я по профессии. Я собираюсь провести профессиональное расследование. Ты – главный человек на шахте, лучшего свидетеля и пожелать нельзя. У тебя есть власть.
      – Ради Бога, – вскричал Бэллард. – Власть на что?
      – Закрыть шахту, если понадобится, но это зависит от того, что я найду, понимаешь?
      Увидев, как Бэллард приоткрыл рот, Макгилл сказал:
      – Вчера я просто не поверил своим глазам. Все выглядит так, будто катастрофа вот-вот произойдет, и я чертовски скверно спал. Я не успокоюсь, пока не посмотрю.
      – Где?
      Макгилл поднялся и подошел к окну.
      – Посмотри.
      Он показал на крутой склон над шахтой.
      – Там, наверху.
      Бэллард взглянул на длинный изгиб склона, ослепительно белый в солнечном свете.
      – Ты думаешь...
      Его голос постепенно стих.
      – Я не думаю ничего, пока не получу доказательства – так или иначе, – сухо сказал Макгилл. – Я ученый, а не ясновидящий.
      Он предупреждающе покачал головой, когда миссис Эванс вошла с новой порцией яичницы с беконом.
      – Давай дозавтракаем.
      Когда они поели, Макгилл сказал:
      – Надеюсь, ты найдешь мне пару лыж.
      Бэллард кивнул, все еще размышляя о словах Макгилла. А тот уже поглощал вторую порцию.
      – Потом мы пойдем на лыжах, – мягко сказал он.
      Через два часа они были на высоте почти трех тысяч футов над шахтой и на полпути к вершине холма. Бэллард что-то сказал, Макгилл посоветовал ему беречь дыхание для подъема. Они остановились, Макгилл снял с плеча рюкзак, высвободил лыжную палку и воткнул ее в снег.
      Затем он снял лыжи и укрепил их вертикально в снегу, повыше на склоне.
      – Еще одна мера предосторожности, – охотно объяснил он. – Если произойдет обвал, то лыжи покажут, что нас снесло. И по той же причине не снимай свой шнур Эртеля.
      Бэллард оперся на палки.
      – После того, как ты рассказывал про обвалы последний раз, я-таки попал в один из них.
      Макгилл усмехнулся.
      – Не преувеличивай. То был не обвал, а тоненький ручеек – всего на сто футов.
      Он показал на подножие горы.
      – Если эта махина двинется, будет совсем по-другому.
      Бэллард почувствовал тревогу.
      – Ты и в самом деле ожидаешь обвала?
      Макгилл покачал головой.
      – Не сейчас.
      Он нагнулся к рюкзаку.
      – Я собираюсь легонько простучать поверхность, а ты мне поможешь. Сними лыжи.
      Он стал вынимать алюминиевые трубки и собирать из них какое-то диковинное сооружение.
      – Это пенетрометр – усовершенствованная модель Хэфели. Что-то вроде карманного копера – он измеряет сопротивление снега. Он также измеряет и температуру снега с интервалами в десять сантиметров. Вся информация о снежном покрове.
      Бэллард помог ему установить прибор, хотя подозревал, что Макгилл прекрасно бы справился с работой и без него. Прибор состоял из небольшого груза, скользящего вниз по узкому стержню на определенное расстояние и ударявшего по концу алюминиевой трубки, загоняя ее таким образом в снег. Каждый раз, когда груз скользил вниз, Макгилл определял глубину проникновения и делал отметку в тетради.
      Они простукивали снег с помощью груза, удлинняя трубку, и наконец достигли дна на расстоянии 158 сантиметров – около пяти футов.
      – Там где-то посередине – очень твердый слой, – сказал Макгилл, вынимая из рюкзака электрический штепсель. Один конец он присоединил к верхней части трубки, другой – к коробке с циферблатом. – Запиши температурные показания; всего будет 15 отметок.
      Бэллард сделал последнюю отметку и спросил:
      – И как мы это вытащим?
      – У нас есть штатив, миниатюрный блок и другое снаряжение.
      Макгилл усмехнулся.
      – По-моему, они содрали эту систему с нефтяной вышки.
      Он установил штатив и начал вытаскивать трубки. Он осторожно отсоединил первую секцию, достал нож и стал нарезать кусочками лед в трубке. Макгилл положил трубки со снеговой начинкой обратно в рюкзак.
      – Дома мы их исследуем.
      Бэллард присел на корточки и оглядел долину.
      – А что теперь?
      – Теперь повторим процедуру еще, и еще, и еще раз по диагонали вдоль склона. Я бы хотел сделать больше, но это – все трубки, которые у меня есть.
      Они только что закончили четвертую пробу, изрядно подустав, когда Макгилл посмотрел на вершину склона.
      – У нас есть компаньоны.
      Бэллард, повернув голову, увидел трех лыжников, спускавшихся траверсами по направлению к ним. Первый из них двигался быстро, и вскоре притормозил рядом классным поворотом упором, засыпав их снегом. Когда он поднял темно-синие защитные очки, Бэллард узнал Чарли Петерсена.
      Петерсен смотрел на Бэлларда с некоторым удивлением.
      – Ах, это ты! Эрик говорил мне, что ты вернулся, но я пока тебя не видел.
      – Привет, Чарли.
      Тем временем подъехали два других лыжника и затормозили более спокойно – это были двое американцев, Миллер и Ньюмен. Чарли спросил:
      – Как вы сюда попали?
      Бэллард и Макгилл переглянулись, и Бэллард, не говоря ни слова, показал на лыжи. Чарли фыркнул.
      – Помнится, ты боялся упасть с биллиардного стола.
      Он взглянул с интересом на разобранный пенетрометр.
      – Что вы делаете?
      Макгилл ответил:
      – Смотрим на снег.
      Чарли протянул лыжную палку.
      – Это что за штука?
      – Прибор для определения сопротивления снега.
      Чарли насмешливо посмотрел на Бэлларда.
      – С каких пор ты начал интересоваться снегом? Твоя мамочка вряд ли подпустила бы тебя к этому занятию, боялась бы, что простудишься.
      Бэллард миролюбиво ответил:
      – С тех пор я стал многим интересоваться, Чарли.
      Тот громко расхохотался.
      – Да? Держу пари, девочки от тебя без ума.
      Ньюмен резко сказал:
      – Пойдем.
      – Нет, погоди минутку, – сказал Чарли. – Мне интересно. Так что вы делаете с этой штуковиной?
      Макгилл выпрямился.
      – Я проверяю давление снега на этот склон.
      – Этот склон в порядке.
      – Разве раньше у вас было столько снега?
      – Зимой всегда есть снег.
      – Но не в таком количестве.
      Чарли посмотрел на Миллера и Ньюмена и подмигнул им.
      – Снег радует лыжников...
      Он потер подбородок.
      – Только зачем его измерять?
      Макгилл нагнулся, чтобы завязать ремень.
      – Есть причина.
      Чарли Петерсен перестал ухмыляться.
      – Какая причина? – спросил он серьезно.
      – Мало ли, – терпеливо ответил Макгилл.
      – Забавно! – сказал Чарли. – Очень забавно! Сколько вы здесь намереваетесь пробыть?
      – Сколько понадобится.
      – А точнее?
      Бэллард шагнул вперед.
      – Это пока все, что мы можем тебе сказать, Чарли.
      Чарли добродушно ухмыльнулся.
      – А ты стал чертовски колючим. Раньше ты не был таким дерзким.
      Бэллард улыбнулся.
      – Может быть, я изменился, Чарли.
      – Я не думаю, – сказал тот. – Такие, как ты, не меняются.
      – Не скажи.
      Ньюмен сказал:
      – Прекрати, Чарли. Я не знаю, что ты имеешь против этого парня, да мне наплевать. Я знаю только, что он помог нам вчера. В любом случае, здесь не место для выяснения отношений.
      – Я тоже так считаю, – согласился Бэллард.
      Чарли повернулся к Ньюмену.
      – Слышал? Он не изменился.
      Он развернулся и показал вниз, на склон.
      – Хорошо. Мы спустимся на треверсах, для начала. На этом склоне удобно осваивать повороты упором.
      Миллер подтвердил:
      – Он смотрится неплохо.
      – Подожди минутку, – резко сказал Макгилл. – Я бы не стал этого делать.
      Чарли повернул голову.
      – Но почему?
      – Это может быть опасно.
      – Переходить улицу тоже опасно, – презрительно сказал он. И кивнул Миллеру: – Пойдем.
      Миллер надел защитные очки.
      – Пошли.
      – Подожди, – сказал Ньюмен. Он посмотрел на пенетрометр. – Может, этот парень нашел здесь что-то.
      – И черт с ним, – ответил Чарли и взял старт.
      Миллер молча последовал за ним. Ньюмен посмотрел на Бэлларда, потом выразительно пожал плечами и поехал вдогонку за обоими.
      Макгилл и Бэллард смотрели, как они спускались. Впереди Чарли, который выпендривался как мог, Миллер, чувствовавший себя довольно неуверенно, и Ньюмен – аккуратный и точный в движениях. Они наблюдали, пока те не спустились до самой долины.
      Все было в порядке.
      – Что за выскочка? – спросил Макгилл.
      – Чарли Петерсен. Он сейчас работает лыжным инструктором.
      – Похоже, он тебя знает. – Макгилл посмотрел по сторонам. – И твою семью.
      – Да, – безучастно произнес Бэллард.
      – Я все время забываю, что ты здесь вырос. Бэллард потер щеку.
      – Ты мне должен помочь. Я хочу найти кого-нибудь в долине, кто жил здесь долгое время, чья семья долго жила здесь. Мне нужна информация.
      Бэллард задумался на мгновение, потом улыбнулся и показал лыжной палкой.
      – Видишь скалу там, внизу? Это Камакамару, и в доме с другой ее стороны живет человек по имени Тури Бак. Мне следовало бы повидаться с ним раньше, но я был чертовски занят.
      Макгилл повесил свой рюкзак на столб перед домом Тури Бака.
      – Лучше не брать это с собой. Лед будет таять.
      Бэллард постучал в дверь, которую открыла девочка лет четырнадцати, маори с доброй улыбкой.
      – Я к Тури Баку.
      – Подождите минутку, – сказала она, затем исчезла, и он услышал в глубине дома ее голос:
      – Дедушка, там к тебе кто-то пришел.
      Вскоре появился Тури. Бэллард почти не узнал его: волосы Тури стали пепельно-седыми, а лицо избороздили морщины, словно холм в засушливую погоду. Его карие глаза смотрели не мигая, когда он спросил:
      – Чем могу служить?
      – Ничего серьезного, Тури, – сказал Бэллард. – Разве ты меня не помнишь?
      Тури шагнул вперед, выйдя из дверей на свет. Он нахмурился и сказал неуверенно:
      – Я не... мое зрение сейчас не такое, как... Йен?
      – Не так уж плохо у тебя со зрением, – сказал Бэллард.
      – Йен! – в восторге воскликнул Тури. – Я слышал, что ты вернулся, мог зайти ко мне раньше. Я думал, ты забыл меня.
      – Работа, Тури, работа прежде всего – ты меня учил этому. Это мой друг, Майк Макгилл.
      Тури просто сиял от радости.
      – Что ж, входите, входите.
      Он повел их в дом, в комнату, которая была знакома Бэлларду.
      Над огромным камином из грубого камня висела голова оленя-вапити с ветвистыми рогами, и под ней весело потрескивали поленья. На стенах были развешаны резные деревянные гравюры, инкрустированные раковинами пайя, которые радужно переливались. Нефритовый мере – военный топор маори – также все еще красовался там, вместе с тростью уакапапа, предметом гордости Тури, его самой ценной реликвией, украшенной изящной резьбой. Это был трофей предков.
      Бэллард огляделся.
      – Ничего не изменилось.
      – Пожалуй, – согласился Тури.
      Бэллард кивнул на окно.
      – А в долине все по-другому, я сперва ее не узнал.
      Тури вздохнул.
      – Да, там все не так, как раньше. Но ты-то где был, Йен?
      – Где я только не был. Поездил по всему миру.
      – Садись, – сказал Тури. – Рассказывай.
      – Сперва ты расскажи о себе. Эта очаровательная юная леди назвала тебя дедушкой?
      – У меня пятеро внуков, – Тури расправил плечи. – Все мои сыновья уже женаты. Обе мои дочери – уже матери.
      – Таухаки, – сказал Бэллард. – Как там Таухаки? – Он был другом детства Йена, да и позднее, когда он вырос, они продолжали дружить.
      – У него все в порядке, – ответил Тури. – Он учился в университете Отаго и получил ученую степень.
      – В какой области?
      Тури засмеялся.
      – В экономике. Представь себе маори, который разбирается в экономике. Он служит в Министерстве финансов в Окленде. Я не так часто с ним вижусь.
      – Скажешь мне его адрес. Я навещу его, когда буду в следующий раз в Окленде.
      Бэллард заметил, что Тури с интересом рассматривает Макгилла.
      – Это Майк, он очень интересуется снегом. Он настолько им интересуется, что собирается в Антарктику.
      Печальная улыбка появилась на лице Тури.
      – Тогда здесь для тебя кое-что найдется, Майк. У нас много снега; таких снегопадов я не припомню с 1943 года.
      – Я так и предполагал.
      Бэллард подошел к окну. На другой стороне долины ветви кедров тяжело поникли под тяжестью снега. Он обернулся и спросил:
      – Что случилось с деревьями на западном склоне, Тури?
      – Над шахтой?
      – Да, – подтвердил Бэллард. – На том склоне, где деревьев не осталось.
      Макгилл насторожился.
      – Так этот склон был покрыт лесом?
      Тури кивнул, затем пожал плечами.
      – Когда они строили шахту, понадобились материалы для стройки. Из кахикатейи выходит неплохое оборудование для шахт.
      Он взглянул вверх.
      – Этим участком владеют Петерсены; они хорошо на нем заработали.
      – Не сомневаюсь, – сказал Бэллард.
      – Лучше бы твоя мать не продавала им эту землю.
      Тури стиснул руки.
      – Потом они выкорчевали все пни и решили использовать землю для заготовки сена. Там, в речных низинах они пасут скот; херфордширских быков – на мясо и несколько молочных коров. Это ведь становится сейчас выгодным делом, когда город растет.
      Бэллард сказал:
      – Разве никто не сообразил, что может случиться, когда выпадет снег.
      – Да, конечно, – ответил Тури. – Я подумал об этом.
      – И ничего не сказал? Не возражал, когда они начали строить здания для шахты? Когда они выстроили поселок для рабочих?
      – Я возражал. Я протестовал как мог. Но Петерсенам наплевать. Кто станет слушать старика?
      Его губы скривились.
      – Особенно с коричневой кожей.
      Бэллард фыркнул и посмотрел на Макгилла, который медленно произнес:
      – Тупые подонки! Тупые, жадные подонки!
      Он осмотрел комнату и его взгляд остановился на Тури.
      – Когда Вы приехали в долину, мистер Бак?
      – Меня зовут Тури, и я здесь родился.
      Он улыбнулся.
      – В 1900-м, в первый день Нового года. Я – ровесник века.
      – Кто построил этот дом?
      – Мой отец построил его примерно в 1880-х, так вроде. Он был построен на месте дома моего деда.
      – А тот когда построили?
      Тури пожал плечами.
      – Я не знаю. Мой народ живет здесь давно.
      Макгилл кивнул.
      – Ваш отец объяснял когда-нибудь, почему он строил на том же месте? Под этой большой скалой?
      Тури ответил уклончиво:
      – Он говорил, что каждый, кто строит в Хукахоронуи, должен принять меры предосторожности.
      – Он знал, что говорил.
      Макгилл повернулся к Бэлларду.
      – Я хотел бы как можно скорее проверить тут пробы снега. И мне хотелось бы еще раз поговорить с Вами, Тури, если можно?
      – Вы оба должны зайти еще раз. Приходите поужинать и поиграть с моими двумя внучатами.
      Пока Тури провожал их до дверей. Бэллард сказал:
      – Тебе не слишком по душе эта шахта, не правда ли, Тури?
      – Слишком много перемен, – сказал он, и сделал кислую мину. – Теперь у нас есть супермаркет.
      – Ты знаешь, я теперь во главе шахты – и мне она тоже не очень-то нравится. Но, похоже, по другим причинам. Тури, будут еще перемены, но они тебе, я думаю, понравятся.
      Тури похлопал его по плечу.
      – Хи тамарики коу? Ты теперь мужчина, Йен; настоящий мужчина.
      – Да, – сказал Бэллард. – Я вырос. Спасибо, Тури.
      Тури смотрел, как они надевали лыжи, и, когда они двинулись по склону, удаляясь от дома, помахал рукой и крикнул:
      – Хэре ра!
      Бэллард посмотрел через плечо назад.
      – Хэре ра!
      Они поехали назад к шахте.
      Послеполуденное солнце прибивалось сквозь окна зала, отражая разноцветные лучи от витражей. Пятна света лежали на столах; графин с водой перед Бэллардом казался красным.
      Дэн Эдвардс чуть ослабил галстук, мечтая о холодном пиве.
      – Скоро они сделают перерыв, – сказал он Дэлвуду. – Лучше бы старине Гаррисону поторапливаться. Весь этот треп о снеге совсем не охлаждает.
      Гаррисон налил себе в стакан воды и сделал глоток. Поставив стакан, он произнес:
      – Значит, Вы взяли пробы снежного покрова на западном склоне в присутствии мистера Бэлларда. Что же Вы обнаружили?
      Макгилл расстегнул кожаную сумку и вытащил стопку бумаг.
      – Я написал подробный доклад о событиях, произошедших в Хукахоронуи – с технической точки зрения, разумеется. Я предоставляю этот доклад комиссии.
      Он вручил доклад Риду, который передал его Гаррисону.
      – Часть первая содержит результаты первых проб снежного профиля, которые были представлены руководству шахты, а затем – муниципальным властям Хукахоронуи.
      Гаррисон бегло пролистал страницы, нахмурился и передал их профессору Роландсону. Они недолго, шепотом совещались, потом Гаррисон произнес:
      – Все это прекрасно, доктор Макгилл; но ваш доклад представляется узкоспециальным и содержит математические формулы, недоступные пониманию большинства сидящих здесь. Поскольку это открытое слушание дела, не могли бы Вы сообщить результаты Ваших исследований на языке, который понимали бы другие кроме Вас и профессора Роландсона?
      – Разумеется, – сказал Макгилл. – Конечно, я так и рассказывал жителям Хукахоронуи.
      – Пожалуйста, приступайте. Учтите, что вам могут задавать вопросы, в частности, профессор Роландсон.
      Макгилл сложил руки перед собой.
      – Снег – не только вещество, но и процесс, который находится в непрерывном движении. Снежинка, падая на землю, становится частью всего снежного покрова. Это шестигранный кристалл, не очень устойчивый, и с него начинается процесс сублимации – нечто вроде выпаривания. Постепенно кристалл превращается в маленькое круглое ядрышко. Это называется деструктивным метаморфизмом и приводит к высокой плотности, поскольку весь воздух как бы «выдавливается» наружу. В то же время, из-за процесса испарения, в снежной массе почти не остается воды и, благодаря низкой температуре, отдельные ядрышки скапливаются вместе.
      – Это не очень прочное образование, не правда ли? – спросил Роландсон.
      – Не прочное, если сравнивать с другими веществами.
      Роландсон кивнул, и Макгилл продолжил.
      – Следует принять во внимание температуру снежного покрова. Она непостоянна – нижняя часть теплее верхней и образует таким образом температурную кривую на графике. Если Вы посмотрите на график номер один, то увидите температурную кривую первых пяти проб.
      Роландсон пролистал страницы.
      – Если она отклоняется, то ненамного – не больше, чем на два градуса.
      – Достаточно для следующего этапа этого процесса. В снежном покрове все еще достаточно воздуха – относительно теплый воздух начинает подниматься со дна, вызывая одновременное испарение воды. Она оседает на более холодных ядрышках сверху. Так развивается строительный процесс, называемый конструктивным метаморфизмом, и начинает формироваться новый кристалл – кристалл в форме чашки.
      – Не могли бы Вы описать этот кристалл, доктор Макгилл?
      – Он имеет форму конуса с углублением в тупой части – как чашка.
      – И каких же размеров этот «чашечный» кристалл?
      – Хорошо развитый кристалл может достигать половины дюйма  в длину, но обычно большинство из них – не больше четверти дюйма.
      Макгилл остановился и, поскольку Роландсон ничего не сказал, добавил: – График номер два дает показания пенетрометра, то есть сопротивление снега различным давлениям.
      Роландсон внимательно рассматривал схему.
      – Это сопротивление измеряется в тоннах на квадратный фут?
      – Да, сэр.
      – Но график прерывается на середине на всех пяти пробах.
      – Да, сэр, это слой инея на поверхности. Гаррисон вмешался:
      – Если он не на поверхности, как Вы можете говорить, что это иней на поверхности?
      – Он был на поверхности. Когда снежная поверхность холоднее, чем воздух над ней, тогда процесс испарения воды проходит интенсивнее – что-то вроде конденсации наверху бокала с холодным пивом.
      В ложе прессы Дэн Эдвардс тяжело вздохнул и облизнул губы.
      – В этом случае следует представить, что это происходило ясной безоблачной ночью, когда была возможна значительная радиация. Тогда иней, или наледь, будут образовываться на поверхности, создавая широкие пластинки тонкого льда.
      Снова Гаррисон попытался возразить.
      – Но этот разрыв в графике, как его назвал профессор Роландсон, отражает то, что было не на поверхности.
      – Да, – согласился Макгилл. – Обычно он исчезает под утренним солнцем. В этом случае я могу выдвинуть гипотезу, что тучи собрались перед самым рассветом и снова начался очень сильный снегопад. Он накрыл и тем самым сохранил слой наледи.
      – И что дальше? – поинтересовался Роландсон.
      – А дальше могло произойти несколько вещей. Этот слой достаточно тверд, как Вы можете судить по показаниям пенетрометра. К тому же он достаточно гладкий и мог образовать скользящую поверхность для снега, что находится над ним.
      Макгилл вытянул второй палец.
      – Во-вторых, слой наледи образован из спаянных вместе широких пластинок льда, то есть он относительно воздухонепроницаем. Это значит, что наиболее вероятное место для формирования «чашечных» кристаллов будет как раз под слоем наледи.
      – Вы все подчеркиваете роль «чашечных» кристаллов. Чем именно они опасны?
      – Они опасны своей круглой формой, а также тем, что связь между одним кристаллом и другим очень непрочна.
      Макгилл почесал затылок.
      – В качестве очень глубокой аналогии могу привести пример. Ходить по полу, устланному катающимися биллиардными шарами, человеку было бы очень трудно. Это именно такая нестабильность.
      – Есть ли свидетельства о возникновении таких кристаллов?
      – Они начали формироваться в пробе первой, взятой на самой вершине склона. У меня есть основания предполагать, что этот процесс будет продолжаться и приведет к полной нестабильности.
      – Продолжайте, доктор Макгилл.
      Макгилл вытянул третий палец.
      – В-третьих, прогноз погоды предвещает сильные снегопады, а, значит, увеличение давления на этом склоне.
      Он опустил руку.
      – По этим причинам я пришел к выводу, что снежный покров на западном склоне долины Хукахоронуи был относительно нестабильным и, таким образом, создавал потенциальную угрозу обвала. Именно так я и информировал управление шахты.
      – Вы имеете в виду мистера Бэлларда? – спросил Гаррисон.
      – На встрече присутствовали мистер Бэллард, мистер Доббс, управляющий шахтой, мистер Камерон, инженер шахты, мистер Квентин, представитель профсоюза.
      – И Вы находились там на протяжении всей встречи?
      – Да, сэр.
      – Тогда, мне кажется, мы можем рассматривать ваше свидетельство как информацию о том, что произошло на этой встрече, предмете нашего дальнейшего расследования. Однако пора завершить сегодняшнее заседание. Мы соберемся здесь в десять утра, и Вы, доктор Макгилл, снова будете свидетелем. Слушание заканчивается.
      Участники расследования хлынули на мостовую улицы Армаг и начали рассеиваться. Дэн Эдвардс, немедленно устремившийся на поиски пива, остановился, когда Дэлвуд спросил:
      – Кто эта высокая рыженькая, которая беседует с Бэллардом? Девушка с собакой.
      Эдвардс вытянул шею.
      – Боже мой! Да что там теперь происходит, черт возьми?
      – Кто она?
      – Лиз Петерсен, сестра Чарли и Эрика.
      Дэлвуд смотрел, как Бэллард ласкает сенбернара и дружелюбно улыбается девушке.
      – Похоже, они в хороших отношениях.
      – Да, забавно! Чарли сделал все, чтобы прикончить Бэлларда, и сейчас ему не позавидуешь. Интересно, знает ли он, что Лиз подружилась с его врагом?
      – Скоро мы это выясним, – сказал Дэлвуд. – Вон идут Чарли и Эрик.
      Двое мужчин вышли из здания, обмениваясь короткими фразами. Чарли посмотрел вверх, и лицо его омрачилось. Он что-то проговорил брату и ускорил шаги, локтями прокладывая путь сквозь толпу на тротуаре. В этот момент подъехала машина, Бэллард сел в нее, и когда Чарли настиг сестру, его уже след простыл. Чарли начал что-то говорить сестре, и спор, казалось, затянулся.
      Эдвардс наблюдал происходящее и сказал: – Если и не знал, то узнал сейчас. Скажу больше, это ему не понравилось.
      – И собаке не нравится Чарли. Посмотри на нее.
      Сенбернар оскалил зубы, и Лиз пришлось натянуть поводок и что-то резко приказать собаке.
      Эдвардс вздохнул.
      – Пойдем попьем пива.
      Майк Макгилл вел машину. Он покосился на Бэлларда и снова переключил внимание на дорогу.
      – Ну, так что ты думаешь?
      – У тебя были хорошие показания. Очень четкие.
      – Роландсон помог; он задавал нужные вопросы. В моей комедии он сыграл наивного простака. А ты все-таки не так хорошо держался.
      – Я держусь.
      – Проснись, Йен! Этот сукин сын Рикмен разделает тебя в пух и прах, если ты его не остановишь.
      – Перестань, Майк, – коротко сказал Бэллард. – Я дико устал.
      Макгилл прикусил губу и погрузился в молчание. Через десять минут он свернул с дороги и припарковал машину во дворе отеля.
      – Ты почувствуешь себя лучше после холодненького пива, – сказал он. – В этом чертовом суде было так жарко. Идет?
      – Ладно, – безучастно произнес Бэллард.
      Они вошли в бар отеля, Макгилл заказал две кружки пива и отнес их к укромному столику.
      – Здесь нам будет спокойно.
      Он сделал глоток и застонал от наслаждения.
      – Боже, как мне этого не хватало!
      Он отпил еще.
      – Ну и местечко этот зал суда! Кто его строил – Эдвард Исповедник?
      – Это не зал суда – это что-то вроде провинциального здания парламента. Бывшего, разумеется.
      Макгилл усмехнулся.
      – Что мне в нем нравится, так это благочестивые изречения на витражах. Интересно, чья это идея?
      И спросил так же спокойно:
      – Чего хотела Лиз Петерсен?
      – Просто пожелала мне удачи.
      – В самом деле? – с иронией переспросил Макгилл. – Если так, то ей следовало бы разделать своего братца острым ножом.
      Он посмотрел на запотевшие края кружки.
      – Подумай сам, тупой нож может оказаться лучше. Юрист Петерсена просто доконал тебя утром.
      – Я знаю, – Бэллард отпил глоток с видимым удовольствием. – Это не важно, Майк. И ты, и я знаем, что показания в нашу пользу.
      – Ошибаешься, – решительно сказал Макгилл. – Свидетельство зависит от того, как преподнесет его юрист, а говоря о юристах, подумай хотя бы о Рикмене. Ты ведь знаешь, какой финт он провернул сегодня утром, не правда ли? Он хотел повернуть дело так, как будто ты пытаешься улизнуть. Черт, а ведь каждый в зале думал, что ты действительно собирался уехать из страны.
      Бэллард потер глаза.
      – Я говорил что-то Рикмену как раз перед началом заседания, и он меня неправильно понял, только и всего.
      – Только и всего? Не может быть. Уж он-то такой ушлый парень, в зале суда он все понимает. Если он неправильно понял, значит, он хотел неправильно понять. И все-таки, что ты ему сказал?
      Бэллард вынул бумажник и извлек листок. – Я уже уходил из отеля сегодня утром, когда мне передали это.
      Он передал листок Макгиллу. – Мой дед умер!
      Макгилл развернул телеграмму и прочитал.
      – Прости, Йен; мне в самом деле очень жаль.
      Он секунду помолчал.
      – Эта Герриет – твоя мать?
      – Да.
      – Она хочет, чтобы ты возвращался домой?
      – Еще бы, – с горечью сказал Бэллард.
      – И ты показал это Рикмену?
      – Да.
      – И он, прикинувшись ангелочком, упрекнул тебя в том, что ты трус. Какого черта, Йен; он представляет вовсе не тебя. Он представляет компанию.
      – Мои интересы – интересы компании.
      – Ты ведь веришь тому, что сказал председатель комиссии, не правда ли? То есть все, что им нужно – это добиться истины. Так вот, может быть, это то, что думает Гаррисон, но не то, что нужно публике. Пятьдесят четыре человека погибли, Йен, и публике нужен козел отпущения. Президент вашей компании знает...
      – Председатель.
      Макгилл сделал нетерпеливый жест.
      – К черту семантику. Председатель вашей компании это тоже понимает и, ручаюсь, сделает все, чтобы козлом отпущения не стала компания. Поэтому-то он и нанял этого пройдоху Рикмена, и если ты думаешь, что Рикмен помогает тебе, ты сошел с ума. Если компания сумеет выбраться, принеся тебя при этом в жертву, тогда это именно то, что они сделают.
      Он стукнул по столу.
      – Я прямо сейчас могу набросать тебе сценарий. Мистер Бэллард – новый сотрудник компании. Мистер Бэллард молод и неопытен. Вполне естественно ожидать, что в таком возрасте человек может совершать такие непростительные ошибки. И, конечно, эти ошибки мы вполне можем извинить его неопытностью.
      Макгилл откинулся на спинку стула.
      – К тому времени, как Рикмен разделается с тобой, он заставит каждого поверить, что ты устроил этот чертов обвал, а Петерсены с их мошенником-юристом наизнанку вывернутся, чтобы помочь ему.
      Бэллард слегка улыбнулся.
      – Воображение у тебя работает великолепно, Майк.
      – Да не болтай чепуху! – воскликнул Макгилл с отвращением. – Давай возьмем еще пива.
      – Моя очередь.
      Бэллард встал и направился к бару. Вернувшись, он сказал:
      – Значит, старикан отдал концы.
      Он покрутил головой.
      – Знаешь, Майк, это задело меня сильнее, чем я ожидал.
      Макгилл налил себе еще пива.
      – Судя по тому, как ты говоришь о нем, я удивляюсь, что ты вообще что-нибудь чувствуешь.
      – О, он был сварливым старикашкой – упрямым и себялюбивым, но было в нем что-то...
      Бэллард помотал головой.
      – Не знаю.
      – Что произошло с корпорацией твоих родителей. Как она называется?
      – Бэллард Холдингс.
      – Что будет с Бэллард Холдингс теперь, когда он умер? Ее тут же проглотят?
      – Не уверен. Старик организовал Совет попечителей или что-то вроде того. Я никогда не пробовал разобраться в этом, знал, что все равно не удастся. Думаю, что все останется очень стабильным, потому что дядя Берт, дядя Стив и дядя Эд управляют делами так же, как и раньше. То есть плохо.
      – Я не понимаю, почему пайщики мирятся с этим.
      – Пайщики не имеют к делу ни малейшего отношения. Приведу тебе один факт из нашей финансовой жизни, Майк. Совсем не обязательно иметь пятьдесят один процент акций компании, чтобы ее контролировать. Достаточно тридцати процентов, если остальные акции разделены на мелкие части и твои юристы и бухгалтеры немного соображают.
      Бэллард пожал плечами.
      – В любом случае у пайщиков нет причин огорчаться; все компании Бэллардов делают прибыль, и те, кто покупает акции Бэллардов сегодня, отнюдь не склонны глубоко вникать, каким путем она достается.
      – Конечно, – безучастно сказал Макгилл.
      Это его не очень интересовало. Он наклонился вперед и предложил:
      – Давай разработаем кое-какую стратегию.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Я пытаюсь вычислить, как поступит Гаррисон. В логике ему не откажешь, и это нам на пользу. Завтра мне предстоит давать показания о встрече с управлением шахты. Почему именно мне?
      – Гаррисон спрашивал, был ли ты там во время встречи, а ты был. Он выбрал тебя – ты уже стоял на трибуне, и не к чему было вызывать другого свидетеля. Во всяком случае, я так думаю.
      Макгилл казался удовлетворенным ответом.
      – Я тоже так считаю. Гаррисон сказал, что выслушает показания в хронологическом порядке, так он и делает.
      – А что произошло после этой встречи?
      – У нас была встреча с городским советом.
      – И о чем Гаррисон будет меня спрашивать?
      – Он спросит, присутствовал ли ты во время встречи, и тебе придется ответить «нет», потому что ты ушел с половины. Значит?
      – Значит, я вызову следующего свидетеля и, зная, как поступит Гаррисон, думаю, что смогу угадать его.
      – Кто же будет следующим свидетелем?
      – Тури Бак, – сказал Макгилл. – Я хочу занести в протокол историю Хукахоронуи, только чтобы убедить их. Я хочу засвидетельствовать в протоколе удивительную тупость этого чертового городского совета.
      Бэллард угрюмо заглянул в кружку.
      – Я не хотел бы вмешивать сюда Тури.
      – Но он сам этого хочет. Он уже предложил себя в качестве добровольного свидетеля. Он остановился здесь, у сестры в Крайстчерче, завтра утром мы подвезем его.
      – Ладно.
      – Теперь, смотри, Йен. Тури – старик, и враждебный перекрестный допрос может легко сбить его с толку. Нам придется позаботиться, чтобы вопросы были поставлены в должном порядке. Мы должны законопатить все так тщательно, чтобы никто – ни Лайалл, ни Рикмен – не смог найти ни малейшей щелки.
      – Я составлю список вопросов для Рикмена, – сказал Бэллард.
      Макгилл возвел глаза к небу.
      – Неужели ты не соображаешь, что, если Рикмен начнет допрашивать Тури, он это будет делать крайне враждебно?
      Бэллард коротко заметил:
      – Рикмен представляет меня, и он последует моим указаниям.
      – А если нет?
      – Если нет, тогда я признаю, что ты прав, и это полностью развяжет мне руки. Мы посмотрим.
      Он осушил кружку.
      – Я весь липкий от пота; надо принять душ.
      Когда они выходили из бара, Макгилл сказал:
      – Кстати, о телеграмме. Ты ведь не собираешься возвращаться, не так ли?
      – Ты имеешь в виду, не поспешу ли я домой к мамочке? – усмехнулся Бэллард. – Нет, пока Гаррисон – председатель комиссии. Сомневаюсь, чтоб даже моя матушка взяла верх над Гаррисоном.
      – Твоя мать ведь не еврейка, правда? – с любопытством спросил Макгилл.
      – Нет. Почему ты спросил?
      – Просто принято считать, что у еврейских матерей очень сильный характер. Но, похоже, твоя мать может дать фору еврейской матери, и все-таки выиграет.
      – Тут дело не в сильном характере, – рассудительно произнес Бэллард. – Это всего лишь откровенный моральный шантаж.

      Макгилл и Бэллард увидели Тури Бака, который ждал их у дома сестры в половине девятого утра. Хотя было еще рано, можно было предсказать, что погода будет изнурительно жаркой. Бэллард откинулся назад, чтобы открыть заднюю дверь машины, и пригласил:
      – Запрыгивай, Тури.
      – Мне уже поздно куда-либо прыгать, Йен, – осторожно сказал Тури. – Но я попытаюсь расположиться на этом месте.
      Иногда Тури изъяснялся с оттенком некой старомодности. Бэллард знал, что он не получил никакого образования, но очень начитан, и даже подозревал, что в некоторых из его наиболее вежливых выражений виноват сэр Вальтер Скотт.
      – Так любезно с твоей стороны, что ты поехал, Тури.
      – Я должен поехать, Йен.
      В Палате Провинции, ровно в десять часов, Гаррисон легонько постучал своим молотком по трибуне и сказал:
      – Сейчас мы готовы возобновить расследование о причинах катастрофы в Хукахоронуи. В прошлый раз показания давал доктор Макгилл. Не могли бы Вы занять прежнее место?
      Макгилл прошел к креслу свидетеля и опустился в него. Гаррисон сказал:
      – Вчера Вы упоминали о встрече с руководством шахты, которому Вы представили доклад. Что произошло на этой встрече?
      Макгилл в задумчивости потер ухо.
      – Нужно было объяснить происхождение полученных данных и внушить им серьезность положения. Мистер Бэллард все понял. Мистер Камерон детально изучил все цифры и в конце концов признал их достойными внимания. Остальные остались в стороне.