Пурпурная линия

      Сабрина не умела скрывать своих чувств, и, видя сердитый блеск в ее глазах и сжатые губы, Бретту стало ее почти жалко. Почти. Вот и она теперь знает, что такое унижение, мстительно подумал он. Пусть знает, что богатство не дает ей права играть чувствами людей. Играть его сердцем... Он деловито закончил:
      - Я не возражаю, чтобы сеньора де ла Вега была вашей дуэньей, по крайней мере в ближайшее время. Что же касается ваших развлечений и ваших друзей, то пока они не будут вызывать у меня неодобрения, вы вольны в своих действиях.
      Это уже было слишком для Сабрины. Забыв, что ей надо держать себя в руках, она закричала:
      - Как вы смеете? С каких это пор вы стали разбираться в ценах на женские тряпки? С каких это пор жестокосердный разбойник, подобный вам, диктует, что правильно и что не правильно?
      Лицо у него стало каменным, жадеитовые глаза потемнели от гнева, когда он бросил ей в лицо:
      - С тех пор, как ваш отец зачем-то назвал меня вашим опекуном в своем проклятом завещании! - Он помолчал. - Поверьте, у меня нет никакого желания возиться с вами, и чем быстрее вы подцепите какого-нибудь дурака, который женится на вас, тем лучше для нас обоих!
      У Сабрины горло перехватило от обиды, ведь, в конце концов, разве она тоже не хочет избавиться от него? Вся дрожа от злости, она прошипела:
      - Не бойтесь. Я выйду замуж за первого же, кто мне подвернется! Лучше это, чем хоть на день дольше оставаться в ваших руках!
      Крутанув юбками, она бросилась к двери, но внезапно остановилась, пораженная неожиданно пришедшей ей в голову мыслью.
      - Когда вы успели обо всем договориться? Я ведь приехала только вчера вечером, а вы приказали мне оставаться в Накогдочезе, так что" не знали, что я приеду в Новый Орлеан.
      Бретт сложил руки на груди и рассмеялся.
      - Ошибаетесь, моя дорогая. К несчастью, будучи немного знаком с дамскими вывертами, я знал, что если учтиво попрошу вас приехать в Новый Орлеан, мне потребуется не меньше взвода солдат, чтобы вытащить вас из Накогдочеза. Зато если я потребую, и в достаточно грубой форме, чтобы вы оставались на месте, то вы немедленно прискачете.
      Сабрина жгла его взглядом, не умея справиться с нахлынувшими на нее чувствами. Диос! Да он сам дьявол! Но вдруг гнев ее испарился, и веселые огоньки заплясали в глазах, когда она поняла, как ловко он все рассчитал. Одобрив его тактику, она сухо усмехнулась.
      - Ваша победа, сеньор. - И вышла, прикрыв за собой дверь. Бретт тоже улыбнулся и покачал головой. Женщины! Неужели он никогда не научится их понимать?
      Как ни странно, последующие недели прошли без особых происшествий. Сабрина и Франсиска постепенно вживались в уклад нового дома. Они восстановили старые знакомства и завели новые. У Франсиски здесь была куча знакомых, поскольку они не раз с Луисом приезжали в Новый Орлеан. У Алехандро тоже было много деловых партнеров в городе, которые приезжали засвидетельствовать почтение его сестре и дочери. Некоторых из этих людей Сабрина встречала еще девочкой, когда родители брали ее с собой, других она знала по письмам и рассказам отца. Как бы то ни было, но вскоре они с Франсиской, несмотря на то, что жили в доме американо, оказались в знакомом круге испанцев и креолов.
      Шли дни, и Сабрину все больше удивляло поведение ее тетки, которая, казалось, теперь была всем довольна. Она, правда, ворчала время от времени, но совершенно беззлобно и до открытых военных действий у них с ненавистным гринго дело не доходило.
      Наверно, размышляла Сабрина, греясь на майском солнышке, тетя ждет приезда Карлоса. Или она так радуется новым вещам, щедро оплачиваемым Бреттом, что считает благоразумным помалкивать в его присутствии.
      Бретт в самом деле был щедр к Франсиске. Не говоря ни слова, он подписывал ей любые счета, которые были весьма впечатляющими, так как тетка решила таким образом компенсировать себе необходимость жить с Бреттом в одном доме.
      Сабрина тоже заказала себе новые платья, шали, туфли, шляпки и множество всякой другой чепухи. Она испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие копаться в ярких тканях, особенно после того, как почти два года носила платья только черного цвета. Она устроила себе праздник, постоянно повторяя, что не должна думать о расходах, поскольку это ее собственные деньги. И только одно тревожило ее - когда она представляла себе, как Бретт читает ее счета с указанием покупки. Дамские вещи - это то, что касается только женщин, и она краснела при мысли обо всех шелковых и кружевных штучках, от которых его брови должны полезть на лоб.
      Сабрину удивляло поведение Бретта. Она была готова к любым выпадам с его стороны, но кроме того первого вечера, когда он ее поцеловал, Бретт неизменно вел себя как настоящий джентльмен... Правда, иногда она ловила на себе его странный зовущий взгляд, от которого хотелось броситься ему на шею. А иногда он говорил с ней так заносчиво, что было трудно поверить, будто его губы прижимались к ее губам и его сильные руки сжимали ее в своих объятиях.
      Странно, но они с Франсиской почувствовали себя здесь как дома. Приехали сражаться с ним, но наступила уже середина мая, а они тихо-мирно живут в этом особняке. Бретт редко надоедал им своим присутствием. Иногда она не видела его по несколько дней.
      Сегодня Сабрина оказалась предоставленной самой себе. Никаких покупок, никаких магазинов, никаких визитов. Тетя Франсиска немного недомогала и отдыхала в своей комнате. Вечер тоже как будто свободен. Ни театра, ни оперы, ни гостей. Ничего.
      С тех пор, как Сабрина приехала в Новый Орлеан, ей редко выпадала такая свободная минутка. В первый раз она могла спокойно посидеть и подумать о нем...
      Бретт был для нее совершенной загадкой. Он мог бы превратить ее жизнь в ад, и Сабрина раньше была уверена, что так и будет, а он этого не сделал. Конечно, он не сделал ее жизнь сладкой, обращаясь с ней с этакой дружеской снисходительностью, от которой Сабрина просто выходила из себя. Однако случались мгновения, когда она видела Бретта, которого любила когда-то, и тогда он совершенно обезоруживал ее, а чуть погодя он снова ожесточался. Бретт не давал ее сердцу покоя. Ведь она чувствовала, что его сардонические усмешки - всего лишь ширма, за которой он прячется, чего-то выжидая.
      Но чего? Что она потеряет терпение и сама бросится ему на шею? Не потому ли он без конца провоцирует ее?
      Ладно, какое это теперь имеет значение? - устало подумала Сабрина. Сегодня она поговорит с ним и убедит, что не может больше оставаться в Новом Орлеане. Она устала от их взаимоотношений и хочет как можно быстрее вернуться домой. Это самое лучшее, что она может сделать.
      Она передала Бретту через Олли записку, что хочет поговорить с ним в любое удобное для него время, и была весьма удивлена, когда в восемь часов утра Олли постучал в дверь и весело заявил:
      - Хозяин говорит, если вы должны видеть его сегодня, то идите к нему сейчас, а то потом он будет занят.
      Сабрина пробормотала что-то не совсем приятное для "хозяина", ибо была не готова к такой ранней встрече. Она только что расчесала волосы и еще не уложила их в прическу, да и одета она была в легкий пеньюар из зеленого, как яблоко, муслина. Она выглядела очень юной и невинной, хотя собиралась придать себе вид взрослой рассудительной женщины. Помедлив немного, она решила спрятать недовольство и, на ходу, собирая мысли, зашагала рядом с Олли в другое крыло, где располагались комнаты Бретта.
      Сабрина с колотящимся сердцем толкнула дверь в спальню Бретта. Она еще ни разу не была в этом крыле, тем более в его комнатах, и с любопытством оглядывалась кругом.
      Комната была просторной, на полу лежал пушистый зеленый ковер, стояло несколько удобных кресел из коричневой кожи и несколько мраморных столиков. Ее внимание привлек буфет изысканной испанской работы. На его полированной поверхности стояли несколько хрустальных графинов с стаканами и лежали кожаные сигарные коробочки. Над буфетом висело тяжелое зеркало в золоченой раме.
      Арка вела из этой комнаты в спальню Бретта, и Сабрина мельком увидела атласное покрывало и обитое бархатом кресло. Не желая идти дальше, она остановилась у порога и, кашлянув, позвала:
      - Вы здесь?
      Она ждала его, и все равно его появление в дверях было для нее неожиданным. Он уже натянул на себя бриджи и сапоги и теперь надевал рубашку. Его ничуть не смутило то, что он одевается при ней, зато Сабрина совсем растерялась. Волосы у него были еще мокрые, и Сабрина подумала, что он только что принимал ванну, а так как он не сделал ни единого движения, чтобы застегнуть рубашку, она отвела глаза от его курчавой груди.
      - Я могу прийти позже, если вам неудобно, - чувствуя, что краснеет, сказала она.
      Бретт равнодушно пожал плечами. Он подошел к буфету и, открыв одну из коробок, достал сигару. Раскурив ее, он пристально посмотрел на Сабрину.
      - В вашей записке сказано, что вы хотите немедленно говорить со мной. "Немедленно" - это или сейчас или на следующей неделе. Выбирайте.
      Начало было малообещающим. Сабрина не возражала бы, если б он вышел к ней одетым, тогда она по крайней мере не видела бы его мускулистой крепкой груди. Во рту у нее пересохло, и она не знала, куда девать глаза, тем не менее набралась смелости.
      - Я хочу вернуться в Накогдочез. Наступила мертвая тишина. Сабрина напрасно ждала ответа и, не дождавшись, подняла голову.
      Зажав во рту сигару, он задумчиво рассматривал ее, потом медленно выпустил дым.
      - Почему?
      Сабрина боялась этого вопроса, потому что не могла прямо сказать; да, я боюсь вас, боюсь унижения, боюсь, что буду сама просить дать мне хотя бы то, что вам не жалко.
      - Потому что там мой дом. Бретт покачал головой.
      - Нет.
      - Прошу прощения? - не поняла Сабрина, но уже начиная сердиться.
      - Ваш дом там, где я прикажу вам жить.
      А я решил, что вы будете жить здесь.
      Сабрина решила держать себя в руках, поэтому до боли сжала пальцы в кулачки.
      - ; Мне тут плохо. Я.., я.., я думаю, нам обоим будет лучше, если я вернусь в Накогдочез. Бретт усмехнулся и изогнул бровь.
      - Обоим? Что, моя дорогая подопечная, вы имеете в виду?
      Это животное радуется моему несчастью, взъярилась Сабрина и, не в силах больше терпеть его издевательств, бросила ему в лицо:
      - О, хватит, черт вас возьми! Глупо же! Вы никогда не хотели быть моим опекуном, а я не хочу быть вашей подопечной! Для обоих из нас лучше как можно меньше дел иметь друг с другом! - Он не двинулся с места и не отвел глаз от ее пылающего лица. - Я не хочу бороться с вами, Бретт, и если нам удалось последние несколько недель прожить без стычек, дело времени... Она не договорила и пошла к двери. Бретт аккуратно положил сигару в медную пепельницу и, догнав ее, стал рядом, обдавая ее запахом табака.
      - Дело времени?..
      Сабрина судорожно вздохнула. Его близость мучила ее. Она ни о чем не могла думать, кроме как об исходящем от него тепле, о том как она была счастлива в его объятиях. Униженная предательством собственного тела и не в силах больше выносить его взгляд, она сказала:
      - Боюсь, вы заведете меня слишком далеко. Он сухо рассмеялся.
      - Я заведу вас? Радость моя, да это вы заводите меня!
      Все еще опасаясь его и не желая вдаваться в смысл его слов, она спокойно проговорила:
      - Это лишь подтверждает мои слова. Для нас обоих лучше, если я уеду из Нового Орлеана и мы будем видеться как можно реже.
      Словно устав притворяться, Бретт тяжело опустился в кресло. Он холодно произнес:
      - Вам, видимо, очень неприятно мое опекунство?
      Сабрина удивленно уставилась на него.
      - Оч.., ч.., чень, - почти прошептала она, мучительно желая проникнуть в его мысли.
      - Очень? Всего-то? - иронически переспросил он. - Оно допекает, мучает вас? Сводит с ума? Ведь я теперь распоряжаюсь вами и вашим хваленым богатством?
      Что-то было в его голосе, что насторожило ее. Он словно был обижен. Но чем? Бретт не дал ей подумать.
      - Нет?
      Недовольная этим разговором, Сабрина быстро ответила:
      - Да, да! Иногда это просто невыносимо!
      - Только иногда?
      - Все время! - выпалила Сабрина, уже ничего не соображая. - Я бы все отдала, только чтобы избавиться от вас!
      Казалось, он остался доволен ее ответом.
      - Вы всегда удивляете меня, Сабрина. Ее чувства легко можно было прочитать на ее лице.
      - О чем вы? Ведь вы сами знали, что рано или поздно я восстану против вашей власти.
      - Чем же я ограничил вашу свободу? - учтиво поинтересовался Бретт.
      - Ничем! Но это ничего не меняет... Я не желаю жить в вашем доме, а если вы будете меня заставлять, то подам в суд.
      - А, понятно. Я могу оставаться вашим опекуном, пока не мешаю вам делать то, что вы хотите, - сурово проговорил он. - Вот в чем дело. Ваш отец испортил вас, дорогая, и сделал самой себялюбивой дрянью, какую я когда-либо встречал в жизни.
      Обиженная и напуганная, Сабрина отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. Это нечестно. Это несправедливо. Ей все было позволено, но она никогда не пользовалась этим. Она чуть было не выдала, как больно он задел ее, но ее гордость пришла ей на помощь.
      - Вы не имеете права меня судить... Ведь вы даже не знаете меня!
      - И слава Богу! - сказал он, вставая. - Но я могу судить вас, потому что ваш отец дал мне это право, и в будущем я собираюсь всерьез воспользоваться им.
      Слезы мгновенно высохли.
      - Я ненавижу вас, Бретт Данджермонд! И я все сделаю, чтобы вы не были моим опекуном!
      Бретт насмешливо улыбнулся.
      - Знаете, радость моя, я думал, нам потребуется больше времени, чтобы дойти до этого разговора. - Он почти по-хозяйски провел рукой по ее шее. Конечно, я знал, что мне придется разыграть из себя неуступчивого воспитателя, чтобы разъярить вас и чтобы вы с радостью приняли любое мое предложение. Вы сказали "все", Сабрина? Правильно?
      Сабрина опять начинала чувствовать на себе власть его тела и не заметила расставленной ловушки. Она кивнула. И даже крикнула:
      - Да! Все!
      Жадеитовые глаза скользнули по ее лицу, потом по ее шее, груди, бедрам.
      - Тогда, - хрипло проговорил он, - я думаю, мы договоримся.
      Он нежно коснулся губами ее губ, и Сабрина была не в силах противиться ему. Она не могла ни о чем думать, когда он был так близко, когда его руки гладили плечи, а его язык ласкал уголки ее губ.
      - О чем договоримся? - с трудом выдавила она из себя.
      Он поднял голову, и она замерла от страха, увидав выражение его лица.
      - Очень просто, Пурпурная лилия, - хрипло прошептал он. - Очень просто, тигровая лилия. Вы на шесть месяцев становитесь моей любовницей, а в конце этого срока я передаю вам права на все ваше проклятое состояние. Думаю, что это честная цена за шестимесячное обладание вашим прелестным телом. Ну, как?..
      Глава 24
      Сначала Сабрина не поняла. Прошло несколько минут прежде, чем она с трудом переспросила:
      - Я.., я.., любовницей? Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?
      Его лицо ничего не сказало ей.
      - Хочу! И всегда хотел. Я предложил вам когда-то стать моей женой, но этого оказалось недостаточно. Ведь тогда я был гол как сокол. На сей раз я не так глуп, хотя гораздо богаче, чем тогда. Тем не менее я больше не собираюсь покупать жену. Любовницу, другое дело...
      Сабрина не знала, как удержалась, и не выцарапала ему глаза. Наверное, она вспомнила, чем он ответит ей, а может быть, инстинктивно поняла, что он провоцирует ее, потому что только и ждет, как бы заполучить ее в свои объятия. А что, если он дотронется до нее или поцелует ее?.. Сабрина в отчаянии закрыла глаза. Если он ее поцелует, никакого решения не потребуется.
      Отвернувшись и борясь сама с собой, Сабрина прошептала:
      - Мне надо подумать.
      Совсем не это она хотела сказать. Она хотела бросить оскорбление обратно ему в лицо, но язык не послушался ее...
      - Как угодно, - с явным безразличием ответил Бретт. Он направился было в спальню, но остановился на пороге и поглядел на замершую в дверях Сабрину. Думаю, вам известно, - тихо сказал он, - что я нетерпеливый человек, очень нетерпеливый. В конце концов, я шесть лет ждал этого часа и не намерен ждать больше. Да, и еще, радость моя... Я был очень добр к вам, даже сам удивляюсь, как я был добр эти несколько недель, но не думайте, что так будет и впредь. Поверьте мне, я не... Я с наслаждением сыграю роль злого опекуна!
      Сыграет, подумала Сабрина и бросилась вон. Он способен превратить ее жизнь в ад, и тогда его предложение действительно покажется ей райским блаженством. У себя в спальне она бросилась на кровать, и слезы ручьями потекли у нее по щекам. Ах, Господи, как у нее не разорвалось сердце?
      Все было бы просто, если бы она не любила его... К несчастью, она любит его! Именно любовь заставила ее рвануться в Новый Орлеан, а иначе она разорвала бы письмо на кусочки и стала думать, как взять над ним верх, не выезжая из Накогдочеза. Именно любовь заставила ее протянуть несколько недель и ни разу не повидать адвоката.
      Впрочем, это не значит, что она должна позволять играть собой и превращаться в безвольную рабыню. Она может любить его, но он ничего не должен об этом знать! Он не заслуживает ее любви!.. Он вообще не заслуживает ни одной женщины! Он заслуживает лишь виселицы или четвертования, или котла с кипящим маслом, или... Несколько приятных минут Сабрина провела, выдумывая пытки пострашнее, но потом ей пришло в голову, что если это и несколько успокаивает ее, то проблему не решает.
      А проблема есть. И не такая уж простая. Она его любит и хочет его, хочет каждой клеточкой своего тела, и он тоже хочет ее.., на шесть месяцев. Вновь ее охватило отчаяние. Конечно, если она примет его недостойное предложение, у нее будут шесть месяцев счастья, в которые она может постараться влюбить его в себя... Но если он не полюбит ее, если холодно разорвет их договор, так же холодно, как предложил ей его сегодня, и она больше никогда не увидит его? У нее останутся только горькие воспоминания, которые постепенно станут еще горше и отравят ей всю жизнь.
      Сабрина тяжело вздохнула и села на кровати. Может быть, рискнуть? Сказать "да", а там будь что будет... Короткий смешок слетел с ее губ. С чего она взяла, что он переменится и станет другим человеком? Достойным, преданным человеком, который захочет жениться на ней?
      А если она не примет его предложения, что тогда? Он ясно дал ей понять, что ее спокойному существованию пришел конец. А что он предпримет? Запрет ее в подвале на хлебе и воде? Это ей нипочем. Скорее, он будет постоянно унижать ее.
      Диос! Что же делать? Какое принять решение? Может быть, выбрать третье? Сабрина вскочила, кое-как оделась и вышла из спальни. Она одолела всего пять ступенек" когда заметила внизу Олли, который стоял с решительным и несчастным выражением лица, и Сабрина замедлила шаги.
      Они долго смотрели друг другу в глаза, пока Олли не отвернулся. Дергая себя за ухо, он промямлил:
      - Мне это не больше нравится, чем вам, мисс. Но хозяин приказал мне не спускать с вас глаз. - Олли закашлялся. - Говорит, вы постараетесь сбежать из дома...
      - Понятно, - спокойно сказала Сабрина, хотя внутри вся кипела. Она усмехнулась. - Ты хорошо умеешь шпионить за людьми? Ходить за ними по пятам?
      Олли покраснел.
      - Да, мисс, умею, - твердо проговорил он. - В лесу, может и не очень, как вам известно, а уж в Новом Орлеане, поверьте, вам не скрыться. Но хозяин, мисс, хорошо ориентируется и в лесу, так что не думайте, что если вы убежите от меня, то сможете убежать от него!
      Сабрина вздохнула и, кивнув головой, обреченно пошла к себе в комнату. Какой смысл бежать из дома, если Олли не спускает с нее глаз, напоминая все время, что она не свободна?
      Обдумав предложение Бретта со всех сторон, Сабрина решила, что у нее нет выхода. Сбежать не удастся. На что она будет жить? Куда поедет? Не домой же, где Бретт будет искать ее в первую очередь? К тому же, как она доберется туда? Вне всяких сомнений, он позаботится и о том, чтобы она не смогла оседлать лошадь и ускакать в Накогдочез.
      Но, подумала Сабрина, ей все равно придется лечь с ним в постель, надо будет как следует поторговаться. Пока у нее есть время. Она не доставит ему удовольствия быстрой капитуляцией. И, может быть, ну, может быть, за это время она найдет другое решение?..
      Она ожидала, что Бретт будет как-то иначе себя вести после их разговора, и была крайне огорчена тем, что он вел себя, как обычно. Вечером перед обедом он был в голубой гостиной, и его поведение было таким же насмешливым, издевательским и, к несчастью для Сабрины, обворожительным.
      Франсиска немножко пришла в себя и тоже вышла к обеду, за что Сабрина была ей от души благодарна. Она не знала, как бы высидела обед, если бы рядом не оказалось тетки и, что еще важнее, если бы она не взяла на себя беседу с Бреттом.
      Бретт уже давно не обедал с ними, и Франсиска, конечно же, не могла обойти молчанием этот факт.
      - Спасибо, сеньор, для нас большая честь видеть вас за обеденным столом!
      Бретт улыбнулся ей.
      - Я очень рад, что вы это понимаете, - сухо ответил он, недобро сверкнув глазами.
      Франсиска поджала губы, но, не давая ему вывести ее из себя, сказала почти примирительно:
      - Вас не было несколько дней и вообще вы так заняты в последнее время... Касается ли это дел моей племянницы?
      Бретт отпил вина.
      - Да, в общем, да.
      Франсиска помолчала, ожидая, что он еще скажет, но он больше ничего не сказал.
      - Объясните, - нетерпеливо потребовала она. Бретт устремил на нее вопрошающий взгляд. - Прошу вас!
      - Поскольку вы так учтивы, то я вам отвечу, что ездил в Лисье Логово, это моя плантация, чтобы проследить за подготовкой к нашему переезду туда.
      - Переезду? - не выдержала Сабрина. Бретт повернулся к ней.
      - Да. Вы ведь знаете, что на лето обычно все из города уезжают. В городе хорошо только зимой. Но прежде, чем мы переедем, там надо было кое-что сделать... - Он послал Франсиске ослепительную улыбку. - Для приема таких очаровательных дам.
      Но Франсиска на удочку не поймалась.
      - Мне это не нравится! Мы не собираемся уезжать из Нового Орлеана! заявила она.
      Но не успела больше ничего сказать, потому что Бретт холодно перебил ее:
      - Какое это имеет значение, нравится вам или нет! Первого июня Сабрина и я переезжаем в Лисье Логово, а вы, если пожелаете, можете сопровождать вашу племянницу, а если нет... Я думаю, вы легко найдете себе пристанище в Новом Орлеане.
      Сабрина с замиранием сердца смотрела, как Франсиска зажала в руке нож, и ей даже показалось, что сейчас она вонзит его в грудь Бретту.
      Бретт, прищурившись, тоже ждал. Но Франсиска взяла себя в руки и даже улыбнулась.
      - Вы должны простить меня, сеньор. Я не привыкла к тому, что мои желания так мало значат.
      Бретт что-то вежливо ответил и стал рассказывать о Лисьем логове, как будто ничего не случилось. Но Сабрина не удивилась, когда Франсиска отказалась от десерта и ушла к себе. Не желая остаться наедине с Бреттом, Сабрина тоже встала.
      - Я не голодна, - торопливо проговорила она. - Приятного аппетита.
      - Сядьте, Сабрина, - сухо приказал ей Бретт. - Я не собираюсь нападать на вас, так что не бегите от меня, словно испуганная лань.
      - Я не испугана! Просто я подумала...
      - Вы подумали, что хотите пойти успокоить тетушку?
      - Вы были довольно-таки грубы с ней, - попробовала защитить свою родственницу Сабрина.
      - Не больше, чем она со мной! - устало сказал он. - Вы что, думаете, я не замечаю, каким зверем она смотрит на меня? Ваша тетушка меня ненавидит. И, окажись я на вершине горы, ни за что не пожелал бы, чтобы она стояла рядом!
      Сабрина робко улыбнулась.
      - Это уж слишком, Бретт.
      - Возможно. Но если она попытается быть со мной поучтивее, я отвечу ей тем же.
      Освободившись от своей скованности, Сабрина спросила:
      - Мы действительно первого июня едем на плантацию?
      Он покрутил в руках бокал, потом поднял голову и встретился с ней взглядом.
      - Да, действительно. Думаю, вам там понравится. Кстати, оттуда недалеко до Сан-Андрэ-шато, где живет Морган, и у вас будет возможность познакомиться с его обожаемой Леони.
      Сабрина кивнула, удивляясь тому, как легко они разговаривают после того, что произошло утром. Бретт улыбался, в его жадеитовых глазах загорался время от времени теплый огонек, и сердце Сабрины переполнялось любовью. Такое случалось нечасто, и она научилась ценить редкие мгновения счастья. От его иронии не осталось и следа. Он разговаривал с ней, как разговаривал когда-то в Накогдочезе, и в душе у нее пробуждалась надежда.
      Они болтали, и Бретт рассказывал ей, что хочет изменить в Лисьем Логове, а Сабрина улыбалась, изумляясь его горячности. Но вдруг он вспомнил об утреннем разговоре, и выражение его лица изменилось. Он иронически заметил:
      - Ладно, дорогая, боюсь, я утомил вас сказками бедного плантатора.
      Сабрина не уловила изменения в его настроении, поэтому неосторожно обвела комнату рукой и переспросила:
      - Такого уж бедного?
      Бретт похолодел, и Сабрина с ужасом поняла, что перемирие прервано. Вновь на месте ее любимого Бретта появился холодный насмешливый "опекун".
      В глазах у него был лед.
      - Нет, конечно, не бедного! Но я никогда и не был бедным. Вы могли бы навести справки прежде, чем бросить мне в лицо свой отказ. - Бретт был недоволен собой. Он встал. - Если позволите, я пойду к себе.
      Сабрина так и осталась сидеть с открытым ртом. Ничего не понимая, она тоже поднялась и вышла из столовой.
      В эту ночь она долго не могла заснуть. Слишком многое ей надо было обдумать. Утром она не особенно вдумалась в его слова, разве только, когда он заявил, что предлагает ей стать его любовницей, зато теперь, лежа с открытыми глазами, она медленно перебрала в уме каждое слово. Неужели он правда подумал, что шесть лет назад ей нужно было его состояние? Она нахмурилась. Но это же невозможно! Она любила его, и его деньги или их отсутствие никогда не интересовало ее. Тогда почему он всегда так странно говорит, стоит зайти речи о деньгах? И теперь, вечером, он опять заговорил о том, что она не разорвала бы их помолвку, если бы знала, что он богат.
      Ужасно! Он не мог подумать, что ей нужно его состояние! Сабрина поняла свою вину и почувствовала, как ее лицо залила краска стыда. А почему нет? Ведь она же подумала, что он гоняется за ее состоянием. Но у меня была причина, слабо возразила она сама себе. Причина? Какая может быть причина, если по-настоящему любишь человека? Однако Сабрина знала ответ на свой вопрос, хотя хотела бы его не знать. Карлос и Констанца! Но если ехидные замечания Карлоса Сабрина могла отнести на счет ревности, то как быть с Констанцей? Она вспомнила, какую испытала ярость, когда узнала, что Бретт предоставил Констанцу своей судьбе. Тяжело вздохнув, Сабрина закрыла глаза. Что толку мучить себя? Кто теперь ответит на этот вопрос? Если Бретт так нуждался в ее состоянии, как утверждали Карлос и Констанца, а у нее не было оснований не верить им, тогда почему его так мучает то, что она гонялась за его деньгами?
      Ответа на этот вопрос она не нашла и заснула, но даже сон не принес ей желанного отдыха. Всю ночь она видела одно и то же. Она радостно бежит по лесу, переполненная любовью так, что сердце готово выпрыгнуть у нее из груди, а на берегу озера ее ждет, раскрыв объятия, Бретт, и лицо у него такое доброе, хорошее... Но неожиданно на них опускается тяжелый туман, и у нее появляется нехорошее предчувствие, которое усиливается, когда она видит Карлоса и Констанцу, вдруг хватающих ее за руки и не пускающих к Бретту. Сабрина кричит, но Бретт не слышит и не видит ее, и она изо всех сил борется с Карлосом и Констанцей. Она еще видит Бретта, но у него уже совсем другое лицо... Сабрина собирает все силы, но вырваться ей не удается. Слезы , текут по ее щекам, когда она смотрит вслед уходящему Бретту...
      Ничего удивительного, что проснулась она в плохом настроении и вся разбитая, так что не смогла заставить себя встать. Она не забыла свой сон, не забыла, как злилась на Карлоса и Констанцу. Зачем они ей помешали? Впрочем, какая разница! Все равно Бретт ее не любит!
      Бретт тоже поднялся утром усталый, словно не спал вовсе, а такое с ним случалось нечасто. Усталость он мог отнести на счет работы, которую проделал, чтобы привести Лисье Логово в порядок перед приездом Сабрины, а вот уныние... В самом деле, после вчерашней ссоры с Сабриной он должен быть доволен... Разве нет? В конце концов, он поставил ее на место.
      Почему же он недоволен? Почему у него такое чувство, будто он что-то потерял, и его месть совсем его не радует? Конечно, Сабрина не даст ему ответ сразу. Пройдет немало времени прежде, чем она сдастся и примет его бессовестное предложение.
      Он усмехнулся. Неужели его недовольство связано с тем, как нехорошо он себя ведет по отношению к ней? Неужели, обдумывая, как сделать ее покорной, он даже от самого себя скрывал, что у него есть задняя мысль.., и он смягчит себя? Неужели?
      Нет, холодно сказал он себе, не было у него никаких задних мыслей. Алехандро повел себя, черт бы его побрал, как романтик, делая свою приписку к завещанию! И если он собирается воспользоваться правами, предоставляемыми ему как опекуну, то пусть вина за это ляжет на Алехандро!
      Победа была близка, а Бретт не чувствовал никакой радости. Вне всяких сомнений, он жаждал обладать ею. Слишком много ночей он провел, мечтая о ней. Стоило ему только представить ее облик, и требовалось немало сил, чтобы подавить немедленно вспыхивавшие желания. Не менее прежнего он хотел отомстить ей, преподать урок, однако его мучило ощущение, что не столько месть вела его... Может быть, ему хотелось унять боль, которая не оставляла его с тех пор, как шесть лет назад она разорвала их помолвку. Он как будто научился жить со своей болью, как жил в юности, но все равно... Все равно он заставит ее лечь с ним в постель и облегчить страдания его плоти, если не души!