Мужчины еще некоторое время обсуждали сложившееся положение и решили, что Джейсон повидает Любителя Крови и немедленно направит его в лагерь Уилкинсона.
      - Мне не нравится, что мы должны кому-то препоручать это дело, но, кажется, другого выхода нет, - сказал Бретт.
      - Похоже, - подтвердил Джейсон. - Поверьте мне. Любитель Крови достанет карту.
      Мужчины покинули столовую и присоединились к дамам в гостиной. Бретт повеселел после того, как решено было послать в лагерь Уилкинсона чарокеза, и в первый раз был совершенно беспечен с тех пор, как узнал о том, что испанцы перешли реку Сабину. Если только Любитель Крови вполовину так хорош, как говорит Джейсон...
      Глава 29
      Жизнь в Сан-Андрэ-шато оказалась столь приятной, что Бретт и Сабрина только в середине августа вернулись в Лисье Логово. Сабрина уже начинала чувствовать себя там как дома, а вспоминая обо всех несчастьях, происшедших на Ранчо дель Торрез, подумывала обосноваться здесь навсегда. Она была счастлива. И хотя природа здесь ничем не напоминала ее родные места, Сабрина не только привыкала, но и начинала любить здешние дубы и магнолии. Ее душа обрела покой. Здесь она познала счастье, здесь был ее муж, и их ребенок тоже родится здесь...
      Она уже твердо знала, что беременна. С огорчением она рассматривала себя в зеркале после того, как вернулась из Сан-Андрэ-шато. Груди не стали больше, талия тоже, живот не округлился. Сабрина хихикнула. Да ведь еще двух месяцев нет, а ей уже не терпится...
      Бретту она пока ничего не сказала, почему-то робея перед ним. Что он подумает? Будет ли рад? Или недоволен? Безразличен. Сабрина вздохнула. Они женаты уже около двух месяцев, а барьеров, разъединяющих их, было все еще не так уж мало.
      Многое ей было в нем непонятно. Он был страстным возлюбленным, и хотя у них были разные спальни, не проходило ночи, чтобы он не являлся к ней и не проводил в ее постели хотя бы пару часов. Но днем он исчезал; он присутствовал лишь когда приезжали Хью с Софией и когда они сами отправились в Сан-Андрэ-шато. Он уезжал на рассвете на плантации сахарного тростника и возвращался лишь к ночи. Иногда, правда, случалось, что он не отходил от нее ни на шаг или возил на плантацию, с гордостью демонстрируя плоды своих усилий: мельницу, сады, пристань. Она очень ценила его внимание, но не могла не замечать, что он открывается ей не весь, что какая-то часть его существа остается закрытой для нее. Иногда она ловила на себе его вопрошающий взгляд, как будто он не верил, что это она и есть, что она вся тут и никакой другой Сабрины не существует. Тогда ей хотелось коснуться его руки и спросить: "Что с тобой! Почему ты так смотришь на меня?" Но она боялась. Боялась порвать связывавшую их ниточку.
      Свои сомнения она тоже не изжила полностью, и хотя старалась их не выказывать, но понимала, что ей вряд ли удается дурачить Бретта. Слишком часто, когда она теряла нить разговора, ей приходилось ловить на себе пристальный взгляд зеленых глаз.
      Теперь Сабрина была в состоянии взглянуть на прошлое новыми глазами, и она поняла, как легко было Карлосу вести двойную игру. Бретту он говорил одно, ей - другое. Он превращал ее сомнения в уверенность, бессовестно обманывал. Неудивительно, что они тогда расстались. Неужели Карлос выдумал и девушку в Новом Орлеане? Может быть, он имел отношение и к тому, что ей сказала Констанца?..
      С горечью осознала Сабрина, что ей нужно было поговорить с Бреттом начистоту, дать ему возможность оправдаться, а вместо этого она слепо доверилась Карлосу. У нее все переворачивалось внутри, когда она вспоминала, какой была безрассудной тогда. Но одно дело предполагать, что Карлос все придумал, чтобы разлучить их с Бреттом, а другое - знать это наверняка. Стыд и страх мешали Сабрине открыться мужу. Если он ни в чем не виноват, она не хотела, чтобы он смотрел на нее с упреком за, ее скорый суд, а если виноват она боялась убедиться в том, что он бросил Констанцу с грудным ребенком.
      . К тому же, она никак не могла успокоиться из-за того, что он ни разу не сказал ей ни слова о своей любви. Он откровенно говорил ей о своем желании и, хотя в его жестах и поступках многое подтверждало, что он любил ее, он молчал. Неужели только страсть влекла его к ней? Эта мысль была нестерпима Сабрине...
      Тяжело вздохнув, она отвернулась от зеркала и потянулась за платьем.
      Даже Бретт заметил, что она вышла к завтраку необычно тихой.
      - Что-нибудь случилось? - спросил он.
      Она помедлила, соображая, какой будет его реакция, если она возьмет и выпалит: "Я хочу, чтобы ты рассказал мне о Констанце. Я хочу знать, любил ли ты ее и правда ли, что ты отказался от своего ребенка?" Но она в который раз промолчала, и, устыдясь собственной трусости, спросила первое, что пришло ей в голову:
      - Что теперь будет с Ранчо дель Торрез?
      - А что ты хочешь, чтобы с ним было? - не очень довольно переспросил Бретт. - Лисье Логово не меньше, и дом мы решили перестроить. - Он не сводил с нее глаз. - Ты хочешь, чтобы мы жили на Ранчо?
      Его тон испугал ее, напомнил, что есть еще многое такое, что может испортить их отношения.
      - Я думаю, если ты хочешь жить здесь, нам нужно поселить там опытного управителя или продать ранчо и взамен купить сколько-нибудь земли поблизости.
      Сабрина не ответила прямо на его вопрос, и Бретт огорчился. Почему? Неужели потому, что, задав самый обычный вопрос о своем прежнем доме, он решил, что этот ей не нравится? Почему, прожив с ней бок о бок уже несколько месяцев, он все еще выискивает доказательства тому, что деньги и недвижимость она любит больше, чем его? Неужели потому, что есть нечто такое в ее прошлом, чего он боится коснуться? Неужели, завладев ее телом, он все еще не завладел ее душой? Неужели в нем все еще нет уверенности, что она любит его?
      Не думая о том, что он ест, Бретт молча закончил завтрак. То, что он, в сущности, заставил Сабрину выйти за него замуж, не оставив ей выбора, теперь ужасно мучило его. Шли недели. Он все крепче любил ее и понимал, как много она для него значит, как много она всегда значила для него. Но почему-то вместо того, чтобы проникнуться к ней доверием и обрести уверенность, он все больше ощущал неловкость и даже невыносимость теперешнего положения вещей.
      В это утро они в первый раз помянули Накогдочез, и он чуть было не спросил ее прямо, почему она тогда разорвала помолвку. Из-за ее проклятого кузена или из-за его предполагаемого банкротства? Бретт сжал кулаки и с трудом сдержал гнев. Если он только узнает, что во всем виноват Карлос, он с удовольствием свернет ему шею. Однако Бретт не позволил себе долго размышлять на эту болезненную тему. Он убеждал себя, что прошлое ничего для него не значит, но оказалось, что значит. Скоро он не выдержит и потребует от нее ответов на свои вопросы. Он должен знать правду о прошлом, потому что от неизвестности и сомнений можно сойти с ума.
      В течение следующих нескольких недель напряжение между Бреттом и Сабриной не уменьшилось, а, наоборот, выросло. Бретт понял, что в их отношения вошло что-то новое, но не понимал что. Сабрина как-то отдалилась от него, казалась более поглощенной собой, а он смотрел на нее и молча злился. Чувствуя, что она ускользает от него, что их что-то разделяет, Бретту показалось, что на месте сердца у него растет ледяная глыба. Неужели он прошел такой путь, чтобы потерять ее в конце концов? Отдать ее врагу, которого он не видит? Не знает?
      Сабрина на самом деле и не думала закрываться от Бретта, просто она вся погрузилась в мир новых для себя ощущений. Ребенок стал ее драгоценной тайной, которую она хотела открыть ему, но... А что, если он не разделит ее радость? О детях, так же, как о прошлом, они не говорили.
      Сентябрь выдался на редкость жаркий, и вместе с сахарным тростником на плантации расцветала и Сабрина. С удовольствием следила она, как наливаются ее груди, полнеет талия, и странная улыбка освещала ее лицо. Бретта эта улыбка выводила из себя. У нее словно была от него тайна, и он места себе не находил от ревности. О чем это она думает?
      Прошел месяц. Приближалась пора сбора сахарного тростника. Большая Трава, как его здесь называли, никогда полностью не вызревала в Луизиане, и Бретт знал, что не так много времени ему осталось лениться. Скоро закипит работа и тогда...
      В октябре Бретт возвращался домой так поздно и такой усталый, что даже не заходил в спальню Сабрины. Тем не менее она ждала его, следила, чтобы не остывала вода для мытья и на столе был ужин. В конце третьей недели октября работы стало чуть-чуть меньше. Рабам нравилось это время, обещающее лишний заработок, выпивку и много-много песен.
      Раз Бретт вернулся домой поздно ночью и, усталый, прошел в свою спальню. Он с удовольствием думал о том, что завтра сможет выспаться.
      Однако у себя он застал поджидавшую его Сабрину. Отбросив шляпу, он пробормотал:
      - Тебе давно пора спать. Я не думал, что ты меня ждешь.
      Она загадочно улыбнулась.
      - Я уже давно не видела тебя.
      Снимая влажную от пота рубашку, он смотрел, как она стояла боком к сверкающей медной ванне в тоненькой рубашке и таком же пеньюаре, и его вновь потянуло к телу, которого он так давно не касался. Вдруг у него перехватило дыхание.
      Если еще месяц назад Сабрина казалась такой же, как всегда, то теперь у нее уже был вполне заметный живот. У Бретта застучало в висках.
      - Почему ты мне не сказала? - шепотом спросил он.
      Сабрина не сразу поняла, о чем он говорит, но потом перехватила его взгляд и, едва дыша, ответила:
      - Потому что я не знала, как ты к этому отнесешься.
      - Как я отнесусь? - переспросил он и бросился к ней. Он довольно рассмеялся, поднял ее на руки и закружил по комнате. - О, Боже! Я доволен, счастлив.., и немножко боюсь.
      - Боишься? - удивилась Сабрина. - Чего?
      - А что, если что-то не так? - В глазах у него и впрямь был страх.
      Сабрина улыбнулась ему, сразу почувствовав себя мудрее и сильнее. Она обхватила его за плечи, поцеловала в подбородок. - Я совершенно здорова. Посмотри на тетю Софию. Ничего не случится, обещаю тебе.
      Он не сказал, что любит ее, но у Сабрины отлегло от сердца, когда она поняла, что он и вправду боится ее потерять. К тому же, он явно обрадовался. Она в этом не сомневалась.
      Осторожно уложив ее на кровать, Бретт нежно поцеловал ее, словно боялся причинить боль.
      - Никогда раньше не задумывался над тем, что могу стать отцом, а теперь эта мысль приводит меня в восторг. - У него на лице появилось неуверенное выражение. - Как ты думаешь, я буду хорошим отцом?
      Сабрина засмеялась.
      - Замечательным, - вполне серьезно ответила она, блестя янтарными глазами.
      В эту минуту у нее не было ни страхов, ни сожалений, она забыла и о прошлом и о будущем.
      Лежа рядом с ней, Бретт по-хозяйски гладил ее живот.
      - Когда?
      - В конце марта, наверное. - Она прильнула к нему и покрыла его лицо множеством поцелуев.
      - Вы были очень терпеливы, сеньор. Наш ребенок родится ровно через девять месяцев после свадьбы.
      - Это плохо?
      - Нет. Мои родители ждали годы и годы, и я рада, что нам не придется ждать так долго. - Сабрина смущенно улыбнулась. - Знаешь, я хочу иметь много детей...
      - О, Господи! Клянусь, моя Пурпурная лилия, я постараюсь.
      С этого дня у них началась новая жизнь, в мгновение ока развеявшая все тучи. В ноябре Бретту необходимо было съездить к своему агенту в Новый Орлеан, и, немного растерянная, Сабрина смотрела, как он ходит по комнате и следит, чтобы Олли ничего не забыл. Бретт понял, как она себя чувствует, и обнял ее.
      - Ты уверена, что не хочешь ехать со мной? Сабрина посмотрела на свой живот.
      - Ты же всего на несколько дней, а мне будет лучше дома.
      Беременность ее протекала легко, но с неделю назад она простудилась и еще не совсем оправилась после болезни.
      Бретт уехал. А в Новом Орлеане его ждал ворох новостей, как хороших, так и не очень. Неужели он ошибся насчет карты? В конце сентября Уилкинсон с армией явился в Натчиточез, но вместо того, чтобы начать войну с испанцами, подписал с ними мирный договор. Испанцы вернулись в Накогдочез, американцы - в Натчиточез, а генерал праздновал победу. Он считался героем, утвердившим в данном регионе юрисдикцию Соединенных Штатов. Правда, он не говорил, что никакой юрисдикции не было в помине и регион остался нейтральной территорией. Однако Уилкинсон был доволен и поехал в Натчез, отправив свою армию под предводительством полковника Кашинга в Новый Орлеан. Бретт не понимал, зачем тут армия. Не бы ли Новый Орлеан мишенью Уилкинсона?
      Ночью он лежал без сна в своем городском доме, обдумывая поведение Уилкинсона. Совершенно очевидно, что генерал предотвратил войну с Испанией, которую все ждали, причем многие с радостью. Войну, которая дала бы ему право войти на испанскую территорию и отыскать сокровища ацтеков. Почему генерал это сделал?
      Ответ пришел через несколько часов вместе с Любителем Крови, чернокезом и побратимом Джейсона. Бретт проснулся на рассвете от странного ощущения, что он не один в комнате и когда потянулся было за оружием, которое всегда держал при себе, вкрадчивый мужской голос сказал:
      - Мой брат Джейсон прислал меня к тебе. Он нашел лампу и зажег ее, осветив себя. Любитель Крови оказался на редкость красивым индейцем, высоким, гордым, с темными бездонными глазами и двумя толстыми косами, переброшенными на грудь.
      Он был словно окутан тайной, словно знал вещи, недоступные простым смертным, и Бретт понял, почему Джейсон безоговорочно доверял ему. Любитель Крови, как Бретт скоро понял, не был похож ни на кого из тех, кого он встречал до сих пор. Пока Бретт одевался и умывался, оба молчали. Потом он жестом пригласил Любителя Крови в другую комнату, где пригласил его сесть, но Любитель Крови отрицательно покачал головой.
      - Я ненадолго. - Он вытащил из-за пазухи мятый лист бумаги. - Джейсон подумал, что ты захочешь подержать ее в руках... Он сказал, ты можешь поступать с ней, как сочтешь нужным.
      У Бретта слегка дрожала рука, когда он взял карту. Значит, она все-таки существует, думал он, обегая глазами буквы и рисунки. Он посмотрел на индейца.
      - Как тебе удалось добыть ее? Любитель Крови едва заметно улыбнулся.
      - Генерал возил ее в пакете за поясом. Даже когда он мылся, карта все равно не оставалась без присмотра.
      - Но как же ты сумел заполучить ее? Любитель Крови пожал плечами и произнес, чуть ли не извиняясь:
      - Мне потребовалось немножко больше времени, чем я думал, чтобы узнать, где карта, но когда я понял, что генерал постоянно держит ее при себе, оставалось только дождаться ночи. - Лукавый огонек блеснул в его глазах. Генерал ведь слишком крепко спит. - Как будто это что-нибудь объяснило. Индеец направился обратно в спальню. - Я выйду отсюда тем же путем, каким пришел.
      Бретт с неохотой последовал за ним. Любитель Крови уже перешагнул через решетку и собирался спрыгнуть вниз, как Бретт спросил:
      - Все довольно необычно, ты не находишь?
      - Ты прав. Джейсон мне тоже все время говорит, чтобы я не хвастался. Иногда мне кажется, что он прав. В среду он приедет в город и хочет повидаться с тобой. Ты будешь тут?
      Бретт кивнул.
      - Постараюсь немного отсрочить возвращение домой. - Он внимательно посмотрел на Любителя Крови. - Когда ты взял ее?
      - Восемь дней назад, - ответил тот и исчез в темноте.
      Бретт так и застыл, изумленный стечением обстоятельств. Восемь дней назад было четвертое ноября, а пятого Уилкинсон подписал договор. Он беззвучно рассмеялся. Неужели им удалось изменить ход истории? Неужели войны с Испанией удалось избежать благодаря маленькому кусочку бумаги? Он этого не знал. И никто не знал.
      Но Бретту хотелось думать, что именно исчезновение карты повлияло на планы Уилкинсона.
      Сидя на краю кровати он долго разглядывал карту в свете керосиновой лампы. Если его подозрения справедливы, то эта бумажка уже стоила жизни нескольким людям и чуть не стала причиной войны. А все из-за человеческой алчности.
      Бретт был человеком нежадным, поэтому он свернул карту и поднес ее к язычку пламени. Через несколько мгновений от нее осталась только маленькая горстка пепла. Карта Нолана перестала существовать, и сокровища ацтеков вновь оказались в полной безопасности до тех пор, пока на них не наткнется следующий искатель приключений.
      С Джейсоном он встретился в пятницу, говорили они недолго, но пришли к выводу, что планы Уилкинсона направляла именно эта карта. Сидя в библиотеке в доме Бретта, Джейсон говорил:
      - Я только что был у губернатора Клэйборна. Он получил от Уилкинсона письмо. Очень интересное письмо, должен сказать. Губернатор несколько озадачен, потому что Уилкинсон пишет, что он в большой опасности и американское правительство тоже в большой опасности. Уилкинсон считает, что везде орудуют шпионы и в течение шести дней президент будет уведомлен о заговоре, в который вовлечены сотни людей. - Джейсон усмехнулся. - Многое можно отнести насчет любви Уилкинсона к мелодраме. Но он, конечно, взял с губернатора клятву, что тот будет молчать.
      Бретт удивился.
      - Но губернатор все же поделился с вами этими сведениями?
      Джейсон улыбнулся одними глазами.
      - Разве вы забыли, что Клэйборн знает меня как одного из самых больших людей Джефферсона.
      Бретт рассмеялся, но быстро посерьезнел.
      - Кажется, Уилкинсон решил предать Бурра. Иначе какой заговор он имеет в виду? Джейсон пожал плечами.
      - Наверное, вы правы, однако поживем - увидим. Через несколько недель все станет совершенно ясно.
      Бретт не мог дождаться утра и выехал в Лисье Логово еще до рассвета. Сабрина была счастлива, когда он наконец вернулся.
      - Ох, как я без тебя скучала! - призналась она. - Никогда не думала, что неделя - это так долго.
      Тронутый ее искренностью, Бретт обнял ее и подумал, что, возможно, она действительно любит его, если говорит такие слова.
      Уже после обеда, когда они сидели в гостиной, он вручил ей подарки, купленные для нее в Новом Орлеане. Погода испортилась, шел дождь, но в комнате весело потрескивал огонь в камине. Сабрина сидела на обитой бархатом софе и с детской радостью рассматривала подарки, которые он почти робко преподнес ей.
      - Я никогда раньше ничего не покупал тебе, - сказал он, словно извиняясь.
      Сабрина пришла в восторг от великолепного колье и серег с бриллиантами, которыми не погнушалась бы и королева.
      - Ах, какое чудо! - восклицала она, сияя улыбкой. Наконец она раскрыла последнюю маленькую коробочку. - Где ты это купил? У кого?
      Бретт стоял возле камина, радуясь, что угодил жене, но тут он нахмурился и подошел к ней.
      - У Эскобара, самого известного в Новом Орлеане ювелира. А что? Что-нибудь не так?
      Сабрина еще раз поглядела на необычную брошь. Великолепной работы золотой лев был украшен изумрудами и слоновой костью. Ведь это же та самая брошь, которую Сабрина видела еще ребенком. Она принадлежала сеньоре Галавиц и была украдена у нее шесть лет назад после праздника, устроенного в честь дня рождения Сабрины.
      - Ты помнишь разбойников, которые грабили наших соседей как раз в то время, когда ты жил у нас? Помнишь, что они ограбили наших гостей в день моего рождения?
      Бретт кивнул.
      - Конечно, помню. Кое-кого мы потом пристрелили, но драгоценностей так и не нашли.
      - Не нашли. Вот это было украдено в ту ночь.
      Бретт нахмурился.
      - Ты уверена, Сабрина? Может быть, это другая брошь?
      - Нет, не думаю. Слишком уж похожа. Это та же самая.
      Бретт вынул брошь и долго смотрел на нее.
      - В конце месяца я поеду в Новый Орлеан. Зайду к Эскобару и переговорю с ним. Он мне скажет, как она попала к нему.
      Больше они об этом не говорили, но обоим стало не по себе. Имеет ли эта брошь какое-нибудь отношение к убийству Алехандро? Неужели ограбления, происходившие за пять лет до его гибели, каким-то образом связаны с его убийством? А что, если кто-то из разбойников остался в живых? Вот он потом и подстерег и убил Алехандро. Почему бы нет?
      Лежа без сна в объятиях Бретта, Сабрина вся трепетала от жгучего желания отомстить. Диос! Если бы она могла отыскать убийцу отца и наказать его, может быть, ей стало бы легче жить? Ребенок шевельнулся у нее в животе. Как бы сейчас радовался ее отец! Она вышла замуж за человека, которого он прочил ей в мужья, и теперь она носила его первого внука. Слеза покатилась у нее по щеке и упала Бретту на плечо.
      Он проснулся.
      - Радость моя, что с тобой? Сабрина через силу улыбнулась ему.
      - Я думала об отце и о том, как бы он был сейчас счастлив.
      Бретт притянул ее к себе, шепча нежные слова, успокаивая ее и убаюкивая. Сабрина задремала. А Бретт не заснул. Он еще долго думал о том, как брошь могла попасть в Новый Орлеан. В конце концов, когда его размышления приняли совсем уж неожиданный оборот, он тоже задремал, не понимая, почему его так тревожит мысль о том, что Карлос добил последнего разбойника... Он словно не хотел, чтобы кто-нибудь из них выжил...
      Как ни странно, Сабрина тоже думала о Карлосе, но совсем по другому поводу. Пока Бретт был в Новом Орлеане, Сабрина много думала о том злосчастном лете в Накогдочезе и совершенно четко определила для себя свою вину в том, что произошло. Ей было ужасно стыдно, что она так легко дала Карлосу себя провести. С какой готовностью она верила всему плохому о Бретте! Даже теперь она краснела, вспоминая о тех днях. У нее оставалось еще несколько вопросов, на которые она не знала ответов, но она бы скорее умерла, чем показала Бретту, какой была глупой. Она решила во что бы то ни стало поговорить с Карлосом. Вытащить из него всю правду. Теперь она поумнела и, встретившись с ним лицом к лицу, сможет отличить правду от лжи.
      Она решила было ехать с Бреттом в Новый Орлеан, но потом раздумала. Там ей вряд ли удастся встретиться наедине с кузеном. Бретт все равно узнает. Да и неизвестно, там ли еще Карлос. Он мог уже давно уехать в Накогдочез. В конце концов она решила, что самое безопасное - пригласить Карлоса сюда, в Лисье Логово, пока Бретт будет в Новом Орлеане. Правда, слуги могут узнать, но если Карлос придет поздно вечером... Надо только придумать для него какой-нибудь знак, что слуги легли спать...
      Сабрине самой не нравилась ее затея, но больше она ничего не могла придумать. Она не могла встретиться с ним наедине ни в каком другом месте.., не настолько уж она дура! Слуги, правда, спали не в главном доме, но если она закричит, они услышат. К тому же, у нее есть кинжал... Довольная тем, что может постоять за себя, Сабрина написала Карлосу записку.
      Отведя в сторону одного из слуг, она приказала передать записку сеньору Карлосу де ла Вега в Новый Орлеан.
      - Пойдешь на Конди-стрит в дом Коррейясов. Спросишь, там ли еще моя тетя. Она знает, где его найти. Если же ее не окажется, Коррейясы наверняка, знают, в городе он или уехал. - Ненавидя себя за притворство, она весело наказала:
      - И, помни, ни слова моему мужу... Это сюрприз!
      Дней через десять, провожая Бретта, она поцеловала его горячее, чем, наверное, сделала бы это, не чувствуя за собой вины. Бретт удивленно посмотрел на нее.
      - Я вернусь через четыре дня, радость моя. Отдыхай и береги себя. - Глаза у него потемнели. - Мне кажется, я с ума сойду , если с тобой что случится.
      Сабрина обрадовалась его словам. О, он конечно же, любит ее, еще как любит!
      Глава 30
      Карлос обрадовался, получив записку Сабрины. Последние месяцы были для него не слишком удачными. Он проклинал судьбу, не желая смириться с тем, что Сабрина потеряна для него навсегда. Он много пил, играл, по-глупому сорил деньгами и остался без ничего.
      Франсиска еще в сентябре уехала в Мехико, где собиралась поселиться у сестры. Больше ей некуда было податься. Даже она не осмелилась вернуться на Ранчо дель Торрез.
      С отъездом Франсиски Карлос совсем распустился, и, по мере того как денег у него становилось меньше, он опускался все ниже и ниже, пока не оказался среди воров и разбойников.
      С запиской Сабрины все будто разом переменилось. Сабрина хочет его видеть, и, к тому же, тайно. Карлос уверил себя, что она наконец разочаровалась в гринго. А что, если ей нужна его помощь, чтобы сбежать, и он стал строить планы, как незаметно переправиться в Мехико. Он едва сдерживал нетерпение, но не смел нарушить приказания Сабрины. Первого декабря утром он помчался в Лисье Логово.
      Бретт приехал в Новый Орлеан через пять дней после того, как Уилкинсон стал призывать горожан защищаться от вторжения Аарона Бурра. Уилкинсон потребовал, чтобы губернатор объявил военное положение, а когда губернатор этого не сделал, повел себя так, словно добился желаемого. Он объявил военные ограничения, набирал добровольцев в армию, обыскивал экипажи и особенно суда, следовавшие вверх и вниз по Миссисипи. В городе царила паника. Жители были напуганы и спрашивали друг друга: что же будет?
      Бретт был изумлен. Генерал сжег за собой мосты и теперь собирался предстать в качестве героя-победителя. Это он-де, Уилкинсон, спас город от Бурра!
      Принимая во внимание серьезность положения, Бретт постарался как можно быстрее справиться с делами, не желая оставаться в городе, объятом паникой, ни минутой больше, чем нужно. Он управился за один день и напоследок зашел к ювелиру.
      Хосе Эскобар сейчас же провел Бретта в маленькую комнату, служившую кабинетом. Ювелир не сводил с Бретта глаз, пока тот доставал коробочку с брошью в виде льва.
      - Что-нибудь не так? - спросил тревожно Эскобар.
      - Нет, сеньор, - улыбнулся Бретт. - Брошь замечательная. Просто мне хотелось бы знать, у кого вы ее купили и когда.
      Хосе Эскобар растерялся, не зная, что делать. Он так давно вел свое дело, что ему совсем не хотелось пятнать свое имя.
      Бретт отсчитал несколько золотых монет.
      - Вы же понимаете, что для меня жизненно важно это знать...
      Хосе не сводил глаз с золотых монет. Сеньор Данджермонд богатый человек, с ним приходилось считаться.
      - Эту брошь и еще кое-что я купил у одного джентльмена около месяца назад. Он вынужден был продать фамильные драгоценности.
      - Его имя?
      Хосе вздохнул и взглянул на кучку золотых монет.
      - Сеньор Карлос де ла Вега. Бретт не удивился. Он почти ждал этого.
      - Вы сказали, были еще вещи. Могу я на них взглянуть?
      Эскобар пожал плечами и вышел из комнаты. Вернулся он с покрытым бархатом подносом.
      - Вот они! Некоторые просто неподражаемы!
      Бретт ничего не видел, кроме серебряного браслета.
      - Это тоже? Это он тоже вам продал? Хосе кивнул, испугавшись неожиданной ярости Бретта.
      - Да, он сказал, что получил... Бретт перебил его.
      - Я знаю, где он это получил! Сколько вы за него хотите?
      Эскобар назвал цену. Бретт бросил деньги на стол, схватил брошь и браслет и выскочил из магазина. Карлос убил Алехандро! Больше он ни о чем не мог думать.
      Бретт забыл о том, что хотел уехать домой. Он думал лишь об одном: он должен найти Карлоса и убить его.
      Сначала он поехал к Коррейясам, потом на постоялый двор, потом на другой... На последнем уже после полуночи хозяйка сказала ему:
      - Де ла Вега? Ну да. Жил тут. Сегодня утром съехал. Сказал, что собирается навестить кузину, которая вышла замуж за богатого плантатора.
      Бретт схватил женщину за плечи и стал трясти.
      - Это точно? - переспросил он, не веря своим ушам.
      - Ну, конечно! Я была тут, когда от нее пришло письмо. Он был очень доволен, - пробормотала напуганная хозяйка.
      Бретт был в ярости. Зачем Сабрине понадобилось видеть Карлоса? Усилием воли он подавил нехорошие мысли.
      - Сегодня утром, говоришь? Значит, он уехал сегодня утром? Утром он поехал к своей кузине?
      - Я же сказала, - разозлилась хозяйка. - Прошу прощения!
      Бретт вышел на улицу. Сердце его бешено колотилось. Карлос опередил его на целых восемнадцать часов... Зачем Сабрина позвала его? Или Карлос соврал, чтобы произвести впечатление на хозяйку? Бретт потер виски. Надо немедленно ехать в Лисье Логово.
      Через час Бретт выехал из города. Его раздирали самые противоречивые чувства. Он ненавидел Карлоса, но был растерян из-за другого. Зачем Сабрина позвала Карлоса? Неужели все эти месяцы она лгала ему? Неужели она строила козни за его спиной? Нет! Не правда! Должно же быть какое-то объяснение! Какое? Господи, почему?..
      ***
      Вечером, ожидая, когда Люп кончит возиться по дому и уйдет с Олли в свою комнату, Сабрина неожиданно засомневалась в том, что поступила разумно. Если Бретт узнает, как она ему объяснит? О, Господи! Зачем она написала Карлосу? Зачем не оставила все, как есть?
      Однако отступать было поздно, и после ухода Люп и Олли она принялась готовиться к свиданию с Карлосом. Она надела зеленое шерстяное платье и вынула из-под подушки кинжал. Отыскала свою шаль, накинула ее на плечи и спрятала кинжал в карманчике у пояса. Вот так!
      Потом она тихо спустилась но лестнице и вошла в гостиную. В камине горел огонь, и она немножко успокоилась. От сознания, что Олли и другие слуги поблизости, ей стало легче. Бретт не должен быть в это втянут! Это их с Карлосом дело. Это ее поединок!
      С бешено колотящимся сердцем она подала знак в окно.
      Минуты через три раздался стук в дверь, и у Сабрины пересохло во рту. Она отодвинула засов входной двери. Карлос с радостной улыбкой на лице переступил порог, но едва его взгляд упал на ее живот, как улыбка исчезла.
      - Ты беременна! - осуждающе проговорил он.
      - Ну, да, - ответила, словно защищаясь, Сабрина. - Но какое это имеет к тебе отношение?
      Не так они оба собирались начать разговор, поэтому Сабрина, взяв себя в руки, учтиво спросила: