Он не обратил на мои слова никакого внимания.
      - Значит, вам известна и моя теория насчет барьера между нашим миром и Небывальщиной. И о том, что он медленно, но неуклонно разрушается.
      - И тебе кажется, что он начал рушиться окончательно? Морти, эта стена существует с начала времен. Не думаю, чтобы она рухнула именно сейчас.
      - Стена, - он презрительно хмыкнул. - Скорее, тонкая пленка. Кисельный берег. Она изгибается, и размывается, - он поежился и вытер вспотевшие ладони о штаны.
      - И сейчас она рушится?
      - Да вы посмотрите вокруг себя! - он почти кричал. - Боже мой, чародей. За последние две недели граница вихляется как бедра у шлюхи на панели. Какого черта, вы думаете, все эти духи так всполошились?
      Я сделал вид, что крик его меня совсем не смущает.
      - Так ты утверждаешь, что эта нестабильность дает духам возможность легче проникать в наш мир?
      - А еще делает духов, возникающих при смерти людей, сильнее и крепче, добавил он. - Вы думаете, те, с которыми вы имели дело в последние дни, самые крутые? Подождите, пока какую-нибудь студентку-отличницу не пришьют случайно в гангстерской разборке. Или пока добродетельный семьянин не испустит дыхание от СПИДа, которым его заразят по халатности при переливании крови.
      - Призраки крупнее и опаснее, - медленно произнес я. - Суперпризраки. Вот, значит, что ты имеешь в виду.
      Он хрипло рассмеялся.
      - На подходе новое поколение вирусов. Жизнь вообще превратится в ад. Боюсь, у вас теперь будет больше проблем с нападениями демонов, чем с уличными бандами.
      Я покачал головой.
      - Ладно, - вздохнул я. - Допустим, я покупаю эту твою доктрину насчет того, что барьер не бетонный, а жидкий. Допустим, в нем существуют завихрения, облегчающие пересечение барьера в обе стороны. Может что-то искусственно вызывать эти возмущения?
      - Откуда мне, черт подери, знать? - огрызнулся он. - Вам не понять, каково это, Дрезден - говорить с существами, которые жили в прошлом, которые живут сейчас и будут жить в будущем. Приглашать их к себе на закуски, чтобы они рассказали вам, как укокошили жену во сне...
      - Я хочу сказать, вам кажется, что все под контролем, но в конце концов все идет прахом. Мошенничать проще и спокойнее, Дрезден. Тут ты сам все решаешь. Людям ведь по барабану, действительно ли дядюшка Джеффри простил их за то, что они не явились к нему на день рождения. Им просто хочется услышать, что окружающий их мир - такое место, где дядюшка Джеффри обязательно их простит, - он замолчал и окинул взглядом полку с фальшивыми фолиантами и фальшивым черепом. - Вот это я им и продаю. Утешение. Это вроде телевидения: все хотят знать, что все будет хорошо, и просто счастливы платить за это.
      На улице посигналила машина. Морти свирепо покосился на меня.
      - Ну что, ко мне больше ничего?
      Я кивнул.
      Он вскочил на ноги, и щеки его чуть порозовели - правда, пятнами.
      - Видит Бог, мне нужно выпить. Уезжайте из города, Дрезден. Нынче ночью наведывалось что-то такое, чего я никогда еще не встречал.
      Я вспомнил покореженные машины и остатки роз.
      - Тебе известно, что это было?
      - Большое, - сказал Морти. - И злобное как... как... Оно жаждет крови, Дрезден. И сомневаюсь, чтобы вам или кому-либо еще удалось остановить его.
      - Но это призрак?
      Он улыбнулся мне волчьей ухмылкой. На его круглом, с широко посаженными глазами лице она казалась особенно зловещей.
      - Это Кошмар, - он повернулся и пошел к двери. Я с радостью отпустил бы его, но не мог. Этот человек стал лжецом, ловким мошенником... впрочем, он и раньше был таким.
      Я встал и толчком прижал его к двери, схватив за руку. Он выдернул руку и повернулся ко мне, вызывающе глядя мне в глаза. Я отвел взгляд. Что-то мне не очень хотелось заглядывать в душу Мортимера Линдквиста.
      - Морти, - негромко произнес я. - Отдохни от своих сеансов - хоть на время. Поезжай в какое-нибудь тихое место. Почитай. Отоспись. Ты ведь стал старше, сильнее. Дай себе шанс - и твои силы вернутся.
      Он снова рассмеялся - устало, безнадежно.
      - Разумеется, Дрезден. Что-нибудь в этом роде.
      - Морти...
      Он отвернулся и вышел. Он даже не позаботился запереть за собой дом. Я стоял на крыльце и смотрел, как он садится в такси, ожидавшее его у тротуара. Он запихнул свой чемодан на заднее сиденье и сам полез следом.
      Прежде, чем машина тронулась с места, он опустил стекло.
      - Дрезден, - окликнул он меня. - Под моим креслом есть ящик. Мои записи. Если вам так уж хочется свернуть себе шею, пытаясь выстоять против этой твари, хоть будете знать, во что ввязываетесь.
      Он поднял стекло, и машина тронулась с места. Некоторое время я смотрел ей вслед, потом вернулся в дом. Я нашел выдвижной ящик, спрятанный под подушкой резного кресла, а в ящике - три толстых тетради в кожаной обложке. Пергаментные страницы их были исписаны почерком, четким и аккуратным в самых ранних записях, и едва разборчивыми каракулями в самых свежих по времени. Я поднес тетради к лицу и вдохнул аромат кожи, бумаги и чернил - настоящих, а не всяких там геля или пасты.
      Морти мог ведь и не отдавать мне своих записей. Возможно, какие-то корни его личности и не погибли еще. Возможно, я чуть помог ему этим своим советом. Во всяком случае, мне хотелось бы так думать.
      Я сделал глубокий вздох и пошел к телефону заказать такси и себе самому. Нужно было постараться освободить из-под ареста "Жучка" - если получится. Может, Мёрфи смогла бы помочь мне в этом.
      Я взял тетради и вышел на крыльцо дожидаться такси, захлопнув за собой дверь. Что-то здоровенное шляется по городу, так говорил Морти.
      - Кошмар, - произнес я вслух.
      Может, Морти и не ошибается? Может, барьер, отделяющий мир духов от нашего, рушится к чертовой матери? От этой мысли мне сделалось не по себе. Что-то назревало, и это "что-то" было огромным и ужасным. И чутье мое подсказывало, что все это не просто так. Все силы, добрые или злые, догадывается об этом их обладатель или нет, имеют какую-то цель.
      Значит, этот Кошмар явился сюда с какой-то целью. Интересно, что ему все-таки нужно. И что он для этого будет делать.
      Я боялся, что узнаю это, и даже слишком скоро.
      Глава одиннадцатая
      Непримечательная машина с обычными номерами, в которой сидело двое непримечательных мужчин в штатском, ждала меня у подъезда к моему дому.
      Я вылез из такси, расплатился и кивнул тому, что сидел за рулем детективу Рудольфу. За год, проведенный в отделе Специальных Расследований негласном ответе Чикаго официально не признаваемому миру сверхъестественного - Руди мало изменился внешне. И все же время немного закалило его и уж наверняка добавило теней под глазами.
      Рудольф кивнул мне в ответ, даже не стараясь скрыть раздражения. Он меня терпеть не может. Может, из-за истории, имевшей место несколько месяцев тому назад. Руди слинял с места происшествия, вместо того, чтобы держаться поближе ко мне. А еще перед этим мне пришлось сбежать из кутузки, в которой ему полагалось за мной следить. Вообще-то у меня имелся чертовски серьезный повод удрать оттуда, так что с его стороны некрасиво держать на меня за это зуб... Однако интересно, что привело его ко мне?
      - Салют, детектив, - произнес я. - С чем пожаловал?
      - Садись в машину, - буркнул Рудольф.
      Я расставил ноги пошире и сунул руки в карманы.
      - Я что, арестован?
      Рудольф сощурил взгляд и открыл было рот для ответа, но сидевший справа от него мужчина положил руку ему на плечо.
      - Привет, Гарри, - кивнул мне сержант Джон Столлингз.
      - Как дела, Джон? Чему обязан визитом?
      - Мёрф попросила нас пригласить тебя на место происшествия, - он поднял руку и поскреб недельную щетину на подбородке. - Надеюсь, ты не слишком занят. Мы звякнули было к тебе в офис, но ты сегодня туда еще не заезжал, вот она и послала нас сюда.
      Я помахал тетрадками Морти Линдквиста.
      - Вообще-то я сегодня занят. С этим нельзя подождать?
      Рудольф сплюнул на землю.
      - Лейтенант сказала, ты ей нужен сейчас, так что шевели задницей и лезь в машину. Ну?
      Столлингз покосился на него и закатил глаза.
      - Послушай, Гарри. Мёрфи просила передать тебе, что это личная просьба.
      Я нахмурился.
      - Личная, говоришь?
      Он развел руками.
      - Так она сказала, - он нахмурился. - Это Микки Малон, - добавил он.
      Я ощутил неприятную пустоту внутри.
      - Мертв?
      Столлингз поиграл желваками на скулах.
      - Тебе лучше посмотреть самому.
      Я зажмурился, стараясь не выдать досады. Мне некогда было отвлекаться. Мне предстояло еще разобраться с записками Морти, а это никак не меньше нескольких часов, и до заката, когда духи и призраки смогут проникать к нам из Небывальщины, оставалось не так уж и много времени.
      Но Мёрфи сделала для меня очень много. Я был перед ней в долгу. Пару раз она спасала мне жизнь, ну и так далее. К тому же она являлась основным источником моих заработков. Кэррин Мёрфи возглавляла отдел Специальных Расследований - пост, который традиционно означал пару месяцев просиживания штанов, за чем следовало незамедлительное увольнение из полиции. Мёрфи штанов не просиживала - она начала с того, что наняла в качестве консультанта единственного профессионального чародея в Чикаго - то есть, меня. Собственно, она и сама научилась неплохо справляться с местными сверхъестественными хищниками, по крайней мере, с большей их частью, хотя когда дело приобретало серьезный оборот, продолжала вызывать меня. В документах я проходил в качестве консультанта-следователя. Боюсь, что в компьютерных досье отсутствуют кодовые обозначения для таких операций, как усмирение демона, прорицания с помощью заклятий или экзорцизм.
      Самое серьезное дело, с которым пришлось столкнуться отделу Специальных Расследований - с таким редко кому вообще приходится сталкиваться кроме чародеев вроде меня - имело место всего год назад, когда в городе объявилась стая неизничтожимых оборотней. Не обошлось без серьезных потерь - погибло шесть человек включая напарника Мёрфи. Микки Малон отделался рваной раной бедра. Он отлежался в больнице и принял участие в еще одной, последней операции, когда мы с Майклом накрыли того заклинателя демонов. Однако после нее он решил, что хромота не позволяет ему больше оставаться хорошим полицейским, и уволился по инвалидности.
      Я ощущал себя виноватым - возможно, я и наговариваю на себя, но действуй я тогда чуть умнее или быстрее - как знать, может, я и спас бы жизнь тем людям. И здоровье Микки. Никто не винил меня в этом, только я сам.
      - Хорошо, - сказал я. - Дайте только мне занести это в дом.
      Поездка прошла спокойно, в молчании, если не считать нескольких ничего не значащих реплик Столлингза. Рудольф меня игнорировал. Я закрыл глаза и старался забыть о боли во всем теле. Радио Рудольфа взвизгнуло и стихло. Я унюхал запах горелого пластика или чего-то в этом роде и понял, что это, скорее всего, моя вина.
      Я приоткрыл глаз и увидел, что Рудольф свирепо смотрит на меня в зеркало заднего вида. Я улыбнулся и снова закрыл глаза. Козел.
      Машина остановилась в жилом квартале где-то в районе Нью-Эрмитидж, в Бактауне. Район получил свое название из-за проживавшего в нем некогда обилия иммигрантов, которые пасли у себя в палисадниках коз. Застройку тогда составляли маленькие домишки, под завязку забитые большими семьями.
      За прошедшие сто лет Бактаун заметно вырос. В буквальном смысле этого слова. Расти вширь домам было некуда, так что они тянулись вверх, из-за чего район стал напоминать частокол. Из растительности здесь остались с тех пор древние дубы и сикаморы, да и тех изрядно порубили при прокладке линий электропередач. Мостовая была исчерчена тенями деревьев и зданий, а тротуары так и вовсе спрятались от света.
      Подъездная дорожка к одному из домов, двухэтажному белому строению, была забита машинами; еще с полдюжины полицейских машин стояло на улице, а во дворе задрал заднее колесо поставленный на подножку мотоцикл Мёрфи. Рудольф остановил машину на улице, у тротуара с противоположной от дома стороны, и заглушил мотор. Прежде чем смолкнуть, тот кашлянул, и в нем что-то противно задребезжало.
      Я вылез из машины и сразу же ощутил: что-то не так. Какое-то неуютное ощущение пробежало по мне, ущипнув шею и спину мурашками.
      Я постоял так, хмурясь, пока Рудольф и Столлингз выбирались из машины. Медленно поворачиваясь, вглядываясь в окружающие дома, я попытался установить источник странного ощущения. Деревья шелестели осенней листвой; время от времени ветер срывал лист, и тот падал на мостовую. Вдалеке шумело уличное движение. Высоко в небе прогудел самолет.
      - Дрезден! - рявкнул Рудольф. - Чего застрял?
      Я поднял руку, пытаясь охватить своими чувствами как можно более широкое пространство.
      - Погодите минутку, - сказал я. - Мне нужно... - я не договорил: это мешало мне прислушиваться к чувствам. Странное ощущение не проходило. Что же это, черт подери, такое?
      - Очковтиратель гребаный, - буркнул Рудольф. Не оборачиваясь, я ощутил, что он сделал шаг в мою сторону и остановился.
      - Не горячись, братец, - сказал Столлингз. - Дай человеку поработать. Мы же оба с тобой видели, на что он способен.
      - Дерьмо это все, - огрызнулся Рудольф. - Ничего я такого не видел, чего нельзя было бы объяснить, - с места он, впрочем, не двинулся.
      Я перешел улицу, шагнул во двор интересующего нас дома, и сразу же обнаружил первое тело. Оно лежало в груде прошлогодней листвы, футах в пяти слева от меня. Маленькая рыже-белая киска валялась, изломанная кем-то так, что передние лапы ее смотрели в одну сторону, а задние - в противоположную. Шея, похоже, тоже была сломана.
      Я испытал приступ тошноты. Смерть всегда малопривлекательна. Это в первую очередь относится к людям, но и за животных, живущих рядом с человеком, переживаешь больше, чем за представителей дикой природы. Киска была совсем еще молоденькая - должно быть, просто уличный котенок. Ошейника на ней не было.
      Я ощутил вокруг нее маленькое облачко возмущенной энергии, порожденной болью и насилием. И все же одного убитого животного не хватило бы, чтобы я ощутил это с другой стороны улицы.
      Не сделав и пяти шагов дальше, я наткнулся на мертвую птицу. Крылья ее лежали отдельно. У следующих двух птиц недоставало голов. Дальше лежало что-то, что совсем еще недавно было маленьким и пушистым, а теперь сделалось маленьким, пушистым и бесформенным - должно быть, крот или суслик. Ну и так далее. Еще как далее - всего дюжина с лишним зверюшек валялись мертвыми во дворе, распространяя вокруг себя потоки разрушительной энергии. Ни одного из них по отдельности не хватило бы, чтобы побеспокоить мое чародейское чутье, но всех вместе хватало для этого с лихвой.
      Так что же, черт подери, убило их всех?
      Так и продолжая бороться с тошнотой, я вытер вспотевшие ладони о рукава. Я оглянулся на Рудольфа со Столлингзом - их лица тоже приобрели слегка зеленоватый оттенок.
      - Господи, - произнес Столлингз и осторожно потрогал кошачий труп носком ботинка. - Что могло натворить это?
      Я тряхнул головой и пожал плечами.
      - Может пройти сколько-то времени, пока мы узнаем. Где Микки?
      - В доме.
      - Раз так, - сказал я, выпрямляясь, - пошли туда.
      Глава двенадцатая
      У входной двери я задержался. Микки Малон жил в неплохом доме. Его жена преподавала в начальной школе. На одну его полицейскую зарплату такого дома не отстроить, но вдвоем они сдюжили. Паркетный пол сиял лаком. На обращенной к прихожей стене гостиной висел морской пейзаж - оригинал, не копия. В доме было много зелени, которая вместе с деревянными полами придавала интерьеру этакий естественный уют. В общем, это было не просто здание, но настоящий жилой дом.
      - Заходи, Дрезден, - буркнул Рудольф. - Лейтенант ждет.
      - Миссис Малон дома? - спросил я.
      - Да.
      - Ступайте и приведите ее. Мне нужно, чтобы она пригласила меня войти.
      - Что? - вскинулся Рудольф. - Ну уж, уволь. Ты кто, граф Дракула?
      - Дракула до сих пор проживает в Восточной Европе - по крайней мере, проживал на время последней проверки, - невозмутимо отвечал я. - Но если вы хотите, чтобы я для вас что-нибудь сделал, мне нужно, чтобы она или Микки пригласили меня.
      - Что это ты, черт подери, несешь?
      Я вздохнул.
      - Послушайте. Дома и вообще все места, где люди живут, любят и строят свою жизнь, обладают собственной силой. Если бы через этот порог день-деньской шлялись толпы незнакомых людей, у меня не было бы никаких проблем, переступая этот порог. Но это не так. Вы, ребята, его друзья, - все верно, говорила ведь Мёрфи: это дело личное.
      Столлингз нахмурился.
      - Так ты что, войти не можешь?
      - Ох, войти-то я могу, - вздохнул я. - Но большую часть моих способностей придется оставить за дверью. Порог будет мешать мне работать в доме с какими-либо энергиями.
      - Ну и дерьмо, - фыркнул Рудольф. - Дракула гребаный.
      - Гарри, - вмешался Столлингз. - А мы сами не можем пригласить тебя в дом?
      - Нет. Это должен быть кто-то, кто живет в этом доме. И потом, этого требуют простые приличия, - добавил я. - Я не люблю заходить в места, где мне не рады. Я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, зная, что миссис Малон не возражает против моего присутствия здесь.
      Рудольф открыл было рот снова излить на меня желчь, но Столлингз успел опередить его.
      - Выходит, ты не можешь заниматься своими волшебными штучками в помещении, если тебя туда не пригласили?
      - Не просто в помещении, - ответил я. - В жилом. Две больших разницы.
      - А как тогда с домом Виктора Селлза? Я слышал, ты накрыл его там без всякого приглашения, так ведь?
      Я покачал головой.
      - Он осквернил свой порог. Он вел там свои грязные делишки, устраивал черные церемонии, оргии. Это был уже не дом.
      - Значит, ты не можешь бороться с чем-либо на его территории?
      - Со смертными - да, не могу. А у нечисти порогов нету.
      - Это почему еще?
      - Откуда мне, черт возьми, знать? - устало сказал я. - Нету и все тут. Не могу же я знать все на свете, верно?
      - Пожалуй, верно, - согласился Столлингз и, подумав, кивнул. - Да, теперь я понимаю, что ты имеешь в виду. Это тебя вроде как выключает?
      - Ну, не полностью, но делать что-либо становится гораздо труднее. Как будто на тебя надели свинцовый скафандр. Вот почему вампирам так нелегко в нашем мире. У них едва хватает сил просто выжить, а уж пользоваться своими паранормальными способностями и вовсе почти невозможно.
      Столлингз покачал головой.
      - Все эти магические штуки... Ни за что бы не поверил в то, что буду относиться к этому серьезно, пока не попал в отдел. Да и до сих пор не привык.
      - Правда? Что ж, хорошо. Так меньше шансов, что влезешь в эти дела слишком глубоко.
      Он выпустил из ноздрей две струйки дыма.
      - Может, все еще изменится. За последнюю пару дней у нас пропало несколько человек. Из этих, уличных, бомжей, известных нашему брату, копу.
      Я нахмурился.
      - Да?
      - Да. Ну, пока все на уровне слухов. Это ведь народ такой - сегодня здесь, а завтра где-то еще. Но с тех пор, как я начал работать в Специальных Расследованиях, это как-то меня нервирует.
      Я нахмурился еще сильнее и подумал, стоит ли говорить Столлингзу о приеме у Бьянки. Вне всякого сомнения, ради такого события в город понаедет уйма нездешних вампиров. Может, это она со своими приспешниками запасается продовольствием для пирушки. Однако никаких доказательств этому у меня не имелось - и потом, все эти исчезновения, если это действительно были исчезновения, могли иметь отношение к беспорядкам в Небывальщине. И если Бьянка к ним непричастна, я оказался бы в неприятном положении. Я не хотел натравливать на нее копов без крайней на то нужды. Я совершенно не сомневался в том, что у Бьянки достаточно возможностей испортить мне жизнь и она запросто могла бы обставить все так, будто я это заслужил.
      И потом, в кругах сверхъестественного сообщества до сих пор действуют законы чести Старого Света. Если у тебя проблема, решай ее лицом к лицу в рамках этого сообщества. Самое последнее дело использовать в качестве оружия копов и прочих смертных. В сверхъестественном мире это все равно что ядерное оружие. Стоит показать людям хоть капельку сверхъестественных страстей, как они перепугаются до такой степени, что начнут палить без разбора в каждого встречного и поперечного. Большинству людей начхать на то, что один жуткий тип, возможно, и неправ, но другой, не менее жуткий - прав. Оба страшилы хоть куда - значит, мочи обоих и спи спокойно.
      Так повелось с начальных лет Эры Разума, с тех пор, как племя смертных окрепло. И по мне, так оно и правильно. Терпеть не могу всех этих жутиков, вампиров, демонов и прочих кровожадных духов, рыскающих вокруг так, словно мир принадлежит им. И плевать мне на то, что всего несколько столетий назад так и было.
      В общем, я решил не распространяться насчет приема у Бьянки, пока не узнаю о нем побольше.
      Мы со Столлингзом поболтали еще немного, пока в дверях не появилась Соня Малон. Соня была среднего роста, уютно пухленькая и какая-то вся надежная. В юности лицо ее, должно быть, поражало красотой, да и сейчас сохраняло ее, а годы только добавили ей, так сказать, огранки. Глаза ее покраснели, и макияж она сегодня не накладывала, но держалась неплохо. На ней было простенькое платье в цветочек; из украшений - только обручальное кольцо на пальце.
      - Мистер Дрезден, - вежливо произнесла она. - Микки говорил мне, что вы спасли ему жизнь тогда, в прошлом году.
      Я кашлянул и опустил взгляд. Хотя с формальной точки зрения, подозреваю, это выглядело именно так, сам я смотрел на это совсем по-другому.
      - Мы делали все, что могли, мэм. Ваш муж вел себя отважно.
      - Детектив Рудольф сказал, что мне нужно пригласить вас войти.
      - Мне не хотелось бы входить туда, где меня не хотят видеть, мэм, ответил я.
      Соня наморщила носик и покосилась на Столлингза.
      - Выньте это изо рта, сержант.
      Столлингз выплюнул сигарету и затоптал ее.
      - Хорошо, мистер Дрезден, - сказала она. На мгновение она чуть утратила контроль над собой, и губы ее дрогнули. Она зажмурилась и сделала глубокий вдох, потом снова открыла глаза. - Если вы сможете помочь моему Микки, пожалуйста, заходите. Я вас приглашаю.
      - Спасибо, - совершенно серьезно произнес я и шагнул в дверь. Безмолвное напряжение порога обволокло меня на мгновение морозной бахромой и сразу же отпустило.
      Мы миновали гостиную, где сидело, негромко переговариваясь, несколько копов, знакомых мне по отделу. Атмосфера в помещении напомнила мне похороны. При моем появлении они подняли на меня взгляд, и разговоры стихли. Я кивнул им, и мы прошли дальше, на лестницу, ведущую на второй этаж.
      - Он вчера допоздна не ложился, - сказала она мне негромко. - Иногда он не может заснуть, поэтому ложится очень поздно. Я встаю рано, но мне не хотелось его будить, и я дала ему поспать подольше, - миссис Малон задержалась на верхней ступеньке и махнула рукой в сторону двери в дальнем конце коридора. - Т-там, - сказала она. - Извините. Я н-не могу... - она сделала еще один глубокий вдох. - Я пойду, посмотрю насчет ленча. Вы голодны?
      - А? Да, конечно.
      - Хорошо, - сказала она и ретировалась обратно вниз.
      Я собрался с духом, посмотрел на дверь в дальнем конце коридора и шагнул к ней. Шаги отдавались в ушах гулким эхом. Я осторожно постучал в дверь.
      Мне открыла Кэррин Мёрфи. Она никак не походила на командира полицейского подразделения, которому вменялось в обязанность разбираться со всеми странными, не укладывающимися в рамки Уголовного Кодекса преступлениями. Она никак не походила на человека, который, широко расставив ноги, сажает одну серебряную пулю за другой в несущийся на нее товарный состав... или в оборотня. Не походила - но всаживала ведь!
      Кэррин воззрилась на меня снизу вверх, с высоты своих пяти с хвостиком футов. Глаза ее, обыкновенно ясные и лучистые, казались погасшими. Она собрала свои золотые волосы под бейсбольную кепку, завершавшую наряд из джинсов и белой футболки, замятой на плече - там, где ее сбил ремень от кобуры. У глаз и уголков рта собрались трещинами на выжженном засухой поле морщинки.
      - Привет, Гарри, - сказала она. Голос ее тоже звучал погасшим.
      - Салют, Мёрф. Неважно выглядишь.
      Она попыталась улыбнуться. Получилось так себе.
      - Я... Я не знала, к кому мне еще обратиться.
      Я встревоженно нахмурился. В любой другой день Мёрфи отозвалась бы на мое оскорбительное замечание с неподдельным энтузиазмом. Она отворила дверь пошире, пропуская меня в комнату.
      Я знал Микки Малона как энергичного мужчину среднего роста, с намечавшейся лысиной, широкой улыбкой и носом, гордо торчавшим вверх, когда он по утрам выходил за газетой. Хромота и трость появились слишком недавно, чтобы врезаться в память неотъемлемо от его образа. Микки носил старые, но добротного покроя костюмы и всегда прилагал максимум усилий, чтобы не перепачкать пиджак во избежание конфликтов с женой.
      Я не знал Микки таким: с застывшей на лице оскаленной ухмылкой; с выпученными, совершенно безумными глазами; с телом, сплошь покрытым царапинами от собственных ногтей, под которыми запеклась кровь. Запястья и лодыжки его были прикованы наручниками к железной раме кровати. В воздухе стоял густой запах пота и мочи. Лампа в комнате не горела, и свет, пробиваясь сквозь задернутые занавески, окрашивал комнату в бурые цвета.
      Он повернул голову ко мне, и глаза его округлились еще сильнее. Он со свистом втянул в себя воздух, запрокинул голову и вдруг испустил протяжный, визгливый вой, похожий на койота. Потом он начал смеяться, мотая головой из стороны в сторону, туго натягивая наручники, сотрясая кровать с каждым качком.
      - Соня позвонила мне сегодня утром, - пояснила Мёрфи лишенным выражения голосом. - Она заперлась в шкафу с мобильным телефоном. Мы успели вовремя: он как раз кончал ломать дверь шкафа.
      - Она позвонила в полицию?
      - Нет. Она позвонила мне. Она сказала, что не хочет, чтобы Микки видели в таком виде. Это бы его погубило.
      Я покачал головой.
      - Черт. Храбрая женщина. И что, с тех пор он в таком виде?
      - Угу. Он... он совершенно рехнулся. Визжит, плюется и кусается.
      - Он что-нибудь говорил?
      - Ни слова, - ответила Мёрфи. - Только животные звуки, - она зябко охватила себя руками и на мгновение заглянула мне в глаза. - Что с ним случилось, Гарри?
      Микки хихикнул и принялся колотить бедрами по кровати, заставляя пружины скрипеть так, словно на ней совокупляется пара подростков. У меня похолодело в желудке. Ничего удивительного, что миссис Малон не хотела возвращаться в эту комнату.
      - Ты бы дала мне хоть минуту разобраться, что к чему, - сказал я.
      - Он не... ну, ты понимаешь... одержимый? Как в кино?
      - Я ничего еще не знаю, Мёрф.
      - Это не может быть что-то вроде заклятья?
      - Мёрфи, да не знаю я!
      - Черт подрал, Гарри, - рявкнула она. - Так выясняй, и быстрее, черт возьми! - она стиснула кулаки. Ее всю трясло от сдерживаемой злости.
      Я положил руку ей на плечо.
      - Я обязательно выясню. Ты только дай мне побыть с ним немного. Наедине.
      - Ну, Гарри, если ты только не поможешь ему... - у нее перехватило голос, и в глазах блеснули слезы. - Он ведь один из моих, черт подери...
      - Спокойно, Мёрф, - сказал я как мог мягче и отворил ей дверь. Ступай, посмотри, как там насчет кофе, ладно? А я пока посмотрю, что могу сделать.
      Она посмотрела на меня, потом снова на Малона.
      - Все о'кей, Микки, - произнесла она. - Мы все здесь, чтобы помочь тебе. Ты не один.
      Микки ответил ей своей безумной ухмылкой, потом облизнул губы и снова разразился хихиканьем. Мёрфи вздрогнула и, низко опустив голову, вышла из комнаты.
      Я остался один на один с безумцем.
      Глава тринадцатая
      Я подвинул стул к кровати и сел. Микки посмотрел на меня выпученными глазами. Я порылся во внутреннем кармане своей ветровки. Там у меня всегда лежит кусок мела на случай, если нужно очертить круг. Еще свеча и пара коробков спичек. Два-три старых рецепта. С магической точки зрения не так уж много материала для работы.
      - Эй, Микки, - произнес я. - Ты меня слышишь?
      В ответ Микки захихикал еще громче. Я внимательно следил за тем, чтобы не встречаться с ним взглядом. Блин-тарарам, в ту минуту мне, мягко говоря, очень не хотелось заглядывать Микки Малону в душу.
      - Ладно, Микки, - продолжал я негромким, ровным голосом - таким говорят с домашними животными. - Я до тебя дотронусь, хорошо? Мне кажется, так я смогу определить, есть ли внутри у тебя что-то такое. Я не причиню тебе вреда, так что не бойся, - говоря, я протянул руку и положил ее Микки на локоть.
      Кожа его была на ощупь почти обжигающе горячей. Я ощутил следы какой-то энергии - не покалывающую ауру практикующего чародея, не глубокую как океан силу Майкловой веры, но все же что-то этакое там присутствовало. Какая-то ледяная, ползучая энергия обволакивала его невидимым коконом.
      Какого черта?
      Это не напоминало ни одно из известных мне заклятий. И это не был вселившийся в него дух - в этом я не сомневался. Такие вещи я наверняка ощутил бы при прикосновении.
      Мгновение Микки смотрел на меня, потом голова его дернулась к моей руке. Я отшатнулся, и зубы его лязгнули в воздухе. Когда кто-то пытается укусить тебя, реагируешь быстрее, чем на удар. Укус примитивнее, ближе к природе. Жуть.
      Микки снова начал хихикать, раскачивая кровать.
      - Что ж, - вздохнул я. - Знаешь, мне обидно. Не будь ты моим другом, Микки... - на мгновение я зажмурился, собираясь с силами, потом сосредоточил всю свою волю в точке между бровями, чуть выше их. Я ощутил там сгустившееся напряжение, этакое давление, и когда я открыл глаза, я видел все по-другому. Я включил свое магическое Внутреннее Зрение.