4

Я покинул Лаугарватн в восемь часов вечера. Пунктуальность, возможно, и является добродетелью, но мой опыт говорил мне, что добродетельные люди часто умирают молодыми, в то время как грешники доживают до преклонного возраста. Я назначил встречу с Джеком Кейзом на пять часов, но ему не будет большого вреда от того, если он протомится в ожидании несколько часов, и кроме того, я помнил, что договаривался о встрече по открытой радиосвязи.

Я прибыл к Гейзеру на фольксвагене Гуннара и припарковал машину в тихом месте в достаточном удалении от летнего отеля.

Несколько человек, совсем немного, прогуливались среди луж с кипящей водой, держа фотоаппарат наготове. Сам Гейзер, давший свое имя всем остальным фонтанирующим термальным источникам на Земле, бездействовал. Прошло много времени с тех пор, как Гейзер проявлял активность. Существовавший обычай пробуждать его к жизни, бросая камни в жерло источника, возымело свои негативные последствия, и канал, идущий из расположенной глубоко под землей камеры, оказался заблокирован. Однако Строккур работал с заводной эффективностью и поднимал к небу плюмаж из брызг кипящей воды с интервалом в семь минут.

Долгое время я оставался в машине, прилежно используя бинокль. За последующий час я не заметил поблизости знакомых лиц, что, однако, не произвело на меня большого впечатления. Наконец я выбрался из автомобиля и направился в сторону отеля "Гейзер", держа одну руку в кармане на рукоятке пистолета.

Кейз был в фойе, он сидел в углу и читал книжку в бумажной обложке. Я подошел к нему и сказал:

– Привет, Джек; у тебя совсем неплохой загар – ты, должно быть, много времени проводил на солнце?

Он поднял голову.

– Я был в Испании. Что тебя задержало?

– То да се.

Я приготовился сесть, но он возразил:

– Здесь слишком людно – давай пройдем в мою комнату. Кроме того, я захватил с собой бутылку.

– Превосходно.

Я проследовал за ним в его номер. Он закрыл дверь и повернулся, чтобы осмотреть меня.

– Этот пистолет в кармане портит линию твоего костюма. Почему ты не пользуешься наплечной кобурой?

Я усмехнулся.

– Человек, у которого я забрал пистолет, не имел ее при себе. Как ты сам, Джек? Я рад тебя видеть.

Он угрюмо пробормотал:

– Ты, может быть, еще изменишь свое мнение на этот счет. – Легким ударом руки он открыл лежащий на кресле чемодан и извлек на свет бутылку. Он щедро наполнил стакан и протянул его мне. – Какого черта ты здесь вытворяешь? Ты доставляешь Таггарту много хлопот.

– Он был близок к точке кипения, когда я с ним разговаривал, – сказал я и сделал маленький глоток виски. – Большую часть времени меня травили, как зайца, но я все же ушел от погони.

– По пути сюда за тобой не следили? – спросил он быстро.

– Нет.

– Таггарт сказал мне, что ты убил Филипса. Это правда?

– Если Филипс тот самый человек, который называл себя Бушнером и Грахамом, то это правда.

Он посмотрел на меня с изумлением.

– Ты признаешь это!

Я расслабился в своем кресте.

– Почему бы и нет, если так и было? Хотя я не знал, что это Филипс. Он подкрался ко мне ночью с оружием в руках.

– Слейд описывал все совсем не так. Он говорил, что ты стрелял и в него.

– Стрелял – но уже после того, как я убрал Филипса. Они со Слейдом пришли вместе.

– Слейд говорил, что дело обстояло иначе. Он сказал, что они с Филипсом находились в машине, когда ты напал на них из засады.

Я рассмеялся.

– С чем? – Я вытащил сген дабх из ножен на голени и метнул его в другой конец комнаты, где он вонзился в верхнюю часть туалетного столика и мелко задрожал. – Вот с ним?

– Он сказал, у тебя была винтовка.

– Где я мог раздобыть винтовку? – поинтересовался я. – Хотя он отчасти прав, я забрал винтовку у Филипса после того, как убрал его вот этим маленьким дротиком. Потом я сделал три выстрела по машине Слейда, но все же упустил ублюдка.

– Боже! – воскликнул Кейз. – Неудивительно, что Таггарт рвет и мечет. Ты что, растерял все свои шарики?

Я вздохнул.

– Джек, Таггарт рассказывал что-нибудь о девушке?

– Он сказал, что ты упоминал какую-то девушку. Он не знает, верить ли тебе.

– Ему лучше мне поверить, – сказал я. – Эта девушка находится неподалеку отсюда и по вине Филипса у нес пулевое ранение в области плеча. Еще немного, и он убил бы ее. На этот счет не может существовать двух мнений, и если хочешь, я могу отвезти тебя к ней, чтобы ты сам посмотрел на рану. Слейд сказал, что я напал на него из засады. Как ты думаешь, стал бы я это делать на глазах у своей невесты? И зачем вообще мне нужно было устраивать на него засаду? – Тут я задал каверзный вопрос. – Что, по его словам, он сделал с телом Филипса?

Кейз нахмурился.

– Я не думаю, чтобы такой вопрос поднимался.

– Вряд ли он смог бы ответить на него вразумительно, – сказал я. – Когда я в последний раз видел Слейда, он, удирая от меня, гнал машину, как маньяк, – и тела при нем не было. Я избавился от него позже.

– Все это очень хорошо, – заметил Кейз. – Но это произошло после Акурейри, а в Акурейри ты должен был передать груз Филипсу. Ты не передал его ни ему, ни Слейду, почему?

– Операция воняет, – сказал я и изложил все в деталях.

Я говорил в течение двадцати минут, и к тому времени, когда я закончил, глаза Кейза были готовы вылезти из орбит. Он сглотнул, и его адамово яблоко конвульсивно дернулось.

– Ты на самом деле считаешь, что Слейд русский агент? И ты думаешь, что Таггарт это проглотит? Я в жизни не слышал более абсурдной истории.

Я произнес терпеливо:

– Я последовал инструкциям Слейда в Кьеблавике, и меня чуть не пристукнул Линдхольм; в Асбьюрги Слейд послал за мной Филипса – откуда он узнал, что русские получили фальшивку? Потом еще кальвадос, потом...

Кейз поднял руки.

– Нет нужды повторять все снова. Линдхольм мог наткнуться на тебя случайно – взять под наблюдение все дороги вокруг Кьеблавика довольно просто. Слейд утверждает, что он не приходил за тобой в Асбьюрги. А что касается кальвадоса... – Он развел руки в стороны. – Об этом известно только с твоих слов.

– Кто ты, черт возьми, такой, Джек? Следователь, судья и суд присяжных в одном лице? Или меня уже осудили, и ты исполнитель приговора?

– Держи себя в руках, – произнес он устало. – Я просто пытаюсь разобраться, насколько серьезны твои обвинения, вот и все. Что ты делал после того, как покинул Асбьюрги?

– Мы поехали на юг в пустынную местность, – сказал я. – А потом в игру вступил Кенникен.

– Тот, который пьет кальвадос? Тот, с кем ты имел стычку в Швеции?

– Тот самый. Мой старый приятель. Вацлав. Тебе не кажется, что это несколько странно, Джек? Откуда Кенникен смог узнать, в каком направлении вести преследование? Но Слейд об этом, разумеется, знал; ему было известно, по какому пути мы поехали после того, как покинули Асбьюрги.

Кейз задумчиво посмотрел на меня.

– Знаешь, порой ты бываешь чертовски убедителен. Я боюсь, что поверю в эту глупую историю, если не буду соблюдать осторожность. Но Кенникену не удалось тебя схватить.

– Он шел за мной по пятам, – сказал я. – Ему даже не помогли эти проклятые янки.

Кейз привстал.

– Но они-то тут причем?

Я достал из кармана пропуск Флита и швырнул его через комнату на колени Кейза.

– Этот парень прострелил дырку в моей покрышке с очень большого расстояния. Когда я снова продолжил свой путь, Кенникен следовал за мной с отставанием в десять минут.

Я рассказал Кейзу, как это произошло.

Его губы изогнулись в хмурой усмешке.

– Теперь ты в самом деле перебираешь через край. Полагаю, ты собираешься обвинить Слейда в том, что он еще и агент ЦРУ, – произнес он саркастично. – Зачем американцам помогать Кенникену схватить тебя?

– Я и сам хотел бы знать, – сказал я искренне.

Кейз внимательно осмотрел пропуск.

– Флит – я знаю это имя, его упоминали при мне, когда я был в Турции год назад. Он работает в ЦРУ на должности профессионального убийцы, и он очень опасен.

– Только не в течение ближайшего месяца, – сказал я. – Я проломил ему череп.

– Ну а что произошло дальше?

Я пожал плечами.

– Я сломя голову удирал от Кенникена, а его мальчики пытались схватить меня за выхлопную трубу – у нас произошла небольшая стычка возле реки, а затем я его потерял. Полагаю, он где-то здесь неподалеку.

– А сверток по-прежнему у тебя?

– Не со мной, Джек, – произнес я очень мягко. – Не со мной, но достаточно близко.

– Он мне не нужен, – сказал Кейз и пересек комнату, чтобы взять мой пустой стакан. – Планы изменились. Ты доставишь сверток в Рейкьявик.

– Всего-то, – сказал я. – А что если я откажусь?

– Не будь дураком. Таггарт хочет, чтобы все было сделано именно так, и тебе лучше не раздражать его снова. Ты не только расстроил его операцию, но и убил Филипса, а за это он может вычеркнуть тебя из списка живых. У меня есть послание от него – доставь сверток в Рейкьявик, и тебе все простят.

– Должно быть, он и на самом деле очень важен, – сказал я, рассматривая свои ногти. – Сам посуди – я убил двух человек, почти отстрелил ногу еще одному и, может быть, расколол пару черепов, – и Таггарт говорит, что он заметет все это под ковер?

– Русские и американцы сами позаботятся о себе – они сами похоронят своих мертвецов, если таковые у них появятся, – сказал Кейз жестоко. – Но Таггарт – и только Таггарт – способен сделать тебя чистым с нашей стороны. Убив Филипса, ты превратил себя в легальную мишень. Делай то, что тебе сказано, или он спустит на тебя собак.

Я вспомнил, что использовал похожую фразу при разговоре с Таггартом. Я спросил:

– Где сейчас Слейд?

Кейз отвернулся от меня, и я услышал, как звякнул стакан, ударившись о горлышко бутылки.

– Я не знаю. Когда я уезжал из Лондона, Таггарт пытался с ним связаться.

– Так, значит, он по-прежнему может находиться в Исландии, – произнес я медленно. – Не могу сказать, что мне это нравится.

Кейз повернулся ко мне.

– Что тебе нравится, не имеет значения. Боже мой, что с тобой происходит, Алан? Послушай, здесь только сто километров до Рейкьявика, ты можешь добраться туда за два часа. Отдай этот проклятый сверток и будешь свободен.

– Мне пришла в голову более удачная мысль, – сказал я.

– Сверток передашь ты.

Он покачал головой.

– Это невозможно. Таггарт хочет, чтобы я вернулся в Испанию.

Я рассмеялся.

– Джек, кратчайший путь, который ведет в Кьеблавикский международный аэропорт, лежит через Рейкьявик. Ты можешь передать сверток по дороге. Почему так важно, чтобы сверток и я находились вместе?

Он пожал плечами.

– Мои инструкции говорят, что его должен передать ты. Не спрашивай почему, поскольку я не знаю.

– Что находится в свертке?

– Этого я тоже не знаю, и судя по тем очертаниям, которые начинает принимать операция, мне лучше и не знать.

Я сказал:

– Джек, когда-то я называл тебя другом. Но сейчас ты пытаешься обмануть меня, рассказывая всякую чушь насчет того, что тебе необходимо вернуться в Испанию, и я не верю ни единому твоему слову. Я поверил тебе только когда ты сказал, что не представляешь себе, что здесь происходит. Не думаю, чтобы кто-нибудь из участников этой операции знал, что здесь происходит, за исключением, может быть, одного человека.

Кейз кивнул.

– Таггарт держит все нити в своих руках. Ни ты, ни я не должны знать слишком много для того, что выполнить свою работу.

– Я подумал не о Таггарте, – сказал я. – Я уверен, что он тоже этого не знает. Может быть, ему и кажется, что он в курсе событий, но на самом деле это не так. – Я, подняв голову, посмотрел на Кейза. – Я подумал о Слейде. Вся эта дикая операция является продуктом его извращенного мозга. Я работал с ним раньше и знаю ход его мыслей.

– Опять мы вернулись к Слейду, произнес Кейз мрачно. – У тебя навязчивая идея, Алан.

– Может быть, – сказал я. – Но ты можешь осчастливить Таггарта, сообщив ему, что я отвезу этот проклятый сверток в Рейкьявик. Куда я должен его доставить?

– Это уже лучше. – Кейз посмотрел вниз, на мой стакан, который он держал в руке, забыв о его существовании, и протянул его мне. – Ты знаешь туристическое агентство "Нордри"?

– Знаю, – это была та фирма, в которой когда-то работала Элин.

– Я не знаю этой фирмы, но мне сказали, что, помимо агентства, у них есть большой магазин сувениров.

– Тебе сказали правильно.

– У меня с собой кусок оберточной бумаги из магазина сувениров; это стандартный материал, в который они заворачивают покупки. Ты аккуратно завернешь в него свой сверток и зайдешь с ним в магазин, где проследуешь в дальнюю часть, где расположена секция по продаже изделий из шерсти. Там будет стоять человек с номером "Нью-Йорк Таймс" в руках и идентичным свертком под мышкой. Ты завяжешь с ним непринужденную беседу, сказав: "Здесь прохладнее, чем в Штатах", на что он ответит...

– "Даже холоднее чем в Бирмингеме". Я уже проходил через эту процедуру.

– Хорошо; закончив взаимное опознание, ты положишь свой сверток на прилавок, и то же самое сделает он. Дальше вы произведете простой обмен.

– И когда этот простой обмен должен состояться?

– Завтра в полдень.

– А что если завтра в полдень меня там не будет? Насколько я знаю, сотни русских могут притаиться вдоль дороги с интервалом в один километр.

– Человек будет приходить туда каждый полдень до тех пор, пока ты не появишься, – сказал Кейз.

– Таггарт оказывает мне трогательное доверие, – заметил я. – Слейд утверждал, что Департамент испытывает нехватку людских ресурсов, а здесь Таггарт проявляет такую расточительность. Что произойдет, если я не появлюсь там в течение года?

Кейз не улыбнулся.

– Таггарт справится с этой проблемой. Если ты не появишься там в течение недели, то, чтобы тебя найти, сюда приедет кто-нибудь еще, о чем я буду сильно жалеть, поскольку, несмотря на то ехидное замечание, которое ты сделал по поводу нашей дружбы, я все еще люблю тебя, безмозглый ублюдок.

– Улыбайся, когда говоришь такое, чужестранец.

Он усмехнулся и снова сел в кресло.

– Теперь давай повторим все снова, прямо с самого начала – с того момента, когда Слейд приехал к тебе в Шотландию.

Я заново изложил свою горестную историю во всех деталях, со всеми про и контра, и мы проговорили долгое время. В конце нашего разговора Кейз сказал серьезно:

– Если ты прав и Слейд на самом деле продался, тогда у нас будут большие неприятности.

– Я не уверен, что он продался, – сказал я. – Я думаю, он был русским агентом с самого начала. Но в этом деле есть еще один момент, который беспокоит меня не меньше, чем Слейд, – при чем здесь американцы? Не могу себе представить, чтобы они были в дружеских отношениях с такими людьми, как Кенникен.

Кейз не разделил моего беспокойства по поводу американцев.

– Они всего лишь проблема этой конкретной операции. Другое дело Слейд. Он теперь крупная фигура и имеет вес в государственном планировании и политике. Если он нечист, то весь Департамент должен быть реорганизован.

Внезапно он резко взмахнул рукой.

– Боже мой, ты все-таки меня поймал! Я на самом деле начал тебе верить. Но это все нонсенс, Алан.

Я протянул ему свой пустой стакан.

– Нельзя ли наполнить его снова – меня всегда мучает жажда от долгих разговоров. – Он взял в руки изрядно опустевшую бутылку, а я сказал: – Позволь, я изложу это следующим образом. Вопрос был задан, а коли так, он не может остаться без ответа. Если ты представишь Таггарту мои обвинения против Слейда точно так, как я только что представил их тебе, тогда он будет вынужден предпринять определенные действия. Поступить иначе он не имеет права. Он поместит Слейда под микроскоп, и я не думаю, что Слейд сможет выдержать столь тщательную проверку.

Кейз кивнул.

– Только еще вот что, Алан. Будь уверен – будь абсолютно уверен, – что твое предубеждение не оказывает слишком большого влияния на твои суждения. Я знаю, почему ты покинул Департамент и почему ты ненавидишь Слейда до глубины души. Ты относишься к нему с пристрастием. Ты выдвинул против него серьезное обвинение, и если окажется, что Слейд чище, чем падающий снег, то у тебя будут большие неприятности. Он потребует, чтобы ему поднесли на блюде твою голову – и он ее получит.

– Он ее заслужит, – сказал я. – Но такой проблемы не возникнет. Он виновен, как последний грешник в аду.

Вероятно, мой голос звучал уверенно, но меня не покидало гнетущее ощущение, что я могу ошибаться. Предостережение Кейза по поводу предвзятости и пристрастности звучало вполне резонно, и я поспешно проверил в уме все улики, имеющиеся у меня против Слейда. Я не нашел изъяна.

Кейз посмотрел на свои часы.

– Одиннадцать тридцать.

Я поставил на стол стакан, так и не притронувшись к виски.

– Уже поздно – я, пожалуй, пойду.

– Я передам Таггарту все, что ты мне рассказал, – пообещал Кейз. – И я также сообщу ему про Флита и Маккарти. Может быть, ему удастся прояснить ситуацию, связавшись с Вашингтоном.

Я вытащил сген дабх из туалетного столика и вернул его в ножны на голени.

– Джек, у тебя на самом деле нет никакой идеи насчет того, что из себя представляет вся эта операция?

– Ни малейшего понятия, – сказал он. – Я ничего не знал о ней до тех пор, пока меня не вытащили из Испании. Таггарт был вне себя, и, на мой взгляд, совершенно оправданно. Он сказал, что ты не хочешь иметь никаких дел со Слейдом и что даже отказался ему сообщить, где в данный момент находишься. Он сказал, что ты согласился встретиться со мной здесь. Я всего лишь простой посыльный, Алан.

– То же самое говорил о моей роли Слейд, – произнес я угрюмо. – Я устал бежать вслепую, я вообще устал бежать. Может быть, будет лучше, если я попробую удержать свою позицию там, где в данный момент нахожусь.

– Я бы тебе этого не советовал, – сказал Кейз. – Просто повинуйся приказам и отвези сверток в Рейкьявик. – Он надел свою куртку. – Я пройдусь с тобой до твоей машины. Где она?

– Чуть дальше по дороге.

Он уже приготовился открыть дверь, когда я сказал:

– Джек, мне кажется, ты был не совсем искренен со мной. Ты уклонялся от некоторых тем в нашем разговоре. Здесь в последнее время происходят довольно забавные вещи, например, члены Департамента приходят за мной с оружием в руках – поэтому я хочу просто тебя предупредить. Меня, вероятно, остановят на пути в Рейкьявик, но если окажется, что ты принимал в этом какое-то участие, то я доберусь до тебя и не посмотрю на нашу прежнюю дружбу. Надеюсь, ты меня понял.

Он улыбнулся и сказал:

– Боже мой, ты воображаешь совершенно невозможные вещи.

Но улыбка получилась натянутой и в выражении его лица было нечто такое, что я не смог определить, и это меня обеспокоило. Только гораздо позже мне удалось идентифицировать эмоцию. Это была жалость, но прозрение пришло слишком поздно.

Глава седьмая