На следующий день, когда они встретились в утренней столовой за завтраком, беседа их не ладилась. По правде говоря, вся последующая неделя, когда они пытались освоиться с семейной жизнью, стала неловкой для обоих.
      Джулиан понимал, что должен исправить ошибку, сгладить обиду, невольно причиненную жене. Он с горечью напоминал себе, что вовсе не хотел этого, но возможности изменить происшедшее никак не представлялось. Разумеется, сдержанная манера, с которой обращалась к нему молодая жена, не позволяла ему непринужденно обсудить эту тему. Не помогало смягчению обстановки и то, что Нелл избегала его и полностью отдалась под восторженное руководство Диббля во всем, что касалось обычаев и традиций Уиндем-Мэнора. Кроме того, его собственное время было почти целиком занято многочисленными неотложными делами, что также осложняло положение. Джулиан долго отсутствовал в поместье, так что теперь многое требовало его внимания.
      Не только Джулиан понимал, что была совершена ошибка. Нелл скучала по тому непринужденному приятному общению, которое было между ними до той ночи. Кроме того, ее мучило, что в сложившейся ситуации она виновата столько же, сколько и он. Впрочем, напоминала она себе, Джулиан не слишком стремился помириться с ней. Казалось, его ничуть не волнует, что они ведут независимый друг от друга образ жизни. Может быть, он этого и добивался?
      Слушая вполуха пространный рассказ Диббля об истории особенно изысканного фламандского гобелена, висевшего в одной из старых частей дома, Нелл размышляла о том, как помириться с мужем. К несчастью, было очевидно, что тема его отношений с первой женой была для него мучительной и что он не собирается в ближайшем времени говорить о Кэтрин. Но оставался вопрос о ноже... Нелл содрогнулась при воспоминании о Джулиане, стоящем перед ней с ножом в руке. Она не так хорошо его знала, но считала ненормальным, чтобы джентльмен имел при себе нож в середине ночи... И он так умело с ним обращается. Когда она думала о том, что он примчался в ее комнату, готовый защитить от нападения, у Нелл становилось тепло на душе. Она чувствовала себя в безопасности, однако не могла полностью отбросить тревогу при мысли о том, как он размахивал ножом перед ее глазами. Она, пожалуй, верила, что он сказал ей правду об этом, но время от времени вспоминала о сверкающем лезвии в руках мужа... и начинала сомневаться...
      Нелл, хмурясь, следовала за Дибблем по длинному коридору. Да, размышляла она, их союз начался не самым лучшим образом, и возможность найти в нем счастье для обоих не должна быть отравлена тенью предыдущего брака. Если Джулиан до сих пор любит свою первую жену, это многое объясняет, со вздохом подумала она. Например, его спокойное согласие жениться на ней: если его сердце похоронено вместе с мертвой женщиной, не важно, на ком он женится теперь.
      Брак с мужчиной, которого она могла бы полюбить и который смог бы полюбить ее, это одно дело. Однако брак с мужчиной, любящим призрак, был чем-то совершенно иным. Как можно конкурировать с покойницей, подумалось ей. И что еще важнее, хочется ли ей этого? «Да, – решила она, я это сделаю». Хотя ей совсем не нравились обстоятельства их женитьбы, Нелл намеревалась стать счастливой. Пусть нельзя принудить человека к любви, она хочет полюбить собственного мужа. Нелл вдруг поняла, что хочет не только влюбиться в Джулиана, она хочет, чтобы он любил ее... а не какую-то женщину в могиле.
      Поблагодарив Диббля за уделенное ей время, Нелл вышла из дома, чтобы неспешно прогуляться по бесчисленным дорожкам, пересекавшим обширные сады вдоль и поперек. Погода была очень приятной для ноября. Погруженная в свои мысли, она шагала бесцельно, не обращая внимания на поздние розы и петунии.
      Обнаружив прелестную каменную скамью, с которой открывался вид на несколько рассеянных среди садов водоемов, похожих на маленькие озера, Нелл уселась на нее и стала обдумывать сложившуюся ситуацию.
      От грустных мыслей ее оторвал звук шагов, она оглянулась и увидела направлявшегося к ней Джулиана. Стараясь не обращать внимания на то, как забилось ее сердце при виде его высокой фигуры, она улыбнулась и сказала:
      – Добрый день, милорд. Покончили вы с вашими делами?
      – Да, – улыбнулся в ответ Джулиан и кивнул. – Я сказал Фарли, что сегодня слишком хороший день, чтобы проводить его в доме за ворохом пыльных хозяйственных книг. – Усевшись рядом, он взял Нелл за руку и продолжил: – Слишком хороший день. Я мог бы заняться чем-то гораздо более приятным... например, сидеть рядом с моей женой и любоваться прелестным видом.
      Его взгляд был устремлен на ее лицо, и нефритово-зеленые глаза Джулиана скользили по ее фигуре с таким выражением, от которого щеки Нелл запылали огнем.
      – Но совсем не любуетесь видом, – промолвила она.
      – Нет-нет, любуюсь. И поистине самым прелестным.
      – Вы, кажется, флиртуете со мной, милорд? – засмеялась Нелл.
      – С женой? Пожалуй, да. Флиртую. Вы не возражаете?
      Ее глаза встретились с его глазами.
      – Нет. Вовсе нет, – ответила она. Ее пальцы сжали его руку, и она порывисто сказала: – Мне не хватало вас, милорд. Последнее время вы были очень заняты.
      Скрывая удовольствие, которое доставили ему ее слова, он пробормотал:
      – Вы тоже.
      Глядя на водную гладь перед ними, Нелл промолвила:
      – Может быть, мы больше не будем так заняты?
      Джулиан поднес к губам ее руку и поцеловал.
      – Нет, больше мы не будем так заняты.
      Наступило молчание. Оба не знали, что говорить дальше. Однако, не желая упустить момент, возможность исправить отношения между ними, Джулиан произнес:
      – Мне хотелось бы объяснить кое-что насчет той ночи.
      – Насчет ножа?
      Обрадовавшись, что Нелл не упомянула о Кэтрин, зная, что ведет себя трусливо, Джулиан ухватился за ее вопрос.
      – Да, это должно было вас напугать... Еще так скоро после вашего кошмара. Я прошу за это прощения.
      Устремив на него взгляд, Нелл спросила:
      – У вас всегда под рукой нож?
      Он поморщился, отпустил ее пальцы и вытащил из сапога спрятанный там клинок.
      – Да, боюсь, что всегда.
      Нелл слегка отпрянула при виде ножа.
      – Э-э... есть для этого какая-то особая причина? Не думаю, что много джентльменов ходят вооруженными таким образом. Знаю, что отец и братья ножей не носят... хотя двое из них военные.
      Возвращая нож на место, Джулиан объяснил:
      – Верно. Я не сомневаюсь, что большинство джентльменов не прячут кинжалы в сапоги. Но вам не следует бояться... это просто привычка. Старая привычка.
      – И носить в сапоге кинжал стало привычкой, потому что?..
      – Потому что вредный, во все сующийся старик по имени Роксбери полагал очень мудрым отправлять молодых, жаждущих приключений аристократов в качестве шпионов на континент, чтобы добывать ему информацию, – без обиняков признался Джулиан. – И, черт его побери, он был прав. Я знаю, что сам привез ему парочку донесений, которые помогли помешать Наполеону завоевать весь мир.
      – Так вы – шпион? – поразилась Нелл.
      – Не совсем и уж не теперь. Но было время, и не слишком давнее, когда я пересекал тайком пролив, чтобы выяснить, что мог, о тайных планах Наполеона.
      – О! Как волнующе! – захлопала в ладоши Нелл.
      Джулиан скривился:
      – Поверьте, чаще это была довольно скучная работа. Иногда я всего лишь перевозил сообщения нашим союзникам во Франции, другие разы я просто старался вынюхать что-нибудь интересное. Но всегда грозила опасность... это, пожалуй, и было частью привлекательности работы на Роксбери. Могу добавить, что именно из-за этого нужно было иметь при себе оружие, которое легко спрятать, а при необходимости легко достать. – Углом рта он послал Нелл быструю улыбку. – Так что все проще простого: из-за моей работы на Роксбери я привык держать нож под рукой, и хотя сомневаюсь, что теперь он мне когда-нибудь понадобится, но... мне спокойнее, если я знаю, что он близко. – Джулиан посмотрел ей в глаза. – И по этой причине, миледи, я ворвался в вашу комнату, вооруженный кинжалом... желая вас защитить. – Снова взяв руку Нелл, он еще раз поцеловал ей пальцы и спросил: – Теперь я прощен за то, что напугал вас?
      – Только если вы простите меня за то, что была такой глупой и так плохо отреагировала на все, – откликнулась Нелл.
      В ответ Джулиан привлек ее в свои объятия. Его рот почти вплотную приблизился к ее губам, и он пробормотал:
      – О, я думаю, что это можно уладить без всяких затруднений.
      Нелл встретила его губы с восторгом и с той же радостью вернула ему поцелуй. Ее руки обвились вокруг его шеи, грудь уперлась в его грудь. Острое влечение затопило Джулиана... Щедрый открытый отклик Нелл, воспоминание о той их чудесной ночи переполняли его безумным желанием. Его ладонь жадно сомкнулась на ее груди, и ее легкий полустон-полувздох удовольствия вызвал в нем взрыв страсти. Она была так податлива, так восприимчива и нежна, что ему понадобилась вся сила воли, чтобы не задрать муслиновые юбки жены до пояса и не овладеть Нелл прямо здесь, в саду. Только мысль о том, что слуги могут наткнуться на них, остановила его порыв.
      Сверкая страстным взглядом, Джулиан отстранил Нелл от себя и хриплым голосом произнес:
      – Как хорошо, что мы женаты... иначе, боюсь, я бы сейчас обесчестил нас обоих.
      – Так, по-вашему, это хорошо? То, что мы женаты? – тихо спросила она.
      Он улыбнулся и, ласково обведя указательным пальцем ее влажный рот, пробормотал:
      – Спросите меня об этом лет через двадцать.
      Это был не самый удовлетворительный ответ, однако Нелл готова была его принять... пока. Размолвка между ними, казалось, сошла на нет, и если вопросы о первой жене оставались беспокойным червячком в сердце розы, Нелл напомнила себе, что ведь они женаты всего несколько недель. У нее впереди вся жизнь, чтобы выяснить все о Кэтрин... и чувствах мужа к мертвой женщине. «Я теперь его жена, – твердо решила она, – а не Кэтрин».
      Так что когда Джулиан ночью пришел к ней, Нелл радостно приняла его в свою постель.
      Искренне обрадованная ласками мужа и возобновлением их добрых отношений, Нелл посчитала, что замужество с таким красивым и волнующим мужчиной, как Джулиан, вещь совсем неплохая. Его еженощные посещения ее спальни стали ритуалом, которого она ждала с восторженным предвкушением, на что ранее не рассчитывала вовсе. «Мне очень нравится эта часть супружеского долга, – подумалось ей как-то после особенно блаженной ночи, – кто бы мог подумать!..»
      К тому времени как ноябрь сменился декабрем, и пришла зима с ее ледяными дождями и жгучими ветрами, Нелл, хотя все еще продолжала знакомиться с поместьем и осваиваться с семейной жизнью, стала считать Уиндем-Мэнор своим домом. Недавно ей довелось познакомиться с несколькими аристократическими соседями, и раз или два их посетил кузен мужа Маркус со своей матерью. Они оба ей понравились, и вскоре Нелл почувствовала себя с ними совсем непринужденно, обращаясь с Маркусом, как со своими братьями, а с миссис Барбарой Шербрук, как с любимой тетушкой... если бы у нее была тетушка. Нелл осваивалась в этих краях, но сознавала, что пока остается во многом чужой местным жителям. Вспоминая обстоятельства, сопутствовавшие ее браку, она удивлялась, как легко и гладко вошла в роль графини Уиндем. У нее был муж, от одной улыбки которого у нее поднималось настроение и чьего прикосновения она научилась ждать с нетерпением. Только себе, и притом неохотно, могла она признаться, что почти влюбилась в него. Его же глубинные чувства оставались для нее тайной за семью печатями. Впрочем, она знала, что он наслаждается ее обществом, а его визиты в ее постель доказывали, что заниматься с ней любовью он не считает за труд. Так что если призрак покойной первой жены Джулиана иногда омрачал ее крепнущее счастье, Нелл яростно отмахивалась от него. Она была живой! А леди Кэтрин – нет!
      В это прохладное серое утро письма получили и Нелл, и Джулиан. Узнав почерк отца на конверте, Нелл быстро распечатала его и радостно погрузилась в описание событий обыденной жизни Медоули. Джулиан также узнал бисерный почерк в своем письме, но вид его наполнил его не радостью, а тревожным предчувствием. Ознакомившись с содержанием послания, он понял, что предчувствия его не обманули.
      Его сдержанное проклятие привлекло внимание Нелл с другого конца стола, и она подняла на мужа глаза:
      – Вы получили плохие вести, милорд?
      – Как посмотреть, – осторожно заметил он, – или насколько хорошо ты отнесешься к тому, что твоя названая свекровь с дочерью в ближайшие дни явятся сюда и будут жить здесь с нами, пока Вдовий домик не будет отделан заново, к полному удовлетворению Дианы. А это может занять несколько месяцев.
      – Я полагала, что леди Диана останется в Лондоне на всю зиму, – промолвила Нелл. Ее утренняя радость несколько померкла. От нее не укрылось в свое время, что она не понравилась леди Диане. Было очевидно, что предстоящий брак Джулиана ее не слишком радует. Нелл не думала, что у нее возникнут размолвки с Элизабет. Та произвела на нее впечатление девушки живой и добросердечной. Нелл не сомневалась, что без вмешательства леди Дианы они быстро подружились бы. Но вот леди Диана... С ней будет непросто.
      – Я тоже так считал. Но получается, что она передумала и жаждет вернуться в Уиндем-Мэнор.
      – Что ж, милорд, – с усилием улыбнулась Нелл. – Это ведь ее дом.
      Джулиан бросил на жену мрачный взгляд. Ему бы не хотелось, чтобы женщины воевали друг с другом. Нелл без труда вошла в обыденную жизнь Уиндем-Мэнора. Она твердой, но доброй рукой управляла слугами, и хотя никто не осмеливался высказать Джулиану свою оценку новой хозяйки, было очевидно, что его слуги счастливы жить под ее началом. Однако не стоило притворяться и полагать, что приезд мачехи не вызовет трений и раздоров. Проблемой могли стать не только истерики Дианы, но и возникающие из-за этого ссоры. Если Диана попробует давить на Нелл, пытаться управлять ею... В его мозгу возникла жуткая картина, как его раздирают на части две разъяренные женщины.
      – Не так ли, милорд? – настаивала Нелл, когда он промолчал. – Это ее дом?
      Джулиан пожал плечами.
      – Не совсем, – отозвался он. – Это был ее дом, и я не хотел бы, чтобы она почувствовала себя здесь нежеланной. Но теперь это наш дом... Ты хозяйка Уиндем-Мэнора, а не моя мачеха. Они с Элизабет будут нашими гостями.
      Несколько часов спустя Джулиан все еще размышлял о желании леди Дианы вернуться в деревню, когда Диббль объявил о приезде Маркуса. Джулиан улыбнулся Маркусу, входящему в его кабинет.
      Кабинет хозяина дома представлял собой большую чисто мужскую комнату, обставленную кожаной мебелью и полную книг. На сверкающем полу лежал турецкий ковер сочных синих, золотых и винно-красных тонов, темно-синие бархатные шторы обрамляли высокие окна. День был пасмурным, с полудня зарядил противный мелкий дождик, но в камине плясал веселый огонь, и слабый запах яблоневых поленьев наполнял воздух приятным ароматом.
      После обмена приветствиями мужчины уселись перед огнем в глубокие мягкие кресла, обитые черной кожей. Диббль подал им большие кружки горячего коньячного пунша и, оставив на столе серебряную чашу с дымящимся крепким напитком, удалился.
      Развалившись в большом кресле, вытянув к огню обутые в сапоги ноги, Джулиан произнес:
      – Дрянной денек, чтобы наслаждаться природой. Не так ли?
      Маркус отхлебнул пунша, втянул ноздрями чарующий запах лимона, корицы и гвоздики, смешанный с ароматами коньяка, и сказал:
      – Да, но этот пунш Диббля почти искупает суровость погоды, – и, нахмурясь, продолжил: – Я подумал было отложить поездку... возможно, все это не так важно... Но мне не хотелось бы, чтоб ты оказался застигнут врасплох, как произошло со мной. – Он поморщился. – Вчера днем я был в Даулише. И кто, ты думаешь, подошел ко мне на улице, нагло и уверенно? Чарлз с Раулем... в сопровождении лорда Тиндейла. – Маркус скривил губы. – Надо отдать должное Чарлзу, он был не слишком рад находиться в обществе Тиндейла, но этот негодяй Тиндейл стал буквально распинаться о том, как ему нравится Стоунгейт и с каким восторгом он надеется провести там долгое время у своих друзей. Рауль выглядел, как всегда, самовлюбленным модником и без умолку твердил, что надеется изучить тиндейловский способ завязывания галстука... Как будто Тиндейл умеет завязывать галстуки! Это было тошнотворно... Говорю тебе, Джулиан, я просто боялся, что меня вытошнит прямо на них или что я поколочу всех троих. – Он задумчиво посмотрел в огонь. – Пожалуй, стоило их поколотить.
      Джулиан выругался.
      – То же чувствую и я, когда его вижу, – кивнул Маркус.
      Джулиан совсем помрачнел. Маркус не знал о том, что Тиндейл был замешан в скандале с Нелл. Не то чтобы он боялся, будто Маркус проболтается, но чем больше людей знали бы все обстоятельства, тем больше вероятности, что кто-то где-то проговорится. И так было достаточно сплетен о внезапности этого брака... Не хватало только громкого скандала, чтобы роль Тиндейла в этой истории стала всеобщим достоянием.
      – Так что ты собираешься сделать? – осведомился Маркус. – Ты – глава семьи, но я сомневаюсь, что Чарлз обратит какое-нибудь внимание на твой приказ отослать Тиндейла прочь.
      – Это действительно сложно, больше, чем ты думаешь, – признался Джулиан. Он внимательно рассматривал кузена. Он мог доверить ему свою жизнь, так почему же не доверить полную историю, связанную с женитьбой на Нелл? Потому что, заключил он, криво усмехнувшись, это был не только его секрет, но и секрет Нелл.
      Поддавшись порыву, Джулиан встал и вызвал Диббля. Когда тот вошел в кабинет, Джулиан поинтересовался:
      – Ее сиятельство где-нибудь поблизости?
      – Да, ваше сиятельство. Она наверху, в своей гостиной, кажется, отвечает на письма.
      Джулиан оглянулся на Маркуса, который недоуменно на него уставился, и попросил:
      – Сделай одолжение, подожди. Я недолго.
      Оставив в кабинете озадаченного Маркуса, Джулиан, перескакивая через две ступеньки, взбежал наверх. Добравшись до покоев жены, он вошел туда. Нелл сидела у изящного письменного столика и писала. Услышав, как открылась дверь за ее спиной, она обернулась и улыбнулась при виде потревожившего ее мужа.
      – О, милорд! Закончили вы свои дела?
      – Не совсем, – отвечал Джулиан. Он пересек комнату и, подтянув стул, уселся около нее. Взяв ее руку, он сказал без обиняков: – Я только что узнал, что поблизости появился Тиндейл и остановился в доме моего кузена.
      Нелл побледнела и напряглась.
      – Как это могло произойти? Я представить себе не могу, что Маркус общается с этим мерзким существом.
      – Ты еще не познакомилась со всем семейством, – скривился Джулиан. – У меня много кузенов, но сейчас нас волнуют только те, что живут по соседству, менее чем в десяти милях отсюда, Чарлз и Рауль Уэстоны. Их отец был братом-близнецом моего отца и следующим за мной наследником титула. – Джулиан вздохнул. – По разным причинам, не последней из которых является то, что титул принадлежит мне, отношения между нами не слишком приязненные. Хотя так было не всегда... Однако в настоящее время одному или обоим было бы очень приятно, если бы разразился скандал, который нанес бы мне ущерб.
      – Понимаю, – ответила она обеспокоенно. До нее вдруг дошел смысл его слов, и глаза ее расширились. – Ты полагаешь, что Тиндейл осмелится рассказывать о том, что похитил меня той ночью? – Тут ее мысли пошли дальше, и она вздрогнула: – Боже мой, но ведь нам не придется встречаться с ним в обществе?
      – Этого как раз я не знаю. Он может рассказать это Чарлзу и Раулю. Но что касается встречи с ним в обществе... полагаю, тебе нечего бояться. – Джулиан жестко хохотнул. – Чарлз знает, как я ненавижу Тиндейла, и не станет тащить его туда, где буду я. Главная моя забота о том, что Тиндейл же захотел сыграть с нами в кошки-мышки. Но у меня есть средство уничтожить его. По своим мотивам я сумел заполучить достаточно его долговых расписок, чтобы разорить его в финансовом смысле. Уверен, что он об этом узнал и теперь может решить, что сумеет меня шантажировать, чтобы я их ему отдал за его молчание. Если я их ему отдам, он уедет и будет держать рот на замке.
      Пальцы Нелл сжались в руке мужа, она наклонилась к нему и страстно произнесла:
      – Милорд, вы не должны этого делать! Он дьявол, и нельзя верить, что сдержит свое слово. Вы отдадите эти расписки просто зря.
      – Согласен. Я узнал о его присутствии в Стоунгейте, в доме Чарлза, всего несколько минут назад и еще не решил, как поступить в этой ситуации. Но он опасен для нас, так что я хочу, чтобы он заткнулся и убрался отсюда... и для этого готов на все… кроме убийства. Но если он расскажет о похищении Чарлзу или Раулю, я не знаю, какие могут быть последствия.
      – Неужели ваши кузены так низко ставят свое имя, что примут участие в какой бы то ни было интриге, которая может обесчестить их? Неужели им все равно, что их имя будет запятнано?
      Джулиан горько усмехнулся.
      – Иногда из-за бездумных эскапад Чарлза я думаю, что, за исключением желания завладеть титулом и состоянием, его не интересует, что станет с именем Уэстонов. У меня нет возможности узнать, примет ли он нашу сторону или окунет нас в эту дьявольскую выгребную яму.
      – Я принесла вам одни неприятности, а вы так ко мне добры! – горестно воскликнула Нелл. – А теперь из-за меня вы рискуете подвергнуть свое имя позору и общему презрению. О, если бы я только не укрылась в той сторожке! Тогда ничего этого не произошло бы.
      – Я вовсе не был к вам «добр», – еле сдерживаясь, произнес Джулиан и тоже встал со стула. – Я сделал это, потому что мне так захотелось.
      Нелл слегка кивнула, однако явно не поверила ему. С трудом подавляя желание хорошенько ее встряхнуть, Джулиан сдержанно сказал:
      – По каким бы там причинам мы ни женились, Тиндейл нынче у нас на пороге. И если мы собираемся... надеемся сохранить в неприкосновенности нашу репутацию, нам нужно сохранять спокойствие и трезвый рассудок, а также собрать воедино все наши силы.
      – Ты говоришь так, словно речь идет о подготовке к битве.
      – Во многом это и есть битва, и я намерен ее выиграть. Но для этого мне нужна твоя помощь.
      Она пересекла комнату, остановилась перед ним и со страстью объявила:
      – Я помогу! Сделаю все, что ты захочешь. И мы победим Тиндейла в его игре.
      Джулиан улыбнулся ее решимости.
      – Пока я всего лишь прошу разрешения рассказать Маркусу о роли Тиндейла в нашей женитьбе.
      Нелл была готова схватить шпагу и встретить Тиндейла с нею в руках, поэтому просьба Джулиана ее ошеломила. Она моргнула несколько раз, затем одарила мужа милой улыбкой.
      – Если это поможет победить Тиндейла, безусловно, расскажи все своему кузену.
      От этой прелестной улыбки сердце Джулиана подпрыгнуло, он привлек ее в объятия и поцеловал. Минуту спустя он отстранил ее и грубовато напомнил:
      – И я вовсе не добр к тебе.

      Оставив растерянную Нелл озадаченно смотреть ему вслед, Джулиан вернулся в свой кабинет. Закрыв поплотнее дверь, он прошагал к своему креслу у огня и вновь уселся напротив Маркуса.
      Маркус вопросительно выгнул красивую бровь:
      – Какое-то срочное дело?
      – Не совсем, – ухмыльнулся Джулиан. – Но то, что я собираюсь тебе рассказать, касается не только меня, и перед тем, как поделиться этим с тобой, мне нужно было получить разрешение моей жены.
      – Ради всего святого, – изумился Маркус, в глазах его заплясали проказливые искорки, – неужели это происходит на самом деле? Или мой слух меня обманывает? Неужели тип, стоящий передо мной, тот самый Джулиан Уэстон, покоритель бесчисленных сердец, за которым гоняются большинство маменек незамужних дочерей и не только? Неужели это он кротко живет под каблучком? Неужели я дожил до того дня, когда женщина поставила его на колени?.. Какой позор!
      – Наслаждайся этим моментом, но не слишком. Придет день, и наши позиции поменяются местами. Ты тоже окажешься новобрачным.
      Маркус картинно содрогнулся:
      – Нет. Пожалуйста, только не это! Умоляю тебя! Никогда даже не упоминай мое имя рядом со словом «брак». Мне нравится моя жизнь такой, какая она есть, и в отличие от тебя мне не нужно беспокоиться о том, чтобы передать титул своему прямому потомку, потому что титула у меня нет.
      – Так-то оно так, – промолвил Джулиан, – но у тебя имеется состояние... и земли, и кто-нибудь когда-нибудь должен ведь будет их унаследовать.
      – Мой далекий переход в мир иной и последующий распыл моего состояния не являются предметом нашего разговора... а вот твои консультации с женой являются.
      Всякая шутливость исчезла из глаз и голоса Джулиана. Наклонившись вперед, он поведал Маркусу о событиях, приведших к его женитьбе на Нелл. Закончив свой рассказ, он откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за реакцией кузена.
      Маркус медленно отхлебнул горячего пунша.
      – Знаешь, – хмурясь, произнес он, – я всегда наслаждался и гордился своей сообразительностью, однако сейчас – единственный раз, когда я предпочел бы оказаться полным тупицей. Когда ты впервые рассказал мне о своей грядущей женитьбе, я понял, что ты меня дурачишь, но такого я не мог и вообразить. – Он покачал головой. – Как думаешь, станет Тиндейл держать рот на замке? Или ты считаешь, что его приезд сюда и пребывание у Чарлза означают, что он готовит какую-то пакость?
      – Конечно, это могло быть случайностью, – пожал плечами Джулиан, – но я в этом сомневаюсь.
      – Я вот думаю, – начал вслух рассуждать Маркус, – понимает ли Тиндейл, что Чарлз, если ему взбредет в голову, может быть мощным союзником в очернении репутации твоей жены? – Он бросил на Джулиана проницательный взгляд. – Ты ведь понимаешь, что она пострадает от этого больше всего? В конце концов, ты – граф Уиндем, а она до брака с тобой была всего лишь сельской простушкой... пусть прелестной и богатой простушкой. Она более всех будет уязвимой для сплетен и гадких намеков. Люди станут жалеть тебя, говорить, что ты попался в ее когти, кое-кто решит, что ты глупый рогоносец, женившийся на брошенных обносках Тиндейла... Однако в любом случае больше всего будет запачкана твоя жена.
      – Я был бы осторожен в высказываниях, друг мой, – произнес Джулиан тоном, от которого веяло смертным холодом. – Ты сейчас говоришь о моей жене... и мне не по душе, что ты назвал ее «брошенными обносками Тиндейла». Она стала невинной пешкой в его хитроумных планах, и я не позволю ни тебе, ни кому бы то ни было еще говорить о ней иначе как с глубоким уважением. Любого другого человека я пронзил бы насквозь за те слова, что ты только что произнес.
      – Ради Бога, не лезь в бутылку, не злись на меня. Я тебе не враг! Я испытываю глубочайшее почтение к леди Уиндем, и в этом мнении буду стоять плечом к плечу с тобой... Я просто говорю тебе, как будут смотреть на эту ситуацию другие. – Он усмехнулся. – Лично я полагаю, что твоя жена станет твоим спасением, и если бы это не шло вразрез со всеми моими чувствами, я пожал бы Тиндейлу руку за то, что он способствовал вашей женитьбе.
      Джулиан в ответ блеснул кривой ухмылкой.
      – Мы с тобой более схожи, чем кажется на первый взгляд: эта же мысль не раз приходила мне в голову в последнее время.
      – Так что же мы станем делать? Мне неприятно стоять и ждать нападения. Я лучше бы перенес битву на поле противника.
      – Согласен, но сию минуту я не могу придумать ничего, кроме убийства, чтобы выбраться из этой неурядицы. Если я брошу открытый вызов Тиндейлу, это может привести его к мысли, что он держит более сильную карту, чем есть на самом деле. И разумеется, я не могу и намеком запретить ему рассказать эту историю моим кузенам: он тут же выложит все им. Его долговые расписки в настоящий момент мне бесполезны. Если я предложу их ему в обмен на молчание, как справедливо заметила Нелл, едва они окажутся в его руках, ему ничто не помешает распространить эту историю о похищении. – Джулиан нахмурился. – По-моему, у него карты лучше. – И в ответ на скептическое выражение лица Маркуса добавил: – Слегка видоизменив описание обстоятельств, он может представить себя пострадавшей стороной. Он может заявить, что из-за возражений отца Нелл им пришлось бежать, чтобы обвенчаться... что никакого похищения не было, и она добровольно пошла на это, но гроза их разлучила... Мое появление нарушило их планы, так что главным злодеем оказался я: я скомпрометировал бедняжку Нелл и буквально вырвал ее из объятий истинного возлюбленного. – Он насупился еще больше. – Возможно, Тиндейл именно это и собирается сделать. Таким образом он очернит меня, сделает Нелл центром скандала и выйдет из гадкой истории объектом общего сочувствия.
      – Господи! Ты прав. – Маркус выпрямился и, опустив глаза на сапоги, пробормотал: – Тогда делать нечего. Я просто убью Тиндейла. – И мрачно добавил: – Возможно, Чарлза тоже придется убить, хотя скажу тебе, Джулиан, убивать родственника мне как-то поперек души.