Магия. Штучки моей крестной. Тот ее поцелуй в лоб заживил мою рану.
      Если вы считаете, что мне полагалось бы радоваться такому исцелению, значит, вы плохо представляете себе все связанные с этим осложнения. Производить магические манипуляции непосредственно с человеческим телом сложно. Чертовски сложно. Повелевать энергией, как, скажем, делал я с помощью своего талисмана, или элементарными стихиями вроде огня или ветра сущая ерунда по сравнению с тем, что требуется, чтобы хотя бы поменять кому-то цвет волос - тем более, чтобы заставить клетки по обе стороны травмы срастись.
      Исцеление было мне предупреждением. Моя крестная обладала теперь властью надо мной не только в Небывальщине, но и на земле. Я заключил договор с феей и нарушил его. Это и дало ей такую власть, и она как бы ненароком продемонстрировала ее мне, наложив на меня сложное исцеляющее заклятие так, что я этого и не заметил.
      Это пугало меня больше всего. Собственно, я и так знал, что Леа куда как круче меня - а что еще ожидать от создания, обладающего тысячелетними знаниями и опытом, рожденного, чтобы заниматься волшебством, как я был рожден, чтобы дышать. И все же, пока я оставался в реальном мире, у нее не имелось передо мной преимуществ. Наш мир был для нее заграницей - точно такой же, какой был ее мир для меня.
      Был. Вот именно, что был.
      Блин-тарарам.
      Я сдался и не пытался удержать дрожь в пальцах, вытирая лицо. Черт, у меня имелись все основания бояться. Ну и еще, я промок под дождем до нитки и промерз до костей. Я смыл кровь и встал под электрофен. Мне пришлось с десяток раз шлепнуть по кнопке, пока тот заработал.
      Я как раз повернул сопло вверх, на лицо, когда в туалет вошел Столлингз, а по пятам за ним - Рудольф. Вид у Столлингза был такой, словно он не спал со времени нашей последней встречи. Одежда измялась еще сильнее, седеющая шевелюра сделалась еще седее, а усы окраской почти сравнялись с синяками под глазами. Не глядя на меня, он подошел к раковине и плеснул на лицо холодной воды.
      - Дрезден, - сказал он. - До нас дошел слух, что ты в больнице.
      - Привет, Джон. Как там Мёрфи?
      - Спит. Мы только недавно привезли ее сюда.
      Я удивленно уставился на него.
      - Бог мой. Что, уже утро?
      - Солнце взошло минут двадцать назад, - он подошел к соседнему фену, и тот заработал с первого нажатия кнопки. - Она не просыпалась. Врачи спорят, в коме она или напичкана лекарствами.
      - Вы объяснили им, что случилось?
      Он хмыкнул.
      - Ага. Я сказал им только, что чародей наложил на нее заклятие и погрузил в сон, - он покосился на меня. - Да, кстати, а когда она проснется?
      Я покачал головой.
      - Мое заклятие не продержится долго. Максимум пару дней. С каждым восходом солнца оно будет терять силу.
      - А что случится потом?
      - Она начнет визжать. Если только мне не удастся отыскать ту тварь, что напала на нее, и вычислить, как бороться с тем, что та успела сделать.
      - Вот, значит, для чего тебе тетрадь Кравоса, - сказал Столлингз.
      Я кивнул.
      Он сунул руку в карман и достал оттуда тетрадь - небольшой пухлый блокнот, переплетенный в темную кожу. Блокнот был запаян в пластиковый пакет для вещественных доказательств. Я потянулся за ним, но Столлингз отвел руку.
      - Слушай, Дрезден. Если ты дотронешься до этого, ты оставишь свои отпечатки. Частицы кожи. Всякие такие штуки. Так будет, если эта тетрадь не исчезнет.
      Я недоуменно нахмурился.
      - А в чем дело-то? Кравос сидит за решеткой, верно? Черт, мы ведь взяли его тепленьким на месте преступления. В тетради нет ничего круче этого, ведь правда?
      Он поморщился.
      - Если бы дело было только в следствии, не было бы никаких проблем.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      Он покачал головой.
      - Наше внутреннее дерьмо. Не буду выметать сор из избы. Но если ты возьмешь эту тетрадку, Дрезден, она должна исчезнуть.
      - Отлично, - сказал я, снова протягивая руку. - Уже испарилась.
      Он снова отодвинул руку.
      - Я это совершенно серьезно, - буркнул он. - Обещай.
      Что-то в его негромкой настойчивости тронуло меня.
      - Олл райт, - сказал я. - Обещаю.
      Мгновение он смотрел на тетрадь, потом сунул ее мне в руку.
      - Да ладно, - сказал он. - Ты только Мёрфи помоги.
      - Джон... - замялся я. - Эй, дружище. Если бы я не знал, что эта штука мне нужна... Что, вообще, происходит?
      - Наши внутренние дела, - вздохнул Столлингз.
      - Что, на Отдел снова покушаются? Им что, больше делать нечего? Сейчас-то им чего не нравится?
      - Ничего, - соврал Столлингз и повернулся уходить.
      - Джон, - окликнул я его. - Чего ты мне не рассказал?
      Он оглянулся в дверях и поморщился.
      - В деле Кравоса у них свой интерес. Это все, что я могу сказать. Да ты и сам об этом услышишь не сегодня - завтра. Сам все поймешь.
      - Погоди, - сказал я. - Что-нибудь случилось с Кравосом?
      - Мне пора идти, Гарри. Желаю удачи.
      - Подожди, Столлингз...
      Он вышел и закрыл дверь за собой. Я чертыхнулся и поспешил за ним, но он уже ушел. Я так и остался стоять в вестибюле, дрожа как мокрый щенок.
      Черт подрал. Копы всегда держатся друг за друга - этакое особое, замкнутое братство. Они могут работать с тобой, но если ты не коп, они найдут миллион возможностей, по мелочам показывающим тебе, что ты чужак. Одна из таких мелочей - то, что тебя не посвящают в служебные тайны. Черт, что могло случиться с Кравосом? Наверняка что-то серьезное. Дьявол, а ведь Кошмар вполне мог слегка расквитаться с ним - пока он на воле. Что ж, если это так, поделом Кравосу.
      Я постоял с минуту, пытаясь решить, что мне делать дальше. С собой у меня не было ни денег, ни машины, ни даже возможности найти что-то из этого.
      Мне нужен был Майкл.
      Я спросил дорогу и направился в родильное отделение. Несколько раз мне приходилось делать крюк, обходя все, что выглядело сложно устроенным или дорогим. Меньше всего мне хотелось вывести из строя искусственные легкие какого-нибудь старичка.
      Я застал Майкла стоящим в коридоре. Волосы его просохли и торчали нелепыми прядями. Седины в них, казалось, прибавилось. Борода также имела не самый ухоженный вид. Глаза ввалились. Бутсы и джинсы были заляпаны грязью по колено. Пустые черные ножны от "Амораккиуса" болтались на плече.
      Майкл стоял перед большим окном. За стеклом лежали в колыбельках-каталках лицом к зрителю ряды маленьких человечков. Я постоял немного рядом с Майклом, глядя на младенцев. Медсестра в палате подняла на нас взгляд, опустила и снова посмотрела на нас, на этот раз внимательнее. Потом поспешно вышла.
      - Ага, - вдруг догадался я. - Эта сестра нас узнала. А я и не сообразил, что мы снова в больнице Кук-Каунти. И не узнал бы ее, когда бы не эта сестра.
      - Там сейчас лечащий врач Черити.
      - А... - глубокомысленно протянул я. - Ну... И как поживает самый младший Карпентер?
      Майкл все молчал. У меня неприятно засосало под ложечкой, и я искоса посмотрел на него.
      - Майкл?
      - Роды оказались тяжелые, сложные, - устало ответил он. - Она простудилась и, возможно, еще отравилась чем-то. Воды отошли еще там, на кладбище. Боюсь, это все могло сказаться на ребенке.
      Я молча слушал его, с каждым мгновением чувствуя себя все поганее.
      - Им пришлось сделать кесарево сечение. Но... они опасаются, что будут последствия. Они полагают, она ушиблась животом. Они не знают, сможет ли она еще иметь детей.
      - А ребенок?
      Молчание.
      - Майкл?
      Он бросил взгляд на младенцев за стеклом.
      - Врач сказал, если он протянет тридцать шесть часов, у него есть шанс выжить. Но он слабеет. Они делают все возможное, - он осекся, и по щекам его покатились слезы. - Слишком много осложнений. Осложнений...
      Я поискал слова, чтобы утешить его хоть как-то, и не нашел. Проклятье... Мой и без того расстроенный желудок сжался от досады. Так не должно было случиться. Действуй я быстрее, или умнее, или вообще прими я другое решение, как знать, может, мне удалось бы уберечь Черити. Или хотя бы ребенка. Я положил руку Майклу на плечо и крепко сжал. Пусть хоть знает, что я здесь, с ним. Ничем другим я помочь все равно не мог.
      Он перевел дыхание.
      - Врач считает, что я бил ее. Что синяки у нее именно от этого. Вслух он, конечно, ничего не сказал, но...
      - Но это же бред какой-то, - возмутился я. - Черт возьми, Майкл, ничего глупее я в жизни не слышал!
      - Уж лучше это был я, Гарри, - горько произнес он, глядя на свое бледное отражение в стекле. - Будь я замешан во все это, демон не тронул бы ее, - он сжал кулаки с такой силой, что хрустнули суставы. - Он должен был напасть только на меня.
      - А ведь вы правы, Майкл, - кивнул я. - Черт подери, вы правы.
      Он подозрительно покосился на меня.
      - О чем это вы?
      Я нервно потер руки, пытаясь разложить по полочкам внезапно вспыхнувшие у меня в мозгу догадки.
      - Эта тварь, за которой мы охотимся, ведь демон, верно? Точнее, дух демона, - санитар, толкавший мимо нас каталку, странно покосился на меня. Я улыбнулся ему, ощущая себя псих-психом. Он поспешил дальше.
      - Ну? - согласился Майкл.
      - Демоны, конечно, крутые ребята. Они опасны, они уродливы, но во многих отношениях тупы как пробка.
      - Почему же?
      - Нас, людей, им до конца не понять. Они знают еще, что такое похоть, или жадность, или жажда власти, но такие вещи, как самопожертвование или любовь, выше их понимания. Они им просто чужды и поэтому представляются им бессмысленными.
      - Не понимаю, куда вы клоните.
      - Помните, я говорил вам, что знаю, чего самого страшного он мог сделать с вами? С вашей семьей?
      Лицо его потемнело, но он кивнул.
      - Я знаю это, потому что я человек. Я знаю, каково это - заботиться о ком-то сильнее, чем о себе. А демоны не знают - особенно такие мордовороты, какие водятся с недоучками вроде Кравоса. И даже если бы демон и понимал, что больнее всего для вас будет, когда боль причинят кому-то из ваших близких, сомневаюсь, чтобы демон понимал, почему.
      - То есть... То есть, вы хотите сказать, что у этого демона не было причин вредить моим жене и ребенку?
      - Я хочу сказать, что одно не вяжется с другим. Если бы вопрос сводился к демону, мстящему людям, которые его убили, он бы просто переколошматил нас всех, и делу конец. Я сомневаюсь, что ему даже в голову могло бы прийти такое: ударить по тем, кто нам дорог - даже после того, что он украл мои знания о вас. Значит, тут мы имеем место с чем-то другим.
      Глаза у Майкла чуть расширились.
      - Выходит, Кошмар - просто орудие, - сказал он. - Кто-то другой использует его против нас.
      - Кто-то, способный накладывать это заклятие-пытку с колючей проволокой, - напомнил я. - А мы тут гоняемся за орудием вместо того, чтобы искать руку, что его направляет.
      - Кровь Господня! - выдохнул Майкл. В его устах эта фраза звучала почти ругательством. - Но кто это может быть?
      - Не знаю, - покачал головой я. - Полагаю, это кто-то, имеющий счеты к нам обоим. Много ли у нас таких врагов?
      Майкл нервным жестом провел рукавом по глазам.
      - Ну, не знаю. Пожалуй, я настроил против себя едва ли не всех в этой стране.
      - Чушь, - мрачно буркнул я. - Даже кое-кто из чародеев не возражал бы, если бы я свернул себе шею, упав с лестницы. Нет, не столько меня тревожит то, что я не знаю, кто на нас нападает, сколько кое-что другое.
      - Что именно?
      - Почему он с нами еще не разделался.
      - Ну, возможно, он хотел сначала помучить нас. Это ведь месть, - он снова нахмурился. - А не может за всем этим стоять ваша крестная?
      Я покачал головой.
      - Не думаю. Она же фея. Они редко действуют так методично и последовательно. И уж чем-чем, а нетерпением они не отличаются. А эта гадина орудует каждую ночь, словно не в силах больше ждать.
      Мгновение Майкл смотрел на меня молча.
      - Гарри, - произнес он наконец. - Вы знаете, я не считаю себя вправе судить кого бы то либо.
      - Я так понимаю, сейчас последует "но..."
      Он кивнул.
      - Но как вы спутались с кем-то вроде этой феи? Она ведь... нехорошая, Гарри. Многие феи просто чужды нам, но эта... злобная тварь. Ей доставляет удовольствие причинять боль.
      - Верно, - согласился я. - Только это не я ее подцепил.
      - А кто же?
      Я пожал плечами.
      - Полагаю, это моя мать. Она обладала магической силой. Отец никогда не был чародеем. Он не общался с тем миром.
      - Не понимаю, зачем ей было делать это с ребенком.
      Что-то внутри меня словно надломилось, и на глаза навернулись слезы. Я нахмурился. Только детских слез от детских обид мне еще не хватало.
      - Не знаю, - сказал я. - Я знаю, что она общалась с разными людьми, в том числе и с не самыми лучшими. И другими существами тоже. Возможно, Леа была одной из ее союзниц.
      - Леа... Это ведь сокращение от "Леанансидхе", верно?
      - Угу. Вообще-то настоящего ее имени я не знаю. Она берет у смертных кровь и дает им в обмен вдохновение. Художникам, поэтам и всем прочим в этом роде. Отсюда у нее столько силы.
      Майкл кивнул.
      - Я слышал о ней. Эта ваша с ней сделка... В чем она заключалась?
      Я мотнул головой.
      - Это несущественно.
      Что-то изменилось в Майкле, взгляд его сделался настойчивее, решительнее.
      - Для меня это существенно, Гарри. Скажите мне.
      Пару секунд я молча смотрел на младенцев, потом решился.
      - Я был совсем еще мальчишкой. У меня вышел конфликт с моим старым наставником, Джастином. Он послал демона убить меня, и мне пришлось спасаться бегством. Я заключил сделку с Леа. Она дала мне сил победить Джастина в обмен на мою службу ей. На мое подданство.
      - А вы ее обманули.
      - Ну, в общем, да, - я тряхнул головой. - До сих пор она не слишком приставала ко мне с этим, да я и сам старался держаться от нее подальше. Обычно она не слишком лезет в людские дела.
      Майкл машинально провел рукой по пустым ножнам "Амораккиуса".
      - Однако она забрала меч.
      Я поморщился.
      - Да. Это моя ошибка. Если бы я не пытался использовать его не по делу...
      - Откуда вам было знать? - возразил Майкл.
      - Мог бы и догадаться, - мрачно буркнул я. - Не так уж это и трудно.
      Майкл пожал плечами, хотя выражение его лица осталось подавленным.
      - Что сделано, то сделано. Но я не знаю, много ли вам пользы от меня без меча.
      - Мы обязательно добудем его обратно, - заверил я его. - Леа такая, она не утерпит - обязательно будет торговаться. Мы придумаем, как отобрать его у нее.
      - Но на это уйдет время, - сказал Майкл, угрюмо пожав плечами. - Меч не останется в ее руках навечно. Господь этого не позволит. Но, возможно, это означает, что мой срок носить его завершился.
      - Что это вы такое говорите? - не поверил я своим ушам.
      - Возможно, это знак. Возможно, я больше не достоин служить Ему таким образом. Или просто это бремя переложено на плечи кому-то другому, - он поморщился, глядя на стекло, на младенцев. - Моя семья, Гарри. Возможно, мне пора стать полноценным отцом.
      Ох, вот класс! Все, чего мне сейчас не хватало - это кризиса веры и отказа от карьеры Божьей Десницы. Мне нужно было, чтобы кто-то прикрывал меня с тыла и при этом привык иметь дело со сверхъестественным. С мечом или без, Майкл обладал здравой головой, и вера его сама по себе обладала некоторой силой. Он мог стать решающим аспектом, от которого зависело, лежать ли мне убитым или победить врага, кем бы он там ни был.
      И потом, у него была тачка.
      - Нам пора. Мы теряем время.
      Он нахмурился.
      - Я не могу. Я нужен здесь.
      - Майкл, послушайте меня. С вашими детьми дома кто-нибудь есть?
      - Да. Я успел позвонить сестре Черити. Она сменит отца Фортхилла, чтобы тот поспал хоть немного, а потом он вернется.
      - Что вы еще можете сделать для Черити, находясь здесь?
      Он покачал головой.
      - Только молиться. Она сейчас отдыхает. Ее мать едет сюда.
      - Очень хорошо. А нам надо работать.
      - Вы хотите, чтобы я снова их бросил?
      - Нет, не бросил. Но нам нужно найти того, кто стоит за Кошмаром, и разобраться с ним. Или с ними.
      - Но, Гарри, что нам делать? Убить кого-то?
      - Если придется. Блин-тарарам, Майкл, они ведь пытались убить вашего сына.
      Лицо его потемнело, и я понял, что попал в цель: что он пойдет за мной хоть в Ад, чтобы разобраться с тем, кто покушался на его жену и ребенка. Я попал ему в самое больное место - и ненавидел себя за это. Ну, валяй, Гарри. Дергай людей за душевные струны словно гребаный кукловод...
      Я помахал в воздухе тетрадкой.
      - Думаю, мне удалось выйти на истинное имя Кошмара. Готов поспорить на что угодно, Кравос записал его в этой своей тетрадке. Если это так, я смогу установить контакт с Кошмаром и проследить поводок вплоть до того, кто его держит.
      Майкл все смотрел на стекло, на младенцев за ним.
      - Мне нужно, чтобы вы отвезли меня домой. У себя в лаборатории я смогу разобраться в происходящем, пока все не вышло из-под контроля еще сильнее. А тогда мы пойдем и все уладим.
      Он промолчал.
      - Майкл!
      - Ладно, - тихо сказал он. - Идем.
      Глава двадцать третья
      Свечной свет у меня в лаборатории показался мне вдруг неуютным. Умом я понимал, что на улице еще светло, но прошлая ночь, похоже, вытащила из недр моего подсознания в общем-то обычную для человека боязнь темноты. И потом, нужно учесть, что меня ранили. Все - любая тень, любой шорох - заставляли меня вздрагивать и тревожно озираться по сторонам.
      - Спокойнее, Гарри, - уговаривал я себя. - У тебя еще полно времени до захода солнца. Не дергайся и делай свое дело.
      Что ж, неплохой совет. Большую часть утра мы с Майклом мотались по городу в поисках того, что могло пригодиться мне для заклинаний. Майкл вел машину, а я тем временем листал тетрадку Кравоса. Жуткие это оказались записи. Он педантично заносил в тетрадь все до единого шаги своих ритуалов равно как и подробности своих физических ощущений, которые испытывал в процессе убийств - в общей сложности их было девять. По большей части жертвами его становились женщины и дети, которых он убивал зловеще искривленным ножом. Наркотиками и шантажом он заманил в свои сети группу молодежи и использовал их для оргий, в которых сам участвовал или трансформировал энергию их похоти в свою магическую силу. Похоже, для типов вроде Кравоса это было, можно сказать, стандартной процедурой. Приятное с полезным...
      Аккуратный господин. Аккуратность ощущалась во всем: и в том, как он убивал и подчинял себе людские души, извлекая из них силу, и в том, как он описывал свои нездоровые наслаждения - и в том, как он документировал свои попытки поставить себе на службу одного знакомого мне демона по имени Азорфрагал.
      Имя было написано с особой тщательностью, с точными транскрипциями и последовательностью интонаций каждого звука, из которых оно состояло.
      Магия во многом схожа с лингвистикой; суть ее составляет правильное сочетание вещей друг с другом, поиск связей между ними, между идеями и понятиями. Выявив эти связи, вы можете направить в них энергию, заставив тем самым что-нибудь произойти. Именно это мы называем томатургией - создание связей между большим и малым. Тогда, если что-нибудь происходит в малом масштабе, это же случится и в большом. Куклы вуду - типичный пример такой связи.
      Но имитация вроде куклы вуду - не единственный способ установить связь. Чародей может использовать для этого обрезки ногтей, или волосы, или кровь если она более-менее свежая, или любую другую часть тела.
      Или же можно использовать имя. Точнее, Имя.
      Имена обладают властью. Любое Имя говорит что-то о своем владельце, сознает он сам это или нет. Чародей может использовать это Имя, чтобы установить связь с кем-то. Впрочем, с людьми это не так-то просто. Самосознание человека все время меняется, развивается, так что если вам и удастся заставить кого-то произнести вам свое полное, истинное имя, а потом вы попытаетесь установить связь с этим человеком, и если он при этом находится в совершенно другом настроении, или если он пережил какое-то событие, в корне поменявшее его отношение к себе, имя может и не сработать. Чародей может узнать чье-то имя только из уст его обладателя, но, если он не использует его достаточно быстро, оно может устареть.
      Совсем другое дело демоны. Демоны - не люди. У них нет души и связанных с этим проблем, и их нимало не заботит всякая ерунда вроде добра и зла, правильного или неправильного. Демоны просто существуют, и все. Если демон вознамерится вцепиться тебе в морду, он вцепится в нее при первом же удобном случае, будь это сегодня, завтра или через тысячу лет.
      Эта их черта почти приятна - и уж во всяком случае делает их уязвимыми. Стоит вам узнать Имя демона, и вы можете выцепить его всегда, когда захотите. Я знал имя Азорфрагала. Даже хотя он превратился теперь в духа, он никак не мог не откликнуться на свое Имя - хотя бы на воспоминание о нем.
      Что ж, пора было звать его.
      Пять белых свечей стояли по периметру моего магического круга в вершинах невидимой пентаграммы. Белый цвет охраняет. И потом, в супермаркете этот цвет самый дешевый. Нет, правда, быть чародеем вовсе не означает стричь деньги с деревьев.
      В промежутках между свечами лежали предметы, принадлежавшие всем, кого касался Кошмар. Там лежал мой браслет-оберег. Майкл дал мне свои с Черити обручальные кольца. Я заехал в полицейское управление и потырил там написанную от руки табличку, которую Мёрфи упрямо не снимала с двери своего кабинета, пока неожиданно свалившаяся на нее год назад известность не заставила муниципальные власти повесить настоящую. Листок лежал теперь на полу по соседству с кольцами. Поездка домой к Малону пополнила мой арсенал часами, которые Микки подарили при выходе на пенсию. Часы замыкали круг, лежа между двумя оставшимися свечами.
      Я перевел дух и в последний раз проверил свой инвентарь. Вообще-то все эти свечи, ножи и все такое прочее не обязательны в нашем деле. Но они помогают. Они позволяют легче сосредоточиться. А в моем плачевном состоянии любая помощь была для меня кстати.
      Поэтому я зажег свечи и обошел их вокруг, расчищая себе пространство для работы - внутри круга свечей, но вне заделанного в пол медного кольца. Усилием воли я замкнул круг, и напряжение магии в нем начало расти.
      - Гарри? - окликнул меня сверху Майкл. - Вы еще не кончили?
      Я подавил приступ раздражения.
      - Как раз начинаю.
      - До захода солнца сорок пять минут, - сообщил он.
      Как я ни старался, но совсем скрыть досаду в голосе я не смог:
      - Спасибо. Не давите, Майкл.
      - Так вы сможете сделать это или нет, Гарри? Отец Фортхилл сидит с моими детьми. Если вы не можете остановить эту тварь сейчас, я лучше вернусь к Черити.
      - Черт, я точно не смогу ничего, если вы будете дышать мне в затылок. Блин-тарарам, Майкл, не мешайтесь под ногами, дайте мне работать.
      Он пробурчал что-то насчет терпения и второй щеки. Я услышал, как его бутсы прогрохотали от люка, ведущего в мою лабораторию.
      Майкл не стал спускаться в лабораторию со мной. Сама возможность заниматься магией, не привлекая к этому Всевышнего, претила ему - и то, сквозь что нам довелось пройти вместе, мало меняло это его отношение. Он относился к этому с христианской терпимостью, но не одобрял.
      Я вернулся к работе, закрыв глаза и постаравшись по возможности выкинуть из головы лишние мысли. Я сосредоточил всю свою духовную энергию на медном кольце. Ароматный свечной дым обострял мои чувства, клубясь в пределах внешнего круга. Энергия медленно, но верно нарастала, и когда ее набралось достаточно для моих целей, я взял в правую руку нож, а левой зачерпнул воды из тазика.
      Что ж, теперь три следующих шага.
      - Враг, враг мой, - произнес я, вкладывая в слова как можно больше силы. - Я ищу тебя, - говоря это, я провел ножом лезвием вниз над медным кольцом. Разумеется, я не видел этого, не прибегая к Внутреннему Зрению, но и так ощутил всплеск напряжения в момент, когда лезвие прорезало границу, отделяющую смертный мир от Небывальщины.
      - Враг мой, враг, - повторил я. - Я ищу тебя. Открой лицо, - я плеснул в круг воды, и энергия заклинания мгновенно испарила ее, превратив в славный такой, призрачный туман. Отсветы свечных огней расцветали в нем переливающимися, мерцающими радугами.
      Теперь самое трудное.
      - Азорфрагал! - выкрикнул я. - Азорфрагал! Азорфрагал! Явись! - я полоснул ножом по пальцу и покапал кровью на медное кольцо.
      Энергия хлынула из меня в круг, сквозь брешь в ткани реальности, и круг сразу же вырос стеной над заделанной в пол медной полосой. Порезанный палец пронзило острой болью, от которой на глаза навернулись слезы, а энергия круга все возрастала, питаемая всем, что его окружало.
      Мое заклятие шарило по Небывальщине подобно слепому щупальцу кракена, выискивающего, какую бы невезучую душу ему ухватить. Черт, все должно было быть по-другому. Оно должно было молнией устремиться к Кошмару и бесцеремонно вытащить его в круг. Я поднапрягся и добавил в заклятие еще энергии, обрисовав тварь, с которой боролся, плоды ее действий. Только тут я наткнулся на ощущение - другого слова я не подберу - Кошмара, на ужас, наводимый им. Что ж, заклятие достигло цели. Последовало мгновение настороженной тишины, а потом сердце мое сжалось от бешеной энергии, с которой он сопротивлялся. Палец горел так, словно на порез сыпанули соль.
      - Явись! - крикнул я со всей властностью, на какую был способен. Повелеваю тебе: явись! - в подходящие моменты меня часто заносит на архаичные выражения. Выходит, ненамного я лучше какого-нибудь демона.
      Клубящееся сплетение радуг всколыхнулось, словно кто-то потревожил воздух внутри круга. Кто-то обезумевшим быком бился там, пытаясь высвободиться из моего заклятья.
      - Явись! - вскричал я еще раз.
      Наверху зазвонил телефон. Я слышал, как Майкл подходит к аппарату, и несколько секунд мне пришлось напрягаться изо всех сил, ибо Кошмар, ощутив помеху, забился сильнее, пытаясь разорвать паутину моей концентрации.
      - Алло? - произнес Майкл. Люка он не закрывал, поэтому я все отчетливо слышал.
      - Явись! - рявкнул я, чувствуя, что эта тварь подается, и торжествующе добавил в круг еще немного энергии, подтаскивая ее еще ближе. Туман и мерцающие огни начали приобретать отдаленно напоминающие человека очертания.
      - О... Да, но он... немного занят, - говорил наверху Майкл. - Да-да. Нет, не совсем. Мне кажется... Да, но... - Майкл вздохнул. - Минуточку, - я услышал, как шаги его снова приближаются к люку.
      - Гарри, - окликнул меня Майкл. - Там Сьюзен звонит. Она говорит, что ей необходимо поговорить с вами.
      Я только что не визжал, пытаясь не упустить Кошмара.
      - Я ей перезвоню, - выдавил я из себя.
      - Она говорит, что это очень важно.
      - Майкл! - все-таки взвыл я. - Я тут немного занят, знаете ли.
      - Гарри, - не сдавался Майкл, и голос его посерьезнел. - Не знаю, чем вы там заняты, но голос у нее очень расстроенный. Она говорит, она довольно давно пыталась дозвониться до вас, и все безрезультатно.
      Кошмар начал ускользать от меня. Я стиснул зубы и вцепился в него что было мочи.
      - Не сейчас! - рявкнул я.
      - Хорошо, - вздохнул Майкл. Он отошел от люка, и я услышал, как он вполголоса говорит что-то в трубку.
      Я выкинул из головы и это, и вообще все, кроме своего заклятья, круга и твари по ту сторону барьера. Я здорово устал, но тут уж ничего не поделаешь. Я сделал все, что от меня зависело, я накачал в круг уйму энергии - эта гадина была сильна, но я крепко держал его. Выждав минуту-полторы я выкрикнул: "Явись!" - в последний раз.
      Человеческая фигура в тумане сделалась четче и завизжала в отчаянных попытках вырваться.
      - Тебе не уйти! - крикнул я. - Кто повелевает тобой? Кто посылает тебя?
      - Чародей! - взвизгнула тварь. - Отпусти меня!
      - Ладно, ладно. Так кто тебя послал? - я добавил в голос еще энергии.
      Чудище снова взвизгнуло - звук доходил до меня искаженным словно радио с сильными помехами. Делаться четче его очертания отказывались.
      - Никто!
      - Кто послал тебя, - произнес я в третий раз, направляя все свои силы, всю свою волю в молотившее по Кошмару заклятие. - Кто направил тебя вредить всем этим людям? Блин-тарарам, да отвечай же!
      - Никто! - огрызнулся Кошмар. Он забился с удвоенной силой, но я держал его крепко.
      И тут я ощутил это - кого-то третьего, вторгающегося в наш диалог с той стороны. Я ощутил ту самую холодную, жуткую силу, что стояла за наложенными на Микки Малона и Агату Хэгглторн заклятиями-пытками. Она лилась в Кошмар как присадки к топливу в двигатель, форсируя его. Из разъяренного быка Кошмар превратился в бешеного слона, и я почувствовал, как он высвобождается из-под моей власти.
      - Чародей! - торжествующе взревел он. - О чародей, садится солнце! Твое я вырву сердце! Друзей твоих, и их детей - всех равно поражу я! И всех поубиваю!
      - Это теперь и твое сердце, - буркнул я. - И - нет, не поразишь, - я поднял левую руку и резанул по ней еще раз, окропив клубившийся туман каплями крови. - Отныне связан ты, - прорычал я. Я направил свою волю к чудищу, и ощутил в нем ту частицу меня, которая все еще находилась там теплое ощущение, какое бывает, когда возвращаешься домой из долгой поездки. Я едва коснулся его, но для того, что я задумал, хватило и этого. - Не навредишь ты боле ни одной другой душе, ни капли крови не прольешь. Твоя вражда с одним лишь мною. Связал тебя теперь я! Связал! - выкрикнув это слово в третий раз, я ощутил, как заклятие схватилось намертво, сомкнувшись вокруг Кошмара крепче стальных обручей. Я не мог помешать ему уйти, как не мог помешать ему возвращаться в наш мир, но я мог быть чертовски уверен в том, что теперь он сможет связаться с одной-единственной душой - с моей. - А теперь посмотрим, силен ли ты в честном поединке, задница ты этакая.