Кошмар пришел отчаянным криком из глубин сна. Нелл металась в постели, стремясь вырваться из плена страшных образов, мелькавших в мозгу, но... Ей хорошо было известно по другим таким же страшным ночам, что все это бесполезно.
      Как бывало и раньше, она оказалась беспомощной зрительницей отвратительных, ужасных действий. Обстановка была такой же: какое-то темное место, по всей вероятности, какая-то полузабытая темница, запрятанная глубоко под фундаментом древнего родового дома. Стены и пол были сложены из массивных, грубо обработанных, закопченных серых камней... колеблющееся пламя свечей бросало тусклые блики на орудия пытки, оставшиеся от давних, более жестоких времен английской истории. Эти орудия он применял... под настроение...
      Жертвой нынешней ночи, как и в другие разы, была женщина, молодая, хорошенькая и напуганная. Широко распахнутые голубые глаза были полны отчаянного страха, ужаса, который явно доставлял палачу большое удовольствие. Свет свечей всегда падал на лица женщин, мужчина оставался в тени. Его лицо и тело никогда не были видны целиком, но каждое его действие, совершаемое над несчастной, было видно Нелл с омерзительной четкостью. А в самом конце, после того как, совершив худшее, он небрежно швырял труп в старый сток в темнице, свет тускнел, и Нелл наконец могла с трудом выбраться из царства этого кошмара.
      Сегодня было точно так же. Освободившись от страшных образов, еле сдерживая рвущийся из горла крик, Нелл резко села на постели. Ее глаза, зеленые, как морская волна, сверкали непролитыми слезами.
      Подавив крик, Нелл огляделась, и ее затопило облегчение, когда она осознала, что это был всего лишь ночной кошмар, и она находится в безопасности, в лондонском доме отца. В бликах гаснущего пламени камина слабо проступала обстановка ее спальни, нежный рассвет проникал в комнату сквозь тяжелые бархатные гардины... За окном звучали привычные лондонские шумы, цокот копыт по булыжной мостовой, стук колес телег, фургонов и других повозок. Издалека уже доносились крики уличных торговцев, славивших свои товары: метлы, овощи, фрукты, молоко.
      Дрожь сотрясла все тело Нелл. Господи Боже! Она прижала ладони к лицу и, содрогаясь, подумала: неужели эти кошмары никогда не кончатся? Единственное, что спасало ее от безумия, – это их нерегулярность. Никто – в этом она была убеждена – не смог бы оставаться в здравом уме, если б вынужден был наблюдать такие зверства ночь за ночью.
      Нелл сделала глубокий вдох и откинула назад упавшие на грудь тяжелые золотисто-русые волосы. Наклонившись, она дотянулась до кувшина, который горничная всегда ставила на мраморный столик у постели, нащупала рядом с ним маленький стакан, налила воды и жадно выпила.
      Ей стало легче. Она спустила ноги на пол и уставилась в темноту спальни, пытаясь собраться с мыслями и найти утешение в том, что она в безопасности... в отличие от несчастных жертв в ее кошмаре. С большим усилием Нелл постаралась перевести мысли на что-то другое. В конце концов, напомнила она себе, это всего лишь сон, ужасный, страшный, но нереальный.
      Элинор, Нелл, Энслоу в детстве никогда не снились кошмары. Никакие жуткие сновидения не тревожили ее до того трагического случая, когда в девятнадцать лет она чуть не погибла.
      «Странно, – подумала она, – какой чудесной была жизнь до той трагедии и как все изменилось в месяцы, последовавшие за этим прикосновением к смерти».
      Весна того страшного года началась с ее триумфального лондонского сезона и обручения с наследником герцогства.
      Губы Нелл искривила усмешка. Теперь, только что отпраздновав в сентябре свое двадцатидевятилетие, она оглядывалась на свое прошлое десятилетней давности, и ей казалось невероятным, что это она была той беспечной, уверенной в себе девушкой, помолвленной с самым завидным женихом сезона, старшим сыном герцога Бетьюна. Когда Обри Фоулкс, маркиз Джиффард, наследник отца-герцога, объявил, что намерен жениться на дочери простого баронета, пусть и очень богатого, шумные сплетни захлестнули свет. Разговоры о предполагаемом браке длились всю весну 1794 года. Но их было еще больше после того, как в том же году помолвка была расторгнута. Нелл тогда перенесла страшное падение с лошади, которое привело ее на грань смерти и оставило с искалеченной ногой. С тех пор Нелл заметно прихрамывала.
      Встав с постели, Нелл подошла к высокому окну, смотревшему в сад сбоку от дома. Отодвинув розовую занавеску, она распахнула высокие двойные двери, выходившие на маленький балкон, перешагнула порог и посмотрела на каменную террасу внизу. Сиреневое сияние зари светлело, и розово-золотые лучи солнца уже коснулись верхушек самых высоких кустов роз. Предстоял чудесный октябрьский день... Именно в такой бодрящий и солнечный день октября она выехала на ту роковую прогулку, которая навсегда изменила ее жизнь.
      Тогда, десять лет назад, в Медоули, семейном поместье близ дорсетского побережья, она рано проснулась и поспешила в конюшню. Пренебрегая раздраженными настояниями отца, чтобы она никогда не ездила одна вдоль скал, Нелл отмахнулась от услуг грума, и едва ее бойкая гнедая кобылка Искорка была оседлана, галопом поскакала прочь от дома. Обе, и Нелл, и кобылка, стремились поскорее окунуться в сверкание солнечного света и помчались, наслаждаясь прохладой утреннего ветра.
      Никогда так и не выяснилось, что стало причиной несчастного случая. Придя в себя, Нелл ничего не смогла вспомнить. Вроде бы ее лошадка не то споткнулась, не то попятилась, и они свалились с края утеса. Единственное, что спасло тогда Нелл от смерти, – это маленький уступ, на который она приземлилась. Искорка же разбилась насмерть на омываемых морем скалах.
      Нелл хватились лишь через несколько часов, а нашли только на закате. К счастью, все это время она находилась без сознания. Даже когда ее наконец доставили домой и врач осмотрел ее увечья, соединил сломанные кости на ногах и руках, она не пошевелилась. В те первые дни, когда Нелл лежала как неживая, все боялись, что она никогда не поправится.
      Разумеется, лорду Джиффарду немедленно сообщили о случившемся. И надо отдать ему должное: он тут же приехал и оставался в Медоули долгие две недели, пока все ждали, когда Нелл очнется, сомневаясь, произойдет ли это.
      Однако и придя в сознание, она несколько дней пребывала в смятении, так что заговорили о том, будто она повредилась в уме. При таком мрачном раскладе никто не удивился, когда ее отец, сэр Эдвард, сообщил Джиффарду и герцогу, что поймет, если они захотят разорвать помолвку. Джиффард схватился за его слова, потому что, в конце концов, его жене предстояло в один прекрасный день стать герцогиней и искалеченное, что-то невнятно бормотавшее существо, которое лежало в спальне Медоули, было не той женой, которую он себе представлял, делая предложение. Тем же ноябрем обручение было тихо расторгнуто, через пять коротких месяцев после объявления о нем.
      Выздоровление Нелл шло медленно, но к следующей весне путаница в ее голове рассеялась, рука срослась без ущерба, и она смогла с помощью трости ковылять по саду вокруг дома. Со временем исчезли все последствия этой близкой встречи со смертью, кроме хромоты и... ночных кошмаров.
      Большую часть того, что происходило во время ее выздоровления, Нелл не помнила. Единственное, что четко запечатлелось в ее мозгу с тех дней, – это кошмар, преследовавший ее, несмотря на бесчувствие. Первый из них, как бы плававший в голове, отличался от последующих, которые продолжали тревожить ее сны. Жертвой в нем был джентльмен, а происходило все в рощице. Однако окончание его было таким же: страшная смерть от руки смутной фигуры. Только в дальнейших кошмарах добычей его были женщины и сценой, где творились пытки и убийства, была темница.
      Выздоровление шло, и Нелл стала надеяться, что кошмары поблекнут... исчезнут, что они были как-то странным образом связаны с ее падением. Когда в первое лето они пропали, радости Нелл не было предела. Настала осень, потом зима, и она месяц за месяцем наслаждалась глубоким безмятежным сном. Она не сомневалась, что наконец избавилась от последствий трагедии. До тех пор, пока они не вернулись в полном своем ужасе, чтобы мучить ее в снах.
      Вздохнув, Нелл отвернулась от сада и, войдя в комнату, пошевелила кочергой тлеющие в камине угли. Как и хромота, кошмары стали неотъемлемой частью ее жизни. Впрочем, с благодарностью подумала Нелл, они преследовали ее не так часто. Иногда целый год проходил в покое, но потом они возвращались. Кошмары всегда возвращались, единственное, что менялось в них, – это лица женщин и степень жестокости. Сегодня, с холодным отчаянием подумала Нелл, ей пришлось пережить этот ужас в третий раз за последний год.
      Третий раз за год. У Нелл перехватило дыхание. Осознание происходящего, которого она старательно избегала с момента пробуждения, пронзило ее остро и неотложно: кошмары нарастали, лица женщин менялись с жуткой регулярностью. Но хуже всего, что молодая женщина из сегодняшнего сна была ей знакома... она ее уже видела.
      Оставив огонь в покое, Нелл подобрала с кресла халат и надела его. Нет, она решительно сходит с ума, если ей кажется, что узнала нынешнюю жертву. Это полная чепуха. Кошмар, ужас, несомненно, но ведь не реальность! И если она настолько глупа, что решила, будто узнала эту девушку, то следует скорее признать это простым совпадением. Нет, яростно подумала Нелл, это всего лишь сон!
      Твердым шагом она направилась в примыкавшую к спальне гардеробную и налила воду из разрисованного фиалками фарфорового кувшина в такой же тазик. Умывание и чистка зубов отвлекли ее от тревожных мыслей. Сегодня ей предстоял очень напряженный день. Через неделю весь дом, со слугами и домочадцами, возвращался на зиму в Медоули, так что дел было невпроворот.
      Когда Нелл вошла в утреннюю столовую, то, несмотря на ранний час, застала там отца и не удивилась, что он встал раньше ее.
      Чмокнув его в лысеющую макушку, она прошла мимо стола, за которым он сидел, к буфету красного дерева. Из выставленных на нем разнообразных блюд она выбрала лишь кусочек поджаренного хлеба и немножко копченой селедки и, налив себе чашку кофе, присоединилась к отцу.
      В свои шестьдесят девять лет сэр Эдвард, несмотря на редеющую шевелюру, оставался очень красивым мужчиной. Дочь унаследовала его глаза, высокую и стройную фигуру, но золотисто-каштановые локоны и тонкие черты лица перешли к ней от матери.
      Заметив лиловые тени под глазами дочери, сэр Эдвард проницательно взглянул на нее и осведомился:
      – Очередной кошмар?
      Нелл кивнула.
      – Но тебе не стоит беспокоиться. Мне удалось проспать почти всю ночь до того, как он случился.
      – Послать за врачом? – нахмурился сэр Эдвард.
      – Ни в коем случае! Он заставит меня пить какое-нибудь гадкое лекарство, покачает с умным видом головой и выставит неимоверный счет за услуги, – усмехнулась Нелл. – Всего лишь очередной кошмар, папа. Тебе не о чем беспокоиться.
      В прошлом сэру Эдварду приходилось иногда просыпаться от криков дочери, когда ужас ее снов становился невыносимым, так что теперь он усомнился в ее словах, но настаивать не стал. Его Нелл могла быть на редкость упрямой. Он улыбнулся: эту черту она точно унаследовала от матери.
      На мгновение лицо его затуманилось. Жена его умерла четырнадцать лет назад, и хотя он научился жить без ее кроткого присутствия, бывали времена, когда ему отчаянно ее не хватало. Особенно когда одолевали тревоги из-за Нелл. Анна наверняка знала бы, как поступить. Девочкам всегда необходимо материнское руководство.
      Дверь в столовую отворилась, и появление сына оборвало грустные мысли. Сэр Эдвард улыбнулся и сказал:
      – Ты сегодня рано поднялся, мой мальчик. Тебе предстоят какие-то важные дела?
      Роберт скривился и, положив на тарелку толстый ломоть ветчины с яичницей, бросил через плечо:
      – Я обещал Эндрю, что поеду с ним посмотреть какую-то чертову лошадь, которая, по его уверениям, побьет серую лорда Эпсома. Эта скотина обретается где-то в деревне, и сделка не состоится, если я не соглашусь выехать с ним из Лондона сегодня не позднее восьми утра. Я, наверное, был не в своем уме, когда согласился.
      Роберту было тридцать два года. Он был старшим из трех сыновей сэра Эдварда и его наследником. Он был внешне достаточно похож на отца, высокий и сухощавый, с глазами того же цвета и твердым упрямым подбородком. Однако свои золотисто-каштановые волосы он унаследовал от матери и гордился их густотой.
      Обычно Роберт не останавливался в родовом городском особняке. Его собственные комнаты были расположены на Джермин-стрит, но в июле, уезжая из дома, он их закрыл, и только необходимость приехать за новомодным фаэтоном, заказанным у лондонского каретника, вынудила его приехать в город. Его брат Эндрю предложил пригнать новый экипаж в поместье, но Роберт и слышать об этом не хотел. Как поведал он отцу, прибыв во вторник в Лондон: «Я ценю его предложение – не думай, что это не так, – но скорей позволю отогнать его домой слепому, чем моему разудалому братцу. Дрю свернет его в канаву, не проехав и десяти миль». Сэр Эдвард втайне согласился с ним. Бесшабашность Эндрю была широко известна.
      Роберт бросил взгляд на сестру и поинтересовался:
      – Он что-нибудь рассказывал тебе об этом коне, которого так загорелся купить?
      Нелл отхлебнула кофе и кивнула:
      – А как же. Последние две недели он только о нем и говорил.
      – Как по-твоему, есть шанс, что он хоть наполовину так хорош, как заявляет Дрю?
      Нелл покачала головой, в глазах ее замелькали лукавые смешинки.
      – Я видела его в первый день, когда нынешний владелец привез его в город. Это красивый гнедой жеребец. Смотреть на него одно удовольствие, но вот насчет его выносливости и характера... не уверена.
      Роберт испустил стон.
      – О Боже, я знал, что так и будет, но надеялся, что братец извлек урок из последней покупки!
      – Пожалейте мальчика, – пробормотал сэр Эдвард. – Он не виноват, что не разбирается в лошадях так, как вы с Нелл.
      – Мальчика? – расхохоталась Нелл. – Папа, ты забыл, что Эндрю и Генри уже по тридцать? Ни того, ни другого мальчиком не назовешь!
      Предметы их обсуждения в этот момент вошли в комнату, и с первого взгляда было ясно, что это близнецы. Эндрю был на каких-то полдюйма выше ростом и на десять минут старше брата Генри. Немногие, за исключением родственников, могли различить братьев. У обоих были орлиные носы, упрямые подбородки и материнские золотисто-каштановые волосы и золотисто-карие глаза. Они были покоренастее Роберта, чуть выше шести футов, но такого же худощавого сложения, как и остальные члены семьи.
      Эндрю, майор кавалерии, служил в Индии под началом полковника Артура Уэллсли, будущего герцога Веллингтона. В последние дни войны с маратхами его тяжело ранили, и вот уже несколько месяцев, как он жил в Англии, выздоравливая. В начале следующего года он должен был вернуться к Уэллсли. Генри тоже был майором, но служил в пехотном полку. Некоторое время он воевал в Европе, однако, к своему сожалению, был нынче приписан к конногвардейскому полку в Лондоне. Только возобновление войны с Наполеоном давало ему надежду на то, что он скоро оставит канцелярские обязанности и окажется в гуще битв на континенте.
      – Ага, – заметил Эндрю с лукавой улыбкой, – ты уже встал. А я держал небольшое пари с Генри, что нам придется тебя будить.
      – Ты проиграл, – фыркнул Роберт, поднимаясь из-за стола. – Я готов. Поехали, посмотрим на твоего чудо-коня.
      Генри из-за плеча Эндрю скорчил гримасу и покачал головой.
      – Пустая трата времени, – беззвучно шевеля губами, сообщил он Роберту.
      Роберт пожал плечами и попрощался с сэром Эдвардом и Нелл. Мужчины вышли, и в комнате воцарилась тишина.
      – А что собираешься делать сегодня ты? – немного погодя спросил сэр Эдвард у дочери.
      – Ничего столь волнующего, как покупка коня, – с улыбкой ответила Нелл. – Если мы собираемся уехать в понедельник, как планировали, я должна окончательно все обговорить с миссис Филдс и Чатемом. Ты намерен оставить здесь несколько слуг? Или забираем всех с нами в Медоули?
      – Не вижу разумных причин оставлять здесь кого-либо. А как считаешь ты?
      – Вдруг дом ограбят.
      Сэр Эдвард покачал головой:
      – Мы заберем с собой все серебро и посуду, так что, кроме мебели, воровать будет нечего.
      Глаза Нелл заискрились смехом.
      – А винный погреб?
      – Он в безопасности за крепкой дверью, за мощными засовами и замками, – улыбнулся сэр Эдвард. – Чатем утверждает, что до моих вин никто не доберется.
      – Что ж, тогда я займусь сборами, – сказала Нелл. Когда она проходила мимо отца, он потянулся и поймал ее за руку. Нелл удивленно посмотрела на него:
      – Что такое?
      Он тихо спросил:
      – Ты получила удовольствие от Лондона, Нелл? Знаю, что ты приехала сюда впервые за много лет. Было очень плохо? – И тревожно добавил: – Трудно было видеть Бетьюна и его жену?
      – Бетьюна? – удивленно переспросила она. – Ох, папа, я давно забыла о нем. Ведь прошло десять лет. – И, видя, что не убедила его, поцеловала отца в голову и пробормотала: – Все в порядке, папа. Мое сердце не разбито, хотя когда-то я так считала. – Она лукаво улыбнулась: – А что касается его жены... он получил именно то, что заслужил. Не стоило ему так поспешно меня бросать.
      – Если бы я тогда не поторопился предложить ему свободу, вместо того чтобы запереть тебя в деревне и поручить стать моей хозяйкой, ты была бы сейчас герцогиней, возглавляла бы светское общество, – произнес он, внимательно вглядываясь в ее лицо.
      – И отчаянно бы скучала, – сморщила носик Нелл. – И была бы несчастной. Я очень рада, что ты предложил ему свободу... и что он ее принял. Если он так мало любил меня, что поспешил разорвать помолвку, мне лучше быть без него. – Она похлопала отца по руке: – Папа, я повторяю тебе в который раз, что очень довольна своей жизнью. Я ни о чем не жалею, и тебе не стоит жалеть. Даже о том, что ты не получил пышного титула для дочери.
      – Не будь смешной! Ты же знаешь, что первая моя забота – это твое счастье. И Бог с ними, с титулами. – Сэр Эдвард задумчиво поднял брови. – Хотя должен признаться, что гордился тем, что ты станешь герцогиней. В общем, с титулом или без титула, но я просто хочу, чтобы мои дети переженились и завели свои семьи. – Он вздохнул. – Честно говоря, Нелл, я недоумеваю, почему никто из вас до сих пор не в браке. Роберт – мой наследник. Он должен был бы давно жениться и завести полный дом детей. Мне хотелось бы успеть покачать на коленях парочку внуков. А что касается близнецов... Я полагал, что к этому времени по крайней мере один из них точно женится.
      Нелл не знала, что сказать отцу. Свое безбрачие она принимала спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Поначалу она приняла как данность, что, несмотря на большое приданое, мало найдется мужчин, которые захотели бы иметь хромую жену. И не важно, что теперь хромота ее стала почти незаметной, она все равно оставалась. А кроме того, в обществе было известно, что, придя в себя, Нелл какое-то время оставалась несколько... странной. Никто из родовитых джентльменов не хотел иметь жену, которая могла стать обитательницей сумасшедшего дома.
      Взгляд Нелл ожесточился.
      За эти слухи она должна поблагодарить Бетьюна. Он очень хотел, чтобы никто его не винил в разрыве помолвки, так что он и его семья постарались известить всех о ее умственном состоянии, представив его гораздо хуже, чем было на самом деле. Свинья надменная!
      Тронутая волнением отца, Нелл опустилась на соседний с ним стул и, наклонившись вперед, очень серьезно произнесла:
      – Папа, ты знаешь, что я не горю желанием выйти замуж. Мы обсуждали это много раз... И это вовсе не потому, что я страдаю по Бетьюну. Я просто не встретила ни одного джентльмена, который пробудил бы во мне интерес. – Она улыбнулась. – С моим состоянием мне нет необходимости выходить замуж. Даже когда ты нас покинешь – и я молю Бога, чтобы это случилось как можно позже, – я буду хорошо обеспечена. Тебе не нужно обо мне беспокоиться.
      – Но это неестественно, чтобы ты осталась незамужней, – проворчал сэр Эдвард. – Ты красивая молодая женщина и, как сама только что сказала, богатая. И хоть мы не обладаем высоким титулом, происхождение наше достаточно знатное.
      Нелл опустила глаза и с притворной кротостью протянула:
      – Ну-у, есть еще лорд Тиндейл...
      Сэр Эдвард едва не задохнулся от возмущения.
      – Этот негодяй! Он проиграл и потратил на шлюх все свое состояние. Все знают, что он кругом в долгах, так что, несмотря на свое пэрство, может скоро оказаться в долговой тюрьме. – Отец погрозил Нелл пальцем. – Все знают, что он отчаянно стремится найти богатую жену. Я слышал от лорда Винтона, что он попытался похитить наследницу Арнеттов. Говорят, что ее отец догнал их до того, как случилось непоправимое. Ты должна быть очень осторожна с ним. Если не будешь следить за каждым своим шагом, можешь оказаться в том же положении. – Сэр Эдвард снова погрозил ей пальцем и сурово объявил: – Я, знаешь ли, не слепой. Я видел, как он весь прошлый месяц крутился возле тебя. Возможно, он решил, что твое состояние его вполне устроит. Помяни мои слова, детка, что, вытягивая себя из долгов, он пустит тебя по миру. – Гнев его утих, но все-таки он осведомился с тревогой: – Ты ведь не всерьез задумалась о подобном браке?
      Нелл подняла на отца смеющийся взгляд:
      – Папа! Как ты мог подумать!.. Конечно, у меня и в мыслях нет ничего такого. Чтобы я связалась с подобным типом!.. Я отлично осведомлена о его репутации – даже о случае с наследницей Арнеттов – и уверяю тебя, что веду себя с ним очень осторожно. Если я и выйду замуж, то не за такое жалкое существо, как Тиндейл.
      Сэр Эдвард расслабился, и губы его изогнулись в улыбке.
      – Ты не должна так дразнить своего бедного старого отца, дорогая моя, – попенял он. – Смотри, отправишь меня на тот свет раньше, чем всем нам хотелось бы.
      Нелл насмешливо фыркнула. Поднявшись, она снова поцеловала отца в лысинку и, направившись к двери, бросила через плечо:
      – Папа, ты слишком о нас тревожишься. Роберт в конце концов женится, и я уверена, что близнецы скоро последуют его примеру. Пройдет немного лет, и ты будешь качать на коленях внуков. Подожди и увидишь.
 
      Несколько часов спустя на другом краю города в роскошном лондонском особняке графов Уиндемов произошел похожий разговор. Нынешний лорд Уиндем, десятый граф, с трудом выдержавший один несчастливый брак ради титула и рода, не собирался жениться вторично. Какие бы слезливые сцены ни устраивала его молодая мачеха.
      Глядя поверх остатков их завтрака в ее полные слез глаза, лорд Уиндем пробормотал:
      – А теперь позволь же мне повторить, чтобы удостовериться, что я правильно вас понял. Вы хотите, чтобы я женился на вашей крестнице, потому что если я умру, то ваша крестница, предположительно одарив меня наследником, обеспечит ваше благополучное будущее. Так?
      Графиня Уиндем, выглядевшая слишком молодой, чтобы быть его мачехой, ответила ему неприязненным взглядом. Она была прелестной миниатюрной женщиной с выразительными бархатно-карими глазами и чудными темными локонами, обрамлявшими ее очаровательное личико. Ей было тридцать пять лет, то есть она была на три года моложе своего пасынка.
      – Я не понимаю, – пробормотала она, – почему вы разговариваете со мной таким тоном. Неужели трудно войти в мое положение? Если вы умрете без наследника, титул перейдет к вашему кузену Чарлзу, который ждет не дождется, когда займет ваше место. Вы же знаете, что он тут же вышвырнет на улицу меня и мое бедное дорогое дитя.
      – Я полагал, что вам нравится Чарлз, – с невинным видом откликнулся лорд Уиндем, но глаза его сверкали весельем.
      – Мне действительно нравится Чарлз, – признала графиня Уиндем. – Он может быть очень мил и забавен, но он повеса и безрассуден до крайности. А его женщины! Вы прекрасно знаете, что если Чарлз унаследует титул, он не станет терпеть ни меня, ни Элизабет. Вы знаете, что он вышвырнет нас на улицу.
      Лорд Уиндем ухмыльнулся:
      – Да, он, по всей вероятности, вышвырнет вас на улицу... – на улицу, где вы с Элизабет встряхнетесь, подниметесь на ноги и прикажете вашему кучеру отвезти вас в поместье Уиндемов во вдовий домик.
      Изящные пальчики графини нервно сжали фарфоровую чашку.
      – Да, это верно, что мы можем жить там... похороненные в сельской глуши, в доме, который десятки лет стоял пустым и нуждается в ремонте. Также верно, что ваш отец, когда мы поженились, положил на мое имя солидную сумму, – она наклонилась вперед, – но разве вы не понимаете, Джулиан, что дело не только в деньгах? Вы не должны забывать, что наследником может стать не Чарлз. Вспомните, что он едва спасся прошлым летом, когда затонула его яхта... а потом был этот жуткий несчастный случай с его лошадью. С его бесшабашностью Чарлз может умереть раньше вас, и тогда наследником станет Рауль. – Графиня задумчиво огляделась вокруг. – Я люблю Софию Уэстон, но вы должны признать, что мать Рауля – женщина властная. Если титул унаследует Рауль, она позаботится, чтобы он, не тратя времени, женился на какой-нибудь мышке, которую миссис Уэстон будет держать под каблуком, а не на моей милой крестнице Джорджетте. Миссис Уэстон станет графиней Уиндем во всем, кроме имени. Если титул наследуют Чарлз или Рауль, я, по всей вероятности, не смогу никогда ступить в эти стены. – Она прижала к носику кружевной платочек. – В эти стены, эти залы, – бормотала графиня приглушенно, – куда пять лет назад привез меня невестой ваш дорогой отец... Как было бы чудесно, если бы вы женились на Джорджетте! Она бы позаботилась, чтобы мне всегда здесь были рады. И Элизабет тоже. Если только она не сбежит и не выйдет замуж за этого ужасного капитана Карвера. – Она бросила на него быстрый взгляд. – Вы ведь знаете его, этого кавалерийского капитана, который выглядит таким лихим и романтичным с его раненой рукой на черной перевязи. Право, я думаю, он не слишком в ней и нуждается и носит только чтобы произвести впечатление на мое дорогое дитя.
      Джулиан вздохнул. Следить за ходом мысли Дианы всегда было тяжело, а сегодняшним утром это было совсем невозможно. Он окинул быстрым взглядом ее миниатюрную, но пышную фигурку и нежное личико. Да, он вполне мог понять, что так пленило его отца. Он бы и сам приударил за мачехой, однако ни за что не женился бы на ней... Джулиан снова вздохнул. Не то чтобы он винил отца. Мать его умерла около двадцати лет назад, и с тех пор отец был один – небольшие романы не в счет. Прошло двенадцать лет после смерти жены, прежде чем его околдовала прелестная молодая вдовушка.
      Светское общество было потрясено, когда девятый граф Уиндем внезапно женился на нищей вдове пехотного лейтенанта. Она не только была бедна и моложе его единственного сына, но у нее был ребенок, двенадцатилетняя дочь Элизабет.
      Однако странный брак оказался успешным, и, напомнил себе Джулиан, Диана сделала его отца счастливым. Очень. Отец ее обожал, нежно полюбил Элизабет и зашел так далеко, что положил на имя юной падчерицы крупную сумму, чтобы малышка не была бесприданницей. Плохо оказалось то, что он умер после двух лет брака – то есть за три года до сегодняшнего разговора – и оставил на попечение единственного сына молодую мачеху и сводную сестру. Впрочем, Элизабет никаких хлопот ему не доставляла. Жизнерадостная и уступчивая, Элизабет его обожала, и он питал самые теплые чувства к своей названой сестричке. Разумеется, он так же тепло относился и к Диане... когда она не испытывала его терпение.
      Зная по прошлому опыту, что Диана подошла к самой сути своего разговора, он невозмутимо поинтересовался:
      – Вы хотите, чтобы я поговорил с кем-нибудь из конногвардейцев об этом капитане Карвере? Может быть, капитана переведут в другое место. Скажем, в Калькутту?
      Глаза Дианы широко распахнулись.
      – А вы это можете?
      Джулиан улыбнулся, и его суровое лицо вдруг стало необычайно привлекательным.
      – Да, я могу это сделать... если вам это будет по душе.
      Она неуверенно задумалась.
      – Ну-у, я не думаю, что Калькутта окажется очень здоровым местом для человека раненого. Как вы считаете? Я не хочу, чтобы с ним приключилось что-то ужасное. А нельзя, чтобы ваши друзья в Конной гвардии просто постарались, чтобы он был все время занят – слишком занят, чтобы волочиться за моей дочерью? – Она смолкла, словно ее осенила какая-то новая тревога. – О Боже, это может оказаться неразумно! Вдруг он догадается, что вы намеренно держите их врозь? Они тогда совершат что-нибудь необдуманное... – И с ужасом выдохнула: – О, Джулиан, как вы думаете, Элизабет ведь не согласится с ним бежать? Она такая невинная, такая милая и уступчивая...
      Терпение Джулиана иссякло, и он поднялся. Ему нужно было сбежать, пока он не совершил нечто необдуманное. Коротко поклонившись, он сказал:
      – Не тревожьтесь, Диана. Я позабочусь об этом.

      Поскольку была суббота, Джулиан сомневался, что найдет своего друга полковника Стентона на службе в Конной гвардии, так что он отложил решение судьбы капитана Карвера на потом. Эта проблема может подождать до начала следующей недели. Диана была не слишком убеждена в правильности такого решения и, чтобы избежать надвигающейся истерики, которую Джулиан предвидел, он днем покинул дом, дабы заняться своими делами. Впрочем, он отправил записку Стентону с просьбой о личной встрече во второй половине дня в понедельник. Он не слишком беспокоился по поводу сложившейся ситуации, так как сомневался, что Элизабет потеряет голову из-за простого капитана, каким бы тот ни был лихим и обаятельным. Элизабет, в отличие от матери, была здравомыслящая девушка.
      Диана же просто сошла с ума. Совершенно рехнулась, если подумала, что он снова вступит в брак только ради того, чтобы доставить удовольствие семье. Он поджал губы. Его женитьба на Кэтрин показала ему всю безумную глупость подобного поступка!
      Кэтрин была богатой наследницей, единственным ребенком герцога Беллами и очень красивой. Отец Джулиана был страшно доволен этим браком – самому Джулиану было тогда двадцать девять лет и, к огорчению отца, он не проявлял ни малейшего интереса к женитьбе. «Подумай о титуле, – неоднократно настаивал граф Уиндем, – когда меня не станет, и ты также скончаешься, я хотел бы видеть твоегосына, а не сына Дэниела (хоть он и хороший мальчик) на твоем месте. Тебе нужно жениться и подарить мне внуков. Это – твой долг».
      Когда несколько месяцев спустя обворожительная леди Кэтрин пересекла ему дорогу, Джулиан, угождая отцу, сделал ей предложение. Их свадьба стала самым ярким светским событием лондонского сезона 1795 года. В предвкушении внуков лорд Уиндем буквально потирал руки, провожая жениха и невесту в свадебное путешествие. Он был уверен, что скоро дождется потомства от этого союза.
      Но он ошибся. Кэтрин вовсе не жаждала обзаводиться детьми, а Джулиан очень скоро обнаружил, что за прекрасной внешностью скрывается испорченный, балованный ребенок. Прошло немного месяцев, и они открыто переругивались, а после года брака их редко видели в обществе друг друга. Оба были несчастливы. Так провели они несколько лет и, вероятно, и дальше бы тащили это ярмо, если бы беременная Кэтрин однажды не погибла в перевернувшемся экипаже. Вспомнив об этом, Джулиан тяжело вздохнул.
      Несмотря на то, что брак его был ошибкой, он никогда не желал жене смерти, и ее внезапный уход из жизни его потряс. Он ощущал горе и вину одновременно, так что прошли годы, прежде чем он смог думать о ней и о неродившемся ребенке без мучительной боли в сердце. Это случилось больше шести лет назад, но Джулиан покривил бы душой, если б не признался себе, что с каждым годом его решимость никогда больше не жениться лишь укреплялась. «Пусть мой титул перейдет Чарлзу или Раулю, – угрюмо думал он, – а я... ни за что не свяжу себя снова с женщиной, просто чтобы угодить семье!»
 
      Обычно вечер Нелл складывался из раннего обеда с сэром Эдвардом и последующих тихих часов в библиотеке за чтением. Во время редких поездок в Лондон она посещала книжные лавки и музеи и никогда не стремилась развлечься балами и вечерними приемами. Однако поскольку она неохотно приняла приглашение на один из последних балов малого сезона у лорда и леди Эллингсон, этот вечер она провела вне дома.
      Эллингсоны были старинными друзьями ее отца – собственно, поэтому она и согласилась там присутствовать – и еще из-за ласковых уговоров отца: он был так счастлив сопровождать ее выход в свет.
      Усадив дочь среди нескольких ее приятельниц, сэр Эдвард с хозяином дома скрылись в карточном салоне. Когда же он вновь появился в главном зале, он нашел дочь в тихом уголке беседующей с золотоволосым красавцем лордом Тиндейлом.
      Какого черта здесь делает этот тип? Потом он вспомнил, что Тиндейл состоял в родстве с леди Эллингсон. Лорд Эллингсон часто жаловался другу, что ему приходится принимать этого паршивца, чтобы не ссориться с женой. Она обожала родственника. Как и большинство женщин.
      Сэр Эдвард рассмотрел изысканную фигуру, одетую в темно-синий облегающий сюртук и черные панталоны до колен, и должен был отдать должное внешности и манерам собеседника дочери. С его густыми курчавыми белокурыми волосами и большими голубыми глазами, опушенными длинными ресницами, лорд Тиндейл выглядел красавцем. У него были аристократические черты лица, точеный нос, скульптурный подбородок, он обладал обаятельной улыбкой и непринужденным обращением. Даже шрам на щеке придавал ему некую романтическую лихость.
      Уже готовый решительно приблизиться к дочери и отогнать лорда Тиндейла, сэр Эдвард вспомнил утренний разговор с Нелл и заколебался. Нелл не поблагодарит его, если он поведет себя как возмущенный родитель. Кроме того, подумал он, она вполне способна и сама дать отставку Тиндейлу.
      Уголком глаза Нелл заметила, что отец вышел из карточного салона, и почувствовала облегчение. С момента своего появления Тиндейл вел себя раздражающе-прилипчиво. Он порхал вокруг нее, как пчела вокруг сладкого цветка. Ей, как любой женщине, было приятно стать предметом внимания красивого мужчины, но она сознавала, что его привлекает ее состояние, а не она сама, и старалась держать его на расстоянии. Но это не помогало. Она решила, что раз Тиндейл так невосприимчив к оскорблениям, он либо слишком туп, либо совсем отчаялся.
      Встретив взгляд прозрачных голубых глаз Тиндейла, она пробормотала:
      – Ах, вот и мой отец. Уверена, что он намеревается уехать... я с удовольствием составлю ему компанию. Буду рада наконец прилечь и отдохнуть.
      – Неужели вы хотите покинуть вечер? – Лорд Тиндейл окинул Нелл теплым взглядом. – Боюсь, что без вашего чарующего и животворного присутствия вечер станет совсем безрадостным. – Все это он произнес бархатным голосом с самым обаятельным видом.
      Нелл мило улыбнулась ему:
      – Неужели? Но ведь еще остаются по крайней мере две богатые невесты на выданье?..
      Глаза Тиндейла стали холодными.
      – Почему вы думаете, что мой интерес к вам вызван только вашим состоянием? Неужели вам не приходило в голову, что среди всех присутствующих здесь сегодня щебечущих болтушек вы, и только вы, вызвали во мне серьезные чувства?
      Нелл приложила к губам шелковый веер.
      – О, конечно! Вы абсолютно правы. Как я могу подумать иначе? Какая я глупая! В конце концов, меня всего лишь считают полусумасшедшей, явно хромой и почти старой девой, – Она приняла задумчивый вид. – Разумеется, я действительно вульгарно богата. – Она ухмыльнулась при виде его изменившегося лица и добавила: – Естественно, все это обязано поставить меня во главу вашего списка возможных невест.
      Сжав кулаки, побагровев так, что шрам на его щеке вздулся, лорд Тиндейл пробормотал:
      – Сейчас не та обстановка и не тот момент, который я выбрал бы для разговора на такую тему, но ведь мы действительно смогли бы хорошо поладить... вы и я. Не стану отрицать, что мне очень пригодилось бы ваше состояние... но и вам пригодился бы муж. Возможно, сегодня я сижу без гроша, но ваше состояние исправит это положение. – Тиндейл наклонился к Нелл и убежденно продолжал: – Вам стоит оценить такую возможность. Что ни говори, но для вас это будет хорошая сделка. Не забывайте, что титул мой древний и уважаемый.
      – Благодарю вас, но нет, – без обиняков ответила Нелл, чувствуя себя оскорбленной и раздосадованной. – И поскольку разговор этот кажется мне недостойным, я вас покину. Но напоследок хочу заметить: пусть уж лучше я буду считаться безнадежно непривлекательной, чем выйду за вас.
      Она отвернулась от него, но ее тут же вернул назад жесткий рывок за плечо. Нагнув к Нелл голову, Тиндейл прорычал:
      – Вы еще пожалеете об этих словах! – И, помедлив, добавил: – Вы должны меня понять: я получил крайне неприятные известия, и нужда моя очень велика. Я готов на все. – Тон его стал угрожающим. – А люди в таком положении готовы на отчаянные меры. Учтите, что играть со мной в игры не стоит.
      – Уберите от меня руки, – возмущенно оборвала его Нелл. Глаза ее яростно сверкнули. – Я дам вам, милорд, маленький совет: в понедельник я покидаю Лондон и не знаю, когда вернусь сюда снова, однако если это случится, держитесь от меня подальше. Я не желаю общаться с вами!
      С мерзкой улыбочкой Тиндейл отпустил руку Нелл.
      – Посмотрим. – И с поклоном произнес: – До нашей следующей встречи.
      Не ответив ему ни слова, Нелл решительно двинулась прочь. Юбки ее кремового, усеянного золотыми звездами платья затрепетали от этого бурного порыва.
      Сэр Эдвард обернулся при ее приближении и прищурился, заметив негодующее выражение ее лица. Он бросил испытующий взгляд в сторону оставшегося на месте Тиндейла и, беря дочь за руку, спросил:
      – Должен ли я бросить вызов этому щенку?
      – О Боже, нет! – воскликнула Нелл. – Не обращай на него внимания. – Она усмехнулась: – Обещаю тебе, что и я не буду. – Она ущипнула отца за щеку. – Не волнуйся, папа. Признаюсь, он так обнаглел, что предложил вступить с ним в брак. Полагаю, что кредиторы взяли его за горло, но пусть тебя это не тревожит. Уверяю, что дала ему решительный отпор и больше он нас не побеспокоит.
      Сэр Эдвард возмутился:
      – Предложил вступить с ним в брак?! Не поговорив со мной? Наглец! Да как он посмел?! Нет, я ним объяснюсь.
      – Папа! – вцепилась в отца Нелл. – Не надо. Умоляю тебя. Я вполне способна дать отпор этому мерзкому типу. Давай не будем тратить на него ни секунды нашего времени.
      Когда сэр Эдвард провожал дочь по ступеням особняка Эллингсонов к экипажу, начался дождь. Нелл еще днем заметила тяжелые тучи, но надеялась, что ненастье рассеется. Этого не случилось.
      Нелл села в экипаж и поморщилась, прислушиваясь к барабанившим по крыше экипажа струям. Если дождь окажется продолжительным и сильным, к понедельнику, когда им нужно будет уезжать, дороги раскиснут, и поездка станет ужасной.
      Молния с треском прорезала ночное небо, заставив Нелл содрогнуться. Господи Боже! Ну и погодка! Да, путешествие в поместье будет долгим, сырым... и, пожалуй, опасным.
      Через короткое время Нелл и сэр Эдвард прибыли домой и бегом побежали к входной двери. Пожелав отцу спокойной ночи, Нелл поспешила подняться в свои комнаты. Она мечтала поскорее сбросить бальный наряд и улечься в постель.
      Через двадцать минут она уже лежала под одеялом. Сон пришел сразу.
      Сначала Нелл спала без сновидений, но постепенно беспокойно задвигалась, ее дыхание стало затрудненным. Она застонала во сне, стала метаться по постели, словно старалась вырваться из сковывающих ее невидимых пут. Снова кошмар, подумала она, пытаясь проснуться.
      И очень страшный и мерзкий. Ощущение, что ее душат, что она тонет в жуткой черноте, было невероятно реальным. Все еще толком не проснувшись, Нелл боролась, чтобы освободиться, но руки ее запутались в той самой окутавшей ее черноте страшного сна.
      Она почувствовала, что скользит по кровати, глаза ее наконец открылись, но, к ее ужасу, она действительно оказалась в ловушке... Она была завернута в тяжелую душную ткань, и ее быстро стаскивали с постели. Нелл в панике забилась, задергалась, вцепилась пальцами в неподдающиеся складки утопившей ее ткани.
      – Тихо! – прошипел голос, который она тут же узнала.
      – Тиндейл! – ахнула Нелл. – Вы сошли с ума? Отец убьет вас за это... если этого раньше не сделаю я!
      Он ответил быстрым возбужденным смешком:
      – Я рискну. Думаю, после того как ты станешь моей женой, твой отец передумает.
      – Не стану я вашей женой! – яростно закричала Нелл и возобновила борьбу.
      Но тут ее внезапно подняли и перекинули через плечо. Придерживая Нелл рукой за ягодицы, Тиндейл пересек комнату.
      Теперь Нелл полностью проснулась и отчаянно пыталась сообразить, что ей делать. Тиндейл мог проникнуть в ее спальню только одним путем: через балкон и незапертые стеклянные двери. Но откуда он узнал, в какой комнате ее искать? У нее побежали по спине мурашки. Он за ней шпионил! И сегодня последовал за ней с бала. Он разумно рассудил, что усталый отец сразу отправится на покой, и она сама, вероятнее всего, поступит так же. Ярость овладела ею. Получается, что ему нужно было всего-навсего понаблюдать за верхним этажом и высмотреть, в какой комнате вскоре задуют свечи. Будь он проклят! У Нелл упало сердце. Судя по звукам и движениям, Тиндейл выносил ее из дома тем же путем, что и вошел.
      Зная, что каждая секунда на счету, понимая, что едва он вынесет ее из дома из-под защиты отца, все будет потеряно, Нелл набрала в грудь побольше воздуха и закричала изо всех сил.
      Тиндейл, нервы которого были на пределе, подскочил на месте. Осыпая ее ругательствами, он кое-как перебрался через перила балкона.
      – Сука! Попробуй заорать еще раз, – прорычал он, начиная опасный спуск на землю, – и я тебя придушу!
      Нелл крепко зажмурила глаза, с ужасом ощущая, что они раскачиваются над землей. Наверное, Тиндейл спускался по веревке, закрепленной каким-то образом на балконе. Он по ней влез, а теперь – Господи Боже! – слезал на землю!
      Перепуганная насмерть тем, что в любую минуту может разбиться, Нелл замерла на все время спуска. Однако едва Тиндейл ступил на землю, она снова стала кричать, брыкаясь и изворачиваясь у него на плече.
      – Я тебя предупреждал! – прорычал он.
      В следующую секунду Нелл поразил оглушительный удар по голове, и мир в ее глазах померк.

* * *

      Однако крики Нелл все же услышали. За шумом грозы Роберт едва уловил первый ее вскрик. Но кое-что все же достигло его ушей, и, уже собравшись войти, он застыл на пороге дома, прислушиваясь. Он уже было решил, что ему почудилось, когда до него донесся очередной слабый звук. Что это было?
      Нахмурясь, Роберт вошел в дом. Сэр Эдвард как раз пересекал мраморный пол в черно-белую шашку и улыбнулся сыну.
      – Ну как Эндрю? Купил свою лошадь? – осведомился он, вопросительно изогнув бровь.
      Роберт рассмеялся:
      – Пронесло на волосок, но мы с Генри убедили его, что это было бы неразумно. – Он снова нахмурился и спросил: – Ты сейчас ничего странного не слышал?
      – Странного? Нет. Обычные гром и шум дождя. А в чем дело?
      – Мне показалось, что я что-то услышал... – Роберт пожал плечами. – Наверное, ничего особенного, но все-таки я осмотрю все вокруг перед тем, как лечь спать.
      Не обнаружив ничего необычного, Роберт, чувствуя себя довольно глупо, все же постучал в спальню Нелл. Он не встревожился, когда она сразу не ответила: сэр Эдвард упомянул, что она удалилась на покой сразу по возвращении домой. Наверняка сестра уже спит. Роберт улыбнулся. Все знали, что когда Нелл спит, она спит, как убитая, даже под шум грозы. Маловероятно, что ее способно разбудить что-то кроме удара молнии... и то если она шарахнет рядом с постелью. Улыбка сошла с его лица. Удар молнии или один из ее проклятых кошмаров.
      Роберт постоял в нерешительности, соображая, стоит ли вторгаться к сестре, но потом, повинуясь какому-то инстинкту, снова постучался и, не услышав ответа, открыл дверь и вошел в комнату. Со свечой в руке он пересек маленькую гостиную и заглянул в спальню. Пляшущее пламя камина выхватило из темноты кровать и другую мебель. Внезапный блеск молнии заставил его обратить внимание сразу на две детали: постель сестры была пуста, а балконная дверь распахнута настежь.
      Выкрикивая ее имя, Роберт в три шага преодолел расстояние до балкона. Там никого не было. Только гроза ответила завываниями на его отчаянные призывы.
      Его охватил ужас. Он вспомнил ночи, когда из-за мучительных кошмаров сестра кричала, поднимая на ноги весь дом. Неужели под влиянием неведомых видений Нелл выбралась, шатаясь, на балкон и упала с высоты? Под режущими струями дождя Роберт с замиранием сердца заставил себя перегнуться за низкое ограждение и посмотреть вниз и испустил вздох облегчения, когда в колеблющемся свете свечи не увидел под балконом распростертое на камнях тело сестры.
      Но облегчение это было кратковременным. Если Нелл не было в постели, то где же она? Быстрый осмотр спальни доказал, что сестры нет в комнате. Роберт снова и снова звал ее, но в ответ слышал только звуки грозы. Тревога его нарастала с каждой секундой, и он бросился вниз по лестнице. Найдя в библиотеке отца, наливавшего себе бренди, он требовательно спросил:
      – Ты уверен, что Нелл пошла ложиться в постель?
      – Так она сказала, – ответил сэр Эдвард, удивленный интересом Роберта к местонахождению сестры. – Ты к ней заглядывал?
      – Да... ее там нет. И нигде нет. Я искал. – Роберт прикусил губу. – И двери на ее балкон открыты.
      Беспокойство появилось на благодушном лице сэра Эдварда, он поставил на стол свой стаканчик с бренди и поспешил в комнаты Нелл. Роберт следовал за ним по пятам.
      Ветер и дождь рвались в спальню через балконную дверь, которую Роберт в спешке и тревоге оставил открытой. Не обращая на это внимания, отец и сын торопливо зажгли несколько свечей.
      В ярком свете, залившем спальню Нелл, они с нарастающим страхом увидели на покрывавшем пол кремово-розовом ковре отпечатки грязного сапога. Они вели через всю комнату от балкона к постели и опять к балкону...
      – Я знал! Знал, что он задумал какую-то гадость. Это все он этот ублюдок Тиндейл! – вскричал сэр Эдвард с ужасом и яростью. – Он ее похитил! И в эту минуту наверняка мчится в Гретна-Грин. Мы должны их остановить.
      – Подожди! – произнес Роберт, когда сэр Эдвард уже готов был выбежать из комнаты. – Я знаю, что все это выглядит подозрительно, но почему ты решил, что ее похитил Тиндейл? Согласен, похоже, что кто-то захватил Нелл, но сначала мы должны обыскать сверху донизу весь дом. Мы будем выглядеть полными идиотами, если этому есть какое-нибудь простое объяснение.
      Глядя на сына так, словно тот лишился рассудка, сэр Эдвард оборвал его:
      – Ты поднимай слуг и вели им обыскивать дом. А я требую заложить карету и посылаю записку близнецам. Нам может понадобиться их помощь. Промедление смерти подобно.
      Вскоре прибыли Дрю и Генри, переполненные тревожными вопросами. Услышав неприятные предположения, они, негодующие и жаждущие крови Тиндейла, немедленно засобирались в дорогу. Осмотр дома закончился безрезультатно: кроме шелкового лоскутка, зацепившегося за кусты неподалеку от дома, никаких следов Нелл найдено не было.
      Вскоре сэр Эдвард и Роберт уже сидели в карете. Дрю и Генри предпочли поехать верхом. Их лошади шлепали по грязи рядом с каретой. Пока карета выбиралась из Лондона, мрачные сэр Эдвард и Роберт сидели, сжав зубы, молча, потому что никакого желания разговаривать у них не было. Когда же наконец город остался позади, сэр Эдвард застучал тростью в крышу экипажа и, высунув голову из окошка, закричал кучеру:
      – Гони!
      Кучер щелкнул кнутом, и лошади рванули вперед. Карета, подпрыгивая и раскачиваясь на ухабах, помчалась сквозь ночь, озаряемую время от времени всполохами молний. Близнецы скакали по бокам.

* * *

      У Тиндейла такой роскоши, как карета, в наличии не было. Свою он продал много недель назад, чтобы оплатить самые неотложные долги. Он сам правил своей двуколкой, и, несмотря на поднятый верх, их с Нелл поливал сильный дождь. Но Тиндейл лишь подгонял наемных лошадей, побуждая их двигаться скорее. Он не верил, что кто-нибудь услышал крики Нелл, но рисковать не хотел. Кроме того, ему нужно было спрятать ее подальше до наступления дня. Он понимал с самого начала, что мчаться в Гретна-Грин, на границу с Шотландией, бессмысленно: там в первую очередь будет разыскивать их ее семья. Он улыбнулся сжатыми губами. Есть и другие способы настоять на срочной женитьбе... Он не сомневался, что если скомпрометирует девицу, их брак последует незамедлительно. Все, что требовалось, – это продержаться рядом с ней ближайшие двадцать четыре часа, и все его проблемы будут разрешены.
      Он бросил взгляд на сидевшую рядом Нелл. Он держалась очень прямо, ухватившись за кожаную петлю, чтобы ее не слишком бросало из стороны в сторону. Глаза ее были устремлены вперед, на коней. Она была по-прежнему с головы до ног закутана в его просторный дорожный плащ, так что вряд ли кто мог ее разглядеть. Темнота ночи защищала их от любопытных глаз, а продолжавшаяся гроза стала просто подарком судьбы.
      Конечно, Тиндейл предпочел бы тщательнее спланировать похищение и, разумеется, выбрал бы для побега закрытый экипаж, а не двуколку, но слова Нелл, что в понедельник она покидает Лондон, не оставили ему выбора и времени на подготовку.
      Он вновь посмотрел на замкнутое лицо Нелл. Да! Женитьба на наследнице была самым простым ответом. Элинор Энслоу отлично ему подходила. Она умела держаться в обществе, достигла совершеннолетия, так что своим состоянием могла распоряжаться сама, а значит, после свадьбы оно будет принадлежать ему. Сэр Эдвард может злиться и надувать щеки, но поделать ничего не сможет. Как только его дочь станет женой Тиндейла, все заботы развеются.
      Мужество Нелл ослабевало с каждой милей, отдалявшей их от Лондона. Она мрачно уставилась в ночь, страх измучил ее, нога отчаянно ныла. Но Нелл еще не сдалась и не собиралась облегчать Тиндейлу его задачу. Она примерно представляла себе его план и с болью в сердце сознавала, что не сможет помешать ему изнасиловать себя. Но мысленно поклялась себе, что даже если он преуспеет в своих гнусных планах и ей придется до конца жизни прятать от стыда лицо, она за него не выйдет! Нелл глубоко вздохнула. Она как-нибудь сбежит от него. Как-нибудь.
      Раз уж ее крики никто не услышал и вряд ли ее хватятся до утра, побег ей придется осуществлять самой. Вокруг расстилался залитый дождем сельский пейзаж, время от времени освещаемый блеском молний. Она понятия не имела, как далеко они отъехали от Лондона, и вообще в темноте все выглядело незнакомым. Было очевидно, что Тиндейл не собирается скоро останавливаться, но она твердо решила, что когда он сдержит коней хоть на минуту, это и будет единственная возможность для побега. А если вокруг окажутся люди, тем лучше. Ей будет нисколько не трудно разоблачить его преступление.
      Шанс исполнить задуманное представился Нелл раньше, чем она ожидала. Очередной зигзаг молнии рассек небо и ударил в землю менее чем в пятидесяти футах от мчащихся коней. Земля сотряслась, экипаж содрогнулся. Последовавший громовой раскат показался концом света. Лошади пронзительно заржали, попятились, рванулись и вырвали поводья из рук Тиндейла. Одна лошадь поскользнулась на раскисшей дорожной грязи и запуталась в упряжи, другая забилась, стремясь убежать. Тиндейл не смог их сдержать. Двуколку потащило боком по дороге. Когда она накренилась в канаву на обочине, ближняя к ней лошадь высвободилась и галопом умчалась в ночь.
      Нелл почти выбросило из экипажа, однако она ухитрилась остаться внутри. Тиндейлу повезло меньше. Рывок и наклон двуколки вышвырнули его в канаву. Проклиная все на свете, он поднялся на ноги и, держась за плечо, стал оглядываться по сторонам. Одна лошадь пропала, повозка завязла в грязной канаве, а он, кажется, сломал ключицу. Хуже быть не могло.
      Но он ошибся: могло. Нелл не помедлила ни секунды. В тот же миг как двуколка остановилась, она, не обращая внимания на боль в ноге, выкарабкалась наружу и, хромая, поспешила укрыться среди деревьев, растущих вдоль дороги. Она слышала за спиной крики звавшего ее Тиндейла, но лишь прибавляла шаг.
      Деревья укрыли ее, и она возблагодарила ночь и грозу. Не обращая внимания на ветки, цеплявшиеся за плащ, Нелл бежала все глубже в лес. Плащ Тиндейла мешал продвижению, но Нелл не осмеливалась его сбросить, потому что белая ночная рубашка стала бы маяком для ее похитителя... если он ее преследовал. Один раз она остановилась и внимательно прислушалась, но, кроме завывания ветра и шума дождя, расслышала лишь громкое биение собственного сердца и свое тяжелое дыхание. Нелл улыбнулась: пусть она понятия не имеет, где находится, пусть она продрогла и промокла, но, Господи Боже, она от него убежала!

      Несколько минут Нелл постояла под дубом, переводя дыхание и соображая, как поступить дальше. Ярость грозы не ослабевала, и она прекрасно понимала всю опасность стоять, прислонившись к самому высокому предмету в округе.
      Натянув плащ на голову, чтобы хоть как-то защититься от дождя, она покинула свое убежище и начала тяжкие поиски выхода из мокрого леса. Это оказалось нелегким делом. Много раз она падала на колени, оскальзывалась на расползавшихся под босыми ногами ветках и опавших листьях. Дождь, молнии и громовые раскаты над головой радости ей не прибавляли. Так же как полный мрак ночи и ветер, свирепо завывавший в верхушках деревьев.
      Время шло, и Нелл потеряла всякое представление о том, где она и куда ей направляться. Пробираясь в темноте между деревьями и кустами, она стала подозревать, что ходит кругами и в конце концов снова попадет прямо в руки Тиндейлу. Первый взрыв торжества от удачного побега давно угас, и по мере течения времени ей становилось все хуже: она промокала все больше и чувствовала, как ею овладевает усталость.
      Чудовищной силы удар грома прогремел прямо над головой Нелл, и секундой позже молния, вспоров темноту, ударила яркой вспышкой перед ее глазами. Это случилось так близко, что Нелл бросило наземь. Только несколько минут спустя, потрясенная, ошеломленная и насквозь промокшая, Нелл смогла неуклюже подняться на ноги. А самым важным оказалось то, что в ослепительном свете молнии она заметила в какой-то сотне ярдов от себя коттедж.
      Надежда снова пробудилась в ней, и Нелл заковыляла к этому обещанию убежища. Еще одна вспышка молнии подтвердила, что она не ошиблась и, задыхаясь, с трудом приближается к маленькому строению на окраине леса.
      Это действительно был какой-то коттедж, и у Нелл полегчало на душе. Она спаслась! Помощь была рядом. Но тут же сердце ее упало: она разочарованно заметила, что в маленьких окнах не мерцает приветливый огонек свечей и оттуда не доносятся звуки людского обитания. Еле сдерживая рыдания, Нелл прислонилась к деревянному дверному косяку: жилище было покинуто. Пусто! Но по крайней мере это было убежище от непогоды. Собрав остатки сил, Нелл толчком отворила дверь. Та поддалась легко, и очередная вспышка молнии показала, что красть здесь нечего, кроме старого стола, трех-четырех колченогих стульев и тростниковой постели у дальней стены.
      Несмотря на грязь на полу, кучу листьев и сучков, когда Нелл ступила внутрь с пронзительного мокрого холода, коттедж показался ей дворцом. Пользуясь неверным светом молний, на подгибающихся ногах она обошла свое новое владение.
      Оно оказалось небольшим: всего две маленькие комнатки. Одна, в которую она сразу вошла, и за ней вторая. Были еще очаг, сложенный из необработанного камня, и какие-то старые прутья около него, но Нелл им не обрадовалась, потому что разжечь огонь ей было нечем.
      Закончив осмотр, она с трудом дотащилась до грязного окошка и поглядела наружу. Сквозь сетку дождя при блеске молний она увидела широкую раскисшую дорогу и поняла, что наткнулась на заброшенную сторожку сборщика пошлины за проезд.
      Нелл забралась с ногами на лежанку, закуталась в плащ, прислонилась спиной к стене и, поджав под себя ноющие ноги, стала смотреть в окно на всполохи молний. Израненные и расшибленные ступни горели, но глубокая усталость притупляла все чувства. Постепенно гроза стала ослабевать, ее грохотанье перешло в отдаленные раскаты, молнии перестали сверкать, и Нелл стала успокаиваться.
      Она зевнула и сонно заморгала... Тиндейл оставался опасностью, но она была в полном изнеможении и нервничать не могла. Дальше убегать не было сил, кроме того, вполне возможно, ей удалось от него ускользнуть. Губы ее искривились в усталой усмешке. Ведь столь же вероятным было и то, что дорога, проходившая перед коттеджем, была Большой Северной, по которой Тиндейл вез ее из Лондона, так что в любой момент он мог подъехать к порогу. Она снова зевнула. Ну и черт с ним! На сегодня она отбегалась и дальше бежать не могла. Голова ее опустилась, тело расслабилось, и она провалилась в сон. Распростертая на тростнике, почти скрытая складками тяжелого широкого плаща.
 
      Проклиная грозу, мачеху и особенно сводную сестричку, Джулиан подгонял своего коня. Из всех дьявольски нелепых, дурацких историй, какие только могли случиться, эта самая нелепая! Он все еще не мог поверить, что это происходит с ним, что это он темной ночью скачет прочь от Лондона под проливным дождем, под грохот грома и вспышки молний, то есть в одну из самых страшных гроз, какие он когда-либо видел. Будь проклята Элизабет! Если уж ей захотелось сбежать из дому, чтобы выйти за Карвера, почему, черт ее побери, не выбрала она более мягкую погоду?
      Ветер рвал плащ с его плеч, дождь хлестал по лицу, а гром и молнии пугали коня, заставляя бедное животное метаться по дороге из стороны в сторону. Винить коня он не мог: ему самому тоже было несладко. Он промок и устал. Яростные зигзаги молний, с треском рассекавшие черное небо, тоже радости не прибавляли. Поездка оказалась на редкость неприятной.
      В такой час, подумалось Джулиану, надо спать в собственной теплой постели, что он и делал бы, если б Диана не бросилась ему на шею, едва он вошел в дом. Стараясь высвободиться из цепких объятий мачехи, которые просто душили его, Джулиан вдруг заметил, что просторный холл особняка буквально запружен народом. Встретив взгляд хозяина, дворецкий Диббль фыркнул и объявил, что ничего не знал об этой истории. Служанка Элизабет вдруг перестала ломать руки и, рыдая, прокричала, что всего лишь подчинялась приказу мисс Элизабет не передавать ее записку леди Уиндем раньше назначенного срока. Продолжая цепляться за него, Диана сунула Джулиану под нос мокрую от слез записку и, захлебываясь рыданиями, молила спасти ее бедное дитя. Сейчас же!
      Проигнорировав записку, которую Диана настойчиво совала ему в лицо, Джулиан оторвал от себя мачеху, взял ее под руку и повел в утреннюю гостиную, где смог наконец выяснить, что произошло. Получалось, что мисс Форест, сопровождаемая леди Милфорд, двоюродной бабушкой Джулиана, еще не вернулась с бала у Эллингсонов. Час был не поздний, и леди Уиндем, посещавшая какой-то свой вечер, только недавно успела вернуться домой. Отсутствие Элизабет ее не встревожило, пока служанка дочери не передала ей десять минут назад записку, в которой сообщалось, что она убегает с капитаном Карвером.
      Джулиану не хотелось пускаться в погоню. Поездка домой в портшезе, нанятом по выходе из клуба «Будлс», уже познакомила его с отвратительной бурей, разразившейся над Лондоном. В конце концов, если Элизабет решила бросить блестящее будущее ради Карвера, пусть так и будет! Но рыдания Дианы и ее мольбы одолели его здравый смысл и убедили, что его долг – помешать этому неразумному браку.
      Перемежая приказы мрачным ворчанием, он велел оседлать коня, переоделся в дорожное платье, надвинул на лоб широкополую шляпу, закутался в плащ и во весь дух поскакал из Лондона. Хотя погода делала все возможное, чтобы превратить его поездку в кошмар, он настойчиво продвигался вперед, но мысли его о сводной сестрице становились все более желчными. По правде говоря, больше всего он мечтал, как хорошенько поколотит Элизабет и придушит молодого Карвера, когда догонит их.
      Погода продолжала ухудшаться, и он готов был поискать какое-то убежище, пока пик бури не пройдет, но чтобы догнать Элизабет и ее рыцаря, следовало торопиться. Однако погода и состояние дороги, постепенно превращавшейся в вязкую слякоть, делали скачку просто опасной, и Джулиан вновь и вновь проклинал судьбу, выгнавшую его из дома в такую ночь. Единственным утешением было то, что Элизабет со своим капитаном тоже были в пути, где-то впереди него, среди той же бури, и он страстно надеялся, что им точно так же плохо, как и ему.
      Джулиан увидел экипаж, полусъехавший в канаву на обочине дороги, и пульс его участился. Неужели ему повезло? Неужели буря в буквальном смысле опрокинула планы беглых любовников?
      Натянув поводья, он остановил коня и с отвращением вперил взгляд в двуколку. Только полный идиот, и притом идиот влюбленный, выбрал бы для похищения невесты, подобный экипаж. Да еще в такую ночь! В отблесках молний Джулиан попытался осмотреться. Пара лошадей, которая должна была бы тянуть двуколку, куда-то делась, как и ее пассажиры.
      Очередная вспышка молнии позволила ему оценить состояние дороги, и он усмехнулся. Теперь он их поймает. Зная Элизабет, он сомневался, что она поскачет верхом без седла в такую грозу. Вероятнее всего, эта парочка укрылась в ближайшем доме или таверне... и это, заключил Джулиан, было бы самым разумным решением, которое они могли сегодня принять.
      Перед ним расстилался самый пустынный участок дороги с начала скачки, и, проехав затем еще несколько миль, он засомневался в своих предположениях. Вроде бы он не пропустил ни одного признака людского обитания, хотя в темноте и под дождем такое нельзя было исключить.
      Очередная вспышка молнии заставила коня встать на дыбы. Животное заскользило на дорожной грязи и стало падать на землю. Джулиан, тщетно пытавшийся удержать коня, повалился навзничь вместе с ним.
      Во время падения Джулиан инстинктивно высвободил ноги из стремян и прыгнул вправо. Меньше всего ему хотелось, чтобы огромный жеребец придавил его. Оба они сильно ударились, но почти одновременно и Джулиан, и конь поднялись на ноги. Джулиан, не обращая внимания на боль в плече, рванулся к свободно повисшим поводьям. Однако жеребец нервно попятился, круто повернулся, и Джулиану осталось лишь с яростной досадой наблюдать, как он уносится в темноту.
      Джулиан громко выругался. Ад и все его дьяволы! Только этого ему не хватало!
      Все мысли об Элизабет ушли на второй план. Первоочередной задачей стало найти какое-нибудь укрытие и оценить, насколько сильно он повредил плечо. Джулиан решил не преследовать коня. В этом не было смысла. Вздохнув, он заковылял по дороге в направлении, противоположном бегству жеребца.
      Грязь облепила его сапоги, и он с трудом делал каждый шаг, ветер нещадно продувал одежду, а дождь лил не переставая, не говоря уже о том, что в любую минуту в него могла ударить молния. С трудом осилив две мили от места расставания с конем, Джулиан почти мечтал об этом.
      Он стал было обдумывать, не поискать ли укрытия где-нибудь в лесу, как вдруг до него дошло, что он узнает окружающую местность... Этот искривленный полузасохший дуб на обочине... Если он не ошибся, неподалеку стояла заброшенная сторожка сборщика пошлины за проезд. Упрямо наклонив против ветра голову и плечи, Джулиан зашагал вперед. Наконец за поворотом дороги его настойчивость была вознаграждена: сквозь сетку дождя он увидел строение, к которому стремился.
      Последние несколько ярдов он пробежал бегом и тяжело дыша прислонился к двери. Толчком отворив ее, он вошел в темный, пахнущий затхлостью коттедж. Какое блаженство! Джулиан закрыл за собой дверь и осторожно пробрался по захламленному полу к холодному очагу и уселся на стул перед ним. Несколько минут он сидел неподвижно, позволяя тишине коттеджа успокоить себя после рева бури.
      Затем, дрожа от холода, он заставил себя двигаться. Сначала нужно было разжечь огонь. Старые прутья были сухими, и поскольку он носил с собой в кармане плаща коробочку с кремнем и огнивом и пару пистолетов, вскоре перед ним в закопченном камине мерцал слабый огонек. Прутьев надолго хватить не могло, так что Джулиан беспощадно пожертвовал на поддержание огня один из стульев.
      Позаботившись о самой насущной потребности, он окинул комнату пристальным взглядом, отметив для будущей постели кучу тростника и какое-то скомканное тряпье на ней – он подумал, что тростник можно еще использовать как топливо для поддержания огня в камине, а вот стол и другие стулья, угрюмо размышлял он, были бесполезны.
      Впрочем, сняв мокрый плащ, он использовал один из стульев как вешалку, расправив тяжелое одеяние и поставив поближе к огню. Опершись спиной на стол, он стащил сапоги и чулки, понимая, что они погибли. Пожав плечами, Джулиан проверил, не потерялся ли спрятанный за голенищем нож. Обнаружив нож, он небрежно засунул его за пояс, поставил сапоги перед огнем и развесил на них чулки.
      Затем он уселся на один из оставшихся стульев, вытянул к огню ноги и, с наслаждением пошевеливая пальцами, стал греться.
      «Все, что мне теперь нужно, – сонно подумал он – это пирог с бараниной, бутылка портвейна и податливая девчонка». Он улыбнулся, уронил голову на грудь и провалился в сон.
 
      Отцу Нелл и ее братьям спать не пришлось. Покинув Лондон задолго до Джулиана, они раньше него наткнулись на опрокинувшуюся двуколку и после беглого осмотра брошенного экипажа помчались вперед. Они не обнаружили никаких признаков того, что двуколка принадлежала Тиндейлу. Вполне возможно, что у нее был какой-то иной злосчастный владелец. Однако, не исключая того, что именно на ней увезли Нелл, они затем внимательно присматривались ко всем пешим путникам. Пустовавшую сторожку сборщика пошлин они в темноте и сквозь пелену дождя просто не заметили.
      Подгоняемые яростью и тревогой, сэр Эдвард и его сыновья ехали быстро. Сам он думал только о том, чтобы вернуть дочь целой и невредимой, мысли ее братьев были куда более свирепыми. Как только они догонят Тиндейла – а в том, что так и будет, они не сомневались, – этому поганцу повезет, если он доживет до утра.
      В каждой таверне и в каждой гостинице, даже в нескольких домах, расположенных близ дороги, они задерживались, дабы удостовериться, что в них не скрывается Тиндейл. Часы летели, они вымотались до изнеможения, и надежды их начали таять. Даже самоуверенность близнецов стала увядать. Поскольку они ехали верхом, на их долю выпало переживать самую сильную ярость бури, и когда наконец на рассвете на пути оказалась жалкая маленькая таверна, они были более чем готовы остановиться.
      Таверна была расположена несколько поодаль от дороги, почти скрытая деревьями, так что если б не мигавший в одном из окон тусклый огонек, они проехали бы мимо.
      Оставив экипаж и лошадей на попечение кучера Энслоу и чумазого гостиничного конюха, четверо мужчин вошли внутрь. Таверна явно не привыкла принимать у себя благородных гостей, но они так устали, что им уже было все равно. Ну и пусть, что она больше была похожа на пристанище разбойников с большой дороги, им хотелось лишь убежища, где можно было бы согреться у огня, хлебнуть горячего пунша и, может быть, проглотить что-нибудь съедобное.
      Прибытие четверых джентльменов вызвало легкий переполох, и, осторожно понаблюдав за ними, некоторые посетители незаметно скрылись через заднюю дверь. Остальные принялись с любопытством их рассматривать.
      Сэр Эдвард принялся было стаскивать с себя дорожный плащ, когда вдруг заметил мужчину, сидевшего около огня за изрезанным дубовым столом.
      – Тиндейл! – взревел он и широкими шагами пересек комнату. Три его сына, заметившие свою добычу почти одновременно с ним, последовали за отцом с угрожающим видом.
      При звуке своего имени Тиндейл поднял глаза от стоявшей перед ним кружки, которую сосредоточенно рассматривал. Побледнев, он вскочил со стула. Взгляд его заметался в поисках путей отхода, но таковых не было.
      Роберт схватила Тиндейла за горло. Лицо его потемнело от ярости.
      – Где она? – прорычал он, тряся Тиндейла, как собака крысу. – Говори! Если хочешь прожить еще секунду, говори, что ты с ней сделал.
      Тиндейл попытался что-то произнести, но издал лишь какой-то булькающий звук. Сэр Эдвард с ледяным лицом мягко заметил сыну:
      – Мальчик мой, может быть, ты немножко отпустишь его горло... Чуть-чуть.
      Роберт с неохотой подчинился.
      Тиндейл сделал несколько судорожных вдохов и, глядя куда угодно, только не в глаза стоявшим перед ним мужчинам, пробормотал:
      – Вы с ума сошли? Почему вы на меня напали?
      Обнажив зубы в зверском оскале, Роберт прорычал:
      – Ты отлично знаешь, почему мы здесь! Будь ты проклят! Где она?
      Тиндейл, слегка оправившись от неожиданности, отвечал:
      – Я вижу, что вы очень взволнованы, и поэтому не стану призывать вас к ответу за подобные ваши действия. – Он вздернул подбородок и продолжал: – Боюсь, что понятия не имею, о чем вы говорите. А что касается какой-то женщины... Я путешествую один... Вы, наверное, видели в нескольких милях отсюда в канаве мой перевернутый экипаж. – Он мотнул головой в сторону хозяина таверны, мощного коренастого мужчины, который стоял за длинной дубовой стойкой и прислушивался к их разговору. – Если не верите мне, что один, спросите у него. Он вам расскажет, что я прибыл сюда больше часа назад и никого – ни мужчины, ни женщины – со мной не было.
      Пальцы Роберта снова сжались на горле Тиндейла, и тот судорожно заскреб ногтями, пытаясь освободиться от жесткой хватки.
      – Что ты с ней сделал? Говори, или я придушу тебя на месте.
      – Э-э... Простите, сэр, – почтительно произнес хозяин таверны. – У нас здесь останавливается не много благородных. И я не хочу вмешиваться в дела тех, кто выше меня, но могу вас уверить, что этот джентльмен рассказал правду: он прибыл сюда один.
      Не довольствуясь словами хозяина, сэр Эдвард настоял на полном обыске его заведения. Это не заняло много времени и не обнаружило никаких следов Нелл. Даже осмотр полуразрушенного строения за домом, называвшегося конюшней, ничего не дал... никакой зацепки к поиску.
      Тиндейл с жаром настаивал на своей невиновности, несмотря на страшные угрозы со стороны всех братьев Энслоу. Время шло, и сэр Эдвард начал уже сомневаться в своих предположениях. Возможно, он ошибается, хотя Нелл действительно была похищена из ее спальни и самым вероятным виновником казался Тиндейл. Но может быть, он не прав? Его охватил ужас. Может быть, его драгоценную дочку похитил какой-то негодяй с целью более жуткой, чем женитьба на наследнице? Возможно, она все еще в Лондоне и продана в какой-нибудь притон разврата, где ее принуждают продавать себя? Он содрогнулся. Такое случалось. Не одна хорошенькая девушка оказывалась в такой ситуации, но чтобы это произошло с девицей такого происхождения и положения в обществе, как Нелл?.. Это казалось невозможным. Сэр Эдвард не мог поверить, что его дочери уготована такая судьба. Однако факт оставался фактом: кто-то похитил Нелл, и если этого не делал Тиндейл, то кто? И по какой причине?
      Не выжав больше ничего из Тиндейла, они, бросая на того грозные, мрачные взгляды, уселись за самый дальний от него стол, чтобы обсудить дальнейшие поиски. Не имея никакого представления, что предпринять, они решили, что сэр Эдвард и Роберт вернутся в Лондон, зорко осматривая все по пути. Они сочли, что отбрасывать подозрения по поводу виновности Тиндейла в похищении Нелл не стоит. По этим соображениям и из-за неудобства каких-либо скрытных действий с каретой Дрю и Генри должны будут притвориться, будто уезжают с ними, а сами спрячутся поблизости и проследят за Тиндейлом. Ведь не исключено, что он спрятал Нелл где-то неподалеку. И если это так...
 
      Нелл разбудила мучительная боль в ноге. Она постаралась сесть. Дневной свет уже начал проникать в коттедж, но один взгляд в грязное окошко показал, что день будет таким же пасмурным и холодным, как вчерашний. Буря несколько поутихла, и хотя дождь шел не переставая, его силу нельзя было и сравнить с вчерашней проливной яростью. И Тиндейл ее не нашел! Вновь опершись спиной на стену, она потянулась и потерла глаза, не слишком соображая, где находится. Она еще не пришла толком в себя после событий прошедшей ночи.
      В комнате было теплее, чем вчера, и Нелл, откинув в сторону плащ Тиндейла, опустила глаза на свою ночную рубашку и страдальчески поморщилась. Несмотря на то, что плащ защищал ее во время ночных приключений, рубашка была порвана в нескольких местах и забрызгана грязью, а также бог знает какой еще дрянью.
      Невнятный звук – то ли кашель, то ли храп – насторожил Нелл: она явно была здесь не одна. С тяжко бьющимся сердцем она неуверенно поднялась на ноги. Взгляд ее тут же упал на дорожный плащ и сапоги, а секундой позже она заметила темноволосую голову мужчины, спавшего на стуле перед догорающим камином.
      Нелл ахнула и съежилась. Ее охватила паника. Находиться в руках Тиндейла радости не доставляло, но оказаться во власти незнакомца... возможно, грабителя, убийцы или разбойника с большой дороги, было куда хуже. По крайней мере, Тиндейла она не боялась... Ну, не слишком.
      Ее испуганное восклицание было тихим, но его хватило, чтобы мужчина одним гибким движением вскочил на ноги и круто повернулся к ней. В руке у него блеснул серебром неизвестно откуда взявшийся нож.
      Нелл с глазами, распахнутыми в пол-лица, и спутанной гривой золотисто-каштановых волос, роскошно рассыпавшихся по хрупким плечам, беспомощно уставилась на высокого мужчину, который так нежданно и агрессивно возник перед ней. Никогда в жизни не видела она такого мрачного и жестокого лица. Под нахмуренными черными бровями сверкали опасным блеском зеленые глаза, смоляные волосы небрежно спадали на высокий лоб. Незнакомец смотрел на нее в упор, и единственным определением, звучавшим в ее мозгу, было: «Он опасен!»
      Нелл не могла бы назвать его красавцем, но в его словно высеченном из камня лице было нечто, заставившее ее подумать, что при других обстоятельствах она могла бы счесть его привлекательным. Нос у него, безусловно, был красивым, прямой и надменный, а эти нефритово-зеленые глаза под тяжелыми веками и приспущенными черными ресницами просто завораживали. Верхняя губа широкого, четко очерченного рта была тонкой, нижняя – полной. Под ее пристальным взглядом эти губы потеряли свою суровость и изогнулись в улыбке... Очень и очень привлекательной.
      – Простите меня, – произнес незнакомец вежливо. – Я не хотел вас испугать. – Тут же у нее на глазах нож мгновенно куда-то исчез, а мужчина добавил: – Я не понял, что здесь кто-то живет.
      – О! Но я не... – Нелл оборвала себя на полуслове, проклиная свой торопливый язык, и отвела глаза в сторону.
      Придя в себя после первого потрясения от того, что оказался не единственным обитателем коттеджа, Джулиан, нахмурившись, стал изучать стоявшую перед ним хрупкую девушку. Он окинул внимательным взглядом обстановку и нахмурился еще сильнее. Место это было просто убогой лачугой: тут не было даже каких-нибудь жалких вещей, которые можно обнаружить в самых нищих домах. А эта девушка... Нет, решил он, не девушка, а молодая женщина. Да, молодая, но не юная. Эта женщина явно не принадлежала этому месту. Кружева у горла и на запястьях ее рваной ночной сорочки были слишком изысканными, и ее лицо... Интуиция не подсказывала, а кричала ему, что все здесь не так просто, как кажется.
      Опустив глаза, Нелл растерянно прикусила нижнюю губу. Взгляд Джулиана скользнул по ее стройной фигурке, и чресла его напряглись, в них запульсировала жаркая кровь. Реакция совершенно никчемная и нежелательная. Джулиан отбросил всякие незваные и безрассудные мысли о приятном времяпрепровождении и задумался над ситуацией.
      Женщина, совершенно очевидно, была не отсюда. В этом он был убежден. Ее ночное одеяние говорило о богатстве – по крайней мере прошлом – и черты лица были аристократичными. У нее была стройная хрупкая фигура, водопад золотистых волос отливал блеском здоровья.
      – Вы не... Что именно? – мягко вернулся Джулиан к начатой ею фразе.
      Нелл растерянно смотрела на него. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что он имеет в виду ее предыдущее восклицание. Она быстро собралась с мыслями и решила держаться как можно ближе к правде.
      – Это вовсе не мой дом... Я здесь не живу, – осторожно начала она. – Возможно, вы натолкнулись по дороге на двуколку. Лошади испугались грозы и порвали вожжи. Мне не осталось ничего другого, как укрыться здесь, пока м-м-мой кучер отправился за помощью. – Необъясненным было то, как оказалась она вне дома в такую гадкую ночь, да еще в одной ночной рубашке.
      – Понимаю.
      – Надеюсь, что так, – храбро объявила она, задрав свой хорошенький носик, и так же отважно потребовала ответа: – А вы? Как вы здесь оказались?
      Джулиан улыбнулся своей невероятно чарующей улыбкой. К досаде Нелл, от этой улыбки у нее ослабели колени.
      – Я тоже, – признался он, – оказался жертвой бури. Мой конь сбросил меня и умчался прочь. Мне пришлось искать убежища в этом коттедже. Я не знал, что вы уже завладели им.
      Нелл царственно кивнула:
      – Что ж, такое случается. Теперь, если вы дадите мне несколько минут уединения, я соберу свои вещи и продолжу путь.
      – Вы даже не назовете мне свое имя? – выгнул бровь Джулиан.
      – Н-н-нет, в этом нет необходимости. Мы не знакомы. Пусть так и останется.
      – Полагаю, что нет. Разрешите мне представиться. – Он поклонился. – Я Джулиан Уэстон. – Он решил назвать их родовое имя. – К вашим услугам. Если вам понадобится.
      Нелл выглядела смущенной и неуверенной, раздумывая, не относится ли он к тем джентльменам-разбойникам, о которых часто писали в газетах.
      – Благодарю вас, – застенчиво проговорила она. – Но в этом нет нужды. М-м-мой кучер появится в любую минуту. Вам, наверное, пора ехать дальше.
      Отдаленный стук колес приближающегося экипажа, казалось, подтверждал ее слова, но Джулиан не стал обращать на это внимания. Он сознавал, что должен отвернуться от нее, однако не мог это сделать. Она представляла собой загадку, которую ему нужно было разгадать.
      Стараясь не смотреть на Нелл, он пробормотал:
      – С моей стороны будет неблагородно оставить вас здесь одну.
      Нелл чуть не топнула ногой.
      – Уверяю вас, я буду в полной безопасности.
      – Неужели? – осведомился он. – Хотите, я покажу вам, насколько опасно ваше положение?
      Он потянулся к Нелл, и глаза ее в ужасе расширились. Она хотела отскочить назад, но не удержалась на ногах и повалилась на тростник, увлекая за собой Джулиана.
      Оба упали на пол, причем Джулиан оказался сверху. Охваченная паникой, Нелл ударила его.
      – Отпустите меня! – задыхаясь, закричала она. – Вы не джентльмен, раз так со мной обращаетесь. Мой отец шкуру с вас спустит, если осмелитесь меня тронуть.
      Джулиан только усмехнулся, глядя на нее сверху вниз. Он ощущал под собой ее трепещущее тело, и самое восхитительное наслаждение, какое он испытывал когда-либо, овладело им. Однако изнасилование никогда его не привлекало, и кроме того, она была невинна и не хотела его. Но рот, ее рот, оказался неодолимым искушением, и он пробормотал, уговаривая:
      – Один поцелуй. Только один.
      – Никогда! Отпустите меня, животное! – Нелл вложила в свой возглас все доступное ей возмущение... хотя это было трудно, потому что этот мужчина – будь он разбойником или другим преступником – был необыкновенно привлекательным. Самым привлекательным мужчиной, какого она встречала в жизни. Только гордость и добрая доля природного здравого смысла потребовали от нее высвободиться из его рук. Немедленно. Очень резко она произнесла: – Я настаиваю, чтобы вы отпустили меня. Сейчас же!
      – На вашем месте я так бы и поступил, – раздался за спиной Джулиана голос сэра Эдварда. – Делайте то, что велит вам леди. Иначе мне придется выстрелить вам в спину... кусок вы падали.
      – А если он промахнется, – протянул Роберт, стоявший рядом с отцом, – я не промахнусь. Отпустите ее немедленно, если хотите жить.

      Джулиану доводилось бывать в опасных ситуациях, но ни разу он не чувствовал себя так глупо. Он скатился с Нелл на пол, одновременно торопливо придумывая и отбрасывая планы, как выбраться из этой истории живым... по возможности не утратив достоинства. Он оказался лицом к лицу с двумя джентльменами, вперившими в него сурово прищуренные глаза. Пистолет в руке младшего был нацелен прямо ему в сердце. Отбросив всякие попытки выглядеть достойно, Джулиан сосредоточился на спасении своей жизни. Он не узнал двух грозно смотревших на него джентльменов, но признал их принадлежность к аристократии и тяжело вздохнул. Нет, он точно придушит Элизабет, когда доберется до нее. Если бы ей не пришло в голову сбежать из дому с лихим капитаном, ничего подобного не случилось бы. Впрочем, ему следовало быть справедливым: его сводная сестрица не была виновата в том, что его нашли на полу с молодой женщиной, которая явно не относилась к тем, кто рад сорванному невзначай поцелую. Но именно из-за Элизабет он вообще здесь оказался. И если ему удастся избежать пули на рассвете, он быт твердо намерен укорить ее дьявольски неуютной ситуацией, в которой очутился.
      Неловко поднявшись с пола, заметно приволакивая левую ногу, его невольная жертва почти упала на грудь пожилому джентльмену, и когда он ее обнял, с рыданием воскликнула:
      – О, папа! Ты меня нашел! Я так на это надеялась!
      Джулиан слегка усмехнулся. Господи! На этот раз он точно впутался в крупные неприятности. Привлекательная девчонка оказалась дочерью джентльмена. Его положение становилось совсем незавидным. Даже самый снисходительный родитель не посмотрит благожелательно, застав свою дочь валяющейся по полу с неженатым мужчиной. Джулиан нахмурился. Но что, черт побери, делает она здесь одна в ночной рубашке?
      Двое джентльменов забыли о Джулиане, стремясь удостовериться, что с девушкой все в порядке. Поскольку они перестали обращать на него внимание, Джулиан сел. Один из джентльменов тут же опомнился и, бросив на Джулиана свирепый взгляд, пригрозил:
      – Не шевелись, негодяй! Как ты посмел коснуться моей сестры?!
      Поскольку Джулиан молчал, молодой человек с озадаченным видом посмотрел на него.
      – Мы с вами знакомы? – осведомился он. – Ваше лицо мне кажется знакомым... Может быть, я где-то встречался с вами? Возможно, в Лондоне?
      – Он говорит, что его фамилия Уэстон, – проговорила девушка, оборачиваясь в объятиях отца и встревоженно глядя на Джулиана.
      – Уэстон?! – воскликнул Роберт. – Вы состоите в родстве с Уиндемом?
      Джулиан криво усмехнулся:
      – Несмотря на мой теперешний более чем неэлегантный вид и крайнюю нужду в ванне и бритье, я действительно в родстве с Уиндемом. Я и есть Уиндем.
      – Быть не может! – вскричал сэр Эдвард. Он пристально вгляделся в лицо Джулиана. – Теперь я вас узнаю, – кивнул он. – Мне как-то показывали вас. Я несколько раз видел вас в Лондоне.
      Было видно, что сэр Эдвард растерян. Однако вежливость взяла верх, и, опустив пистолет, он сухо произнес:
      – Я – сэр Эдвард Энслоу. Это мой сын Роберт и моя дочь, мисс Элинор Энслоу.
      Джулиан встал на ноги и поклонился:
      – Очень приятно... хотя желал бы встретиться с вами при более приятных обстоятельствах.
      Сэр Эдвард хмуро переводил глаза с дочери на Джулиана.
      – Я ничего не понимаю, – медленно начал он, – но, черт побери, зачем вам понадобилось красть мою дочь прошедшей ночью буквально из ее постели? Неужели это было какое-то бесчестное пари? Я не могу поверить, что джентльмен вашего положения может поступать столь недостойно лишь для того, чтобы погубить ее репутацию. – С видом еще более сердитым и растерянным он потребовал ответа: – Если вы увлеклись ею, почему не обратились ко мне? Мы не так родовиты, как вы, но наше имя гордое, и моя дочь обладает значительным собственным состоянием... Вы ведь наверняка должны были понимать, что я одобрю ваше ухаживание.
      Нелл ахнула и с ужасом посмотрела на отца:
      – Папа, я никогда до нынешнего утра не видела этого человека! И он не похищал м-меня прошлой ночью. Это сделал гнусный тип Тиндейл.
      Джулиан напрягся.
      – Какое отношение имеет Тиндейл к этой истории?
      – У меня вопрос более интересный, – осведомился Роберт, убирая пистолет. – Какое вы имеете отношение к похищению Нелл?
      Слегка присев на краешек стола, Джулиан скрестил руки на груди и произнес:
      – Я не имею никакого отношения к похищению Нелл. Нас свело вместе несчастное стечение обстоятельств. – Он посмотрел на сэра Эдварда: – Я оказался здесь случайно. Мой конь сбросил меня во время грозы и умчался. Я вспомнил об этой сторожке и пешком добрался сюда в поисках укрытия. При этом я понятия не имел, что здесь кто-то есть.
      Сэр Эдвард смущенно посмотрел на дочь:
      – Если тебя похитил прошлой ночью Тиндейл, как оказалась ты сегодня утром здесь наедине с лордом Уиндемом? Притом в весьма компрометирующей ситуации?
      Забыв на мгновение о собственном очень неловком положении, Джулиан с интересом наблюдал за сменой выражений на лице мисс Энслоу. Наконец она бросила яростный взгляд на него.
      – Это не моя вина, что вы застали нас в такой неловкой ситуации!
      Джулиан откликнулся лучезарной улыбкой, размышляя, что она очень и очень привлекательная малышка с прелестным личиком и гривой золотисто-каштановых волос. Он глубоко вздохнул. Да, он поклялся никогда больше не жениться, но, кажется, судьба распорядилась иначе. В данную минуту он не видел достойного выхода из создавшегося положения, кроме женитьбы. К тому же еще это упоминание о Тиндейле... Джулиан дураком не был и быстро сообразил, что произошло прошлой ночью. Похитителем был Тиндейл, но хитроумная девица сумела от него сбежать и добралась до пустующей сторожки. То, что молодая леди была богата, многое объясняло: Тиндейл планировал «брак увозом». Джулиан вновь окинул Нелл оценивающим взглядом, отмечая высокую грудь и стройную фигуру, едва прикрытую тонким одеянием. Насколько он знал Тиндейла – а знал его он очень хорошо, – того заинтересовало не только большое состояние девушки. Она была соблазнительной малышкой, и если он мог забрать ее у своего врага... Сунуть голову в брачный капкан было небольшой платой за такое удовольствие.
      Нелл скрипнула зубами, заметив улыбку Джулиана. Повернувшись к нему спиной, она заговорила с отцом и братом. Уверив их, что сбежала от Тиндейла, сохранив девичью честь в целости, она закончила свой рассказ описанием того, как попала в сторожку сборщика пошлин.
      – А потом я заснула так крепко, что не услышала, как он пришел. – Она бросила мрачный взгляд на Джулиана. – Я первый раз узнала, что здесь есть кто-то еще, когда проснулась утром.
      Сэр Эдвард потер подбородок и перевел огорченный взгляд с Нелл на Джулиана, который сразу догадался, о чем пойдет речь. Вздохнув, он расправил плечи и сказал:
      – Сэр Эдвард, я понимаю ваши затруднения и, хотя в этом никто не виноват, кроме Тиндейла, я готов совершить благородный поступок и жениться на вашей дочери.
      – Выйти за вас?! – вскинулась Нелл, окинув его презрительным взглядом зеленых глаз. – Да вы с ума сошли! Я с вами даже не знакома. – Она прищурилась: – А из того, что узнала о вас сегодня... вы мне не понравились. Вы последний человек в Англии, за которого я пойду замуж!
      – Э-э... – протянул сэр Эдвард, – боюсь, что у тебя нет выбора.
      – Что ты имеешь в виду? – требовательно воскликнула Нелл, переводя взгляд с одного мужчины на другого.
      – Сестричка, – объяснил ей Роберт, – ты провела ночь наедине с этим джентльменом. Не имеет значения, что между вами... хм... ничего не произошло. Суть в том, что ты находилась с ним в интимной обстановке без компаньонки. Если это обнаружится, твоя репутация погибнет раз и навсегда.
      Нелл вздернула подбородок:
      – Мне все равно! Я за него не пойду. Моя репутация принадлежит мне, а мне плевать, что станут думать обо мне люди с грязными мыслями.
      – Но мне не плевать, – вежливо произнес Джулиан. – Я не желаю, чтобы обо мне сплетничали, будто я соблазняю и гублю молодых женщин. Или что я намеренно навлек стыд и позор на свою семью... Даже если вас это не волнует.
      Нелл сжала кулаки.
      – Я не сделаю ничего, что навлечет позор на мою семью. Даже... – выдавила она сквозь стиснутые зубы, – если во избежание этого придется выйти за вас. Но не забывайте, что никто, кроме присутствующих, не знает о происшедшем. – Она нервно переводила взгляд с одного мрачного мужского лица на другое. – И если мы не станем рассказывать об этом, никто ничего не узнает.
      – А как насчет Тиндейла? – пожал плечами Джулиан. – Он-то знает.
      – Он знает только, что я от него сбежала. Но ему ничего не известно об этой сторожке и о вас!
      Роберт и сэр Эдвард обменялись взглядами.
      – О Тиндейле мы позаботимся, – сказал сэр Эдвард. – Хоть его попытка похищения не удалась, призвать его к ответу следует.
      – И каким же образом вы это сделаете? – поинтересовался Джулиан. – Вы не можете поставить его перед магистратом... если хотите, чтобы сегодняшнее приключение осталось скрытым. А если вы решите покончить дело дуэлью, это приведет к массе слухов и сплетен о ее причине. Так что, поздно или рано, правда выйдет наружу. Подумайте также, что Тиндейл способен на шантаж.
      – Шантаж? Но чем может он нас шантажировать? – нахмурилась Нелл. – Разумеется, он может рассказать о случившемся, то есть о том, что похитил меня, но какой будет в этом смысл? Он вызовет у всех презрение, и свет его отвергнет. Нет, он не осмелится.
      – Вы в этом уверены? – выгнул бровь Джулиан. – Он в отчаянии и к тому же человек мстительный. Ему может быть наплевать на последствия.
      – Хм-м-м... – кивнул сэр Эдвард и вздохнул: – Мы не можем рисковать тем, что он попытается выжать из нас деньги. И конечно, нам придется заплатить ему за молчание.
      – Ох, но это же чушь! – возмутилась Нелл. – Мы можем просидеть здесь весь день, но так и не придем ни к какому выводу. – Она поглядела на отца: – Папа, я очень устала, замерзла и проголодалась. Пожалуйста, можно нам поехать домой и оставить это ужасное происшествие позади?
      Звук приближающегося экипажа заставил всех вздрогнуть и оцепенеть. Они внимательно вслушивались в стук копыт и позвякивание упряжи. Минуту спустя экипаж замедлил ход, и Нелл затаила дыхание, прячась за спиной отца. «Господи, – взмолилась мысленно она, – пусть проедут дальше».
      Однако молитва ее оказалась тщетной. Мужской голос выкрикнул:
      – Эй, в доме! Сэр Эдвард, вы здесь?
      Сэр Эдвард нерешительно посмотрел на других.
      – Это Хэмфрис... должно быть, он узнал мой экипаж... который стоит снаружи.
      – Это не тот лорд Хэмфрис, – безнадежным голосом осведомился Джулиан, – который женат на леди Хэмфрис?
      Тут же послышался визгливый женский голос:
      – Разумеется, он здесь. Ты что, слепой? Это его карета, и герб на дверцах, и кучер его, Трэверс, ты же их отлично знаешь. Интересно, что сэр Эдвард делает здесь? Помоги мне сойти на землю, мы это выясним.
      Сэр Эдвард бросил безнадежный взгляд на Джулиана и мрачно улыбнулся:
      – Именно на ней. И вижу по выражению вашего лица, что вам известна репутация этой леди как самой большой сплетницы в Лондоне. – Он тяжело вздохнул: – Боюсь, милорд, что это резко меняет ситуацию.
      Джулиан пожал плечами:
      – Я уже предложил жениться на вашей дочери, сэр. Появление леди Хэмфрис на это не влияет.
      – Я не выйду за вас, – яростно прошипела Нелл.
      – У вас нет выбора, – откликнулся Джулиан, испытывая нежданное чувство глубокого удовлетворения.
      В следующий момент в комнату вплыла маленькая, роскошно одетая дама в сопровождении элегантного джентльмена.
      – А-а, мой друг, вы здесь, – произнес сэр Хэмфрис, глядя вокруг добрыми голубыми глазами. Еще раз осмотрев всех, он поинтересовался: – Что-то произошло?
      Леди Хэмфрис заметила Нелл и при виде ее растрепанного вида лучезарно улыбнулась. Это был скандал! Ее по-птичьи верткая головка повернулась к Джулиану, и острый взгляд бусинок-глаз впился в него. Уиндем! Еще того лучше! Необычайно интересно!
      Отбросив ногой обширные юбки своего рыжевато-коричневого дорожного платья, она решительным шагом подошла к Нелл и спросила:
      – Нелл, дорогая, что с вами произошло? Вы ужасно выглядите. И Джулиан! Мой мальчик, что здесь происходит?
      Нелл лишилась дара речи и могла лишь с ужасом смотреть на нее. Джулиан поспешно закрыл собой амбразуру.
      – Я не могу согласиться с вашими словами, леди Хэмфрис, – пробормотал он, кланяясь и целуя протянутую ему руку. – Видите ли, вы говорите о моей нареченной невесте. – И добавил с обаятельной улыбкой: – Я не могу допустить, чтобы вы бросали тень на ее несомненную красоту.
      Улыбка Джулиана произвела нужное впечатление даже на леди Хэмфрис, и она зарделась, совсем как юная девица, хотя в прошлом месяце отпраздновала свою семидесятую годовщину.
      – Вашей невесте?! – воскликнула она. – Боже, сколько сердец будет разбито при этом известии! – Она огляделась вокруг: – Но объясните, почему вы все собрались здесь?
      Ее вопрос парализовал всех Энслоу. Однако Джулиан, продолжавший держать руку леди Хэмфрис, невозмутимо ответил:
      – Несчастная случайность. Виной гроза, знаете ли. Сэр Эдвард дал мне разрешение предложить руку и сердце его дочери. И я решился на поездку за город в уютный зеленый уголок, чтобы там на природе открыть мое сердце мисс Энслоу. – Он заговорщически улыбнулся леди Хэмфрис. – Мои надежды оправдались, и я получил желанный ответ. Мы направлялись обратно в Лондон, когда нас настигла гроза... Тут... э-э... у моего экипажа отвалилось колесо, и мы оказались под дождем на дороге... и были вынуждены искать здесь убежища. – Он махнул рукой в сторону безмолвных Энслоу: – К счастью, прежде чем мог возникнуть какой-либо намек на неприличие и зная, что мы отправились в открытом экипаже, то есть гроза застигнет нас врасплох, сэр Эдвард и Роберт приехали за нами. Буря была в самом разгаре, так что мы... э-э... решили, что будет неразумно возвращаться в Лондон немедленно. Мы провели ночь здесь все вместе и уже собрались уезжать, когда появились вы.
      – Понимаю, – пробормотала леди Хэмфрис.
      Она действительно поняла, что ее дурачат. Слишком многое оставалось недосказанным, но, не решаясь назвать Уиндема в глаза лжецом, узнать большего она не могла. И так то, что она узнала, было достаточно интересным. Господи, как только все узнают, что она застала новообрученную пару в таких необычайных обстоятельствах, она станет этой зимой самой желанной гостьей на всех светских чаепитиях Англии! Все захотят услышать такую историю прямо из ее уст... а она с радостью ею поделится.
      Мило улыбаясь смущенному квартету, леди Хэмфрис пробормотала:
      – Ну, если мы ничем не можем вам помочь, мы продолжим наш путь. – Она бросила кокетливый взгляд на Джулиана: – Я буду ждать объявления о вашей помолвке в «Таймс».
      Нелл проводила отъезжающих лорда и леди Хэмфрис безнадежным взглядом каторжника, приговоренного к виселице. Посмотрев на непроницаемое лицо Джулиана, она скривилась. Итак, она помолвлена. С ним!
      Карета Хэмфрисов прогрохотала, отъезжая. Джулиан посмотрел на сэра Эдварда и сказал:
      – Как я понимаю, сэр, появление лорда и леди Хэмфрис решает дело. С этого момента я и ваша дочь помолвлены официально. Можете не сомневаться, что леди Хэмфрис немедленно распространит эту новость в свете. Я предлагаю сейчас же отправиться в Лондон... прежде чем сюда нагрянет кто-нибудь еще. Можете предоставить мне заботу о помещении в «Таймс» объявления о помолвке.
      Сэр Эдвард кивнул, и вскоре все четверо, разместившись в карете Энслоу, отправились в Лондон. Особых разговоров, кроме обсуждения предстоящей свадьбы, в карете не было. Все согласились – несмотря на возражения Нелл, – что заключить брачный союз следует поскорее. Карета раскачивалась и подпрыгивала на ухабах неровной дороги. Нелл бросала яростные взгляды на Джулиана, кратко и резко отвечая на любые вопросы, а Джулиан размышлял, не сошел ли он с ума.
      После смерти Кэтрин он твердо решил никогда больше не жениться, причем ничто в последующие годы не заставило его переменить свое решение. И вот на тебе, он собирается сделать именно это. Правда, у него не было выхода... достойного выхода из случившейся ситуации, однако он обнаружил, что мысль о женитьбе на Элинор Энслоу не вызывает у него отвращения и досады, какие, казалось бы, он должен ощущать. Нет, решил Джулиан, он точно сошел с ума. Иначе почему он принимает будущее с такой жизнерадостностью?
      Однако всякая жизнерадостность покинула его, как только карета Энслоу остановилась на пороге городского особняка Уиндемов. Джулиан остановился у входа и помедлил, провожая взглядом удалявшийся экипаж. События прошедшего дня вдруг нахлынули на него, в частности те, что послужили их первопричиной. Мачеха наверняка с нетерпением поджидает его в доме, надеясь получить известия о дочери. Он поморщился. К сожалению, ему будет нечего сообщить ей об Элизабет, да и новость о его собственной грядущей свадьбе вряд ли вызовет восторг. Скорее наоборот. Леди Уиндем жаждет, чтобы он женился, но на выбранной ею невесте... невесте покорной, которая станет во всем слушаться свою названую свекровь. Он очень сомневался, что мачеха одобрит мисс Энслоу. Джулиан весело ухмыльнулся. Умные глаза и острый язык мисс Энслоу со всей очевидностью указывали на то, что она не относится к существам кротким и уступчивым, которыми его мачехе будет легко манипулировать... да и кому бы то ни было. Он тряхнул головой. В ближайшие недели его жизнь станет очень и очень... оживленной. Так и не решив, плакать ему или смеяться, Джулиан поднялся по ступеням и вошел в дом.
      Он ожидал, что его встретит ломающая руки леди Уиндем, и удивился, когда первым лицом, бросившимся ему навстречу, была Элизабет. Едва захлопнулась за ним тяжелая парадная дверь, как в холл выскочила Элизабет в облаке розово-сиреневого муслина с глазами тревожными и молящими.
      С выражением явного облегчения она подбежала к Джулиану и обвила руками его шею.
      – О, Джулиан, – выдохнула она, продолжая с виноватым видом обнимать его, – мне так жаль, так жаль, что мама отправила тебя с этим бессмысленным поручением! Когда я вернулась вчера вечером из Рейнлаг-Гарденз... – Она замолчала при виде его остолбеневшего взгляда и, криво улыбнувшись, продолжила: – Да, именно туда я отправилась вместо бала у Эллингсонов. Именно в Рейнлаг-Гарденз сопроводил меня капитан Карвер, а не в Гретна-Грин! Я понимала, что вернусь поздно... даже без грозы... и что мама не одобрит ни место, ни поздний час... хотя с нами была дорогая Милли, так что я просто оставила маме записку, чтобы она не волновалась. – Она вздохнула: – Я и подумать не могла, что она решит, будто мне в голову пришла такая глупость – сбежать с капитаном Карвером, и что ты отправишься в погоню за нами. – Она лукаво улыбнулась, сверкнув ямочками. – Но я очень этим польщена и благодарю тебя за твою добрую заботу. – В ее глазах заплясали искорки. – Однако ты должен был бы сообразить... ты ведь не раз повторял мне, что я слишком дорогое удовольствие для простого капитана.
      Она попыталась принять вид серьезный и скромный, но ей это не удалось.
      Джулиан расхохотался:
      – Ах ты, проказница! Из-за тебя я провел самую злосчастную ночь в своей жизни, однако рад узнать, что моя оценка твоего здравомыслия оказалась верной.
      Элизабет радостно ухмыльнулась в ответ и, взяв Джулиана под руку, потащила к салону, говоря:
      – Представляю, как ты мечтаешь о ванне и постели, но зайди расскажи маме, что все кончилось благополучно. Она трясется от страха, что ты придешь в бешенство, узнав, что твой благородный поступок оказался зряшным. – Бросив на него взгляд снизу вверх, Элизабет поинтересовалась: – Погода была очень плохой? Ты очень сердит на маму?
      Джулиан вовсе не был сердит, что озадачило его больше всего. Конечно, можно было предположить, что ему следовало впасть в ярость от известия, что ему незачем было пускаться в путь сквозь дождь и ветер... результатом чего стала его помолвка с молодой леди, которая совсем не была от него в восторге. Но вместо этого он вдруг понял, что не только не злится на леди Уиндем, а даже – какая странная мысль! – готов ее поблагодарить. И снова он задумался, не сошел ли с ума.
      Похлопав Элизабет по руке, он пробормотал:
      – Нет, я не сержусь на твою мать. И да, буря была очень страшной.
      Элизабет приостановилась и вгляделась в его лицо.
      – Должна заметить, Джулиан, что ты воспринял это все очень добродушно. Я бы рассвирепела, если бы мне пришлось скакать всю ночь... в грозу и вдруг узнать потом, что это было ни к чему. Я рада, что Флинт догнал тебя с запиской матери, где она просит тебя вернуться домой. Мне страшно подумать, что ты продолжал бы бешено мчаться к шотландской границе. – При виде удивления Джулиана она спросила: – Ты же не думаешь, что мы позволили тебе продолжить путешествие, не попытавшись сообщить, что в нем нет нужды? Как только я вернулась домой и успокоила маму, мы послали его вслед за тобой. Ты опережал его на три часа и, если только ты не останавливался где-то на отдых, он, по нашему мнению, не нагнал бы тебя раньше позднего утра... а возможно, и позже. – И вдруг, осознав, что Джулиан оказался дома гораздо раньше, нахмурилась: – Так Флинт нашел тебя или нет?
      – Э-э... нет. Будем надеяться, что он получит удовольствие от шотландских пейзажей... Или кто-нибудь из вас дал ему еще какое-то поручение, если его миссия окажется безуспешной?
      – Разумеется, я не полная дурочка. Я сказала ему, что если к утру ему не удастся нагнать тебя, он должен повернуть домой.
      – Предоставив мне следовать в Шотландию? – сухо осведомился Джулиан.
      – А что еще должны мы были делать? Не было смысла вам обоим мчаться в Гретна-Грин. Кроме того, я не сомневалась, что если ты не обнаружишь к утру моих следов, то поймешь, что дальнейшая погоня бессмысленна, и сам вернешься домой. – Она робко улыбнулась ему. – Ведь все хорошо, что хорошо кончается?
      – С твоей точки зрения, да.
      – Что ты хочешь этим сказать? – нахмурилась Элизабет.
      – Только то, что эта ночь оказалась для меня судьбоносной. – Джулиан вздохнул. Он собирался отложить свои новости на потом, на вторую половину дня, когда придет в себя, но получалось, что его планы меняются. Кроме того, он вспомнил, как Талкотт упоминал о сезоне охоты. Так что пора пришла. – Пойдем со мной, отыщем твою мать. Я должен сделать объявление, которое повлияет на всех нас.
      При виде Джулиана леди Уиндем поднялась с кресла. Щеки ее побледнели. Прижимая руку к сердцу, она воскликнула:
      – О, я знаю, Джулиан, что вы имеете полное право сердиться на меня, но, пожалуйста, пожалуйста, постарайтесь понять мои чувства! Прошлой ночью я была полной дурочкой, но меня ослепляла материнская любовь. Вы должны меня понять!
      – Все в порядке, мама, он на тебя не сердится, – поспешила успокоить ее Элизабет. Быстро подойдя к матери, она попросила ее вернуться в кресло.
      Однако леди Уиндем проигнорировала слова дочери и, глядя на Джулиана, продолжала с театральным пафосом:
      – И если вы захотите никогда больше не видеть меня, я не буду вас винить. – Она отвела глаза в сторону и закусила губу. – Нам некуда идти, однако если вы не сможете найти в своем сердце прощения мне, мы сегодня же удалимся с ваших глаз долой.
      – Не несите чепуху, Диана, – сказал Джулиан. – Я не в настроении слушать, как вы превращаете простое недоразумение в театральную трагедию. Я тоже частично виноват: мне нужно было прочесть эту дурацкую записку. Уверен, что если бы я это сделал, то понял бы слова Элизабет совершенно иначе и не поскакал в такую бурю. Мы оба виновны в том, что я провел чертовски неуютную ночь. Я вас прощаю и не сержусь на вас. Я понимаю ваши чувства. Так что прошу вас, оставим все это в прошлом.
      – Это о-очень б-благородно с вашей стороны, – промямлила леди Уиндем. С растерянным видом она опустилась в кресло.
      Элизабет уселась на стул рядом с матерью и, держа ее за руку, обратилась к Джулиану:
      – Что ты хотел нам рассказать? Ты сказал, что у тебя для нас объявление.
      Джулиану внезапно стало душно в комнате, и у него засосало под ложечкой. Обе женщины выжидательно уставились на него, и он трусливо подумал, не отложить ли этот разговор. Впрочем, к чему? Ответа он не нашел и, откашлявшись, храбро произнес:
      – Я собираюсь жениться. На Элинор Энслоу. В следующую среду.
      – Что? – с криком подскочила в кресле леди Уиндем. – Я ослышалась. Вы действительно сейчас сказали, что женитесь и притом на-на-на мисс Энслоу? Этого не может быть!
      – Женишься, Джулиан? Ты? – переспросила Элизабет, широко открывая глаза. – Я не знала, что ты вообще обдумываешь такое. И на мисс Энслоу? Я даже не знала, что ты с ней встречался.
      – Я с ней встретился, можешь не сомневаться, – признался Джулиан. – Верно также, что до недавнего времени... э-э... очень недавнего... я не думал жениться. – Он посмотрел на потрясенное лицо леди Уиндем. Лгать он не любил, но не видел причины раскрывать женщинам правду об обстоятельствах, при которых принял свое решение. Но что-то рассказать им было необходимо. Тут его осенило, и он добавил: – Вообще-то это была идея твоей матери.
      – Моя идея? – потрясенно воскликнула леди Уиндем, у которой от такого признания глаза полезли на лоб. – Вы сошли с ума? Верно, что я упоминала о возможности вашей женитьбы, но на моей крестнице, Джорджетте. Я предлагала подходящую невесту, а не девицу, которая много лет не может выйти замуж... и к тому же хромает!
      – Я не стал бы, – мягко произнес Джулиан, однако жесткий блеск его нефритовых глаз заставил леди Уиндем замолчать, – называть мою будущую жену хромоножкой. Она мне нравится, и это все, что вы должны знать.
      – Конечно, – поспешно проговорила Элизабет. – Вы должны извинить маму... это такой шок...
      – Да, да, большое потрясение, – повторила леди Уиндем, следуя подсказке дочери. С неудержимым любопытством она поинтересовалась: – Но как это произошло? Вы никогда и намеком не сообщали кому бы то ни было, что думаете снова жениться.
      Джулиан часто размышлял о том, что шпионить для герцога Роксбери дело опасное. Он часто бывал в ситуациях, когда приходилось мгновенно соображать, чтобы выжить. Но никогда не чувствовал он себя настолько на краю гибели, как в следующие полчаса. Дамы задавали ему бесчисленные вопросы, а он как мог уклонялся от ответов. Он твердо держался того, что именно убедительные доводы леди Уиндем проникли к нему в сердце, и он понял, что просто обязан жениться. И в своем возрасте ему не хотелось брать в жены очень молоденькую девицу. Мисс Энслоу он встречал несколько раз за последние годы и был приятно поражен ее спокойствием, здравым смыслом и... э-э... повадкой. Когда леди Уиндем заговорила о статусе, он возразил ссылкой на неоспоримый факт, что Энслоу – семья очень уважаемая, а мисс Энслоу – богатая невеста.
      К той минуте, когда допрос окончился и Джулиан смог наконец сбежать в свои покои, худшее было позади. Леди Уиндем смирилась.

      – Папа, ты уверен, что я должна выйти за него замуж? – тихо спросила Нелл.
      Была середина дня вторника, и отец с дочерью находились в библиотеке, куда сэр Эдвард удалился, как обычно, дабы прочесть в тишине газету и просмаковать помещенные там новости. Как он одобрительно отметил, граф не терял времени и ухитрился вставить в сегодняшний номер объявление о своей предстоящей женитьбе на мисс Элинор Энслоу.
      – Э-э? О чем ты, дорогая? – осведомился сэр Эдвард, на лице которого отражалось удовлетворение таким устройством будущего Нелл.
      Нелл вздохнула. Ей совсем не хотелось расстраивать отца и братьев, но было очевидно, что они в восторге от того, как все обернулось. По приезде домой сэр Эдвард немедленно отправил слугу за Дрю и Генри с приказом сейчас же вернуться в Лондон. Близнецы появились в доме очень поздно вечером, грязные и усталые. После ванны и смены одежды они присоединились к отцу, старшему брату и Нелл, чтобы отпраздновать везение сестры. Мужчины радовались, игнорируя мрачный вид Нелл. Их ведь не отдают в руки незнакомца, думала она, вот и заливаются, как жаворонки!
      Она плохо спала и на следующее утро встала с постели где-то пополудни. Даже то, что отец поставил здоровенного слугу караулить под ее окном, охраняя от возможных похитителей, не внесло покоя в ее душу. Не их она боялась, а своего будущего. Хотя, по правде говоря, она не боялась графа Уиндема, а просто не хотела выходить за него замуж.
      Наедине с собой Нелл не могла отрицать, что находит его привлекательным, даже слишком. Нельзя было обманывать себя, притворяясь, что он не обладает импозантностью и обаянием... даже в грязной измятой одежде и заросший щетиной, каким увидела она его в первый раз. Не могла она также игнорировать то, что в качестве возможного мужа он отвечал многим требованиям любой здравомыслящей молодой леди и наверняка ее семьи. У него было хорошее происхождение, он имел титул, причем древний и почтенный, его уважали в свете... и он был богат. Очень богат.
      Все это было важно для ее отца и братьев. Сэр Эдвард был в несказанном восторге, что она заключает такой великолепный брак, даже если он стал следствием необычайных событий. Она полагала, что, говоря по чести, ей следовало благодарить судьбу за то, как благородно повел себя лорд Уиндем. Да и нужно признаться, он вовсе не внушал ей отвращения. Совсем наоборот. Если не лгать себе, она могла бы вспомнить, какое неожиданное возбуждение пронзило ее, когда он прижался к ней телом и его губы приблизились к ее губам.
      Однако все это не означало, что она хочет стать его женой. Нелл чувствовала себя крайне неловко при мысли, что ее так поспешно сдают на руки графу. Брак – это ведь на всю жизнь. Да, да, это ее оставшейся жизнью они так торопливо и суетливо распоряжаются. Она была благодарна графу, но должен же быть другой выход из ситуации... кроме брака. Раздумывая над этим, Нелл отправилась поговорить с отцом. Отыскав его в библиотеке, она не стала тратить время зря и без обиняков задала свой вопрос.
      Сэр Эдвард посмотрел на дочь с недоумением. Нелл повторила вопрос:
      – Должна я выходить за него замуж?
      – Ну конечно, должна! О помолвке уже напечатано в «Таймс»! – Он растерянно уставился на нее. – Что с тобой, девочка? Это же граф Уиндем! Все мамаши Англии, озабоченные будущим своих дочерей, преследуют его с момента смерти жены. Подумать только, что моя дочка выхватила его из-под самого их носа!..
      – Уже в «Таймс»? – пискнула Нелл, и сердце ее ушло в пятки. Выхватив из рук отца газету, она прочла маленькое объявление, и все надежды предотвратить грядущую свадьбу улетали с каждым словом, напечатанным черным шрифтом.
      Бледная как мел, она опустилась в глубокое кроваво-красное кожаное кресло рядом с сэром Эдвардом. Газета выскользнула из ее ослабевших пальцев.
      – Моя дорогая, это великолепный брак. Он сделает тебя счастливой, – ласково проговорил отец. – Именно о таком замужестве для тебя я и мечтал. – Он помолчал, а потом продолжил, ласково глядя на дочь: – Нелл, ты ведь знаешь, что твое счастье для меня важнее всего на свете – так было всегда, – и если бы я хоть на минуту подумал, что Уиндем будет тебе плохим, равнодушным мужем... я бы наплевал на скандал! Я никогда не согласился бы на этот брак. Но он прекрасный человек. Мы не вращаемся в таких же высоких кругах, как он, но мне и твоим братьям известна его репутация. Она безупречна. Наши общие с ним друзья отзываются об Уиндеме очень высоко, и я не знаю ни одной причины, по которой союз с ним был бы неприемлем... Даже если бы нам не грозил скандал.
      Отец стремился ей помочь, Нелл знала это, однако каждый его поступок, каждое слово выбивали почву у нее из-под ног.
      – Но я его совсем не знаю, – пробормотала она. – Я его не люблю. – И обвинительным тоном добавила: – Вы с мамой любили друг друга и не были до свадьбы чужими. Несправедливо выдавать меня замуж за человека, которого я совсем не знаю... и не люблю.
      – Моя дорогая, – вздохнул сэр Эдвард, – наш брак с твоей матерью был договорен с момента нашего рождения. Нашего мнения об этом никто никогда не спрашивал. Мы оба были единственными детьми. Наши родители были задушевными друзьями, и земли соседствовали. Родители жаждали более прочных уз между семьями... и – к чему отрицать? – хотели объединить наши поместья. – Когда Нелл хотела его прервать, он поднял руку. – Да, мы росли вместе, зная, что придет время, и мы поженимся, но мы не были влюблены друг в друга к моменту свадьбы. Мы нравились друг другу и уважали друг друга, знали, что наш союз доставит радость нашим семьям... нам хватало этих доводов. – Он пробормотал с отрешенным видом: – Любовь пришла позже, по мере того как наши отношения становились глубже. Спустя месяцы, нет, пожалуй, недели после свадьбы мы уже не могли себе представить жизнь друг без друга. Мы поняли, что наши родители знали, что делали, устраивая наш брак... даже если в этом свою роль сыграли и практические соображения. Я ни разу не пожалел, что мы поженились. Мне до сих пор ее не хватает. – Сэр Эдвард положил руку на ладонь дочери. – Нелл, все будет не так плохо, как ты думаешь. Уиндем произвел на меня впечатление человека приятного и разумного. Даже если ты его не любишь, не забывай, что у людей нашего сорта для брака любовь не обязательна. – Он нежно коснулся пальцем ее щеки и улыбнулся: – Знаешь, может, ты еще удивишься, когда влюбишься в него.
      Нелл в упор посмотрела на отца:
      – Но что будет, если он не полюбит меня? Что тогда?
      – Я не могу провидеть будущее, дорогая, – поморщился сэр Эдвард. – Твой брак будет таким, каким ты его сделаешь. Ты можешь сделать его счастливым... или несчастным. Выбор за тобой.
 
      До сих пор Джулиан никогда не связывал понятия брак и любовь, и теперь, занимаясь приготовлениями к свадьбе, он не задумывался о любви как о чем-то решающем. К женитьбе он относился... практически и, рассматривая предстоящий брак с этой точки зрения, видел в союзе с мисс Энслоу несколько преимуществ.
      Так что, когда утром приехал лорд Талкотт с требованием объяснить, какого черта в «Таймс» появилась такая невероятная, просто возмутительная ошибка, Джулиан успокоил его и перечислил все достоинства грядущей женитьбы.
      Он быстро провел своего побагровевшего от возмущения друга в глубь дома и осторожно ввел его в курс дела. Если бы все было как обычно, Джулиан выложил бы Талкотту обстоятельства как на духу. Другу он полностью доверял, и секретов между ними почти не было. Но на этот раз дело обстояло иначе. На этот раз речь шла о чести дамы, леди, которая должна была стать его женой, и ему казалось, что чем меньше людей будут знать правду, тем лучше.
      – Н-но ты даже не знаком толком с этой девицей! По крайней мере, – нерешительно промолвил Талкотт, – я не думаю, что ты ее знаешь. И вдруг женитьба! Ты же уверял меня, что считаешь брак ловушкой, в которую тебя больше не заманят.
      – Знаю, – ответил Джулиан. – И признаюсь, что не собирался вступать во второй брак... хотя это означало, что мой чертов кузен Чарлз наследует титул и все, что к нему прилагается... все, что он наверняка тут же проиграет.
      – Что ж, – ухмыльнулся Талкотт. – По крайней мере, я рад, что твое мнение о нем не изменилось.
      – Когда Нелл произведет на свет наследника, – ухмыльнулся Джулиан, – Чарлз будет отрезан от титула. И потом, именно Нелл придется иметь дело с моей мачехой и всеми ее истериками и вспышками. По крайней мере, я буду от них избавлен.
      – Слабый довод в пользу того, чтобы посадить себе на шею женщину, которую никто не брал замуж на протяжении нескольких лет, – сухо заметил Талкотт. – Не забывай о слухах, которые о ней ходят.
      – Какие слухи? – Джулиан бросил на друга холодный взгляд.
      – Ну-у, видишь ли, несколько лет назад она была помолвлена с Бетьюном. – И после кивка Джулиана он продолжил более уверенным тоном: – Всем известно, что с ней произошел несчастный случай, после которого она стала хромой... Но причина, по которой Бетьюн смог разорвать помолвку и не прослыть негодяем, о которой и ходили разговоры, – это что невеста была не вполне в своем уме.
      Джулиан представил себе Нелл такой, какой увидел ее в первый раз, – грязной и растрепанной. Это было – он должен был в этом себе признаться – не слишком утешительное зрелище, но больше всего ему запомнились ее светящиеся умом настороженные глаза цвета морской волны. Он улыбнулся, находя это воспоминание необычайно трогательным. В общем, одно было ясно: она никак не выглядела сумасшедшей. Даже – коли на то пошло – полусумасшедшей.
      – Ты представляешь себе, – мягко произнес Джулиан, – что говоришь о женщине, на которой я собираюсь жениться?
      Талкотт нервно глотнул, было впечатление, что тщательно завязанный шейный платок душит его. Он знал этот обманчиво ласковый тон Джулиана. Прошлый опыт научил его, что когда в речи друга появляется такая нотка, человек благоразумный должен вести себя крайне осторожно... или нести все последствия... которые часто оказывались очень неприятными.
      Талкотт откашлялся.
      – Ну, ну, не злись на меня... Я всего лишь повторяю слухи.
      – Не стоит... их повторять, если хочешь оставаться моим другом. Я также предлагаю тебе разубеждать всех в этом... ради их же собственного блага.
      – О, разумеется! Конечно.
      Джулиан послал ему свою теплую, обаятельнейшую улыбку, которая всегда обезоруживала тех, к кому была обращена.
      – Знаю, что ты так и сделаешь. И еще знаю, что ты пожелаешь мне счастья.
      – Естественно. Иначе и быть не может. – Талкотт поерзал в кресле. – Просто понимаешь, Джулиан, это стало для меня шоком. Наверняка пойдут разговоры.
      Джулиан поднялся и перемешал угли в камине.
      – Люди годами говорят и сплетничают обо мне... Так что значит еще один залп пересудов?
      – Знаю, – вздохнул Талкотт, – но этот раз не похож на другие. Дело не только в том, что ты женишься, но еще и на ком. Да и внезапность этого вызовет вспышку интереса у старых кошек.
      – Почему это должно меня волновать?
      – Тебя, может, и нет... а твою даму?
      Джулиан задумался.
      – Что ты предлагаешь? Я женюсь. И произойдет это в будущую среду.
      Талкотт снова откашлялся.
      – Возможно, если мы э-э... представим обществу какое-то объяснение... – Он искоса посмотрел на Джулиана, стремясь угадать его настроение, и осторожно продолжил: – Леди Хэмфрис наверняка неутомимо занята распусканием новости... о том, как обнаружила тебя с семейством Энслоу в заброшенной сторожке сборщика пошлин. – Талкотт помедлил и, удостоверившись, что Джулиан внимательно, можно сказать, ободрительно его слушает и не пытается вызвать его на дуэль, произнес, словно бросаясь в воду: – Зная леди Хэмфрис, можно не сомневаться, что она припишет виденному самое худшее объяснение. Тебе нужно как-то повернуть, как-то разбавить ее россказни, чтобы это удовлетворило или по крайней мере отвлекло самых заядлых сплетников.
      – Ты что-то уже придумал? – осведомился Джулиан, выгибая бровь.
      Откинувшись в кресле, Талкотт обдумывал ситуацию. Придя к выводу, что Джулиан по непонятной причине твердо намерен жениться на мисс Энслоу, он бросился на помощь другу. Что же, размышлял он, могло заставить Джулиана столь тщательно скрывать свое ухаживание. Если оно вообще имело место, в чем Талкотт сильно сомневался. Тут его осенило, и, улыбнувшись, он обратился к другу:
      – Полагаю, что самой очевидной причиной, по которой ты держал в тайне свою... э-э... все возрастающую страсть к мисс Энслоу, было нежелание огорчать леди Уиндем появлением в доме посторонней женщины.
      Джулиан положил кочергу и с веселыми искорками в глазах кивнул:
      – Да, это звучит достаточно убедительно. Диане очень нравится быть графиней Уиндем... и совсем не понравится называться вдовствующей графиней... в ее-то возрасте.
      – Вот именно. Это объясняет, почему ты долго держал свое намерение в секрете: давал Диане возможность привыкнуть к этой мысли.
      Джулиан снова кивнул и с еще более лукавым блеском глаз осведомился:
      – Но почему я вдруг решил обрушить на нее известие о моей... э-э... по твоим словам, все возрастающей страсти именно сейчас?
      Получая несказанное удовольствие от этой игры ума, Талкотт улыбнулся:
      – Как почему? После того злосчастного случая с экипажем, который нежданно свел тебя близко с чарующей мисс Энслоу, ты просто не смог далее сдерживать свои чувства. Ты должен был объясниться и послать к черту все последствия!
      Джулиан расхохотался:
      – Ну конечно! С каким удовольствием эти старые кошки станут представлять себе, как я корчусь в любовных муках! Они будут смотреть на мисс Энслоу как на богиню Отмщения, наконец поставившую меня на колени.
      – Она действительно сделала это? – хитро ухмыльнулся Талкотт.
      Вспомнив Нелл и странные чувства, которые она пробудила в его груди, Джулиан покачал головой: – Не могу тебе ответить. Я и сам не знаю на это ответа. «Как интересно! – подумал Талкотт. – Неужели в сердце Джулиана проникла любовь?»
      Рассматривая свои начищенные до блеска сапоги, Талкотт поинтересовался:
      – Но объясни мне, почему с этой женитьбой такая спешка? Я хочу сказать, кроме твоей все возрастающей страсти к этой леди? Почему бы тебе не подождать до весны? К чему эта торопливость и суета?
      Джулиан вновь прикинул планы, которые торопливо придумали они с Энслоу во время вчерашнего обратного путешествия в Лондон. То, что лорд и леди Хэмфрис застали их в пустой сторожке, было большим невезением, и казалось логичным поскорее устроить свадьбу. Джулиан знал, что его обручение с любой женщиной вызовет множество разговоров и пересудов... И далеко не все они будут благожелательными. Помолвка с Элинор Энслоу должна была всколыхнуть старые сплетни о ней и Бетьюне и добавить интереса к событиям нынешним. Проще говоря, он и мисс Энслоу оказывались в центре бурных обсуждений, и чем дольше продлится помолвка, тем дольше не утихнет молва. К тому же не следовало забывать о роли Тиндейла в этой истории. Губы Джулиана крепко сжались на миг. Похищение мисс Энслоу Тиндейлом послужило еще одним поводом для Джулиана ускорить свадьбу: как только эта леди окажется замужем за ним, даже Тиндейл не осмелится намекать на неудавшееся похищение невесты.
      Джулиан вздохнул. Нет, разумнее всего было поскорее оставить это позади. Чем скорее они поженятся, тем быстрее заглохнет внимание к нежданной помолвке. Притом был еще один практический довод. Через одну-две недели большая часть светского общества покинет Лондон до весны. Свадьба на следующей неделе привлечет достойное число гостей для празднования... и прекращения ненужных домыслов. К следующему сезону его помолвка и женитьба на мисс Энслоу перестанут быть интересной новостью и забудутся. Криво усмехнувшись, Джулиан заметил:
      – В нашей внезапной женитьбе нет ничего подозрительного. Просто я хочу по возможности избавить свою невесту от сплетен. Гораздо лучше поскорей покончить с этой чепухой, чем разговоры будут тянуться всю зиму и следующую весну.
      Талкотт не смог больше ничего из него вытянуть и должен был этим удовлетвориться. Вскоре они распрощались, и Талкотт пообещал немедленно отправиться в «Будлс» и начать оплакивать холостяцкую судьбу Джулиана. Джулиан же собрался нанести визит своей нареченной.
      В модный особняк сэра Эдварда Джулиана впустил дворецкий Чатем, который тут же провел гостя в кабинет, где его приветствовал сидящий за письменным столом хозяин дома.
      При появлении Джулиана сэр Эдвард поднялся и с лучезарной улыбкой пожал гостю руку.
      – Лорд Уиндем! Очень приятно. Садитесь, садитесь, пожалуйста. Желаете чего-нибудь выпить?
      Хотя неотложные вопросы, связанные с устройством свадьбы, были уже оговорены, финансовая часть, деньги и долевой их расклад нужно было еще обсудить. Эти вопросы мужчины решили очень быстро. Джулиан согласился на очень щедрое содержание будущей жены, а сэр Эдвард представил подробный отчет о ее состоянии, которое после свадьбы переходило под контроль Джулиана.
      Поскольку Нелл не имела слова в подобных делах, она даже не знала о присутствии в доме будущего мужа, пока к ней в дверь не постучался слуга и не передал приглашение отца присоединиться к нему и лорду Джулиану в библиотеке.
      На какой-то миг Нелл задумалась, не послать ли в ответ сообщение, что ей нездоровится, но, понимая, что встречи не избежать, она быстро оглядела себя в высоком зеркале, оправила юбки и пощипала щеки, чтобы они порозовели. Тут же укорив себя за то, что ее заботит мнение лорда Уиндема о ее внешности, она отвернулась от зеркала и покинула комнату.
      Подойдя к высокой двустворчатой двери в библиотеку, Нелл сделала глубокий вдох, с усилием подавила желание убежать и отворила дверь. Гордо, как великолепный фрегат под всеми парусами, она вплыла в комнату.
      Джулиан замер, не донеся до рта бокал рейнвейна. Он потрясенно смотрел на прелестную молодую женщину, которая величественно прошествовала через всю библиотеку и остановилась перед ним.
      – Милорд, – сдержанно произнесла она. С трудом собравшись с мыслями, Джулиан проговорил все приличествующие случаю вежливые слова. Он едва мог поверить, что это обворожительное существо и есть та самая взъерошенная замарашка, которую он встретил двадцать четыре часа назад. Глаза цвета морской волны смотрели на него с тем же выражением, и сочные темно-розовые, как клубника, губы были так же соблазнительны, но все остальное... воплощенная женственность. «Где, черт побери, – подумал Джулиан, – пряталась она все эти годы?»
      – Спасибо, дорогая, что так быстро откликнулась на просьбу присоединиться к нам, – сказал сэр Эдвард, протягивая руку, чтобы привлечь дочь поближе к себе.
      Нелл дернулась, надеясь, что ошеломление, вызванное видом джентльмена, стоявшего около отца, не отразится на ее лице. От их первой встречи у нее осталось впечатление о заросшем щетиной высоком грубоватом парне с жестким взглядом, больше всего похожем на разбойника с большой дороги. Теперь ей было трудно совместить этот образ с элегантным мужчиной, возникшим перед ней. Это был лощеный джентльмен с густыми, тщательно причесанными темными волосами, чуть вившимися у висков. Скульптурно четкие черты лица больше не скрывала небритость. Темно-синий сюртук и нанковые бриджи идеально облегали его фигуру, а белоснежный галстук явно был завязан опытной и артистичной рукой. Эффект был сногсшибательный. Нелл не сомневалась, что ей доводилось встречать мужчин, столь же привлекательных и изысканных, как граф Уиндем, но сию минуту не могла вспомнить ни одного из них.
      Опустив глаза в пол, Нелл попыталась собраться с мыслями.
      Заметив, какое впечатление «жених» и «невеста» произвели друг на друга, сэр Эдвард с трудом смог сдержать улыбку. С лукавой искоркой в глазах он похлопал Нелл по плечу и сказал:
      – Я оставлю вас на несколько минут наедине... Полагаю, что лорд Уиндем хочет поговорить с тобой без посторонних.
      Нелл с трепетом проводила взглядом отца, ей происходящее не нравилось вовсе. Ни то, что ее поспешно толкают к браку с человеком, которого она почти не знает, ни то, что она находит этого человека чрезвычайно привлекательным. Бросив на Джулиана раздраженный взгляд из-под золотистых ресниц, она обнаружила с замиранием сердца, что он с интересом рассматривает ее. Она немедленно вздернула подбородок:
      – В чем дело? Почему вы так уставились на меня?
      Джулиан улыбнулся, и Нелл растерянно заморгала от действия этого простого движения губ. «Господи! – подумала она. – У меня точно ум за разум зашел, если всего лишь улыбка этого мужчины способна так меня очаровать».
      – Простите меня, – произнес Джулиан с весельем в голосе, – я не смог с собой справиться... я не ждал, что вы окажетесь такой изумительной... в чистом виде. Вы очень красивы. Гораздо красивее, чем я вас запомнил.
      Нелл фыркнула, стремясь подавить удовольствие, которое доставили ей его слова, и пробормотала:
      – Вы ведь пришли не ухаживать за мной, милорд. Отец четко объяснил, что мы должны пожениться в следующую среду и что помешать этому может только смерть.
      Еле сдерживая улыбку, Джулиан спросил:
      – Вы действительно предпочли бы смерть браку со мной?
      Нелл только крепче сжала губы. Как это не по-джентльменски с его стороны! Бросив на него враждебный взгляд, она промолвила:
      – Разумеется, нет, я же не дура.
      – Тогда не ведите себя так глупо.
      Нелл ошеломленно дернулась от его сухого тона. Ее воинственность чуть-чуть ослабла, но она спросила довольно требовательно:
      – Что вы имеете в виду?
      – Я имею в виду, дорогая моя, что мы влипли в это вдвоем. У обоих жизнь изменилась за последние сутки. Не забывайте, что не одну вас вынуждают вступить в брак с совершенно незнакомым человеком. Мы можем попытаться создать хорошую жизнь или провести ее, делая друг друга несчастными. Выбор за нами. Я со своей стороны не собираюсь проводить остаток своей жизни в страданиях.
      – Но разве вас не бесит то, что произошло? Неужели вы не злитесь на то, что вынуждены жениться на женщине, едва вам знакомой? – Губы Нелл задрожали, и она опустила глаза. Честность заставила ее добавить: – Вы женитесь на женщине, которую общество заклеймило полусумасшедшей, и, как можете заметить, на хромой.
      Джулиан поднял пальцем ее подбородок. Теплая рука нежданно согрела ее. В глазах его светилось какие-то непонятное чувство. Он тихо спросил:
      – Знаете ли вы, что я едва не вызвал на дуэль своего лучшего друга за то, что он отозвался о вас именно в этих выражениях?
      Глаза Нелл расширились, сердце болезненно застучало в груди.
      – Правда? – еле выговорила она.
      Джулиан кивнул.
      – И если я готов был драться с ним, что должен я сделать с вами, когда вы говорите то же самое о себе?
      Нелл не знала, что сказать. Джулиан стоял слишком близко. Она могла только смотреть на него с нескрываемым восхищением.
      От ее откровенного взгляда у него что-то мучительно сжалось внутри, и, поддавшись неукротимому порыву, владевшему им с момента их встречи в заброшенной сторожке, он прильнул к ее губам. Ее рот оказался нежным и необычайно сладостным. Он знал, что ему понравится целоваться с ней, но действительность превзошла все ожидания. Ему никогда не пришло бы в голову, каким огненно-яростным желанием будет охвачен, едва его рот завладеет ее ртом.
      Нелл ахнула, когда губы Джулиана коснулись ее, и впилась пальцами в его плечи. Его рот был властным и опытным, и когда он скользнул по ее губам, чувства, которые она испытала, были совершенно неожиданными и неизведанными. Кровь закипела у нее в жилах, жаркая волна прокатилась по телу, которое откликнулось на его ласку, словно цветочный бутон на апрельское солнце. Она инстинктивно выгнулась ему навстречу, ее рот жадно приветствовал его губы, не желая прерывать поцелуй.
      С трудом оторвавшись от губ Нелл, Джулиан отстранился.
      – Не для этого, – произнес он осипшим голосом, – ваш отец оставил нас наедине.
      Нелл, борясь с головокружением, спросила его, стараясь говорить невозмутимо:
      – Почему же он оставил нас одних?
      – Чтобы позволить мне официально попросить вашей руки, – отвечал он с легкой улыбкой. – Мы оба сочли, что вы захотите выслушать предложение руки и сердца как положено.
      Ее досада вернулась. Отвернувшись от Джулиана, Нелл сказала:
      – Милорд, вы зря тратите время. Буду с вами честна: я не хочу выходить замуж... ни за вас, ни за любого другого мужчину. И ваше официальное предложение ничего не изменит.
      – Вы так уверены, что не хотите за меня замуж? Вы находите меня таким неприятным?
      – Я могу перечислить еще нескольких джентльменов, которых не нахожу неприятными, – уклончиво ответила она, – но это не значит, что хочу выйти за них.
      Джулиан поморщился. Он знал себе цену, привык, что противоположный пол льнет к нему, стремясь завоевать его внимание. Так что теперь он не знал, смеяться над ее отказом идти навстречу его желаниям или чувствовать себя оскорбленным. Одно он знал твердо: он ее хотел, и ее отказ пробудил в нем охотничий инстинкт. Сопротивление Нелл было для него новым ощущением. Он не мог вспомнить время, когда проявлял склонность к какой-то женщине, а она давала ясно понять, что его ухаживание нежелательно. Джулиан улыбнулся: им овладело предвкушение. Ему придется изрядно потрудиться, чтобы завоевать свою неприступную невесту, и, похоже, он получит от этого большое удовольствие... очень и очень большое.

      Дни, последовавшие за встречей с Джулианом в библиотеке, прошли для Нелл в каком-то головокружительном вихре. Новость о ее помолвке вызвала фурор, который Джулиан и ее семья предполагали. Ее появление на немногочисленных светских вечерах и приемах, даже небольших, вызывало всеобщее внимание. На нее указывали, ее пристально изучали как невесту графа Уиндема. Когда она входила в комнату, все разговоры прекращались, и куда бы она ни двинулась, ее провожал легкий шепоток. Разумеется, она знала, что будет масса пересудов и предположений о причинах столь поспешной женитьбы, что вспомнят старые сплетни о ней и Бетьюне. С каждой минутой Нелл все яснее понимала, почему граф так настойчиво и непреклонно требовал очень краткой помолвки. Он, черт его побери, был абсолютно прав: чем скорее они поженятся, тем скорее стихнет эта буря слухов.
      Не весь интерес к грядущей свадьбе отличался злонамеренностью. Друзья семьи баронета, а их было много, наводнили городской особняк Энслоу. Их радость по поводу того, что Нелл заключает столь великолепный брак, была абсолютно искренней... хоть и несколько удивленной. В особняке графа Уиндема также собирались родовитые и титулованные друзья графа, которые тоже радовались, что Джулиан наконец-то выбрал себе невесту.
      Джулиан поджидал торжественный день бракосочетания с нетерпением и предвкушением, которые удивляли его самого. Он твердил себе, что так происходит из-за того, что ему хочется оставить позади суету и суматоху, окружавшие его свадьбу. Однако в глубине души он понимал, что просто обманывает себя. Каждый раз при виде Нелл, когда он думал о ней, прикасался к ее руке, каждый раз, когда их взгляды встречались и замирали, Джулиан мог бы поклясться, что воздух дышит ароматом цветов апельсина, флердоранжем, и у него возникает ощущение, что он не движется, а плывет в пространстве. Не имело значения, что другого момента наедине им не представилось, что встречи их всегда были публичными. Ему было достаточно увидеть ее на другом краю комнаты, чтобы сердце начинало биться часто и неровно, а шаги становились легкими. Такая реакция на нее вовсе ему не нравилась, особенно в свете того, что леди, несмотря на все его попытки ее обворожить, продолжала обращаться с ним с холодной сдержанностью. Но он готов был ждать своего часа: в конце концов, они ведь будут женаты долгие годы. Граф не был тщеславным, но уверенности в себе ему было не занимать. Однако теперь ему часто приходило в голову, не слишком ли он самоуверен, полагая, что сможет покорить сердце своей дамы. Пока, признавался он себе, криво ухмыляясь, она остается неуязвимой для всех его галантных уловок. Впрочем, ее неуязвимость лишь разжигала его аппетит.
      Далеко не все обрадовались внезапному обручению Джулиана с мисс Энслоу. Леди Уиндем отправилась надолго в постель, сжимая в руке свой флакончик с нюхательной солью. Она была убеждена, что мисс Энслоу – чудовище, полное решимости отравить отношения Джулиана с ней и ее дочерью. Предстоящая свадьба наполняла ее ужасом, так что когда удавалось поднять ее с постели и лишить нюхательной соли, она принимала такое горестное выражение лица, что большинство людей уверились, будто граф и вправду скрывал свой интерес к мисс Энслоу из-за вдовы отца.
      Элизабет была настроена гораздо менее мелодраматически, чем мать, и не то чтобы не приветствовала грядущее прибавление семьи, но прекрасно понимала, что жизнь, которую она и мать делили с Джулианом, изменится навсегда. Она невольно беспокоилась о своем будущем.
      Талкотт также не мог безоговорочно принять приближающуюся женитьбу, хотя, встретив мисс Энслоу на обеде в узком кругу, устроенном графом в своей резиденции вечером в четверг, был нежданно очарован ею. Теперь он склонялся к мысли, что если уж Джулиану нужно жениться, эта Энслоу может вполне ему подойти. Всматриваясь в ее сверкающие умом глаза и изучая решительно вздернутый подбородок, он решил, улыбнувшись про себя, что она заставит Джулиана как следует потанцевать на задних лапах.
      Настал день свадьбы, сырой и унылый. Пасмурная погода не радовала. Нелл подумала, что она вполне соответствует ее настроению. Несколько последних драгоценных дней ее свободы растворились в суете приготовлений. Но теперь все было готово. Специальное разрешение, лицензия на брак без предварительного оглашения, получено, церковь для венчания выбрана, и отец приказал Чатему проверить, чтобы все было подготовлено к свадебному завтраку, который должен был состояться в их доме сразу после бракосочетания.
      Свадьба была назначена на одиннадцать тридцать, и, кроме редких приступов паники, Нелл чувствовала некоторую отрешенность от происходящего. Она не принимала участия в планировании обряда и всего остального, предоставив отцу и графу устраивать все так, как они захотят. Если ее собираются передать из рук в руки, как пиратскую добычу, какое значение имеют ее предпочтения и мнения?
      Усевшись в экипаж, для краткой поездки в собор, Нелл вполуха слушала бормотание отца, жаловавшегося на непрекращающийся дождь. В холодной и сырой карете она сняла плащ, встряхнула юбки бледно-сиреневого платья, поправила маленький головной убор из бутонов золотистых роз и рядом с отцом прошествовала по центральному нефу к алтарю, навстречу человеку, который должен был стать ее мужем.
      Гостей на свадьбе было немного. Кроме Джулиана и Нелл, там были сэр Эдвард, братья Энслоу, кузен Джулиана Маркус Шербрук, исполнявший роль шафера, а также Элизабет и леди Диана. Несколько рядов было заполнено представителями светского общества, явившимися, как подозревала Нелл, больше из любопытства, хотя желание принять участие в торжестве, несомненно, было им не чуждо. Обряд, к счастью, оказался кратким и для Нелл прошел как в тумане. Она ясно осознала только то, что на пальце у нее появилось широкое золотое кольцо и что высокий широкоплечий мужчина, стоявший рядом, теперь стал ее мужем. Сквозь уныние, овладевшее ею, не смогли пробиться ни лучезарная улыбка отца, ни торжествующие лица братьев, ни добрый взгляд, которым наградил ее шафер Джулиана.
      Ради семьи Нелл постаралась очнуться от своей отрешенности и принять участие в праздновании. За свадебным завтраком она ела, мило болтала и благосклонно принимала поздравления от разнообразных гостей, размышляя про себя, не оказалась ли она в очередном кошмаре, ином, чем в снах, но не менее ужасающем.
      Наконец пришла пора уезжать, и под улыбки и град добрых пожеланий, одетую в подбитый соболем плащ, ее усадили в карету Уиндемов, чтобы отправиться в имение Талкотта, расположенное в нескольких милях от Лондона. Они с Джулианом должны были провести там неделю.
      Внезапная мысль о предстоящей ночи заставила Нелл нервно проглотить слюну и посмотреть на высокого темноволосого джентльмена, сидящего напротив. Господи Боже! Он, этот мужчина, с которым она едва была знакома, сегодня ночью разделит с ней постель и, если захочет, все остальные ночи до конца ее жизни.
      В качающемся полумраке кареты Нелл уставилась на Джулиана, чувствуя себя кобылой, которую подводят к незнакомому жеребцу.
      Поймав ее взгляд, Джулиан улыбнулся:
      – Вам все это должно казаться странным.
      – Немножко, – призналась она, опуская глаза на свои руки в перчатках.
      – Я сожалею о том... что наш брак заключен так поспешно.
      – Только о поспешности? – сухо осведомилась Нелл.
      Джулиан пожал плечами:
      – Наш брак необычен, но не в первый раз в Англии женятся люди, не знакомые друг с другом. – И когда Нелл промолчала, наклонился вперед. Она слегка отпрянула, сохраняя достаточное расстояние между ними. Джулиан отметил это, и губы его сжались. Невеста, сторонящаяся жениха... Это предсказывало не лучшее будущее для совместной жизни. Он тихо заметил: – Как я уже говорил, мы можем сделать из нашего брака все, что угодно. Я не могу принудить вас к доброму принятию ситуации и не могу, если вы несчастливы в замужестве, принудить вас по крайней мере к спокойному довольству. Это можете сделать только вы сами.
      Нелл процедила сквозь стиснутые зубы:
      – Вам легко это говорить... не вашу жизнь разорвали в клочья. – И резко добавила: – В вашем доме я буду жить, с вашими слугами, которые живут там давно. Они все мне чужие, привыкли к требованиям вашей мачехи... И вдруг я ее заменяю в доме, который она давно называет своим! Да по мне – так лучше встретить стадо диких кабанов! Кроме моей горничной Бекки и моей одежды, там не будет ничего мне привычного... И, по-вашему, я должна быть счастлива в такой обстановке? Довольна? – Глаза ее яростно сверкнули. – Я оставила позади все, что знала... отца, дом... ради чего? Ради жизни с человеком, которого не знаю и за которого не хотела выходить замуж.
      – Я согласен со всем, что вы сказали, – удрученно признался Джулиан, – но верю, что со временем вы будете считать все это не моим, а нашим.
      Раздосадованная его спокойной разумной манерой, Нелл требовательно спросила:
      – Вы всегда так рассудительны?
      Он рассмеялся:
      – Нет, не всегда... Всем известно, что я могу вспылить... правда, надеюсь, не часто. И могу дуться, если дела идут не по-моему. – Потянувшись через разделявшее их пространство, он взял ее руку в свои. – Я понимаю, что вам нелегко, – он посмотрел ей в глаза, – но мы женаты, и хотя это странно и непривычно, у нас впереди вся жизнь, чтобы узнать друг друга.
      – Разве вы ни капельки не злитесь, что вам навязали в жены незнакомую девицу? – с любопытством поинтересовалась Нелл.
      – Нет. Вы такая обаятельная и приятная, моя дорогая, – ответил он со смешливыми искорками в глазах.
      Нелл невольно хихикнула:
      – Вот чепуха! Я вовсе не обаятельная и никак не могу назвать свое поведение приятным.
      – Что я должен на это ответить? Я слишком вежлив, чтобы назвать свою жену лгуньей... – Джулиан не скрывал лукавого блеска в глазах. – И не осмелюсь, рискуя жизнью, назвать вас неприятной.
      – Да-а, загвоздка... милорд. Но галантный джентльмен наверняка сумеет вывернуться из такой ситуации, – возразила Нелл, отвечая ему улыбкой.
      Джулиан рассмеялся, и ее настроение непонятным образом улучшилось, так что она смогла наконец получить удовольствие от путешествия. Граф принялся развлекать молодую жену, и когда позднее карета остановилась перед прелестным небольшим поместным домом, Нелл вышла из нее если не счастливая, то по крайней мере не такая мрачная, как на свадьбе.
      Граф был знаком со слугами, потому что много раз гостил у Талкотта, и, после того как дворецкий проводил их в элегантный салон, спросил:
      – Скажите, Херст, мой камердинер и горничная миледи уже прибыли?
      Херст поклонился:
      – Да, милорд, несколько часов назад.
      Джулиан обернулся к Нелл и сказал:
      – Может быть, вы хотите посмотреть свою комнату, переодеться и освежиться перед обедом?
      Нелл поблагодарила его за предложение. Ее проводили наверх, в ее спальню, где Нелл ждала Бекки. Хлопая большими глазами, служанка пробормотала:
      – О, мисс... – И, покраснев, поправилась: – Миледи, я так рада видеть вас! Я боялась, что мне придется поджидать вас в спальне графа.
      Нелл рассмеялась. Окинув взглядом элегантную комнату, она поинтересовалась:
      – Все в порядке?
      – О да, мисс... то есть миледи! Все тут очень добры.
      С ее открытым веснушчатым лицом и ярко-рыжими кудрями Бекки Фарнсуэрт совсем не отвечала общепринятому представлению о служанке графини, что вполне устраивало Нелл. В Медоули Нелл вообще обходилась без собственной горничной, но по настоянию отца для поездки в Лондон взяла с собой Бекки, бывшую старшей горничной в их поместном доме. Та пришла в восторг и с веселой готовностью окунулась в новые обязанности.
      Когда Джулиан готовился к встрече с Нелл за обедом, он припомнил сказанное ею в карете. Он постарался представить себе, что бы чувствовал, если бы все привычное ему и знакомое вдруг унесло ветром. Ведь даже этот дом и слуги были ему хорошо известны, а Нелл никого и ничего здесь не знала, за исключением одной служанки.
      Он испытывал к своей невесте сильнейшее влечение – о таком он раньше и подумать не мог. Джулиан страстно ждал брачной ночи, но вдруг подумал, что Нелл может вовсе не разделять его стремления. Он был достаточно уверен в своем опыте и искусстве любовника, чтобы не сомневаться: он способен сделать эту ночь для нее если не приятной, то по крайней мере не болезненной. Но им овладела неуверенность при мысли, что придется заниматься любовью с женщиной, которая этого не хочет. Его невеста, как он осознал в карете, все еще не радовалась их браку и явно побаивалась его самого и своего будущего. Он горестно улыбнулся. Ну и чего стоит его высокое положение в обществе? Ему нравилось, что Нелл ни во что не ставила его титул и богатство... но, пожалуй, сегодня ночью это могло бы смягчить ситуацию. Хотя мысль о жене, которая льстит ему и, очарованная его положением и деньгами, допускает в свою постель из-за этого... была весьма неприятна. Вспоминая упрямо вздернутый подбородок Нелл, он понимал, что этих сомнений может не испытывать – она никогда не станет льстить ему, и подозревал, что на ее радостное участие в постельных играх сегодня может не рассчитывать. Так каким же образом, криво усмехнулся Джулиан, сможет он получить то, что хочет, и при этом не сделать Нелл еще более пугливой и настороженной?
      Его дилемму разрешила сама Нелл. За ужином они держались скованно, разговор не клеился, и, покончив с едой, они с облегчением поднялись из-за стола.
      Отклонив предложение посидеть за портвейном, Джулиан последовал за Нелл в маленькую гостиную. После того как Херст затворил за ними двустворчатую дверь, Джулиан направился к сверкающему полировкой столу, уставленному хрустальными графинами и разнообразными бокалами. Оглянувшись на Нелл, сидевшую, чопорно выпрямившись, на голубом атласном диванчике, он спросил:
      – Не желаете ли бокал рейнвейна?
      Она кивнула, посчитав, что бокал решит, куда ей девать руки .Джулиан, передав ей вино, взял и себе бокал и уселся напротив жены в такое же голубое атласное кресло. Наступило неловкое молчание.
      Нелл глубоко вздохнула, отпила большой глоток вина и поторопилась прояснить обстановку:
      – Милорд, я должна поговорить с вами о сегодняшней ночи.
      – Вот как? А что насчет сегодняшней ночи? – отозвался Джулиан.
      Щеки Нелл порозовели, и она выпалила решительно:
      – Я не хочу видеть вас в своей постели.
      Скрывая огорчение, Джулиан ответил:
      – Но ведь, если память мне не изменяет, мы отныне муж и жена, и насколько мне известно, радости супружеской постели весьма рекомендуются новобрачным. – Он послал Нелл обаятельную улыбку.
      Она скрипнула зубами.
      – Так вот, не могли бы вы не ждать их сегодня ночью?
      Он внимательно посмотрел на нее, отметил напряженность ее тела и блеск глаз цвета морской волны, сверкающих полуиспугом-полудерзостью. Он боялся получить невесту, не желавшую его, но только сейчас осознал, насколько она его не хочет. Вспоминая свою первую неудачную женитьбу, он тихо спросил:
      – Вы предлагаете вообще никогда не осуществлять наш брак?
      Нелл покачала головой и твердо сказала:
      – Нет, не так. Я прошу вашей снисходительности. Чтобы вы дали мне... нам время лучше узнать друг друга до того... – она нервно сглотнула, – перед тем как мы осуществим наш брак физически.
      – А-а... и сколько времени, по-вашему, это займет? Неделю? Месяц? Полгода?
      – Не знаю, но думаю, что нам стоит установить для этого какой-то срок. – Нелл одарила его робкой улыбкой. – Вы тоже наверняка не желаете брать себе в постель женщину, с которой едва знакомы?
      Подумав о том предвкушении сегодняшней ночи, которое жгло его огнем, Джулиан готов был разуверить Нелл в ее суждениях и объяснить подробно, как стремится заполучить ее в свою постель. Но решил, что от этих объяснений она бегом побежит из комнаты. Он больше привык иметь дело с женщинами, рвавшимися лечь с ним в постель, и едва мог припомнить время, когда ему требовалось прилагать усилия, чтобы достичь своей цели. Однако на этой незнакомой территории следовало действовать с осторожностью. Просьба Нелл звучала разумно... пусть даже была ему не по нраву. Они будут долго женаты. Какое значение тогда имеет лишняя неделя, месяц или два месяца предвкушения с его стороны, если впереди у них длинная совместная жизнь?
      Он посмотрел на Нелл из-под полуопущенных век. Мерцающий свет свечей золотил ее волосы, ласкал обнаженные плечи, золотыми бликами ложился на соблазнительную пышную грудь в низком вырезе платья. В его объятиях она будет нежной и теплой, ее сочный податливый рот раскроется ему навстречу, и его тело напряжется от сбывшегося ожидания плотских утех. Первобытный инстинкт требовал от него сократить и без того небольшое расстояние между ними и показать ей, какой он искусный любовник, однако осторожность и страх разрушить едва наметившееся доверие удержали его.
      Когда Джулиан не сразу ответил, она подняла упрямый подбородок и откашлялась.
      – Так как же, милорд?
      Поднявшись резким движением из кресла, он пересек комнату и остановился перед Нелл. Взяв затем ее руку в свои, он прижался к ней долгим жарким поцелуем.
      – Возможно, ваше предложение будет разумным... – сказал он, криво улыбнувшись ее удивлению.
      – О, милорд! Благодарю вас! – воскликнула Нелл, отдергивая руку с поспешностью, которая могла бы оскорбить его, Вскочив, она поторопилась отбежать от Джулиана, говоря на ходу: – Я так счастлива, что мы договорились об этом, и поскольку день был долгим, думаю, что покину вас тотчас же. Доброй ночи, милорд.
      Она буквально перелетела через комнату к двустворчатой двери. Однако ее отступление приостановили слова Джулиана:
      – Только одно добавлю, дорогая Нелл.
      Она замерла и, круто обернувшись, обомлела: увидела, что он стоит прямо за ней. Глядя большими тревожными глазами в его смуглое непроницаемое лицо, она неуверенно переспросила:
      – Что еще?
      Он улыбнулся и нежно провел пальцем по ее щеке.
      – Обещаю, что не стану насильно лезть к вам в постель... но взамен вы должны мне позволить ухаживать за вами.
      – Ухаживать за мной? – растерянно пробормотала она. – Что это значит?
      – Ну-у... всего лишь, что смогу касаться вас... изредка, – его руки скользнули ей на талию, притягивая к мощному мужскому телу, – и что я смогу невзначай сорвать поцелуй...
      Джулиан завладел ее ртом и крепче привлек к себе. Он целовал ее долго и глубоко, с трудом стараясь удержать страсть в рамках приличия, подавляя в себе желание насладиться подольше сладостью ее рта.
      Когда он наконец заставил себя оторваться от ее губ, Нелл ошеломленно уставилась на него отуманенным взглядом. Дыхание ее было прерывистым и частым. Очень довольный собой, Джулиан повернул ее к двери и, легонько подтолкнув к выходу, пробормотал:
      – Доброй ночи, дорогая. Спокойного сна.

      Нелл взбежала по лестнице так быстро, словно за ней гнались все демоны ада. И, призналась она себе, назвать ее уход можно было только побегом-полетом. Она ворвалась в свои комнаты и захлопнула за собой дверь. Сердце болезненно стучало в груди. Она огляделась в поисках ключа, замка... но ни того, ни другого не было видно. Однако даже если бы она их нашла – отчаянно билось в голове, – даже если бы ей удалось помешать ему физически к ней приблизиться, ничто на свете не могло вытеснить его из ее мыслей, стереть память об этом долгом сладостно-чарующем поцелуе, который обжег ей губы, огненным клеймом впечатался в мозг.
      Толком не сознавая, что Бекки суетится вокруг, Нелл приготовилась ко сну и, несмотря на возбужденные чувства, постаралась не размышлять о том, что могло бы произойти нынче ночью. Надевая тонкую шелковую сорочку, отделанную кружевами, и выслушивая добрые пожелания Бекки, она чувствовала себя обманщицей и с чувством непонятного стыда торопливо юркнула в большую постель.
      Оставшись одна в темной комнате, Нелл тихо лежала, продолжая переживать поцелуй. Тщетно напоминала она себе, что не была совсем уж наивной. В конце концов, ей стукнуло двадцать девять лет, и она один раз была помолвлена. Правда, они с Обри были обручены всего лишь несколько месяцев до ее несчастного случая, но между ними случались и беглые объятия в саду, и быстрые поцелуи в укромных уголках, так что некоторый опыт, пусть очень ограниченный, у нее был. Однако, вспоминая неловкие, неуклюжие ласки Обри, она только фыркнула. Господи, поцелуи Обри в сравнении с поцелуями Джулиана ощущались как выдохшееся шампанское. Между ними просто не было никакого сравнения! Хуже того, она в свое время готова была поклясться, что любит Обри до безумия. Так почему же, с тревогой размышляла она, поцелуй этого мужчины, которого она толком не знала, за которого не хотела выходить замуж, который, кажется, не слишком-то ей нравился, заставил все ее тело пылать огнем? Так и не найдя ответа на эти мучительные вопросы, Нелл забылась тревожным сном.
      На следующее утро, страшась встречи с мужем, Нелл все же спустилась к завтраку. К ее радости, он вел себя как истинный джентльмен и ни словом, ни жестом не показал, что в их браке не все ладно.
      «Да и что тут неладного?» – сердито подумала Нелл. Он держался как обаятельный собеседник, ненавязчиво заботился о ее комфорте, всегда имел наготове забавную историю... так что вскоре она расслабилась, обнаружив, что приятно проводит время в его обществе. По правде говоря, настолько приятно, что ждала новых встреч с ним и, возможно, не воспротивилась бы еще одному поцелую...
      По неписаному соглашению они с Джулианом встречались каждое утро за завтраком и вместе решали, что будут делать днем. Большинство дней они проводили за верховой ездой, наслаждаясь красотами суррейских пейзажей. Нелл обрадовалась, узнав, что новоявленный муж разделяет ее любовь к лошадям, и во время долгих неторопливых верховых прогулок они часами обсуждали норов лошадей и уход за ними. Некоторые дни они посвящали обширным садам, простиравшимся во все стороны от поместного дома. Несмотря на осенние утренники, розы все еще цвели. Они даже в один из погожих дней устроили пикник возле озерка, вырытого на краю поместья. Вечера они проводили тихо и мирно и рано расходились по своим комнатам, развлекая себя отдельно. Однако с течением дней Нелл задерживалась в общей гостиной все дольше и позже, болтая и перешучиваясь с Джулианом.
      Джулиан досадовал на ограничения, наложенные Нелл, но старательно играл роль добродушного компаньона, хотя каждым дюймом тела ощущал нарастающее желание, бывшее тяжким испытанием для его невозмутимости. Но он держал свои низменные инстинкты в узде, и терпение его было вознаграждено: когда в конце недели они собрались уезжать в Уиндем-Мэнор, поместье Джулиана, Нелл уже обращалась с мужем непринужденно и доверчиво, отчего он попеременно впадал то в веселье, то в отчаяние. До бракосочетания у них просто не было времени на разговоры, даже самые примитивные, зато за последнюю неделю они многое узнали друг о друге, и это было хорошо. Ранняя неловкость почти совсем рассеялась. Так что, за исключением того, что он не был допущен в ее постель, Джулиан если не был удовлетворен ситуацией, то по крайней мере смирился с ней. Временно.
      Нелл покидала имение Талкотта без сожалений. У нее там было слишком много свободного времени для безделья, слишком много времени, чтобы поразмышлять о муже. К собственному удивлению, она обнаружила, что хочет поскорее увидеть свой новый дом и взять в руки бразды правления как новая его хозяйка.
      Погода продолжала оставаться приятной: никаких бурь не задержало их в дороге, и путешествие в Уиндем-Мэнор, и в окрестностях Даулиша, и по девонширскому побережью прошло без происшествий. Однако когда экипаж свернул наконец на окаймленную дубами длинную подъездную аллею, Нелл испытала нежданную нервозность.
      За какие-то несколько дней она превратилась из простой мисс Энслоу в графиню Уиндем, и огромность этой перемены внезапно ошеломила Нелл. Она бросила искоса взгляд на Джулиана, едва различая черты его лица в сгущавшихся сумерках, и когда их глаза встретились, беглое выражение, мелькнувшее в них, заставило ее сердце тревожно подпрыгнуть. Она вдруг поняла, что ситуация изменилась. Они больше не были на нейтральной территории. Они находились в его владениях, и Нелл не могла не задуматься, изменится ли теперь его обращение с нею. Не окажется ли он в собственном доме тираном? Разумеется, у нее не было никаких оснований полагать, что он вдруг изменится и станет совсем другим, не тем обаятельным джентльменом, к которому она успела привыкнуть за последние несколько дней. Но что, в сущности, она о нем знала? Неделя, проведенная в обществе друг друга, была слишком кратким сроком. А может быть, он умелый притворщик... хороший актер? Возможно, он ловко скрывает свою истинную натуру за вежливой улыбкой и обходительными манерами? Нелл понимала, что ведет себя глупо, но не могла подавить тревогу, сдавившую ей грудь.
      Едва карета остановилась, Джулиан помог жене спуститься на землю перед заросшим плющом домом в елизаветинском стиле. Ее рука крепко сжала его ладонь. Он, муж, был единственной постоянной величиной в меняющемся вокруг нее мире, и, что бы ни ждало ее в будущем, в эту минуту она была бесконечно благодарна его присутствию рядом. Перед ней лежал ее новый мир, но она не была в нем одинока.
      Огромный дом полыхал всеми своими окнами. В сгущающемся сумраке осенней ночи золотистый свет струился из-за частых оконных переплетов, приветствуя ее, маня к себе. Едва ноги ее коснулись каменных плит перед высокими парадными дверьми, как те широко распахнулись и из дома пролился поток тепла и света.
      Нелл ощутила неловкость, потому что, казалось, все слуги собрались у входа, начиная с торжественно-щепетильного дворецкого Диббля до последней смущающейся посудомойки. Они выстроились в великолепном холле серого с белым мрамора и поджидали появления новой графини, чтобы ее приветствовать. Нелл выпрямилась и с теплой улыбкой стала отвечать на приветствия каждому, судорожно соображая про себя, как ей запомнить их имена и обязанности. Однако, шествуя вдоль ряда ныряющих в поклонах голов, она постепенно расслабилась. Конечно, некоторые глазели на нее с любопытством, другие исподтишка, но в целом настроение чувствовалось доброжелательное.
      Забрав у Нелл плащ и перчатки, Диббль провел их в маленький салон, где их ждала легкая трапеза, а в мраморном камине весело плясал огонь. Нелл с удовольствием поела и, отодвинув от себя тарелочку с фисташковым кремом, оглядела приятную комнату, отделанную зеленым и бежевым шелком.
      – У вас прелестный дом, милорд.
      Джулиан улыбнулся:
      – Теперь это и ваш дом. Хотите рассмотреть его подробнее?
      Нелл заколебалась, и он добавил, лукаво поблескивая глазами:
      – Я уверен, что Дибблю не терпится показать его вам.
      Нелл бросила на него задорный взгляд:
      – Что ж, пусть никто не сможет сказать, что я разочаровала вашего дворецкого. Пожалуйста, позвоните ему.
      Джулиан прошел к бархатному шнуру звонка и, дернув его, уточнил:
      – Теперь он и ваш дворецкий, дорогая.
      – Я все время забываю об этом, – улыбнулась Нелл.
      Диббль появился мгновенно и, когда Джулиан объяснил ситуацию, низко поклонился и заявил, что будет счастлив показать миледи дом. С лукавыми искорками в глазах Джулиан последовал за ними и с удовольствием наблюдал за сменой выражений на лице Нелл, когда ее водили из одного величественного салона в другой. Под конец Джулиан увидел по ее усталому взгляду, что она изнемогает, но Диббль, упиваясь возложенной на него задачей, ничего не замечал. Он с гордостью демонстрировал новой хозяйке великолепные покои, пока Джулиан не сжалился над Нелл и не прекратил затянувшуюся экскурсию.
      Взяв жену за руку, он улыбнулся и сказал:
      – Все это несколько подавляет. Не так ли? – И, бросив взгляд на Диббля, произнес: – Полагаю, что ее сиятельству не обязательно знакомиться со всем в один вечер. По-моему, с нее на сегодня хватит. Теперь это ее дом, и у нее впереди целая жизнь, чтобы все изучить подробнее. Наше путешествие сюда было долгим, и я уверен, что больше всего ей сейчас хочется удалиться к себе. – Легко поцеловав Нелл в макушку, он добавил: – Прошу меня извинить, но есть вещи, которыми я должен заняться... Увидимся утром.
      Нелл благодарно улыбнулась ему и последовала за Дибблем вверх по роскошной мраморной лестнице. Распахнув широким жестом двери в ее покои, Диббль пробормотал:
      – Ваши комнаты, миледи. Если вам что-либо понадобится, пожалуйста, позвоните, и я позабочусь, чтобы для вас все было сделано.
      Поблагодарив дворецкого, Нелл ступила через порог в свои комнаты и закрыла за собой дверь. Окинув взглядом просторную, изысканно убранную гостиную, отделанную в розовых и золотых тонах, она устало прислонилась к двери.
      Вот она и на месте. Дома. Ей было странно думать об этом огромном, беспорядочно устроенном здании как о родном доме, но следовало привыкать к этому, потому что отныне так оно и было. Нелл пересекла комнату и вышла в спальню. Ей подумалось, что пройдет некоторое время, прежде чем она действительно почувствует себя здесь дома, а не в гостях.
      В спальне Бекки раскладывала ее вещи. При виде хозяйки она заулыбалась:
      – О, ваше сиятельство, видели вы когда-нибудь такой замечательный дом?
      – Да, – рассмеялась Нелл, – но никогда не ожидала, что буду в таком жить.
      Тут она заметила в дальнем конце комнаты громадную кровать с розовыми шелковыми занавесями, стоявшую на возвышении, и растерянно заморгала. Господи Боже! Это выглядело как взрыв клубничного бланманже! Решительно отвернувшись от кровати, Нелл стала обходить спальню. Она заглянула в гардеробную, которая была величиной почти с ее любимую гостиную в Медоули. Затем Нелл отворила еще одни двери и обнаружила, что смотрит в комнату мужа, и, почувствовав себя соглядатаем, быстро захлопнула створки.
      Обернувшись к Бекки, она поинтересовалась:
      – А ты сама успела устроиться? Как отнеслись к тебе другие слуги?
      – О да, мисс... ваше сиятельство! Все были очень добры. – И с несколько ошеломленным видом добавила: – Только подумать, здесь у них четыре посудомойки! Можете себе представить?
      Нелл улыбнулась и ответила что-то невнятное. Жизнь в Уиндем-Холле обещала быть иной, чем в Медоули, но Нелл не думала, что она будет отличаться слишком сильно. Руководство хозяйством, даже таким большим, как у графа, ее не пугало... а вот быть его женой очень страшило.
      Она бросила озабоченный взгляд на кровать. Муж вел себя весьма чутко, и она понимала, что большинство мужчин, столкнувшись со строптивой женой, не задумываясь настояли бы на осуществлении своих брачных прав. Джулиан этого не сделал, но теперь, у себя дома, среди своих людей, останется ли он таким же терпимым? Она нахмурилась. И станет ли она возражать, если он поведет себя иначе?
      Легкие мурашки предвкушения пробежали по ее спине, когда она представила себе Джулиана в ее постели, целующего ее так, как целовал он ее в ту первую ночь...
      Нелл тряхнула головой, отгоняя эти мысли прочь.
      Тут внимание Бекки привлекла какая-то суета в гардеробной, и она сообщила:
      – Это ваша ванна, миледи. Я приказала ее приготовить еще до того, как поднялась наверх...
      Несколько позже, после чудесной теплой ванны, усталая от дороги Нелл приблизилась к кровати. Она отодвинула занавески, осторожно взобралась на матрас и обнаружила, что хотя постель выглядела как клубничный взрыв, она была необычайно уютной и удобной.
      Раньше ей казалось, что в незнакомой комнате, в чужой обстановке, она не уснет, но едва голова ее коснулась подушки, глубокий сон завладел ею. Несколько часов она крепко спала, но постепенно, словно змея, выползающая из-под камня и неспешно разворачивающая свои кольца, в ее дремоту вполз привычный кошмар.
      Его ужас проявлялся медленно и подробно. Снова возникли перед ней серая, в потеках копоти, темница и фигура человека, который совершал жуткие, жестокие зверства над плачущей, молящей о пощаде женщиной. Сегодня это была другая женщина, отметила Нелл какой-то далекой частью своего мозга. Сегодняшняя была старше, и она была не блондинка. Но, как и у предыдущих, ее тело было стройным и гладким, пока не блеснуло лезвие ножа... Нелл заметалась, забилась в простынях и жалобно застонала. Голова ее стала метаться по подушке... Чудовищное злодейство. И еще эта кровь!.. Господи Боже, сколько крови... Горький мерзкий вкус страха наполнил ее рот, и когда сверкающее лезвие упало вниз в последний раз, она подскочила на постели. Широко распахнув глаза, ничего не видя, она закричала... и продолжала кричать и кричать... будучи не в силах остановиться.
      При первом же вопле Джулиан выскочил из постели, ошеломленный, но готовый отражать нападение. От второго вопля холодные мурашки побежали у него по коже, но, сообразив, откуда доносятся крики, он, как спал, голышом бросился к двери, разделявшей их комнаты, лишь на мгновение задержавшись, чтобы схватить нож, который всегда держал поблизости.
      Он оказался в чернильной темноте, но, руководимый памятью о расположении кровати и испуганными всхлипами Нелл, быстро подбежал к возвышению. Откинув постельные занавеси, он разглядел белеющую фигуру жены. Нелл издала еще один отчаянный вопль и разразилась тихими рыдающими стонами.
      – Пожалуйста! – прерывисто молила она. – Больше не надо! Пожалуйста, не надо! Пожалуйста!
      Осознав, что она находится во власти какого-то жуткого кошмара, Джулиан сунул нож под подушку и влез на постель, чтобы быть рядом с женой.
      – Ш-ш-ш, Нелл. Ты в безопасности. Это просто кошмарный сон, дорогая. Никто не причинит тебе вреда... Я им не позволю.
      Он потянулся к ней, намереваясь обнять, но при первом прикосновении его руки к плечу Нелл она пронзительно вскрикнула и стала отбиваться. Ее ногти впились в его щеку, и она забилась, как дикий звереныш, царапаясь, изворачиваясь в попытке убежать.
      Понимая, что Нелл все еще пребывает в страшном сне, Джулиан убрал от нее руки и громко, резко произнес:
      – Нелл, проснись! Это всего лишь кошмар. Просыпайся.
      Его голос проник сквозь туман ужаса, ее окружавшего, и она замерла, затем вздрогнула и заморгала, приходя в себя.
      – Дж... Джулиан? Это вы?
      Отойдя от постели, он зажег свечу, затем вернулся и сел на край.
      – С тобой все в порядке? – тихо спросил он, отмечая взглядом следы слез на бледном лице и дрожь, продолжавшую сотрясать ее тело.
      Нелл кивнула и вытерла щеки. Выдавив из себя невеселую улыбку, она посмотрела на Джулиана:
      – Уже проснулась. – Ощущая близость великолепного мужского тела, расположившегося в каких-то нескольких дюймах от нее, она отвела глаза и пробормотала: – Я разбудила вас. Простите.
      Джулиан пожал плечами:
      – У вас был кошмар. Я решил, что вас по меньшей мере убивают.
      – Кого-то убили, – глухо проговорила Нелл. – Кого-то каждый раз убивают.
      – Что вы имеете в виду? – нахмурился Джулиан. – Каждый раз? Такие кошмары бывают у вас часто?
      Она кивнула и, покачав головой, добавила:
      – Не совсем. Впрочем, последнее время чаще, хотя долгое время... – Нелл уставилась отсутствующим взглядом в пространство.
      – Хотя долгое время... – мягко настаивал Джулиан.
      Она снова перевела взгляд на него, и у нее перехватило дыхание от того, каким необыкновенно красивым он был. Густые черные волосы Джулиана разлохматились и небрежно упали на высокий лоб. Мерцающий свет свечи играл на его фигуре, то высвечивая, то бросая тень на аристократическое лицо, царапины на нем, нанесенные ее ногтями, широкие плечи и длинные, элегантно-мускулистые ноги. Остро ощущая его присутствие, чувствуя каждый его вдох, она с трудом оторвала от него глаза и вновь отвела их в сторону. Однако картина его тела, обнаженного тела, словно впечаталась в ее мозг. Она рискнула глянуть на его щеку и пробормотала:
      – Мне очень жаль, что я вас исцарапала. Я этого не хотела... я подумала... – Она нервно глотнула. – Я подумала, что это он.
      – Вы не причинили мне особого вреда... я страдал и похуже при падении с лошади. – Нелл кивнула, но Джулиан понял, что мысли ее далеко. Он легонько коснулся ее плеча, и Нелл, подскочив на месте, тревожно посмотрела на него. Он улыбнулся, но в его зеленых глазах была заметна озабоченность. – Кто – он? Мужчина из вашего сна? Хотите рассказать о нем?
      Нелл прикусила губу и посмотрела вниз на свои крепко сжатые в кулак руки.
      – У меня раньше не было кошмаров, – начала она. – Но после того как я упала с обрыва, ну, когда я покалечилась... с тех самых пор они начались. – Она глубоко, с дрожью, вздохнула. – Иногда их нет месяцами, а потом... И они в-всегда одни и те же... – Нелл нахмурилась. – В первом убили какого-то мужчину... и не в темнице. А после этого... всегда убивали женщин и все время в одном и том же месте.
      – В темнице? – переспросил Джулиан, наклоняясь вперед и пристально вглядываясь в ее лицо.
      Нелл кивнула.
      – Я не знаю этого места... никогда там не бывала, но теперь узнала бы его по кошмарам. Размер и цвет камней, цепи на стенах, пятна крови... – Она нервно глотнула. – Этот мужчина, жуткое существо, мучающее несчастных женщин... он всегда в тени. Это тот же самый человек. Я никогда не вижу его лица, но я знаю, что он тот же самый! Не может быть на свете двух таких мерзких, извращенных чудовищ. – Слезы заструились по ее щекам, и она с трудом подавила рыдания. – Это бесчеловечно... то, что он проделывает с ними в этом ужасном месте. И как бы они ни молили его, сколько бы ни плакали и ни кричали, он никогда не останавливается. – Голос ее дрогнул. – Он наслаждается, причиняя им боль. Купается в ней и в той власти, которую имеет над ними.
      Нелл тихо заплакала, и, не думая ни о чем, кроме как о том, что ее нужно утешить, Джулиан притянул жену в свои объятия. Откинувшись на подушки ее кровати, он привлек Нелл к себе и поцеловал ее локоны.
      – Ш-ш-ш, – бормотал он, – теперь ты в безопасности. Он не сможет причинить тебе вред.
      Прильнув щекой к его теплой груди, Нелл сказала:
      – Но он мучает их, а я не могу ему помешать. Я только наблюдаю и отчаиваюсь.
      – Это ведь не по-настоящему, Нелл, – ласково откликнулся Джулиан. – Это кошмарный сон.
      Она посмотрела ему в глаза и призналась:
      – Я думаю, что это реальность. По крайней мере, мне кажется, что это происходит на самом деле... А однажды мне показалось, что я знала одну из жертв...
      Джулиан покачал головой:
      – Это может казаться реальностью, дорогая, но этого не может быть, – и, улыбнувшись, добавил: – Если только я не женился на ведьме, которая видит то, что обычный человек видеть не способен.
      – А может быть, я вижу вещи вполне реальные? – с тревожным видом промолвила Нелл. – Что еще я могла подумать при виде знакомой мне женщины? Почему я решила, что по крайней мере одна из них реальная персона, а не плод моего воображения?
      – Возможно, ты видела ее за несколько дней или недель до этого, а потом по какой-то причине память поместила ее в твой страшный сон, – рассудительно произнес Джулиан.
      – Вы так считаете? – жалобно спросила она, не убежденная его словами, но жаждущая им поверить.
      – Уверен, – кивнул Джулиан, рассеянно гладя ее по спине, как испуганного ребенка.
      Несколько мгновений они мирно лежали рядом, освещенные мерцающим светом одинокой свечи. Нелл получала от него спокойствие, Джулиан тихо бормотал ей на ухо утешения. Его присутствие и забота помогали рассеяться действию кошмара. Ни один из них не заметил, когда именно это настроение переменилось, и Джулиан ощутил, что в его теле пробудилось не только желание успокоить Нелл. Она тоже почувствовала, как внизу живота стал нарастать жар, и она ощутила нежданное любопытство узнать побольше о мужском теле, тесно прижавшемся к ней.
      То ли Джулиан ощутил эту перемену в ней, то ли Нелл почувствовала ее в нем, но когда она подняла голову и их глаза встретились, сам воздух между ними заискрил от напряжения, словно рядом ударила молния. Ни один не понял, Джулиан ли раньше поцеловал ее или она его, но в следующую секунду их губы слились, и они стали целоваться так, будто сама их жизнь зависела от этого.
      Страсть вскипела в Джулиане, и хотя одна часть его советовала сдерживаться, другая, отчаянно изголодавшаяся, примитивная, не желала этого слышать. Он целовал Нелл крепко, глубоко, его язык побеждал ее, завладевал ее ртом. То, что она отвечала на его поцелуй с равной страстью, окончательно уничтожило остатки его сдержанности, его рука скользнула ей на грудь, затем на бедро...
      Пальцы Нелл впились в его грудь, когда он приподнял ее сорочку, но она не протестовала и не останавливала его ни в тот момент, ни тогда, когда он сорвал ее с нее и она оказалась рядом совершенно обнаженная. Прикосновение волос на его груди к ее соскам, ощущение его ног на ее ногах пронзило Нелл томительным желанием, от которого закружилась голова. Она теснее прижалась к Джулиану, затопленная ощущениями, старыми как мир, но доселе неизведанными.
      Его рот вершил свою магию над ее ртом, его пальцы пощипывали ее соски, ладонь уютно обхватила ее грудь. Отклик Нелл был таким, какого он только мог желать: она стонала под его ртом, выгибалась ему навстречу, вжимая плотнее нежную плоть в его жадные руки. Он брал все, что она предлагала, его руки скользили по ее стройному телу, изучая, касаясь, задерживаясь и переходя дальше к следующему манящему изгибу, следующей шелковистой поверхности...
      От поцелуев Джулиана, от его опытных рук где-то глубоко внутри Нелл загорелось такое желание, какого она никогда не испытывала. Это незнакомое ей ранее чувство стало неотложным, физически реальным. Оно вырывалось наружу, требуя от нее и от него чего-то большего. И Джулиан давал ей больше. Его пальцы ласкали Нелл, гладили островок кудрявых волос меж ее бедер, рассылая по ее телу дрожь наслаждения.
      Неуверенно, но не в силах сдержаться, Нелл начала осторожно ласкать его. Ее ладони и пальцы скользили по контурам его гладкой спины, мощных рук, мускулистой груди. Гонимая любопытством и неясной потребностью, Нелл потянулась к твердому стержню плоти, явившейся между ними, и острое удовольствие пронзило ее, когда Джулиан застонал от наслаждения при этом робком касании. Его рука накрыла ее руку, и он учил ее движениям и ритму, несшим ему наибольшее блаженство. Она оказалась хорошей ученицей, и вскоре он начал извиваться под ее руками.
      Прильнув к ее рту, он выдохнул:
      – Когда-нибудь, милая, ты научишь меня тому, что радует тебя больше всего... А теперь просто будем надеяться, что я доставлю тебе удовольствие.
      Его палец слегка погрузился в нее, и она, задыхаясь, выгнулась навстречу и прошептала:
      – О да! Доставляете, милорд. Очень большое.
      Он издал что-то вроде стона или смеха и, уложив Нелл на спину, скользнул между ее бедер, а его пальцы продолжали ласкать и возбуждать ее тело, готовя принять полное соитие. Когда Нелл сильно толкнулась в его ладонь, навстречу обольстительному вторжению, он жадно поцеловал ее и нацелился. Расположив свою твердую плоть напротив ее лона, он качнулся вперед и осторожными выпадами стал входить в нее, почти сходя с ума от медленности этого проникновения. Дюйм за дюймом он погружался в нежные жаркие ножны, и каждый выпад был глубже, доставляя ему огромное наслаждение, от которого он готов был умереть.
      Достигнув тонкого барьера, который препятствовал дальнейшему вхождению, он заколебался и тихо пробормотал:
      – Я могу причинить тебе боль... но обещаю, никогда больше.
      Устремив на него огромные светящиеся глаза, Нелл откликнулась:
      – Знаю. – И, шевельнув бедрами, попросила: – Пожалуйста, сделай это. Сейчас.
      Ее движение почти полностью нарушило его самообладание. Заслышав просьбу Нелл, он издал невнятный звук и резко опустился на нее. Сильным выпадом он одолел преграду и, глубоко погрузившись в Нелл, зарычал от наслаждения, ощущая нежный шелковый жар, окруживший его член. Ее тонкие руки крепко обхватили его.
      Нелл льнула к нему, ощущая одновременно боль и восторг. Боль уходила, а восторг нарастал. Каждый выпад Джулиана вызывал у нее дрожь наслаждения, пробегавшую по всему телу, и Нелл бурно извивалась под ним. Она потерялась в бездне ощущений: мир исчез, остался только Джулиан и то, что они делали друг с другом. Они продолжали двигаться вместе, и что-то, название чему Нелл не могла подобрать, нарастало и свивалось в ее лоне в тугую трепещущую спираль. Это странное, необычное ощущение усиливалось, сладостная мука дрожью пробежала по ней. Нелл ахнула, напряглась и взорвалась самозабвенным фонтаном чувственного восторга.
      Глубоко погруженный в нее Джулиан ощутил ее освобождение и с дрожью выпустил на волю остатки сдержанности. Одним последним выпадом он присоединился к ней в ее экстазе.
      Сытый и удовлетворенный, как никогда ранее, Джулиан вышел из нее. Его дыхание было прерывистым, сердце стучало молотом. Полузакрыв глаза, он притянул Нелл к себе, наслаждаясь теплотой и гибкостью ее тела, а она доверчиво свернулась у него под боком.
      Нелл лежала, слушая гулкие удары в груди мужа, радуясь тому, что не только ее сердце пустилось вскачь.
      – О чем ты думаешь? – спросил Джулиан.
      – Что я была дурочкой, держа тебя на расстоянии, – хихикнула она.
      Он подавился смехом.
      – Полагаю, это означает, что я доставил тебе удовольствие?
      – О да, милорд. Доставили. – И с блеском в глазах поинтересовалась: – Мы будем часто повторять это?
      Он рассмеялся и прильнул губами к ее рту.
      – Так часто, как тебе захочется, любимая. Я всегда... к твоим услугам. – Он поцеловал ее и добавил: – Но надеюсь, ты дашь мне минуту передохнуть, прежде чем потребуешь от меня возобновления супружеских обязанностей?
      Нелл тихо засмеялась и потянулась, как кошка. Возможно, подумала она, оказаться замужем за Джулианом судьба гораздо лучшая, чем смерть. Она бросила искоса взгляд на смуглое красивое лицо мужа, и ее сердце странно дрогнуло. Она не была влюблена в него... по крайней мере, она не думала, что влюблена, но в этот момент не могла вообразить другого мужчину, в объятиях которого хотела бы оказаться.
      Не было никакого сомнения в том, что она испытывает к нему мощнейшее влечение... Как же иначе объяснить, что она сейчас лежит рядом с ним в постели... обнаженная... и тело ее продолжает содрогаться от его любовных ласк? Она не желала их брака, этого нельзя было отрицать, но теперь... хотела бы она, чтобы этого не случилось?
      Почувствовав движение жены, Джулиан посмотрел на нее Что-то в выражении ее лица прогнало его ленивое удовлетворение прочь.
      – Что такое? – осведомился он. – О чем ты задумалась?
      – Ты очень любил свою первую жену? – выпалила Нелл.
      Джулиан напрягся и мрачно произнес:
      – Я предпочитаю не говорить о ней... Она в прошлом и не имеет отношения к нашему браку... тем более не стоит вспоминать о ней в нашей постели.
      – О, так это означает, что я могу спросить тебя о ней завтра за завтраком? – бодро заметила Нелл, скрывая тревогу, которую пробудил в ней его ответ. Неужели он так любил свою первую жену?
      Джулиан сел, а затем быстро спустился с кровати.
      – Нет, – процедил он сквозь зубы, – это означает, что не хочу говорить о Кэтрин ни сейчас, ни потом.
      Господи, ну как он может обсуждать самый злосчастный период своей жизни, свое отчаяние от того, что заключил ужасный брак, муку от потери неродившегося ребенка? Он понимал, что Нелл заслуживает лучшего ответа, но не мог заставить себя рассказывать о тех несчастливых днях. По крайней мере не сейчас. Возможно, когда они оба будут более уверены друг в друге и их союзе... Но не теперь.
      – Почему? – настаивала Нелл. Она чувствовала, что поступает неразумно, проявляя любопытство, но, по ее мнению, Джулиан должен был спокойно говорить об этом, если только Кэтрин не значила в его жизни слишком много. Тот факт, что Джулиан не желал вспоминать о бывшей жене, заставил упасть ее сердце.
      – Потому что она не имеет отношения к нашему браку. И я не желаю, чтобы ее призрак витал над нашей постелью или за нашим столом. – Он отвел глаза в сторону, однако Нелл успела увидеть муку, отразившуюся на его лице. – Кэтрин относится к другому времени и другому периоду моей жизни. Я не хочу делиться этими воспоминаниями ни с кем.
      Он вытащил свой нож из-под подушки, намереваясь уйти прежде, чем скажет что-то, о чем потом пожалеет. Он совершенно забыл о кошмарах Нелл и о том, что она не видела, как он входил в ее комнату ранее. При виде открытого сверкающего лезвия в его руке у Нелл перехватило дыхание. Широко распахнув испуганные глаза, она скатилась на дальнюю сторону постели и уставилась на Джулиана, готовая бежать.
      Поняв, что он испугал ее, Джулиан поспешно спрятал нож под матрас и мягко произнес:
      – Прости меня. Я не хотел тебя напугать. Я захватил нож с собой, когда услышал твои крики. Я решил, что на тебя напали, и примчался защищать тебя, а не причинять вред. А что касается моего нежелания рассказывать о первом браке... прости меня, но я не желаю обнажать свою душу... Это слишком болезненно.
      Забыв о ноже, с заледеневшим сердцем Нелл молча смотрела на Джулиана. Неужели воспоминания о первой жене настолько драгоценны, что он не перенесет даже упоминания о ней? И она вновь подумала о той легкости, с которой он принял их женитьбу. Может быть, после всех прошедших лет для него имеет значение только наследник? Так что ему нужно лишь жениться... и завести ребенка... Она подумала о любовных ласках, которые они только что делили, и мороз прошел у нее по телу.
      Джулиан понял, что оплошал, однако не мог догадаться, насколько сильно. Нелл смотрела на него так, словно он ее предал.
      – Я полагаю, – промолвила она ледяным тоном, от которого у него мурашки побежали по коже, – что вам лучше отправиться в собственную постель, милорд. Вы исполнили то, за чем пришли.

      На следующий день, когда они встретились в утренней столовой за завтраком, беседа их не ладилась. По правде говоря, вся последующая неделя, когда они пытались освоиться с семейной жизнью, стала неловкой для обоих.
      Джулиан понимал, что должен исправить ошибку, сгладить обиду, невольно причиненную жене. Он с горечью напоминал себе, что вовсе не хотел этого, но возможности изменить происшедшее никак не представлялось. Разумеется, сдержанная манера, с которой обращалась к нему молодая жена, не позволяла ему непринужденно обсудить эту тему. Не помогало смягчению обстановки и то, что Нелл избегала его и полностью отдалась под восторженное руководство Диббля во всем, что касалось обычаев и традиций Уиндем-Мэнора. Кроме того, его собственное время было почти целиком занято многочисленными неотложными делами, что также осложняло положение. Джулиан долго отсутствовал в поместье, так что теперь многое требовало его внимания.
      Не только Джулиан понимал, что была совершена ошибка. Нелл скучала по тому непринужденному приятному общению, которое было между ними до той ночи. Кроме того, ее мучило, что в сложившейся ситуации она виновата столько же, сколько и он. Впрочем, напоминала она себе, Джулиан не слишком стремился помириться с ней. Казалось, его ничуть не волнует, что они ведут независимый друг от друга образ жизни. Может быть, он этого и добивался?
      Слушая вполуха пространный рассказ Диббля об истории особенно изысканного фламандского гобелена, висевшего в одной из старых частей дома, Нелл размышляла о том, как помириться с мужем. К несчастью, было очевидно, что тема его отношений с первой женой была для него мучительной и что он не собирается в ближайшем времени говорить о Кэтрин. Но оставался вопрос о ноже... Нелл содрогнулась при воспоминании о Джулиане, стоящем перед ней с ножом в руке. Она не так хорошо его знала, но считала ненормальным, чтобы джентльмен имел при себе нож в середине ночи... И он так умело с ним обращается. Когда она думала о том, что он примчался в ее комнату, готовый защитить от нападения, у Нелл становилось тепло на душе. Она чувствовала себя в безопасности, однако не могла полностью отбросить тревогу при мысли о том, как он размахивал ножом перед ее глазами. Она, пожалуй, верила, что он сказал ей правду об этом, но время от времени вспоминала о сверкающем лезвии в руках мужа... и начинала сомневаться...
      Нелл, хмурясь, следовала за Дибблем по длинному коридору. Да, размышляла она, их союз начался не самым лучшим образом, и возможность найти в нем счастье для обоих не должна быть отравлена тенью предыдущего брака. Если Джулиан до сих пор любит свою первую жену, это многое объясняет, со вздохом подумала она. Например, его спокойное согласие жениться на ней: если его сердце похоронено вместе с мертвой женщиной, не важно, на ком он женится теперь.
      Брак с мужчиной, которого она могла бы полюбить и который смог бы полюбить ее, это одно дело. Однако брак с мужчиной, любящим призрак, был чем-то совершенно иным. Как можно конкурировать с покойницей, подумалось ей. И что еще важнее, хочется ли ей этого? «Да, – решила она, я это сделаю». Хотя ей совсем не нравились обстоятельства их женитьбы, Нелл намеревалась стать счастливой. Пусть нельзя принудить человека к любви, она хочет полюбить собственного мужа. Нелл вдруг поняла, что хочет не только влюбиться в Джулиана, она хочет, чтобы он любил ее... а не какую-то женщину в могиле.
      Поблагодарив Диббля за уделенное ей время, Нелл вышла из дома, чтобы неспешно прогуляться по бесчисленным дорожкам, пересекавшим обширные сады вдоль и поперек. Погода была очень приятной для ноября. Погруженная в свои мысли, она шагала бесцельно, не обращая внимания на поздние розы и петунии.
      Обнаружив прелестную каменную скамью, с которой открывался вид на несколько рассеянных среди садов водоемов, похожих на маленькие озера, Нелл уселась на нее и стала обдумывать сложившуюся ситуацию.
      От грустных мыслей ее оторвал звук шагов, она оглянулась и увидела направлявшегося к ней Джулиана. Стараясь не обращать внимания на то, как забилось ее сердце при виде его высокой фигуры, она улыбнулась и сказала:
      – Добрый день, милорд. Покончили вы с вашими делами?
      – Да, – улыбнулся в ответ Джулиан и кивнул. – Я сказал Фарли, что сегодня слишком хороший день, чтобы проводить его в доме за ворохом пыльных хозяйственных книг. – Усевшись рядом, он взял Нелл за руку и продолжил: – Слишком хороший день. Я мог бы заняться чем-то гораздо более приятным... например, сидеть рядом с моей женой и любоваться прелестным видом.
      Его взгляд был устремлен на ее лицо, и нефритово-зеленые глаза Джулиана скользили по ее фигуре с таким выражением, от которого щеки Нелл запылали огнем.
      – Но совсем не любуетесь видом, – промолвила она.
      – Нет-нет, любуюсь. И поистине самым прелестным.
      – Вы, кажется, флиртуете со мной, милорд? – засмеялась Нелл.
      – С женой? Пожалуй, да. Флиртую. Вы не возражаете?
      Ее глаза встретились с его глазами.
      – Нет. Вовсе нет, – ответила она. Ее пальцы сжали его руку, и она порывисто сказала: – Мне не хватало вас, милорд. Последнее время вы были очень заняты.
      Скрывая удовольствие, которое доставили ему ее слова, он пробормотал:
      – Вы тоже.
      Глядя на водную гладь перед ними, Нелл промолвила:
      – Может быть, мы больше не будем так заняты?
      Джулиан поднес к губам ее руку и поцеловал.
      – Нет, больше мы не будем так заняты.
      Наступило молчание. Оба не знали, что говорить дальше. Однако, не желая упустить момент, возможность исправить отношения между ними, Джулиан произнес:
      – Мне хотелось бы объяснить кое-что насчет той ночи.
      – Насчет ножа?
      Обрадовавшись, что Нелл не упомянула о Кэтрин, зная, что ведет себя трусливо, Джулиан ухватился за ее вопрос.
      – Да, это должно было вас напугать... Еще так скоро после вашего кошмара. Я прошу за это прощения.
      Устремив на него взгляд, Нелл спросила:
      – У вас всегда под рукой нож?
      Он поморщился, отпустил ее пальцы и вытащил из сапога спрятанный там клинок.
      – Да, боюсь, что всегда.
      Нелл слегка отпрянула при виде ножа.
      – Э-э... есть для этого какая-то особая причина? Не думаю, что много джентльменов ходят вооруженными таким образом. Знаю, что отец и братья ножей не носят... хотя двое из них военные.
      Возвращая нож на место, Джулиан объяснил:
      – Верно. Я не сомневаюсь, что большинство джентльменов не прячут кинжалы в сапоги. Но вам не следует бояться... это просто привычка. Старая привычка.
      – И носить в сапоге кинжал стало привычкой, потому что?..
      – Потому что вредный, во все сующийся старик по имени Роксбери полагал очень мудрым отправлять молодых, жаждущих приключений аристократов в качестве шпионов на континент, чтобы добывать ему информацию, – без обиняков признался Джулиан. – И, черт его побери, он был прав. Я знаю, что сам привез ему парочку донесений, которые помогли помешать Наполеону завоевать весь мир.
      – Так вы – шпион? – поразилась Нелл.
      – Не совсем и уж не теперь. Но было время, и не слишком давнее, когда я пересекал тайком пролив, чтобы выяснить, что мог, о тайных планах Наполеона.
      – О! Как волнующе! – захлопала в ладоши Нелл.
      Джулиан скривился:
      – Поверьте, чаще это была довольно скучная работа. Иногда я всего лишь перевозил сообщения нашим союзникам во Франции, другие разы я просто старался вынюхать что-нибудь интересное. Но всегда грозила опасность... это, пожалуй, и было частью привлекательности работы на Роксбери. Могу добавить, что именно из-за этого нужно было иметь при себе оружие, которое легко спрятать, а при необходимости легко достать. – Углом рта он послал Нелл быструю улыбку. – Так что все проще простого: из-за моей работы на Роксбери я привык держать нож под рукой, и хотя сомневаюсь, что теперь он мне когда-нибудь понадобится, но... мне спокойнее, если я знаю, что он близко. – Джулиан посмотрел ей в глаза. – И по этой причине, миледи, я ворвался в вашу комнату, вооруженный кинжалом... желая вас защитить. – Снова взяв руку Нелл, он еще раз поцеловал ей пальцы и спросил: – Теперь я прощен за то, что напугал вас?
      – Только если вы простите меня за то, что была такой глупой и так плохо отреагировала на все, – откликнулась Нелл.
      В ответ Джулиан привлек ее в свои объятия. Его рот почти вплотную приблизился к ее губам, и он пробормотал:
      – О, я думаю, что это можно уладить без всяких затруднений.
      Нелл встретила его губы с восторгом и с той же радостью вернула ему поцелуй. Ее руки обвились вокруг его шеи, грудь уперлась в его грудь. Острое влечение затопило Джулиана... Щедрый открытый отклик Нелл, воспоминание о той их чудесной ночи переполняли его безумным желанием. Его ладонь жадно сомкнулась на ее груди, и ее легкий полустон-полувздох удовольствия вызвал в нем взрыв страсти. Она была так податлива, так восприимчива и нежна, что ему понадобилась вся сила воли, чтобы не задрать муслиновые юбки жены до пояса и не овладеть Нелл прямо здесь, в саду. Только мысль о том, что слуги могут наткнуться на них, остановила его порыв.
      Сверкая страстным взглядом, Джулиан отстранил Нелл от себя и хриплым голосом произнес:
      – Как хорошо, что мы женаты... иначе, боюсь, я бы сейчас обесчестил нас обоих.
      – Так, по-вашему, это хорошо? То, что мы женаты? – тихо спросила она.
      Он улыбнулся и, ласково обведя указательным пальцем ее влажный рот, пробормотал:
      – Спросите меня об этом лет через двадцать.
      Это был не самый удовлетворительный ответ, однако Нелл готова была его принять... пока. Размолвка между ними, казалось, сошла на нет, и если вопросы о первой жене оставались беспокойным червячком в сердце розы, Нелл напомнила себе, что ведь они женаты всего несколько недель. У нее впереди вся жизнь, чтобы выяснить все о Кэтрин... и чувствах мужа к мертвой женщине. «Я теперь его жена, – твердо решила она, – а не Кэтрин».
      Так что когда Джулиан ночью пришел к ней, Нелл радостно приняла его в свою постель.
      Искренне обрадованная ласками мужа и возобновлением их добрых отношений, Нелл посчитала, что замужество с таким красивым и волнующим мужчиной, как Джулиан, вещь совсем неплохая. Его еженощные посещения ее спальни стали ритуалом, которого она ждала с восторженным предвкушением, на что ранее не рассчитывала вовсе. «Мне очень нравится эта часть супружеского долга, – подумалось ей как-то после особенно блаженной ночи, – кто бы мог подумать!..»
      К тому времени как ноябрь сменился декабрем, и пришла зима с ее ледяными дождями и жгучими ветрами, Нелл, хотя все еще продолжала знакомиться с поместьем и осваиваться с семейной жизнью, стала считать Уиндем-Мэнор своим домом. Недавно ей довелось познакомиться с несколькими аристократическими соседями, и раз или два их посетил кузен мужа Маркус со своей матерью. Они оба ей понравились, и вскоре Нелл почувствовала себя с ними совсем непринужденно, обращаясь с Маркусом, как со своими братьями, а с миссис Барбарой Шербрук, как с любимой тетушкой... если бы у нее была тетушка. Нелл осваивалась в этих краях, но сознавала, что пока остается во многом чужой местным жителям. Вспоминая обстоятельства, сопутствовавшие ее браку, она удивлялась, как легко и гладко вошла в роль графини Уиндем. У нее был муж, от одной улыбки которого у нее поднималось настроение и чьего прикосновения она научилась ждать с нетерпением. Только себе, и притом неохотно, могла она признаться, что почти влюбилась в него. Его же глубинные чувства оставались для нее тайной за семью печатями. Впрочем, она знала, что он наслаждается ее обществом, а его визиты в ее постель доказывали, что заниматься с ней любовью он не считает за труд. Так что если призрак покойной первой жены Джулиана иногда омрачал ее крепнущее счастье, Нелл яростно отмахивалась от него. Она была живой! А леди Кэтрин – нет!
      В это прохладное серое утро письма получили и Нелл, и Джулиан. Узнав почерк отца на конверте, Нелл быстро распечатала его и радостно погрузилась в описание событий обыденной жизни Медоули. Джулиан также узнал бисерный почерк в своем письме, но вид его наполнил его не радостью, а тревожным предчувствием. Ознакомившись с содержанием послания, он понял, что предчувствия его не обманули.
      Его сдержанное проклятие привлекло внимание Нелл с другого конца стола, и она подняла на мужа глаза:
      – Вы получили плохие вести, милорд?
      – Как посмотреть, – осторожно заметил он, – или насколько хорошо ты отнесешься к тому, что твоя названая свекровь с дочерью в ближайшие дни явятся сюда и будут жить здесь с нами, пока Вдовий домик не будет отделан заново, к полному удовлетворению Дианы. А это может занять несколько месяцев.
      – Я полагала, что леди Диана останется в Лондоне на всю зиму, – промолвила Нелл. Ее утренняя радость несколько померкла. От нее не укрылось в свое время, что она не понравилась леди Диане. Было очевидно, что предстоящий брак Джулиана ее не слишком радует. Нелл не думала, что у нее возникнут размолвки с Элизабет. Та произвела на нее впечатление девушки живой и добросердечной. Нелл не сомневалась, что без вмешательства леди Дианы они быстро подружились бы. Но вот леди Диана... С ней будет непросто.
      – Я тоже так считал. Но получается, что она передумала и жаждет вернуться в Уиндем-Мэнор.
      – Что ж, милорд, – с усилием улыбнулась Нелл. – Это ведь ее дом.
      Джулиан бросил на жену мрачный взгляд. Ему бы не хотелось, чтобы женщины воевали друг с другом. Нелл без труда вошла в обыденную жизнь Уиндем-Мэнора. Она твердой, но доброй рукой управляла слугами, и хотя никто не осмеливался высказать Джулиану свою оценку новой хозяйки, было очевидно, что его слуги счастливы жить под ее началом. Однако не стоило притворяться и полагать, что приезд мачехи не вызовет трений и раздоров. Проблемой могли стать не только истерики Дианы, но и возникающие из-за этого ссоры. Если Диана попробует давить на Нелл, пытаться управлять ею... В его мозгу возникла жуткая картина, как его раздирают на части две разъяренные женщины.
      – Не так ли, милорд? – настаивала Нелл, когда он промолчал. – Это ее дом?
      Джулиан пожал плечами.
      – Не совсем, – отозвался он. – Это был ее дом, и я не хотел бы, чтобы она почувствовала себя здесь нежеланной. Но теперь это наш дом... Ты хозяйка Уиндем-Мэнора, а не моя мачеха. Они с Элизабет будут нашими гостями.
      Несколько часов спустя Джулиан все еще размышлял о желании леди Дианы вернуться в деревню, когда Диббль объявил о приезде Маркуса. Джулиан улыбнулся Маркусу, входящему в его кабинет.
      Кабинет хозяина дома представлял собой большую чисто мужскую комнату, обставленную кожаной мебелью и полную книг. На сверкающем полу лежал турецкий ковер сочных синих, золотых и винно-красных тонов, темно-синие бархатные шторы обрамляли высокие окна. День был пасмурным, с полудня зарядил противный мелкий дождик, но в камине плясал веселый огонь, и слабый запах яблоневых поленьев наполнял воздух приятным ароматом.
      После обмена приветствиями мужчины уселись перед огнем в глубокие мягкие кресла, обитые черной кожей. Диббль подал им большие кружки горячего коньячного пунша и, оставив на столе серебряную чашу с дымящимся крепким напитком, удалился.
      Развалившись в большом кресле, вытянув к огню обутые в сапоги ноги, Джулиан произнес:
      – Дрянной денек, чтобы наслаждаться природой. Не так ли?
      Маркус отхлебнул пунша, втянул ноздрями чарующий запах лимона, корицы и гвоздики, смешанный с ароматами коньяка, и сказал:
      – Да, но этот пунш Диббля почти искупает суровость погоды, – и, нахмурясь, продолжил: – Я подумал было отложить поездку... возможно, все это не так важно... Но мне не хотелось бы, чтоб ты оказался застигнут врасплох, как произошло со мной. – Он поморщился. – Вчера днем я был в Даулише. И кто, ты думаешь, подошел ко мне на улице, нагло и уверенно? Чарлз с Раулем... в сопровождении лорда Тиндейла. – Маркус скривил губы. – Надо отдать должное Чарлзу, он был не слишком рад находиться в обществе Тиндейла, но этот негодяй Тиндейл стал буквально распинаться о том, как ему нравится Стоунгейт и с каким восторгом он надеется провести там долгое время у своих друзей. Рауль выглядел, как всегда, самовлюбленным модником и без умолку твердил, что надеется изучить тиндейловский способ завязывания галстука... Как будто Тиндейл умеет завязывать галстуки! Это было тошнотворно... Говорю тебе, Джулиан, я просто боялся, что меня вытошнит прямо на них или что я поколочу всех троих. – Он задумчиво посмотрел в огонь. – Пожалуй, стоило их поколотить.
      Джулиан выругался.
      – То же чувствую и я, когда его вижу, – кивнул Маркус.
      Джулиан совсем помрачнел. Маркус не знал о том, что Тиндейл был замешан в скандале с Нелл. Не то чтобы он боялся, будто Маркус проболтается, но чем больше людей знали бы все обстоятельства, тем больше вероятности, что кто-то где-то проговорится. И так было достаточно сплетен о внезапности этого брака... Не хватало только громкого скандала, чтобы роль Тиндейла в этой истории стала всеобщим достоянием.
      – Так что ты собираешься сделать? – осведомился Маркус. – Ты – глава семьи, но я сомневаюсь, что Чарлз обратит какое-нибудь внимание на твой приказ отослать Тиндейла прочь.
      – Это действительно сложно, больше, чем ты думаешь, – признался Джулиан. Он внимательно рассматривал кузена. Он мог доверить ему свою жизнь, так почему же не доверить полную историю, связанную с женитьбой на Нелл? Потому что, заключил он, криво усмехнувшись, это был не только его секрет, но и секрет Нелл.
      Поддавшись порыву, Джулиан встал и вызвал Диббля. Когда тот вошел в кабинет, Джулиан поинтересовался:
      – Ее сиятельство где-нибудь поблизости?
      – Да, ваше сиятельство. Она наверху, в своей гостиной, кажется, отвечает на письма.
      Джулиан оглянулся на Маркуса, который недоуменно на него уставился, и попросил:
      – Сделай одолжение, подожди. Я недолго.
      Оставив в кабинете озадаченного Маркуса, Джулиан, перескакивая через две ступеньки, взбежал наверх. Добравшись до покоев жены, он вошел туда. Нелл сидела у изящного письменного столика и писала. Услышав, как открылась дверь за ее спиной, она обернулась и улыбнулась при виде потревожившего ее мужа.
      – О, милорд! Закончили вы свои дела?
      – Не совсем, – отвечал Джулиан. Он пересек комнату и, подтянув стул, уселся около нее. Взяв ее руку, он сказал без обиняков: – Я только что узнал, что поблизости появился Тиндейл и остановился в доме моего кузена.
      Нелл побледнела и напряглась.
      – Как это могло произойти? Я представить себе не могу, что Маркус общается с этим мерзким существом.
      – Ты еще не познакомилась со всем семейством, – скривился Джулиан. – У меня много кузенов, но сейчас нас волнуют только те, что живут по соседству, менее чем в десяти милях отсюда, Чарлз и Рауль Уэстоны. Их отец был братом-близнецом моего отца и следующим за мной наследником титула. – Джулиан вздохнул. – По разным причинам, не последней из которых является то, что титул принадлежит мне, отношения между нами не слишком приязненные. Хотя так было не всегда... Однако в настоящее время одному или обоим было бы очень приятно, если бы разразился скандал, который нанес бы мне ущерб.
      – Понимаю, – ответила она обеспокоенно. До нее вдруг дошел смысл его слов, и глаза ее расширились. – Ты полагаешь, что Тиндейл осмелится рассказывать о том, что похитил меня той ночью? – Тут ее мысли пошли дальше, и она вздрогнула: – Боже мой, но ведь нам не придется встречаться с ним в обществе?
      – Этого как раз я не знаю. Он может рассказать это Чарлзу и Раулю. Но что касается встречи с ним в обществе... полагаю, тебе нечего бояться. – Джулиан жестко хохотнул. – Чарлз знает, как я ненавижу Тиндейла, и не станет тащить его туда, где буду я. Главная моя забота о том, что Тиндейл же захотел сыграть с нами в кошки-мышки. Но у меня есть средство уничтожить его. По своим мотивам я сумел заполучить достаточно его долговых расписок, чтобы разорить его в финансовом смысле. Уверен, что он об этом узнал и теперь может решить, что сумеет меня шантажировать, чтобы я их ему отдал за его молчание. Если я их ему отдам, он уедет и будет держать рот на замке.
      Пальцы Нелл сжались в руке мужа, она наклонилась к нему и страстно произнесла:
      – Милорд, вы не должны этого делать! Он дьявол, и нельзя верить, что сдержит свое слово. Вы отдадите эти расписки просто зря.
      – Согласен. Я узнал о его присутствии в Стоунгейте, в доме Чарлза, всего несколько минут назад и еще не решил, как поступить в этой ситуации. Но он опасен для нас, так что я хочу, чтобы он заткнулся и убрался отсюда... и для этого готов на все… кроме убийства. Но если он расскажет о похищении Чарлзу или Раулю, я не знаю, какие могут быть последствия.
      – Неужели ваши кузены так низко ставят свое имя, что примут участие в какой бы то ни было интриге, которая может обесчестить их? Неужели им все равно, что их имя будет запятнано?
      Джулиан горько усмехнулся.
      – Иногда из-за бездумных эскапад Чарлза я думаю, что, за исключением желания завладеть титулом и состоянием, его не интересует, что станет с именем Уэстонов. У меня нет возможности узнать, примет ли он нашу сторону или окунет нас в эту дьявольскую выгребную яму.
      – Я принесла вам одни неприятности, а вы так ко мне добры! – горестно воскликнула Нелл. – А теперь из-за меня вы рискуете подвергнуть свое имя позору и общему презрению. О, если бы я только не укрылась в той сторожке! Тогда ничего этого не произошло бы.
      – Я вовсе не был к вам «добр», – еле сдерживаясь, произнес Джулиан и тоже встал со стула. – Я сделал это, потому что мне так захотелось.
      Нелл слегка кивнула, однако явно не поверила ему. С трудом подавляя желание хорошенько ее встряхнуть, Джулиан сдержанно сказал:
      – По каким бы там причинам мы ни женились, Тиндейл нынче у нас на пороге. И если мы собираемся... надеемся сохранить в неприкосновенности нашу репутацию, нам нужно сохранять спокойствие и трезвый рассудок, а также собрать воедино все наши силы.
      – Ты говоришь так, словно речь идет о подготовке к битве.
      – Во многом это и есть битва, и я намерен ее выиграть. Но для этого мне нужна твоя помощь.
      Она пересекла комнату, остановилась перед ним и со страстью объявила:
      – Я помогу! Сделаю все, что ты захочешь. И мы победим Тиндейла в его игре.
      Джулиан улыбнулся ее решимости.
      – Пока я всего лишь прошу разрешения рассказать Маркусу о роли Тиндейла в нашей женитьбе.
      Нелл была готова схватить шпагу и встретить Тиндейла с нею в руках, поэтому просьба Джулиана ее ошеломила. Она моргнула несколько раз, затем одарила мужа милой улыбкой.
      – Если это поможет победить Тиндейла, безусловно, расскажи все своему кузену.
      От этой прелестной улыбки сердце Джулиана подпрыгнуло, он привлек ее в объятия и поцеловал. Минуту спустя он отстранил ее и грубовато напомнил:
      – И я вовсе не добр к тебе.

      Оставив растерянную Нелл озадаченно смотреть ему вслед, Джулиан вернулся в свой кабинет. Закрыв поплотнее дверь, он прошагал к своему креслу у огня и вновь уселся напротив Маркуса.
      Маркус вопросительно выгнул красивую бровь:
      – Какое-то срочное дело?
      – Не совсем, – ухмыльнулся Джулиан. – Но то, что я собираюсь тебе рассказать, касается не только меня, и перед тем, как поделиться этим с тобой, мне нужно было получить разрешение моей жены.
      – Ради всего святого, – изумился Маркус, в глазах его заплясали проказливые искорки, – неужели это происходит на самом деле? Или мой слух меня обманывает? Неужели тип, стоящий передо мной, тот самый Джулиан Уэстон, покоритель бесчисленных сердец, за которым гоняются большинство маменек незамужних дочерей и не только? Неужели это он кротко живет под каблучком? Неужели я дожил до того дня, когда женщина поставила его на колени?.. Какой позор!
      – Наслаждайся этим моментом, но не слишком. Придет день, и наши позиции поменяются местами. Ты тоже окажешься новобрачным.
      Маркус картинно содрогнулся:
      – Нет. Пожалуйста, только не это! Умоляю тебя! Никогда даже не упоминай мое имя рядом со словом «брак». Мне нравится моя жизнь такой, какая она есть, и в отличие от тебя мне не нужно беспокоиться о том, чтобы передать титул своему прямому потомку, потому что титула у меня нет.
      – Так-то оно так, – промолвил Джулиан, – но у тебя имеется состояние... и земли, и кто-нибудь когда-нибудь должен ведь будет их унаследовать.
      – Мой далекий переход в мир иной и последующий распыл моего состояния не являются предметом нашего разговора... а вот твои консультации с женой являются.
      Всякая шутливость исчезла из глаз и голоса Джулиана. Наклонившись вперед, он поведал Маркусу о событиях, приведших к его женитьбе на Нелл. Закончив свой рассказ, он откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за реакцией кузена.
      Маркус медленно отхлебнул горячего пунша.
      – Знаешь, – хмурясь, произнес он, – я всегда наслаждался и гордился своей сообразительностью, однако сейчас – единственный раз, когда я предпочел бы оказаться полным тупицей. Когда ты впервые рассказал мне о своей грядущей женитьбе, я понял, что ты меня дурачишь, но такого я не мог и вообразить. – Он покачал головой. – Как думаешь, станет Тиндейл держать рот на замке? Или ты считаешь, что его приезд сюда и пребывание у Чарлза означают, что он готовит какую-то пакость?
      – Конечно, это могло быть случайностью, – пожал плечами Джулиан, – но я в этом сомневаюсь.
      – Я вот думаю, – начал вслух рассуждать Маркус, – понимает ли Тиндейл, что Чарлз, если ему взбредет в голову, может быть мощным союзником в очернении репутации твоей жены? – Он бросил на Джулиана проницательный взгляд. – Ты ведь понимаешь, что она пострадает от этого больше всего? В конце концов, ты – граф Уиндем, а она до брака с тобой была всего лишь сельской простушкой... пусть прелестной и богатой простушкой. Она более всех будет уязвимой для сплетен и гадких намеков. Люди станут жалеть тебя, говорить, что ты попался в ее когти, кое-кто решит, что ты глупый рогоносец, женившийся на брошенных обносках Тиндейла... Однако в любом случае больше всего будет запачкана твоя жена.
      – Я был бы осторожен в высказываниях, друг мой, – произнес Джулиан тоном, от которого веяло смертным холодом. – Ты сейчас говоришь о моей жене... и мне не по душе, что ты назвал ее «брошенными обносками Тиндейла». Она стала невинной пешкой в его хитроумных планах, и я не позволю ни тебе, ни кому бы то ни было еще говорить о ней иначе как с глубоким уважением. Любого другого человека я пронзил бы насквозь за те слова, что ты только что произнес.
      – Ради Бога, не лезь в бутылку, не злись на меня. Я тебе не враг! Я испытываю глубочайшее почтение к леди Уиндем, и в этом мнении буду стоять плечом к плечу с тобой... Я просто говорю тебе, как будут смотреть на эту ситуацию другие. – Он усмехнулся. – Лично я полагаю, что твоя жена станет твоим спасением, и если бы это не шло вразрез со всеми моими чувствами, я пожал бы Тиндейлу руку за то, что он способствовал вашей женитьбе.
      Джулиан в ответ блеснул кривой ухмылкой.
      – Мы с тобой более схожи, чем кажется на первый взгляд: эта же мысль не раз приходила мне в голову в последнее время.
      – Так что же мы станем делать? Мне неприятно стоять и ждать нападения. Я лучше бы перенес битву на поле противника.
      – Согласен, но сию минуту я не могу придумать ничего, кроме убийства, чтобы выбраться из этой неурядицы. Если я брошу открытый вызов Тиндейлу, это может привести его к мысли, что он держит более сильную карту, чем есть на самом деле. И разумеется, я не могу и намеком запретить ему рассказать эту историю моим кузенам: он тут же выложит все им. Его долговые расписки в настоящий момент мне бесполезны. Если я предложу их ему в обмен на молчание, как справедливо заметила Нелл, едва они окажутся в его руках, ему ничто не помешает распространить эту историю о похищении. – Джулиан нахмурился. – По-моему, у него карты лучше. – И в ответ на скептическое выражение лица Маркуса добавил: – Слегка видоизменив описание обстоятельств, он может представить себя пострадавшей стороной. Он может заявить, что из-за возражений отца Нелл им пришлось бежать, чтобы обвенчаться... что никакого похищения не было, и она добровольно пошла на это, но гроза их разлучила... Мое появление нарушило их планы, так что главным злодеем оказался я: я скомпрометировал бедняжку Нелл и буквально вырвал ее из объятий истинного возлюбленного. – Он насупился еще больше. – Возможно, Тиндейл именно это и собирается сделать. Таким образом он очернит меня, сделает Нелл центром скандала и выйдет из гадкой истории объектом общего сочувствия.
      – Господи! Ты прав. – Маркус выпрямился и, опустив глаза на сапоги, пробормотал: – Тогда делать нечего. Я просто убью Тиндейла. – И мрачно добавил: – Возможно, Чарлза тоже придется убить, хотя скажу тебе, Джулиан, убивать родственника мне как-то поперек души.
      Джулиан расхохотался.
      – Зная тебя, верю, что ты готов на это, однако я не допущу, чтобы ты сражался за меня в моих битвах. Я пока не знаю, как все это разрешить, но мы что-нибудь придумаем.
      Погода ухудшилась, и противная морось превратилась в проливной дождь. Так что по настоянию Джулиана Маркус остался на обед. Присоединившись в столовой к джентльменам, Нелл настороженно посматривала на него, но Маркус вскоре рассеял всякую напряженность, и ее страхи, что кузен Джулиана, узнав обстоятельства их женитьбы, станет хуже к ней относиться, растаяли. К концу обеда Нелл поняла, что Маркус – добрый и верный друг не только Джулиана, но и ее.
      Покидая джентльменов за вечерними напитками, Нелл под завывание ветра и шум дождя предложила Маркусу остаться на ночь. Он с радостью принял ее предложение.
      Нелл удалилась в зеленый салон в глубине дома. В отличие от других комнат этот салон был небольшим, но уютно неофициальным, что очень ей нравилось. Вскоре по приезде в Уиндем-Мэнор он стал любимой ее комнатой, в которой Нелл проводила долгие зимние вечера. Когда Диббль принес ей туда поднос с чаем, она сообщила ему о том, что гость останется на ночь. Диббль тут же удалился, чтобы немедленно заняться приготовлением комнат.
      Когда джентльмены присоединились к Нелл в зеленом салоне, она упомянула Маркусу о том, что сделано для его комфорта.
      – Надеюсь, вас не очень смутит, что в качестве камердинера выступит один из простых слуг?
      – Моя дорогая леди, я благодарен вам за гостеприимство и, поскольку целиком завишу от ваших усилий, очень ценю ваши заботы.
      – А я понимаю, – улыбнулся Джулиан, – что мне придется пожертвовать своей чистой рубашкой, чтобы ты завтра отправился в ней домой.
      – Не сомневаюсь, что ты не захочешь, чтобы я завтра надел твою грязную рубашку!
      Вечер приятно прошел в шутливой беседе, и несколько часов спустя, оставив джентльменов за дружеской игрой в пикет, Нелл удалилась в свои покои.
      Переодевшись в ночную рубашку, Нелл отпустила Бекки и залезла в постель, чувствуя себя более усталой, чем обычно.
      Однако, оказавшись в постели, Нелл поняла, что сон не идет к ней. Она ворочалась с боку на бок, но заснуть никак не могла. Легкая тошнота, преследовавшая ее с обеда, на которую она старалась не обращать внимания, усиливалась, так что она села на постели и решила позвонить, чтобы ей принесли горячего молока. От резкого подъема комната поплыла у нее перед глазами, и Нелл, соскочив с кровати, едва успела добежать до ночного горшка. Сильная рвота быстро и мучительно избавила ее от обеда.
      На пороге комнаты появился Джулиан.
      – Нелл! – вскричал он и бросился к ней. – Что случилось, милая? Что не так?
      Смущенная и расстроенная, что муж застал ее в таком виде, над ночным горшком, Нелл махнула ему рукой, чтоб подождал, и проковыляла в туалетную комнату. Набрав пригоршню воды из фарфорового кувшина, она умылась и прополоскала рот. Отбросив ото лба мокрые локоны, Нелл уставилась на себя в зеркало над мраморной стойкой. Вид у нее был ужасный: глаза слишком большие, лицо осунулось, кожа бледная и безжизненная. Вряд ли захочет ее новообретенный муж любоваться такой красавицей, огорченно подумала она.
      Вернувшись в спальню, она с вымученной улыбкой поглядела на Джулиана:
      – Я должна была помнить, что лобстеры со сливочным маслом всегда вызывали у меня тошноту.
      – Может быть, я велю, чтобы тебе принесли горячего чаю или молока? – взволнованно спросил Джулиан, вглядываясь в бледное лицо жены.
      – Молока, пожалуйста, – кивнула Нелл.
      Джулиан помог ей снова улечься в постель и вызвал служанку. Вскоре на столике у кровати стоял поднос с чашкой горячего молока и кусочком подсушенного хлеба. Желудок Нелл еще не успокоился, и она сделала лишь маленький осторожный глоток.
      Но едва молоко попало в желудок, как тут же отправилось в обратный путь. Нелл соскочила с кровати, и Джулиан, сообразивший, что происходит, отпрянул в сторону и поспешно подставил ей ночной горшок.
      Если и раньше она была смущена, то нынешнее переживание превзошло его втрое. Джулиану пришлось поддерживать голову Нелл над горшком, пока она изливала в него все выпитое молоко, причем тело ее сотрясали мощные спазмы. Когда мучительное испытание закончилось, Джулиан забрал горшок из дрожащих рук жены и, отставив его в сторону, скрылся в туалетной комнате, откуда вернулся с мягким влажным полотенцем, которым вытер Нелл лицо и рот. Унижение ее было полным. Больше она никогда не сможет смотреть ему в глаза.
      – Прости меня, – пробормотала она. Щеки ее пылали.
      – Не нужно просить прощения. Заболеть может каждый. Теперь тебе лучше?
      Нелл кивнула, не глядя на мужа, надеясь, что он уйдет.
      Джулиан пригладил ей волосы и взбил подушку.
      – Ложись и постарайся уснуть. Я позабочусь, чтобы врач был здесь прямо с утра.
      – О, в этом нет необходимости. К тому времени я поправлюсь, – стала возражать Нелл. – Это всего лишь лобстер с маслом.
      – Уверен, что так и есть, – улыбнулся Джулиан. – Но все же полагаю, что доктору Коулмену стоит тебя осмотреть. Это наш местный врач. Он очень хороший и тебе понравится.
      Нелл попыталась поспорить, однако Джулиан, улыбаясь, остался непреклонным. Поцеловав ее в лоб, он сказал:
      – Спи. Если тебе что-нибудь понадобится, крикни. Я оставлю дверь открытой и сразу тебя услышу.
      Вскоре Нелл задремала.
      Она проснулась на следующее утро в прекрасном настроении. Вчерашнего дождя не было и в помине, а с ним, радостно подумалось ей, ушла и тошнота.
      Нелл бойко спрыгнула с кровати и долго наслаждалась теплой ванной. Несколько позже, волшебно благоухая розовыми гвоздиками, одетая в прелестное нежно-зеленое муслиновое платье, с перехваченной зеленым бантом копной золотисто-каштановых локонов, Нелл поспешила к завтраку. Маркус и Джулиан уже были там и вежливо встали при ее появлении. Взмахом руки Нелл ответила на их приветствие и, подойдя к длинному буфету, наполнила тарелку доверху ломтиками бекона, кусочком ветчины, омлетом, взяла немного копченого лосося и два горячих тостика с маслом.
      При виде потрясенного лица Маркуса, который не смог невозмутимо смотреть на эту гору еды, она задорно усмехнулась:
      – Ужасает, не правда ли? Но у меня всегда был хороший аппетит, а отец настаивал, что завтрак всегда должен быть плотным.
      – Как я вижу, никаких серьезных последствий твои ночные разногласия с масляным лобстером не имеют, – заметил Джулиан, вглядываясь в лицо жены.
      – Никаких. Я же говорила тебе, что врач мне не понадобится.
      – Говорила, – согласился он, – но боюсь, тебе все равно придется с ним встретиться, потому что я уже послал за ним слугу. Чтобы он приехал нынче утром.
      Нелл сморщила носик:
      – Говорил тебе кто-либо, что иногда ты бываешь очень властным?
      – Как тонко вы это подметили, миледи! – промолвил Маркус, интимно склоняясь в ее сторону. – Я повторяю это ему снова и снова. – Он вздохнул. – Но увы, граф Уиндем не может воспринять слова низших существ.
      – Лучше объясни мне еще раз, – задумчиво обратился Джулиан к Маркусу, – почему ты до сих пор мой самый любимый кузен?
      Трапеза прошла так весело, что когда она закончилась, Нелл было грустно видеть, как Маркус собирается уезжать. Они с Джулианом помахали ему вслед с широких ступеней крыльца. Нелл промолвила:
      – Он мне нравится.
      – Я рад, – отозвался Джулиан. – Маркус мне скорее брат, чем кузен. Я к нему очень привязан.
      – Но не к Чарлзу и Раулю?
      Провожая ее в свой кабинет, Джулиан уточнил:
      – Это трудно объяснить тому, кто не знает семейных корней моих взаимоотношений с Чарлзом. Было время, когда мы были очень близки, но...
      – Но?..
      Джулиан уселся напротив жены и вздохнул:
      – Это непростая история, и чтобы ее понять, нужно углубиться в дебри генеалогии. – Он поморщился. – Рассказ будет долгим.
      Откинувшись на спинку кресла, Нелл кивнула:
      – Я никуда не спешу.
      Джулиан бросил на нее быстрый взгляд.
      – Ты настойчива.
      – А ты властный и тиранический муж, – ухмыльнулась она.
      Джулиан рассмеялся:
      – Ладно, если тебе так хочется знать... – Он поколебался, его лицо помрачнело, и когда Нелл уже решила, что Джулиан ничего не расскажет, он произнес: – Как и твои братья, мой отец был близнецом.
      – Как Дрю и Генри? – удивилась Нелл.
      Джулиан кивнул:
      – Да. Мой отец, Фейн, и его брат, Харлан, родились с разницей в какие-то минуты и были похожи, как горошины из одного стручка... по крайней мере, внешне. А вот характером... – Он уставился в пространство. – Личностью, характерами они были совершенно разными. Мой дед, старый граф, как мы его называли, был повесой из повес. Его репутация гуляки и игрока была легендарной. Боюсь, что Харлан пошел в него, а мой отец – в свою мать.
      – Так что если бы не эти несколько минут разницы при рождении, наследником титула стал бы Харлан?
      – Да, и поверь мне, в поздние годы Харлан слишком долго и часто думал об этом. Я помню, как-то раз, незадолго до смерти, будучи сильно пьяным, он даже осмелился предположить, что на самом деле он первенец и наследник, но по какой-то причине – понятной только его пьяному мозгу – братьев поменяли при рождении.
      – Не очень вразумительно.
      – Не очень. Дядя Харлан иногда не отличался особой логикой. В другое время он мог быть лучшим дядей на свете, но...
      – Не всегда, – мягко закончила фразу мужа Нелл.
      – Нет, не всегда, – благодарно взглянул на нее Джулиан. – Когда я был юным, мой отец и Харлан были очень близки, как часто бывают близнецы. О, они спорили и дрались, но между ними существовала связь, казавшаяся нерушимой. Когда умерла первая жена Харлана, Джон и Чарлз едва вышли из детского возраста, и мой отец стал брату опорой в это время. А когда несколько лет спустя умерла моя мать, Харлан утешал его и помогал пережить этот грустный период. До смерти Джона наши семьи были почти неразлучны.
      Нелл нахмурилась:
      – Ты упомянул Джона и Чарлза... А откуда взялся Рауль?
      – Рауль – сын Харлана от второй жены, француженки Софи.
      – А-а... Это объясняет его имя. А то я удивилась.
      Джулиан улыбнулся:
      – Женитьба Харлана на ней вызвала некоторое удивление...
      – Она до сих пор жива?
      – О да. Тетя Софи живет в Стоунгейте и придает этой резиденции некую респектабельность. Видит Бог, если бы не ее присутствие, Чарлз и Рауль вполне способны были бы превратить этот дом в бордель.
      – Они, кажется, не слишком приятные люди.
      – Они могут быть достаточно приятными, – поморщился Джулиан. – И, как в случае с дядей, было время, когда я относился к ним так же, как к Маркусу. В юности я столько же времени проводил с этими кузенами в Стоунгейте, сколько они здесь. Маркус был членом нашей компании... мы росли вместе. Джон был старше нас на пять лет, а я следующим по возрасту... Мы с Джоном были очень близки, и когда у него родился сын Дэниел, Джон попросил меня стать его опекуном, если с ним что-нибудь случится. Это была странная просьба, и помнится, мы оба были тогда пьяны, но я согласился... совершенно не думая, что когда-нибудь окажусь в таком положении.
      Он замолчал на несколько минут с угрюмым видом. Наконец Нелл поинтересовалась:
      – С Джоном что-то случилось?
      – Когда Дэниелу было двенадцать лет, Джона убили, – резко произнес Джулиан.
      – Убили?! – воскликнула Нелл. – Ужасно!
      – Это была самая большая трагедия, случившаяся в нашей семье когда-либо. Большая, чем смерть моей матери и тети. Мы были раздавлены. Джон был... – Джулиан замолчал, взял себя в руки и, когда голос стал твердым, продолжил: – Не могу передать, какую муку мы тогда испытали. Я часто думаю, что именно смерть старшего сына привела Харлана к тому разрушению личности, которое с ним произошло. Он стал пить еще больше, чем раньше, – а он всегда пил крепко, – он стал играть отчаянно... – Джулиан вздохнул. – Он всегда сорил деньгами направо и налево, но тут за какие-то несколько месяцев он проиграл большую часть своего приличного состояния. Разъяренный тем, что Джон назначил меня опекуном его внука и наследника, он, оказавшись в долговой яме, стал ненавидеть моего отца и меня.
      – Но ведь в этом не было вашей вины, – горячо возразила Нелл. – Ты не убивал Джона и не назначал себя опекуном, и, уж конечно, не ты пустил на ветер его состояние.
      Джулиан криво усмехнулся:
      – Ты ошибаешься. Харлан винил отца и меня во всех своих бедах... и отравил этим ядом Чарлза и Рауля. Они были преданы своему отцу, и раз Харлан возлагал вину на нас и ненавидел нас, они следовали за ним. Их позиция была вне логики и разума. Возможно, если бы Харлан прожил дольше, этот раздор постепенно прекратился бы... Дядя Харлан умер, не прожив и года после смерти Джона... Сломал себе шею, свалившись в пьяном виде с лестницы в Стоунгейте.
      Нелл, с сочувствием глядя на Джулиана, промолвила:
      – Ужасная и грустная история, но опять-таки это не ваша вина... ни твоя, ни твоего отца. И разумеется, Чарлз и Рауль не могут винить тебя в случившемся. Ты в этом не виноват!
      – Возможно. Но они убеждены, что если бы мой отец эгоистично – по выражению Рауля – не отказался оплатить игорные долги Харлана, тот не пил бы столько и, следовательно, не свалился бы со ступенек. – Джулиан пожал плечами. – Чарлза особенно раздражало мое опекунство над его племянником. Он чувствовал себя отвергнутым... оскорбленным и, по-моему, сильно переживал, что Джон обошел его и поручил Дэниела моим заботам. – Джулиан грустно улыбнулся: – А никто не умеет быть таким злопамятным, как Чарлз.
      – Ладно! Они просто пара идиотов, и твой дядя тоже, – решительно объявила Нелл. – А Дэниел... твой воспитанник? Что с ним?
      Глубоко вздохнув, Джулиан рассказал ей о самоубийстве Дэниела и обстоятельствах, его окружавших. О том, как Тиндейл втянул его в карточную игру, тот проиграл все деньги, а потом покончил с собой.
      – И тут Тиндейл! – воскликнула Нелл, резко выпрямившись в кресле. – Поверить не могу, насколько бесчестен этот человек. Мы должны что-то с ним сделать. Сначала твой кузен Дэниел, потом мое похищение... О, больше всего я хочу пронзить насквозь его черное сердце!
      – Я попытался, вызвал его после самоубийства Дэниела на дуэль, но единственное, что мне удалось, – это оставить метку на его смазливом лице, – сухо откликнулся Джулиан.
      – Так этот шрам у Тиндейла на щеке... это сделал ты? – восхищенно посмотрела на него Нелл. И когда Джулиан кивнул, с чувством добавила: – О, это был прекрасный поступок, милорд! – На лице Нелл появилось задумчивое выражение. – Жалко, что ты его не убил.
      – Ты права, – засмеялся Джулиан и, помрачнев, добавил: – Поскольку мне не удалось убить его на дуэли, я решил его разорить... поэтому-то и собирал его долговые расписки.
      Нелл постучала пальцем по губам.
      – Ситуация крайне запутанная, и я теперь понимаю, почему ты не можешь использовать против него эти расписки. – Она проницательным взглядом всмотрелась в лицо мужа. – А ты уверен, что Чарлз и Рауль примут его сторону против тебя? Может быть, их уважение к роду объединит их вокруг тебя?
      – Трудно сказать, – пожал плечами Джулиан. – За последние несколько лет отношения между нами... м-м... достаточно испортились. Мы не враждуем открыто и можем находиться в одной комнате, не вступая в кулачный бой, но их неприязнь ко мне полна горечи и злости.
      – И Чарлз является твоим наследником?
      – Да... если и пока мы не заведем сына.
      Нелл уставилась в колени. Мысль о ребенке, ее и Джулиана, до сих пор не приходила ей в голову. Однако воспоминания об их страстных ночах заставили ее сердце забиться сильнее. Господи! Да она уже может оказаться беременной!
      Напуганная и приятно взволнованная одновременно при мысли об их общем ребенке, Нелл не знала, что и сказать. Наверное, впервые в жизни она лишилась дара речи. Ребенок!.. Ее и Джулиана... Ей стало тепло и уютно. Держать на руках их дитя... Ничего чудеснее и быть не могло.
      Джулиан наблюдал за сменой выражений на ее лице, пытаясь понять, о чем она думает. Кэтрин была категорически против детей, а с Нелл они эту тему не обсуждали. Может быть, и она, как первая его жена, с отвращением отнесется к мысли о ребенке? Леденящая тревога коснулась его сердца. Неужели ему вновь не повезло и вторая жена не захочет родить ему ребенка?
      Легкий стук в дверь прервал его размышления. Это был Диббль с известием:
      – Ваше сиятельство, приехал врач.
      – А-а... Проводите его в комнату миледи. Она вскоре присоединится к нему.
      Дверь за Дибблем закрылась, а Нелл с досадой поднялась:
      – Я же говорила, что врач мне не нужен.
      – А я сказал, что считаю необходимым, чтобы он тебя осмотрел, – возразил Джулиан.
      – А если я откажусь его видеть? – поинтересовалась Нелл с надменным блеском в глазах.
      – Мне очень бы этого не хотелось, – мягко произнес Джулиан, поднимаясь с кресла, – но в таком случае мне придется отнести тебя в спальню на руках.
      Нелл окинула взглядом его мощную высокую фигуру, и блаженная дрожь пробежала по ее телу при мысли о том, как он подхватит ее на руки и понесет наверх... против ее воли. Ей даже захотелось, чтобы это произошло, но затем она решила, что это не тот случай, когда нужно бороться за свои права.
      – Тиран, – выдохнула она.
      – Но только ради твоего блага, – усмехнулся он уголком рта. – Пойдем. Я провожу тебя в твои комнаты и представлю доктору Коулмену.
      Они вместе поднялись по лестнице и вошли в ее комнату. Там спиной к ним стоял высокий мужчина и смотрел в окно. Услышав звук открывающейся двери, он обернулся и улыбнулся.
      Нелл посмотрела на стоявшего перед ней красивого мужчину, и сердце замерло у нее в груди. Он как две капли воды походил на ее мужа! Она перевела глаза на Джулиана, потом снова на этого мужчину... Нет, на второй взгляд они не были точной копией друг друга, но черты лица обоих достаточно близко повторялись, чтобы задуматься об их родстве.
      Джулиан представил их друг другу и после нескольких минут вежливого разговора оставил их наедине.
      – Может быть, перейдем в вашу туалетную комнату, миледи? – с улыбкой предложил доктор Коулмен. – Обещаю, что осмотр не займет много времени.
      Он действительно очень напоминал ей Джулиана, и эта улыбка... Она улыбнулась в ответ.
      – Право, в этом нет никакой необходимости, – сказала она. – Это просто желудок расстроился от лобстера в масле. У меня отличное здоровье.
      – Я уверен, что это так, но чтобы не огорчать его сиятельство, мы должны хотя бы притвориться, – в его глазах заплясали лукавые искорки, – что я провел тщательный осмотр.
      Ответный смешок сорвался с ее уст. Ей понравился этот человек, и, чувствуя себя с ним вполне непринужденно, она направилась впереди него в туалетную комнату.
      – Вы живете поблизости? – спросила она, когда они вошли.
      Он кивнул и поставил на столик небольшой черный кожаный саквояж.
      – Да, всего в двух милях по дороге, в Розовом коттедже.
      – Я припоминаю это место. Очаровательный домик с кустами роз вокруг и увитыми розами беседками.
      – Благодарю. Это очень уютный дом, а летом запах роз делает его восхитительным.
      Нелл хотелось расспросить доктора побольше, но он взмахом руки предложил ей сесть и сказал:
      – Ну а теперь, боюсь, я должен задать вам несколько вопросов и посчитать пульс, чтобы я мог честно смотреть в глаза его сиятельству. Не возражаете?
      Она не возражала. Не прерывая легкую болтовню, он быстро проделал нужную работу. Его манера была такой непринужденной и ненавязчивой, что лишь когда они выходили из комнаты, Нелл поняла, что ее подвергли тщательному осмотру и что он задал ей несколько очень интимных вопросов относительно ее здоровья.
      У дверей она улыбнулась ему и заметила:
      – Вы очень умный человек, доктор Коулмен: вы обвели меня вокруг пальца, и я невольно позволила вам сделать именно то, что хотел мой муж.
      Держа в руке свой черный саквояж, доктор посмотрел сверху вниз на Нелл и доброжелательно улыбнулся:
      – Вы меня раскусили. Но пожалуйста, не судите меня слишком строго. Лорд Уиндем – прекрасный патрон, и мне не хотелось бы его обидеть. – В глазах его снова сверкнули лукавые искорки. – Это ведь оказалось совсем не тяжким испытанием. Не правда ли?
      – Нет. Вовсе нет, – рассмеялась Нелл. – Если в будущем мне действительно понадобится врач, я не буду волноваться, зная, что попаду в ваши руки.
      – Вы совершенно здоровы, миледи. И я сомневаюсь, что мои услуги потребуются вам в скором времени, но благодарю вас за добрые слова.
      Стоя в великолепном переднем холле, Нелл с интересом наблюдала, как Диббль проводил доктора в кабинет мужа. Она подумала, не стоит ли ей присоединиться к ним – они, в конце концов, собираются обсуждать ее здоровье, – однако решила, что это особого значения не имеет. Ведь доктор Коулмен сказал, что у нее отличное здоровье.
      Раздумывая над поразительным сходством врача и ее мужа, Нелл прошла в зеленый салон и стала с нетерпением ждать отъезда доктора. Она собиралась задать Джулиану несколько серьезных вопросов на эту тему. О таком красивом и похожем на него докторе Коулмене.
      Несколько минут спустя она вызвала звонком Диббля и, узнав, что доктор уехал, отправилась прямиком в кабинет мужа. Она нашла его за письменным столом.
      – Я полагаю, – улыбнулся Джулиан, – что ты явилась позлорадствовать. Коулмен объявил, что ты пребываешь в прекрасном состоянии и что если бы все его пациенты были такими здоровыми, он скоро стал бы нищим.
      – Я тебе так и говорила, – отозвалась Нелл, усаживаясь около письменного стола. – Может быть, в следующий раз ты меня послушаешь.
      – Это было так уж плохо? – тепло улыбнулся Джулиан.
      – Нет, у него обезоруживающие манеры, и я даже не заметила, как он провел скрупулезнейший осмотр. – Она внимательно посмотрела на мужа. – Он мне понравился.
      – Я так и думал. Все пациенты его любят.
      Не зная, как поделикатнее выяснить то, что ее интересовало, Нелл выпалила без обиняков:
      – Он внешне очень похож на тебя... Вы могли бы быть близнецами...
      – Ты еще не видела кузена Чарлза, – сухо заметил Джулиан, – Между всеми Уиндемами существует огромное фамильное сходство, но мы с Чарлзом действительно могли бы быть близнецами.
      – Это интересно, но если я правильно поняла, доктор Коулмен не является членом семейства Уэстонов. Или это еще один кузен? – с притворной кротостью спросила она.
      Джулиан заколебался. Не было причин скрывать от нее правду. К тому же она скоро узнает все от кого-нибудь. И вообще, она уже стала членом их семьи. Он вздохнул. Пусть узнает об этой части семейных скелетов в шкафу, и лучше от него.
      – Скорее, дядя, – неохотно признался Джулиан, – но он незаконнорожденный.
      Нелл широко открыла глаза.
      – Незаконнорожденный? – потрясенно уточнила она. Джулиан кивнул.
      – Помнишь, я упоминал о старом графе? Боюсь, что в наших краях ты встретишь несколько местных жителей, очень похожих на Уэстонов. Коулмен один из них... из этих незаконнорожденных детей моего беспутного деда. К счастью, из самых уважаемых.
      – Наверное, это очень неловко?
      – Это никогда не было секретом, – пожал плечами Джулиан. – Я вырастал, зная, что у меня имеется в округе несколько... э-э... тетушек и дядюшек. Дед признал их всех и отписал их семьям деньги. – Джулиан поморщился. – И на этом счел свой отеческий долг исполненным.
      Нелл долго не мигая смотрела на него, и Джулиан начал думать, не перестанет ли теперь она уважать его из-за похождений деда. Конечно, подумалось ему, можно было попытаться скрыть от нее наличие дедовых незаконных отпрысков, однако эта попытка наверняка оказалась бы тщетной: фамильное сходство четко отразилось в их чертах.
      – Что ж, – наконец произнесла она, – у тебя гораздо более интересное семейство, чем у меня.
      Джулиан расхохотался. Настанет ли время, когда она не будет так легко приводить его в веселое настроение? Перестанет его удивлять? Господи, он надеялся, что это время никогда не придет.
      Вдруг с улицы донесся звук подъезжающего экипажа. Джулиан и Нелл обменялись удивленными взглядами.
      – Ты ждешь кого-то? – спросила Нелл, поднимаясь.
      – Никого.
      Они вышли из кабинета и обнаружили, что в холле все пространство у входных дверей заполнено сундуками и багажом. Диббль раздавал направо и налево приказы слугам и служанкам, что, казалось, лишь добавляло хаоса.
      В центре этого бедлама стояла женщина, одетая в отороченную соболем шубку и украшенную страусовыми перьями лихую алую шляпку. Заметив Джулиана и Нелл, женщина вскрикнула и бросилась растерянному Джулиану на шею.
      – О, Джулиан, – затараторила она, – я знаю, что обещала приехать только спустя недели, но не могла ни минуты оставаться вдалеке! Я должна была приехать домой. Лондон без тебя слишком ужасен!
      Вдовствующая графиня, леди Диана, прибыла в Уиндем-Мэнор.

      Следуя по пятам за матерью, Элизабет, чье лицо очаровательно обрамлял подбитый шиншиллой капюшон, проговорила:
      – Нам очень жаль, что мы приехали без предупреждения, но мама соскучилась по деревне. – Она робко улыбнулась Нелл: – Надеюсь, вы не возражаете? И мы не доставим вам больших хлопот?
      – Ну разумеется, не доставим, – с досадой сказала леди Диана. – Полагаю, что мы можем в любое время вернуться в свой дом, не создавая никаких проблем. – Она подняла источающий сладость взгляд на Джулиана: – Разве не так, Джулиан? Ты ведь никогда не откажешь своей мачехе в крыше над головой?
      Джулиан отчаянно огляделся по сторонам в поисках дороги к спасению.
      Разрываясь между досадой и смехом от фокусов леди Дианы, Нелл шагнула вперед:
      – Разумеется, он не откажет! Я в этом уверена, ведь, кроме Вдовьего домика, мой муж владеет таким количеством недвижимости, что сможет найти вам подходящее жилище. – Подойдя затем к Диане, она деликатно отцепила ее руки от шеи Джулиана и, взяв ее под руку, с теплой улыбкой произнесла: – А пока мы будем более чем рады предложить вам и Элизабет наше гостеприимство.
      Леди Диане и Элизабет помогли избавиться от верхней одежды, и минуту спустя Нелл решительно повела гостей через холл в глубь дома.
      – Нам будет так приятно побыть в компании. Я уверена, что после долгого путешествия вы мечтаете отдохнуть и освежиться, – жизнерадостно говорила Нелл и не столько вела, сколько тащила упирающуюся вдовствующую графиню за собой. – Мы уже начали приготовления к вашему приезду, так что я уверена, от слуг потребуется совсем немного усилий, чтобы быстро подготовить ваши комнаты. – Она глянула через плечо на Диббля: – Это ведь так, Диббль?
      Восхищенный тем, как легко и ловко Нелл овладела ситуацией, Диббль с поклоном пробормотал:
      – Абсолютно верно, миледи.
      – Отлично! Но сначала пришлите в зеленый салон чай и бисквиты.
      Диббль снова поклонился:
      – Я немедленно позабочусь об этом.
      Леди Диана и Элизабет встроились в жизнь Уиндем-Мэнора без особых проблем. Этому помогло то, что Нелл никогда не теряла хладнокровия, и то, что леди Диана, пусть глупенькая и временами раздражающая, была, в сущности, не вредной.
      Шли дни, и зима все крепче сжимала свою хватку над полями и лесами. И хотя местные жители не страдали от жестоких леденящих ветров и буранов, отравлявших жизнь других, менее удачливых, графств Англии, случалось довольно много дней, когда погода делала невозможными приятные прогулки на воздухе.
      У Джулиана было множество дел. Большинство их касалось рутинной жизни поместья, и он легко мог поручить их кому-то другому, чтобы самому заняться планированием весенних работ, когда погода улучшится. Нужно было позаботиться о полях, где чувствовалась нехватка извести, обдумать ротацию посевов, дабы повысить урожаи, произвести необходимый ремонт ряда фермерских жилищ. А вот свидание с лесничим принесло тревожные новости.
      – Что вы подразумеваете под «необычным опустошением»? – требовательно переспросил Джулиан.
      Джон Хантер, лесничий Уиндемов, также нес на своей грубоватой внешности явную печать наследственности старого графа. Джулиан часто размышлял о том, что чувствовал его отец, имея слугой сводного брата. Сам он всегда ощущал неловкость, отдавая приказания человеку, являющемуся, по сути, его дядей... разумеется, незаконным.
      Джон Хантер был массивным мужчиной с гривой черных волос и фамильными пронзительно-зелеными глазами под тяжелыми черными бровями. Рост, мощь мускулов и толстая палка, которую он всегда носил с собой, делали его внушительным надсмотрщиком за вверенным ему хозяйством. Один вид его, шагающего по лесу, вселял страх в сердце любого браконьера, безрассудно проникшего во владения Уиндемов. Он был старше Джулиана на двадцать пять лет и, сколько Джулиан себя помнил, выполнял обязанности лесничего, быстро и безжалостно расправляясь с любым браконьером. Его неукоснительная суровость стала легендарной в этих краях.
      Выслушав вопрос Джулиана, Хантер расправил плечи и с горьким удовлетворением произнес:
      – Как я не раз предупреждал вас, милорд, вы слишком мягко вели себя с нарушителями и теперь платите за это. Вашу дичь, милорд, убивают направо и налево.
      – Ну-ну. Не может быть все так плохо. И вы же знаете, что мне не жалко, если браконьер иногда возьмет оленя или зайчонка.
      – А мне жалко, – с горечью сказал Хантер, явно недовольный подобной снисходительностью. – Но я говорю не об этом. Я недавно обнаружил в северных лесах остатки самой зверской бойни. – Он с отвращением тряхнул головой. – Говорю вам, милорд, это работа не какого-то голодного парня, пытающегося так накормить семью. Нет, это дело рук дьявола! Чудовища! Животные выглядят так... словно их рвали на части, а потом бросили гнить.
      – То есть добычу не забрали с собой? – потрясенно переспросил Джулиан.
      – Насколько я понял, не забрали, – покачал головой Хантер, – и даже не попытались скрыть свое зверство... словно сделавший это хочет, чтобы его гнусности были обнаружены.
      Джулиан пристально вгляделся в обветренное лицо лесничего. Бросить убитую добычу было делом неслыханным... Ни один браконьер так не поступит. И ни один здравомыслящий браконьер не станет снова и снова повторять такое, каждый раз рискуя нарваться на Хантера. Однако, должен был признать Джулиан, кто-то же проникал в его владения и убивал дичь.
      Встав из-за письменного стола, Джулиан приказал:
      – Отведите меня на это место.
      Джулиан надеялся, что Хантер преувеличил происходящее, но, возвращаясь домой после того, как сопроводил Джона к месту последнего убийства, он сознавал, что никакого преувеличения не было. Останки оленя выглядели так, будто на него напал дикий бешеный зверь... но зверь, вооруженный ножом. К горлу подступала тошнота. Господи Боже! Что же это за чудовище, способное устроить такую кровавую резню? И как теперь его найти и остановить?
 
      Леди Диана, возможно, не отличалась умом, но дурой не была, и ей потребовалось лишь несколько дней, чтобы понять, несмотря на всю любезную мягкость Нелл, что дом отныне принадлежит этой молодой женщине. Будучи по натуре уступчивой и не склонной долго мучиться или досадовать из-за того, что не может изменить, леди Диана скоро сосредоточилась на превращении Вдовьего домика в элегантное жилище для себя и своей дочери.
      Вдовий домик располагался всего в миле от главного дома поместья, посреди прелестного парка, и последние двадцать лет стоял пустым. Он был двухэтажным, с крутой черепичной крышей, высокими арчатыми окнами и окружен несколькими террасами, заросшими зеленью. В последние годы им почти не занимались, так что восстановление его внутри и снаружи требовало серьезного труда и денег. Пройдя с леди Дианой и Элизабет по гулким полутемным комнатам домика и оценив размер усилий, необходимых для приведения его в порядок, Нелл поняла, что в обозримом будущем они останутся жить в главном доме поместья.
      Джулиан немедленно нанял местных строителей и ремесленников для выполнения нужных работ, но погода затянула их осуществление. Впрочем, строительные дела все равно продвигались.
      По приглашению Джулиана вскоре после приезда леди Дианы и Элизабет к ним на обед приехал Маркус. Трапеза прошла в живой и приятной беседе, а потом дамы удалились, оставив джентльменов наслаждаться портвейном.
      Заметив приятную непринужденность в отношениях дам, Маркус поднял свой бокал в тосте:
      – Ты всегда был дьявольски везучим, и если бы я не видел собственными глазами, не поверил бы, с какой легкостью ты управляешь единорогом. Мои поздравления! – Он весело ухмыльнулся Джулиану над краем бокала. – Я был уверен, что найду тебя разорванным на части, и явился скорбно попировать над твоим трупом.
      – Поздравлять ты должен мою жену, – признался Джулиан с кривой усмешкой. – Когда они переступили порог, я мог только стоять и безмолвно глазеть, как загнанный собаками олень на краю обрыва. Это Нелл спасла положение. Она сохранила хладнокровие.
      – Как ни любопытно послушать об этом, – пробормотал Маркус, – у меня есть предчувствие, что ты пригласил меня сегодня не из-за этого. Только не говори, что Тиндейл уже взбаламутил воду.
      – Нет, – покачал головой Джулиан, – все пока тихо. Я не видел и не слышал ничего о Тиндейле или моих кузенах. Полагаю, что мне следует волноваться, но пока они не сделают первого шага, я ничего не могу предпринять.
      – Тогда, если дело не в Тиндейле или Чарлзе, что тебя тревожит?
      Лицо Джулиана помрачнело, он поставил свой бокал и, наклонившись вперед, спросил:
      – У тебя в последнее время не возникало каких-либо неприятностей с браконьерами?
      – Ничего необычного, – удивился Маркус, – все как всегда. Ничего серьезного.
      – Никакой бессмысленной бойни? Убитой и брошенной добычи?
      – Никогда, – нахмурился Маркус. – И я не могу себе представить браконьера, настолько не заботящегося о своей шее, чтобы рискнуть попасться в руки вечно бдительного Джона Хантера.
      – Что ж, ты ошибаешься, – пробормотал Джулиан и рассказал о происходящем в его лесах.
      – Мерзкое дело, – промолвил Маркус, дослушав друга до конца.
      Джулиан кивнул.
      – Я дал Джону разрешение нанять дополнительных людей для патрулирования ночью. Он собирается поставить капканы, но я не хочу никого покалечить или убить.
      – Это не похоже на простое браконьерство, заметил Маркус.
      – В этом ты прав. Но, черт побери, я не знаю, что делать! Я надеюсь лишь на то, что Джон его поймает и мы сможем вздохнуть свободно. – Он мрачно уставился в бокал. – Я не стал рассказывать об этом дамам... не хочу их тревожить... да и незачем им это знать. Они не охотятся.
      Маркус ухмыльнулся:
      – Ты в этом уверен? Я не удивлюсь, если твоя жена окажется страстной охотницей.
      – Очень возможно, – с улыбкой согласился Джулиан. – Она уже не раз меня удивляла.
      – Надеюсь, приятно?
      – Приятно, – кивнул Джулиан. – Ты видишь перед собой счастливо женатого человека.
      – Счастливо?
      Джулиан помедлил с ответом.
      – Да. Счастливо.
      Страх, что Джулиан до сих пор любит свою первую жену, охватывал Нелл все сильнее и сильнее. Он был мужем, о котором только можно мечтать. В нем было все, но какое это имело значение, если у нее не было никакого шанса завоевать его сердце? Она признавалась себе, что уже наполовину влюблена в него, однако незримое присутствие леди Кэтрин тяготило ее и вынуждало держать собственные чувства в крепкой узде. Не станет она томиться по человеку, который не способен ее полюбить... и страдать из-за мужчины, чье сердце навсегда похоронено в могиле. Она будет его женой во всех смыслах и будет наслаждаться его обществом, но не позволит себе полюбить его. Нелл не видела никакого смысла в том, чтобы любить человека, влюбленного в кого-то еще, особенно если этим кем-то была давно умершая женщина.
      Общество леди Дианы и Элизабет помогало ей демонстрировать свету, мужу в том числе, вид невозмутимый и беззаботный. Только ночами, когда Джулиан уходил к себе, оставаясь одна в роскошной спальне, Нелл чувствовала, что сердце ее разрывается, и слезы комом стояли в горле. Любовные ласки Джулиана на время отгоняли ее страдания, и она растворялась в его объятиях, наслаждалась восторгами, которые он дарил ее телу, но когда его не было рядом... Когда он покидал ее постель, она ощущала страшную пустоту, чувствовала, что ею попользовались. Нелл стирала следы слез со щек и кусала губы. Она думала, что Джулиана влекли к ней простая похоть, примитивный инстинкт, желание продлить свой род.
      Эмоции захлестывали и мучили ее. За безмятежным фасадом, который она являла миру, Нелл чувствовала себя измученной и усталой, и хотя она умело держала себя в руках, готовые пролиться слезы всегда были недалеко.
      Приближались праздники, но, несмотря на чудесный аромат елей, сосен и пряностей, настроение Нелл портилось с каждым днем. Она пыталась радоваться красоте развешанных по дому веток омелы и падуба – их гирлянды обвивали перила и украшали камины, – но все без толку. Это будет первое Рождество, которое она проведет вдали от родных, и она безумно тосковала по ним.
      Как-то утром, за несколько дней до Рождества, леди Диана, почувствовав, что мысли Нелл бродят далеко от строительных планов, которые они рассматривали, отодвинула бумаги прочь и сказала:
      – О Господи, мне до смерти наскучили все эти заботы об обновлении моего дома! Давайте сегодня займемся чем-то совсем другим.
      Нелл, прелестно выглядевшая в платье из оливково-зеленого кашемира, бросила взгляд на окно и барабанящий по стеклу дождик.
      – Что ж, прогулка пешком или верхом, а также поездка в экипаже явно отменяются. Погода ужасная.
      Элизабет подняла голову от мотков шелка, который пристально изучала, и сказала:
      – Я абсолютно согласна с Нелл. Что же нам делать?
      Леди Диана надула губки, задумалась... потом лицо ее просветлело.
      – Мы пойдем осматривать оранжерею. Это будет почти так же чудесно, как прогуляться по саду в летний день.
      – Но мы уже делали это вчера, – заметила Элизабет, – разве ты забыла?
      – Ну, делали. Но ведь наверняка мы можем заняться чем-нибудь не таким скучным, как планы и книжки.
      – Я еще не изучила весь дом, – неуверенно начала Нелл. – Может быть, в нем есть что-то необычное, и вы захотите мне это показать?
      Леди Диана и Элизабет обменялись лукавыми взглядами.
      – Вы уже видели темницы? – поинтересовалась леди Диана.
      – Т-темницы? – переспросила Нелл, и холодок пробежал по ее телу.
      – Вы хотите сказать, что Джулиан еще не рассказал вам о них? – воскликнула леди Диана. – О, как это плохо с его стороны!
      Наклонясь к Нелл, Элизабет спросила:
      – Разве вы не знаете, что большой поместный дом построен на месте древнего замка? И что имеется тайный проход, ведущий в старые темницы под нами? – Она содрогнулась с детским восторгом. – Это необыкновенно жуткое место. Кузен Чарлз как-то повел нас туда на экскурсию и порассказал много страшных историй. Мы получили огромное удовольствие, хотя маме потом неделю снились кошмары и лорд Уиндем, отец Джулиана, очень рассердился на Чарлза за то, что он нас напугал.
      Нелл нахмурилась.
      Постучав пальчиком по губам, Элизабет промолвила:
      – Знаете, а обследование темниц может оказаться не очень хорошей идеей. Кузен Чарлз показывал их нам летом, и мне смутно помнится, что он говорил о том, какие они сырые... и что зимой их иногда заливает...
      – Верно, верно, – подтвердила леди Диана. – Нет, нам придется придумать что-нибудь другое.
      – Как насчет галереи? – предложила Элизабет.
      Первый граф действительно выглядел негодяем, но Нелл могла наконец увидеть, от кого Джулиан унаследовал зеленые глаза и черные насупленные брови. Они начали обход с дальнего, самого старого конца галереи и отлично провели время, рассматривая портреты и забавляясь комментариями по поводу стиля одежд и причесок. Перейдя в раздел портретов более современных членов семейства, Нелл обратила внимание на один, который заставил ее замереть без движения.
      Он занимал почетное место в собственном алькове. На маленькой полочке под огромной золоченой рамой стоял букет свежих благоуханных лилий из оранжереи поместья.
      Нелл заметила цветы, но главное, не могла оторвать глаз от изображенной на портрете молодой женщины в сапфирово-синем платье, с золотыми волосами и глазами небесной голубизны. Прелестнее ее Нелл никого в жизни не видела: личико сердечком, изящная фигурка. Она была похожа на принцессу фей.
      Элизабет заметила ее интерес и, подойдя поближе, тихо промолвила:
      – Это леди Кэтрин. Первая жена Джулиана. Она была такой прелестной. Смерть ее стала ужасной трагедией.
      – Действительно, прелесть, – ровным голосом откликнулась Нелл. Одно дело было думать о безликой сопернице, и совсем другое – знать, что женщина, забравшая с собой в могилу сердце ее мужа, была несравненной красавицей.
      Леди Диана присоединилась к ним и, бросив взгляд на портрет, вздохнула:
      – Ее смерть была такой грустной, такой ужасной... по-моему, экипаж перевернулся. Она была так молода и так красива. Мой покойный муж говорил, что с ее смертью в Джулиане что-то умерло. Он очень тревожился о сыне, боялся, что Джулиан кинется к ней в могилу. – Она нежно погладила пальчиком лепесток лилии. – Вижу, что Джулиан по-прежнему ставит свежие цветы к ее портрету. Любопытно, забудет ли он ее когда-нибудь...
      Элизабет ущипнула мать, напомнив ей этим, с кем рядом она стоит. Нервно хихикнув, леди Диана взяла Нелл под руку:
      – Я никогда ее не знала. Джулиан, конечно, был раздавлен ее смертью, но теперь у него есть вы, и я уверена, что он будет снова счастлив.
      Нелл в этом сильно сомневалась.

* * *

      Когда той же ночью Джулиан пришел к ней, Нелл впервые отклонила его ласки. Прекрасное лицо леди Кэтрин маячило перед ее мысленным взором, так что она отвернулась от мужа и тихо сказала:
      – Простите, милорд, но я сегодня не очень хорошо себя чувствую.
      Джулиан в эту ночь не спал. Только глупец не понял бы, что Нелл несчастна, а он дураком не был. Лежа без сна в своей постели, он перебирал в уме все происходившее с ними, пытаясь понять, в какой момент, из-за чего она начала меняться. Он не мог вспомнить ни слова, ни случая, ни поступка, хоть самого мелкого, которые вызвали бы замеченную им перемену. Однако сегодня дело дошло до края, об этом кричала его интуиция. Он не успел увлечь Нелл и сейчас испытывал ужасное чувство, что уже теряет ее. Джулиан горько усмехнулся. Сначала Кэтрин, а теперь Нелл. Хотя... он ведь никогда не хотел привлечь... увлечь Кэтрин.
      Сравнивать Нелл с Кэтрин было бы несправедливо. Это он признавал. Две эти женщины были разными, как небо и земля. С Кэтрин он никогда – это ему помнилось хорошо, – никогда не испытывал того блаженства, той радости, которую ему дарила Нелл. Никогда!
      Злясь на себя, чувствуя, что ищет тень там, где ее нет, Джулиан кулаком взбил подушку и попытался улечься поудобнее. То, что произошло сегодня, – это пустяк, случайность, сказал он себе. У Нелл разболелась голова, и нечего ему тревожиться из-за этого.
      Праздники пришли и прошли, и хотя Нелл отчаянно скучала по родным, она с покорностью приняла то, что теперь Джулиан, леди Диана и Элизабет составляют новую ее семью, и ей решать, будет она здесь счастлива или несчастна. Она предпочла быть счастливой. Январь начался пасмурным и унылым. Нелл удивляли отсутствие снега и довольно умеренный климат, но весну она ждала с нетерпением. Несколько недель дождя прикончили наконец январь, но Нелл к тому времени чувствовала себя, как зверь в клетке. Господи, как же ей хотелось на волю из этой тюрьмы роскошного дома! Это ощущение разделяли с ней леди Диана и Элизабет, так же тоскливо слонявшиеся по комнатам. Затем, к общей радости, дождь кончился, и выглянуло солнце. Через три дня дороги подсохли, и солнце продолжило ярко светить с ясного голубого неба. Страстно мечтающие вырваться из зимнего заточения, дамы в сопровождении двух грумов отправились на верховую прогулку. Джулиан в этот день поехал по делам в Даулинг.
      Нелл ехала на беспокойной вороной кобылке, а две другие, Диана и Элизабет, на кротких лошадках, вполне соответствующих их всадническому умению. Грумы степенно и неспешно ехали за ними.
      День был прекрасный, прохладный в тени, но приятно теплый на солнце. После недель пребывания взаперти Нелл чувствовала себя чудесно: на воздухе и снова верхом... Сдерживая желание пустить кобылку в галоп, она постаралась получить удовольствие от неспешной рысцы, которую предпочла Диана.
      Окрестный пейзаж нельзя было назвать живописным. Многие деревья еще стояли голыми, грязные, непросохшие лужи на дороге нужно было старательно объезжать, но все же это было приятно.
      Когда Диана объявила, что с нее хватит верховой езды, Нелл вздохнула. Хотя они проехали несколько миль, ее кобылка едва разогрелась, и, не в силах сдержать порыва, Нелл обернулась к Диане:
      – Если не возражаете, прежде чем мы повернем назад, я хочу дать моей лошадке размять ноги.
      Не обращая внимания на тревожный вскрик Дианы, Нелл отпустила узду, и кобылка, всхрапнув и чуть попятившись, помчалась как ветер вперед, оставив других далеко позади. Ощущая мощное движение конских мышц под собой, силу ветра, бьющего ее по щекам и раздувавшего гриву лошади, Нелл отдалась наслаждению моментом. Волшебство полета мимо деревьев, оград и пастбищ, над лужами и грязью дороги, которые кобылка преодолевала легким прыжком, дарило ей непередаваемый восторг.
      Возбужденная, радостная и раскрасневшаяся, Нелл постепенно замедлила ход лошадки. Пофыркивая и пританцовывая, кобылка давала ей знать, что могла бы с удовольствием проскакать еще несколько миль, но Нелл, смеясь и похлопывая ее по шее, повернула назад и пустилась в обратную дорогу.
      Однако не успели они проехать и половины пути, как навстречу бешеным галопом подскакал Ходжес, один из грумов.
      – О, миледи! Ну и напугали вы леди Диану! – воскликнул он. – Она убеждена, что лошадь вырвалась из-под контроля и понесла вас.
      – Мне было восемь лет, когда я последний раз не смогла сдержать лошадь, – беспечно ответила Нелл и, похлопывая потную шею кобылки, добавила: – А эта красотка слишком хорошо воспитана, чтобы устроить такое.
      Нелл окинула взглядом Ходжеса и его лошадь. Она видела его в конюшнях и знала его репутацию бесшабашного наездника, его подтянутый гнедой явно мог посоревноваться с ее кобылой.
      – Как далеко от нас остальные? – задумчиво поинтересовалась она.
      – В паре миль.
      Лукавая улыбка озарила ее лицо.
      – Тогда мы можем посмотреть, у кого из нас лошадь получше.
      Легкое прикосновение каблучков, и кобылка помчалась как пуля. С радостным криком юный грум последовал за ней.
      У кобылки было несколько мгновений форы, к тому же Ходжес был тяжелее Нелл и она застигла его врасплох, но уже через несколько минут скачки по дороге голова гнедого появилась около бока кобылки. Они обогнули окаймленный лесом поворот, и гнедой начал обходить лошадку Нелл, когда из леса прямо перед ними вырвались три перепуганные лани.
      Нелл отчаянно натянула поводья, чтобы избежать столкновения. Кобылка споткнулась, и последнее, что запомнила Нелл, был полет через ее голову.
      Нелл очнулась на земле. Голова ее покоилась на широкой мужской груди. Поблизости раздавались рыдания Дианы и голос юного грума, старавшегося объяснить, что произошло. Затуманенным взором Нелл огляделась вокруг и вздохнула с облегчением, увидев свою кобылу, мирно пощипывающую траву. Гнедой грума находился рядом с ней.
      Голова Нелл раскалывалась от боли. Она попыталась сесть.
      – Нет, нет, лежите тихо, – приказал мужской голос, – и дайте мне рассмотреть, как сильно вы покалечились... Ради Бога, не ерзайте... не ухудшайте своего положения. Джулиан спустит с меня шкуру, если я допущу, чтобы с вами случилось что-нибудь плохое.
      Нелл резко повернула голову. Ее поддерживал незнакомец, но она догадалась, кто он.
      – Кузен Чарлз, – произнесла она слабым голосом.
      – Да, – улыбнулся он. – Действительно, гадкий кузен Чарлз к вашим услугам, миледи.

      «Хорошо еще, – подумала Нелл, глядя снизу вверх на Чарлза Уэстона, – что Джулиан предупредил меня, что их с кузеном можно принять за близнецов». Мужчина, поддерживающий ее голову, был невероятно похож на ее мужа, хотя некоторая разница во внешности все же существовала. У обоих были резкие черты лица, но Джулиан был гораздо красивее Чарлза. Похожи были цвет волос и глаз, упрямый подбородок и внушительный нос, а также овал лица. Нелл подозревала, что человек, малознакомый с ними, легко мог бы принять одного за другого, но к ней это не относилось. Выражение глаз Чарлза чем-то встревожило ее... Они ничего не выражали, вдруг поняла она. Глаза Чарлза Уэстона были холодными и беспощадными, как Северное море в декабре. В них вовсе не было тепла и юмора, светившихся в глазах мужа.
      Чарлз улыбнулся Нелл, и она заметила, что эта улыбка не дошла до его глаз. Нелл решила, что он ей не нравится, и уж точно ей не понравилась интимность их позы. Нелл попыталась сесть, но Чарлз держал ее железной хваткой.
      – Лежите смирно. Вы серьезно ударились о землю. Дайте себе время оправиться, – произнес он.
      – Вы видели, как я упала? – удивилась она.
      – Видел. Я поравнялся с вами спустя какую-то секунду после вашего головокружительного полета через кобылу. А теперь позвольте мне посмотреть, сильно ли вы покалечились. – Несмотря на протесты Нелл, он снял с нее лихую зеленую шляпку с задорным желтым перышком и небрежно отбросил в сторону. Неожиданно деликатными пальцами он ощупал голову Нелл и что-то проворчал себе под нос, когда она сморщилась от боли и вскрикнула. Закончив осмотр, Чарлз одарил ее необычайно обаятельной улыбкой и сказал: – Будете жить, миледи. Синяки, конечно, останутся, но нет даже ссадины. День-два покоя, и вы будете как новенькая.
      – Благодарю вас, – пробормотала Нелл, – но я и сама могла бы вам это сказать.
      Заслышав голос Нелл, леди Диана бросилась к ней.
      – О, Нелл, скажи, что ты не умерла! – молила она с самым тревожным видом, прижимая к уголкам глаз кружевной платочек. – Джулиан убьет меня, если с тобой что-то случится. – В ее голосе послышались рыдания. – Ну почему, почему мы решились на эту злосчастную прогулку?!
      – Мама, прекрати! – промолвила Элизабет, посылая Нелл извиняющийся взгляд. – Никто в этом не виноват. Это несчастная случайность, и, как ты видишь, леди Уиндем абсолютно жива.
      – Ты уверена? – недоверчиво переспросила леди Диана, устремив взгляд больших бархатно-карих глаз на бледное лицо Нелл.
      – Со мной все хорошо, – улыбнулась ей Нелл. – Несомненно, у меня останутся синяки, но из-за такой ерунды, право, не стоит волноваться. – Она подняла глаза на Уэстона: – А теперь я могу подняться?
      Он еще какой-то момент изучал ее лицо, затем пожал плечами и кивнул:
      – Если миледи этого пожелает. – Он встал и, протянув руку, легко поднял Нелл с земли.
      Голова у нее болела отчаянно, и когда она выпрямилась, все вокруг поплыло и закружилось. Нелл покачнулась и едва не упала.
      – Думаю, – произнес Уэстон, придерживая ее у своей груди, – что вы далеко не в таком хорошем состоянии, как вам кажется.
      Нелл мутило, больную ногу жгло огнем, голова устало склонилась на широкое мужское плечо.
      – Возможно, вы правы, – призналась она.
      – Что же нам делать? – воскликнула леди Диана, ломая руки и беспомощно озираясь вокруг. – Как нам добраться домой? Она не может ехать верхом в Уиндем-Мэнор: до него ведь бог знает сколько миль!
      – По-моему, вы забыли, миледи, – сухо проговорил Уэстон, – что Стоунгейт всего в нескольких милях отсюда. Я отвезу туда леди Уиндем в моей двуколке.
      Леди Диана отчаянно схватила его за руку и с тревогой воскликнула:
      – Чарлз, вы с ума сошли? Джулиану это не понравится.
      Уэстон рассмеялся, причем, как показалось Нелл, очень неприятным смехом.
      – Понравится это моему достопочтенному кузену или нет, меня не волнует.
      Леди Диана застонала и уткнулась носом в свой кружевной платочек.
      Мысленно согласившись с тем, что Джулиан не захочет, чтобы она оказалась гостьей кузена Чарлза, Нелл, не обращая внимания на головокружение, пробормотала:
      – Нет необходимости, мистер Уэстон, доставлять вам столько хлопот. Я через несколько минут приду в себя.
      Однако Уэстон проигнорировал ее слова и, круто повернувшись, бросил через плечо Элизабет:
      – Мисс Форест, прошу вас, успокойте вашу матушку. – Он посмотрел на Нелл, тщетно пытавшуюся высвободиться из его крепкой хватки: – А вы, миледи, прекратите дергаться и делайте, что я говорю.
      Послушно, как кроткая овечка, Нелл позволила Чарлзу посадить себя в двуколку.
      Забравшись за ней туда же, Уэстон взял в руки поводья и, бросив взгляд на двух переминавшихся с ноги на ногу грумов, приказал:
      – Один из вас пусть возвратится в Уиндем-Мэнор и сообщит своему хозяину о происшествии. Успокойте его, скажите, что его леди не пострадала сильно. Передайте, что я забрал ее в Стоунгейт и что о ней будут заботиться, пока он не приедет за ней в подходящем экипаже и не отвезет домой. – Вновь обернувшись к леди Диане и Элизабет, он добавил: – Вы с вашим оставшимся слугой сопроводите нас в Стоунгейт и будете ждать приезда моего дорогого кузена. – Он улыбнулся ледяной улыбкой. – Вы защитите леди Уиндем от моих бесчестных поползновений. В конце концов, всем известно, что я не умею оставаться наедине с респектабельной дамой без того, чтобы не погубить ее репутацию.
      Уэстон пустил лошадей быстрым галопом, и Нелл оставалось только крепче вцепиться в сиденье двуколки. Падение сотрясло ее сильнее, чем ей показалось. Кроме того, оно снова повредило больную ногу, и Нелл заставляла себя быть благодарной Чарлзу за его помощь. Но это было трудно: ведь она знала о раздоре между родственниками и предпочла бы принять эту услугу от любого другого человека.
      Сопровождаемые леди Дианой, Элизабет и грумом, они проехали всего пару миль и свернули к внушительным каменным воротам, которые, как сообразила Нелл, и дали название поместью Стоунгейт. Еще полмили по извилистой, окаймленной лесом дороге, и двуколка свернула на широкую круговую подъездную аллею. Остановив лошадь перед элегантным трехэтажным каменным зданием, Уэстон соскочил на землю. Он обошел экипаж и, подхватив Нелл на руки, легко пронес ее по трем широким ступеням, через каменную террасу к массивным дверям темного дерева.
      Предоставив груму заботу о лошадях, леди Диана и Элизабет последовали за Уэстоном.
      Не замедляя шага, Уэстон прошел в дом, бросив на ходу дворецкому:
      – Найдите мою мачеху и скажите ей, чтобы она поспешила в восточный салон. Еще прикажите подать чаю для дам.
      Лицо дворецкого осталось невозмутимым, словно для его хозяина было обычным делом возвращаться домой с неизвестной дамой на руках.
      – Все будет исполнено, сэр, как только я позабочусь о дамах. – Улыбнувшись Нелл, он добавил: – Могу я принять ваши перчатки, миледи? – Нелл стащила их с рук и передала ему. Обернувшись к двум другим женщинам, он спросил: – Леди Уиндем? Мисс Форест?
      – О да, благодарю вас, Карсуэйт! – воскликнула леди Диана, передавая ему перчатки и хлыст для верховой езды.
      Элизабет сделала то же самое. Затем обе дамы торопливо направились по длинному коридору, едва поспевая за Уэстоном.
      Тот привел их в большую комнату, отделанную в синих, кремовых и золотых тонах. Нелл была поражена богатством обстановки. По комнате были расставлены стулья и столики атласного дерева, в мраморном камине потрескивал огонь.
      Широкими шагами Уэстон подошел к дивану около огня и бережно опустил на него Нелл. Едва он отступил, как Нелл постаралась сесть, но при этом головокружение возобновилось.
      К ней поспешили леди Диана и Элизабет и сели рядом. Леди Диана сжала ее руку в своей и встревоженно спросила:
      – О, моя дорогая, скажи, тебе очень больно? Может быть, тебе стоит выпить воды или дать нюхательной соли?
      Нелл содрогнулась.
      – Нет, нет, благодарю вас. Не сомневаюсь, что скоро приду в себя. Мне нужно всего лишь несколько минут покоя.
      – Я тоже так считаю, – заметил Уэстон. Подойдя к столику с мраморной столешницей, он налил чего-то из одного из стоявших на нем хрустальных графинов, затем вернулся к Нелл и, вручив ей янтарный напиток, приказал: – Выпейте. Это бренди. Оно прояснит вам голову и прогонит головокружение.
      Нелл хотела было отказаться, но прочла в холодных зеленых глазах твердую решимость и приняла от Чарлза бокал, сказав с кривой улыбкой:
      – Полагаю, что если попробую отказаться, вы вольете мне его насильно.
      На смуглом лице мелькнула улыбка.
      – Всегда восхищался умными женщинами. А теперь выпейте все до дна и увидите, что я прав.
      Нелл сделала небольшой глоток, поморщилась, однако затем одним большим глотком допила все до конца. Она чуть не подавилась, потому что сначала алкоголь обжег ей горло, и лишь затем тепло потекло ей в желудок. К своему удивлению, спустя буквально минуту Нелл почувствовала себя лучше.
      Дверь в салон отворилась, и в комнату вплыла женщина в платье из серо-коричневого кашемира, отделанного по шее кремовым кружевом. Она была маленькой, крепкой, с поразительно светлой кожей, резко подчеркнутой массой иссиня-черных волос, полуприкрытых муслиновым чепчиком с кружевами. Пронзительные черные глаза ее были полны живого интереса. Она обвела взглядом комнату и на краткий миг задержала его на Нелл.
      «Француженка, – подумала Нелл, – вторая жена Харлана, мать Рауля, младшего сводного брата Чарлза Уэстона». Если француженка и была удивлена, обнаружив в своей гостиной графиню Уиндем, она не подала виду. Медленно проплыв к Дивану, на котором сидела Нелл, она промолвила:
      – Итак, мы наконец-то встретились. Я – миссис Уэстон, а вы – молодая жена лорда Уиндема, да? Oui?
      Нелл кивнула:
      – Да, это я. Нам очень жаль, что мы вторглись к вам подобным образом, но я упала с лошади, и ваш... э-э... пасынок был так настойчив... и привез меня сюда. Я надеюсь, что наш нежданный визит не доставит вам много хлопот.
      Француженка пожала плечами:
      – Это дом моего пасынка. Он может делать здесь все, что пожелает... даже если я нахожу это глупым. – Она бросила укоризненный взгляд на Уэстона: – О чем вы только думали, сын мой? Вы же знаете, что граф будет недоволен, обнаружив свою жену здесь.
      – Не понимаю, почему все вокруг считают, что меня хоть каплю интересует состояние чувств моего кузена? – выгнул бровь Уэстон.
      Карсуэйт вошел в комнату с вычурным серебряным подносом. За ним следовал слуга с еще большим подносом, на котором находились разнообразные маленькие сандвичи, бисквиты и сласти.
      Никогда еще Нелл так не радовалась чашке горячего крепкого чая, как в эту минуту. Вежливая хозяйка, миссис Уэстон любезно болтала о погоде, и окрестностях, и последних модах, явно стремясь сделать так, чтобы Нелл почувствовала себя непринужденно. Леди Диана присоединилась к беседе.
      Нелл как раз успела допить вторую чашку чая и почувствовала себя гораздо лучше, когда из коридора донеслись приближавшиеся мужские голоса. Она напряглась.
      В салон вошли двое мужчин. На обоих были бриджи и сапоги. Один был темноволосым, другой – светлым. Уэстонские черты лица, несколько измененные вливанием французской крови, легко позволили Нелл догадаться, что перед ней Рауль, младший сводный брат Чарлза. А вот другой... Этого лица она никогда не забудет. Пальцы ее левой руки сжались в кулак, и лишь огромным усилием воли она смогла невозмутимо усидеть на диване, сдержав яростное стремление броситься через всю комнату и вцепиться ногтями в голубые глаза лорда Тиндейла.
      Оба мужчины ошеломленно замерли при виде заполнивших салон женщин. Впрочем, Рауль быстро пришел в себя и поспешил приблизиться к дивану.
      – Нет, не говорите мне, – с теплой улыбкой обратился он к Нелл. – Это ведь новая моя кузина приехала нас навестить?
      Леди Диана торопливо представила всех и разъяснила ситуацию.
      – По какой бы причине вы здесь ни оказались, леди Уиндем, очень приятно наконец вас увидеть, – произнес Рауль. – Моего кузена нужно поздравить с тем, что он выбрал такую прелестную леди в жены.
      Нелл пробормотала что-то вежливое, стараясь взять себя в руки и невозмутимо выдержать встречу с Тиндейлом. А он уверенно приближался к ней. С коварной усмешкой он склонился к ее руке и пробормотал:
      – Моя дражайшая графиня Уиндем, позвольте мне поздравить вас с вашим замужеством. Право, меня просто сшибло с ног, когда я услышал эту новость... – С ехидным выражением голубых глаз он добавил: – А мы-то все думали, что лорд Уиндем похоронил свое сердце с леди Кэтрин... А он взял и женился, выхватил из-под наших носов другую прелестную наследницу.
      Нелл покраснела и опустила глаза на свои руки. Она не собиралась скрещивать шпаги с Тиндейлом так откровенно, но провокация была слишком вызывающей.
      Разговор стал общим, и Нелл смогла расслабиться и позволить беседовать другим, только слушая их болтовню. Ей было очень неприятно терпеть полные ядовитых намеков речи Тиндейла, она напряженно сознавала, что Чарлз Уэстон продолжает стоять у нее за спиной. Он совсем не походил на тот образ, который сложился в ее голове, и ей подумалось, что при других обстоятельствах, если бы она встретилась с ним впервые, пожалуй, он бы ей понравился. И в то же время...
      По мере того как шли минуты, она все больше ощущала тревогу. Джулиану не понравится, что она оказалась здесь, но всерьез ее беспокоило не ожидаемое недовольство мужа. В атмосфере этого дома, в этих людях было что-то, вызывавшее у нее... неприятную настороженность, и она с нетерпением ждала скорейшего появления Джулиана и их отъезда отсюда. Немедленного отъезда!..
      Ей было тошно находиться в одной комнате с Тиндейлом, противно было улыбаться и вежливо ему отвечать, и еще она размышляла о том, как отнесется Джулиан к его присутствию. Плохо было, что она вообще здесь оказалась... даже без Тиндейла.
      Ее взгляд из-под ресниц упал на Рауля. Она осторожно изучала его. Он был красивым мужчиной: черты лица, несущие на себе несомненную печать уэстонской породы, были более правильными, чем у Джулиана или Чарлза, а черные глаза и форма рта явно перешли к нему от матери. Однако, хотя Рауль гораздо красивее и обходительнее сводного брата, Нелл, наблюдая, как он смеется и флиртует с леди Дианой, решила, что резкая манера Уэстона больше ей по душе. Получалось, что шарма иногда может быть слишком много.
      Леди Диана поднялась с дивана и пересела на стул поближе к миссис Уэстон, после чего они погрузились в подробное обсуждение достоинств грушевого мыла и его благодетельного воздействия на цвет лица. Рауль пригласил Элизабет полюбоваться видом на сад из широкого окна, а лорд Тиндейл немедленно занял освободившееся место леди Дианы. Нелл замерла. Она очень старалась не устроить сцену, но близость Тиндейла была ей так отвратительна, что она еле сдерживалась.
      – Право, вы непременно должны рассказать мне, дорогая, – протянул он тихо, так чтобы слышала только она, – как получилось, что вы вышли за графа. Как вам удалось его подловить?
      Нелл уставилась на него ледяным взглядом.
      – А собственно, почему, – сухо проговорила она, – я стану обсуждать с вами такой глубоко личный вопрос? Я скорее стану публично поправлять подвязки. Вы прекрасно знаете, что произошло!
      Тиндейл картинно, как подстреленный, схватился за сердце:
      – О, прекрасная дама, вы меня ранили! Только не говорите, что, заключив брак десятилетия, вы ставите мне в вину мое скромное участие в происшедшем. Неужели это так? Стыдитесь!
      Уэстон наклонился над спинкой дивана и пробормотал:
      – Знаете, Тиндейл, я абсолютно уверен, что мой достопочтенный кузен сочтет ваше внимание к его жене неприятным. – Вперив свой взгляд в глаза Тиндейла, он добавил: – Я так чувствовал бы себя на его месте... а мы с моим кузеном, несмотря на все наши разногласия, очень похожи... в некоторых вещах. – И когда Тиндейл пожал плечами, Уэстон вздохнул: – Вы не забыли, случайно, что лорд Уиндем славится своим отличным владением шпагой? – Тиндейл дернулся и невольно коснулся тонкого шрама на лице, Уэстон кивнул: – Вот именно. Я предлагаю, если вы только не хотите вновь встретиться с ним в ближайшем будущем, посторониться и найти другую леди, дабы излить на нее свое обаяние.
      Мужчины обменялись многозначительными взглядами, и Тиндейл, криво улыбнувшись, сказал:
      – По-моему, вы что-то не так поняли. Леди Уиндем и я всего-навсего возобновили старое знакомство.
      – Вы действительно полагаете, что Уиндем станет разбираться в таких различиях? – сухо поинтересовался Уэстон.
      Прежде чем Тиндейл успел ответить, в комнату вошел Карсуэйт и объявил:
      – Граф Уиндем.
      Джулиан возник на пороге. В несколько шагов он почти пересек комнату и остановился, окидывая взглядом присутствующих. Если вид жены, занятой разговором с Тиндейлом и Уэстоном, его обеспокоил, он не подал вида. Его красивое лицо осталось невозмутимым. Он внимательно оглядел Нелл и, не увидев серьезных увечий, повернулся к хозяйке дома.
      После обмена приветствиями Джулиану предложили угощение, но он с улыбкой отказался:
      – Благодарю вас, но в этом нет нужды. Если мы хотим добраться до дома засветло, нам необходимо выехать немедленно.
      – Боишься, что мы развратим тебя? – лениво протянул Уэстон, выпрямляясь над диваном. Со странной улыбкой на губах он приблизился к Джулиану. – Право, чашка чая или глоток бренди перед тем, как ты похитишь у нас свою жену, тебе не повредят.
      – О, Джулиан, – воскликнула леди Диана, вскакивая и бросаясь навстречу пасынку, – не сердись! Я в этом не виновата! Клянусь тебе! – Она бросила тревожный взгляд на Нелл. – И Нелл тоже не виновата. Это просто несчастный случай. Кобыла споткнулась, и Нелл не удержалась в седле. К счастью, нам повезло, что кузен Чарлз оказался поблизости. – В ее руке вновь появился клочок кружева, и, промокая платком глаза, она промолвила: – Если бы кузен Чарлз не был таким любезным, мы до сих пор бы сидели у дороги.
      – Не сомневаюсь, что все, что вы сказали, чистая правда, – умиротворяющим тоном откликнулся Джулиан и через голову Дианы посмотрел на кузена: – Как-нибудь, в ближайшем будущем, я буду рад услышать, каким образом кузен Чарлз оказался так кстати неподалеку.
      – О, не думай об этом, дорогой мой, – заметил Чарлз с лукавым блеском в глазах. – Считай, что мне просто повезло. Я на все готов, чтобы услужить главе рода. Ты же знаешь, как я стараюсь при каждом удобном случае заработать твою похвалу.
      Джулиан расхохотался:
      – Чушь! Я иногда думаю, что единственное твое хорошее качество – это неуемная дерзость. – Он, улыбаясь, протянул Уэстону руку: – Спасибо, кузен. Я признателен за помощь моей жене и семье.
      – По крайней мере ты должен согласиться, что у меня имеются хорошие качества, – сказал Чарлз, пожимая протянутую руку. – Всегда рад быть полезным.
      – Клянусь Юпитером! – произнес Рауль, присоединяясь к ним. – Значит ли это, что мы вновь получили твое расположение?
      Джулиан криво усмехнулся:
      – Довольно! Достаточно сказать, что я благодарен вам за помощь и гостеприимство. На этом пока остановимся.
      Он снова обвел глазами комнату, и на мгновение взгляд его задержался на Тиндейле, продолжавшем сидеть рядом с Нелл. Рот его сжался, но он лишь заметил:
      – Мне жаль, что у меня нет времени принять угощение. Темнеет быстро, а я хочу вернуться домой со всей поспешностью, чтобы удостовериться в добром здоровье леди Уиндем.
      Широкими шагами он приблизился к дивану и властно протянул руку Нелл.
      – Моя дорогая, ты готова ехать?
      Нелл была более чем готова. Поблагодарив миссис Уэстон за гостеприимство, она позволила Джулиану проводить себя из комнаты.
      Заметив, что жена прихрамывает на больную левую ногу больше обычного, Джулиан тихо осведомился:
      – Ты действительно не пострадала?
      Нелл бросила ему красноречивый взгляд и кивнула:
      – У меня сильно кружилась голова... и трясло от происшедшего, но ваш кузен Чарлз дал мне выпить немного бренди, и это вроде бы решило проблему. Хотя я уверена, что несколько дней у меня будет болеть все тело. – Она поколебалась. – Ты очень рассердился, обнаружив нас здесь? У нас правда не было выбора.
      Джулиан вздохнул:
      – Как сказала Диана, ты в этом не виновата, – и, вспомнив разговор с Чарлзом, добавил: – Может быть, из этого случая выйдет что-то хорошее... доброе.
      – А как насчет Тиндейла?
      Джулиан посмотрел на жену:
      – Я удивился, увидев его рядом с тобой.
      В его словах прозвучал невысказанный вопрос, и Нелл напряглась.
      – Ты что, думаешь, что я его поощрила к этому? – тихо спросила она сердитым тоном.
      – Нет, нет, – поспешил ответить Джулиан. – Я просто удивился, как он осмелился приблизиться к тебе.
      – Тиндейл может осмелиться на что угодно, – пробормотала она. – Я не имею власти над ним. Я не могла ничего поделать, когда он уселся рядом. Я была бесконечно признательна кузену Чарлзу, что он присоединился к нам.
      Джулиан нахмурился:
      – Ты полагаешь, что Тиндейл рассказал кому-то из моих кузенов о своей роли в нашей женитьбе?
      – Не знаю... – пожала она плечами, – хотя у меня создалось впечатление, что твой кузен Чарлз знает больше, чем кажется.
      Джулиан горько усмехнулся:
      – В этом, дорогая моя, весь Чарлз. Он играет, не раскрывая карт.
      За их спиной раздались шаги остальных, и они прекратили разговор и продолжали двигаться к выходу. В холле их уже поджидал Карсуэйт с вещами Нелл, леди Дианы и Элизабет. Натягивая перчатки, Нелл поблагодарила дворецкого.
      Пока леди Диана и Элизабет надевали перчатки и болтали с Уэстоном и Раулем, которые последовали за ними в холл, Нелл воспользовалась моментом и еще раз оглядела элегантное помещение. Двери, на которые она раньше не обратила внимания, были широко распахнуты, и, заглянув внутрь, она увидела комнату, отражавшую, как и остальные, не только безупречный вкус владельцев, но и значительное богатство. На дальней стене над камином Нелл заметила большой портрет в массивной золоченой раме. Портрет притянул ее, и, не глядя ни на кого, она медленно пересекла комнату и остановилась перед ним. На картине были изображены некий джентльмен и мальчик лет десяти. На джентльмене был наряд из шелка и атласа, фасон которого вышел из моды около десяти лет назад. Руку его украшал перстень с потрясающим сапфиром. Нелл сразу узнала фамильные черты Уэстонов, их повторяло в миниатюре лицо мальчика, любовно прислонившегося к колену джентльмена.
      Нелл как завороженная всматривалась в смуглое красивое лицо, и сердце ее забилось тяжелыми и мучительными ударами. Она знала это лицо. Она уже видела раньше этого улыбающегося джентльмена... Только тогда он не улыбался... когда она его видела. Комната поплыла у нее перед глазами, тошнота подступила к горлу. Стук сердца стал невыносимым... воспоминание, царапаясь, пробивалось на поверхность, высвобождаясь из глубины сознания. О Боже! Она вспомнила. Нелл ахнула, покачнулась, и темнота поглотила ее.
      Она очнулась в колыбели рук Джулиана и сразу попыталась сесть прямо. До ее сознания дошел топот копыт, позвякивание упряжи и колыхание экипажа: она находилась в карете Уиндемов.
      – Тихо, тихо... ты упала в обморок, – сказал Джулиан. Он отвел с ее лба выбившийся локон, стараясь рассмотреть ее лицо в полумраке кареты. – Как ты сейчас себя чувствуешь?
      – О, Нелл! Ты напугала нас до полусмерти! – воскликнула леди Диана. – Это было ужасно. Ты на минуту застыла, а потом буквально свалилась на пол без движения. Я решила, что ты умерла! Никогда в жизни не испытывала я подобного страха.
      Нелл посмотрела на леди Диану и Элизабет, сидевших напротив. Обе смотрели на нее с тревогой. Лица у обеих были расстроенные.
      Нелл выдавила из себя слабую улыбку.
      – Мне жаль, что я вас напугала... дважды в один день. – Она опустила взгляд на свои руки. – Не знаю, что на меня нашло. Наверное, падение повлияло на меня больше, чем я думала.
      Обе дамы восприняли ее слова с доверием, и остаток пути прошел в легком обсуждении событий дня. Джулиан в разговоре не участвовал, но, посмотрев искоса на его замкнутое лицо, Нелл поняла, что он не поверил, будто ее падение с лошади привело к обмороку. Так и было на самом деле. Дрожь пробежала по ее телу, и она устало прикрыла глаза. Получалось, что кошмары преследуют ее не только во сне.

* * *

      По приезде в Уиндем-Мэнор Нелл сразу прошла в свои комнаты и отдалась во власть заботливой Бекки. Ее ждала горячая ванна, а потом, надев сорочку из тончайшего батиста и теплый халат из бархата, она немного перекусила.
      – Съешьте все! – суетилась вокруг нее Бекки, и ее карие глаза выражали крайнее беспокойство. – Что скажет его сиятельство, когда увидит, что вы так мало поели?
      Нелл оттолкнула от себя тарелку с бульоном.
      – Я всего лишь упала, – запротестовала она. – Не сломала ни одной косточки. Со мной все хорошо. Я всего лишь... сильно ударилась. Пожалуйста, Бекки, не ругай меня, – взмолилась Нелл. У нее начало стучать в висках: жуткие воспоминания ворвались в мысли.
      – Ладно, миледи, – откликнулась Бекки смягчившимся тоном. – Ложитесь поскорей в постель.
      Нелл подчинилась приказу Бекки, и только устроилась на больших подушках, как на пороге спальни появился Джулиан. Он подошел к кровати и уселся на краю.
      Взяв руку жены в свои, он спросил:
      – Чувствуешь себя получше?
      Нелл с трудом улыбнулась:
      – Да. Мне очень жаль, что я вызвала такую суматоху. Это было обычное падение.
      Джулиан впился в нее проницательным взглядом.
      – Может, и так, но я не верю, что падение вызвало такой драматический обморок в доме Уэстонов.
      – Это правда, – призналась Нелл и, отведя взгляд в сторону, прикусила губу. – Милорд... этот портрет... перед которым я упала... Кто на нем изображен?
      Джулиан удивился.
      – Мой кузен Джон со своим сыном, Дэниелом. Разве ты не помнишь? Я рассказывал тебе о них обоих. – Он наклонился ближе к жене и, взяв ее за подбородок, повернул ее лицо к себе: – В чем дело, Нелл? Расскажи мне!
      Нелл нервно проглотила слюну и промолвила:
      – Ты помнишь, как я рассказывала тебе о моих кошмарах?
      Джулиан, нахмурясь, кивнул.
      – Помнишь, я говорила тебе, что в первом я видела, как убивали мужчину?
      Их взгляды встретились. Дрожащим голосом Нелл продолжила:
      – Я узнала мужчину из моего кошмара... Человек, убийство которого я видела, был твой кузен Джон.

      Джулиан вскочил с кровати и взволнованно попятился, затем тут же вернулся обратно и недоверчиво уставился на Нелл.
      – Это невозможно! – воскликнул он. – Как могла ты в своем кошмаре увидеть Джона?
      Нелл с несчастным видом покачала головой:
      – Не знаю. Знаю только, что никогда не могла забыть лицо этого мужчины... и это было лицо твоего кузена Джона. – Она наклонилась вперед и настойчиво продолжала: – Говорю тебе, я его узнала! Твой кузен и есть мужчина из моего кошмара. Джулиан, ты должен мне поверить: я видела его убийство!
      – Не говори чепухи! – отрывисто бросил Джулиан. – Как может такое быть? Моего кузена убили десять лет назад или около того. Ты никогда не встречала никого из нас, пока не вышла замуж за меня. Как могла ты видеть его убийство?
      Нелл откинула назад растрепавшиеся волосы.
      – Этого я не могу тебе объяснить, потому что сама не понимаю. Только знаю, что когда меня принесли домой с утесов, у меня начались кошмары, первым из которых было зрелище того, как убивают какого-то мужчину. Клянусь тебе, что у этого человека было лицо кузена Джона!
      Джулиану не хотелось ей верить. Снова приблизившись к ее постели, он уселся на край и, взяв жену за руку, сказал:
      – Нелл, ты никак не могла увидеть убийство Джона. По собственному твоему признанию, до сегодняшнего дня ты даже не знала, какой он. Как же он может быть мужчиной из кошмара, который тебе привиделся десять лет назад? Как можешь ты быть уверена, что это был мой кузен Джон, а не кто-то на него похожий?
      – Я не могу этого объяснить, – согласилась она, – но знаю, что это так. Этим человеком был твой кузен. – Нелл судорожно глотнула. – Я пролежала без сознания несколько дней, однако все это время у меня был сон... ужасный сон о том, как убивают какого-то человека. Этот сон повторялся снова и снова. Он был очень ярким... словно я на самом деле видела, как это случилось.
      – Но это невозможно! Ты не могла видеть, как убивали Джона, – запротестовал Джулиан.
      Однако Нелл уверенно встретила его взгляд.
      – Скажи мне, где был убит твой кузен?
      Джулиан нетерпеливо передернул плечами:
      – Точно не помню. Близ какого-то маленького провинциального городка. Где-то в Дорсете, у побережья. – Он вдруг напрягся и уставился на нее странным взглядом. – Медоули находится в Дорсете... у побережья. – Взяв себя в руки, он пробормотал: – Нет, это, должно быть, просто совпадение.
      Нелл с ним не спорила.
      – А когда? Назови мне дату его убийства?
      – 10 октября 1794 года.
      Она усмехнулась кривой улыбкой:
      – Несчастный случай со мной произошел 10 октября того же года, и тогда же начались мои кошмары. Еще одно совпадение?
      – Да, конечно. Это должно быть так, – настаивал Джулиан. – Думать иначе просто безумие.
      – Ладно, верь во что хочешь, но позволь мне рассказать подробности моего кошмара. Посмотрим, сочтешь ли ты тогда его простым совпадением. – Он коротко кивнул, и Нелл тихим голосом начала свой рассказ: – В тот день я выехала на своей чудесной кобылке Искорке, но та потеряла подкову и захромала. Так что я повела ее домой в поводу, нам нужно было пройти около двух миль по дороге. Мы приблизились к небольшой рощице и пробирались сквозь нее, когда я услышала впереди громкие мужские голоса. Мужчины спорили. Я не поняла, о чем они говорят, только было ясно, что они очень сердиты. Меня это напугало, точнее, я встревожилась, но поскольку это была единственная дорога домой, выхода у меня не было, и я продолжила путь. Ну и потом, я убеждала себя, что, вероятно, это ссорятся какие-то местные жители, и когда они увидят меня, то прекратят спор, пока я не пройду мимо... а может быть, даже подвезут меня к дому. Я понадеялась, что в худшем случае я просто беспрепятственно пройду мимо.
      Однако когда я обогнула поворот, то увидела у обочины небольшой закрытый экипаж, а за ним двух незнакомых мужчин, которые отчаянно дрались. – Нелл глубоко вздохнула. – Они меня не видели. Я же остолбенела, потрясенная их ожесточением. Мне никогда не доводилось видеть такую свирепость, с которой они наносили удары друг другу. Оба они были высокими, и я бы сказала, что силы их были равны. Мужчина, который, как я теперь знаю, был твоим кузеном, побеждал. Он сбил противника наземь и оседлал его, когда тот вытащил откуда-то кинжал и вонзил его в грудь победителю. Лежащий на земле мужчина еще раз ударил своего противника в грудь, затем один раз в плечо, а потом в горло. Кровь... Кровь была повсюду. – Голос Нелл дрогнул. – Я закричала... не смогла сдержаться, и тогда лишь поняла, что в рощице был кто-то еще. Позади меня раздался легкий шорох, какое-то движение, и когда я стала поворачиваться в ту сторону, меня ударили по затылку.
      Откинувшись на подушки, Нелл вздохнула.
      – Остальное ты знаешь. Меня нашли на середине обрыва на маленьком уступе. Моя кобылка лежала мертвая на скалах внизу. – Отвернувшись от Джулиана, Нелл добавила: – Верь чему хочешь, но я знаю, что мужчина, убийство которого я видела, был твой кузен.
      Холодный рассудок Джулиана отвергал ее рассказ, отвергал возможность того, что кошмар может во всех подробностях точно воспроизвести убийство Джона. Однако он не мог отрицать, что ее описание произвело на него огромное впечатление.
      Против воли он все же поинтересовался:
      – В твоем кошмаре как они были одеты?
      – На том, кто заколол твоего кузена, был зеленый сюртук и... – Нелл нахмурилась, пытаясь припомнить этого другого мужчину. Как странно... кузена Джулиана она могла вспомнить до мельчайшей детали, вплоть до того, как были причесаны его черные курчавые волосы, но убийцу... Получалось, что он был как бы заперт глубоко в ее мозгу, однако минуты текли, Нелл сосредоточилась. – На нем были темно-желтые, цвета грубой кожи, бриджи и сапоги. А на твоем кузене Джоне бриджи были нанковые, темно-синий сюртук с большими серебряными пуговицами, белый жилет с черными горохами, а на пальце тот самый перстень, что и на портрете в Стоунгейте.
      Джулиан на миг задержал дыхание, словно получил удар под дых. Несколько минут он смотрел в пустоту, пытаясь осознать происходящее. Он не мог оценить точность описания одежды убийцы, но то, во что был одет Джон, знал наверняка и потому неохотно признался:
      – Когда тело Джона было обнаружено, он был одет так, как ты описала. И он всегда носил сапфировый перстень... это была фамильная реликвия... Меня всегда удивляло: если, как предположил местный магистрат, это было простым ограблением, почему перстень остался у него на пальце? – Джулиан растерянно потер лоб. – И раны, которые ты описала... у Джона были именно такие.
      – Теперь ты мне веришь?.. Или продолжаешь считать все это простым совпадением?
      Он поднялся с кровати и заходил по комнате, взволнованно ероша пальцами темные непокорные волосы.
      – Я не знаю, чему верить! Все это вне моего понимания! То, что ты мне говоришь, невероятно, и я отмел бы это не раздумывая... Но знаешь такие подробности, и так много, что простым совпадением это быть не может. – Он покачал головой и сделал еще круг по комнате. – Скажи мне, – требовательно спросил он, – как ты оказалась на том утесе... обрыве?
      – Понятия не имею, – ответила Нелл. – Как я уже тебе говорила, после я несколько дней была без сознания и ничего не помнила о своем падении и даже о том, как оказалась в том месте, где меня нашли.
      – А этот кошмар, тот, в котором убивали Джона, он начался у тебя десять лет назад?
      Нелл услышала в его голосе скептицизм и не могла его винить. Десять лет – это слишком долгий срок, чтобы помнить подробно какой-то кошмар... чтобы не забыть лицо... Даже запомнить убийство. Но она помнила... причем так ясно, словно это случилось вчера.
      – Да, – сказала Нелл, – десять лет назад, и он потом повторялся много недель подряд.
      С озабоченным видом Джулиан уставился на жену, потом спросил:
      – А другие кошмары? Расскажи мне о них.
      И Нелл рассказала, стараясь передать весь ужас, страх и неописуемую жестокость того, что происходило в том жутком месте... в этих темницах.
      Несколько минут Джулиан молчал, потом, когда она закончила, спросил:
      – Ты уверена, что во всех кошмарах присутствует один и тот же мужчина? Что тот же самый человек, который убил Джона, зверски убивает этих женщин?
      Нелл кивнула.
      – Только ты должен помнить, что я ни разу не видела его лица. В рощице было сумрачно, деревья там росли густо, и когда я наткнулась на их драку, убийца находился спиной ко мне. Когда же твой кузен сбил его с ног, то он, а не его противник оказался ко мне лицом, а убийца лежал на земле и смотрел на него снизу вверх. Я стояла в нескольких футах и видела только его макушку и затылок, а в темницах темно и сыро, и его лицо всегда отвернуто от меня.
      – Почему же ты тогда уверена, что это один и тот же человек?
      – Я это чувствую... Есть нечто такое в его фигуре, движениях, форме головы... и оно убеждает меня в том, что это один и тот же мужчина. К тому же мне так легче, – призналась Нелл. – Мне легче поверить, что он один такое чудовище, а не два, ему подобных, гуляют на свободе.
      С видом растерянным, сердитым и напуганным Джулиан склонился над Нелл и мрачно произнес:
      – Если я тебе поверю... Если я приму, что твой кошмар отражает реальные события... ты понимаешь, что это значит?
      Нелл кивнула и с тоской промолвила:
      – Это означает, что он реальный человек и что он продолжает где-то бродить неподалеку, убивая женщин, которых я вижу в своих кошмарах. – Она прикусила губу. – И что эти темницы существуют в действительности, а не в моем воображении. – Она поколебалась, потом бросила на Джулиана быстрый взгляд и продолжила: – По-моему, я знаю, где их искать.
      Джулиан удивленно посмотрел на нее:
      – О чем ты говоришь?
      – Леди Диана и Элизабет рассказали мне о темницах под этим домом, – уточнила Нелл.
      – И ты смеешь думать, что именно в темницах под моим домом он совершает свои убийства? – потрясенно произнес Джулиан. Глаза его яростно сверкнули. – Неужели тебе недостаточно того, что ты просишь меня поверить, будто какой-то непонятной черной магией или колдовством ты увидела, как убивали моего кузена, что видишь, как убивают других женщин? Выходит, теперь я должен обыскивать собственный дом, чтобы найти улики этих мерзких преступлений?
      – Не знаю! – вскричала Нелл. – Я сама ничего не понимаю, но знаю, что мои кошмары больше нельзя отбросить, как результат падения с утеса. Я узнала твоего кузена! Я видела, как его убивали. И если его убийство было реальным, значит, и темницы существуют на самом деле... и то, что там происходит, тоже реально.
      Джулиан лег поперек постели навзничь и уставился на шелковый балдахин над головой. Он долго лежал молча, с трудом осваиваясь с мыслью, что Нелл права. Да и какое другое было этому объяснение? Ему было бы гораздо легче, если бы он мог отбросить кошмары Нелл как ерунду, приписать их женской истерии. Если бы он мог убедить себя в том, что на его долю выпало несчастье жениться на женщине чрезмерно нервной, возбудимой, склонной к болезненным фантазиям... но он этого сделать не мог. Правда, он знал Нелл не очень долго, однако наблюдал ее в ситуациях трудных и опасных, и она в них сохраняла хладнокровие и трезвый ум. Улыбка заиграла в уголке его рта, когда он вспомнил их первую встречу. Если бы Нелл принадлежала к типу женщин, способных впадать в истерику и вопить, это произошло бы тогда. Но вместо этого Нелл выказала самообладание и отвагу. Как бы ему ни хотелось, чтобы все было иначе, он не мог притворяться, что ее кошмары всего лишь плод болезненных измышлений истерички. Она знала подробности... вещи, которым не было рационального объяснения.
      – Я не хочу тебе верить, но понимаю, что должен, – наконец произнес он и повернулся к Нелл. – Тут действуют какие-то силы, мне непонятные. Как могло тебе присниться убийство Джона?! Богом клянусь! Какая-то невозможная ситуация! Я обязан поверить, что в своем кошмаре ты увидела смерть моего кузена и что каким-то образом у тебя установилась связь с негодяем, который его убил. Гнусным негодяем, который продолжает убивать невинных женщин... – Голосом, полным отвращения, он добавил: – В темницах, которые, по-твоему, могут находиться под моим домом.
      – Я не думаю, что убийство твоего кузена привиделось мне во сне, – пробормотала Нелл. – По-моему, я действительно его видела.
      Джулиан резко сел на постели и задумался.
      – А потом это событие вспомнилось тебе в виде кошмара? – Уточнил он, и глаза его загорелись интересом.
      Нелл кивнула:
      – Да, именно так. – Она нахмурилась: – Вот другие кошмары... Они кажутся иными, словно я наблюдаю их сквозь дымку... вуаль, но убийство твоего кузена... Цвета яркие, детали четкие, я обоняю запах леса, воздуха, ощущаю прохладу дня, поводья Искорки в моей руке... совсем не так, как в других кошмарах.
      Теперь нахмурился Джулиан:
      – Если ты действительно видела убийство, как ты оказалась под обрывом?
      Пальцы Нелл судорожно перебирали ткань покрывала.
      – Я думаю, что убийца твоего кузена и кто там еще был с ним в рощице, после того как я упала без чувств, отнесли меня на утес и сбросили вниз, а затем погнали бедную мою кобылку туда же, на край, пока она не упала на скалы. Они решили, что я разбилась насмерть.
      При мысли о том, что Нелл могла остаться там навсегда, в сердце Джулиана словно вонзился кинжал... Его наполнил яростный гнев: если бы она умерла там, он никогда бы ее не узнал... Усилием воли он подавил бушевавшие в нем чувства и постарался холодно проанализировать ее слова.
      – Какую опасность ты для них представляла? В конце концов, твоя семья занимает высокое положение в округе. Они должны были понять, что тебя хватятся и самое большее через несколько часов станут разыскивать.
      – Я уверена, что они были не местными и не знали, кто я. В тот день при мне не было грума, и я была одета в старую амазонку. При мне не было ничего, ну разве что кроме породистой кобылки, что подсказало бы им, кто я такая. Что я нечто большее, чем простая местная жительница, случайно наткнувшаяся на них. – Дрожь сотрясла тело Нелл. – Мне кажется, они не рассчитывали, что кто-то, кроме озабоченного родителя или мужа, станет меня искать. И наверняка им не пришло в голову, что на поиски бросятся все на много миль вокруг и что меня найдут живой.
      Джулиан снова потер лоб. Мысли в его голове крутились, разбегались во все стороны сразу, бились друг о друга, как волны о скалы, распадались на миллионы осколков, снова соединялись и вновь повторяли весь мучительный процесс. Он не мог толком разобраться в том, что узнал сегодня. Оказалось, что его жена, как ведьма из сказки, обладает вторым зрением, или как там это называют, и этот дар проявляется в ее снах. Жутких детальных кошмарах, от которых она просыпалась с криками, вся дрожа и задыхаясь.
      Неожиданная мысль пришла ему в голову.
      – Эти твои кошмары... после убийства Джона они происходят только в темницах, тех же самых темницах и только когда он убивает?
      Нелл кивнула. Джулиан прищурился.
      – Если ты видишь его только в эти моменты, значит, тебя связывает с ним только жестокое насилие. – Он говорил сейчас не столько для нее, сколько для себя, размышлял вслух: – Бог знает каким образом, но убийство Джона сковала некое звено между вами... и твои ночные кошмары... твоя связь с ним оживает, когда он совершает убийство.
      – До нынешнего дня я не верила – ну, не верила по-настоящему, – что то, что я вижу, относится к реальным людям. Я знала, что эти кошмары должны быть как-то связаны, – призналась Нелл. – Но я винила в них свое злосчастное падение с обрыва, а не убийство твоего кузена.
      Джулиан пристально вглядывался в лицо жены, отмечая лиловые тени под глазами и ее нежную хрупкость. У него сердце перевернулось в груди: она выглядела такой изможденной. Сегодня ей пришлось пережить тяжелое падение с лошади, и теперь она нуждалась в бережной заботе, а не в допросах о страшных событиях прошлого, которым они сейчас предавались. Он хотел бы продолжить их обсуждение, были вопросы, на которые ему хотелось бы получить ответы, но он сдержался, неохотно решив, что завтра наступит скоро и можно будет вернуться к сегодняшним нежданным откровениям.
      Он поднялся на ноги, готовясь покинуть спальню.
      – Ты нуждаешься в отдыхе, а разговор на эту тему не поможет тебе заснуть. – Его взгляд снова прошелся по ее бледному лицу и поникшим плечам. – Я хочу, чтобы завтра утром тебя осмотрел доктор Коулмен, – сказал он решительно. Нелл болезненно сморщилась.
      – Как я понимаю, спорить с тобой бесполезно.
      – Безусловно, – чуть усмехнулся Джулиан и ласково провел пальцем по ее щеке. – Я не хочу, чтобы с тобой приключилось что-то плохое. Когда прискакал Ходжес и рассказал мне о твоем падении... – Джулиан вспомнил ужас, овладевший им, но заставил себя улыбнуться. – Не будем больше говорить об этом, но я не хочу снова переживать такое.
      Ни по голосу, ни по выражению его лица Нелл не могла понять, что именно он подразумевал под словом «такое». Рассердился ли он? Был ли раздосадован... озабочен? Он был не рад, застав ее в Стоунгейте. Это было очевидно. Решив выяснить его чувства поточнее, Нелл отвела глаза в сторону и пробормотала:
      – Для тебя было сегодня потрясением застать нас в Стоунгейте?
      – Не стану отрицать, – отозвался Джулиан, и какой-то черт подтолкнул его добавить: – Но это было ничто в сравнении с шоком, который я испытал, увидев тебя уютно сидящей рядышком с Тиндейлом.
      Голова Нелл резко мотнулась в его сторону, и, вздернув подбородок, она промолвила:
      – Как я уже сказала тебе, у меня не было выбора. Он уселся около меня. Помешать этому я не могла.
      Джулиану хотелось ей поверить, однако зрелище жены, сидящей и мило болтающей с человеком, который всего три месяца назад вроде бы ее похитил, его ошеломило и пробудило в душе зеленоглазое чудище ревности. Ему хотелось схватить этого глупого павлина Тиндейла за шиворот, сбросить с дивана и трясти, как терьер трясет крысу. А что касается Нелл, он едва сдержал сильнейший порыв сжать ее в объятиях и потребовать, чтобы она никогда больше так его не пугала.
      В том, что Нелл испытывает к нему симпатию... или даже привязанность, он не сомневался, но также сознавал, точнее, чувствовал, что какую-то часть своей души она от него скрывает. Он пытался не думать об этом, не придавать этому особого значения, но всегда замечал эти моменты легкой отдаленности... осторожное изъятие руки из его пальцев, крохотный поворот лица, удалявший ее губы от его рта, так что поцелуй приходился в щеку. Докучливое ощущение, что она все больше отдаляется от него, наполняло Джулиана страхом беспомощности. Ему хотелось схватить ее и хорошенько потрясти... и потребовать, чтобы она полюбила его... так, как он сам – он вдруг отчетливо осознал это, – так, как сам он любил ее.
      Джулиан потрясенно взглянул на Нелл. Он ее любит! Он смотрел на нее, пытаясь справиться с внезапностью своего необъяснимого открытия. Он любит эту миниатюрную женщину с большими глазами цвета морского тумана и вечно растрепанными золотисто-каштановыми локонами.
      – Милорд, – прервал его размышления голос Нелл, – вы ведь не думаете, что я поощряла лорда Тиндейла?
      Все еще потрясенный внезапным озарением, что любит жену, терзаемый муками ревности и неуверенности, Джулиан пробормотал:
      – Я больше не знаю, чему верить.
      Нелл возмущенно ахнула. Он сомневался в ее слове. Сверкнув глазами, она резко произнесла:
      – Тогда я предлагаю вам, пока не решите, верить мне или нет, не навязывать мне своего присутствия.
      – Навязывать? – требовательно осведомился Джулиан, ее слова ранили его, как морская девятихвостая плетка. Понукаемый гордостью и гневом, он ответил: – Прекрасно, миледи. Я желаю вам доброй ночи. Не волнуйтесь: я не стану дольше вам докучать.
      Нелл проводила его взглядом. Ее порывистые чувства переходили от гневного негодования к негодующему отчаянию и обратно. Призыв вернуться, слова примирения трепетали на ее губах, готовые сорваться... но было поздно. Он ушел, и дверь между их комнатами с грохотом захлопнулась за его высокой фигурой. Звук этот звенел в ее ушах, когда она уткнулась лицом в подушку. Закусив кулак, Нелл старалась сдержать рыдания. Будь он проклят! Усомниться в ее словах! Подумать хоть на минуту, что ей нравится пребывать в обществе Тиндейла! О, как она его ненавидит! В эту секунду она не слишком разбиралась в том, кому на самом деле адресована эта ненависть: Тиндейлу или ее злосчастному мужу, который ее не любит... который отдал навсегда свое сердце и любовь мертвой женщине. Будь он навеки проклят!
 
      В эту ночь Джулиан не спал. Слишком многое ему следовало обдумать, так что он провел следующие часы в размышлениях о стоявших перед ним проблемах. У него не было четких планов по их решению, но вскоре после рассвета он вызвал звонком своего камердинера. Часом позже, умытый и готовый встретить новый день, он спустился по лестнице и направился в утреннюю столовую завтракать. Несколько слов Дибблю, и слуга помчался за доктором Коулменом.
      Торопливо позавтракав бифштексом с кровью и кружкой эля, Джулиан удалился в библиотеку, где продолжал беспокойно ходить по комнате, безуспешно стараясь привести в порядок клубившиеся в голове мысли. Самым важным было уладить отношения с Нелл, смягчить воцарившуюся между ними напряженность. Он никогда не считал себя трусом, но ему не хватало духа назвать вслух владевшие им чувства... когда у него не было уверенности в ее чувствах к нему. Но если он пока не мог открыть ей сердце, то по крайней мере мог позаботиться, чтобы не продолжать ссору с ней.
      И потом, нужно было заняться этой историей с темницами... Он нахмурился. Нелл и в этом случае была права. Его темницы следует осмотреть и определить, являются ли они теми, что фигурируют в ее снах. Если они окажутся теми... он устроит ловушку – да-да, такую, что не оставляет возможности удрать из нее, – и тогда с этим монстром будет покончено раз и навсегда... и сделает это он, Джулиан. Только один из них покинет эту темницу живым.
      Прибытие доктора Коулмена прервало его размышления. Выдавив из себя вежливую улыбку, Джулиан приветствовал врача и, объяснив тому ситуацию, повел его осмотреть Нелл.
      Наверху, в своих покоях, Нелл безрадостно встречала доктора Коулмена. Как и Джулиан, она провела беспокойную ночь, но ей все же удалось поспать несколько часов. Она устала, и нога отчаянно ныла, но Нелл терпеливо вынесла заботы Бекки и ее упреки. Чувствуя себя нехорошо, она решила провести день в постели и переоделась в ночную сорочку из бледно-желтого тончайшего кембрика, поверх которой надела отороченный кружевами халат цвета лаванды. После того как Бекки расчесала ей волосы и подвязала тяжелые локоны шелковыми лентами, она даже смогла по настоянию преданной служанки немного позавтракать.
      Нелл как раз наливала себе вторую чашку чая, когда ей доложили о приезде доктора. Делая хорошую мину при плохой игре, Нелл ответила на его вопросы и стойко выдержала осмотр. Ей было очень неловко, что этот высокий темноволосый мужчина, который задавал ей вопросы об интимных отправлениях ее тела, является дядей ее мужа пусть не по имени, но по крови. Его внешнее сходство с Джулианом лишь усугубляло ее смущение. Она с тоской вспомнила доброго седовласого старика, доктора Баббингтона из Медоули. Ей мучительно захотелось увидеть его привычное родное лицо. Волна отчаянной тоски по родному дому накатила внезапно. Нелл захотелось увидеть отца, братьев. Глаза ее наполнились слезами. Но, отворачивая лицо от невозмутимого взгляда доктора Коулмена, она поняла, что больше всего ей хочется, чтобы муж полюбил ее...
      Закончив свои вопросы и осмотр, доктор Коулмен перешел из спальни в гостиную, давая ей возможность привести себя в порядок.
      Через несколько минут Нелл присоединилась к нему в гостиной.
      Заложив руки за спину, доктор смотрел в окно, но когда она вошла, обернулся к ней, сел рядом на стул и, внимательно посмотрев на нее, сказал:
      – Итак, миледи, несмотря на вчерашнее ваше падение с лошади, вы пребываете в отличном здоровье. Несколько дней покоя, и вы почувствуете себя как прежде. – Улыбка расплылась на его лице, и, погрозив ей пальцем, он добавил: – Но больше никакой бесшабашной верховой езды: вы теперь подвергаете риску не только свое здоровье.
      Нелл недоуменно нахмурилась:
      – Что вы имеете в виду?
      – Если все пойдет хорошо, а я не вижу причин, чтобы это было не так, – продолжал широко улыбаться он, – полагаю, что вы где-нибудь в июле подарите своему милорду здорового ребенка. Ну, может, не позднее самого начала августа. Мои поздравления.

      Нелл ошеломленно замерла. Она настолько растерялась, что едва заметила уход доктора. Она беременна!
      В полном изумлении Нелл уставилась на свой плоский живот. Как получилось, что она забеременела? Краска залила ее щеки, когда она подумала о бурных ночах в объятиях мужа. Ну она, конечно, знала, как это случается... однако поверить, что это произошло с ней самой, не могла. Она не ощущала явных изменений. Хотя... надо признаться, что в последнее время часто уставала... и стала плаксивой... и ее желудок вдруг проявлял непривычную чувствительность... По правде говоря, ее довольно часто мутило...
      Вскочив со стула, Нелл побежала в гардеробную, чтобы посмотреть на себя в большое зеркало. Она сбросила халат, обтянула живот ночной рубашкой и разочарованно пожала плечами. Живот, на ее взгляд, оставался по-прежнему плоским. Она повернулась одним боком, потом другим, стараясь подметить хоть какое-то изменение, и со вздохом опустила рубашку. Доктор Коулмен мог говорить, что она беременна, но она не видела ни малейших признаков того, что в ней растет ребенок. И все же... Ведь действительно были все эти другие признаки, и недавно она задумалась о том, что последний раз ее месячные пришли до того, как Джулиан лег с ней в постель. Она залилась румянцем. Да, все верно. Должно быть, так и есть. Она беременна.
      Бекки постучала и заглянула в приоткрытую дверь.
      – Миледи? Я видела, что доктор ушел. Вам что-нибудь нужно?
      – Нет. Да. Не знаю, – выговорила Нелл, продолжая ошеломленно изучать свое вдруг ставшее загадочным тело. Нетерпеливым жестом она подозвала Бекки: – Посмотри на меня. Как по-твоему, я выгляжу иначе?
      – Нет, ваше сиятельство, – недоуменно покачала головой Бекки.
      Не в силах больше сдерживать улыбку, Нелл посмотрела на служанку и радостно воскликнула:
      – О, Бекки, мне только что сообщили самую необыкновенную новость! У меня будет ребенок!
      Бекки округлила глаза и ахнула:
      – Мисс! Я хотела сказать: ваше сиятельство! Как чудесно! Вы, наверное, в восторге.
      – Да, – призналась Нелл. – Я просто еще с этим не освоилась. – И с ноткой почтительного ужаса в голосе повторила: – У меня будет ребенок. В июле... или в начале августа. – Она засмеялась и, схватив Бекки за руки, пустилась в бурный пляс по комнате. – Можешь в это поверить? – твердила она, хохоча. – Ребенок! У меня!
      – А его сиятельство доволен? – спросила Бекки, когда они, задыхаясь, свалились на постель.
      И воздушный шарик радости, окружавший Нелл, тихо лопнул. У нее будет ребенок от человека, который ее не любит, от человека, чье сердце и любовь принадлежат мертвой женщине... человека, который ей не доверяет. Ей стало тяжело на душе. Джулиан, конечно, обрадуется этому известию: ведь ему нужен наследник и по крайней мере этого – подумалось ей – покойная святая Кэтрин дать ему не смогла.
      – Он еще не знает, – тихо призналась она. – Полагаю, что доктор Коулмен сообщает ему об этом сию минуту.
      Нелл не ошиблась. Вернувшись к Джулиану в библиотеку, доктор Коулмен поспешил сообщить ему радостную новость, что ее сиятельство должна родить в середине лета. Поскольку в эту минуту мысли о ребенке были крайне далеки от его размышлений, Джулиан несколько секунд молча смотрел на доктора, пока смысл сказанных слов дошел до его сознания. Ребенок. Его жена была беременна. Его Нелл собирается подарить ему ребенка! Он станет отцом. Этим летом.
      Тревоги недавней бессонной ночи как ветром сдуло. Изумление и радость затопили его, и широкая глуповатая улыбка расплылась по лицу. Его жена ждет ребенка!
      Доктор Коулмен, с доброй улыбкой наблюдавший за ним, промолвил:
      – Вижу, что моя новость вас обрадовала.
      – Обрадовала?! – восторженно вскричал Джулиан. – Вы себе не представляете насколько! Клянусь Юпитером, Коулмен, это самое лучшее известие, которое вы могли мне преподнести.
      Коулмен рассмеялся.
      – Я доволен, милорд, что принес вам добрую весть. – Он взял свой маленький черный саквояж и добавил: – Я ухожу и оставляю вас и вашу супругу обсуждать эту перемену в вашем будущем. Еще раз мои поздравления. Если я вам понадоблюсь, пришлите слугу, и я моментально к вам явлюсь. – И при виде тревоги, возникшей на лице Джулиана, покачал головой и снова засмеялся: – Не волнуйтесь, ваша жена молода и здорова. Она сильная. Я не предвижу никаких проблем.
      Худощавое лицо Джулиана преобразил восторг. Он энергично потряс руку доктора.
      – Спасибо, что так быстро приехали. – И с все еще ошеломленным видом повторил: – Я поверить не могу в это. Ребенок!
      Оставшись один, Джулиан громко рассмеялся, пьянея от радости. Он станет отцом! В середине лета он будет держать на руках ребенка... Переполненный блаженством, ногами едва касаясь земли, он прошелся по комнате и остановился перед огнем.
      Они с Нелл плохо расстались прошлой ночью, и Джулиан должен был признаться, что виноват в этом был он сам. Тревога, ревность, сомнения, гордость и его вспыльчивость, которую он обычно держал под жестким контролем, соединились во взрывчатую смесь и, к несчастью, побудили его нанести обиду единственному человеку, который этого не заслуживает. Он вспомнил вспышку гнева в глазах Нелл и поморщился. У его жены тоже были крутой нрав и гордость, равная его гордости. Он представил себе, как она заставит его унижаться, прежде чем вернет ему свою благосклонность. Если вообще ее вернет. Будущий ребенок осложнял ситуацию, и в душе его шевельнулась тревога. Возможно, Нелл поведет себя так же, как Кэтрин, и использует свою беременность как оружие против него... но, может быть, она разделит с ним эту радость и ощущение чуда?
      Впрочем, он не мог долго задерживаться на грустных мыслях и постарался поскорее отбросить мрачные воспоминания. Слишком сильным было его удовольствие. Мысль о грядущем отцовстве вновь вызвала на его лице глуповатую ухмылку. Нет, наверняка Нелл будет рада.
      Стук в дверь прервал его размышления. По его слову в комнату вошел Диббль и доложил:
      – Милорд, приехал ваш кузен мистер Уэстон и хочет вас видеть.
      – Чарлз здесь? И хочет меня видеть? – изумился Джулиан.
      В комнату вошел Чарлз и сказал:
      – Да, это я. Не понимаю, почему ты отдал распоряжение Дибблю докладывать обо мне, словно я какой-то посторонний. Это просто знак того высокомерия, которым ты заболел, унаследовав титул. Хорошо, что я рядом и всегда готов нанести удар по нему и вытянуть тебя из пучины чопорности.
      Джулиан с трудом сдержал рвущийся на волю смешок. Кто бы говорил о высокомерии! И дерзости в придачу... Чарлз далеко превосходил его и в том, и в другом.
      Взмахом руки отпуская Диббля, Джулиан произнес:
      – Оставь нас... и в будущем, пожалуйста, обращайся с этим негодником, как с любым другим членом семьи.
      – Которым я и являюсь, – объявил Чарлз, ухмыляясь, и направился прямиком к стоявшему перед камином Джулиану. – Даже если ты предпочитаешь притворяться, что это не так.
      – Должен ли я подать угощение, милорд? – осведомился Диббль.
      – Ну разумеется, должен, – ответил ему Чарлз, протягивая руки к огню. – На случай, если ты этого не заметил, снаружи собачий холод, и я приехал сюда верхом в надежде согреться тем замечательным пуншем, который ты так ловко готовишь. Будь добр, Диббль, позаботься об этом.
      Хорошо знакомый с манерами Чарлза, Диббль скрыл улыбку и удалился. Так приятно было вновь увидеть кузенов вместе. А что касается пунша... с довольным выражением лица дворецкий поспешил на кухню.
      Улыбаясь кузену, Джулиан спросил:
      – Так что же привело тебя в мой дом? Хочешь ковать железо, пока оно горячо?
      Чарлз бросил на него проницательный взгляд.
      – Ты имеешь в виду продолжение вчерашнего мирного общения?
      – Пожалуй.
      – Что бы ты мне ответил, если бы я признался, что это так и есть? Что я хочу оставить в прошлом наши раздоры?
      Джулиан внимательно вгляделся в его лицо. В свое время из всех кузенов он был ближе всего с Чарлзом. С ним, как и с Маркусом, они выросли вместе... практически не расставаясь.
      Этому способствовала близость Стоунгейта и Уиндем-Мэнора. Конечно, были кое-какие шероховатости, но была и связь, большая, чем с другими членами их обширного семейства. Поэтому их отчуждение оказалось для Джулиана таким болезненным, и хотя он был очень привязан к Маркусу и высоко ценил общение с ним, ему не хватало бесшабашности Чарлза, его великолепной дерзости.
      – Мы в прошлом обменялись очень резкими словами, – медленно произнес Джулиан. – Если я правильно помню, ты обвинил меня в узурпации твоих прав на титул.
      Чарлз нетерпеливо пожал плечами:
      – Это было сказано в порыве гнева. – Он коротко взглянул на Джулиана. – Надеюсь, ты не решил, что я так думаю всерьез!
      Джулиан скептически вздернул бровь и усмехнулся. Чарлз откликнулся неловким смешком.
      – Черт тебя побери! Полагаю, тогда я так и считал... но я в это не верил. Ну не на самом деле. – Он отвел глаза в сторону. – Мы с отцом были очень обижены... и уязвлены, что Джон назначил тебя опекуном своего сына. – Он поджал губы. – По праву им должны были стать отец или я... – Чарлз замолчал, явно вспомнив, что приехал мириться, и пробормотал: – Мы тогда наговорили такого, что вообще не должно было быть сказано. Я плохо прореагировал... – Он улыбнулся Джулиану суховатой улыбкой. – Если припомнишь, я обычно так веду себя, если что-то идет не по-моему.
      – Да, это твое качество я хорошо помню, – заметил Джулиан. – И хотя я готов дать поблажку, учитывая твои гордость и нрав – в последнее время я и в себе обнаружил их предостаточно, – это не объясняет другие сказанные тогда вещи... которые говорились на протяжении многих лет.
      – Я не виню тебя за те чувства, что ты сейчас испытываешь... но прошлого изменить не могу. И не могу отменить сказанное или считать несовершенными некоторые свои поступки, – сказал Чарлз с задумчивым видом. – Когда был убит Джон, отец на какое-то время словно сошел с ума... мы все обезумели и в своей боли били слепо и глупо. А что касается Дэниела... его самоубийства... Не стану притворяться, что был плохим примером для него. Худшим из тех, каким мог последовать молодой человек. И ты был прав, хоть меня это бесило, когда старался держать Дэниела подальше от меня. Я такой, как ты обо мне думаешь: буян, распутник, повеса, бесшабашный и расточительный, притом плюющий на то, что обо мне подумают. Но поверь мне, Джулиан, я любил своего брата и любил его сына. Я никогда не довел бы Дэниела до разорения и гибели намеренно. – И с кривой усмешкой Чарлз добавил: – Клянусь честью... какая она ни на есть.
      – И все же ты это сделал.
      На щеке у Чарлза дернулся мускул, и руки сжались в кулаки. Он глубоко вздохнул и, не глядя в глаза Джулиану, промолвил:
      – Виноват. И виню себя больше, чем ты, в том, что произошло. Тебя не было в стране, и я должен был тщательней за ним присматривать... Я просто не думал, что... – Он прикусил губу. – Это моя вина, и никто не знает этого лучше, чем я. – Чарлз снова взглянул на Джулиана. – Никто не жалеет об этом больше меня.
      Джулиан склонен был ему поверить: насколько было ему известно, Чарлз никогда не лгал, когда нужно было отвечать за свои проступки. Вчерашний день и сегодняшний начали процесс залечивания их разрыва, но он понимал, что им предстоит еще долгая и тернистая дорога, прежде чем они вернутся к тем отношениям, что были у них в юности. А пока он готов был со всей осторожностью принять протянутую ему руку, поверить словам Чарлза. Но одна вещь его тревожила.
      – И все-таки, – сказал он, – ты позволяешь человеку, повинному в смерти Дэниела, мирно жить в твоем доме. – И с горечью резко уточнил: – Ты называешь его другом.
      Чарлз поморщился и потянул себя за мочку уха.
      – Тут ты меня поймал, я сам не могу это толком себе объяснить.
      – А ты попытайся, – сухо промолвил Джулиан.
      Диббль постучался в дверь и вошел в комнату с подносом, на котором стояла чаша с пуншем. Это помешало Чарлзу ответить. Оба кузена молча наблюдали, как Диббль опустил на столик тяжелый серебряный поднос и налил им кружки. Аромат рома, лимона, гвоздики и корицы поплыл в воздухе.
      Отхлебнув глоток душистого теплого пунша из предложенной ему кружки, Чарлз заметил:
      – Диббль, дорогой мой, если ты когда-нибудь захочешь поменять место службы, пожалуйста, немедленно отыщи меня. За один этот пунш, я уверен, ты заслуживаешь гораздо большего жалованья, чем платит тебе мой кузен.
      – Пытаешься сманить моих слуг? – лукаво сверкнул глазами Джулиан.
      – Если бы мне это удалось...
      Джулиан покачал головой:
      – Неужели нет ничего, на что бы ты не осмелился?
      Чарлз, казалось, задумался, оценивая свои возможности, и с усмешкой сказал:
      – Сию минуту ничего такого мне в голову не приходит.
      Джулиан сделал еще один глоток пунша и, глядя на янтарную жидкость в кружке, поинтересовался:
      – И все же, почему ты позволяешь Тиндейлу разгуливать по твоему дому, как домашнему любимцу? Зная, что он разорил Дэниела и заставил твоего племянника, которого, по твоим словам, ты очень любил, покончить с собой? Как ты вообще можешь даже смотреть на него?
      – Нужда заставляет, – проворчал Чарлз, глядя в огонь.
      Джулиан резко нахмурился.
      – Как сильно ты завяз? – осведомился он. Чарлз нетерпеливо мотнул головой:
      – Дело не в этом. Мои финансы, несмотря на слухи и сплетни о противном, в полном порядке, и я вовсе не прошу, чтобы ты выцарапал меня из кровожадных рук заимодавцев. Поверь, я терплю Тиндейла не потому, что он запустил в меня крючки. Хотел бы я, чтобы все было так просто.
      – Так почему же, ради всего святого? Я проклинаю саму землю, по которой он ходит, и если бы мой клинок не соскользнул, я бы спокойно пронзил его сердце. – Джулиан глубоко вздохнул, еле сдерживая ярость и досаду. – Почему?
      Чарлз сделал большой глоток пунша.
      – Потому что меня это устраивает, – произнес он тоном, не допускавшим дальнейших расспросов, и бросил угрюмый взгляд на Джулиана. – Я сознаю, что не в том положении, чтобы расспрашивать тебя о чем-либо, но... верно ли, что у тебя в руках столько долговых расписок Тиндейла, что ты можешь легко его разорить?
      Джулиан подозрительно и жестко посмотрел на него:
      – Почему я должен отвечать на твой вопрос, если ты не отвечаешь на мой?
      – Потому что мой вопрос более простой... На который можно ответить простым «да» или «нет».
      – А тебе это не все равно? Какое тебе до этого дело?
      Чарлз беспечным жестом отмахнулся от его вопроса.
      – Если верить слухам, у тебя в руках средство уничтожить его, но ты ничего не делаешь. Почему это так, кузен? – настаивал он. – Что тебя сдерживает?
      – Нужда заставляет, – ехидно повторил Джулиан ответ Чарлза и стал перемешивать угли в камине.
      Чарлз рассмеялся, но без всякой шутливости в голосе и взгляде.
      – Итак, мы уперлись в стену. Ты не отвечаешь на мой вопрос, а я – на твой. Какие мы с тобой жалкие глупцы, а, Джулиан?
      – Это верно, – согласился Джулиан.
      Чарлз поднялся.
      – Мне нужно ехать, – сказал он, протягивая руку кузену. – Я надеюсь в ближайшем будущем отобедать здесь с тобой и твоей женой. – Легкая улыбка осветила его суровые черты. – Чтобы закрепить наши возрожденные отношения.
      – Как я уже сказал, только твоя поразительная дерзость делает тебя приемлемым, – улыбнулся Джулиан, пожимая руку Чарлза. – Я узнаю, какой вечер устроит мою жену. – И с непреклонным видом добавил: – Ты, разумеется, понимаешь, что приглашение не распространяется на Тиндейла? Ни при каких обстоятельствах он не переступит порога моего дома.
      Чарлз коротко кивнул:
      – Тебе не стоит этого бояться.
      Провожая Чарлза к двери, Джулиан размышлял над ситуацией. Они с Чарлзом снова стали разговаривать, и, насколько он мог догадываться, Чарлз не был Тиндейлу другом. За этим крылась какая-то тайна, Джулиан думал об этом, открывая дверь в холл и глядя на пространство роскошного пола из белого и серого мрамора.
      В этот момент по лестнице спускались Нелл и леди Диана. При виде выходивших из библиотеки вместе Джулиана и Чарлза они замерли и уставились на неожиданное зрелище. Они сами явили прелестную картину: высокая фигура Нелл и ее золотисто-каштановые волосы выгодно подчеркивали темные локоны леди Дианы и ее округлую миниатюрную фигурку. Простое платье Нелл василькового цвета в полоску изящно контрастировало с кремово-розовым туалетом леди Дианы.
      – Боже мой, Чарлз, неужели это вы? – выпалила леди Диана, изумленно распахнув свои огромные карие глаза.
      – Да, боюсь, что так и есть, – откликнулся Чарлз, явно забавляясь ее растерянностью.
      Леди Диана, как в полусне, спустилась по ступенькам и, приблизившись к мужчинам, протянула Чарлзу руку.
      – Глазам поверить не могу. Только не говорите, что вы с моим пасынком помирились.
      – В некотором роде, – пробормотал Чарлз, склоняясь к ее руке. Вежливо поцеловав ее, он ухмыльнулся и добавил: – Он даже предложил пригласить меня в недалеком будущем на обед. – Повторив обряд над рукой Нелл, когда она ему ее протянула, он продолжил: – Если, конечно, ваше сиятельство не возражает.
      – Почему она должна возражать? – возмутилась леди Диана. – Это будет замечательно! Такое общество! А тут так скучно! И привозите вашу мачеху. Мне было очень приятно пообщаться с ней вчера. О, и, разумеется, вашего брата! А я позову еще нескольких гостей, чтобы было четное число. Может быть, завтра вечером? – Тут Диана вспомнила, что это уже не ее дом, чтобы в нем распоряжаться. Вспыхнув, она виновато посмотрела на Нелл и поторопилась добавить: – То есть, если леди Уиндем не против.
      Нелл бросила на леди Диану иронический взгляд и пробормотала:
      – По-моему, это отличная мысль, но, может быть, все-таки не завтра. – Она перевела взгляд на Чарлза: – Лучше, скажем, в следующий четверг? – И после его кивка добавила: – Я пошлю записку вашей мачехе. Мы будем рады видеть вас гостями нашего дома.
      Послав Нелл благодарный взгляд, леди Диана покинула их и направилась в сторону утренней столовой.
      Приняв из рук Диббля свою фетровую шляпу, Чарлз весело ухмыльнулся, обращаясь к Нелл:
      – Знаете, я не позволю вам отозвать приглашение... жду его в течение этой недели.
      – Вы всегда такой наглый, мистер Уэстон? – поинтересовалась Нелл, но в глазах ее прыгали чертики.
      – Всегда, – заметил Джулиан и, поглядев на Чарлза, покачал головой: – Уезжай, кузен, пока я не передумал насчет приглашения на обед.
      Чарлз расхохотался и, круто повернувшись, покинул дом.
      Оставшись наедине с мужем, Нелл поежилась. Ее очень волновало, как он отнесся к сообщению о ее беременности, однако после вчерашней размолвки она чувствовала себя неловко и неуверенно. Джулиан явно не поделился с кузеном новостью, подумала Нелл, но тут же сообразила, что, кроме Бекки, она тоже никому об этом не сказала. У нее была возможность рассказать о своем состоянии леди Диане, но она этого не сделала. Нежная улыбка заиграла на ее губах. Ее переживания были такими запутанными: ей хотелось кричать об этой радости на весь мир и в то же время хотелось сохранять известие, что внутри ее уже растет дитя.
      Прикосновение Джулиана к ее руке нарушило ход ее мыслей.
      – На одно слово, миледи.
      Глупое сердце Нелл затрепетало от выражения его глаз... и этой особой нотки в его голосе.
      – К-конечно, – заикаясь пролепетала она. Джулиан заулыбался и потянул ее за собой в кабинет.
      – Милая, – пробормотал он, покрывая легкими нежными поцелуями ее лицо. – Доктор Коулмен все мне рассказал. Ты рада этой новости?
      Нелл робко встретила его страстный взгляд.
      – Да. Очень. А ты?
      Джулиан рассмеялся и, подхватив ее на руки, закружил по комнате, пока у нее не завертелось все перед глазами.
      – Рад ли я? – переспросил он, наконец остановившись. – «Рад» кажется мне слишком слабым определением, чтобы описать мои теперешние чувства. Я... я просто пьян от счастья. Я в экстазе! И то, что ты тоже счастлива, только добавляет мне восторга.
      Не выпуская Нелл из объятий, он повалился в одно из объемистых мягких кожаных кресел перед камином. Ее голова уютно пристроилась на его плече, и Джулиан нежно гладил растрепанную каштановую головку, щекотавшую локонами его подбородок.
      – Не могу припомнить другого такого чудесного момента в моей жизни, – признался он. – Когда утром доктор Коулмен сказал мне, что я стану отцом, у меня подогнулись колени, и ты могла бы свалить меня на пол перышком. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать смысл его слов, а потом меня охватила, нет, опалила такая радость... – Он поцеловал ее в макушку. – Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете, дорогая, и я бесконечно благодарен тебе!
      По крайней мере, с одним из ее страхов было покончено: муж был в восторге от ее беременности. Однако Нелл не хотела его благодарности, она хотела его любви, и от этой мысли радость ее потускнела. Призрак Кэтрин навис над ней, как топор палача, угрожая ее будущему, и Нелл была твердо настроена не открывать свое сердце зря... особенно человеку, который любил другую.
      – Я очень довольна, – чопорным тоном объявила она, вставая, – что известие о нашем ребенке делает тебя счастливым.
      Это была не совсем та реакция, на которую Джулиан надеялся, но, вспомнив об их расставании прошлой ночью, он тоже встал и, ласково погладив ее по щеке, спросил:
      – Ты все еще сердишься на меня за вчерашний вечер?
      Нелл дернула плечом и отвернулась.
      – Не сержусь, – призналась она, – скорее, разочарована. – Подойдя ближе к огню, она бросила на мужа взгляд через плечо. – Ты усомнился в моем слове. – В ее прекрасных глазах сверкнул боевой огонь. – Джулиан, ты не можешь верить, что я вчера как-то поощрила Тиндейла! Я его видеть не могу без отвращения! Я просто была с ним вежлива, потому что у меня не было выхода. Неужели ты предпочел бы, чтобы я устроила сцену и приказала ему убраться с моих глаз долой?
      – Ты права, что сердишься на меня, – признался Джулиан. – Ты вела себя именно так, как должно. Это я виноват. Я вел себя как болван. – И, криво улыбнувшись, объяснил: – Прости меня... я ревновал, и эта ревность затмила мне глаза.
      Нелл растерянно открыла рот.
      – Ревновал? – пискнула она, чувствуя, как блаженство заполняет ей душу. – Как можешь ты ревновать к такому напыщенному негодяю, как Тиндейл? – Она поспешила вернуться к мужу и, ухватив за лацканы темно-красного сюртука, сильно его тряхнула. – Ты хороший, добрый, великодушный, достойный человек... а он во всем тебе противоположен. У тебя нет причин ревновать к такому, как Тиндейл!
      Джулиан схватил ее руку и, целуя пальцы, произнес вдруг охрипшим голосом:
      – Вчера я выказал себя дураком, во многих смыслах. Ты меня простишь?
      Несмотря на принятое решение держать его на расстоянии, сердце Нелл дрогнуло и растаяло. Простить его? Как можно было этого не сделать?
      – Только потому, что ты отец моего ребенка, – грубоватым тоном откликнулась она. – И если ты пообещаешь больше не быть таким глупым.
      Он расхохотался и, вновь притянув ее в объятия, крепко расцеловал.
      – Не могу поклясться, что в будущем снова не поведу себя как дурак: в конце концов, я всего лишь человек, однако я постараюсь, дорогая. Я буду очень стараться.
      Теребя золотую пуговицу его сюртука, Нелл поинтересовалась:
      – А как насчет остального?
      – Твоих кошмаров? И темниц? – вздохнул Джулиан. Она кивнула.
      – Я намерен осмотреть их сегодня во второй половине дня с Дибблем и несколькими крепкими парнями, – безрадостно произнес он. – Когда я удостоверюсь, что там нет никакой опасности, я проведу тебя по ним. – И с угрюмым видом добавил: – И молю Бога, чтобы они оказались совершенно не похожи на темницы из твоих снов!
      На этой ноте они расстались.
      Джулиан сдержал слово и в тот же день в сопровождении слуг спустился в самую старую подвальную часть здания. Они ничего неожиданного не нашли в мрачном сыром помещении, и, решив, что Нелл там никакого вреда не грозит, на следующий день Джулиан, спустившись по двум маршам лестницы, провел ее по темницам.
      Опираясь на руку мужа, в колеблющемся свете факела, который он держал, Нелл внимательно огляделась вокруг. Темницы представляли собой две маленькие клетушки, открывавшиеся в одну большую комнату, еще хранившую следы прошлого предназначения: парочку ручных кандалов с цепями и какими-то страшными орудиями, свисавшими с крюков, вделанных глубоко в стены. Там находилась также широкая яма под огонь, и, заметив на краю черной дыры какие-то ржавые искореженные предметы, Нелл задрожала и крепче прижалась к сильному теплому телу мужа. Куда бы она ни глянула, везде ее взгляд натыкался на глухие стены из грубо обработанного камня, очевидно, очень старые, а также пятна сырости и копоти от прошлых факелов... Рассматривая это угнетающее зрелище, она обратила внимание на зеленую плесень на полу, свидетельствующую о прежних подтоплениях. Нелл содрогнулась. Это было ужасное место, но... не темница из ее кошмара, и она не знала, радоваться ей или огорчаться, что это не было ее темницей. С одной стороны, она испытала облегчение, что темницы Уиндем-Мэнора имели лишь поверхностное сходство с тем местом, где происходили ужасы ее снов. Но при этом она была и разочарована. Если б только она смогла обнаружить то место, где демон из ее кошмаров творил свои жуткие дела, его можно было бы поймать, и женщины больше не рыдали и не мучились бы под его руками.
      Она посмотрела на мрачное лицо Джулиана и покачала головой. В его глазах мелькнуло облегчение, и, не говоря лишних слов, он поспешил увести ее наверх.
      В своем кабинете Джулиан долго ходил туда-сюда, пока Нелл согревалась у огня, прихлебывая крепкий горячий чай. Заметив ее бледность, он спросил:
      – Ты уверена, что с тобой все в порядке? Я могу в мгновение ока доставить сюда доктора Коулмена. Не должен был я поддаваться на твои уговоры и водить по этим проклятым темницам. Наверное, я сошел с ума!
      Она ответила усталой улыбкой.
      – Не волнуйся. Я не больна, я беременна, и это твой ребенок причиняет мне неудобства, а не прогулка по темницам. – С лукавой искоркой в глазах она добавила: – Кроме того, если бы ты не сделал этого, я отправилась бы туда сама, и как тогда бы ты к этому отнесся?
      Он в отчаянии закрыл глаза.
      – Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты не просто настойчива, но чертовски упряма?
      – Часто, – призналась Нелл со смешком и, поставив на столик чашку, вздохнула: – Я знаю, ты не хотел, чтобы я туда спускалась, но разве тебе не стало легче, когда выяснилось, что твои темницы не те, что являются мне в кошмарах?
      – Слава Богу хотя бы за эту милость, – откликнулся Джулиан, заставив Нелл рассмеяться.
      Однако мгновение веселья тут же прошло.
      – И все же сегодняшнее наше открытие ничего не меняет. Эти темницы где-то существуют... И нам обязательно нужно их найти, чтобы остановить убийцу. – Нелл посмотрела в сторону. – Если хотим, чтобы мои кошмары прекратились.
      Джулиан пересек комнату и опустился на колено перед женой. Взяв ее ледяные руки в свои, он яростно пообещал:
      – Мы их найдем. И его тоже... клянусь тебе.
      Насколько счастливее сделал бы он ее, с тоской думала Нелл, уходя в свои комнаты, если бы поклялся не найти маньяка, а поклялся ей в любви...

      Новость о том, что графиня ждет ребенка, который должен родиться летом, быстро разошлась по ближним и дальним окрестностям. Нелл была и польщена, и развлечена пышными поздравлениями, посыпавшимися со всех сторон на нее и Джулиана. Казалось, ее беременность обрадовала всех, от последней судомойки до высших английских пэров. Даже принц Уэльский прислал очень милое письмо с поздравлениями по поводу грядущего родительского счастья. Нелл не могла не чувствовать себя польщенной. Но самой большой драгоценностью стало письмо от отца. Она знала, что сэр Эдвард будет счастлив. Искренние гордость и удовольствие сквозили в каждом слове его послания. Он упомянул, что собирается ранней весной навестить ее, и сердце Нелл пело в груди от мысли, что она скоро снова увидит отца.
      Леди Диану эта новость тоже привела в восторг. Когда Нелл сообщила ей о своей беременности, та воскликнула:
      – О, моя дорогая! Как я счастлива за вас, за вас обоих! – Тень промелькнула на ее хорошеньком личике. – Мой покойный супруг и я надеялись завести собственного ребенка, но судьба распорядилась иначе. – Впрочем, она тут же отбросила меланхолию и лучезарно улыбнулась Нелл: – Я знаю, что Джулиан будет бесконечно счастлив стать отцом. Я же помню, в каком экстазе он пребывал, узнав о беременности Кэтрин, как много говорил о ней и ребенке, которого она носила... как грустил по ней и неродившемуся ребенку. – Сообразив, что слишком распустила язык, леди Диана вспыхнула: – Простите меня! Я не хотела бередить прошлое. – Помолчав, она серьезно добавила: – Он будет в восторге, говорю вам, просто в восторге от вашей беременности.
      Стараясь сгладить неловкость от болтовни матери, Элизабет сердечно обняла Нелл и с сияющими глазами промолвила:
      – Моему брату повезло с тобой, а теперь еще у тебя будет ребенок... Это так волнует. И подумать только, что мы с мамой будем всего в нескольких шагах, во Вдовьем домике. – Она заулыбалась. – Предупреждаю: мы забалуем твоего малыша.
      Обед с Чарлзом, как его называла Нелл, прошел без сучка без задоринки. Чтобы округлить число гостей и потому, что они ей просто нравились, Нелл пригласила нескольких представителей местного дворянства: сквайра Чадборна и его жизнерадостную толстушку жену Бланш, а также их наследника, высокого тридцатилетнего красавца Пирса. Это оказался очень приятный вечер, Нелл и Джулиан вновь были осыпаны множеством поздравлений и добрых пожеланий, за их здоровье и здоровье еще не рожденного ребенка было поднято несколько тостов.
      К окончанию трапезы, когда дамы удалились в золотой салон, предоставив джентльменам наслаждаться портвейном и другими винами, Нелл была вполне удовлетворена своим первым обедом в роли графини Уиндем. Все прошло должным образом, и кушанья – от грибных оладий, жареной трески, индейки с каштанами, телятины под галантином и запеченной говядины до тающего во рту крыжовенного крема, засахаренных апельсинов и яблок и великолепного камберлендского пудинга – были выше всяческих похвал.
      Хотя Нелл не могла поставить это себе в заслугу, примирение Джулиана с кузенами, возможно кажущееся, очень ее порадовало. Никто из наблюдавших за ними в этот вечер не смог бы догадаться, что еще недавно их разделяла пропасть отчуждения.
      Естественно, пока дамы пили чай и наслаждались сластями, которые подал им Диббль перед тем, как оставить гостиную, разговор зашел сначала о беременности Нелл, а потом о ремонте Вдовьего домика.
      Нелл слушала дам вполуха. Ее мысли были заняты миссис Уэстон. Она очень старалась полюбить родственников Джулиана, но что-то во француженке было ей неприятно.
      Когда леди Диана пересела на стул рядом с креслом миссис Уэстон, чтобы подробнее объяснить той какие-то свои новшества, осуществляемые во Вдовьем домике, миссис Чадборн заняла освободившееся место.
      – Вы давно знаете Софи? – спросила Нелл у миссис Чадборн.
      – О Господи, разумеется! С тех пор, как она вышла замуж за дядю его сиятельства, более тридцати лет, – вздохнула та. – Хотя, признаюсь, бывали случаи, когда я желала, чтобы он женился на ком-нибудь чуточку... поприятнее! Но тут ничего не поделаешь: у нее было большое состояние, а Уэстон очень нуждался в нем. – Миссис Чадборн задумалась. – Но, по-моему, это оказался удачный брак. Никогда ведь не предполагалось, что они женятся по любви. Харлан обожал Джона и мать Чарлза, Летти. Когда она умерла... – Грустное облачко пробежало по ее лицу. – Это было ужасное время для всех нас. Мы ведь росли все вместе, и когда Летти умерла... Что ж, когда она умерла, что-то умерло в самом Харлане. – Она потрясла головой и продолжала более кратко: – Софи была тем, что нужно Стоунгейту, и Уэстон понимал это. Полагаю, он был доволен своей сделкой. – Она улыбнулась. – Он был очень рад снова стать отцом и наверняка счастлив тем, сколько денег она щедро вкладывала в Стоунгейт. Поверьте, если бы не деньги Софи, Харлан оказался бы в весьма затруднительном положении. Она спасла его от разорения. Спасла Стоунгейт. Благодаря состоянию Софи ее сын очень благополучно устроен, и надо отдать должное Чарлзу, он никогда не завидовал младшему брату в том, что именно тот унаследует большое состояние, а не он. Несмотря на всю свою бесшабашность и буйство, Чарлз всегда присматривал за Раулем. – Миссис Чадборн покачала головой: – Господи, из каких только передряг он его не вытаскивал! Софи невыносимо избаловала сына. Чего стоят одни только рассказы о его женщинах... – Она замолчала, явно смутившись, и неловко осведомилась: – Э-э... вы ведь наслышаны о старом графе?
      И когда Нелл кивнула, она добавила:
      – В общем, некоторые говорят, что Рауль – это возродившийся старый граф... но гораздо менее щедрый. Скольким девушкам этот юноша испортил жизнь!.. – Миссис Чадборн бросила взгляд на миссис Уэстон. – В этом я виню только Софи... она обожает своего сына и не хочет слышать ни единого словечка против него. Она боготворит землю, по которой он ступает. Хотя полагаю, что это вполне естественно: Харлан женился на ней из-за денег, кого же еще ей любить? Но, как я уже говорила, Софи и Харлан жили хорошо. Пусть их союз не был браком по любви, они испытывали взаимное уважение, привязанность, даже нежность друг к другу.
      – Понимаю, – медленно промолвила Нелл, нежданно проникаясь сочувствием к Софи, отождествляя себя с ней. Ее собственный муж тоже ее не любил... Возможно, у холодности и черствости миссис Уэстон была уважительная причина.
      В комнату вошли джентльмены, и дружеская беседа с женой сквайра прекратилась. Остаток вечера прошел приятно, так что Нелл даже почти пожалела, когда гости разъехались.
      Однако день был длинным и утомительным, так что, после того как они с Джулианом помахали вслед Чадборнам и Уэстонам, Нелл была рада отправиться в спальню.
      Слова миссис Чадборн дали Нелл богатую пищу для раздумий, так что, забравшись в постель и задув свечу, она погрузилась в размышления. Хотя Джулиан женился на ней не ради ее состояния, как Харлан Уэстон на Софи, но их брак тоже был не по любви. Она вздохнула. Глядя на миссис Уэстон, она представляла себя тридцать лет спустя. Нет уж! Не дай Бог! Она снова вздохнула. Получалось, что мужчины Уэстоны способны были любить только раз в жизни. И эта их первая любовь навсегда стояла на пути других женщин. Харлан и его Летти, Джулиан и Кэтрин...
      Грустные размышления прервало появление в спальне Джулиана. Он сбросил с плеч черный шелковый халат и скользнул к жене в постель. Он привлек Нелл к своему теплому обнаженному телу, и сердце ее бешено забилось.
      Отведя локоны, он поцеловал ее в ухо.
      – Ну что, мадам жена, довольна ты своим первым обеденным приемом в Уиндем-Мэноре?
      Стараясь не замечать, как все ее непослушное тело откликнулось на его близость, Нелл прильнула к мужу. Играя с густыми темными волосами, которыми поросла его грудь, она сказала:
      – Все прошло хорошо. Ты как считаешь?
      – Несомненно. Особенно если вспомнить, каким рискованным предприятием это было. Нельзя было исключить того, что мы с Чарлзом могли вцепиться друг другу в горло... понукаемые Раулем и восторгами тети Софи, – пробормотал Джулиан с улыбкой в голосе.
      – Мне нравится твой кузен Чарлз, – призналась Нелл. – Он вовсе не такой холодный и безразличный к другим, каким хочет казаться. Как ты думаешь?
      Джулиан нахмурился. Он предпочел бы заняться любовью со своей очаровательной женушкой, но ей, кажется, хотелось сначала поговорить.
      – Это и есть проблема Чарлза, – вздохнул он – Он принимает все слишком близко к сердцу, однако скрывает это под маской невозмутимости.
      – Но почему?
      – Я думаю... Возможно, потому, что тетушка Софи не всегда была добра к своим пасынкам, и когда на свет появился ее собственный сын... Она все сделает для своего Рауля, а вот Джона, Чарлза, а потом сына Джона Дэниела почти не замечала. – Он снова вздохнул. – Временами выносить тетю Софи очень нелегко, но в целом... я благодарен ей за спасение Стоунгейта и за то, что она придала устойчивости этой ветви семейства Уэстонов. Я, правда, не знаю, что случилось бы с дядей Харланом, если бы не было Софи. И с Чарлзом... Между ними нет особой приязни, но в прошлом она смогла несколько сдержать его буйства... пусть ее методы были не самыми милыми.
      – Своим состоянием?
      – О да, – с резким смешком отозвался Джулиан. – Она не раз била его этим по голове. Я иногда удивлялся, как это он не свернет ей шею. – Он погрузил нос в ее душистые пышные волосы. – Но хватит, давай поговорим о других вещах, кроме моих беспутных родичей.
      – О чем, например? – беспечно спросила Нелл, ощущая, как твердеет, упираясь в ее бедро, его мужская плоть.
      – О том, какой красивой ты была сегодня... – Его рука прошлась по ее животу. – И как чудесно растет у тебя внутри мой сын.
      – Твой сын? – хмыкнула Нелл. – Откуда ты знаешь? А если я ношу дочь?
      Джулиан потыкался носом в ее ухо.
      – Ладно, пусть будет дочка. Я не возражаю против того, чтобы заполнить дом прелестными амазонками. Я буду ждать этого, но верю, что со временем ты подаришь мне наследника. – Его губы нашли ее рот, и он поцеловал ее страстно, крепко. Его руки скользнули под ее ночную сорочку и плотно легли на тугие груди. – И прямо скажем, – выдохнул Джулиан, – делать детей – занятие увлекательное. – Сорвав с Нелл сорочку, он отшвырнул легкую ткань в сторону и пробормотал: – По правде говоря, я не знаю ничего приятнее.
      Склонив голову, он поймал губами один соблазнительный сосок и слегка его прикусил.
      – М-м-м, сладкий, – промычал он, обводя языком напрягшийся бутон. – Слаще весенней клубники. – Он сильно втянул его в себя, и стрелы наслаждения пронзили все тело Нелл.
      Позже они лежали рядом, сытые и ленивые, наслаждаясь сладостью отдыха после соития. Голова Нелл покоилась на плече Джулиана. Она упивалась этим моментом. Они так подходят друг другу, подумалось ей, но все же между ними пропасть. Пропасть, имя которой – Кэтрин.
      Нелл не была трусихой, но ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы спросить:
      – Ты ее очень любил?
      – Кого? – растерянно спросил Джулиан, не понимая вопроса.
      – Кэтрин, – храбро уточнила Нелл.
      Джулиан напрягся. С трудом сдержав рвущееся наружу проклятие, он резко сел на постели и, взволнованно проведя рукой по волосам, сухо осведомился:
      – Какого черта! Какое отношение она имеет к нам? Она мертва, Нелл, мертва и похоронена. Забудь о ней!
      – А ты можешь ее забыть? – с отчаянием спросила Нелл.
      Одно лишь упоминание о Кэтрин вызвало в его душе бурю гнева и раскаяния. То, что было между ним и Нелл, было драгоценным, честным и чистым. Он не хотел ничем омрачить или загрязнить это чувство. Внести память о Кэтрин, о его браке с ней в их жизнь значит всколыхнуть всю связанную с этим грязь... Он безжалостно усмехнулся, вспоминая все уродство прошлого, всю ложь, всех любовников, которых она открыто демонстрировала ему... Он сомневался, что сможет объяснить Нелл, какой была в самом деле Кэтрин, и не показаться жалким и слабым рогоносцем... каким он, в сущности, был. И не мог он заставить себя рассказать ей о самом мрачном своем страхе, о том, что ребенок которого носила Кэтрин и о котором он горевал по сей день, возможно, не имел к нему никакого отношения, Как мог он высказать вслух все свое отвращение к женщине, которой дал обет уважать и защищать ее всю жизнь... обет, который он не выполнил... провалил полностью самым злосчастным образом? Если было на свете что-то, чего не хотелось ему обсуждать со своей второй женой, так это именно первую жену. Однако Нелл задала вопрос и заслуживала ответа. Сможет ли он когда-нибудь забыть Кэтрин? Нет, устало подумал он, Кэтрин он не забудет никогда.
      – Нет, я не могу ее забыть. До конца дней своих я буду помнить о ней и ребенке, которого она носила, когда погибла. Но к нам это не имеет никакого отношения, – угрюмо произнес он, вставая и натягивая халат. – Это наш брак... и наше дитя. Я умоляю тебя, оставь мое прошлое в прошлом, где ему полагается быть. Пойми меня. Прими, как принял я, тот факт, что она мертва и похоронена... и этого ничто не изменит.
      «Что ж, – безнадежно подумала Нелл. – Вот он и признался: он никогда не забудет божественную Кэтрин. На что мне надеяться? Не на что». Горечь поражения сжала ее сердце, и Нелл отвернулась от мужа.
      – О, я прекрасно все понимаю, – пробормотала она, желая, чтобы он оказался за тысячу миль от нее, и с усилием притворно зевнула. – Простите меня, милорд, я очень устала.
      Джулиан заколебался, но тон ее был явно прощальным и не поощрял к дальнейшей беседе. Он не хотел расставаться с Нелл на такой ноте. Более того, он вдруг понял, что вообще не хочет с ней расставаться. Он хотел от нее того, чего никогда не хотел ни от одной женщины: он хотел лежать рядом с Нелл всю ночь, ощущать тепло ее тела, слушать ее легкое дыхание и знать, что все долгие и тоскливые темные ночные часы она будет у него под боком.
      Всего лишь простое упоминание имени Кэтрин, с гневом подумал Джулиан, погубило всякую возможность того, чтобы Нелл пригласила его остаться в ее постели. Господи, он же не собирается позволить этой ведьме достать его из могилы и разрушить его единственный шанс на счастье. Будь проклята ее черная душа! «Нет, Кэтрин, – мысленно поклялся он, – пускай в ход все свои ухищрения, но эту битву тебе не выиграть».
      Джулиан сбросил с плеч халат и снова забрался в постель к Нелл. Притянув ее к себе, так чтоб они лежали, как ложки в коробке, он поцеловал ее в макушку.
      – Я тоже устал и не могу придумать никакого более приятного места для сна, как под боком у моей жены.
      Нелл очень постаралась сохранить накал своей обиды и гнева, ни в коем случае не смягчиться от его слов, приятных ее душе, однако это оказалось невозможным... она его любила. У нее перехватило дыхание: да, да, она вдруг поняла, что это правда. Она его любит! Безумно. Страстно. Всепоглощающе. Потрясенная своим открытием, она лежала тихо и наслаждалась теплом его прижавшегося к ней большого тела. Она любила этого мужчину. Когда и как это произошло, Нелл не знала.
      Никакого предупреждения не было. Одну секунду она мирно спала, и в ее мозгу проплывали чудные сны о будущем ребенке, грезы о том дне, когда Джулиан признается ей в любви... а в следующий миг она оказалась в закопченной темнице, и ее оглушили крики несчастной женщины, перед глазами возникла картина кровавой бойни, истязаний, которые только одержимый безумием зверь мог причинить другому человеческому существу. Нелл боролась, стремясь вырваться из жестоких когтей кошмара, но они крепко держали ее, принуждая наблюдать жуткие вещи, происходившие в этом страшном месте. Она содрогнулась, когда этот Человек-Тень отвернулся от своей жертвы и потянулся за другой игрушкой, за тонким ножом с лезвием, отточенным остро, как бритва...
      Как всегда, он стоял в тени, и у Нелл не было шанса разглядеть что-либо, кроме его роста и широких плеч. Однако, когда он повернулся за этим ножом, что-то колыхнулось у нее в голове. Она его знала. Она не могла бы его назвать, но какая-то глубинная уверенность пронзила ее: она встречала этого человека, разговаривала с ним. Человек-Тень был кто-то, кого она знала.
      Нелл дико металась во сне, задыхаясь и вскрикивая. Джулиан проснулся в ту же секунду, как она задрожала. Он нашел на ночном столике свечу и быстро ее зажег. В колеблющемся свете было видно лицо Нелл, искаженное страхом и отвращением. Джулиан прикоснулся к ней, чтобы успокоить, но при первой же нежной ласке она закричала и подскочила на постели. Ее глаза были широко открыты, однако ничего не видели.
      – Нелл, – мягко проговорил Джулиан, – проснись. Это кошмар. Ты в безопасности. Проснись, дорогая. Очнись.
      Но она не могла очнуться. Глаза ее были устремлены на зрелище неописуемой жестокости. Ни в одном из ее прошлых кошмаров, на протяжении многих лет, не была она свидетельницей такой неуправляемой, неукротимой свирепости. До сих пор, какими бы жестокими ни были его действия, от убийцы исходило некое безжалостное любопытство, как будто его интересовала реакция женщин на каждую новую пытку. Но сегодня никакого любопытства не было. Была слепая безумная жажда причинить боль, жажда рвать, резать, терзать.
      Добрые слова, нежные поглаживания не оказывали никакого влияния на Нелл, и Джулиан в отчаянии ударил ее по щеке. Она задохнулась, поперхнулась, и взгляд ее прояснился. Бледная, дрожащая, она бросилась в объятия мужа и, уткнувшись ему в плечо, зарыдала, бормоча:
      – Это было ужасно. Ужасно. Я этого не вынесу.
      Джулиан держал ее в объятиях, дожидаясь, когда буря рыданий и страха стихнет. Все, что он мог сделать, – это дать ей некое утешение, и он давал его, прижимая ее трепещущее тело к себе, поглаживая взлохмаченные каштановые локоны и приговаривая:
      – Тише, дорогая. Ты в безопасности. Я с тобой и никому не дам тебя обидеть. Тише.
      Постепенно ее рыдания стихли, но пальцы продолжали сжимать его плечи. Наконец она подняла голову и в мерцании золотистого света свечи прошептала:
      – Джулиан, я его знаю.
      Его взгляд остановился на ее глазах.
      – Ты сегодня видела его лицо? – резко уточнил он. – Ты знаешь его имя?
      – Нет, – покачала головой Нелл. – Просто в какой-то момент я инстинктивно поняла, что знаю его. Что я его встречала, разговаривала с ним. – Дрожь пробежала по ее телу. – Возможно, он кто-то, с кем мы беседовали в нашем доме.
      Джулиан нахмурился:
      – Но если ты не видела его лица, откуда ты знаешь, что это кто-то, кого ты встречала?
      – Объяснить это я не могу, – призналась Нелл. – Но почему-то уверена, что это так. – И настойчиво добавила: – Мы его знаем. Он нам знаком.
      Джулиан вгляделся в ее бледное лицо. Он видел потеки от слез на ее щеках, помнил ужас в ее глазах.
      – Мне неприятно спрашивать тебя об этом, но не запомнила ли ты из нынешнего кошмара чего-то, что могло бы нам помочь?
      – Только то, что он был в ярости. Он бросался, как дикий зверь, кипя от переполнявшей его злобы.
      – Я удивляюсь, – размышлял вслух Джулиан, – что же могло так его разозлить.
      – Не могу даже предположить. – Нелл содрогнулась и крепче прижалась к мужу. – Эта несчастная женщина...
      – Ясно лишь то, что задача наша определена, – тряхнул головой Джулиан. – Должен признаться, что я без радости предвкушаю обследование всех этих злосчастных заброшенных, сырых и грязных темниц Девоншира. И страшно подумать, какие хитроумные сказки придется мне сочинять, чтобы мои друзья, родственники и соседи разрешили мне осматривать нижние этажи их домов.
      Нелл усмехнулась уголком рта:
      – Утешайся по крайней мере тем, что твои темницы вне подозрения.
      – Да, – кивнул Джулиан, – за это стоит поблагодарить небеса. – Он очень серьезно посмотрел на Нелл: – Ты уверена, что это кто-то, кого мы знаем?
      – Я в этом не сомневаюсь, – кивнула она.
      – Что ж, будем надеяться, что нашим маньяком окажется Тиндейл! – прорычал он.
      – Нет, это не Тиндейл, – покачала головой Нелл. – Тиндейл – блондин, а у Человека-Тени волосы темные... вроде твоих...

      Джулиан не терял времени. На следующее утро, сидя в библиотеке, он составил список поместий, в которых, он знал, имеются темницы. В этом списке он выделил те, владельцев которых Нелл встречала. То, что он тоже был с ними знаком, имело второстепенное значение. Ключом к разгадке была Нелл.
      Джулиан был уроженцем этих мест и потому хорошо знал большинство окрестных поместий. Когда первоначальный список был завершен, он с удивлением заметил, что многие из домов его друзей и родных были построены на месте бывших норманнских замков с темницами. Некоторые из их владельцев, вроде, например, сквайра Чадборна, гордились тем, что под их великолепными домами находятся мрачные темницы, и любили с удовольствием, невзирая на протесты, насильно затаскивать туда на экскурсию ничего не подозревающих гостей. Другие, вроде него самого, забывали об их существовании, пока кто-то или что-то не напоминало о них. Осмотреть темницы Чадборнов проблемы не составляло, а вот что касалось остальных. Он тяжело вздохнул. Если он не сумеет придумать внятного объяснения, зачем ему посещать все эти темницы, – все подумают, что он рехнулся. Джулиан криво усмехнулся. Он представил себе выражение лица Чарлза, когда попросит его разрешения прогуляться по обширным темницам, которые – он знал – находятся под Стоунгейтом. Да и доктор Коулмен вряд ли обрадуется, когда к нему обратятся с просьбой распахнуть двери подвалов под его Розовым коттеджем. Вот северный сосед Уиндемов, лорд Бекуорт, как и сквайр Чадборн, весьма был горд фамильной тюрьмой, так что побудить его показать ее труда не составит.
      Последним в его списке был Джон Хантер, его лесничий и главный егерь. Конечно, его поместье было невелико, но его дом и несколько акров, его окружавших, завещанные ему старым графом, когда-то были отличным охотничьим домиком, построенным, по слухам, на руинах старого саксонского замка. Насчет достоверности саксонского происхождения дома Джулиан не был уверен, однако о наличии темниц знал не понаслышке: мальчишками он, Чарлз, Маркус и боязливо тянувшийся за ними Рауль обследовали их вдоль и поперек. Джулиан улыбнулся при этом воспоминании. О, как великолепно проводили они время, расхаживая по обширному мрачному помещению, пока Джон Хантер не обнаружил их и не напугал до полусмерти!
      Джулиан нахмурился. В дополнение к уже перечисленным он, наверное, должен бы записать руины старой норманнской башни близ Даулиша и развалины монастыря, заброшенного со времен Генриха VIII. Других местных зданий с темницами или чем-то подобным он припомнить не мог. Поразмыслив над списком еще некоторое время, Джулиан отложил его в сторону и отправился на поиски жены.
      Быстро найти ее ему не удалось, но опрос всезнающего Диббля разъяснил, что дамы находятся сейчас во Вдовьем домике.
      – Они хотели посмотреть, как там продвигается работа, и кроме того, – добавил дворецкий, – насколько я понял, у них возникли некоторые разногласия относительно цвета шелковых драпировок в главном салоне.
      Поскольку погода стояла отличная, редкая для второй недели февраля, а Вдовий домик находился меньше чем в миле от Уиндем-Холла, Джулиан решил прогуляться пешком. Он не следил особо за ходом обновления будущего жилища леди Дианы, а поскольку оно было расположено в четверти мили от главной дороги к Уиндем-Холлу и скрыто за деревьями окружающего леса, он изменений не замечал. Медленно шагая вдоль выбоин проселка, ведущего к Вдовьему домику, Джулиан пришел к выводу, что на прилегающей к нему территории работы еще не начинались.
      Лес, точнее, лесные заросли теснились вдоль дороги, а в некоторых местах заходили на нее, превращая в узкую мрачную тропинку, над которой смыкались ветки деревьев. «Когда они покроются листвой, солнце сквозь них не проникнет, – подумал Джулиан. – Если бы я был пугливым, я не стал бы здесь прогуливаться». Достигнув последнего поворота извилистого пути, он увидел впереди Вдовий домик, поднимающийся над кольцом подъездной аллеи.
      Джулиан приблизился к нижней ступеньке перед входом и огляделся по сторонам, удивленный тем, насколько красивее стало выглядеть это место после того, как подстригли кусты вокруг дома. Изысканные контуры здания больше не скрывали плющ и дикий виноград. Нависавшие над домом массивный дуб и липы были или срублены, или тоже подстрижены, и после сумрака подъездной аллеи открытое пространство казалось вдвойне привлекательным и радостным. Джулиан улыбнулся. Теперь, по крайней мере, внешне, этот дом не выглядел пристанищем злой колдуньи или колдуна. Широкая, выложенная кирпичом тропинка вокруг здания была окаймлена умело рассаженными розами, а клумбы пестрели веселыми головками желтых нарциссов. Отходящая от большой аллеи в противоположном направлении дорожка вела, если память не изменяла Джулиану, в конюшню. Здесь никто не жил со времен его прабабушки, так что его воспоминания рисовали это место заброшенным, заросшим дикой зеленью и постепенно разваливающимся. На протяжении многих лет домик всего лишь поддерживали от полного упадка. Теперь Джулиан порадовался перемене и устыдился, что позволил этому дому рушиться.
      В воздухе звенели звуки молотка и пилы. Когда на его стук никто не отозвался, Джулиан подергал массивную входную дверь и, найдя ее незапертой, вошел внутрь. По контрасту с облагороженным внешним видом внутри царил хаос. Тут и там валялись мешки известки, доски, деревянные лестницы, стояли укрытая чехлами мебель, ведра с малопонятными жидкостями, лежали куски обоев и рулоны дорогих драпировочных тканей.
      Впрочем, видны были и признаки некоторого прогресса, пол большого холла при входе был выложен роскошным мрамором в розовых прожилках; стены уже покрыты кремовым атласом; лепнина заново побелена либо вызолочена. Длинная витая лестница, ступеньки которой на его памяти были сломаны чуть не через одну, была починена и покрашена.
      Стук молотка доносился из левой части дома, и Джулиан пошел на этот звук, оглядывая по пути другие комнаты. Да, его мачеха, безусловно, обожала розовый цвет, усмехнулся он.
      В самой глубине дома, в красивой комнате, он обнаружил жену и Диану с Элизабет, бурно обсуждавших достоинства розового муарового шелка по сравнению с нежно-голубой тканью в тонкую золотую полосочку. Он остановился в дверях, еле сдерживая смех. По сосредоточенным лицам дам было ясно, что вопрос представляется им чрезвычайно серьезным.
      – Но, Диана, – восклицала Нелл, – вы уже использовали розовый цвет в нескольких комнатах! По правде говоря, почти каждая комната в доме розовая. Не кажется ли вам, что сюда лучше взять голубой? Неужели вы не устали от розового?
      – Но я люблю розовый. – Леди Диана надула губки. – Это мой самый любимый цвет. Кроме того, это мой дом, почему я не могу отделать каждую комнату в розовых тонах, если я этого хочу?
      Нелл и Элизабет обменялись взглядами.
      – Разумеется, мама, ты можешь делать то, что хочешь, – согласилась Элизабет. – Но подумай о других. Может быть, о каких-нибудь друзьях или гостях, которые не так, как ты... э-э... преданы розовому цвету. Не покажется ли это им... э-э... несколько угнетающим?
      – Или, возможно, скучным и предсказуемым? – быстро добавила Нелл. – Вы же наверняка не захотите этого. Не так ли?
      По леди Диане было видно, что ее одолевают сомнения. Разумеется, ей вовсе не хотелось, чтобы семья и знакомые сочли ее вкус скучным и предсказуемым. Ее взгляд нервно перебегал с одной ткани на другую.
      – Это будет таким приятным разнообразием, – уговаривала ее Нелл. – Даже некоторым заявлением...
      – Каким таким заявлением? – растерянно переспросила заинтригованная леди Диана.
      Тут Джулиан решил вмешаться. Он пересек большую комнату и, подойдя к дамам, произнес:
      – Ясным заявлением, что здесь живет леди, отличающаяся утонченностью и элегантностью... и обладающая изысканным вкусом.
      Все три женщины разом обернулись к нему. От теплой улыбки, которую ему бросила Нелл, у него перехватило дыхание и чуть закружилась голова, словно он поплыл по воздуху. Ощущая, что ноги его еле касаются земли, Джулиан подошел ближе к дамам, стоявшим у выходящего в сад широкого окна.
      – Вы действительно так считаете? – поинтересовалась леди Диана, устремив на него взгляд больших карих глаз.
      – Безусловно, – пробормотал Джулиан, касаясь голубой ткани. – Голубой в золотую полоску – это именно то, что надо. Я не сомневаюсь, что друг принца Уэльского, тот, который приобрел такое влияние в свете, этот Браммел, придет в восторг от этого голубого. – Он как бы задумался. – И несомненно, ему придется поперек души розовый.
      Леди Диана возмущенно пожала плечами:
      – Такое не должно произойти! Браммел способен уничтожить любую хозяйку дома одним поднятием бровей. – Повернувшись к Нелл, она промолвила: – Пусть будет голубой. Определенно голубой! – Ее красивое личико стало озабоченным. – Может быть, мне стоит переделать все комнаты? Убрать даже следы розового!
      – Нет! – все как один воскликнули трое ее собеседников.
      – С другими комнатами все в порядке, – поспешила успокоить леди Диану Нелл. – Нет необходимости срывать драпировки и начинать все заново. Нужно только внести немного других цветов, и все будет идеально.
      Леди Диана кивнула:
      – Думаю, вы правы. Но может быть, я поменяю стены в столовой на золотистый узорчатый шелк, который мне показался несимпатичным? И стулья... их нужно будет обить заново этим великолепным зеленым дамаском, который я купила, а потом не знала, что с ним делать. Как вы думаете?
      Она смотрела на Джулиана, ожидая ответа, а он, видя, как жена его отчаянно кивает, сказал:
      – Отличная мысль! В конце концов, никому не хочется выглядеть скучным и безвкусным. Особенно в глазах Браммела.
      Не желая оказаться и дальше втянутым в декоративные споры, Джулиан ловко отделил Нелл от остальных и увел прочь, предоставив леди Диане и Элизабет продолжать их волнующее обсуждение.
      Когда Вдовий домик остался далеко позади, Нелл заметила:
      – Не могу выразить, как я благодарна тебе за твое вмешательство. У нее прекрасный вкус во многих вопросах, но когда дело доходит до розового цвета... – Она покачала головой. – Нам с Элизабет едва удалось удержать ее от того, чтобы завернуть весь дом в розовый шелк ужасающе вульгарного оттенка.
      – Тебе очень тяжко пришлось с ней? – спросил Джулиан, беря жену под руку.
      – О нет! Я не это имела в виду. – Она бросила на него лукавый взгляд снизу вверх. – Мне нравится твоя мачеха. Я этого не ждала, но она оказалась милой и сговорчивой. И у нее доброе сердце. – Нелл подняла на мужа глаза. – Тебе нравится, что она живет в Уиндем-Мэноре?
      – Не слишком. Она милая... И я всегда буду заботиться о ней и Элизабет, присматривать за ними. Но думаю, что для всех будет лучше, если у нее будет свой дом. – Он улыбнулся Нелл. – У меня теперь имеются иные чудесные претенденты на мое внимание, время и кошелек, которые главнее нужд Дианы и ее дочери.
      – Очень мило сказано, милорд, – откликнулась Нелл с лукавой улыбкой.
      – Я тоже так думаю, – пробормотал Джулиан.
      Они продолжали прогулку в полном согласии друг с другом. Джулиан рассказал Нелл о составленном им списке, и они обсудили разные методы, с помощью которых он может получить доступ в различные темницы. Однако ни один из них не казался очень хорошим, так что вскоре они сменили тему и перешли к вопросу, вызывавшему самые большие их разногласия.
      – Я продолжаю считать, что ты должен взять меня с собой, – настаивала Нелл. – Я точно знаю, что искать, а ты нет.
      – Мне и так будет чертовски трудно договориться, чтобы меня туда пустили, даже без тебя. – Он напрягся. – Кроме того, я не хочу, чтобы твой Человек-Тень услышал хоть малейший намек, что ты в этом замешана.
      – Но ты же понимаешь, что рано или поздно мне придется повидать эти темницы, – упрямо твердила Нелл.
      – Да, после того как я по возможности исключу все лишние. Но до тех пор ты будешь пребывать в безопасности в Уиндем-Мэноре и держать свой прелестный носик подальше от неприятностей. Я не стану подвергать опасности ни тебя, ни нашего ребенка.
      Нелл бросила на мужа сердитый взгляд:
      – Я, знаешь ли, не хрустальная.
      Джулиан остановился, заключил ее в объятия и, улыбнувшись с таким выражением лица, что у нее бурно забилось сердце, прошептал:
      – Но ты носишь под сердцем нашего малыша, и я не допущу, чтобы тебе причинили какой-либо вред... никогда.
      Возможно, Джулиан прибавил бы что-нибудь еще, но из-за поворота показался Джон Хантер на гнедом жеребце в сопровождении своры мастиффов и охотничьих псов. К удивлению Джулиана, рядом с ним на великолепном вороном коне ехал Маркус.
      Нелл не была пугливой, но вид этих скакавших к ним больших смуглых и темноволосых мужчин, так похожих друг на друга, и своры огромных свирепых псов заставил ее прижаться к плечу мужа. Она вдруг пожалела, что не сидит на своей лошади... и что в руках у нее нет пистолета.
      Завидев их, псы зарычали и все как один бросились к ним, однако резкий окрик Джона Хантера остановил собачью атаку на бегу.
      – Маркус! Что ты здесь делаешь? – воскликнул Джулиан, когда всадники достаточно приблизились для разговора. – Это приятный сюрприз. Я не думал, что увижу тебя здесь так скоро. Ты ведь не собирался к нам.
      Маркус, натянув поводья, остановил коня и спешился. Низко склонившись над рукой Нелл, он произнес:
      – Ах, это ведь было до того, как я услышал весть об увеличении нашего семейства. Мои поздравления, миледи. Надеюсь, что с вами и наследником все благополучно?
      – Почему это, – улыбаясь, покачала головой Нелл, – все уверены, что я рожу мальчика? Вы ведь понимаете, что, возможно, я подарю милорду девочку.
      – Возможно, – согласился Маркус, – но Уиндемам всегда везло с первенцами. Они вечно оказывались мужского пола.
      Джон Хантер тоже сошел с коня, предварительно отдав псам суровую команду «лежать». Он приветствовал Нелл и Джулиана, а потом промолвил:
      – Мне жаль прерывать вас, милорд, но не могу ли поговорить с вами наедине?
      Джулиан бросил на него тревожный взгляд:
      – Да, конечно. Позволь мне только проводить жену обратно в дом и устроить там кузена. Мы можем увидеться в моем кабинете через полчаса.
      Хантер открыл было рот, чтобы возразить, но, посмотрев на Нелл, передумал и коротко кивнул Джулиану:
      – Через полчаса я буду там, милорд.
      Ответ его прозвучал не как подтверждение, а как угроза. Он снова вскочил на коня и вскоре исчез за поворотом. Свора собак послушно следовала за ним.
      Провожая его взглядом, Маркус заметил:
      – Когда я приехал, он собирался отправиться на поиски тебя... И был очень обеспокоен, узнав, что ты отлучился из дома. Настаивал, что должен немедленно найти тебя. – Он вопросительно посмотрел на Джулиана: – Мне сразу стало любопытно, в чем дело, но он ничего объяснять не стал.
      – Полагаю, что тебе захочется присутствовать при нашем разговоре? – ухмыльнулся Джулиан.
      Маркус ответил с обаятельнейшей улыбкой:
      – А я было решил, что ты меня не пригласишь.
      – Как ты считаешь, зачем он хочет тебя видеть? – тревожно спросила Нелл.
      – Понятия не имею, – откликнулся Джулиан. – Наверняка какое-нибудь простое дело.
      – Да, не сомневаюсь, что ваш муж прав, – протянул Маркус, беря ее под руку с другой стороны.
      Однако когда спустя полчаса они встретились в библиотеке, Хантер явно не жаждал сообщить, что именно его встревожило. Маркус лениво развалился в кресле у огня, а Джулиан сидел за письменным столом. Он предложил лесничему занять кресло напротив, но тот отказался.
      Напряженно выпрямившись перед Джулианом, он прорычал, едва скрывая нетерпение:
      – Слишком много времени уже потеряно, милорд! Вы должны немедленно поехать со мной и сами все увидеть. – Бросив неприязненный взгляд на Маркуса, он прибавил: – И этот тоже пусть поедет.
      – Снова такая же бойня? – с ужасом в голосе спросил Джулиан.
      – Хуже, милорд, – горько произнес Хантер.
      Больше ничего он говорить не стал, и Джулиан, полный тревоги и любопытства, приказал оседлать коня ему и свежего для кузена. Вскоре кони стояли перед фасадом здания.
      Хантер задал быстрый темп, Джулиан и Маркус скакали за ним следом. Вскоре лесничий свернул с дороги и углубился в чащу. Это был бешеный галоп. Кони перепрыгивали через ручьи и поваленные деревья, и когда Хантер наконец остановил коня, они оказались в части леса, которую Джулиан редко навещал.
      Все трое спешились и привязали коней к дереву. С идущими следом Джулианом и Маркусом Хантер дошел до края небольшой опушки, где и остановился. Поравнявшись с ним, Джулиан увидел, что лежит посередине опушки, и побледнел.
      – Господи! – выдохнул он. – Какой же зверь сотворил такое?
      Но он догадался. Самым же страшным было то, что он был глубоко убежден: это останки женщины, убийство которой Нелл видела в своем кошмаре прошлой ночью. Тошнота подступила к его горлу. Боже милостивый, ей пришлось наблюдать за тем, как такое делали с человеческим существом.
      Маркус застыл в ужасе при виде истерзанного женского тела и чуть не распрощался с ветчиной, которую отведал несколько часов назад по дороге в Уиндем-Холл. Сделав осторожный вдох, он сказал:
      – Получается, что наш парень перестал вымещать свою злость на животных и перешел на людей.
      – Я вас предупреждал, милорд, – произнес Хантер с мрачным удовлетворением. – Я предупреждал, что если вы не предпримете какие-то шаги, случится нечто чудовищное.
      – Не припомню, что ты говорил мне о том, что я найду в лесу несчастную растерзанную женщину, если не позволю тебе расставить твои капканы и спустить собак на всех нарушителей границ поместья, – резко ответил Джулиан. – Такого никто не мог предвидеть и предотвратить. Это дело рук сумасшедшего.
      Хантер кивнул:
      – Вы правы, милорд. Простите меня, я забылся.
      Ни Джулиан, ни Маркус не рвались рассмотреть труп поближе, но в конце концов они это сделали. Останки были настолько растерзаны, что трудно было толком их опознать. Ясно было лишь то, что перед ними женщина и что она мучительно страдала, умирая. Ее убийца вышвырнул ее обнаженное тело в лес, как какие-то отбросы. Никто из троих мужчин не смог опознать убитую.
      Так как Хантер был отличным следопытом, хорошо умевшим читать следы, Маркус и Джулиан следовали за ним на расстоянии, пока он осматривал место жуткой находки. Казалось, этот осмотр длился несколько часов. Он прошел по лесу расширяющимися кругами, но обнаружил лишь несколько сломанных веток. Густые заросли этой части леса скрывали любые следы людей или животных. Впрочем, какой-то неясный след Хантер отыскал и пошел по нему, а Джулиан с Маркусом последовали за ним, и вскоре они нашли место, где к большому дереву явно была привязана лошадь. Следы копыт и навоз подтверждали ее присутствие. Джулиан предположил, что убийца оставил лошадь здесь, а сам отнес труп на поляну, чтобы его потом там отыскали.
      Усталые и обескураженные, они вернулись к растерзанному телу. Первая волна ужаса прошла, и Джулиан внимательно уставился на женщину. Его сердце надрывали мысли о том, какие муки ей пришлось вынести. Гнев на того, кто это сделал, душил его. Он резко отвернулся.
      – Вызывай бейлифа и магистрата и лучших своих собак, – рявкнул он Хантеру. – Затем предупреди всех слуг, что мы задержимся. Скажи им, что мы отправились на охоту... по следам красавца оленя. – Он сурово посмотрел на Хантера: – А об этом ни единого слова никому. Мы с кузеном останемся здесь до твоего возвращения с остальными. – Он оглянулся на тело. – И привези что-нибудь, во что можно будет завернуть эту несчастную. Она заслуживает по крайней мере этого.

* * *

      Было очень поздно, когда Джулиан с Маркусом вернулись наконец в Уиндем-Мэнор. Бейлиф и магистрат были потрясены при виде изувеченного тела молодой женщины, принявшей такую жестокую смерть, да еще на земле графа Уиндема. Обязав их хранить молчание, Джулиан оставил бейлифа позаботиться о перевозке трупа, а сам с магистратом и Хантером сели на коней и поехали к месту, где убийца привязывал свою лошадь. Хантер спустил псов, и охота на убийцу началась. Хотя уже заходило солнце и в воздухе пахло дождем, они продолжали поиски, но спустившаяся ночная тьма вынудила их прекратить труды. Погода портилась на глазах, дождь медленно, но верно усиливался, ветер пробирал до костей, так что, потеряв след на берегу речки, пересекавшей земли Уиндемов, они поняли, что делать нечего. Огорченные, они повернули лошадей к дому. Было решено пока хранить эту историю в тайне... по крайней мере, причину смерти девушки. Сам факт, что она была убита, должен был стать известным, но никому не было нужды знать, как именно она умерла.
      Оставив лошадей в конюшне, Джулиан и Маркус медленно направились к дому. Они не разговаривали друг с другом. При входе их встретил Диббль.
      – Ее сиятельство велела приготовить для вас холодные блюда, сказав, что вы можете поздно вернуться. Я поставил их в вашем кабинете. Она также сказала, что вы предпочтете поужинать в одиночестве. – Вежливо склонив голову, Диббль поинтересовался: – Вы убили вашего оленя, милорд?
      – Нет. Ему удалось скрыться от нас. – Отпуская дворецкого, Джулиан добавил: – Доброй ночи, Диббль, твои услуги нам больше не понадобятся сегодня.
      В кабинете мужчины сбросили заляпанные грязью куртки, ослабили галстуки и сняли сапоги. Сидя перед огнем, Маркус с грустью посмотрел на свои некогда сверкавшие сапоги и заметил:
      – Если мой камердинер при виде их и не попросит об увольнении, то уж жалоб и упреков я наслушаюсь таких, какие тебе и не снились.
      Наливая обоим по бокалу бренди, Джулиан бросил ему через плечо:
      – Трюсдейла может привести в отчаяние твое нежелание войти в ряды модных щеголей, но знаю, что оторвать его от тебя сможет разве что атака Легкой бригады.
      Отпихнув грязные сапоги ногой, Маркус откинул голову на спинку кресла и вздохнул:
      – Это очень мерзкое дело, Джулиан.
      Джулиан передал ему бокал и, усевшись в кресло напротив, вытянул ноги к теплу потрескивавшего в камине огня.
      – Согласен, но, черт побери, понятия не имею, что я должен предпринять.
      Он оказался в очень незавидной ситуации. Утаивать от Маркуса жизненно важную информацию было опасно, но он не мог поделиться с ним кошмарами Нелл и тем, что они раскрывали. Он абсолютно доверял кузену, однако это было не его тайной... даже в большей степени, чем история с похищением Нелл Тиндейлом.
      После многих часов пребывания в седле оба находились в полном изнеможении и теперь медленно прихлебывали бренди и молча размышляли, каждый о своем. Есть ни тому, ни другому не хотелось, так что они проигнорировали холодное мясо, и только Джулиан время от времени поднимался и подливал бренди. Лишь осушив несколько бокалов, они ощутили, что ужас дня немного отступил.
      Не говоря ничего вслух, Джулиан упорно раздумывал о кошмарах Нелл и своей неспособности сообщить о них Маркусу. Он сделал очередной глоток бренди и попытался еще раз сообразить, как лучше справиться с ситуацией. Ему нужно придумать какой-то способ, повести Маркуса в правильном направлении, не раскрывая роли Нелл в этой истории. Усталость навалилась на него, и он закрыл глаза, но мысли продолжали против его воли с новой силой возвращаться к увиденному жуткому зрелищу. Эта несчастная девушка! Почти ребенок. Оказаться так зверски и бессмысленно убитой... Его пальцы крепче сжали бокал. Он хотел найти этого монстра, хотел убить его с яростью, какой в себе не предполагал.
      – Так что же мы будем делать? – спросил Маркус, безнадежно вглядываясь в янтарную жидкость на дне бокала. – Как нам искать этого зверя? С чего начать? – Он сделал большой глоток бренди. – Ты понимаешь, что если он перестал убивать животных и перешел на людей, он теперь не ограничится оленями и другими зверушками. Они больше не смогут его удовлетворить.
      Ухватившись за слабую возможность приоткрыть Маркусу правду, Джулиан промолвил:
      – Я не верю, что он лишь теперь начал убивать людей... я думаю, что он делал это все время, и несчастная девушка, которую мы сегодня видели, просто первая из обнаруженных. Убийства животных были для него всего лишь развлечением. Возможно, он искал человеческую жертву и, не найдя ее, срывал злость на другой добыче.
      – Может, ты и прав, – задумчиво произнес Маркус. – Это выше моего понимания. Я никогда не сталкивался ни с чем подобным. Это дело рук безумца.
      – Согласен. Но найти и остановить его – наша задача.
      Прикончив бренди, Джулиан встал и налил им еще. Сделав глоток, он снова уселся в кресло и несколько минут молчал, обдумывая ситуацию, потом сказал:
      – Ему наверняка нужно иметь какое-то пристанище, где он делает всю свою грязную работу. Какое-то укромное место, где он может спокойно творить зверства. Такое, где никто не услышит крики его жертв, их мольбы и вопли. Какое-то тайное место, куда никто не заглянет случайно.
      Маркус несколько минут обдумывал слова Джулиана, потом кивнул, соглашаясь:
      – Да, я понимаю. – И, проведя рукой по лицу, добавил: – А это приводит нас еще к одному заключению: перед нами не работа крестьянина, проживающего в хижине. Он владелец или собственного дома, или какого-то строения, куда имеет доступ только он, и может убивать там, не боясь чьего-то появления. И еще, – продолжал Маркус медленно, – он может свободно приходить туда, когда захочет и никто не спросит его зачем.
      Их взгляды встретились.
      – Это означает, – произнес Джулиан, – что, вероятнее всего, он джентльмен. Кто-то, владеющий собственностью и независимыми средствами, или же он находится на службе, позволяющей ему свободно передвигаться, ни перед кем не отчитываясь.
      – Господи Боже! – воскликнул Маркус. – Ты понимаешь, к чему мы пришли? Если так рассуждать, мы можем заподозрить, что наш сумасшедший – это доктор Коулмен или даже Джон Хантер! Или викарий. Или сквайр...
      – Да, ты абсолютно прав. И любопытно, что у всех у них, за исключением викария, дома построены над или около давно заброшенных темниц. Разумеется, кроме сквайра, который страшно гордится своими темницами и обожает их показывать. Впрочем, это не означает, что там нет какой-то их части, куда посторонние доступа не имеют. Не так ли?
      Маркус уставился на Джулиана как на сумасшедшего. Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. В комнате наступило молчание. Слышно было лишь потрескивание огня. Маркус уставился на пламя и несколько минут молчал, затем сделал крупный глоток бренди и посмотрел на Джулиана.
      – Ты давно и хорошо думал над этим, – наконец произнес он. – Ведь так?
      Джулиан сонно улыбнулся:
      – По правде говоря, последнее время я только об этом и размышлял. – Он залпом допил бренди. – Что ты скажешь, если мы завтра начнем объезжать окрестности в поисках подходящих темниц?
      Маркус с отвращением кивнул:
      – Предположим, я соглашусь с тобой, как нам сделать это, не выдавая, чего мы хотим достичь?
      Джулиан секунду подумал.
      – Когда-то вроде бы ходили слухи, что под Шербрук-Холлом есть темница.
      – Которую я засыпал много лет тому назад. Так что не смей, даже на миг, считать меня кандидатом в твои безумные убийцы, – мрачно откликнулся Маркус.
      Джулиан успокаивающе махнул рукой:
      – Не считаю. Но может, сказать, что ты хочешь их восстановить и нуждаешься в информации, как сделать это по всем правилам? Поэтому ты хочешь осмотреть существующие, чтобы уточнить, как они должны выглядеть... Как бы сравнить со своими.
      Маркус, насупясь, всмотрелся в лицо кузена.
      – Ты выпил целый воз и маленькую тележку.
      Джулиан покачал головой:
      – Нет. Может, я и пьян... чуть-чуть, все-таки мы пили на голодный желудок, но, по-моему, эта идея должна сработать.
      – Пьяный и сумасшедший, – угрюмо пробормотал Маркус.
      – Хм-м, возможно, ты прав, но это не значит, что мысль плохая, – дружелюбно согласился Джулиан. Слегка покачиваясь, он поднялся и, лучезарно улыбнувшись, объявил: – Я иду спать. Завтра едем осматривать темницы. Рано.

      Нелл набросилась на Джулиана, едва он вошел в свою спальню. Несмотря на то, что они были женаты почти четыре месяца, она впервые пришла к нему. Он ей этого не запрещал, но до сих пор у Нелл не было повода появляться в его спальне.
      При других обстоятельствах она обратила бы внимание на красивую обстановку, но сегодня ей это было не важно. Нелл ходила туда-сюда по ковру в темно-красных, черных и золотых тонах, но мысли ее были заняты Джулианом и странным поведением Джона Хантера. Время от времени она останавливалась и протягивала озябшие руки к теплу огня, но игра оранжево-желтых языков пламени ее не занимала.
      В одном она не сомневалась: ни на какого оленя Джулиан не охотится. Эта неожиданная прогулка в лес последовала сразу за ее ночным кошмаром, и это заставило ее подозревать, что отсутствие мужа каким-то образом связано с жестокой смертью женщины из ее сна.
      Им с Джулианом нужно было еще многое узнать друг о друге, но Нелл уже достаточно его изучила, чтобы сообразить: просто так, без предупреждения, он не исчезнет из дома на несколько часов.
      Когда из Вдовьего домика вернулись леди Диана и Элизабет, Нелл сообщила им о неожиданном приезде Маркуса и небрежно прошлась по поводу кровожадности джентльменов, отправившихся в погоню за оленем. Мать и дочь были переполнены идеями насчет убранства и переустройства их будущего жилища и без разговоров приняли ее объяснения, куда делись Джулиан и Маркус и почему их нет в столовой.
      Нелл провела весь вечер, улыбаясь и делая соответствующие замечания по поводу дамских планов, но сама чутко прислушивалась, не вернулись ли муж и кузен. Вечер тянулся бесконечно, стрелки на часах двигались нестерпимо медленно.
      Около одиннадцати часов леди Диана вежливо подавила зевок и, оправив платье, промолвила:
      – О, дорогая, боюсь, что постель призывает меня. Кто бы мог подумать, что обставлять дом окажется так утомительно?
      Элизабет тоже встала и собралась пойти в спальню. Бросив взгляд на Нелл, она поинтересовалась с улыбкой:
      – Вы тоже намерены лечь спать? На вашем месте я не стала бы никого дожидаться. По прошлому опыту мы с мамой знаем, что когда лорд Уиндем и мистер Шербрук охотятся, они теряют всякое представление о времени.
      – Да-да! – подтвердила леди Диана. – Помню, как-то раз они гонялись за лисой и исчезли на три дня. Естественно, лиса удрала, а лошадь Джулиана потеряла подкову, и они застряли в какой-то Богом забытой деревушке и оставались там, пока не нашли кузнеца. Мой муж решил, что это отличная шутка, но я очень тревожилась. Мы ведь понятия не имели, где они и когда вернутся. – Она ласково похлопала Нелл по щеке. – Но в конце концов они вернулись, грязные и голодные, однако вполне здоровые... так что все мои тревоги были напрасны. Пойдемте, дорогая, вам не стоит их дожидаться.
      Нелл позволила убедить себя, и три дамы разошлись по своим комнатам. Переодевшись в ночную сорочку, Нелл отпустила Бекки. Посмотрев на стакан теплого молока, приготовленный служанкой, чтобы ей лучше спалось, она недовольно сморщила носик. Сегодня теплое молоко ей не поможет.
      Решительным шагом она направилась в комнаты мужа и там осталась на много часов, нервно расхаживая и размышляя о происходящем.
      Она не услышала, как Джулиан и Маркус вернулись, и когда дверь в его спальню распахнулась и на пороге из мрака коридора возникла высокая широкоплечая фигура Джулиана, Нелл только ахнула и схватилась за сердце.
      Какую-то секунду они удивленно смотрели друг на друга, а потом чувство глубокого облегчения охватило Нелл, и она, буквально перелетев через комнату, бросилась в его объятия.
      – О, слава Богу, ты дома! – воскликнула она, прижимаясь к мужу так, словно хотела никогда не отпускать его от себя. Уткнувшись носом в открытый ворот его рубашки, она жадно вдыхала любимый запах. – Я так беспокоилась, – наконец выговорила она. – Тебя не было так долго... много-много часов.
      Джулиан крепко прижал жену к себе, наслаждаясь прикосновением ее тела. Стремясь снять напряжение, он почти беспечным тоном сказал:
      – Почему же? Я же передал через Хантера, что мы с Маркусом задерживаемся. Только не говори мне, что я женился на брюзге, которая станет корить меня за краткие удовольствия охоты.
      Нелл посмотрела на него долгим взглядом, отметила про себя запах бренди в его дыхании и то, как тщательно он выговаривает слова, а также подозрительно невинное выражение лица... Выросшая в доме, полном мужчин, она прекрасно знала все признаки джентльмена, изрядно перебравшего спиртного.
      – Не только пропал на много часов на охоте, но к тому же явился пьяным, – с досадой произнесла она, но лукавые чертики в ее глазах сказали ему, что она не сердится всерьез.
      Джулиан лениво ухмыльнулся.
      – Ну, может быть, самую чуточку, – признался он. – Мы с Маркусом вообще-то особо пить не собирались, так получилось... Застали в кабинете графин с бренди и подружились с ним. – Джулиан поцеловал жену в нос. – Я ценю твою заботу, милая, но видишь, муж твой вернулся целым и невредимым.
      В распахнутой почти до пояса рубашке, с взлохмаченными черными волосами, Джулиан выглядел усталым, но чертовски привлекательным. Тень дневной щетины украшала его подбородок, и на какой-то момент Нелл перенеслась в обстановку их первой встречи. Тогда он выглядел сущим разбойником с большой дороги – правда, очень привлекательным, – вот и теперь у него был разбойничий вид... Как же она его обожала!
      Ласково проведя указательным пальцем по его щеке, она спросила:
      – Ты что-нибудь ел? Я велела Дибблю приготовить тебе холодные закуски.
      Джулиан отвел ее к креслу у огня и, посадив уютно к себе на колени так, что ее золотисто-каштановые локоны щекотали ему подбородок, сказал:
      – Спасибо тебе за доброту, жена, но мы не голодны. Бренди вполне нас поддержало.
      Устремив взгляд на огонь и наслаждаясь блаженным покоем его близости, Нелл спросила:
      – Джулиан, какова истинная причина, по которой Хантер сегодня приехал за тобой? – Она заглянула ему в глаза: – Только, пожалуйста, не лги мне.
      Джулиан заколебался... Ему хотелось удержать ужас увиденного сегодня вдали от дома, особенно от Нелл, однако ее слова сделали это невозможным. Голосом мрачным и безнадежным он сказал:
      – Хантер нашел тело женщины, убийство которой ты видела в своем кошмаре. Она лежала на маленькой поляне около северной границы моих земель.
      Нелл резко выпрямилась.
      – Но этого не может быть! Он никогда не оставляет тела там, где их могут найти. Он всегда... – Она нахмурилась и замолчала. – В его темнице есть сток... большая дыра в полу, – промолвила Нелл через минуту, – и он всегда сбрасывает тела туда.
      – Что ж, на этот раз он так не сделал, – откликнулся Джулиан и устало добавил: – Разве что в окрестностях действуют два чудовища, во что я не верю. – Он посмотрел в глаза Нелл: – Несомненно, это его рук дело... судя по описанию, которое ты дала мне прошлой ночью. Ее буквально растерзали и бросили в лесу, как какие-то... отбросы. Я не могу этого доказать, однако убежден, что она и есть именно та женщина, которую убивали вчера в твоем сне.
      Нелл опустила глаза и сжала руки так, что ногти впились в ладони.
      – Но он никогда...
      – Я знаю, – ласково произнес Джулиан, – тебе трудно это представлять заново, однако вспомни вчерашнюю ночь. Ты видела, что он сбросил ее тело в сток?
      – Мои сны всегда кончаются одинаково: он сбрасывает трупы в сточную дыру, – терпеливо объяснила Нелл. – И прошлая ночь не была исключе... – Она замолчала, и на лице ее отразилась растерянность. – Нет, прошлой ночью я не видела, как он это делает, – призналась Нелл и посмотрела на мужа. – То, что он творил вчера, было так ужасно, что я проснулась до того... – Она содрогнулась. – Если найденная вами женщина – это женщина из моего сна, почему он изменил своим привычкам? Он проделывал эти ужасы годами... втайне... потому что тела никто не обнаруживал. Почему же он оставил это там, где его могут найти?
      Руки Джулиана крепче притянули Нелл к себе. Коснувшись губами ее волос, он сказал:
      – Не сомневайся, найдено тело жертвы из твоего недавнего кошмара. А что касается мотивов его поступка... возможно, что-то изменилось, и он захотел, чтобы ее нашли. – Джулиан нахмурился. – А может быть, он недооценил знания Хантера о лесе и моих владениях и полагал, что выбранное им место для избавления от трупа никогда не посещают люди. По крайней мере, несколько месяцев. Или того хуже: он знает, как тщательно Хантер прочесывает леса, и для своей извращенной забавы захотел, чтобы все узнали о его гнусных делах. Возможно, после многих лет убийств ему надоело таиться, и он решил, что люди должны увидеть, что он с ней сделал.
      – Я удивляюсь, почему он оставил ее тело на твоей земле, – рассуждала Нелл. – Как получилось, что Джон Хантер так быстро ее нашел?
      Джулиан откинул голову на спинку кресла.
      – Тебе нужно лучше знать Хантера. Он живет и дышит этими землями и много лет является их любящим хранителем. Он здесь вырос, знает каждый дюйм, каждую лощину, каждую полянку... Он знает об этих лесах все – вплоть до числа лисиц, оленей и зайцев... в любой момент... и где их можно отыскать, Я несколько преувеличиваю, но клянусь тебе, здесь лист не упадет, чтобы Джон не узнал об этом. – Он провел рукой по волосам. – Я не спросил, как он оказался в том месте, однако ручаюсь, что на то была серьезная причина.
      – Что будет теперь?
      – Магистрат и бейлиф уведомлены, и тело забрали из леса. По правде говоря, магистрат провел бесплодный день и большую часть вечера с нами, пытаясь пройти по следу твоего Человека-Тени. Мы пытались использовать псов Хантера, однако у реки след прервался. К тому времени мы промокли от дождя и замерзли от ветра, к тому же стемнело, и час был поздний. Света луны было мало для погони, мы очень устали и были обескуражены, так что поиски пришлось прекратить.
      – Что будет с ее телом? Ты думаешь, она местная?
      – Я попросил доктора Коулмена осмотреть ее. Не исключено, что когда ее... отмоют, Коулмен сумеет ее опознать. Он единственный врач на много миль кругом, и если она здешняя, он сможет сказать нам, кто она. Тем временем магистрат и бейлиф наведут справки о пропавших в этих местах женщинах. – Джулиан обнял жену и притянул к себе. – Господи, Нелл, – промолвил он потрясенно, – какое это гнусное... проклятое дело! Страшно, что ты так прочно с ним связана.
      – Для тебя это тяжелее, чем для меня, – грустно откликнулась Нелл. – Я живу со знанием об этом монстре уже более десяти лет, но ты... Ты только теперь узнал о нем.
      – И как бы мне хотелось не знать всего этого! – Его губы коснулись ее виска. – А более всего я хотел бы, чтоб ты никогда не подвергалась ужасам его преступлений.
      – Я тоже хотела бы этого, – жалко улыбнулась Нелл. – Но может быть, есть какая-то высшая причина моих кошмаров. Подумай, сколько мы узнали из них и, может быть, найдем способ его остановить.
      Джулиан подавил зевок.
      – Это единственное утешение, которое я вижу во всей этой мерзкой истории.
      Нелл встала и протянула ему руку.
      – Пойдем в постель, – настойчиво произнесла она. – Я вижу, как ты измучен.
      Свет камина за ее спиной четко обрисовал ее силуэт, и глаза Джулиана сверкнули страстью.
      – Постель!.. Какая чудесная мысль... особенно с тобой в моих объятиях!
      Он подхватил Нелл на руки и понес к своей огромной кровати под балдахином. Уложив ее на самую середину, Джулиан посмотрел на нее и лукаво улыбнулся:
      – Не знаю, как это получилось, но я никогда не занимался с тобой любовью в моей постели. Мне нужно поскорее исправить это упущение.
      И он исправил его... старательно и длительно. К взаимному их удовольствию.

* * *

      Намерению Джулиана пораньше отправиться следующим утром на продолжение поисков убийцы помешала плохая погода. Дождь и ветер, измотавшие их накануне, превратились в настоящую бурю с хлещущим ливнем и диким завыванием ветра, поэтому верховую погоню пришлось отложить.
      После неторопливого завтрака, во время которого Маркус осыпал дам экстравагантными комплиментами и вызвал смущенный румянец на щеках Элизабет, мужчины закрылись на несколько часов в кабинете Джулиана. Когда они покидали утреннюю столовую, Нелл послала им вслед суровый взгляд, понимая, что ее бросили на произвол пустяковых женских занятий, чтобы самим обсудить серьезные дела.
      Дамы провели день, корпя над каталогами тканей и различных художественных изделий в поисках новых предметов убранства Вдовьего домика. Нелл раздражало это сидение на диване и перелистывание рисунков мебели и образцов тканей, когда она жаждала присоединиться к мужчинам. Она нахмурилась. Ей было обидно: она больше всех знала о Человеке-Тени, но ее мнения и совета никто не спрашивал. Она должна была быть сейчас там, в кабинете, с ними, а не слушать радостные восклицания леди Дианы при виде очередного образца ткани или резного стула, привлекших ее внимание.
      Не в силах дольше терпеть, она вскочила с дивана и, извинившись перед собеседницами, решительно отправилась на поиски мужа. Она обнаружила Джулиана и Маркуса в кабинете и по их угрюмым лицам сообразила, что они продолжают обсуждать вчерашнюю жертву.
      Когда Нелл появилась на пороге, оба тут же встали, но она взмахом руки пригласила их снова сесть и сама уселась на маленький диванчик неподалеку от огня. Устремив на них непреклонный взгляд, она промолвила:
      – Простите, что вмешиваюсь, но нелепо притворяться, что мне нечего сказать относительно этого дела. – И когда на лице Джулиана появилось упрямое выражение, поспешила добавить: – Вы знаете, что я права, милорд, и что у меня есть личный интерес найти убийцу этой несчастной. Более личный, чем у вас обоих.
      Маркус ошеломленно уставился на Нелл, потом недоверчиво перевел глаза на Джулиана:
      – Ты ей все рассказал?!
      – Не совсем так, – мрачно вздохнул Джулиан. Он бросил взгляд на угрюмое лицо Нелл и снова тяжело вздохнул. Он женился на женщине с сильным характером, которая не даст закутать себя в шелк и меха и держать подальше от проблем. Нет, подумал он с унылым восхищением, его Нелл была решительно настроена броситься навстречу смертельной опасности.
      – Не совсем? Какого черта?! Что это значит? – потребовал объяснения Маркус, переводя взгляд с одного упрямого лица на другое. – Что, черт возьми, здесь происходит?
      Джулиан вздохнул еще раз.
      – Ты хочешь сама ему рассказать или это сделать мне?
      Входя в эту комнату, Нелл знала, что ей придется поделиться тайной своих кошмаров с Маркусом. Только она не представляла, как трудно будет убедить постороннего человека, что она не сошла с ума. Помогло то, что Джулиан ее поддерживал... и верил ей. Медленно начала она свой рассказ...
      Именно вера в нее Джулиана в конце концов убедила Маркуса. Как и Джулиан, вначале он воспринял ее слова скептически. По взглядам, которые он время от времени бросал на своего кузена, было видно, что он счел их обоих сумасшедшими. Однако по мере того как они с Джулианом подробно излагали ему факты, он им поверил.
      – Не представляю себе! Вы действительно видели, как убили Джона? – несколько раз переспросил Маркус. – Вы в самом деле видели это? В своем... э-э... кошмаре?
      Нелл терпеливо убеждала его, что все так и было, и постаралась не рассердиться, когда он каждый раз поглядывал на Джулиана для подтверждения ее слов.
      Но как только он принял как факт мысль, что Нелл десять лет назад видела убийство Джона Уэстона, ему стало легче принять и то, что она видела в кошмарах убийства нескольких невинных женщин тем же человеком, который убил его старшего кузена.
      – И всегда в одном и том же месте? – настойчиво допытывался он. – Вы в этом уверены? Тут нет ошибки?
      – Да, всегда в одном и том же. И нет, я не ошибаюсь, – резко отвечала Нелл. – И я ни разу не видела его лица.
      – Вы сознаете, леди Уиндем, что находитесь в смертельной опасности? – медленно произнес Маркус. – Если, не дай Бог, этот монстр узнает, что вы можете в своих кошмарах наблюдать его, он ни перед чем не остановится, чтобы заставить вас замолчать... Вы можете окончить жизнь в его жуткой темнице.
      – Такого никогда не случится, – с тихой решительностью промолвил Джулиан. – Я буду охранять ее. – Он мрачно уставился на Маркуса. – Мы будем ее охранять.
      Маркус кивнул, и, кажется, впервые на губах его не появилась привычная обаятельная улыбка. Он глубоко вздохнул.
      – Лучший способ добиться этого – отыскать проклятые темницы и безумца, который в них обитает.
      – Согласен, но пока погода не переменится, мы никуда не сможем двинуться, – откликнулся Джулиан.
      Маркус задумчиво посмотрел на Нелл:
      – Эти ваши кошмары... вы уверены, что сможете узнать то место, если мы его в конце концов отыщем?
      Стало ясно, что, несмотря на стремление поверить в реальность кошмаров Нелл, Маркус все же был не совсем убежден.
      – Она их узнает, – твердо ответил ему Джулиан.
      Несколькими часами позже, когда Джулиан и Маркус бесцельно гоняли шары на бильярде, на пороге возник Диббль и доложил, что приехал доктор Коулмен. Мужчины обменялись взглядами и одновременно бросили кии. Быстрыми шагами они покинули бильярдную, лишь Джулиан на ходу сказал через плечо Дибблю:
      – Подай своего ромового пунша, Диббль. Он нам очень пригодится.
      Диббль провел доктора Коулмена в кабинет, где, уставясь в огонь камина, его уже ждал Джулиан. При появлении кузенов он обернулся и мрачно посмотрел на них. Обменявшись приветствиями, Джулиан предложил доктору теплого пунша, который тот с благодарностью согласился принять. Они вели вежливую беседу, пока в комнате находился Диббль.
      После его ухода Джулиан сказал:
      – Расскажите нам, доктор, что вы обнаружили.
      – За всю свою жизнь я не видел ничего подобного, – отвечал доктор Коулмен дрожащим голосом. – Ее словно растерзал какой-то дикий зверь. Он постарался буквально разорвать ее на части.
      – Это и был зверь, – угрюмо кивнул Джулиан. – Зверь в облике человека растерзал ее... чудовище со злобным черным сердцем.
      Доктор Коулмен кивнул:
      – Согласен. Но я не был уверен в причине смерти, пока тщательно не осмотрел тело... Тогда мне стало ясно, что эти жуткие раны нанесены рукой человека, а не зубами и когтями животного.
      – Это еще как посмотреть, – пробормотал Маркус.
      Доктор Коулмен поморщился:
      – Да, да, конечно. – Он подкрепился добрым глотком пунша и продолжал: – Сначала ее лицо было неузнаваемо. Но после того как я смыл кровь и грязь, понял, что она мне известна. Ее зовут... звали Энн Барнс, и она работает... работала в маленькой семейной гостинице неподалеку от побережья, примерно в десяти милях отсюда. В прошлом году я лечил ее от кори. – Доктор тяжело вздохнул. – Несчастное, несчастное дитя! Ей было всего семнадцать лет. Такая трагедия! Такая бессмысленная смерть! Тем более я обнаружил, что она была беременна. – И в ответ на настороженный взгляд Джулиана объяснил: – Я обнаружил останки зародыша. По степени его развития могу предположить, что срок беременности больше четырех месяцев.
      Все согласились, что уведомить родителей о ее смерти следует доктору Коулмену. Обсудили также детали похорон: не желая расстроить родителей видом растерзанных останков, решили, что позаботиться о них должен будет доктор. Кроме того, Джулиан не хотел распространения слухов о зверском убийстве.
      – Я не хочу, чтобы ее родители видели, что это чудовище с ней сотворило, и чтобы паника не разошлась по окрестностям, – сказал он. – Так что полагаю, лучше всего будет вернуть им тело в закрытом гробу. Естественно, я все оплачу.
      – Но мне нужно будет сказать им что-то о причине ее смерти, – возразил доктор Коулмен.
      – Скажите им, что она упала со скал, – посоветовал Маркус, – и что его сиятельство пожелал пощадить их чувства... не показывать им то, что камни и море сделали с ней.
      Джулиан задумчиво посмотрел на Маркуса, размышляя о том, понял ли его кузен, как близко его выдумка подошла к описанию того, что случилось с Нелл десять лет назад. Это сходство вызвало у него неловкость, однако он должен был согласиться, что такое предположение многое объясняет. Вслух же он произнес:
      – Я немедленно напишу магистрату и бейлифу и поставлю их в известность о наших предложениях. Одна надежда, что они еще не успели рассказать повсеместно о том, как она умерла.
      Коулмен наклонил голову.
      – Прошлой ночью, поздно, я разговаривал с ними, и мы пришли к согласию, что чем меньше подробностей будут знать посторонние, тем лучше. Они люди не болтливые, милорд. Так что вам нечего бояться, что они станут распространяться о вещах, которые лучше оставить скрытыми. Никто не хочет посеять панику среди населения. – Доктор вынул из кармана часы и, посмотрев на них, добавил: – Через час я встречаюсь с ними у себя дома. Я буду рад сообщить им, о чем мы здесь договорились.
      Поскольку миссия его в Уиндем-Холле была выполнена, а до встречи с магистратом и бейлифом оставалось мало времени, доктор Коулмен не стал задерживаться.
      После его ухода Джулиан встал и подошел к окну, выходившему на подъездную аллею. Погода продолжала быть мерзкой, и Джулиан не позавидовал доктору Коулмену – его поездка домой обещала быть отвратительной.
      Только поздно ночью, когда все удалились на покой, Джулиан смог поделиться с Нелл тем, что сообщил им доктор. Свернувшись у него под боком в теплой постели, Нелл внимательно выслушала все, что стало известно о жертве. Когда он заговорил о ее беременности, о зародыше новой жизни внутри несчастной девушки, ладони Нелл инстинктивно прикрыли живот. По времени ее беременность и беременность жертвы не слишком различались. Ей стало больно при мысли, что смерть унесла не только юную девушку, v которой вся жизнь была впереди, но и невинное создание, росшее в теле Энн Барнс.
      Теплая рука Джулиана накрыла ее руку.
      – Знаю, – тихо прошептал он, – я подумал о том же. Ты и юная Энн должны были бы родить с разрывом в одну-две недели.
      – Нам необходимо остановить это чудовище, – с ожесточением откликнулась Нелл. – Ему нельзя позволить продолжать эти убийства.
      – Не бойся, мы его найдем и остановим, где бы он ни прятался, куда бы ни сбежал. – На миг наступило молчание: они оба обдумывали, какую огромную работу им предстоит для этого проделать. Затем Джулиан сказал: – Мы с Маркусом побродим по округе и порасспрашиваем. Может, нам удастся узнать что-то, способное вывести нас на след.
      Плохая погода длилась без перемен почти две недели, и поскольку у Маркуса не было неотложных причин возвращаться домой, он принял приглашение Джулиана погостить подольше в Уиндем-Мэноре. К тому времени как прошло подряд несколько гроз, все бесконечно устали от дождя и ветра.. и снова ветра и дождя. Не было дня, чтобы не шел дождь, иногда он шел день и ночь не переставая. Но наконец небеса прояснились, и хотя с каждого листка, каждой ветки, каждой крыши, каждого забора стекали капли дождя, солнце засияло во всю мощь. Бури жестоко наказали окрестности: все реки, речки и ручейки в округе вздулись и затопили берега. Почти все дороги, дорожки и тропинки были по колено в грязи и усеяны лужами. В последний понедельник февраля обитатели Уиндем-Мэнора с блаженным восторгом радовались солнцу, сверкавшему на ясном небе. Встретившись за завтраком, все были полны разнообразных планов и нетерпеливо ждали возможности их осуществить.
      Поскольку погода препятствовала наружным работам во Вдовьем домике, рабочие продолжали трудиться над внутренней отделкой, и теперь леди Диане и Элизабет не терпелось оценить их успехи.
      – Если только там есть какие-то успехи, – мрачно промолвила леди Диана. – Дороги были в ужасном состоянии, и когда мы были там последний раз, лил дождь и десятник сказал, что, наверное, отпустит рабочих по домам, пока погода не исправится. – Она вздохнула. – Он сказал, что краска и штукатурка не сохнут, а обои не держатся и соскальзывают из-за влажности воздуха. – Она снова тяжело вздохнула. – И что дымоходы пускают дым в только что отделанные комнаты, которые придется переделывать, когда погода прояснится. – Она уныло опустила чашку на стол. – Иногда я думаю, что этот мой дом вряд ли когда-нибудь станет обитаемым. Одна задержка следует за другой...
      Жалобы леди Дианы были справедливыми. Джулиан не мог ничего возразить и лишь угрюмо свел брови. Кроме погоды, власти над которой ни у кого не было, произошло несколько досадных недоразумений. Он не обращал особого внимания на стенания мачехи, поскольку они касались каких-то мелочей. Хотя... как ему вспомнилось, пропали ковер... и какая-то драпировочная ткань... Вставая из-за стола, Джулиан решил, что ему следует побеседовать с плотниками и десятником.
      Они все вместе вышли из утренней столовой и направились к парадному входу в дом, где леди Диану и Элизабет уже поджидал маленький экипаж, запряженный крепким пони. Вскоре женщины поехали во Вдовий домик. Отклонив предложение леди Дианы присоединиться к ним, Нелл помахала им вслед.
      Желая не менее страстно, чем мачеха и сводная сестра, покинуть замкнутые пределы дома, Джулиан и Маркус стояли около Нелл в ожидании, пока им приведут из конюшни лошадей. Они собирались нанести визит сквайру Чадборну в надежде, что им удастся подвести того к рассказу о принадлежащих ему темницах и показать им подвалы Чадборн-хауса.
      Повернувшись к жене, чтобы проститься, Джулиан нахмурился:
      – Мне не нравится, что ты останешься здесь одна.
      – Но я же буду не одна, – возразила Нелл. – В доме полно слуг. И потом, ты бы пришел в ужас, если бы я настаивала на поездке с вами. Поезжайте, – махнула она им. – Не тревожьтесь обо мне. Я найду чем развлечься. По правде говоря, я предвкушаю приятный день в одиночестве.
      Нелл не притворялась. Несмотря на раскисшую землю, она собиралась пройтись по садам, а может, даже посетить конюшню. После двух недель безвылазного сидения взаперти ей не терпелось размять ноги и прогуляться под солнцем.
      Предоставленная сама себе, Нелл осуществила свои намерения. Она надела подбитую мехом накидку, чтобы не простудиться, и прелестную теплую шляпку и отправилась на прогулку по садам, избегая слишком грязных тропинок. Как замечательно быть на воле, думала она, поднимая лицо навстречу солнечным лучам и глубоко вдыхая душистый и чистый воздух. Она погладила себя по животу, радуясь тому, как он увеличился. Если б не кошмары с Человеком-Тенью и неприятный призрак первой жены Джулиана, Нелл чувствовала бы себя вполне счастливой. Да, она скучала по родным, особенно по отцу, но Уиндем-Мэнор, его обстановка, традиции и люди, в нем живущие, все больше и больше становились ей близкими. Это был теперь ее дом. Она обожала своего мужа, доброго, щедрого и благородного человека. При одном его виде ее сердце начинало чаще биться и кровь быстрее бежала по жилам. И потом, вскоре ее ждало рождение ребенка!..
      Нелл вдруг осознала, что ей есть за что благодарить судьбу. Представив себе выражение лица лорда Тиндейла, если бы она поблагодарила его за похищение, Нелл чуть не расхохоталась. «Без его вмешательства, – подумала она, – я никогда бы не узнала Джулиана, никогда бы не вышла за него замуж, никогда бы не полюбила этого чудесного человека». Но тут она вспомнила Кэтрин и свежий букет из роз и лилий, который каждое утро появлялся под ее портретом, и настроение Нелл упало.
      «Нет, надо перестать мучить себя, проверяя, продолжают ли ставить эти чертовы цветы по приказу Джулиана, – сурово приказала она себе. – Ты только расстраиваешь себя, причиняешь себе боль каждый раз, когда крадешься в галерею и видишь свежие букеты».
      Нелл пыталась преодолеть эту привычку заглядывать в галерею, но так же, как Джулиан не мог прекратить этот обряд, Нелл не могла совладать с собой.
      Погрустнев, она повернула назад к дому, удовольствие от ясного дня и прогулки по саду рассеялось. «Мне следовало поехать во Вдовий домик с леди Дианой», – горько подумала она. Взгляд ее невольно обратился в ту сторону, и... у нее перехватило дыхание при виде клубов черного дыма, поднимающегося над деревьями.
      Понадобилась всего секунда, чтобы Нелл поняла, что видит, и тогда ужас овладел ею. Вдовий домик горел.

      Подобрав юбки, Нелл бегом побежала в дом. Сердце тяжко колотилось в груди. Что там случилось? Она снова посмотрела в сторону Вдовьего домика, надеясь, что ее подвело зрение... Но нет, все так и было. Облако дыма стало еще гуще и чернее, еще больше. Это было страшно.
      Приближаясь к фасаду дома, Нелл услышала гомон слуг, шум бегущих людей, их перекличку и поняла, что они тоже заметили грозные клубы дыма и подняли тревогу. Уже слышался стук колес и топот коней, все здоровые мужчины и женщины торопились к Вдовьему домику, чтобы тушить пожар.
      Нелл присоединилась к всеобщей спешке, но ее остановил крик:
      – Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! Подождите... я привел вам коня.
      Она круто обернулась и увидела Ходжеса на танцующем жеребце. В руках он держал поводья ее любимой вороной кобылки. Нелл одарила его благодарной улыбкой и, не думая о приличиях и статусе графини, легко вскочила в седло. Плечо к плечу, все время сворачивая, чтобы не затоптать бегущих на подмогу людей и медленные повозки, они с Ходжесом помчались во весь опор по дороге, только грязь летела из-под копыт.
      Достигнув того торца Вдовьего домика, где бушевал пожар, Нелл застала картину упорядоченного хаоса. Лошади, телеги и повозки выстроились вдоль линии деревьев сбоку от здания. Леди Диана, с растрепанными и всклокоченными волосами, мерным пятном сажи на щеке, с испачканным и порванным подолом, отдавала распоряжения людям, прибывающим на помощь. Время от времени она бросала испуганные взгляды на языки пламени, рвущиеся наружу из глубины здания, но затем брала себя в руки и вновь принималась тушить пожар. Элизабет выглядела так, словно вступила в схватку с угольным ведром и проиграла ее, – лицо было перепачкано сажей, платье порвано. Она била по пламени мокрой тряпкой, стараясь помешать огню распространиться. Вскоре появились ведра и кувшины, от колодца позади дома выстроилась неровная линия добровольцев, и вода, ведро за ведром, полилась на бушующий огонь.
      Нелл присоединилась к суете, заняв место в середине цепочки водоносов. Она энергично принимала плещущее водой ведерко и торопливо поворачивалась, спеша передать его следующему звену. Они трудились без устали, важным было лишь срочно передать дальше, в ждущие руки, ведро с колодезной водой.
      Дождь, не прекращавшийся в течение предыдущих недель оказался истинным даром небес: он напитал влагой крышу стены и землю, так что снаружи Вдовий домик хорошенько вымок, и это замедлило распространение огня. Появилась надежда, что пожар не поглотит все здание.
      Прибыли еще добровольцы и образовали вторую цепочку водоносов. Борьба с огнем неуклонно продолжалась. Руки и плечи Нелл мучительно ныли, но она снова и снова бралась за ведро – наверное, уже сотое, – когда ее пальцы, схватившие ручку ведра, отстранила мужская рука, а затем две сильные руки сомкнулись на ее талии и, подняв Нелл над землей, вынесли из цепочки спасателей.
      Повернув голову, Нелл с удивлением уставилась в лицо Чарлза Уэстона.
      – Чарлз! – воскликнула она. – Что вы тут делаете?
      – Спасаю наследника моего кузена, – усмехнулся он, – и занимаю ваше место в ряду. Идите к моей мачехе и леди Диане. Они там, в сторонке. А мы с Раулем примкнем к тушению.
      Оглянувшись, Нелл заметила, что Рауль тем же способом, что и Чарлз, отстранил Элизабет и присоединился к цепочке водоносов. Миссис Уэстон, в темно-синей амазонке, стояла рядом с леди Дианой, пристально глядя на огонь, и Элизабет, еле волоча ноги, направлялась к ним.
      Нелл попыталась было протестовать, однако Чарлз предостерегающе посмотрел на нее и заявил:
      – Мы можем долго стоять здесь и препираться, или вы позволите мне заняться делом? Так что вы выбираете, миледи?
      Нелл поняла, что проиграла спор.
      – Ладно, – смирилась она. – Я пойду к леди Диане и остальным.
      Всем своим видом выражая недовольство, она присоединилась к остальным дамам. Леди Диана порывисто обняла ее.
      Время шло, и все больше народу прибывало на помощь. Образовались третья и четвертая цепочки водоносов, и наконец борьба за Вдовий домик была выиграна... ведро за ведром, кувшин за кувшином. И хотя черный дым продолжал куриться над зданием, красно-желтые языки огня пригасли.
      Тем не менее, воду продолжали выплескивать на пожарище, и постепенно явные признаки пламени исчезли. Но воздух все еще был полон дыма.
      Небольшое крыло с задней стороны Вдовьего домика, состоящее из кухни, кладовки, судомойни и угольного погреба, погибло полностью, но главное здание, соединенное с кухней крытым переходом, огонь пощадил. Вокруг было много разговоров о том, как повезло, что угольный погреб был почти пуст, иначе пожар был бы таким мощным, что его нельзя было бы остановить.
      Битва с огнем удалась, и люди, тушившие его, после взаимных поздравлений и хлопанья по спине стали потихоньку расходиться, возвращаясь к повседневным занятиям. Уэстоны все это время стояли в стороне, а Нелл, леди Диана и Элизабет в растрепанном виде стояли перед домом и благодарили каждого участника тушения, покидавшего место своих отчаянных трудов.
      Когда последние добровольные пожарные удалились, дамы обошли дом, чтобы взглянуть на ущерб. Уэстоны присоединились к ним. Десятник, то есть старший плотник, и несколько его людей, работавших внутри дома, когда начался пожар, продолжали осматривать дымный остов того, что было благоустроенной кухней.
      – Как началось это бедствие? – спросила Нелл, шагая рядом с леди Дианой.
      Бледная леди Диана удрученно пожала плечами:
      – Я точно не знаю. Мы с Элизабет собирались рассмотреть только что доставленные из Лондона образцы драпировочных тканей, когда почуяли запах гари. Несколько мгновений спустя вдоль косяка двери поползли струйки дыма. Мы немедленно выбежали из комнаты и встретили десятника и несколько других рабочих, бежавших из глубины дома. Они закричали, чтобы поскорей уходили, что дом горит.
      – Все произошло так быстро, – заметила Элизабет. – Не было времени задавать какие-то вопросы. Мы просто убежали. Только оказавшись снаружи, мы увидели языки пламени и поняли, как серьезна опасность. – Она содрогнулась. – Слава Богу, что удалось остановить пожар, прежде чем он поглотил весь дом.
      Вскоре Нелл, леди Диана и Элизабет отправились в сопровождении Уэстонов обратно в Уиндем-Мэнор. По прибытии они, извинившись, пошли умыться и сменить черную от сажи и пропахшую дымом одежду. Три дамы исчезли в верхних покоях, предоставив Дибблю подать Уэстонам в переднюю гостиную легкое угощение.
      Спустившись затем вниз, Нелл присоединилась к гостям. Леди Диана прислала им свои извинения: она слишком устала и расстроилась, чтобы вернуться к ним. Элизабет предпочла остаться с матерью. Все отнеслись к этому с пониманием.
      Передавая Нелл чашку чая, Чарлз сказал:
      – После сегодняшних переживаний вы, наверное, мечтаете, чтобы мы оказались за тридевять земель.
      – Нет, – улыбнулась ему Нелл. – Нет, я так благодарна вам за то, что вы приехали именно в нужный момент. Это было просто счастье, что вы случайно заехали к нам.
      – Да, – сухо подтвердил Чарлз, – и что Рауль решил оставить лорда Тиндейла в одиночестве, присоединившись к нам.
      – Он наш гость и друг, – вспыхнул Рауль.
      – Но это не означает, что тебе нужно ходить вокруг него на задних лапках, – откликнулся Чарлз.
      Выражение лица Рауля говорило о том, что ему хотелось бы продолжить спор, но он промолчал. Однако брошенный на брата взгляд был далеко не доброжелательным.
      – Погода такая чудесная, что мы надеялись пригласить вас на верховую прогулку с нами, – продолжал Чарлз. – Но поскольку это явно не к месту, мы откланяемся. – Он окинул взглядом свой пестревший пятнами копоти наряд. – Мне, в частности, явно не стоит показываться в приличном обществе.
      Нелл не стала уговаривать их задержаться и проводила до дверей. Едва миссис Уэстон удобно устроилась в седле, Чарлз и Рауль вскочили на своих коней, и вся троица благополучно поскакала прочь.
      Приехав домой после бесплодных поисков поздно во второй половине дня, Джулиан потрясенно узнал о случившемся пожаре. Первой его заботой было повидать жену, и Нелл с трудом, приложив всю свою недюжинную силу убеждения, удалось уговорить его не тревожиться, объяснив, что и она, и дитя ничуть не пострадали.
      Поскольку до заката было далеко, Джулиан с Маркусом вскоре отправились во Вдовий домик, дабы самим оценить потери... и, как подозревала Нелл, серьезно побеседовать с рабочими.
      На пожарище уже началась работа по расчистке мусора и всего оставшегося от кухонной пристройки, так что Джулиану не понадобилось прилагать усилий, чтобы отыскать рабочих. Оставив Маркуса на руинах, Джулиан отвел в сторону десятника.
      Он остановился в нескольких ярдах от дома и спросил:
      – Не могли бы вы объяснить, как такое могло случиться?
      Десятник Дженкинс был местным жителем, с репутацией честнейшего и трудолюбивого работника. Именно это убедило в свое время Джулиана нанять его, а не использовать кого-нибудь из поместья. Он был крепким коренастым мужчиной с ржаво-рыжими, начинающими седеть волосами, мощными руками кузнеца и загрубевшими ладонями.
      Обветренное лицо Дженкинса было мрачным. Он потер подбородок.
      – Объяснение простое, милорд: кто-то оставил горящую свечку на кухне рядом с кучкой тряпок и пчелиным воском для натирки деревянных панелей, которые мы только накануне поставили на место в верхнем коридоре.
      – И как вы об этом узнали?
      – Едва запахло дымом, я пошел искать его источник, – отвечал Дженкинс. – А когда я вошел на кухню, огонь уже разгорелся, но свечка и тряпки все еще находились посередине комнаты. Я закричал: «На помощь!» – и стал ногами раскидывать тряпки и затаптывать огонь. Двое моих парней услышали крик и присоединились ко мне, но это было без толку. К тому времени вся комната была полна дыма, и мы почти ничего не могли различить, а когда огонь достиг северной стены и пополз вверх, мы поняли, что ничего сделать не сможем, кроме как позаботиться, чтобы никто не пострадал.
      – Получается, что вы наняли безалаберных рабочих, – холодно произнес Джулиан, еле сдерживая гнев при мысли, что в опасности оказались леди Диана и Элизабет и – что, на его взгляд, было того хуже – под угрозой была его Нелл.
      Голубые глаза Дженкинса встретили суровый взгляд Джулиана.
      – Нет, это не так, – твердо заявил он, – я не нанимаю безалаберных рабочих. Эти люди работали со мной долгие годы, и среди них нет ни дураков, ни нерях. Я их расспрашивал... особенно того, кто оставил на кухне тряпки и восковую натирку. Он клянется, что прошлым вечером собрал в кучку тряпки и прочее на середине пола, чтобы сегодня вынести их и выбросить. Он клянется, что не было никакой свечки ни в этой комнате, ни поблизости от нее.
      – Если это не был кто-то из ваших людей, то как, по-вашему, свечка оказалась на кухне, так удобно около кучи тряпок, пропитанных воском?
      – На этот вопрос у меня ответа нет, милорд. – Дженкинс помедлил, потом откашлялся. – Последнее время в округе видели цыган. Они поставили свой табор на землях лорда Бекуорта. А вы знаете, каковы они. Худшей стаи воришек я не видывал... Рядом с ними ничто не бывает в безопасности. Возможно, один из них устроил поджог, чтобы всех отвлечь, и пока все заняты тушением, украсть, что под руку попадет.
      Джулиан задумчиво нахмурился. Присутствие цыган объясняло пропажу вещей из Вдовьего домика... но пожар? Хотя возможно... Поскольку Дженкинс больше ничего рассказать не мог, Джулиан отпустил его.
      Он поискал взглядом Маркуса и обнаружил его изучающим остатки кухонного крыла. При приближении Джулиана он обернулся и спросил:
      – Узнал что-нибудь интересное?
      Джулиан рассказал ему о свечке, куче тряпок и цыганах.
      – Хм-м... что ж, это возможно, – промычал Маркус. – Про большинство из них известно, что пальцы у них ловкие и быстрые. Пожар действительно отвлек внимание всех присутствующих, и они могли красть в свое удовольствие из домика, конюшен, курятника, оранжереи... да хоть из главного поместного дома. Было бы что стоящее.
      Джулиан мрачно поджал губы:
      – Может, ты и прав. Я поговорю с Фарли, чтобы он это расследовал.
      Было уже поздно, когда Джулиан отправился на поиски жены. Все давно улеглись в постели, и когда одетый в черный шелковый халат Джулиан вошел в покои Нелл, она была уже на полдороге в его спальню.
      – Вы решили навестить меня, миледи? – спросил он, и глаза его засияли теплым светом. Волосы Нелл раскинулись по плечам, а из одежды на ней были лишь полупрозрачный пеньюар и сорочка какого-то туманного зеленоватого цвета.
      – Решила, – призналась Нелл с легким смешком. – Думаешь, что тебе удастся не рассказать мне о том, что ты выяснил сегодня?
      – Эта мысль даже не приходила мне в голову. – И, протянув ей руку, добавил: – Идем. Мы посидим у огня в моей комнате.
      Усадив Нелл перед веселым пламенем камина, он дал ей в руки маленький бокал с ратафией, а сам, налив себе бренди, удобно раскинулся в кресле рядом с женой, вытянув ноги поближе к теплу.
      – Какой чертовски пустой, потерянный день! – промолвил Джулиан, отхлебывая бренди.
      – Я пришла в ужас, когда заметила эти черные клубы дыма и поняла, что они идут со стороны Вдовьего домика, – призналась Нелл. – Но когда я туда добралась и увидела, что леди Диана и Элизабет невредимы... – Легкая улыбка изогнула ее губы. – А после я была слишком занята, чтобы бояться.
      Джулиан потянулся и взял ее ладошку в свои ладони. Поцеловав ее, он произнес внезапно севшим голосом:
      – Господи, Нелл, когда я подумаю, что ты сражалась с огнем... Если бы с тобой что-то случилось, я этого не смог бы вынести...
      Сердце Нелл наполнилось радостью. Прикосновение Кэтрин, ее протянутая из могилы рука явно теряли свою силу. Откуда бы иначе взялась эта дрожащая нотка в его голосе, эта теплота в глазах?
      Исполненная надежды, которой до тех пор не испытывала, она жизнерадостно сказала:
      – Не тревожься обо мне... А как прошел твой день? Смогли вы повидать темницы в доме сквайра Чадборна?
      Джулиан откинул голову на спинку стула, и улыбка промелькнула на его губах.
      – О Господи, да! Да, и еще раз «да». Чадборн буквально вцепился в идею показать нам свое сокровище. Правда, его сын Пирс смотрел на нас как на кандидатов в сумасшедший дом. Точно тебе говорю.
      – Ну и... Напоминает это место темницу из моих кошмаров?
      Джулиан покачал головой:
      – Нет. Его темница чистенькая и аккуратная, как гостиная. И там нет дыры-стока в полу, как в твоих снах. – Джулиан бросил на жену быстрый взгляд: – Нелл, это место просто стерильно. Сквайр был так обрадован нашим интересом, что предложил нам осмотреть темницы лорда Бекуорта. Даже сказал, что сам поговорит об этом с Бекуортом.
      – Замечательно! Это прекрасно, что об этом попросит сквайр.
      – Я тоже так думаю, – медленно произнес Джулиан. – Я знаком с Бекуортом, но не слишком близко. По возрасту он ближе к сквайру, чем ко мне, и я ломал себе голову в поисках предлога для визита к нему. – Джулиан сделал большой глоток бренди. – Так что предложение сквайра оказалось очень кстати. Хотя... Дженкинс упомянул о цыганах, расположившихся на землях Бекуорта. Это тоже дает мне повод для визита, гораздо более срочного.
      Нелл встревоженно посмотрела на мужа:
      – Ты думаешь, что пожар устроили цыгане?
      – Они наиболее вероятные виновники. Если не верить в привидения. – Он снова отхлебнул бренди. – Я разговаривал с Дибблем и Фарли. Разговор получился весьма поучительным. В последние недели случилось несколько мелких краж. Да vХантер признался, что не раз прогонял цыган с моей земли. Так что я полагаю: пожар был делом рук цыган – и собираюсь завтра посетить лорда Бекуорта, чтобы обсудить этот вопрос с ним.
      – И ты попытаешься заодно осмотреть темницы?
      – Нет, – покачал головой Джулиан. – Пусть это устроит сквайр. – И, видя разочарование Нелл, добавил: – Я и так скоро попаду в темницы Бекуорта. А тем временем мы с Маркусом сможем решить, стоит ли исключать те, что, по слухам, находятся под старой норманнской башней и под руинами монастыря. – Он нахмурился. – И те, что находятся под домом Хантера. – Он посмотрел на жену и криво усмехнулся: – Поверь, мне пока хватит других темниц для изучения. – Он встал и, подняв Нелл за собой из кресла, поцеловал ее в шею. – А вот сейчас в моих руках находится сокровище, требующее неотложного и внимательного осмотра.
      Ладони Джулиана, скользнув по бедрам, плотно легли на ягодицы Нелл, ее дыхание участилось, и волна желания всколыхнула все ее существо. Одно прикосновение его рук, и в ней разгорался голод, грудь наливалась соком, и возбуждение готово было перевернуть все внутри.
      Губы Джулиана легко дотронулись до уха жены.
      – Полагаю, у вас нет возражений, миледи?
      На следующее утро, войдя в утреннюю столовую, Нелл обнаружила, что Джулиан и Маркус уже заканчивают завтрак. Она присоединилась к ним, и мужчины задержались за столом, чтобы составить ей компанию. Разговор шел только о пожаре и плане Джулиана посетить лорда Бекуорта и поговорить с ним о цыганах. Маркус отклонил предложение отправиться вместе с ним: оба накануне пришли к единому мнению, что на какое-то время будет разумно хотя бы одному из них оставаться в доме с дамами.
      Нелл прекрасно поняла их негласное соглашение и, сверкнув зелеными глазами, осведомилась:
      – Вы действительно думаете, что цыгане устроят набег на поместье? Или, как только вы повернетесь спиной, здесь материализуется Человек-Тень и унесет меня в свою темницу?
      – Нет, – угрюмо откликнулся Джулиан, – но зачем рисковать?
      Против этого Нелл ничего возразить не могла, и вскоре Джулиан отбыл один нанести визит лорду Бекуорту.

      К тому времени как Джулиан доехал до подъездной аллеи, ведущей к дому Бекуорта, он все еще не решил, как именно повести ему разговор с лордом и как представить ситуацию. Такие джентльмены старого толка могли быть очень чопорными и любую жалобу на свои решения часто принимали за оскорбление.
      Дворецкий Бекуорта провел Джулиана в роскошную библиотеку. Джулиан решил, что проще всего будет говорить без обиняков, и, едва обменявшись светскими любезностями, завел разговор о причине своего визита:
      – Вчера у меня во Вдовьем домике был пожар... было высказано подозрение, что поджог могли совершить цыгане, обитающие по соседству.
      Лорд Бекуорт что-то буркнул и, бросив на Джулиана взгляд из-под нависших бровей, поинтересовался:
      – Цыгане, расположившиеся на моей земле?
      – Если только вам не известны какие-то другие в округе.
      Бекуорт крепко провел ладонью по лицу.
      – Нет, боюсь, других не знаю. Проклятие! Я подозревал, что если разрешу им обосноваться у меня на южном лугу, раньше или позже возникнут неприятности. – Он покачал головой: – Когда эти несчастные впервые появились здесь, вид у них был жалкий, но они показались мне вполне приличными... для цыган, так что я решил рискнуть. Последние пару лет я разрешаю им раскидывать здесь табор весной и летом. Но конечно, я должен был предполагать, чем это кончится... – Он поморщился. – Наверное, старость меня подвела. – Он отпил большой глоток эля, который им подали в серебряных кружках, и, с грохотом опустив кружку на стол, сказал: – Я прогоню их еще до заката.
      Джулиан заколебался. Конечно, репутация цыган по части воровства чего угодно, от скота и еды до украшений и даже маленьких детей, была общеизвестна. Появление их где бы то ни было, чаще после того, как их прогоняли с предыдущего места, никакой радости у местных жителей не вызывало. Симпатии Джулиана были в данном случае на стороне его арендаторов, но он понимал, что, призывая к изгнанию цыган, выставлял на дорогу женщин и детей... хотя не было неопровержимых доказательств, что именно они вызвали пожар и что-либо украли.
      – Милорд, – произнес он после минутного размышления, – нам ведь неизвестно в точности, что поджог совершили они и что они виноваты в случившихся мелких кражах. Может быть, мне стоит съездить к ним и поговорить? Я не хочу устраивать неприятности, которых можно избежать.
      Бекуорт кивнул:
      – Я ценю ваше предложение, милорд. Я не терплю воров и лжецов, но не могу осуждать этих злосчастных чертей, когда они пытаются накормить свои семьи. Как я уже говорил, именно это племя живет здесь последнюю пару лет и, кроме немногих мелких краж, ничем плохим себя не запятнало.

* * *

      Возвратись во второй половине дня домой и узнав, что леди Диана и Элизабет не покидали своих комнат, Джулиан поспешил встретиться с Маркусом и Нелл. Он кратко рассказал им о том, что выяснил после встречи с Бекуортом и цыганами. Как оказалось, цыгане провели весь день на ярмарке около деревни Лимпстоун – выехали туда перед рассветом и вернулись затемно, так что никто из табора не мог быть у Вдовьего домика.
      Нелл с любопытством посмотрела на Маркуса:
      – Выходит, это не они. Тогда кто?
      – Будем выяснять, – сказал Джулиан.
      На следующий день погода вновь испортилась, и февраль перетек в март, не изменив серую краску небес и влажность воздуха. Работа во Вдовьем домике продолжалась, но с постройкой сгоревшей кухни ничего нельзя было поделать, пока шли дожди. Погода также препятствовала Джулиану и Маркусу в их поисках темниц из снов Нелл. Хотя один выдавшийся солнечным день они посвятили исследованию древней норманнской башни. Однако если там когда-то и была темница, каменные стены башни давно обвалились и уничтожили все ее следы.
      Однажды утром в середине марта Нелл посмотрела в окно на мелкий дождичек и вздохнула:
      – Чем же мы займемся сегодня? Присоединимся к дамам? Проведем инспекцию запасов постельного белья? Поштопаем? Вместе с Дибблем перечтем серебро? Почитаем? Задергаем слуг?
      Она выглянула в окно. О, как бы ей хотелось отправиться на верховую прогулку или на длинную пешую! Да, даже в такой день, как сегодня. Она так устала от зимы.
      Но хоть она скучала и томилась взаперти, Нелл черпала утешение в том, что новых кошмаров не было. Энн Барнс похоронили, и ее семья стала тихо горевать. Местные жители доверчиво приняли историю о падении со скал, и, кроме сожалений о такой печальной и бессмысленной смерти, никаких иных разговоров не последовало.
      Доставленная тем днем почта еще больше испортила настроение Нелл. Отец написал, что его визит задерживается: он упал с лошади и, черт ее побери, сломал ногу. Так что раньше лета он в Уиндем-Мэнор не приедет. Нелл старалась убедить себя, что это ее не расстроило, но, конечно, это было не так. Она была ужасно расстроена. Ужасно.
      Она очень скучала по своей семье. Она привязалась к леди Диане и Элизабет... и Маркусу... Нелл улыбнулась: Маркус был настоящим другом и обаятельным собеседником. А что касалось Джулиана... ее пульс сразу участился – она любила его больше жизни, и если бы не присутствие Кэтрин в его сердце, была бы вполне довольна своей участью.
      Уголки ее рта грустно опустились. Какая же она трусиха! Поскольку муж отталкивал ее всякий раз, когда она заговаривала о Кэтрин, она перестала пытаться заставить Джулиана рассказать о покойной жене и сразу отступала. Она дошла до того, что ей было не важно – ну, не очень важно, – что Джулиан ее не любит. Она всего лишь хотела, чтобы он перестал любить Кэтрин!
      Как всегда, в тот момент как мысли ее обращались к Кэтрин, Нелл вышла из своих комнат и направилась в галерею. Там она мрачно уставилась на очередной букет душистых полураспустившихся алых роз, подняла глаза на прелестное личико изображенной на портрете женщины и, вздохнув, поплелась назад.
      Несколько раз невольным свидетелем этих посещений был Маркус. Он поставил себе задачей понять, были ли визиты Нелл к портрету Кэтрин случайностью или чем-то, что она делала постоянно. Тайно проследив за ней и в этот раз, Маркус обнаружил, что это вошло у нее в привычку, которую он счел определенно нездоровой. Первым его поползновением было рассказать Джулиану о странной одержимости его жены портретом Кэтрин. Однако он колебался, не зная, как это воспримет кузен. Вообще, вмешиваться в отношения мужа и жены, сплетничать о них друг другу было для любого здравомыслящего человека весьма неприятным. Не в силах понять одержимость Нелл первой женой Джулиана, Маркус решил все-таки поговорить с Джулианом.
      Было в этой ситуации что-то нездоровое. Маркус задумался, почему Джулиан не положил ей конец. А вдруг он ничего не знает о завороженности Нелл его первой женой? И вообще, какого дьявола Джулиан преподносил цветы женщине, давно мертвой и похороненной? Женщине, превратившей его жизнь в сущий ад?
      Поздним вечером после того, как дамы покинули столовую, оставив Джулиана и Маркуса за портвейном, Маркус не смог долее держать язык за зубами. Они с Джулианом удобно откинулись на стульях у стола со стаканами портвейна, и тут Маркус осмелился и сказал без обиняков:
      – Я не хочу лезть не в свое дело, но почему ты велишь каждый день ставить огромный букет свежесрезанных цветов у портрета Кэтрин?
      Джулиан дернулся, как от удара кинжалом.
      – О чем ты, черт возьми?
      Маркус удивленно выгнул бровь.
      – Ты не приказывал ставить там цветы?
      – Впервые об этом слышу, – нахмурясь, рявкнул Джулиан. – Господи Боже! Она умерла давным-давно... почему я должен делать такую чертову глупость?
      – Возможно, из чувства вины? Или потому, что ты все еще любишь ее? Чтишь ее память?
      Никогда раньше Маркус не испытывал страха перед Джулианом, но в эту минуту он напрягся в ожидании удара, потому что Джулиан вскочил с кресла и с яростным видом буквально навис над ним.
      С трудом цедя слова сквозь стиснутые зубы, Джулиан произнес:
      – Как ты прекрасно знаешь, к тому времени как она умерла, между мной и Кэтрин не осталось ничего, что стоило бы чтить.
      Бросив растерянного Маркуса в столовой, Джулиан выбежал в коридор. Маркус, опомнившись, следовал за ним по пятам. Джулиан, перешагивая через две ступеньки, мчался в галерею.
      В галерее было темно, но Джулиан зажег канделябр и направился к портрету Кэтрин. Там он потрясенно уставился на розы. Бутоны распускались, наполняя воздух божественным ароматом.
      Еле сдержав проклятие, Джулиан нащупал шнур звонка и дернул его так сильно, что Маркус испугался, не вырвет ли он его из стены. Бросив на кузена свирепый взгляд, Джулиан произнес:
      – Я никогда не приказывал ставить здесь эти проклятые цветы и сейчас намерен разобраться, кто это сделал!
      Диббль явился две минуты спустя с видом озадаченным и тревожным. Звон призвавшего его колокольчика был, мягко говоря, нервным.
      – Милорд, что-нибудь не так?
      – Объясни, что это такое? – Джулиан резко ткнул пальцем в букет.
      Диббль посмотрел на цветы, потом на напряженное лицо Джулиана.
      – Э-э... это букет роз под портретом леди Кэтрин.
      – Вижу, – перебил его Джулиан, – по чьему приказу они здесь стоят?
      – По вашему, милорд, – недоуменно отвечал Диббль. – Уверяю вас, что я каждый день велю оранжерее доставлять сюда свежий букет.
      – Странно, но я не помню, чтобы когда-либо просил ставить сюда цветы.
      Диббль явно совсем растерялся, но потом лоб его прояснился.
      – Прошу прощения, милорд, первоначально распорядился о букетах ваш отец. – Он с нежностью улыбнулся. – Он подошел ко мне на другой день после похорон леди Кэтрин и сказал, что вы хотели бы, чтобы у нее каждый день были свежие цветы. – Однако когда Джулиан непонимающе уставился на него, улыбка дворецкого погасла. – Я поступил неправильно, милорд? Наверное, после смерти вашего отца мне нужно было посоветоваться с вами, но я полагал... – Он нервно откашлялся, явно расстроенный. – Я полагал, что если вы захотите отменить свое распоряжение о ежедневном свежем букете, вы скажете мне об этом. Я как-то неверно поступил?
      Понимая, что вины дворецкого здесь нет, Джулиан постарался смирить свой гнев.
      – Нет, дело не в этом... ошибку совершил я. – Он с усилием взял себя в руки. – Я должен был давно отменить этот приказ... мне не пришло в голову, что вы продолжаете его исполнять.
      – Вы желаете, милорд, чтобы я прекратил это делать?
      – Да, – кивнул Джулиан, – Больше никаких цветов для леди Кэтрин. Уберите этот букет сейчас же и деньте куда-нибудь.
      Диббль поднял огромный букет и тихо удалился, оставив кузенов наедине.
      – Ты знал, что твой отец распорядился насчет цветов? – поинтересовался Маркус.
      – А ты как думаешь? – все еще не остыл Джулиан. – Разумеется, нет... Если бы знал, я тут же все отменил бы. – Он покачал головой: – Отец в упор не видел ее недостатков и категорически не хотел знать, что в нашем браке есть проблемы. Он хотел, чтобы я был счастлив, и просто игнорировал то, что противоречило этим его представлениям. – Джулиан поморщился. – Я, разумеется, не стал его разочаровывать, позволил ему думать, что я обожал ее, а она – меня. Не сомневаюсь, что он сошел в могилу, уверенный, что часть меня умерла вместе с Кэтрин.
      Маркус уставился на Джулиана: понимание наконец озарило его.
      – А ты не думаешь, что он мог сказать что-то в этом роде леди Диане?
      – Возможно, – беспечно отозвался Джулиан. – Уверен, что он прожужжал ей все уши рассказом о моей неувядающей любви к Кэтрин. А в чем дело?
      – Потому что я уверен, что твоя жена думает именно так, – медленно проговорил Маркус.
      Джулиан резко свел брови.
      – Не говори чепухи! Я сомневаюсь, что жена моя была в галерее дольше краткого тура. Она наверняка не знает даже, где висит портрет Кэтрин. А что до остального... не будь смешным!
      – О, здесь ты ошибаешься, – пожал плечами Маркус. – Твоя жена знает точно, где висит этот портрет. Я видел не раз, как внимательно она его изучала.
      – Зачем ей это делать?
      – Потому что... могу себе представить, как леди Диана и Элизабет показывали ей галерею... и как восхищались портретом незабвенной леди Кэтрин, говорили о ее трагической смерти...
      Джулиан побледнел. Севшим голосом он медленно проговорил:
      – И леди Диана, несомненно, повторила ей волшебную сказку, которую рассказал ей мой отец... – Он судорожно глотнул и сжал кулаки. – Цветы... эти проклятые цветы... они подтвердили эту историю.
      – Пойдем, – мягко приказал Маркус. – Давай вернемся в библиотеку.
 
      Нелл лежала на кровати и просматривала новейшие модные картинки, пришедшие с последней почтой от ее лондонской модистки. Когда дверь в ее комнату распахнулась с такой силой, что удар ее об стену напоминал удар грома, она быстро села на постели и уставилась на бледного и расстроенного Джулиана. Он буквально ворвался в комнату, пересек ее широкими шагами, схватил Нелл за обе руки и рывком привлек к себе.
      – Ты, маленькая глупышка! – пробормотал он. – Как можешь ты верить, что я все еще люблю Кэтрин?! Один звук твоего голоса заставляет меня замирать от блаженства, задыхаться от восторга! – Он сильно потряс ее. – Неужели ты не понимаешь? До тех пор пока ты не вошла в мой мир, я считал свою жизнь полной, она меня удовлетворяла, но, Бог мой, как же я был не прав, как ошибался! – Его губы нежно коснулись ее лба. – Нелл, дорогая, я люблю тебя. Ты – мое счастье!
      Нелл ошеломленно уставилась на мужа.
      – Ты не любишь Кэтрин? – настойчиво спросила она. Пальцы ее впились в атласные отвороты его малиновой домашней куртки. – Но все говорят, что любишь.
      Джулиан нежно улыбнулся ей.
      – Не знаю, кто эти все, дорогая, но поверь мне, они ошибаются. Я не люблю Кэтрин. Я никогда ее не любил.
      – Но цветы... красивый свежий букет каждый день!
      – Недоразумение. Больше ни одной вазы с цветами не поставят в галерее:
      Нелл едва могла осознать его слова, но прелестные глаза ее засияли любовью.
      – Ты меня любишь?
      – Я тебя обожаю! Не помню точной минуты, когда влюбился в тебя, но ты оказалась в моем сердце почти сразу, едва я тебя увидел. – Он снова встряхнул ее, не слишком бережно. – Как ты могла подумать, что я все еще люблю Кэтрин? Неужели мои ласки, мое удовольствие от общения с тобой ни о чем тебе не говорили?
      Она уперлась лбом в его грудь.
      – Я думала, что ты всего лишь стараешься примириться с нашим браком... и просто добр ко мне...
      Опустившись на кровать рядом с ней, Джулиан притянул Нелл к себе:
      – Стараюсь примириться?! Какая же ты глупышка! Ты самое лучшее, самое замечательное, что когда-либо со мной случалось.
      – Но может быть, ты испытываешь просто вожделение, – продолжала спорить Нелл, хотя лукавая улыбка уже изогнула ее губы и по всему телу разошлась волна головокружительной радости, потому что она ему поверила. Он ее любил! А вовсе не Кэтрин. По крайней мере, так она надеялась.
      – Вожделение к вам, мадам жена, я испытываю сверх мерь. Но, Боже, Нелл, как же я тебя обожаю! – Он притянул ее к груди и поцеловал. Он целовал ее, не сдерживаясь, не тая ничего, раскрывая всю силу и глубину своего чувства.
      Когда наконец Джулиан ее отпустил, Нелл ничего не соображала. Его глаза, лаская, прошлись по ее чертам, и проказливый огонек зажегся в них.
      – А ты ничего мне не хочешь сказать? Я только что сложил свое сердце к твоим ногам... надеюсь, ты его не растопчешь?
      Нелл кокетливо рассмеялась и покрыла его лицо поцелуями.
      – Я люблю тебя! – повторяла она. – Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я много месяцев больна любовью к тебе.
      Что он мог после этого сделать, кроме как крепко ее расцеловать?
      Долгое время они лежали обнявшись, отделенные от мира, и разговаривали о таких вещах, которые знают только любовники. Это было волшебно. Между сладостными поцелуями постепенно ушли куда-то все тревоги, сомнения и страхи, которые их мучили. Все было объяснено и расставлено по местам.
      Спустя какое-то время Джулиан промолвил:
      – Мне все же странно, что ты поверила, будто я по-прежнему люблю Кэтрин.
      – А что еще я должна была подумать? – ворчливо откликнулась Нелл. – Каждый раз, когда я упоминала ее имя, ты леденел и отказывался о ней говорить. А леди Диана рассказала мне, как сильно ты ее любил и что сердце твое похоронено в могиле вместе с Кэтрин.
      Джулиан презрительно фыркнул, ясно показывая, как он относится к мнению леди Дианы. Нелл ущипнула его.
      – А как насчет цветов? Я каждый день видела новый букет у ее портрета, любая могла так подумать!
      Джулиан повернул голову и лениво улыбнулся Нелл.
      – Только такой глупый гусенок, как ты. Неужели ты еще не поняла, что я без ума от тебя.
      У Нелл перехватило дыхание, сердце часто забилось.
      – Ты правда меня любишь? – робко переспросила она.
      – Абсолютно, – выдохнул он. – Я тобой околдован и покорен. – Он поцеловал ее. – Я буду любить тебя до самой смерти... и за ее порогом. – И снова ее поцеловал. – Никогда не сомневайся в этом, Нелл, никогда.

* * *

      То, что за ночь произошло нечто необыкновенное, было очевидно всем обитателям дома. Собственно говоря, открытой перемены в отношениях Нелл и Джулиана не наблюдалось, но разница с предыдущими днями была. Что-то изменилось в воздухе вокруг них, появилась какая-то легкость духа, тихая радость, сопровождавшая их, наполняла дом, как аромат сирени в весенний день.
      Маркус обратил на это внимание тем же вечером. Дамы находились в гостиной, а он и Джулиан наслаждались портвейном, перед тем как к ним присоединиться.
      Ухмыльнувшись кузену, он сказал:
      – Запах апреля и мая сегодня царит в доме. Как я понимаю, между тобой и женой все уладилось?
      Джулиан улыбнулся в ответ таинственной улыбкой.
      – Можно сказать и так. – Он открыто посмотрел на Маркуса и просто сказал: – Она меня любит. А я люблю ее.
      – А вот это, друг мой, определенно требует тоста. – И, подняв бокал, Маркус провозгласил: – За твое счастье.
      Серая дождливая погода простояла почти весь март. Не было подряд двух дней без дождя. В промежутках солнце показывало свое золотое лицо, но они были краткими и редкими.
      Запертый со всеми в доме, без каких-либо занятий, кроме бесплодных размышлений о Человеке-Тени и наблюдений за беспросветным небом и дождем, Маркус стал всерьез подумывать о возвращении в собственный дом.
      – Пожалуй, я могу и уехать, – однажды вечером объявил он Джулиану. – Здесь мне нечего делать.
      – Ты оставляешь меня на произвол женщин? – упрекнул его Джулиан.
      – Эти женщины тебя обожают и создают у тебя ложное представление, что мир вращается вокруг тебя!
      – Именно поэтому ты должен остаться. Подумай, каким невыносимым я стану без твоих напоминаний, что я всего лишь человек.
      Маркус рассмеялся и больше об отъезде не заговаривал.

* * *

      Пришел апрель с его обещанием настоящей цветущей весны, и все вокруг понадеялись, что зима ушла окончательно Действительно, небо прояснилось и, за исключением редких дождиков, настали дни, полные яркого солнца. В конце второй недели апреля, когда стало очевидно, что зима распрощалась на год, обитатели поместья, как птицы, выпущенные из золотой клетки, заспешили во всех направлениях, чтобы заняться отложенными делами. Леди Диана и Элизабет немедленно отправились во Вдовий домик, а Джулиан и Маркус решили удостовериться, что старый монастырь можно вычеркнуть из их списка подозрительных зданий. Не предвидя никаких неприятностей, Джулиан пригласил Нелл их сопровождать. Это приглашение она тут же приняла, не дав ему времени передумать. День был чудесный, и хотя осмотр монастыря не обнаружил в нем темниц, все получили большое удовольствие.
      Возвратясь в Уиндем-Холл, Нелл нашла дома приглашение от миссис Уэстон пообедать на следующей неделе в Стоунгейте. Хотя отношения между Джулианом и Уэстонами немного наладились, пребывание там в качестве гостя лорда Тиндейла создавало проблему.
      Отправившись на поиски мужа, Нелл нашла его в библиотеке за чтением записки, вызвавшей хмурую гримасу на его лице. При виде Нелл Джулиан просветлел.
      Помахав перед его носом приглашением, она сказала:
      – Миссис Уэстон устраивает вечерний прием и зовет нас. Приглашены, кажется, все соседи, и мне не хотелось бы отказываться... но если там будет Тиндейл...
      – Будет наверняка – ответил Джулиан, показывая на собственное письмо. – Мне написал Чарлз, предупреждая об этом.
      – Интересно, почему он это сделал? Ты полагаешь, Чарлз знает, какую роль сыграл Тиндейл в нашей женитьбе?
      – Нет, скорее из-за роли Тиндейла в смерти Дэниела. Он предупреждает меня, зная мои чувства относительно этого негодяя.
      – Разве он сам не испытывает к нему отвращение? – полюбопытствовала Нелл. – Разве он сам не любил Дэниела?
      – Не сомневаюсь в теплых чувствах Чарлза к Дэниелу. Он говорил мне, что любил Дэниела и что винит себя в том, что случилось, – сказал Джулиан. – Я попросил Чарлза объяснить, почему он терпит Тиндейла у себя в доме, но он ничего мне не ответил. – Джулиан нахмурился: – Знаю одно: у Чарлза есть свои резоны приятельствовать с Тиндейлом, но какие именно, не могу даже предположить.
      – Так что же мне делать с приглашением? – подняла брови Нелл.
      Джулиан вышел из-за стола и привлек ее в объятия. Нежно осыпая поцелуями ее лицо и шею, он пробормотал:
      – Не тревожься об этом. Будут и другие вечера, без Тиндейла, отравляющего нам удовольствие.
      Нелл прислонилась головой к его плечу.
      – А что бы ты сказал, если б я приняла приглашение?
      – Почему? – удивился он.
      Она наморщила носик.
      – Чтобы показать Тиндейлу, что он не имеет над нами власти. – Она поцеловала мужа в подбородок. – По правде говоря, мы его должники: без его гадкого поступка мы никогда бы не встретились и не поженились... и не полюбили бы друг друга. Мы должны быть благодарны этому негодяю.
      – И не полюбили бы друг друга, – повторил Джулиан хрипловатым голосом, его жаркий взгляд ласкал ее лицо. – Ты знаешь, думаю, нам стоит поехать на этот прием. – Он крепко поцеловал жену. – И черт с ним, с Тиндейлом!

      Погода продолжала оставаться мягкой и солнечной, и вечер приема миссис Уэстон был теплым, по-настоящему весенним. Все дамы Уиндем-Мэнора с удовольствием предвкушали поездку, особенно их радовала предстоящая встреча с друзьями и знакомыми. У парочки местных портних в Эксмусе были пошиты новые платья, и когда карета выехала из поместья, каждая леди не сомневалась, что выглядит наилучшим образом.
      На Нелл был наряд из бледно-василькового шелка и кружев. Никогда она не выглядела прелестнее. Ее глаза цвета морской волны сверкали весельем, лицо сияло нежным румянцем. Бледный оттенок шелка подчеркивал и усиливал природную красоту ее сливочной кожи. Белый шелковый плащ окутывал плечи, белые же перчатки облегали руки, а золотисто-каштановые волосы, убранные в высокую прическу, отливали живым золотом. Жемчуга и бриллианты украшали ее шею и уши. Она выглядела, как и подобало графине. Округлая выпуклость живота была еще не слишком выражена, так что не уменьшала ее элегантности. По тайному мнению Джулиана, беременность лишь добавляла ей красоты, но – признавался он себе – его оценка, несомненно, была предубежденной.
      Миссис Уэстон пригласила почти всю округу. Присутствовали сквайр, его жена и старший сын, лорд Бекуорт и доктор Коулмен, так же как некоторые другие местные значительные лица, включая магистрата с женой и одного из самых богатых землевладельцев в этом краю, мистера Блексли, с женой, старшим сыном и единственной дочерью. Чадборны привезли с собой гостившую у них племянницу, ровесницу Элизабет. Викарий прибыл в сопровождении жены, ее вдовой младшей сестры и двух своих старших дочерей.
      Стоунгейт сверкал. Люстры и канделябры сияли ярким колеблющимся светом сотен заправленных в них свечей. Вечерний прием превращался в небольшой бал. Играли музыканты, готовясь к танцам в бальном зале, расположенной у боковой стены. Хрустальные чаши с пуншем и подносы с крохотными закусочными деликатесами стояли на длинных столах, покрытых белоснежными скатертями и украшенных лилиями и орхидеями из собственных оранжерей. Слуги бесшумно скользили между гостями, предлагая разнообразные дополнительные угощения и напитки.
      Когда в бальном зале стало слишком жарко, распахнули двери французских окон, выходивших в сад, и гости потянулись наружу, побродить по садовым дорожкам, освещенным мягким светом весело раскрашенных бумажных фонариков. После нескольких танцев Джулиан повел Нелл немного погулять по саду.
      – Тиндейл... – начал он, едва они оказались вдали от чужих ушей, – кажется, он решил вести себя пристойно... по крайней мере, держится от нас подальше. Может быть, нам удастся избежать скандала этой ночью... Скандала или кровопролития.
      Нелл бросила на мужа встревоженный взгляд:
      – Ты ведь не думаешь, что у него хватит глупости...
      – Пока он ведет себя подобающим образом, – пожал плечами Джулиан. – Он скромно держится в сторонке и не попытался войти ни в одну группу гостей, частью которой был я. – Джулиан посмотрел сверху вниз на жену. – Что еще более важно, он не попытался совершить глупость или наглость, пригласив тебя на танец.
      – Вот уж нет! – воскликнула Нелл. – Правда, один раз он направился ко мне, и я подумала, что он на это осмелится, но, кажется, передумал и вместо меня пригласил на танец сестру викария.
      Джулиан ласково провел пальцем по щеке Нелл.
      – Очень хорошо... а то мне пришлось бы вызвать его на дуэль. А мне это было бы неприятно. – Он быстро ее поцеловал. – А если забыть о Тиндейле... Ты получаешь здесь удовольствие?
      Нелл улыбнулась в ответ:
      – Безусловно. Чарлз – замечательный танцор и рассказывает поразительные истории. Неужели ты действительно, когда тебе было девять лет, положил дохлую рыбу на коллекционное блюдо?
      – Виновен, ваша честь, – рассмеялся Джулиан. – Господи, я совсем забыл об этом! Только Чарлз мог вспомнить такое.
      – Хорошо, что ваши разногласия разрешились. Ведь они разрешились?
      Джулиан задумчиво потер подбородок.
      – Не уверен, что они разрешились, но мы, несомненно, лучше относимся друг к другу, впервые за много лет. А это, моя дорогая, и вправду хорошо.
      Немного погодя гостей пригласили в столовую, где была подана роскошная трапеза. Все пребывали в отличном настроении, и смех звенел не переставая. В конце ужина миссис Уэстон встала из-за стола и с царственным видом повела дам в большой салон, оставив джентльменов наслаждаться винами.
      Нелл чувствовала себя усталой. Несмотря на получаемое удовольствие, тревога не покидала ее. Незаметно избегать Тиндейла, не привлекая к этому внимание, следить, чтобы он не слишком приближался к Джулиану, утомило ее. Она не сомневалась, что сумеет осадить Тиндейла, если тот посмеет к ней подойти, но реакция Джулиана на его присутствие очень ее беспокоила. Вечер доставил ей удовольствие, но оно было бы куда больше без Тиндейла. Уверенная наконец в любви мужа, Нелл больше не волновалась из-за возможных разоблачений Тиндейла, из-за скандала, который тот мог возбудить, рассказав об истинных обстоятельствах ее женитьбы, однако он все еще продолжал быть змеей в траве, хотя большую часть яда утратил. Они с Джулианом обсудили эту возможность и пришли к выводу, что, не раскрывая свою гнусную роль в этой истории, он не может рассказать особенно много, хотя... если он притворится, что похищения не было, а была попытка «побега под венец», дело может принять неприятный оборот.
      Нелл улыбнулась. Она не могла всерьез волноваться из-за этого: вместе с Джулианом они могут противостоять любым сплетням. Однако Тиндейл продолжал представлять угрозу ее будущему счастью, так что когда дамы покинули столовую, Нелл была напряжена из-за боязни, что он может раздразнить Джулиана и вызвать его на необдуманные поступки. Ей было тревожно сознавать, что Тиндейл и Джулиан находятся сейчас в столовой, неподалеку друг от друга, пусть и в присутствии нескольких трезвомыслящих джентльменов. Тревоги прибавляло то, что вино там наверняка льется рекой, а подвыпившие джентльмены, как известно, способны на глупости...
      Нелл беспокоилась не зря. Тиндейл весь вечер скрывал свои истинные чувства, прятал досаду, ненависть и ревность, кипевшие в его груди, за изысканными манерами и вежливой улыбкой. Наблюдая исподтишка за Джулианом и Нелл, он заметил любовную теплоту, возникшую между ними, нежность взглядов Джулиана, когда тот смотрел на прелестное личико жены, сияние ее лица, когда муж приглашал ее на танец... атмосферу сладостной интимности, их окружавшую. Только дурак мог этого не заметить и не понять, что они горячо любят друг друга. А Тиндейл дураком не был.
      Ярости добавляли наглядные признаки ее беременности. Он верил, что если бы не шутка судьбы, в ней мог зреть его ребенок, его наследник, а не Уиндема. Из-под полуопущенных век он бросал свирепые взгляды на счастливчика Уиндема и проклинал его не только за несметное богатство, но и за то, что тот украл богатую невесту, которую он, Тиндейл, присмотрел для себя. Состояние Нелл и ее ребенок должны были бы принадлежать ему! Уиндем их у него украл. Смошенничал. Довел его до разорения... имения его были так обременены долгами, что он сомневался, что сможет когда-нибудь их выкупить, и особенно унизительно было то, что Уиндем мог в любой момент, когда ему в голову взбредет, потребовать уплаты по всем долговым распискам.
      С горечью Тиндейл признался себе, что если б не вынудил Рауля пригласить его в Стоунгейт, то оказался бы в полном тупике. Положение его было настолько плохо, что он не осмеливался показаться в собственном поместье: кровососы-заимодавцы, наверное, уже стучатся в двери, осадив входы и выходы дома его предков. Женитьба на Нелл изменила бы ситуацию, и когда Тиндейл размышлял о последних событиях, злоба и ненависть к Уиндему жгли ему душу. Будь проклят Уиндем! Проклят во веки веков!
      После того как дамы покинули столовую, Тиндейл продолжал мрачно размышлять. Его гнетущее настоящее было целиком на совести Уиндема. Он старательно перебирал в памяти все преступления Уиндема против него. Уиндем украл у него состояние; Уиндем женился на женщине, которая должна была стать его женой; и именно Уиндем нанес ему на лицо шрам, обезобразив на всю жизнь. Он неосознанно коснулся пальцами рубца.
      Джулиан заметил, как Тиндейл потрогал шрам, и ледяная усмешка искривила его рот. «Хоть это сделал я для Дэниела», – подумал он, потягивая портвейн и сожалея, что не смог сделать большего. При других обстоятельствах он мог бы предоставить прошлое прошлому. Тиндейл привел в его жизнь Нелл, и, несмотря на обстоятельства их женитьбы, Джулиан был бесконечно благодарен ему за это. Но многое можно простить, кроме разорения и смерти невинного юноши. И Джулиан крепко стиснул зубы.
      – Брось, – тихо проговорил Маркус, догадавшись, о чем он думает – Судьба Тиндейла больше тебя не касается.
      – Xoть мне и досадно это признать, но, вероятно, ты прав, – откликнулся Джулиан, бросая взгляд на его шрам. – По крайней мере личико я ему подпортил.
      – Согласен, – протянул Чарлз из-за спины Джулиана, – но жалко, что ты не закончил эту работу. Его стоило бы убить.
      Чарлз прохаживался по комнате и, будучи идеальным хозяином дома, останавливался поболтать то с одним гостем, то с другим. Постепенно этот обход привел его к Джулиану и Маркусу, которые продолжали сидеть, лишь слегка отодвинувшись от стола.
      – Почему ты так считаешь? – выгнул бровь Джулиан, когда Чарлз оказался рядом.
      Устремив взгляд на Тиндейла, Чарлз отхлебнул бренди.
      – Дэниел был не единственным молодым глупцом, подпавшим под влияние Тиндейла.
      У Джулиана перехватило дыхание, и он посмотрел вдоль длинного обеденного стола, туда, где рядом с Тиндейлом сидел Рауль.
      – Ты хочешь сказать, что и Рауль попал в его лапы?
      Чарлз пожал плечами:
      – Должно же быть какое-то объяснение его неожиданной привязанности к этому человеку. Рауль не такой игрок, как я, и знаю, что мать предупреждала его, что не станет терпеть его проигрышей за игорным столом. – Он улыбнулся, почти не разжимая губ. – Так что если нужно разгадать причину такой приязни брата к этому типу, я сказал бы, что он должен Тиндейлу деньги. – Чарлз бросил взгляд через комнату, туда, где Рауль расхохотался над какой-то фразой Чадборна. – Подозреваю, что Рауль откладывает страшный момент признания, когда ему придется обратиться к моей дорогой мачехе с просьбой дать денег на покрытие последнего проигрыша. А пока он позволяет Тиндейлу властвовать над собой.
      – Поэтому-то тебе и хочется заполучить его долговые расписки? Чтобы заключить с ним сделку?
      – Эта мысль приходила мне в голову.
      – Так какого же черта ты так прямо и не сказал? – требовательно осведомился Джулиан. – Знаешь ведь, что при подобных обстоятельствах я охотно отдал бы их тебе.
      Чарлз посмотрел на него, и странная улыбка промелькнула на его губах.
      – Возможно, мне захотелось, чтобы ты просто поверил, что я поступлю правильно.
      – О Господи! – вспылил Маркус. – Что за сентиментальная чушь... – Он свирепо сверкнул глазами на Чарлза. – Ты всегда был слишком надменным и напыщенным, чтобы с тобой было легко.
      – А ты всегда был чертовски самодовольным и заносчивым, – мило улыбнулся в ответ Чарлз.
      Джулиан вздохнул. Как часто в детстве они вступали в подобные перепалки!
      – Джентльмены, – мягко произнес он, – не могли бы вы оставить в прошлом эти ваши детские оскорбления?
      Маркус и Чарлз пристально смотрели в глаза друг другу, не желая уступать противнику ни дюйма. Наконец Маркус рассмеялся.
      – Я согласен... если и он согласится.
      Чарлз ухмыльнулся и поклонился:
      – Даю тебе слово.
      – Так что же мы будем делать с Тиндейлом? – спросил Джулиан.
      Вновь устремив взгляд на Тиндейла, Чарлз промолвил:
      – Убьем его.
      – Я был бы рад, – пробормотал Джулиан, тоже рассматривая Тиндейла. – Но кроме прямого убийства, я не вижу другого способа это сделать.
      – Полагаю, что я мог бы вызвать его на дуэль, – предложил Маркус, глядя в сторону Тиндейла.
      Тот, наверное, почувствовал их объединенные взгляды, потому что тоже посмотрел в их сторону, и его привычная улыбка застыла на губах, когда он понял, что вся троица в упор уставилась на него, впрочем, он тут же взял себя в руки и отвернулся, якобы рассмеявшись какой-то шутке Пирса Чадборна. Неприятно задетый взглядами явно наблюдавших за ним кузенов, он ухитрился передвинуть свой стул так, чтобы оказаться за безобразной громоздкой многоярусной вазой чистого серебра, придававшей, как настаивала миссис Уэстон, элегантность столу.
      Почему они так глазеют на него? В том, что они терпеть его не могут, Тиндейл не сомневался. Что не станут горевать, если с ним приключится несчастье, тоже был уверен. Но о чем они сейчас думают? Может быть, планируют какое-нибудь нападение на него? Он залпом выпил бокал вина и стал рассматривать возможности, одновременно стараясь подогреть свое мужество. Никаких ссор ни с Шербруком, ни с Уэстоном у него не было. Но, Господи Боже, с каким бы удовольствием он вновь встретился на дуэли с Уиндемом... и убил его!
      Открывающиеся перспективы буквально ослепили его. Если Уиндем умрет... А у Нелл случится выкидыш или ребенок родится мертвым, что очень легко устроить... Уэстон получит титул кузена. Тогда Рауль окажется всего в одном шаге от наследования графского титула и огромного состояния, ему сопутствующего. Тиндейл улыбнулся. Он будет очень рад помочь Раулю его потратить. А лучше всего то, что Нелл станет вдовой со своим собственным большим состоянием. Первая его попытка уговорить ее выйти за него замуж провалилась, но теперь он стал мудрее, и новый его план гораздо лучше. Хитрый блеск появился в его глазах. Почему бы и нет? Черт побери, ну почему бы и нет?! Время работало против него. Чем скорее Уиндем присоединится к покойникам, тем скорее горюющую графиню Уиндем можно будет избавить от пащенка, которого она носит, и тем скорее она сможет стать леди Тиндейл... И черт с ними, со сплетнями!
      Тиндейл поднялся. Все становилось на свое место. У него даже с собой есть дуэльные пистолеты... Он снова улыбнулся. Они совершенно особые, эти пистолеты: один слегка ведет вправо, а второй – влево, и только он один знает, какой куда... То есть только он знает, как это компенсировать, а бедный Уиндем... Он почти рассмеялся вслух, представив себе выражение лица Уиндема, когда его пуля попадет в цель, а пуля Уиндема – нет. С лихорадочным блеском голубых глаз Тиндейл подошел к месту, где все еще сидели Джулиан, Маркус и Чарлз.
      Приблизившись, он поклонился:
      – Какой приятный вечер! Вашу матушку можно поздравить с ее талантом хозяйки дома, – обратился он к Чарлзу, останавливаясь около него. Улыбнувшись Джулиану, он добавил: – По-моему, я так и не поздравил вас с вашей женитьбой. Сколько уже ей срока... шесть месяцев? И уже на пути наследник... поздравляю. – Тиндейл сделал глоток вина, причем взгляд его не отрывался от окаменевшего лица Джулиана. – Она – маленькая прелестница... Вы – счастливчик. – И добавил с наигранной искренностью: – Очень большой счастливчик и везунчик... Она так легко могла проскользнуть меж ваших пальцев и, увы, стать женой другого.
      У Джулиана раздулись ноздри, и Маркус схватил его за руку. С презрением глядя на Тиндейла, Джулиан холодно произнес:
      – Если вы дорожите жизнью, предлагаю вам немедленно убираться подальше отсюда.
      Тиндейл кокетливо расширил глаза.
      – О Боже, вы, кажется, меня оскорбляете? – В его планы не входило самому бросать вызов. Ему нужно было, чтобы на дуэль вызвали его: тогда за ним останется выбор оружия.
      – Разве вас можно оскорбить? – с издевкой откликнулся Джулиан.
      Они говорили, не понижая голоса, и несколько джентльменов, осознав, что происходит ссора, обернулись к ним.
      – О да, я в этом уверен... – произнес Тиндейл, прихлебывая вино. – Но, видите ли, я умею владеть собой и не позволю себе рассердиться на дешевые замечания простолюдинов.
      Лицо Чарлза приобрело мраморную холодность, Маркус поднялся со стула, однако его остановила внешне небрежная, но поистине железная хватка Джулиана на запястье.
      – Вас можно похвалить за это, – лениво протянул Джулиан. Он сидел, как бы расслабившись. – Меня тоже не задевают оскорбления, особенно когда их произносит такая падаль, как вы.
      Теперь все присутствующие смотрели и слушали их разговор и при словах Джулиана хором ахнули.
      Сквайр кинулся вперед, за ним по пятам следовали викарий и лорд Бекуорт.
      – О, говорю вам, – неловко вмешался сквайр, – не надо этого. Все заходит слишком далеко.
      Тиндейл поцокал языком, однако глаза его горели ненавистью.
      – Боже мой! Вы пытаетесь принудить меня к дуэли? – Он обвел глазами комнату. – Боюсь, бедный Уиндем не удовлетворился тем, что однажды уже пролил мою кровь. Кажется, он жаждет новой.
      – Вы ошибаетесь, – пробормотал Джулиан. – Я не хочу вашей крови, безнравственный негодяй. Я хочу, чтобы вы умерли и больше не мошенничали, не обманывали зеленых юнцов, выманивая у них их состояние.
      Тиндейл побелел от ярости однако старался держать свой гнев в узде.
      – Надо же! Я-то надеялся, что вы одолели недовольство глупыми поступками своего воспитанника, но, кажется, я ошибался. Вы все еще держите на меня обиду... как это не по-спортивному!
      Легким поворотом запястья Джулиан выплеснул свой бокал вина в лицо Тиндейлу.
      – А вы, милорд Мерзавец, – спокойно произнес он, – подлец и трус, всего лишь тварь, которую надо растоптать.
      Разъяренный Тиндейл забыл о своей цели.
      – А вы – самодовольный ублюдок! – прорычал он. – Назовите ваших секундантов!
      – Охотно, – откликнулся Джулиан и, не сводя глаз с побагровевшего лица Тиндейла, сказал: – Маркус? Чарлз? – Не дожидаясь их ответа, Джулиан протянул: – Как я понимаю, выбор оружия за мной. Итак, шпаги... а время и место – здесь и сейчас.
      – О нет, нет, это невозможно! – воскликнул сквайр, потрясенный таким оборотом событий. – Тиндейл даже не назвал своих секундантов, – в отчаянии добавил он.
      – Мистер Рауль Уэстон и мистер Пирс Чадборн выступят за меня, – рявкнул Тиндейл. Рауль и Пирс оба выглядели несколько недовольными, однако вряд ли могли отказаться и потому, кивнув, подошли и встали рядом с их дуэлянтом. – И я готов, – продолжал Тиндейл, – как только будет готов лорд Уиндем.
      – Клянусь душой! Это же совсем не по правилам, – запротестовал лорд Бекуорт. – Вы должны предоставить вашим секундантам сделать попытку решить дело миром.
      Джулиан ни на шаг не изменил своей расслабленной позы у стола, но глаза его не отрывались от лица Тиндейла и выражение их было, как у тигра, готовящегося к прыжку.
      – Может быть, это не по правилам, – сказал он, – однако требования протокола соблюдены. К тому же нам повезло, и здесь присутствуют врач и, кроме секундантов, весьма респектабельные свидетели. Так что ничто не мешает дуэли состояться здесь и сейчас.
      Тиндейл коротко кивнул.
      – Я согласен. Секундантам нечего обсуждать.
      Обратившись к Чарлзу, Джулиан сказал:
      – По-моему, у тебя имеется парочка отличнейших шпаг. Мы их и возьмем. – Он брезгливо приподнял губу – Если конечно, у Тиндейла и его секундантов нет возражений.
      – Никаких, – произнес Тиндейл, мысленно проклиная себя за то, что упустил преимущество.
      – Тогда, пока Чарлз отправляется на поиски шпаг, давайте приготовимся, – объявил Джулиан.
      Было ясно, что делать нечего: дуэль состоится здесь и сейчас.
      Когда Чарлз отправился за шпагами, остальные джентльмены, некоторые выражая недовольство, другие высказывая опасения, но все взбудораженные происходящим, а кто-то даже заключая пари на исход схватки, стали быстро расчищать комнату. Канделябры отставили подальше, столы передвинули в дальний торец, а стулья убрали с дороги, пока не освободилось обширное пространство посередине большой комнаты, открыв взорам всю роскошь многоцветного узора дорогого турецкого ковра. Чарлз вернулся со шпагами, и секунданты, тщательно рассмотрев, признали их вполне пригодными Дуэлянты и секунданты после этого разошлись по противоположным концам комнаты, свидетели выстроились вдоль стен.
      – Ты сошел с ума? – прошипел Маркус, когда они с Джулианом и Чарлзом остались наедине.
      Снимая сюртук, Джулиан пробормотал.
      – Мы же все согласились, что он заслуживает смерти.
      – Да, но кто решил, что этим должен заняться ты? Чарлз и я справились бы с этим не хуже. У тебя ведь есть обязанности... Или ты забыл о своей жене? О ребенке которого она носит?
      Взяв из рук Чарлза шпагу, Джулиан ответил:
      – Я не забыл о них и верю, что если случится худшее, вы с Чарлзом о них позаботитесь. – Он помедлил, и болезненная гримаса промелькнула на его лице. Думать о Нелл и ее горе сейчас было без толку. И не время было в эту минуту размышлять о разумности его поступка. Ему нужна была ясная голова, но покинуть Нелл без прощального слова он не мог и, сделав глубокий вздох, сказал: – Если я умру, скажите моей жене, что я ее люблю. Она дала мне неизмеримую радость, и моя последняя мысль была о ней и нашем ребенке.
      – Ад и все его дьяволы! – взорвался Маркус. Он с досадой посмотрел на Чарлза: – Ради Бога, сделай что-нибудь!
      – Я? Почему я? – осведомился Чарлз. – Если нашему достопочтенному кузену не повезет и он сегодня умрет, я унаследую титул. – Он криво усмехнулся: – Будь уверен, милорд, я буду глубоко скорбеть о тебе и клянусь, что позабочусь о твоей вдове.
      Джулиан бросил ему красноречивый взгляд.
      – Знаешь, – задумчиво произнес он. – Ты проявляешь свое легкомыслие в самые неподходящие моменты.
      – Это лучше, чем ломать руки, как старая дева, Маркус.
      Маркус яростно рванулся вперед, однако Джулиан быстрым движением предотвратил его наскок на Чарлза.
      – По-моему, я дерусь сейчас на дуэли, – тихо упрекнул их он. – Потом вы можете изрезать друг друга в клочья... если захотите, но пока помните, что вы мои секунданты.
      Он начал отворачиваться от них, но Чарлз ухватил его за руку и угрюмо промолвил вдруг севшим голосом:
      – Ты ведь знаешь, кузен, что если ты падешь, Тиндейл не переживет тебя больше чем на минуту.
      Джулиан ответил слабой улыбкой и кивнул темной головой:
      – Я в этом ни на миг не сомневался... несмотря на твое дьявольское нахальство.
      Джулиан снял вышитый жилет и положил его поверх сюртука. Затем он закатал рукава тонкой батистовой рубашки и, взяв в руки шпагу, проверил ее балансировку. Оказалось, что память его не подвела: это было изумительное оружие. «Слишком изысканное, – зло подумал он, – чтобы марать его о Тиндейла».
      Пока Джулиан готовился, Тиндейл делал то же самое, и мгновение спустя оба дуэлянта встали лицом к лицу. Они встретились в центре свободного пространства, и их клинки поцеловались, знаменуя дуэльное приветствие.
      Несмотря на то что в комнате было немало джентльменов, наступила полная тишина, и клинки запели, соприкоснувшись первый раз всерьез. Никто не сомневался, что дуэль не остановится на первой крови, многие считали, что увидят смерть.
      Джулиан и Тиндейл не маневрировали стильно. Они выслеживали друг друга. Никакой хитрой работы ног, чтобы вызвать восторг и уважение зрителей, не было. Это была дуэль, в которой каждый из противников думал лишь том, чтобы убить оппонента. Они начали довольно медленно, так как уже встречались ранее и знали цену умению друг друга. В этом элегантном танце смерти они испытывали силу врага и поджидали миг его слабости или рассеянности.
      В комнате не было слышно других звуков, кроме приглушенного топота сапог по турецкому ковру и скрежета клинка о клинок. Джулиан легко отражал выпады Тиндейла, лезвия шпаг сверкали серебром в свете свечей. Дуэль, казалось, длилась бесконечно: выпад, уход, встретились, разошлись... и снова повтор того же. Ни один из противников не мог найти открытый момент для атаки. Затем шпага Тиндейла внезапно скользнула сквозь защиту Джулиана, и на его предплечье появилось длинное алое пятно.
      – Хватит! – вскричал сквайр, лицо его выражало тревогу. – Вы уже пустили кровь противнику.
      – Но я не получил удовлетворения! – прорычал Тиндейл и снова бросился на Джулиана.
      Легким пируэтом Джулиан ушел от него, однако тут же вернулся, и сталь вновь со звоном ударилась о сталь. С потемневшим угрюмым лицом Джулиан продолжал атаковать, безжалостно заставляя Тиндейла пятиться. Его шпага сверкала как молния, и рубашка Тиндейла вскоре была изрезана и окровавлена из-за множества мелких уколов клинка. Рубашка Тиндейла скоро повисла клочьями, он задыхался, однако был отличным фехтовальщиком, и хотя Джулиан смог нанести ему оскорбительный ущерб, он так и не сумел найти слабинку в за-щите Тиндейла, чтобы нанести смертельный удар.
      Пот градом катился по лицу Тиндейла, когда его шпага вновь отбила выпад шпаги Джулиана. Его раны саднили и кровоточили. Плечо болело, а дыхание со свистом вырывалось из груди. Он сумел до сих держать Джулиана на расстоянии, однако понимал, что не сможет делать это бесконечно. Страх развернул свои змеиные кольца в его животе, и мысль о победе нал Уиндемом исчезла, рассеялась как дым... Теперь Тиндейл дрался за свою жизнь.
      Ярость и страх отуманили голову Тиндейла, его защита дрогнула, и в тот же момент Джулиан прорвался: его клинок нашел Тиндейла. Джулиан нападал в поисках сердца врага, но Тиндейл чуть двинулся, и вместо заданной цели шпага Джулиана глубоко вонзилась в его плечо.
      Когда Джулиан вытащил шпагу, Тиндейл с криком упал на пол. Джулиан с отвращением стоял над поверженным противником, а Тиндейл корчился у его ног. «Да будь все оно проклято!» – подумал Джулиан, глядя на него. Снова не удалось убить негодяя. Тиндейл будет жить. Продолжать дуэль сейчас было бы хладнокровным убийством, и честь Джулиана не позволяла этого... как бы сильно ни желал он смерти Тиндейла. Будь все проклято!
      – Вам снова дьявольски повезло, милорд, – мрачно произнес Джулиан.
      Пирс и Рауль подбежали к своему дуэлянту и помогли ему встать на ноги. Повиснув между ними, вяло опустив шпагу в слабой руке, Тиндейл возразил:
      – Везение здесь ни при чем, милорд. Главное – умение.
      – Считайте как хотите. – Окинув взглядом комнату, Джулиан объявил: – Тиндейл не может продолжать. Дуэль окончена.
      Повернувшись к Тиндейлу спиной, он шагнул прочь от него. Однако, завидев, что его враг уходит, осознав, что все его планы и мечты рухнут, если Уиндем останется жив, Тиндейл озверел.
      – Нет! – закричал он. – Это не может так кончиться!
      Изумив всех, Тиндейл отбросил руки своих секундантов и, качаясь, встал посередине комнаты.
      Джулиан снова повернулся к нему и смерил Тиндейла холодным взглядом.
      – Даже желание стереть с лица земли такую гнусную тварь не заставит меня совершить убийство.
      С выражением неописуемого презрения в каждой черточке, в каждом жесте Джулиан круто повернулся и шагнул прочь.
      Тиндейл издал сдавленный крик и рванулся за ним. Было ясно, что в своем обезумевшем состоянии Тиндейл намеревался вонзить Джулиану клинок в незащищенную спину.
      Наблюдавшие за дуэлью джентльмены в ужасе ахнули, Чарлз и Маркус одновременно бросились вперед. Чарлз закричал:
      – Джулиан, береги спину!
      Джулиан быстро обернулся и, упав на одно колено, вскинул шпагу, встречая атаку Тиндейла. Его клинок вонзился Тиндейлу прямо в сердце. Тот отшатнулся, недоверчиво глядя на ненавистного графа, выронил из руки шпагу, попытался что-то сказать и упал наземь мертвым.
      Стоя над телом Тиндейла, Джулиан смотрел на него безжизненным взглядом, удивляясь тому, что ничего не чувствует. Он думал, что со смертью Тиндейла уйдут отчаяние и ощущение вины от смерти Дэниела, но этого не произошло. Даже сознание того, что Тиндейл дорого заплатил за сумятицу, которую внес в жизнь Нелл, не принесло ему удовлетворения. Не было никакого восторга по поводу победы над врагом, ни чувства удовлетворенности или облегчения от того, что наконец сдержал свою клятву и отомстил за Дэниела. Он ощущал лишь глубокую усталость и отчаянное желание увидеть Нелл, обнять ее и почувствовать ее рядом с собой.
      В столовой поднялся шум, часть джентльменов толпились, стремясь поздравить Джулиана, другие качали головами и бормотали мрачные пророчества и сожаления об утрате молодежью всяких манер... Так что прошло несколько минут, прежде чем восстановился порядок. Когда тело Тиндейла стали выносить из комнаты, воцарилось молчание. Не было сомнений, что смерть его была оправданна и что Джулиану нечего бояться наказания за случившееся. Слишком много джентльменов видели дуэль, чтобы можно было сохранить ее в тайне, однако Джулиан и не думал, что разговоры удастся остановить. А что до сплетен... Их, несомненно, будет великое множество...
      Прошло некоторое время, прежде чем комнату привели в порядок, но в конце концов все следы смертельной дуэли, происходившей на месте длинного стола красного дерева, украшавшего столовую миссис Уэстон, были устранены. Рана Джулиана была обмыта и перевязана под тихое ворчание доктора Коулмена. Маркус помог ему натянуть жилет и сюртук. Чарлз опытной рукой завязал ему галстук, пытаясь возродить прежнюю его элегантность.
      – Плохая история, – сказал чуть позже сквайр Чадборн нескольким собравшимся около него джентльменам. – Очень плохая.
      Джулиан кивнул:
      – Не стану отрицать. Я не горжусь своей ролью в ней.
      – Но вы же не собирались его убивать, – фыркнул лорд Бекуорт. – Не так ли?
      – Судьба оказалась добра ко мне, – пробормотал Джулиан.
      – Вам повезло, что вы отделались лишь одной царапиной, – сурово проговорил доктор Коулмен. – Надеюсь, вы послушаетесь моего совета и дадите руке несколько дней отдыха. – Глаза его сверкнули иронией. – И постараетесь в ближайшем будущем избегать дуэлей.
      – Не думаю, что вам стоит этого бояться, – сухо отозвался Джулиан. – Дуэлями я не увлекаюсь, и если... – Он посмотрел в сторону, думая о юном Дэниеле и Нелл. – На это были свои причины, – наконец произнес он, отпивая глоток бренди.
      Стоявший рядом с ним Чарлз кивнул:
      – Да, оно того стоило.
      – Вне всякого сомнения, – добавил Маркус.
      Бекуорт внимательно посмотрел на троих кузенов:
      – Даже так?
      – Даже так, – подтвердил Джулиан.
      Когда остальные джентльмены разошлись и Джулиан с Чарлзом и Маркусом остались одни, Чарлз сказал:
      – Все прошло недурно. Ты как считаешь?
      Маркус скорчил гримасу:
      – Мне бы больше понравилось, если б Джулиан не был ранен.
      Большинство джентльменов собирались покинуть столовую, и Джулиан без восторга ожидал следующие полчаса. Теоретически джентльмены не должны были обсуждать дуэли с прекрасным полом, но Джулиан не сомневался, что едва мужчины присоединятся к дамам, кошка будет выпущена из мешка... притом среди голубей. Он застонал. О чем он только думал? Драться на дуэли в столовой своей тетушки! Господи Боже, он ведь не какой-то горячий юнец, готовый в любую минуту броситься навстречу опасности и приключениям! Он солидный женатый мужчина с ребенком на подходе. И не важно, что Тиндейла следовало умертвить... Это, разумеется, нужно было проделать каким-то иным способом.
      Джулиан поймал на себе взгляд Чарлза – тот улыбался – и требовательно поинтересовался:
      – Ну, в чем дело?
      Чарлз, покачав головой, сказал:
      – Раз в жизни ты действовал, не раздумывая о последствиях, и уже сожалеешь об этом.
      – Это так? – обратился к Джулиану Маркус.
      Джулиан поморщился:
      – Не о смерти Тиндейла, но я мог выбрать более... э-э... респектабельную обстановку.
      – Столовая моей мачехи для тебя недостаточно респектабельна?
      – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, – раздраженно отозвался Джулиан. – Это ты семейный негодник, я такого не выделываю... а ты – да!
      – Хм-м... пожалуй, я с этим соглашусь, – кивнул Чарлз глядя на Джулиана поверх бокала. Глаза его блестели, он явно забавлялся. Ухмыльнувшись, он одобрительно промолвил: – Но должен тебе сказать, дорогой кузен, что не мог бы проделать это лучше!

      Страх Джулиана, что известие о случившейся дуэли разнесется по салону миссис Уэстон, как лесной пожар, оказался необоснованным. Оказалось, что, присоединившись к дамам, никто из джентльменов не ощутил необходимости шепнуть об этом потрясающем событии на ушко своим спутницам. Но как-то получилось, что вечер у миссис Уэстон таинственным образом быстро закруглился.
      Плечо мучительно ныло, однако Джулиан смог держаться нормально, пока они с Нелл не пожелали всем спокойной ночи и не поехали домой. После этого нельзя было скрывать от нее происшедшее, если только он не собирался отказываться от интимных отношений с женой до полного выздоровления. Ленивая улыбка изогнула его губы, когда он переодевался в свой халат тяжелого шелка. Потребуется нечто большее, чем раненая рука, чтобы удержать его вдали от постели Нелл.
      Нелл пришла в ужас, услышав о событиях этого вечера. Когда он показал ей, куда вонзилась шпага Тиндейла, она долгое время безмолвно смотрела на белые бинты, скрывающие рану, и держалась за сердце.
      – Ты мог умереть! – наконец выговорила она. – Тебя могли убить, пока я распивала чаи в салоне! – Ярость сотрясла ее, и она заколотила по груди мужа кулаками. – Как ты посмел так рисковать жизнью?! Как ты посмел?!
      – Но, милая, разве ты не рада, что Тиндейл мертв? – спрашивал ее озадаченный Джулиан. – Он больше не представляет для нас никакой угрозы. Разве ты не счастлива теперь?
      – Счастлива? – закричала Нелл. – Счастлива, что тебя чуть не убили? Ты с ума сошел? – Гнев ее стих так же быстро, как взвился. – О, Джулиан! – заплакала она, бросаясь ему на шею с такой силой, что он сморщился от боли. – Я люблю тебя! Если бы он тебя убил, моя жизнь кончилась бы. – Уткнувшись ему г грудь, она проглотила рыдание и крепче к нему прижалась. – Обещай мне, что больше никогда не сделаешь такой глупости. Обещай! Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится.
      Джулиан улыбнулся и поцеловал жену в макушку.
      – Ничего со мной не случится. Клянусь. Одной рукой она погладила место его ранения.
      – Тебе очень больно?
      Он начал было отрицать это, но потом хитрая мысль пришла ему в голову.
      – Возможно, чуть-чуть... Если бы я мог просто полежать рядом с тобой на постели. Подольше...
      Ее лицо выразило нежное сочувствие. Нелл помогла ему снять халат и скользнуть в ее постель. Помня о его ране, она осторожно пристроилась рядом, стараясь не причинить Джулиану боли ни единым движением.
      – Так лучше? – проговорила она.
      Его пальцы подцепили подол ее ночной рубашки.
      – Может быть, ты чуть... вот так гораздо лучше, – пробормотал он, стаскивая ее рубашку вверх и оглаживая ее тело, пока не задержал руки на месте соединения ее бедер, ясно намекая на свои намерения. Его пальцы с восторгом обнаружили сладостную влагу между бедер.
      – А как же твоя рана? – проговорила Нелл, ослепленная желанием.
      Джулиан лениво улыбнулся. Мерцающий свет свечи у изголовья кровати блеснул на его зубах.
      – Если ты мне поможешь, обещаю, что мы отлично справимся.
      Нагнув голову, он поймал ее нижнюю губку и слегка прикусил, а в это время его пальцы проникли в нее, и Нелл выгнулась ему навстречу, почти мурлыча, когда ее ладонь сомкнулась на его твердом жезле.
      Обезумев от желания, Джулиан приподнялся, здоровой рукой притянул жену, понуждая оседлать его. В мгновение ока его раздувшийся жезл полностью погрузился в нее, и после этого – как он и обещал – все пошло замечательно.
 
      Новость о необыкновенной дуэли и смерти Тиндейла вызвала волнение не только по соседству, но и по всей Англии. Нельзя сказать, что смерть пэра на дуэли не случалась и раньше, но обстоятельства поединка и то, что отношения Джулиана и Тиндейла давно испортились, сделали эту историю предметом множества пересудов и домыслов. Этому помогло и то, что лондонский сезон только начался, так что многие представители высшего света еще находились в своих поместьях или закрывали дома и паковали вещи для отъезда в Лондон. Поскольку большая часть общества была еще разбросана по Англии, новости не сразу дошли до всех, но расходились медленно и постепенно.
      Если бы обитатели Уиндем-Мэкора уже решили не появляться в этот раз в Лондоне, дуэль и сопутствующий ей скандал все равно вынудили бы их принять такое решение. Долго обсуждали, не стоит ли все-таки изменить планы и поехать в Лондон, чтобы показать свету, что ни у Джулиана, ни у членов его семьи нет никаких причин скрываться в деревне. Однако поскольку Нелл никогда не любила сезоны, а ее беременность давала ей отличный предлог оставаться в Уиндем-Мэноре, она была тверда, как алмаз: остальные могут поступать как хотят, но она из дома никуда не поедет.
      Обычно леди Диана и Элизабет рвались бы в Лондон, но обе были настолько увлечены обновлением Вдовьего домика, что ни та, ни другая на этом не настаивали, особенно не желая попасть в самую гущу сплетен и слухов о дуэли, которые их появление, несомненно, усилит.
      Как сказала леди Диана: «Одно дело, когда тебя приглашают на самые избранные балы и вечера из-за твоего ранга и положения в обществе, и совсем другое – когда каждый хочет узнать неприличные подробности этой гадкой дуэли».

* * *

      То, что у леди Дианы могла быть и другая причина оставаться в деревне, дошло до Джулиана лишь три недели спустя, когда он сообразил, что лорд Бекуорт стал частым гостем не только в Уиндем-Мэноре, но и во Вдовьем домике. Обнаружив милорда прогуливающимся под ручку с леди Дианой по садам вокруг Вдовьего домика, причем Бекуорт подробно и терпеливо объяснял ей тонкости постройки ее новой кухни, Джулиан поначалу не придал этому особого значения. Но когда третий раз подряд увидел его у себя за обедом, Джулиан осознал, что под самым его носом что-то происходит.
      Прогуливаясь поздно утром по саду вместе с Нелл, он заметил:
      – Это мое воображение или Бекуорт практически преследует мою мачеху?
      – Нет, – хихикнула Нелл, – это вовсе не твое воображение. Разве это не чудесно? Я все думаю, скоро ли он сделает ей предложение. Мы с Элизабет очень надеемся, что осенью состоится свадьба.
      Джулиан был потрясен.
      – Диана выйдет замуж за этого старика?
      – Он моложе, чем был твой отец, а она за него вышла. Разве не так? – поджала губы Нелл.
      – Ну да, однако это было... – Он замолчал, не зная, что говорить дальше.
      – Другое дело? – помогла ему Нелл и, когда Джулиан кивнул, спросила: – Почему же?
      – Я не могу этого объяснить, – пожал плечами Джулиан и покачал головой: – Полагаю, что когда я задумывался о том, может ли она снова выйти замуж, то считал, что это будет кто-то ближе ей по возрасту.
      Нелл посмотрела на мужа с любопытством:
      – Тебе будет неприятно, если она выйдет за Бекуорта?
      – Нет, полагаю, что нет... если это то, чего она хочет. Нелл улыбнулась:
      – Я думаю, что это именно то, чего она хочет, хотя с Элизабет и со мной, когда мы упоминаем ее поклонника, она кокетливо опускает глазки и отрицает, что между ними что-то происходит. Но при этом у нее появляется такой взгляд... – Нелл вздохнула, и на ее лице появилось мечтательное выражение. – Уверена, что когда они поженятся, он сделает ее очень счастливой. – И когда Джулиан посмотрел на нее скептически, объяснила: – Если ты хорошенько подумаешь, то поймешь, что в этом есть глубокий смысл.
      – Как ты пришла к такому выводу? – вопросительно выгнул бровь Джулиан.
      – Первым браком она была замужем за мужчиной своего возраста... И, как я поняла по случайным оговоркам Элизабет, ее родители поженились чересчур юными и счастливы вместе не были. Совершенно очевидно, что леди Диана обожала твоего отца и что их брак был счастливым. Поэтому, когда другой пожилой респектабельный джентльмен проявляет к ней интерес, вполне логично, что она благосклонно отнесется к этому. – Нелл задумчиво посмотрела на мужа: – Рискну даже предположить, что она отвергла бы ухаживания более молодого человека...
      Джулиан некоторое время переваривал теорию Нелл, а потом заключил, что жена, вероятно, права в оценке ситуации. Впрочем, тут ему в голову пришла еще одна мысль.
      – Означает ли это, что вскоре я могу ожидать официальный визит Бекуорта?
      – Весьма вероятно, – хихикнула Нелл.
      Внезапное открытие, что под носом у него расцветает любовный роман, заставило Джулиана внимательнее отнестись к приходам и уходам джентльменов в его дом. Ему пришло в голову, что теперь они превратились в постоянный поток. Получалось, что Чарлз постоянно крутился под ногами, да и Рауль с Пирсом регулярно пользовались гостеприимством Уиндем-Мэнора. Ему понадобилось немного времени, чтобы понять, что влечет их сюда не вкусная еда, а обаятельная юная сводная сестрица, Элизабет. Казалось, это не должно было его удивить... но удивило, и он сам не мог толком понять, как относится к этой ситуации. Мысль о том, что Чарлз может подумывать о женитьбе, привела его в полную растерянность, не говоря уже о том, что предметом его интереса может стать недавняя школьница. А что касается Рауля... Репутация его младшего кузена в отношении женщин и привычка к игре совсем не радовали. Наследник сквайра Чадборна, Пирс, был бы приятным женихом... но все же Джулиан посчитал, что все трое поклонников староваты для его юной сестрицы.
      Случай обсудить это с Чарлзом представился Джулиану на последней неделе апреля. Кузены договорились о верховой прогулке ранним утром, но потом Рауль и Маркус отказались с извинениями, так что Джулиан и Чарлз отправились вдвоем. Утро было чудесным, солнце мягко грело и сияло, деревья шелестели зеленой листвой, луга являли собой ковер цветов всех вообразимых оттенков, птицы наполняли воздух своими трелями. Джулиан наслаждался бы прогулкой, но его мучила мысль, как задать Чарлзу вопрос о его возможном романтическом интересе к Элизабет. Только на обратном пути домой Джулиан набрался мужества и перешел к делу.
      Без всяких подходов он просто спросил:
      – Ты что, ухаживаешь за моей сводной сестрой?
      Чарлз остановил коня и прямо посмотрел на кузена. Джулиан покраснел.
      – А что, по-твоему, должен я подумать? В это время года ты обычно отправляешься в Лондон навестить свои привычные места развлечений... А тут ты все еще прохлаждаешься в деревне и, если я не ошибаюсь, составляешь неотъемлемую часть хора поклонников Элизабет. Знаю, что ее навещают еще несколько местных юношей, но ты, Рауль и Чадборн являетесь главными претендентами на ее внимание.
      – Хм-м... я тоже это заметил, – промолвил Чарлз, посылая коня вперед. – По-моему, Рауль и Пирс для нее староваты, ты как считаешь? Ей сколько? Семнадцать? – Он искоса бросил на Джулиана хитрый взгляд. – Если только она не пойдет по стопам матери, отдавая предпочтение более старым мужчинам? Кстати, это мне напомнило: как ты думаешь, собирается леди Диана стать леди Бекуорт еще в этом году?
      Как это похоже на Чарлза, с раздражением подумал Джулиан. Его, как всегда, раздосадовало и позабавило, что кузен уклонился от ответа, а затем перевел разговор на другую тему.
      – По словам моей жены, – признался Джулиан, – по всей вероятности, мы будем осенью справлять свадьбу.
      – А-а, я так и думал. Его ухаживание уже некоторое время стало явным, и она не делает попыток его оттолкнуть. Ты этим доволен?
      Джулиан кивнул. Согласившись с мыслью, что мачеха выйдет замуж за Бекуорта, он обнаружил, что ему эта идея по душе... Более того, он был в восторге. Бекуорт был хорошим человеком. Порядочным. Надежным. Он явно был очарован леди Дианой, а сама леди последнее время просто расцвела. Он давно не видел ее такой... пожалуй, со смерти отца. Да, Джулиан был очень доволен. Впрочем, в последнее время он был всем доволен. Он был женат на женщине, которая его любила и которую он обожал. В ближайшие месяцы он станет отцом, и вот с его плеч нежданно свалятся заботы о мачехе и сводной сестре. Улыбка изогнула его губы. «Я смогу полностью сосредоточиться на жене и нашем ребенке», – радостно подумал он.
      Только одно темное пятно маячило на его горизонте: Человек-Тень. После смерти Тиндейла они с Маркусом сумели в поисках темниц старательно обследовать все возможные места, вызвав массу недоуменных и подозрительных взглядов. Самым трудным оказалось проникнуть в подвалы под Стоунгейтом, и Джулиан знал, что Чарлз ни на минуту не поверил объяснениям Маркуса. В день их экскурсии Чарлз был идеальным гостеприимным хозяином, а миссис Уэстон сопроводила их в самые дальние уголки, оставаясь чопорной и надменной, так как по-прежнему была крайне недовольна дуэлью, разыгранной во время ее званого обеда. Рауль, явно считая их сумасшедшими, поспешно отъехал из дому. И разумеется, темницы Стоунгейта оказались совершенно не похожими на темницы из кошмаров Нелл. Так что касательно Человека-Тени, единственным хорошим фактом было то, что Нелл пока не снились кошмары... И Джон Хантер не появлялся на пороге с новостями об очередной гнусной находке.
      – Что ты собираешься делать с Вдовьим домиком, если леди Диана выйдет за Бекуорта? – поинтересовался Чарлз, прерывая его размышления. – Жаль будет вернуть его в прежнее разрушенное состояние.
      – Этого не произойдет, – ответил Джулиан. – Мне вообще следовало быть лучшим владельцем и не позволять ему прийти в такой упадок. Теперь его отремонтируют, а я позабочусь, чтобы он таким и оставался.
      – А как новая кухня? Дело продвигается? Больше задержек нет? Никаких вандалов и необъяснимых краж? Никаких таинственных ночных гостей?
      Джулиан внимательно посмотрел на кузена:
      – Почему ты спрашиваешь?
      Чарлз поморщился:
      – Я тут как-то возвращался от тебя домой и заметил лошадь, привязанную к дереву около Вдовьего домика. Я отправился посмотреть, но не нашел ни души. Это заставило меня задуматься.
      – Со времени пожара проблем не было, – задумчиво ответил Джулиан. – Я поговорил с цыганами, и тем вроде бы дело кончилось.
      – Это те цыгане, что разбили шатры на землях Бекуорта?
      Джулиан кивнул.
      – Их вожака зовут Цезарь, и когда я усомнился в его объяснениях, он поклялся, что с ними у меня неприятностей не будет... и я ему поверил.
      Чарлз ухмыльнулся.
      – Маркус долго собирается пробыть у тебя? Я думал, что его давно отвлекут заботы о собственном поместье или лондонские удовольствия.
      – У него очень компетентный управляющий, который отлично заботится о Шербруке. А что касается Лондона... Зов этой сирены всегда увлекал тебя больше, чем Маркуса. Он любит деревню.
      – Не то чтобы я не люблю деревню, – довольно резко ответил Чарлз и насупился. – Полагаю, ты, как всегда, забыл, что моя мачеха откровенно дает мне понять, что не хочет, чтобы я путался у нее под ногами. Зимой она меня терпит, но как только приходит весна... Если меня выпихивают из собственного дома, что, черт возьми, мне остается, как не отправиться в Лондон и не потеряться в его игорных домах и злачных местах?
      Ошеломленный не только этим признанием, но и болью и досадой, прозвучавшими в голосе кузена, Джулиан придержал коня. Он уставился на отвернувшегося Чарлза, и многое, ранее непонятное в поступках кузена, стало ему ясно. «Миссис Уэстон за многое нужно ответить», – мрачно подумал он, однако вслух произнес лишь:
      – Но это твой дом.
      Чарлз горько рассмеялся:
      – Можешь попробовать объяснить ей это! – Он тряхнул головой. – Нет, мне лучше отправиться в Лондон, подальше от нее... А то, боюсь, я сверну ей шею и выброшу тело в реку.
      По возвращении домой оказалось, что на вопрос Чарлза о длительности пребывания Маркуса в Уиндем-Мэноре ответил сам Маркус. Попрощавшись с Чарлзом, Джулиан закрылся в кабинете, чтобы покорпеть над расходными книгами по имению, которые Фарли оставил у него на столе. Работа была нудная, но необходимая, а Джулиан с младых ногтей очень серьезно относился к обязанностям землевладельца. Но когда в дверь постучал Маркус и вошел в комнату, Джулиан радостно приветствовал его вторжение.
      Он отодвинул в сторону записки Фарли, улыбнулся Маркусу и пригласил присесть в мягкое кресло рядом с письменным столом.
      Несколько минут они обменивались любезностями, а затем Маркус сказал:
      – Мне не хочется оставлять тебя без удовлетворительного завершения... э-э... истории с Человеком-Тенью, но боюсь, что вынужден на несколько недель тебя покинуть.
      – Неприятности?
      – Нет, – криво усмехнулся Маркус, – моя матушка. Она требует, чтобы я сопровождал ее в Лондон.
      – А-а, понимаю.
      В семье было хорошо известно, что матушка Маркуса, Барбара, обаятельная и милая женщина, не требовала от сына постоянного присутствия около себя, но в одном была непреклонна: он был обязан сопровождать ее, если она отъезжала хоть на несколько миль от Шербрук-Холла. Поездка в Лондон, с этой точки зрения, была огромным путешествием, и после смерти отца, случившейся несколько лет назад, Маркус добродушно взял на себя обязанность сопровождать мать в ее ежегодных поездках в город и из него. Никакие уговоры Маркуса не могли убедить ее, что теперешние дороги не кишат разбойниками, намеренными атаковать ее карету и сорвать с нее драгоценные украшения.
      – Я не буду отсутствовать дольше необходимого, – промолвил Маркус с тревожным видом. – С тех пор как мы нашли ту растерзанную девушку, не было никаких признаков этого сумасшедшего. Может быть, он уехал из наших краев?
      – Поверь мне, – нахмурился Джулиан. – я рад бы так думать, но сомневаюсь в этом. К несчастью, мы никак не можем знать, где и когда он нанесет удар... и произойдет ли это. Хотя моя жена убеждена, что это может случиться в любой день. Она говорит, что промежутки между его приступами ярости сокращаются. После смерти Энн Барнс прошло почти три месяца, и Нелл боится, что очередной кошмар случится со дня на день. – Джулиан вздохнул. – Проблема в том, что ты можешь оставаться прикованным к Уиндем-Мэнору неопределенное время в ожидании, не случится ли чего. Предсказать его действия невозможно. – Джулиан слегка улыбнулся Маркусу: – Я очень благодарен тебе за поддержку, но у тебя есть и другие обязанности, другие претенденты на твое время. Поезжай сопровождать твою матушку в Лондон.
      Маркус колебался, вид у него был несчастный. Было ясно, что он разрывается на части.
      – Полагаю, – медленно начал он, – что могу написать матушке, что сломал ногу и буду ей бесполезен...
      – И тогда она немедленно ринется сюда, – ухмыльнулся Джулиан, – дабы самой оценить степень твоего ранения. – И когда Маркус удрученно ухмыльнулся в ответ, добавил: – До тех пор пока он не нанесет новый удар, ты ничего не сможешь поделать. Поезжай. И возвращайся со всей возможной быстротой.
      Маркус поднялся.
      – Я так и сделаю, – кивнул он. – Будем надеяться, что это чудовище на время моего отсутствия притихнет.
      – Будем надеяться, – согласился Джулиан.
      Упоминание Чарлзом о коне, привязанном у Вдовьего домика, возбудило у Джулиана любопытство. На протяжении нескольких последующих ночей, дождавшись, когда Нелл уснет, он торопливо одевался и, чувствуя себя глупцом, бесшумно прокрадывался из дома к будущему жилищу леди Дианы, чтобы выследить какие-либо признаки активности. В ту ночь, решив, что зря теряет время, он отправился из дому на свой пост, мысленно давая себе клятву, что эта ночь будет последней, когда он, как вор, прячется в кустах около Вдовьего домика.
      Луна светила вовсю, и Джулиан мог хорошо рассмотреть окружающую местность. Едва завидев крышу дома, он замедлил шаг и стал прислушиваться. Остановившись в тени большого куста сирени, росшего неподалеку от здания, он внимательно осмотрелся, однако ничего любопытного не заметил. Не особенно ожидая кого-то увидеть, он тем не менее прятался еще два часа, прежде чем решил покинуть место своего бдения. Он совсем было собрался отправиться в постель, когда уловил краем глаза какое-то легчайшее шевеление около черного хода.
      Джулиан напрягся, взгляд его устремился на то место, но минуты шли, а он ничего необычного так и не заметил. Он снова расслабился, гадая, не было ли это шевеление игрой воображения. Может быть, усталые глаза сыграли с ним шутку? А может быть, ему просто очень хотелось наконец что-то увидеть. Мгновением позже он вновь напрягся, перестал улыбаться, потому что на этот раз что-то явно двигалось в тени дома. Да, в том углу, где успешно продвигалось строительство новой кухни, Джулиан ясно различил фигуру человека. Со своего наблюдательного поста около сирени Джулиан видел, как мужчина выскользнул из тени, на секунду появился в лунном свете, а потом исчез в доме. В его высокой фигуре Джулиану почудилось что-то знакомое, а блеснувшая в лунном свете золотая серьга рассказала Джулиану, кого он видит: предводителя цыган Цезаря!
      С угрюмым видом Джулиан прокрался сквозь кусты и замер, оказавшись в нескольких футах от места, где в доме скрылся Цезарь. Он заколебался, не радуясь перспективе столкнуться с неизвестностью: внутри дома наверняка будет темно, как в аду, притом он не знал, будет ли Цезарь один или он там с кем-то встречается. Он не мог ждать, пока Цезарь вернется, чтобы потребовать у него объяснений, не знал, что именно делает в доме цыган, и не было никакой гарантии, что тот выйдет тем же путем, что и вошел.
      Он медлил в нерешительности, по-прежнему стоя в тени, запоздало жалея, что не захватил какого-нибудь оружия, кроме ножа, привычно спрятанного в сапоге. Минуты шли, и Джулиан совсем собрался подкрасться поближе к дому, когда легкий шорох предупредил его, что он не один. Джулиан шевельнулся, но опоздал: чья-то рука обвилась у него вокруг шеи и сдавила горло.
      С силой запрокинув голову, Джулиан с удовлетворением услышал болезненный стон, который издал нападавший, но сжимавшая горло рука разжалась еле-еле. Тогда Джулиан резко наклонился вперед, согнувшись почти вдвое, и его противник, перелетев через его голову, тяжело приземлился перед ним. В мгновение ока Джулиан набросился на него и выхватил из сапога нож.
      Его клинок был уже около горла нападавшего, когда лунный свет упал на лицо мужчины. Джулиан с проклятием отвел нож и, перекатившись на спину, улегся на землю.
      – Знаешь, – тоном задушевной беседы произнес Чарлз, – слышал, что ты человек опасный, однако до сегодняшней ночи не знал насколько.
      – Дурак, я мог тебя убить!
      – Но не убил, и в эту минуту меня больше ничего не волнует, – произнес Чарлз, вскакивая с земли.
      Джулиан последовал его примеру, и, двигаясь как один, двое мужчин торопливо вновь притаились в тени.
      – Ты его видел? – прошептал Чарлз.
      – Да. И узнал его: это Цезарь, цыганский вожак из табора на земле Бекуорта.
      – Какое разочарование! Я-то думал, что раскрыл страшное преступление, а это всего лишь вороватый цыган.
      – Как ты узнал, что Цезарь будет здесь сегодня ночью? – резко спросил Джулиан.
      – Я и не знал. Последнюю неделю я наблюдал за домом из-за живой изгороди и нынче первый раз кого-то увидел.
      Джулиан скривился:
      – Кажется, ни ты, ни я не умеем выслеживать. Я наблюдал почти столько же времени из-за сирени.
      – Не скажи: нам хватило ловкости не спугнуть друг друга.
      – До нынешней ночи... Что выдало меня?
      Чарлз потянул себя за ухо.
      – Ничего тебя не выдало. Я решил переменить точку наблюдения и случайно обнаружил тебя. Должен сказать, это меня напугало.
      Джулиан чувствовал себя не лучше. Но по крайней мере старые навыки не полностью ему изменили.
      – Итак, что будем делать теперь?
      – Разделимся, – ответил Джулиан. – Один из нас станет наблюдать за фасадом, другой за тылом, – голос его прозвучал угрожающе, – и мы поймаем любого, кто выйдет из дома.
      Однако прежде чем они смогли привести этот план в действие, они увидели, что Цезарь выскользнул из дома, и рванулись за ним, как пара леопардов. Они ловко проскочили через кусты и получили возможность для нападения. Они прыгнули в одно и то же время, и их добыча рухнула наземь с глухим ударом и стоном.
      Джулиан использовал шейный платок Цезаря, чтобы заткнуть ему рот, а галстуком Чарлза они связали ему руки. Затем они оттащили его к привязанному коню Чарлза. Бросив Цезаря на седло, как мешок картофеля, они повели коня на конюшню к Джулиану.
      По пути Джулиан сказал Чарлзу:
      – Нам нужно уединенное место, чтобы поговорить, и я не хочу вести его в свою библиотеку.
      Добравшись до конюшни, они затолкали вырывающегося из их рук Цезаря в контору конюшни. Джулиан поспешно зажег свечу, и Цезарь смог впервые увидеть своих захватчиков.
      Вырвав у него изо рта кляп, Джулиан сказал:
      – Думаю, тебе нужно кое-что нам объяснить... Ты клялся, что мне нечего тебя бояться.
      – Так и есть... Если вы заметили, я не прихватил из дома ничего вашего.
      – А что ты там делал? – мягко осведомился Чарлз. – Может, совершал полуночную прогулку? Или выяснял, что еще можно стянуть у моего кузена?
      – Если вы меня развяжете, – произнес Цезарь, – мы сможем обсудить это как разумные люди.
      Чарлз фыркнул:
      – А затем ты предложишь выпить вместе по стакану вина.
      – Это отличная идея. – Взгляд Цезаря скользнул по массивному письменному столу. – Мне кажется, что там находится прекраснейший графин бренди, в нижнем левом углу стола, и несколько очень милых хрустальных бокалов.
      Не в силах сдержаться, Джулиан захохотал.
      – Значит, тебе это известно? – спросил он. – Интересно, о чем ты еще знаешь?
      Цезарь ухмыльнулся, сверкнув белоснежными зубами, очень яркими на смуглом цыганском лице.
      – Если вы меня развяжете и нальете бокальчик бренди, я буду счастлив вам рассказать.
      Джулиан бросил взгляд на Чарлза, явно забавляясь этой беседой. Затем открыл ящик стола, вынул графин с бренди и три элегантных бокала. Часто после утомительного дня, проведенного в седле, он задерживался здесь с друзьями, потягивая бренди и обсуждая только что закончившуюся охоту.
      Наполнив бокалы и раздав их, Джулиан уселся на край стола и поинтересовался:
      – Так когда ты успел обыскать конюшни?
      – До нашей встречи у Бекуорта, – вздохнул Цезарь. Его темные глаза встретились с зелеными глазами Джулиана. – Я говорил правду, когда пообещал, что вам нечего опасаться людей из моего табора.
      – Тогда объясни мне, каким образом я обнаружил тебя крадущимся по моему владению. Посреди ночи.
      – Не стану отрицать, что некоторые... э-э... буйные головы из моего табора действительно до того, как вы нанесли нам визит... э-э... позаимствовали некоторые свободно лежавшие вещи... в частности некоторые отрезы тканей из дома, который я посетил сегодня. В этих кражах я признаюсь. Но клянусь кровью, пожар устроили не цыгане.
      – Это очень интересно, – заметил Чарлз. – Однако все равно не объясняет, что ты делал там сегодня ночью.
      Цезарь удивленно посмотрел на Джулиана:
      – Я думал, это очевидно: я преследовал мужчину в черном плаще. Разве вы его не видели?

      Джулиан чуть не назвал его лжецом, но вдруг вспомнил те несколько секунд перед тем, как увидел Цезаря. Тогда ему показалось, что он заметил какое-то темное пятно возле черного хода. Он снова проиграл всю сцену в уме, пытаясь точно припомнить, что именно видел... или думал, что видел. Мог это быть мелькнувший плащ кого-то проникшего в дом?
      – Он лжет, – рявкнул Чарлз, прерывая размышления Джулиана.
      – Нет, я не верю, что это он, – медленно проговорил Джулиан, не отрывая глаз от лица Цезаря. – За несколько минут до того, как я заметил Цезаря, мне показалось, что у черного хода что-то мелькнуло.
      Чарлз поднял брови.
      – Ты что-то видел?
      – Я подумал, что что-то вижу... И чем больше думаю, тем больше мне кажется, что я видел краешек плаща кого-то, кто входил в дом.
      – Предположим, что ты говоришь правду. – Джулиан сурово взглянул на Цезаря: – Смог бы узнать человека, которого видел?
      Цезарь покачал головой:
      – Нет, нижняя половина его лица была закрыта темным шарфом, а на голове у него была черная... темная шляпа, затенявшая остальные черты.
      – Даже если ты видел этого человека, это все равно не объясняет, что ты делал во Вдовьем домике, – пробормотал Чарлз.
      Цезарь опустил глаза на янтарную жидкость в бокале.
      – Цыгане живут, рассказывая полуправду, а иногда говоря заведомую ложь, – просто объяснил он. – Наша репутация ловких воров далеко не безосновательна, но... – он поднял голову и посмотрел на Джулиана, – у нас есть свое понятие о чести. Когда я говорил, что вам нечего нас опасаться, я твердо имел это в виду. – Он поморщился: – Мы – воры, бродяги, мошенники, если хотите, но мы не устраиваем пожаров, угрожающих жизни. Я знаю, что ущерб, нанесенный вашему дому, не был работой цыган, и мне было любопытно установить личность истинного виновника. – Цезарь передернул плечами. – Поэтому я стал наблюдать... и поэтому вы обнаружили меня сегодня здесь.
      – Сегодня ты в первый раз видел этого типа? – спросил Джулиан.
      – Да, – кивнул Цезарь. – Однажды я его заметил и не собирался упускать из виду. Когда он вошел в дом, я последовал за ним, стремясь увидеть, куда он пойдет и что будет делать. Но мне это не удалось. За исключением полос лунного света, проникавшего в окна, внутри дома царил непроглядный мрак. Было слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть. Я потерял его сразу, как он ступил внутрь. Я остановился и прислушался, надеясь услышать его движения, но ничего не услышал. Мне не оставалось ничего другого, как ретироваться. Я побоялся, что если буду продолжать слежку, столкнусь с ним. Тогда я вышел из дома, намереваясь дождаться его возвращения. – Он бросил на Джулиана насмешливый взгляд: – Но вы положили моим намерениям конец.
      – Ты хочешь сказать, что пока мы зря возились с тобой, птичка упорхнула? – возмутился Чарлз.
      – Возможно, – пожал плечами Цезарь. – Одно я твердо знаю: оказавшись в доме, он бесследно исчез. – Цыган криво усмехнулся: – Как по волшебству.
      Джулиан задумался.
      – Сегодня возвращаться внутрь дома нет никакого смысла. Он, наверное, слышал, как мы тебя поймали, и сбежал. Сейчас он может быть где угодно. – Он нахмурился: – Но по крайней мере теперь мы знаем, что кто-то использует Вдовий домик в своих целях. Мне приходит в голову, что пожар был устроен, чтобы замедлить или помешать обновлению дома. Возможно даже, вообще отвадить оттуда мою мачеху. А пока мы предположим, что человек, которого мы сегодня видели, и устроил пожар, потому что маловероятно, чтобы тут действовал еще кто-то.
      Джулиан сделал несколько нетерпеливых кругов по маленькой комнате, мучительно пытаясь понять что же все-таки происходит. У него не было сомнений, что он почти столкнулся лицом к лицу с Человеком Тенью.
      Оставляя эту проблему в стороне, Джулиан засомневался, что ему делать с Цезарем. Первым порывом было поблагодарить его за попытки все выяснить и отправить восвояси, но он понимал, что Цезарь по-своему хотел разобраться с появлением и исчезновением незнакомца в плаще. Потому что именно из-за этого человека на Цезаря и его людей пали подозрения, и Джулиан не мог злиться на цыгана, всего лишь хотевшего понять, кто и почему это сделал.
      После долгой дискуссии было решено, что Чарлз и Цезарь вернутся во Вдовий домик и заберут цыганского коня, спрятанного в лесу неподалеку. Они пришли к согласию в том, что все трое станут работать совместно, а не врозь.
      Отягченный своими думами, Джулиан медленно возвращался в главный дом. Он попытался положительно оценить события нынешней ночи. До сих пор они сражались с тенями и неясными подозрениями, но теперь они твердо знали, что в темноте кто-то в самом деле ходит рядом. Для себя Джулиан уже решил, что это не кто иной, как Человек-Тень, и мурашки побежали у него по спине, когда он прикинул, Что это значит и что из этого следует.
      Человек-Тень из кошмаров Нелл был слишком близко, чтобы не волноваться. Джулиан размышлял об этом, поднимаясь по ступеням к входной двери. Он подумал о том, сколько раз Нелл, леди Диана и Элизабет безмятежно бродили по Вдовьему домику, и с чувством выругался. А сколько раз он там бывал до этого? Сколько раз он был в каких-нибудь дюймах от Нелл и остальных женщин?!
      Но для чего Человеку-Тени понадобилось пробираться во Вдовий домик? Озарение пришло как удар грома, когда он открывал дверь в свою комнату. Темницы! Возможно ли это? Они с Маркусом обследовали и отвергли все известные темницы... но что, если...
      Сбрасывая с себя одежду, Джулиан направился в комнату Нелл. Завтра, мрачно пообещал он себе, он тщательно осмотрит Вдовий домик и изучит его историю. Очень тщательно и подробно. Мысль о том, что темница кошмаров Нелл может находиться под Вдовьим домиком, ужасала. От сознания того, что они с Нелл спят в каких-нибудь нескольких милях от места, где творились невообразимые зверства над невинными жертвами, леденела кровь.
      Скользнув несколько мгновений спустя в постель к Нелл, Джулиан притянул ее к себе, остро нуждаясь в теплоте ее нежного тела, чтобы отогнать этот озноб страха. Жена крепко спала и не шевельнулась, даже когда он поцеловал ее в висок. Его рука бережно погладила ее округлившийся живот, в котором росло его дитя. С ней и ребенком, надежно защищенными от зла и опасности его объятий, он наконец мирно заснул.
      Покоясь, как в люльке, в руках мужа, прижатая к его большому теплому телу, Нелл застонала и забарахталась, охваченная кошмаром, цепко схватившим ее в свои когти. Казалось, это длится несколько часов. Нынешний кошмар отличался от всех предыдущих. Ее встретила чернильная тьма, в которой невозможно было рассмотреть или даже предположить, где она находится. Стены, казалось, смыкаются, сжимая ее, создавая впечатление, что она находится в каком-то узком коридоре. Со всплеском страха она почувствовала, что Человек-Тень обретается где-то рядом, скрытый от нее завесой мрака. Она не могла его увидеть, однако могла ощутить его присутствие, слышать его дыхание, как если бы тот стоял совсем рядом. Она знала, что Человек-Тень находится здесь в темноте. И он ждал... возможно, ее? Нелл содрогнулась. От одной мысли, что она может стать очередной его мишенью, в горле зародился крик, но она была слишком погружена в кошмар, и этот крик умер, не вырвавшись наружу.
      Кромешная тьма вокруг наполняла ее ужасом, да еще понимание того, что Человек-Тень стоит поблизости и прислушивается, обдумывает следующий шаг. Он долго стоял неподвижно – Нелл показалось, что прошло несколько часов, пока он наконец задвигался. Нелл услышала шелест его одежды, а секундой позже замерцал слабый свет небольшого факела, который он зажег. В его тусклом свете Нелл смогла рассмотреть, что он стоял в узком коридорчике, заканчивающемся ведущими вниз каменными ступенями. У стен был знакомый ей закопченный вид ее кошмаров, и она поняла, что они находятся в преддверии той самой темницы.
      Человек-Тень уверенными шагами торопливо начал спускаться по ступеням, которые закончились железными воротами. Он толчком распахнул их и вошел в темницу. Нелл сжалась, приготовившись увидеть очередную жертву, но, к ее облегчению, темница была пуста... В ней никого не было, за исключением Человека-Тени. Черный плащ небрежно окутывал его высокую широкоплечую фигуру. От своего маленького факела он зажег большой, на стене. В какую-то долю секунды Нелл увидела мельком его профиль, но красный шарф закрыл нижнюю половину лица, а широкополая шляпа, низко надвинутая на лоб, – верхнюю. Он мог быть кем угодно. Он него исходила какая-то подавленная свирепость. Он метался, как дикий зверь, пока не замер около большого плоского камня, занимавшего всю середину темницы. Он стоял спиной к Нелл, и она зачарованно, с ужасом и отвращением наблюдала, как он временами прикасался к камню и любовно гладил его испещренную пятнами крови поверхность... на которой в муках расставались с жизнью его жертвы.
      Впервые ее не отвлекали страдания жертв, и Нелл начала вглядываться в Человека-Тень, стараясь заметить и запечатлеть в памяти что-нибудь способное помочь ей опознать его наяву. Что было в нем такое, что отличало его от других? Нелл задумалась. Что могло бы стать приметой?
      Словно почувствовав ее пристальный взгляд, он вдруг замер, медленно повернул голову и через плечо посмотрел ей прямо в глаза. Шарф и шляпа почти целиком скрывали его черты, оставляя открытой лишь узкую полоску выше и ниже глаз. Но эти глаза, безумные и злобные, встретили ее взгляд и впились в нее. Когда их взгляды встретились, Нелл овладел ужас. Она с содроганием поняла, что он ее видит. С нарастающим страхом она наблюдала, как он осознал, что происходит. Она заметила, как расширились его глаза, а затем его образ исчез. Нелл освободилась от кошмара.
      Ужас от только что пережитого был так силен, что она не могла его отбросить, она ощущала его руку на своей, слышала его шепот над своим ухом... И она закричала, подскочила на кровати, обезумев от невыносимого страха.
      Джулиан, который был настроен на все ее переживания – что считал ранее невозможным, – проснулся мгновенно. Он понял, что Нелл во власти очередного чудовищного кошмара Его рука легла на ее плечо, и он начал тихо и настойчиво разговаривать с ней...
      Лишь постепенно Нелл осознавала, что рука на плече принадлежит Джулиану, что это его голос звучит в ее ушах, а не Человека-Тени.
      – Нелл, милая, проснись, – ласково говорил он, гладя ее. – Ты в безопасности. Ты дома, со мной. Я рядом. Проснись.
      Она с трудом подавила рыдание. Ее колотила дрожь, и она бросилась в его теплые надежные объятия. Нелл пыталась заговорить... но не могла: от страха у нее пропал голос. Под нежными ласками мужа она постепенно приходила в себя.
      – Было так плохо? – с тревогой спросил он.
      – Свет. Пожалуйста, зажги свет, – еле смогла выговорить она. – Я не вынесу темноты.
      Джулиан оставил жену ненадолго – только чтобы зажечь свечу около постели, затем вернулся к ней, обнял и пробормотал:
      – Ты в безопасности, дорогая. Я не допущу, чтобы он причинил тебе вред.
      Нелл дрожала, и эта дрожь передавалась его телу.
      – Ты не сможешь его остановить, – удрученно пролепетала она. Подняв голову, Нелл уставилась на него глазами, полными ужаса. – Джулиан, он меня увидел. Он теперь знает, кто я.
      – Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Джулиан.
      Волна страха затопила ее. Она вновь переживала жуткий момент, когда ее глаза встретились с глазами Человека-Тени. Сама не своя от страха, она невнятно забормотала и, плача, затрясла мужа:
      – Как ты не можешь понять?! Он меня видел! Он смотрел прямо на меня. – Рыдание вырвалось из ее груди. – Он меня узнал. Узнал! – Она дико огляделась вокруг, посмотрела на тени, пляшущие в мерцании свечи, страшась, что из тени вдруг выступит монстр из ее снов. – Он придет за мной. Должен прийти... он знает, что мне известно о его существовании... Он не позволит мне жить.
      – Нелл, дорогая, тише. Ты говоришь чепуху, – мягко пытался успокоить ее Джулиан, стремясь разобраться в ее бессвязных речах. – Как он мог тебя увидеть?
      – Не знаю как, – жалобно откликнулась Нелл. – Но точно знаю, что увидел. Мы посмотрели друг на друга, и я ясно увидела в его глазах... осознание...
      – Но если он на тебя посмотрел, ты тоже должна была увидеть его лицо, – возбужденно проговорил Джулиан. – Ты его узнала?
      – Нет, – покачала она головой. – На нем был шарф, закрывавший нижнюю половину лица, и шляпа, низко надвинутая на лоб. – Дрожь снова сотрясла ее тело. – Я видела только его глаза... его жуткие, страшные глаза. – Она впилась взглядом в глаза Джулиана. – Ты должен мне поверить!
      Джулиан кивнул, вспоминая данное Цезарем описание мужчины, который этой ночью последовал за ним во Вдовий домик. Получалось – как бы невероятно это ни звучало, – что Нелл в своем кошмаре была там вместе с Человеком-Тенью.
      Немного отклонившись от жены, Джулиан промолвил:
      – Дай-ка я принесу тебе немножко бренди и усажу у огня в моей комнате. Тогда и поговорим. – Он криво улыбнулся: – Сегодня ты не одна видела Человека-Тень.
      Он собрался вылезти из постели, однако Нелл отчаянно схватила его за руку:
      – Нет, не оставляй меня... ни на минуту.
      Взяв одной рукой свечу, Джулиан протянул ей вторую руку и сказал:
      – Тогда идем со мной.
      В своей комнате он энергично помешал огонь в камине и подбросил туда поленьев. Затем он зажег несколько свечей взял с кровати одеяло и, закутав в него Нелл, посадил ее в кресло напротив ярко разгоревшегося огня. Натянув свой халат, он налил им обоим по рюмке бренди и, усевшись в соседнее кресло, спросил:
      – Кто будет рассказывать первым?
      – Ты, – быстро отозвалась Нелл, оттягивая момент повторного переживания кошмара.
      Джулиан кивнул и подробно рассказал о событиях этой ночи.
      Когда он кончил говорить, она воскликнула:
      – И ты думаешь, что почти поймал его?!
      – Поверь мне, – сказал Джулиан, – я уже тысячу раз думал о том, что если б мы заранее знали, что собирается там делать Цезарь... Если бы работали сообща... – Он со вздохом покачал головой: – Нам не повезло, но кое-что мы сегодня выяснили: Вдовий домик имеет для Человека-Тени особое значение.
      – Ты считаешь, что темницы из моего кошмара находятся под Вдовьим домиком?
      – Да, уверен в этом. Это единственное объяснение, которое имеет смысл. И завтра я намереваюсь их отыскать.
      – Туда должен вести туннель внутри дома, – медленно проговорила Нелл. – Когда начался кошмар, Человек-Тень находился в очень узком проходе вроде туннеля. Теперь из твоих слов получается, что он там выжидал. Он ждал долго, по-видимому, стремясь убедиться, что нет опасности, и лишь потом продолжил свой путь в темницу.
      Вглядываясь в лицо Нелл, Джулиан тихо спросил:
      – Теперь ты можешь говорить об этом?
      Нелл сделала большой глоток бренди.
      – Да, могу. Я должна.
      И она рассказала мужу обо всем, что произошло в ее кошмаре. Голос ее прервался лишь на миг, когда она описывала момент узнавания... когда они с безумным чудовищем посмотрели друг другу в глаза.
      Нелл закончила свой рассказ, и Джулиан промолвил:
      – Я не сомневаюсь в тебе, любимая, даже не думай об этом – но ты уверена, что он действительно видел тебя?
      – О да, – кивнула Нелл. – Он меня видел. Я не могу описать тебе это ощущение, но я знаю, что он меня увидел и узнал.
      Джулиан, нахмурясь, уставился в свою полупустую рюмку.
      – Ничего не понимаю... мне кажется, связь между вами больше не односторонняя. – Он бросил взгляд на жену и выругался про себя, увидев ее панический ужас. Голосом, полным яростной решимости, он сказал: – Нелл, я не позволю ему причинить тебе вред! Клянусь тебе в этом.
      – Я не представляю, как ты сможешь защитить меня. Разве что посадишь под замок или окружишь охраной.
      – Не будь смешной! – рявкнул Джулиан. Из-за страха тон его ответа был слишком резким. – Не станет он похищать тебя прямо из дома. Здесь ты в безопасности.
      Она грустно улыбнулась:
      – Может быть. Но не забывай, что я его не узнала. Даже глядя сегодня ему в лицо, я видела только эти злобные глаза. Мы почти ничего о нем не знаем, кроме того, что он высокий, хорошо сложенный мужчина в расцвете лет... такое описание подходит к сотням людей.
      Джулиан не мог с ней спорить. Впервые в жизни он был всерьез напуган. Страх, что этот безымянный монстр отнимет у него Нелл, был сильнее его. Нет, поклялся Джулиан мысленно, он не отдаст ее Человеку-Тени.
      Следующая неделя была напряженной и вызвала лишь досаду. С раннего утра Джулиан брался за изучение всех старых строительных чертежей, хранившихся в библиотеке. Он никогда не обращал на них внимания и с радостным волнением обнаружил, что его прадед тщательнейшим образом сохранял все, относящееся к прошлому. Когда ему в руки попал хрупкий свиток с планами Вдовьего домика, он не сомневался, что теперь месторасположение нужной темницы вскоре будет найдено. Это оказалось не так. Планы, которые он изучал, говорили о строительстве крытого перехода между главным домом и кухней. Он не нашел там ничего касательно расположения темницы или каких-либо признаков того, что она вообще существует во Вдовьем домике.
      Разочарованный, но не обескураженный, Джулиан отправился во Вдовий домик, твердо настроенный найти вход в темницы, которые – он был совершенно уверен – там существовали. Застав в домике рабочих, занятых строительством, он отпустил их практически без объяснений, сказав, что ремонт прекращается на неопределенное время.
      Мрачно и решительно он обстукивал и осматривал каждую стену, каждый уголок, которые могли бы скрывать секретный вход. Вооруженный описанием, почерпнутым из кошмаров Нелл, он был убежден, что вход в темницу должен находиться где-то внутри Вдовьего домика. День за днем он обыскивал здание, но, как ни горько было это сознавать, ничего не находил.
      Не менее тревожными и угнетающими были эти дни и для Нелл. Не склонная к истерикам, она тем не менее стала дергаться при каждом шорохе или движении. Если рядом не было Джулиана, она редко выходила за пределы главных комнат поместного дома. Страх стал ее постоянным спутником, следуя за ней по пятам. Не было минуты, чтобы она забывала об опасности, о том, что Человек-Тень может быть неподалеку, наблюдая за ней и, возможно, планируя свой следующий шаг...
      Несмотря на свой страх, Нелл постаралась убедить Джулиана разрешить ей сопровождать его во Вдовий домик на поиски входа в туннель, однако он был категорически против.
      – Я хочу, чтобы ни при каких обстоятельствах ты не приближалась к этому проклятому дому! Вход в темницу находится где-то внутри его, но он слишком хорошо запрятан. Я не хочу, чтобы этот монстр похитил тебя, когда я отвернусь.

* * *

      Леди Диана была озадачена решением Джулиана распустить рабочих, но лишь застенчиво улыбнулась и пробормотала:
      – Поскольку я, видимо, не буду там жить, может быть, это и к лучшему.
      Джулиан ответил ей жизнерадостной ухмылкой и легонько ущипнул за щечку.
      – Будь счастлива, малышка... Отец хотел бы этого.
      – Разумеется, – поспешила сказать она, слегка краснея, – еще ничего не договорено. Не думай, что все уже определенно...
      – Конечно, нет, – торжественно кивнул Джулиан, но лукавые смешинки в его глазах заставили покраснеть Диану еще сильнее и торопливо удалиться.
      С Элизабет разговор сложился иначе. Однажды утром она застала Джулиана на коленях в библиотеке Вдовьего домика: он осматривал заднюю сторону книжного шкафа и простукивал стену за ним.
      С изумленным видом Элизабет поинтересовалась:
      – Господи! Что такое? Что ты делаешь?
      Поднявшись на ноги со всем достоинством, которое мог изобразить, Джулиан отряхнул от пыли колени и обернувшись, попытался объясниться:
      – Я... э-э... проверяю, нет ли следов... м-м... термитов.
      Элизабет явно ему не поверила.
      – Тебе не кажется, что рабочие уже успели бы их заметить?
      Джулиан пожал плечами:
      – Никогда не повредит удостовериться в некоторых вещах.
      Уперев руки в бока, Элизабет пристально посмотрела на него:
      – Последнее время ты ведешь себя очень странно. Нелл не может шагу ступить, чтобы ты не следовал за ней по пятам, а когда мы с мамой хотим совершить безобидную прогулку по нижним садам, ты настаиваешь, чтобы нас сопровождал один из лакеев. Ты трясешься над нами, как будто ждешь, что на нас набросится какое-то чудовище. Что происходит?
      – Ничего! – Он выдавил улыбку, впервые жалея о том, что Элизабет обладает умом быстрым и острым. – Я не сознавал, что «трясусь» над вами. Отнеси это насчет пробудившихся отцовских тревог.
      – Это у тебя-то? – фыркнула она.
      Джулиан смущенно кивнул:
      – Я обнаружил, что мысль о приближающемся отцовстве сделала из меня настоящего заботливого «попечителя». – Улыбнувшись Элизабет, он сказал: – Не станешь ли ты возражать, если я провожу тебя обратно в главный дом?
      Элизабет сморщила носик, но позволила сделать это.
      Хотя Джулиан, Чарлз и Цезарь по очереди караулили Вдовий домик, никаких признаков незнакомца в плаще больше не обнаружили. Шли дни, и Чарлз стал проявлять недовольство и нетерпение.
      Однажды, сопроводив мачеху и брата, когда они приехали с визитом к дамам Уиндем-Мэнора, Чарлз после обмена любезностями осведомился о Джулиане. Узнав, что тот находится во Вдовьем домике, он решил, что выслушивать болтовню миссис Уэстон о том, каким прелестным ребенком был Рауль, или наблюдать за флиртом Рауля с Элизабет его не привлекает, он извинился и отправился на поиски Джулиана.
      Он нашел его на задах Вдовьего домика, где тот удрученно тыкал палкой в камни старого фундамента, которые были включены в основание нового кухонного крыла.
      – Что ты делаешь? – спросил Чарлз, приблизившись. Джулиан дернулся от неожиданности.
      – Тебе обязательно так подкрадываться? – раздраженно бросил он кузену.
      – Я не подозревал, что подкрадываюсь, – удивленно поднял брови Чарлз. – Что ты тут высматриваешь?
      Джулиан заколебался. Интуиция подсказывала, что нет смысла продолжать хранить тайны Нелл от Чарлза. Он боролся с желанием сделать ему хотя бы намек, не раскрывая все целиком. Вдруг ему в голову пришла мысль, и он сказал:
      – Я все думал о том, как Цезарь описал исчезновение того человека. Он сказал, что тот исчез словно по волшебству. Допускаю, что дом был в темноте, но что, если тут имеются тайный проход, тайная лестница или тайная комната?
      – Ты что, начитался готических романов? – подозрительно осведомился Чарлз.
      – Нет, – поморщился Джулиан. – Но задумайся об этом. Если такой тайный проход существует, это объяснит, как он сумел исчезнуть.
      Чарлз не выглядел убежденным, однако пожал плечами и кивнул:
      – Очень хорошо. Где ты его искал до сих пор?
      – Всюду, – с отвращением вздохнул Джулиан. – Всю последнюю неделю я провел, тычась носом в каждый уголок и каждую щель этого дома. Ты видишь, что я докатился до пинков по фундаменту.
      – Значит, ты его проглядел, – сухо произнес Чарлз, – если только он вообще существует.
      – Он существует, – мрачно заявил Джулиан. – Должен существовать...– Это единственное объяснение.
 
      Наблюдать, как Рауль ухаживает за Элизабет, не было самым любимым времяпрепровождением Нелл, и нынешнее утро радости ей не доставляло. Рауль бывал у них на этой неделе каждый день и ухаживал за Элизабет самым явным образом. Нелл могла только пожалеть любую молодую женщину, которой достанется в свекрови миссис Уэстон, и вообще ей хотелось бы, чтобы Элизабет вышла за джентльмена, который смог бы ей предложить гораздо больше, чем Рауль Уэстон. Нелл не могла отрицать, что он хорош собой и представителен, но никакими землями он не владел, и хотя получал щедрое содержание от матери и когда-нибудь получит в наследство ее большое состояние, Нелл пожелала бы для Элизабет человека с собственным имением и по возможности... с титулом. Она улыбнулась про себя, подумав, что в первый раз поняла желание отца видеть ее за человеком состоятельным и титулованным.
      Так что Нелл без сожаления проводила Уэстонов, пожелав им с первой искренней улыбкой за день счастливого пути. Они быстро уехали в маленьком изящном закрытом экипаже. Вскоре в путь отправились леди Диана и Элизабет: нанести визит жене сквайра.
      Помахав им вслед, Нелл вдруг осознала, что за исключением слуг, осталась в доме одна. Жуткий страх, владевший ею после последнего кошмара, несколько поутих, однако тревожное состояние не исчезало. Сегодня было точно так же, и она внезапно отчаянно захотела, чтобы поскорее вернулся Джулиан или чтобы она поехала вместе с леди Дианой и Элизабет Что было совершенно нелепо, ведь она находилась в полной безопасности.
      Нелл решительно выпрямилась и мысленно обозвав себя дурочкой, направилась в сторону садов, напоминая себе, что более дюжины слуг придут на помощь при первом же ее крике.
      Был прекрасный день для прогулки по саду, и Нелл спустившись по ступеням крыльца, свернула на тропинку, тянувшуюся вправо от дома. После нескольких минут ходьбы она обнаружила маленькую каменную скамейку, приютившуюся у пруда под сенью ив. Она присела на нее, наслаждаясь наполнявшим воздух ароматом роз и сирени, мирным жужжанием пчел. Тихий стрекот насекомых, тепло дня подействовали на нее усыпляюще, незаметно голова Нелл опустилась на грудь, и она задремала.
      Проснулась она рывком и чуть не подпрыгнула от испуга, обнаружив сидящую рядом на скамейке миссис Уэстон.
      Похлопав ее по руке, миссис Уэстон промолвила:
      – Ах, дорогая моя малышка, я вовсе не хотела вас напугать.
      Борясь с остатками сна, Нелл села прямо и пробормотала:
      – Я. должно быть, на мгновение задремала. – И, нахмурившись, спросила. – Вы что-то у нас позабыли?
      Улыбнувшись, миссис Уэстон ответила:
      – Ну да! Но как чудесно, что я заметила вас, спящую здесь, в саду! Теперь вашему такому благопристойному Дибблю не придется объявлять мое появление. – Улыбка ее растаяла, и, устремив на Нелл свои маленькие блестящие и черные, как у кобры, глаза, миссис Уэстон продолжила: – А теперь, прежде чем кто-нибудь заметит, что я вернулась, полагаю, нам пора в дорогу. Все это слишком долго откладывалось. – И голосом, вдруг ставшим жестким, добавила: – Целых долгих десять лет.
      Волна ужаса затопила Нелл. Внезапно она догадалась, что это значит. Севшим голосом она промолвила:
      – Это были вы... в тот день! Вы ударили меня по затылку. – Глаза ее широко распахнулись. – Но это означает... – Она нервно глотнула, не в силах произнести имя.
      Миссис Уэстон поднялась со скамьи.
      – У нас будет время поговорить позднее, а сейчас вы должны пойти со мной... тихо-тихо, иначе я вас застрелю.
      Нелл медленно встала со скамьи, глаза ее были прикованы к маленькому пистолету в руке миссис Уэстон. Одно было ясно: никуда она с миссис Уэстон не пойдет... «Пока я жива», – подумала Нелл. Если бы ей удалось заставить миссис Уэстон продолжать говорить...
      – Почему? – спросила она. – Почему он убил Джона?
      Миссис Уэстон нетерпеливо мотнула головой:
      – Потому что мой старший пасынок был глупцом и настаивал, чтобы мой сын женился на какой-то немытой фермерской дочке. Маленькая шлюшка была так глупа, что забеременела и решила поймать моего Рауля в брачную ловушку. – Лицо миссис Уэстон побагровело от ярости. – Моего Рауля! Моего сына! Вынудить жениться на простолюдинке!..
      – И за это он убил своего брата?! – недоверчиво переспросила Нелл.
      – Это не важно, – рявкнула миссис Уэстон. – Хватит! Иди к дальнему концу сада. Он ждет там с экипажем.
      Ноги Нелл приросли к земле не только из-за страха, но также из-за решимости не подчиняться.
      – Нет, – проговорила Нелл. – Пока вы не ответите на мои вопросы...
      Пальцы миссис Уэстон сжались на пистолете, и Нелл испугалась, что будет застрелена прямо здесь... на месте... «Это все же лучше, – подумала она, – чем быть растерзанной Раулем Уэстоном... Человеком-Тенью».
      Столкнувшись с неожиданным упрямством Нелл, миссис Уэстон растерялась, что предпринять дальше. Яростно сверля Нелл взглядом, она сказала:
      – Рауль не собирался убивать Джона. Рауль хотел всего лишь поговорить с ним, заставить его понять, что тот доводит понятие чести до абсурда. Но Джон ничего не хотел слышать. Он начал нести всякую чушь о том, что не потерпит в семье второго старого графа. Он поклялся, что Рауль исполнит долг чести и женится на ней... или он расскажет все их отцу. Они подрались... и Джон... умер.
      – А я? Вы же пытались меня убить и почти преуспели в этом.
      – А что нам оставалось делать? Ты ворвалась в то, что тебя совсем не касалось. Мы не могли оставлять тебя в живых, чтобы ты не рассказала о том, что видела. – Ненависть исказила некрасивое лицо миссис Уэстон. – То, что ты выжила, просто чудо. А то, что теперь ты снова возникла в нашей жизни, замужем за моим племянником, какое-то гадкое невезение. Какие муки пережили мы с Раулем в страхе, что ты можешь что-то вспомнить и узнать его! Ты должна умереть. Раз и навсегда. На этот раз мы не промахнемся. – Размахивая пистолетом, она шагнула вперед. – Или ты пойдешь в конец сада, или я убью тебя на месте.
      «Хорошо, что я выросла в семье мужчин, – гневно подумала Нелл, – это имеет свои преимущества». Ее кулак взлетел и ударил миссис Уэстон в лицо отличным правым хуком.
      Миссис Уэстон покачнулась и свалилась наземь как подкошенная.
      Несмотря на вызванную беременностью неуклюжесть, Нелл набросилась на нее, как тигрица на быка, и вырвала пистолет из пальцев миссис Уэстон. Крепко зажав его в ладони, она с трудом поднялась на ноги.
      Тяжело дыша, она застыла над миссис Уэстон, стараясь определить, действительно ли та потеряла сознание. Нелл начала поворачиваться, чтобы бежать к дому, когда мир взорвался у нее в мозгу. В глазах потемнело. Падая, она подумала: «Рауль! Я совсем забыла о Рауле!..»

      Нелл очнулась в полной темноте с жуткой головной болью. Все плыло, голова была как в тумане. Попытавшись встать, Нелл озадаченно поняла, что руки у нее связаны и лежит она на полу... на каменном полу... И тогда ей стало ясно...
      Страх сжал ей горло. Со слабым всхлипом Нелл попыталась его подавить. Она была в темнице. Той самой темнице Человека-Тени.
      Ужас мгновенно прогнал остатки головокружения, и она, по-прежнему сидя на полу, постаралась отползти назад, насколько могла, остановившись только когда уперлась спиной в стену.
      Какое-то время она удивлялась, почему ей не заткнули рот... но тут же поняла: это не имело значения. «Потому что, как и тех несчастных женщин, меня никто не услышит, сколько бы ни кричала».
      Паника поднялась в груди, перехватывая дыхание, но Нелл поклялась не дать ей одолеть себя. «Сосредоточься!» Сосредоточиться на том, чтобы освободиться. По крайней мере, тогда появится шанс... Против двоих? Она содрогнулась. В своих кошмарах она видела только одного Человека-Тень... Рауля. «Моли Бога, чтобы его злобная мамочка не явилась сюда вместе с ним».
      Старательно растягивая веревки на связанных впереди руках, Нелл прислушивалась к малейшим звукам. «Думай! – твердила она себе. – Думай. Тебя ударил Рауль. Они с матерью привезли тебя в эту темницу. Но как давно это было? И где именно в темнице ты сейчас находишься?»
      Она грызла веревки, но все было тщетно. Узлы были затянуты очень крепко, так что после нескольких бесплодных усилий Нелл бросила это занятие. Откинув голову назад, прислонив ее к стене, Нелл уставилась в кромешную тьму.
      «Я в темнице. Но где?» С трудом встав на ноги, опираясь спиной на стену, она стала передвигаться по своей тюрьме и ахнула в удивлении, наткнувшись на железную решетку. Из кошмаров она помнила, что там были две крохотные камеры, обращенные передом к большему помещению. Она явно находилась в одной из них.
      Дальнейший осторожный осмотр позволил ей оценить размеры комнатки. Получилось меньше чем восемь квадратных футов с тремя каменными стенами и решеткой вместо четвертой стены. Камера ее была абсолютно пуста: ничего, что можно было бы использовать как орудие или оружие.
      На миг обескураженная, Нелл тяжело привалилась к стене около решетки и вновь принялась грызть узлы, стягивающие ей руки. Конечно, свободные руки не слишком облегчат ее положение, но она почувствует себя лучше, по крайней мере не такой беспомощной. И она с новой силой впилась зубами в грубую веревку.
      Пока зубы были заняты узлами, она пыталась оценить, сколько прошло времени с ее пленения. Ее захватили довольно поздно, во второй половине дня. Самым опасным для Уэстонов было перенести ее из сада в экипаж, но после того как это было сделано, им ничего не грозило.
      Нелл нахмурилась: в это время во Вдовьем домике находился Джулиан, так что они вряд ли могли сразу направиться туда. Нет. Они должны были дождаться, пока он уйдет. Маловероятным было и то, что они рискнут переносить ее из кареты в домик до наступления темноты. Значит, должно было пройти несколько часов.
      К этому времени уже должна была подняться тревога. Эта мысль немножко согрела ее. В эту минуту Джулиан уже разыскивает ее и свернет небо и землю, пока не найдет. Ей стало немного спокойнее, когда она представила себе эту картину, и она возобновила свои старания с узлами.
      Когда один из узлов слегка поддался, Нелл чуть не заплакала от восторга и принялась лихорадочно его терзать. Минуту спустя узел развязался, а еще через несколько минут она смогла освободить обе руки.
      Чувствуя себя гораздо увереннее, Нелл снова поднялась с пола и приложила ладонь к животу. На карту поставлена не только ее жизнь, напомнила она себе, но и жизнь ребенка. Джулиан непременно придет за ней. В этом она не сомневалась. Все, что требуется от нее, – это остаться до тех пор живой... и сохранить живым их дитя. Джулиан поднимет тревогу, и все кинутся ее искать.
 
      Нелл не ошибалась. Вернувшись домой из Вдовьего домика, Джулиан был встречен леди Дианой и Элизабет, которые появились из гостей буквально за несколько минут до него. Оставив их в передней гостиной, он отправился на поиски жены, полагая, что Нелл прилегла отдохнуть в спальне. Не найдя ее там, он с возрастающим беспокойством промчался по всему дому, постепенно включая в поиски всех слуг. Когда ни в доме, ни в садах, ни на прилегающей территории, ни даже в конюшне не обнаружилось никаких ее следов, Джулиан чуть не сошел с ума. Он метался как одержимый, подавляя страх и подступающую к горлу тошноту. Он приказал почти всем мужчинам, женщинам и детям разыскивать Нелл, оставив в доме лишь леди Диану, Элизабет и мизерную горстку слуг.
      Леди Диана быстро включилась в организацию поисков, составила карту, на которой были видны все поисковые партии и их местонахождение. Джулиану она сказала:
      – Все сведения должны стекаться сюда. Нам необходимо знать, что и где происходит, чтобы мы могли по возможности быстро вносить поправки в маршруты. – Она мягко улыбнулась Джулиану: – Не бойтесь. Мы ее найдем. Я уверена, что она просто зашла дальше, чем рассчитывала, и когда мы ее отыщем, будет очень смущена тем, что доставила столько хлопот. Не волнуйтесь, милорд.
      Когда эта часть поисков была оговорена, Джулиан послал за Чарлзом, сквайром и лордом Бекуортом. Он сообщил им, что Нелл пропала и он отчаянно нуждается в их помощи. Спустя несколько часов в Уиндем-Мэноре собралась небольшая армия добровольцев со всех окрестностей и присоединилась к поискам. Сознавая, что Нелл действительно могла забрести далеко, и не желая доверить кому-либо свои страхи – потому что мог сказать это самому Человеку-Тени, – он жестко держал свой панический ужас в себе. Однако никто, глядя на его мрачное напряженное лицо, не мог усомниться, что происходит нечто очень серьезное.
      Чарлз и Рауль откликнулись на его призыв немедленно и были среди первых прибывших к нему соседей. После того как Чарлз велел Раулю присоединиться к отряду, отправляющемуся обыскивать северные леса, пообещав, что нагонит их, как только переговорит с Джулианом, он, перескакивая через ступеньки, ворвался в дом. На входе он столкнулся с Джулианом, который собрался начать свой собственный поиск. Чарлз только взглянул на его лицо и тут же схватил его за руку, говоря спокойно и уверенно:
      – Не бойся. Мы ее найдем. Она, наверное, просто заблудилась в лесу.
      Голосом, полным еле сдерживаемых страха и гнева, Джулиан ответил:
      – Да... найдем... и если с ней что-нибудь случится... – Он сделал глубокий вдох. – Это связано с тем человеком в плаще. Я отправляюсь во Вдовий домик. Мы должны отыскать путь, которым он так легко исчезает... Даже если для этого мне придется разобрать этот проклятый домишко по кирпичику.
      – Ты думаешь, что это он ее похитил? – нахмурился Чарлз.
      – Да. Поверь, Нелл не стала бы никуда забредать... по своей воле. – Джулиан провел рукой по всклокоченным волосам. – Я не могу все объяснить тебе прямо сейчас, но есть причины... очень веские причины, почему я считаю это правдой. – Он закрыл глаза. – Чарлз, если любишь меня, не задавай вопросов, только знай, что жизнь моей жены в смертельной опасности и единственный способ ее спасти – это отыскать след человека в плаще.
      – Ладно, – коротко кивнул Чарлз, – поехали. Повернувшись к встревоженному Дибблю, который как раз вышел в холл, Джулиан бросил:
      – Если будет какое-то известие... любое... мы будем во Вдовьем домике.
      Диббль кивнул.
      Они поспешно вышли из дома, и Джулиан спросил кузена:
      – Ты при оружии?
      – Всегда, – откликнулся тот.
      Оказавшись во Вдовьем домике, они сосредоточились на помещениях близ кухни, там, где Цезарь потерял мужчину в плаще. Джулиан с застывшим лицом простукивал стену, готовый, если придется, разобрать дом доска за доской... кирпич за кирпичом...
 
      Нелл заметила слабый проблеск света в темноте и закусила губу, сдерживая вскрик. Человек-Тень явился! Она слышала его приближающиеся шаги и, как голубка, завороженная змеей, наблюдала увеличивающийся в размерах по мере приближения желтый диск сияния фонаря. Нелл вжималась в каменную стену, стараясь слиться с ней и исчезнуть.
      Шаги остановились перед ее камерой, и свет затопил ее тюрьму. Нелл заморгала, ослепленная, но через секунду смогла рассмотреть фигуру мужчины, стоявшего перед решеткой. Сердце ее застучало часто и глухо.
      – Так-так, что у нас тут? – протянул Рауль из-за фонаря. – Не может быть! Да это же ее сиятельство! – Он рассмеялся. – Вы будете рады узнать, что ваш муж переворачивает небо и землю, стараясь найти вас. – Он снова хохотнул. – Но не найдет... по крайней мере вовремя.
      Нелл медленно встала. Подавляя страх, холодно промолвила:
      – Я не была бы так в этом уверена. Он знает об этом месте... и о том, что вы тут творите. Он его найдет... и вас тоже.
      – А если найдет, – проговорила миссис Уэстон, выходя из-за спины сына, – тогда тоже умрет... что окажется очень кстати. Мой сын будет отличным графом Уиндемом.
      – Вы не забыли о Чарлзе? – осведомилась Нелл, не удивленная их дьявольским планом. – Даже если вы убьете меня и моего мужа... и моего ребенка, Чарлз все равно будет у вас на пути.
      Рауль рассмеялся:
      – Поверьте, я не забыл о Чарлзе. – Он притворно задумался. – С Чарлзом, боюсь, приключится какой-нибудь несчастный случай. На этот раз фатальный.
      – Он же ваш брат! Как вы можете?
      – Сводный брат, – фыркнула миссис Уэстон. – Я бы на вашем месте лучше побеспокоилась о себе, а не тратила попусту время на сожаления о судьбе моего пасынка.
      Нелл посмотрела на нее и с удовольствием отметила, что на щеке миссис Уэстон красовался роскошный лилово-черный синяк, занимавший почти половину лица.
      Миссис Уэстон заметила ее усмешку и поджала губы:
      – Считаете себя очень умной, раз вам удалось застать меня врасплох, однако у вас не хватило ума увернуться от моего сына. Не так ли?
      – По крайней мере, – пожала плечами Нелл, – я не действовала как последний трус, не подкрадывалась, чтобы ударить сзади.
      – Мой сын не трус! – злобно выплюнула миссис Уэстон, и лицо ее потемнело от ярости.
      Соображая, как ей получше использовать слепую преданность этой фурии ее сыну, Нелл продолжала нажимать:
      – К сожалению, не могу с вами согласиться. Любой, кто нападает на тех, кто слабее его, – всего лишь трус. – Она перевела взгляд на Рауля. – Мерзкий и жалкий трус, который прячется в темноте и храбр только когда жертва слаба и беспомощна.
      На мгновение Нелл показалось, что она хватила через край. Миссис Уэстон вцепилась побелевшими пальцами в решетку, словно готова была вырвать ее голыми руками. Задыхаясь от ярости, она прошипела:
      – Храбрые речи. Подожди, пока окажешься у него под ножом. Тогда из твоего ротика польются не дерзости, а стоны и мольбы о пощаде.
      Подавив приступ острого страха, Нелл безмятежно спросила:
      – Хотите пари на это? Разве вы не останетесь на финал? Или он для вас слишком... кровавый?
      Рауль приблизился к решетке.
      – Да, боюсь, вы правы, – беспечно произнес он, любовно глядя на мать. – У бедной матушки... слабый желудок: ее легко тошнит.
      – Вы всегда знали, что он здесь делает? – с ужасом уточнила Нелл.
      – Конечно, – пожала плечами миссис Уэстон. – Я не одобряю его... развлечения, но если это доставляет ему удовольствие... Все эти женщины были просто ничтожества, глупые простолюдинки. Чернь. Им лучше не жить на свете, – она впилась бусинками глаз в Нелл, – как и вам. Скоро.
      – Но сначала она должна ответить мне на один вопрос, – перебил ее Рауль с озадаченным видом. – Что произошло между нами той ночью? Вы увидели меня, и я увидел вас. Как такое возможно? Я почувствовал, что кто-то наблюдает за мной, и, когда огляделся, увидел ваше лицо. Это какое-то колдовство? Магия?
      Нелл подумала сначала, что не станет ему объяснять, но потом просто сказала:
      – Не знаю. Знаю только, что с того дня, как вы сбросили меня с утеса, у меня установилась... какая-то мысленная связь с вами... с теми ужасами, которые вы здесь проделывали.
      Он напрягся и явно разозлился.
      – Что бы это ни было, но сегодня оно кончится.
      Вставив ключ в замок решетки, Рауль отпер ее, толчком распахнул и шагнул внутрь. Напуганная так, что едва могла дышать, Нелл попятилась от него. «Не облегчай ему убийство, – подумала она, – не дай ему уйти невредимым. Пинай его! Кусайся! Царапайся! Оставь на нем следы! Борись за свою жизнь!»
 
      Минуты шли, но Джулиан и Чарлз не обнаружили ничего, что могло бы им помочь. В душе Джулиана нагнетались гнев, страх и досада, пока ему не начало казаться, что он сейчас взорвется. С кувалдой в руке он шел вдоль стены, ударяя по ней вновь и вновь. Он старался держать свои чувства под контролем, но с каждой минутой это становилось все труднее. Одно местечко в глубине старой кладовки показалось ему многообещающим: что-то в конструкции стены привлекло его внимание. И потом, думал он, ожесточенно нападая на кирпич и штукатурку, это единственное занятие, не позволяющее ему сойти с ума. Нелл находилась где-то здесь. Ее держат в плену, и, возможно, именно в этот момент Человек-Тень ее пытает. Только привычка к самообладанию не позволяла ему громко завыть от горя и отчаяния. «Я должен ее найти! Я обещал ей это. Я поклялся, что не дам ее в обиду!» – твердил он мысленно. Они с Чарлзом давно бросили осторожный поиск входа в подземелье и перешли на грубое разрушение. Джулиан потратил много дней на поиск чертовой отмычки, засова, замка, которыми мог отворяться тайный ход, про который знал только одно – он существует, но так ничего и не нашел. А теперь время осторожности и тщательности кончилось. Осталось только крушить и громить.
      И тем не менее он был изумлен, когда очередной удар кувалды проломил стену и вместо другого помещения перед ним открылась зияющая темнота. Сердце чуть не выпрыгнуло у него из груди. Отбросив кувалду, Джулиан громко закричал, призывая Чарлза.
      Чарлз прибежал из другой кухонной комнаты, и они оба ошеломленно уставились в образовавшуюся дыру.
      – Черт! – ахнул Чарлз. – Будь я проклят! Значит, тайный вход существует на самом деле!
      – А ты не верил? – мотнул головой Джулиан, начиная отшвыривать кирпичи, чтобы расширить отверстие.
      – Не очень, – признался Чарлз. – Но ты был настолько в этом убежден, да и рассказ Цезаря казался вполне разумным, так что я поверил в возможность его существования.
      – Ну так помогай мне расширить эту возможность, чтобы мы могли туда спуститься.
      Вскоре им удалось найти механизм, управлявший дверью. Поврежденная дверь медленно отворилась, а за ней показалась узкая лесенка, которую видела Нелл в своем кошмаре.
      Чарлз протянул руку, чтобы взять с собой свечу, но Джулиан покачал головой:
      – Нет. У него не должно быть предупреждения, что мы идем.
      Чарлз недоуменно уставился на него:
      – Ты уверен, что он там, внизу?
      – Да. И что он намерен убить мою жену. – Поставив ногу на первую ступеньку, он вытащил пистолет и, глядя на Чарлза, сказал: – Держи свое оружие наготове, мы идем на чудовище. Этот человек – убийца, гнусный злодей. Не медли... расправиться с ним, потому что он убьет нас, если сможет.
      Чарлз пристально посмотрел на Джулиана:
      – За этим стоит что-то большее, чем ты мне рассказал.
      – Да. И я прошу прощения, но... это не моя тайна – просто поверь мне, когда я скажу тебе, что этот человек убил твоего брата и бессчетное число невинных женщин. Он – чудовище.
      Лицо Чарлза окаменело.
      – Ты знаешь, что он убил Джона?
      И когда Джулиан кивнул, Чарлз крепче сжал пистолет и произнес:
      – Тогда веди... Я давно мечтал встретить этого мерзавца.

* * *

      Нелл боролась отчаянно, но оказалась бессильна перед объединенными стараниями Рауля и миссис Уэстон. Однако ее решимость затруднить им задачу не ослабела, так что ее зубы и ногти изодрали обоих Уэстонов в кровь, прежде чем Раулю удалось вытащить ее из камеры и забросить в главное помещение темницы. Она тяжело упала на каменный пол, застонав от боли, однако это не уменьшило ее удовлетворения: она хорошенько их исцарапала. Кроме многочисленных синяков, лицо Рауля теперь было обезображено глубокой длинной царапиной, из которой сочилась кровь: она ногтями вспорола ему щеку. Его ухо тоже сильно кровоточило от ее укуса, да и нижняя губа была рассечена: это она сильно боднула его головой. К синяку, украшавшему подбородок миссис Уэстон, добавились рана на брови и подбитый глаз. «Им будет трудно объяснить свои увечья», – злорадно подумала Нелл, пытаясь встать на ноги.
      – Проклятая сука! – взвыл Рауль, ощупывая лицо. – Ты заплатишь за это, и заплатишь дорого, прежде чем я покончу с тобой. – Он обернулся к матери. – Мама, ты ранена?
      Миссис Уэстон, шатаясь и тяжело дыша, выбралась из камеры.
      – Она меня пнула ногой... я не могла дышать.
      С трудом выпрямившись, Нелл продолжала внимательно следить за матерью и сыном. Ей тоже не удалось обойтись без потерь: оба ее запястья были в крови и синяках от веревок, ребра болели, платье было порвано на плече, а главное, больная нога мучительно ныла. Саднила царапина на подбородке, и наверняка правый глаз вскоре станет таким же черным, как у миссис Уэстон. «Если я до этого доживу», – подумала она.
      Нелл стояла, прислонившись к стене, а мерзкая парочка находилась перед ней. Она обдумывала свой следующий шаг. Ее взгляд упал в дальний угол и задержался на секунду на сточной яме, той самой, куда, как она видела не раз, Рауль сбрасывал трупы своих жертв. Потом она посмотрела на испещренный кровавыми пятнами каменный блок посреди комнаты и болезненно сглотнула слюну. Ее кошмары были точны, даже слишком точны. К горлу подступило истерическое рыдание, но Нелл подавила его. В голове промелькнули образы замученных женщин, и она поклялась, что умрет раньше, чем позволит Раулю приковать ее, как других, к этому дьявольскому алтарю.
      Нелл отчаянно огляделась в поисках какого-нибудь оружия или чего-то, что могла бы использовать как оружие, однако вокруг ничего подходящего не было. За исключением... ее глаза остановились на фонаре, висевшем на стене всего в нескольких футах от ее руки, и на сухой мусор на полу. Она быстро взглянула через всю комнату на арчатый проем, который – как она знала – ведет к лестнице. Это был путь к свободе. Если бы она смогла...
      Рауль заметил направление ее взгляда и рассмеялся:
      – Тебе туда не добраться. – Гнусная усмешка исказила его черты. – Но попробуй... погоня придаст приятную пикантность происходящему... хоть и не изменит результата.
      – Просто убей ее, и покончим с этим, – пробурчала миссис Уэстон. – Ты не можешь долго здесь задерживаться, ведь тебя могут хватиться. Твое отсутствие заметят.
      Рауль снова дотронулся до своего лица.
      – Это придется как-то объяснять. Я не могу вернуться в таком виде.
      – В этом ты виновата, – прошипела миссис Уэстон, свирепо сверкнув глазами на Нелл. – Если бы ты не вышла за моего племянника, ничего этого не случилось бы. Ты почти погубила все. Все!
      Нелл изумленно посмотрела на пожилую женщину. Теперь оказалось, что во всем виновата она, Нелл.
      – Не могу понять, каким образом это может быть моей виной... в конце концов, это вы привели меня сюда, – подчеркнула она.
      – Ты стоишь у нас на пути, – без обиняков объяснила миссис Уэстон. – Все складывалось очень просто, пока не явилась ты. Я всегда надеялась, что судьба позволит Раулю стать графом Уиндемом... хотя поначалу между ним и титулом было слишком много людей, чтобы моя мечта сбылась. Но жена Джулиана умерла, не дав ему наследника, потом скончались Джон... мой муж и отец Джулиана. Смерть Дэниела стала подарком судьбы, везением, и мы поняли, что мечта доступна. Раз Дэниел умер, а у Джулиана нет наследника, между Раулем и титулом оставался только Чарлз.
      – И никто, – добавил Рауль, – не удивился бы, когда Чарлз утонул бы с яхтой или сломал себе шею на охоте... или его убил бы какой-нибудь ревнивый муж. Мы планировали, что Джулиан умер бы год или два спустя, когда мы сочли бы его убийство безопасным, не вызывающим подозрений.
      – Разумеется, произошел бы несчастный случай, и мой сын стал бы графом, – вздохнула миссис Уэстон. Ее голос прозвучал укоризненно, и у Нелл зачесались руки от желания сомкнуть их на тощей шее мерзкой женщины. – Уиндем бы стал принадлежать ему, – она бросила на Нелл злобный взгляд, – но тут появилась ты. Ты и твой ожидаемый щенок нам все испортили.
      – Меня удивляет, – пробормотала Нелл, – почему вы не убили меня раньше.
      – Я бы убил, – безмятежно признался Рауль, – но ведь это должно было выглядеть как несчастный случай, а ты никогда не оставалась одна. Вечно сидела в Уиндем-Мэноре или была с леди Дианой или Элизабет. Не подворачивалась удовлетворительная возможность. – Он пожал плечами и продолжил: – Если бы не то, что произошло той ночью... не твоя способность наблюдать за мной... если б не это, я бы дождался лучшего времени, однако ты меня вынудила. – Глаза его приобрели мечтательное выражение. – Но это ничего не меняет. Я не намерен ждать, пока ты разродишься, так что твое время истекло.
      Разговор, казалось, подошел к концу, и Нелл настороженно следила за движениями Рауля и его матери. Они разделились и подступали к ней с разных сторон. Нелл рискнула глянуть на фонарь, висевший так заманчиво низко. Да, ее время вышло, и Нелл понимала, что если они сумеют снова ее схватить, все будет кончено: она умрет.
      Сорвав фонарь со стены, Нелл бросила его со всей силы в миссис Уэстон, которая была ближе. Он ударил мать Рауля прямо в грудь и отшвырнул ее назад. Пламя охватило весь перед ее платья, и миссис Уэстон с криком стала бить по огненным языкам, а потом споткнулась и упала на пол.
      Позабыв о Нелл, Рауль закричал и кинулся на помощь матери, а та каталась по полу, распространяя огонь на сухой мусор и старый тростник, его покрывавшие. От горящих кучек мусора повалил черный дым, и Нелл, воспользовавшись суматохой, спотыкаясь, рванулась к доступному наконец дверному проему.
      Заметив ее попытку, Рауль бросился на нее и поймал одной рукой за волосы.
      – Нет! – взвизгнул он. – Никуда ты не убежишь!
      Не обращая внимания на боль, Нелл изворачивалась и вырывалась из его цепкой хватки.
      – Пусти меня, пусти! – кричала она и брыкалась.
      Спускавшийся по лестнице Джулиан услышал голос Нелл и, прыгнув через несколько ступенек, ворвался в темницу. Чарлз бежал за ним.
      С пистолетами наготове они остановились у входа в темницу и потрясенно смотрели на Рауля, вцепившегося в волосы Нелл.
      Сдержав свой ужас и изумление, пришедшие с пониманием того, кто является Человеком-Тенью, Джулиан сосредоточился на единственно важном: на Нелл.
      – Отпусти ее, – смертельно грозным голосом потребовал он. – Отпусти сейчас же!
      С лицом застывшим и бледным как смерть, Чарлз с ужасом и недоверием воскликнул:
      – Рауль! Это ты убил Джона?
      – Я должен был это сделать, – откликнулся Рауль, – он хотел принудить меня жениться на какой-то чертовой фермерской дочке и не хотел слышать никаких резонов. Он не оставил мне выбора.
      – Отпусти ее, – повторил Джулиан, не сводя глаз с Рауля. Рауль улыбнулся и оттянул голову Нелл назад.
      – Или что? Ты меня застрелишь? Не думаю, что ты осмелишься стрелять... что, если промахнешься? Готов рискнуть ее жизнью?
      Нелл сморщилась от боли, когда он сильно потянул ее назад. Пока Рауль крепко держал ее, они были в тупике: ни Джулиан, ни Чарлз не могли рисковать. Она должна сделать что-то, чтобы сдвинуть чашу весов. Сомкнув ладони, Нелл изо всех сил двинула локтем Раулю в живот. Удар застал его врасплох, он ахнул, его хватка слегка ослабела, однако этого было достаточно, чтобы Нелл вырвалась и бегом бросилась к мужу.
      Пистолет Джулиана не дрогнул. Одной рукой прижимая к себе жену, он произнес с опасной усмешкой:
      – Полагаю, ситуация изменилась?
      – Ты не станешь в меня стрелять, – издевательски ухмыльнулся Рауль, и рука его потянулась внутрь сюртука, – я твой кузен. Граф Уиндем не захочет скандала. Не так ли?
      Тем временем лежавшая около каменного алтаря миссис Уэстон с трудом поднялась с пола. Она сбила пламя с одежды, и ожоги ее, пусть болезненные, особо серьезными не были. Толстое платье защитило ее от худших последствий. Однако сухой тростник продолжал тлеть и дымить у ее ног.
      – Он прав, – выдохнула она. – Как вы объясните, что застрелили его? Вы не захотите, чтобы все узнали, чем он здесь занимался.
      – А чем занимался здесь мой братец? – негромко поинтересовался Чарлз.
      – Спросите ее, – ответил Рауль, тыча пальцем в Нелл. – Она, кажется, знает все.
      – У меня были кошмары, – сказала Нелл, – в которых я видела, как Рауль – только я не знала, что это он, – убил вашего брата Джона... недалеко от моего дома. А потом он здесь пытал и убивал молодых женщин... здесь, на этом камне.
      – Докажите это! – издевательски произнес Рауль. – Уверен, что графу очень понравится, когда всем станет известно, что жена его видит странные сны, что у нее видения, как у ведьмы из прошлого. Какая пища для сплетен... для разговоров всех высокопоставленных друзей!
      У Джулиана дернулся мускул на щеке.
      – Ты думаешь, что ради моего имени и репутации я позволю тебе избежать правосудия? – Пистолет Джулиана по-прежнему смотрел в грудь Рауля.
      – Для защиты твоего имени, пожалуй, нет. А вот ее... наверняка.
      «Он поймал меня, – горько подумал Джулиан. – Не раскрывая тайны кошмаров Нелл, невозможно доказать, что творил Рауль. А застрелить его хладнокровно я не могу. Чтобы защитить Нелл, я готов на все... даже позволить этому гнусному существу жить. Но не на свободе, чтобы убивать, когда захочется. Этого не будет». Сейчас решение ускользало от него. Он остро ощущал прижавшееся к нему, дрожащее тело Нелл и хотел только одного: поскорее увести ее из этой мерзкой комнаты подальше от ядовитого присутствия Рауля и дражайшей тетушки Софии. Какую роль играла она во всей этой истории, еще предстояло разобраться, но ясно было, что она виновна также, как и ее сыночек... по крайней мере, в похищении Нелл. А что до остального... Желчь и рвота подкатили у него к горлу, когда он подумал, что миссис Уэстон все знала и потакала чудовищным забавам сына.
      – Так что же теперь будет? – с небрежной требовательностью поинтересовался Рауль. – Или убейте меня, или отпустите.
      – Пойдем, – настаивала миссис Уэстон. – Мы уедем... далеко-далеко. И вы никогда больше о нас не услышите.
      Внезапно рука Рауля скользнула за полу сюртука и выхватила оттуда пистолет. Джулиан мельком увидел его, оттолкнул Нелл за себя и выстрелил. В помещении одновременно раздалось три выстрела: Чарлз тоже стрелял.
      Выстрел Рауля пошел в сторону. Он попал в стену над головой Джулиана, но выстрелы и Джулиана, и Чарлза попали в цель. Дважды раненный в грудь, Рауль отлетел назад и упал на пол около сточной дыры. Он недоверчиво посмотрел на кровь, струящуюся по жилету, потом на Чарлза... и пробормотал:
      – Ты меня убил! Меня! Своего брата!
      Чарлз отозвался с мрачным видом, но твердо и непреклонно:
      – Да... так же, как ты убил нашего брата.
      С хищным криком миссис Уэстон набросилась на Чарлза:
      – Мой сын! Мой сын! Ты его погубил! Я убью тебя!
      Пальцы ее сомкнулись на двуствольном пистолете, который Чарлз продолжал держать. Сильная и разъяренная, она пыталась повернуть его в грудь Чарлза, и поскольку материнская любовь придала ей невероятную силу, они боролись и не могли одолеть друг друга. Они качались в смертельной схватке, тесно соприкасаясь телами, как в любовном объятии.
      Джулиан оттолкнул Нелл в сторону и попытался вмешаться, но в какую-то секунду все было кончено. Зажатый между телами Чарлза и миссис Уэстон пистолет выстрелил. Какое-то мучительное мгновение они цеплялись друг за друга, затем в круге опавших юбок миссис Уэстон опустилась на пол. Веки ее затрепетали, и спустя миг она была мертва.
      Ошеломленный ужасом происшедшего, Чарлз уставился на тело мачехи.
      – Я не хотел... – начал он, голос его прервался, он сделал глубокий вздох и начал снова: – Я не хотел этого... Это произошло случайно.
      – Никто и не думает иначе, – сказал Джулиан, глядя на неподвижное тело у его ног. – Нелл и я... мы подтвердим... как это случилось. – Он крепко сжал плечо Чарлза. – Мне жаль, что все так произошло. Все.
      – Джулиан! – закричала Нелл. – Смотри! Он исчез.
      Джулиан круто обернулся и посмотрел туда, куда указывала Нелл. Воспользовавшись тем, что внимание всех было отвлечено нападением матери, Рауль исчез.
      Джулиан выругался и подбежал к месту, куда упал Рауль. Раненный дважды, но не смертельно, Рауль смог двигаться. Джулиан увидел, что кровавый след тянется к сточной яме. Ее запятнанный кровью край рассказал, что произошло. Не желая предстать перед судом, Рауль бросился вниз... в ту самую яму, куда небрежно сбрасывал тела стольких молодых женщин. Они найдут его тело там, среди их останков. Он знал это. Джулиан подумал, что это подходящий конец для такого чудовища. Он обернулся посмотреть на тело миссис Уэстон. «Двух чудовищ», – мысленно поправил он себя.
      Подойдя к Нелл, Джулиан обнял ее, а затем вместе с Чарлзом, следовавшим за ними по пятам, они поднялись по лестнице.
 
      Стоя перед Вдовьим домиком, подняв глаза к ясному звездному небу, Нелл глубоко вдохнула свежий ночной воздух. Каждая косточка, каждая жилочка ее тела мучительно ныла, но теперь она знала, что ей никто и ничто не грозит. Ее рука потянулась к животу. Она ощутила сильный толчок и улыбнулась. Доктор Коулмен завтра подтвердит то, что она и так знала: ребенок у нее в животе жив и здоров. Положив голову на плечо мужа, чувствуя его обнимающую и поддерживающую руку, она удовлетворенно вздохнула. Они победили. Чудовища потерпели поражение. Ей больше никогда не придется переживать жуткие кошмары. Будущее, ясное и сияющее, открылось перед ними бесконечным радостным простором.
      Она посмотрела на Джулиана, и любовь переполнила ей душу и сердце. На его лице она прочла те же чувства, что обуревали ее. Он притянул ее еще ближе к себе. Его теплый и нежный взгляд согревал настрадавшуюся Нелл.
      – Я подвел тебя, дорогая, – промолвил он. – Я обещал, что не дам тебя в обиду, и не сумел защитить.
      Она нежно улыбнулась в ответ:
      – Ты не подвел... Ты лишь чуточку опоздал, но в конце концов появился. Теперь важно лишь то, что мы вместе, что у нас есть ребенок и наше будущее.
      – Я люблю тебя, Нелл, – тихо произнес Джулиан, – ты мой мир, мои звезды, моя луна, мое все. Я буду любить тебя до конца моих дней... пока не умру... И за гробом.
      – А я люблю тебя, милорд, – откликнулась она. Глаза ее сияли тепло и нежно.
      – Все это очень хорошо, – раздраженно вмешался Чарлз, – но, пожалуйста, давайте вернемся в ваш дом. Нам предстоит чертова куча объяснений, и мне хочется поскорее с ними разделаться.