Зрение - дар и проклятие разом. Оно позволяет вам видеть то, что вы обычно не видите. Пользуясь Зрением, я вижу самых эфемерных из духов. Я вижу энергию жизни, подобно крови бегущую по всему миру, между небом и землей, между водой и огнем. Заклятия представляются мне нитями оптоволоконного кабеля, а может, неоновой вязью почище Лас-Вегаса - это в зависимости от того, насколько они сильны. Порой так можно увидеть демона, разгуливающего по земле в человечьем обличьи. Или ангела. Вы видите вещи такими, какие они есть на самом деле, в духе и во плоти.
      С этим есть только одна проблема: все, что вы увидели, остается с вами. Вне зависимости от того, насколько это ужасно, насколько отталкивающе, насколько сводит с ума - это остается с вами. Навсегда. Это остается в вашей памяти во всем богатстве красок, не выцветая и не стираясь, и со временем вы не свыкнетесь с этим. Ну, правда, кое-что из того, что вы видите, столь прекрасно, что вам и не хочется расставаться с этим.
      Однако при моем роде занятий гораздо чаще видишь совсем другие вещи. Вроде Микки Малона.
      Он был одет в семейные трусы и белую футболку, всю в пятнах крови, пота и дел похуже. Однако, направив на него свое Зрение, я увидел нечто другое.
      Его терзали. Рвали на части. По всему телу зияли чудовищные раны. Что-то напало на него и зубами откусывало от него большие куски. Я видел фотографии людей, подвергшихся нападению акул. Именно так выглядел и Микки Малон. Этого не было заметно во плоти, но кто-то рвал его рассудок и, возможно, душу, на мелкие кровавые ошметки. Он истекал кровью... нет, не кровью, но ее духовным аналогом.
      И вокруг всего его тела, начиная с горла и до лодыжки, обвивался отрезок черной проволоки. Огромные острые шипы впивались в его плоть; оба конца словно вырастали из кожи.
      В точности как у Агаты Хэгглторн.
      Борясь с накатившей тошнотой, я в ужасе смотрел на него. Микки посмотрел на меня и, должно быть, почувствовал какое-то изменение, поскольку разом стих. Его улыбка не казалась мне больше безумной. Она превратилась в гримасу невыносимой боли, от которой сводит мышцы лица.
      Губы его шевельнулись. Черт, да теперь все лицо его сделалось относительно осмысленным.
      - О-ох, ох! - простонал он.
      - Все в порядке, Микки, - сказал я, крепко сцепив руки вместе, чтобы они не дрожали. - Я здесь, с тобой.
      - Больно, - выдохнул он едва слышным шепотом. - Больно, больно, больнобольнобольноболь... - он повторял это, сколько у него хватало дыхания. Потом смолк и зажмурился. Слезы катились по его лицу, и он снова беспомощно захихикал.
      Что я, черт подери, мог сделать с этим? Колючая проволока, наверняка, представляла собой какое-то особое заклятие, но с таким мне сталкиваться еще не доводилось. Большинство магических заклятий буквально пульсирует жизнью и светом, даже если их и используют с недобрыми целями. Магия вообще исходит из жизни, от энергии, заключенной в нашем мире, в людях, в их страстях и эмоциях. Так, во всяком случае, меня учили.
      Однако эта колючая проволока была тусклой, матово-черной. Я протянул руку дотронуться до нее, и она почти обожгла мне кончики пальцев ледяным холодом. Боже мой, Микки, подумал я. Я и представить себе даже не мог, каково ему, должно быть, приходилось.
      Самым разумным из всего, что я мог сделать, было бы вернуться домой. Я мог бы подрядить Боба изучить этот вопрос и придумать, как снять с Микки эту проволоку, не причиняя ему новой боли. Однако эта штука мучила его уже несколько часов - не факт, что он смог бы продержаться еще пару. Рассудок его и так подвергался чудовищной перегрузке, вынося эту духовную пытку. Еще несколько часов мучений - и он запросто мог бы оказаться в месте, откуда нет возврата.
      Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
      - Надеюсь, Микки, что я не ошибаюсь, - сказал я ему. - Попробуем сделать так, чтобы это больше не делало тебе больно.
      Он всхлипнул, не сводя с меня глаз.
      Я решил начать с лодыжки. Я собрался с духом, сосредотачиваясь, и сунул пальцы между обжигающе-холодной проволокой и его кожей. Мне пришлось стиснуть зубы, собирая волю в кулак, чтобы коснуться обвивавшего его змеей заклятия. Потом я потянул - сначала медленно и осторожно, потом сильнее.
      Ледяной металл жег пальцы. Они не онемели - просто болели все сильнее и сильнее. Проволока сопротивлялась, цепляясь шипами за Миккину плоть. Бедняга кричал от боли во все горло, потом к воплям снова добавился этот жуткий, полный муки смех.
      От боли, от визга несчастного Микки на глаза мои наворачивались слезы, но я продолжал тянуть. Конец проволоки, наконец, вырвался из ноги. Я продолжал тянуть. Шип за щипом, виток за витком отрывал я от него проволоку-заклятие. Порой я тянул ее прямо сквозь его тело, но все меньше этой смертоносной, ледяной энергии терзало Микки. Он кричал, пока не охрип, и к крику его примешивалось чье-то еще всхлипывание. Наверное, мое. Теперь я орудовал уже обеими руками, пытаясь одолеть эту жуткую, холодную магию.
      Наконец, и второй конец проволоки вырвался у Микки из шеи. Глаза его открылись широко-широко, и он с негромким, изможденным стоном обмяк. Я охнул и, держа проволоку в руках, отшатнулся от кровати.
      Проволока вдруг дернулась, изогнулась змеей, и один конец ее устремился мне в горло.
      Лед. Холод. Бесконечный, жгучий, мучительный холод пронзил меня всего, и я вскрикнул. Я услышал за дверью шаги, чей-то голос. Проволока билась и извивалась у меня в руках; другой конец ее метнулся вниз, к полу, и я едва сумел помешать ему впиться мне в ногу. Тот конец, что врезался в шею, рвал плоть, ледяные шипы впивались в одежду, в тело - темная энергия пыталась прикрепиться теперь уже ко мне.
      Дверь распахнулась. В спальню ворвалась Мёрфи - глаза ее горели ослепительным синим огнем, волосы соткались в золотую корону. В руке она держала сияющий меч, и от всей ее фигуры исходил такой яркий, прекрасный, полный устрашающего гнева свет, что глазам было больно смотреть на нее. Внутреннее Зрение, сообразил я сквозь пелену боли. Я видел ее такой, какова она на деле.
      - Гарри! Какого черта?
      Я сражался с проволокой. До меня дошло, что она не видит ее.
      - Окно, - прохрипел я. - Открой окно, Мёрф!
      Она не колебалась ни секунды. Бегом бросилась она через комнату к окну и распахнула створки. Шатаясь, я устремился за ней, на ходу сматывая отчаянно сопротивляющуюся проволоку в кольцо. Могу себе представить, что за физиономия была у меня в тот момент. Собрав воедино всю свою злость, всю боль, я направил их энергию в руки, рывком оторвал проволоку от горла и изо всех оставшихся сил швырнул ее в окно.
      Проволока, извиваясь, мелькнула в воздухе. Я уставил в нее палец, швырнул в нее остатком сил и прорычал: "Fuego!"
      Комок жаркого огня вырвался из моего пальца и поглотил проволоку. Она изогнулась в последний раз и взорвалась с грохотом, сотрясшим весь дом до основания и опрокинувшим меня на пол.
      Некоторое время я лежал, оглушенный, пытаясь понять, что происходит. Чтоб его, это Зрение. Оно начинает размывать черту между настоящим и ложным. Этак и с катушек съехать недолго. Очень даже недолго. Стоит только подержать его открытым, впитывая все встречное и зная при этом, что оно из себя представляет на деле. На первый взгляд это неплохая мысль. Всю красоту, весь ужас - пить их взахлеб, купаться в них, позволив им размывать все остальное, все, что тревожит и огорчает тебя, всю жалость к тем, кому больно и кому не больно...
      * * *
      Я очнулся сидящим на полу. Руки болели от холода, порожденного иным, не реальным миром. До меня дошло, что я хнычу тоненьким голоском, раскачиваясь взад и вперед. Отчаянным усилием я закрыл свое Зрение, и, стоило мне сделать это, как все улеглось, сделалось яснее. Задыхаясь, я поморгал, стряхивая с ресниц мешавшие смотреть слезы, потом огляделся по сторонам. По всему кварталу заливались лаем собаки, которым вторило несколько сирен автомобильной сигнализации. Ну да, был же взрыв...
      Мёрфи стояла надо мной, широко раскрыв глаза. В руке она держала пистолет, уставленный дулом в сторону двери.
      - Гарри? Что случилось?
      Губы мои отказывались слушаться, да и весь я как-то совсем закоченел. До дрожи.
      - З-заклятие. К-кто... Кто-то напал на н-него... Н-наложил на него з-заклятие... П-пришлось сжечь. Огонь жжет д-даже в потустороннем мире. П-прости.
      Не сводя с меня взгляда, она убрала пистолет обратно в кобуру.
      - Ты сам как, в порядке?
      Я подрожал еще немного.
      - К-как Микки?
      Мёрфи подошла к кровати и положила руку Микки на лоб.
      - Жар спал, - выдохнула она. - Мик? - негромко окликнула она. - Эй, Малон. Это я, Мёрф. Ты меня слышишь?
      Микки пошевелился и открыл глаза.
      - Мёрф? - чуть слышно спросил он. - Что происходит? - глаза его снова устало закрылись. - Где Соня? Она мне нужна.
      - Сейчас ее приведу, - прошептала Мёрфи. - Подожди, я быстро. Отдыхай.
      - Запястья болят чего-то, - пробормотал Микки.
      Мёрфи оглянулась на меня, и я кивнул.
      - Теперь с ним все будет в порядке.
      Она сняла с него наручники - впрочем, похоже, он этого даже не заметил, провалившись в сон.
      Мерфи накрыла его одеялом и убрала мокрые волосы со лба. Потом опустилась на колени рядом со мной.
      - Гарри, - сказала она. - У тебя вид, словно...
      - Знаю, - буркнул я. - Словно я побывал в аду. Ему нужен отдых, Мёрф. Покой. Кто-то терзал его изнутри - какая-то изрядная пакость.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      Я нахмурился.
      - Это вроде как... ну, словно умирает кто-то, очень тебе близкий. Или когда ты порываешь с кем-то. Это рвет тебя изнутри. Эмоциональная боль. Примерно это случилось с Микки. Что-то разрывало его изнутри.
      - И что именно? - спросила Мёрфи. Говорила она негромко, но голос ее оставался твердым как сталь.
      - Пока не знаю, - признался я. Я зажмурился и привалился затылком к стене. Проклятая дрожь все не унималась. - Я называю это Кошмаром.
      - И как нам его убить?
      Я покачал головой.
      - Я над этим работаю. Но пока эта штука опережает меня на пару шагов.
      - Черт, - сказала Мёрфи. - Меня порой тошнит от этой игры в догонялки.
      - Угу. Меня тоже.
      В коридоре снова послышались шаги, и в спальню ворвалась Соня Малон. Она увидела неподвижно лежащего Микки и двинулась к нему так, словно боялась потревожить его хотя бы движением воздуха. Она дотронулась до его лица, до редеющих волос. Она все-таки разбудила его, и он потянулся к ее руке. Она крепко сжала его пальцы, поцеловала их и, низко склонив голову, прижалась щекой к его щеке. Я услышал, как она всхлипывает.
      Мы с Мёрфи переглянулись и, не сговариваясь, встали, чтобы оставить их вдвоем. Мёрфи пришлось помочь мне. Все тело болело так, словно его проморозили до костей. Идти оказалось пыткой, но с Мёрфиной помощью я с этим справился.
      Я в последний раз оглянулся на Соню с Микки и осторожно закрыл дверь.
      - Спасибо, Гарри, - произнесла Мёрфи.
      - Всегда пожалуйста. Ты же мой друг, Мёрф. И ты же знаешь, я всегда готов помочь попавшей в беду леди.
      Она покосилась на меня, и в глазах под козырьком бейсбольной кепки блеснули искорки.
      - Ты гнусная шовинистическая свинья, Дрезден.
      - Если свинья, то голодная, - заявил я. - Умираю с голода.
      - Тебе надо чаще есть, глиста несчастная, - Мёрфи усадила меня на верхнюю ступеньку лестницы. - Посиди пока здесь. Я пойду, найду чего-нибудь.
      - Только недолго, Мёрф. У меня уйма работы. Тварь, которая все это натворила, выходит резвиться с заходом солнца.
      Я привалился к стене и закрыл глаза. Я думал о убитых животных, о разбитых машинах и о ледяной пытке, которой терзали душу бедного Микки Малона.
      - Черт, я не знаю, что это за Кошмар такой. Но узнаю. И тогда убью гадину.
      - Мне нравится ход твоих мыслей, - кивнула Мёрфи. - Если потребуется моя помощь, можешь на нее рассчитывать.
      - Спасибо, Мёрф.
      - Пока не за что. Да, кстати...
      Я открыл глаза. Она смотрела на меня как-то неуверенно.
      - Тогда, когда я вошла. Ты на меня смотрел. У тебя было такое чертовски странное выражение лица. Что ты такого увидел?
      - Ты посмеешься мне в лицо, если я скажу, - буркнул я. - Ступай, найди чего-нибудь жевнуть.
      Она возмущенно фыркнула и слетела вниз по лестнице, сразу попав в кольцо толпившихся внизу копов из Отдела. Я улыбнулся, вспомнив то яркое и отчетливое видение. Мёрфи, ангел-хранитель, вступающий в дверь в ореоле царственного гнева. Что ж, хранить в памяти такую картину я не против. Случается, что и везет.
      А потом я подумал об этой колючей проволоке, о жуткой пытке, свидетелем которой я стал, и которую недолго испытал сам. Все взбудораженные призраки последних дней страдали от такой же. Но кто проделывает это с ними? И как? Силы, использованные для этого заклятья-пытки, не напоминали ничего из того, с чем мне приходилось встречаться прежде. Я ни разу не слышал еще о чарах, которые с одинаковой эффективностью действовали бы на смертных и духов. Я вообще считал такое невозможным. Выходит, ошибался. Но как это сделали?
      И, что важнее, кто это сделал? Или что?
      Так я сидел, дрожа и охая. Я начинал относиться к этому делу как к личному. Малон был моим союзником - тем, кто бился с плохими парнями бок о бок со мной. Чем больше я думал об этом, тем больше злости я ощущал. Злости и уверенности.
      Я найду этот Кошмар, эту тварь, которая шляется, где ей не позволено, и уничтожу ее к чертовой матери.
      А потом найду того, кто ее сотворил.
      Если только, Гарри, подумал я, они не найдут тебя первыми.
      Глава четырнадцатая
      - Нет, - сказал я в трубку. Я сбросил куртку на спинку стула и рухнул на диван. Дома у меня царил полумрак, только узкие лучи света пробивались сквозь расположенные у самого потолка окна. - У меня и возможности такой еще не было. Я потратил два часа на то, чтобы снять заклятие с Микки Малона. Ну, из Отдела. Кто-то обмотал его душу колючей проволокой.
      - Матерь Божья! - ужаснулся Майкл. - Как он?
      - Уже лучше. Но четыре часа светлого времени суток ушли псу под хвост, - я коротко рассказал ему о Морти Линдквисте и его дневниках, а также о событиях в доме детектива Малона.
      - У нас слишком мало времени на то, чтобы найти эту Лидию, Гарри, согласился Майкл. - До захода солнца всего шесть часов.
      - Я как раз работаю над этим. И после того, как я отправлю Боба на разведку, поеду искать сам. Я получил обратно "Жучка".
      - Разве он не под арестом? - удивился Майкл.
      - Мёрфи замолвила за меня словечко.
      - Гарри, - разочарованно произнес он. - Она что, нарушила закон, чтобы вы получили обратно свою машину?
      - А что? - невинным тоном спросил я. - Она передо мной в долгу. Да подумайте сами: Всевышний ведь не обеспечивает меня транспортом. И как мне быть без колес?
      Майкл вздохнул.
      - Ладно, сейчас не до споров. Я позвоню, если мне удастся найти ее - но мне не нравится вся эта история.
      - Я вообще пока не знаю, с какого бока к этому подойти. Что могла эта тварь сделать с девушкой? Нам нужно отыскать ее и отработать связи.
      - А сама Лидия не может быть источником этих беспорядков?
      - Вряд ли. Это заклятие, с которым я столкнулся сегодня - я в жизни ничего подобного не видел. Это было... - я поежился, вспоминая его. - Оно какое-то неправильное, Майкл. Холодное. Словно...
      - Дьявольское? - предположил он.
      - Возможно. Угу.
      - Что бы там ни говорили, Гарри, дьявол существует. Просто нужно помнить, что кроме зла существует еще и добро.
      Я неловко покашлял в трубку.
      - Мёрфи шепнула словечко ребятам в синем - так что если один из ее знакомых патрульных увидит девушку, подпадающую под описание Лидии, мы об этом узнаем.
      - Великолепно, - сказал Майкл. - Вот видите, Гарри? Эта ваша потеря времени на помощь детективу Малону может оказать нам неоценимую услугу. Разве это не счастливое совпадение?
      - Ну да, Майкл. Рука провидения, ля-ля и тэ дэ. Ладно, звоните.
      - Не надо "ля-ля" с Господом, Гарри. Это непочтительно. Господь да пребудет с вами, - и он повесил трубку.
      Я подвинул куртку, достал из-под нее свой теплый, тяжелый фланелевый халат и облачился в него, потом подошел к ковру у южной стены моей комнаты. Сдвинув его в сторону, я откинул вверх открывшийся под ним люк на петлях. Я взял с полки керосиновую лампу, зажег ее, отрегулировал фитиль, чтобы она горела поярче, и собрался спуститься по складной деревянной стремянке в подвал.
      Снова зазвонил телефон.
      Я подумал, не плюнуть ли мне на него. Он продолжал настырно звонить. Я вздохнул, закрыл люк, сдвинул ковер на место и подошел к телефону на пятый звонок.
      - Алё? - не слишком дружелюбно спросил я.
      - Предоставляю это тебе, Дрезден, - сказала Сьюзен. - Уж ты-то наверняка знаешь, как обаять девушку наутро после того, как.
      Я вздохнул.
      - Извини, Сьюзен. Я тут того... работаю, и... пока не все гладко. Уйма вопросов и ни хрена ответов.
      - Ох, - отозвалась она. Кто-то, стоявший рядом с ней произнес что-то, и она пробормотала что-то в ответ. - Не хотелось бы добавлять к твоим сложностям еще одну, но ты не помнишь, как звали того парня, которого вы с ребятами из ОСР накрыли пару месяцев назад? Ну, ритуального убийцу?
      - Ах, да. Этого-то... - я зажмурился и покопался в памяти. - Лео как-то-там. Крават. Камнер. Коннер. Крейвен-Охотник. Возможно, я его фамилии и не знаю. Я выследил его по демону, которого он призывал - на этом он и попался. А в бумагах мы потом с Майклом почти и не копались.
      - Кравос? - спросила Сьюзен. - Леонид Кравос?
      - Ага, кажется, так его и звали.
      - Класс, - сказала она. - Супер. Спасибо, Гарри, - голос ее чуть звенел от возбуждения.
      - Э... Ты хоть сказать можешь, в чем дело? - поинтересовался я.
      - Ну, это тема, над которой я сейчас работаю, - невинно ответила она. Послушай, пока у меня на руках нет ничего, кроме слухов. Как только нарою чего-нибудь более определенного, постараюсь поделиться с тобой.
      - Очень мило с твоей стороны. Тем более, что сейчас я все равно сосредоточен на другом.
      - Помощь не требуется?
      - Видит Бог, надеюсь, нет, - сказал я и прижал трубку крепче к уху. Скажи, и как тебе спалось нынче ночью?
      - Да как сказать, - ехидно отозвалась она. - Трудно расслабиться, будучи неудовлетворенной... С другой стороны, у тебя такая холодрыга, что словно как в спячку впадаешь.
      - Ну, что ж. В следующий раз постараюсь, чтобы было еще холоднее.
      - Уже дрожу, - хихикнула она. - Ну что, я звякну тебе вечером, если смогу?
      - Меня может не быть.
      Она вздохнула.
      - Ясно. Что ж, такая непруха. Еще раз спасибо, Гарри.
      - Всегда пожалуйста.
      Мы распрощались, я повесил трубку и вернулся к люку в подвал. Я снова сдвинул ковер, отворил люк, взял лампу и спустился в подвал.
      Какие бы я попытки не предпринимал с целью хоть немного привести свою лабораторию в некоторое подобие порядка, хламу в ней не убавляется. Наоборот, его становится все больше. Шкаф и полки занимают три из четырех стен. В центре помещения стоит длинный стол, и вокруг него расчищено пространство, позволяющее мне без особых помех перемещаться вдоль всех его сторон. Рядом с лестницей находится керосиновый обогреватель, благодаря которому в царящем в подвале подземном холоде можно существовать. В дальнем от лестницы конце стола в пол вделано медное кольцо - мой магический круг для заклинаний. Горький опыт научил меня держать его чистым от мусора.
      Мусор... Собственно, все до единого предметы в моей лаборатории имели какое-то назначение. Древние фолианты с выцветшими пергаментными страницами, потертыми кожаными обложками и неизживаемым замахом пыли и тлена, пластиковые контейнеры с герметичными крышками, бутылки, банки, коробки все это содержало нечто, что уже пригодилось мне или могло пригодиться в любой момент. Блокноты, тетради, дюжины шариковых ручек и карандашей, кнопки, скрепки, клочки бумаги, покрытые моими неразборчивыми каракулями, сушеные тушки мелких животных, человеческий череп в окружении бульварных романов, свечи, древний боевой топор - все это имело ценность. Я только не помню обычно, какую именно, в отношении большинства предметов.
      Я снял с лампы колбу и зажег от ее огня с дюжину свечей по всей комнате, а также керосиновый обогреватель.
      - Боб, - окликнул я. - Боб, проснись. Ну, давай же, нам надо поработать, - помещение заполнилось золотым светом и запахом горячего воска. - Я серьезно, приятель. Мне некогда.
      Череп на полке вздрогнул и пошевелился. В его пустых глазницах загорелись две точки оранжевого огня. Белые зубы раздвинулись в нарочитом зевке.
      - Звезды и камни, Гарри, - проворчал череп. - Это бесчеловечно. Даже солнце еще не село.
      - Кончай ныть, Боб. Я сегодня не в духе.
      - В духе... не в духе... Я устал. Сомневаюсь, чтобы я мог тебе помочь.
      - Неприемлемо, - заявил я.
      - Даже духам нужен отдых, Гарри.
      - Отдохнешь, когда я умру.
      - Ладно, - вздохнул Боб. - Тебе нужна моя работа? Предлагаю сделку. Я хочу погулять на воле в следующий раз, когда придет Сьюзен.
      - Блин-тарарам, Боб, - возмутился я. - Ты вообще в состоянии думать о чем-нибудь кроме секса? Нет, я не пущу тебя к себе в голову, когда я со Сьюзен.
      Череп замысловато выругался.
      - В таком случае, нам стоит пересмотреть условия нашего контракта.
      Я только фыркнул.
      - Что ж, Боб, ты в любой момент волен вернуться на историческую родину. Флаг тебе в руки.
      - Нет, нет, нет, - заволновался череп. - Все в порядке.
      - Я хочу сказать, то недоразумение с Зимней Королевой никуда не делось, но...
      - Сказал же я: все в порядке!
      - Вполне возможно, ты уже можешь обойтись без моего покровительства. Я уверен, она с радостью обговорит с тобой все произошедшее, а не обречет тебя на пытку на следующие несколько сот...
      - Все в порядке, говорят тебе! Право же, Дрезден, ты не можешь вести себя так по-свински!
      - Ага, - согласился я. - Так что, проснулся?
      Череп задумчиво склонился набок.
      - Знаешь, - сказал он, наконец, - пожалуй, да, - глазницы снова уставились прямо на меня. - Злость оказывает прямо-таки живительное действие. У тебя неплохо получилось.
      Я нашел относительно чистый блокнот и карандаш. Еще пара секунд ушла на то, чтобы расчистить себе немного свободного пространства на столе.
      - Я тут напоролся на какую-то совершенно новую штуковину. Может, ты сможешь помочь мне разобраться. И еще, у нас пропала особа, за которой мне стоило бы приглядеть.
      - О'кей, валяй, выкладывай.
      Я уселся на скрипучий деревянный стул и плотнее запахнулся в халат. Поверьте, чародеи облачаются в балахоны вовсе не для драматического эффекта. Просто иначе им не согреться у себя в лабораториях. Я знаком с несколькими парнями из Европы, так те до сих пор орудуют в каменных башнях. Меня от одной мысли об этом дрожь пробирает.
      - Хорошо, - сказал я. - Ты уж постарайся, ладно? - и я изложил ему все события начиная с Агаты Хэгглторн, включая Лидию и ее исчезновение, мою беседу с Морти Линдквистом и его упоминание о Кошмаре, и до нападения на Микки Малона.
      Боб присвистнул - что не так-то просто, учитывая отсутствие у бедолаги губ.
      - Дай-ка по порядку. Это создание, эта тварь, уже пару недель терзает призраков - и не самых хилых, заметь! - этим своим заклятьем-проволокой. Она же учинила погром на священной территории. А потом вломилась через чужой порог и истерзала душу хозяина, наложив на него это же заклятие. Так?
      - Ты все понял верно, - подтвердил я. - с призраком какого рода мы имеем дело, и кто его вызвал? И каким образом замешана во все это девушка?
      - Гарри, - сказал Боб, и на этот раз голос его звучал совершенно серьезно. - Брось-ка ты это дело.
      Я даже зажмурился.
      - Чего?
      - Может, нам лучше уехать на время... в отпуск. В Форт-Лодердейл, например. Там как раз проходит конкурс бикини, и мы могли бы...
      Я вздохнул.
      - Боб, у меня нет времени на...
      - Я знаком с одним парнем, так тот вселялся на несколько дней в чувака из турагенства. Он устроит нам путевки со скидкой. Что скажешь?
      Я уставился на череп. Не знай я Боба получше, я решил бы, что он... напуган, что ли? Возможно ли такое? Боб ведь не человек. Он дух, существо из Небывальщины. Череп служил ему всего лишь пристанищем, жильем вдали от дома. Я позволял ему жить в нем, защищал его и покупал ему дешевое бульварное чтиво в обмен на его помощь, на его необъятную память и знание законов магии. Боб служил моими компьютером, базой данных и личным ассистентом в одном лице - тогда, разумеется, когда мне удавалось заставить его сосредоточиться на заданной теме. Он был знаком с тысячами обитателей Небывальщины, с сотнями формул заклятий, эликсиров и прочих магических построений.
      Никакому духу не удалось бы хранить столько зданий, не обладай он изрядной силой. Тогда чего же он боится?
      - Слушай, Боб. Не знаю, что тебя так огорчило, но мы не можем терять время дальше. До заката остались считанные часы, а эта гадина все еще способна проникать сюда из Небывальщины, чтобы нанести удар кому-нибудь еще. Мне нужно знать, что это такое, и куда оно нацелится на этот раз, и как надрать ему задницу.
      - Ох уж эти смертные, - сказал Боб. - Всего вам мало. Вечно вам нужно узнать, что за следующим перевалом, отворить следующую дверь. Пора бы тебе, Гарри, научиться останавливаться вовремя.
      Некоторое время я молча смотрел на него, потом покачал головой.
      - Начнем с того, что нам известно - с самых основ, и будем продвигаться постепенно.
      - Черт подери, Гарри.
      - Призраки, - вслух рассуждал я. - Призраки - существа, обитающие в мире духов. Собственно, это образы и эмоции, оставленные личностью в момент ее смерти. Они отличаются от людей или разумных духов вроде тебя. Они не меняются, не растут - они просто есть, выражая то, что чувствовали, когда умирали. Вроде несчастной Агаты Хэгглторн. Не повезло бедолаге.
      Череп отвел от меня взгляд своих пустых глазниц и промолчал.
      - Итак, призраки - существа потусторонние. В нормальном виде их не видно, однако при желании они могут создавать себе оболочку из эктоплазмы и объявляться в реальном мире - если они, конечно, достаточно сильны для этого. Но чаще их физическое присутствие едва ощущается - так, холодное пятно или дуновение ветерка, или чуть слышный звук. Верно?
      - Брось это дело, Гарри, - сказал Боб. - И вообще, я с тобой не разговариваю.
      - Но делать они могут много чего. Они могут швыряться предметами и двигать мебель. Имеются документальные свидетельства того, как призраки наводили тень на солнце, устраивали небольшие землетрясения, и все такое но такие случаи более чем редки. И потом, всякий раз это происходит с каким-то умыслом, имеющим отношение к их, призраков, смерти.
      Боб шевельнулся, словно хотел добавить что-то, но, клацнув зубами, промолчал. Я ухмыльнулся. Мне удалось-таки подкинуть ему головоломку. Не найдется такого разумного духа, способного устоять перед головоломкой.
      - Выходит, - продолжал я, - если кто-либо, умирая, оставляет за собой особо сильные эмоции и переживания, то и дух его получается сильнее. И вреднее. Как, возможно, этот Кошмар.
      - Возможно, - ворчливым тоном согласился Боб и тут же отвернул череп лицом от меня. - Я с тобой еще не разговариваю, Гарри.
      Я постучал карандашом по чистой странице.
      - Хорошо. Мы знаем, что эта тварь ломает границу между нами и Небывальщиной. Это облегчает призракам задачу пересечения границы - значит, вот почему в последнее время у нас столько хлопот.
      - Не обязательно, - не выдержал Боб. - Возможно, ты смотришь на эту проблему не с той стороны.
      - А? - спросил я.
      Череп снова повернулся лицом ко мне; глаза его возбужденно сияли.
      - Кто-то еще баламутит этих духов, Гарри. Может, их нарочно терзают и мучают с целью вывести из себя и устроить бучу.
      Что ж, тоже мысль.
      - Ты хочешь сказать, кто-то избирательно подстегивает самых сильных духов, провоцируя беспорядки?
      - Вот именно, - кивнул Боб и тут же спохватился, открыв рот. Потом повернул череп лицом к стене и принялся гулко колотиться о нее костяным лбом. - Ну и дурак же я.
      - Беспорядки в Небывальщине... - задумчиво произнес я. - Но кто это может делать. И зачем?
      - Считай, ты меня подловил. Тайна, и еще какая. Этого мы не знаем. Самое время пропустить пару пива.
      - Беспорядки в Небывальщине помогают кому-то проникать к нам, продолжал я. - Что же получается? Получается... тот, кто наложил эти заклятия-пытки, мостит ими дорогу для чего-то... - я подумал о мертвых животных и разбитых машинах. - Для чего-то такого, что мало не покажется, я подумал о дрожащем, сходящем с ума Микки Малоне. - И этот кто-то становится все сильнее.
      Боб снова посмотрел на меня и вздохнул.
      - Ох, ладно, - сказал он. - Господи, Гарри, ты хоть иногда сдаешься?
      - Ни за что.
      - Тогда уж лучше помочь тебе. Ты даже отдаленно не представляешь, на что ты здесь напоролся. А стоит тебе выступить на него вслепую, и тебя можно считать покойником - до рассвета тебе не дожить.
      Глава пятнадцатая
      - Не дожить до рассвета, - повторил я. - Клянусь звездами, Боб, на кой черт тебе все эти мелодраматические обороты? Уж сказал бы прямо, что я пойду на корм рыбам.
      - Я не уверен, что от тебя останется на перекус хотя бы одному пескарю, - серьезно ответил Боб. - Гарри, ты только подумай об этой твари. Подумай, что она делает. Она преступила порог.
      - Ну и что? - спросил я. - Это много кто может. Помнишь того жабодемона? Он тоже преступил мой порог и учинил здесь изрядный погром.
      - Начнем с того, Гарри, - заявил Боб, - что ты холостяк. Потому и порог, и весь твой дом - понятия относительные. А вот этот твой Малон человек семейный?
      - И что из этого?
      - Из этого следует только то, что его дом несет в себе гораздо больше смысла. И потом - тот жабодемон вломился сюда, но все, что за этим последовало, можно свести к простому физическому воздействию. Он громил мебель, он плевался кислотой, и так далее, в этом роде. Он не пытался растерзать твою душу или погрузить тебя в зачарованный сон.