– Алле!

– Товарищ Феофанов? – трубка говорила твердым голосом с привкусом металла. – Вас беспокоят из Комитета Государственной Безопасности.

«Розыгрыш, – огорчился я. – Лучше б побрился по-нормальному! Интересно, какая свинья так веселится? Сидоров или Петухов? Оба – те еще придурки!»

И сказал:

– Пошли вы в задницу со своим комитетом! Мне на работу пора.

При слове «задница» сидящий в кресле призрак Александра Сергеевича захихикал и забубнил под нос подходящие по его мнению к моменту стихи. Великий поэт весьма любил неприличности.

– Минуточку! – булькнула трубка, напомнив давно забывшийся командный голос прапорщика Козлищева из учебки, где я отбывал воинскую повинность. – Попрошу трубочку не бросать. Вам это может грозить серьезными неприятностями.

– Да ну! – удивился я. – Петух, кончай из себя кретина корчить!

– С вами говорит майор КГБ Тараканов. Мне хотелось бы с вами встретиться.

– Извините, товарищ майор, но я встречаюсь обычно только с женщинами. И, к тому же, мне на работу надо собираться. Так что…

– С работой мы договорились.

– Ну да! – ухмыльнулся я. – Это с Семенычем-то?

– Вы ему позвоните, – предложил майор Тараканов, – и проверьте, раз вы такой недоверчивый. А я через пять минут перезвоню.

– Ну, конечно! – сказал я коротким гудкам в трубке и представляя, как отреагирует наш Семеныч, если я у него спрошу, договаривался ли с ним майор КГБ. – Ищи дурака в другом ауле! Нет, господа, вы мне скажите: ну, разве бывают майоры КГБ с фамилией Тараканов?

Поэты и писатели тут же отрицательно завертели головами. А Гоголь, всю ночь посвятивший прочтению «Золотого теленка», оглушительно заржал.

Кстати, о себе. Работаю я, конечно же, инженером. Вполне обычный советский инженер. Но вот только с детства проявилась у меня способность вызывать различных духов. Все, чем занимаются так называемые медиумы или спиритисты – полная фигня и жульничество. Гадания по тарелочке, или там Пушкин всех посылает! И есть же люди, которые в это верят! Мне Александр Сергеевич сам говорил, что никто их там не беспокоит, скучно им. А вот я могу вызывать их с того света! Правда, на людей они похожи только ночью, а к утру понемногу растворяются и делаются невидимыми. Вначале я пугался этой своей способности. Подумаешь о прадедушке, а он тут как тут! Привет, говорит, правнучек! Но потом я освоился. С Ломоносовым к урокам по геометрии готовился, бил морду Павлику Морозову, Петра Первого в карты обыгрывал.

Больше всего любил я собирать литературные вечера. Давно помершие поэты и писатели читали свои произведения – из тех, что при жизни не успели написать. С литераторами двадцатого века я не сошелся. Маяковский оказался полным козлом, Блок слегка шизанутый, Есенин – гопник, все ему водку подавай! Более поздние, советские поэты и писатели, жертвы ленинского принципа партийности – совсем уже законченные ублюдки. А вот старички – Пушкин, Лермонтов и другие – свои в доску! Пушкин вот на днях предлагал под моим именем несколько поэмок издать, да я отказался – не люблю плагиата.

Вот и эту ночь мы провели в литературных чтениях. Раздавили два пузырька «Кавказа», а потом Барков Иван Семенович свою новую поэму читал. Мы чуть не померли от смеха, даже те, кто уже умер!

Добрившись до синевы, я умылся, причесался и пошел на кухню варить кофе. В комнате трезвонил телефон, майор Тараканов попался очень настырный.

После ночного мрака стало совсем светло, призраки помаленьку растворились. Только спрятавшийся в полумраке туалета Лев Николаевич поманил меня пальцем и, почесывая роскошную бороду, наставительно произнес:

– Ты это, с жандармами-то, того!

– Ясное дело, ваше сиятельство! – заверил я господина графа, и тот благополучно испарился.

Я выпил кофейку, затем натянул курточку и пошел на нелюбимую работу, где гнусный начальник Семеныч тщательно следил за каждой минутой опоздания сотрудников. Пришел вовремя, ушел вовремя – это главное. А так – можешь и не работать, никому дела нет!

Я спустился по лестнице, вышел из подъезда, и тут два здоровенных парня скрутили мне руки и затолкали в черную «Волгу».

– Что ж это ты, Феофанов, трубочку не берешь? – полуобернувшись ко мне с переднего сидения, произнес знакомым голосом голубоглазый блондин с квадратной челюстью и перебитым носом.

– Э! – я не нашелся, чего ответить и на всякий случай соврал: – В сортире сидел, понос у меня начался после вашего звонка. Не мог к телефону подойти.

– Запомни, Феофанов, если майор госбезопасности говорит, что надо встретиться, значит ты, засранец, должен тут же отменить все свои вонючие дела!

– Позвольте! – подражая Пушкину, воскликнул я. – По какому праву, милостивый государь, вы со мною на «ты»? Или я с вами выпивал?

– Ах ты козел! – вскипел Тараканов. – Да я из тебя… люля-кебаб сделаю!

Тут запищала рация. Майор отвернулся и поднял трубочку.

– А? Да! Взяли! Так точно! Есть! Есть!

Положив трубку, Тараканов задумчиво погладил подбородок, видимо размышляя, делать из меня люлякебаб или подождать. Наконец, он пришел к какому-то выводу и, зыркнув на меня круглым глазом, сказал шоферу:

– Поехали!

Два бугая по бокам всю дорогу сплющивали меня в лепешку, и, когда мы приехали и меня вытащили из машины, я долго не мог свободно вздохнуть. Отдышавшись, я осмотрелся. «Волга» привезла нас к красивому двухэтажному особнячку где-то за городом. За деревьями виднелся покрашенный в приятный светло-зеленый цвет забор с колючей проволокой.

К машине подошел еще один баскетбольного роста детина.

– Это он?

– Он, товарищ полковник, – отдал честь Тараканов.

– Генерал ждет.

«Во как! – подумалось мне. – Сейчас генерала увижу!»

Не то, чтоб я не видел генералов, я в свое время даже с Суворовым обсуждал битву на Курской дуге, но с генералами КГБ, да еще и живыми, я пока не общался.

Меня опять весьма невежливо подхватили и внесли в большую светлую комнату, где за столом, уставленным всяческими деликатесами, сидел полностью лысый мужик неопределенного возраста. Генерал мазал на хлеб с маслом черную икру и внимательными крабьими глазками осматривал меня с ног до головы.

– Присаживайтесь, товарищ Феофанов, – неожиданно высоким голоском произнес он. Я присел. Два бугая встали у меня за спиной, в любой момент готовые свернуть мне шею.

– Товарищ генерал, – сказал я. – Этот майор Тараканов оскорблял меня неприличными словами.

– Он понесет суровое наказание, – ласково молвил генерал.

– Понизьте его до капитана! – посоветовал я.

– Очень приятно, что мы так весело шутим, – захихикал генерал. – Но приступим к делу. Нам стало известно, товарищ Феофанов, что вы, с позволения сказать, умеете вызывать и общаться с духами, так сказать, наших предков…

– Вам сеанс спиритизма что ли нужен? Так я этим не занимаюсь!

– Вы очень торопитесь, товарищ Феофанов, – генерал домазал поверх черной икры слой икры красной, положил шпротину и, откусив пол бутерброда, начал смачно жевать. Предложить чего-нибудь пожевать мне он не догадывался.

– Так вот, – продолжал генерал. – Как бы мне это сказать, вы ведь у нас советский гражданин, военнообязанный, не так ли!

Я кивнул, не сочтя нужным возражать, что другого гражданства, кроме советского, мне никто не предлагал, а в Советской Армии я был всего месяц на сборах после пятого курса института.

– И, надо бы вам сказать, вы нужны нашей Родине!

Произнеся эти высокие, как Останкинская башня, слова, генерал умолк и уставился на меня, ожидая подтверждения.

«Служу Советскому Союзу!» – вертелось у меня на языке, но я только промычал что-то невразумительное.

– Итак, – заключил генерал. – Вы согласны с нами работать?

– Я не понимаю, – сказал я. – Судя по всему, вы меня вербуете, но чем я могу быть полезен КГБ?

– Во-первых, должен сказать, мы вас не вербуем. Вербуют иностранных агентов, а вы – наш, советский. Во-вторых, я вам уже сказал, нам известно, что вы – мистик, заклинатель духов или как там это называется, и нам нужны ваши услуги по связи с загробным миром.

«Интересно, – подумал я. – Откуда они узнали, что я могу вызывать привидения? Об этом же знали только мои самые близкие друзья…»

– Вам надо кого-то с того света достать? Так я сомневаюсь, что мертвые захотят с вами общаться. С вами и мне-то не сильно приятно беседовать.

Генерал запихнул в рот остаток бутерброда и медленно поднялся.

– Молчать!!! – вдруг заверещал он, и в комнату ворвался майор Тараканов.

Генерал обошел вокруг стола и возвысился надо мной.

– Я попрошу не острить! Не забывайте, где вы находитесь!

– Ты понял, козел? – заорал Тараканов и дал мне кулаком в лицо.

Я повалился вместе со стулом. Охранники подняли меня, держа под мышками. Майор подошел ближе и, размахнувшись, ударил еще раз. Я отклонил голову, и он попал по стене.

– У, козел! – завыл он от боли. – Убью!

– Успокойтесь, майор, – сказал генерал. – Товарищ Феофанов осознал.

– Что я осознал? – закричал я. – Какое вы имеете право меня бить, я не совершил никакого преступления!

– Молчать!!! – опять взвизгнул генерал. – Нам нужны призраки для промышленного шпионажа в странах Запада. Они невидимы, плюс, могут проникнуть в любой сейф и сфотографировать любые документы! С их помощью наша страна быстро догонит проклятых загнивающих капиталистов, а потом и перегонит! И в этом преимущества социалистической системы!

– Бред! – я не сдержался и расхохотался до слез. – Бред! Призраки-шпионы, привидения-агенты, духи-разведчики! Неужели вы думаете, у духов нет других развлечений?

По выражению генеральского лица я понял, что так он и думает, и потому привел еще аргумент:

– И потом, у меня на призраков нет никакого влияния. Я не могу им приказывать! У нас чисто дружеские отношения.

– Вот, вот! – подхватил генерал. – Чисто по дружбе, пусть какой-нибудь ваш приятель добудет из сейфов НАСА чертежи «Шаттла».

– Я не могу.

– Сейчас ты не сможешь… – угрожающе начал майор Тараканов, но генерал вдруг засмеялся.

– А куда ты денешься? – спросил он, тоже переходя на «ты». – Из страны не убежишь, а тут ты у нас под колпаком. Не согласишься – в тюрьму посадим.

– Без суда? – усмехнулся я, хотя стало не до смеха. – Без преступления?

– Ты отказываешься помогать своей Родине строить светлое будущее! А это преступление. И суда для такого преступления не надо!

– Кроме того, – заявил надвигающийся на меня Тараканов, – если ты не будешь работать на нас, тебя в конце концов завербует ихняя разведка, и ты будешь работать на них!

– А этого, как ты понимаешь, мы допустить не можем! – дожал меня лысый генерал, весь вспотевший за время нашего разговора.

Тут опять зазвонил телефон. Генерал отскочил от меня и бросился к шкафчику, где оказался замаскирован телефонный аппарат.

– Да! Слушаю! Нет. Еще нет. Обязательно! Так точно! Есть! Есть!

Я осознал, что над генералом есть еще какой-нибудь маршал, так что меня пока не убьют. И решил пойти ва-банк.

– Это весело, – сказал я, когда генерал положил трубку. – А вы не боитесь?

– Чего нам бояться? – удивился генерал. – Мы у себя дома.

– Да призраков! Среди них попадаются весьма неприятные личности! А ну как я вызову сюда прямо сейчас какого-нибудь первобытного вождя с десятком питекантропов? Они вас тут покрошат голыми руками на винегрет!

Судя по всему, кэгэбэшники не располагали информацией, что духи появляются только по ночам или в темноте, и заметно струхнули. Майор Тараканов сунул руку за пазуху, где у него, наверно, находился пистолет. Генерал смущенно прокашлялся.

– Ну, надо сказать, у нас есть и другие методы воздействия.

– Вот как! – обнаглел я и, подойдя к столу, под оторопевшими взглядами чекистов намазал себе такой же бутерброд, как у генерала, налил из пузатой бутылки коньяк «Камю», выпил и закусил. – Пошли вы все в задницу со своими методами, гестаповцы вшивые!

Тараканов закусил губу и взвел предохранитель пистолета. У генерала отвисла челюсть и выкатились глаза, отчего он окончательно стал похож на креветку. Приняв мой блеф за чистую монету, он явно думал, что раз я наглею, значит чувствую за собой силу.

– Везите меня домой! – скомандовал я, пока они не опомнились. – А то хуже будет! Вызову тень Александра Македонского с мечом, из своих пистолетиков вы его не убьете, а я его успокоить не смогу: он по-русски не понимает, а я по-древнегречески ни бум-бум!

– Пожалеете, – прошелестел генерал, снова переходя на «вы».

– Сам пожалеешь, – добил его я. – И Таракан твой пожалеет! Везите домой, а то сейчас вампиров призову и вурдалаков парочку! «Вия» читали? Николай Васильевич все правильно описал!

– Э-э… – вымолвил, наконец, генерал. – Ну, ладно. Вас отвезут домой, но вы подумайте над нашим предложением. Мы вам еще позвоним.

Мы вышли к машине. Тараканов проводил меня до самой дверцы и, наклонившись, сказал:

– Ты только не подумай, козел, что мы испугались твоих вонючих призраков! Если бы не приказ, я из тебя отбивную бы сделал! И запомни, козел! Если ты не согласишься, тебя убьют!

– Запомню, – пообещал я и добавил: – Козел!

Тараканов скрежетнул зубами и захлопнул за мной дверцу…

Каждый день в течение недели меня доставало КГБ. Звонили домой, звонили на работу. Звонил генерал, ласково уговаривал, обещал всяческие блага и звание капитана. Звонил Тараканов и угрожал весьма неприличными словами. Возле подъезда крутились подозрительные личности, стоило мне куда-то выйти, за мной пристраивался хвост – двое, а иногда и трое в штатском.

В воскресенье я возвращался из булочной. Привычно оглянувшись, обнаружил, что хвоста нет. «Отвязались, слава Аллаху!» – подумал я, и тут же был ослеплен огнями несущегося навстречу автомобиля.

Из-за поворота выскочила черная «Волга». За рулем я успел заметить оскаленную ухмылку майора Тараканова… И это было последнее, что я видел на этом свете…

Эх, майор Тараканов, майор Тараканов! Рано радовался, ублюдок! Я ж к тебе теперь по ночам буду являться! И генерала этого в могилу сведу! И до маршала доберусь!

А уж на том свете мы с ними поговорим! Я уже договорился с моим древнегреческим приятелем Гераклом…

Звонок будильника оглушительно загрохотал над ухом. Сергей Ильич, еще не проснувшись, шмякнул по ненавистному механизму ладонью, будильник обиженно хрюкнул и замолчал.

Сергей Ильич сонно потянулся (аж затрещало!) и неласково заявил неизвестно кому:

– И какой только козел выдумал так рано вставать!

В ответ в недрах платяного шкафа что-то зашуршало, громыхнуло, и мужской голос сдавленно вскрикнул.

Сергей Ильич мгновенно проснулся, вскочил с кровати, натянул старые джинсы и, бросившись к шкафу, дернул дверцы. Из шкафа, тяжело отдуваясь, вылез абсолютно голый человек кавказской национальности.

– Вах! – удивленно замер кавказец, прикрывая срам руками. – Боже, помилуй бедного грузина! Слушай, что случилось? Я где?

Сергей Ильич молчал, пораженный. Как мог чужой человек забраться в его шкаф? Ведь вчера в шкафу никого не было – Сергей Ильич вешал туда костюм. Если это вор, то как он залез ночью на шестой этаж, и почему голый?

– Слушай, – оглядывался по сторонам грузин. – Как такое может быть? Пришел вчера к знакомой женщине, тут звонок! Муж! Залез в шкаф, ночью, думаю, вылезу, случайно заснул, а просыпаюсь, слушай! Прямо у тебя в шкафу! Как попал, не знаешь?

– Не знаю, – ответил Сергей Ильич, осматривая шкаф. Вроде ничего не пропало.

– Я не вор, – на всякий случай сообщил грузин. – Я – Гиви Иванович.

Сергей Ильич с детства был материалистом и не верил в чудеса. Он твердо знал, что летающих тарелок не существует, а все так называемые экстрасенсы – жулики. Но случившееся событие выходило за рамки повседневности.

– Слушай, – стыдливо молвил Гиви Иванович. – Одолжи штаны, а? Я в гостиницу схожу и отдам, а?

– Ладно, – сказал Сергей Ильич, отчаявшись прояснить положение. – Вот штаны и рубашка. Проходите на кухню, я сейчас кофе сварю.

– Спаситель! – возрадовался грузин. – Всю жизнь твой должник буду! Слушай, давай на «ты»?

– Давай.

Сергей Ильич прошел на кухню и поставил чайник.

– Слушай, – Гиви Иванович прошел на кухню. – Тебя как зовут?

– Сергей.

– Серго! У меня у жены брат Серго! Слушай, как я все-таки сюда попал? Ты где живешь?

– Метро Щелковская.

– Вах! Через всю Москву! Слушай, давай твой шкаф посмотрим, может там дырка в шкаф моей женщины?

– Там не было никогда никакой дырки!

– А вдруг появилась?

Они тщательно осмотрели шкаф, Гиви Иванович простучал все стенки и даже проверил, крепко ли приделаны ножки.

– Не понимаю, – сознался он. – Как все-таки меня сюда попало? Может надо внутрь залезть?

Сергей Ильич усмехнулся.

– Хочешь опять в квартиру к ревнивому мужу?

– Не хочу! – загоготал Гиви Иванович.

Чайник задребезжал крышкой.

– Сварилось, – сказал Сергей Ильич, и, насыпав в две чашечки растворимого кофе, залил их кипятком. – Гиви, давай быстрей, я на работу опаздываю.

– Я тебя на такси отвезу! Слушай! Вечером не занят? Приходи в ресторан в гостинице «Украина», с меня коньяк!

Сергей Ильич никуда вечером не собирался, да и в ресторан не так часто можно было сходить на зарплату простого инженера, и потому согласился:

– Коньяк – это хорошо!

– Не просто коньяк, – поднял палец Гиви Иванович, – а фирменный грузинский, прямо из Грузии! Ты такого не пробовал, клянусь своей любимой кепкой!

Быстро допив кофе, они выскочили на улицу, Гиви Иванович поймал такси и довез Сергея до Семеновской, где находилось учреждение, в котором тот работал.

– Часов в семь подъезжай, – сказал грузин, выглядывая из окошка машины, спроси у швейцара про Гиви Ивановича, тебя тут же пропустят! И, знаешь что, свою девушку с собой прихвати! Веселее будет!

– Да у меня нет девушки.

– Вах! Такой молодой, красивый, а девушки нет! Ну, все равно, я буду очень ждать!

Сергей Ильич кивнул и, поглядывая на часы, прошел через проходную своего учреждения и начал подниматься по лестнице.

Вдруг сверху, громыхая башмаками, скатился его давний приятель Вовка, длинный, нескладный парень из их лаборатории.

– Сергей! – радостно закричал Вовка. – Работа отменяется! Горе-то какое! Семен Серафимович под трамвай попал!

Семен Серафимович был начальником их лаборатории.

– Как так? – удивился Сергей Ильич.

– А вот так! – Вовка оживленно жестикулировал. – Идет он, значит, по дороге, вдруг из-за поворота трамвай! А тут как отключат электроэнергию по всему району, трамвай и остановился в двух сантиметрах от нашего любимого руководителя! А с Серафимовичем возьми и обморок случись! Представляешь? Его на скорой в больницу отвезли, а мы всей лабораторией решили его навестить!

– А как же работа?

– Так электричества-то до сих пор нет! Ничего не работает! Ты знаешь, сегодня день такой, особый. День Черной Звезды называется! В этот день всегда творится всякая чертовщина!

– Да, точно, – Сергей Ильич вспомнил своего утреннего гостя.

Сверху по лестнице начали спускаться остальные сотрудники лаборатории.

– Здравствуйте, Сергей Ильич, – здоровались молоденькие лаборантки, стреляя черными глазками в сторону холостого старшего инженера. – Слышали нашу новость?

– Слышал, слышал, – отвечал Сергей Ильич, спускаясь вместе со всеми к выходу.

Они доехали на автобусе до больницы и навестили бедного Семена Серафимовича. Тот сидел в палате и играл с тремя больными в домино.

– А! – обрадовался он при виде своих сослуживцев и тут же обеспокоился: – А почему не на работе?

– Не работает ничего, – объяснил Вовка. – Электричества до сих пор нет!

– И слава Богу, что у нас в стране иногда отключают электричество во всем районе! – выдохнул Семен Серафимович. – Живи я в какой-нибудь капиталистической стране, быть бы мне сейчас разрезанным на две половинки!

– А как ваше самочувствие? – поинтересовались лаборантки.

– Отменно! Только вот врачи не выпускают, говорят, шок, обследовать надо!

– Вы лечитесь как можно тщательнее, – посоветовал Сергей Ильич. – А то, если заболеете, мы без вас будем, как без рук!

– Спасибо, – расчувствовался начальник, пожимая руки своих сотрудников. – Спасибо!

– До свидания, Семен Серафимович! – Сергей Ильич открыл дверь палаты, вышел в коридор и наткнулся на медсестру, которая несла какую-то стойку с пробирками. Медсестра уронила стойку, пробирки с грохотом разлетелись на мелкие кусочки.

– Ох, извините! – воскликнул Сергей Ильич и бросился помогать красивой медсестре собирать остатки, хотя, собственно, собирать было нечего.

– Как же вы так? – укоризненно спросила медсестра.

– Так получилось, – развел руками Сергей Ильич. – Сегодня все не слава Богу! День Черной Звезды! Но я заглажу свою вину, пригласив вас сегодня вечером в ресторан. Хотите?

– Хочу, – согласилась медсестра. – Только надо бы сначала познакомиться!

– Сергей, – представился Сергей Ильич.

– Светлана, – церемонно наклонила голову медсестра.

Вдруг по коридору на них надвинулся толстый врач в халате и заорал на Свету пропитым, прокуренным голосом:

– Разбила! Все мои пробирки разбила!

– Это не она, – спокойно заметил Сергей Ильич. – Это я случайно на нее наткнулся.

– Только с ней могло быть такое, что на нее кто-то наткнулся! – орал врач. – Уволю!

– Ну, и увольняйте! – обиделась девушка. – Козел толстый!

От неожиданного оскорбления врач выкатил глаза, отвесил челюсть и чуть не упал.

– Как? – прохрипел он. – Кто?

– У вас что, слух плохой? – осведомился Сергей Ильич, которого присутствие красивой девушки сделало смелым и остроумным. – Посмотрите в зеркало. Вы – вылитый толстый козел!

– Вы уволены!!! – закричал толстяк девушке. – Вон отсюда!

– Подумаешь, – пожала плечами Света. – Велика потеря – пробирки со всякой гадостью носить!

Она скинула белый халат и бросила его в лицо разгневанному врачу.

– Пойдем, Сережа, – и взяв Сергея Ильича под руку, Света повела его на выход. – Знаешь, чего он так разорался? Переспать со мной хотел, грязно приставал, а я ему заехала промеж ног! Вот он теперь и мстит!

– Мерзавец! – согласился Сергей Ильич.

– А ты где работаешь? – спросила девушка, и он вспомнил про своих, оглянулся и никого не заметил, наверно, все уже уехали.

– А! – махнул рукой Сергей Ильич. – Сегодня у меня выходной! Пошли в кино!

– Пошли!

Кинотеатр «Родина» не работал из-за отсутствия электроэнергии, Сергей Ильич с девушкой поехали в центр. Они сходили в кино, где целовались в темном полупустом зале, потом гуляли по парку Горького, ели мороженое, кормили лебедей и опять же целовались. Ни с одной девушкой Сергею Ильичу никогда не было так легко, как с этой медсестрой, с которой он еще и дня не был знаком. Наверно, это была любовь с первого взгляда, хотя в такую любовь Сергей Ильич раньше не верил.

А вечером, вдоволь нагулявшись по Москве, они подъехали к гостинице «Украина». Сергей Ильич подошел к стеклянным дверям ресторана, за которыми стоял строгий швейцар с выправкой полковника.

– Я к Гиви Ивановичу! – постучался Сергей Ильич. – Вас должны были предупредить!

– Как же, как же! – обрадовался швейцар, как будто его произвели в генералы. – Гиви Иванович ждет!

Сергей Ильич и Света прошли в зеркальный вестибюль, освещенный многочисленными люстрами. Мягкие ковры приглушали шаги. Девушка остановилась у зеркала, достала из маленькой сумочки губную помаду и подвела без того красные губки.

Из зала выскочил Гиви и радостно закричал:

– Серго! Дорогой! Молодец, что пришел! О! Да ты с девушкой! Вах, какая девушка! Самая красивая в этом ресторане! Да, что я говорю! Самая красивая в Москве!

– Самая красивая в мире, – смеясь, добавил Сергей Ильич.

– А как зовут такую красавицу?

– Света, – смущенно улыбаясь, ответила девушка.

– Вах! Какое светлое имя! Проходите, гости дорогие! У меня тут банкет по поводу моего дня рождения!

– Гиви Иванович, почему не предупредил? – воскликнул Сергей Ильич. – День рождения, а я без подарка!

– Ты меня спас? – спросил Гиви. – Спас. То, что ты пришел – это самый лучший подарок! Проходите!

Они сидели за столом вместе с грузинскими людьми, радовались длинным цветистым тостам, пили коньяк, танцевали. После ресторана Сергей Ильич проводил Светлану до ее дома и, целуясь с ней в ее подъезде, не долго думая, предложил быть его женой.

Потом в самом радужном настроении он долго ехал в метро, ласково улыбаясь незнакомым людям. Выйдя на Щелковской, Сергей Ильич шел к своему дому, вдыхая воздух полной грудью, и ему казалось, что даже дышится по другому, что воздух пахнет не выхлопными газами и пылью, а какими-то неизвестными духами…

Сергей Ильич вошел в квартиру и заметил свет на кухне.

«Надо же! Забыл погасить, – сокрушился он. – Набежало теперь на счетчике рублей пять лишних… А! И черт с ними! Все равно сегодня был отличный день! День Черной Звезды!»

Он прошел в кухню и остановился в изумлении. За столом перед открытой бутылкой «Столичной» и двумя гранеными стаканами сидел его отец. Его умерший два года назад отец.

– Садись, что ли, – сказал отец. Сергей Ильич присел на край табурета.

– Выпьем, Серега, – отец разлил по стаканам.

И они выпили, посидели молча, еще выпили. Вспомнили прошлое, попели на два голоса любимые отцовские песни, как в далеком детстве. Потом отец ушел, а Сергей Ильич лежал в своей постели, глядя в потолок, где сходились и расходились трещинки на штукатурке. На душе Сергея Ильича было тепло, как будто ее, душу, закутали в теплый шерстяной шарф. И он думал, как хорошо, что в этом грубом материальном мире все-таки иногда случаются столь необъяснимые, но такие чудесные вещи…

В дверь позвонили. Сидоров вскочил с дивана и бросился открывать.

– Христос воскрес! – радостно воскликнул стоящий за дверью Степаныч.

– Воистину, – согласился Степаныч и пожал протянутую руку сначала своему другу Степанычу, а затем, спрятавшемуся за широкой спиной Степаныча, Никифору. Никифор широко улыбался, сияя тремя золотыми зубами.

– Жена дома? – шепотом поинтересовался Степаныч.

– Нет, – Сидоров тоже понизил голос. – В церковь пошла за святой водой.

– Это хорошо! – обрадовался Степаныч и, сделав широкий шаг, вошел в квартиру. За ним протиснулся Никифор, и в узком коридорчике стало тесно.

От Степаныча вкусно пахло водкой и чесноком. Было видно, что он уже успел отметить пасхальное воскресенье.

– Надо бы и нам святой водички испить, а? – Степаныч звонко щелкнул себя пальцем по горлу. – Как насчет на троих?

– Я за, – сказал Сидоров.

– Пошли.

Сидоров накинул куртку, и друзья, спустившись с четырнадцатого этажа, где жил Сидоров, пошли в магазин. Купив бутылочку «Пшеничной», они отправились в лесочек, где, усевшись на пеньках, распили ее за Христово воскресение и за свое драгоценное здоровье.

Водка пошла хорошо, особенно под пару соленых огурчиков, которые хозяйственный Степаныч извлек из глубоких карманов своего черного пальто.

– Черт, мало! – сказал Степаныч, запустив пустой бутылкой. Бутылка с громким чпоком взорвалась о дерево, в разные стороны брызнули осколки.

– Больше денег нет, – горестно всхлипнув, развел руками Никифор.

– Зато голова есть на плечах! – похвастался Степаныч и спросил у Сидорова: – Сегодня какой день?

– Воскресенье, – удивился Сидоров вопросу. – А что?

– Нет, я имею в виду, праздник сегодня какой?

– Ну, Пасха.

– Вот! – Степаныч поднял к небу указательный палец с обгрызанным ногтем. – А что в день Пасхи делают наши простые советские люди?

–Что?

– Поминают усопших родственников! А когда поминают, то на каждой могилке оставляют стопарик с белым пшеничным вином и разную еду, чтобы, значит, и усопший мог хрюкнуть и закусить в честь праздничка!

– А! – хором воскликнули Сидоров с Никифором. – Голова!

– Чтобы вы без меня делали! – гордо сказал Степаныч, и они пошли на кладбище.

Действительно, есть у нас такой обычай. Возле памятника с фотографией дорогого человека вкапывается небольшой столик и пара скамеечек. Поминаешь, сидя у могилы, родственника, так и ему нальешь стаканчик, и как бы он рядом сидит… Какая разница, кто потом выпьет эту водку или сожрет булку?

Переходя от могилки к могилке, друзья опрокидывали припасенные для них стаканчики, закусывали щедро оставленными кусками кулича, крашенными яйцами.

На душе Сидорова стало хорошо, тепло. Одно слово, праздник! Выпив очередной стаканчик, Сидоров присел на скамеечку около сбитого из досок столика, глядя, как Никифор кушает крашенные яйца. Яйца были разноцветные: коричневые, зеленые, синие.

«Вот ведь кто-то извращался», – подумал Сидоров и не заметил, как задремал.

Проснулся он от холода. Было уже темно, на безоблачном небе светили крупные звезды, а вокруг сидели незнакомые граждане. Неподалеку горел костер. Подобно Сидорову и его друзьям, люди прохаживались по могилам и, найдя полный стакан, подносили к костру, где разливали поровну всем присутствующим.

– Ух ты! – выдохнул Сидоров. – Никак ночь?

– Ночь, – кивнул сидящий рядом старичок, похожий на бомжа, какие обычно выпрашивают деньги в переходах. Лицо старичка, все изрезанное морщинками, радостно улыбнулось. – Христос воскрес, незнакомец!

– Воистину воскрес, – сказал Сидоров, принимая стакан. Выпил. Стало теплее.