- Какого черта тебе понадобилось в Египте. - с раздражением бросил Морган. - Зачем надо было пересекать пустыню в компании головорезов и участвовать в войне, которая ровным счетом ничего для тебя не значит?
      - Со скуки? - ответил вопросом Бретт, и в его жадеитовых глазах сверкнул насмешливый огонек.
      Морган фыркнул, но расспрашивать перестал. Он слишком хорошо знал по своему опыту, что мнимо простодушное выражение на лице Бретта означает, что тот не хочет говорить о своих приключениях и, стало быть, дальнейшие расспросы бессмысленны.
      - Какая-то дикость! - проговорил Морган. - Дикость, которая похожа на откровения сумасшедшего.
      - Итон - не сумасшедший, - сухо возразил Бретт. - Он, конечно, странный. Но не сумасшедший. И если Итон пишет, что Бурр хочет собрать людей и идти на Вашингтон, чтобы уничтожить президента Джефферсона, забрать корабли и плыть в Новый Орлеан, я верю, что в этом что-то есть.
      - Да все это - сплошное сумасшествие! Ты же видел Бурра на балу в его честь в прошлом году в Натчезе? Неужели он похож на маньяка или на убийцу?
      Наступило молчание, во время которого Бретт все свое внимание переключил на носок левого сапога. Да, размышлял он, Бурр производил впечатление приятного и даже обаятельного человека, может быть, чуть-чуть слишком приятного и обаятельного, чем нужно.
      Случилось так, что они с Бурром одновременно вышли подышать свежим воздухом и, беззаботно прогуливаясь по аллее, разговорились:
      - Надеюсь, вы понимаете, что я специально подстроил эту нашу беседу наедине? - спросил Бурр.
      Бретт кивнул.
      - Мне нужны молодые люди, похожие на вас. Молодые люди, которые ждут не дождутся своего часа... Готовые к великим свершениям...
      Бретт удивленно поднял брови.
      - Да? Каким же образом к этому имеют отношение невинные поселенцы на реке Вашита? Бурр махнул волосатой рукой.
      - Это для тех, кому нравится работать на земле. - Он вопросительно смотрел на Бретта, словно решая про себя, насколько можно быть с ним откровенным. - Но вы, мой друг, никогда не удовлетворитесь такой жизнью... Я слышал о ваших приключениях в Египте. - Бретт промолчал. - Доверьтесь мне, и я подарю вам приключение, которое сказочно обогатит вас. Вы станете частью новой и великой империи.
      - Империи? - осторожно переспросил Бретт. - Где?
      Бурр хитро улыбнулся в ответ и пожал плечами.
      - Кто знает? Возможно, западнее реки Сабины. Возможно, в Мексике. Если случится война с Испанией, откроются великие возможности для умного человека.
      Бретт сделал вид, что заинтересовался, и Бурр попался на эту уловку.
      - У меня есть план, великий план, и он, кажется, уже начинает воплощаться в жизнь. - Бурр огляделся, не желая, чтобы их подслушали. - По дороге сюда я встретился с генералом Уилкинсоном, и мы о многом переговорили с ним... О, все это может быть чрезвычайно интересно таким молодым людям, как вы...
      Бурр больше ничего не добавил, и Бретт понял, что это великолепный мастер, привлекающий к себе людей сказками, в которые так хочется верить. Одним он предлагал безопасные поселения, другим - завоевание Мексики, и всем на выбор убийство, предательство, измену...
      В конце своих размышлений Бретт пожал плечами и сказал рассудительно:
      - Убийца? Да нет, Морган, не думаю. Впрочем, что мы знаем о людях? Несомненно, Бурр умеет привлечь к себе людей, но что-то в нем есть отталкивающее. Ради Бога, вспомни только, как он чуть не отобрал президентское кресло у Джефферсона в 1800 году! А Александр Гамильтон! Его же обвиняли в попытках убить Бурра! Ничего себе, приятный человек!
      - Все, что ты говоришь, правильно, но откуда нам известно, что он в самом деле собирается убить президента Соединенных Штатов? - взволнованно возразил Морган. - Что тебя привлекает в Бурре? Летом, когда мы встретились, ты сказал, что сидишь в городе из-за Бурра. Что-то там говорил о Бурре и нашем генерале Уилкинсоне.
      - А тебе не кажется их связь более, чем интересной? - внезапно спросил Бретт. Морган развел руками.
      - Не знаю, Бретт. Ходили сплетни, что ему приплачивает Испания, но это ничего не объясняет. Никто ни до чего не может докопаться. Кажется, это все равно что поймать рукой дым.
      Встав и поставив пустой бокал на край стола, Бретт принялся ходить по комнате.
      - Тебе известно о привычке президента Джефферсона нанимать людей благородного происхождения, чтобы они исполняли для него грязную работу? Представители благородных семейств возят его частную почту и шпионят для него.
      Морган, замер. Не сводя глаз с Бретта, он спросил:
      - Ты за этим ездил в Северную Африку? И поэтому так интересуешься связями Бурра и Уилкинсона? Для Джефферсона?
      Бретт неохотно кивнул.
      - Я не выдаю ничьи секреты, открывая тебе эту тайну, но ты прав, в Египет я отправился по его поручению. Джефферсон хотел знать, что там происходит, но не из официальных источников. Ему нужна была информация от человека, не связанного никакими политическими симпатиями, которому он мог бы всецело доверять.
      - Этим человеком оказался ты? Бретт снова кивнул.
      - В конце 1804 года он узнал от моего отца, что я вернулся из Индии и опять собираюсь в путешествие. - Бретт слабо улыбнулся. - Так и получилось, что я стал агентом Джефферсона.
      - Джефферсон подозревал Бурра?
      - Не знаю, подозревает ли он о заговоре... Думаю, президент не доверяет коротышке Бурру. Прошлым летом, когда я оставил бродяжничество и осел здесь, он попросил меня выяснить, нет ли чего подозрительного за Бурром или Уилкинсоном. Что мне было делать?
      Вопрос был явно риторический, и Морган не стал отвечать, только кивнул, давая понять, что он согласен с другом.
      - Знаешь, на сегодняшний день мне нечего прибавить к твоей информации... Это письмо от Итона - первое, в котором я прочитал имя Бурра.
      - А твой друг Джейсон Сэвадж ничего не говорил?
      - Ага! - трагическим голосом воскликнул Морган, смеясь синими глазами. - Я знал, что есть какая-то особенная причина, почему он пригласил меня к себе.
      Бретт смущенно улыбнулся.
      - Это не единственная причина. Но мне, честное слово, нужно знать твое мнение о письме Итона, и было любопытно, не написал ли тебе Сэвадж, например, о Бурре.., или Уилкинсоне.
      - Я ничего не слышал о Джейсоне с прошлого года, когда он приезжал с семьей к нам в Сан-Андрэ-шато. Но я могу ему написать и рассказать о письме Итона. Может быть, он что-нибудь и знает.
      - Хорошо бы.
      Вновь наполнив бокалы, Бретт и Морган выпили, каждый погруженный в свои мысли. В конце концов Бретт нарушил молчание.
      - Я много думал о том, что заставляет человека предавать свою родину и что ему нужно для этого. - Он стал разгибать пальцы. - Во-первых, это должен быть несчастный человек, которому нечего терять. Во-вторых, чтобы привлечь на свою сторону людей, он должен обладать несомненным обаянием и умением убеждать. У Бурра есть и то, и другое. Однако ему еще нужны деньги. Много денег, чтобы иметь людей и оружие... - Бретт подался вперед. - У него были тайные встречи с генералом Уилкитнсоном, и что они обсуждали - одному Богу известно. Но что бы ни планировал Бурр, вторжение в Мексику, о чем уже поговаривают, или провозглашение оппозиционного правительства, - ему нужны люди и оружие. Конечно, из них двоих более опасен Уилкинсон. Как командующий вооруженными силами страны он имеет большую власть.., и Бурр с его помощью может спровоцировать войну с Испанией. А если ему понадобится взять Новый Орлеан, так он сделает это, и никто даже глазом не успеет моргнуть.
      - Да, но зачем все эти игры Уилкинсону? - Он - один из первых людей в стране, да еще, по слухам, имеющий немало денег, которые дает Испания. Зачем ему предавать оба государства?
      Бретт на минутку смешался.
      - Вот тут ты меня поймал, - признал он. - Все вполне логично, пока я не касаюсь этого вопроса...
      Морган фыркнул.
      - Мне кажется, ты слишком много времени провел с Итоном в пустыне! заявил он с грубоватостью старого друга.
      - Может быть, - охотно согласился Бретт. - Мне хотелось бы побольше знать об Уилкинсоне. Я думаю, что наблюдать надо больше за ним, чем за Бурром, который только и может, что плести свои заговоры на словах, зато Уилкинсон с его положением и властью вполне может проводить их в жизнь.
      Вскоре Морган уехал, пообещав написать Джейсону Сэваджу и напомнив Бретту об обещании привезти Сабрину в Сан-Андрэ-шато, как только Леони благополучно разрешится от бремени. Бретт усмехнулся, но возражать не стал.
      Оставшись один в библиотеке, Бретт зашагал по комнате, не в силах сразу отвлечься от мыслей о Бурре и Уилкинсоне.
      Постучали в дверь. Эндрю сообщил, что дамы ожидают господина в гостиной.
      Когда он вошел в элегантную, голубую с золотом, гостиную, то сеньора де ла Вега, оглядев его костюм, в котором он встретил их несколько часов назад, фыркнула и произнесла ледяным шепотом:
      - Хотя дом он ведет как дворянин, но манеры как у простого крестьянина. Дворянин обязательно переодевается к обеду.
      Франсиска как королева сидела на низкой софе, обитой голубой тканью, и ее черные атласные юбки напоминали чернильное пятно довольно внушительных размеров. Черная кружевная мантилья покрывала ей волосы, а грудь украшало несколько золотых цепочек.
      Сабрина молча стояла возле камина. Она отвернулась, кусая губы и не зная, то ли аплодировать тетке, то ли негодовать на нее за бестактность. Но больше всего ее интересовало, что сделает Бретт, выслушав непривычно грубое замечание.
      Бретт прищурился и подошел к Франсиске.
      - Я думаю, нам лучше с самого начала кое-что выяснить, сеньора, - ровным голосом произнес он. - Вы можете быть моей гостьей, и если желаете, то я сделаю все, чтобы вам было удобно в моем доме. Однако я не позволю вам командовать мною, и я не собираюсь менять свой образ жизни, чтобы угодить вам. Если вам это не нравится, можете уезжать. А если вы будете продолжать говорить со мной в том же тоне, то у вас просто не будет выбора, так как я потребую, чтобы вы покинули мой дом. А теперь, если позволите, я пойду переоденусь. - Он насмешливо посмотрел на Франсиску. - Я как раз собирался это сделать, но решил сначала извиниться перед дамами за опоздание.
      Он повернулся на каблуках и быстро вышел из комнаты.
      Глава 22
      Обед прошел не самым лучшим образом, хотя Бретт, как мог, играл роль гостеприимного хозяина. В черных атласных бриджах и темно-синем бархатном камзоле, он был удивительно хорош, когда сел во главе длинного стола. Комната была убрана в английском стиле. Мебель - от Шератона, стены задрапированы серым шелком, на высоких окнах - красные шторы. Пара тяжелых серебряных канделябров украшала стол. Здесь же стоял серебряный чайный сервиз, а еду им подавали на хрупком китайском фарфоре.
      Бретт, казалось, чувствовал себя превосходно. Насмешливо блестя глазами, он вежливо поинтересовался, удобно, ли они устроились, нравятся ли им комнаты, все ли у них есть, не жалуются ли они на слуг. Односложные ответы его ничуть не смущали, и к концу трапезы Сабрина решила, что, если он и дальше будет продолжать разговор в том же ироничном тоне, ей придется запустить в него хрустальным бокалом.
      Ее янтарные глаза гневно сверкали, когда она смотрела на него, непроизвольно любуясь смуглой кожей, иссиня-черными волосами и даже морщинами, которые ничуть не уродовали его, а придавали мужественный вид. Он словно почувствовал ее взгляд и поднял голову. Их взгляды встретились. И у нее сразу же пересохло в горле и похолодело в груди.
      Заговорила Франсиска, требуя внимания Бретта.
      - Сеньор, - заявила она, - скоро должен приехать мой сын. Он бы приехал с нами, но... - Она бросила недовольный взгляд на Сабрину. - Сабрина не захотела ждать, когда он вернется из Мехико. Я хочу, чтобы вы приготовили для него комнату.
      Бретт, не торопясь, налил в бокал вина, отпил немного, потом поставил бокал на стол и, глядя прямо в глаза Франсиске, сказал:
      - Нет. Боюсь, это невозможно. Поблизости есть несколько гостиниц и постоялых дворов, где он наверняка найдет для себя достойные апартаменты.
      Черные глаза Франсиски сверкнули злобой, но она благоразумно промолчала. Дважды она сразилась с ненавистным гринго, и оба раза он вышел победителем. Однако вспыхнувшая в ней ярость не позволила ей сохранить спокойствие и, отбросив салфетку, она выскочила из-за стола.
      - Прошу прощения. Я плохо переношу ваше общество.
      В столовой воцарилось тревожное молчание, и Сабрина пожалела, что тетка так неосмотрительно бросила ее одну. Однако Сабрине надо было показать, что она ничуть не напугана и не собирается позволять так же обращаться с собой, поэтому она ринулась в атаку:
      - У вас достаточно большой дом, чтобы приютить еще одного гостя. В конце концов, он - ее сын и мой кузен, а не какой-то там бродяга.
      - Понимаете, - возразил Бретт, - это мой дом, а я не хочу принимать его.
      Получив отпор, Сабрина покраснела. Действительно. Это его дом. Однако любопытство не позволило ей промолчать.
      - Почему вы не хотите принять его? Он прикрыл ресницами глаза и беспечно ответил:
      - Потому что я ему не доверяю. Сабрина нахмурилась.
      - Почему? Что он сделал вам плохого?
      - Он врал мне.., непростительно врал. Сабрина смотрела на него, не подозревая, как очаровательна она в золотистом свете свечи.
      - Как врал? Вы уверены? Насколько мне известно, он никогда никому не говорил не правду.
      Это было бы непорядочно, а Карлос на редкость благородный человек.
      Сабрина не подозревала о своих чарах, зато Бретт помимо своей воли смотрел на нее и не мог оторваться от ее покатых плеч и нежной вздымающейся от волнения груди. Он вспомнил вкус ее кожи, аромат ее губ, и его охватило неистовое желание. Ругая себя за то, что опять дал волю своим чувствам, Бретт поднялся из-за стола, пытаясь сохранить спокойствие.
      - Сомневаюсь, чтобы хоть один из вас знал значение слова "благородство", но в любом случае, я не желаю это сейчас обсуждать. Прошу прощения, у меня дела.
      Сабрина удивилась быстрой смене настроения Бретта.
      - Стойте! - беспомощно крикнула она, когда он открыл дверь. - Какие у вас дела в это время?.. И вообще я хочу поговорить с вами. - Она сделала над собой усилие и посмотрела ему в глаза. - Н-н-н-асчет оп-опекунства.
      - Тут не о чем говорить. Я - ваш законный опекун, и вы находитесь под моей опекой. Таковы условия завещания, сделанного вашим отцом, и я собираюсь в точности следовать им.
      - Вы не шутите? - с упавшим сердцем возразила Сабрина. - Неужели вы в самом деле хотите быть моим опекуном?
      Его странный, напряженный взгляд пробежал но ней, и Сабрина почувствовала себя чуть ли не голой.
      - Если обязанности опекуна станут для меня утомительны, - произнес он странным голосом, - я уверен, что найду занятие поинтереснее...
      Сабрина побелела.
      - Что вы хотите сказать? Он цинично ухмыльнулся.
      - О, моя дорогая, неужели вы настолько наивны?
      Еще не успев ни о чем подумать, Сабрина со всей силы ударила его по щеке, и звук был такой, словно выстрелили из ружья. Наступила тишина. Застыв на мгновение, они молча смотрели друг на друга.
      Первым пришел в себя Бретт и, выругавшись, закрыл дверь, преграждая ей путь к бегству.
      - Дорогая, - прищурившись, произнес он ледяным тоном, - кажется, однажды я уже предупреждал вас, чтобы вы не давали волю рукам.
      - Не понимаю, о чем вы! Он улыбнулся одними губами.
      - Растолковать яснее?
      Сабрину охватил трепет, когда она ощутила прикосновение его рук, и, когда губы Бретта приблизились, не отвернулась. Она жаждала его поцелуя и мечтала избежать его. Он впился в ее губы с такой силой, словно хотел причинить боль, а его руки уже стискивали ей плечи, так что у Сабрины не было ни одного шанса убежать... или оказать сопротивление.
      Сабрина сдалась без борьбы. Ей было все равно, почему он целует ее, она даже не обращала внимания на то, что его поцелуи грубы и он словно наказывает ее. Для нее только одно имело значение - он опять обнимает ее! Тихо застонав, умоляя его то ли оставить ее, то ли не оставлять, Сабрина обхватила его шею, прижавшись грудью к его груди и бедрами к его бедрам.
      Бретт целовал ее так, словно хотел утолить измучившую его жажду. Его губы были везде - у нее на лбу, на щеках, на глазах, на подбородке. Но вновь и вновь он возвращался к ее губам, проникая языком к ней в рот и ища ее язык, отчего в голове у нее словно промчался огненный вихрь. Как будто не было этих шести лет и они расстались только вчера. Только память о причиненной ему боли и страшная жажда, сжигавшая его, напоминали Бретту, как долго он не держал эту женщину в своих объятиях. Сколько же они потеряли времени, горько думал Бретт, не в силах оторваться от ее нежного рта.
      Сабрина что-то удивленно бормотала, чувствуя силу его рук. Кровь закипела у нее в жилах, и она больше ничего и никого не хотела знать, кроме целовавшего ее мужчины. Даже когда ощутила властное прикосновение руки Бретта к груди, она не оттолкнула его, не желая расставаться с цепями страсти, которыми этот мужчина опутал ее. Она почувствовала, как он спустил с плеча рукав и горячей ладонью коснулся ее соска; она задрожала всем телом и лишь застонала, когда он наклонил голову и жадно втянул в рот сосок. Сабрина знала, что ни в чем не откажет ему. Ни в чем. Знала, что его власть над ней безгранична, и она все еще страстно желает его. Как бы он ни обошелся с нею. И если он даже только раз использует ее тело, все равно она с радостью примет его и постарается забыть обо всем на свете.
      Шесть долгих лет она старалась забыть любимого, и потребовалось всего одно мгновение в его объятиях, чтобы Сабрина поняла, как бессовестно лгала себе все эти годы. Ее тело пылало, ей хотелось сбросить платье и отдаться ему так, как в ту далекую лунную ночь на озере. Она прижалась к нему животом и сделала бедрами движение, старое как мир. С радостью услышала она приглушенный стон, и руки Бретта легли ей на ягодицы и еще теснее прижали ее к нему.
      Его губы исступленно искали ее губы, его руки не мешали ее движениям, и он сам двигался, подчиняясь ритму все сильнее захватывавшей его страсти, заставляя Сабрину вскрикивать от наслаждения.
      Неожиданно раздался стук в дверь. Отпрянув от Сабрины, Бретт хрипло и раздраженно спросил:
      - Ну, в чем дело?
      Послышался извиняющийся голос слуги Эндрю:
      - О, сэр, прошу прощения. Я не знал, что вы заняты. Я приду позже.
      Бретт тронул пальцем раскрасневшиеся щеки Сабрины.
      - Надеюсь, теперь вы кое-что поняли, моя радость. Если вам еще захочется меня ударить - не стесняйтесь.
      С живым интересом он посмотрел, как у нее сжались кулачки, и, учтиво поклонившись, с улыбкой на губах покинул комнату.
      От обиды слезы закипели у нее на глазах.
      Конечно, бесполезно было прикидываться, что он ей безразличен. Мало того, она словно глина в его руках, из которой он может лепить все, что ему угодно.
      Но, чем больше Сабрина уговаривала себя, тем больше понимала, что просто пытается себя обмануть. Если честно, то несмотря на гнев и на боль, которые вызывало его поведение, она страстно желает его. Любовь вернулась с новой силой и накрыла ее как волной.
      Как ни странно, Бретт тоже думал о ней. Противоречивые чувства терзали его. Да, он не любил ее! Желал, но не любил. В этом он мог бы поклясться кому угодно. В библиотеке он налил себе бренди. Когда он делал ей предложение шесть лет назад, то не думал ни о каких нежных чувствах. Он же не сумасшедший, чтобы влюбиться в женщину, которая ясно дала понять, что ее волнуют только его деньги.
      Даже теперь, когда прошло столько лет, он легко вспомнил боль и ярость, мучившие его, пока он несколько недель жил в Накогдочезе, мечтая, чтобы Сабрина забеременела и стала его, и в то же время желая оказаться как можно дальше от расчетливой шлюхи. Даже себе он не желал признаваться в разочаровании, которое пронзило его словно кинжалом, когда Олли принес от Сабрины отрицательный ответ. Втайне он надеялся, что случится чудо, что после его отъезда она образумится, и в ней проснутся другие чувства, кроме жадности, которые заставят ее принять его предложение, несмотря ни на что... К сожалению, этого не произошло, усмехнулся он, делая еще один глоток бренди. Ни разу за все прошедшие годы она не подала знака, что раскаивается. Алехандро в своих редких письмах аккуратно обходил хотя бы малейшее упоминание о своей дочери. Кстати, он ничего не написал ему и об изменении в завещании.
      Господи, как же он разозлился, когда узнал, какую шутку с ним сыграл Алехандро, и его злость даже приглушила печаль. Первым его побуждением было отказаться от опекунства и не иметь никаких дел с Сабриной дель Торрез. Он хотел преподать ей хороший урок, чтобы она поняла, что мужчина - не игрушка в женских руках, которую можно отбросить, как только она наскучит. Бессонными ночами, лежа в кровати, он придумывал месть пострашнее. Ему хотелось, чтобы она оказалась полностью в его власти и подчинялась ему беспрекословно. То, что такая месть навсегда привязывает Сабрину к нему, а его наказание есть не что иное, как утоление любовной страсти, никогда не приходила ему в голову. Зато получив копию завещания, он сразу понял, что, сам того не желая, своей припиской Алехандро сделал свою дочь его пожизненной пленницей. Настал наконец его час!
      Сколько месяцев он лелеял мечту об этой встрече, представлял ее, и теперь ему было не по себе, ведь все получилось совсем не так, как он хотел. Он не ожидал, что эта встреча так сильно взволнует его. Увидав Сабрину, запыленную, возле лестницы, он с трудом удержался, чтобы не обнять ее и не поцеловать. Сердце его радостно заныло, так, что в первое мгновение Бретт напрочь забыл о мести. Он только радовался, глядя на нее, зная, что Сабрина наконец в его доме. Бретт проклинал Франсиску за ее занудство, но потом был даже благодарен ей за то, что она не позволила ему ничем выдать себя...
      Выдать себя! Он пришел в ярость от одной лишь мысли об этом и, допив бренди, со стуком поставил рюмку на стол. Нечего выдавать, мрачно подумал он. И вообще ему не нужны женщины! Особенно Сабрина! На этот раз страдать будет она, а не он! Жестокая усмешка скривила губы, когда он вспомнил их разговор после обеда.
      Сабрина всегда была ему желанна, но сегодня она выглядела просто потрясающе со своим варварским ожерельем из оникса на теплой коже. Он представил себе, как бы было хорошо, если бы она распустила волосы и сняла все, кроме ожерелья...
      Конечно, он нарочно провоцировал ее, ожидая только предлога, чтобы схватить ее в объятия и поцеловать. Да, эта женщина умеет околдовывать, ведь он забывает обо всем на свете, стоит ему только вдохнуть аромат ее кожи.
      Настроение у него немного улучшилось. Он обошел библиотеку и остановился возле камина.
      Кто бы мог подумать, что они опять будут жить под одной крышей? Что у него будут все права мужа, кроме одного, главного, и это тоже будет, если он наплюет на свое опекунство? Годы изменили его, и Алехандро не узнал бы прежнего Бретта в сегодняшнем цинике, а, может быть, и узнал, поэтому и сделал свою приписку?
      Он стал холоднее, суше, циничнее, презирал чужие законы и жил, согласуясь только с собственными. Он был богат и обаятелен и получал от жизни все, что желал.
      После отвратительного прощания с Сабриной, Бретт много пил, много дрался, иногда по несколько дней не приходя в чувство и ища свою дорогу в ад. Однако в конце концов наступил день, когда он понял, что губит себя, и начал потихоньку выкарабкиваться из своего безумия. Он не мог усидеть на одном месте, поэтому объездил весь свет - был в диких лесах Южной Америки, в загадочной Африке в изобильной Индии. Бретт ничего не боялся, потому что не боялся умереть.
      Его бесконечные путешествия привлекли к нему внимание президента Джефферсона, и для Джефферсона было вполне логично предположить, что Бретту захочется поехать в Египет и, возможно...
      С улыбкой Бретт вспомнил, как ловко президент подвел его к этой мысли. Как осторожно его проверял и пробуждал в нем интерес, а потом великодушно возложил на Бретта секретную разведывательную миссию.
      В Египте и в других местах, куда не ступала нога белого человека, Бретту понравилось, но вскоре он понял, что устал скитаться, и летом возвратился домой. В будущее он не заглядывал.
      Домом в Новом Орлеане он владел давно, мечтая разместить в нем свои коллекции, привезенные из путешествий. Плантацию в Нижней Луизиане, Лисье Логово, благодаря большим вложениям, удалось спасти, и она уже несколько лет приносила изрядный доход. Там тоже был когда-то большой дом, но ураган его разрушил, и Бретт, зная, что не будет часто приезжать туда, построил другой, поменьше, но вполне удобный. В последние пять лет он почти не бывал там, но теперь, когда он стал опекуном Сабрины, все может измениться...
      Глава 23
      Как ни странно, Сабрина отлично спала ночью и утром проснулась в отличном настроении. Кровать была удобной, мягкой, особенно если учесть, что она много дней не спала в кровати, солнце светило вовсю, и улыбающаяся Люп уже принесла душистый кофе. Ну, как тут быть мрачной или грустной!
      Она вымыла свои волосы цвета красного золота, думая о поцелуе Бретта. Он ее поцеловал, и ей это понравилось.., даже очень понравилось.
      Довольная собой, Сабрина натянула на себя синий пеньюар и вышла на балкон, чтобы получше подсушить волосы. Солнце быстро сделала свое дело, и вот уже кудряшки завились у нее на висках и на затылке, и она, словно в детстве, подставила солнцу лицо для поцелуя.
      Балкон Бретта был на третьем этаже напротив окна Сабрины, и он с удовольствием наблюдал за ней. Сабрина рассмеялась, увидав колибри, и Бретт поймал себя на том, что тоже улыбается. Когда она подставила лицо солнцу, он вдруг позавидовал его лучам, которым можно касаться всего ее тела... Не желая больше смущать себя, он вернулся в комнаты.
      Олли был занят его рубашками, но, тем не менее, усмехнувшись, сказал Бретту:
      - Красивая, а? С ее богатством вам недолго быть опекуном. Как только здешние молодые люди прознают про нее, от них отбоя не будет. Вам останется только выбирать и...
      Бретт сжал зубы и мрачно посмотрел на своего болтливого слугу.
      - Я вижу, что женитьба не научила тебя держать язык за зубами.., пока.
      - Между Люп и мной нет секретов, - чистосердечно ответил Олли. - Ей нравится моя болтовня. - Мы с Люп очень благодарны вам за наши комнаты и за землю возле Лисьего Логова.
      Бретт усмехнулся.
      - Теперь ты женатый человек и должен подумать о своем будущем. Не вечно же тебе быть бродягой, как я. Что еще я мог сделать, чтобы удержать тебя при себе?
      Олли рассердился.
      - Хозяин! Дьявол меня раздери! Вы не думали?.. Да как же я?..
      Бретт любовно потрепал Олли по волосам.
      - Нет, ничего я не думал. Прости меня. - Его глаза потеплели. - Я рад, что тебе и твоей жене понравился подарок.
      Люп была в восторге от отведенных им с Олли комнат и от царского подарка. Блестя глазами, она говорила Сабрине:
      - Ой, сеньорита! Сеньор Бретт - самый добрый человек на свете! Вы еще не знаете, что он сделал для нас с Олли! У нас целых три комнаты!.. Как будто целый дом! И еще... - Глаза у нее расширились. - Он подарил Олли сто акров хорошей земли недалеко от своей плантации. Нет, вы только подумайте. Мой муж землевладелец! - Она с любовью посмотрела на Сабрину. - Вам так повезло, что он ваш опекун... Он такой добрый!
      Сабрина чуть не ответила ей резкостью, но сдержалась, только отвернулась. В последние дни она лучше узнала Бретта и уже многое могла бы сказать о нем, но только не то, что он добрый. Насмешливый, высокомерный, - да, но добрый вот уж нет!
      По одной ей известной причине Сабрина решила занять выжидательную позицию. Одним махом ей не удалось избавиться от опекунства, поэтому она убедила себя, что надо действовать, тщательно обдумывая свои поступки. Кроме того, ей нужно было время, чтобы привыкнуть к новому жилищу. Хорошо бы, конечно, повидать адвоката и спросить у него совета о том, как ей доказать, что она вполне может сама вести свои дела без всякого Бретта Данджермонда!
      Но пока надо быть учтивой и не терять голову от его фокусов.
      Бретт передал, что ждет ее в библиотеке. Собравшись с духом, Сабрина подошла к письменному столу, за которым он сидел в полном безделье, и равнодушно поглядела на своего опекуна, после чего взгляд ее стал блуждать поверх его головы.
      - Вы хотели меня видеть, сеньор? Легкая улыбка появилась на губах Бретта, когда он ласково проговорил:
      - Малышка, я не умею разговаривать с людьми, которые на меня не смотрят.
      Сабрина опустила глаза, поняв, что он опять насмехается над ней, и с трудом старалась сохранять спокойствие.
      - Теперь, я думаю, самое время обсудить некоторые практические аспекты наших, увы, прискорбных отношений.
      Помня обещание, данное себе, Сабрина решила не спорить с ним и сухо ответила:
      - Все, что пожелаете, сеньор. И прикусила язык, заметив его ухмылку. - Мои желания, моя дорогая, не имеют ничего общего с нашим разговором, - словно ничего не замечая, ответил он. - Я распорядился в Новоорлеанском банке, чтобы вам выдавали деньги. Каждые три месяца вы будете получать определенную сумму, пока я не решу, что она не соответствует вашим нуждам... - Голос у него стал сладким, как никогда. - ..Или пока вы не выйдете замуж.
      Сабрина благоразумно сохраняла невозмутимый вид. Немного помолчав, Бретт назвал довольно крупную сумму, объяснив, что это ей только на булавки, потому что ни за дом, ни за все остальное платить ей не придется. Как ее опекун он возьмет на себя все расходы на слуг, лошадей и, конечно же, на экипаж. У него есть адреса лучших модисток в городе, и если, добавил он с саркастической усмешкой, она не собирается его разорить, то пусть они посылают счета прямо ему.
      Сабрина сдерживалась уже с трудом. Конечно, Бретт предлагал ей совсем неплохие условия, но то, с каким превосходством он смотрел на нее, как говорил с ней, вызывало у нее раздражение. Его предложение мало чем отличалось от того, что сделал бы ее отец, но она не могла стерпеть его власти над ней, а его снисходительность только усиливала ее унижение. Тем более что деньги, которыми он с такой щедростью распоряжался, принадлежали ей.