– Вот как? А их дворец полон столь целебного духа! Ну ладно, показывай дорогу.

Рилд повел друга вперед. За порогом оказалось самое кошмарное помещение из всех, какие он мог припомнить. Кобольды, гоблины, орки, гноллы, бугберы, хобгоблины теснились на каждом пятачке. Некоторые из них были беглыми рабами. Другие – волонтерами дорожной службы Мензоберранзана, набранные со всех уголков мира и оказавшиеся, в конце концов, безо всяких средств и возможности вернуться домой. Остальные являлись потомками представителей первых двух категорий.

Какие бы пути их сюда ни привели, бедняги попали в капкан Браэрина и выбраться отсюда у них было очень мало шансов. Они занимались попрошайничеством, воровством, вымогательством, грабежом, брались за самую опасную и грязную работу, если кто-нибудь решался им ее предложить. Это был единственный способ выжить.

Похоже, здесь научились жить не только в жуткой тесноте, но и не обращая внимания друг на друга. Сейчас эти создания ворчали, готовили еду, ели, пили, валялись на полу, скандалили, стонали от мучительной боли, укачивали вопящих младенцев и раздавали подзатыльники тем, что постарше, играли в кости, совокуплялись, облегчались и даже, что казалось совсем уж удивительным, спали.

Как Рилд и ожидал, при их появлении пара бугберов, набычившись и сжимая кулаки, вышла вперед, словно встречая вошедших. Бугберы с их жесткими, взлохмаченными гривами и выдающимися квадратными челюстями выделялись среди остальных и ростом, и силой. Они были выше и сильнее не только гоблинов, но и темных эльфов. Эта парочка была сравнительно откормлена и сносно одета. Скорее всего, они собирали дань с остальных.

– Вы здесь не живете, – пробасил тот, что был повыше.

Вокруг его толстой шеи было что-то повязано, очень похожее на отсеченную руку гоблина. Дроу тоже любили подобные простые украшения, напоминавшие о ненавистном противнике, но прежде из них набивали чучела. Очень плохо, что бугберы не делали того же. Во-первых, это предохранило бы трофей от порчи, а во-вторых, не появился бы мерзкий запах мертвечины.

– Нет, – сказал Рилд, бросая бугберу монету, в качестве платы за вход в дом. – Мы зашли навестить Смиллу Натос.

Нескладные гоблиноиды молча смотрели на него, а небольшой, обнаженный, весь покрытый чешуей кобольд захихикал как ненормальный.

Что-то тут было не так, а Мастер Мили-Магтира не понимал что. Он внутренне подобрался и попробовал глубоким выдохом избавиться от неприятного ощущения; не годится выглядеть слишком нервным.

– Разве это не дом Смиллы? – спросил он. Бугбер, что был пониже, хотя все равно выглядел таким же огромным, как какой-нибудь великан-людоед из огров, засмеялся и сказал:

– Нет, больше не ее, но она все еще живет здесь… в некотором смысле.

– Можем мы ее увидеть? – спросил Рилд.

– Для чего? – спросил в свою очередь его напарник с отрубленной рукой гоблина на шее.

Мастер Оружия помедлил. Он уже собирался сказать, что они хотят обсудить со Смиллой кое-что и получить нужную информацию. Это было чистейшей правдой, ничего другого не приходило в голову, так как он не ожидал такой враждебной реакции.

Фарон сделал шаг и встал рядом с Рилдом.

– Смилла продала нашей сестре Иггре секрет: как влезть и ограбить кладовую одного торговца, – начал объяснять маг таким скрежещущим голосом, который сделал бы честь любому орку, – как обойти все ловушки… Только про одну она забыла, понимаешь? В результате сестренку обожгло кислотой. И она умирала медленно и мучительно. Мы тоже чуть не получили свою порцию. Это промах Смиллы, и мы пришли «поговорить» с ней.

Тот, что был пониже, кивнул:

– Не вы одни хотите такого разговора. Мы тоже, но никак не можем достать эту стерву.

Фарон наклонил голову:

– Это почему же?

– Пару десятидневий назад, – ответил бугбер с украшением на шее, – мы решили, что пора с ней кончать, она нам все портит, а свет ее ламп ранит наши глаза. Когда мы ее ударили, она швырнула один из тех камней, что дают яркую вспышку. Это нас ослепило, а она успела удрать к себе наверх, в свою комнату. – Он кивнул в сторону шаткой лесенки. – Мы никак не можем попасть туда. Она как-то закрыла дверь, может, с помощью магии.

Фарон фыркнул:

– Для нас с братом нет ничего невозможного!

Бугберы обменялись взглядами. Низкорослый, потерявший, как заметил Рилд, несколько нижних зубов, пожал плечами.

– Попробуйте, – предложил высокий. – Только Смилла принадлежит и нам тоже. Можете избить ее, изуродовать, отрезать кусок и съесть, но вы должны оставить ее живой.

– Договорились, – согласился Фарон.

– Ну, тогда двигайте.

Бугберы провели их по битком забитой комнате и проводили по лестнице, на которой тоже отдыхали бедняки.

Наверху находились небольшая площадка и известняковая дверь с закругленным верхом. Двое караульных, орк и псовоголовый гнолл с язвами на морде, сидели на полу перед дверью и смертельно скучали.

Мастера разглядывали дверь, словно изучая ее.

– Сможешь выбить? – прошептал Фарон.

– Как же! Даже бугберы не сумели! И не рассчитывай. Откроешь с помощью магии?

– Вероятно. Она запечатана магически, но я не хочу, чтобы наши друзья видели мои действия. Это может повредить нашей маскировке. Так что прикрой меня и отвлекай их.

– Хорошо. – Рилд выбрал место и угрюмо посмотрел на двух бугберов. – Мы можем ее открыть. А как насчет добычи внутри?

Бугбер покрупнее нахмурился и сказал:

– Мы договорились. Я не говорил ни о какой добыче.

– Смилла взяла украшения сестры, – ответил Рилд. – Мы хотим их вернуть, ну и в придачу что-нибудь получить как плату за то, что вы ее убьете, она же не рабыня, а свободная.

– Вот проклятие…

Бугбер, где-то потерявший зубы, потянулся к заткнутому за пояс ножу, напоминавшему скорее секач мясника, чем оружие для сражения, но, без сомнения, подходивший и для этой цели.

Рилд коснулся пальцами рукояти короткого меча, удобного для схватки в тесном помещении, и предупредил:

– Хотите драться – будем драться. Я раскрою тебе череп скорее, чем ты откроешь рот. Но мы с братом пришли убить Смиллу, а не вас. Давайте поговорим. Если вам так и не удастся попасть внутрь…

– Открыта, – сообщил Фарон.

Белый свет засиял за спиной Рилда, заставив бугберов зажмуриться. Тоже закрыв глаза, воин развернулся и бросился к просвету.

– Эй! – завизжал ему вслед один из бугберов. Рилд почувствовал, как огромная лапа пытается схватить его за плечо. Но было поздно. Рилд вслед за Фароном перескочил порог и захлопнул дверь.

– Держи ее! – крикнул маг.

– Долго не смогу.

Рилд навалился всем телом. Дверь вздрагивала от ударов ломившихся бугберов. Вдруг ноги темного эльфа заскользили по кальцитовому полу, но в следующее мгновение он нашел упор и вновь налег на дверь.

Фарон тем временем осматривал все вокруг, словно что-то искал. Но вот он издал легкий возглас удовлетворения, поднял какой-то длинный прут и приладил его на дверь. Когда он убрал руки, запор остался там, где он его установил.

– Это – очень удобное маленькое устройство, – объяснил маг. – Вот так. Теперь можешь отпустить.

Чтобы быть твердо уверенным в их безопасности, Фарон по очереди заговорил каждую задвижку и каждую щель. Так он мог обеспечить защиту не только им, но и хозяйке.

Хозяйка, однако, не слишком высоко оценила этот жест.

– Убирайтесь! – хрипло крикнула она. – Убирайтесь, не то я убью вас своим волшебством!

Мастера повернулись. Убого обставленная комната освещалась парой изящных латунных палочек, из верхушек которых исходило довольно мощное магическое сияние. Они были вставлены в винные бутылки, словно тонкие восковые свечи в канделябры. Может быть, Смилла не сумела добиться большего в освещении.

Сама она лежала на койке за освещенным кругом в дальнем конце комнаты. Фарон с трудом разглядел ее.

– Добрый день, моя госпожа, – кланяясь, приветствовал ее маг. – Мне чрезвычайно досадно, что я не могу исполнить твою вежливую просьбу. Но посуди сама, если мы с другом выйдем через эту дверь, то сюда ворвутся обитатели этого дома, а мне кажется, это именно то, чего ты хотела бы избежать.

– Кто ты? Это речь не орка.

– Госпожа необыкновенно проницательна. На самом деле мы дроу и пришли поговорить с тобой по довольно важному делу.

– Зачем вы изменили внешность?

– Объяснение простое – чтобы сбить со следа наших врагов. Мы можем приблизиться? Очень утомительно беседовать через всю комнату.

Смилла подумала, потом сказала:

– Подойдите.

Фарон и Рилд двинулись вперед. За их спинами по другую сторону двери бугберы сыпали проклятиями и угрозами.

Друзья сделали несколько шагов, и желудок мага чуть не вывернуло от нового приступа тошноты. Это определенно был запах гангрены. Выдержать такое оказалось нелегко, даже всегда флегматичному Рилду на мгновение стало не по себе.

– Ближе не надо, – остановила их Смилла, и Фарон мысленно ее поблагодарил.

Ему совсем не хотелось подходить к существу, покрытому фурункулами, язвами и струпьями, хотя заклинания, вплетенные в его мантию и в дворфскую кольчугу Рилда, защитили бы их от заражения.

– Сможешь нам помочь? – спросил Рилд. Больная смотрела подозрительно:

– Ты заплатишь мне великолепным двуручным мечом, который носишь за спиной?

Фарон был ошеломлен. Изменяя внешность Рилда на свинорылый облик орка, он превратил Дровокол в боевой топор, но запавшие, слезящиеся глаза сумели разглядеть эту иллюзию.

Не успел он справиться с изумлением, а Рилд уже покачал головой:

– Нет, меч не отдам. Я много потрудился, чтобы добыть его, и только с ним могу оставаться живым, но, если хочешь, я с его помощью вымету отсюда гоблинов. А еще у нас при себе – немало золота.

Смилла, с распущенными седыми, спутанными волосами, лежала, обложенная горой грязных, отдающих кислятиной и плесенью подушек. Она попробовала приподняться, чтобы сесть, но тут же отказалась от этой мысли. Ей явно не хватало сил.

– Золота? – переспросила она. – Знаешь, кто я, воин?

– Я знаю, – ответил за друга Фарон. – Может, не все, зато самое главное.

– Что ты знаешь?

– Экспедиция, отправленная Домом Фэн Тлаббар, – начал маг, – отважилась подняться к Светлым Землям для охоты и разбоя. Когда они возвратились, их сопровождала красивая женщина-человек. Эта колдунья и прорицательница была не пленницей, а гостьей.

Почему ты захотела прийти сюда? Может быть, спасалась от какого-то неумолимого врага или тебя привлекали грация и утонченность моего народа, а также возможность пожить в экзотическом для тебя Подземье? Я подозреваю, что ты хотела изучить магию дроу, но это – лишь предположение. Этого никто никогда не узнал.

Кстати, почему Фэн Тлаббар оказали тебе такую услугу? Это, пожалуй, самый любопытный вопрос. Кто-то воспылал к тебе нежными чувствами? Или у тебя самой имелись кого-то привлекавшие секреты?

– Я нашла способ их убедить, – ответила Смилла.

– Надо думать. Оказавшись в Мензоберранзане, ты многое делала для Дома Фэн Тлаббар, как и бесчисленные слуги из низших рас. Разница была в том, что ты занимала высокое положение, и тебе даже разрешалась некоторая фамильярность. Верховная Мать Гении позволяла тебе ужинать с семьей и присутствовать на торжественных приемах. Говорят, ты обладала такой же осанкой, выдержкой и обаянием, как дроу.

– Я была у них вроде дрессированной собачки, одетой в платье и танцующей на задних лапках. Тогда я этого просто не понимала, – презрительно усмехнувшись воспоминаниям, вставила Смилла.

– Возможно, некоторые воспринимали тебя именно в таком свете. Но другие видели кое-что еще. Верховная Мать Генни вела себя так, будто удочерила тебя. Ты находилась под ее опекой и была всего на одну ступень ниже дочери. Ты жила так, как подобает только аристократкам Мензоберранзана. Никто не осмелился посягнуть на твое место из почтения к госпоже Четвертого Дома до тех пор, пока она не ополчилась на тебя.

– Пока я не заболела, – поправила женщина.

– Пожалуй. Вызвана ли эта болезнь недостатком солнечного света, который необходим вашей расе? Или постарался враг? Если тебя отравили, значит, либо в стенах Дома Фэн Тлаббар был кто-то, соперничавший с тобой за благосклонность Генни, либо предатель, лишивший семью развлечений и помощи.

– Я так и не сумела докопаться до правды. Смешно это слышать от меня, не так ли?

– Звучит скорее как издевка. Ведь несколько жриц пробовали вылечить тебя, но почему-то их попытки потерпели неудачу, и вот тогда-то Генни без долгих церемоний выставила тебя из своей цитадели.

– Не совсем так, – поправила его Смилла, – она послала пару троллей, солдат-рабов, убить меня. Мне удалось бежать. Впоследствии я пыталась предложить свои услуги другим Домам, и благородным и торговым, но ни одна дверь не открылась перед человеком, который утратил расположение Фэн Тлаббар.

– Госпожа, – сказал Фарон, – если тебе от этого будет легче – то же самое произошло бы с любым членом нашего сообщества. Ни один темный эльф не потерпит присутствия кого-то, страдающего неизлечимой болезнью. Таков закон Паучьей Королевы – слабый должен умереть.

– Это не утешение.

– Вполне справедливо, но продолжим разговор. Будучи везде нежеланной, ты направилась в Браэрин. Ты, используя их магию, запугала обитателей вот этого «муравейника» и отвоевала себе личное пространство, что, осмелюсь предположить, было нелегко. Затем, пользуясь предсказаниями (точнее, удачными прогнозами и правильными догадками), ритуалами и собственным псионическим даром, а заодно секретами из Дома Фэн Тлаббар, ты открыла нечто вроде лавки будущего. Сначала твоими услугами пользовались только низшие расы, но твоя популярность росла и с тобой начали советоваться даже дроу, предполагавшие получить от такой встречи достаточную выгоду.

– Я о тебе ничего не знал, – вмешался Рилд, – но во всей округе советовали искать тебя, когда мы задавали вопросы.

В дверь очень громко чем-то ударили, и он оглянулся через плечо.

– Это все, что я знаю о твоих приключениях, – сказал Фарон, – но, судя по всему, сейчас у тебя начинается новый этап.

– Я не могла бы обманывать их вечно, – сказала Смилла. – У меня были и силы, и способности, но они кончаются, пожираемые недугом. Когда-то я создала себе репутацию и накопила средства с помощью магического кристалла, предсказаниями будущего, ворожбой. В последние годы я выманиваю сведения у целой сети осведомителей, которых потом обманываю одного за другим.

Угасающее существо, бывшее прежде славной волшебницей, самодовольно улыбнулось.

– Что ж, – сказал Рилд, – надеюсь, ты уже знаешь и тот секрет, который нужен нам.

Она кашлянула. Нет, это был смех.

– Даже если и так, почему я должна делиться им с тобой, темный эльф?

– Я говорил тебе, – сказал Рилд, – что мы можем защитить тебя от бугберов и гоблинов.

– Это может и железный прут на двери.

– Но если ты останешься здесь, то умрешь от голода и жажды.

– Я умру в любом случае. Я еще не старая женщина – по меркам дроу, вообще ребенок! – а похожа на древнюю колдунью. Просто я не хочу погибнуть от рук этих ничтожеств. Я правила здесь пятнадцать лет, и если умру своей смертью, значит, я победила. Понимаете?

– Ну, тогда, моя госпожа, – сказал Фарон, – такое желание предполагает сделку. Окажи нам услугу, и мы не впустим сюда бугберов.

Она пренебрежительно хмыкнула:

– Впускайте их, если хотите. Я не переношу этих животных, но вас, темных эльфов, я ненавижу еще больше. Это вы сделали меня такой, какой я стала. Я добывала вам сведения и кое-что получала за это. Но теперь, когда болезнь убивает меня, вы все можете отправляться в Абисс, где живет ваша любимая богиня, и горите вы все в огне!

Фарон мог бы возразить, что она сама решила свою судьбу в тот день, когда решила спуститься в Подземье, но к чему говорить то, что все равно им не поможет.

– Я тебя не осуждаю, – сказал он с сочувственным видом. Ни одного дроу это не обмануло бы, но в ней, несмотря на то, что она прожила среди его народа не одно десятилетие, вероятно, еще сохранились человеческие инстинкты. – Иногда я сам ненавижу других темных эльфов. И конечно, презирал бы их, если бы со мной обошлись таким образом.

Она смотрела на него с иронией и сомнением:

– А ты отличаешься от прочих?

– Сомневаюсь. Я – дитя богини и следую ее путем. Но мне приходилось посещать Королевства, Которые Видят Солнце, и знаю, что другие расы и живут по-другому. Согласно нравственным принципам твоего народа, мы обошлись с тобой отвратительно.

Она мгновение смотрела на него, с трудом вспоминая те давние времена, когда кто-то испытывал к ней сострадание, а потом ответила:

– Ты думаешь, что несколько вежливых слов изменят мое решение?

– Конечно нет. Я только не хочу, чтобы обида застилала тебе глаза и ты отвернулась от собственного спасения.

– Что ты сказал?

– Я могу избавить тебя от болезни.

– Лжешь. Как ты можешь сделать то, чего не смогли жрицы?

– Смогу, потому что я – маг и волшебник. – Фарон щелкнул пальцами, маска орка исчезла. – Меня зовут Фарон Миззрим. Ты, наверное, слышала обо мне. Если нет, то наверняка слышала о Мастере Магики.

Она была потрясена, хотя старалась не подать виду.

– Но все же не целитель, – возразила она.

– Это правда, однако, я могу превратить тебя в дроу или в кого-то другого, кого ты предпочтешь. Что бы мы ни выбрали, превращение очистит твое новое тело от болезни.

– Если это так, то почему твой народ так боится болезней?

– Потому что такое средство нам не подходит. Для дроу, избранника богини, немыслимо иметь облик представителя низшей расы – только в виде наказания. Кроме того, большинство магов недостаточно искусны, чтобы во время превращения изгнать болезнь. Но я могу это сделать.

Она хмыкнула:

– И ты станешь стараться ради меня?

– Ну, скорее чтобы помочь себе.

В конце концов, после недолгой паузы Смилла сказала:

– А что мне терять?

– Вот именно.

– Но сначала ты изменишь меня.

– Нет, прежде мы должны убедиться, что ты действительно знаешь то, что необходимо мне и моему другу. Мы ищем беглецов из разных Домов.

– Немало дроу скрывается в Браэрине. Некоторые из них больны, как и я. Другие стали изгоями из-за каких-то прегрешений. Найдется даже парочка устроивших себе длительные каникулы подальше от женщин. Могу сказать, где найти большинство из них.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Фарон, – но мне кажется, что эти живут здесь уже продолжительное время, не так ли? Мы же ищем беглецов последних нескольких десятидневий.

Смилла нахмурилась, и маг понял, что она размышляет, стоит сейчас лгать или нет.

– Да, в последнее время здесь появилось больше мужчин-дроу, – заговорила она, – потакающих своим самым грязным желаниям, но, насколько я знаю, они здесь не остались.

Рилд вздохнул. Фарон догадывался, что он чувствует. По правде говоря, маг всегда получал удовольствие от решения трудных задач, но в этот раз дело двигалось так медленно, что даже у него вызывало раздражение.

Оказавшись в абсолютном тупике, он решил, что нужно прислушаться к голосу интуиции. Все еще играя роль сочувствующего, он подошел к кровати и похлопал Смиллу по костлявому плечу. Она чуть не задохнулась. Вероятно, уже давно никто не прикасался к ней.

– Не теряй надежды, – сказал Фарон. – Возможно, мы еще поторгуемся. Нас с другом интересуют и другие вопросы. Происходило ли в последнее время в Браэрине что-нибудь особенное, необычное?

Женщина засмеялась болезненным, скрипучим голосом.

– Вы имеете в виду что произошло за последние десять дней, после того как эти животные восстали против меня?

– А это тоже интересно. Много лет ты властвовала над гоблинами. Что изменилось теперь кроме того, что твои магические таланты стали угасать? Откуда вдруг в этих существах взялась смелость восстать против тебя?

– Ну-у, – начала Смилла, – возможно, они увидели, насколько я физически ослабла… – Ее потрескавшиеся губы растянулись в усмешке. – Ты хороший, Мастер Миззрим. Ты подарил мне улыбку, дружескую беседу, сочувствие, и вот уже мой язык развязался. Это все от одиночества. Но прежде, чем я еще что-нибудь скажу, ты должен исполнить свою часть договора!

– Вполне разумно. – Фарон извлек из кармана пустой кокон. – В кого ты хочешь превратиться?

– В одну из вас, – вкрадчиво и настороженно сказала она. – Когда-то я слышала, один философ сказал:

«Каждый, в конце концов, превращается в то, что больше всего ненавидит».

– Жизнерадостным был этот твой философ. Теперь соберись с силами. Это займет немного времени, но может быть больно.

Проявляя большую осторожность, он начал читать заклинание. При этом он плавно водил по воздуху руками, выписывая какой-то символ.

Комната наполнилась грохотом, звоном, стало очень холодно. На мгновение все вокруг заструилось, замерцало, а потом все искажения стекли в ее дряхлое больное тело. На шее Смиллы вздулись вены, она закричала.

За дверью завопил один из бугберов:

– Мы тоже хотим получить кусок! Мы же договорились!

И вдруг раны стали исчезать, изможденная фигура постепенно приобретала стройность, пепельно-серая кожа потемнела, стала черной и блестящей, глаза покраснели, уши заострились. Черты лица приобрели тонкость, изящество и нежность, еще более подчеркнутые снежно-белыми волнистыми волосами.

– Боль прошла, – выдохнула она. – Я чувствую себя сильнее.

– Разумеется, – тихо произнес Фарон.

Она осмотрела свои руки, потом встала с кровати и попробовала сделать шаг. Сначала она двигалась очень робко, но мало-помалу осмелела и через несколько секунд уже прыгала и кружилась, словно жизнерадостная маленькая девочка, а ее грязная ночная сорочка болталась на ней и путалась в ногах.

– Ты сделал это! – воскликнула она, и настоящая, безграничная благодарность в ее красноватых глазах свидетельствовала о том, что, имея облик темного эльфа, она по сути своей оставалась человеком.

Хоть это и противоречило его натуре, Фарон почувствовал, что ее признательность доставила ему удовольствие. И все же – в сторону простодушное легковерие! – следует выяснить еще несколько вопросов.

– Да, – ответил он. – Пожалуйста, давай поговорим.

– Правильно. – Она сделала глубокий вдох, чтобы сосредоточиться. – У меня такое впечатление, что гоблинам этого дома, да и всего Браэрина, что-то придает уверенность.

– Что именно? – спросил Рилд.

– Не знаю.

Воин скорчил гримасу.

– Ты думаешь, в этом есть какая-то организованность? – продолжал расспросы Фарон. – Тебе ведь трудно было выходить из дому еще до того, как ты забаррикадировалась в своей комнате.

– Я видела, как меняются живущие здесь скоты. Они стали грубыми, дерзкими, готовыми убить друг друга из-за любого пустяка.

Рилд повел плечами и поправил на спине Дровокол, пристроив его поудобнее.

– Их поведение сильно отличалось от обычного? – вмешался Мастер Оружия.

Смилла хмуро глядела на него.

– Все относительно. Всякий раз, когда до меня доходили вести о каких-либо происшествиях, эти твари намекали, что такими настроениями охвачены все окрестности.

Фарон кивнул:

– Ты что-нибудь слышала о родовых символах, появившихся на стенах домов?

– Да, – сказала она. – Как ты думаешь, может, кто-то сошел с ума?

– Ну, может быть, парочка пленников, – успокоил ее Рилд. – Ну и что с того? Ты обещала сведения, но вместо фактов рассказываешь о своих впечатлениях.

Проницательница улыбнулась:

– Ладно. Я нарочно медлю. Периодически по ночам где-то в Браэрине бьет барабан, созывая низших на какое-то сборище. Многие из этого дома немедленно выметаются куда-то, а я ощущаю, как много других крадется по улицам. Все они собираются в одном месте и у них общая цель.

– Глупости, – возразил Рилд. – Почему тогда патруль дроу не слышит эти сигналы?

– Потому, – объяснил Фарон, – что город накрыт чарами, заглушающими звуки.

– Ну, может быть. – Рилд опять повернулся к Смилле. – И куда же направляются эти создания? И зачем?

– Я не знаю, – ответила она. – Пока. Но, возможно, теперь, с моим здоровьем и способностями, я могла бы это выяснить. – Она лучезарно улыбнулась Фарону. – И счастлива буду сделать это. Формально я выполнила условия нашего договора, но сознаю, что немногое дала в обмен на ваш бесценный дар.

– Это заставляет задуматься о твоем будущем, – сказал маг. – Тебе будет нетрудно восстановить свою власть здесь, но зачем жить так убого и ограниченно? Помощнику с такими данными я мог бы найти место получше. Или, если хочешь, могу устроить твое возвращение в Верхний Мир.

Обращаясь к женщине, он в то же время незаметно скрестил пальцы левой руки, объясняя Рилду на безмолвном языке жестов темных эльфов свой мысли.

– Я думаю… – начала Смилла, но вдруг глаза ее широко раскрылись и она всхлипнула.

Рилд выдернул короткий меч из ее спины. Фарон отскочил назад, чтобы падающее тело, спаси Ллос, не задело его.

– Несмотря на весь приобретенный ею опыт, – задумчиво произнес щеголь, – она никогда не стала бы настоящей дроу. Мне кажется, это доказывает, что можно лишить человека солнца, но не забрать у него душевное тепло… – Он покачал головой. – Это – вторая женщина, которую я отправил в мир иной с начала наших приключений. А ведь я не особенно-то и хотел убивать их. Как ты думаешь, есть в этом какой-нибудь скрытый особый смысл?

– Откуда я знаю? Я так понял, что ты велел мне убить Смиллу потому, что она лгала.

– Ох, нет. Я убежден, что она говорила правду. Проблема в том, что это я обманул ее. Преображение не избавило ее от болезни. Это был просто маленький фокус, который на несколько минут скрыл истину.

Фарон опять отступил назад, на этот раз от растекающейся лужи крови, а Рилд вытер свой короткий меч о постель своей жертвы.

– Ты не хотел оставлять ее в живых, опасаясь, что она в отместку за обман донесет о нас Грейанне? – высказал Мастер Оружия свое предположение.

– Вряд ли они нашли бы друг друга, но не мешало исключить такую возможность.

– Ты все-таки спросил Смиллу о знаках на стенах. Ты ужасно любопытный тип, не можешь пропустить даже такую мелочь.

Фарон ухмыльнулся:

– Не будь дураком. Я – образец целенаправленности и решительности, а задавал вопросы, чтобы двигалось наше дело.

Рилд бросил взгляд на дверь. Она еще держалась.

– Что общего может быть между странным поведением гоблинов и беглецами-дроу?

– Еще не знаю, – ответил Фарон. – Но мы имеем два неординарных случая, которые произошли в одно и то же время, в одном и том же месте. Не напрашиваются ли какие-нибудь выводы в этом случае?

– Необязательно. В Мензоберранзане в любой момент можно найти массу заговорщиков, никак не связанных друг с другом.

– Допустим. Но если эти два факта связаны, то, расследуя один, заодно узнаем и о другом. Мы с тобой удручающе мало продвинулись в розыске наших беглецов. Поэтому будем искать среди низших рас и посмотрим, куда выведет нас эта тропинка.

– И что мы будем делать?

– Последуем за барабаном, конечно.

Дверь затрещала под ударами.

– Сначала, – заявил Рилд, – нам надо выбраться отсюда.

– Проще простого. Я сниму с двери заговор, потом воспользуюсь заклинанием, и мы сольемся со стеной. Через одну-две минуты обитатели этой берлоги взломают дверь. Пока они будут измываться над трупом Смиллы и обшаривать ее владения, мы примем облик орков и выскользнем отсюда.