Ширли БАСБИ
      ПУРПУРНАЯ ЛИЛИЯ
      Анонс
      Действие романа происходит в конце XVIII - начале XIX века в Испанском Техасе, тогдашней заморской провинции Испании.
      Главная героиня романа - испанка Сабрина знакомится с семнадцатилетним Бреттом Данджермондом, когда ей исполнилось всего.., семь лет.
      Следующая встреча героев произошла, когда Сабрине было уже восемнадцать. Казалось бы, ничто не мешает двум любящим сердцам соединиться. Тем более что дон Алехандро, отец Сабрины, богатый плантатор, просто мечтает об этом браке.
      Но.. Все силы зла, кажется, объединились, чтобы помешать счастью молодых людей...
      Глава 1
      - Тетя София, а когда я буду выходить замуж, я тоже буду такой красивой? задумчиво спросила Сабрина, не сводя медовых обожающих глаз с тетки.
      Она примостилась возле туалетного столика из атласного дерева в элегантной спальне своей тетушки, которая в это время, сидя в обитом бархатом кресле, критически рассматривала свое отражение в зеркале с золоченой рамой.
      Вопрос Сабрины положил конец волнениям Софии, которая, несмотря на свой юный вид, была уже тридцатилетней вдовой и собиралась во второй раз замуж. Совсем забыв об очаровательной кремовой мантилье, прикрывавшей ее блестящие черные волосы, она резко повернула голову и, сверкая черными испанскими глазами, улыбнулась.
      - Конечно, будешь, голубка! - И не удержалась от ласково-насмешливого:
      - Разве ты не моя племянница?
      Сабрина хихикнула, но тотчас вновь посерьезнела.
      - Нет, скажи правду.
      Что-то было в ее голосе такое, отчего София развернулась и самым внимательным образом оглядела девчушку, которая с нетерпением ждала ответа.
      София подумала, что не так-то легко представить, какой станет семилетняя малышка, когда вырастет, но, судя по изящным чертам ее живого личика, из племянницы получится писаная красавица, хотя и не совсем в испанском духе. Волосы у нее совершенно необыкновенного цвета. Грива пылающего красного золота почти не поддавалась попыткам придать ей какой-то вид прически. И даже теперь, когда она только что вышла из заботливых рук горничной, золотые кудряшки своевольно покинули свое место и окружили лицо Сабрины сверкающим облаком. Черные ресницы и брови привлекали внимание к глазам цвета меда, которые легко темнели, когда девочка была чем-то огорчена, и полыхали желтым огнем, когда она сердилась. Прямой носик, великоватый рот и резко очерченный подбородок дополняли картинку, и София подумала, что через десять лет это лицо станет прелестным. Что же до всего остального... София улыбнулась. В данный момент ее племянница и всем своим видом и характером напоминала жеребенка, такая же костлявая и длинноногая, озорная и упрямая.
      София ласково улыбнулась в ответ на застывший в ожидании взгляд.
      - Правда, правда, чипа! Ты будешь очаровательной невестой... Самой очаровательной невестой на свете!
      Неожиданно обрадовавшись, Сабрина, уделявшая своей внешности мало внимания, порывисто обняла Софию за шею.
      - Ой, тетя София, я так рада, что мама с папой разрешили мне поехать с ними в Натчез! Ты самая лучшая тетя на свете! - В глазах у нее заплясали огоньки, когда она нежно проговорила:
      - И ты такая же красивая, как я.
      София рассмеялась и замахала головой.
      - Нет, голубка, ты неисправима! Однако не пора ли тебе переодеваться? Или ты собираешься во г в этом наряде присутствовать на моей свадьбе?
      Это было полотняной ночной рубашкой с великолепной вышивкой, но не доходившей Сабрине даже до узких лодыжек. Она фыркнула и, как вихрь, умчалась из спальни. София проводила ее взглядом. Как же хорошо, что Елена, пока она сама оставалась бездетной, подарила ей такую замечательную племянницу. И еще хорошо, что несмотря на расстояние между Натчезом и Накогдочезом, где с мужем и дочкой жила Елена, они никогда не расставались надолго.
      Муж Елены и отец Сабрины, Алехандро дель Торрез, был богатым человеком, и, по крайней мере, раз в два года дела требовали его присутствия в Новом Орлеане. Вполне естественно, что жена и дочь сопровождали его, и также естественно, что они выкраивали время подняться немножко вверх по Миссисипи в Натчез и навестить единственную родственницу Елены.
      Из двух сестер Елена была старшей, поэтому когда три года назад во время эпидемии желтой лихорадки умер муж Софии, она немедленно приехала к застывшей от ужаса сестре и увезла ее с собой в Накогдочез, что в восточной части испанского Техаса. За месяцы, проведенные Софией па Ранчо дель Торрез, она понемногу пришла в себя и постепенно утихла в ее сердце боль.
      София одернула себя. Нашла время предаваться грустным воспоминаниям! Через несколько часов она станет женой Хью Данджермонда, и нечего вспоминать, как она горевала из-за смерти первого мужа. Сегодня она начинает все сначала, и она должна быть счастлива сегодня.
      И все же воспоминания не отпускали ее. Семь лет, которые они с Джеми прожили вместе, были годами радости и покоя, а вот первая женитьба Хью ни радости, ни покоя ему не дали. София сверкнула глазами. Какая же все-таки покойная жена Хью была скандальная особа! Джиллиан словно нарочно выставляла на всеобщее обозрение своих любовников и свои непомерные траты, заставляя трепетать всех добропорядочных жителей Натчеза. Но самым ужасным, считала София, было ее равнодушие к собственному старшему сыну Бретту. В Натчезе еще долго говорили о том, как она отвергла Бретта и отдала всю свою любовь Мартину, который был очень похож на нее своими голубыми, как сапфир, глазами и золотистыми кудрявыми волосами, тогда как Бретт вышел весь в отца.
      Недовольная собой София поднялась с кресла и зашагала по спальне, принуждая себя думать о том счастье, которое суждено им с Хью, и о той любви, которой она одарит его сыновей.., если они не будут против.
      Однако у нее были причины для опасения, хотя Хью любит ее и ей надо благодарить Бога, что несмотря на свой несчастливый брак и последний скандал, учиненный Джиллиан, он не превратился в женоненавистника, а вот Бретт...
      София вздохнула. Бретту было десять лет, когда семь лет назад его мать убежала со странствующим проповедником, прихватив с собой восьмилетнего Мартина. Удивительно, что Джиллиан выбрала для своего очередного романа бедного проповедника, но то, что проповедника - это было совсем необъяснимо! Через год, когда Хью разыскал ее, она открыто жила с известным в Натчезе игроком. Игрок вызвал Хью на дуэль, и еще счастье, что Хью остался жив.
      Больше всею Софии пришлось думать о Бретте. Отвергнутый матерью, мальчик сильно привязался к отцу. Он решил что ни одна женщина не стоит доверия, и все они умею г только предавать. Самое грудное, размышляла София, будет смягчить надменного семнадцатилетнего пасынка.
      Она знала, что Бретт ей не доверяет. Не только ей. Всем женщинам. София нахмурилась, но через несколько секунд ее лицо просветлело. Всем-то всем, но только не Сабрине! Сабрина была зачарована высоким симпатичным кузеном и вот уже две недели, не сводя с него обожающих глаз, ходит за ним по пятам.
      Сабрина тоже может околдовать, кого захочет, с улыбкой подумала София. Дай Бог, она научит его, что не все женщины - исчадия ада.
      Словно повинуясь своим мыслям, она выглянула в окно и увидела на лужайке Сабрину в муслиновом платье и рядом с ней Бретта. Они стояли под одним из многих в этих местах волшебных дубов, и по необычно ласковому выражению красивых чувственных губ будущего пасынка София поняла, что Сабрина продолжает свое невинное колдовство.
      Какой же он красивый, радостно подумала София, окидывая взглядом точеные черты его лица, начавшие терять детское очарование. У него такие же, как у Хью, темные волосы и такие же красиво очерченные брови. Глубоко посаженные темно-зеленые глаза цвета жадеита <Жадеит - минерал зеленого цвета.> прятались за такими длинными и густыми ресницами, за какие многие женщины не пожалели бы состояния. Бретт был высокий, и хотя восемнадцать ему еще не исполнилось, в нем уже было шесть футов и два дюйма. Плечи и грудь еще, правда, не слишком развиты, но, даст Бог, он станет крепким мужчиной, пусть только, вздохнула София, он растопит вокруг себя ледяную стену!
      Бретт ласково улыбался и теребил косичку Сабрины, когда к ним подошел еще один подросток, и прелестный рот Софии недовольно скривился, - Мартин.
      Она изо всех сил старалась полюбить пятнадцатилетнего Мартина, но это ей не удавалось. Прирожденный смутьян, он был испорчен с младенчества. Ему доставляло неизъяснимое наслаждение напоминать Бретту, что их мать любила его больше. Только за одно это София готова была отхлестать его хлыстом! Особенно, когда она видела, как лицо Бретта словно застывало, а голубые глаза Мартина начинали злобно сверкать.
      Если честно, а София всегда старалась быть честной с собой, то, вероятно, мальчику нелегко было привыкать жить с отцом и братом после многих лет разлуки. И, если честно, то он наверняка, не уставала себе повторять София, горюет о внезапной смерти своей матери в Нью-Йорке, где она жила в последнее время. Гибель Джиллиан в перевернувшемся экипаже вынудила его возвратиться в Натчез к отцу и брату, которых он не видел шесть лет. Наверно, ему тоже трудно, но разве он не получает удовольствия от своих выходок? Хью он не слушает, а над Бреттом просто издевается.
      Появившаяся в дверях Елена прервала грустные размышления Софии. Сестры были очень похожи, только Елена была чуточку полнее и в ее черных волосах уже появилось несколько серебряных нитей. Но все равно в свои сорок лет живостью лица и движений она напоминала двадцатилетнюю девушку. Одетая в элегантное платье из мягкого зеленого шелка с легкомысленной оборкой до самого пола, она глядела на Софию смеющимися глазами:
      - Ты готова? Я знаю, горничную ты отпустила уже вечность назад, а Сабрина мне все уши прожужжала, какая ты красивая, так что больше я не в силах терпеть.
      София радостно улыбнулась ей в ответ и закрутилась перед ней так, что бледно-желтые, почти кремовые юбки облепили ее длинные стройные ноги.
      - Ну, как тебе?
      Елена зажмурилась от восхищения.
      - Ах, София, какая ты красивая! - Она поправила кружевную мантилью на голове сестры. - Я так рада, что ты надела мантилью, которая была на мне, когда я выходила замуж.
      - Хорошо бы нам с Хью получить вместе с ней и такое же счастье, как у вас с Алехандро! Елена подмигнула ей.
      - Все будет, дорогая, все будет, - прошептала она - Потом посмотрела на золоченые часы на туалетном столике. - Кажется, пора идти в церковь... Ты волнуешься или радуешься?
      София покаянно улыбнулась.
      - И то, и другое понемножку , и еще немножко тревожусь.
      - О нет, не надо, чика! - весело воскликнула Елена. - Твой Хью такой красивый! А Бретт! Да о таком сыне любая мать может только мечтать. Воспитанный, вежливый.
      - Почему ты не говоришь о Мартине? Елена наморщила носик.
      - Не слишком ли много тебе меда? София рассмеялась. Больше времени на раздумья у нее не было. Пора было отправляться в церковь.
      ***
      Как красиво, думала Сабрина, стоя между родителями и неотрывно глядя на Софию, стоявшую рядом с Хью Данджермондом. Все было лучше некуда. И папа был очень красивый, когда он вел невесту по убранному цветами проходу и его волосы горели на солнце, как пламя. И мама тоже очень красивая в своем новом платье, такая же красивая, как тетя София. А алтарь такой, что дух захватывает. Весь в цветах - нарциссах, сирени и розах. Сеньор Данджермонд тоже красивый, великодушно решила Сабрина. Со своей палкой с серебряной ручкой, с которой он никогда не расстается, он выглядел очень аристократично, и его худое темное лицо осветилось ласковой улыбкой, когда тетя София вложила свою руку в его и священник пробормотал над ними слова, после которых они стали мужем и женой. Конечно, сеньор Данджермонд не такой красивый, как его сын сеньор Бретт, подумала Сабрина. Сеньор Бретт красивее всех.., даже красивее своего друга Моргана Слейда, хотя сеньор Слейд тоже очень красивый.
      Она исподтишка скользнула взглядом туда, где сидели сеньор Бретт с сеньором Мартином. Он очень красив, вздохнула Сабрина, в зеленом камзоле и темно-желтых бриджах. Заметив, как неподвижно его лицо, которое всегда было солнечным и веселым, когда он разговаривал с ней, Сабрина нахмурилась. Неужели он не рад, что тетя София станет его мамой? Выражение его лица испугало ее.
      Она растерялась. Неужели сеньор Бретт не любит тетю Софию?
      Бретт действительно не любил тетю Софию. Не то чтобы он имел что-нибудь против нее лично. Как женщина, и он бы первый это подтвердил, она была очень даже ничего. Но один раз женщина тяжело оскорбила его отца и даже чуть не стала причиной его смерти, и Бретт предпочел бы, чтобы Данджермонды жили сами по себе без проблем л неприятностей, которые приносят с собой женщины. Впрочем, женщины иногда бывают нужны. Это он со своим приятелем Морганом Слейдом уже выяснил несколько месяцев назад, встретившись "под горой" с покладистой шлюшкой.
      Однако даже выяснив, что женщины способны, по крайней мере, дарить физическое удовольствие, Бретт помешал бы своему отцу совершить то, что он считал его ошибкой, потому что любил его и хотел уберечь от предательства, если бы не убедился, что Хью, как ни странно, действительно желает жениться на Софии Аквилар. И ему пришлось прикусить язык. Однако сам он не обязан радоваться предстоящей женитьбе и любит ее, сказал он себе.
      Бретт не то чтобы очень уж не любил Софию. Он просто не позволял ей застигнуть его врасплох. Когда он сидел у постели отца и смотрел, как он борется за жизнь после дуэли, в которой была виновата Джиллиан, он решил, что не должен доверять ни одной женщине. Со временем, наверно, его чувства перестанут быть такими острыми, но сейчас... Каждый раз, когда он видел трость отца с серебряным набалдашником, видел, как он медленно, осторожно ступает по земле, он все вспоминал заново. Трость стала символом того горя, которое может причинить женщина.
      Конечно, сам он никогда не выкинет такую глупую штуку и не женится. Он не позволит ни одной женщине стать для него чем-то большим, чем средством получить удовольствие. И он принял циничное решение использовать женщин и не принимать их всерьез! Однако, словно для того, чтобы показать ему, что действия далеко не всегда подчиняются рассудку, его взгляд скользнул в сторону и встретился с растерянным взглядом Сабрины.
      Его лицо смягчилось. Но разве Сабрина женщина? Она еще ребенок. Прелестная шалунья, мысленно улыбнулся он. И, желая избавиться от неприятных мыслей и развеселить грустные янтарные глаза. Бретт ухмыльнулся и заговорщицки подмигнул девочке.
      Сабрина расцвела на глазах и лучезарно улыбнулась, довольная, что Бретт больше не грустит. Она не хочет, чтобы сеньор Бретт грустил.
      Глава 2
      Сразу после венчания все отправились в поместье Данджермондов Ривервью, названное так за свое расположение на отвесном берегу бурной Миссисипи. Красивый дом был построен остепенившимся английским пиратом за шестьдесят лет до этого, то есть в 1730 году.
      В то время Ривервью был всего лишь очаровательным коттеджем, а весь Натчез состоял из кучки деревянных домов посреди бескрайней пустыни. Пустошь как была, так и осталась, в основном, пустошью, а Ривервью, подобно всему Натчезу, рос, пока в 1789 году не превратился в элегантный особняк, который София Данджермонд отныне должна была считать своим домом.
      Так как и она, и все семейство дель Торрезов жили здесь несколько дней до свадьбы, то у нее ощущение "дома" уже начало появляться. Ее собственные вещи были разбросаны и расставлены во всех комнатах дома, словно она провела в нем многие годы. Елена с Алехандро должны были остаться в Ривервью еще ненадолго, чтобы приглядеть за мальчиками, пока София с Хью уедут в Новый Орлеан на медовый месяц. С сияющим лицом, не скрывая своей любви, София ходила между гостями, пришедшими пожелать ей и Хью счастья.
      Пир был устроен на славу. Чего только не было! Пунши, вина, лимонад. Слоеные пироги с ветчиной, креветками и цыплятами громоздились на резных серебряных подносах. Однако мысли Сабрины занимали пирожные с кремом и сливки с вином и сахаром. Проследив за ее взглядом, Бретт рассмеялся столь откровенной жадности до сладкого.
      Сабрина была единственным ребенком на торжестве, да и то только потому, что оставалась в Ривервью с родителями. Однако она была привычна к обществу взрослых и только радовалась, сидя рядом с матерью, тому, что может разглядывать великолепные наряды дам и их кавалеров. Бретт, движимый до сих пор ему неизвестным чувством, считал своим долгом развлекать ее. Он улыбался, однако не выпускал ее крошечной ручки и совершенно не обращал внимания на вопросительно изогнутую бровь Моргана и недоброе фырканье Мартина, когда водил ее от стола к столу и следил, чтобы ее тарелка была полна деликатесами, предпочитаемыми семилетними девочками.
      После отъезда гостей они с Морганом взяли несколько бутылок лучшего вина из погреба Хью и ускользнули на берег. Удобно развалившись под огромным дубом, они приготовились было вкусить наслаждение, но тут ближние кусты предательски зашуршали.
      Смирившись с неизбежным, Бретт пробурчал:
      - Выходи, Мартин. Я знаю, это ты. Бретт сжал кулаки, а Морган закатил глаза к небу, когда Мартин принялся им угрожать.
      - Я видел, как вы тащили бутылки из подвала! Если бы папа не уехал, я бы все ему рассказал!
      Бретт не пошевелился, только взгляд его стал надменным.
      - Не скажу, не скажу, - заканючил Мартин, - если вы мне тоже дадите. Я почти такой взрослый, как вы, и не понимаю, почему мне нельзя.., с вами.., почему вы не пускаете меня с собой, а эту дурочку Сабрину всюду берете!
      Бретт холодно посмотрел на него и проговорил ледяным тоном:
      - Оставь в покое Сабрину! А насчет того, чтобы сказать... Папа разрешил мне ходить в подвал, когда мне исполнилось шестнадцать лет.
      Шантаж не удался, и Мартин, нахмурившись, повернулся, чтобы уйти, но Бретт остановил его, чувствуя себя виноватым за то, что не любит своею брата.
      - Оставайся, если хочешь, - сказал он. Мартин, конечно, хотел и не заставил просить себя дважды.
      Все трое молчали.
      - А ты сегодня был хоть куда кавалером, - сладким голосом проговорил, обращаясь к Бретту, Морган, широко раскрывая глаза и изображая полнейшую невинность. - Не любовью ли тут пахнет? Твой отец случайно не обручил тебя с твоей юной кузиной? Семь, правда, немножко маловато.., но ты наверняка знаешь, что делаешь. Ты только подумай, а вдруг она вырастет, и у нее будут сплошные прыщи!
      Бретт выразительно посмотрел на него.
      - Хватит! Она же совсем ребенок! - Он словно извинялся перед Морганом. Мне.., мне ее жалко!
      Морган хмыкнул, и Бретт покраснел. Однако Морган не мог позволить своему другу так легко отделаться, поэтому, изобразив насмешку на полных губах, запричитал:
      - Ах, тебе ее все время жалко! Я забыл уже, когда видел тебя одного! Ехидные огоньки плясали в его глазах. - Только не говори мне, что переменил свой взгляд на женщин. Господи, уж не собираешься ли ты заполучить ее несмышленышем и воспитать для себя примерную жену?
      Бретт покраснел еще больше и стал совсем похож на нашкодившего мальчишку, а Мартин, прислушивавшийся к их перепалке, злобно радовался растерянности старшего брата. В конце концов он решил не оставаться в стороне.
      - О нет, нет, ты не прав, уверяю тебя! Просто ему нравится, когда за ним хвостиком бегает маленькая рабыня. В ее глазах он чист как ангел, и ему нравится изображать Бога для поклоняющихся ему зрителей.
      - Не правда! - с горячностью возразил Бретт, готовый все простить Моргану, но не в силах сносить издевательства Мартина. Растерявшись еще больше, он только теперь осознал, что действительно слишком много времени уделил девочке. - Она же совсем ребенок, - еле слышно пробормотал он. - Должен же я быть вежливым... Любой на моем месте вел бы себя точно так же.
      Морган улыбнулся.
      - Конечно.., если ты так думаешь. С раздражением глядя на своего товарища, Бретт не сдержался.
      - Вам что, больше не о чем поговорить? Что ж, продолжайте болтать.
      Морган рассмеялся.
      Когда вино было выпито и Мартин ушел спать, Моргана и Бретта неудержимо потянуло на Серебряную улицу. Они были молоды, кровь бурлила у них в жилах, и ничего удивительного, что остаток ночи Бретт познавал наслаждение, которое только женщина может подарить мужчине.
      Как ни странно, на другое утро, несмотря на боль в голове и отвращение к самому себе за вчерашнее поведение, он только и думал о Сабрине, поэтому попался на удочку, когда Морган принялся его беззлобно поддразнивать, и дал слово, что больше никаких дел не будет иметь со своей новой родственницей.
      Два дня он выдержал. Обиженное выражение на лице Сабрины, когда он сухо сказал ей, что не надо играть с ним в кошки-мышки, ее задрожавшие губки, когда она узнала, что больше он не поедет с ней верхом утром, погрустневшие глазки, когда он грубо попросил ее не вешаться на него во время игры в пикет с Морганом, - всею этого он больше не мог стерпеть.
      Утром третьего дня он проснулся и пошел искать Сабрину. Она одиноко сидела под магнолией, оттопырив нижнюю губку. Сердце его заныло.
      Пусть Морган еще над ним поиздевается, но он должен рассмешить ее, решил про себя Бретт. Того стоит. Подойдя поближе, он ласково улыбнулся Сабрине.
      - Я вчера видел перепелку. Пойдем покажу тебе ее гнездышко.
      У Сабрины сверкнули глаза.
      - Пойдем! - прошептала она прежде, чем успела подумать. Потом, немного раздосадованная своей торопливостью, холодно произнесла:
      - Пойдемте, если вы не возражаете.
      Бретт нашел гнездышко довольно далеко от дома. Не произнеся ни слова, они миновали заросли черники и жимолости, дикой сливы вперемежку с соснами, кленами, дубами, потом орешник. Приложив палец к губам и опустившись на корточки, Бретт показал ей гнездо, но прошло еще несколько секунд, пока Сабрина разглядела коричнево-черные перышки в траве. От радости у нее перехватило дыхание.
      - Ой, сеньор Бретт! - прошептала она. - Какая она хорошенькая! Правда, хорошенькая!
      Бретт кивнул, и они осторожно поползли назад. Перепелка восстановила согласие между ними, и с тех пор они каждый день приходили проведать ее. Каждый день Сабрина выкладывала на землю неподалеку от гнезда хлеб, и перепелка следила за каждым ее движением глазками-бусинками.
      - Она нас признала! - воскликнула Сабрина как-то утром. - Правда, сеньор Бретт! Она ведь никогда не улетает с гнездышка, когда мы приходим. Как вы думаете, мне можно ее погладить?
      Она повернула к нему лицо, и Бретт нежно улыбнулся ей, теребя ее полыхающие огнем волосы.
      - Боюсь, нет, дорогая. Она же не домашняя. Вот вылупятся ее птенчики, и она убежит с ними. Сабрина погрустнела.
      - О, нет, разве мы не увидим маленьких?
      - Увидим, не волнуйся, - пообещал Бретт, с любовью глядя на нее зелеными глазами.
      Обернувшись, они заметили наблюдавшего за ними Мартина. Выйдя из-за дуба, он тоже увидел гнездо перепелки и усмехнулся.
      - Гнездо перепелки! Так вот куда вы убегаете каждое утро!
      Сабрина, не подозревая ничего плохого, сказала:
      - Ой, сеньор Мартин, это не простая перепелка! Она знает сеньора Бретта и меня!
      Лицо Мартина ничего не выражало, однако Бретт, внимательно посмотрев на него, спросил:
      - Ты ведь не будешь трогать гнездо? Не будешь?
      Мартин неохотно ответил на взгляд брата.
      - Не буду, конечно... На что мне гнездо? На этом разговор закончился, но Бретт еще несколько дней не сводил с Мартина глаз. опасаясь, как бы тот чего не натворил. Постепенно он успокоился, потому что Мартин вроде бы решил, что связываться с перепелкой недостойно его талантов.
      Но однажды птички не оказалось в гнезде. Бретт не подумал ничего плохого. Он был уверен, что перепелка отправилась добывать еду, поэтому спокойно направился обратно к дому, не сомневаясь, что Сабрина идет следом за ним.
      Однако Сабрина, которую все утро мучили всякие предчувствия, решила, что наконец-то вылупились птенцы, и задержалась возле гнезда, даже подошла к нему поближе. Она действительно разглядела скорлупу и захлопала в ладоши от радости, нетерпеливо оглядывая траву вокруг, зная, что ее перепелка не уйдет, не пристроив малышей. Она уже открыла было рог, чтобы позвать Бретта, но тут увидела зловещую тень неподалеку. Мокасиновая змея. По ее раздувшемуся туловищу Сабрина сразу поняла злую судьбу перепелки и ее детей.
      У Сабрины потемнело в глазах. Вспомнив, как перепелка поджидала ее каждое утро, она вскрикнула и, схватив подвернувшуюся под руку дубовую ветку, бросилась на змею.
      Бретт услышал ее крик и немедленно вернулся к гнезду. Вся в слезах, Сабрина яростно хлестала по земле дубовой веткой.
      Змея была мертвой задолго до того, как Бретту удалось разжать Сабрине руку. Она зло всхлипывала и не утирала слез, катившихся у нее по щекам. Глаза гневно сверкали. Наконец она отпустила ветку и уткнулась Бретту в грудь.
      - Она ее съела!
      - Знаю, дорогая, знаю. Такое случается в лесу.
      Прижав к себе худенькое тельце, он долго шептал ей ласковые слова, которые только знал.
      Сабрина крепко сжимала руками его шею, спрятав лицо у него под подбородком, но неожиданно она гневно откинула голову и страстно выдохнула:
      - Нет, такого не должно быть! Только не с моей перепелкой!
      Бретт посмотрел в ее запрокинутое лицо, намереваясь сказать что-нибудь утешительное, но слова застряли у него на языке при виде блестящих от слез и злости глаз и припухших губ всего в нескольких дюймах от его собственных. Нежность переполнила его."
      Неожиданно захваченный чувством, которое никак нельзя было испытывать к семилетней девочке, он отодвинул ее на спасительные несколько футов. Стараясь ничем не выдать себя, он, задыхаясь, проговорил:
      - Не должно, малышка, но бывает. Ты должна понять, что природа не всегда добрая. Жизнь может быть и жестокой. - С горечью отвергая то чувство, которое чуть было не захлестнуло его, он повторил:
      - Жизнь - жестокая штука... Не всегда получается, как тебе хочется.
      Смерть перепелки словно разрушила установившееся было между ними согласие. Бретт стал избегать Сабрину. Он винил себя в чувстве, которое испытал к ней, и убеждал себя в том, что оно всего лишь лишнее доказательство женского коварства.
      Сабрина горевала, вновь отвергнутая своим идолом. Ее и сердило и мучило то, что она якобы нанесла ему непонятную и непростительную обиду. Дель Торрезам пора было подумать о возвращении домой, и Сабрина решила возненавидеть обожаемого сеньора Бретта.
      После несчастья с перепелкой произошло еще одно событие. Через два дня после случая со змеей Бретт, спрыгивая с коня, услыхал, как один из конюхов ругал Мартина. Мартин, правда, видел Бретта, и это было заметно по взглядам, которые он бросал на него исподтишка, но Джем не подозревал о его присутствии.
      - - Вы уже избавились от змеи? Ладно уж, когда вы ставите силки, но, черт меня подери, если я позволю вам держать змей рядом с конюшней! Да еще не какую-нибудь, а мокасиновую! Держите ее при себе! Если вы ее еще не отпустили и не убили, чтоб завтра духу ее здесь не было!
      В глазах Бретта сверкнул опасный огонек.
      - Да ну же. Джем, не стоит его больше ругать, - ласково проговорил он. - Я уверен, что он уже избавился от нее, правда, Мартин? Два дня назад.
      Мартин судорожно глотнул слюну и, не поворачиваясь, спиной двинулся к выходу. Однако не успел он выйти за дверь, как Бретт с яростью накинулся на него, и в ближайшие дни на опухшее и посиневшее лицо Мартина было страшно смотреть.
      София и Хью вернулись из Нового Орлеана за день до восемнадцатилетия Бретта. О том, что они прекрасно поладили друг с другом, говорила застенчивая улыбка Софии и нежность в глазах Хью.
      Когда утихли первые восторги, София заметила отчуждение между Бреттом и Сабриной и на другое утро спросила Елену:
      - Ради всего святого, что случилось между Твоей дочерью и моим пасынком? Она его обидела?
      Елена недоуменно пожала плечами.
      - Не знаю, но я бы с удовольствием надрала ему уши! Надо же так поступить! То не отпускать ее от себя ни на шаг, то обходить за версту, словно она прокаженная! Мужчины! Наверно, я никогда их не пойму!
      В тот же день привезли для Бретта подарок, и вся семья собралась в конюшне полюбоваться на двухлетнего гнедого жеребца, сильного и умного, которого Бретт должен был сам назвать и сам обучить.
      Заглядевшись на полудикое животное, которое фыркало и било копытом, Сабрина на минуту забыла о размолвке с Бреттом. Это был чистокровный арабский жеребец с маленькой, надменно вздернутой головой и длинными стройными ногами. Он словно заворожил Сабрину.
      Забыв обо всем на свете, она смотрела, как на солнце пылала огнем его шкура и, пораженная в самое сердце великолепным зрелищем, прошептала:
      - Ох, сеньор Бретт! Он такой очаровательный!
      Бретт был в восторге от подарка и уже готов был отказаться от своего решения, когда, усмехаясь, наклонился к ней и насмешливо пробормотал:
      - Красивый, Сабрина, красивый. Настоящие мужчины не могут быть очаровательными.
      Сабрина улыбнулась ему в ответ и, наморщив свой чуть вздернутый носик, резко ответила:
      - Он не просто красивый. Он очаровательный. Посмотрите, как солнце отражается от его шкуры. Он просто огонь. Огонь! - Она неожиданно посерьезнела. - Назовите его Огонь, потому что он в самом деле огненный конь.
      - Как же ты его назовешь? - спросил юношу Алехандро, отец Сабрины.
      Глядя на коня, Бретт все еще слышал в ушах слова Сабрины.
      - А почему бы и нет? Огонь ему подходит. - медленно произнес он и с улыбкой посмотрел на Сабрину. - Сабрина же говорит, что он oi-ненный конь.
      Сабрина широко раскрыла глаза.
      - Вы в самом деле назовем его так? Назовете его, как я сказала?
      Ее собственные волосы красным огнем вспыхнули на солнце, и Бретт, уже не в силах сдержать себя, погладил ее по щеке.
      - В самом деле. Какой джентльмен откажет столь очаровательной леди?
      Раздался приглушенный смех. Однако Сабрина, не умея останавливаться на достигнутом, нетерпеливо спросила:
      - И вы дадите мне на нем покататься?
      - Нет! - закричали все в один голос, и Бретт громче всех, представив, как почти дикий Огонь сбрасывает худенькую Сабрину и...
      Сабрина сразу погрустнела, и Бретт посчитал себя обязанным объяснить:
      - Он же еще совершенно не обучен, Сабрина. Он почти дикий. На нем еще никто не ездил, и даже конюхи говорят, что его не так-то легко будет приручить. Он очень сильный и опасный, поэтому я запрещаю тебе.
      Сабрина непокорно вздернула подбородок и, словно никогда не испытывала к Бретту никаких добрых чувств, упрямо произнесла:
      - Вы же знаете, я могла бы! Неожиданно вспомнив о своем решении держать ее на расстоянии, Бретт холодно сказал:
      - Нет, не могла бы. Ты еще слишком маленькая.
      Даже если бы он захотел, он все равно не смог бы ранить ее больнее. Окинув его презрительным взглядом, Сабрина взмахнула пылающей головой и пошагала прочь. Она ему покажет... Может быть, тогда он опять ее полюбит?
      Случай подвернулся гораздо раньше, чем Сабрина ожидала. На следующее же утро. Проснувшись, она с удивлением обнаружила, что все еще спят. Вечером, после того, как она легла в постель, все захотели еще раз выпить за здоровье Бретта и, слово за слово, улеглись спать намного позднее обычного. Так что, когда Сабрина оделась и вышла, то никого еще не было. Несколько слуг ходили по дому, но они были заняты своими делами, и никому не пришло в голову сказать, чтоб она шла обратно в свою комнату.
      Она спустилась по лестнице и посмотрела в сторону конюшни. Коричневая крыша едва виднелась сквозь деревья. Жеребец неудержимо тянул ее к себе, и вскоре она уже стояла неподалеку, прижавшись к забору и с радостью глядя, как Огонь свысока посматривает на нее.
      Сначала они недоверчиво приглядывались друг к другу - большой огненный конь и маленькая девочка с огненными волосами. Сабрине во что бы то ни стало захотелось с ним подружиться, и она, торопливо нарвав травы неподалеку, протянула ее жеребцу. Когда Огонь снисходительно зажевал траву, Сабрина подумала было, что у нее сердце разорвется от радости. Она осторожно протянула руку и дотронулась до его теплого носа, а когда Огонь ласково подышал ей в руку и даже не подумал отвернуться, то тихонько и счастливо вздохнула.
      Желая дать ему что-нибудь более достойное его, чем клевер, она проскользнула внутрь и быстро отыскала овес и зерно, приготовленное специально для чистопородных лошадей Данджермондов.
      Она насыпала немножко зерна в подвернувшуюся под руку корзину и протянула ее своему новому другу.
      Пока еще ей в голову не приходило покататься на жеребце, но по мере того, как время шло и конь, по-видимому, не возражал против ее присутствия, Сабрина смелела все больше и в конце концов забралась на верхнюю перекладину загородки. Огонь, казалось, не обратил на это внимание, и Сабрина, обрадовавшись, расхрабрилась настолько, что потрепала его по сильной шее, пока он разыскивал на земле последние упавшие зерна.
      Искушение было слишком велико. Огонь стоял возле самого забора, меньше чем на расстоянии вытянутой руки, и Сабрина еще не успела ни о чем подумать, как оказалась на его спине.
      Бретт, хотя и лег поздно, однако проснулся почти одновременно с Сабриной. Его тоже тянуло в конюшню. Он хотел убедиться, что великолепный конь не приснился ему ночью во сне. К загону он подошел как раз в то мгновение, когда Сабрина забралась коню на спину.
      Огонь удивился непривычной ноше, недовольно выгнул шею и, громко фыркнув, заплясал на месте. Сабрина инстинктивно прижала ноги к крупу и покрепче ухватилась за гриву.
      Бретт похолодел. Прекрасно представляя себе, что произойдет, если конь разозлится, Бретт постарался как можно медленнее двигаться к загону. Сердце глухо стучало у него в груди, а глаза не отрывались от маленькой фигурки Сабрины, такой беззащитной, что у Бретта мурашки побежали по спине. Господи, молился он. Господи, не дай, чтоб с ней что-нибудь случилось.
      Конь волновался все сильнее и несколько раз беспокойно ударил копытом о землю, потом, вскинув голову, сделал несколько коротких шажков. Не зная о приближающемся Бретте, Сабрина была в восторге и мечтала только о том, чтоб ее мог видеть сеньор Бретт.
      Бретт шел все так же медленно. Наконец он подошел к изгороди. Не желая пугать ни коня, ни девочку, он как можно ласковее проговорил:
      - Доброе утро, Сабрина. Вижу, тебе удалось справиться с Огнем!
      Довольная Сабрина повернулась к нему и радостно закричала:
      - Ой, сеньор Бретт! Мне так хотелось, чтоб вы посмотрели на меня! Я же сказала, что могу кататься на нем!
      Однако в эту самую секунду Огонь, не сдерживая больше своей ярости, встал на дыбы. Сабрина чуть не упала, но успела прижаться к шее коня.
      Бретт взобрался на верхнюю перекладину и схватил Сабрину в то самое мгновение, кота копыта жеребца коснулись земли. Тяжело дыша и не отпуская от себя Сабрину, он спустился вниз, а Огонь, освобожденный от нежеланной ноши, поднял голову, гневно рыкнул и поскакал подальше от людей.
      Однако Сабрина вовсе не обрадовалась своему спасению. Со злостью глядя на Бретта, она выпалила:
      - Я могла бы без вас... Я много ездила на лошадях... На всяких лошадях. Я не ребенок!
      Бретт сразу забыл о том счастье, которое испытал, когда понял, что спас девочку. От ее слов его охватила слепая ярость, и он больше не отвечал за себя.
      - Ах ты, чертовка! Да я спас тебе жизнь только что. - Глаза у него стали почти черными от злости. - Я запрещаю тебе подходить к коню! - рявкнул он. Попробуй только ослушаться меня!
      Сабрина, припомнив все обиды последних дней, скорчила противную рожу и показала ему язык.
      Это была последняя капля. Разозленный собственными чувствами, какие она не должна была пробуждать в нем, да еще этой ее девчоночьей выходкой, Бретт перекинул ее через колено и как следует отшлепал. Грудь его вздымалась, губы превратились в тоненькие ниточки, когда он через несколько секунд поставил ее перед собой и резко сказал:
      - Пусть это послужит тебе уроком, девчонка... Больше никогда не зли меня!
      Сабрина не пролила ни слезинки, но губы у нее предательски дрожали, а глаза сверкали золотым огнем, когда она прошипела в ответ:
      - Я ненавижу вас, сеньор Бретт! Я ненавижу вас! И не желаю больше вас видеть!
      - Вот и прекрасно! - огрызнулся Бретт. Глядя, как она, высоко подняв голову, шагает к дому, он испытал сильное желание окликнуть ее и помириться с ней, однако безжалостно подавил его в себе. Ну и дурак он был! Еще хорошо, что не очень поздно разглядел ее истинную суть. Маленькая Иезавель, пробующая свои чары на неосторожном глупце! Своевольная, упрямая! Разве ей можно доверять?!
      Глава 3
      Первое августа 1799 года, семнадцатый день рождения Сабрины дель Торрез начался как нельзя лучше. Сабрина любила жаркие летние дни. Проснувшись, едва солнце своими лучами коснулось верхушки высокой сосны, что росла возле просторного дома, в котором она пробила всю свою жизнь, она вскочила с мягкой кровати и распахнула дверь спальни. С балкона она оглядела гасиенду.
      Сабрина не боялась показываться неодетой. Ее комнаты были наверху в самом дальнем конце пристроенного к дому после женитьбы отца крыла, а перед ней, сколько хватало глаз, простирался лес.
      Широко раскинув руки, словно языческая служительница огня, она не отрывала глаз от поднимавшегося в небе солнца, купаясь в его золотых лучах. Солнце зажгло огонь в ее волосах, тяжелой волной спадающих ей на спину, погладило щеки, жаждавшие его тепла, и пробежало, словно рука любовника, по ее стройному телу. Ненадолго солнечный луч задержался на высокой груди, тронул плоский живот, приласкал длинные ноги.
      Медленно опустив руки и с выражением ничем не омраченного счастья на лице, Сабрина подошла поближе к решетке вокруг балкона.
      Поставив на нее локти, она прижала ладони к щекам и долго смотрела на лес, вдыхая запах жимолости. Вдалеке она разглядела сверкающее голубое пятно маленького озера, в котором обыкновенно купалась в такие дни.
      Она улыбнулась и подумала, что сегодня, пожалуй, не будет купаться. Сегодня у нее день рождения, и ее ждут другие удовольствия. Единственная дочь своего отца и наследница всего его состояния взбудоражила своим праздником жизнь не одного семейства, связанного с дель Торрезами. У одних жизнь зависела от ранчо, у других были взрослые сыновья, поэтому все соседи и друзья, знавшие Сабрину с рождения, собирались принять участие в праздновании ее семнадцатилетия. Приготовления начались за несколько недель, и вот уже несколько дней на кухне стоял дым коромыслом. Большую залу открыли, проветрили, вымыли, начистили все подсвечники, так что и мозаичный пол и вся мебель блестели как новенький дублон.
      Вспомнив о большой зале, Сабрина вздохнула. Ее открыли в первый раз поле смерти мамы.
      Сабрина вновь ощутила ставшую уже привычной боль в сердце, когда подумала о трагической смерти Елены дель Торрез десять лет назад, летом 1789 года в Натчезе. Какой ужасный конец веселого путешествия на свадьбу тети Софии и Хью Данджермонда.
      Ее пухлые губки вытянулись в ниточку, когда она неожиданно и в первый раз за довольно долгое время вспомнила неприятное прощание с Бреттом Данджермондом. Какой же он негодяй, мысленно воскликнула она. Добрая и незлопамятная Сабрина все же не забыла об оскорблении или несправедливости (она была в этом до сих пор уверена), нанесенном ей Бреттом после смерти перепелки, когда они оба.., тем более когда она пыталась расположить к себе жеребца. Сабрина ужасно горевала из-за того, что он отверг ее, но это было ничто по сравнению с тем, что она пережила, когда за два дня до предполагаемого отъезда в Накогдочез Елена во время утренней прогулки на лошади наткнулась головой на острый сук.
      Смерть Елены словно оглушила всех. Никто не мог поверить, что милая улыбчивая Елена мертва. София, казалось, постарела лет на десять, Алехандро был вне себя от горя, а Сабрина была похожа на тень и отвергала любую попытку Бретта и всех остальных облегчить ее муку. Она не желала верить, что любимая мамочка никогда больше не улыбнется ей и никогда не прижмет ее к себе.
      Елену похоронили на земле Данджермондов в Натчезе, потому что везти ее домой было невозможно, и это еще больше огорчало Сабрину. Алехандро с дочерью довольно быстро покинули гостеприимных хозяев, не в силах жить там, где их одолевали тягостные воспоминания, и если потом Алехандро время от времени все-таки навещал Данджермондов, Сабрина не была у них ни разу. Тетя София постоянно писала ей, и Сабрина отвечала, но не желала видеть Натчез, который принес ей столько горя.
      После смерти Елены Сабрина очень сблизилась с отцом. Казалось, им было вполне достаточно друг друга, и они не нуждались ни в ком и не хотели, чтобы кто-нибудь еще вошел в теплое облако любви, которым они окружили себя. Они не забыли Елену, и если бы их разговор подслушал незнакомец, он бы решил, что она ненадолго уехала в гости и скоро должна вернуться. Когда они разговаривали, то постоянно упоминали ее имя, и, упрашивая отца заказать себе новые панталоны или жилет, Сабрина ласково говорила:
      "Маме бы не понравилось, что ты плохо одет, особенно когда ты собираешься с визитом к мэру". Сабрина немножко хитрила, вспоминая мать, но и Алехандро обращался к памяти жены, когда хотел добиться от дочери послушания. Стоило ему исчерпать все аргументы, как он принимал печальный вид и шептал: "Не думаю, чтобы твоей матери это понравилось, чика". И Сабрина уступала.
      Несмотря на раннюю смерть матери, Сабрина была счастлива в детстве. Много времени она проводила с отцом, объезжала с ним ранчо, приглядывая за хозяйством, и ее жизнь была гораздо вольнее, чем это было принято, но ни ранняя свобода, ни ранняя взрослость не оказали плохого влияния на ее характер. Алехандро баловал свою дочь и в то же время нередко вел себя с ней, словно она была ему не дочерью, а сыном.
      И хотя находились такие, в их числе тетя Франсиска, старшая сестра Алехандро, для которой неумение Сабрины шить было трагедией, не говоря уж о полном равнодушии племянницы к кухне и домоводству, многие считали дочь Алехандро разумной и очаровательной девицей. Сабрина же, не зная дамских искусств, восполняла это тем, чему ее обучили отец и его работники. Она скакала на лошади, как команчи, стреляла гораздо лучше многих мужчин, умела обращаться с ножом и иногда, если случалось, произносила такие слова, от которых краснели даже пьяницы.
      Такой, как Сабрина, больше не было на свете, поэтому не удивительно, что ею гордились на Ранчо дель Торрез, а ее доброта и бескорыстие привязывали к ней людей крепкими узами. Вот вам и объяснение, почему день рождения Сабрины был событием для всей округи.
      Зная, что скоро явится с завтраком Бонита, Сабрина вернулась в спальню. В последний раз она поглядела на безоблачное небо и прошептала:
      - Мамочка, не оставляй меня сегодня... Я буду о тебе часто думать.
      Плеснув воды в таз, она быстро ополоснулась, подхватила оправленную в серебро щетку и придала видимость прически своим кудрям. Подойдя к постели, она взяла нетронутую с вечера рубашку и с гримасой натянула ее на себя. Бонита опять будет недовольна, мол, грешно спать голой. Каждый вечер Сабрина сердито откладывала в сторону свежую рубашку и каждое утро перед приходом Бониты надевала ее, чтобы не обижать милую ворчунью.
      Едва Сабрина устроилась, подоткнув подушки в постели, как с лучезарной улыбкой на черном лице вошла Бонита, катя перед собой большой посеребренный столик с обычным завтраком - горячим шоколадом и сладким кексом. Единственным отличием был большой букет желтых роз и маленькая шкатулка посреди тарелки.
      Увидев розы, Сабрина не могла сдержать радостного возгласа, и Бонита расцвела еще больше.
      - С днем рождения, малышка.
      Столько любви было в мудрых глазах Бониты и ее проникновенном голосе, что Сабрина едва удержалась от слез.
      Бонита нянчила еще Елену, а когда ее хозяйка вышла замуж за франтоватого Алехандро дель Торреза, она последовала за ней из Натчеза в надежде нянчить целую кучу ребятишек, которые должны были появиться один за другим в доме в Испанском Техасе Однако родилась только Сабрина, и Бонита отдала ей всю свою любовь, трясясь над ней, словно курица над своим единственным бесценным цыпленком.
      Наблюдая, как Сабрина вдыхает аромат роз, Бонита испытывала и горечь и радость. Как бы гордилась сегодня донья Елена своей дочерью! Потом, подозрительно оглядев несмятую ночную рубашку, она подумала, что некоторые привычки дочери привели бы ее в ужас.
      Бонита была старой и толстой, и волосы у нее давно поседели, однако она умела смеяться так, что, глядя на нее, даже самый угрюмый человек тоже начинал улыбаться. Она железной рукой управляла домом, и ей подчинялись все, кроме сеньориты Сабрины и сеньора Алехандро. Стоило сеньору Алехандро ущипнуть ее ласково за щеку и улыбнуться ей, как она таяла. Что же до Сабрины, то Бонита, как ни старалась, не могла устоять перед ее огромными янтарными глазами. Не раз ей приходилось слышать, что сеньорите Сабрине ничего не стоит очаровать дьявола и обезоружить его одним взглядом.
      Сабрина открыла шкатулку, и глаза у нее потемнели от удовольствия, когда она увидела золотые сережки на белой шелковой подкладке.
      - Ox, Бонита, я не заслужила...
      - Да, не заслужила, - ухмыльнулась Бонита и погладила Сабрину по волосам. - Но есть такие дни, когда это неважно. И сегодня именно такой день.
      Едва не пролив шоколад и не перевернув вазу с цветами. Сабрина обвила руками шею Бониты.
      - Бонита, как я тебя люблю! Это будут мои самые любимые сережки. И сегодня я гоже их надену.
      День оказался не хуже утра. Все хотели поздравить новорожденную. Отец, родственники, слуги преподнесли ей кучу подарков. Кухарки подарили золотой гребень, конюхи - уздечку, тетя Франсиска со своим семейством - прелестную белую кружевную мантилью, застенчивые ковбои - потрясающее, украшенное серебром седло, а отец - настоящий испанский кинжал и великолепное ожерелье из изумрудов Вечером, одеваясь перед выходом к гостям, она постаралась надеть на себя как можно больше подарков. Бонита высоко зачесала Сабрине кудри цвета красного золота и уложила их в пучок. В ушах у девушки сияли ее серьги, а на шее было ожерелье отца. Сабрина надела простое белое платье с кружевами на шее и на подоле широкой юбки, так что подарок тети Франсиски пришелся как нельзя кстати. Впечатление она производила незабываемое. Огненные волосы, медовая кожа, на которой поблескивали изумруды, и белое шелковое платье превращали юную девушку в богиню огня, и не один юный кабальеро счел бы райским наслаждением сгореть в ее объятиях.
      Не представляя себе, какие мысли она пробуждает в молодых и не очень молодых мужчинах, Сабрина по-детски наслаждалась каждой минутой своего праздника. Она не пропускала ни одного танца, смеялась и улыбалась всем и никому, и Алехандро, с гордостью наблюдавший за дочерью, и радовался и огорчался одновременно. Если бы Елена могла ее видеть, подумал он, если бы она была с нами...
      Только на одно мгновение он позволил печали захватить его мысли и схватился за бирюзовый с серебром браслет, который Елена подарила ему в день их помолвки, однако почти тотчас почувствовал, что, несмотря на веселье, Сабрина ощутила его печаль, и он постарался загнать ее в себя поглубже. Сегодня ведь праздник... И Елена ни за что не захотела бы, чтобы он печалился, напомнил он себе, заставляя себя улыбнуться.
      - Прелестная пара, правда? - спросила его Франсиска де ла Вега, не отрывая глаз от Сабрины и молодого человека, с которым она танцевала.
      - Правда, - недовольно проговорил Алехандро. - Но не думаешь ли ты, что мы необъективны. В конце концов, Сабрина - моя дочь, а Карлос - твой сын.
      Франсиска довольно улыбнулась.
      - Наверно. Но они в самом деле прелестная пара во всех смыслах. Ранчо дель Торрез и ранчо де ла Вега сделают их самыми богатыми землевладельцами по эту сторону реки.
      Алехандро промолчал. Пусть сестра делает вид, что ее предложение не имеет корысти; ему-то хорошо известно, что дела де ла Вега расстроены. Луис де ла Вега, ее муж, месяца не прошло, как откровенничал с ним, а Карлос всего неделю назад заявил, смеясь, что пока у них вдоволь земли и скота, неплохо бы ему жениться на богатой наследнице, если он хочет иметь деньги в кармане. Любой землевладелец время от времени испытывает нужду в наличных деньгах. Алехандро не был исключением, и он пожелал семье своей сестры, чтобы на следующий месяц или на следующий год дела у них поправились. Он отмел как недостойную мысль о том, что брак Сабрины и Карлоса как бы вынужденная мера. Франсиска всегда мечтала об этом браке, и Алехандро подумал, что в данный момент он лишь кажется ей еще привлекательнее, чем раньше. А как Карлос? Он внимательно оглядел своего красивого племянника, кружившего Сабрину по зале.
      У Алехандро не было никаких планов насчет Карлоса де ла Вега. Родословная у него, правда, безупречна, и в свои двадцать шесть лет он достаточно взрослый и, возможно, достаточно умный, чтобы держать Сабрину в руках. Однако, даже прекрасно зная, как дорог сердцу сестры этот брак, Алехандро два года стойко сопротивлялся ее попыткам устроить хотя бы помолвку Сабрины и Карлоса, надо еще подумать, а пока...
      Учитывая все, он внимательно оглядел Карлоса, словно он был ему чужим. Красивый, черт, настоящий испанец с виду - черные волосы, черные глаза, тонкий аристократический нос, чувственный и жесткий рот. Подобно многим испанцам, он не был высок ростом, но в нем было столько властности и высокомерия, что об этом недостатке мгновенно забываешь. Стройный и изящный, он и на коне и в бальной зале производил впечатление полностью владеющего собой человека. На нем были бархатные панталоны на испанский фасон и под стать им чакета, которая заканчивалась как раз над золотистым шелковым поясом, туго опоясавшим крепкую талию мужчины. Белая шелковая рубашка красиво оттеняла смуглую кожу, и Алехандро вынужден был признать, что сегодня вечером не у одной девицы сладко замирает сердце. Однако ему почему-то казалось, что с Сабриной этого не происходит. Вот в этом-то все дело.
      Выходец из гордой испанской семьи, в которой принято было, так сказать, "устраивать" браки, Алехандро тоже в свое время отправился в Испанию, как его отец, дон Энрике, который был младшим сыном и искал свою удачу в Новом Свете, но, в отличие от отца, не нашел там для себя черноокой сеньориты. Он возвратился на семейное ранчо неженатым, к большому неудовольствию дона Энрике, и только через пять лет, когда обустроил теперешнее Ранчо дель Тор-рез, случайно оказался в Натчезе, где встретил Елену... Елену Севилья.., встретил и страстно влюбился. Через три месяца они обвенчались, но и теперь, через десять лет после своей смерти, Елена все еще жила в его сердце. Их брак был идиллией, наполненной смехом, любовью и страстью. Дон Алехандро подумал, что и Сабрине он желает того же. Я хочу, чтобы она любила своего мужа душой и телом, и пусть он любит ее больше жизни. Ничего другого мне не надо.., и Сабрине тоже.
      Однако именно в этот вечер, чего не случалось с ним раньше, он подумал, что если, не дай Бог, умрет, Сабрина останется одна-одинешенька на всем белом свете. Нет, конечно, его сестры - Франсиска и младшая Изабель, которая жила в Мехико, - приглядят, чтобы с ней не случилось ничего дурного, да и София с радостью позаботится о ней. Алехандро немного расстроился, когда подумал, как нелегко придется его своевольной дочери под присмотром его сестер и их мужей. Вот если София и Хьюго Данджермонд...
      Алехандро легко носил свои шестьдесят два года, и походка у него была такой же быстрой и гордой, как тридцать лет назад. Для испанца он был довольно высоким, почти шести футов ростом. И дочь была ему под стать, всего на три дюйма ниже. Седина еще не коснулась его рыжих волос, а янтарные глаза сверкали, как в юности. Однако, каким бы здоровым он себя ни чувствовал, он понимал: недалек тот день, когда Сабрина останется одна. Единственный способ защитить ее - это выдать замуж, но что-то говорило ему, что Карлос де ла Вега не тот человек, который завоюет ее сердце, да и не будет он любить ее, как ей надо. Как же объяснить это Франсиске?
      Франсиска де ла Вега была на десять месяцев старше брата, о чем не забывала ему напоминать. К тому же, ее мало волновали всякого рода чувства, ибо выше всего она ставила семью и долг. Она не поверила ему, когда он сказал, что женится только по любви, и если он попробует объяснить ей, почему не хочет брака ее сына и своей дочери, она просто-напросто рассердится и даже не захочет его понять. Их давнишнего соседа в Мехико - Луиса де ла Вега - она не любила, но это не возымело никакого значения, когда дон Энрике договорился о свадьбе. Правда, Луис был младшим сыном, но он был вполне здоров и с предками у него все было в порядке, а о большем дон Энрике и не думал. Ее же долгом было повиноваться отцу, и она исполнила его без всяких возражений. Еще ее долгом было следовать за мужем, когда он, к ее немалому неудовольствию, решил поселиться в Накогдочезе, где уже обосновался Алехандро. Франсиска искренне ненавидела эти необжитые места в испанской колонии и не один год сокрушалась о своей прежней жизни. Однако ее долгом было жить рядом с мужем, вести хозяйство и рожать детей. Вот она и родила четверых, включая Карлоса, самого младшего, единственного сына и наследника. Почему бы Сабрине не поступить так же?
      Франсиска и Алехандро и думали совершенно по-разному, и внешне абсолютно не походили друг на друга. Высокородная испанская матрона, словно сошедшая с портрета, Франсиска вся сверкала шелками и тяжелыми золотыми украшениями. Она была полная, приземистая, с блестящими черными волосами без единого намека на седину и с выразительными карими глазами; она, как и брат, еще не ощущала своего возраста, а в несколько расплывшихся аристократических чертах ее лица угадывалась былая красота. К сожалению, ни она, ни Изабель не отличались ни жаждой жизни, ни чувством юмора, так что им бесполезно было объяснять причины, по которым союз Карлоса и Сабрины казался Алехандро нежелательным.
      Алехандро подумал, что вернулся к тому, с чего начал, но так как он все это время молчал, то Франсиска не выдержала и спросила:
      - Тебе нечего сказать? - Алехандро в ответ пожал плечами. - Почему ты не хочешь признать, что это был бы замечательный союз? Я тебя не понимаю, мой друг! Ведь у тебя не может быть никаких возражений!
      - Да, у меня не было бы возражений, - признался Алехандро, - если бы Сабрина согласилась.
      Франсиска, казалось, обиделась при упоминании о Сабрине, однако решила не обращать внимание на подобную чепуху.
      - Я и раньше не соглашалась с тобой, когда ты говорил, что Сабрина еще мала, но тогда дело терпело и я молчала. Теперь же...
      - Неужели молчала? - переспросил Алехандро, насмешливо подняв бровь. - Ты говоришь, тогда дело терпело, а сейчас что? - Не давая ей ответить, он изобразил не свойственное ему простодушие. - Помнится мне, ты очень возражала, когда я отложил обсуждение до тех пор, пока Сабрина не побывает у Изабель. Ты боялась, что она найдет себе там кавалера получше твоего сына? Например, старшего сына Изабель? Как насчет Доминго?
      Франсиска вся кипела от негодования.
      - Никого не может быть, - заявила она, - лучше Карлоса!
      Алехандро изобразил покорность.
      - А, ну конечно же. Прости меня. Но, может быть, ты мне скажешь, почему ты именно сегодня настаиваешь на решении. Неужто Изабель написала, что к нам едет Доминго? - не скрывая насмешки, спросил он.
      Франсиска поджала губы. Глаза ее метали молнии. С трудом сдержав себя, она тихо спросила:
      - Сабрине уже исполнилось семнадцать лет? Не понимаю, почему надо откладывать помолвку.
      В конце концов Алехандро стало не по себе от ее настойчивости.
      - Успокойся, Франсиска! Сегодня Сабрине исполнилось только семнадцать, и я не собираюсь ничего решать. Тебе было восемнадцать, когда отец обручил тебя с Луисом. Сабрина слишком молода, и я не желаю, чтобы ты или еще кто-нибудь заставил ее очертя голову броситься в замужество, которого она, может быть, вовсе не желает.
      Франсиска стиснула зубы.
      - Ты хочешь сказать, что она может не захотеть выйти замуж за Карлоса? Алехандро вздохнул.
      - Откуда мне знать? Будь уверена, если Сабрина решит стать его женой, я не буду чинить ей препятствий.
      - Как ты добр! - съязвила Франсиска. - Однако пусть тебя не удивляет, если к тому времени, как ты пожелаешь поговорить о замужестве своей дочери, Карлос изменит свои намерения.
      - Так тому и быть.
      Не скрывая своего неудовольствия, Франсиска ушла, и Алехандро с облегчением вздохнул. Однако их разговор не выходил у него из головы, и, когда все гости разъехались, а они с Сабриной уютно устроились в маленькой гостиной, он как бы невзначай спросил ее:
      - Я заметил, ты сегодня много танцевала с Карлосом. Это любовь?
      - Любовь? - переспросила она, не понимая. - С Карлосом?
      Алехандро улыбнулся, представив себе, что сталось бы с Франсиской, услышь она ответ Сабрины. Выбросив из головы мысли о Франсиске, он тем не менее решил узнать все до конца.
      - Он тебе нравится?
      - Конечно, нравится. Он же мой кузен, - не замедлила с ответом удивленная Сабрина. - И мы выросли вместе.
      Сабрина ничего не понимала, и взгляд, который она бросила на его рюмку с бренди, показался Алехандро весьма выразительным.
      - Нет, нет, голубка, не волнуйся. Твоя тетя Франсиска хочет выдать тебя за Карлоса, ну и мне было интересно, как ты к этому отнесешься.
      Сабрина наморщила носик.
      - Тетя Франсиска вечно лезет не в свои дела. Я не хочу замуж. - На ее лице появилось мечтательное выражение. - А когда захочу, то буду любить так же, как ты и мама. Меньшего мне не надо.
      Алехандро был доволен. Он поднял рюмку и торжественно провозгласил:
      - За настоящую любовь!
      Сабрина ушла спать, а Алехандро, хотя и несколько успокоенный на ее счет, все же серьезно задумался о ее будущем... Он знал, что поблизости не было ни одного мужчины, который привлекал бы к себе ее внимание. Да, вынужден он был признать, ни одного, которого бы она не смогла повести за собой, как быка на веревке! Нет, постойте! Алехандро вспомнил молодого человека с худым смуглым лицом и жадеитовыми глазами.., пасынок Софии. Бретт Данджермонд.
      Итак, довольно подумал он, мужчина есть. Он достаточно силен и напорист, чтобы справиться с любой женщиной.., даже с Сабриной.
      Сабрина не видела Бретта Данджермонда десять лет, чего не скажешь о ее отце. Ему приходилось встречаться с молодым родственником и в Натчезе, и в Новом Орлеане, и хотя эти встречи были недолгими, Алехандро был симпатичен этот молодой человек. Правда, до сего вечера он и не помышлял о нем как о зяте.
      Хитро улыбаясь, Алехандро сел за стол, достал бумагу и чернильницу. Несколько секунд он, не двигаясь, смотрел в никуда, понимая, что необходимо придумать предлог для столь неожиданного приглашения. Поднапрягшись, он вспомнил, что Бретт заполучил плантацию в Луизиане, и принялся писать.
      Года два назад, когда Алехандро встретил Бретта в Новом Орлеане, тот не без насмешки над собой признался, что вроде бы собирается заделаться плантатором, как отец. Плантацию, которую он выбрал, кажется, продавали из-за неурожая индиго в 1792 году, однако Бретт, это Алехандро хорошо запомнил, собирался посадить сахарный тростник. Он вспомнил, что Бретт на удивление много знал об этой совершенно новой в Луизиане культуре, и широко улыбнулся. Сахарный тростник - вот, что ему нужно! Он напишет Бретту, что собирается пустить несколько сотен акров под сахарный тростник и хочет узнать его мнение на сей счет. Не очень ловко, зато обоснованно. И он, чтобы не дать себе передумать, начал писать. Закончив письмо, Алехандро откинулся на спинку кресла и усмехнулся.
      Вспомнив о Бретте, он вспомнили о том, как любили друг друга София и Сабрина, и ему показалось, что он разрешит несколько проблем, поставленных перед ним сегодня Франсиской. Если с ним, не дай Бог, что случится, только Софии Данджермонд он доверит свою дочь, а пока - и он опять усмехнулся посмотрим, что сделает Бретт, получив его письмо.
      Глава 4
      Когда приглашение Алехандро посетить Ранчо дель Торрез попало наконец в руки Бретта Данджермонда, стоял дождливый ветреный конец ноября. Бретт только что возвратился из Риеарвью, где временами жил в своем холостяцком домике неподалеку от главного здания, после целого дня, проведенного в компании своего друга Моргана Слейда.
      Кляня дождь, он стоял в маленькой прихожей построенного исключительно для него пять лет назад дома и снимал промокший насквозь плащ. Дверь направо вела в просторную комнату. Бретт прошел по турецкому ковру прямо к разожженному камину.
      Эта комната служила ему гостиной и столовой, и в ней стояли удобные кресла, обитые зеленой кожей, тяжелый дубовый стол и буфет с одной стороны, а с другой несколько коричневых бархатных кресел в стиле Людовика XV на фоне мягких золотистых портьер на забрызганных дождем окнах. По смешению стилей и охотничьим картинам на стенах легко было догадаться, что комната не знала женской руки, но это как нельзя больше устраивало Бретта.
      Погрев над огнем руки, он огляделся и обнаружил на столике возле своего любимого кресла письмо. Ему стало любопытно и боязно одновременно. Развернув письмо, он посмотрел, как слуга, камердинер и лакей в одном лице, развешивает его плащ, и спросил:
      - Когда письмо пришло? Кто его принес?
      - Часа два назад, хозяин, его принес коробейник. Сказал, что ему дал его испанский солдат в Новом Орлеане.
      Олли Фрэм отвечал немногословно, но в его выговоре, несмотря на девять лет службы у Бретта, еще сохранилось что-то от лондонского просторечия.
      Бретт поверх письма внимательно поглядел на своего слугу и сухо произнес:
      - Ты, конечно же, не мог его не прочитать. На обезьяньем лице Олли появилось обиженное выражение, и он с негодованием воскликнул:
      - А вдруг там было что-нибудь важное, хозяин! Тогда я бы послал за вами.
      Бретт хмыкнул и, усевшись поудобнее в кресле, прочитал до конца послание Алехандро.
      Несколько секунд он задумчиво смотрел на огонь и встрепенулся, только когда Олли поставил рядом с ним кувшин с вином. Глядя на маленького темноволосого человека, который внешне никак не подходил на роль лакея или камердинера, он спросил:
      - Ну? Примем приглашение дона Алехандро?
      - Почему бы и нет? С тех пор, как мы в октябре вернулись из Англии, вам что-то не сидится на месте. В путь так в путь. Мы еще ни разу не были западнее реки Сабрины.
      Чтобы хозяин спрашивал мнения слуги о чем-то, кроме рубашки и сапог... Но Олли Фрэм был не совсем обычным слугой... Бретт часто ему говорил, что по закону он уже давно висел бы на Тибурнском холме, если бы карман, в который он залез на ярмарке в честь Святого Варфоломея, принадлежал не девятнадцатилетнему Бретту Данджермонду. И это определило жизнь Олли. В шесть лет он остался в трущобах Лондона, и, чтобы выжить, ему пришлось обучиться кое-чему, за что по головке не гладят. Судьба улыбалась ему, пока он не попытался украсть карманные часы Бретта.
      Бретт же бесцельно бродил по ярмарке, как вдруг почувствовал скольжение у себя на животе и, развернувшись, увидал прямо перед собой грязного мальчишку в лохмотьях, изрыгавшего такие ругательства, что даже Бретт смутился. Отвести мальчишку к судье означало подписать ему смертный приговор, поэтому, движимый состраданием, он привез неблагодарного оборвыша к себе домой. Олли не испытывал ни малейшей признательности за то, что Бретт сохранил ему жизнь, стоило ему напомнить, что пора мыться или учиться хорошим манерам, и, не дай Бог, человеческому языку. Однако постепенно он, пообтесался и стал относиться к Бретту как к высшему существу.
      Бретт сам не понимал, как случилось, что Олли стал его камердинером и лакеем, но, как ни странно, Олли принял его с радостью, и Бретт успокоился. Человек, который видел Олли в первый раз, мог и испугаться, кстати, в свои девятнадцать лет он выглядел гораздо младше, но потом замечал умный взгляд карих глаз, правда, немного циничный, и все вставало на свои места. К сожалению, Олли иногда забывался и тогда чьи-нибудь часы или булавки перекочевывали в его руки, но несмотря на эти проделки, он был ловким и смышленым и для такого человека, как Бретт, каждую минуту готового к опасности и обману, был незаменимым слугой. Ни слова нельзя было добиться от Олли, когда они куда-нибудь исчезали с Бреттом, ни слова он не произносил и когда Бретт вляпывался в какую-нибудь историю. Наоборот, Олли сам был рад немного посходить с ума. Конечно, тогда в Лондоне Бретт был еще очень юн. Он приехал в Англию получить довольно приличное наследство от двоюродной бабушки, и результат легко было предвидеть. Он шатался по Европе с кучей денег в карманах, и не было ничего странного в том, что это обстоятельство нередко заводило его на опасные дорожки, так что вскоре его стали звать "Дьявол" Данджермонд...
      ***
      В дверь постучали, и Олли вышел. Не прошло и минуты, как он вернулся с кратким сообщением:
      - Хозяин, ваш отец ждет вас. У него в гостях генерал Уилкинсон, и ваш отец хочет, чтобы вы составили им компанию после обеда.
      Бретт поморщился, понимая, что приглашение отца было просьбой спасти его от елейного Уилкинсона, и нехотя сказал:
      - Ладно, скажи, что я скоро буду. Когда он наконец появился, отец с генералом сидели в маленькой уютной гостиной, Бретт вежливо поздоровался с обоими и весело произнес:
      - Ну и вечерок для визитов, как вы думаете, генерал?
      Уилкинсон от души рассмеялся. Ему было чуть больше сорока, но его когда-то красивое лицо уже расплылось и обрюзгло.
      - Правильно! - весело откликнулся гость. - Я был тут неподалеку и решил переночевать в доме твоего отца. Все лучше, чем в грязной харчевне. - Он хитро улыбнулся. - К тому же, у твоего отца лучший бренди в Натчезе.
      Хью Данджермонд улыбнулся.
      - Сейчас, может быть, оно и так, но было и другое время. Когда нашим губернатором был Мануэль Гайозо, то лучший бренди был у него.
      От пятидесятилетнего Хью веяло покоем. Седина была уже довольно заметна в его черных волосах, от глаз разбежались тоненькие морщинки, и чуть-чуть раздалась талия, показывая, что время не обошло и его своим вниманием.
      При упоминании Гайозо генерал нахмурился.
      - Да уж, - сказал он, сложив на круглом животе руки. - Надо же, всего только этим летом Мануэль умер в Новом Орлеане. - Он покачал головой. - Я был там. - Он вздохнул. - Когда мне утром сказали, что он умер, я не поверил. Ужасно! Это просто ужасно, когда лучший друг умирает, да еще так неожиданно!
      Бретт промолчал. Он никогда не был высокого мнения о генерале, и сейчас его что-то настораживало в его манерах. Он почувствовал притворство и подумал: правда ли, что они с Гайозо были друзьями.
      Уилкинсон дружил с испанцами, и многие, включая Бретта и Хью, относились к этому подозрительно, строя всяческие предположения относительно того, зачем бы столь высокопоставленному офицеру армии Соединенных Штатов заигрывать с ними. Ходило много разных слухов, однако никто не предъявлял никаких доказательств, и слухи оставались слухами.
      Пока они беседовали, Бретт раздумывал, сколько еще времени ему надо потерпеть, чтобы не разочаровать отца и не обидеть генерала. А потом Уилкинсон сказал нечто заинтересовавшее Бретта.
      - Я надеялся повидаться с моим молодым другом Филиппом Ноланом, а он еще не возвратился из испанского Техаса, - проговорил он, ставя рюмку на мраморную столешницу. - Подожду его в Натчезе еще пару дней, но больше не смогу. - Он улыбнулся. - Дела, дела.
      Филипп Нолан был как бы неофициальным протеже Уилкинсона. Он был его агентом, пока не стал работать самостоятельно и не исчез на долгие годы в бескрайних испанских землях к западу от реки Сабины. Зачем Уилкинсону видеться с Ноланом сразу по возвращении? Бретт ничего не понимал. Он посмотрел на генерала. Что эти двое замышляют? Несомненно, какое-нибудь прибыльное дельце... Уилкинсону всегда не хватало наличных денег.
      Хью простодушно проговорил, давая Бретту ключ к разгадке:
      - Странно, как Гайозо невзлюбил Нолана перед смертью. Помнится, они были лучшими друзьями. Гайозо, кажется, подписал ордер на арест Нолана. Ходили слухи, будто Нолан открыл несметные сокровища в тамошних местах. - Хью презрительно хмыкнул. - Испанцы никогда не поймут, что здесь нет семи золотых городов. Они, верно, думают, будто бедняга Нолан нашел сокровища ацтеков.
      Слова Хью произвели неожиданное впечатление на Уилкинсона. Тело его напряглось, в глазах сверкнули ярость и страх, но ему удалось быстро справиться с собой. Бретт хорошо это видел, в отличие от Хью, который как раз отвернулся, чтобы налить себе еще бренди. Неужели генерал в самом деле верит всякой чепухе? И поэтому желает увидеться с Ноланом? Схватить первый кусок, если Нолан нашел сокровище? Однако, как ни странно, Уилкинсон был доволен, словно знал то, чего еще никто не знает...
      Бретту стало любопытно, и он принялся расспрашивать генерала, однако Уилкинсон, словно понимая, что выдал себя, отвечал туманно и уводил разговор подальше от Нолана и испанцев. Бретт замолк. Однако позднее, когда ехал домой, он подумал, что было бы интересно провести небольшое расследование и узнать, при каких обстоятельствах умер Гайозо и почему Уилкинсону так не терпится повидаться с Ноланом...
      Не находя себе места, Бретт ходил по комнате, напоминая хищника в клетке. Он попытался было уснуть, но сон не шел, и, накинув черный халат, он спустился вниз, в гостиную и поворошил угли в камине. Огонь разгорелся с новой силой. Глядя на пляшущие языки пламени, Бретт неожиданно для себя вспомнил девочку с огненными волосами и сжал красиво очерченные губы.
      Прочитав письмо Алехандро, он обрадовался возможности возобновить знакомство с семьей дель Торрезов, но еще более ему хотелось посмотреть, насколько изменилась его юная кузина за прошедшие годы...
      Сам он, конечно, сильно изменился, хотя даже в свои двадцать восемь лет чем-то все-таки напоминал восемнадцатилетнего мальчишку. В нем было шесть футов и четыре дюйма роста, и его стройное тело было налито мощью охотящегося льва. София не ошиблась. Широкие плечи, мускулистые руки, грудь под стать плечам, узкие бедра и длинные стройные ноги, обтянутые модными узкими панталонами, привлекали внимание многих женщин.
      Выражение лица его сильно изменилось. Годы, проведенные в погоне за опасными приключениями, оставили на нем отпечаток, хотя волосы были все такими же черными, ресницы - такими же длинными, а жадеитовые глаза... В глазах горел холодный огонь, а губы частенько кривились в презрительной усмешке, что, как ни странно, придавало ему еще больше очарования. Вне всяких сомнений, Бретт Данджермонд превратился в удивительно красивого молодого мужчину.
      У него было все - аристократическое воспитание, состояние, шарм и умение, если ему хотелось, сметать любые препятствия со своего пути. Однако его точило непреходящее желание изгнать пустоту и скуку из своей жизни, которые постоянно тяготили его.
      До двадцати пяти лет он вместе с Олли в качестве проводника досконально изучил невидимую жизнь лондонских трущоб, пил голубую отраву, пока чуть было не ослеп, играл и не пропускал ни одной мало-мальски привлекательной шлюхи в Испании, во Франции, в Англии и в Америке. Дуэлям не было числа. В Мадриде он участвовал в бое быков, в Париже убил на дуэли соперника, даже некоторое время разбойничал на большой дороге и возвращал беднякам отнятое у них добро. Он вывозил также из революционной Франции приговоренных к гильотине аристократов. Однако самой опасной была его борьба с новоорлеанской шайкой, которая принесла ему полную победу.
      В банду три года назад его привела, как ни странно, месть. Бретт был до самозабвения предан своим друзьям. Около года они с Олли плавали с капитаном Самюэлем Брауном, который был по-своему человеком чести, и Бретт к нему очень привязался. Как-то возвратившись из очередной поездки в Ривервью, Бретт узнал, что старина Браун погиб, попав в руки разбойников. Сначала он пришел в ярость, а потом столь искусно вошел в доверие бандитам, столь ловко обвел всех вокруг пальца, что с помощью испанского судьи в Новом Орлеане разгромил шайку и бесстрастно наблюдал, как выносили смертный приговор виновным в смерти Сэма Брауна.
      Это случилось сразу после того, как он выиграл плантацию в Луизиане и начал подумывать о более спокойной жизни. Около года он приводил плантацию в порядок. Но и эта работа ему надоела. Он посадил вместо себя управляющего и стал думать о том, что делать дальше. Война между Францией и Англией привлекла его внимание, однако тут он обнаружил, что это больше его не привлекает.
      Риск во имя риска, может, и потерял для него интерес, но он все также страстно презирал женщин и подозревал их во всех грехах. К несчастью, у него были случаи убедиться в собственной правоте. Со всей неопытностью красивого юнца он был в свои двадцать с небольшим лет совершенно уверен в собственной недосягаемости для стрел Купидона. Не тут-то было. Когда из охваченной пламенем Франции он вернулся в Англию в 1792 году, то встретился в Олмаке с мисс Дианой Парди.
      Бретт и его два приятеля, подзадоривая друг друга, нарушили святость олмакского жилища в надежде раздобыть пару бутылок французского вина, чтобы добавить их в пунш. Затея удалась, и они уже собрались уходить, как Бретт обратил внимание на огромные голубые глаза на прекраснейшем лице. Темные вьющиеся волосы обрамляли прелестные черты, и Бретт начисто позабыл о своей клятве никогда не попадать в руки женщин. Он влюбился. Влюбился мучительно и слепо. Он был глух к предостережениям товарищей о том, что только герцог может стать достойной парой для мисс Парди, и неделя за неделей ходил вокруг ее дома. Она пленила его и, по всей видимости, платила ему взаимностью, по крайней мере, всячески поощряла его.
      Самым непереносимым страданием явилась для Бретта ее помолвка с герцогом Алуардским... Тем более что за два дня до этого они с Дианой встретились в Гайд-парке и она страстно отвечала на его поцелуи.
      Ничего не понимающий, униженный, Бретт помчался в городской дом Парди, где лорд Парди, не скрывая сочувствия, оглядел его с ног до головы, про себя решив, что его дочери лучше прогнать смутьяна, но тем не менее разрешил ему увидеться с ней наедине. Для Бретта было страшным ударом услышать из любимых уст, что она никогда не собиралась всерьез принимать его ухаживания, хотя он, конечно же, красив, даже очень красив и гораздо моложе герцога, так что ей хотелось немного поразвлечься прежде, чем она начнет скучную семейную жизнь с человеком, годящимся ей в отцы. Кроме того, она никогда не выйдет замуж за нетитулованного претендента, вне зависимости от его богатства и положения в обществе. А герцог Алуардский, к тому же, намного-намного богаче мистера Данджермонда.
      Бретт ругал себя за слепоту, за выдуманный дурацкий рай, за то, что поверил женщине! Как он мог забыть урок, преподанный ему его собственной матерью - от женщины можно ждать только боли и предательства.
      И если этот урок еще требовал дополнительного подкрепления, то он его получил летом 1797 года, когда вернулся в Натчез и вместе с Морганом Слейдом отправился в погоню за его женой, которая, прихватив ребенка, сбежала с любовником. Беглянку так и не настигли, и Бретт еще раз поклялся, что не позволит ни одной женщине залезть к нему в душу, обнесенную отныне железной стеной.
      Однако, становясь старше, он не раз подвергал свои взгляды сомнению, видя любовь и радость отца и Софии, заставлявших его сомневаться....
      Брак отца оказался на редкость удачным. В доме звенели детские голоса, звучал смех, и стоило переступить порог этого дома, как любой человек погружался в атмосферу покоя и любви. Хоть и с неохотой, но Бретт вынужден был признать, что его отец отдыхает душой среди своих славных домочадцев. Бретт никогда раньше не видел его таким спокойным и улыбчивым.
      Не родив ни одного ребенка в первом замужестве, София стала матерью троих детей. Гордон родился в 1790 году, в 1794 - Роксана, а через год - Элиза.
      О Мартине вспоминали редко. Продолжая свои неприглядные выходки, он умудрился завоевать всеобщую нелюбовь. И когда он в девятнадцать лет умер от желтой лихорадки, в Натчезе поговаривали, что Данджермондам повезло.
      Бретт никогда особенно не ладил с Мартином, но своих сводных брата и сестру любил и они в свою очередь были до смешного преданы высокому и красивому гиганту, который то появлялся, то исчезал.
      То ли из-за простодушных ласк малышей, то ли из-за неколебимого счастья отца, но Бретт все яснее понимал, как пусто у него внутри, и никакие опасности и приключения не могли заполнить эту пустоту. Он частенько с беспокойством размышлял, уж не завидует ли он счастью своего отца и не желает ли для себя в глубине души того же самого. Отчасти из-за этого он чувствовал себя не в своей тарелке, сомневаясь в истинных причинах своего желания принять приглашение Алехандро.
      Зачем он поедет в Накогдочез? Чтобы помочь Алехандро, чтобы восстановить знакомство с дальними родственниками?.. Или потому что не забыл тех чувств, которые когда-то пробуждала в нем семилетняя девочка?
      Рассердившись на себя за эти мысли, он чуть было не отказался от поездки. Но не отказался!
      Олли заметил, что его хозяин чем-то расстроен, и хотя это продолжалось вплоть до Нового года, был спокоен. Мол, пройдет, ничего страшного. Однако Морган Слейд, заехавший к Бретту на вечерок, думал иначе.
      Он долго смотрел на хмурого друга, сидевшего за столом с картами в руках.
      - Какая муха тебя укусила? Ты похож на недоспавшего медведя. Бретт хмуро усмехнулся.
      - Сам не знаю, - признался он, бросив карты на стол. - Может быть, погода. Господи, до чего же я ненавижу дождь!
      Погода, действительно, была хуже некуда, но раньше Бретт никогда не жаловался, что погода портит ему настроение.
      - Значит, погода виновата?
      Бретт вскочил, подошел к буфету и налил две рюмки бренди. Одну он передал Моргану, другую оставил для себя. Он долго всматривался в янтарную жидкость.
      - Черт, сам не знаю, что со мной! Наверно, слишком засиделся в Натчезе! Пора двигаться в путь, а куда ехать?
      - Но ты, кажется, собирался навестить родственника в Техасе? - удивился Морган, вопросительно блеснув голубыми глазами.
      - Да, собирался, - мрачно подтвердил Бретт. - Только... К чертям все! Не знаю я, что со мной... Душа ни к чему не лежит. Даже перемена мест меня мало привлекает.
      - Ты уже видел Филиппа Волана, - задумчиво спросил Морган, - после его женитьбы на Фанни Линтот?
      Бретт откровенно изумился.
      - Нет. А что?
      - Ну, - осторожно начал Морган, - если тебя не привлекает визит к дяде, почему бы тебе не поехать с Ноланом за необъезженными лошадьми?
      - Он только в декабре женился и уже хочет расстаться с женой. Нечего сказать! Вот тебе и брак! - язвительно проговорил Бретт, но, увидав болезненную гримасу на лице Моргана, прикусил язык. - Извини. Я не хотел...
      - Ничего. Время лечит, друг мой. - Лицо его посуровело. - И время учит, что женщины хорошо умеют скрывать свою истинную сущность... Ты думаешь, Нолан правда поедет за лошадьми сразу после свадьбы?
      - Вроде он в ближайшие месяцы не собирался, но в прошлый четверг как-то намекнул, что я подумал, не навострился ли он пораньше. С Ноланом, сам знаешь, как. Хотя мне тоже странно, что, едва женившись, да еще после последней стычки с испанцами... Странно, как он вообще вернулся в Натчез. Доны к нему очень подбирались. Да он сам напрашивался. Он говорил им, что у него есть разрешение на отлов лошадей в одном месте, а потом его видели в Техасе, где ему вовсе не надо было быть. Ты же знаешь, какие подозрительные, эти испанцы. Все им кажется, что мы заримся на их земли.
      - А мы разве не заримся? - иронически спросил Бретт.
      Морган пожал плечами.
      - Пока они не мешают нам на Миссисипи и в Новом Орлеане, все будет спокойно. Бретт хмыкнул.
      - Ты вроде неплохо осведомлен о планах Нолана? Ух не собираешься ли и ты с ним?
      - Почему бы нет? С тех пор, как я вернулся из Нового Орлеана, мне тоже что-то не сидится на месте. В Натчезе меня ничто не держит, так что почему бы мне и не отправиться с Ноланом?
      - Звучит заманчиво, но сомневаюсь, что смогу проскучать здесь до тех пор, пока Нолан соберется в путь, - сухо проговорил Бретт. - Боюсь, еще до весны я стряхну пыль Натчеза с сапог и отправлюсь, правда, пока не знаю куда.
      - Ладно, если надумаешь в Накогдочез, одно другого не исключает. У Нолана там друзья и он часто сам туда наезжает, так что почему бы нам не встретиться там?
      Бретт кивнул.
      - Все может быть. Посмотрим. А пока вроде я выиграл...
      Они допоздна играли в карты, но несмотря на это и довольно большое количество выпитого бренди и вина, утром Бретт проснулся в гораздо лучшем настроении, чем накануне, решив, что это из-за принятого наконец решения ехать в Накогдочез. Не все ли равно, что им движет? Бретт внушал себе, что ему скучно, что он никогда не был в Накогдочезе, что он уважает Алехандро, и если он когда-то питал симпатию к Сабрине, это не причина не ехать к ним в гости. О том, что ему просто ужасно хочется взглянуть на подросшую кузину, он упрямо старался не думать. Кроме того, напомнил он себе, в семнадцать лет она тоже еще совсем ребенок.
      Придя к согласию с самим собой, Бретт не находил себе места от нетерпеливого желания как можно скорее отправиться в путь. София радовалась, и Бретт даже на какое-то мгновение испугался, что она решит ехать с ним. София изумленно посмотрела на его застывшее в приветливой гримасе лицо и рассмеялась:
      - Нет, нет, я не поеду. Но если Сабрина захочет потом заглянуть к нам, ведь ты не откажешься сопровождать ее?
      - Буду рад, - вежливо ответил Бретт. Из-за плохой погоды отъезд пришлось на некоторое время отложить, и Бретт получил время на размышления, потому что в первый раз в своей жизни всерьез задумался о будущем. Жить так, как он живет, больше нельзя. Приключения, карты и проституток пора забыть. Лучше всего ему осесть в Ривервью и заняться плантацией. Однако усмехнувшись, он признался себе, что просто не в состоянии подолгу сидеть на одном месте.
      Он пришел к выводу, что никогда не будет счастлив в Риверью, и, решив так, стиснул в досаде зубы. Тщательно обдумав все еще раз, он отправился искать отца.
      Бретт нашел его за бухгалтерскими книгами, и Хью обрадовался ему.
      - Вот и хорошо! А то я не знал, как мне от них избавиться!
      Они перебросились ничего не значащими фразами, потом Бретт уселся в кресло возле стола Хью. Выпив рюмку бренди, он сказал:
      - Я хотел поговорить с тобой.
      - Да?
      - Прежде, чем я уеду в Накогдочез, мне хотелось бы подписать бумаги, в которых я передам право на владение Ривервью Гордону. Пусть это будет его дом, а у меня и без него всего хватает.
      Хью изумился.
      - Гордон тоже не будет обделен. У Софии есть свои деньги, да и я добавил к ним кое-что. Ты - мой старший сын, мой наследник, - сказал он хриплым от нахлынувших чувств голосом. - Ривервью всегда переходило к старшему сыну.
      Резкие черты Бретта стали мягче.
      - Отец, то, что я родился первым, еще не причина оставлять судьбу Ривервью в моих руках. - Его губы скривились в иронической усмешке. - Стоит не так лечь картам, и я проигрываю и выигрываю поместья не меньше Ривервью. Неужели ты хочешь, чтобы наш дом достался какому-нибудь картежнику? Неужели твой труд не заслуживает ничего лучшего? Я хочу, чтобы хозяином Ривервью стал Гордон.
      Хью был потрясен тем, что сказал Бретт, и с грустью подумал, что вряд ли воспоминания Бретта о Ривервью можно назвать счастливыми, и если сейчас в доме смех и радость, то далеко не всегда было так. Бретт отказывается от поместья, потому что у него есть состояние, но Хью подозревал, что это не единственная причина.
      Они никогда раньше не говорили о печальных годах, когда Джиллиан устроила из Ривервью ад, однако Хью с горечью, но вынужден был признать, что именно здесь кроется причина отказа Бретта от поместья.
      - А твои наследники? - все же спросил он. - Когда-нибудь ты женишься, и твои дети, вполне возможно, будут думать не так, как ты.
      Бретт напустил на себя циничный вид.
      - Папа, все что угодно, только не женитьба! Глядя на брезгливое выражение на лице сына, Хью вспомнил себя, каким он был все страшные годы после предательства Джиллиан. Разве он тогда не ненавидел женщин и не презирал их, видя в каждой прирожденную обманщицу?
      Какой же я был тогда злой, подумал Хью, удивляясь самому себе, такой же, как теперь Бретт. Если бы не София... Хью спросил еще раз с грустью.
      - Ты твердо решил?
      Бретт усмехнулся и ответил вопросом на вопрос:
      - Разве я когда-нибудь менял свои решения? Когда-то ты сказал, что упрямство - мой самый большой порок или самая большая добродетель. Ты еще не решил, что?
      Хью улыбнулся против воли.
      - Еще нет, - сухо ответил он. Улыбка погасла, и он долго испытующе вглядывался в сына. - Ты твердо решил? Тебе совсем не нужен Ривервью?
      Бретт задумался.
      - Пожалуй, я бы оставил за собой мой домишко и клочок земли рядом. - Его смуглое лицо посветлело. - На старость...
      ***
      Через неделю Бретт опять сидел в кабинете отца, который, строго поглядев на него, сказал:
      - Я сделал, как ты хотел. Когда ты подпишешь эти документы, все права на Ривервью отойдут к Гордону.
      Бретт не раздумывая потянулся за пером, но Хью накрыл его руку своей.
      - Мне это не нравится! - взорвался Хью. - Ривервью должен принадлежать тебе! А что будет, если ты все потеряешь? Куда ты тогда денешься?
      - Туда, где мне будет место! - не замедлил с ответом Бретт, но, понимая, как расстроен отец, добавил серьезно:
      - Папа, разве ты забыл о плантации в Луизиане? О моих деньгах и домах в Новом Орлеане? О землях в Англии? О счетах в английских банках? Господи! Куда мне больше?
      Хью вздохнул и убрал руку.
      - Возможно, ты прав. - Он улыбнулся. - Я отписал тебе дом и сто акров земли - на старость, как ты выразился.
      Погода стала меняться к лучшему. Самые страшные метели остались позади. Через два дня, нагруженные подарками и письмами, Бретт и Олли выехали из Натчеза, держа путь в Накогдочез.
      Путешествие оказалось не из легких. Они выехали в начале года, когда все реки были скованы льдом. Дорога, скорее всего бездорожье, пролегала в безлюдных местах, где водились хищные звери, олени. Бретт любил охоту, чего нельзя было сказать об Олли, который жался к костру, до полусмерти искусанный москитами, тучей кружившими над головой, едва потеплело.
      - Подумать только, я-то представлял, что" буду любоваться красотами природы.
      Бретт только усмехался, зная, что Олли всегда готов к приключениям и еще никогда не видел по-настоящему великих просторов Америки. Он был замечательно приспособлен к жизни в трущобах больших городов Европы, однако у него не было никакого опыта общения с природой.
      На реке Сабине всегда было много всяких лихих разбойников, и их тоже дважды останавливали люди, один вид которых заставлял Бретта тянуться за оружием, но дважды, поглядев на широкие плечи Бретта, на его холодные зеленые глаза и на привыкшие к ружью руки, они ехали прочь.
      В свою последнюю ночь, которую он провел в дороге, Бретт внешне уже ничем не отличался от бродяг. Волосы у него отросли до плеч, густая черная борода скрыла всю нижнюю часть лица, - и одет он был так, как не одеваются богатые путешественники. В кожаных штанах и красной рубашке с открытым воротом он никак не походил на элегантного отпрыска одного из самых богатых домов Северной Америки, поэтому, увидев его бороду и надвинутую на лоб коричневую шляпу, Сабрина решила, что попала в лапы головорезов...
      Глава 5
      Не зная о письме Алехандро, посланном Бретту Данджермонду, Сабрина считала, что за несколько месяцев, прошедших после ее дня рождения, не случилось ровным счетом ничего примечательного. Хотя нет, это не совсем так, призналась она себе солнечным апрельским утром. Она сама изменилась. В ней появилось какое-то недовольство безоблачным течением жизни в отцовском доме.
      Но винить в этом Сабрине было некого - отец был таким же любящим, как всегда, дом и слуги тоже оставались прежними, и в Накогдочезе все ее обожали. Однако ей все-таки чего-то не хватало.., чего-то, чему она не могла подобрать название и это внушало ей беспокойство и печаль, неуверенность и ожидание перемен. Она не была несчастлива, просто ее больше не занимали привычные дела...
      Хмуро встретила она ясное весеннее утро. Растянувшись под тенистым деревом на густом весеннем клевере, она подумала, что одета самым неподобающим для молодой девушки образом - в широкую рубашку и узкие мужские штаны. Сомбреро валялось на земле возле ее обутых в сапоги ног, а неподалеку щипала траву кобылка, подаренная отцом, когда ей исполнилось шестнадцать.
      Здесь было ее любимое место. Меньше, чем в миле от гасиенды. Она часто приходила сюда посидеть среди вековых буков, сосен, зарослей цветущего кизила и мирта. Днем здесь можно было и подремать. Но в последнее время и грезы стали какими-то другими, и только усиливали ее внутреннее беспокойство.
      Все еще глядя, как солнечные лучи впиваются как стрелы в высокую сосну, она сорвала цветок клевера и сунула его себе в рот. Может быть, все дело в Карлосе, с неудовольствием подумала она. Или в отце?
      Сабрина нахмурилась. Нет, отец здесь ни при чем. Только лучше бы ему никогда не заговаривать с ней о Карлосе.
      Сабрина еще всерьез не думала о мужчине, за которого она хотела выйти замуж, но о самом замужестве думала как о какой-то неизбежности. Так было до ее дня рождения. Или, скорее, до весны.
      Встречаясь с сыновьями соседей, танцуя с ними, обедая с отцом в их домах, она удивленно размышляла о том, что ни за кого из них не хочет идти замуж. Даже за гордого красавца Карлоса, усмехнулась она.
      После разговора с отцом она стала новыми глазами смотреть на знакомых мужчин, особенно на Карлоса, и хотя ей до сих пор было приятно танцевать с ним, совершать совместные прогулки верхом, она все больше убеждалась, что не желает выходить за него замуж.., и за других тоже.
      Словно упрекая ее во лжи, перед ее глазами возникло смуглое лицо с жадеитовыми глазами, и Сабрина, вздрогнув, отбросила цветок клевера в сторону. Ну, уж только не Бретт Данджермонд! И еще меньше Карлос, мрачно решила она.
      Рассердившись на себя, Сабрина легко вскочила на ноги и подхватила сомбреро. Подобрав растрепавшиеся волосы, она заколола их костяным гребнем, который всегда захватывала с собой, и, надев сомбреро, свистнула лошадке. Сабрина отлично обучила свою Сирокко, и та послушно подошла поближе. Сабрина улыбнулась, недовольства как не бывало, и она ласково потрепала ее по шее.
      - Ну и глупая я. Сирокко. О чем только думаю в такое замечательное утро!
      Больше похожая на мальчишку, чем на девицу на выданье, Сабрина легко вскочила в отделанное серебром седло, подаренное ей ковбоями, взяла в руки уздечку и, наклонившись, шепнула Сирокко на ухо:
      - Давай посмотрим, подходит ли тебе твое имя! Беги, как ветер.
      И едва заметно коснулась шпорами боков лошадки.
      Сирокко поднялась на задних ногах, а потом, оправдывая свое имя, помчалась словно ветер, по бескрайнему полю. И лошадь и Сабрина хорошо знали эти места, и Сабрина подбивала ее бежать быстрее и быстрее, сама вся отдаваясь бешеной скачке. Радостные огоньки зажглись у нее в глазах, на пухлых губах заиграла довольная улыбка, и, как дым, развеялись все мрачные мысли.
      Бретту же и Олли, выехавшими на поле чуть левее Сирокко, ситуация показалась более, чем опасной. Сначала они поняли, что они не одни на безлюдной пустоши, а потом, когда мимо них промчалась, как сумасшедшая, золотая кобыла с мальчишкой на спине, они решили, что лошадь неуправляема, и Бретт бросил поводья вьючной лошади Олли. Чертыхнувшись про себя, он вонзил шпоры в бока своего жеребца и поскакал следом за незадачливым наездником.
      У Сирокко был широкий и легкий шаг, и в свои четыре года она как раз входила в полную силу, однако Огненный Вихрь - сын Огня - тоже был не из слабеньких, так что расстояние между ними быстро сокращалось.
      Сабрина ничего не замечала, пока длинная смуглая рука, тянувшаяся за уздечкой, не возникла у нее перед глазами. Бросив быстрый взгляд на заросшего мужчину в шляпе, она сама подхватила уздечку и хотела было повернуть лошадь, но услышала, как мужчина выругался, и, оглянувшись, увидела, что он тоже сменил направление и опять был рядом с ней.
      Сердце у нее готово было выпрыгнуть из груди, потому что она испугалась, что попала в руки к какому-нибудь злодею, промышлявшему в здешних местах. Сабрина сжала зубы и изо всех сил постаралась оторваться от незнакомого всадника. Напрасно. У разбойника был отличный конь, а в чистом поле никуда не спрячешься.
      Бретт никак не желал понимать, что мальчишка, которого он спасает, вовсе не жаждет спасения. Повороты кобылы он воспринимал как неумелые действия седока, и, когда он вновь оказался рядом с непослушной лошадью, обыкновенно не терявший головы Бретт был вне себя от ярости. На сей раз он не стал ловить уздечку, а вместо этого быстрым движением стянул Сабрину с седла. Гораздо сильнее, чем требовалось, он придавил ее к спине своего коня, уложив лицом вниз.
      Сабрина же вовсе не испытывала благодарных чувств за свое так называемое спасение. В ярости от того, что какой-то разбойник посмел напасть на дочь Алехандро дель Торреза на его собственной земле, она не стала ждать, пока конь замедлит бег.
      Кинжал, подаренный ей отцом, был у нее в сапоге, и ей надо было только дотянуться до него... Немножко придя в себя, она принялась крутиться и извиваться, безнадежно пытаясь вырваться из железной хватки разбойника. У нее и в мыслях не было хотя бы изобразить покорность. Она думала о том, что если ей не удастся воспользоваться кинжалом, то, может быть, удастся соскользнуть с коня и добежать до леса.
      Бретт не понимал, чего хочет спасенный им мальчишка, но, видя, как он изворачивался, испугался, как бы тот не свалился, поэтому прижал его посильнее да еще встряхнул, крикнув:
      - Тихо, дурак, дай коню остановиться!
      Кровь бросилась Сабрине в голову и от его слов и от неудобного положения, в котором она находилась, и она принялась крутиться больше прежнего. Сомбреро не удержалось на ее голове, костяной гребень тоже, и волосы цвета красного золота разлетелись во все стороны.
      Бретт, занятый конем, не заметил ни упавшего сомбреро, ни гребня. Не обращал он внимания и на свою пленницу, которая, едва конь остановился, приняла горизонтальное положение.
      Ее рука соскользнула за отворот сапога, пальцы обхватили рукоятку кинжала, и, прежде, чем Бретт сообразил, что "мальчишка" вовсе не мальчишка, а взбешенная дикая кошка, кинжал описал дугу и глубоко вонзился в плечо.
      Не обращая внимания на боль, Бретт, не раздумывая, перехватил руку Сабрины и заломил ей за спину. Он онемел от изумления, глядя на гриву рыжих волос и злое лицо всего в нескольких дюймах от его лица: на янтарные глаза в окружении пушистых ресниц, темные брови, тонкий носик, чуть вздернутый кверху, и губы, которые ни одного мужчину не смогли бы оставить равнодушным.
      Это были те самые волосы и те самые незабываемые глаза!..
      - Сабрина?
      Услыхав свое имя, Сабрина похолодела. Она подняла голову и, неожиданно забыв о грубом прикосновении чужой руки, заглянула в бородатое лицо. Оно оказалось не таким уж страшным. Скорее наоборот. Черные густые брови нависали над глубоко посаженными зелеными глазами, опущенными длинными ресницами. Она замерла. Сделав над собой усилие, Сабрина отвела глаза. Борода скрывала пол-лица, но Сабрина узнала глаза, и сердце ее бешено застучало.
      - Сеньор Бретт? - прошептала она, не веря себе.
      Он усмехнулся, рука ослабила хватку.
      - Да, увы, это я, дорогая, - сухо проговорил он. Боль начала давать о себе знать, и он поморщился. - Хотелось бы менее жаркой встречи, но, учитывая наше расставание, думаю, мне нечего удивляться даже кинжалу!
      Сабрина виновато взглянула на раненое плечо Бретта и вся сжалась, увидав кровь на рубашке.
      - Я... Я... Я прошу.., прощения, - с трудом выдавила она из себя. - Если бы я знала, что это вы! Я думала, вы - разбойник.
      Он весело рассмеялся, не отводя взгляда от ее губ.
      - Может быть, оно так и есть, злючка, может быть.
      Неожиданно сообразив, что сидит плотно прижавшись к его груди, Сабрина сделала попытку отстраниться.
      - Во всяком случае, вы были очень на него похожи, когда набросились на меня.
      - Набросился? - возмутился Бретт. - Я-то думал, что спасаю тебя.
      Сабрина даже рот открыла от удивления.
      - Спасаете? От Сирокко? Так вот зачем вы хватались за уздечку?
      - Конечно! - Увидев, как она удивилась, он понял, что ошибся, и это вовсе не улучшило его настроения. Рука болела все сильнее, к тому же, он ощущал волнение от близости ее стройного тела. - Прошу прощения, если ошибся. Однако, - продолжал он не очень вежливо, - если то, что я видел, ваше обычное времяпрепровождение, то не удивлюсь, если мне скоро сообщат о том, что вы сломали себе шею.
      Вполне естественно, Сабрина вспыхнула в ответ, однако она не успела достойно ему ответить.
      - Кстати, - саркастически заметил он, - если это, к тому же, то гостеприимство, о котором мне писал ваш отец, то лучше мне не искушать судьбу, как вы думаете?
      - Мой отец, - ничего не понимая, переспросила Сабрина. - Мой отец вам писал?
      Бретт жестко усмехнулся, словно ему пришлось объясняться со слабоумной.
      - А почему, как вы думаете, я оказался здесь? Надеюсь, вы не подумали, что я тут мимоходом? А?
      Сабрина неприязненно взглянула на него.
      - Пока еще у меня не было времени что-либо подумать!
      Бретт дал волю своей ярости.
      - За долгие годы я понял, что женщины думают не очень часто...
      Сгорая от желания закрыть ему дерзкий рот, Сабрина постаралась ответить как можно ласковее:
      - Возможно, вы правы, но женщины не щеголяют ненужной храбростью, как некоторые! Неожиданно Бретт довольно улыбнулся.
      - Хорошо, малышка, очень хорошо!
      - Я не малышка! - прошипела Сабрина. Одна бровь поползла у него вверх, и он самым внимательным образом обследовал зелеными глазами ее фигуру.
      - Должен согласиться, милая кузина, вы уже в самом деле не ребенок.
      Его слова, однако, не обрадовали Сабрину, наоборот, у нее пересохло во рту и стало трудно дышать. Судорожно сглотнув слюну, а Сабрина была не из слабонервных, она прошептала:
      - И не кузина.
      - Могли бы добавить, что в придачу я еще и не очень желанный гость, сверкнул глазами Бретт, - но хотя обычно я не напоминаю хозяевам об их обязанностях, на сей раз вынужден сделать исключение. Или я истеку кровью, или вы ведите меня в дом!
      Сабрина покраснела и, взглянув еще раз на раненую руку, прошептала:
      - Простите меня, сеньор Бретт. Я.., я.., я не хотела быть негостеприимной. Поедемте, я покажу вам дорогу. Это совсем недалеко, и Бонита посмотрит вашу руку.
      Сабрина хотела было соскочить с коня, но Бретт, несмотря на боль в руке, удержал ее, а когда она вопросительно посмотрела на него и слабо улыбнулась, он довольно нагло спросил:
      - А вы не могли бы подтвердить свое гостеприимство? Разве кузены, встречающиеся в первый раз за десять лет, не могут поцеловаться?
      Сердце едва не выпрыгивало у нее из груди, язык словно прирос к небу, и Сабрина могла только смотреть на него покорными янтарными глазами. Бретт подождал пару мгновений, потом наклонился и прижался к ее губам.
      Не считая отеческих поцелуев, Сабрина еще не знала подобных прикосновений мужчины, и совсем не была готова к тому пожару, который мгновенно вспыхнул у нее в крови. От его тела шло такое тепло, что она, неожиданно для себя сама прильнула к нему, стоило ей только почувствовать его прикосновение.
      Они обменялись до неприличия целомудренным поцелуем, и все же Сабрина впервые ощутила то, что не ощущала никогда раньше - приятный зуд внизу живота, странно затвердевшие соски и сумасшедшее желание прижаться к нему самым бесстыдным образом. Все это было ново для нее, и она растерялась, а потом отшатнулась от Бретта, безотчетно почувствовав опасность. Эта опасность манила ее, ибо была мучительным обещанием, наслаждения.
      Что касается Бретта, то ее близость, ее невинный поцелуй подействовали на него куда сильнее. В то самое мгновение, когда его губы коснулись ее губ, он испытал настоящий взрыв страсти, от которого его кинуло в дрожь. Он не был неопытным юнцом, но никогда с ним не случалось ничего подобного, никогда он так безумно не желал отдать всего себя женщине, разделить блаженство и обладать, обладать ею полностью, чтобы она на всю жизнь запомнила и несла на себе печать его обладания. Он чуть было не потерял голову, но недовольный голос Олли вернул его к действительности.
      - Вот так сражение из сражений! Сначала эта стерва протыкает вас кинжалом, а потом вы ее целуете!
      Вздохнув, Бретт оторвался от Сабрины и, совсем уже придя в себя, с усмешкой проговорил:
      - Милая кузина, думаю, я могу со всем основанием признать, что вы должным образом приветствовали мой приезд.
      Сабрина была как в тумане и долго смотрела на Бретта, ничего не понимая, пока не увидела подскакавшего к ним Олли, который вел на поводу двух тяжело груженных лошадей.
      - Кто это?
      - Олли Фрэм, мой.., э.., слуга. А это моя кузина Сабрина дель Торрез. Мы будем жить в доме ее отца.
      Олли и Сабрина обменялись взглядами. Для Олли существовали только два типа женщин - хорошие женщины и плохие женщины, и Сабрина показалась ему плохой. То, что она ранила его хозяина, тоже не могло расположить его к ней. Что касается Сабрины, то почти детская внешность Олли, заляпанная грязью одежда и редкая бороденка показались ей не вполне подходящими для слуги благовоспитанного и богатого молодого джентльмена, каким был Бретт Данджермонд. Однако, переведя взгляд на бороду Бретта я его одежду, она подумала, что они оба стоят друг друга. Она приветствовала Олли еле заметным кивком, а Олли в ответ просто-напросто фыркнул.
      Взбудораженная всем происшедшим, Сабрина, спрыгнув с коня, была вовсе не такой собранной и спокойной, как ей бы этого хотелось.
      - Езжайте за мной.
      Тихонько свистнув, она подозвала Сирокко, и через несколько минут все трое были уже на пыльной красной дороге, что вела к дому Сабрины. Лес обступал ее почти непроницаемой стеной, и это была даже не дорога, а тропинка в окружении сосен, ив, перемешанных с дикими азалиями и корицей.
      Бретту понравился дом, когда они выехали из леса и он встал прямо перед ним. Некрашеное дерево, потемневшее со временем, и окна в мавританском стиле напомнили Бретту Испанию.
      Основное здание было одноэтажное, длинное и приземистое, а справа под прямым углом к нему было пристроено крыло в два этажа с узким балконом, огражденным ажурной железной решеткой. Вокруг дома раскинулся сад, а аллея среди деревьев вела к широкой двери, которая неожиданно отворилась, и из нее, улыбаясь, вышел Алехандро.
      - Как я рад, что ты наконец приехал! Я уже несколько недель жду и уже было потерял надежду. - Улыбка исчезла с его лица, когда он заметил кровь на рубашке Бретта и растерянное выражение на лице Сабрины. - Что случилось? Разбойники?
      Бретт на секунду запнулся.
      - Нет. Скажем так, у нас с Сабриной произошло.., взаимонепонимание.
      Прекрасно зная характер Сабрины, Алехандро помрачнел и недовольно посмотрел на дочь.
      - Что ты натворила на сей раз, чика? Сабрина поджала губы, огорчившись, что придется отчитываться перед отцом, но прежде, чем она придумала ответ, вмешался Бретт.
      - Это не ее вина. Она приняла меня за разбойника, который хочет ее.., э.., утащить, а я подумал, что она мальчишка, потерявший управление лошадью. Так что я, наверно, вел себя не самым вежливым образом. Прежде, чем мы оба поняли свою ошибку, она довольно плодотворно защищала свою честь. - Усмехнувшись, он пренебрежительно кивнул на рану. - Не беспокойтесь, чепуха. Уверяю вас, я попадал в передряги и похуже.
      - Понятно, - проговорил Алехандро, понимая, что Бретт не все ему сказал, но если у обоих нет охоты откровенничать, то и не надо. Он хлопнул в ладоши. Эй! Бонита! Жозефа! Клемент! Илия! Быстрее! У нас гости!
      В следующее мгновение двор наполнился слугами, которые принялись охать и ахать вокруг Бретта. Бонита и Жозефа увели его с собой, а за ними неохотно поплелся сгоравший от ревности Олли. Клемент и Илия приглядели за тем, чтобы быстро разгрузили лошадей и отнесли в комнаты, приготовленные для сеньора Данджермонда, багаж.
      Двор опустел. Остались только Сабрина и ее отец, который самым внимательным образом разглядывал разлетевшиеся по плечам волосы дочери и ее хрупкую фигурку в мужском наряде.
      - Мне кажется, тебе пора забыть мальчишеские замашки. Ты уже молодая женщина, а не мальчик-подросток. - Нежной улыбкой он смягчил недовольство, прозвучавшее в его голосе. - Твоей маме вряд ли понравилось бы то, что она сейчас бы увидела. Она бы подумала, что я тебя дурно воспитал.
      Алехандро поднял бровь, как бы ожидая от нее ответа, но Сабрина упрямо вздернула подбородок, а так как он слишком хорошо знал, что это значит, то просто повернулся и пошел в дом к гостю.
      Чувствуя себя брошенной и обиженной, Сабрина оглядела двор. Она чувствовала смятение. Ей было стыдно, и она сердилась на отца. Радуясь приезду Бретта Данджермонда, она в то же время не была ему рада, потому что он смутил ее и даже вроде оскорбил своим поведением. Но одно она знала точно. Бретт Данджермонд опять вошел в ее жизнь, даже не вошел, а ворвался как молния или ураган, и Сабрина испугалась, что ее жизнь изменилась навсегда.
      Глава 6
      Прошло несколько часов прежде, чем Бретт и Сабрина увиделись вновь, и обоим это время пошло на пользу. Бонита промыла и перевязала Бретту рану, и, хотя она ворчала, что останется шрам, беспокоиться было не о чем.
      Вымывшись, побрившись и переодевшись, Бретт уже не был похож на разбойника. Лишь выражение глубоко посаженных, насмешливых жадеитовых глаз выдавало в молодом аристократе не очень-то благовоспитанного джентльмена.
      Несомненно, из-за неожиданной встречи с Сабриной он ненадолго потерял контроль над собой, особенно когда вкусил сладость ее губ. Однако это безумие длилось совсем недолго, он быстро понял, как был глуп, и отругал себя за неосторожность. К тому времени, как они приехали на гасиенду, он уже уверил себя, что ничего особенного не случилось.
      Рассказать о чувствах Сабрины гораздо сложнее. Она не знала, что такое страсть, пока он не поцеловал ее, и никогда раньше особенно не интересовалась взаимоотношениями мужчины и женщины. Однако даже прикосновение руки Бретта к ее руке пробудило в ней такие чувства, которых она не очень-то хотела знать, справедливо опасаясь, как бы они не унесли ее за грань разумного.
      Когда отец оставил ее одну на дворе, она постояла немножко и поднялась к себе в комнату.
      Проходя мимо открытой двери в комнату Бретта, она не заглянула в нее, хотя знала, что должна спросить, как он себя чувствует. Сабрина слишком злилась на себя и была слишком расстроена, так что даже почти не удивилась, что его поместили в комнате почти рядом с ее. Но рассердилась.
      Не хочу, чтоб он жил тут! Слишком он опасен. Сабрина знала, что он нарушит мирное течение ее жизни и не хотела этого, совсем забыв о том, что еще несколько часов назад сама мечтала изменить свою жизнь. Она не желала смириться с его беспокойным присутствием.., тем более, что никогда раньше отец не возражал против ее верховых прогулок и мальчишеских замашек. А сегодня, стоило только появиться Бретту Данджермонду, как он уже недоволен ее штанами и напоминает ей, что она-де юная леди. И, к тому же, он ни словом не упомянул, что пригласил к себе Бретта Данджермонда.
      Нахмурившись, она подумала о том, что до сих пор между ней и ее отцом не было никаких секретов. А, впрочем, что странного в том, что он умолчал о визите родственника, пусть и дальнего, если за этим визитом ничего не стоит? И почему Бретт Данджермонд принял приглашение?
      Наморщив лоб, она стала вспоминать все, что ей сообщали о Бретте с тех пор, как София вышла замуж за Хью Данджермонда. Она хотела понять, зачем Бретт явился в безлюдный Техас. Он рано оставил дом. Из писем Софии она знала, что Хью сердился на старшего сына и даже хотел лишить его наследства. Вроде он играл в карты и дрался на дуэлях вместо того, чтобы, как желал Хью, осесть в Ривервью и заняться хозяйством. Однако она не могла вспомнить ничего такого, что пролило бы свет на его визит на Ранчо дель Торрез. Ничего не понимаю, подумала Сабрина. Судя по письмам Софии, он был бы гораздо больше "дома" в столицах Европы, чем в захолустном Накогдочезе, которому нечего предложить привыкшему к светским развлечениям человеку. Зачем он приехал? Эта мысль не давала покоя Сабрине. Неужели Хью лишил его наследства и выкинул из дома без гроша за душой? Неужели Бретт хочет с помощью ее отца поправить свои дела? Или ему пришлось покинуть цивилизованный мир, потому что он совершил преступление?
      Холодок пробежал у нее по спине, когда она вспомнила, как увидела его утром. Разве он не похож на разбойника? На беглого каторжника? Нет, у нее просто разыгралось воображение.
      Однако она совершенно не хотела вспоминать поцелуй Бретта. Не хотела вспоминать пронзившую ее сладкую боль и неодолимое желание прижаться к его сильному мускулистому телу. Она дала себе слово, что больше ничего подобного не повторится.
      Сабрина не возражала бы остаться в своей комнате подальше от суматохи и от Бретта, однако поняла, что это выглядело бы слишком по-ребячески. А ей ни за что не хотелось, чтобы Бретт Данджермонд думал о ней, как о ребенке. Да и отцу не понравится, если она станет избегать гостя. И Сабрина принялась за свой туалет, мысленно готовя себя к встрече с так называемым кузеном.
      Она долго приводила себя в порядок и сумела дотянуть до сумерек, когда они с отцом обычно принимались трапезничать.
      Погрузившись в ароматную ванну, она грезила наяву и в конце концов догрезилась до того, что Бретт Данджермонд превратился в ее покорного раба, а она весьма холодно принимала от него знаки внимания. Это было так приятно, что несколько мгновений Сабрина сидела, забыв обо всем на свете, пока с раздражением не одернула себя, поняв, что делает что-то не то. Господи! Да ведь ей и вправду хочется, чтобы он смотрел на нее, как Карлос... Хочется ведь? Раздосадованная Сабрина быстро вышла из ванной и завернулась в громадное белое полотенце.
      В первый раз в жизни она проявила интерес к своему гардеробу. Несмотря на любовь к мужскому костюму, Сабрина любила и красивые платья, а так как ее отец был весьма состоятельным человеком, то у нее было все, что могла бы пожелать любая девушка. Однако сейчас она с неудовольствием осмотрела радужное разнообразие платьев и не выбрала ни одного. Рассердившись на себя, ибо поняла причину этой разборчивости, Сабрина поджала губы и вытащила первое попавшееся под руку платье.
      Это было как раз то что надо. Платье из абрикосового шелка - одно из самых новых и самых красивых. Оно плотно облегало ее худенькую талию, а широкая юбка мягко ниспадала до щиколоток. Рукава колокольчиками доходили ей почти до локтей и были прелестно обшиты кружевами так же, как низкий вырез. Оглядывая себя в, большом овальном зеркале, Сабрина подумала, что вырез, пожалуй, слишком глубокий, но потом, вспомнив, какое платье надевала недавно, ничуть не заботясь о вырезе, она уселась за туалетный столик, чтобы привести в порядок волосы.
      Через несколько минут она уже одобрительно смотрела на себя. В отличие от большинства девушек ее круга, Сабрина редко прибегала к услугам горничной, хотя в особых случаях Боните приходилось ее причесывать. Сабрина вдела в уши сережки, подаренные ей Бонитой, и не без злорадства отметила про себя, что теперь сеньор Бретт не спутает ее с мальчишкой.
      Чувствуя себя так, словно ей предстояла великая битва, она накинула на плечи черную кружевную мантилью и, высоко вскинув подбородок, покинула безопасные стены спальни. Ступая по широкой лестнице, Сабрина уверяла себя, что позаботилась о своей внешности только ради своего отца, хотя, приближаясь к маленькой гостиной, где, как она думала, ее ждали отец и Бретт, она представляла себе, как посмотрит на нее Бретт. Изобразив на лице вежливую улыбку, она набрала в грудь воздуха и...
      Однако в гостиной никого не оказалось, и Сабрина, ничего не понимая, огляделась. Потом она обратила внимание на настежь распахнутые двери и поняла, что отец приказал накрыть стол во внутреннем дворике.
      Ничего удивительного. Вечер был теплый.
      Дул слабый ветер, разгонявший москитов. Алехандро и Сабрина часто завтракали и ужинали здесь в такие же теплые дни.
      Гасиенда была спланирована в форме буквы "L" и соответственно дворик был закрыт с двух сторон домом. Для того чтобы совсем закрыть его, уже давно была поставлена решетка, заросшая жимолостью. В углу был расположен большой каменный фонтан в виде конской фигуры. А почти в центре дворика росла большая сосна, возле которой стоял стол, а вокруг него кресла.
      В одном из них сидел Алехандро. На столе перед ним стоял бокал. Выйдя во дворик, Сабрина уловила легкий запах табака и, не увидя никого рядом с отцом подумала, что ей почудился голос Бретта. Довольная и одновременно раздосадованная его отсутствием, она подошла к отцу.
      Вечер уже вошел в свои права, и если бы не зажженные лампы, разглядеть что-нибудь было бы невозможно. Однако, как ни странно, это только пошло Сабрине на пользу. Ее платье казалось золотистым, а волосы пылали как пурпурный огонь, когда она приблизилась к отцу.
      Сабрина прошлась перед ним, как в танце, и спросила насмешливо:
      - Ну как, папа, похожа я на молодую даму? Или мне надо надеть другое платье?
      Алехандро рассмеялся, радуясь, что его дочь приняла его слова к сведению и не обиделась на него. Глаза у него светились гордостью и любовью.
      - Белла! Белла! Голубка! Ты просто настоящая сеньора! Но, может быть, я слишком пристрастен! Нам нужно, я думаю, спросить у молодого человека. - Он посмотрел поверх ее плеча. - Скажи правду, амиго, разве я не прав, что горжусь своей дочерью?
      Улыбка сошла с ее губ, когда Сабрина оглянулась, злясь на себя за свою невнимательность. Она была настолько уверена, что Алехандро один во дворе, что для нее было неприятной неожиданностью обнаружить возле одной из колонн Бретта Данджермонда.
      Наверно, она меньше бы злилась, если бы знала, что, крутясь перед Алехандро, нанесла Бретту настоящий удар в солнечное сплетение. Сердце его забилось с такой бешеной силой, когда он увидел это очаровательное видение, что у него не было сил пошевелиться.
      Маленькая девочка осталась в прошлом. Перед ним стояла очаровательная желанная женщина. Слишком желанная, признался он себе. Вернув на лицо насмешливое выражение, Бретт все же мрачно приказал себе относиться к ней как к ребенку, как к малышке, которую он когда-то любил. Он не должен видеть в ней женщину. Она - ребенок, а детей можно баловать, ласкать, тормошить. Женщин нельзя. Женщины опасны.
      Он скользнул взглядом по ее стройной фигурке и несмотря на все данные себе клятвы, почувствовал, как внутри у него разгорается пожар желания. Он даже выругался про себя, встревоженный предательством собственной плоти. Ну и времечко ему предстоит. С одной стороны, он хочет видеть в ней ребенка, а с другой - его тянет к ней, как к самой желанной из всех женщин.
      Сабрина гневно вскинула подбородок, чувствуя на себе его задержавшийся взгляд. Она была вся освещена, зато Бретт оказался в тени, и она могла различить только его смутно белевшую рубашку, да еще огонек сигары.
      Язвительно усмехнувшись, она гораздо смелее, чем это было ей свойственно, подошла к нему и, присев в глубоком поклоне, холодно спросила:
      - Ну, как, сеньор? Ваш приговор?
      Сабрине было хорошо видно его лицо - узкое, с жесткими чертами, без бороды, и у нее засосало под ложечкой, так он был красив, но не той нежной красотой, не так, как Карлос, призналась она себе, который мог показаться гораздо привлекательнее, но что-то в лице Бретта...
      Великолепно очерченный рот, чувственная нижняя губа, тонкий прямой нос, глубоко вырезанные и раздувавшиеся ноздри, густые темные брови. Жадеитовые глаза почти не были видны за длинными, чуть ли не девичьими ресницами. Пожалуй, подбородок слегка тяжеловат. Но если взять все вместе, это было лицо настоящего мужчины, глядя на которое можно было забыть обо всех его мелких не правильностях.
      Бретт насмешливо улыбнулся и, вынув изо рта сигару, с издевкой проговорил:
      - Может быть, мы сначала выслушаем ваш приговор мне...
      Сабрина покраснела.
      - Прошу прощения, - резко ответила она, но потом вроде бы смягчилась. - Вы спрятались в тени. Откуда я знаю, может, вы это сделали потому, что боитесь показать свое уродство!
      - Сабрина! - воскликнул Алехандро, но Бретт только ласково улыбнулся ей.
      Неторопливо отделившись от колонны, он вышел на свет и тихо спросил:
      - Ну? Теперь вы меня видите... Я очень уродлив?
      Он выглядел весьма романтично. Белая рубашка, алая перевязь, черные узкие бриджы, обтягивавшие длинные сильные ноги, сверкающие черные сапоги. Прядь густых черных волос упала ему на лоб, придавая ему романтично-порочный вид.
      - О нет, и я уверена, вы это сами знаете, - нехотя проговорила она.
      У них обоих было такое ощущение, что во дворе никого нет, и Алехандро с удовольствием наблюдал за ними, ничуть не обескураженный обменом колкостями. В них обоих запылал пожар страсти, подумал он с радостью, и теперь уже вряд ли погаснет.
      - Эй, вы, идите сюда, я тоже хочу с вами разговаривать, - наконец проговорил он.
      Бретт не без усилия отвел глаза от Сабрины и, пожав широкими плечами, спокойно проговорил:
      - Я только подтвердил ваши слова. Сабрина, на самом деле, красавица. Вам есть чем гордиться.., даже если она может смертельно ранить своим язычком.
      Алехандро коротко рассмеялся и кивнул.
      - Си, ваша правда. Бывает, и я иногда жалею, что она не родилась немой.
      Напряжения как не бывало, и Сабрина, фыркнув совсем как капризная девочка, хотела было уже повернуться, когда Бретт взял ее руку. Еще более усугубляя ее растерянность, он низко склонился перед ней и прижался теплыми губами к тыльной стороне его ладони. Его губы спалили ей кожу, и сердце ее забилось, как птичка в клетке.
      Бретт улыбнулся ей самой чарующей из своих улыбок.
      - Мир, малышка? Обещаю вести себя примерно, если вы тоже обещаете придержать ваш язычок.
      Смущенная, Сабрина сдалась на милость победителя и лучезарно улыбнулась. У нее на щеке появилась ямочка, и она чуть ли не застенчиво произнесла:
      - Да, сеньор Бретт, я тоже хочу мира. Бретт моргнул, неожиданно ощутив, будто он слишком много выпил вина. Взяв девушку под локоть, он повел ее к столу, за которым сидел Алехандро. Глаза его сияли. Он поправил огненного цвета завиток возле ее уха и сказал:
      - Мы с вашей дочерью заключили мирный договор, так что теперь у меня появилась твердая уверенность, что мне очень понравится у вас в гостях.
      Ужин прошел великолепно. Бретт позабавил их рассказом об одном своем не самом страшном приключении в Европе. Они обменялись семейными сплетнями, правда, Бретт тут не мог похвастаться особенными знаниями, зато он мог ответить на все вопросы о Софии, Хью и детях.
      Однако Сабрина не смогла скрыть обиды и разочарования, когда Алехандро отослал ее спать, словно ребенка. Они-то с Бреттом отправились в гостиную выпить мадеры, которой привез Бретт, и выкурить по сигаре. Обычно Сабрина всегда после ужина проводила время с отцом. Ладно еще, в доме много гостей. Нехорошо сидеть с мужчинами. Но при чем тут Бретт? Когда приезжает Карлос, ее так не отсылают спать, недовольно подумала она. Почему же, когда приехал Бретт... Сабрина мрачно подумала, а что, если это повторится и завтра, и послезавтра? Что, если Бретт теперь надолго займет ее место рядом с отцом в гостиной? Еще чего не хватало! Она не намерена это терпеть!
      С грустью сознавая, что опять разжигает в себе неприязнь к Бретту, Сабрина постаралась сосредоточиться на более приятных вещах. Например, отец явно обрадовался приезду Бретта, и она много смеялась за столом. Завтра они вместе покажут своему гостю ранчо.
      Смирившись с неизбежным, Сабрина улеглась в постель и, засыпая, подумала: как хорошо, что завтра она опять увидит Бретта! Потом, не желая копаться в своих чувствах, попыталась отогнать от себя мысли о нем. Она не хотела думать о его поцелуе и о том, как у нее сердце убегает в пятки, когда он улыбается ей, и о том, как кровь вскипает у нее в жилах, когда он как-то особенно смотрит на нее... Нет, не надо. Она будет хранить мир между ними.
      Глава 7
      На следующее утро погода была как нельзя лучше. Сабрина сошла вниз, когда ее отец и Бретт уже сидели за завтраком и обсуждали возможности выращивания сахарного тростника на Ранчо дель Торрез.
      Сабрина с изумлением поняла наконец, зачем приехал Бретт, и сразу же рассердилась. Почему Алехандро ничего не сказал ей о своем намерении выращивать сахарный тростник?
      В последние несколько лет не было ни одного более или менее важного решения, касающегося ранчо, которое Алехандро принимал, не переговорив сначала с ней. Она даже не то чтобы сильно рассердилась, скорее растерялась. Она всегда знала, что Алехандро спрашивает ее мнение и советуется с ней, пробуждая в ней интересы к хозяйству, потому что спешит научить ее всему, что ей может потребоваться, если, не дай Бог, придется одной заниматься ранчо. И она привыкла вникать во все дела - сколько они продадут коров и сколько купят лошадей, и какие посеют семена, - а теперь он задумал нечто совсем новое, во что собирается вложить большие деньги, и не сказал ей ни слова.
      Сабрина подняла глаза на отца. Почему? Почему он молчал о своем проекте и о приезде Бретта?
      Ее раздражение усилилось, когда она перевела взгляд на Бретта. От вчерашнего разбойника не осталось и следа. Его лицо было чисто выбрито, одежда начищена и выглажена, однако Сабрина не могла выкинуть из головы видение бородатого и страшного разбойника, гонящегося за ней. Сейчас, когда он совершенно забыл о ней, поглощенный разговором с отцом, его лицо разгладилось, а зеленые глаза больше не сверкали неприятным, всезнающим огнем.
      Зачем он приехал? Что он забыл в Накогдочезе? Может быть, он обанкротился и явился обхаживать отца? Понимая, какие недостойные мысли завладели ею, Сабрина постаралась поскорее избавиться от них.
      Сердясь на себя, она старалась быть полюбезнее с гостем. После завтрака они все вместе объехали ранчо, причем Сабрина была весь день мила, как никогда, а после сиесты они отправились осматривать конюшни.
      Дель Торрезы были известны своими лошадьми и быками, и пока они переходили из одной конюшни в другую, из одного загона в другой, Бретт не переставал восхищаться хозяйственными талантами Алехандро. Деньги, которые дед Сабрины когда-то вывез из Испании, помогли семье сразу занять высокое положение среди землевладельцев Техаса. С тех пор, как Энрике дель Торрез в первый раз ступил на землю Нового Света, капитал семьи лишь преумножался. Они владели складами и причалами в Новом Орлеане, плантацией хлопка в Луизиане, серебряными рудниками и землями в Мексике. Имея столь неограниченные возможности, они и жили иначе, чем другие землевладельцы, осевшие в Техасе. Почти все испанцы едва сводили концы с концами, а дель Торрезы позволяли себе жить с баронской роскошью. Они имели почти неограниченную возможность удовлетворять свои интересы и запросы, поэтому не было ничего удивительного в том, что они имели лучших быков, которых только можно было отыскать к западу от Миссисипи. Прародители их стад когда-то, еще во времена Энрике, были завезены из Испании, и Бретт, рассматривая их мощные спины, сильные ноги и закрученные рога, думал, что и в Испании уже вряд ли можно найти животных получше.
      - Вы продаете их как производителей или отправляете на бои быков в Мехико? - спросил он.
      Алехандро широко улыбнулся.
      - Поверишь ли, дружок, в прошлом году мне удалось продать нескольких одному маркизу в Мадрид. Должен сказать, я потешил свое самолюбие: быки дель Торреза, родившиеся и выращенные в Техасе, с триумфом возвращаются на родину своих предков. Да, да, я был доволен. Должен сказать, что в основном я продаю их как производителей, на улучшение здешних стад, но еще и на местные бои быков.
      Бретт удивился.
      - Здесь бои быков?
      - Да, здесь. - В глазах Алехандро зажегся хитрый огонек. - Испанец без корриды не испанец. Это наша страсть! Не организовать ли и нам бой быков, пока ты мой гость?
      Бретт согласно кивнул, не сводя глаз с одного из самых сильных быков в просторном загоне.
      - Я был бы рад, - не жеманясь, ответил он. Ранчо дель Торрез было огромным. Почти пятьдесят тысяч акров тропических джунглей, которые невозможно было объехать в один день. Большинство земель пребывало еще в первобытном состоянии. Коровы и лошади свободно паслись в сопровождении ковбоев на всей территории, и лишь особо ценные животные содержались в загонах, расположенных неподалеку от гасиенды.
      Проведя целый день в седле, Бретт с удовольствием пешком отправился бродить по окрестным полям. Рана давала себя знать, а к концу дня разболелась как следует.
      Сабрина заметила, как он кривится от боли, и, мучаясь угрызениями совести, спросила:
      - Очень болит? Может быть, нам не надо было так много ходить! Хотите вернуться на гасиенду и отдохнуть?
      Если Бретт и подумывал об этом, то ее слова моментально привели его в чувство и он распрямил спину. Жалость, раздраженно подумал он, ему не нужна, да еще от кого? От маленькой чертовки, которая сама же во всем виновата. Он не знал, то ли ему шутить, то ли злиться, и он решил отшутиться.
      - Малышка, я, правда, старше тебя, но не настолько же! Рука у меня немножко побаливает, однако тебе не стоит забивать этим свою хорошенькую головку. К тому же, ты должна быть довольна, ведь ты хотела ударить побольнее.
      Сабрина поджала губы. Ладно же! Больше он от нее не дождется ни слова сочувствия!
      Таким образом, и этот день оказался для нее двойственным. Она принимала участие в разговорах мужчин, потому что знала о ранчо не намного меньше Алехандро, и слова Бретта не испортили ей настроения, хотя то, что он обращался с ней как с малым ребенком, все-таки задевало ее. Никто не обращался с ней так, как он. Даже ее отец прислушивался ко всему, что она говорила. Бретт же только улыбался и слушал лишь то, что говорил Алехандро.
      Но, даже злясь на Бретта, она все время чувствовала его рядом; когда они обходили конюшни, ловила его взгляд, улыбки, прислушивалась к его смеху. Сабрина злилась на себя за это. Она повторяла, что он гораздо старше ее и она вовсе не обожает его, как в детстве, когда была в Натчезе. Она вспомнила, чем закончилось это обожание, и вспыхнула от заново испытанного унижения.
      Следующие несколько дней пролетели быстро. Бретт и Олли прекрасно устроились на гасиенде: Алехандро был гостеприимным хозяином, а его дом полной чашей. Даже язык не стал для них неодолимой преградой, потому что Алехандро и Сабрина великолепно владели английским, а Бретт и Олли в своих путешествиях освоили немного испанский.
      Прошло пять дней. Рана у Бретта поджила, и Бонита объявила, что повязку можно снять. Насмешливо блестя глазами и изображая покорность, Бретт положил ее на стол.
      Сабрина так привыкла к алой перевязи, что когда Бретт спустился к завтраку без нее, была удивлена.
      - А где перевязь? - спросила она. Бретт усмехнулся. Сидя против нее, он намазывал на хлеб масло и джем.
      - Твой ангел-хранитель решил, что она мне больше не нужна. Слава Богу! А то я уж начал бояться, что мне никогда от нее не избавиться!
      Сидевший рядом с Сабриной Алехандро рассмеялся.
      - Боните только позволь, она всех нас перевяжет и уложит в постель.
      Сабрина бросилась на защиту Бониты.
      - Ее надо боготворить за то, что она делает, все знают, как она умеет лечить.
      Бретт проглотил кусок и насмешливо возразил:
      - Я уже вам говорил, что бывал ранен похуже. И ничего - все зажило и без Бониты.
      Сабрина фыркнула и уткнулась носом в чашку с горячим шоколадом. За пять дней ей не удалось справиться со своими чувствами. То ее безудержно тянуло к нему, то ей казалось, что она никогда еще не встречала более противного человека!
      У Алехандро подобных проблем не возникало, и Сабрина все чаще и чаще оказывалась в положении стороннего наблюдателя. Предполагалось, что если Алехандро с Бреттом обсуждают мужские дела, то Сабрина занимается дамскими. Когда же Алехандро и Бретт на весь день уехали подыскивать место для плантации сахарного тростника, Сабрина, не выходя из дома, писала приглашения соседям на праздник в честь приезда Бретта, который Алехандро намеревался устроить в субботу.
      Алехандро искренне радовался общению с молодым человеком, которого был бы горд назвать своим сыном. Не желая, однако, выдавать своего тайного желания связать брачными узами Сабрину и Бретта, он подсознательно держал их на расстоянии друг от друга, тем самым лишив Сабрину своего общества и привычных занятий.
      Алехандро обожал свою дочь и ради нее с готовностью дал бы отсечь себе правую руку, но он не был бы мужчиной и испанцем, если бы временами не мечтал о сыне. Когда Сабрина подросла, он стал понемногу забывать о своих мечтах, радуясь ее острому уму и мальчишеским ухваткам. Однако в компании Бретта он потерял голову, и его мечты вновь возродились, так что его поглощенность молодым человеком была если не извинительна, то понятна. Обиды Сабрины тоже были понятны, и Алехандро пришел бы в ужас, если бы догадался о ее мучениях...
      Это утро началось, как обычно. Бретт и Алехандро оживленно обсуждали планы на день. Сабрина молчала. Сжав зубы, она старалась сдержать растущее раздражение, однако скоро поняла, что ее опять оставляют на целый день одну.
      Решив больше не мириться с таким положением вещей, Сабрина, едва разговор на секунду прервался, твердо заявила:
      - Я еду с вами. Если мы будем выращивать сахарный тростник, думаю, мне тоже полезно кое-что узнать о нем.
      Алехандро взглянул на нее и заметил вздернутый подбородок. Он виновато улыбнулся.
      - Конечно, чика. Мы будем очень рады. И ты права, тебе тоже полезно знать, что мы собираемся делать. - Сабрина пришла в ярость, когда он посмотрел на Бретта, словно ожидая одобрения с его стороны. - Хорошая идея, не правда ли?
      Бретт пожал плечами.
      - Если вы так считаете, у меня нет возражений. - Он поднялся из-за стола. - Пройдусь до конюшни, скажу, чтоб оседлали ее лошадку. Через полчаса встречаемся. - Он насмешливо взглянул на Сабрину. - Полчаса хватит? Женщины всегда долго собираются.
      Сабрина деланно улыбнулась.
      - Не все женщины. Бретт усмехнулся.
      - Посмотрим.
      Ее глаза метали молнии, когда она смотрела ему вслед. Боясь, что может выдать себя, если заговорит, она отпила шоколада, поставила чашку и встала.
      - Пойду переоденусь. Не желаю, чтоб этот чурбам меня ждал.
      Вернулась она на пятнадцать минут позже условленного срока в панталонах и рубашке, с закрученными в тугой узел волосами. Ее обычно веселое лицо было мрачнее тучи.
      Она с радостью увидела за столом Карлоса вместе с отцом.
      - Буэнос пиас, Карлос! - ласково проговорила она и улыбнулась. - Что привело тебя к нам в такую рань?
      Карлос улыбнулся ей в ответ и с удовольствием оглядел ее стройную фигурку.
      - Хотел бы сказать, что моя очаровательная кузина, но, к сожалению, это не так. Я только что рассказал твоему отцу, что в наших краях опять появились разбойники и на сей раз они убивают свои жертвы.
      - Нет! - крикнула Сабрина. - Когда? Кого убили?
      - - Вчера они налетели на ранчо Риоса и убили сеньора Риоса и его жену, ответил Алехандро.
      Сабрина сжала кулаки.
      - Проклятье! Надо что-то делать! Алехандро кивнул, но заговорил Карлос.
      - Да! Пора нам взяться за них! - угрюмо согласился он. - Мой отец приглашает сегодня всех к нам на гасиенду обсудить, что будем делать. Карлос поднялся. - Я не могу долго задерживаться, - с сожалением произнес он. - Мне надо предупредить других. Проводишь меня? - спросил он Сабрину.
      Глава 75
      И она неожиданно согласилась, желая избежать замечаний отца по поводу ее наряда. Они направились к воротам ранчо.
      - Слуга вчера привез нам приглашение. Мы с удовольствием познакомимся с вашим американо.
      Сабрина что-то пробормотала неопределенное, но Карлос слишком хорошо ее знал, чтобы не насторожиться.
      - Кто он такой? Неужели у твоей тети Софии такой взрослый сын. Мама очень удивилась, когда увидела приглашение... Твоей отец ничего нам не говорил.
      Сабрина пожала плечами.
      - Это пасынок Софии. Я сама не ожидала, что он приедет.
      Ни за что на свете она не призналась бы, что отец не поставил ее в известность о посланном Бретту приглашении.
      - И как долго он пробудет здесь? - с нескрываемым любопытством спросил Карлос. Сабрина неопределенно пожала плечами.
      - Не знаю.
      Он пристально посмотрел на Сабрину и спросил с нарочитым безразличием:
      - Он красивый? Понравится дамам?
      - Не знаю, - повторила Сабрина. Карлос нахмурился.
      - А что ты знаешь? - недовольно спросил он.
      Они не заметили проходившего поблизости высокого мужчину, который, увидев их, остановился, но не успел дать о себе знать, как Сабрина заговорила опять.
      Она подсознательно поняла, что интересует Карлоса, и мысль, что он ревнует ее, доставила ей удовольствие. Последние пять дней были для нее довольно мучительными, чтобы ревность Карлоса не пролила бальзам на ее сердечные раны.
      - Я знаю только, что ты явно красивее его, - сказала она с кокетливой улыбкой.
      Сабрина не солгала. Карлос был действительно красивее Бретта, но в Бретте было что-то такое...
      Карлоса, казалось, удовлетворил ее ответ.
      - И? - спросил он неожиданно хриплым голосом.
      Сабрина обычно не поощряла его попыток ухаживать за собой, однако приезд Бретта пробудил в ней чувства, которые она еще не умела держать в узде.., даже еще не понимала.., и она бросила на кузена нежный взгляд. Он, вправду, был очень красив. Оливковая гладкая кожа, черные вьющиеся волосы, жгучий взгляд. Стоило только подать ему знак, и он бы в мгновение ока перешагнул через разделяющую их грань. Сабрине неожиданно пришло в голову, что Карлос никогда не целовал ее. Но, главное, ей хотелось знать, пробудит ли в ней его поцелуй такие же чувства, какие сумел пробудить Бретт.
      - Ты меня поцелуешь? - спросила она, удивив и его и себя.
      У него были теплые и нежные губы, и властные руки, которыми он страстно прижал ее к своей груди, от него даже немножко пахло табаком и конским потом, как от Бретта, однако Сабрина не испытала ничего похожего, и когда Карлос попытался продлить поцелуй, вырвалась и отступила на шаг.
      Карлос тяжело дышал. На щеках у него появился румянец.
      - Керида, ты должна знать... - начал было он, но Сабрина закрыла ему рот рукой.
      Устыдившись того, как она использовала его, разочарованная Сабрина прошептала:
      - Не надо, ми амиго, я не должна была. Это нехорошо!
      Он горячо запротестовал, но, поняв, что теперь не время и не место, пробормотал:
      - Мы еще поговорим об этом. Сабрина посмотрела на него с улыбкой и покачала головой.
      - Нет. Забудь. Это ничего не меняет. Между нами ничего нет.
      Он долго не отрывал от нее взгляда, потом подошел к лошади и сказал на прощание:
      - Сейчас я покоряюсь тебе. Но так будет не всегда. Запомни это!..
      Сабрина долго глядела ему вслед. Ей было не по себе, потому что Карлос был ее другом, а она так нечестно использовала их дружбу. Хоть бы Бретт никогда не целовал ее! Это все его вина!
      Повернувшись на каблуках, чтобы идти обратно, она заметила объект своего недовольства в тени старого платана. Сабрина похолодела, не зная, как долго он простоял там.
      Она не могла разглядеть выражение его глаз, однако голос его прозвучал насмешливо:
      - Поссорилась с возлюбленным?
      - Не ваше дело! Если бы вы были джентльменом, то не стали бы подслушивать и подглядывать. - Она тяжело дышала. - Давно вы здесь стоите?
      - Достаточно давно, - сухо ответил Бретт. - Кто этот парень, малышка? Он не нравится твоему отцу? Поэтому вы тут встречаетесь?
      Все обиды, которые Сабрина копила целых пять дней, выплеснулись наружу.
      - Да как вы смеете? - прошипела она. - Это мой кузен Карлос, и у нас нет причин прятаться. Он приезжал к моему отцу, а я просто его проводила. - Ее глаза были похожи в это мгновение на золотые звезды. - Что же касается моего замужества...
      Она сама не знала, зачем оправдывается перед Бреттом так же, как не знала, почему не скажет ему, что Карлос был и остается лишь ее другом. Однако себя не спросить о причине она не могла. Может быть, узнав, что с ней уже говорили о замужестве, он наконец отнесется к ней как к взрослой? Если Карлос способен на ревность, то, может быть, Бретт тоже способен?
      Прочитать что-нибудь по лицу Бретта было невозможно, но он крепко сжимал кулаки, спрятанные за широким кожаным поясом.
      - Какого замужества? А не слишком ли ты еще молода?
      - Меньше, чем через четыре месяца, мне будет восемнадцать!
      - Да, солидный возраст, - поддразнил он ее, и нежная улыбка заиграла на его губах. Он погладил ее по щеке. - Только не влипни во что-нибудь, малышка... Восемнадцать - это все же не старость.
      Сверкнув янтарными глазами, она отрезала:
      - Карлос так не считает... Ты тоже, когда целовал меня.
      У Бретта дрогнул подбородок. Улыбки как не бывало.
      - Да, ты права, - с неохотой признался он. Он прищурился, словно ему в голову пришла нехорошая мысль, и голос у него стал совсем другим. - Так вот чем ты занималась? Ты нас сравнивала? Хотела узнать, кто из нас больше принимает тебя за ребенка?
      Жаркий румянец залил щеки Сабрины, когда она поняла, что он разобрал ее намерения. Пытаясь как-то выкрутиться, она нарочито пожала плечами и беззаботно спросила:
      - А если и так?
      . После того поцелуя на лугу Бретт старался держаться подальше от Сабрины. Подтрунивая над ней, он таким образом пытался подавить в себе то желание, которое будила в нем девушка. Она влекла его к себе, и днем он старался не показать виду, как она ему нравится, а ночью мечтал о ней, о ее улыбке, сулящей несказанное наслаждение, о ее точеной фигурке, сводящей его с ума. Просыпаясь утром, он отгонял от себя ночные сны, потому что твердо усвоил уроки, преподанные ему другими женщинами. Он не желал больше подпадать под чары, которые вновь сулили ему муки и страдания.
      Увидав Сабрину в объятиях незнакомца, он замер, словно его предали, унизили... Он ревновал? Бретт постарался избавиться от этих мыслей.
      Он уже злился на себя за неожиданные чувства, которые всколыхнула в нем Сабрина, но ее последние слова произвели на него слишком сильное впечатление, чтобы он мог оставить их без внимания.
      Сверкнув зелеными глазами, он схватил Сабрину за плечи и крепко прижал к себе. Его губы находились всего в нескольких дюймах от ее губ, когда он ласково шепнул ей:
      - Хочешь сравнивать, так сравнивай! Он безжалостно впился губами в ее губы, ввергнув Сабрину в пропасть доселе неведомых чувств. Она была счастлива вновь почувствовать его губы, его руки, биение его сердца. Смутно она ощущала, что именно этого хотела все эти дни. Забыв обо всем на свете, она обвила его шею руками и откинулась назад, бесстыдно и невинно предлагая ему всю себя.
      Злость Бретта куда-то исчезла. Он помнил только о желанном теле в его объятиях. Все его сны словно сбывались наяву.
      - Открой рот, - прошептал он. - Я хочу чувствовать тебя.
      Сабрина послушно открыла рот, впуская его язык. Колени ее ослабли, голова пошла кругом, в животе заныло в ожидании новых прикосновений. Неожиданно она ощутила сладкую боль в сосках и тихо застонала, надеясь, что он поймет и его всезнающие руки приласкают ее груди.
      Бретт уже долго не знал женщин, и его трясло от яростного желания сейчас же завладеть податливой плотью. Кровь стучала у него в висках. Да еще Сабрина своими невинными ласками совсем лишала его контроля над собой. Он почти забыл, кто она, кто он, и как с его стороны не по-рыцарски целовать ее таким образом. Он мог по-всякому относиться к женщинам, но еще много лет назад он поклялся никогда не выбирать себе подружку среди родственниц своих друзей. Да к тому же у него не было обыкновения делить постель с невинными пташками типа Сабрины. Он предпочитал женщин старше и опытнее, которые всегда знали, чего хотят, которые ждали от него денег или щедрых подарков и ничего больше.
      Понимая, как близок он к тому, чтобы нарушить им же установленные правила, он, кляня себя на чем свет стоит, оторвал от себя Сабрину и, с трудом восстановив дыхание, насмешливо проговорил:
      . - Думаю, сравнение не в пользу твоего кузена?
      Сабрина мгновенно очнулась. Она стояла перед ним, растерянно моргая ресницами и приоткрыв припухший рот, и не знала, что сказать.
      Так продолжалось всего лишь секунду, а потом, прежде чем он сообразил, она развернулась и влепила ему увесистую оплеуху.
      - Ах ты, подлец!
      Он дотронулся до щеки, и его глаза вновь засветились насмешкой.
      - Для ребенка, - добродушно произнес он, - у тебя ручка что надо!
      - Не смей называть меня ребенком! Понял? Но он опять улыбнулся и прошептал:
      - Должен признать.., целуешься ты не как ребенок!
      Сабрина в ярости бросилась к дому. Она вбежала в свою комнату, захлопнула дверь и подумала о том, как ей жить в одном доме с Бреттом, если его визит затянется. Или она убьет его или...
      Глава 8
      Если Алехандро и обратил внимание на то, как его дочь грубо отвечает на вопросы гостя, он ничего не сказал. Ничего он не сказал и по поводу красного пятна на щеке Бретта. Но он размышлял.
      Сабрина же ни о чем не могла думать. Она была в ярости. Ей было стыдно вспоминать, как она вела себя с Бреттом.
      Все еще под впечатлением утренних событий она отказалась вечером сопровождать мужчин к де ла Вега. Кроме всего прочего, ей не хотелось отвечать на вопросы тети Франсиски и всех прочих любопытных дам.
      Но если Сабрина избежала допроса с пристрастием, то Бретту пришлось его выдержать. Алехандро, правда, предупредил его насчет своей сестры, но Бретт даже представить не мог ничего подобного.
      Они приехали к де ла Вега за несколько минут до остальных гостей, и Франсиска даром времени не теряла. Едва дождавшись, когда Бретта наконец представят ей, она забросала его вопросами. Когда он приехал? Долго ли намерен оставаться? Женат ли? Почему не женат? Подыскивает ли себе невесту?
      Даже если бы Бретт не знал от Сабрины о возможном браке кузенов, неприкрытая неприязнь Франсиски и ее грубые вопросы указали бы ему правильную причину. Да и Карлос смотрел на него с затаенной враждебностью.
      Напряженность между ними возникла сразу, едва их представили друг другу. Бретт сразу раскусил Карлоса - его самовлюбленность, эгоизм и жестокость.., и огорчение из-за невесть откуда взявшегося соперника. Карлос тоже составил себе мнение о Бретте - богатый гринго, слишком мужественный, чтобы не произвести впечатление на юную Сабрину. К тому же, американо слишком уж в дружеских отношениях с Алехандро, и это тоже пришлось Карлосу не по вкусу.
      Не договариваясь, они вместе вышли во двор. Враждебные действия открыл Карлос. Его глаза горели холодным блеском, когда он язвительно проговорил:
      - Как странно, что вы именно теперь появились в нашей глуши. Алехандро ничего не говорил о том, что вы собираетесь приехать. Мы даже не знали о вашем существовании... Мой дядя редко говорит о родственниках своей покойной жены, однако я совершенно уверен, что о вас он не говорил ни разу. И Сабрина тоже. Почему?
      Ничего особенного в словах Карлоса не было, однако по его тону было понятно, что он имеет в виду что-то нехорошее.
      Бретт удивленно поднял брови, понимая, что его провоцируют.
      - Почему? - спокойно переспросил он. - Наверно, потому что Алехандро не любит сплетничать. А что касается Сабрины... - Бретт пожал плечами и насмешливо блеснул глазами. - Женщины не любят выдавать свои тайны.., особенно другим мужчинам.
      Бретт с удовольствием смотрел, как Карлос багровеет и сжимает кулаки.
      - Какая же это сплетня, когда сообщают о существовании родственника.., пусть даже дальнего?
      Совершенно очевидно, Карлос хотел, чтобы Бретт оказался близким родственником. К тому же, что-то в жадеитовых глазах Данджермонда и дерзком выражении его лица не давало ему покоя. Глядя на Бретта, он думал о том, что уже встречался с ним раньше. Но где? И когда?
      И у Бретта появилось такое же ощущение. Он явно видел этого испанца не в первый раз. Где же пересеклись их дорожки? Когда? Скорее всего, в Новом Орлеане. Или в Испании?
      Поскольку Бретт промолчал, Карлос, поняв бессмысленность открытого столкновения, выдавил из себя улыбку.
      - Прошу прощения за такие вопросы, но Сабрина - моя невеста, поэтому мне не все равно, кто живет в ее доме.
      - Ваша невеста? - переспросил Бретт, чувствуя, что ему трудно дышать. - У меня сложилось впечатление, что пока еще ничего не решено... Алехандро не сообщил мне об официальной помолвке. И Сабрина тоже.
      Карлос победно улыбнулся, и в глазах у него сверкнул злой огонь.
      - Мы с Сабриной давно обо всем договорились, и оглашение - всего лишь пустая формальность. Родители полностью одобряют нас. Они даже очень хотят, чтобы мы поженились.., почти так же, как мы с Сабриной.
      Бретт не поверил Карлосу. И все же... Сегодня утром он видел Сабрину в объятиях этого человека, и Сабрина сама намекнула ему на возможность их брака, так что почему бы и нет?
      Алехандро позвал Бретта, и разговор на этом закончился, что было к лучшему, с точки зрения Бретта. С каждой минутой он испытывал к Карлосу все более сильную неприязнь. Чуть ли не вздохнув с облегчением, он подошел к Алехандро, который представил его приехавшим мужчинам. Вскоре они все устроились в библиотеке, оставив Франсиску занимать дам.
      Библиотека в доме де ла Вега была длинной узкой комнатой с удобными, хотя и слегка потертыми кожаными креслами, большим столом и книжным шкафом соснового дерева. Яркий ковер покрывал дощатый пол. Бретт, глядя на него, наконец вспомнил, какая мысль мелькнула у него, когда он только увидел гасиенду де ла Вега.
      Конечно, это довольно богатая семья, но их богатство несравнимо с богатством дель Тор-резов. И гасиенда поменьше, и построек не так много, и дом внутри убран не так роскошно. Неожиданно ему пришло в голову, что Карлос хочет жениться на Сабрине из-за денег. Не то чтобы Сабрина была нехороша для Карлоса, но вряд ли им руководила только любовь. Бретт усмехнулся про себя. А ему-то какое дело? Брак ради денег или положения было делом обычным в его среде, однако то, что эта участь ожидает Сабрину, показалось ему неприятным. В самом деле, она мало что получит от такого брака! Зато Карлос - все. И красивую жену, и состояние!
      Луис де ла Вега попросил тишины, и следующие несколько часов Бретт с тревогой вслушивался в то, что рассказывали собравшиеся мужчины. Время от времени он хмурился и хотел включиться в общий разговор, но, помня, что он чужой здесь, оставил все свои вопросы до того времени, когда они с Алехандро вместе отправятся домой.
      Они не торопясь ехали по петляющей тропинке, которая вела в гасиенду дель Торрез.
      - Как давно здесь орудуют разбойники? - неожиданно спросил Бретт. Алехандро поморщился.
      - Довольно давно. Слишком мы на отшибе, чтобы им тут не появляться. Но в последний раз они принялись за дело месяца четыре, а то и пять назад. - Он помрачнел. - Эти уж больно умные. Знают, когда напасть.., и на кого. Вот взять Риосов. Сеньор Риос только-только вернулся из Нового Орлеана, где продал большую партию лошадей, и в ту же ночь на гасиенду напали. Его и его жену убили. Карлос только накануне видел его. Говорит, Риос был доволен, что в целости и сохранности довез домой деньги. - Алехандро покачал головой. Ужасная трагедия. Такие хорошие были люди, а теперь они мертвы и дом их сожгли дотла.
      - В первый раз такое?
      - Да, раньше только грабили, но никого не убивали. А теперь...
      - А как насчет вашей гасиенды? Сабрина там в безопасности? - испуганно спросил Бретт.
      Алехандро улыбнулся, неожиданно ощутив некоторую уверенность, что его планы насчет Сабрины и Бретта не совсем беспочвенны.
      - Моя гасиенда в безопасности. Я уже давно вооружил ковбоев и предупредил, чтоб они присматривались к чужакам. А вот дочь... - Он покачал головой. - Она настолько беспечна...
      Лицо Бретта стало каменным.
      - Пока я здесь, можете быть спокойны, черт меня подери!
      Алехандро улыбнулся.
      Но Бретт не улыбнулся ему в ответ, поглощенный мыслями о разбойниках.
      - Вы, кажется, сказали, они знали, кого грабить?
      - Ну да, явно знают, кого выбирать. Все их жертвы - богатые люди, как бедняга Риос, и они их грабят, только когда у них на руках большие деньги.
      Бретт помрачнел, потому что подозрение, мучившее его весь вечер, превратилось в уверенность.
      - У вас появились чужаки?
      - Нет. По крайней мере, не больше, чем обычно. У нас тут, амиго, все время чужаки. Однако они не более подозрительны, чем здешние. Да и сейчас уже почти никого не осталось.
      - Значит, разбойники - ваши же знакомые, которым вы доверяете. Других предположений быть не может.
      Алехандро был поражен.
      - Да нет, ты ошибаешься! Никто на такое не способен! Мы все очень дружны. Ты сам видел, как все возмущались убийством Риоса. Все хотят, чтобы убийц поймали и наказали!
      Бретт скептически поднял брови.
      - Сомневаюсь. И могу поспорить, что когда ваших разбойников поймают, среди них вполне могут оказаться те, кто сегодня был у де ла Вега... Наверно, они тоже хотели знать, что вы собираетесь предпринять.
      Алехандро эта идея совсем не понравилась, и он всю дорогу спорил с Бреттом, искренне стараясь убедить его в том, что он ошибается.
      Во дворе дома они распрощались: Алехандро отправился спать, а Бретт остался стоять у крыльца с сигарой во рту. Весь вечер он не находил себе покоя, и хотя уже было довольно поздно, ему не хотелось спать. В одинокой постели, подумал Бретт, горько усмехнувшись, без женщин все-таки трудно обойтись. Сейчас какая-нибудь теплая податливая шлюшка легко сняла бы с него напряжение. Беда в том, с неохотой признался он сам себе, что хочет он полуребенка-полусоблазнительницу с пурпурными волосами!
      Сердясь на себя из-за вынужденного признания, Бретт постарался перевести свои мысли на разбойников. И на Карлоса де ла Вега. Особенно на Карлоса. Где, черт подери, он мог видеть его? Бретт знал, что если бы не утреннее происшествие, Карлос интересовал бы его гораздо меньше. Да еще, к тому же, он посмел сказать, что помолвлен с Сабриной. Неужели они впрямь влюблены друг в друга?
      В ярости, что опять его мысли вернулись к Сабрине, Бретт затянулся сигарой и через пару минут думал уже совсем о другом - о разбойниках, о красотах Накогдочеза, о странном желании Алехандро заняться выращиванием сахарного тростника. Однако вскоре он снова вспоминал, как обнимал ее, и в отчаянии отшвырнул сигару на землю.
      Неожиданно Бретт заметил свет в одном из окон. Весь дом был погружен во тьму, кроме этой одной комнаты. Зная, что Алехандро у себя, Бретт пошел проверить, не случилось ли что.
      Он тихо открыл дверь, выходившую во двор, и, не услышав ни звука, заглянул внутрь.
      Поначалу комната показалась ему пустой, и Бретт лениво задержал взгляд сначала на стене, сплошь уставленной книгами в кожаных переплетах, потом обитых бархатом креслах, столиках и великолепном брюссельском ковре на полу. У стены, противоположной той, что была заставлена книгами, стояла кушетка, возле которой на столике горела свеча.
      Предположив, что слуга забыл о ней, Бретт шагнул внутрь, желая ее потушить, но возле кушетки он неожиданно остановился и, вглядевшись, заметил спящую Сабрину, отчего у него сразу же пересохло в горле.
      Сабрина лежала на боку, положив под голову руку, и волна волос, упав ей на лицо, сверкала, как огонь на фоне темно-зеленого бархата кушетки. На ней было простенькое платье из мягкого желтого шелка. Юбка поднялась до колен, и Бретт мог видеть стройные белые ножки. Книжка, которую она читала, лежала на ковре.
      Бретт долго смотрел на нее, завороженный ее красотой. Как же она хороша, шептал он, переводя взгляд с густых ресниц на изящный вздернутый носик и пухлые губы. Она была сама невинность! Неужели и он был когда-то таким же невинным и уязвимым? Он сжал зубы, вспомнив о своей матери. Сам удивившись той горечи, которая поднялась в нем, он понял, что когда-то и он был таким же юным и уязвимым, как Сабрина. Злой мир еще не успел коснуться ее и причинить ей боль, поэтому она нуждается в защите, особенно в защите от таких развращенных мерзавцев, как я, подумал Бретт. Он опять скользнул взглядом по ее стройной фигурке...
      Не желая давать себе воли и сознавая вероятную опасность того, что он делает, Бретт наклонился и потряс Сабрину за плечо. Она не проснулась, и Бретт ласково улыбнулся. Боже! Да ведь он забыл, какой крепкий сон у детей. Все еще улыбаясь, он встал на колени и нежно коснулся рукой ее волос у виска.
      - Просыпайся, спящая красавица! - шепнул он.
      Сабрина продолжала спать, и он, не в силах устоять, нежно поцеловал ее в губы. Потом еще раз. Тяжело вздохнув, он сел на корточки, продолжая с восхищением рассматривать ее.
      Его лицо было первое, что Сабрина увидела, проснувшись. И еще лукавые огоньки, плясавшие в зеленых глазах. Она подумала, что его поцелуй ей приснился, но когда она стряхнула с себя сон, то поняла, что это было на самом деле.
      Странно, но она совсем не рассердилась. Скорее наоборот. Она целый вечер была одна и успела о многом подумать. Бретт, конечно, ведет себя вызывающе, но ей пришлось, хотя и с неудовольствием, признать, что обнял он ее и поцеловал ее утром отчасти по ее собственной вине. Дальнейшие раздумья о Бретте Данджермонде поселили в Сабрине растерянность и недоумение, и она пришла к выводу, что еще чуть-чуть и она совсем подпадет под его власть.
      Она дала себе слово, что больше не будет поддаваться на его провокации и, что гораздо важнее, не позволит своим чувствам взять над ней верх. Она будет вежлива с ним и даже попытается хотя бы отчасти восстановить те теплые отношения, которые когда-то связывали их, однако это вовсе не значит, что она даст волю детскому обожанию. Она будет вести себя по-взрослому!
      Довольная собой, она устроилась на кушетке с книжкой и стала ждать возвращения мужчин. Однако, по-видимому, устав от беспрерывной борьбы с собой, через несколько минут она заснула, и ее сны не имели ничего общего с ее решениями.
      Конечно, и в снах она не заходила дальше объятий и поцелуев, но и это было великой радостью для нее, так что, когда она проснулась и увидала в нескольких дюймах от себя предмет своих мечтаний, счастью ее не было предела.
      Сабрина сонно улыбнулась Бретту, совершенно не ведая, сколько искуса в ее улыбке. Она не сделала ни единого движения, чтобы встать и поправить платье. Затуманенный янтарный взгляд встретился с его зеленым.
      - Добрый вечер, сеньор Бретт. Как вам понравилось в гостях?
      Он улыбнулся ей.
      - А мне должно было понравиться? Особенно, наверно, встреча с вашей любопытной тетей Франсиской?
      Сабрина хихикнула.
      - Она задавала вам слишком много вопросов?
      Бретт кивнул и встал на ноги, потом сел на кушетку рядом с ней. Он уже откровенно смеялся.
      - Ну, конечно! В данный момент не могу вспомнить ничего, о чем бы она не спросила. Ты должна была меня предупредить.
      Им было легко друг с другом, словно никакие бури и ураганы не трогали их отношения ни раньше, ни в последние дни. Бретт, казалось, совершенно забыл о своих шутках и поддразниваниях. Сабрина тоже, не ожидая подвохов, вела себя естественно и откровенно радовалась его присутствию.
      Обстоятельства словно шли им навстречу - поздний час, спящий дом, свеча на столе. И только они двое. Даже сидели они так, словно нарочно стремились к близости. Он едва не прижимался боком к ее бедру и заговорщицки наклонялся над ней.
      Они говорили и говорили, не желая разрушать очарование вновь обретенного мира. Бретт знал, что он играет с огнем и опасно длить беседу, тем не менее он не мог стряхнуть с себя оцепенение. Он не мог отвести от нее глаз и со странным жадным вниманием смотрел, как она улыбается, как загорается ее лицо и как застенчиво ее янтарные глаза встречаются с его и уходят в сторону. От ее тела исходил какой-то апельсиновый аромат. И вдруг он ощутил неодолимое желание припасть к источнику этого сводящего его с ума аромата.
      Сабрина же ничего не понимала и поэтому еще меньше контролировала свои чувства, чем Бретт. Она была совершенно околдована его обаянием и с жадностью всматривалась в его зеленые глаза с не правдоподобно длинными ресницами, в чувственный рисунок губ. Неровный свет играл на его скулах, и Сабрине нравился его прямой нос и тяжеловатый подбородок. Однако, помимо своей воли, она то и дело взглядывала на его губы, вспоминая, как он целовал ее. Смущенная неожиданным поворотом своих мыслей и еще больше его тревожной близостью, она решила немного отодвинуться от него.
      Это ее движение только усилило желание Бретта. Легкий шелк натянулся на груди, открывая его взгляду гладкую золотистую кожу в низком вырезе платья, сшитому в испанском стиле, с открытыми плечами и с зелеными ленточками впереди. У него дрожали руки, так он хотел развязать их. Бретт судорожно сглотнул слюну, мечтая сжать Сабрину в своих объятиях и отдать ей любовь, переполнившую все его существо. Однако он отвел глаза в сторону.
      - Кажется, нам пора прощаться. Твой отец уже спит, да и я собирался ложиться, когда увидел свет в комнате.
      Сабрина с сожалением согласилась.
      - Да, конечно, - проговорила она спокойно. И все-таки не сдержалась. - Я рада, что мы могли поговорить вдвоем. - Она протянула руку и коснулась его груди. - Так лучше, правда?
      Этого прикосновения он уже не смог перенести. Их глаза встретились, и у Сабрины чуть сердце не выскочило из груди, когда она прочитала откровенное желание в его зеленых глазах. Бретт схватил ее за руку и прижался губами к ее ладони.
      - Святая матерь Божья! Что ты со мной делаешь?
      Сабрина молча смотрела на него, мечтая, чтобы он ее поцеловал, и даже приоткрыла губки, словно искушая его. Бретт со стоном отпустил ее руку, рывком приподнял ее и прижал к себе. Его губы коснулись ее губ. Ни о чем не думая, она вернула ему поцелуй, и трепет пробежал по ее телу. Она не совсем понимала, что с ней происходит, знала лишь, что он будит в ней желание, и хотела, чтоб он целовал ее и обнимал, и сама обвила его шею руками.
      Инстинктивно она поняла, что ей надо делать. Ее язык коснулся его языка, и ее охватил трепет наслаждения и страха, когда она почувствовала, как он встрепенулся. Она слепо следовала за ним, целуя его все крепче и жарче и дав полную волю своему языку. От него пахло табаком и бренди, и Сабрина словно опьянела от крепкого вина, став совершенно беззащитной перед наплывом страсти.
      Не отрывая от нее губ, Бретт соскользнул на пол и стянул следом ее покорное тело. Сабрина упала на него, но он ласково повернул ее, так что они оказались рядом. Он целовал и целовал ее долгими, сводящими с ума поцелуями, и Сабрина становилась все слабее и слабее. Однако одних поцелуев ему стало мало, он развязал ленточки на ее платье, и, прежде чем Сабрина сообразила, что происходит, он уже ласкал ее обнаженные груди. И она застонала от наслаждения.
      Бретт отодвинулся немного и спросил срывающимся голосом:
      - Я сделал тебе больно? Я не хотел... Сабрина, ты сводишь меня с ума. Ты должна стать моей! Должна!
      Они смотрели друг другу в глаза, и, увидав в ее взгляде огонь желания, он вновь прильнул к ней губами. Сабрина забыла обо всем на свете. Она тонула в его любви, и в ее юном и невинном теле просыпались чувства, о которых до сих пор она не имела ни малейшего представления.
      Еще ни одну женщину Бретт не желал так, как Сабрину, и вряд ли будет желать. Он знал, что должен остановить это безумие, и не мог. Он слишком ее хотел, поэтому никак не мог обрести власть над своим желанием. С ним такое происходило впервые.
      Жаркая волна страсти подхватила Сабрину, когда его губы чуть-чуть коснулись ее соска, и она, вцепившись ему в волосы, покрепче прижала его к себе. Она подумала, как было бы хорошо, если бы они совсем разделись и она могла бы тоже ласкать его тело, как он ее.
      Словно разгадав ее мысли, Бретт поднял голову и, медленно развязав последние ленточки, стянул с нее платье. Он не мог оторвать глаз от ее бархатной золотистой кожи и от упругих грудей с коралловыми твердыми сосками.
      Сабрина застенчиво поглядывала на него из-под ресниц, стараясь уловить малейшую смену настроения на его лице, и когда его глаза вновь загорелись страстью, она затрепетала от страха и радости. Он хотел ее как мужчина хочет женщину! О, Господи, пусть это грех, но я хочу, чтоб он сделал меня женщиной! Потом пусть будет все что угодно! Но сейчас я хочу принадлежать ему, думала она.
      Все же, когда его рука скользнула ей на бедро, а потом ниже, она замерла. Она не знала, что делают дальше мужчина и женщина и, несмотря на свое желание во всем подчиняться ему, она была совершенно не готова к тому реальному, что вот-вот могло случиться. Его пальцы нежно ласкали ее живот, но когда он коснулся рыжих завитков возле самого сокровенного места, сердце ее заколотилось с бешеной силой.
      Он страстно целовал ее, но Сабрина уже не чувствовала его поцелуев, вся сосредоточившись на движениях его руки. Что он делает? Она больно впилась ногтями ему в плечи, и горло у нее перехватило от неожиданной догадки...
      Горячая волна страсти заливала ее, но одновременно она не могла избавиться от растущего чувства страха. Она стонала и крутилась, пытаясь избежать прикосновения его пальцев, ее руки отталкивали его, ее тело отвергало его. Оторвав от него свои губы, Сабрина чуть дыша прошептала:
      - Пожалуйста, сеньор, пожалуйста, не надо! Я.., я не хочу... О, пожалуйста, не надо!
      Словно откуда-то издалека долетели до Бретта ее слова, пробились сквозь красную пелену неудержимой похоти, и.., он очнулся. Долго смотрел на нее, ничего не видя, стараясь привести в порядок дыхание и мысли. Потом с удивлением обнаружил, что они лежат на ковре, и она совсем обнажена, и едва не случилось непоправимое. Ему сразу же стало больно и стыдно. Прикрыв глаза, чтобы она ничего не смогла прочитать в них, он ругал себя за то, что чуть было не нарушил собственную клятву и не обманул доверие Алехандро. Он лег на спину и, закрыв рукой глаза, прошептал:
      - Господи? Что сталось со мной?
      Сабрина вздохнула. Лицо ее горело от стыда, и она безуспешно прикрывала голые груди.
      Наконец, с трудом одевшись, она заставила себя поднять на него глаза, а когда подняла, сердце у нее упало. У него было совершенно неприступное выражение на лице, глаза глядели недружелюбно, и на чувственных губах блуждала неприятная усмешка.
      Сабрина хотела что-то сказать, чтобы прервать враждебное молчание, но слова не шли с ее губ, да и Бретт не располагал к откровенности. Они поднялись с пола, и она еще раз рискнула посмотреть на него, не понимая, куда с такой стремительностью исчез страстный возлюбленный, уступив место чужому мужчине с угрюмым выражением лица.
      В голову Бретту пришла вдруг неприятная мысль, что все это было подстроено Алехандро или Сабриной. Он не был очень уж самовлюбленным человеком, но он понимал, что мог бы составить Сабрине в высшей степени удачную партию, да и она была бы не первой, кто таким образом улавливает мужей. Но что больше всего злило его, так это то, что он чуть было не попался в ловушку. Бретт холодно поглядел на нее и произнес с горечью:
      - Я не прошу прощения за то, что только что случилось.., или почти случилось. Однако признаю, что вел себя непростительно. Вы можете быть уверены, что больше я не забудусь.., как бы вы меня ни искушали.
      После этих слов он учтиво поклонился и молча вышел из комнаты, оставив Сабрину в полном недоумении.
      Глава 9
      Сабрина заснула только под утро. Стыд и страх уступили место растерянности, потом и она прошла, остались только злость и обида. Правда, она не могла переложить вину за все случившееся на Бретта.., она ведь ничем не помешала ему! Нет, вспомнила она со стыдом, она даже подбадривала его.
      Эти мысли мучили ее. То она ругала себя на чем свет стоит, то испытывала странное разочарование, что не прошла весь путь до конца. Даже спустя несколько часов, вспоминая его прикосновения, она начинала трепетать. Всхлипнув, она зарылась головой в подушку, вопрошая себя, почему он действует на нее таким образом. Никому еще не удавалось, даже Карлосу, разбудить в ней ответное желание, и она наконец-то поняла почему.
      Слезы высохли, и она тихо, еще не совсем веря себе, проговорила:
      - Я его люблю!? Поэтому я была такой гусыней, когда он приехал. Я его люблю!..
      Она хотела бы обрадоваться этому открытию, но не обрадовалась. Она опять уткнулась носом в подушку, сразу поняв так много вещей.., почему ее приводило в бешенство его равнодушие и почему она так жаждала его прикосновений.., и почему ни Карлосу, ни кому-нибудь другому не удалось тронуть ее сердце.
      Не находя себе покоя, она встала, оделась и выскользнула из дома.
      Ища для себя уединенное местечко, она торопливо шла в темный сосновый лес, где не было слышно ни криков птиц, ни рычания диких зверей. Свет тоже проникал сюда с трудом, но Сабрина была здесь как на своей гасиенде и вскоре выбралась на полянку возле крошечного озера, которое просматривалось с ее балкона.
      Сюда любили приходить ее родители, поэтому и у Сабрины с этим местом были связаны самые счастливые воспоминания. Алехандро даже поставил там застекленную беседку, в которой они проводили жаркие дни, и мама все время смеялась, а отец с любовью переводил взгляд с матери на дочь и с дочери на мать.
      Алехандро больше не приходил сюда, но поддерживал беседку в порядке, зная, что Сабрине нравится проводить здесь время. Внутри был небольшой железный столик и деревянные скамьи, покрытые бесчисленными подушками самых разных расцветок.
      Сабрина долго сидела, обняв желтую подушку и впитывая в себя окружающий покой. Тихо набегали на берег волны, вдалеке ухала сова, шелестел листьями легкий ветерок.
      В это прохладное апрельское утро, глядя на серебристый блеск воды, Сабрина с горечью призналась себе, что всегда любила Бретта Данджермонда. Она любила его, еще когда была ребенком в Натчезе, и бессознательно пронесла эту любовь через всю свою жизнь. Отбросив подушку, она злобно сжала кулаки. Какая чушь! Дети не влюбляются. Нет, влюбляются, печально возразила она себе. Влюбляются... Ты влюбилась! Но это ничего не значит, ведь он тебя не любит.., по крайней мере, непохоже, чтобы любил. Ей в голову полезли фразы из писем тети Софии...
      "Я все время беспокоюсь за Бретта.., он так холоден с женщинами. Иногда мне кажется, что он всех нас ненавидит..." "В прошлом году, когда он поехал в Испанию, мы надеялись, что он привезет себе оттуда невесту, но из этого ничего не вышло. На расспросы Хью Бретт ответил, напустив на себя безразличие, которое я ужасно в нем не люблю, что-то ужасное о том, что женщина нужна лишь для продолжения рода, а у Хью и так хватает наследников! Мне ужасно хотелось заткнуть уши!"
      В другом письме она писала:
      "В Бретта влюбились все здешние девицы, и это неудивительно, он такой красивый и мужественный, но он не обращает на них ни малейшего внимания, Он не верит в любовь и считает, что для женщин может быть только два применения (с моей стороны, наверно, не правильно писать тебе о таких вещах, но ты меня простишь, надеюсь). В последний свой приезд домой он ясно дал понять, что без одного он может легко обойтись, а для второго не надо ни любви, ни брака. Как же глубоко уроки Джиллиан засели в его сердце! И еще была какая-то ужасная история с англичанкой. Боюсь, ему никогда не познать любви и не стать мужем., Бедная та женщина, Сабрина, которая сделает ужасную ошибку и полюбит его! Он может быть настоящим дьяволом. Его и зовут "Дьявол" Данджермонд иногда, и я не удивилась бы, если б узнала, что именно женщина окрестила его так".
      Сабрина изменилась в лице. О чем она думала, когда читала письма тети Софии? Теперь она знает, что та хотела ей сказать. И почему ее глупое сердце поступило столь опрометчиво? Теперь она даже не может помыслить, что он полюбит ее. Многие красивые женщины Европы и Америки были к его услугам, так почему он должен прилепиться к маленькой простушке? К тому же, ранившей его кинжалом.
      Нет! Неразделенная любовь совсем ее не привлекает, придется всеми доступными способами защищаться от его чар. Она не будет его любить! Не будет!
      В конце концов, обретя на время внутренний мир, она погрузилась в беспокойный сон, когда солнце стояло уже высоко над деревьями.
      Бретту повезло меньше. Оставив Сабрину и вернувшись в свою комнату, он предстал перед Олли, который, заметив выражение его лица, прикусил язык. Он подошел к столику с напитками и налил полный стакан бренди. Подавая его Бретту, который неподвижно стоял у открытой балконной двери, он сделал то, на что не осмелился бы ни один вымуштрованный слуга.
      - Что-нибудь случилось, хозяин? - спросил он.
      Бретт одним глотком осушил стакан.
      - Заткнись, Олли, и налей мне еще! После того, как приказание было исполнено, Бретт спросил мрачно:
      - Скажи, сколько ты меня знаешь, я когда-нибудь совращал юных благовоспитанных барышень?
      Вытянув губы трубочкой, Олли задумался.
      - Не могу сказать, как вы жили до меня, хозяин. Много у вас их перебывало, но не помню, чтобы хоть одна из них уже не побывала, так сказать, в работе.
      Бретт допил бренди и, поставив пустой стакан на стол, гаркнул:
      - Тогда какого черта мне понадобилось теперь? Да еще с кем? С единственной дочкой моего родственника и друга!
      - Никогда бы не подумал, что вам понравится эта рыжая мегера, сэр.
      Олли в первый раз высказал свое мнение о Сабрине.
      Бретт посмотрел на него так, что Олли пожалел о своей разговорчивости, и голосом, не предвещающим ничего доброго, спросил:
      - А если это так?
      Олли судорожно сглотнул слюну. За многие годы, что он служил своему хозяину, ему не раз приходилось туго, но Бретт никогда не мешал своему слуге говорить то, что тот думает. В первый раз Олли ощутил опасность. Печально смотрел он в лицо хозяину. Еще ни одна женщина не доводила хозяина до такого состояния, до какого довела его эта вампирша Сабрина. Олли осторожно произнес:
      - Если в этом дело, то тут уж я ничем не могу помочь. По крайней мере, не вашему покорному слуге указывать вам, как действовать дальше.
      Бретт задумчиво посмотрел куда-то мимо Олли:
      - Боюсь, плохи мои дела... Иди-ка ты спать. Забудь все.
      Олли помешкал.
      - Хозяин, больше ничего не надо?..
      - Ничего. - Однако, заставив себя забыть о своих чувствах, он все же спросил:
      - Ты не помнишь молодого испанца по имени Карлос де ла Вега? Где-то мы могли с ним встречаться несколько лет назад.
      - Не помню. Какой он хоть на вид? Бретт описал Карлоса, и Олли помрачнел.
      - Думается мне, хозяин, что в Новом Орлеане был один такой. Не знаю, тот ли... Все испанцы для меня на одно лицо. Помните, как убили старого капитана и мы полезли в ту шайку? Там был здоровый испанец, который зарезал любимую девочку Француза.
      Бретт мгновенно выпрямился, вспомнив, как все произошло. Конечно, там он видел де ла Вега!
      Они немного поспорили, так, совсем немного, и он сразу забыл о нем. Хорошо, Олли напомнил.
      Во главе шайки стоял Француз, и Бретт был с ним, когда появился Карлос. Француз держал салон и бордель на Джиродстрит, в том районе Нового Орлеана, который известен как "Болото". Именно там Француз вел свои дела и платил своим людям. Принимал он в маленькой комнате, а уже оттуда охранники Француза вели признанных завсегдатаев наверх оценить последний "товар", доставляемый со всего света. Больше всего там было чернокожих девок, но попадались и индианки, и даже европейские шлюшки. Когда пришел Карлос, Бретт уже собирался выходить из игры, хотя все еще играл роль "бычка" Француза. Он совсем забыл, что нужно было Карлосу, но зато очень хорошо помнил, как проводил его наверх, где жили девочки. Неожиданно донесся вопль из той комнаты, в которой находился Карлос, и Бретт, ворвавшись туда, нашел обнаженную и истекавшую кровью юную гречанку, выбранную Карлосом. К счастью, девушка была жива, но очень напугана и порезана стилетом, который Карлос все еще держал в руке. Он был полностью одет, и его узкие губы раздвинулись в улыбке, когда он холодно произнес:
      - Она хотела украсть мои деньги. Я разочарован во Французе. Ему должно было быть известно, что со мной такие штучки не проходят.
      Вполне возможно, что Карлос говорил правду, однако это никак не оправдывало того, что он сотворил с гречанкой. Стараясь сдержать гнев, Бретт вывел Карлоса из комнаты и из дома. Только тогда он сказал испанцу то, что он думает о нем. Карлос презрительно оглядел его с ног до головы и пожал плечами.
      - Я не дерусь с бандитами и не ссорюсь из-за шлюх.
      Погасив опасный блеск в глазах, ибо Бретт помнил о той роли, которую он играл в шайке, он тяжело вздохнул и пообещал:
      - Когда-нибудь ты передумаешь. И драться с разбойником все-таки честнее, чем идти с ножом на безоружную девчонку. Испанец побелел, повернулся на каблуках и быстро исчез в ночи... Бретт поглядел на Олли.
      - Ты прав. Это он. Племянник Алехандро. Олли присвистнул.
      - Плохо, хозяин. Этот де ла Вега видел вас, когда вы были у Француза. Трудно будет объяснить, что вы там делали.
      - Не так уж плохо. Ты разве забыл, что Алехандро все знает. Он был в Новом Орлеане, когда Француз и остальные предстали перед судом, и я объяснил им свое участие в их аресте. Дело в Карлосе. У меня сегодня создалось впечатление, что он пытается вспомнить, где видел меня. Даже если я с ним объяснюсь, он мне не поверит. Он постарается мне насолить, если, конечно, сможет, но вполне возможно, что я раздуваю из мухи слона. Ну, что выйдет из всех этих сплетен? Кое-кто удивленно поднимет брови и немножко пошепчет? Пока Алехандро будет верить мне, а я уверен, так оно и будет, у Карлоса ничего не выйдет.
      Олли не был так уверен.
      - Вы все же хотите рассказать обо всем сеньору Алехандро? Бретт нахмурился.
      - Тут надо поосторожнее, дружок. Карлос - его племянник, и не люблю я сплетничать. Не могу я вот так войти к Алехандро в комнату и сказать: "Кстати, у меня была как-то небольшая ссора с одним из бандитов, когда я тоже был в их шайке, и представьте себе мое удивление, что это, оказывается, ваш племянник!" Не очень-то хорошо получается, как ты думаешь?
      - Понятно, - согласился Олли. - А что вы собираетесь делать?
      - Ничего. Возможно, Карлос меня и не узнал. После того, как ты мне напомнил, я как бы посмотрел на себя со стороны. Довольно большая разница между Бреттом-разбойником и Бреттом - родственником Алехандро дель Торреза. Его глаза смеялись. - А если ничего нет, тогда это наверняка ошибка моего плута-камердинера! Бретт улыбнулся. - Иди спать, Олли. И не забывай себе голову моими делами. Все будет в порядке, вот увидишь.
      Оставшись один, Бретт подумал, что вовсе не уверен в своих силах. То, что произошло между ним и Сабриной, волновало и пугало его. К тому же, он никак не мог отделаться от ощущения, что его пытались соблазнить. В таком подозрительном состоянии он подумал, что, наверно, не удивился бы, если бы в библиотеку вошел Алехандро, требуя, чтоб он женился на его дочери. Однако думать такое об Алехандро казалось ему просто-напросто оскорбительным, и, по мере того, как время шло, а в доме было по-прежнему тихо, он отверг эту мысль. Однако то, что все подстроила сама Сабрина, было не так легко отмести. Даже ее юные годы Бретт не желал принимать в расчет... От женщин сплошные беды, даже когда они еще в колыбели. В этом Бретт был твердо уверен.
      Еще Карлос... Бретт пожал плечами. Сабрина просто могла решить, что Бретт - добыча получше, тем более Карлос признал, что помолвка еще не была официально объявлена. Неужели она все задумала заранее? Или все было искренне и вполне невинно, как ему и показалось сначала?
      Не в силах ответить на свой вопрос, Бретт принялся думать о другом. Если он мог отодвинуть от себя вопрос, виновата Сабрина или нет, то о себе он мог думать только с отвращением.
      Как он мог потерять над собой власть? Мало того, что он нарушил собственные правила, так он еще чуть было не опозорил человека, которого очень высоко ценил. Он и раскаивался, и сердился на себя. Поэтому ему ничего не оставалось, как налить себе еще бренди. Если бы она не остановила его... Он закрыл глаза. Господи! Как он хотел ее! Взбешенный, что она сумела так разжечь его, он тихо выругался. Считая, что во всем виновата обыкновенная похоть, охватившая его из-за долгого воздержания, он решил, что единственное, что ему теперь нужно, - это женщина - любая женщина. Стоит ему с ней переспать, и он забудет думать о Сабрине!
      После этого он, казалось бы, должен был лечь в постель и крепко заснуть, да не тут-то было. Поняв, что сна у него ни в одном глазу, он, подобно Сабрине, вышел из дома и отправился бесцельно бродить по гасиенде. В конюшне он оказался, когда первый луч солнца показался на востоке и, отказавшись от услуг конюха, сам оседлал своего коня.
      Он не знал, долго ли отсутствовал, и где был, но демоны искушения вроде отстали от него.
      Когда же он наконец вернулся на гасиенду, солнце стояло высоко. Все занимались своими делами. Он спрыгнул с коня и бросил поводья подскочившему конюху. Краем глаза он заметил лошадку Сабрины, весело перекликавшуюся с двумя красивыми жеребцами. На минуту он остановился полюбоваться ею, освещенную лучами солнца. Красивое животное, подумал Бретт, достойное своей хозяйки.
      Чувствуя приятную усталость, он мечтал только добраться до постели, но когда шел по двору, его остановила Бонита с искаженным от страха лицом.
      - Добрый день, сеньор Бретт, - вежливо поздоровалась она. - Дон Алехандро просил извинить его за то, что он уехал, не дождавшись вас, но пума загрызла теленка сегодня ночью и он не хотел тянуть с охотой. - Он услышал в ее голосе упрек. - Мы испугались, когда вас не оказалось в комнате, но потом узнали, что вы взяли коня... - Она поджала губы. - Вы прямо как сеньорита Сабрина... Оба, кажется, забыли, что вокруг бродят разбойники и глупо исчезать, никому ничего не сказав.
      Бретт был кроток, как ягненок, только глаза его сияли от удовольствия, когда он слушал ворчливое бормотание Бониты.
      - Прошу прощения, Бонита. Не надо обо мне беспокоиться. Но в будущем я постараюсь не давать вам больше поводов для страха.
      Бонита хмыкнула, не поверив ему ни на секунду.
      - Дон Алехандро сказал, что охота не займет много времени, и он предлагает вам после сиесты поехать вместе с ним в Накогдочез.
      Бретт кивнул и уже было направился к себе, как Бонита нехотя спросила его:
      - Сеньор, вы не видели сегодня сеньориту Сабрину? А, может быть, вы видели ее лошадку?
      Бретт весь напрягся, разгадывая, какую еще игру могла затеять с ним Сабрина.
      - Ее я не видел со вчерашнего вечера, - превозмогая себя, ответил Бретт, а Сирокко видел всего несколько минут назад. Почему вы спрашиваете?
      Бонита всплеснула руками.
      - Ее нет у себя в комнате! Сначала я не беспокоилась, потому что она, как вы, сеньор, бродит, где ей вздумается, но уже поздно, а ее все нет. Она еще никогда не уходила так надолго, не предупредив меня! Я думала, она с вами катается.., а теперь вы мне сказали, что видели ее лошадь, - запричитала Бонита. - Где же она может быть, сеньор? Везде разбойники...
      Холодок пробежал по спине Бретта. Он никогда не ощущал ничего подобного, поэтому понял, что он испугался. Он уже воображал Бог знает что... Беспомощная Сабрина в руках жестоких разбойников. Сабрину насилуют и убивают те же самые преступники, которые покончили с ранчо Риосов... Бретт постарался взять себя в руки и спокойно сказал:
      - Ну, ну, Бонита, нечего заранее пороть горячку. Наверно, она отправилась гулять и потеряла счет времени. Ее уже искали?
      - Си, синьор. Все обыскали. Я как раз шла в конюшню...
      - Черт возьми, где-то она должна быть! Не может же она просто так взять и исчезнуть. Есть такое место, где вы не искали?
      Неожиданно Бонита просияла.
      - Ах, синьор, конечно! Какая же я глупая! Наверно, она пошла в беседку, что возле озера. Это ее любимое место, и она часто там купается по утрам. Как глупо, что никто там не посмотрел! Пойду схожу сама!
      - Не надо. Только скажи мне, где это находится.
      Если Сабрина действительно там, он задаст ей перцу за волнение Бониты! А если нет?..
      С непроницаемым лицом он выслушал объяснения Бониты и быстро направился к озеру. Найдя Сабрину спящей, он еще больше утвердился в своих подозрениях. Но на сей раз он не потерял власти над собой. Вчера она не добилась того, чего хотела, так решила попытать снова? Но, несмотря на свою подозрительность, он был безмерно рад, что с ней ничего не случилось. Правда, это чувство владело им недолго, и радость буквально через секунду сменилась яростью. Как она посмела переполошить все равно! Он злился, совершенно забыв о том, что сам тоже испугался, да и половина его злости была из-за страха за нее.
      Подойдя к Сабрине, Бретт наклонился и довольно сильно потряс ее.
      - Просыпайся, если ты, конечно, спишь! Бонита весь дом поставила с ног на голову!
      Сабрина смотрела на него и ничего не понимала. Потом она села, зажмурилась, по-детски потерла глаза кулачками и от души зевнула. Еще не совсем придя в себя, она посмотрела на стоявшего рядом Бретта.
      - Что вы сказали? Что Бонита?..
      - Только то, что ты перепугала ее насмерть! Она думает, что ты попала в руки разбойников. Сабрина удивилась.
      - Разбойники? Здесь? Не настолько они глупы, чтобы лезть сюда. Ранчо дель Торрез хорошо охраняется.
      - Здесь тоже небезопасно. И больше ты не будешь бродить повсюду, как цыганка! Какого черта твой отец думает? Да кто угодно мог бы здесь напасть на тебя!
      Бретт схватил ее за руку и поставил на ноги.
      - Идем! Я совсем не спал и не желаю тут пререкаться с тобой.
      - Отпусти меня! - крикнула Сабрина, напрасно стараясь вырваться. - Мне больно!
      - А мне показалось, ты сказала, что никто не причинит тебе здесь вреда, иронически возразил Бретт, хорошенько ее встряхивая.
      Сабрина понимала, что он чем-то расстроен, однако это не уменьшило ее гнева, и, когда он потащил ее из беседки, она дотянулась до сапога и вытащила кинжал. Бретт опять ничего не заметил, пока лезвие не коснулось его руки возле самого плеча. Сабрина вырвалась на свободу.
      Глаза у Бретта стали почти черными от злости.
      - Чертова кошка! Только и хватаешься за кинжал. Пора тебя проучить!
      Он был удивительно красив в этот момент. Легкий ветерок ерошил его густые кудри, черная шелковая рубашка подчеркивала оливковый цвет его кожи, узкие панталоны красиво облегали его узкие бедра, которые так страстно прижимались к ней всего несколько часов назад. У Сабрины перехватило дыхание. Сила, исходившая от него, пугала ее, но манила еще больше. Она не хотела с ним драться... Единственное, что она хотела, - это чтобы он любил ее!
      Но в мгновение ока он снова налетел на нее, и Сабрина опять подняла кинжал для удара. Но разве она могла с ним справиться? Он так много дрался и бывал в стольких переделках, что хрупкой девочке было его не остановить. Его пальцы безошибочно зажали ей кисть и резко дернули ее вниз, так что нож отлетел в сторону. Бретт проследил, куда он упал.
      Оттолкнув от себя Сабрину, он пошел за кинжалом, но вдруг резко оглянулся и слабая улыбка коснулась его губ.
      - А теперь как ты собираешься защищаться?
      - Никак, - спокойно ответила Сабрина и пошла ему навстречу.
      Бретт не отрывал от нее глаз. Оказавшись всего в нескольких дюймах от него, она остановилась и протянула ему руку.
      - Можешь меня убить. Может быть, так тебе будет лучше?
      Бретт глядел на нее и думал о том, что ей надо было бы быть хоть немножко не такой красивой, чтоб он не думал о ее столь желанном теле и их уединении на берегу озера. Он перевел взгляд на кинжал, потом опять на нее и пожал плечами. Усмехнувшись, он протянул ей кинжал. - Кажется, твоя взяла, - сухо проговорил он.
      Глава 10
      Они молча направились к гасиенде. Оба понимали состояние друг друга, но ни один не пожелал первым прервать молчание и разрушить хрупкий мир, установившийся между ними.
      Во дворе гасиенды их ждала Бонита, разразившаяся причитаниями, и больше им не удалось побыть наедине.
      - Ох, сеньор, спасибо вам! Я так рада, что вы отыскали ее! - Но прежде чем повернуться к Сабрине, она нахмурилась. - А ты, чика, давай-ка забывай о своих вольностях... Разбойники рыщут по всей округе. Ты для них сладкая добыча!
      Как курица, заполучившая назад потерявшегося было цыпленка, Бонита принялась ворчать и хлопотать над своей малышкой, поэтому Бретт распрощался с ней и Сабриной и пошел к себе в комнату. Спал он долго и встал только, чтоб успеть побриться и привести себя в порядок перед поездкой в Накогдочез.
      Миссия Гваделупской Божьей матери в Накогдочезе была основана в начале XVIII века, но, к сожалению, долгое время оставалась всего лишь маленьким островком христианской цивилизации с несколькими солдатами и монахами. Временами ее покидали совсем, и только к концу века вокруг старой миссии вырос поселок. Теперь в нем было почти шестьсот постоянных жителей. Бретт ехал по узким улочкам и удивлялся разнообразию здешнего населения - индейцы, фермеры, купцы, солдаты, священники в рясах.
      Самым большим в Накогдочезе было каменное строение, предназначенное для склада. Оно было построено в 1779 году Джилом Антонием Ибарбо, одним из первых преуспевавших поселенцев, и его стены были не меньше ярда толщиной. Бретт подумал, что оно вполне годится для хранения сахарного тростника, который будет растить Алехандро.., если будет...
      Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что сахарный тростник для Алехандро - причуда, каприз. Благо, земли сколько угодно. Однако потрудиться на ней надо было изрядно прежде, чем сажать тростник. Но, что гораздо важнее, сбывать его можно было лишь местным жителям, так что никаких коммерческих выгод это дело Алехандро не сулило. Собранный тростник надо было везти в Натчиточез, то есть в Луизиану, а оттуда на барже в Новый Орлеан. Это было невыгодно, но когда Бретт обратил на это обстоятельство внимание Алехандро, тот лишь пожал плечами и улыбнулся.
      - Посмотрим, амиго, посмотрим. Бретт недоуменно пожал плечами. Ну что ж! Если Алехандро хочется тратить время и деньги, какое его дело? Однако ему было до этого дело. И если Алехандро не очень спешил со своим проектом, то Бретт влез в него с головой. Пусть для Алехандро это каприз, но Бретт должен все предусмотреть, чтобы нигде не было осечки по его вине. А что потом будет делать Алехандро, неважно... Свою задачу он выполнит наилучшим образом.
      Визит Алехандро был скорее представительский, чем деловой, поэтому, проезжая по узким улочкам, они то и дело останавливались то с одним человеком, то с другим. Ясно было, что дона Алехандро высоко ценят и уважают в округе, так что не было ничего удивительного, что Бретт тоже вызывал к себе дружелюбное любопытство. Алехандро знакомил его со всеми подряд, и по дороге обратно Бретт, если бы его спросили, не назвал бы ни одного имени.
      Они уже находились на окраине поселка, когда Алехандро окликнул человек, которого Бретт меньше всего хотел бы видеть, - Карлос де ла Вега. Алехандро не заметил вражды между молодыми людьми, поэтому, увидав Карлоса на обочине, с радостным возгласом повернул к нему коня. Приподняв сомбреро, он поздоровался с Карлосом и со стоявшей рядом с ним молодой женщиной.
      - Добрый день, сеньора Моралес. Здравствуй, Карлос. - И Алехандро представил Бретта спутнице Карлоса. - Сеньора Моралес, позвольте представить вам моего племянника Бретта Данджермонда. Он только недавно приехал из Натчеза и, надеюсь, еще долго поживет на Рачно дель Торрез. Бретт, позволь представить тебе сеньору Констанцу Моралес, урожденную Дуарте. Карлоса ты уже знаешь.
      Констанца была, так сказать, испанской розой в полном цвету, то есть где-то в возрасте около тридцати. Что-то было такое в ее взгляде, которым она посмотрела на Бретта, что говорило о ее несомненной искушенности в любви. Прелестное чувственное создание, подумал Бретт, взглядом знатока оценивая ее миловидное лицо и зрелую фигуру. Пышные черные волосы, покрытые черной кружевной мантильей, оттеняли ее белоснежную кожу. Черные глаза весело блестели. Бретт нашел, что в лице ее есть что-то кошачье, и это ему даже понравилось. Зато в фигуре ничего кошачьего не было в помине. Все ее прелести были искусно выставлены для обозрения, благодаря покрою платья из бронзового шелка.
      Неожиданно Бретт заметил, что Констанца изучает его из-под полуприкрытых ресниц не менее внимательно, чем он ее. Она явно заинтересовалась им и предложила мужчинам зайти к ней что-нибудь выпить.
      - Мой дом совсем рядом. Мы с сеньором де ла Вега как раз шли туда, когда встретили вас. Пожалуйста, соглашайтесь!
      Алехандро было заупрямился, но тут инициативу взял на себя Бретт.
      - Прекрасная идея, сеньора Моралес. Очень любезно с вашей стороны оказать гостеприимство совсем чужому здесь человеку.
      Забыв о Карлосе и Алехандро, Констанца игриво улыбнулась Бретту.
      - Вы для нас не чужой, сеньор Данджермонд, ведь сеньор Алехандро - ваш дядя.
      Алехандро слегка нахмурился, совершенно не желая радоваться неожиданной встрече, тем более что Констанца явно кокетничала с Бреттом, а тот был совсем не прочь приударить за прекрасной испанкой. Ему так хотелось, чтобы он тянулся к Сабрине, а не к этой молодой вдове, живущей непонятно на какие деньги.
      Молчавший до сих пор Карлос улыбнулся.
      - Вы узнаете, какие мы, испанцы, гостеприимные люди, сеньор Данджермонд, даже по отношению к родственникам, не связанным с нами кровными узами.
      - Карлос! - предостерег его Алехандро. - Где есть любовь и доверие, там не требуются кровавые узы.
      Карлос покраснел и что-то пробормотал себе под нос. Разговор оборвался, и все остальное время мужчины чувствовали себя неловко.
      Дом Констанцы был небольшой, но весьма ухоженный и действительно находился всего в нескольких ярдах от того места, где они встретились. Привязав лошадей, Бретт и Алехандро последовали за хозяйкой на маленькое патио. Констанца хлопнула в ладоши, и явилась индианка, а еще через несколько минут все расположились за небольшим столом с графином мадеры. Констанце подали бокал с соком, и она сказала, вздохнув:
      - Надеюсь, мадера неплохая. С тех пор, как три года назад умер мой муж, я редко принимаю мужчин, и удивительно, что у меня еще есть, чем их угостить. Она посмотрела на Бретта. - Я живу сейчас с незамужней сестрой сеньора Моралеса, но она совсем старая и не интересуется земными делами, так что от нее мало толку, когда приходят гости. Она почти совсем глухая, наверно, поэтому не желает встречаться с людьми. - Констанца подарила Карлосу одну из своих самых очаровательных улыбок. - Сеньор де ла Вега очень добр ко мне с тех пор, как умер мой муж. Они были с ним большими друзьями, и я просто не знаю, что бы я делала без него после смерти Эмилио...
      Они болтали еще некоторое время, и когда Бретт поднялся, чтобы уйти, он уже знал о Констанце Моралес, урожденной Луарта, все, что ему надо было знать. Вдовушка, не чурающаяся мужского общества, она или была любовницей Карлоса, или перестала являться таковой с некоторых пор.
      Констанца Моралес принадлежала к тому типу женщин, которых предпочитал Бретт, - эти очаровательные бесстыдные существа отличались от обыкновенных шлюх лишь более менее благородным происхождением и наличием родственных связей. Всем своим видом она показывала, что не возражает вступить в более тесные отношения с сеньором Данджермондом, который был достаточно искушен в искусстве флирта, чтобы не понять сразу ее зазывных взглядов, трогательного рассказа о вдовстве, а также о полуглухой компаньонке. Он понимающе улыбнулся. Бретт не сомневался в своей победе, ведь она шепнула ему на прощание:
      - Мне жаль, что вы уходите, сеньор Данджермонд. С тех пор, как Эмилио умер, мне так одиноко. Надеюсь, мы еще увидимся с вами?..
      Он поглядел ей прямо в глаза.
      - Можете быть в этом уверены, сеньора. Очень скоро.
      Алехандро все видел, но поскольку Констанца все же была принята в обществе, он считал ее немного легкомысленной, не больше. Если бы он услыхал, о чем она говорила с Бреттом, он бы изменил свою точку зрения и запретил Сабрине даже здороваться с ней.
      - Собираешься взять его в любовники? - спросил Карлос после ухода Алехандро и Бретта. Констанца испытующе посмотрела на него.
      - Ревнуешь, керидо? Карлос нахмурился.
      - Не знаю, - проговорил он, не отрывая глаз от бокала с мадерой. - Да, да, я ревную.
      Констанца удивилась и немножко растерялась.
      - Раньше не ревновал!
      - Раньше были другие! Они ничего не значили для тебя. А этот Данджермонд...
      - Да? Такой же мужчина, как все остальные. Может быть, покрасивее прочих, но не настолько, чтобы тебе бояться его.., я же не боюсь твоих женщин.
      - Я не боюсь Данджермонда! - разозлился Карлос.
      Констанца не раз наблюдала подобные вспышки гнева, поэтому не испугалась, а даже развеселилась.
      - Что ж, очень хорошо, что ты его не боишься. И ты не будешь ревновать к нему, правда? - Карлос не отвечал ей, поэтому она подалась вперед и коснулась его руки. - Ну же, керидо, в чем дело? Неужели ты и вправду огорчен, что он ляжет в мою постель? Мы давно решили, еще до того, как я вышла замуж за старика Эмилио, что не станем связывать друг друга. У меня мои мужчины, у тебя твои женщины, а в перерывах... - Она обворожительно улыбнулась. - А в перерывах, мы принадлежали друг другу. Почему же тебя так взволновал именно этот мужчина? Ведь, - хитро проговорила она, - мне показалось, что единственной причиной твоего сегодняшнего визита ко мне был как раз он. Мне даже думается, ты хотел попросить меня, чтобы я его соблазнила, разве не так? Ты ведь желал, чтобы я свела его с ума и он забыл о твоей кузине, точно? Разве ты сомневаешься во мне? Ведь ты хочешь, чтобы у тебя не было соперников? Ну же, отвечай.
      Неожиданно Карлос улыбнулся.
      - Мне надо было самому жениться на тебе, а не отдавать тебя старому развратнику Эмилио. Констанца задумчиво покачала головой.
      - Нет, нет, амиго... Мы слишком хорошо знаем друг друга. Если бы я была твоей женой, я бы ревновала тебя ко всем женщинам и ты бы не позволил мне иметь моих мужчин. Мне нравится моя жизнь, Карлос. К чему лукавить, мне бы хотелось, чтобы Эмилио оставил побольше денег. Тогда я могла бы жить в Новом Орлеане или в Мехико, но, в общем, я и так всем довольна. Я прихожу и ухожу, когда мне захочется, и ни перед кем не отчитываюсь, когда завожу себе любовника, который мне нравится, а когда у меня туго с деньгами или мне нужно кое-что получше, у меня есть мой друг Карлос. Чего еще может желать женщина?
      - Ты не похожа на других, - тихо проговорил Карлос, глядя на ее сочные губы. - Все женщины хотят выйти замуж и рожать детей. Для этого они появляются на свет... Выходить замуж и обеспечивать своего мужа наследниками.
      Чувствуя на себе его взгляд, она кончиком языка облизала губы.
      - Фу! Ты хочешь этого со своей Сабриной, поэтому считаешь, будто я тоже этого хочу. А я сейчас хочу Бретта Данджермонда в своей постели. На следующей неделе или в следующем месяце это будет кто-то другой, а сейчас... - Она кокетливо улыбнулась Карлосу и погладила его руку. - Бери свою Сабрину вместе со всеми ее землями и богатствами, а так как я кое-чем тебе помогу, ты ведь немножко поделишься со мной, правда?
      Карлос молчал и не отрывал глаз от ее губ.
      Тогда она коснулась указательным пальчиком его губ, легонько провела по ним.
      - У тебя будет все, что ты хочешь, амиго, - хрипло проговорила она. Все... включая меня тоже.
      - Да, - согласился он, вставая. - Все, включая тебя.
      Он резко притянул ее к себе и впился в податливые губы. Потом огляделся и спросил:
      - Где? В твоей комнате? В лесу?
      - В лесу, - пробормотала она, проводя рукой по его животу.
      Карлосу стало тесно в узких штанах. Оторвавшись от ее губ, он прорычал:
      - Когда ты будешь с гринго, ты меня вспомнишь.
      И он потащил Констанцу, которая и не думала сопротивляться, в глухой лес.
      ***
      Сабрина тоже была в лесу, но, в отличие от Карлоса и Констанцы, одна... Или думала, что одна.
      Отказавшись ехать с отцом и Бреттом в Накогдочез, она оседлала Сирокко и отправилась на прогулку, дав полную волю своей лошадке. Сабрина выросла в этих лесах и никогда их не боялась. Здесь ей было все так же знакомо, как на гасиенде, но сегодня у нее было смутное ощущение, что за деревьями скрывается враг. Ей вспомнилось ворчание Бониты и известие об убийстве Риосов, и она стала внимательнее прислушиваться ко всяким шорохам, поняв в конце концов, что действительно не одна в лесу. Кто-то крался за ней тайком. Она спокойно подумала, что этот человек совсем не в ладах с лесом, когда позади нее громко хрустнула ветка.
      Она не столько испугалась, сколько ей стало любопытно, и она продолжала как ни в чем не бывало свою прогулку, правда, незаметно повернула обратно к гасиенде. Проезжая под высокой сосной, она придержала Сирокко, влезла на нижнюю ветку и тихонько приказала лошадке продолжать путь. Сирокко послушалась, и Сабрина осталась поджидать врага.
      Ждала она недолго. Через несколько минут появился всадник. Сабрине он показался незнакомым, поэтому с мыслями о Риосах она нагнулась и достала кинжал. Сверкая глазами, с растрепавшимися огненными волосами она бросилась на всадника.
      Через мгновение она уже сидела позади него, прижав кинжал к его горлу. Срывающимся от волнения голосом она крикнула:
      - Имя или жизнь?
      Все шло, как она задумала, правда, она не предусмотрела возможности яростного сопротивления своего противника. Он перехватил ее руку с кинжалом и локтем ударил ее в живот, отчего она на секунду задохнулась и ослабила хватку, что дало возможность всаднику убрать ее руку от своего горла.
      Сабрина не покорилась, и они, не произнеся ни звука, пытались бороться, пока лошадь не рванула вперед и не сбросила обоих на землю. Неожиданно она взглянула в лицо противника и остолбенела:
      - Сеньор Олли! - воскликнула она, и ее злости как не бывало. Она была совершенно изумлена. - Зачем вы меня преследовали?
      На его лице промелькнуло раздражение, удивление, разочарование, стыд, и он, проигнорировав ее вопрос, разразился такой тирадой, что Сабрина только молчала и моргала глазами.
      - Прошу прощения! - резко прервала она его, не поняв ни слова из пятидесяти, произнесенных им. - Говорите по-английски!
      - А я как говорю? - возмущенно переспросил Олли.
      Они долго смотрели друг на друга, потом Сабрина встала и протянула ему руку.
      Олли отряхнул одежду и пробормотал с неудовольствием:
      - Еще не хватало! Помереть мне на этом месте! Ни одного живого места не осталось!
      Раздираемая любопытством и неожиданным весельем, Сабрина с трудом удерживалась от смеха. Она хмыкнула, и Олли неприязненно взглянул на нее.
      - Смеяться надо мной? - Он был в ярости. Его карие глаза сверкали злобой, и он сжал кулаки. - Грешно смеяться над чужим несчастьем. Даже в этом захолустье вас должны были чему-нибудь научить. Или я не прав?
      Продолжая смеяться, Сабрина постаралась успокоить расстроенного Олли.
      - Да, да, сеньор Олли. Но я смеялась не над вами... Просто вдруг стало смешно.
      И она вновь разразилась таким взрывом хохота, что он так и остался стоять с открытым ртом.
      А она девка ничего, неожиданно подумал Олли, и не ощутил к ней прежней неприязни. Вспомнив, каких слов он успел ей наговорить, Олли опустил голову и покраснел. Ну, надо же! Когда хозяин узнает, он его непременно выгонит.
      - Мисс, я вам все сейчас объясню, - печально проговорил Олли. Он судорожно глотнул. Ну как он скажет: "Вы довели хозяина до чертиков, а так как я всегда все о нем знаю, то я хотел посмотреть, что вы за птичка"?
      - Это из-за разбойников, да, сеньор Олли? - первой спросила Сабрина. - Вас попросил сеньор Бретт?
      Олли чуть было не ухватился за ее слова, но, быстро поняв, что обман раскроется, отрицательно покачал головой. Он решил придумать свое объяснение.
      - Я не хотел вас преследовать. Просто я был в конюшне, когда вы поехали, а я совсем не знаю здешних мест, вот и решил поехать следом. Так я бы не заблудился. - Рассказывая придуманную им историю, Олли изображал величайшее огорчение. - Хозяин очень расстроился, что я помешал вам. Я этого совершенно не хотел. - Ему нельзя было не поверить, такое жалкое и умоляющее выражение было у него на лице. - Вы ведь не скажете хозяину, мисс? - Олли заметно задрожал. - Он забьет меня до смерти, если узнает, уж как пить дать.
      Олли испугал Сабрину. С какой стати Бретт так по-людоедски обращается со своим слугой? Бедняжка сеньор Олли, он так боится своего хозяина. Она мрачно проговорила:
      - Вам нечего бояться. Я ничего не скажу. А если сеньор Бретт посмеет прикоснуться к вам на Ранчо дель Торрез, скажите мне. Мы здесь так не обращаемся со слугами! - Она ласково улыбнулась Олли и поглядела на небо. Нам надо побыстрее найти лошадей и возвратиться на гасиенду, если мы хотим быть там раньше отца и вашего хозяина.
      Олли с облегчением вздохнул, все же испытывая вину за свое вранье. Он направился было в ту сторону, откуда ему слышалось лошадиное ржание, но вдруг возле самой его ноги раздалось леденящее душу шипение. Сабрина резко произнесла:
      - Не двигайтесь! Обратитесь в камень, сеньор Олли, если дорожите жизнью.
      Олли похолодел, когда увидел примерно в футе от себя свернувшуюся в кольцо змею. Такой гадины он раньше никогда не видел. Маленькая треугольная головка была посажена на мощное тело и воинственно поднята. У Олли хватило времени понять, какая ему грозит смертельная опасность. Краем глаза он увидал блеск стали - и обезглавленная змея уже судорожно извивалась на траве.
      Олли стоял весь зеленый от страха. Наконец он обрел в себе силы отступить на шаг.
      - Черт! Что это?
      Сабрина спокойно вырыла ямку и закопала голову змеи, не обращая внимание на извивающееся тело.
      - Это гремучая змея. Ее яд смертелен. У нас здесь красивые места, но и очень опасные. Вы должны быть очень осторожны, а иначе можете погибнуть.
      - Господь благословит вас, мисс! Вы спасли мне жизнь! Если когда-нибудь вам понадобится Олли Фрэм, будьте уверены, я все сделаю для вас.
      Сабрина и Олли разыскали своих лошадей и поскакали обратно на гасиенду, в полном восторге друг от друга.
      ***
      Ближе к вечеру, подавая Бретту бритвенный прибор, Олли искоса взглянул на своего хозяина и осторожно заметил:
      - Мисс Сабрина спасла мне жизнь, хозяин. Бретт вытер лицо белым полотенцем и хмуро воззрился на слугу.
      - Что значит спасла тебе жизнь? Олли принял невинный вид.
      - Понимаете, хозяин, я зашел на конюшню, хотел немного покататься, когда заметил, что мисс Сабрина отправилась одна в лес. Тогда я вспомнил утренний скандал и все разговоры о разбойниках и сказал себе: "Олли, ты должен ехать с ней. Твой хозяин не простит тебе, если ты это не сделаешь". И я поехал.
      Бретт иронически изогнул одну бровь.
      - И она тебе разрешила? Олли отчаянно закивал головой.
      - Ну да, разрешила, хозяин. Она даже очень обрадовалась, что я хочу с ней поехать, скажу я вам.
      - Да? Это отчего же? - сухо спросил Бретт. Олли было смешался, но не надолго.
      - Ну, я думаю, из-за разбойников, хозяин! Мы немножко покатались, но вы ведь знаете, я небольшой любитель этого дела, поэтому предложил ей пройтись пешком, чтоб немного отдохнуть. Мисс Сабрина добрая, хозяин, и она согласилась. А потом она спасла мне жизнь! - Олли стрельнул глазами в хозяина, и если выражение лица Бретта его не успокоило, то и не напугало. - Прямо рядом со мной лежала самая смертельная змея на свете! Гремучая змея! Я еще слова не успел сказать, как мисс Сабрина ее уложила наповал. Кинжалом. Вот как! - Он щелкнул пальцами, а его глаза сияли от восторга. - Хозяин, она бриллиант чистой воды. Видели бы ее в тот момент, когда она бросилась на землю. Прямо тигрица! Глаза горят огнем, волосы пылают. А ведь она такая добрая, такая красивая. Я еще такой не встречал. Беру все свои вчерашние слова обратно. Лучше ее нет на земле!
      Бретт, в отличие от Сабрины, не был столь легковерен, поэтому он долго испытующе смотрел на своего слугу, потом произнес:
      - Понятно.
      И Олли вздохнула с облегчением. Застегивая пуговицы на жилете, Бретт как бы безразлично проговорил:
      - Не жди меня, Олли. Я поеду в Накогдочез и не знаю, когда вернусь. - Он усмехнулся. - Возможно, меня не будет до утра, если я правильно понял ситуацию.
      Олли очень хорошо знал, что это значит. Хозяин нашел себе любовницу. Однако на сей раз Олли расстроился. За то время, которое прошло после того, как Сабрина убила змею, Олли уверился, что Сабрина как нельзя лучше подходит его хозяину. И ему совсем не понравилось, что он опять побежит за какой-то доступной дамочкой и не уделит должного внимания мисс Сабрине.
      - Монахиня из Ковент-гардена? - хмыкнул Олли, передавая Бретту щетку.
      - Она не шлюха, Олли, - сказал Бретт, проводя щеткой по густым волосам. Хотя вполне могла бы ею быть. Впрочем, кто знает, может быть, я ошибаюсь, и она совершенно приличная дама.
      Он приехал в Накогдочез, когда уже совсем стемнело. Привязав лошадь возле дома Констанцы, он быстро пересек патио и постучался в резную деревянную дверь.
      Дверь отворилась сразу же, словно его ждали. А его действительно ждали, мысленно усмехнулся он, лениво оглядывая полураздетую Констанцу. Он одобрительно улыбнулся.
      Констанца тоже сонно улыбнулась ему и, блеснув черными глазами, легко коснулась рукой его щеки.
      - Ты все-таки приехал, керидо. Я тебя ждала.
      Говорить им больше было не о чем, и Бретт прижал ее к стене и впился ей в губы таким поцелуем, от которого она чуть не задохнулась. Гораздо позже, лежа без сна рядом с обнаженной Констанцией, он вдруг почувствовал странные укоры совести. Перед его мысленным взглядом неожиданно возникла улыбающаяся Сабрина, и его вдруг так потянуло к ней, что как будто не он только что наслаждался ласками Констанцы. Выругавшись про себя. Бретт опять повернулся к прекрасной испанке и с яростью обрушился на нее. Но сколько он ни тратил себя в ненасытном теле испанки, прелестное лицо Сабрины смотрело на него с укоризной, и ему хотелось именно ее держать в своих объятиях, именно к ней прижиматься губами, именно ею обладать.
      Глава 11
      Праздник, который дон Алехандро устроил в честь своего племянника, удался на славу. Вечер был теплый, высоко в черном небе сверкали огромные южные звезды, и легкий ветерок доносил из сада аромат жимолости и сирени.
      Патио было освещено множеством фонарей, и дамы могли достойно продемонстрировать свои наряды. Четверо лучших музыкантов услаждали слух гостей.
      Алехандро был доволен тем, как его соседи отнеслись к Бретту. Его тепло приветствовали все, с кем он был едва знаком, и многие заводили с ним непринужденный разговор. Дамы же были в восторге от его мужественной красоты. Однако если Алехандро радовался успеху племянника, то кое-кто воспринимал его иначе.
      - Не понимаю, почему твой отец, - жаловалась Франсиска Сабрине, - так возится с этим гринго. Он даже по-настоящему не наш родственник! Мне кажется неприличным то, как Алехандро восторгается каждым его словом. Он никогда так не слушает Карлоса, - не выдержала она.
      Сабрина лишь устало улыбнулась. Ее тетя уже полчаса выговаривала ей за отца. И праздник готовился в спешке. И напитков недостаточно. И вечерний воздух губителен для здоровья. И вообще глупо в это время года выгонять гостей на улицу. Однако Сабрина понимала, что единственное, что в самом деле беспокоило Франсиску, - это открытое обожание, которым Алехандро одаривал Бретта Данджермонда.
      Сабрина отыскала глазами высокую фигуру Бретта у фонтана и рядом с ним сеньору Мора-лес. Сердечко ее дрогнуло, когда она увидела его нежную улыбку, обращенную к молодой вдове, и она тихонько вздохнула.
      Сколько угодно она могла ругать себя за свою любовь, однако ее упрямое сердце не желало ей подчиняться.
      Но в последние несколько дней Бретт вел себя с Сабриной так, что ей волей-неволей приходилось соблюдать приличия. Он прохладно здоровался с ней при встрече, произносил ничего не значащие слова, короче, изображал из себя учтивого гостя. Если она пыталась избегать его, то и он делал все, что мог, чтобы не допустить опасной близости между ними.
      Сабрина понимала, что когда он уезжал в Накогдочез, он хотел избежать близости между ними, но она не понимала, что тут замешана женщина. Она была слишком невинна, чтобы вообразить нечто большее, нежели сидение в таверне за рюмкой вина...
      Карлос заметил, какой взгляд был у Сабрины, когда она смотрела на Бретта с Констанцией, поэтому с безжалостной улыбкой подошел к ней, когда она стояла рядом с его матерью, и с наигранной беспечностью проговорил:
      - Красивая пара, правда? Почти такая же красивая, как мы с тобой.
      Улыбка сбежала с лица девушки. Она словно и не заметила его второй фразы.
      - Кто? Сегодня здесь столько красивых пар.
      - Да, конечно, но я думаю, что самая красивая - сеньор Данджермонд и сеньора Моралес. Она прелестна, и хотя лично мне кажется, что Данджермонд слишком худ и черты лица у него слишком резкие, все-таки, когда он рядом с сеньорой Моралес, об этом забываешь.
      Франсиска фыркнула.
      - Может быть, сеньора Моралес и красавица, но по мне она просто потаскушка. Какое счастье, что ты быстро ее раскусил. Бедняжка Эмилио оказался не таким умным, хоть и был стариком.
      По понятным причинам заинтересовывавшись сеньорой Моралес, Сабрина ласково поинтересовалась у Карлоса:
      - Так ты приударял за очаровательной сеньорой Моралес? - Глаза у нее смеялись. - И ты думаешь, я поверю, что ты меня любишь?
      Карлос метнул в мать такой взгляд, который мог бы убить ее на месте, если бы она его заметила, и с раздражением проговорил:
      - Я люблю только тебя! А что до моей связи с Констанцией Моралес, или тогда еще Дуарте, то в то время ты была еще ребенком. - Он нежно улыбнулся Сабрине, лаская взглядом золотистую кожу в низком вырезе синего шелкового платья. - Надеюсь, керида, ты не будешь на меня сердиться за прежние глупости? По крайней мере теперь, когда ты полностью завладела моим сердцем?
      Комплименты Карлоса, его жаркие взгляды всегда лили бальзам на ее измученное сердце. Но сегодня она впервые посмеялась над его любовными признаниями.
      - У тебя язык без костей! - рассмеялась она, не принимая всерьез признаний Карлоса.
      Музыканты заиграли быстрее, и ей захотелось кружиться в мелодии фанданго, поэтому она схватила Карлоса за руку и потащила за собой.
      - Лучше потанцуй со мной! Может быть, сеньор Данджермонд и сеньора Моралес и впрямь красивая пара, но танцуем лучше всех мы с тобой!
      Карлос с радостью последовал за ней. И они то летели по двору, то медленно плыли, слушаясь гитаристов. Сабрина раскраснелась от удовольствия, юбки крутились вокруг ее ног, свет ламп пурпурным пламенем вспыхивал в ее волосах и в золотых сережках.
      Бретт легко нашел ее головку среди множества черноволосых голов и больше не мог оторвать от нее глаз. Ему вдруг захотелось подойти к ней и вырвать ее из объятий Карлоса, прижать к себе и долго-долго целовать. Он злился на себя за то, что не может спокойно смотреть, как она танцует в объятиях другого, поэтому он отвернулся и его взгляд вновь стал холодным и непроницаемым. Все-таки Карлос, наверное, прав насчет их помолвки. Он презрительно усмехнулся. Констанца гораздо честнее этой девчонки, ведь она по крайней мере не скрывает, что хочет его, что ей нравятся его ласки, что ей ничего не нужно от него, кроме наслаждения, которое он дарит ей. Он предпочитает честную шлюху любой приличной притворщице, играющей в невинность.
      С улыбкой глядя на Констанцу, он спросил:
      - Потанцуем?
      Она с радостью согласилась.
      - Конечно, керидо, все, что ты хочешь. Бретт прижал ее к себе, и они вступили в круг танцоров.
      - То, что я хочу, немножко подождет. С Констанцей было легко танцевать. Да и она довольно заметила:
      - Для гринго ты довольно неплохо танцуешь фанданго. Где ты научился?
      - Во-первых, моя прабабка была испанкой, так что во мне течет испанская кровь, а, во-вторых, я несколько лет жил в Испании. - Он улыбнулся ей, сверкнув зелеными глазами. - Я много чему там научился. Кое-что я тебе покажу.., попозже.
      Она часто задышала и скромно потупила взор.
      - Никогда не была на земле моих предков. И мне будет интересно все, что ты мне покажешь.
      Бретт рассмеялся. Он опять был в хорошем настроении и с жадностью поглядывал на сочные губки всего в нескольких дюймах от его губ.
      - Все будет, радость моя, - нежно пообещал он.
      Фанданго закончилось. Карлос подвел запыхавшуюся и улыбающуюся Сабрину к столу и подал ей стакан сока.
      - Посидим там? - спросил он, показывая на кресла в тени деревьев.
      Сабрина помедлила, не желая давать Карлосу возможность опять говорить ей о любви. Слушать всякую чепуху под боком у тети Франсиски - одно дело, а укрываться с ним наедине - совсем другое.
      Однако Карлос не оставил ей выбора. Приняв ее молчание за согласие, он крепко взял ее под руки и повел к креслам. Усевшись рядом с ней, он вроде бы заботливо проговорил:
      - Что-то ты сегодня очень тиха. Есть причина?
      Танцуя, Сабрина на время забыла о своих несчастьях, а теперь грустные мысли вновь вернулись к ней, тем более что она увидела, как Бретт ведет улыбающуюся сеньору Моралес с танцевального круга. Она с усилием проговорила:
      - Нет, ничего. Просто мне не хочется болтать, вот и все.
      - Понятно. - Карлос понимал больше, чем догадывалась Сабрина. - Хорошо, что ничего не случилось. Было бы неприятно, если бы гринго обидел тебя.
      Сабрина коротко рассмеялась.
      - Не будь смешным! Он ничего для меня не значит.
      - Вот и хорошо, - спокойно ответил Карлос. - А то я ужасно ревнив, керида. Но, кажется, его совсем очаровала сеньора Моралес.
      - Мне кажется, ты не прав! - возразила Сабрина. - Они только сегодня познакомились. Он, конечно, оказывает ей знаки внимания, но это ровным счетом для него ничего не значит. Он любит пофлиртовать, - мрачно произнесла она. Но по-настоящему женщины его не интересуют.
      - Они встретились не сегодня, - усмехнулся Карлос. - Они встретились в прошлую среду, когда твой отец возил его с собой в город. Я тоже там был и видел, что они еще тогда понравились друг другу. Кто знает... Будь у Констанцы состояние, может быть, он женился бы на ней.
      - Слишком далеко идущие выводы ты делаешь из случайного знакомства.
      - Случайного знакомства, дорогая? Ну, ну! Я видел его коня возле ее дома поздно вечером. И уже не один раз.
      Сабрина пожалела, что не может приказать Карлосу заткнуться. Она ничего не желала слушать. Ей хотелось закрыть уши руками и помолиться, чтобы сеньора Моралес провалилась сквозь землю.
      Вместо этого она гордо вскинула головку и, глядя прямо в глаза Карлосу, сказала:
      - Сомневаюсь, что тебя больше не интересует сеньора Моралес! Что-то ты очень в курсе ее дел! Даже следишь, кто к ней ходит.
      - Я не слежу! - разозлился Карлос. - Просто у меня было дело в городе, и на обратном пути я проезжал мимо ее дома.
      - Позади ее дома? Поздно? - ласково переспросила Сабрина.
      Карлос покраснел, но все-таки выдавил из себя улыбку и, дотронувшись до руки Сабрины, нежно прошептал:
      - Не будем ссориться! Констанца и Данджермонд ничего для нас не значат и мы больше не будем о них говорить!
      - Я о них и не говорила, - возразила Сабрина. - Ты все время сам сворачиваешь на них.
      Подавив в себе желание выругаться, Карлос пожал плечами и решил изобразить покорность.
      - Все! Больше я не хочу о них говорить. Давай лучше поговорим о нас... О нашей свадьбе, керида.
      Сабрина вырвала у него руку.
      - Карлос, я же не люблю тебя. - Ее янтарные глаза подернулись печалью, потому что ей не хотелось огорчать его, но и лгать и внушать несбыточные надежды она также не могла. Она легонько коснулась ладонью его щеки. - Найди себе другую невесту, - нежно посоветовала она. - Смотри, сколько здесь красивых девушек, и любая из них будет тебе гораздо лучшей женой, чем я, даже если я соглашусь. Я лишь принесу тебе несчастья.
      - Я не хочу другую! О нашей свадьбе всегда мечтали наши родители, а ты мне отказываешь просто из духа противоречия!
      Желая разрядить обстановку, Сабрина улыбнулась.
      - Смотри, - попыталась она обернуть все в шутку. - Я сделаю тебя несчастным... Ты уже злишься на меня!
      Поняв, что переусердствовал, Карлос отпустил ее руку.
      - Ладно, керида, поступай пока как хочешь, я разрешаю. А дальше посмотрим.
      Радуясь, что легко избавилась от неприятного разговора, Сабрина уселась поудобнее в кресле. О Бретте и Констанце они больше не говорили, но Сабрина не могла выкинуть из головы то, что Бретт явно ухаживает за испанкой. Помимо своей воли глядя в их сторону, она пробормотала, даже не понимая сама, что говорит вслух:
      - Если он женится на ней, мне ее жалко. Он будет дьяволом, а не мужем! Карлос замер.
      - Дьявол, - медленно повторил он, словно пробуя это слово на вкус. Дьявол Данджермонд. - Вспомнив, он щелкнул пальцами. - Ну, конечно! Вот где я его видел! Дьявол Данджермонд! В шайке Француза!
      Сабрина, ничего не понимая, уставилась на него.
      - О чем ты говоришь?
      Карлос повернулся так, чтобы видеть ее лицо. Он был доволен.
      - Я все никак не мог вспомнить, где я его видел раньше, пока ты не произнесла слово "дьявол". - Схватив ее за руку, он вскричал:
      - Он - плохой человек, Сабрина, опасный человек! Не понимаю, зачем твой отец пустил его в свой дом. Он был в разбойничьей шайке, он убийца, вот кто такой твой распрекрасный сеньор Данджермонд!
      Не поверив ему, Сабрина еле слышно прошептала:
      - Ты ошибаешься. Из писем тети Софии я знаю, что он вел бурную жизнь, но он ничего не делал позорного и противозаконного.
      - А я тебе говорю, что это он! Помнишь, я в последний раз ездил в Новый Орлеан? - Сабрина кивнула. - Перед свадьбой Каталины. - Сабрина еще раз кивнула. - Мама попросила меня купить какую-то сверхмодную материю на свадебное платье для Каталины. Вот тогда я и встретился с Французом. - Глаза его стали печальными. - Этот Француз - страшный человек, Сабрина, грабитель и убийца. Говорят, он даже своих обирает. Но он такой всемогущий, что они пикнуть боятся из страха за свою жизнь. А капитаны кораблей все еще торгуют с ним.
      Словно оправдывая себя, он продолжал:
      - Обычно я не имею с такими людьми никаких дел, но в Новом Орлеане невозможно найти ничего этакого, поэтому пришлось идти к Французу. Он тогда как раз получил товар. Французские шелка. - Карлос пожал плечами. - А что делать? Не возвращаться же с пустыми руками? Он обретался в самом ужасном районе Нового Орлеана. Но у него, правда, было то, что требовалось, и мне пришлось вступить с ним в сделку. - Он понизил голос. - Там я встретил Дьявола Данджермонда! Я много чего ужасного слышал о новом подручном Француза, и когда он привел меня к нему в комнату, я был ко всему готов. Он все время не сводил с меня глаз, словно хотел, чтобы я совершил какое-то неловкое движение, и тогда он бы с удовольствием перерезал мне глотку.., впрочем, таким типам предлог не обязателен.
      Сабрина не желала верить Карлосу.
      - Может, ты ошибся? Не верю, чтоб это был он.
      Карлос с жалостью поглядел на нее.
      - Сеньора Данджермонда не так-то легко забыть. К тому же, у него необычное имя. Неужели могут быть два Данджермонда одного роста, с черными волосами и дьявольскими зелеными глазами?
      Сабрина покачала головой. Глаза Карлоса победно сверкнули.
      - Сабрина, он убийца, бесчестнейший из людей! Он чуть не зарезал насмерть беззащитную девчонку, когда я там был... Я видел собственными глазами!
      Сабрина негодующе вскрикнула.
      - Он ударил женщину?
      - Хуже. Он порезал ее ножом. И именно я остановил его, хотя девочка не... - Он изобразил смущение. - Это была уличная женщина, Сабрина. Он ее ужасно изуродовал. Но об этом я узнал позже.., после того, как оттащил его от нее и выкинул на улицу.
      Сабрина сжала кулак.
      - Хорошо, Карлос. Жаль только, что ты не пометил его собственным кинжалом... Очень жаль!
      Карлос скромно проговорил:
      - Ничего, дорогая. К тому же, я сам оказался там совершенно случайно... Уже уходил и вдруг услышал страшный вопль со второго этажа. Как джентльмен я бросился туда. Взлетел по лестнице. Стоны доносились из комнаты справа. Недолго думая, я ворвался туда и, к своему ужасу, обнаружил этого мерзавца возле тела несчастной девицы. - Карлос изобразил одновременно жалость и отвращение. - К счастью, она была жива, но изуродовал он ее здорово, а когда я потребовал от него ответа, заявил, что она украла у него деньги. Не мог же я там драться с ним. Но я вышвырнул его на улицу и пригрозил подать в суд, если он еще раз совершит что-нибудь подобное. Вот так, дорогая, я в первый раз встретился с сеньором Данджермондом.
      В полном смятении чувств Сабрина нашла глазами Бретта, нежно ворковавшего с сеньорой Моралес. Он был совсем не похож на преступное чудовище, однако у нее не было причин сомневаться в искренности кузена, зато было довольно много причин относиться с подозрением к Бретту Данджермонду. Что она на самом деле знает о нем? Даже тетю Софию удивлял его образ жизни. Он редко бывал в Натчезе, так что вполне возможно, что он разбойничал и насиловал юных женщин в Новом Орлеане. Ее сердце воспротивилось подобным обвинениям, однако умом она приняла их. Она поверила Карлосу.
      - Надо рассказать все папе! Надо его предупредить!
      Как ни странно, Карлос сначала был против, но потом все же согласился.
      - Да, конечно, это надо сделать! Но, может быть, мы подождем до конца праздника... Не стоит устраивать ненужных сцен. Когда твой отец узнает правду, он по-тихому выгонит негодяя и никто ничего не будет знать.
      Сабрина кивнула, понимая, что Карлос прав. Скоро отец узнает все о человеке, которого полюбил как родного сына. Ей было страшно при одной мысли о разочаровании Алехандро, когда он услышит страшную правду. И все-таки ей хотелось самой поговорить с Бреттом наедине и сказать ему, чтобы он убирался. Но нет... Отец должен знать все, чтобы этот негодяй больше его не надул!
      Глядя на Бретта, Сабрина распаляла себя все больше. Подумать только, она-то еще мучилась, что ранила его! Жаль, что она не перерезала ему глотку тогда!
      Она даже не подумала, почему ее так сильно взволновал рассказ Карлоса. Она так долго чувствовала себя несчастной, что обрадовалась возможности возненавидеть человека, который так легко "приручил" ее. Для нее это было как лекарство - заиметь причину для негодования и подтвердить все свои прежние подозрения.
      Праздник тянулся для Сабрины целую вечность. Она с нетерпением ждала минуты, когда сможет сорвать маску с Бретта Данджермонда. И все же, когда эта минута наконец наступила, ей ужасно захотелось промолчать. Она не хотела видеть разочарования отца... Она не вынесет, если Бретт начнет оправдываться и отрицать обвинение Карлоса.
      Однако Карлос не дал ей ускользнуть. Он потащил ее за собой и стоял рядом, когда она сказала Алехандро:
      - Папа, когда гости разойдутся, мы с Карлосом должны кое-что обсудить с тобой.
      Сердце Алехандро екнуло. Он испугался, что Карлос уговорил Сабрину выйти за него замуж.
      - Поговорим завтра, дорогая. Сабрина с удовольствием отложила бы объяснение, но Карлос был настороже.
      - Нет, дядя, дело не терпит отлагательств! Нам надо поговорить сегодня. Алехандро вздохнул.
      - Ну, что ж. Когда гости разойдутся, я жду вас в библиотеке.
      Сабрина чуть не заорала, что не хочет идти в ту комнату, где чуть было не отдалась Бретту. Но Алехандро уже отошел в сторону.
      Когда наступил решительный момент, случилось все не так, как ожидала Сабрина. Когда Карлос сказал ему, чтобы он сел и они будут говорить о его племяннике Бретте Данджермонде, Алехандро, кажется, даже вздохнул с облегчением.
      - Ну? - тихо спросил он. - Что этот дьявол еще натворил?
      - Значит, вы тоже зовете его дьяволом, - напыщенно произнес Карлос. Потому что в первый раз я встретился с ним, когда он был Дьяволом Данджермондом.
      Алехандро слегка удивился.
      - Вы уже встречались? Об этом ты хотел мне рассказать? И он носил эту кличку? Карлос немного рассердился.
      - Нет, я не это хотел сказать, - раздраженно заявил он. - Когда два года назад я был в Новом Орлеане, я встретил его там, и... - Он понизил голос. ..Он работал на шайку Француза!
      - А. Об этом я знаю.
      Сабрина разинула рот от изумления.
      - Ты знаешь? - взвизгнула она. Алехандро кивнул.
      - Конечно. Я же сам был в Новом Орлеане в то лето и виделся с Бреттом, беспечно проговорил он. - Бретт мне все рассказал, когда мы с ним как-то ужинали.
      В дверь постучали, но Сабрина пошла открывать ее, только когда Алехандро кивнул ей. К своему большому неудовольствию, она обнаружила на пороге Бретта.
      - Что вам угодно? - нелюбезно спросила она.
      - Плохое настроение, радость моя?
      - Входите, Бретт, входите, - позвал его Алехандро. - Вы услышите кое-что интересное.
      Вспомнив, что недавно произошло в этой комнате между ним и Сабриной, Бретт неохотно вошел, но, увидав на зеленой кушетке Карлоса, сразу догадался, о чем идет речь.
      Алехандро все еще улыбался.
      - Мы как раз обсуждали ваши "разбойничьи делишки".
      - Да?
      Бретт посмотрел на Карлоса. Сабрина с растерянным лицом встала рядом с кузеном. Она сердито спросила отца:
      - Тебя это не испугало? То, что он был разбойником? То, что он был в самой ужасной шайке Нового Орлеана?
      Придя в благодушное расположение духа оттого, что Сабрина и Карлос не объявили о помолвке, Алехандро смотрел на них почти с обожанием.
      - О, дитя мое, мне нечего пугаться. Бретт мне все объяснил. Он не совершал ничего дурного. Как раз наоборот.., с его стороны все было очень благородно.
      - Благородно?! - вскричала Сабрина, глядя на отца так, словно видела его впервые. Потом в ярости посмотрела на Бретта. - Затем опять повернулась к отцу. - А как же...
      Карлос больно сжал ей руку и сказал дяде:
      - Хорошо, насколько я понимаю, наши страхи были совершенно необоснованными. Мне жаль, что мы отняли у вас время, дядя. Вы меня простите? Я попрощаюсь с Сабриной и поеду домой.
      Алехандро движением руки отпустил их, и Карлос буквально выволок Сабрину из библиотеки.
      Глава 12
      Едва за ними закрылась дверь, Сабрина с яростью поглядела на Карлоса.
      - Что ты наделал? Почему не дал мне рассказать о девушке из Нового Орлеана?
      Поглядывая через плечо на закрытую дверь и приложив палец к губам, Карлос поманил ее за собой.
      Сабрина нерешительно перевела взгляд с двери на удаляющуюся фигуру кузена и, упрямо сдвинув брови, последовала за ним.
      Во дворе Карлос остановился.
      - Разве ты не видишь, что твой отец подпал под полное влияние Данджермонда? - печально проговорил он. - На Сабрину это заявление не произвело впечатления. - Он бы все равно нам не поверил. Может быть, решил даже, что мы все от начала до конца выдумали, чтобы очернить Данджермонда в его глазах.
      Сабрина горячо возразила:
      - Мой отец никогда так не подумает обо мне! Однако я все равно хочу рискнуть. Он должен теперь же узнать, какое это чудовище!
      - Я тоже хочу, чтобы твой отец узнал правду, - торопливо подтвердил Карлос. - Но, Сабрина, не думаю, что мы можем его сейчас в чем-нибудь убедить. - У Карлоса был честный взгляд, и в голосе звучала неподдельная мука. - Ты же сама видела, как он беззаботно выслушал нас. Разве ты не понимаешь? Данджермонд целиком завладел им! Алехандро ничему не поверит, что бы мы ни сказали.
      Сабрина страдальчески заломила руки.
      - Что же делать? Пусть он и дальше опутывает отца своими сетями? Пусть и дальше обманывает его?
      - Нет, нет, конечно же нет! - Внимательно глядя на нее, он проверял, как она отзовется на его слова, и остался доволен. - Ты должна, керида, следить за Данджермондом, чтобы он не сыграл с Алехандро какую-нибудь "шутку". И обо всем рассказывай мне. Вместе мы сумеем обезвредить этого дьявола и спасти твоего отца. - Он нежно пожал ее ручку и заглянул в глаза. - Не бойся, дорогая, теперь, когда мы все знаем о Данджермонде, мы сумеем расстроить его планы. Что же до несчастной девочки в Новом Орлеане... - Он помедлил. - Думаю, нам не надо пока об этом говорить. Это будет нашей с тобой тайной, и когда придет время, мы бросим ее в лицо Данджермонду в присутствии твоего отца.
      Сабрина без особой радости согласилась с Карлосом. Тем не менее она была недовольна, что как бы объединилась с Карлосом против своего отца.
      - Никогда не думала, - мрачно проговорила она, - что настанет день, и мы с отцом окажемся по разные стороны. - Она прикусила губу. - Ты не думаешь, что нам надо еще раз попытаться убедить отца? Мы же не знаем, чего ему наговорил этот дьявол, может быть, он ему сказал не правду, может быть, полуправду. Мы должны рассказать ему о девушке...
      - Нет! - резко возразил Карлос, так что Сабрина удивленно подняла на него глаза, и он нежно ей улыбнулся. - Еще не время! Я знаю, как ты нетерпелива, но тебе придется довериться мне. Я тебе скажу, когда будет пора, и мы ударим вместе. - Голос его окреп. - Данджермонд хитер. И, я уверен, он что-нибудь сочинит в свое оправдание. Он даже может сказать, что это я поранил ее, а он ее спас!
      Сабрина сжала кулаки.
      - Негодяй! - Потом выражение ее лица изменилось. - Нет, Карлос, я все же не верю, что он мог так поступить. Иначе отец что-нибудь обязательно сказал бы... Ты не согласен?
      - Не знаю, о чем думает твой отец! Будь готова ко всему, Данджермонд на все способен. Сабрина сжала зубы.
      - Я позабочусь о себе. Данджермонд не ослепит меня, как ослепил моего отца!
      Довольный, Карлос уехал через несколько минут. На его губах даже играла улыбка, когда он покидал гасиенду Ранчо дель Торрез.
      Сабрина, однако, не улыбалась. Она чувствовала себя глубоко несчастной. Человек, которого она любила, который был доверенным лицом ее отца, оказался разбойником.
      Оставшись одна в спальне, она, не снимая вечернего синего платья, легла на кровать и стала смотреть в потолок. Зачем Бретт приехал к ним! Хоть бы она не видела его и не влюблялась в него.
      Ладно, наконец подумала она, надо признать, больше всего ее огорчает привязанность Алехандро к человеку, который ей известен теперь как негодяй. Как может отец верить ему?
      Она знала, что в Новом Орлеане много негодяев и преступников и там они считаются вполне приличными людьми. Правда и то, что законопослушные жители ведут торговлю с ними, но из рассказа Карлоса она поняла, что Француз настоящий преступник, способный на все, и Бретт Данджермонд, "Дьявол" Данджермонд, был у него подручным. И этого человека она любит!
      Тяжело вздохнув, она приказала себе не думать о своих несчастьях. В конце концов, теперь ей все известно и она может о себе позаботиться. Ей надо быть умной. Как сказал Карлос, Алехандро в полной власти Бретта и ей надо его спасти...
      Вспомнив о Карлосе, она немножко успокоилась. Как же он старался ей помочь, с нежностью подумала она. Он сказал, что вместе они одолеют Данджермонда. И они одолеют! Она не одна. Теперь у нее есть Карлос!
      ***
      Сабрина была слишком молода и неопытна и не понимала, что защита требуется именно ей.
      Теперь они с Карлосом виделись почти каждый день. Об этом позаботился Карлос. И он мгновенно пресекал любые попытки Сабрины выйти из-под его контроля. Он постоянно советовал ей быть настороже... Данджермонд, совершенно очевидно, охотник за приданым. Она внимательно его слушала и принимала его советы, но ее сердце... Ее сердце восставало против слов кузена. И ей приходилось бороться с собой, отчего она еще больше злилась.
      Поначалу Сабрина держалась с Бреттом с почти нескрываемым презрением. Оберегая своего отца, она подозрительно следила за каждым его движением и была похожа на тигрицу, защищающую своих детенышей. Что бы ни предлагал Бретт, она все отвергала, даже не давая себе времени подумать. Особенно, когда речь заходила о сахарном тростнике. Карлос постоянно предупреждал ее, когда они встречались в беседке, что Бретт использует этот проект, чтобы заполучить деньги Алехандро.
      Все в доме заметили ее отношение к Бретту. Бретт забавлялся ее новой ролью, решив, что ее враждебность гораздо безопаснее для него, чем ее чары. Ему не нравилось только одно. Что Карлос руководит ее поведением. Но потом он примирился и с этим... Он не желал сближаться с Сабриной дель Торрез!
      Алехандро тоже отчасти забавлялся и отчасти сердился на Сабрину. Он не пропустил мимо своего внимания и ежедневные встречи Сабрины с Карлосом в беседке. Чуть ли не каждый день, возвращаясь с Бреттом домой, он встречал Сабрину с Карлосом в патио. Алехандро боялся, что Сабрина влюбится в Карлоса. При ее нынешней неприязни к Бретту это было слишком возможно.
      Боялся он по многим причинам, и одной из них было то, что финансовое положение Луиса де ла Вега не улучшилось после дня рождения Сабрины. Полное представление о неприятностях в семействе своей сестры он получил, когда одалживал своему зятю крупную сумму. Боялся не из-за долга, а из-за отношения Карлоса к происходящему.
      Алехандро всегда знал, что Карлос избалован и испорчен своей матерью. Он был младшим ребенком Луиса и Франсиски, радостью матери и гордостью отца. Часто Алехандро ругал их за потакательство его капризам, однако это не возымело действия. Но, в конце концов, он никогда всерьез не думал, что Карлос может стать его зятем. Эта мысль была ему неприятна. Как-то вечером, когда Карлос остался на обед, он сравнил обоих молодых людей и лишь недовольно покачал головой, увидав веселый блеск добрых жадеитовых глаз Бретта и мрачный огонь в черных глазах Карлоса. Как может Сабрина предпочесть Карлоса Бретту? Он ничего не понимал.
      Странные недели и месяцы потянулись после праздника на Ранчо дель Торрез. Никто не был особенно несчастлив, но и никто не был счастлив. Вроде ничего ужасного не случилось, но на гасиенде все чувствовали беспокойство, которое словно витало в воздухе.
      Бретт стал больше времени проводить с работниками, расчищавшими землю, и Алехандро не мог на него нарадоваться. Проект был только предлогом заманить на ранчо Бретта, и Алехандро чувствовал себя немножко виноватым, видя, как он с головой ушел в работу. Он бы предпочел, чтобы тот больше времени проводил с Сабриной. Для него самым важным было, чтобы Бретт и Сабрина полюбили друг друга. А как это может быть, если Бретт все время в лесу, а Сабрина - с Карлосом? Дни шли, и надежды Алехандро на брак дочери с человеком, которого он ей выбрал, таяли.
      Если бы Алехандро мог читать мысли Бретта и Сабрины, он бы так не огорчался. Сабрина много времени проводила с Карлосом, но за нее можно было не опасаться - она не потеряет голову. Он ее кузен и друг, не больше. И никем другим не будет, несмотря на его желание изменить их отношения.
      В самом начале несчастная Сабрина старалась не замечать ухаживаний Карлоса, Но когда апрель сменился маем, а май июнем, она поняла, что его общество день ото дня становится ей неприятнее. Ей не нравилось то положение, в которое она сама поставила себя. К тому же, ей надоело постоянно пересказывать Карлосу, о чем они говорили с Бреттом или о чем Бретт говорил с ее отцом. Что-то было в этом некрасивое и нечестное.
      - Карлос, - заявила она как-то в конце июня, когда они в очередной раз встретились в беседке, - ты ошибаешься. Бретт не собирается выуживать у отца деньги. Он до сих пор не получил от него ни песо! Как раз наоборот, это мы бесплатно приобрели толкового человека, который на нас работает. Посмотри сам, сколько они уже очистили земли. - Ее янтарные глаза зажглись ласковым блеском. - Может быть, он когда-то имел дело с разбойниками, но, мне кажется, он давно с ними покончил. Я не вижу в его поступках ничего предосудительного.
      Карлос выпалил:
      - А о девушке из Нового Орлеана ты уже забыла?
      Сабрина отвернулась.
      - Нет, не забыла. Но люди иногда меняются...
      Карлос покраснел от ярости.
      - Не верю! Этот человек - разбойник, бандит, злодей, убийца, а ты смеешь его оправдывать? Так-так! Давай, Сабрина. Беги к нему и пусть он опять врет тебе! Пусть он чарует тебя до тех пор, пока ты станешь как шлюха, танцующая под его дудку, лучше как Констанца Моралес!
      Ничего лучше он не мог бы придумать, чтобы вернуть себе доверие Сабрины. Увидав сердитый огонек в ее глазах и упрямо вздернутый подбородок, он улыбнулся.
      Однако, как бы он ни натравливал ее на Бретта, одного он сделать был не в силах. Он был не в силах предотвратить ее беседы с отцом. И наступил день, когда Сабрина и отец остались одни за столом. Они пили лимонад и наслаждались прохладой в тени деревьев, окружавших патио. В первый раз за долгое время они остались одни и наслаждались обществом друг друга. Поначалу они болтали о пустяках, потом разговор сам собой перескочил на то, что делал Бретт в Новом Орлеане. И правда выплыла наружу.
      Алехандро не сводил глаз с побелевшего от удивления лица дочери и насмешливо ворчал:
      - Чика, да мне в голову не пришло, что ты думаешь, будто я могу приютить у себя преступника! Я даже представить не мог, что ты все это время считала, будто я попал в лапы к.., как ты сказала?., чудовищу.
      Сабрина смущенно улыбнулась и кивнула.
      - Откуда нам было знать? Карлос видел его недолго. Откуда мы знали, что Бретт затесался в шайку Француза, чтобы найти убийцу своего друга?
      У Алехандро изменился голос.
      - Меня удивляет Карлос. Уж он-то должен был знать, что я никогда не познакомлю такого человека с соседями и родственниками, не говоря уж о том, чтобы разрешить ему свободно жить в моем доме. - Он покачала головой. - Я не понимаю Карлоса. Не может же он не знать, что его отцу нужна помощь, иначе он потеряет ранчо, а он палец о палец не ударяет. - Он помрачнел. - Все время проводит с моей дочерью и забивает ей голову всякой чепухой!
      Сабрина поспешила успокоить отца, и разговор перешел на другие темы. Она не упомянула о девушке. Карлос неплохо вбил ей в голову, что об этом пока надо молчать. Однако, узнав об истинной причине пребывания Бретта в воровской шайке, она восстановила свое доверие к отцу, и если образ несчастной девушки все еще не давал ей покоя, однако ей стало немного легче.
      На следующий день она с радостным видом выбежала к Карлосу и радостно сообщила ему все, что узнала накануне. Как и можно было ожидать, Карлос был не в восторге.
      - И ты этому веришь?
      - Почему бы и нет? - изумленно спросила она.
      - Потому что ты маленькая дурочка. Ясно же, что Данджермонд состряпал эту историю, чтобы облапошить твоего отца. Ты что, тоже слепая и глухая?
      Наверно, скажи он это раньше, Сабрину смутили бы слова Карлоса. Но она уже начала доверять собственному здравому смыслу. То, что она знала о Бретте, даже отдаленно не походило на поведение злодея, и в то, что он хочет усыпить их чувства, а потом ударить побольнее, она тоже не могла поверить. И, конечно же, ей стало неприятно, что Карлос все время называет ее отца слепым и глухим. Поэтому она проговорила ледяным тоном:
      - Мой отец - не слепой и не глухой! И я тоже, смею тебя уверить. Думаю, что из всех нас слепой - это ты, амиго. Впрочем, я начинаю думать, что тебе почему-то хочется выставить его разбойником, поэтому ты ничего не желаешь слушать.
      Поняв, что он ступил на неверную дорогу, Карлос немедленно пошел на попятную. Однако это многое меняло. Теперь, когда Сабрине не надо было больше следить за мужчинами, она могла не встречаться и с Карлосом. Она не забыла, как Бретт поступил с девушкой в Новом Орлеане, но ей захотелось узнать, может быть, этому тоже существуют какие-то объяснения.
      Бретт заметил изменение в ее поведении и решил, что это неспроста. Если раньше она огрызалась, когда он обращался к ней, и смотрела на него с презрением, то теперь разговаривала вполне вежливо и один раз даже изволила улыбнуться. Он не мог устоять перед ее робкими попытками восстановить дружбу между ними, и когда Алехандро объяснил, в чем дело, Бретт несказанно обрадовался тому, что Сабрина узнала правду и больше не третирует его словно прокаженного.
      Его связь с Констанцей была бурной и.., недолговечной. К середине июля они полюбовно расстались, и какие бы наслаждения ни дарило ему ее зрелое податливое тело, он мгновенно забывал о нем, стоило огненноволосой юной колдунье ворваться в его сны, а она это делала довольно часто. Все еще мрачно отрицая свое влечение к Сабрине, он как одержимый набросился на работу. На гасиенде он появлялся редко. Вставал на рассвете, ложился за полночь, хотя дни становились все жарче.
      После разговора Сабрины с Алехандро атмосфера на гасиенде несколько разрядилась. Бретт начал возвращаться с работы раньше, купался в озере, где на берегу стояла беседка, а потом проводил вечера с Сабриной и Алехандро. Алехандро с удовольствием отметил, что Сабрина встречается с Карлосом гораздо реже. В нем даже возродилась надежда. Сабрина появлялась по вечерам в своих лучших платьях, и Бретт не оставался равнодушным к ее красоте.
      До дня рождения Сабрины оставалась неделя. Все на гасиенде были заняты приготовлениями к празднику. Раз, задумчиво глядя, как они вдвоем входят в ворота, Алехандро не мог не помечтать о том, как было бы замечательно объявить в день рождения о помолвке.
      Бретт и Сабрина стремительно сближались и даже сами не могли этому не удивляться. Казалось, они забыли обо всех своих разногласиях и наслаждались тем, что когда-то много лет назад у них было, с той лишь разницей, что Сабрина больше не была ребенком. Глядя на ее смеющееся лицо, Бретт никак не мог понять, почему Констанца на какое-то время заслонила Сабрину. В его мыслях царила одна только Сабрина, и в первый раз в жизни железный обруч на его сердце дал трещину.
      Сабрина больше не ревновала его к Констанце. Она была совершенно уверена в том, что Бретт с ней не встречается. Когда она заглядывала в его глаза, у нее таяло сердце. Он бы не смотрел на нее так, если бы еще встречался с Констанцей. Сабрина радовалась жизни, и на ее губах играла ослепительная счастливая улыбка.
      - Малышка, тебе надо предупреждать бедных мужчин об опасности, когда ты собираешься улыбнуться... У неподготовленных может разорваться сердце.
      У Сабрины на щеках появились ямочки, и Бретт не мог удержаться, чтобы не коснуться пальцем ее губ. Сабрина поймала его палец губами, и Бретт улыбнулся так, как не улыбался ни одной женщине.
      - Ты просто колдунья. Я уже жить не могу без наших вечеров... И если я не поостерегусь, ты, кажется, будешь распоряжаться всем моим временем.
      - Разве это плохо? - боясь дышать, спросила Сабрина.
      Улыбка на его лице погасла, и он внимательно посмотрел в повернутое к "нему лицо.
      - Нет, - медленно проговорил он. - Нет, я бы не возражал.
      Сабрина отвела взгляд.
      - Я заметила, что вы стали больше времени проводить на гасиенде, - робко сказала она. - Разве в Накогдочезе вас больше ничто не держит?
      Бретт заставил ее посмотреть ему в глаза.
      - Накогдочез ничего для меня не значит, - нежно ответил он. - И никогда не значил, только я был слепым...
      Но если обитателям гасиенды стало лучше, то Карлосу стало хуже. Сабрина почти совсем перестала, встречаться с ним. Она с неудовольствием обратила внимание на то, что Карлос не изменил своего мнения о Бретте, хотя она тоже иногда, особенно поздно ночью у себя в спальне, думала, уж не поймал ли Бретт ее в свои сети. Может быть, Карлос прав... Нет! Она не хотела этому верить. Но если она, любя его, сомневается, то как она может упрекать Карлоса за его подозрения?
      В последний понедельник перед днем рождения, который в этом году пришелся на пятницу, Сабрина с неохотой пошла в беседку, где ее должен был ждать Карлос. Она решила сказать ему, что больше не видит смысла в их тайных свиданиях. Почему-то ей стало казаться, что они с Карлосом совершают недозволенное, встречаясь наедине в беседке.
      Когда она. Откинув со лба волосы, вошла в беседку, Карлос уже был там.
      При появлении Сабрины он вскочил с подушек и улыбнулся ей.
      - Керида, наконец-то! Я уже было испугался, что ты не придешь. Я очень по тебе скучал, а поскольку ты теперь так редко видишься со мной, мои дни тянутся долго и скучно.
      Сабрина ответила ему неуверенной улыбкой. Она ходила по беседке, ощущая беспокойство и досаду.
      - Я думала, ты очень занят в последнее время. Как Бретт.
      Увидя, что Карлос прищурился и поджал губы, она прикусила язычок.
      - Ну, конечно, он тоже не был бы так занят, если бы не плантация. Карлос фыркнул.
      - Плантация! Не понимаю, о чем думает твой отец! Если хочешь знать мое мнение, то это просто пустая трата времени и денег. А наживется на ней один Бретт Данджермонд!
      Зная, что переубеждать его бесполезно, да и сама не совсем уверенная в его не правоте, Сабрина холодно сказала:
      - Может быть. Однако я пришла сюда не обсуждать сеньора Бретта или моего отца!
      Поняв, что немного переборщил, Карлос похлопал по оранжевой подушке рядом с ним.
      - Иди сюда, керида. Садись и поговорим. Слишком часто мы ссоримся в последнее время.
      Сабрина долго смотрела на дверь, потом медленно подошла к Карлосу, и уселась на подушку. Она хотела как можно скорее покончить с неприятностями.
      - Карлос, мне кажется, нам вообще не о чем говорить. Я... Я... - Она помедлила и виновато посмотрела на него. - Я не хочу больше видеться с тобой здесь. - И она улыбнулась. - Но мы можем общаться, сколько хочешь. Ты знаешь, мы всегда тебе рады.
      Карлос похолодел. И его взгляд изменился.
      - Это Данджермонд? - злобно проговорил он. - Он настроил тебя! - И он взорвался. - Так я и думал! Он тебя обворожил! Ты позволила ему разрушить все, что было между нами!
      - Это не правда! - с горячностью возразила Сабрина. - Между нами ничего не было! Ты сам себя обманывал!
      - Да? - тихо переспросил он, но что-то в его голосе напугало Сабрину. Он повернулся к ней, и на его губах появилась улыбка, больше похожая на гримасу. Он внимательно посмотрел на нее и протянул руку, чтобы коснуться ее щеки. Затем хрипло проговорил:
      - Это ты обманывала себя. Ты пряталась от меня, но больше я не позволю тебе прятаться. Ты предназначена мне, керида, - чуть не пел он, сверкая черными глазами. - И я не позволю Данджермонду настраивать тебя против меня. Сегодня я докажу тебе, что ты принадлежишь только мне. - Странное выражение промелькнуло на его лице. - Правильно, - еле слышно произнес он. - Почему я раньше об этом не подумал? - Он взял ее за плечи и мгновенно притянул к себе. Его губы вплотную приблизились к ее губам. - Прости меня, керида, за то, что я собираюсь сделать, но у меня нет другого выхода! Ты должна быть моей, моей женой, и я не вижу другого способа добиться этого!
      Сабрина ничего не понимала, однако инстинкт подсказал ей, что надо бороться, и она попыталась оттолкнуть Карлоса. Он же, сделав вид, что ничего не замечает, прижался губами к ее губам, изо всех сил стараясь языком раздвинуть ей зубы. Сабрина сражалась, как тигрица, но хотя они с Карлосом были почти одного роста, он был намного сильнее ее. Он был как одержимый. Разорвав на ней платье, он стал расстегивать свои панталоны.
      Понимая, что ей не справиться с ним, Сабрина попробовала увещевать его.
      - Карлос, керидо, - тихонько молила она его, - пожалуйста, не надо...
      Но Карлос вновь закрыл ей рот поцелуем. Он толкнул ее на подушки и сам навалился на нее. Сабрина испугалась всерьез. Его руки шарили по ее телу, его губы причиняли ей боль. Рука Карлоса скользнула под юбку, потом задрала , повыше подол, и Сабрина запаниковала. Он собирается изнасиловать ее!
      Она чувствовала, как он рвет на ней белье, и вновь принялась биться и кусаться, но напрасно она колотила кулаками по спине Карлоса, напрасно старалась вывернуться из-под него или сбросить его с себя. Ее переполняли страх и ужас. И она ударила Карлоса по лицу.
      Он тихо выругался. Грудь у него тяжело вздымалась от охватившего его желания, и на удар он не обратил ни малейшего внимания. Его уже ничто не могло остановить.
      Сабрина застыла, не желая даже понимать, что с ней происходит. Это не должно случиться со мной! Карлос не может так поступить! Собрав последние силы, она сделала еще одну попытку вырваться из его рук. Не тут-то было. И тут словно повеяло холодным арктическим ветром.
      - Я вам не помешал? - спросил чей-то голос.
      Глава 13
      Для Сабрины голос Бретта прозвучал лучшей музыкой на свете.
      Карлос отпрянул от нее, резким движением натянул на себя панталоны и со злобой уставился на Бретта.
      Сабрина с трудом села и дрожащими руками попыталась прикрыться разорванным платьем. Какое счастье, что пришел Бретт! Еще немножко, и было бы поздно!
      Благодарность и стыд были во" взгляде, который Сабрина обратила на Бретта, но ответом ей было отвращение, которое ясно читалось на его лице. Не думает же он... Не может он так думать.
      Оказалось, может. Презрительно усмехнувшись, он проговорил глухим голосом:
      - Вы должны простить мне мое вторжение. Я не знал, что беседка.., занята. Если бы вы сообщили мне, в какие часы бываете тут, я бы приходил на озеро позднее.
      Лицо Сабрины горело от унижения и ярости. Кое-как прикрыв наготу и бросив уничтожающий взгляд на обоих мужчин, она ринулась из беседки.
      Наступило тягостное и опасное молчание. Карлос уже давно привел себя в порядок и даже улыбался, глядя на Бретта.
      - Вы, гринго, - весело проговорил он, - всегда такие невежливые. Не верю, что вы не знали, что беседка занята и чем тут занимаются. - Он покачал головой и сделал вид, что не обижается на Бретта. - А, ладно! Сегодня, правда, плохо получилось, но в будущем уж постарайтесь нам не докучать.
      Бретт холодно произнес:
      - Я не желаю ничего обсуждать. Ваши с Сабриной отношения меня не касаются. Однако, черт меня побери, если я позволю Алехандро увидеть нечто подобное. Боюсь, он не будет так спокоен.
      Карлос пожал плечами.
      - Теперь уже не имеет значения. Он потребует, чтобы мы с Сабриной немедленно обвенчались, а нам этого как раз и надо.
      - Одно меня удивляет, - сказал Бретт, - чего вы ждете? Что хотите выиграть?
      Карлос опять пожал плечами. Глаза его злобно блестели, но говорил он как нельзя ласковее.
      - Я не хочу ждать. И не хотел с тех пор, как Сабрина мне отдалась.., но тут появились вы! Вы с вашим богатством! И она стала медлить в надежде заполучить более выгодного жениха.
      Бретт с отвращением отвернулся. Лицо его закаменело, глаза потухли, но он все же нашел в себе силы учтиво произнести:
      - Успокойтесь, амиго, меня вам бояться нечего! Я не женюсь на Сабрине дель Торрез, даже если мне поднесут ее всю в бриллиантах, да еще на золотом подносе!
      С довольной ухмылкой Карлос смотрел вслед удалявшемуся Бретту. Что ж, все сложилось весьма удачно, подумал он, беря в руки поводья. Решение обесчестить Сабрину и таким образом заставить ее выйти за него замуж, было принято впопыхах. А получилось все неплохо. Данджермонду она теперь не нужна.
      Его томило желание, которое Сабрина возбудила в нем, и, вонзив шпоры в бока коню, он помчался к Констанце. Конечно же, к Констанце.
      Немного погодя он уже привязывал лошадь к сосне позади ее маленького домика. Он стремительно пересек двор и нетерпеливо постучал в дверь. Ему открыла служанка, которую он от нетерпения чуть не оттолкнул.
      - Где твоя хозяйка?
      - В зале, сеньор.
      Карлос без труда нашел дорогу в гостиную и с облегчением вздохнул, увидав Констанцу одну.
      Она вопросительно посмотрела на вошедшего, а когда поняла, что это Карлос, ее глаза потухли.
      - Буэнос диас, Карлос, - сказала она без особой радости. - Какая честь видеть тебя? Давно ты не бывал здесь.
      Карлос иронически усмехнулся.
      - Еще несколько недель назад, - проговорил он не без жестокости, - ты бы вряд ли обрадовалась, увидав меня.., тогда у тебя был гринго.
      Она внимательно оглядела его и заметила, как натянулись впереди его панталоны.
      - Ты еще не заполучил свою Сабрину?.. Или заполучил?
      Он чуть не зарычал от злости, но молча пересек гостиную и сдернул ее с шелковой софы. Его губы безжалостно впились в ее губы.
      - Керидо, - наконец прошептала она, тяжело дыша, - я скучала по тебе.
      - Особенно в последние недели, - усмехнулся он, пока его руки жадно шарили по ее пышной груди.
      Странная улыбка появилась на губах Констанцы, когда она хрипло подтвердила:
      - Особенно, Она сунула руку в его панталоны и сжала в кулаке твердую мужскую плоть.
      Карлос тихо застонал от удовольствия и прижался губами к ее губам. В порыве бешеной страсти он бросил ее на пол, грубо задрал ей юбки и, рыча от наслаждения, вошел в нее.
      Они были похожи на диких зверей. Констанца теряла голову от его необузданных ласк, а от страха, что в комнату в любую минуту могут войти, наслаждение становилось еще более острым... Если войдет служанка... Карлос расстегнул на ней платье и стал слегка покусывать ее сосок. Констанца забыла и о служанке, и обо всем на свете.
      Через десять минут она позвонила, и вошедшей в комнату тучной индианке вряд ли пришло в голову, что еще минуту назад ее хозяйка и сеньор де ла Вега извивались на полу в порыве страсти. Мария с каменным лицом выслушала приказание.
      Карлос удобно устроился в кресле с высокой спинкой, обитом коричневой кожей, а Констанца - напротив него, аккуратно разложив юбки.
      Они молчали, пока Мария не принесла мадеру для Карлоса и шоколад для Констанцы и не ушла, притворив за собой дверь.
      - У тебя с Сабриной, по-видимому, не все в порядке, если ты прибегаешь ко мне в таком состоянии.
      - И да, и нет. Сегодня я чуть было не загнал ее в угол, из которого прямая дорога под венец.., так надо же было вмешаться проклятому гринго! - Он сжал кулаки. - Я его убью.
      - Нет! - вырвалось у Констанцы.
      К своему ужасу, она почувствовала, что ее щеки заливает краска.
      - Ага! - понимающе глядя на нее, промурлыкал Карлос. - Этот гринго тебе не безразличен.
      Констанца закусила губу. Чтобы хоть чем-то заняться, она отпила шоколаду.
      - Да нет. - На ее лице появилось странное выражение, и удивленно, словно она сама не понимала своих чувств, она сказала:
      - Он не такой, как я ожидала. С его богатством и вообще... - Она пожала плечами. - Глупо с моей стороны, ведь он не давал мне надежды. Да и какая я ему жена?
      - Ты правда захотела замуж? - спросил недоверчиво Карлос. - Он, наверное, силен в постели. Да и богат.
      - Да! - с вызовом бросила Констанца, и глаза у нее загорелись гневом. - Он в два счета разделается с твоей Сабриной... И она еще будет умолять его еще и еще!
      Карлос пришел в ярость.
      - Он не получит Сабрину! Завтра - конец.
      И Карлос и Констанца понимали, как они близки к разрыву, поэтому Карлос, хоть и не без труда, но взял себя в руки.
      - Ну, ну, керида, не надо кусаться! Констанца печально улыбнулась.
      - Ты прав, амиго. Не знаю, что на меня нашло. - Она покачала головой. Может быть, ты мне нужен больше, чем я думала, - поддразнила она его.
      И они улыбнулись друг другу. Потом как бы невзначай она спросила:
      - Что ты имел в виду, когда сказал, что завтра - конец?
      Карлос отпил мадеры. Его лицо сияло довольством.
      - Он застал меня сегодня с Сабриной в самое компрометирующее мгновение... Я позволил ему думать, что мы любовники и что мы часто этим занимаемся. Теперь он не прикоснется к ней. Он не захочет подбирать объедки с моего стола.
      - Ты думаешь, он действительно ее хотел? - спросила Констанца изменившимся голосом.
      - Не знаю. Знаю только, что Сабрина в последнее время совсем другая. Все время говорит о нем, и в глазах у нее появляется какой-то блеск. Нет, я даже думать не хочу об их браке.
      Констанца побледнела.
      - Ты думаешь, это возможно?
      - Тебе не все равно? - делая равнодушный вид, спросил Карлос.
      - Не совсем. Карлос улыбнулся.
      - Я так думаю, что если случайно произойдет невозможное и будет назначена свадьба... - Он поглядел ей прямо в глаза. - Ты все сделаешь, чтобы ее остановить?
      Констанца поджала губы и устремила на Карлоса ничего не выражающий взгляд.
      - Да, - мрачно подтвердила она. - Сделаю.
      Все возможное.
      Карлос, довольный ее ответом, отхлебнул еще мадеры.
      ***
      В это время Бретт тоже пил мадеру, однако он совсем не был доволен. Он тоже сидел в кресле, а напротив него за столом сидел Алехандро, и Карлосу ужасно не понравилось бы, если бы он узнал, что предметом их беседы был он. Мужчины наслаждались прохладой на патио и отдыхали после дневных трудов.
      У Бретта еще не высохли волосы после купания. Голову он откинул назад, так что казалось, будто он изучает кору старого дерева у себя над головой, но Алехандро чувствовал, что за этим внешним покоем скрывается какая-то тревога.
      Он исподтишка разглядывал Бретта и обратил внимание, как похудел тот и как заострились черты его лица за время, проведенное в жарком Техасе. Он совсем почернел на солнце и стал похож на испанца.., нет, на цыгана.
      Неожиданно Бретт спросил его:
      - Вы знаете, что Сабрина встречается с Карлосом в беседке?
      - Разве? Я думал, она прекратила эти встречи.
      - Вы знали о них? - не веря своим ушам, переспросил Бретт. - И не запретили?
      Алехандро беспокойно заерзал в кресле.
      - Они кузены, амиго! Знают друг друга чуть ли не с рождения. Карлос как брат Сабрине. Я не мог запретить ей встречаться с ним. Одно время я тоже беспокоился, но ты не должен думать, что это как-то повлияет на репутацию Сабрины. Их отношения совершенно безобидны, - покаянно проговорил Алехандро. Я даже и не пытался запрещать, чтобы моя упрямая дочь не вбила себе что-нибудь в голову.
      - Безобидны? - Бретт цинично рассмеялся, но быстро спохватился. Он не знал, стоит ли говорить Алехандро о том, что он увидел в беседке, но совесть не позволила ему смолчать и не предупредить человека, которого он уважал и почитал как отца. Однако он и не мог рассказать, какой шлюхой оказалась ангелоподобная дочь Алехандро. - Прошу прощения. Вы лучше знаете свою дочь. И он попытался как-то объяснить свой странный смех. - Просто я удивился, что благовоспитанная девица ее положения встречается наедине с мужчиной, который ей не брат и не отец.
      Алехандро подался вперед, желая успокоить его.
      - Да нет, амиго, ты не понимаешь, Карлос ей брат!
      Жадеитовые глаза ничего не выражали.
      - Пусть будет так, - согласился Бретт, вызвав в воображении длинные стройные ноги Сабрины, лежащей под Карлосом. Он постарался поскорее избавиться от этого отвратительного видения. Ни одна женщина, кто бы она ни была, не стоит того, чтобы из-за нее так страдали. Разве он не выучил этот урок, преподанный ему еще его матерью?
      Алехандро понравилось волнение Бретта. Он услышал в его голосе ревнивые нотки и был бы вполне доволен, если бы не известие, что Сабрина не прекратила злосчастные встречи с Карлосом.
      - Я доверяю Сабрине, но в нынешних обстоятельствах, если ты так хочешь, я прослежу, чтобы она вела себя осторожнее.
      Бретт замер, словно услыхав предупредительный звонок, и переспросил:
      - В нынешних обстоятельствах?.. Алехандро смутился. Глупо было так наседать на Бретта. И он постарался как-то сгладить неловкость:
      - Разбойники, - сказал он. - Мы же совсем о них забыли.
      Бретт внимательно посмотрел на Алехандро:
      - Вы что-нибудь слышали о них в последнее время? Мне казалось, что после нападения на Риосов они приутихли.
      - Это правда, - не стал отрицать Алехандро. - Но мы ведь не знаем, уехали они или затаились на время, так что не можем чувствовать себя в безопасности. Надо напомнить Сабрине.., даже если это всего лишь прогулки с кузеном.
      Бретт промолчал, не отрывая глаз от блестящих носков своих сапог. Потом отпил мадеры.
      Молчание затягивалось. Все было спокойно. Но вдруг Алехандро, с раздражением поставив бокал и наклонившись над столом, сказал:
      - Должен признаться, меня тоже очень беспокоят ее свидания с Карлосом.
      - Да? - устало переспросил Бретт.
      - Мне не нравится лезть в чужие дела, но я знаю, что сам ты ничего не скажешь, так что лучше мне облегчить душу.
      Бретт кивнул и усмехнулся.
      - Иногда я могу понять ситуацию, только обсудив ее с моим другом Морганом Слейдом.
      - Да, понимаю, - задумчиво проговорил Алехандро и отпил мадеры. - Де ла Вега попали в трудное положение. Совсем недавно я одолжил Луису довольно крупную сумму денег. Но дело не в деньгах. Луис отдаст, когда сможет. Меня беспокоит Карлос! Я не понимаю, о чем думает этот глупец! Его семья попала в трудное положение, а он все время проводит в Накогдочезе. Много играет и таскается по шлюхам.
      На лице Бретта появилось удивление, и Алехандро нехотя произнес:
      - Мои ковбои видели его. И болтают всякое. Когда у его отца были деньги, я еще мог понять его штучки... - Алехандро печально покачал головой. - Но он и сейчас живет, как жил всегда и вместо того, чтобы помочь отцу, проводит время здесь.
      - Может быть, он пытается добиться любви вашей дочери, - сухо предположил Бретт. - Возможно, он думает, что она поможет ему решить его финансовые проблемы. Вы сами сказали, что им туго приходится...
      - Дело не в этом. Дело в том, что Карлос должен работать, как дьявол, чтобы спасти свое ранчо и свое наследство. А он ведет себя так, словно ему все безразлично. Луис нервничает. Сестрица, которая лучше умрет, чем покажет, что им плохо, и та расстроена. Ей неприятно, что Луис взял у меня деньги, признался Алехандро. - Очень уж она гордая. Но еще хуже то, что она никогда не хотела переезжать из Мехико в Накогдочез. - Он вздохнул. - Как она просила Луиса не ехать со мной, когда я решил обосноваться тут! Даже моему собственному отцу мой отъезд пришелся не по душе, но он по крайней мере понимал, что у молодого человека есть тяга к приключениям. Я пытался объяснить Франсиске, что Луис как младший сын никогда ничего не получит, а тут все-таки он будет сам себе хозяином и сможет сколотить состояние. - Алехандро лукаво улыбнулся. - Но разве Накогдочез может сравниться своими возможностями с Мехико, и, хотя Франсиска никогда об этом не говорит, я знаю, она все еще злится, что Луис, поверив моим рассказам о здешних красотах и богатствах, поехал со мной. - Он печально покачал головой. - Она всегда боялась разорения, и вот...
      - И вот что? - с любопытством переспросил Бретт. - Земля здесь действительно богатая. Такая богатая, что трудно поверить, будто она может кого-нибудь разорить. К тому же они, кажется, процветали довольно долгое время.
      Алехандро поморщился.
      - Здесь приходится бороться за жизнь, амиго. Может разлиться река и затопить поля, могут налететь индейцы и угнать скот, может быть плохой урожай. К тому же, налетают разбойники, да и четвероногие враги не дают скучать, хотя бы пумы или медведи. Что же до Луиса, то, думается мне, он неважно распорядился деньгами. Ранчо, как и многие плантации, живет от сезона до сезона, от богатого года до неурожайного, а Луис никогда особенно не блистал умом. - Лицо Алехандро стало суровым. - Боюсь, его снисходительное отношение к Карлосу немало ему повредило. Он ни в чем не отказывал своему сыну. Алехандро удрученно покачал головой. - Я не ожидал, что Карлос окажется столь плохим сыном. Я, конечно, понимаю, что он избалован и упрям, но никогда не думал, что он так безразлично отнесется к несчастью отца. В последнее время я совсем в нем разочаровался...
      Смущенная улыбка коснулась его губ. - Мне очень жаль, - извинился он, что я впутываю тебя в эту историю. Наверное, виновата мадера. Странно, куда же подевалась Сабрина? Почему ее нет?
      Бретт промолчал, боясь выдать себя голосом, но ему и не надо было ничего говорить.
      Словно дожидаясь напоминания отца, Сабрина неожиданно вышла из дома и подошла к столу.
      Ей потребовалось немало мужества, чтобы решиться на это, хотя внешне по ней ничего не было заметно. Невозможно было представить, что это та же самая девушка, которая, горя от стыда и отчаяния, убежала полуодетая из беседки. Пурпурные волосы были собраны в пучок на затылке, расшитое бисером платье из желтого муслина оттеняло золотистую кожу и как бы усиливало сияние янтарных глаз. Туалет завершали зеленая бархотка на шее и топазовые сережки в ушах. Но если внешне Сабрина была такой же, как всегда, то внутри она вся кипела от невысказанных чувств. Она злилась на Бретта, и ее гнев не утих за несколько часов, прошедших после ее бегства из беседки. Неужели он считает, что она могла спровоцировать нападение Карлоса? Тем не менее здравый смысл подсказывал ей, что трудно было подумать что-нибудь другое.
      Она сама с трудом верила, что Карлос повел себя так подло по отношению к ней. Неужели такое могло случиться? Сабрина была вне себя от стыда и злости, когда наконец добралась до своей спальни. Несколько минут она простояла посреди комнаты, ошарашенная случившимся. К счастью, ей удалось проскользнуть незамеченной, но она дрожала от одной лишь мысли, что было бы, если бы ее увидели отец или Бонита. Неужели они тоже не поверили бы ей.
      Какой подлец Карлос. Даже любовь не в силах его оправдать, с болью подумала она. Он хотел ее обесчестить. Сабрина не сомневалась, что, приди Бретт немного позднее, Карлос исполнил бы задуманное. Он бы изнасиловал ее. Его поцелуи, его прикосновения и ласки не пробуждали в ней ответных чувств, и, вспомнив его ищущие руки, его голую плоть, она с отвращением скинула с себя рваное платье и бросила его на пол. Что это с ним случилось? Уж не сошел ли он с ума?
      Затем Сабрина снова подняла платье и запихнула в сосновый сундук, стоявший возле кровати. Она не знала, зачем она это делает, просто ей не хотелось, чтобы Бонита нашла платье и начала задавать вопросы.
      Сабрина злилась на Карлоса и больше не доверяла ему, но она не могла ненавидеть его, слишком много детских воспоминаний связывали их друг с другом. Понемногу она успокоилась и стала искать причину его непонятного поведения, в глубине души надеясь объяснить его поступок какими-нибудь невероятными событиями.
      А Бретт... Она нахмурилась. Чего еще она могла ждать от него? У него нет ничего для женщин, кроме одного-единственного, как считает тетя София. Неужели он думал, что она может любить его и бегать к Карлосу? Сабрина пренебрежительно усмехнулась. Какой у него ужасный ум, какая пытка, должно быть, жить с такими мыслями, с какими живет он!
      Она не знала, как поведет себя, когда опять увидит Бретта, но сердце у нее все же екнуло, когда она вышла из дома и встретила его равнодушный взгляд. Бретт был учтив, однако он больше не одаривал ее нежными улыбками, и в глазах Сабрины появилось отчаяние.
      Алехандро не мог не заметить размолвки между молодыми людьми. С удивлением и огорчением переводил он глаза с одного на другого. Что бы это могло означать, недоумевал он. За обедом все чувствовали себя неловко, но Алехандро дождался, когда четырнадцатилетняя Люп принесла сыр и фрукты.
      - Чика, не знаю, как сказать тебе... - начал вроде бы невзначай Алехандро, - но мне кажется, тебе не следует встречаться наедине с Карлосом. Бретт не скрыл от меня, что видел сегодня вас обоих в беседке, и мне придется просить тебя отныне принимать его только в доме.
      Сабрина побледнела. Она даже не предполагала такого развития событий:
      - Черт! - с яростью воскликнула она. - И он немедленно побежал докладывать тебе! Для таких мужчин есть слова.., плохие слова!
      Изумленный Алехандро только и смог проговорить:
      - Чика, что ты? Почему?.. Сабрина не дала Алехандро договорить и вышла из-за стола.
      - Если позволите, я пойду к себе. - Она посмотрела на Бретта. - Мне неприятно здесь находиться.
      Алехандро повернулся к Бретту.
      - Что ее так расстроило? Я совсем ее не понимаю в последнее время.
      Глаза Бретта горели холодной яростью, когда он бросил салфетку на стол и тоже встал.
      - Вы меня извините, дон Алехандро? Мне надо два слова сказать вашей дочери.
      Он вышел, не дожидаясь, когда Алехандро ему ответит, поэтому свое "да" Алехандро произнес уже в пустой комнате.
      Бретт поймал Сабрину на последней ступени лестницы, ведущей в ее спальню. Она не знала, что он идет следом за ней, и, когда он грубо схватил ее за руку и повернул к себе, она вскрикнула от испуга и сердце у нее бешено заколотилось.
      - Прочь от меня! - крикнула она, стараясь вырвать руку.
      - Чуть позже, ваше высочество! Сначала нам надо объясниться!
      - Я не желаю с вами говорить!. Никогда! Вы только и делаете, что ходите вокруг и шпионите за мной, а потом рассказываете моему отцу. Я вас презираю.
      Бретт сжал зубы, а глаза у него стали почти черными от гнева.
      - Довольно с меня ваших обвинений! Замолчите и слушайте! - произнес он с холодной яростью и сильно встряхнул ее, потом оглядел коридор и впихнул ее в ближайшую комнатку.
      Там он отпустил ее руку.
      - Говорите быстрее, - ледяным тоном произнесла Сабрина.
      Бретт учтиво поклонился.
      - Как прикажете, ваше высочество. - Он стоял возле двери, загораживая ее собой. - Я ничего не рассказывал вашему отцу, хотя, не скрою... - На его лице вновь появилось выражение гадливости. - Я сказал ему, что видел вас с Карлосом в беседке. Но ни слова о том, что вы с ним делали!
      - А что мы делали? - недобро сверкая янтарными глазами, спросила Сабрина. - Что это вы себе решили?
      Однако в его лице ничего не изменилось.
      - Вы, черт возьми, лучше меня знаете! Однако можете не сомневаться, я вашу тайну не выдам. Но не ради вас, а ради вашего отца. Я не хочу, чтобы он узнал, какая шлюха его дочь!
      Сабрина изо всей силы ударила его по лицу. Она еще ничего не успела понять, как он прижал ее к стене своим сильным телом.
      Его губы находились всего в нескольких дюймах от ее губ, и она ощущала его дыхание, когда он чуть не прорычал:
      - Кажется, я предупреждал вас, чтобы вы не распускали руки! А так как вы не держите своего слова, то я тоже не сдержу своего.
      Он обнял ее и впился в нее губами. Это был ужасный поцелуй, совсем лишенный нежности и ласки, злой, неистовый поцелуй, который, тем не менее, пробудил в них обоих страстное желание.
      О, Господи, в объятиях Бретта она чувствовала себя совсем не так, как в объятиях Карлоса. У нее не было желания вырваться и убежать, она не сердилась и не презирала себя, всем своим существом отвечая на его прикосновения. Она возвращала ему поцелуи, языком касаясь его языка...
      Бретт со стоном прижал ее к себе, затем, опустив руки, принялся ласкать и гладить ее бедра. Святой Боже, какое блаженство держать ее в объятиях, прижимать к себе ее крепкие жаркие груди.
      Они оба уже не понимали, что делают, и забыли обо всем на свете в своем страстном любовном порыве.
      Неожиданно на Бретта словно вылили ушат холодной воды. Он понял, что был совсем близок к тому, чтобы занять место Карлоса с ней рядом...
      Выругавшись про себя, он оттолкнул ее и гневно сверкнул зелеными глазами.
      - Нет, нет! Мне не нужно чужое! Никогда не было нужно и теперь тоже! - В его теле горел огонь желания, однако он постарался взять себя в руки и мрачно пообещал:
      - Предупреждаю вас, хотя... Если вы и дальше будете себя так вести, я когда-нибудь не выдержу. В следующий раз, радость моя... В следующий раз я возьму вас, и гори все синим пламенем!..
      Глава 14
      Я а другой день во вторник, когда в комнату вошел слуга и объявил, что сеньор Карлос ждет Сабрину внизу, она не поверила своим ушам. После всего, что случилось, он не должен был приходить.
      Ведомая любопытством, она спустилась по лестнице и вышла во двор, где увидала Карлоса с виноватым и грустным лицом.
      Она пересекла патио и остановилась возле стола. Карлос нервно теребил в руках сомбреро, потом поднял на нее глаза и быстро отвел их в сторону. Судорожно вздохнув, он еле слышно прошептал:
      - Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
      Сабрина смотрела на него, удивляясь своему безразличию. Как будто охватившая ее ярость, когда Бретт вчера покинул ее, сожгла в ней все остальные чувства. Осталась только ярость, но она предназначалась единственно для Бретта Данджермонда.
      Карлос же принял ее молчание за поощрение, поэтому, бросив сомбреро на стол, театрально опустился перед ней на колени. Он схватил ее руку и прижал к губам.
      - Керида! Ты должна меня простить! Я так тебя люблю, что просто схожу с ума. Вчера я не мог сдержаться. Ведь я совсем не хотел обидеть или напугать тебя. - Он ударил себя ладонью по лбу. - Не знаю, что на меня нашло. Как я мог вести себя так по-свински! О, я низкая тварь! - Он посмотрел на нее с мольбой. - Скажи, что ты прощаешь меня, керида! Скажи, что ты не забыла все годы нашей дружбы. Я этого не переживу, Сабрина... Ты слишком мне дорога...
      Сабрина изобразила улыбку на лице, потом нехотя проговорила:
      - Я прощаю тебя... По крайней мере, думаю, что прощаю. А теперь, пожалуйста, встань, пока кто-нибудь не пришел.
      Карлос поднялся с колен и осыпал ее руку поцелуями.
      - Ты такая добрая и такая замечательная, как Святая Матерь Божья!
      Сабрина совсем растерялась и, не сумев этого скрыть, отдернула руку.
      - Перестань! - прошипела она, увидав служанку с лимонадом и бокалами. - Я же сказала, что прощаю тебя!
      В присутствии Люп они молчали, а когда девушка ушла, Карлос, который уже уселся против Сабрины, страстно произнес:
      - Сабрина, я никогда не прощу себя за то, что случилось вчера. Ты должна мне поверить...
      Я не хотел причинить тебе зла!
      Она бы поверила ему, скажи он ей это позавчера, но восстановить доверие, когда оно потеряно, - дело нешуточное. Она в самом деле простила его, потому что он успел только напугать ее. Но забыть о том, что он, воспользовавшись их долгой дружбой, чуть было не обесчестил ее, она не могла. Так или иначе, едва слышно Сабрина проговорила:
      - Ладно, Карлос, все осталось в прошлом.
      Пожалуйста, хватит об этом. - Она натянуто улыбнулась ему.
      - Правда, керида! Ты хочешь сказать, что опять все по-прежнему?
      - Нет, не хочу, - не стала лгать Сабрина. - Вчера все изменилось, но я.., я... Я не ненавижу тебя и не хочу, чтобы оба наши семейства переживали из-за того, что случилось.., или чуть было не случилось...
      Полуприкрыв глаза, он спросил:
      - - Твой отец знает, что?.. Ты ему сказала? Тебя кто-нибудь видел, когда ты шла домой?
      - Нет, меня никто не видел, - спокойно ответила Сабрина. - И я ничего не сказала отцу. А то бы возникли всякие.., сложности.
      - Сложности? - спросил Карлос. Сабрина поджала губы, но не отвела глаз от бокала с лимонадом, который держала в руке.
      - Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать. Если бы он узнал, он или избил бы тебя, или потребовал, чтобы ты на мне женился.., или и то и другое! Это было бы ужасно!
      - О, керида, для меня честь жениться на тебе! В самом деле, почему бы мне не сказать твоему отцу правду и не попросить у него твоей руки? - нежно проворковал он, глядя ей в лицо.
      Сабрина вскинула голову.
      - Не смей! - сердито воскликнула она. - Я люблю тебя, Карлос, как брата, но я не хочу выходить за тебя замуж... И не выйду! Если ты скажешь моему отцу, ты только поссоришь наши семьи и поставишь нас обоих в дурацкое положение. Я сказала, что простила тебя, и действительно простила, но если ты еще раз заговоришь о том, что было вчера...
      В ее голосе было столько мрачной решимости, что Карлос немедленно пошел на попятную.
      - Я надеялся на другое, но... - Он неожиданно посерьезнел. - Сабрина, мне очень жаль, что случилось вчера, и я сделаю все, чтобы вновь заслужить твое доверие. - Он печально улыбнулся. - Если ты не можешь быть моей женой, останься по крайней мере мне другом.
      Сабрине стало его жаль. Она наклонилась вперед и дотронулась до его руки.
      - Ты всегда будешь моим другом, Карлос.
      Всегда!
      ***
      В пятницу, в день рождения Сабрины, было жарко, и оранжевое солнце, поднимающееся над деревьями, было точно таким, как год назад, когда Сабрине исполнилось семнадцать лет. Все было так же. Какой же дурочкой она была тогда.
      Какой наивной дурочкой!
      Сабрина всегда любила предпраздничную суматоху, которая была какой-то особенной именно перед ее днем рождения. И в этом году все было, как обычно. Бонита принесла ей завтрак и желтые розы, как делала это всегда, сколько Сабрина себя помнила. На этот раз она подарила ей пару великолепных серебряных браслетов, которые весело блестели, когда Сабрина крутила рукой. Все ее поздравляли и желали счастья, и она не могла отказать себе в удовольствии порадоваться всеобщему вниманию.
      Этот день почти в точности повторил прошлогодний, но только с одной разницей... Бретт Данджермонд. Сабрине казалось, что, куда она ни идет, она везде видит его. То он смеется вместе с отцом за завтраком, то разговаривает с гостями, когда они начали съезжаться в дом, то улыбается и жестикулирует, поддразнивает толстую Бониту и внимательно прислушивается к спору Луиса и Алехандро. Сабрина против своей воли всюду следовала за ним взглядом, любовалась его высокой статной фигурой, грациозностью движений и умением без особого труда обворожить кого угодно. Она сердилась на себя и на него, потому что, несмотря ни на что, он сохранил над ней власть, и в его присутствии сердце ее начинало биться быстрее, а где-то глубоко внутри рождалось неодолимое желание прикоснуться к нему. Время, время, время, говорила она себе, с трудом отводя от него глаза, и бросалась в пляс, но не проходило и пяти минут, как она опять искала его лицо.
      Обещанный Алехандро бой быков устроили в честь дня рождения Сабрины. Все собрались посмотреть, как молодые люди будут сражаться с великолепными черными животными. Ковбои окружили арену, гости расположились на спешно сколоченных скамейках. Навес из яркой шелковой материи защищал дам от безжалостного солнца.
      Прищурившись, Сабрина внимательно следила за молодыми людьми, но гораздо чаще ее симпатии были на стороне быков. Жестокие и кровавые побоища будоражили темные чувства, возбуждали и пугали одновременно. Однако когда на середину вспаханной копытами быков и щедро политой кровью арены вышел Бретт, Сабрина узнала всю меру страха. Сердце у нее ушло в пятки. Она побледнела как смерть, а пальцы стиснули великолепный алый с золотом веер, который Карлос подарил ей на день рождения.
      Сабрина даже вскрикнула, и Карлос, который на сей раз не принимал участия в бое быков и сидел с ней рядом, внимательно посмотрел на нее.
      - Что случилось, чика! - спросил он. Сабрина постаралась сделать вид, что все в порядке, и загнать свой страх поглубже внутрь.
      - Да нет, ничего! А что могло случиться?
      - Я подумал, ты испугалась за гринго. Ведь это спорт испанцев, и высокие мужчины редко бывают достаточно подвижны. - Он оценивающе поглядел на Бретта. - Интересно, как он справится, если ему попадется один из бычков твоего отца?
      Ничего не понимая, Сабрина кивнула. Все ее чувства и мысли сконцентрировались на высоком широкоплечем мужчине, который стоял посреди арены. Его иссиня-черные волосы блестели на солнце, и одна прядь то и дело падала на лоб. Одет он был как настоящий испанец, и Сабрина бессознательно отметила, как ладно сидит на нем непривычный и богато украшенный костюм.
      Бретт кивнул, чтобы пустили быка, и под одобрительные крики зрителей на арену вылетела чудовищная гора могучей плоти и дьявольской ярости. Сабрине показалось, что Бретт совершенно беззащитен перед быком с огромной головой и длинными закрученными рогами. Она не дыша смотрела, как страшный зверь крутится вокруг неподвижной фигуры с алым плащом в руках. Зрители были довольны. Бретт оказался мастером-матадором, и все его движения были исполнены ловкости и достоинства, когда он зазывал быка и когда в самое последнее мгновение делал шаг в сторону, тем самым сохраняя себе жизнь. Всем было ясно, что высокий гринго хорошо знает свое дело. Толпа взревела от радости, когда Бретт исполнил один из самых старых и классических приемов - веронику. Алый плащ сверкнул в воздухе, брошенный вниз, затем взметнувшийся вверх. Потом Бретт завернулся в него. Когда же бык наконец был убит, все, как один, вздохнули с радостью и облегчением.
      Сабрина все время сидела, словно каменная, неотрывно следя взглядом за матадором. Когда все было кончено, она с удивлением заметила на руке глубокие следы от своих ногтей.
      Ей казалось, что еще немного - и она потеряет сознание, однако ей пришлось взять себя в руки, когда, Бретт наклонился, отрезал у быка уши и направился в ее сторону. Он остановился прямо против нее, так что видел также Карлоса, сидевшего с ней рядом, и мужчины обменялись нелюбезными взглядами. Затем Бретт перевел взгляд на Сабрину и протянул ей почетный трофей.
      Толпа притихла. Все взгляды устремились на Бретта и на Сабрину. То, что он делал, было почти открытым предложением руки и сердца. По крайней мере признанием того, что он серьезно увлечен очаровательной дочерью дона Алехандро, и теперь все ждали ее ответа.
      Никого не видя, кроме Бретта, Сабрина была беспомощна перед ним, любя и ненавидя его одновременно. Неужели он таким образом всего-навсего отмечает ее день рождения?.. Или он заявляет свои права на нее? Если вспомнить все случившееся за последние дни, глупо думать, что в его жесте есть нечто большее, чем желание поздравить ее с днем рождения, однако в том, как он глядел на Карлоса, и в том, с какой подчеркнутой холодностью обращался к ней, ей все-таки виделось что-то еще.
      Искра взаимопонимания пробежала между ними. И Сабрина, глядя на его потное лицо и чувствуя крепкий мужской запах его тела, с трудом удерживалась, чтобы не броситься ему на грудь и не объявить всему миру, как она его любит.
      Однако она взяла себя в руки и даже рассердилась. Если она примет его подношение, то они станут притчей во языцех, если отринет, ее никто не поймет и тоже пойдут пересуды.
      Только теперь она заметила, как неистовствует рядом с ней Карлос и как одобрительно улыбается ей со своего места отец. Она нехотя протянула руку и, не желая длить неловкую паузу, приняла добытый в бою трофей.
      - Грациас, сеньор. Для меня большая честь, - холодно проговорила она, возмущенно сверкая янтарными глазами.
      Он улыбнулся, и на его лице промелькнуло непонятное выражение.
      - Так и должно быть, радость моя... Вы - единственная женщина, ради которой я рисковал своей жизнью. - Он взглянул на Алехандро. - Надеюсь, вы не будете возражать, если я получу вознаграждение.
      И, благословляемый одобрительной усмешкой Алехандро и неприкрытой яростью Карлоса, Бретт схватил Сабрину и под радостные крики толпы поцеловал ее.
      Она покраснела и смутилась, и губы ее задрожали то ли от наслаждения, то ли от гнева. Он иронически поклонился ей и удалился с арены. Толпа была вне себя от восторга и долго еще не могла угомониться после того, как он ушел, отпуская такие шуточки, что Сабрина сидела пунцовая от стыда.
      Остальные бои уже не вызвали такого интереса, а Сабрина и вовсе ничего не видела. В конце концов она с радостью встала и вместе со всеми пошла обратно на гасиенду.
      К ней тут же подступились Карлос с Франсиской, и от их речей у нее голова пошла кругом.
      - О чем думает твой отец? - гневно вопрошала Франсиска. - Как он мог позволить этому.., этому.., гринго так себя вести? Это же позор для всей нашей семьи! Ведь все знают, что вы с Карлосом должны были быть помолвлены; а теперь - нате! - Грудь ее возмущенно вздымалась, черные глаза горели огнем. Подожди, я еще поговорю с твоим отцом!
      Карлос отнесся к происшедшему примерно так же, как его мать, только в его глазах было еще больше злости, когда он резко проговорил:
      - Как он смеет прикасаться к тебе? Если бы я не боялся еще больше унизить тебя, я бы его ударил и вызвал на дуэль! Тоже мне матадор! Фу! Знай я, что он собирается устроить такой спектакль, я бы тоже дрался сегодня и показал ему, что такое настоящий испанец на арене.
      Покрасневшая от негодования Сабрина, боясь, как бы их не услыхали чужие, все же попросила Карлоса:
      - О, нет! Ничего! Пожалуйста, оставь все как есть, а то будет еще хуже. Пожалуйста!
      Карлос задумчиво посмотрел на ее зарумянившееся лицо.
      - Разве ты не оскорблена? - Губы у него вытянулись в ниточку. - Может быть, тебе понравилось, как гринго тебя при всех унижает?
      Сабрина сверкнула глазами.
      - Тебя это не касается! Оставь меня в покое!
      Карлос умолк, однако остановить Франсиску было куда труднее.
      - Я замечаю, - сказала она с неудовольствием, - что тебе это как с гуся вода. Может быть, ты сама хотела этого? Может быть, он тебе нравится?
      Стараясь сдержаться, Сабрина ответила:
      - Может быть, мне и не очень нравится, как он отметил свою победу, однако он настоящий матадор. - Она смело встретила взгляд тетки. - Это было великолепно! Я никого еще не видела на арене прекраснее его!
      Франсиска чуть не задохнулась от ярости, и Сабрине даже показалось, что она сейчас ударит ее. Однако Карлос быстро встал между ними.
      - Великолепно, говоришь? Да что ты вообще видела, керида? Вот матадоры в Мадриде - это да, там настоящее искусство. А у него одни дешевые трюки, чтобы пускать пыль в глаза неискушенным зрителям.
      Не став спорить, Сабрина пошла прочь, оставив Карлоса и Франсиску в отчаянии смотреть ей вслед.
      Сабрина вошла в свою комнату и только тут обнаружила, что все еще держит в руках уши быка. Вскрикнув от отвращения, она бросила их на пол. Неожиданно у нее разболелась голова, и она прилегла на кровать, прижав ладони к разрывающимся вискам. Она уже жалела, что напустилась на Карлоса, и винила Бретта в том, что нервы у нее не выдержали. Что ему надо? - спрашивала она себя. Если бы сегодняшняя сцена произошла неделю назад, она бы все поняла без слов. Разве была бы она тогда так взволнована и испугана? Но ведь теперь они едва выносят друг друга. Особенно после того, как он посмел назвать ее шлюхой.
      Взяв себя в руки, Сабрина заставила себя подняться. Скрывая свою растерянность под учтивой улыбкой, она поспешила вниз и присоединилась к гостям.
      Не одна Сабрина пыталась понять, что задумал Бретт. Еще Олли было чертовски любопытно, как будет вести себя дальше его хозяин. Естественно, у Олли были свои мысли на сей счет, и он хотел, чтобы хозяин все уладил прежде, чем он займется собственными делами.
      А у Олли появились собственные дела... Юная Люп уже давно заарканила его, и он подумывал даже, что если хозяин решит осесть, это будет не так уж плохо. Размышляя о приятной перспективе счастливого будущего, осененного чарами смуглокожей и темноволосой Люп, Олли застыл с начищенным до блеска башмаком Бретта в руках и с мечтательной улыбкой на лице.
      - Ты что, совсем прирос к башмаку? Сколько мне еще ждать?
      Олли торопливо отдал башмак Бретту.
      - Прошу прощения, хозяин. Я.., я задумался.
      - Точно! - Бретт усмехнулся. - Уж не об очаровательной ли маленькой девчушке с оленьими глазами?
      Олли как стоял, так и остался стоять с открытым ртом.
      - Откуда вы?.. - Он умолк, вспомнив, что от взгляда хозяина ничто не ускользает, и покорно подтвердил:
      - Ага, сэр, это она.
      - Ладно, - милостиво отпустил ему грехи Бретт, - по крайней мере теперь понятно, почему, когда я зову тебя вечером, тебя можно найти только на кухне. Могу я поздравить тебя, Олли?
      Олли помедлил с ответом.
      - Как сказать, хозяин.
      - О? Что это значит? Мне надо идти к ее родителям и просить за тебя? насмешливо спросил Бретт, завязывая на талии черный шелковый пояс.
      - Ну, - в конце концов выдавил из себя Олли, - скажем, многое зависит от вас, хозяин. Особенно от того, что вы хотели сказать, когда целовали мисс Сабрину сегодня днем. Ежели вы желаете связать себя узами брака...
      Бретт сжал зубы. В комнате воцарилась гнетущая тишина. Надо сказать, Бретт выглядел весьма романтично в алой шелковой рубашке и черных панталонах, украшенных позолотой. Не говоря уж о его бронзовом живом лице, иссиня-черных густых волосах и зеленых глазах, непроницаемых и загадочных, как жадеит.
      - У тебя сомнения? - ласково спросил Бретт, но лицо его ничего не выражало.
      Олли судорожно вздохнул. Уже бывало такое, что Данджермонд заставлял его по-настоящему нервничать, и сейчас было то же самое. От высокой стройной фигуры исходило ощущение такой силы, что у Олли появилось неприятное ощущение, будто перед ним бочонок с порохом, а фитиля осталось совсем мало.
      Задумчиво почесав мочку уха, Олли сказал с обычной прямотой:
      - Две недели назад у меня их не было. А теперь... - Он смущенно глянул на Бретта. Никогда еще не видел вас таким и ничего не понимаю. То ли вы любите, то ли нет? А если нет, зачем вам понадобилось устраивать сегодняшнее представление?
      - Любовь и брак, мой маленький друг, имеют между собой мало общего, устало ответил Бретт, и глаза у него посветлели. - Все очень просто. Я очень уважаю дона Алехандро. А у Алехандро есть дочь, у которой есть недостойный ее кавалер, отчего Алехандро очень страдает. Ты меня понимаешь? Олли кивнул.
      - А какое отношение это имеет к вашей женитьбе на мисс Сабрине? - хмуро спросил он. - Вы ведь не тот недостойный ее кавалер?
      - Действительно, не тот, - смеясь, подтвердил Бретт. - Я даже уверен, хотя Алехандро ничего мне не говорил, что сделай я предложение Сабрине, он был бы счастлив. - Улыбка исчезла с его лица. - Возможно, я и решусь на это. Выйдя за меня замуж, Сабрина по крайней мере получит мужа, который не доведет ее до нищеты, да и Алехандро не надо будет бояться, что все им заработанное развеют по ветру.
      Олли понимающе поглядел на него и покачал головой.
      - Никогда не думал, что наступит день и я увижу, как мой хозяин морочит самого себя! Бретт сжал кулаки.
      - Ты, кажется, начинаешь забываться!
      - Да? - совершенно не испугавшись, переспросил Олли. - Знаете, что я думаю? Я думаю, вы бежите от правды. Если вы считаете, будто хотите жениться на мисс Сабрине лишь для того, чтобы спасти ее от Карлоса или угодить дону Алехандро, вы дурачите самого себя, хозяин! И черт меня подери, если я не прав!
      Бретт долго-долго молчал.
      - Ты что, думаешь, будто я сам не знаю? - наконец прорычал он и вышел из комнаты.
      Глава 15
      Остаток дня Сабрина выдержала с трудом. Куда бы она ни пошла, везде ее встречали затуманенные глаза и понимающие улыбки женщин и шутливые намеки мужчин. Она уже готова была взорваться от ярости, когда к ней подошел Алехандро и потрепал по плечу:
      - Умный выбор, чика. Очень умный. Я счастлив.
      Даже Бонита только раздражала ее, когда помогала ей одеваться.
      - Сегодня совсем особенный день, моя голубка, - приговаривала, улыбаясь, она.
      Сабрина с трудом сдержалась, чтобы не ответить грубостью.
      - Да, так и есть, - сказала она, как будто не понимая намека служанки. Восемнадцать лет бывает только раз в жизни... И я очень счастлива, что все меня любят и все очень добры ко мне.
      Бонита ждала совсем не этих слов, но лишь молча пожала плечами. Если малышке хочется поиграть в секреты, почему бы не поиграть? В восемнадцать лет любовь - радость. Да еще когда тебя любит такой мужчина, как сеньор Бретт Данджермонд...
      Несмотря на суровое испытание, которому Сабрина подверглась днем, она вовремя приняла ванну и принялась одеваться. Она ощущала волнение в груди, но, сколько ни пыталась твердить себе, что Бретт останется таким же, как вчера, далеким и холодным, не обращающим на нее ни малейшего внимания, все-таки одевалась она так, словно впереди ее ждало что-то особенное, чего с ней еще никогда не было.
      Снизу до нее доносился смех гостей, и вдруг она почувствовала, что в ней больше нет ни гнева, ни раздражения, ни смятения.
      Полная серебристая луна вставала над лесом, воздух был теплый и нежный, как шелк, аромат жасмина и роз щекотал ноздри и возбуждал чувства. Гитары и маримбы звали пуститься в пляс. Это была ночь любви, ночь ожиданий, надежд и обещаний.
      Янтарные глаза Сабрины горели, как звезды, щеки разрумянились, так она спешила, волновалась, стремилась сойти вниз.., и увидеть Бретта. На ней было новое платье, подарок отца, - необыкновенное творение из тончайшего голубого шелка, привезенное из Испании. Оно очень шло к ее волосам цвета красного золота и персиковой коже. Глубокий вырез открывал любопытным глазам крепкие груди, и высокий алый пояс, украшенные великолепными кружевами юбки и совсем маленькие рукавчики, приспущенные с плеч, вызвали у Сабрины довольный смешок, когда она оглядела себя в зеркале. Серебряные браслеты, подаренные Бонитой, весело позвякивали на запястьях, серебряные сережки проглядывали сквозь густые пряди. Чмокнув Бониту в щеку, отчего лицо служанки расплылось в счастливой улыбке, Сабрина выбежала из комнаты, готовая ко всему, что ей уготовила эта праздничная ночь.
      Едва она спустилась по лестнице, как, откуда ни возьмись, появился Бретт, также решивший, что этот вечер он должен запомнить на всю жизнь. Они молча смотрели друг на друга...
      Ни для того, ни для другой эта встреча не была случайной. Бретт почти не отходил от Сабрины, и хотя они мало разговаривали, но понимали друг друга с одного взгляда, с полуулыбки.
      В центре внимания Сабрины был только Бретт, но она была королевой бала, и он завороженно смотрел, стоя у колонны, как она кружится в объятиях своих партнеров. Но стоило стихнуть музыке, и он сразу оказывался рядом, давая всем понять, что она только его дама.
      Алехандро наблюдал за происходившим с довольной улыбкой и нежно поглаживал серебряный браслет на запястье, давний подарок Елены. "Она будет счастлива, моя любовь.., счастлива и любима!" - еле слышно шептал он.
      Карлос и Франсиска, наоборот, были недовольны, но их шипение не могло испортить Сабрине радость.
      Даже когда Карлос, кружа ее по двору, злобно прошипел:
      - Он околдовал тебя! Послушай! Он принесет тебе несчастье! - она лишь беспечно рассмеялась.
      Однако Карлос так просто не сдался.
      - Сеньоры Моралес вроде нет здесь, - проговорил он, хитро улыбаясь. - Твоя работа?..
      Или его?
      На мгновение ей показалось, что ледяной ветер дыхнул ей в лицо, но она быстро взяла себя в руки.
      - Я пригласила ее, - неохотно сказала Сабрина, - но она отклонила мое приглашение. Написала, что чувствует себя неважно.
      - И ты ей поверила? Ты не спросила, почему она отказывается от лучшего бала года?
      - Нет, не спросила, - холодно ответила Сабрина. - Меня это не" волнует. Оставь, Карлос!
      - Я бы с удовольствием, дорогая, но не хочу, чтобы тебя поймали в ту же ловушку, что и Констанцу, - настаивал Карлос. - Рассказать тебе, как с ней обошелся сеньор Данджермонд?
      - Хватит! - не выдержала Сабрина. - Я не хочу больше ничего слышать. Ты его не любишь. Ты ревнуешь и хочешь, чтобы я отвернулась от него. Но я не буду больше слушать тебя!
      Оставив его стоять с открытым от изумления ртом посреди двора, она ушла и даже не оглянулась.
      Карлос кипел от ярости, глядя, как она идет к Бретту, а чуть погодя, заметив, что гости с усмешкой смотрят на него, развернулся и исчез в темноте. Для Франсиски ничего не могло быть хуже, и она с ненавистью прошипела брату:
      - Ты, надеюсь, доволен! Сначала разорил моего мужа, и теперь на глазах у всех оскорбил сына! Я никогда не прощу тебя, Алехандро! Никогда!
      Взяв Франсиску за локоть, Алехандро нежно и примирительно проговорил:
      - Ты просто расстроена, дорогая. Пойдем куда-нибудь, где потише. Ты успокоишься и придешь в себя!
      И он увел ее в дом.
      Когда они оказались наедине в маленькой гостиной, Алехандро от гнева строго сказал:
      - Ты хотела испортить Сабрине праздник?
      - Праздник! Так унизить моего сына! Какой тут праздник? Сначала ты позволяешь этому.., этому гринго всякие вольности с невестой Карлоса, а теперь!..
      Она задохнулась от ярости и замолчала.
      - Франсиска, - устало проговорил Алехандро, - Сабрина никогда не была и не будет невестой Карлоса. Ты этого хотела, не понимая, что между твоим сыном и моей дочерью нет ничего, кроме детской дружбы. - Голос его вновь стал ласковым. - Сабрина ведь не любит Карлоса! А у меня нет никакого желания заставлять ее выходить замуж за человека, которого она не любит. Забудь свои дурацкие мечты!
      Франсиска взорвалась. Она гневно сжала кулаки.
      - Ты пожалеешь об этом, Алехандро! - завопила она. - Я могу многое простить, но не такое!
      Стукнула дверь, и Алехандро обрадовался, увидав обеспокоенного отсутствием жены Луиса.
      - Как она?
      Алехандро кивнул. Луис бросился к Франсиске.
      - Моя голубка, моя голубка. Я знаю, как тебе плохо, но нельзя же так!
      И Франсиска набросилась на мужа.
      - Разве ты не видел, как гринго позорил невесту Карлоса? Разве ты не видел, как она поступила с нашим сыном.
      У Луиса была добрая душа, и он во всем покорялся жене.
      - Ничего, керида. Наш сын успокоится, придет в себя. Не надо из всего делать драму. - Он беспомощно поглядел на Алехандро. - Ничего не поделаешь, нашей мечте женить Карлоса на Сабрине не суждено сбыться. Но что поделать. Не надо таи расстраиваться. - Франсиска молчала, и он приободрился, взял ее руку и поцеловал. - Давай, улыбнись. И помирись с Алехандро.
      Это было слишком.
      - Мне нечего ему сказать, - холодно произнесла она. - Он предал меня! Луис, отвези меня домой. Я не могу больше оставаться в этом доме.
      Луис еще немного помедлил, но, видя, что уговорить жену не удастся, умоляюще поглядел на Алехандро.
      Алехандро сочувственно улыбнулся ему.
      - Отвези ее домой, амиго. Завтра поговорим. Луис увел жену, а Алехандро вернулся к гостям, сказав, что Франсиска почувствовала себя дурно и они с Луисом уехали.
      Не имея ни малейшего представления о том, что произошло после того, как она вышла из круга танцующих, Сабрина прислонилась, отдыхая, к дереву, вбирая в себя этот ни с чем не сравнимый покой южной ночи.
      А покой ей был нужен, потому что она совсем запуталась. Она и боялась видеть Бретта и не могла обходиться без него. Ей так хотелось верить, что свершилось чудо и все прежние ошибки исправлены и забыты, и его поведение после боя быков и во время бала - как раз настоящее выражение его чувств. О Констанце ей вовсе не хотелось вспоминать... Она так обрадовалась, что та отказалась от приглашения, однако Карлосу все же удалось подпортить ей радость. Она также злилась на себя за то, что позволила ему всколыхнуть ее прежние сомнения.
      Послышался шорох, и Сабрина, повернув голову, узнала высокую фигуру Бретта. Он курил, и сладкий запах его табака разливался в воздухе.
      Улыбаясь, он остановился всего в нескольких дюймах от нее и весело спросил:
      - Королева бала прячется? Или я снова.., не вовремя?
      Сабрине не понравилось выражение его глаз, и она опять рассердилась.
      - Здесь никого нет... Хоть все обыщите. - Она с вызовом посмотрела на него. - Впрочем, это вас не касается, не правда ли?
      Он молчал, разглядывая кончик своей сигары, прежде чем выбросил ее, потом оперся рукой о ствол над головой Сабрины.
      - Может быть, я хотел бы, чтоб это меня касалось. Что вы скажете на это?
      У Сабрины чуть слезы не брызнули из глаз. Она стояла и смотрела на него, очарованная услышанными словами.
      Он нежно провел рукой по ее шее, лаская бархатистую кожу. Сабрине стало душно.
      - Сабрина? - хрипло позвал он ее, почти касаясь губами ее уха. - Не отвечаешь? Как я должен понять твое молчание? Ты согласна?
      Сабрине пришлось собрать все силы, чтобы ответить.
      - А если да?
      Он с облегчением вздохнул, и Сабрина почувствовала легкое прикосновение его губ к своей щеке.
      - Если да, тогда я...
      И он прижался губами к ее губам.
      Это был долгий жадный поцелуй, от которого голова у Сабрины пошла кругом. Она не сделала ни малейшей попытки высвободиться. Ведь это был Бретт, которого она любила. Она страстно прижалась к нему и приоткрыла губы, ища языком его язык.
      С тихим стоном он оторвался от нее.
      - Это сумасшествие, малышка... Но, кажется, его-то мне и надо. - Он еще крепче обнял ее. - Я не хотел, чтобы это случилось, - каким-то не своим голосом проговорил он. - Я боролся с собой с того самого дня, когда в первый раз тебя поцеловал. Кажется, я проиграл...
      Сабрину волновали и его слова и его близость.
      - Неужели это так ужасно? Почему ты все время боролся?
      Он недобро рассмеялся.
      - Ты спрашиваешь меня? Меня, который знал только предательство женщин?
      - Глупый, - ласково проговорила Сабрина. - То, что случилось много лет назад, - ужасно, но это не имеет никакого отношения к нам. Никакого!
      Он молча смотрел на нее, потом тихо произнес:
      - Хотелось бы верить. Надо поверить, потому что ты околдовала меня, Сабрина. - Он хмуро усмехнулся, словно с ним сыграли недобрую шутку. - Я мечтаю о тебе, ты мучаешь меня, и хотя днем я могу сколько угодно ругать себя, ночью... - Он вновь припал к ее губам, и она поняла, как он терзает себя, судя по почти грубому поцелую. Он опять помолчал. - Ночью я опять мечтаю о тебе. Сколько я ни стараюсь внушить себе, что я сошел с ума, сколько ни убеждаю себя, что все равно ничего хорошего из этого не выйдет, потому что ты такая же, как все, что ты тоже предашь меня, я все равно мечтаю обнять тебя и поцеловать... И любить тебя.
      Последние слова он произнес так тихо, что Сабрина, скорее, догадалась о них, но она догадалась и погладила его иссиня-черные кудри.
      - Разве так плохо любить меня? - прошептала она. - Ну, что в этом плохого?
      - О, Господи! - взорвался Бретт. - Да не знаю я ничего! Я только знаю, что когда увидел вас вдвоем с Карлосом, то готов был убить его.., и тебя задушить! Ни одна женщина еще не вызывала во мне такой ревности!
      Сабрина стала было возражать, объяснять, но Бретт приложил ей палец к губам.
      - Нет! Ничего не хочу слушать! С этим покончено! Ты сама сказала, что прошлое не имеет к нам никакого отношения, и твое прошлое тоже не имеет! Глаза его горели огнем, и он едва сдерживал себя. - Как я хочу тебя! Все мои чувства говорят мне, что я должен вскочить на коня и бежать отсюда, словно за мной гонится тысяча чертей, но я не могу! - Он крепко сжал ее плечи и опять невесело рассмеялся. - Господи, да я сумасшедший, малышка! Я заставил себя думать, что хочу спасти тебя от Карлоса, но мы оба знаем, что это не правда. Ведь так?
      Сабрине никак не удавалось поймать его взгляд. Она долго ждала, когда он признается ей в своей любви, но не так же. Да он, в сущности-, и не сказал, что любит ее. Хочет - да. А любит ли? О любви они не говорили. Однако надеясь на лучшее, Сабрина думала, желание может стать началом любви. А, может быть, для такого мужчины, как Бретт, это и есть любовь? Но сколько же в его голосе муки. У нее заныло сердце. Наверное, ей было немного жаль и себя тоже. Ясно, что он идет к ней не по доброй воле. И все-таки Сабрина понимала, что не упустит своего часа, даже если он не скажет слов, которые она жаждет, слышать. Она все равно с жадностью возьмет хотя бы то, что он ей предложит! Со временем она докажет ему, что он не прав, и если другие женщины обманывали и предавали его, она никогда этого не сделает. Ведь она по-настоящему любит его! И он полюбит ее.., со временем. Время - больше ей ничего не надо...
      Сабрина молчала, и в конце концов он довольно сильно встряхнул ее.
      - Почему ты молчишь? Ты не подаришь мне даже довольной улыбки за мои унижения?
      Ей стало его жалко, но она надеялась, что когда-нибудь все будет совсем хорошо. Она слабо улыбнулась.
      - Унижения? - поддразнивая его, переспросила она. - Что-то непохоже, керидо! Ты не просишь, ты требуешь!
      - Да, малышка! О, да!
      Он опять обнял ее и поцеловал.
      Неожиданно они услыхали рядом короткий смешок, приглушенные голоса, и Бретт с неохотой оторвался от нее. Оглядевшись, он пробормотал сердито:
      - Кажется, я выбрал неудачное место и время для того, что я хочу сказать. - Глаза у него мечтательно заблестели. - И сделать.
      Сабрина тихо рассмеялась. Кровь бурлила в ее жилах, и все тело пело от радости. Он будет ее любить! Она потянулась, поцеловала его и, пританцовывая, побежала прочь.
      - У нас еще будет время! Будет? Он хотел было поймать ее, и почти нежная улыбка осветила его лицо.
      - О, в этом ты можешь быть уверена! Остаток праздника Сабрина была как в счастливом тумане. Она танцевала, ела, смеялась, и слова Бретта звучали радостной песней у нее в голове.
      ***
      Что до Карлоса, то в бешенстве покинув Ранчо дель Торрез, он помчался к Констанце, привязал коня позади ее дома и отыскал ее одну во дворе.
      Было еще не поздно, и она вышла подышать вечерним воздухом, поскольку в доме было еще довольно душно после дневной жары. Единственный фонарь на крыльце освещал ее, сидевшую за столом, на котором стоял бокал с соком. Увидав Карлоса, она спросила:
      - Позвать служанку, чтобы принесла еще бокал? Или предпочитаешь что-нибудь покрепче?
      - Покрепче!
      Констанца хлопнула в ладоши, и через несколько минут Карлос уже сидел рядом с ней за столом, в бешенстве глядя на золотистый напиток. Он выпил виски одним глотком и налил себе еще.
      - Почему тебя не было на балу?
      Констанца слабо улыбнулась.
      - Потому что, - сухо ответила она, - я не хотела стать такой, как ты сейчас. Надо понимать, что твои дела пошли не так, как бы тебе хотелось?
      - Диос! Никогда еще я не был в такой ярости! Мне пришлось наблюдать, как гринго заявляет свои права на Сабрину, а потом еще терпеть от нее оскорбления! Так и убил бы обоих!
      Констанца постаралась не измениться в лице.
      - Что случилось? Надеюсь, ничего такого, чего бы ты не мог исправить?
      Карлос коротко пересказал ей события прошедшего дня. Констанца побледнела. Карлос заметил это и ухмыльнулся.
      - Тебе тоже неприятно, не так ли? А теперь подумай, каково было мне! С каким бы удовольствием я перерезал ему глотку! - Он сощурился. - А мой любимый дядюшка... Когда-нибудь он мне заплатит за все!
      - Так ты покончил с этим? Ты больше не хочешь жениться на Сабрине? Карлос расхохотался.
      - Покончил? Ну нет! Ни за что! Без ее состояния я человек конченый! Или я заполучу, его, или мне придется заняться разбоем!
      Констанца откинулась на спинку стула.
      - Что ты собираешься делать? Как ты им помешаешь? Если Алехандро не против их брака и Сабрина согласна, что еще можно сделать?
      Я убью его!
      Констанца подалась вперед и страстно прошептала:
      - Нет! Только посмей, Карлос, и я обещаю, что ты пожалеешь об этом! Он нахмурился. - Ты мне угрожаешь, керидо? Ты хочешь, чтобы гринго разделил нас? После того, что между нами было?
      Заставив себя улыбнуться, Констанца медленно проговорила:
      - Я бы никогда не стала угрожать тебе, Карлос... Однако, скажи... Если бы я захотела убрать Сабрину, разве ты не попытался бы меня остановить?
      Карлос кивнул и с уважением посмотрел на нее.
      - О да, керида! Обязательно. - Его ярость немного улеглась. - Мы с тобой так похожи. Мы так подходим друг другу. Нас ничего не может остановить, если мы чего-то хотим. Я хочу получить Сабрину с ее состоянием, а ты гринго с деньгами!
      Опасность миновала, и Констанца улыбнулась, на сей раз гораздо естественнее.
      - Карлос, ты - негодяй. Ладно, скажи, что ты задумал?
      Карлос долго смотрел в темноту.
      - Увы! Пока не знаю! Ничего не могу придумать.., пока. - Он взглянул на нее. - А ты?
      - Кое-что... Но тебе это будет стоить кучу денег. Так ты хочешь Сабрину или нет? - холодно спросила она.
      - Хочу!
      - Тогда постарайся раздобыть деньги.
      - Хорошо!
      Констанца смотрела на свои руки, лежавшие на столе. Голос у нее срывался, когда она вновь заговорила.
      - Мы заполучим Сабрину для тебя... Она женщина и должна слушаться своего отца.., или опекуна. Я же вряд ли стану сеньорой Бретт Данджермонд. Мужчину нельзя заставить вступить в брак, в отличие от Женщины...
      Она посмотрела на Карлоса, и он прочитал в ее глазах такую боль, какой еще никогда не видел.
      Карлос был тронут и погладил ее руку.
      - Ты так любишь его? Она горько усмехнулась.
      - О, да. Так люблю, что если не могу заполучить его для себя, то не хочу, чтобы он принадлежал и другой женщине. - Голос ее окреп, лицо словно окаменело. - Я все сделаю, и он не женится на Сабрине! У нее есть все деньги, молодость, положение! А у меня ничего! Я не позволю ей завладеть им! Не позволю!
      - И ты знаешь, как отвоевать его? Как отменить оглашение, которое вот-вот состоится?
      - Я заставлю ее смотреть на него с ужасом и ненавистью, если только она женщина, а она женщина...
      Карлос задумчиво разглядывал вдруг ставшее незнакомым лицо.
      - Как?
      Констанца улыбнулась.
      - Я не скажу сейчас. Сначала золото, много золота, Карлос, потому что потом я должна буду немедленно уехать отсюда. Навсегда! Я не смогу оставаться в Накогдочезе, чтобы она не узнала правду. Значит, ты должен оплатить мне дорогу в Испанию и обеспечить мне безбедное существование на всю оставшуюся жизнь.
      - У нас мало времени, - настаивал Карлос. - Что-то надо сделать прямо сейчас.
      - Как только ты, - улыбаясь, но твердо произнесла Констанца, - дашь мне золото, я приведу Сабрину в твои объятия...
      Глава 16
      Последний гость покинул гасиенду много позже полуночи, и Сабрина, пожелав отцу и Бретту спокойной ночи, отправилась к себе. Повесив свое прелестное платье на стул и довольно вздохнув, она юркнула, обнаженная, в постель, уверенная, что заснет, едва коснется головой подушки.
      Не тут-то было. Слишком много случилось такого, что ей надо было вспомнить и обдумать. В конце концов она спрыгнула с кровати и стала бродить по комнате, потом вышла на балкон и выглянула в ночь. Блеск воды привлек ее внимание, и неожиданно для себя она решила пойти искупаться. Натянула старое платье, даже не позаботившись о белье, тихо открыла дверь и выскочила на лестницу. Еще несколько мгновений, и она была уже во дворе и бежала к озеру.
      Луна освещала озеро таинственным серебристым светом, и Сабрина любовалась им, идя по бережку, омытому еще теплой после жаркого дня водой. Ночь стояла тихая. Сова и то молчала. Сабрине даже показалось, что она единственная на всей земле не спит. Как ни странно, она успокоилась и перестала думать о завтрашнем дне.
      Однако не одна Сабрина не спала в эту ночь. Бретт тоже никак не мог уснуть, и, хотя Сабрина почти бесшумно пробежала мимо его двери, он уже не мог оставаться у себя. Полуодетый, он тоже мерил шагами комнату, пока не услыхал скрип половиц. Его одолевали горькие мысли. Бретт никак не мог поверить, что влюбился всерьез.
      Он привык держать свое сердце наглухо закрытым и старался не заглядывать в него до сегодняшнего дня. Любовь казалась ему слабостью и безумством, и, как пойманный в капкан зверь, он безнадежно старался вырваться на волю. Вечером он почти признал свое поражение и теперь понял, что окончательно признать его всего лишь дело времени.
      Положение, в котором он оказался, было мучительным. Он не лгал, когда говорил, что больше всего ему хочется бежать подальше от этого места. Так оно и было. Одна мысль о Сабрине погружала его в пучину отчаяния. Ему казалось, что она поймала его в свои сети и держит словно паук - муху.
      Приключение с Дианой Парди в Лондоне много лет назад оставило в нем ощущение собственной привлекательности для женщин. Он не сомневался в том, что красив, что он хороший любовник, но.., может быть, ее привлекает его состояние? Ужасное подозрение проснулось в нем. Неужели, несмотря на всю его привлекательность, больше всего она ценит его богатство. Много раз он повторял себе, что это чепуха, что дель Торрезы наверняка богаче его, но слишком глубоки были его раны. Он знал, что семья Карлоса почти разорена. А если он знает, то и Сабрина тоже знает. Может быть, именно поэтому она решила, что Бретт Данджермонд подходит ей больше? Эта мысль мучила его, пожалуй, больше всего и удерживала от признаний. Если он женится, даже зная, что его невеста пришла к нему из постели другого, он должен быть уверен, что не деньги привели ее к нему. Он раскурил сигару и уже собрался было пойти подышать свежим воздухом, как услыхал чьи-то шаги. Любопытствуя, кто бы это мог быть, он приоткрыл дверь и увидал удаляющуюся стройную фигурку. Не уверенный в том, что это Сабрина, Бретт, тем не менее, быстро натянул на себя рубашку и последовал за ней.
      Он вошел во дворик как раз в тот момент, когда она выходила из него, и узнал ее в лунном свете. Узнал и заподозрил, что она идет к Карлосу. Ему стало противно, и он повернулся, чтобы вернуться в комнату, собрать вещи и бежать, куда глаза глядят. Сегодня же. Он не хотел больше оставаться тут и отдавать свои чувства на поругание. Надо было только придумать предлог для Алехандро, но он больше ни одной ночи не останется с ней под одной крышей и не позволит этой маленькой шлюшке играть с ним в кошки-мышки. Но он не вернулся в свою комнату.
      Вместо этого, ругая себя на чем свет стоит, он отправился следом за ней. Возможно, мрачно говорил он себе, что он все не правильно понял. И правда, чем проклясть ее на веки вечные, он должен заглянуть в ее глаза. Вот почему Бретт тоже оказался недалеко от беседки и видел, как Сабрина мечтательно бредет по бережку.
      Не зная о присутствии Бретта, Сабрина бегала по берегу, смеялась, чувствуя себя легкой, как пташка, от счастья. Остановилась она только возле самой беседки и с вожделением уставилась на озерную гладь.
      Улыбнувшись сама себе, она отступила на шаг и, повинуясь неожиданному порыву, скинула платье. Еще мгновение она простояла нагая, освещенная лунным светом.
      Бретт не дыша любовался неожиданно подаренным ему чудом. Она была похожа на языческую богиню, сотворенную из черного дерева, серебра и слоновой кости, отдававшую себя своему возлюбленному - лунному свету. Едва он подумал об этом, как Сабрина воздела к луне руки.
      Волосы разметались по ее спине, казавшейся почти черной, а длинные стройные ножки блестели, словно выточенные из слоновой кости. Она стояла боком к Бретту, и он жадно смотрел, как лунный свет ласкает ее, рисуя затейливые узоры на ее коже. Он не мог оторвать глаз от этого видения.
      Волна страсти захлестнула его. Ничего не сознавая, он отбросил сигару и бесшумно разделся.
      Все еще думая, что она одна, Сабрина с радостным смехом бросилась в воду и поплыла, рассекая воду сильными руками. Вода была как шелковая. Она освежала разгоряченное тело и ласкала его, заставляя Сабрину, как никогда, ощущать свою красоту и притягательность. Играя, она повернулась на спину, подняв фонтан брызг, и тут заметила идущего по берегу Бретта Данджермонда.
      В лунном свете она была видна ему вся как на ладони. Бретт приближался к ней, и Сабрина не в силах была отвести глаз от его великолепного сильного тела, двигавшегося со звериной грацией. Царь леса, подумала она. Иссиня-черные волосы блестели в лунном свете, широкая грудь покрыта черными волосами... Сабрина опустила глаза на его плоский живот и еще ниже... Вздрогнув от неожиданной робости, она скользнула взглядом на мускулистые ногу и подумала удивленно: неужели все мужчины так изумительно прекрасны в своей наготе? Он стоял на берегу и казался ей далеким и недостижимым, и у нее от страха и желания защемило под ложечкой.
      Если он войдет в воду, если он приблизится к ней.., она не хуже его знала, что произойдет потом. Долго-долго они смотрели друг на друга через разделявшее их расстояние, пока в конце концов Бретт не спросил, предоставляя ей право выбора:
      - Я иду к тебе или мне остаться тут? Однако у них уже не было выбора, и оба это знали. Молча, с бешено бьющимся сердцем Сабрина смотрела, как он входит в воду, как плывет к ней. И вот он уже рядом.
      Слова им были не нужны. Вода едва прикрывала Сабрине плечи, и они блестели, освещенные серебристым лунным светом.
      - Ты настоящая? Или ты во сне? - прошептал он.
      Сабрина не видела выражения его глаз и губ, она протянула руку и коснулась его плеча.
      - Настоящая, - взволнованно ответила она, едва улыбаясь уголками губ. - А ты?
      Он обнял ее и прижал к себе, и вода сомкнулась вокруг них. Его губы прижались к ее губам, его руки ласкали ее обнаженные ягодицы. Сверкнув в темноте зубами, он хрипло произнес:
      - О, да, я настоящий! И я хочу тебя, лунная ведьма.
      Сабрина вся отдалась на его волю. Ее губы открылись навстречу ему. Все ее тело затрепетало в его объятиях. Соски заныли и затвердели в ожидании его прикосновений. Его руки обжигали ей бедра. Вода лишь усиливала мучительно прекрасные ощущения. Они словно забылись радостным сном.
      Сабрина сомкнула руки на шее Бретта и бездумно перебирала ими его мокрые волосы на затылке. Ей так приятно было быть обнаженной, и реальность представлялась ей во много раз прекраснее того, что рисовало воображение. Немыслимое блаженство наполняло ее, когда она прижималась к его теплому и сильному телу.
      Широко расставив ноги, Бретт требовательно потянул ее руку вниз, и, когда она коснулась его затвердевшей пылающей плоти, он застонал от восторга, не отрывая от нее губ и прерывисто дыша.
      Он прижимал ее к себе, ласкал ее узкую талию, и оба они открывали для себя радость познания чужого тела. Бретт покрывал поцелуями ее лицо, глаза, щеки, подбородок, пощекотал языком ухо, и она не выдержала, сама прижалась губами к его губам, так что они оба забыли обо всем на свете в страстном стремлении друг к другу.
      Бретт поднял и опустил ее, и каждый раз, когда Сабрина чувствовала содрогающуюся пылающую плоть между ногами, у нее перехватывало дыхание от наслаждения и ожидания чуда. Бретт восхищал и очаровывал ее своей силой, но одновременно и пугал, и все равно всем телом она тянулась к нему, отзываясь на каждое его движение, на каждое прикосновение, на каждую ласку.
      Поддерживая ее под ягодицы, Бретт приподнял ее над водой и, терзаемый страстью, какой еще не испытывал в своей жизни, принялся целовать ей груди.
      Освещенные лунным светом, они были похожи на языческих любовников. Кожа Сабрины сверкала серебром, и капельки воды на ее крепких грудях были похожи на самые чистые бриллианты. Бретт припал к ее соску, а она, лаская его широкие плечи, трепетала от наслаждения и становилась все сильнее и требовательнее в своей страсти.
      Бретт застонал, кровь бросилась ему в голову, и он еще крепче сжал ее стальными руками. Сабрина обхватила ногами его бедра, и когда он ощутил прикосновение ее девственной плоти, то почувствовал ни с чем ни сравнимое блаженство.
      Он просунул между ней и собой руку и, нежно погладив ей живот, соскользнул ниже, отчего Сабрина лишь крепче обняла его за шею и прижалась губами к его волосам. Он настойчиво пролагал себе дорогу внутрь ее, и вновь и вновь она выгибалась и трепетала от того вихря чувств, что рождали в ней его ласки.
      Не в силах больше выносить обуревавших ее чувств, она громко застонала, и Бретт не стал больше ждать. Словно понимая, что сейчас произойдет, она поцеловала его в губы, а он притянул ее к себе и неожиданно резким движением вошел в ее лоно, не выпуская из своих объятий.
      Сабрина вскрикнула от боли, и хотя его губы заглушили ее крик, он почувствовал его и понял, что она была невинна. Бретт смотрел на нее, растерянный, и повторял:
      - Господи... Сабрина... Я не хотел... Бедняжка... Я не сделал бы тебе больно, если бы...
      Он замолчал, потому что страсть делала бессмысленными любые слова. Она была такой теплой, такой желанной, что он закрыл глаза и, лаская ее бедра, хрипло пробормотал:
      - Теперь поздно... Я хочу тебя и возьму тебя до конца!
      Он завладел ее губами и стал поднимать и опускать ее, проникая все глубже и глубже в ее тело.
      Какое-то мгновение он помедлил, как бы требуя, чтобы она полностью приняла его, и Сабрина, готовая на все, еще теснее прижалась к нему. Ей было больно, но ее смущала не боль, она трепетала от новых ощущений, обуревавших ею. Она больше не была невинной. Несмотря на боль она была бесконечно счастлива, что стала его женщиной. Она понимала, что боль скоро пройдет и останется лишь наслаждение, о котором она даже не мечтала.
      Она еще крепче обвила его ногами, почти требуя от него новых ласк. Бретт тихонько вздохнул и начал понемногу убыстрять свои движения. Они оба ощутили себя вдвоем на всей земле связанными друг с другом самыми крепкими узами любви. Когда же все было кончено" и они оба успокоились, ни тот, ни другая не разжимали объятий, стараясь подольше подержать волшебные мгновения.
      Сабрина была так потрясена сотрясающими ее конвульсиями, что только когда Бретт бережно уложил ее на подушки в беседке, она осознала, что до сих пор обвивает руками его шею. Сначала она было рассердилась, что он принес ее туда, где она подверглась нападению Карлоса, но теперь Бретт был с ней рядом, его руки ласкали ее груди, его губы прижимались к ее шее, и она забыла обо всем на свете, кроме ласк лежавшего рядом мужчины.
      Приподнявшись на локте, Бретт дотянулся до своей рубашки и принялся обтирать ее тело, обжигая своими ладонями даже сквозь материю, бессознательно возбуждая ее опять. Когда же он коснулся ее живота, Сабрина призывно раздвинула ноги и выгнулась навстречу ему. Казалось, он был удивлен ее неутомимостью, но прошла еще минута, и он, отбросив рубашку, лег рядом с ней.
      Они нежно гладили друг друга, удивляясь и радуясь своему счастью. Бретт целовал ей подбородок, шею, проложил дорожку к ее грудям, пощекотал языком затвердевшие соски. Сабрина трепетала от наслаждения, и ей тоже хотелось, но она еще не умела дарить ему такую же радость. Она никогда не думала, как приятно гладить тело мужчины, прикасаться к его мускулам, пробовать на ощупь мягкие волоски на груди, легонько щекотать соски.
      Бретт стонал от удовольствия, приводя Сабрину в восторг и придавая ей уверенность. Она почувствовала, как затвердели его соски, и двинулась дальше его руки, плечи, спина, на диво твердые ягодицы, длинные сильные ноги. Ей было приятно ласкать его, и она, не замечая этого, вздыхала, когда ее руки скользили по его плоскому животу и трогали затвердевшую под ее пальцами мужскую плоть. Поначалу она помедлила, потом осмелела и, сомкнув пальцы, затрепетала его трепетом. Она вспомнила, как ей было приятно чувствовать его внутри себя, и она стала бессознательно водить рукой вверх-вниз, вверх-вниз. Не в силах выдержать эту сладкую муку, Бретт немного отодвинулся от нее.
      - Нет, погоди, - прошептал он. - Я хочу всю ночь любить тебя. Я хочу ласкать тебя, чувствовать тебя, наполнять тебя собой, но если ты будешь делать то, что делаешь теперь, у нас ничего не получится.
      У Сабрины быстро забилось сердце, когда она увидела страстный огонь в его глазах. Она обвила руками его шею и подставила губы для поцелуя. Она хотела, чтобы он целовал ее. Она хотела продолжения чуда. Но он не стал ее целовать. Вместо этого он проговорил:
      - Я хочу смотреть на тебя, чтобы эта ночь навсегда осталась в моей памяти. Он снял ее руки со своей шеи и приподнялся, чтобы видеть ее всю в серебряном свете луны.
      Сабрина была удивительно красива, и Бретт долго любовался ею, переводя взгляд с рыжих спутанных волос на высокую грудь с твердыми сосками, на живот и на длинные ноги.
      Неожиданно Сабрина засмущалась, прикрыла руками груди и согнула ноги.
      - Не прячься, Сабрина, - ласково попросил он. - Ты такая красивая, что тебе нечего стыдиться своей наготы.
      Он убрал ее руки с груди и отодвинул в сторону колено, после чего неожиданно для Сабрины нагнулся и прижался губами к рыжим волосам возле ее лона. Сабрину словно опалило огнем. Он долго целовал ей живот, груди, шею, испепеляя огненным языком кожу, и в конце концов он вновь добрался до ее губ и приник к ним, гладя ей груди и до боли сжимая пальцами соски.
      Сабрина страстно прижалась к нему, забыв обо всем на свете. Она хотела его. Хотела, чтобы он опять оказался внутри нее и подарил ей наслаждение, которое только он мог ей подарить. Она помнила, что он сделал с ней в озере, помнила, как она чувствовала его в себе и каким он был горячим и сильным. И она жадно ответила на его поцелуй.
      Увидев в ее глазах огонь желания, Бретт радостно рассмеялся. Он поймал губами ее губы и по-хозяйски завладел ими, а когда Сабрина приоткрыла рот и их языки встретились, они уже не помнили ни о чем, кроме радости обладания друг другом. На этот раз, когда Бретт взял ее, не было боли, а было только наслаждение и бесконечный сумасшедший восторг.
      Потом они вошли в озеро и долго плавали рядом, не говоря ни слова. И потом, когда они оделись и медленно направились к гасиенде, Бретт властно обнял ее за плечи, но опять они молчали, и их молчание было исполнено особого смысла.
      По гасиенде они пробирались, словно два вора, и беззвучно поднялись по лестнице, но тут Сабрина не выдержала и хихикнула, а Бретт закрыл ей рот страстным поцелуем и с явной неохотой отпустил через несколько мгновений.
      - Поговорим позже, - хрипло проговорил Бретт. - Сначала я должен получить согласие твоего отца.
      Все еще улыбаясь, Сабрина кивнула, а Бретт провел пальцем по ее припухшим губам и сказал почти сердито:
      - Лучше тебе закрыться, а то я за себя не отвечаю.
      Она хитро усмехнулась и прильнула к нему, целуя его в щеку горячими губами и опуская руку к его животу. Бретт застонал и подался было к ней, но Сабрина со смехом увернулась и, послав ему воздушный поцелуй, пританцовывая, растворилась в темном коридоре.
      Бретт постоял еще несколько минут, ласково улыбаясь ей вслед, а потом тихонько прошел в свою комнату.
      Он зажег свечу, налил себе бренди и с удовольствием выпил. Его томила приятная усталость, мысли и чувства были в мире друг с другом, и все же ему не хотелось спать.
      Он снял рубашку, раскурил сигару и уселся поудобнее в кресло, чтобы обдумать случившееся. Свеча сделала заметными пятна ее крови на его рубашке, и он долго в изумлении разглядывал их. Если он не поверил собственному телу, то теперь у него были неопровержимые доказательства невинности его возлюбленной.
      Бретт судорожно вздохнул, и его охватила почти первобытная радость; Значит, кузен Сабрины обманул его... Но неужели все, что он сказал, не правда. Он не мог солгать насчет стремления Сабрины заполучить богатства Данджермонда. Из двух претендентов на ее руку она, несомненно, выбрала более обеспеченного.
      Неприятная усмешка почти изуродовала лицо Бретта. Он допил бренди, желая заглушить неожиданно неприятный привкус во рту. Вновь он с ненавистью вспомнил, как Сабрина лежала под Карлосом, и желание отомстить прогнало прочь проснувшиеся было добрые чувства.
      Да, Карлос не обладал Сабриной, но, как с издевкой напомнил себе Бретт, только из-за его собственного оказавшегося кстати - или некстати - вторжения. Не появись он тогда на пороге беседки, Карлос, без сомнения, испытал бы то же, что он сегодня.
      Бретт встал и снова налил себе бренди. Неужели Сабрина настраивала их друг против друга? А сегодня она все-таки выбрала того, кто больше ее устраивает? Того, кому она подарила свою невинность.
      Он постарался объективно разобраться во всем, что случилось за последние несколько недель, когда Сабрина то обдавала его жаром, то мучила холодом. То она очаровывала его, то будто не замечала. Даже сознавая причины такого ее поведения, Бретт был не в силах угомонить дьяволов, терзавших его мозг. Намеки Карлоса, его ядовитые словечки и недоверие Бретта к женщинам вообще соединились, чтобы вернуть его к обычному состоянию.
      Неужели Сабрина заранее все продумала? А почему бы нет? Это был самый надежный способ выудить из него предложение. Какой мужчина, вкусивший подобное наслаждение, отказался бы, смог бы отказаться от околдовавшей его женщины? Только не он. Даже если она намеренно загнала его в ловушку. Он хотел ее и знал, что несмотря на все сомнения и подозрения, отравлявшие его радость, он при первой же возможности попросит у Алехандро руки его дочери.
      Казалось бы, это решение должно было принести ему радость и успокоение, а он ощутил горькое разочарование. Никогда он не узнает истинные мотивы сегодняшнего поведения Сабрины, и отныне он обречен на муки сомнения. Неужели Карлос сказал правду, и Сабрине нужны лишь его богатства?
      Злясь на себя, он надел сапоги, достал чистую рубашку и бесшумно выскользнул из дома. Он бездумно бродил по лесу, где, розовые и золотые лучи солнца постепенно разгоняли ночной мрак.
      Долго он не мог избавиться от своих черных мыслей. То он был уверен, что Сабрина именно та женщина, которую он ждал всю свою жизнь, то - что его поймала в свою ловушку расчетливая интриганка, одаренная чарами Венеры.
      Он понимал, что должен жениться на ней. Он лишил ее невинности, он обманул доверие человека, к которому относится с великим почтением, и единственный честный и достойный выход для него - брак. К тому же, он и помыслить не мог, как теперь будет жить без Сабрины. Она уже слишком много для него значила.
      Но что ждет их впереди? Неужели то же, что отца с Джиллиан? Или есть надежда, что они обретут счастье, как Хью и София?
      Бретт тяжело вздохнул. Господи! Ну и узелок! Его мучили мрачные предчувствия, и тем не менее ему было наплевать на них. Он всегда был игроком, и в конце концов решил, несмотря ни на что, взять в жены Сабрину дель Торрез, какие бы сомнения ни терзали, какие бы муки и разочарования ни ждали его впереди. Она стоит того, тихо улыбаясь, признал он и вспомнил ее сладкие губы. Она околдовала его и у него нет ни малейшего желания выпутываться из ее сетей.
      Дьяволы оставили его в покое, и Бретт с тихой улыбкой на губах поспешил обратно. Солнце стояло уже высоко в небе, освещая лес, и он с удовольствием осмотрелся вокруг, в первый раз заметив роскошный лесной ковер у себя под ногами. Поглядев вверх, он увидел деревья в полном цвету и даже вишневое дерево с уже созревшими плодами, алыми каплями сверкавшими на зеленом фоне. Цветы тоже были на любой вкус и всех цветов радуги. Однако он не мог оторвать глаз от лесной лилии, притягивавшей к себе его взгляд ярко-красными лепестками.
      Возле самой опушки росло много таких лилий на высоких стройных ножках, и они напомнили ему Сабрину. Может быть, яркие цветы напоминали ее пылающие на солнце волосы, может быть, своей экзотической красотой или изяществом они вызывали в его памяти ее образ. В любом случае, он остановился и долго смотрел на них, думая о Сабрине. В конце концов он нежно погладил один цветок, и улыбка коснулась его губ. Он с ума сошел, сравнивая ее с цветком. Да она скорее тигрица, а не цветок! Лилия с душой тигрицы, весело подумал он, вспомнив первый день, когда он гнался за ней на лугу и она ранила его кинжалом.
      - Тигровая лилия, - громко сказал он, - Пурпурная лилия. Его Пурпурная лилия!
      Глава 17
      Сабрине тоже не спалось, и хотя она не понимала, какие демоны живут в душе Бретта, у нее были свои сомнения.
      Она не жалела о случившемся. Лежа без сна, она чувствовала боль во всем теле и все-таки была счастлива. Сегодня она стала женщиной, женщиной Бретта, и ничто не могло умалить ее радости. Однако что-то ее беспокоило, и по мере того, как шло время, это беспокойство усиливалось.
      Бретт сказал, что поговорит с ее отцом, и она ничуть не сомневалась, что он будет просить ее руки. Скоро она станет его женой... Но дурные предчувствия не покидали ее.
      Сначала она подумала, что это связано с письмами тети Софии. Но потом поняла, что письма здесь ни при чем. Дело в самом Бретте. Сабрина не была настолько наивна, чтобы предположить, будто одна ночь способна превратить его в идеального возлюбленного или супруга. Она знала, что на пути к счастью еще много препятствий. Но если они любят друг друга...
      Любят. Сегодня они любили друг друга, и это была страстная любовь, так что у Сабрины не было никаких сомнений в том, что Бретт ее страстно желает... Но страсть - это еще не любовь, а он ни разу за всю ночь даже не намекнул ей, что любит ее.
      Она беспокойно ворочалась в постели. Что бы это значило? - спрашивала она себя. Но она тоже не говорила о любви. Нет, я его люблю! Так сильно, что не могу даже представить, как буду жить без него. А он любит меня?
      Ей хотелось верить, что да. Она не могла даже подумать, что он мог делать с ней такое и не любить ее. Но он сказал, что хочет ее, а мужчины совсем не такие, как женщины. Им не нужна любовь, чтобы так любить.
      Сабрина села в постели и, обхватив коленки, уперлась в них подбородком. Разве она может выйти замуж за человека, который хочет ее, но не любит? И хочет ли он только ее тело или еще богатства дель Торрезов в придачу?
      Злясь на себя за подобные мысли, она постаралась выкинуть их из головы. Подозрения Карлоса начинают отравлять ей жизнь, с неохотой призналась она. И тут в первый раз она задумалась о намеках Карлоса по поводу Констанцы.
      Она вспомнила, как Бретт танцевал с Констанцей, и ее залила волна ревности. Бретт принадлежит только ей, и она ни с кем не будет его делить. Но как можно приручить такого мужчину, как привязать его к себе, чтобы он даже подумать не мог о другой женщине?
      Она не знала ответ на этот вопрос, но поклялась, что найдет его. Ей придется многое ему прощать, но только не женщин.., с его прошлым она уживется, но в будущем...
      Сабрина рассмеялась. Она просто заставит его так желать ее, что у него даже времени не будет подумать о другой женщине! И, может быть, почему бы нет, ей удастся внушить ему такую же любовь, какая теперь владела ею самой.., тогда любые невзгоды покажутся чепухой, если они будут любить друг друга.
      Успокоившись, Сабрина зевнула и забралась под простыню. Она улыбалась и мечтала о Бретте и о том, как замечательно они будут жить вместе.** В то утро Алехандро с удивлением обнаружил, что завтракать ему придется в одиночестве. Бонита сказала, что Сабрина спит, видно, устала после вчерашнего праздника, и Олли пришел от Бретта сообщить то же самое. Алехандро сидел за столом и думал о том, что лег не позже остальных, а встал раньше. Причем он несколько старше их. Он улыбнулся, вспомнив, как они с Еленой разговаривали при луне, когда еще не были мужем и женой. Ну, если только...
      В этот день он намеревался исполнить свое заветное желание. Бретт прислал ему записку, прося в три часа дня прийти в библиотеку, и он рассчитывал, что тот наконец-то официально попросит руки Сабрины. Алехандро с нетерпением ждал назначенного часа...
      ***
      Лицо Алехандры расплылось в счастливой улыбке, и он радостно сказал:
      - Ну, конечно, я согласен, чтобы ты взял в жены мою дочь. Я мечтал об этом с того самого... - Он умолк и с досадой посмотрел на стоявшего перед ним Бретта. Ему было почти стыдно признаваться. - Когда я посылал тебе приглашение, чтобы ты помог мне с плантацией сахарного тростника, должен сказать, я надеялся, что ты и Сабрина полюбите друг друга и захотите пожениться. Сахарный тростник был только предлогом, чтобы пригласить тебя. Глаза у него беспокойно заблестели. - Надеюсь, ты простишь своего будущего тестя за обман.
      Бретт иронически усмехнулся.
      - Знаете, я никак не мог понять вашего интереса к сахарному тростнику. Он поклонился довольно сухо. - Вы хорошо провели свою игру, и я благодарю вас. Придется мне в будущем быть с вами поосторожнее...
      Хотя Бретт и сообщил Сабрине, что будет говорить с ее отцом, он вовсе не был уверен в благополучном результате и очень нервничал перед встречей с Алехандро в библиотеке. Это он-то, который никогда не сомневался в себе и никогда не нервничал! Вдруг ему стало казаться, что Алехандро не даст согласия, и он сам удивился, что у него комок застрял в горле, едва настало время заговорить. С облегчением вздохнув, когда с делом было покончено, он позволил втянуть себя в обсуждение деталей оглашения, когда и где будут играть свадьбу. Тут Бретт, усмехнувшись, заявил, что они забыли о самом важном.
      - Прежде чем что-то обсуждать, нам, пожалуй, надо спросить вашу дочь, что она думает об этом. Может быть, она мне откажет.
      - Это невозможно! - испуганно вскричал Алехандро. - Неужели она откажет? Неужели ты ей позволишь?
      Бретт развеселился.
      - Вы должны мне помочь!
      Алехандро растерянно посмотрел на Бретта.
      - Я знаю, но я не могу. - Он умоляюще поглядел на Бретта. - Понимаешь, тихо сказал он, - я всегда надеялся, что ты сможешь держать ее в узде, приручить ее, поэтому я подумал о тебе как о зяте. Мне хотелось, чтобы рядом с ней был сильный мужчина, которого она не сможет водить за собой на веревочке. - Он слабо улыбнулся. - Только ты, амиго, можешь стать таким мужчиной в ее жизни. Я хочу, чтобы она ничего не боялась и чтобы ее любили, и я верю, что ты дашь ей и то, и другое - и защиту, и любовь.
      Бретт тоже растерялся и даже смутился.
      - Я обещаю вам это.
      Для самого Бретта его слова прозвучали словно гром среди ясного неба. Неужели он любит Сабрину? Защищать и опекать ее он будет.., но любить? Слова "любовь" не было в его словаре до сих пор. Он готов был признать, что его влечет к ней, что он все время думает о ней, но он не был готов назвать это любовью. Он очень ее хотел, он готов был жениться на ней, хотел иметь право назвать ее своей.., но любить?
      Алехандро был слишком поглощен собственными размышлениями, чтобы вспомнить, что Бретт ни разу не сказал о своей любви к Сабрине. Он поднялся с дивана. Подошел к двери. Отворил ее и попросил оказавшегося неподалеку мажордома Клемента позвать Сабрину.
      Улыбающийся Клементе торопливо бросился искать ее, но не мог скрыть от слуг распиравшей его радости, потому что после боя быков в доме только и говорили что о Бретте и Сабрине. Разыскав Сабрину, Клементе, блестя глазами, передал ей просьбу Алехандро. Он смотрел, как она идет в библиотеку, а когда она скрылась за дверьми, побежал на кухню.
      В этот день Сабрина потрудилась над своим туалетом и выглядела еще красивее, чем обычно. Волосы цвета красного золота как бы в беспорядке рассыпались по плечам, платье из белого муслина оттеняло золотистую кожу и подчеркивало ее необычную красоту.
      Сабрина вошла, робко посмотрела на Бретта и залилась румянцем, встретив его взгляд.
      А Алехандро смотрел на обоих с нескрываемой радостью, потом подошел к Сабрине и взял ее за руку.
      - Чика, Бретт хочет тебя о чем-то спросить, а я тактично оставляю вас вдвоем. Надеюсь, тебе понравится то, что он тебе скажет.
      Наедине с Бреттом Сабрина вдруг ощутила себя совершенно потерянной. Уставясь на пуговицу на его жилете, она никак не могла придумать, как начать разговор. Сказать ему "Буэнос диас"? Но ведь она несколько часов назад лежала обнаженная в его объятиях. Выпалить "я люблю тебя" тоже было немыслимо!
      Бретт чувствовал примерно то же самое, хотя и не собирался признаваться в любви. Никогда раньше ему не приходилось делать предложения. Он хотел принять ее в свои объятия, осыпать лицо нежными поцелуями, шепнуть что-нибудь ласковое на ушко, но он был беспомощен, как застенчивый юнец.
      Ему было жаль, что он не может поддаться естественному порыву, но прошло время, и, упустив нужный момент, он довольно резко произнес:
      - Я попросил у вашего отца позволения жениться на вас, и он ответил, что с радостью дает его. Вас это тоже радует?
      Он хотел сказать совсем не то и не так и проклинал себя за свою ненаходчивость.
      Он не сделал ни одного движения навстречу ей, и Сабрина не поняла, чего ему стоили его слова. Она молча смотрела на него, ощущая лишь, как вдруг заныло ее сердце от обиды и разочарования. Как он так может? Он совсем меня не любит, сердито подумала Сабрина.
      Она перевела взгляд на его застывшее лицо. Куда делся ее страстный возлюбленный? Почему он так холоден? И опять ее кольнуло, что он ни слова не сказал ей о своей любви.
      Бретт больше не мог сдерживаться.
      - Ну же? - потребовал он ответа. - Вы выйдете за меня замуж?
      Он понимал, что все испортил, но уже ничего не мог поправить. Интересно, куда делись слова, которые мне бы хотелось ей сказать? Как объяснить ей, что я чувствую? Как рассказать о чувствах, которые она пробуждает во мне? О радости и волнении, которые я ощущаю всякий раз, стоит ей появиться?
      Предложение Бретта было воспринято Сабриной как незаслуженная обида. Она даже подумала было отказать ему. Но не смогла. Она очень хотела стать его женой, несмотря ни на что, и заранее знала свой ответ. Однако в глазах у нее мелькнул гневный огонек, и она ответила почти так же скованно, как он:
      - Да, да, я выйду за вас замуж. Сумасшедшая радость захлестнула Бретта, он улыбнулся ей и, счастливый, сказал:
      - Слава Богу, с этим покончено! Если бы только он мог прикусить себе язык! Сабрина замерла, на ее лице появилось растерянное выражение, и она уже хотела ответить ему что-то резкое, но Бретт подскочил к ней, обнял и поцеловал нежно, и даже, как показалось Сабрине, виновато.
      Он оторвался от ее губ, но его руки еще лежали у нее на плечах, когда он радостно проговорил:
      - Прости меня, малышка! Я еще никогда никого не просил стать моей женой! Немного успокоенная, Сабрина посмотрела на него строгим взглядом и сердито сказала:
      - Я не малышка! И на будущее, будьте добры, запомните это!
      Увидав его улыбку, Сабрина чуть не закатила ему пощечину.
      - Как прикажете, госпожа, - покорно, но чуть насмешливо ответил он.
      Они смотрели друг на друга, и постепенно в них разгоралась страсть, так что Бретт в конце концов притянул ее к себе и прижался к ее губам. Они мигом позабыли обо всем, кроме восхищения друг другом.
      Алехандро вежливо постучал в дверь, но они его не услышали, тогда он, выждав время, постучал еще раз, и ему опять никто не ответил. Желая знать, чем же все-таки закончились переговоры, он приоткрыл дверь и радостная улыбка озарила его лицо. Он немного помедлил, потом кашлянул.
      Бретт недовольно поднял голову и отпустил Сабрину, сказав только:
      - Она согласилась. Алехандро рассмеялся.
      - " - Я уже догадался! - Он хлопнул в ладоши, и на пороге появился Клементе. - Бутылку нашего лучшего вина... Того кларета, который я заложил, когда родилась Сабрина. Твоя хозяйка, Клементе, выходит замуж! Пожелай ей счастья!..
      Сабрина стояла рядом с Бреттом, и лицо ее светилось радостью. Она будет женой Бретта! Господи, какое счастье! Обожаемый ею мужчина станет ее мужем.
      Алехандро понял, о чем она думает.
      - Мне не надо спрашивать тебя, счастлива ли ты, чика. На твоем лице все написано.
      Сабрина зарумянилась и, бросившись в объятия к отцу, призналась:
      - Я счастлива. А ты?
      - Ну, конечно же, чика! Разве не я все придумал?
      Сабрина нахмурилась.
      - Придумал?
      Алехандро виновато улыбнулся.
      - Ты не обидишься и не обрушишь на беззащитных мужчин свою ярость? Я всегда хотел, чтобы твоим мужем стал настоящий мужчина, которого ты будешь любить и уважать. Который сможет устроить твою жизнь так же, как мы жили с твоей матерью. И я никак не мог такого найти, пока не вспомнил о Бретте. Ну, вот, - с улыбкой продолжал он, - я и написал ему, чтоб он приехал. Вот почему меня так заинтересовал сахарный тростник.
      Сабрина рассмеялась, но почувствовала себя немного обманутой. Значит, они сговорились? Ее отец и Бретт все устроили, как им хотелось, а она, бедная дурочка, попалась в расставленные сети и даже умудрилась влюбиться. Она постаралась выкинуть эти мысли из головы и вернуть себе прежнюю радость.
      Оказалось, что это не слишком трудно. Подоспело вино. Бретт обнял ее за талию, и под его взглядом улетучились все ее страхи. Алехандро провозгласил тост. Он от души радовался, строил планы, ощущая удивительный покой в своей душе. Он незаметно трогал серебряный браслет, который подарила ему Елена, и шептал: она будет счастлива, керида!
      ***
      Раскрасневшиеся Сабрина, Бретт и Алехандро сидели в патио и принимали поздравления. И как раз в это время приехал Карлос.
      О том, что случилось что-то необычное, он догадался, еще не входя во двор. Когда же он спешился, к нему подбежал Клементе:
      - Ах, сеньор Карлос! Какая хорошая новость! Идемте-идемте! Пусть сеньор Алехандро сам вам скажет!
      Карлос постарался скрыть свой гнев. Алехандро даже не подозревал, сколько ненависти таится в его душе.
      - Эй, Карлос! Иди к нам! Если мы немножко не в себе, так это потому, что незадолго до твоего приезда Бретт и Сабрина обручились.
      Прикрыв глаза, Карлос холодно поздравил их.
      - Поздравляю! - проговорил он без всякой радости. - Надеюсь, ты будешь счастлива, кузина.
      Бретт встал, когда появился Карлос, и, стоя рядом с Сабриной, положил сильную руку ей на плечо. Сверкнув зелеными глазами, он тихо произнес:
      - Будет, можете не сомневаться. Ненависть, которую испытывали оба мужчины, несколько поубавила радость, царившую на гасиенде. Даже Алехандро растерялся.
      - Присоединяйся к нам, - с нарочитым гостеприимством предложил он Карлосу. - Выпей за их будущее.
      Но Карлос не стал пить.
      - Прошу прощения, дядя, - холодно проговорил он. - Но я спешу. Я только заехал сказать, что разбойники вновь появились в наших местах.
      - Что? - переспросил с изменившимся лицом Алехандро. - Где и когда?
      - Прошлой ночью, когда твои гости разъезжались. Они их поджидали, и им удалось ограбить нескольких наших соседей. Все остались живы, но дамы страшно напуганы и фамильных драгоценностей как не бывало.
      - Ужасно! - воскликнул Алехандро. - Мои гости! Их грабят, когда они покидают мой дом! - Щеки у него раскраснелись от возмущения, и он, вскочив, стукнул кулаком по столу. - Что-то надо делать! Разве мы можем чувствовать себя в безопасности?
      Наблюдая за лицом Карлоса, Бретт спросил:
      - Как это случилось? Они подкараулили всех сразу? Или грабили по очереди?
      - По очереди! Говорят, их было не больше троих-четверых и они ждали, пока не появится одинокий экипаж.
      Алехандро в отчаянии посмотрел на Бретта.
      - Что будем делать? Нельзя им больше спускать. Дальше будет еще хуже.
      - Сегодня все собираются у нас, - резко проговорил Карлос. - Придумаем какой-нибудь план.
      - Кажется, мы уже встречались в апреле, - сухо возразил Бретт. - И что из этого вышло? Карлос побледнел.
      - Гринго желает что-нибудь предложить? Бретт кивнул.
      - Капкан. Ловушку, которую мы придумаем. Втроем. - Он насмешливо взглянул на Сабрину. - Или вчетвером.
      - Эй! Ты не знаешь, о чем говоришь! - разозлился Карлос.
      - Знаю. Встречайтесь сегодня. А мы придумаем свой план. План, о котором будем знать только мы. И он не провалится, потому что мы не будем болтать понапрасну.
      Алехандро кивнул, хотя его лицо оставалось хмурым.
      - Что ты собираешься предпринять, амиго?
      - Завтра - воскресенье, - беспечно проговорил Бретт. - Как обычно, все поедут в Накогдочез на мессу, а после мессы мы скажем соседям, что беспокоимся за ценности на гасиенде. Ну, скажем, за украшения Сабрины. Мы объявим, что собираемся отвезти их в понедельник в город и положить в сейф.
      - Прямо так? - полюбопытствовал Карлос. - Без охраны? Вы что, думаете, разбойники - дураки? Они поймут, что это ловушка! - Он насмешливо скривил губы. - Если они вообще узнают об этом.
      Бретт сощурился, но больше ничем не выразил своего отношения к замечанию Карлоса.
      - Слухи быстро распространяются здесь, в провинции. Держу пари, завтра к вечеру все в Накогдочезе будут знать, о чем говорили после мессы.
      Алехандро согласно кивнул.
      - Правда. Поговорить после мессы - все равно, что стать на базарной площади и крикнуть во все горло.
      - Очень хорошо, - остался недоволен Карлос. - Предположим, разбойники все узнают, но почему они не заподозрят ловушки?
      - Потому что, - почти ласково сказал Бретт, - Алехандро всем скажет, что собирается их надуть и спрятать драгоценности в сено, которое он посылает сеньору Гутьеррезу, что сам он поедет в телеге и возьмет с собой всего двух ковбоев. Будто он не хочет брать большую охрану, чтобы не привлекать внимания разбойников - помните, мы же не знаем точно, сколько их, - а не то они обязательно на него нападут.
      - Прекрасно! - с удовольствием согласился Алехандро. - А ты и Карлос будете моими ковбоями?
      Бретт улыбнулся и покачал головой.
      - Нет. Карлос, Олли и я с оружием спрячемся в сене.
      - Неплохо придумано, гринго, - радостно воскликнул Карлос.
      Только Сабрина была против плана Бретта. Она с тревогой посмотрела на него.
      - А что, если не все пойдет, как вы задумали? Если их будет не трое и не четверо, а больше? Вас могут ранить!
      - Не беспокойся, радость моя! - весело проговорил Бретт. - Их от силы четверо, может быть, даже трое, а нас будет шестеро, да и нападем мы неожиданно.
      - Я хочу быть с вами. Ведь я умею владеть оружием.
      - Нет! - в один голос вскричали все трое мужчин, и Сабрине пришлось оставить свою затею.
      После ухода Карлоса Алехандро, Бретт и Сабрина еще некоторое время обсуждали план Бретта, а потом разговор естественно перешел на более приятную тему - на бракосочетание, которое должно было состояться в ближайшие несколько месяцев. Отхлебывая кларет, Алехандро поудобнее устроился в кресле.
      - Для меня настанет тяжелое время, когда вы обвенчаетесь и уедете в Ривервью. Надеюсь, вы будете часто навещать меня?
      Сабрина было заикнулась, что не хочет жить в Натчезе, но Бретт опередил ее.
      - Мы не будем жить в Ривервью. Алехандро удивленно изогнул бровь.
      - Да? Почему? Ты ведь наследник и должен, насколько я понимаю, жить там. Когда-нибудь, после моей смерти, ты сможешь делать, что захочешь с Ранчо дель Торрез, но это только в будущем.
      - Надеюсь, в далеком будущем! - улыбнулся Бретт. Он посерьезнел. Ривервью больше не мое. Я отказался от него в пользу Гордона. Вы не забыли, что у меня есть младший брат?
      - Что? - резко переспросила Сабрина, вспомнив свои худшие предположения. Бретт строго поглядел на нее.
      - То, что я сказал. Ривервью не принадлежит мне и никогда не будет принадлежать. - В голосе у него появилась жесткость. - У меня есть собственные плантации в Нижней Луизиане. Это не Ривервью, но вы можете не бояться, я сумею обеспечить достойную жизнь своей семье.
      Он нарочно не упомянул о своих других владениях, ибо ему было очень интересно посмотреть, как Сабрина отреагирует на то, что ей не придется быть хозяйкой богатого поместья.
      Но Сабрина молчала, и Бретт расценил ее молчание так, что ее опечалила потеря Ривервью; ведь ему было неизвестно, что о его появлении в диком Техасе ходили всякие слухи.
      И еще, конечно, Карлос неплохо потрудился. Его ловкие намеки всплыли в ее мозгу. Что до Бретта, то воспоминания о леди Диане и утверждение Карлоса, будто Сабрину интересует лишь его богатство, вновь пробудили утихших было демонов.
      И Бретт и Сабрина хотели, чтоб их подозрения оказались ничего не значащей чепухой, и оба не могли выбраться из ловушки недостаточного доверия друг к другу.
      Алехандро же не расстроился потерей Риверью и даже обрадовался.
      - Ну, если Ривервью теперь тебе не принадлежит, то почему бы тебе не обосноваться тут? - беззаботно предложил он. - Я уже подхожу к тому возрасту, когда с удовольствием передал бы бразды правления в твои опытные руки.
      Он сказал, не подумав, что его слова могут огорчить Сабрину.
      - Меня так долго мучило, чика, что тебе придется одной справляться с хозяйством, - с ласковой улыбкой сказал он дочери. - Женщине надо, чтобы рядом был сильный мужчина. Теперь есть Бретт, и я смогу отойти от дел.
      В душе Сабрины бушевал ураган, но она подавила свои чувства. С побледневшим лицом, хотя ее гнев не укрылся от Бретт, решившим, что это из-за Ривервью, она вскочила из-за стола.
      - Я не знала, что помолвка обязательно должна лишить меня возможности позаботиться о себе самой. А что бы ты, отец, сделал, если бы не подвернулся Бретт?.. Отдал меня в монастырь? - Она зло рассмеялась и с ненавистью взглянула на обоих мужчин. - Прошу прощения, я должна пойти и помолиться о своей счастливой судьбе.
      Алехандро ничего не понял, кроме того, что он чем-то, не желая этого, обидел свою дочь, и он беспомощно взглянул на Бретта.
      - Она такая молодая и такая гордая. - Он словно просил прощения. - Мне не надо было говорить, что ей нужен защитник, ведь она уверена, что может справиться со всем не хуже любого мужчины.
      Бретт не отрывал глаз от удаляющейся фигуры.
      - Может быть, она не из-за этого рассердилась? - прошептал он, словно размышляя вслух. - Может быть, она рассердилась совсем из-за другого?
      Глава 18
      Алехандро помирился с Сабриной в тот же вечер, и внешне все было так, как раньше.
      Алехандро, увлеченный будущей свадьбой, не замечал отсутствия особого пыла у невесты и у жениха. Подозрения не так-то легко победить, и Бретт с Сабриной каждый боролись со своими демонами, желая верить друг другу.
      План Бретта насчет разбойников удался как нельзя лучше. Решение Алехандро привезти свои сокровища в город в телеге с сеном было таким искушением, которое оказалось невозможно одолеть. Карлос, Бретт и Олли были наготове, когда трое разбойников выскочили на дорогу, вздымая копытами лошадей красную пыль. Несмотря на численное превосходство, Бретту с компанией не удалось захватить их в плен, и все трое были убиты.
      Победители тоже понесли потери. Карлос был легко ранен в плечо, Алехандро царапнуло возле виска, а одному из ковбоев повредили руку.
      Однако в округе все праздновали избавление от шайки, и виновники всеобщего ликования забыли о боли.
      ***
      Однако не только Бретт был удачлив в своих планах. Едва Карлос покинул Ранчо дель Торрез, он отправился в Накогдочез и встретился там с Констанцей. С красным от ярости лицом он влетел к ней в спальню.
      - Случилось! - крикнул он, не успев переступить порог зашторенной и прохладной комнаты - Они помолвлены!
      Констанца в одной ночной рубашке села в кровати. От его слов она побледнела и закрыла глаза.
      - Итак, - глухо проговорила она, пора действовать.
      - Как? - Карлос был в бешенстве. - Помолвка для моего дяди столь же священна, как венчание. Стоит ему сделать оглашение, и все будет кончено.
      Констанца спокойно ответила:
      - Значит, надо сделать так, чтобы оглашения не было.
      - Ну да! Неужели твой план так быстро сработает?
      Порозовев, Констанца потянулась за пеньюаром, лежавшим на постели у нее в ногах.
      - Да! - Ее голос не выражал ни сожаления, ни угрозы. - Тебе надо только организовать мне встречу с Сабриной. Скажем, во вторник. Лучше всего в беседке.
      - Ты ее не обидишь? - не удержался Карлос.
      Констанца так посмотрела на него, что ему стало неловко.
      - Я хочу знать, что ты задумала! - с угрозой произнес Карлос. - Ты получишь свое золото, а сейчас скажи все.
      Констанца не обратила на его слова никакого внимания.
      - Во вторник сам все узнаешь. - На ее губах играла опасная улыбка. - Ты должен убедить свою Сабрину встретиться со мной. Убеди ее в том, что хочешь спасти ее от жадности Данджермонда, который мечтает наложить руку на ее богатства.
      Карлос схватил Констанцу за плечи и встряхнул ее.
      - Перестань играть со мной! Скажи! Что ты собираешься сделать, чтобы Сабрина бросила Бретта?
      Констанца спокойно смотрела на него.
      - Твоя Сабрина - гордая девушка. Как ты думаешь, что будет, если к ней придет женщина, которая носит ребенка Данджермонда... Женщина, на которой он обещал жениться и которую бросил ради чужих денег?
      Карлос судорожно вздохнул, не сводя черного взгляда со стройной Констанцы.
      - Кто это? - хрипло спросил он. - Не ты же!
      - Я, ми амиго! Кто же еще?
      - Ты действительно носишь его ублюдка? Констанца рассмеялась.
      - Не будь дураком! Конечно же, нет! Но твоя Сабрина об этом не узнает. Я себе кое-что подложу тут и там, брошусь к ее ногам и попрошу, чтобы она отпустила его. Я буду умолять ее, чтобы она разрешила ему жениться на той, которую он любит. Объясню ей, что он зарится на ее деньги, а на самом деле он всем сердцем со мной и с нашим ребенком!
      На лице Карлоса появилось довольное выражение.
      - Это сработает, - согласился он. - Сработает!
      После ранения Карлосу предложили провести ночь на гасиенде дель Торрезов, и ему было проще простого найти время наедине поговорить с Сабриной. Он поймал ее в сумерках возле конюшни Они немного поговорили о событиях дня, и когда тема уже стала иссякать, Карлос решился. Глядя на прелестный профиль Сабрины, он тихо сказал:
      - Керида, я хочу поговорить о твоей помолвке... Есть кое-что такое, что ты должна знать.
      Сабрина с ничего не выражающим лицом повернулась к нему.
      - Что?
      Карлос изобразил неловкость.
      - Я знаю, ты мне не доверяешь, но твои интересы мне все равно дороги. Ты знаешь, что я люблю тебя, но я был бы счастлив видеть тебя замужем и за другим, если бы знал, что он заслуживает твоей любви.
      Сабрина похолодела.
      - Что ты хочешь сказать?
      Карлос отвел глаза в сторону и помедлил.
      - Ты знаешь, что я знаком с сеньорой Констанцей Моралес, - печально проговорил он. - Я сопровождал ее иногда... - Он запнулся, словно ему было тяжело говорить. - Ты должна с ней встретиться, Сабрина. Она может кое-что рассказать тебе о человеке, за которого ты собираешься выйти замуж.
      - Что именно? Почему ты сам не можешь сказать? Зачем мне с ней встречаться. Он жалостливо поглядел на нее.
      - Я не могу. Это ее тайна, и только она может открыть ее тебе. Она попросила меня передать тебе, что будет ждать тебя завтра вечером в беседке. Больше всего она боится, что Бретт узнает о вашей встрече.
      - А почему бы и не сказать ему? - возразила Сабрина.
      И Карлос опять с жалостью посмотрел на нее.
      - Разве ты забыла о девушке из Нового Орлеана? Констанца боится, как бы он чего ни сделал с ней, если узнает о вашей встрече.
      Сабрина долго молчала. Меньше всего на свете ей хотелось встречаться с Констанцей, однако...
      В последние два дня они мало виделись с Бреттом и совсем не оставались наедине. Ей так хотелось, чтобы он успокоил ее, обнял, сказал о своей любви, но в этом ей было отказано. Ее помолвка с мужчиной, которого дна любила, не принесла ей покоя, зато пробудила новые сомнения и подозрения. То ее переполняла радость, то она впадала в отчаяние. Сабрина презирала себя за слабость, за то, что смела подозревать Бретта во лжи, и тем не менее ей не удавалось обрести равновесия.
      Бретт ничем не пытался помочь ей. Он как-то странно присматривался к ней, и не раз она ловила на себе его пристальный взгляд.
      Наверное, надо встретиться с Констанцей, устало подумала она.
      - Ладно. Я приду. Когда?
      - В два часа - сказал Карлос, умело скрывая свою радость.
      Сабрина медленно наклонила пылающую в лучах заходящего солнца голову. Подошли Бретт и Алехандро, и разговор закончился. Они вновь стали вспоминать события дня.
      - Обидно, что они все убиты! - сказал Алехандро. - Теперь мы никогда не узнаем, где они скрывались. Вряд ли они успели отделаться от драгоценностей, которые украли в день рождения Сабрины. Их тайник должен быть где-то поблизости... Но где?
      Бретт наморщил лоб.
      - Мы совсем забыли, что надо попытаться вернуть награбленное. - Он помедлил, и глаза его затуманились. - Не думал, что они будут сражаться насмерть. Только когда Карлос убил последнего, я понял, что они все мертвы. Жаль. Я думал, мы захватим их и допросим.
      Карлос безразлично пожал плечами, но скривился от боли.
      - Думаю, многие будут довольны и таким исходом дела. Конечно, неплохо было бы вернуть украденное, зато теперь все могут спать спокойно.
      - Конечно, - вмешалась Сабрина. - Но очень грустно, что наши соседи так многого лишились...
      - Я понимаю тебя, - согласился Карлос. - Вчера после мессы сеньора Галавиц ни о чем не могла говорить, кроме как о брошке, которую ей оставила ее мать. Брошка в виде льва.
      - Какая жалость! - неожиданно вскрикнула Сабрина. - Только не эта брошка. Я так хорошо ее помню. Когда я еще ребенком приходила в ее лавку, она показывала ее мне. В ней вместо глаз изумрудинки и зубы из слоновой кости. Брошка была такая красивая. - Она посмотрела на отца. - Мы можем что-нибудь сделать, чтобы вернуть украденные вещи?
      Алехандро тяжело вздохнул.
      - Нет, чика. Только разбойникам было известно, где они спрятали драгоценности, а они все мертвы.
      - По крайней мере, - попробовал утешить ее Карлос, - они больше никого не ограбят.
      Немного погодя Бретт взял Сабрину за руку.
      - Вы нас простите? С тех пор, как мы обручились, я ни разу не имел возможности наедине поговорить с моей невестой, и мне бы хотелось знать, не переменила ли она свое решение?
      Сабрина покраснела, а Алехандро рассмеялся и помахал им рукой.
      - Не слишком долго гуляйте, - поддразнил он их. - Я еще помню, каково это быть молодым, да еще влюбленным.
      Карлос держал себя в руках, но стоял, опустив голову, чтобы случайно не выдать овладевшую им ярость.
      Затаив дыхание, Сабрина позволила Бретту увести себя в ближайший к гасиенде лесок. Он обнял ее и поцеловал долгим требовательным поцелуем.
      Она радостно ответила ему и, обняв его за шею, почувствовала, как рассеиваются все ее страхи и сомнения. В его объятиях она чувствовала себя на вершине блаженства.
      Наконец он прошептал ей на ухо.
      - Я мечтал об этой минуте с субботы, но все время кто-нибудь или что-нибудь мешало. Не мог дождаться, когда мы останемся одни.
      - А я уж решила, - застенчиво проговорила она, - не передумал ли ты?
      - О нет, радость моя! Я так тебя хочу! - Он посмотрел ей прямо в глаза, словно хотел о чем-то спросить. - Я боялся, что ты передумала. - Странная улыбка появилась на его лице. - С женщинами такое бывает.
      Сабрина посмотрела на него с вызовом.
      - Только не со мной!
      Бретт снова припал к ее губам, а его руки в это время ласкали ей грудь и бедра. Кровь стучала у него в висках, но он все-таки совершил над собой усилие и отодвинул ее от себя.
      - Если мы будем так продолжать, - произнес он, тяжело дыша, - боюсь, я опять овладею тобой... И еще много раз прежде, чем мы обвенчаемся.
      Сабрина тоже была вся во власти страсти.
      - Это так плохо?
      Глаза у него потемнели от жгучего желания, однако усилием воли он привел себя в чувство.
      - Нет. Но если ничего не произошло в прошлый раз, то может произойти в следующий, а Алехандро очень не понравится, если его первый внук родится слишком скоро после свадьбы.
      Сабрина в изумлении уставилась на него, потом посмотрела на свой живот и с удовольствием проговорила:
      - Наш ребенок!
      - М-м-м-м, да, - с нежностью поддакнул Бретт, вновь притягивая ее к себе.
      Они помолчали, раздумывая о будущем, и даже не знали, как похожи были их мысли. Сабрина положила голову Бретта на плечо, он обнимал ее за талию, и они наслаждались проснувшейся в них нежностью друг к другу и сладким ожиданием будущего счастья.
      Ночь опустилась на лес, и они услышали Алехандро, кричавшего им с гасиенды.
      Рука в руке, они пошли к дому и, только подойдя к самой гасиенде, Бретт спросил вдруг:
      - Когда назначим день венчания? Если ты окажешься беременной, нам нельзя медлить. - Он улыбнулся. - Кроме того, я не знаю, сколько еще смогу себя сдерживать...
      Утром Сабрина чувствовала себя абсолютно счастливой, и только когда время стало приближаться к двум, ее вновь охватило беспокойство. Ей очень не хотелось идти в беседку, и она даже подумала, не написать ли записку с извинениями, но совесть не позволила ей нарушить обещание.
      Неожиданно во дворе появились отец и Бретт с письмом, и по лицам обоих Сабрина поняла, что случилось что-то неприятное.
      - Что? - спросила она. - Несчастье?
      - Да нет, - спокойно отозвался Алехандро. - Не совсем приятное известие, но могло быть и хуже.
      Бретт оторвал глаза от письма.
      - Письмо от моего агента в Новом Орлеане. Он пишет, что в июне ураган уничтожил мою плантацию в Луизиане.
      Сабрина испугалась.
      - Как? И ничего нельзя было спасти?
      Он покачал головой, словно чего-то ожидая.
      - Ужасно! - воскликнула Сабрина, и ей стало очень его жаль. - Что ты будешь делать? Что ты можешь сделать?
      Бретт пожал плечами.
      - Наверно, можно продать землю. Чтобы все восстановить, потребуется куча денег.
      - Ox! - вздохнула Сабрина.
      Внимательно глядя на нее и стараясь определить, как она восприняла новости, Бретт задумчиво произнес:
      - Плантация не совсем разрушена. Кстати, когда я купил ее, она тоже ничего не давала, но я сумел сделать ее прибыльной и сумею сделать на этот раз. Урожай, конечно же, погиб, кое-какие постройки тоже разрушены, дом поврежден, но в общем-то земля на месте.
      - Не стал бы я сейчас ломать себе над этим голову, - сказал Алехандро. Да и когда ты женишься на Сабрине, то получишь Ранчо дель Торрез... Может быть, ты совсем не захочешь заниматься своей плантацией. Тогда продашь ее. Из эгоистических соображений я бы так хотел, чтобы ты поселился здесь... Для меня несчастье в Луизиане - просто подарок судьбы.
      Сабрина недоверчиво улыбнулась, что не ускользнуло от внимания Бретта. От всего сердца желая развеять ее сомнения и успокоить насчет своего состояния, Бретт чуть было не выложил всю правду, но гордость все же не позволила. Гордость и подозрительность. Уж нет ли у нее какой задней мысли?
      Чувствуя, что сомнения опять начинают одолевать ее, Сабрина старалась больше не смотреть на Бретта.
      - Мне немножко нездоровится, - потупив взор, сказала она. - Если вы не против, я вас оставлю.
      Не дожидаясь ответа, она убежала...
      ***
      Констанца уже ждала ее в беседке, но Сабрина, расстроенная неприятными новостями, была совершенно не готова к разговору с ней.
      Она бежала через лес и немного запыхалась. Констанца стояла спиной к двери и, услыхав шаги, лишь повернула голову.
      - Вы пришли, - сказала она.
      Сабрина кивнула, больше всего на свете желая вновь оказаться на гасиенде. Она неожиданно испугалась этой женщины и того, что та собиралась ей сообщить.
      Прошло всего несколько мгновений, но она поняла, что боялась не зря. Когда Констанца повернулась так, чтобы ее фигура была хорошо видна Сабрине, та похолодела от ужаса, заметив ее округлившийся живот.
      Неожиданно Констанца зарыдала. Слезы ручьями текли у нее по щекам, и хотя Сабрине было нелегко, она пожалела несчастную женщину.
      - Не плачьте, - умоляюще проговорила она. - Перестаньте. Скажите, что случилось?
      - Бретт Данджермонд, - печально ответила Констанца на ее вопрос. - Я ношу под сердцем его ребенка. Он обещал жениться на мне, иначе я бы ни за что не отдалась ему, и я ему поверила. Он говорил, что любит меня, и вот три дня назад я узнала, что он женится на вас. - Она зашлась в рыданиях. - Что теперь будет со мной? И с нашим ребенком?
      Сабрину пронзила такая боль, какой она на испытывала никогда в жизни. Связь Бретта с Констанцей не была для нее новостью, но лишь сейчас она по-настоящему поверила в нее. Это было нестерпимо. Бретт обнимал ее, ласкал, и теперь она носит его дитя...
      Ничего не замечая вокруг, Сабрина не обратила внимания на странное выражение, мелькнувшее на лице Констанцы прежде, чем она бросилась ей в ноги и зарыдала в голос:
      - Вы должны отпустить его! Вы должны! Если бы не ваши богатства, он бы женился на мне. Я знаю! Он так говорил! Вы своими деньгами отнимаете отца у ребенка и у меня - мужа.
      - О чем вы? - не поняла Сабрина. Констанца все еще всхлипывала.
      - Обещайте, что вы никому не расскажете о нашей встрече. Обещайте, что вы ему ничего не скажете. Если он узнает, он меня убьет.
      Сабрина кивнула.
      - Он сказал, что хочет жениться на мне, но ему нужно заполучить ваши богатства. Он считает, что с ними сможет лучше позаботиться обо мне и о ребенке. Мне ваши деньги не нужны, но он просто ими бредит, - жалобно проговорила Констанца. - О, пожалуйста, откажитесь от него! Тогда он женится на мне. Я знаю. Он любит меня... А от вас ему нужны только деньги. О, пожалуйста, вы должны вернуть ему слово.
      Неожиданно успокоившись, Сабрина легко коснулась плеча Констанцы. Ничто больше не волновало ее. Она словно оцепенела.
      - Успокойтесь, - проговорила она. - Вам нечего бояться. Я не выйду за него замуж... - Голос у нее дрогнул. - ..Сейчас.
      Сабрина вдруг поняла, что самое страшное для нее не то, что Бретт любил Констанцу. Она знала, что у него было немало женщин в прошлом и даже в недавнем прошлом, наверное. Непростительно другое. Он соблазнил Констанцу обещанием жениться и узаконить ребенка, а потом отказался исполнить свой долг из-за чужого богатства. Вот чего Сабрина не могла простить. Прежде, когда он встречался с Констанцей, она ревновала, хотя у нее не было на него никаких прав. Потом она уверилась, что все кончено. Оказывается, все это время, когда она так сильно любила его, он продолжал встречаться с другой женщиной и дарил ей свою любовь.
      Сабрина не помнила, как вернулась на гасиенду. Только что она погладила Констанцу по плечу - и, вот, она уже во дворе. Алехандро и Бретт все еще сидели за столом.
      Они оба посмотрели на нее.
      - Вот и ты! - воскликнул Алехандро. - А я-то думал, куда ты исчезла. Мы как раз гадаем, на какой день назначить венчание. Твой жених слишком нетерпелив... Он не хочет ждать и месяца.
      У Сабрины были пустые глаза и каменное лицо, когда она произнесла ничего не выражающим голосом:
      - Я передумала. Свадьбы не будет. Я не выйду за него замуж.
      Она ничего не чувствовала, будто неожиданно превратилась в ледышку. Она ничего не хотела слышать, ее ничего не трогало, даже возмущенные возгласы отца не задевали. Бретт молчал, и по его лицу тоже нельзя было ничего понять. Но и это ее оставило равнодушной. Он принадлежит Констанце... Он ей никто и ничего для нее не значит. Никогда не будет значить.
      Если бы она была внимательнее, она бы многое могла заметить: гримасу боли, исказившую его лицо, и горькое разочарование в глазах. Однако он быстро взял себя в руки. Конечно, он больше не тот мужчина, который обнимал ее совсем недавно. Теперь он стал ей чужим. Врагом, если его жадеитовые глаза правдиво отражали его чувства.
      Когда Алехандро наконец перестал кричать, когда наконец понял, что ничего нельзя изменить, Сабрина подчеркнуто вежливо наклонила голову.
      - Прошу прощения. У меня много дел. Алехандро беспомощно переводил взгляд с Бретта на Сабрину и обратно. В конце концов он злобно налетел на него.
      - Тебе совсем нечего сказать? Ты не собираешься ничего предпринимать?
      - Зачем? - невозмутимо ответил Бретт. - Ваша дочь сама знает, чего хочет. Если она не слушает вас, сомневаюсь, что я сумею повлиять на нее.
      Что-то внутри Сабрины повернулась. Возмущение? Боль? Она не знала и не хотела знать, потому что мечтала сохранить не причиняющее боли ощущение пустоты.
      Алехандро в отчаянии воздел руки к небу и ушел в дом. Против воли Сабрина посмотрела на неподвижно стоявшего Бретта, и ледяной панцирь, в который были теперь закованы ее чувства, намного подтаял.
      Господи, неужели я восхищалась этим лживым лицом? Неужели его язык-предатель жег меня огнем?
      Он казался большим и сильным, словно высеченным из камня, и Сабрина была беззащитна перед ним. Боль, гнев, обида захлестнули ее, и, не доверяя себе, боясь, что сейчас бросится на него и расцарапает ему лицо, она побежала прочь, мечтая оказаться как можно дальше.
      Но она не сделала и двух шагов. Бретт молнией метнулся к ней и схватил ее за руку. Он повернул ее лицом к себе.
      - Не так быстро, радость моя, - произнес он не предвещающим ничего хорошего голосом. - Мне кажется, нам стоит объясниться. Например, почему вы передумали?
      Сабрина помнила о своем обещании не выдавать Констанцу, поэтому выпалила в ярости:
      - Я никому не собираюсь ничего объяснять. Тем более вам! Он прищурился.
      - Радость моя, именно мне и должны! Она изо всех сил старалась вырваться из его рук, но ей это не удавалось.
      - Пустите, - прошипела она, тяжело дыша. - Я не хочу с вами говорить.., никогда! Он горько рассмеялся.
      - Да, такие, как вы, никогда не хотят. Они просто сначала играют чувствами мужчины, а потом, когда он им наскучит, бросают его. Его почти черные глаза в упор смотрели на нее. - Подумать только, я поверил этому прелестному личику... Я почти научился доверять вам, Пурпурная лилия. Тигровая лилия!
      Его пальцы причиняли ей боль, и Сабрина вцепилась в него обеими руками, стараясь вырваться из его клещей.
      - Не называйте меня так!
      - Почему? - усмехнулся он. - Тигровая лилия - гораздо более приятное прозвище, чем все остальные, которые приходят мне в голову... Например, шлюха, обманщица, сука!
      Сабрина чуть не задохнулась от ярости. Но она никак не могла вырваться из его цепких пальцев, а он улыбался ей холодной безжалостной улыбкой.
      - Ты дурачила меня, - тихо проговорил он. - А я почти поверил... - Он горько усмехнулся. - Ладно, все равно. Ты была еще одной несбывшейся мечтой.
      Глава 19
      Апрель в 1806 году выдался в Накогдочезе на редкость теплым. Куда бы ни забредала Сабрина в эти дни, везде она находила признаки возрождающейся жизни. Пятнистые оленята прыгали возле своих озабоченных мамаш, весело пели птицы, несколько раз Сабрина даже видела грациозную пуму, лениво гревшуюся на солнце, пока ее пушистые малыши спали поблизости.
      На реке и на болоте расцвели белые лилии, а в лесу и на лугах весна словно укрыла землю разноцветным ковром. Алые и бледно-лиловые "спутники прерий" флоксы и сон-трава - высыпали повсюду. Деревья тоже стояли в цвету - кремовый кизил, розовое иудино дерево.
      Сидя в беседке, Сабрина одновременно и радовалась весне, и ужасалась своему отчаянию. Ей так хотелось быть счастливой, как раньше, когда она могла сливаться с природой, а теперь Сабрина чувствовала себя плохо. Поразмыслив, она пришла к грустному выводу, что для нее это стало обычным делом. Каждую весну одно и то же. Каждый апрель после того, как шесть лет назад в ее жизнь вошел Бретт Данджермонд.
      Боже мой, шесть лет, подумала она и вздрогнула. Неужели так много времени прошло с того дня, когда Бретт напугал ее.., и поцеловал? С горькой радостью Сабрина вспомнила, как она тогда ранила его.
      Прошло уже шесть лет... Наполеон стал императором Франции. Испания со всеми своими владениями перешла к нему в руки. Луизиана больше не была испанской, но и французской она не была.., благодаря Наполеону. Она стала американской, принадлежит теперь гринго, усмехнулась Сабрина. Англия и Франция все еще воевали друг с другом. В войну была вовлечена почти вся Европа, и многие думали, что Соединенные Штаты тоже будут втянуты в эту бойню. Однако президентом уже на второй срок выбрали Томаса Джефферсона и, несмотря на то, что англичане теснили американские корабли и европейская война привела в упадок американскую торговлю, была надежда, что он удержит страну от опасного шага.
      Однако так получилось, что Сабрина в этот солнечный апрельский день забыла о политике. Теряя над собой власть и впадая в отчаяние от иссушающего одиночества, она думала; не лучше ли ей было все-таки выйти замуж за Бретта, чем жить вот так, не видя его вовсе?..
      Время после отъезда Бретта, не считая, конечно, смерти Елены, было самым тяжелым в ее жизни. Когда умерла мать, по крайней мере, они с отцом могли как-то утешить друг друга. Когда же Сабрина неожиданно разорвала помолвку с Бреттом Данджермондом, Алехандро рассердился на нее, не понимая, как она могла вести себя так неосмотрительно. Много раз она была готова выложить ему тайну Констанцы, но вспоминала свое обещание.
      Отец не ругал Сабрину, а просто надолго выключил ее из своей жизни, холодно принимая попытки как-то наладить отношения. Даже слуги, казалось, были недовольны ею.
      - Не понимаю тебя, чика, - сказала ей Бонита недели через две после отъезда Бретта. - Мне кажется, ты поступила очень некрасиво.
      Сабрина готова была все рассказать, но обещание, данное ею Констанце, запечатало губы. Однако совсем промолчать она тоже не смогла.
      - Почему все жалеют его? Почему все думают, что я виновата? Неужели никто не понимает, что у меня были причины так поступить?
      - Были? - более ласково переспросила Бонита, ожидая дальнейших объяснений.
      - Мне кажется, да.
      Бонита задумалась, и после этого разговора Сабрина заметила, что она стала меньше выражать свое недовольство. Алехандро тоже в конце концов смирился, любовь к дочери победила. Понемногу их прежние отношения восстанавливались, хотя у Сабрины теперь было слишком много тайн, чтобы она могла вести себя, как раньше, да и Алехандро не мог не видеть возникшей между ними преграды.
      Известие о том, что Констанца уехала, привез Сабрине Карлос. Через три дня после отъезда Бретта он явился на гасиенду и словно случайно упомянул, что сеньора Моралес упаковала все свои вещи и отбыла в Новый Орлеан. Он не знал точно куда, но думал, что в Новый Орлеан. Конечно, Карлос не мог знать наверняка. Она могла поехать куда угодно и с кем угодно...
      После его ухода Сабрина бросилась в беседку, где долго и горько плакала, проклиная и Бретта и себя за свою любовь к нему.
      Мысль, что она могла забеременеть, приводила Сабрину в ужас и сладко томила сердце. Однако дней через десять, когда стало ясно, что ничего не произошло, Сабрина одновременно огорчилась и вздохнула с облегчением, и стала понемножку приходить в себя. Правда, поначалу ей было трудно, слишком глубокой оказалась рана. Даже постоянно напоминая себе о двуличии Бретта, она не могла побороть своего чувства, и наконец ей пришлось примириться с тем, что любовь ничего общего не имеет с мудростью.
      Прошло пять недель, и как-то в беседке ее отыскал Олли Фрэм. Перед этим она бездумно смотрела на голубую гладь озера, и при виде поднимающегося по склону Олли сердце у нее бешено заколотилось. Собрав все свое мужество она заговорила с видимым спокойствием:
      - Олли, что вы тут делаете? Юноша огляделся, потом слез с коня и отдал ей письмо со словами:
      - Хозяин наказал, чтобы нас никто не видел вместе. Просил передать вам это и подождать ответа.
      Записал была на редкость учтивой и короткой:
      Если вы ожидаете ребенка, скажите Олли "да". Я тотчас приеду, и мы обвенчаемся.
      Бретт.
      На одно мгновение Сабрина пожалела, что не может ответить "да", и трагическое лицо Констанцы встало перед ней как живое. Она разорвала записку на мелкие кусочки и, холодно сверкнув янтарными глазами, ответила:
      - Скажите вашему хозяину "нет". Трудно было не заметить, как огорчился Олли. Не сводя с нее умоляющего взгляда, он спросил:
      - Вы не передумаете?
      Сабрина ответила ему ледяным молчанием. Тогда он попробовал еще раз.
      - Мисс, эти недели были, я ничуть не приукрашиваю, чертовски тяжелыми. Я даже не знал, что хозяин умеет так переживать. Он совсем выбит из колеи. Олли выжидающе уставился на Сабрину. - Я не понимаю, чего мы там ждем! Всякий раз, когда я предлагаю ему ехать дальше, он так смотрит на меня... И еще что-то рычит о незаконченных делах. Сказал, что когда я привезу ответ, мы двинемся в путь...
      Сабрину совсем не тронула мысль, что Бретт заботится о ней. Ведь он не подумал о Констанце, оказавшейся в таком же положении! К тому же, стоило все это время мучиться, думая где он и что с ним, когда он был совсем рядом, в Натчиточезе!
      - Передайте ему, - холодно проговорила Сабрина, - что мне очень жаль, если ему пришлось мучиться из-за меня.., тем более, что все это пустое. Однако я не переменю своего решения!
      Олли сердито посмотрел на нее и покачал головой.
      - Никогда не пойму вас, дворян. Хозяин делает вид, будто ему наплевать на вас, и вы то же самое, а ведь и дураку видно, что вы оба врете.
      Сабрина рассердилась.
      - Ну, ты и грубиян!
      Олли усмехнулся.
      - Ну нет, мисс, ну нет! Сдается мне, кто-то должен быть умнее в этом деле, а так как вы оба не хотите, то я подумал, может, мне удастся...
      Он говорил с такой обезоруживающей искренностью, что Сабрина улыбнулась, но твердо сказала:
      - Олли, ничего не выйдет. Мой ответ - "нет". Передайте ему.
      Олли перестал улыбаться и внимательно посмотрел ей в глаза. По-видимому, он понял, что дело безнадежное, потому что тяжело вздохнул.
      - Слушаюсь, мисс. - Он повернулся и вскочил на коня. - Мисс? Не будете ли вы добры передать от меня привет Люп?
      - Люп? - не поняла Сабрина. Олли быстро-быстро закивал головой и затараторил:
      - Люп Монтез. Знаете, она работает на кухне...
      - О да, конечно... Крестница Бониты! - с удивлением глядя на него, воскликнула Сабрина. - Что мне ей сказать?
      - Что я не врал ей, - застеснялся вдруг Олли. - Я ей правду говорил. Пусть ждет меня. Может, меня не будет год, может, десять, но если она чувствует ко мне то же, что и я - пусть ждет! Я вернусь! - Он помолчал, повернув к ней несчастное лицо. - Мне не хочется с ней расставаться, но хозяину я сейчас больше нужен. Скажите ей, при первой возможности я вернусь за ней...
      Клянусь!
      Еще долго после того, как стихли удары копыт, Сабрина продолжала стоять на берегу и смотреть ему вслед.
      Она передала Люп слова Олли и, увидав, как засветились радостью черные глаза девушки, а щеки заалели румянцем, поняла, что завидует ей. У Люп по крайней мере была надежда.
      Сабрина обратила не девушку особое внимание и когда через несколько месяцев Бонита заговорила о помощнице, Сабрина предложила ей Люп. Бонита осталась довольна, так как Люп показала себя ловкой и смышленой ученицей.
      Бедная Бонита... Неужели она знала, что дни ее сочтены, и взялась учить Люп, чтобы та заняла ее место? Могла ли она предполагать, что меньше, чем через год умрет во время одной из вспышек лихорадки, пронесшейся над Техасом.
      Судьба, подумала Сабрина печально. Случай и судьба творят иногда с людьми странные вещи. Разве не случайно дядя Луис погиб в 1804 году от рогов быка, подаренного ей отцом?
      Сабрина содрогнулась, вспомнив тот ужасный день. Несчастная тетя Франсиска! Кто бы подумал, что она так изменится после смерти мужа? Куда только делась ведьма, железной рукой управлявшая домом де ла Вега? Ее место заняла несчастная потерянная женщина.
      Ранчо де ла Вега совсем пришло в упадок, и после смерти отца Карлос решил продать его.
      - Зачем мне это ранчо? - говорил он, прикрывая глаза и скривив в усмешке губы. - Для меня оно ничего не значит... Тем более, что женщина, которую я люблю, не желает жить там со мной.
      Сабрина грустно отметила, что несмотря на годы, он все еще продолжает искренне любить ее.
      Алехандро глубоко переживал смерть Луиса и перемену, происшедшую с его сестрой. Решение Карлоса продать ранчо совсем выбило его из колеи. Они много спорили друг с другом, и не всегда эти споры кончались мирно, но в конце концов Алехандро сказал Сабрине:
      - Наверное, Карлос все же умнее, чем я думал. Он не хочет быть у меня в долгу и, продав гасиенду, сможет расплатиться и начать все заново. Я не могу осуждать его. Теперь, после смерти Луиса, я надеюсь, он все-таки возьмется за ум.
      После продажи гасиенды де ла Вега Франсиска и Карлос перебрались жить в дом Сабрины и ее отца. Это было вполне естественное решение, однако Сабрина никак не могла смириться с тем, что ей приходится жить вместе с теткой и кузеном, тем более, что Франсиска перестала скрывать свою неприязнь к Алехандро, а Карлос - делать тайну из того, что в один прекрасный день рассчитывает заполучить Сабрину.
      Странно, с грустью подумала Сабрина, как время после отъезда Бретта густо отмечено смертями. Сначала Бонита, потом дядя Луис, потом, через год, в январе 1805 года - ее отец...
      Подавив подступившие к горлу рыдания, Сабрина спрятала лицо в ладони. Неужели эта боль теперь навсегда будет жить с ней? Неужели она никогда не сможет вспомнить отца, не чувствуя этой ужасной муки. Ей так хочется еще раз увидеть родное лицо Алехандро, сказать, что она любит его. Что, несмотря на все их разногласия, он был лучшим отцом на свете.
      Наверное, со временем боль утихнет, но Сабрина уже начала в этом сомневаться. Она все так же, как в первый день, горевала об отце, мучилась., и сердилась на него.
      Смерть Алехандро была неожиданной и жестокой... Он возвращался из Накогдочеза и встретился, по всей вероятности, с разбойниками. На земле остались следы борьбы, в которой Алехандро оказался побежденным, и стилет пронзил его сердце. Ценные вещи, которые были при нем, исчезли, включая браслет, подаренный ему Еленой.
      Когда Франсиска рассказала ей это, Сабрина словно окаменела. Она не могла поверить, что отец больше никогда не приедет домой, не обнимет ее, что она больше никогда не услышит его словечка "чика". Когда же шок прошел, она словно сошла с ума, мечтая лишь об одном - найти убийцу и отомстить ему самым страшным образом. Ковбои прочесали всю местность, так как Сабрина обещала кучу денег тому, кто найдет убийцу, но он как сквозь землю провалился.
      Франсиска и Карлос не отходили от нее в первые недели после бессмысленной смерти Алехандро. Они были добры и внимательны к ней, и Сабрина платила им искренней благодарностью. Постепенно она даже прониклась любовью к тетке и сблизилась с ней, но через некоторое время бесконечные слезы Франсиски стали раздражать ее...
      Сабрина подняла голову. Ничего не замечая вокруг, она размышляла о том, что ждет ее дальше в жизни и сможет ли она когда-нибудь обрести счастье.
      Она опустила взгляд на свою черную шелковую юбку, не замечая того, что перебирает тоненькими пальчиками дорогую материю. Год траура по отцу уже миновал. Она могла бы вновь, если бы захотела, надеть что-нибудь веселое, но почему-то ей было тяжело даже подумать об этом.
      Куда подевались мои силы, моя тяга к жизни, устало подумала она? Неужели она так и увянет в тоске и печали?
      Присутствие Франсиски вовсе не вносило радость или хотя бы удовольствие в ее жизнь. И она вдруг пожалела, что тетка с кузеном все еще живут с ней под одной крышей. Ей казалось, что, оставшись одна, она не стала бы отгораживаться от друзей. Это Франсиска и Карлос навязывают ей одинокий образ жизни, а иначе она бы сняла черное платье и перестала мучить себя из-за несправедливой судьбы, отнявшей у нее отца, который под конец жизни все же предал ее...
      Она сердито сверкнула глазами, вспомнив тот страшный день, открывший ей всю глубину его предательства. Это было почти год назад. Вскрыли завещание Алехандро, и...
      Даже теперь Сабрина, вспоминая те минуты, сбрасывала с себя безразличие, ставшее ее второй натурой. Она сжала зубы. "Как он мог так поступить со мной?" - не понимая, сердилась она.
      Нет, Алехандро не лишил ее наследства, но иногда, когда гнев Сабрины был особенно силен, она даже жалела, что он не сделал этого. Все лучше, чем то, что он учудил!
      Сто раз Сабрина слышала, как Алехандро сокрушался: "Ах, какая была бы замечательная пара! Я не понимаю тебя, чика! Бретт был бы замечательным мужем для тебя, вы созданы друг для друга!"
      Сабрина горько усмехнулась. Он не смог заставить ее выйти замуж за Бретта, но связывал их цепью на всю оставшуюся жизнь. Сабрина была единственной наследницей отца и, вслушиваясь в голос нотариуса, не удивилась тому, что Алехандро все завещал ей. В ярость ее привела приписка. Ее единственным опекуном назначался Бретт Данджермонд. Как какая-нибудь породистая кобылка, она была отдана ему, и Бретт был волен поступать с ней, как ему заблагорассудится. Все было отдано во власть Бретта Данджермонда.., до ее свадьбы. Мало того, если бы она собралась замуж, Бретт должен был одобрить ее выбор. Если нет, то все богатства дель Торрезов, за малым исключением, уплывали к нему.
      Сабрина скрипнула зубами. Диос! Она была в ярости! Это именно с того дня Франсиска не могла заставить себя без возмущения произносить имя Алехандро. Карлос тоже был ошеломлен. Но первым из всех троих пришел в себя. Когда Сабрина укорила его в бесчувственности, он только пожал плечами.
      - Что толку возмущаться? Я не могу ничего изменить, так что придется терпеть. Кроме того, ты отказалась выйти за меня замуж.., какое мне дело до того, что Данджермонд стал твоим опекуном?
      Сабрина была недовольна.
      - Тебя не волнует, что я полностью в его власти? Что я почти принадлежу ему? - изумилась она.
      Карлос привлек ее к себе и нежно поцеловал в лоб.
      - Конечно, волнует, керида! - ласково прошептал он. - Но пока Данджермонд не отступится, я ничего не могу предпринять. - Он опять коснулся губами ее волос. - Или ты передумала и решила сделать меня счастливейшим мужчиной на свете? Вместе, я уверен, мы сможем что-нибудь предпринять против дурацкой приписки в завещании.
      Сабрина грустно улыбнулась ему.
      - Если бы я могла полюбить тебя... Но ты мой друг, мой кузен.., а не мой возлюбленный.
      - Я бы мог им стать. Я бы мог, если бы ты мне позволила.
      Сабрина смотрела на него и вспоминала их встречу в беседке. К сожалению, она ничего не забыла.
      - Карлос, ты всегда будешь моим другом. И не больше, - ласково проговорила она. Он вздохнул и отпустил ее.
      - Завтра я уезжаю в Мехико. - Глаза у него насмешливо блеснули. - Может быть, там я найду себе какую-нибудь другую рыжеволосую наследницу.
      - О, это было бы прекрасно, - искренне обрадовалась Сабрина. - Я была бы просто счастлива!
      Карлосу ее ответ не понравился, и он отвернулся, чтобы скрыть разочарование. На другой день он отправился в Мехико, рассчитывая продать там скот с Ранчо дель Торрез.
      Сабрине казалось, что ее плохое настроение связано с отсутствием Карлоса. После смерти Алехандро они осторожно восстанавливали былую близость. Оставшись одна с тетей Франсиской, Сабрина поняла, что скучает по нему. В конце концов, с ним можно было хотя бы изредка посмеяться.
      Однако омрачало ее не только отсутствие Карлоса. Рано или поздно ей предстояло встретиться с опекуном. Поначалу Сабрина ждала, что он вот-вот объявится и она выскажет ему все, что у нее накипело, но получила лишь вежливое письмо от адвоката из Нового Орлеана с сообщением, что Бретта Данджермонда нет в стране, но как только он вернется, то немедленно приступит к своим обязанностям.
      Сабрина давно уже перестала всерьез злиться на отца и думала лишь о том, что в один прекрасный день Бретт Данджермонд опять появится в ее жизни, а пока ей остается только ждать.., и строить планы.
      Прежняя гордость вернулась к ней. Нет, она не доставит ему удовольствия своим несчастным видом. Она покажет ему, что Сабрина дель Торрез с честью встречает все, что посылает ей судьба!
      Неожиданно почувствовав себя лучше, почти как в прежние времена, Сабрина встала и с отвращением посмотрела на свое унылое черное платье. Пора снять траур и снова начать жить... Алехандро это пришлось бы по душе!
      Сабрина прискакала на гасиенду, и, едва въехала во двор, как появился Клементе.
      - Сеньорита Сабрина, - сказал он, слегка хмурясь, - к вам посетитель.
      - Кто?
      Клементе был явно растерян.
      - Не знаю. Молодой человек. Он спрашивает вас. Он мне кого-то напоминает, но кого?..
      Сабрина удивилась. Возле привязанного коня стоял высокий стройный юноша, проделавший, судя по виду, немалый путь.
      Не скрывая своего любопытства, Сабрина зашагала прямо к нему.
      - Да? - спросила она, едва отдышавшись. - В чем дело?
      - Я же сказал, что вернусь, мисс! - весело сказал незнакомец. - Я же обещал, что вернусь, разве не так?
      - Олли?!
      Глава 20
      Это в самом деле был Олли! За шесть лет он основательно подрос и раздался в плечах. Его лицо больше не походило на мудрую обезьянью мордочку.
      На языке у Сабрины вертелась тысяча вопросов, но от волнения у нее помутилось в голове, и она только ласково проговорила:
      - Ox, Олли, как я рада видеть вас снова! Но я не смею вас задерживать... Кое-кто в этом доме ждет не дождется встречи с вами!
      Олли мучительно покраснел, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
      - Да?! Люп?.. Я хотел сказать, она?..
      - Люп здесь, если вас это интересует, - поддразнила его Сабрина, и улыбка чуть тронула уголки ее губ. - Она теперь моя горничная. Но больше я вам ничего не скажу... Сами поговорите с ней.
      Взяв неожиданно оробевшего молодого человека за руку, Сабрина повела его к дому, на ходу объяснив Клементе:
      - Это Олли Фрэм приехал к нам! Но сначала он обязательно должен поговорить с Люп. Пожалуйста, пришлите ее в маленькую гостиную.
      Сабрина по-матерински нежно глядела, как Олли в волнении шагает по комнате, то и дело поправляя воротничок рубашки, словно он вдруг стал ему узковат. Услыхав тихий стук в дверь, он побелел, как полотно, и посмотрел на Сабрину.
      - Мисс, - шепотом спросил он, - она не вышла замуж?
      Сабрина загадочно улыбнулась.
      - Это вы сами должны у нее выяснить. Дверь отворилась, и на пороге появилась ничего не подозревавшая Люп. Не заметив Олли, она спросила:
      - Сеньорита, это правда, что мой Олли вернулся?
      Олли издал странный звук, словно поперхнулся.
      - Олли, керидо, это ты? - прошептала Люп, от волнения почти потеряв голос.
      Олли кивнул, жадно оглядывая стройную фигурку Люп, вспоминая ее прежнюю и отмечая про себя происшедшие с ней перемены. Она ведь была почти ребенком, когда он в последний раз видел ее, а теперь стала прелестной молодой женщиной с большими карими глазами, тяжелыми черными локонами и полуоткрытым от удивления ртом.
      Пока они разглядывали, узнавая, друг друга, Сабрина тихо вышла из комнаты.
      Они этого даже не заметили. Люп словно во сне двинулась навстречу Олли, и Сабрина, посторонившись, пропустила ее, а потом закрыла за собой дверь. В последний момент она, правда, обернулась, чтобы сказать им что-нибудь ободряющее, но, увидев, как Люп нежно проводит пальчиком по лицу Олли, и тот ласково смотрит на нее, она оставила их и пошла во двор, размышляя, привез ли Олли письмо от Бретта.
      Она знала, что Франсиску не обрадует приезд Олли, но не ожидала такого взрыва ярости и злобы. Франсиска сидела за столом, когда Сабрина вошла во внутренний дворик, и подняла на нее горящие смертельной ненавистью глаза.
      - Это правда? Правда, что слуга гринго приехал? Ты разрешила ему войти в дом?
      - Да, правда, - ровным голосом ответила Сабрина. - И я пригласила его, кстати, в мой дом.
      У Франсиски губы вытянулись в ниточку.
      - Если еще этот дьявол гринго, Данджермонд, позволит! - злобно выпалила она, и это было последнее, что она сказала более или менее членораздельно. Остальное было просто полусумасшедшим бредом, в котором одинаково доставалось и покойному Алехандро, и Бретту Данджермонду.
      Послушав несколько минут, Сабрина в конце концов не выдержала:
      - Хватит! Мое положение и так не из приятных, не надо делать его еще хуже. Да и порочить память моего отца ни к чему!
      Однако вопли Франсиски все-таки испортили Сабрине настроение, поэтому, сжав кулаки, чтобы не сорваться, она отправилась в свою комнату. Но и в своей спальне ей не удалось обрести покой, потому что она неотвязно думала о встрече Люп и Олли.
      Когда Люп через полчаса вошла в комнату и Сабрина увидала ее растерянное лицо, она поняла, что произошло что-то неприятное. Даже может быть очень плохое.
      Сабрина вскочила со стула.
      - Люп, в чем дело? Что случилось? Твой Олли вернулся, и после всех твоих страхов, что он не вспомнит о тебе, что он найдет себе еще кого-нибудь, я думала, ты будешь светиться от радости.
      У Люп на глазах стояли слезы.
      - Ох, сеньорита, я была так счастлива! Он стал настоящим красавцем. Я так любила и ждала его... - Она жалобно посмотрела на расстроившуюся Сабрину. Ах, сеньорита, он хочет, чтобы я бросила вас! Чтобы я поехала с ним в Новый Орлеан! - И она, обливаясь слезами, бросилась к ногам Сабрины. - Я так его люблю! - рыдала Люп. - Я ждала его столько лет, а теперь разрываюсь пополам. Я не могу покинуть вас, мою семью, моих друзей, все это и ехать куда-то с человеком, которого я почти не знаю. Я люблю его, - повторила она, - но могу ли я довериться ему? Ох, сеньорита, я знаю, вы все понимаете! Вы найдете выход!
      Сабрина сделала над собой усилие и улыбнулась ей, после чего, отвернувшись, спросила:
      - А где Олли? Ты его не прогнала? Люп от этих слов даже испугалась.
      - О, нет, нет! Я бы не смогла! Это нехорошо. Да и он сказал, что без меня не уедет!
      Когда Сабрина сошла вниз в маленькую гостиную, Олли повторил ей то же самое слово в слово.
      - Мисс, я не уеду отсюда без нее. - И вдруг взорвался. - Я ее не понимаю! То она рада мне и говорит, что выйдет за меня замуж, а когда я зову ее ехать со мной, она делает постное лицо. Женщины!
      Сабрина чувствовала себя довольно странно, играя роль посланца мира между двумя влюбленными, тем не менее она нашла в себе силы спокойно сказать:
      - Олли, дайте ей время, ведь ваш приезд был для всех нас большой неожиданностью.
      - Но я же сказал, что вернусь! - возразил он. - И она, если ждала все эти годы, должна верить мне.
      Сабрина кивнула.
      - Правильно. Но одно дело мечтать о возлюбленном, ждать его, а другое встретиться с ним лицом к лицу. Да еще так неожиданно. У нас, у испанцев, есть поговорка: "Берегись просить у Бога... Он может и расщедриться". Неужели вы не понимаете, что должны дать ей немного времени, чтобы она опять привыкла к вам.., ведь она была совсем ребенком, когда вы уехали.
      - Не таким уж и ребенком! - мрачно возразил Олли, недовольный поворотом событий.
      - Ладно, не смотрите так хмуро, - улыбнулась ему Сабрина. - Завтра вы отдохнете, поговорите с Люп, и все станет на свои места. Вот увидите!
      Олли что-то буркнул в ответ, но вынужден был согласиться.
      - Ладно, мисс, я сделаю, как вы говорите. - И неожиданно переменил тему разговора. - Клементе сказал, что я могу занять мою прежнюю комнату, если, конечно, вы не возражаете. Пойду устраиваться. Кажется, придется мне здесь задержаться дольше, чем я рассчитывал.
      В глазах Сабрины заплясали веселые огоньки.
      - Вы действительно думали, что сегодня приедете, а завтра женитесь на Люп и увезете ее? Ведь она не видела вас шесть лет!
      Олли застенчиво улыбнулся, но вдруг умолк и лицо у него стало очень озабоченным, словно внезапно он вспомнил что-то важное.
      - В чем дело? - спросила Сабрина.
      - Господи, мисс, я совсем забыл! - смущенно воскликнул Олли. - Честно, совсем забыл про письмо.
      Сабрина побледнела, но, хотя и с трудом, сохранила спокойствие.
      - Что ж, это понятно.
      - Мисс, я всегда знал, что вы лучше всех! - радостно проговорил Олли, передавая ей долгожданное послание.
      Олли наконец ушел, и Сабрина нетерпеливо распечатала конверт.
      В нем не было ни единого слова привета или соболезнования. Только сообщения и приказания. Бретт писал, что в ближайшее время войдет в курс всех ее дел и примет решение о том, где она будет жить и какие суммы получать на расходы. То же самое касается круга ее друзей и знакомых. Агент Алехандро в Новом Орлеане уже проинформировал его о состоянии финансов на сегодняшний день, а агент в Мехико вскоре представит отчет. Пока он рассчитывает, что она останется там, где находится сейчас...
      Письмо было написано в самом оскорбительном тоне и с такой уверенностью, что она покорно склонит голову перед его волей, что Сабрина не выдержала. Неужели он правда верит, будто ему удастся сделать из нее послушную дурочку? Она еще ему покажет!
      От апатии не осталось и следа. Сабрина разорвала письмо и, глядя на клочки бумаги, жалела, что не может поступить так же с Бреттом Данджермондом.
      В своем теперешнем состоянии она напрочь забыла, что когда-то любила этого человека, лежала в его объятиях. Все это, подумала она, тряхнув огненной головкой, далеко в прошлом.
      Через час она объявила, что собирается ехать в Новый Орлеан и не позже, чем через неделю. Франсиска попробовала было возражать, но это не возымело никакого действия. Не меняя выражения лица, Сабрина сказала:
      - Прошу прощения, тетя, я поеду, даже если вас это не устраивает. Я собираюсь сразиться с Данджермондом, и деньги здесь не главное. Меня возмущает его поведение!
      Не в силах повлиять на племянницу, Франсиска в сердцах воскликнула:
      - Дождись по крайней мере Карлоса! Он вот-вот должен быть. Не можешь же ты ехать в Новый Орлеан одна... Это немыслимо!
      Сверкнув янтарными глазами, Сабрина предложила:
      - Если вы хотите, можете ехать со мной. Лучшей дуэньи мне не найти.
      Растерявшись от этого неожиданного предложения, Франсиска ненадолго задумалась, а потом согласно кивнула головой.
      - Си! Я поеду с тобой и буду оберегать тебя до возвращения Карлоса.
      Решение Сабрины ехать в Новый Орлеан лишь усилило желание Олли немедленно обвенчаться с Люп.
      К неудовольствию Франсиски, отъезд задержали на несколько дней из-за венчания. И хотя само промедление сеньору не очень огорчило, тем не менее возмущению ее не было границ:
      - Они всего-навсего слуги, Сабрина! - шипела Франсиска. - Ты слишком с ними возишься. У себя на Ранчо де ла Вега я не потерпела бы, чтобы простая служанка изменила мои планы.
      Сабрина молчала, на зная, как ей удастся выдержать долгое путешествие в Новый Орлеан наедине с тетушкой Франсиской. Ничего, это научит меня терпению, сказала она себе вечером накануне отъезда. Терпению и сдержанности...
      Однако путешествие оказалось на редкость удачным. Погода стояла замечательная, никаких непредвиденных неприятностей не случилось, ни один разбойник не напал на них и даже не показался вблизи.
      Для Олли и Люп это было настоящим свадебным путешествием. Они все больше влюблялись друг в друга. Днем они ехали верхом рядом по тропинке, ведущей через почти непроходимый тропический лес, а ночью...
      Сабрина изо всех сил старалась подавить в себе зависть, когда смотрела на счастливую Люп, которая, блестя глазами, складывала по утрам вещи. Стыдясь самое себя. Сабрина отворачивалась и мечтала, что когда-нибудь она тоже... А, может быть, и нет, вспоминала она, ведь ее будущее в полном распоряжении Бретта Данджермонда!
      Чем ближе они подъезжали к Новому Орлеану, тем больше волновалась Сабрина. Она покрикивала на Люп, огрызалась на тетку и не один раз ловила на себе удивленные взгляды Олли. Несдержанность пугала ее тоже, но она ничего не могла поделать с нахлынувшим страхом. При одной мысли, что она скоро увидит Бретта, в ней поднимались такие противоречивые чувства, что она полностью оказывалась во власти бессильной ярости.
      И все-таки ее не столько мучила предстоящая война с Бреттом, сколько ужасное чувство, что он имеет над ней просто колдовскую власть. Она боялась, потому что была беззащитна перед его чарами, мечтала увидеть его, хоть один раз взглянуть на когда-то любимое лицо, хотя слишком хорошо представляла себе, какой безжалостный человек прячется за красивой наружностью.
      Что будет, когда она неожиданно предстанет перед ним? Он разозлится? Или постарается вновь очаровать ее? Заставит ее быть слепой и покорной? Ему так это замечательно удалось шесть лет назад! Сабрина поджала губы. Янтарные глаза сердито сверкнули. Никогда больше он не заставит ее любить его по-прежнему. Никогда не будет он вертеть ею по своему усмотрению. Никогда!
      Да, решено, больше она ему не уступит. Что ж, она готова сражаться за то, что по праву принадлежит ей. Но удастся ли выиграть? Сможет ли она устоять перед его волнующим влиянием? Вспоминая его поцелуи возле озера в ту единственную их лунную ночь и как она блаженствовала в его объятиях, Сабрина затрепетала, желая вновь оказаться на ранчо. Прочь воспоминания! Она сердито отмахнулась от предательских мыслей. Сабрина дель Торрез не бежит от войны и гордо принимает то, что посылает ей судьба. К тому же, Бретт Данджермонд скорее всего встретит ее с оружием в руках, нежели раскрытыми объятиями, напомнила она себе.
      ***
      Городской дом Бретта находился в довольно благоустроенном районе Нового Орлеана восточнее Дофин-стрит и недалеко от Миссисипи. Олли поехал вперед, и вскоре они остановились возле довольно красивого трехэтажного дома, который, благодаря своему положению на Конди-стрит, смотрел прямо на реку, по которой приплыли французы, обосновавшиеся здесь в 1718 году.
      Вспомнив, что шесть лет назад ураган чуть не разорил Бретта, Сабрина с любопытством оглядела дом, который поразил ее своими размерами и основательностью. Заведя всех за угол, Олли ловко провел лошадей и экипажи через красивые железные ворота.
      Сабрина почувствовала противную дрожь в коленках. Сердце у нее бешено колотилось. Возьми себя в руки, уговаривала она себя, право, не стоит так бояться встречи с Бреттом Данджермондом.
      Сабрина, разрумянившись, решительным шагом двинулась в указанном направлении и остановилась, пораженная открывшейся ей красотой.
      Она стояла в просторном квадратном дворе, закрытом со всех сторон стенами дома и затейливо украшенном экзотическими цветами в керамических вазонах: красной и белой геранью, оранжевым гибискусом и крошечными пальмами. Здесь росли еще две магнолии, которые сейчас буйно цвели белыми цветами, особенно красивыми на фоне листвы, дававшей достаточно много тени.
      Все было обустроено со вкусом и с любовью. На втором и третьем этажах дома были балконы с железными решетками, тоже увитыми цветами. Сабрине понравились и двор, и дом.
      Даже Франсиска не могла скрыть своего удивления.
      - Да, - хмуро проговорила она, стоя за спиной Сабрины, - кажется, гринго незачем было охотиться за приданым, как мы все думали. Если только он не на твои денежки устроил все это!
      Сабрина не торопясь пошла к большим дверям в центральной части дома, пугаясь и все-таки стремясь побыстрее узнать, что ее ждет в будущем.
      Перед ней открылась широкая деревянная лестница, которая вела на второй этаж. Сабрина остановилась в нескольких шагах от нее, не зная, что ей делать.
      Франсиска фыркнула.
      - Какой все-таки нелюбезный этот гринго! Никто нас не встречает! Дом у него, как у настоящего дворянина, а ведет он себя хуже некуда. Может быть, кто-нибудь все-таки изволит явиться!
      - Нас не ждали, тетя, - возразила ей Сабрина. - Возможно, никто не заметил, как мы подъехали.
      - Можно подумать, что мы появились бесшумно, как призраки. Не оправдывай его! Это просто еще одно оскорбление!
      Распрямив плечи, Франсиска сердито двинулась вперед. Тишину двора нарушали только крики птиц да жужжание пчел; дом казался пустым. Франсиска опять повернулась к Сабрине, чтобы сказать ей еще раз, что она обо всем этом думает, но тут до них донесся скрип открываемой двери. Франсиска сделала шаг назад и задрала голову.
      По лестнице спускался мужчина. На нем была белая льняная рубашка с широкими рукавами на манжетах и открытым воротом, подчеркивавшая зрелую смуглую красоту. Прошедшие шесть лет оставили след на его мужественном лице. Вокруг глаз разбежались морщинки, около губ пролегли две довольно глубокие складки. Сабрина вспомнила, что ему уже исполнилось тридцать четыре года. Иссиня-черные волосы блестели на солнце, но возле висков появились серебряные, ничуть не портившие его пряди. Сабрине страстно захотелось коснуться их.
      С присущим ему изяществом, Бретт одолел последние ступени, ничем не показывая своего удивления, затянулся сигарой и спрятал глаза за немыслимо длинными ресницами! Остановился он в нескольких ярдах от Сабрины. В несколько секунд он охватил всю ее взглядом: уставшую, с косой, переброшенной через левое плечо, со шляпой, защищавшей ее от солнца, и грязными ботинками. И хотя Сабрине ничего не оставалось, как терпеть, она рассердилась и, изо всех сил сжав арапник, упрямо вздернула подбородок.
      Бретт заметил это и насмешливо улыбнулся. Он подошел ближе и дотронулся до огненных волос рукой. Ей показалось, что в его движении были одновременно и ласка и угроза.
      - Моя подопечная! Моя очаровательная послушная подопечная приехала навестить своего злого опекуна.
      Сабрина хотела было ответить ему грубостью, но увидела такое спокойствие в его зеленых глазах, что слова замерли у нее на губах. Она попробовала увернуться, но он не пустил ее. Так они молча испытывали друг друга, глядя друг другу в глаза, Сабрина - с вызовом, а он - непонятно как. Потом Бретт опять улыбнулся, но совсем не весело и не ласково, его глаза остались холодными и непроницаемыми.
      - На сей раз победа за мной, тигровая лилия, Пурпурная лилия, - сухо проговорил он.
      Глава 21
      Через несколько часов, когда Сабрина уже удобно устроилась в отведенных ей комнатах, она попыталась понять и не поняла, как удержалась и не ударила его арапником. Может быть, из-за стоявшей позади нее Франсиски? А может, из-за холода, которым ее обдали зеленые глаза? Она злилась и вся кипела от обиды.
      Во время их первой встречи в гостиной Сабрина молчала, но Франсиска трещала без умолку и, вспомнив гневную отповедь тетки, Сабрина улыбнулась. Безусловно, у Бретта не все получилось, как хотелось бы тетушке, и Франсиска ясно дала ему это понять. Она не скрыла своего неудовольствия завещанием Алехандро, потому что Бретт никак не подходил на роль опекуна ее племянницы, и в конце концов заявила, что он не умеет вести дом. Бретт выслушал ее, не перебивая, но в ответ твердо заявил:
      - Могу ли я напомнить вам, уважаемая, что вы у меня в гостях? Хотите вы этого или нет, нравится вам это или нет - Сабрина находится под моей опекой, и вполне возможно, двери моего дома будут закрыты для вас.
      Франсиска задохнулась от обиды, но, прочитав неумолимую угрозу в его глазах, решила уступить.., на время. Бретт позвал слуг, и две негритянки повели Сабрину и Франсиску наверх по лестнице, по которой несколько минут назад спустился Бретт.
      Комнаты, в которых поселили Сабрину, выходили окнами во внутренний двор. Сабрина распахнула дверь балкона.
      На землю опустились сумерки, и яркие цветы померкли в темноте, но не вид, открывшийся перед ней, занимал Сабрину. Она мечтала еще раз увидеть Бретта и разобраться в своих чувствах.
      Перед этим она долго лежала в ванне, пытаясь унять волнение, и теперь, одетая в изысканный туалет из черного шелка с рукавами-колокольчиками до локтей, была готова к новой атаке.
      Она была почти девочкой, когда они впервые встретились с Бреттом, а теперь ее красота расцвела. Конечно, у нее и рот, возможно, был великоват, и губы пухловаты, однако нос был классической формы и высокие скулы придавали ее лицу благородное выражение. И это, не говоря о великолепных, почти красных, волосах, неожиданно черных бровях и удивительных янтарных глазах, неизменно привлекающих к себе внимание. Ей не хватало всего одного дюйма до шести футов, и за прошедшие годы она стала похожа на настоящую Валькирию телом и духом, который присущ мифическим девам Одина, северного бога войны. Тем не менее она была стройной и даже хрупкой на вид.
      Были в Сабрине и другие перемены, не связанные с возрастом. Несчастья, свалившиеся на нее за последние шесть лет, придали скорбное выражение созданным для смеха и поцелуев губам. В янтарных глазах затаилась грусть, которой не было раньше. Да и сдержанности, к которой теперь приучала себя Сабрина, раньше тоже не было и в помине.
      И еще где-то глубоко внутри ее пряталась еще одна Сабрина, дожидавшаяся своего часа, которая соединила в себе лучшие черты обеих Сабрин - девочки, ставшей женщиной в объятиях Бретта, и женщины, пережившей утрату отца и возлюбленного.
      Она вернулась с балкона в комнату и ненадолго остановилась возле большого зеркала. Сабрина осталась довольна собой и своей девически-скромной прической, контрастировавшей с великолепно расцветшей женственностью ее облика. Тяжелое ожерелье из черного оникса, оправленного в золото, обвивало ей шею, и из такого же оникса сережки были вдеты в уши. Черный шелк великолепно оттенял белизну ее кожи и придавал очаровательную хрупкость ее фигуре.
      Глядя на себя в зеркало, Сабрина улыбнулась. С прической все в порядке, с платьем тоже, оно безупречно и.., отвечает самому изысканному вкусу, но к нему можно отнестись по-разному, подумала Сабрина, продолжая загадочно улыбаться. Ей пришло в голову слово "распутное", однако она предпочла употребить не слишком прямолинейные определения. Подсознательно она добивалась этого впечатления - изнеженной простушки. Минутку повертев юбками перед зеркалом, со сверкающими глазами Сабрина вышла из спальни.
      Дверь вела в длинный коридор. Первой на ее пути была лестница, которая спускалась во двор, а рядом с ней - другая - изящная, винтовая лестница. Наверняка она ведет в главную залу, подумала Сабрина, и оказалась права. Пол в зале был из неяркого зеленого мрамора, стены - немножко светлее по тону. Золоченые канделябры с длинными свечами ясно сказали Сабрине, что Бретт не экономит на хозяйстве.
      Перед Сабриной оказалось несколько дверей, и она остановилась в растерянности, размышляя, за какой из дверей найдет Бретта. К счастью, долго ждать не пришлось. Неожиданно распахнулась дверь справа и из нее вышел слуга в черно-белом одеянии.
      Заметив Сабрину, он учтиво поклонился ей и спросил:
      - Могу я быть вам чем-нибудь полезен, мисс?
      Ощутив необыкновенную легкость в груди, Сабрина еле слышно произнесла:
      - Да. Я ищу сеньора Данджермонда. Вы не знаете, где он?
      - Здесь, мисс, - ответил слуга, кивнув на комнату, из которой только что вышел.
      .Он хотел добавить что-то еще, но Сабрина, не давая себе времени опомниться, проскользнула мимо него словно мышка. Негромкий стук двери был для Сабрины знаком, что путь к отступлению закрыт, так что ей пришлось взять себя в руки и осмотреться.
      Она оказалась, по-видимому, в библиотеке. Запах кожи, исходивший от ровных рядов книг, щекотал ей ноздри. Возле камина, в котором полыхал огонь, стояло несколько кресел, обитых темно-зеленым бархатом. Софа делила комнату пополам, и за ней Сабрина заметила большой письменный стол с парой зеленых кожаных кресел.
      Опять ее поразила роскошь, бросавшаяся в глаза, и ей очень хотелось забыть слова, посеявшие сомнения насчет источника неожиданного благополучия Бретта. Однако, прежде чем она успела дать волю внезапно возникшему подозрению, насмешливый голос вернул ее к действительности.
      - А, Сабрина, вот и вы. Я-то думал, долго ли вы еще будете прихорашиваться?
      Сабрина бросилась к нему, крепко стиснув зубы, но остановилась на полдороге, когда увидела вставшего рядом с Бреттом незнакомого мужчину. Краска залила ей лицо.
      - Я не знала, что у вас гость. Я приду позже.
      - Ну, не глупите, - успокоил ее Бретт. - Морган - не просто гость, и я бы хотел вас с ним познакомить. - Он подошел, взял ее за руку и подвел к мужчине. - Сабрина дель Торрез, позвольте представить вам мистера Моргана Слейда. Он мой самый близкий друг, и вы будете часто встречать его в моем доме. Морган, это моя прелестная подопечная.
      Обидевшись на его тон, Сабрина метнула в сторону Бретта сердитый взгляд и вежливо проговорила:
      - Здравствуйте, мистер Слейд. Рада познакомиться с вами.
      Встретив взгляд сапфировых глаз, она почувствовала, что вызванное Бреттом раздражение затихает в ней. Морган Слейд склонился над ее рукой.
      - И я рад, сеньорита дель Торрез. И не обращайте внимание на то, что говорит ваш опекун... Ему нравится быть несносным... Уж это-то мне известно, ведь мы вместе росли.
      Сабрина широко раскрыла глаза. Очаровательная застенчивая улыбка появилась у нее на губах, и она тихо сказала:
      - А вы знаете, я вас помню! Я приезжала на свадьбу тети Софии и дяди Хью, помните?
      Морган улыбнулся в ответ удивительно украсившей его улыбкой.
      - Я помню большеглазую девчонку с рыжими волосами, а не очаровательную молодую даму.
      Сабрина понемногу приходила в себя, беседуя с высоким широкоплечим молодым человеком, у которого были смеющиеся глаза и ненавязчивые манеры. Скорее всего, Морган - ровесник Бретта, но в его волосах еще не появилась седина. Он был очень красив. Черты лица у него были даже более правильными, чем у Бретта, но Сабрина подумала, что несмотря на свою чарующую улыбку и пухлые детские губы, он мог при необходимости стать таким же жестоким, как Бретт.
      - Вы очень добры, сеньор.
      - И очень женат, - вмешался Бретт. - Леони, его жена, сейчас на их плантации Сан-Андра-плато. Ждет второго ребенка.
      Лицо Моргана мгновенно смягчилось. Он любил свою жену.
      - Это правда, - улыбнулся он Сабрине. - И, боюсь, вынужден буду признаться, что несмотря на всю вашу красоту, я накрепко привязан к золотоголовой злючке, которая с удовольствием съест мою печень на завтрак, если только заподозрит, что я загляделся на другую женщину. Представляете, каково мне приходится?
      Сабрина представила. Было видно, что Морган Слейд обожает свою жену, наверное, как Алехандро обожал Елену, и Сабрине это понравилось.
      - Я бы очень хотела, - приняла она его шутку, - познакомиться с этой страшной дамой. Как вы думаете, это возможно?
      - Уверен, Леони будет в восторге. Однако придется отложить знакомство до рождения ребенка. Осталось несколько недель, и временами ей бывает не по себе.
      - О! Конечно! - воскликнула Сабрина. - Буду ждать.
      Они еще немного поговорили ни о чем, и когда Сабрина во второй раз предложила оставить мужчин одних, Бретт торопливо согласился. С непроницаемым видом он дернул за бархатный шнур.
      - Сейчас придет мой дворецкий Эндрю. Он покажет вам дом. Как бы то ни было, теперь это и ваш дом.
      В том, как он это сказал, было что-то такое, отчего у Сабрины мурашки побежали по спине. От радости или от страха?
      Эндрю оказался тем самым слугой, которого она встретила в зале, и с покорностью, возмутившей ее самое, она последовала за ним, подчиняясь приказанию Бретта и не забыв учтиво попрощаться с Морганом.
      После того как она ушла, мужчины несколько минут просидели молча.
      - Интересно, ты сам понимаешь, что делаешь? - задумчиво произнес Морган.
      Бретт хмыкнул.
      Подойдя к мраморному столику возле софы, он налил обоим бренди.
      - Когда дело касается этой маленькой ведьмы, я ничего не понимаю кроме того, что она сводит меня с ума.
      - И все же ты взял на себя опекунство? Странное выражение промелькнуло на лице Бретта - не то чтобы жестокое, но и не доброе. Усевшись в кресле и делая вид, что внимательно разглядывает бренди в бокале, он ответил:
      - Да, взял. И все-таки я до сих пор не отдаю себе отчета в том, зачем мне все это надо. Самое простое сказать, что я подчинился обстоятельствам, особенно если учесть мое отношение к Алехандро, но...
      Он замолчал, и опять Морган увидел незнакомое ему выражение.
      - Не месть ли это? - тихо спросил Морган, помня, в каком состоянии Бретт вернулся из Техаса шесть лет назад.
      Бретт поднял глаза. Его взгляд неожиданно стал жестким.
      - И это тоже, - нехотя признал он.
      - Будь осторожен, мой друг, - проговорил Морган. - Эта девочка может доставить тебе радость, но она же и причинит тебе боль.
      Бретт сухо рассмеялся.
      - Один раз Сабрине удалось поймать меня своими коготками.., но больше этого не случится, ведь я знаю, какая это опасная шлюшка.
      Морган долго, ничего не говоря, смотрел на него.
      - Бретт, я не буду спорить, кто из нас больше пострадал от женщин. Однако я хочу тебе сказать, что не все женщины - гадюки.., да и не всегда мы все понимаем правильно. Посмотри на Леони и на меня. Слава Богу! А ведь до свадьбы я тоже был совершенно уверен, что она расчетливая потаскушка. Леони же считала, что я гоняюсь за ее приданым. И мы оба ужасно ошибались.
      Бретт искоса взглянул на друга.
      - Любовь из всех нас делает дураков.., особенно из исправившихся женоненавистников! Морган натянуто улыбнулся.
      - Может быть. - Решив, что спорить бессмысленно, он переменил тему. Письмо, которое ты получил от Итона, всерьез беспокоит меня, Бретт.
      Он нахмурился и взял со стола письмо, о котором шла речь. Еще раз бегло проглядев его, он повернулся к Бретту.
      - Ты хорошо его знаешь? - Но когда Бретт начал было ему отвечать, он нетерпеливо остановил его. - Да знаю я, что "генерал" Итон, как он себя именует, явился из весьма влиятельных кругов. Он хорошо послужил нашему правительству в недавней войне, но мне также известно, что он пьяница и хвастун. Неужели мы так сразу поверим в то, что он пишет о нашем бывшем вице-президенте Аароне Бурре?
      Бретт внимательнейшим образом рассматривал правый носок своего начищенного сапога.
      - Я не знаю, есть ли у Итона недостатки или он состоит из одних достоинств. Знаю только, что доверял ему прошлой весной, когда был в Египте и по доброй воле пересек пустыню, чтобы атаковать Дерну, что на берегу Средиземного моря. - Бретт твердо посмотрел на Моргана. - Путешествие было не из приятных, но мы взяли Дерну и взяли бы Триполи, если бы нас не бросили. Итон вытащил нас из Дерны живыми, когда мы узнали, что никакой помощи с моря ждать не приходится.
      - Какого черта тебе понадобилось в Египте. - с раздражением бросил Морган. - Зачем надо было пересекать пустыню в компании головорезов и участвовать в войне, которая ровным счетом ничего для тебя не значит?
      - Со скуки? - ответил вопросом Бретт, и в его жадеитовых глазах сверкнул насмешливый огонек.
      Морган фыркнул, но расспрашивать перестал. Он слишком хорошо знал по своему опыту, что мнимо простодушное выражение на лице Бретта означает, что тот не хочет говорить о своих приключениях и, стало быть, дальнейшие расспросы бессмысленны.
      - Какая-то дикость! - проговорил Морган. - Дикость, которая похожа на откровения сумасшедшего.
      - Итон - не сумасшедший, - сухо возразил Бретт. - Он, конечно, странный. Но не сумасшедший. И если Итон пишет, что Бурр хочет собрать людей и идти на Вашингтон, чтобы уничтожить президента Джефферсона, забрать корабли и плыть в Новый Орлеан, я верю, что в этом что-то есть.
      - Да все это - сплошное сумасшествие! Ты же видел Бурра на балу в его честь в прошлом году в Натчезе? Неужели он похож на маньяка или на убийцу?
      Наступило молчание, во время которого Бретт все свое внимание переключил на носок левого сапога. Да, размышлял он, Бурр производил впечатление приятного и даже обаятельного человека, может быть, чуть-чуть слишком приятного и обаятельного, чем нужно.
      Случилось так, что они с Бурром одновременно вышли подышать свежим воздухом и, беззаботно прогуливаясь по аллее, разговорились:
      - Надеюсь, вы понимаете, что я специально подстроил эту нашу беседу наедине? - спросил Бурр.
      Бретт кивнул.
      - Мне нужны молодые люди, похожие на вас. Молодые люди, которые ждут не дождутся своего часа... Готовые к великим свершениям...
      Бретт удивленно поднял брови.
      - Да? Каким же образом к этому имеют отношение невинные поселенцы на реке Вашита? Бурр махнул волосатой рукой.
      - Это для тех, кому нравится работать на земле. - Он вопросительно смотрел на Бретта, словно решая про себя, насколько можно быть с ним откровенным. - Но вы, мой друг, никогда не удовлетворитесь такой жизнью... Я слышал о ваших приключениях в Египте. - Бретт промолчал. - Доверьтесь мне, и я подарю вам приключение, которое сказочно обогатит вас. Вы станете частью новой и великой империи.
      - Империи? - осторожно переспросил Бретт. - Где?
      Бурр хитро улыбнулся в ответ и пожал плечами.
      - Кто знает? Возможно, западнее реки Сабины. Возможно, в Мексике. Если случится война с Испанией, откроются великие возможности для умного человека.
      Бретт сделал вид, что заинтересовался, и Бурр попался на эту уловку.
      - У меня есть план, великий план, и он, кажется, уже начинает воплощаться в жизнь. - Бурр огляделся, не желая, чтобы их подслушали. - По дороге сюда я встретился с генералом Уилкинсоном, и мы о многом переговорили с ним... О, все это может быть чрезвычайно интересно таким молодым людям, как вы...
      Бурр больше ничего не добавил, и Бретт понял, что это великолепный мастер, привлекающий к себе людей сказками, в которые так хочется верить. Одним он предлагал безопасные поселения, другим - завоевание Мексики, и всем на выбор убийство, предательство, измену...
      В конце своих размышлений Бретт пожал плечами и сказал рассудительно:
      - Убийца? Да нет, Морган, не думаю. Впрочем, что мы знаем о людях? Несомненно, Бурр умеет привлечь к себе людей, но что-то в нем есть отталкивающее. Ради Бога, вспомни только, как он чуть не отобрал президентское кресло у Джефферсона в 1800 году! А Александр Гамильтон! Его же обвиняли в попытках убить Бурра! Ничего себе, приятный человек!
      - Все, что ты говоришь, правильно, но откуда нам известно, что он в самом деле собирается убить президента Соединенных Штатов? - взволнованно возразил Морган. - Что тебя привлекает в Бурре? Летом, когда мы встретились, ты сказал, что сидишь в городе из-за Бурра. Что-то там говорил о Бурре и нашем генерале Уилкинсоне.
      - А тебе не кажется их связь более, чем интересной? - внезапно спросил Бретт. Морган развел руками.
      - Не знаю, Бретт. Ходили сплетни, что ему приплачивает Испания, но это ничего не объясняет. Никто ни до чего не может докопаться. Кажется, это все равно что поймать рукой дым.
      Встав и поставив пустой бокал на край стола, Бретт принялся ходить по комнате.
      - Тебе известно о привычке президента Джефферсона нанимать людей благородного происхождения, чтобы они исполняли для него грязную работу? Представители благородных семейств возят его частную почту и шпионят для него.
      Морган, замер. Не сводя глаз с Бретта, он спросил:
      - Ты за этим ездил в Северную Африку? И поэтому так интересуешься связями Бурра и Уилкинсона? Для Джефферсона?
      Бретт неохотно кивнул.
      - Я не выдаю ничьи секреты, открывая тебе эту тайну, но ты прав, в Египет я отправился по его поручению. Джефферсон хотел знать, что там происходит, но не из официальных источников. Ему нужна была информация от человека, не связанного никакими политическими симпатиями, которому он мог бы всецело доверять.
      - Этим человеком оказался ты? Бретт снова кивнул.
      - В конце 1804 года он узнал от моего отца, что я вернулся из Индии и опять собираюсь в путешествие. - Бретт слабо улыбнулся. - Так и получилось, что я стал агентом Джефферсона.
      - Джефферсон подозревал Бурра?
      - Не знаю, подозревает ли он о заговоре... Думаю, президент не доверяет коротышке Бурру. Прошлым летом, когда я оставил бродяжничество и осел здесь, он попросил меня выяснить, нет ли чего подозрительного за Бурром или Уилкинсоном. Что мне было делать?
      Вопрос был явно риторический, и Морган не стал отвечать, только кивнул, давая понять, что он согласен с другом.
      - Знаешь, на сегодняшний день мне нечего прибавить к твоей информации... Это письмо от Итона - первое, в котором я прочитал имя Бурра.
      - А твой друг Джейсон Сэвадж ничего не говорил?
      - Ага! - трагическим голосом воскликнул Морган, смеясь синими глазами. - Я знал, что есть какая-то особенная причина, почему он пригласил меня к себе.
      Бретт смущенно улыбнулся.
      - Это не единственная причина. Но мне, честное слово, нужно знать твое мнение о письме Итона, и было любопытно, не написал ли тебе Сэвадж, например, о Бурре.., или Уилкинсоне.
      - Я ничего не слышал о Джейсоне с прошлого года, когда он приезжал с семьей к нам в Сан-Андрэ-шато. Но я могу ему написать и рассказать о письме Итона. Может быть, он что-нибудь и знает.
      - Хорошо бы.
      Вновь наполнив бокалы, Бретт и Морган выпили, каждый погруженный в свои мысли. В конце концов Бретт нарушил молчание.
      - Я много думал о том, что заставляет человека предавать свою родину и что ему нужно для этого. - Он стал разгибать пальцы. - Во-первых, это должен быть несчастный человек, которому нечего терять. Во-вторых, чтобы привлечь на свою сторону людей, он должен обладать несомненным обаянием и умением убеждать. У Бурра есть и то, и другое. Однако ему еще нужны деньги. Много денег, чтобы иметь людей и оружие... - Бретт подался вперед. - У него были тайные встречи с генералом Уилкитнсоном, и что они обсуждали - одному Богу известно. Но что бы ни планировал Бурр, вторжение в Мексику, о чем уже поговаривают, или провозглашение оппозиционного правительства, - ему нужны люди и оружие. Конечно, из них двоих более опасен Уилкинсон. Как командующий вооруженными силами страны он имеет большую власть.., и Бурр с его помощью может спровоцировать войну с Испанией. А если ему понадобится взять Новый Орлеан, так он сделает это, и никто даже глазом не успеет моргнуть.
      - Да, но зачем все эти игры Уилкинсону? - Он - один из первых людей в стране, да еще, по слухам, имеющий немало денег, которые дает Испания. Зачем ему предавать оба государства?
      Бретт на минутку смешался.
      - Вот тут ты меня поймал, - признал он. - Все вполне логично, пока я не касаюсь этого вопроса...
      Морган фыркнул.
      - Мне кажется, ты слишком много времени провел с Итоном в пустыне! заявил он с грубоватостью старого друга.
      - Может быть, - охотно согласился Бретт. - Мне хотелось бы побольше знать об Уилкинсоне. Я думаю, что наблюдать надо больше за ним, чем за Бурром, который только и может, что плести свои заговоры на словах, зато Уилкинсон с его положением и властью вполне может проводить их в жизнь.
      Вскоре Морган уехал, пообещав написать Джейсону Сэваджу и напомнив Бретту об обещании привезти Сабрину в Сан-Андрэ-шато, как только Леони благополучно разрешится от бремени. Бретт усмехнулся, но возражать не стал.
      Оставшись один в библиотеке, Бретт зашагал по комнате, не в силах сразу отвлечься от мыслей о Бурре и Уилкинсоне.
      Постучали в дверь. Эндрю сообщил, что дамы ожидают господина в гостиной.
      Когда он вошел в элегантную, голубую с золотом, гостиную, то сеньора де ла Вега, оглядев его костюм, в котором он встретил их несколько часов назад, фыркнула и произнесла ледяным шепотом:
      - Хотя дом он ведет как дворянин, но манеры как у простого крестьянина. Дворянин обязательно переодевается к обеду.
      Франсиска как королева сидела на низкой софе, обитой голубой тканью, и ее черные атласные юбки напоминали чернильное пятно довольно внушительных размеров. Черная кружевная мантилья покрывала ей волосы, а грудь украшало несколько золотых цепочек.
      Сабрина молча стояла возле камина. Она отвернулась, кусая губы и не зная, то ли аплодировать тетке, то ли негодовать на нее за бестактность. Но больше всего ее интересовало, что сделает Бретт, выслушав непривычно грубое замечание.
      Бретт прищурился и подошел к Франсиске.
      - Я думаю, нам лучше с самого начала кое-что выяснить, сеньора, - ровным голосом произнес он. - Вы можете быть моей гостьей, и если желаете, то я сделаю все, чтобы вам было удобно в моем доме. Однако я не позволю вам командовать мною, и я не собираюсь менять свой образ жизни, чтобы угодить вам. Если вам это не нравится, можете уезжать. А если вы будете продолжать говорить со мной в том же тоне, то у вас просто не будет выбора, так как я потребую, чтобы вы покинули мой дом. А теперь, если позволите, я пойду переоденусь. - Он насмешливо посмотрел на Франсиску. - Я как раз собирался это сделать, но решил сначала извиниться перед дамами за опоздание.
      Он повернулся на каблуках и быстро вышел из комнаты.
      Глава 22
      Обед прошел не самым лучшим образом, хотя Бретт, как мог, играл роль гостеприимного хозяина. В черных атласных бриджах и темно-синем бархатном камзоле, он был удивительно хорош, когда сел во главе длинного стола. Комната была убрана в английском стиле. Мебель - от Шератона, стены задрапированы серым шелком, на высоких окнах - красные шторы. Пара тяжелых серебряных канделябров украшала стол. Здесь же стоял серебряный чайный сервиз, а еду им подавали на хрупком китайском фарфоре.
      Бретт, казалось, чувствовал себя превосходно. Насмешливо блестя глазами, он вежливо поинтересовался, удобно, ли они устроились, нравятся ли им комнаты, все ли у них есть, не жалуются ли они на слуг. Односложные ответы его ничуть не смущали, и к концу трапезы Сабрина решила, что, если он и дальше будет продолжать разговор в том же ироничном тоне, ей придется запустить в него хрустальным бокалом.
      Ее янтарные глаза гневно сверкали, когда она смотрела на него, непроизвольно любуясь смуглой кожей, иссиня-черными волосами и даже морщинами, которые ничуть не уродовали его, а придавали мужественный вид. Он словно почувствовал ее взгляд и поднял голову. Их взгляды встретились. И у нее сразу же пересохло в горле и похолодело в груди.
      Заговорила Франсиска, требуя внимания Бретта.
      - Сеньор, - заявила она, - скоро должен приехать мой сын. Он бы приехал с нами, но... - Она бросила недовольный взгляд на Сабрину. - Сабрина не захотела ждать, когда он вернется из Мехико. Я хочу, чтобы вы приготовили для него комнату.
      Бретт, не торопясь, налил в бокал вина, отпил немного, потом поставил бокал на стол и, глядя прямо в глаза Франсиске, сказал:
      - Нет. Боюсь, это невозможно. Поблизости есть несколько гостиниц и постоялых дворов, где он наверняка найдет для себя достойные апартаменты.
      Черные глаза Франсиски сверкнули злобой, но она благоразумно промолчала. Дважды она сразилась с ненавистным гринго, и оба раза он вышел победителем. Однако вспыхнувшая в ней ярость не позволила ей сохранить спокойствие и, отбросив салфетку, она выскочила из-за стола.
      - Прошу прощения. Я плохо переношу ваше общество.
      В столовой воцарилось тревожное молчание, и Сабрина пожалела, что тетка так неосмотрительно бросила ее одну. Однако Сабрине надо было показать, что она ничуть не напугана и не собирается позволять так же обращаться с собой, поэтому она ринулась в атаку:
      - У вас достаточно большой дом, чтобы приютить еще одного гостя. В конце концов, он - ее сын и мой кузен, а не какой-то там бродяга.
      - Понимаете, - возразил Бретт, - это мой дом, а я не хочу принимать его.
      Получив отпор, Сабрина покраснела. Действительно. Это его дом. Однако любопытство не позволило ей промолчать.
      - Почему вы не хотите принять его? Он прикрыл ресницами глаза и беспечно ответил:
      - Потому что я ему не доверяю. Сабрина нахмурилась.
      - Почему? Что он сделал вам плохого?
      - Он врал мне.., непростительно врал. Сабрина смотрела на него, не подозревая, как очаровательна она в золотистом свете свечи.
      - Как врал? Вы уверены? Насколько мне известно, он никогда никому не говорил не правду.
      Это было бы непорядочно, а Карлос на редкость благородный человек.
      Сабрина не подозревала о своих чарах, зато Бретт помимо своей воли смотрел на нее и не мог оторваться от ее покатых плеч и нежной вздымающейся от волнения груди. Он вспомнил вкус ее кожи, аромат ее губ, и его охватило неистовое желание. Ругая себя за то, что опять дал волю своим чувствам, Бретт поднялся из-за стола, пытаясь сохранить спокойствие.
      - Сомневаюсь, чтобы хоть один из вас знал значение слова "благородство", но в любом случае, я не желаю это сейчас обсуждать. Прошу прощения, у меня дела.
      Сабрина удивилась быстрой смене настроения Бретта.
      - Стойте! - беспомощно крикнула она, когда он открыл дверь. - Какие у вас дела в это время?.. И вообще я хочу поговорить с вами. - Она сделала над собой усилие и посмотрела ему в глаза. - Н-н-н-асчет оп-опекунства.
      - Тут не о чем говорить. Я - ваш законный опекун, и вы находитесь под моей опекой. Таковы условия завещания, сделанного вашим отцом, и я собираюсь в точности следовать им.
      - Вы не шутите? - с упавшим сердцем возразила Сабрина. - Неужели вы в самом деле хотите быть моим опекуном?
      Его странный, напряженный взгляд пробежал но ней, и Сабрина почувствовала себя чуть ли не голой.
      - Если обязанности опекуна станут для меня утомительны, - произнес он странным голосом, - я уверен, что найду занятие поинтереснее...
      Сабрина побелела.
      - Что вы хотите сказать? Он цинично ухмыльнулся.
      - О, моя дорогая, неужели вы настолько наивны?
      Еще не успев ни о чем подумать, Сабрина со всей силы ударила его по щеке, и звук был такой, словно выстрелили из ружья. Наступила тишина. Застыв на мгновение, они молча смотрели друг на друга.
      Первым пришел в себя Бретт и, выругавшись, закрыл дверь, преграждая ей путь к бегству.
      - Дорогая, - прищурившись, произнес он ледяным тоном, - кажется, однажды я уже предупреждал вас, чтобы вы не давали волю рукам.
      - Не понимаю, о чем вы! Он улыбнулся одними губами.
      - Растолковать яснее?
      Сабрину охватил трепет, когда она ощутила прикосновение его рук, и, когда губы Бретта приблизились, не отвернулась. Она жаждала его поцелуя и мечтала избежать его. Он впился в ее губы с такой силой, словно хотел причинить боль, а его руки уже стискивали ей плечи, так что у Сабрины не было ни одного шанса убежать... или оказать сопротивление.
      Сабрина сдалась без борьбы. Ей было все равно, почему он целует ее, она даже не обращала внимания на то, что его поцелуи грубы и он словно наказывает ее. Для нее только одно имело значение - он опять обнимает ее! Тихо застонав, умоляя его то ли оставить ее, то ли не оставлять, Сабрина обхватила его шею, прижавшись грудью к его груди и бедрами к его бедрам.
      Бретт целовал ее так, словно хотел утолить измучившую его жажду. Его губы были везде - у нее на лбу, на щеках, на глазах, на подбородке. Но вновь и вновь он возвращался к ее губам, проникая языком к ней в рот и ища ее язык, отчего в голове у нее словно промчался огненный вихрь. Как будто не было этих шести лет и они расстались только вчера. Только память о причиненной ему боли и страшная жажда, сжигавшая его, напоминали Бретту, как долго он не держал эту женщину в своих объятиях. Сколько же они потеряли времени, горько думал Бретт, не в силах оторваться от ее нежного рта.
      Сабрина что-то удивленно бормотала, чувствуя силу его рук. Кровь закипела у нее в жилах, и она больше ничего и никого не хотела знать, кроме целовавшего ее мужчины. Даже когда ощутила властное прикосновение руки Бретта к груди, она не оттолкнула его, не желая расставаться с цепями страсти, которыми этот мужчина опутал ее. Она почувствовала, как он спустил с плеча рукав и горячей ладонью коснулся ее соска; она задрожала всем телом и лишь застонала, когда он наклонил голову и жадно втянул в рот сосок. Сабрина знала, что ни в чем не откажет ему. Ни в чем. Знала, что его власть над ней безгранична, и она все еще страстно желает его. Как бы он ни обошелся с нею. И если он даже только раз использует ее тело, все равно она с радостью примет его и постарается забыть обо всем на свете.
      Шесть долгих лет она старалась забыть любимого, и потребовалось всего одно мгновение в его объятиях, чтобы Сабрина поняла, как бессовестно лгала себе все эти годы. Ее тело пылало, ей хотелось сбросить платье и отдаться ему так, как в ту далекую лунную ночь на озере. Она прижалась к нему животом и сделала бедрами движение, старое как мир. С радостью услышала она приглушенный стон, и руки Бретта легли ей на ягодицы и еще теснее прижали ее к нему.
      Его губы исступленно искали ее губы, его руки не мешали ее движениям, и он сам двигался, подчиняясь ритму все сильнее захватывавшей его страсти, заставляя Сабрину вскрикивать от наслаждения.
      Неожиданно раздался стук в дверь. Отпрянув от Сабрины, Бретт хрипло и раздраженно спросил:
      - Ну, в чем дело?
      Послышался извиняющийся голос слуги Эндрю:
      - О, сэр, прошу прощения. Я не знал, что вы заняты. Я приду позже.
      Бретт тронул пальцем раскрасневшиеся щеки Сабрины.
      - Надеюсь, теперь вы кое-что поняли, моя радость. Если вам еще захочется меня ударить - не стесняйтесь.
      С живым интересом он посмотрел, как у нее сжались кулачки, и, учтиво поклонившись, с улыбкой на губах покинул комнату.
      От обиды слезы закипели у нее на глазах.
      Конечно, бесполезно было прикидываться, что он ей безразличен. Мало того, она словно глина в его руках, из которой он может лепить все, что ему угодно.
      Но, чем больше Сабрина уговаривала себя, тем больше понимала, что просто пытается себя обмануть. Если честно, то несмотря на гнев и на боль, которые вызывало его поведение, она страстно желает его. Любовь вернулась с новой силой и накрыла ее как волной.
      Как ни странно, Бретт тоже думал о ней. Противоречивые чувства терзали его. Да, он не любил ее! Желал, но не любил. В этом он мог бы поклясться кому угодно. В библиотеке он налил себе бренди. Когда он делал ей предложение шесть лет назад, то не думал ни о каких нежных чувствах. Он же не сумасшедший, чтобы влюбиться в женщину, которая ясно дала понять, что ее волнуют только его деньги.
      Даже теперь, когда прошло столько лет, он легко вспомнил боль и ярость, мучившие его, пока он несколько недель жил в Накогдочезе, мечтая, чтобы Сабрина забеременела и стала его, и в то же время желая оказаться как можно дальше от расчетливой шлюхи. Даже себе он не желал признаваться в разочаровании, которое пронзило его словно кинжалом, когда Олли принес от Сабрины отрицательный ответ. Втайне он надеялся, что случится чудо, что после его отъезда она образумится, и в ней проснутся другие чувства, кроме жадности, которые заставят ее принять его предложение, несмотря ни на что... К сожалению, этого не произошло, усмехнулся он, делая еще один глоток бренди. Ни разу за все прошедшие годы она не подала знака, что раскаивается. Алехандро в своих редких письмах аккуратно обходил хотя бы малейшее упоминание о своей дочери. Кстати, он ничего не написал ему и об изменении в завещании.
      Господи, как же он разозлился, когда узнал, какую шутку с ним сыграл Алехандро, и его злость даже приглушила печаль. Первым его побуждением было отказаться от опекунства и не иметь никаких дел с Сабриной дель Торрез. Он хотел преподать ей хороший урок, чтобы она поняла, что мужчина - не игрушка в женских руках, которую можно отбросить, как только она наскучит. Бессонными ночами, лежа в кровати, он придумывал месть пострашнее. Ему хотелось, чтобы она оказалась полностью в его власти и подчинялась ему беспрекословно. То, что такая месть навсегда привязывает Сабрину к нему, а его наказание есть не что иное, как утоление любовной страсти, никогда не приходила ему в голову. Зато получив копию завещания, он сразу понял, что, сам того не желая, своей припиской Алехандро сделал свою дочь его пожизненной пленницей. Настал наконец его час!
      Сколько месяцев он лелеял мечту об этой встрече, представлял ее, и теперь ему было не по себе, ведь все получилось совсем не так, как он хотел. Он не ожидал, что эта встреча так сильно взволнует его. Увидав Сабрину, запыленную, возле лестницы, он с трудом удержался, чтобы не обнять ее и не поцеловать. Сердце его радостно заныло, так, что в первое мгновение Бретт напрочь забыл о мести. Он только радовался, глядя на нее, зная, что Сабрина наконец в его доме. Бретт проклинал Франсиску за ее занудство, но потом был даже благодарен ей за то, что она не позволила ему ничем выдать себя...
      Выдать себя! Он пришел в ярость от одной лишь мысли об этом и, допив бренди, со стуком поставил рюмку на стол. Нечего выдавать, мрачно подумал он. И вообще ему не нужны женщины! Особенно Сабрина! На этот раз страдать будет она, а не он! Жестокая усмешка скривила губы, когда он вспомнил их разговор после обеда.
      Сабрина всегда была ему желанна, но сегодня она выглядела просто потрясающе со своим варварским ожерельем из оникса на теплой коже. Он представил себе, как бы было хорошо, если бы она распустила волосы и сняла все, кроме ожерелья...
      Конечно, он нарочно провоцировал ее, ожидая только предлога, чтобы схватить ее в объятия и поцеловать. Да, эта женщина умеет околдовывать, ведь он забывает обо всем на свете, стоит ему только вдохнуть аромат ее кожи.
      Настроение у него немного улучшилось. Он обошел библиотеку и остановился возле камина.
      Кто бы мог подумать, что они опять будут жить под одной крышей? Что у него будут все права мужа, кроме одного, главного, и это тоже будет, если он наплюет на свое опекунство? Годы изменили его, и Алехандро не узнал бы прежнего Бретта в сегодняшнем цинике, а, может быть, и узнал, поэтому и сделал свою приписку?
      Он стал холоднее, суше, циничнее, презирал чужие законы и жил, согласуясь только с собственными. Он был богат и обаятелен и получал от жизни все, что желал.
      После отвратительного прощания с Сабриной, Бретт много пил, много дрался, иногда по несколько дней не приходя в чувство и ища свою дорогу в ад. Однако в конце концов наступил день, когда он понял, что губит себя, и начал потихоньку выкарабкиваться из своего безумия. Он не мог усидеть на одном месте, поэтому объездил весь свет - был в диких лесах Южной Америки, в загадочной Африке в изобильной Индии. Бретт ничего не боялся, потому что не боялся умереть.
      Его бесконечные путешествия привлекли к нему внимание президента Джефферсона, и для Джефферсона было вполне логично предположить, что Бретту захочется поехать в Египет и, возможно...
      С улыбкой Бретт вспомнил, как ловко президент подвел его к этой мысли. Как осторожно его проверял и пробуждал в нем интерес, а потом великодушно возложил на Бретта секретную разведывательную миссию.
      В Египте и в других местах, куда не ступала нога белого человека, Бретту понравилось, но вскоре он понял, что устал скитаться, и летом возвратился домой. В будущее он не заглядывал.
      Домом в Новом Орлеане он владел давно, мечтая разместить в нем свои коллекции, привезенные из путешествий. Плантацию в Нижней Луизиане, Лисье Логово, благодаря большим вложениям, удалось спасти, и она уже несколько лет приносила изрядный доход. Там тоже был когда-то большой дом, но ураган его разрушил, и Бретт, зная, что не будет часто приезжать туда, построил другой, поменьше, но вполне удобный. В последние пять лет он почти не бывал там, но теперь, когда он стал опекуном Сабрины, все может измениться...
      Глава 23
      Как ни странно, Сабрина отлично спала ночью и утром проснулась в отличном настроении. Кровать была удобной, мягкой, особенно если учесть, что она много дней не спала в кровати, солнце светило вовсю, и улыбающаяся Люп уже принесла душистый кофе. Ну, как тут быть мрачной или грустной!
      Она вымыла свои волосы цвета красного золота, думая о поцелуе Бретта. Он ее поцеловал, и ей это понравилось.., даже очень понравилось.
      Довольная собой, Сабрина натянула на себя синий пеньюар и вышла на балкон, чтобы получше подсушить волосы. Солнце быстро сделала свое дело, и вот уже кудряшки завились у нее на висках и на затылке, и она, словно в детстве, подставила солнцу лицо для поцелуя.
      Балкон Бретта был на третьем этаже напротив окна Сабрины, и он с удовольствием наблюдал за ней. Сабрина рассмеялась, увидав колибри, и Бретт поймал себя на том, что тоже улыбается. Когда она подставила лицо солнцу, он вдруг позавидовал его лучам, которым можно касаться всего ее тела... Не желая больше смущать себя, он вернулся в комнаты.
      Олли был занят его рубашками, но, тем не менее, усмехнувшись, сказал Бретту:
      - Красивая, а? С ее богатством вам недолго быть опекуном. Как только здешние молодые люди прознают про нее, от них отбоя не будет. Вам останется только выбирать и...
      Бретт сжал зубы и мрачно посмотрел на своего болтливого слугу.
      - Я вижу, что женитьба не научила тебя держать язык за зубами.., пока.
      - Между Люп и мной нет секретов, - чистосердечно ответил Олли. - Ей нравится моя болтовня. - Мы с Люп очень благодарны вам за наши комнаты и за землю возле Лисьего Логова.
      Бретт усмехнулся.
      - Теперь ты женатый человек и должен подумать о своем будущем. Не вечно же тебе быть бродягой, как я. Что еще я мог сделать, чтобы удержать тебя при себе?
      Олли рассердился.
      - Хозяин! Дьявол меня раздери! Вы не думали?.. Да как же я?..
      Бретт любовно потрепал Олли по волосам.
      - Нет, ничего я не думал. Прости меня. - Его глаза потеплели. - Я рад, что тебе и твоей жене понравился подарок.
      Люп была в восторге от отведенных им с Олли комнат и от царского подарка. Блестя глазами, она говорила Сабрине:
      - Ой, сеньорита! Сеньор Бретт - самый добрый человек на свете! Вы еще не знаете, что он сделал для нас с Олли! У нас целых три комнаты!.. Как будто целый дом! И еще... - Глаза у нее расширились. - Он подарил Олли сто акров хорошей земли недалеко от своей плантации. Нет, вы только подумайте. Мой муж землевладелец! - Она с любовью посмотрела на Сабрину. - Вам так повезло, что он ваш опекун... Он такой добрый!
      Сабрина чуть не ответила ей резкостью, но сдержалась, только отвернулась. В последние дни она лучше узнала Бретта и уже многое могла бы сказать о нем, но только не то, что он добрый. Насмешливый, высокомерный, - да, но добрый вот уж нет!
      По одной ей известной причине Сабрина решила занять выжидательную позицию. Одним махом ей не удалось избавиться от опекунства, поэтому она убедила себя, что надо действовать, тщательно обдумывая свои поступки. Кроме того, ей нужно было время, чтобы привыкнуть к новому жилищу. Хорошо бы, конечно, повидать адвоката и спросить у него совета о том, как ей доказать, что она вполне может сама вести свои дела без всякого Бретта Данджермонда!
      Но пока надо быть учтивой и не терять голову от его фокусов.
      Бретт передал, что ждет ее в библиотеке. Собравшись с духом, Сабрина подошла к письменному столу, за которым он сидел в полном безделье, и равнодушно поглядела на своего опекуна, после чего взгляд ее стал блуждать поверх его головы.
      - Вы хотели меня видеть, сеньор? Легкая улыбка появилась на губах Бретта, когда он ласково проговорил:
      - Малышка, я не умею разговаривать с людьми, которые на меня не смотрят.
      Сабрина опустила глаза, поняв, что он опять насмехается над ней, и с трудом старалась сохранять спокойствие.
      - Теперь, я думаю, самое время обсудить некоторые практические аспекты наших, увы, прискорбных отношений.
      Помня обещание, данное себе, Сабрина решила не спорить с ним и сухо ответила:
      - Все, что пожелаете, сеньор. И прикусила язык, заметив его ухмылку. - Мои желания, моя дорогая, не имеют ничего общего с нашим разговором, - словно ничего не замечая, ответил он. - Я распорядился в Новоорлеанском банке, чтобы вам выдавали деньги. Каждые три месяца вы будете получать определенную сумму, пока я не решу, что она не соответствует вашим нуждам... - Голос у него стал сладким, как никогда. - ..Или пока вы не выйдете замуж.
      Сабрина благоразумно сохраняла невозмутимый вид. Немного помолчав, Бретт назвал довольно крупную сумму, объяснив, что это ей только на булавки, потому что ни за дом, ни за все остальное платить ей не придется. Как ее опекун он возьмет на себя все расходы на слуг, лошадей и, конечно же, на экипаж. У него есть адреса лучших модисток в городе, и если, добавил он с саркастической усмешкой, она не собирается его разорить, то пусть они посылают счета прямо ему.
      Сабрина сдерживалась уже с трудом. Конечно, Бретт предлагал ей совсем неплохие условия, но то, с каким превосходством он смотрел на нее, как говорил с ней, вызывало у нее раздражение. Его предложение мало чем отличалось от того, что сделал бы ее отец, но она не могла стерпеть его власти над ней, а его снисходительность только усиливала ее унижение. Тем более что деньги, которыми он с такой щедростью распоряжался, принадлежали ей.
      Сабрина не умела скрывать своих чувств, и, видя сердитый блеск в ее глазах и сжатые губы, Бретту стало ее почти жалко. Почти. Вот и она теперь знает, что такое унижение, мстительно подумал он. Пусть знает, что богатство не дает ей права играть чувствами людей. Играть его сердцем... Он деловито закончил:
      - Я не возражаю, чтобы сеньора де ла Вега была вашей дуэньей, по крайней мере в ближайшее время. Что же касается ваших развлечений и ваших друзей, то пока они не будут вызывать у меня неодобрения, вы вольны в своих действиях.
      Это уже было слишком для Сабрины. Забыв, что ей надо держать себя в руках, она закричала:
      - Как вы смеете? С каких это пор вы стали разбираться в ценах на женские тряпки? С каких это пор жестокосердный разбойник, подобный вам, диктует, что правильно и что не правильно?
      Лицо у него стало каменным, жадеитовые глаза потемнели от гнева, когда он бросил ей в лицо:
      - С тех пор, как ваш отец зачем-то назвал меня вашим опекуном в своем проклятом завещании! - Он помолчал. - Поверьте, у меня нет никакого желания возиться с вами, и чем быстрее вы подцепите какого-нибудь дурака, который женится на вас, тем лучше для нас обоих!
      У Сабрины горло перехватило от обиды, ведь, в конце концов, разве она тоже не хочет избавиться от него? Вся дрожа от злости, она прошипела:
      - Не бойтесь. Я выйду замуж за первого же, кто мне подвернется! Лучше это, чем хоть на день дольше оставаться в ваших руках!
      Крутанув юбками, она бросилась к двери, но внезапно остановилась, пораженная неожиданно пришедшей ей в голову мыслью.
      - Когда вы успели обо всем договориться? Я ведь приехала только вчера вечером, а вы приказали мне оставаться в Накогдочезе, так что" не знали, что я приеду в Новый Орлеан.
      Бретт сложил руки на груди и рассмеялся.
      - Ошибаетесь, моя дорогая. К несчастью, будучи немного знаком с дамскими вывертами, я знал, что если учтиво попрошу вас приехать в Новый Орлеан, мне потребуется не меньше взвода солдат, чтобы вытащить вас из Накогдочеза. Зато если я потребую, и в достаточно грубой форме, чтобы вы оставались на месте, то вы немедленно прискачете.
      Сабрина жгла его взглядом, не умея справиться с нахлынувшими на нее чувствами. Диос! Да он сам дьявол! Но вдруг гнев ее испарился, и веселые огоньки заплясали в глазах, когда она поняла, как ловко он все рассчитал. Одобрив его тактику, она сухо усмехнулась.
      - Ваша победа, сеньор. - И вышла, прикрыв за собой дверь. Бретт тоже улыбнулся и покачал головой. Женщины! Неужели он никогда не научится их понимать?
      Как ни странно, последующие недели прошли без особых происшествий. Сабрина и Франсиска постепенно вживались в уклад нового дома. Они восстановили старые знакомства и завели новые. У Франсиски здесь была куча знакомых, поскольку они не раз с Луисом приезжали в Новый Орлеан. У Алехандро тоже было много деловых партнеров в городе, которые приезжали засвидетельствовать почтение его сестре и дочери. Некоторых из этих людей Сабрина встречала еще девочкой, когда родители брали ее с собой, других она знала по письмам и рассказам отца. Как бы то ни было, но вскоре они с Франсиской, несмотря на то, что жили в доме американо, оказались в знакомом круге испанцев и креолов.
      Шли дни, и Сабрину все больше удивляло поведение ее тетки, которая, казалось, теперь была всем довольна. Она, правда, ворчала время от времени, но совершенно беззлобно и до открытых военных действий у них с ненавистным гринго дело не доходило.
      Наверно, размышляла Сабрина, греясь на майском солнышке, тетя ждет приезда Карлоса. Или она так радуется новым вещам, щедро оплачиваемым Бреттом, что считает благоразумным помалкивать в его присутствии.
      Бретт в самом деле был щедр к Франсиске. Не говоря ни слова, он подписывал ей любые счета, которые были весьма впечатляющими, так как тетка решила таким образом компенсировать себе необходимость жить с Бреттом в одном доме.
      Сабрина тоже заказала себе новые платья, шали, туфли, шляпки и множество всякой другой чепухи. Она испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие копаться в ярких тканях, особенно после того, как почти два года носила платья только черного цвета. Она устроила себе праздник, постоянно повторяя, что не должна думать о расходах, поскольку это ее собственные деньги. И только одно тревожило ее - когда она представляла себе, как Бретт читает ее счета с указанием покупки. Дамские вещи - это то, что касается только женщин, и она краснела при мысли обо всех шелковых и кружевных штучках, от которых его брови должны полезть на лоб.
      Сабрину удивляло поведение Бретта. Она была готова к любым выпадам с его стороны, но кроме того первого вечера, когда он ее поцеловал, Бретт неизменно вел себя как настоящий джентльмен... Правда, иногда она ловила на себе его странный зовущий взгляд, от которого хотелось броситься ему на шею. А иногда он говорил с ней так заносчиво, что было трудно поверить, будто его губы прижимались к ее губам и его сильные руки сжимали ее в своих объятиях.
      Странно, но они с Франсиской почувствовали себя здесь как дома. Приехали сражаться с ним, но наступила уже середина мая, а они тихо-мирно живут в этом особняке. Бретт редко надоедал им своим присутствием. Иногда она не видела его по несколько дней.
      Сегодня Сабрина оказалась предоставленной самой себе. Никаких покупок, никаких магазинов, никаких визитов. Тетя Франсиска немного недомогала и отдыхала в своей комнате. Вечер тоже как будто свободен. Ни театра, ни оперы, ни гостей. Ничего.
      С тех пор, как Сабрина приехала в Новый Орлеан, ей редко выпадала такая свободная минутка. В первый раз она могла спокойно посидеть и подумать о нем...
      Бретт был для нее совершенной загадкой. Он мог бы превратить ее жизнь в ад, и Сабрина раньше была уверена, что так и будет, а он этого не сделал. Конечно, он не сделал ее жизнь сладкой, обращаясь с ней с этакой дружеской снисходительностью, от которой Сабрина просто выходила из себя. Однако случались мгновения, когда она видела Бретта, которого любила когда-то, и тогда он совершенно обезоруживал ее, а чуть погодя он снова ожесточался. Бретт не давал ее сердцу покоя. Ведь она чувствовала, что его сардонические усмешки - всего лишь ширма, за которой он прячется, чего-то выжидая.
      Но чего? Что она потеряет терпение и сама бросится ему на шею? Не потому ли он без конца провоцирует ее?
      Ладно, какое это теперь имеет значение? - устало подумала Сабрина. Сегодня она поговорит с ним и убедит, что не может больше оставаться в Новом Орлеане. Она устала от их взаимоотношений и хочет как можно быстрее вернуться домой. Это самое лучшее, что она может сделать.
      Она передала Бретту через Олли записку, что хочет поговорить с ним в любое удобное для него время, и была весьма удивлена, когда в восемь часов утра Олли постучал в дверь и весело заявил:
      - Хозяин говорит, если вы должны видеть его сегодня, то идите к нему сейчас, а то потом он будет занят.
      Сабрина пробормотала что-то не совсем приятное для "хозяина", ибо была не готова к такой ранней встрече. Она только что расчесала волосы и еще не уложила их в прическу, да и одета она была в легкий пеньюар из зеленого, как яблоко, муслина. Она выглядела очень юной и невинной, хотя собиралась придать себе вид взрослой рассудительной женщины. Помедлив немного, она решила спрятать недовольство и, на ходу, собирая мысли, зашагала рядом с Олли в другое крыло, где располагались комнаты Бретта.
      Сабрина с колотящимся сердцем толкнула дверь в спальню Бретта. Она еще ни разу не была в этом крыле, тем более в его комнатах, и с любопытством оглядывалась кругом.
      Комната была просторной, на полу лежал пушистый зеленый ковер, стояло несколько удобных кресел из коричневой кожи и несколько мраморных столиков. Ее внимание привлек буфет изысканной испанской работы. На его полированной поверхности стояли несколько хрустальных графинов с стаканами и лежали кожаные сигарные коробочки. Над буфетом висело тяжелое зеркало в золоченой раме.
      Арка вела из этой комнаты в спальню Бретта, и Сабрина мельком увидела атласное покрывало и обитое бархатом кресло. Не желая идти дальше, она остановилась у порога и, кашлянув, позвала:
      - Вы здесь?
      Она ждала его, и все равно его появление в дверях было для нее неожиданным. Он уже натянул на себя бриджи и сапоги и теперь надевал рубашку. Его ничуть не смутило то, что он одевается при ней, зато Сабрина совсем растерялась. Волосы у него были еще мокрые, и Сабрина подумала, что он только что принимал ванну, а так как он не сделал ни единого движения, чтобы застегнуть рубашку, она отвела глаза от его курчавой груди.
      - Я могу прийти позже, если вам неудобно, - чувствуя, что краснеет, сказала она.
      Бретт равнодушно пожал плечами. Он подошел к буфету и, открыв одну из коробок, достал сигару. Раскурив ее, он пристально посмотрел на Сабрину.
      - В вашей записке сказано, что вы хотите немедленно говорить со мной. "Немедленно" - это или сейчас или на следующей неделе. Выбирайте.
      Начало было малообещающим. Сабрина не возражала бы, если б он вышел к ней одетым, тогда она по крайней мере не видела бы его мускулистой крепкой груди. Во рту у нее пересохло, и она не знала, куда девать глаза, тем не менее набралась смелости.
      - Я хочу вернуться в Накогдочез. Наступила мертвая тишина. Сабрина напрасно ждала ответа и, не дождавшись, подняла голову.
      Зажав во рту сигару, он задумчиво рассматривал ее, потом медленно выпустил дым.
      - Почему?
      Сабрина боялась этого вопроса, потому что не могла прямо сказать; да, я боюсь вас, боюсь унижения, боюсь, что буду сама просить дать мне хотя бы то, что вам не жалко.
      - Потому что там мой дом. Бретт покачал головой.
      - Нет.
      - Прошу прощения? - не поняла Сабрина, но уже начиная сердиться.
      - Ваш дом там, где я прикажу вам жить.
      А я решил, что вы будете жить здесь.
      Сабрина решила держать себя в руках, поэтому до боли сжала пальцы в кулачки.
      - ; Мне тут плохо. Я.., я.., я думаю, нам обоим будет лучше, если я вернусь в Накогдочез. Бретт усмехнулся и изогнул бровь.
      - Обоим? Что, моя дорогая подопечная, вы имеете в виду?
      Это животное радуется моему несчастью, взъярилась Сабрина и, не в силах больше терпеть его издевательств, бросила ему в лицо:
      - О, хватит, черт вас возьми! Глупо же! Вы никогда не хотели быть моим опекуном, а я не хочу быть вашей подопечной! Для обоих из нас лучше как можно меньше дел иметь друг с другом! - Он не двинулся с места и не отвел глаз от ее пылающего лица. - Я не хочу бороться с вами, Бретт, и если нам удалось последние несколько недель прожить без стычек, дело времени... Она не договорила и пошла к двери. Бретт аккуратно положил сигару в медную пепельницу и, догнав ее, стал рядом, обдавая ее запахом табака.
      - Дело времени?..
      Сабрина судорожно вздохнула. Его близость мучила ее. Она ни о чем не могла думать, кроме как об исходящем от него тепле, о том как она была счастлива в его объятиях. Униженная предательством собственного тела и не в силах больше выносить его взгляд, она сказала:
      - Боюсь, вы заведете меня слишком далеко. Он сухо рассмеялся.
      - Я заведу вас? Радость моя, да это вы заводите меня!
      Все еще опасаясь его и не желая вдаваться в смысл его слов, она спокойно проговорила:
      - Это лишь подтверждает мои слова. Для нас обоих лучше, если я уеду из Нового Орлеана и мы будем видеться как можно реже.
      Словно устав притворяться, Бретт тяжело опустился в кресло. Он холодно произнес:
      - Вам, видимо, очень неприятно мое опекунство?
      Сабрина удивленно уставилась на него.
      - Оч.., ч.., чень, - почти прошептала она, мучительно желая проникнуть в его мысли.
      - Очень? Всего-то? - иронически переспросил он. - Оно допекает, мучает вас? Сводит с ума? Ведь я теперь распоряжаюсь вами и вашим хваленым богатством?
      Что-то было в его голосе, что насторожило ее. Он словно был обижен. Но чем? Бретт не дал ей подумать.
      - Нет?
      Недовольная этим разговором, Сабрина быстро ответила:
      - Да, да! Иногда это просто невыносимо!
      - Только иногда?
      - Все время! - выпалила Сабрина, уже ничего не соображая. - Я бы все отдала, только чтобы избавиться от вас!
      Казалось, он остался доволен ее ответом.
      - Вы всегда удивляете меня, Сабрина. Ее чувства легко можно было прочитать на ее лице.
      - О чем вы? Ведь вы сами знали, что рано или поздно я восстану против вашей власти.
      - Чем же я ограничил вашу свободу? - учтиво поинтересовался Бретт.
      - Ничем! Но это ничего не меняет... Я не желаю жить в вашем доме, а если вы будете меня заставлять, то подам в суд.
      - А, понятно. Я могу оставаться вашим опекуном, пока не мешаю вам делать то, что вы хотите, - сурово проговорил он. - Вот в чем дело. Ваш отец испортил вас, дорогая, и сделал самой себялюбивой дрянью, какую я когда-либо встречал в жизни.
      Обиженная и напуганная, Сабрина отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. Это нечестно. Это несправедливо. Ей все было позволено, но она никогда не пользовалась этим. Она чуть было не выдала, как больно он задел ее, но ее гордость пришла ей на помощь.
      - Вы не имеете права меня судить... Ведь вы даже не знаете меня!
      - И слава Богу! - сказал он, вставая. - Но я могу судить вас, потому что ваш отец дал мне это право, и в будущем я собираюсь всерьез воспользоваться им.
      Слезы мгновенно высохли.
      - Я ненавижу вас, Бретт Данджермонд! И я все сделаю, чтобы вы не были моим опекуном!
      Бретт насмешливо улыбнулся.
      - Знаете, радость моя, я думал, нам потребуется больше времени, чтобы дойти до этого разговора. - Он почти по-хозяйски провел рукой по ее шее. Конечно, я знал, что мне придется разыграть из себя неуступчивого воспитателя, чтобы разъярить вас и чтобы вы с радостью приняли любое мое предложение. Вы сказали "все", Сабрина? Правильно?
      Сабрина опять начинала чувствовать на себе власть его тела и не заметила расставленной ловушки. Она кивнула. И даже крикнула:
      - Да! Все!
      Жадеитовые глаза скользнули по ее лицу, потом по ее шее, груди, бедрам.
      - Тогда, - хрипло проговорил он, - я думаю, мы договоримся.
      Он нежно коснулся губами ее губ, и Сабрина была не в силах противиться ему. Она не могла ни о чем думать, когда он был так близко, когда его руки гладили плечи, а его язык ласкал уголки ее губ.
      - О чем договоримся? - с трудом выдавила она из себя.
      Он поднял голову, и она замерла от страха, увидав выражение его лица.
      - Очень просто, Пурпурная лилия, - хрипло прошептал он. - Очень просто, тигровая лилия. Вы на шесть месяцев становитесь моей любовницей, а в конце этого срока я передаю вам права на все ваше проклятое состояние. Думаю, что это честная цена за шестимесячное обладание вашим прелестным телом. Ну, как?..
      Глава 24
      Сначала Сабрина не поняла. Прошло несколько минут прежде, чем она с трудом переспросила:
      - Я.., я.., любовницей? Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?
      Его лицо ничего не сказало ей.
      - Хочу! И всегда хотел. Я предложил вам когда-то стать моей женой, но этого оказалось недостаточно. Ведь тогда я был гол как сокол. На сей раз я не так глуп, хотя гораздо богаче, чем тогда. Тем не менее я больше не собираюсь покупать жену. Любовницу, другое дело...
      Сабрина не знала, как удержалась, и не выцарапала ему глаза. Наверное, она вспомнила, чем он ответит ей, а может быть, инстинктивно поняла, что он провоцирует ее, потому что только и ждет, как бы заполучить ее в свои объятия. А что, если он дотронется до нее или поцелует ее?.. Сабрина в отчаянии закрыла глаза. Если он ее поцелует, никакого решения не потребуется.
      Отвернувшись и борясь сама с собой, Сабрина прошептала:
      - Мне надо подумать.
      Совсем не это она хотела сказать. Она хотела бросить оскорбление обратно ему в лицо, но язык не послушался ее...
      - Как угодно, - с явным безразличием ответил Бретт. Он направился было в спальню, но остановился на пороге и поглядел на замершую в дверях Сабрину. Думаю, вам известно, - тихо сказал он, - что я нетерпеливый человек, очень нетерпеливый. В конце концов, я шесть лет ждал этого часа и не намерен ждать больше. Да, и еще, радость моя... Я был очень добр к вам, даже сам удивляюсь, как я был добр эти несколько недель, но не думайте, что так будет и впредь. Поверьте мне, я не... Я с наслаждением сыграю роль злого опекуна!
      Сыграет, подумала Сабрина и бросилась вон. Он способен превратить ее жизнь в ад, и тогда его предложение действительно покажется ей райским блаженством. У себя в спальне она бросилась на кровать, и слезы ручьями потекли у нее по щекам. Ах, Господи, как у нее не разорвалось сердце?
      Все было бы просто, если бы она не любила его... К несчастью, она любит его! Именно любовь заставила ее рвануться в Новый Орлеан, а иначе она разорвала бы письмо на кусочки и стала думать, как взять над ним верх, не выезжая из Накогдочеза. Именно любовь заставила ее протянуть несколько недель и ни разу не повидать адвоката.
      Впрочем, это не значит, что она должна позволять играть собой и превращаться в безвольную рабыню. Она может любить его, но он ничего не должен об этом знать! Он не заслуживает ее любви!.. Он вообще не заслуживает ни одной женщины! Он заслуживает лишь виселицы или четвертования, или котла с кипящим маслом, или... Несколько приятных минут Сабрина провела, выдумывая пытки пострашнее, но потом ей пришло в голову, что если это и несколько успокаивает ее, то проблему не решает.
      А проблема есть. И не такая уж простая. Она его любит и хочет его, хочет каждой клеточкой своего тела, и он тоже хочет ее.., на шесть месяцев. Вновь ее охватило отчаяние. Конечно, если она примет его недостойное предложение, у нее будут шесть месяцев счастья, в которые она может постараться влюбить его в себя... Но если он не полюбит ее, если холодно разорвет их договор, так же холодно, как предложил ей его сегодня, и она больше никогда не увидит его? У нее останутся только горькие воспоминания, которые постепенно станут еще горше и отравят ей всю жизнь.
      Сабрина тяжело вздохнула и села на кровати. Может быть, рискнуть? Сказать "да", а там будь что будет... Короткий смешок слетел с ее губ. С чего она взяла, что он переменится и станет другим человеком? Достойным, преданным человеком, который захочет жениться на ней?
      А если она не примет его предложения, что тогда? Он ясно дал ей понять, что ее спокойному существованию пришел конец. А что он предпримет? Запрет ее в подвале на хлебе и воде? Это ей нипочем. Скорее, он будет постоянно унижать ее.
      Диос! Что же делать? Какое принять решение? Может быть, выбрать третье? Сабрина вскочила, кое-как оделась и вышла из спальни. Она одолела всего пять ступенек" когда заметила внизу Олли, который стоял с решительным и несчастным выражением лица, и Сабрина замедлила шаги.
      Они долго смотрели друг другу в глаза, пока Олли не отвернулся. Дергая себя за ухо, он промямлил:
      - Мне это не больше нравится, чем вам, мисс. Но хозяин приказал мне не спускать с вас глаз. - Олли закашлялся. - Говорит, вы постараетесь сбежать из дома...
      - Понятно, - спокойно сказала Сабрина, хотя внутри вся кипела. Она усмехнулась. - Ты хорошо умеешь шпионить за людьми? Ходить за ними по пятам?
      Олли покраснел.
      - Да, мисс, умею, - твердо проговорил он. - В лесу, может и не очень, как вам известно, а уж в Новом Орлеане, поверьте, вам не скрыться. Но хозяин, мисс, хорошо ориентируется и в лесу, так что не думайте, что если вы убежите от меня, то сможете убежать от него!
      Сабрина вздохнула и, кивнув головой, обреченно пошла к себе в комнату. Какой смысл бежать из дома, если Олли не спускает с нее глаз, напоминая все время, что она не свободна?
      Обдумав предложение Бретта со всех сторон, Сабрина решила, что у нее нет выхода. Сбежать не удастся. На что она будет жить? Куда поедет? Не домой же, где Бретт будет искать ее в первую очередь? К тому же, как она доберется туда? Вне всяких сомнений, он позаботится и о том, чтобы она не смогла оседлать лошадь и ускакать в Накогдочез.
      Но, подумала Сабрина, ей все равно придется лечь с ним в постель, надо будет как следует поторговаться. Пока у нее есть время. Она не доставит ему удовольствия быстрой капитуляцией. И, может быть, ну, может быть, за это время она найдет другое решение?..
      Она ожидала, что Бретт будет как-то иначе себя вести после их разговора, и была крайне огорчена тем, что он вел себя, как обычно. Вечером перед обедом он был в голубой гостиной, и его поведение было таким же насмешливым, издевательским и, к несчастью для Сабрины, обворожительным.
      Франсиска немножко пришла в себя и тоже вышла к обеду, за что Сабрина была ей от души благодарна. Она не знала, как бы высидела обед, если бы рядом не оказалось тетки и, что еще важнее, если бы она не взяла на себя беседу с Бреттом.
      Бретт уже давно не обедал с ними, и Франсиска, конечно же, не могла обойти молчанием этот факт.
      - Спасибо, сеньор, для нас большая честь видеть вас за обеденным столом!
      Бретт улыбнулся ей.
      - Я очень рад, что вы это понимаете, - сухо ответил он, недобро сверкнув глазами.
      Франсиска поджала губы, но, не давая ему вывести ее из себя, сказала почти примирительно:
      - Вас не было несколько дней и вообще вы так заняты в последнее время... Касается ли это дел моей племянницы?
      Бретт отпил вина.
      - Да, в общем, да.
      Франсиска помолчала, ожидая, что он еще скажет, но он больше ничего не сказал.
      - Объясните, - нетерпеливо потребовала она. Бретт устремил на нее вопрошающий взгляд. - Прошу вас!
      - Поскольку вы так учтивы, то я вам отвечу, что ездил в Лисье Логово, это моя плантация, чтобы проследить за подготовкой к нашему переезду туда.
      - Переезду? - не выдержала Сабрина. Бретт повернулся к ней.
      - Да. Вы ведь знаете, что на лето обычно все из города уезжают. В городе хорошо только зимой. Но прежде, чем мы переедем, там надо было кое-что сделать... - Он послал Франсиске ослепительную улыбку. - Для приема таких очаровательных дам.
      Но Франсиска на удочку не поймалась.
      - Мне это не нравится! Мы не собираемся уезжать из Нового Орлеана! заявила она.
      Но не успела больше ничего сказать, потому что Бретт холодно перебил ее:
      - Какое это имеет значение, нравится вам или нет! Первого июня Сабрина и я переезжаем в Лисье Логово, а вы, если пожелаете, можете сопровождать вашу племянницу, а если нет... Я думаю, вы легко найдете себе пристанище в Новом Орлеане.
      Сабрина с замиранием сердца смотрела, как Франсиска зажала в руке нож, и ей даже показалось, что сейчас она вонзит его в грудь Бретту.
      Бретт, прищурившись, тоже ждал. Но Франсиска взяла себя в руки и даже улыбнулась.
      - Вы должны простить меня, сеньор. Я не привыкла к тому, что мои желания так мало значат.
      Бретт что-то вежливо ответил и стал рассказывать о Лисьем логове, как будто ничего не случилось. Но Сабрина не удивилась, когда Франсиска отказалась от десерта и ушла к себе. Не желая остаться наедине с Бреттом, Сабрина тоже встала.
      - Я не голодна, - торопливо проговорила она. - Приятного аппетита.
      - Сядьте, Сабрина, - сухо приказал ей Бретт. - Я не собираюсь нападать на вас, так что не бегите от меня, словно испуганная лань.
      - Я не испугана! Просто я подумала...
      - Вы подумали, что хотите пойти успокоить тетушку?
      - Вы были довольно-таки грубы с ней, - попробовала защитить свою родственницу Сабрина.
      - Не больше, чем она со мной! - устало сказал он. - Вы что, думаете, я не замечаю, каким зверем она смотрит на меня? Ваша тетушка меня ненавидит. И, окажись я на вершине горы, ни за что не пожелал бы, чтобы она стояла рядом!
      Сабрина робко улыбнулась.
      - Это уж слишком, Бретт.
      - Возможно. Но если она попытается быть со мной поучтивее, я отвечу ей тем же.
      Освободившись от своей скованности, Сабрина спросила:
      - Мы действительно первого июня едем на плантацию?
      Он покрутил в руках бокал, потом поднял голову и встретился с ней взглядом.
      - Да, действительно. Думаю, вам там понравится. Кстати, оттуда недалеко до Сан-Андрэ-шато, где живет Морган, и у вас будет возможность познакомиться с его обожаемой Леони.
      Сабрина кивнула, удивляясь тому, как легко они разговаривают после того, что произошло утром. Бретт улыбался, в его жадеитовых глазах загорался время от времени теплый огонек, и сердце Сабрины переполнялось любовью. Такое случалось нечасто, и она научилась ценить редкие мгновения счастья. От его иронии не осталось и следа. Он разговаривал с ней, как разговаривал когда-то в Накогдочезе, и в душе у нее пробуждалась надежда.
      Они болтали, и Бретт рассказывал ей, что хочет изменить в Лисьем Логове, а Сабрина улыбалась, изумляясь его горячности. Но вдруг он вспомнил об утреннем разговоре, и выражение его лица изменилось. Он иронически заметил:
      - Ладно, дорогая, боюсь, я утомил вас сказками бедного плантатора.
      Сабрина не уловила изменения в его настроении, поэтому неосторожно обвела комнату рукой и переспросила:
      - Такого уж бедного?
      Бретт похолодел, и Сабрина с ужасом поняла, что перемирие прервано. Вновь на месте ее любимого Бретта появился холодный насмешливый "опекун".
      В глазах у него был лед.
      - Нет, конечно, не бедного! Но я никогда и не был бедным. Вы могли бы навести справки прежде, чем бросить мне в лицо свой отказ. - Бретт был недоволен собой. Он встал. - Если позволите, я пойду к себе.
      Сабрина так и осталась сидеть с открытым ртом. Ничего не понимая, она тоже поднялась и вышла из столовой.
      В эту ночь она долго не могла заснуть. Слишком многое ей надо было обдумать. Утром она не особенно вдумалась в его слова, разве только, когда он заявил, что предлагает ей стать его любовницей, зато теперь, лежа с открытыми глазами, она медленно перебрала в уме каждое слово. Неужели он правда подумал, что шесть лет назад ей нужно было его состояние? Она нахмурилась. Но это же невозможно! Она любила его, и его деньги или их отсутствие никогда не интересовало ее. Тогда почему он всегда так странно говорит, стоит зайти речи о деньгах? И теперь, вечером, он опять заговорил о том, что она не разорвала бы их помолвку, если бы знала, что он богат.
      Ужасно! Он не мог подумать, что ей нужно его состояние! Сабрина поняла свою вину и почувствовала, как ее лицо залила краска стыда. А почему нет? Ведь она же подумала, что он гоняется за ее состоянием. Но у меня была причина, слабо возразила она сама себе. Причина? Какая может быть причина, если по-настоящему любишь человека? Однако Сабрина знала ответ на свой вопрос, хотя хотела бы его не знать. Карлос и Констанца! Но если ехидные замечания Карлоса Сабрина могла отнести на счет ревности, то как быть с Констанцей? Она вспомнила, какую испытала ярость, когда узнала, что Бретт предоставил Констанцу своей судьбе. Тяжело вздохнув, Сабрина закрыла глаза. Что толку мучить себя? Кто теперь ответит на этот вопрос? Если Бретт так нуждался в ее состоянии, как утверждали Карлос и Констанца, а у нее не было оснований не верить им, тогда почему его так мучает то, что она гонялась за его деньгами?
      Ответа на этот вопрос она не нашла и заснула, но даже сон не принес ей желанного отдыха. Всю ночь она видела одно и то же. Она радостно бежит по лесу, переполненная любовью так, что сердце готово выпрыгнуть у нее из груди, а на берегу озера ее ждет, раскрыв объятия, Бретт, и лицо у него такое доброе, хорошее... Но неожиданно на них опускается тяжелый туман, и у нее появляется нехорошее предчувствие, которое усиливается, когда она видит Карлоса и Констанцу, вдруг хватающих ее за руки и не пускающих к Бретту. Сабрина кричит, но Бретт не слышит и не видит ее, и она изо всех сил борется с Карлосом и Констанцей. Она еще видит Бретта, но у него уже совсем другое лицо... Сабрина собирает все силы, но вырваться ей не удается. Слезы , текут по ее щекам, когда она смотрит вслед уходящему Бретту...
      Ничего удивительного, что проснулась она в плохом настроении и вся разбитая, так что не смогла заставить себя встать. Она не забыла свой сон, не забыла, как злилась на Карлоса и Констанцу. Зачем они ей помешали? Впрочем, какая разница! Все равно Бретт ее не любит!
      Бретт тоже поднялся утром усталый, словно не спал вовсе, а такое с ним случалось нечасто. Усталость он мог отнести на счет работы, которую проделал, чтобы привести Лисье Логово в порядок перед приездом Сабрины, а вот уныние... В самом деле, после вчерашней ссоры с Сабриной он должен быть доволен... Разве нет? В конце концов, он поставил ее на место.
      Почему же он недоволен? Почему у него такое чувство, будто он что-то потерял, и его месть совсем его не радует? Конечно, Сабрина не даст ему ответ сразу. Пройдет немало времени прежде, чем она сдастся и примет его бессовестное предложение.
      Он усмехнулся. Неужели его недовольство связано с тем, как нехорошо он себя ведет по отношению к ней? Неужели, обдумывая, как сделать ее покорной, он даже от самого себя скрывал, что у него есть задняя мысль.., и он смягчит себя? Неужели?
      Нет, холодно сказал он себе, не было у него никаких задних мыслей. Алехандро повел себя, черт бы его побрал, как романтик, делая свою приписку к завещанию! И если он собирается воспользоваться правами, предоставляемыми ему как опекуну, то пусть вина за это ляжет на Алехандро!
      Победа была близка, а Бретт не чувствовал никакой радости. Вне всяких сомнений, он жаждал обладать ею. Слишком много ночей он провел, мечтая о ней. Стоило ему только представить ее облик, и требовалось немало сил, чтобы подавить немедленно вспыхивавшие желания. Не менее прежнего он хотел отомстить ей, преподать урок, однако его мучило ощущение, что не столько месть вела его... Может быть, ему хотелось унять боль, которая не оставляла его с тех пор, как шесть лет назад она разорвала их помолвку. Он как будто научился жить со своей болью, как жил в юности, но все равно... Все равно он заставит ее лечь с ним в постель и облегчить страдания его плоти, если не души!
      Он быстро оделся и чуть ли не бегом отправился в конюшню, где встретил Олли с письмом. Бретт рассердился, заметив, что конверт вскрыт, и сухо спросил:
      - Я когда-нибудь буду получать письма, не просмотренные тобой? Олли усмехнулся.
      - Ну, хозяин, старого кобеля не отмоешь добела, вы же сами знаете. Я так долго этим занимался, что вряд ли когда-нибудь смогу остановиться.
      Бретт хмыкнул и стал читать. Письмо было от Моргана.
      Дорогой Бретт!
      Я вернулся домой и нашел письмо от Джейсона. Он собирается приехать с семьей в Новый Орлеан не позднее конца июля - начала августа. Так что я ничего не буду ему писать, если не возражаешь, а просто подожду его приезда, а там устрою вам встречу у себя в Шато... Сабрина и Кэтрин побудут с Леони, а джентльмены обсудят свои дела. Согласен?
      Морган
      Бретт поднял глаза на Олли.
      - Напиши ему, что я согласен, и пусть кто-нибудь из слуг отправит письмо.
      Олли кивнул и повернулся было, чтобы идти в дом, но голос Бретта остановил его.
      - Ты за все тут отвечаешь, пока я в Лисьем Логове... Эндрю и другие слуги уже предупреждены. Я вернусь примерно дней через десять. Напишу, когда буду знать точно. Но к моему возвращению чтоб все было готово к переезду.
      Известие об отъезде Бретта Сабрина приняла равнодушно, даже с некоторым облегчением. У нее есть время, чтобы принять решение, остается лишь надеяться, что ей хватит этого срока, как бы короток он ни был.
      Однако, несмотря на неуверенность в будущем, несмотря на обиду, Сабрина обнаружила, что ужасно скучает без Бретта. Без него все было так уныло, ненужно и постыло, что, к своему ужасу, она вдруг поняла, что считает дни до его возвращения.
      Бретта не было уже пять дней, как, к великой радости Франсиски, приехал Карлос. Чувства Сабрины не были так однозначны. Она вдруг поняла, что не радуется ему, как бывало раньше. Его присутствие должно было только осложнить ее положение. Еще больше она расстроилась, когда Франсиска приказала приготовить для него комнату. Сабрина похолодела.
      - Тетя, не думаю, что так будет лучше. Сеньор Данджермонд...
      Франсиска даже не захотела ее слушать.
      - Мне все равно, что он сказал! Его нет, а мы есть! Кроме того, теперь, когда Карлос приехал, все должно перемениться.
      Сабрина проявила подозрительную покорность и лишь спросила:
      - Да? Как это?
      Она вопросительно посмотрела на Карлоса, который развалился в кресле и внимательно следил за ее реакцией, обратив внимание, что она встретила его совсем не так, как могла бы.
      - Ты можешь назвать мне причину, по которой я должен обходить стороной дом, в котором поселились моя мать и моя милая кузина? - елейным голосом спросил он. - Тем более, что он куплен на твои деньги, скорее всего!
      - Это еще неизвестно! - сердито ответила Сабрина. - И пока неизвестно, это его дом. - Она заглянула в глаза Карлосу. - Сеньор Данджермонд открыто сказал, что не желает, чтобы ты жил здесь. Жаль, но ничего не поделаешь. Поэтому я думаю, тебе лучше всего подыскать себе что-нибудь другое.
      Франсиска пришла в ярость и так поглядела на племянницу, что странно, как Сабрина не провалилась сквозь землю.
      - С каких это пор ты решаешь, что нам делать? Я - твоя родная тетка, и ты должна слушаться меня! И я говорю, что мой сын останется с нами, и посмей только стать на сторону гринго!
      Карлос не отрывал взгляда от лица Сабрины.
      Он хотел понять, о чем она думает, и его выводы были неутешительными. За те несколько месяцев, что он провел в Мехико, между ними встала преграда. Гринго? Карлос почувствовал укол ревности.
      Несмотря ни на что, он не оставлял мысли жениться на Сабрине и заполучить роскошную женщину и богатство дель Торрезов. Он надеялся, что в один прекрасный день Сабрина все-таки достанется ему. Завещание Алехандро явилось для него ударом, однако в Мехико он решил, что предпримет еще одну попытку... Только теперь он не будет осторожничать. Путь был только один. Она должна забеременеть от него.
      Жестокая улыбка исказила его лицо. С каким удовольствием он сделает ей ребенка! Тогда пусть ненавидит его, сколько хочет. Стыд заставит ее принять его предложение. А там уж он найдет способ признать недействительным завещание Алехандро. В конце концов, у него в Мехико хватает богатых и влиятельных родственников, которые поддержат его в войне против чужака.
      Он все тщательно продумал, даже место, где будет держать Сабрину, пока она не покорится ему. Так что когда он приехал в Накогдочез и обнаружил, что птичка улетела, то понял, что тянул слишком долго. Недаром Констанца предупреждала его...
      Он прищурился. Кто бы мог подумать, что Констанца Моралес живет в Мехико? И что они встретятся? Он поджал губы. И что она счастливо выйдет замуж за состоятельного испанского гранда, который немного смахивает на Бретта Данджермонда? Даже сейчас он отказывался верить, что сияющая пухленькая женщина, пришедшая с визитом к тете Изабель, и впрямь Констанца Моралес. Только теперь она стала Констанцей Феррера, счастливой женой и матерью двоих маленьких сыновей трех и четырех лет. Его как громом поразило. Мало того, что они встретились, так она еще настолько переменилась. Куда только подевалась одинокая несчастная женщина, которая была согласна на все... Замужество смягчило ее, и она стала совсем другой. Когда наконец им удалось поговорить наедине, она наотрез отказалась восстановить прежние отношения.
      - Ты все такой же, Карлос, ми амиго.
      А я нет... Все прежнее забыто, и мне очень стыдно, когда я начинаю вспоминать. Теперь я замужем за хорошим человеком, таким человеком, о котором всегда мечтала, но не чаяла отыскать! Господь не оставил меня. И теперь у меня есть мой любимый муж и замечательные дети. Не проходит дня, чтобы я не благодарила Господа за все, что Он мне дал. - Глаза у нее затуманились. - Я не заслужила такого счастья.., тем более, что получила все это за счет несчастья ни в чем не повинных влюбленных, которых я разлучила.
      Карлос изумился, потому что она говорила искренне, это было видно по выражению ее глаз. Она жалела его! Такого Карлос не мог стерпеть.
      - Легко судить, когда у тебя есть все! Но ведь бывали и другие времена.., когда ты ничем не гнушалась, чтобы добиться своего!
      Констанца отвернулась.
      - Ты прав, Карлос. - В ее голосе послышались слезы. - И если бы я сейчас могла все вернуть... Я все время хотела написать Сабрине и объяснить ей...
      - Нет!
      Карлос испугался. Сабрина все еще доверяла ему, и на ее доверие он рассчитывал, строя свои планы.
      Констанца удивленно посмотрела не него.
      - Сейчас это уже неважно, - соврал он. - Она никогда по-настоящему не любила гринго. Она мне сама сказала. - Он заставил себя улыбнуться. - После моего возвращения, я надеюсь, мы поженимся. По крайней мере, она дала мне слово...
      Констанца не сводила с него глаз, и Карлос был уверен, что она решает для себя, говорит он правду или врет. Наверное, она решила, что он сказал правду, потому что тихо проговорила:
      - Не оставляй ее надолго... Твоя Сабрина может убежать от тебя.
      Какими же провидческими оказались ее слова!..
      Он изучающе посмотрел на Сабрину. Теперь он должен быть с ней пожестче. Очевидно, ее отношение к дурацкому опекунству очень изменилось после ее переезда в город. Он не увидел в ней никаких проявлений вражды к гринго, зато она заметно отдалилась от его матери и от него самого! Надо подыскать место, куда он отвезет ее, когда похитит...
      Глава 25
      Решив, что ничего не добьется, если будет настаивать, Карлос принялся успокаивать мать. Он убедил обеих женщин, что у него вовсе не было намерения селиться тут, но все-таки он будет поблизости на всякий случай. А пока ему надо идти и подыскать себе крышу над головой. Сабрина благодарно улыбнулась ему, и ее прощание с ним было куда теплее. Конечно, она не предполагала, какие мысли бродят у ее кузена в голове.
      Покинув дом Данджермонда, Карлос отправился на постоялый двор в центре города, где снял комнату. Он просидел в ней весь вечер один, размышляя о том, какая удача, что его соперника нет в городе. Однако это значило, что он должен действовать как можно быстрее.
      На следующий день он уже все уладил, сняв милях в пяти от Нового Орлеана небольшой дом, который подходил ему по всем статьям; во-первых, стоял несколько на отшибе, так что никаких соседей поблизости не было, и, во-вторых, был окружен буйно разросшимся кустарником. К тому же дом почти окружало топкое болото, из-за чего к нему трудно было подобраться. Но даже если Данджермонд отыщет его, все равно это случится слишком поздно. Для того, чтобы овладеть женщиной, много времени не требуется. Карлос усмехнулся. Он не сомневался, что сделает ее беременной чуть ли не с первого захода, стоит ему как следует постараться.
      Но если найти дом оказалось делом нетрудным, то он потерпел неудачу, стоило ему обратиться к Сабрине и пригласить ее на верховую прогулку. Сабрина вежливо отказывала ему всякий раз, когда он предлагал ей что-либо вне дома, словно о чем-то догадывалась.
      На самом деле Сабрина ни о чем подобном не подозревала. Просто ей было не по себе в его обществе. Она знала: Бретт придет в ярость, когда вернется и обнаружит, что Карлос чувствует себя у него как дома, но даже не это удерживало ее. Что-то такое было во взгляде Карлоса, отчего ей не хотелось оставаться с ним наедине даже на несколько минут. Она ведь не забыла о его неожиданном нападении на нее в беседке...
      Да еще по ночам ее тревожили сны. Ей часто снились Бретт и озеро, только теперь этот сон стал еще ужаснее. Констанца куда-то исчезала, и она оставалась наедине с Карлосом, которого трудно было узнать. Вместо красивого, улыбающегося друга детства она видела перед собой настоящее исчадие ада. Это пугало ее, и, хотя Сабрина не была суеверной, она не могла избавиться от неприятных ощущений, которые, наверное, и порождали ее ночные кошмары. К тому же, Бретт сказал, что Карлос ему врал. Интересно, по какому поводу? Однако она никак не находила удобный момент напрямую спросить об этом у самого Карлоса.
      Приезд Карлоса заставил ее на время забыть о бессовестном предложении Бретта, но по прошествии нескольких дней Сабрина решила, что не должна больше прятаться от себя. Она решила принять условия Бретта. Принять и надеяться, что Бог пошлет чудо.., и Бретт полюбит ее.
      Это было горькое решение. Сабрина приняла его, тоскуя по объятиям Бретта, мечтая вновь почувствовать прикосновения его рук и губ, как в ту лунную ночь, которую она не могла выкинуть из памяти. Она тосковала по нему, и не только по его телу, а вообще по нему - доброму и жесткому, щедрому и расчетливому, насмешливому и серьезному, ненавидимому и любимому всем сердцем.
      Решение было принято. Она признала, что любит его и пойдет на что угодно, лишь бы он был с ней, и ей сразу стало спокойнее. Когда-нибудь она заставит его полюбить ее, и шесть месяцев продлятся целую жизнь. Может быть, даже наступит день, и она станет его женой.
      Освободившись от сомнений, Сабрина стала более беспечной и, не размышляя, приняла приглашение Роблесов, друзей Франсиски, которая тоже собиралась поехать к ним, так что у Сабрины не возникло никаких подозрений, когда она села в карету вместе с Карлосом и его матерью. К тому же кучер и слуги были Бретта, и среди них - Олли, с которым она и вовсе чувствовала себя в безопасности.
      Сабрина веселилась вовсю. Одетая в атласное зеленое платье, с волосами, убранными в искусную прическу и покрытыми великолепной серебряной сеткой, она притягивала к себе взоры многих мужчин, а если принять во внимание ее великолепную фигуру, милую улыбку и сияющие янтарные глаза, то неудивительно, что молодые испанцы и креолы мгновенно обступили ее и не отходили от нее весь вечер. Среди них был и Карлос.
      Бал был в самом разгаре, когда гости постарше начали разъезжаться, и Карлос как бы между прочим сказал матери:
      - Почему бы тебе не вернуться домой с сеньорой Коррейя? А я смогу побыть немножко наедине с Сабриной.
      - Ну, конечно, дорогой. - Она поглядела на него любящим взглядом. - Тебе хватит времени уговорить глупую девчонку, си?
      Карлос улыбнулся.
      - Если ты не против... - Он легко коснулся губами материнского лба. - И прошу тебя, мама, не волнуйся, если Сабрины несколько дней не будет дома.
      Франсиска сначала испугалась, но потом все-таки кивнула.
      - Мне не нравится то, что ты задумал, дружок, но если нет другого способа избавить ее от гринго, придется пойти на этот шаг, - тяжело вздохнула она.
      - Правильно, - подтвердил Карлос.
      Убедившись, что Сабрина занята своими поклонниками, Карлос проводил мать к карете и, когда она отъехала, подошел к карете Бретта. Для верности он огляделся. Большинство слуг собралось неподалеку от дома на свой праздник, и, уверенный, что за ним никто не наблюдает, Карлос ослабил колесо.
      Он знал, что примерно в трех милях отсюда есть крутой поворот... А там в кустах привязаны две лошади. До того места колесо не слетит, а потом он пошлет слуг за помощью, а сам... Он улыбнулся и пошел обратно.
      Франсиска тоже улыбалась, когда входила в дом Данджермонда. Наконец-то, думала она, сбывается ее мечта соединить Карлоса и Сабрину. Правда, ей не очень нравилось, каким образом это должно произойти, но она постаралась успокоить себя тем, что хороши любые средства. А когда это случится, то и приписка Алехандро к завещанию перестанет иметь силу.
      Она злорадно потирала руки и улыбалась, представляя себе, что скажет Данджермонд, когда узнает о случившемся.
      Улыбка сползла с ее лица, когда она увидела Бретта в дверях библиотеки.
      - Что вы тут делаете? - не скрывая злобы, спросила она. - Вас не ждали до вторника.
      Стараясь держаться спокойно, Бретт ответил:
      - Я не знал, что должен вам докладывать, когда мне возвращаться в мой собственный дом. Франсиска покраснела.
      - Просто я удивилась. Когда вы приехали?
      - Примерно через час после того, как вы отправились к Роблесам, изображая беспечность, ответил он. - Вы ведь ездили к Роблесам?
      - Си! - Франсиска изо всех сил старалась придумать какой-нибудь отвлекающий маневр. С гринго станется поехать и к Роблесам. Она должна задержать его дома, пока Карлос и Сабрина не скроются. - Вас, наверное, удивляет, что Сабрина не со мной?
      Бретт прищурился.
      - Верно. Где она?
      По его лицу невозможно было ничего понять, но Франсиска все равно испугалась. Неужели он знает, что Карлос в городе? Что Карлос был с ними? Как он примет известие, что Карлос один сопровождает Сабрину домой?
      Это был трудный момент для Франсиски. Она бы предпочла ничего не отвечать гринго, но, с другой стороны, ей нужно было заполучить его доверие... Ему ничего не стоит прямо сейчас броситься на поиски Сабрины. Однако Франсиска понимала и то, что после стольких стычек между ними ей не усыпить его бдительность, даже если она в лепешку разобьется. Даже наоборот, мрачно подумала Франсиска. Это еще больше насторожит его.
      Бретт не сводил с нее глаз. Потом ему надоело играть в молчанку и он прямо спросил:
      - Где она? С вашим сыном? Он будет провожать ее домой?
      Франсиске ничего не оставалось, как подтвердить его предположения.
      - Да, я устала, а они вовсю развлекались там, поэтому я приехала, а они остались.
      Он ожидал чего-то подобного с той самой минуты, как вернулся домой и узнал, что Карлос повез дам на бал. Его успокаивало лишь то, что их сопровождает Олли. Но, даже заранее предполагая, что Карлос и Сабрина могут попытаться устроить себе свидание наедине, он все равно не мог избавиться от досады и мук ревности.
      - Вы плохо исполняете свои обязанности дуэньи, сеньора. Мне кажется непростительным, что вы бросили вашу подопечную одну так далеко от дома и в столь поздний час.
      - Вы смеете предъявлять мне претензии? - Она гневным взглядом смерила Бретта с головы до ног. - Вы забываетесь, гринго! Сабрина - моя племянница, а Карлос - мой сын и ее кузен. Что вы находите не правильного в моем поведении?
      Ей ни в коей степени не удалось успокоить ревность Бретта, правда, он понял, что, ссорясь с Франсиской, ничего не добьется, поэтому он промолчал.
      - С вашего разрешения я пойду лягу, - раздраженно сказала Франсиска.
      - Ваше право. Я один подожду ее. Но, сеньора, если она не вернется в скором времени.., мы с вами еще поговорим.
      Франсиска бросилась к лестнице. Негодяй! Как он смеет ей угрожать? Однако она была не на шутку напугана. Что, мучительно соображала она, что она ему скажет, когда Сабрина не приедет?
      Решив, что лучше всего ей убраться подобру-поздорову, Франсиска открыла дверь и, не увидев никого, тихо пошла вниз. Она больше не останется здесь терпеть издевательства гринго! Эту ночь она проведет у сеньора Коррейя. Франсиска бесшумно пересекла двор. Ха! Вот гринго удивится, куда они обе подевались! Она уже развеселилась, представив лицо гринго, когда Карлос и Сабрина вернутся мужем и женой.
      Не зная, что Франсиска сбежала, Бретт, обуреваемый малоприятными мыслями, вернулся в библиотеку. Положение довольно занятное. Как романтический дурак, он десять дней, не зная отдыха, готовил гнездышко к приезду Сабрины. Словно для новобрачной! Он поглядел на свои руки и усмехнулся. Даже беседку построил в укромном местечке, чтобы его прелестной подопечной меньше хотелось вспоминать о доме.
      Он горько рассмеялся. Ну и дурак! Сколько сил и денег угрохано, чтобы привести Лисье Логово в порядок. Стены теперь обиты шелком, на полах ковры, из Нового Орлеана привезли новую мебель, даже внутренний дворик он приказал рабочим сделать точно таким же, какой был в Накогдочезе. Беседку он строил сам и гордился своей работой. Ему по-мальчишески хотелось угодить Сабрине и скрасить ей пребывание в Луизиане, а еще ему очень хотелось посмотреть, понравится ей или нет его беседка. Озера вырыть он, конечно, не мог, так что пришлось поставить беседку на берегу Миссисипи.
      За время пребывания в Лисьем Логове он о многом успел передумать. Он остался явно недоволен собой. Насилие над Сабриной больше всего не нравилось ему и заставляло беспокойно ворочаться по ночам в постели. Да, он желал ее. Но она должна сама, по доброй воле, прийти к нему.., как это было шесть лет назад на берегу озера. К тому же, ему была невыносима мысль о том, что через шесть месяцев она, возможно, покинет его. От мысли, что он останется без нее, Бретт чувствовал щемящую пустоту внутри.
      Он старался не думать о Карлосе, оставшемся наедине с Сабриной. Только представить, как он обнимает ее, как она целует его! Бретт сходил с ума от ревности, тем более что время шло, а бренди оставалось все меньше и меньше.
      Сабрина не испугалась, услыхав от Карлоса, что Франсиска уехала, но была недовольна. Ей вовсе не хотелось проделывать семимильное путешествие наедине с кузеном. Тем более в закрытой карете. Однако она ничего не могла поделать, поэтому молча оперлась на его руку и от души пожелала, чтоб он не изменил своей учтивости.
      Карета тронулась с места. Сначала они молчали, а потом Сабрина решила воспользоваться представившимся ей удобным случаем и задать Карлосу вопрос, который уже давно вертелся у нее на языке:
      - О чем ты соврал Бретту?
      Карлос удивился, а когда до него дошло, о чем она говорит, то впал в ярость и с трудом удержался, чтобы не избить ее тут же в карете и не назвать шлюхой. Только один раз он соврал гринго, когда сказал, что они с Сабриной любовники, и только одним способом гринго мог узнать правду...
      Хорошо, что Сабрина не видела его лица. Иначе все ее сомнения и опасения сразу стали бы твердой уверенностью в подлости своего кузена. Тем не менее она насторожилась и в первый раз пожалела, что больше не носит при себе испанский кинжал, подаренный ей отцом.
      - Почему ты не спросишь гринго? - ответил вопросом Карлос, и его голос не предвещал ничего доброго. - Не сомневаюсь, он с удовольствием тебе расскажет!
      Сабрина прикусила губу. Жалея, что не видит его лица, она призналась:
      - Я спрашивала, но он не сказал.
      - Тогда тебе придется еще помучиться. Сабрина настаивала.
      - Он сказал, что ты его жестоко обманул, когда он еще жил у нас. Это так?
      Карлос потерял голову от ярости. Тем более, скоро не будет иметь никакого значения, знает она правду или нет. Поэтому он подался вперед и грубо схватил ее за руку. Его темное лицо было всего в нескольких дюймах от ее лица. Страшно сверкали белые зубы.
      - Си! Я соврал гринго! Я сказал ему, что мы были любовниками. Что я долго был твоим любовником. - Он крепче сжал ей руку и дернул так, что она едва не упала с сиденья.
      Ослепленная гневом, Сабрина изо всех сил ударила его по лицу. Он соврал! У нее была тяжелая рука, и Карлос на секунду забыл, что перед ним девушка. Он чуть было не задушил ее, но вовремя взял себя в руки.
      - Подумать только, все эти годы я сдерживал себя! Старался действовать лаской! Хотел завоевать твое доверие... А ты спала с проклятым гринго!
      Сознавая опасность своего положения, Сабрина не могла сдержать гнев и ледяным тоном потребовала:
      - Отпусти меня, Карлос! Отпусти, пока я не выцарапала тебе глаза и не вырвала твой лживый язык!
      Карлос рассмеялся так, что у Сабрины мурашки побежали по спине.
      - Ты мне ничего не сделаешь! Теперь моя очередь!
      Он безошибочно нашел губами ее губы. Сабрина дралась, как могла, но все было безуспешно, он прижал ее к сиденью и заломил руку. Тогда Сабрина свободной рукой ухватила прядь волос на его голове и изо всех сил дернула.
      Карлос застонал от боли и хотел удержать ее другой рукой, но Сабрина была готова к этому и, извернувшись как змея, ударила его ребром ладони в челюсть. Карлос отпустил ее. Тяжело дыша, они не спускали друг с друга ненавидящих глаз. И в это мгновение отлетело колесо.
      Раздался оглушительный скрежет, и карета остановилась. Дверь резко отворилась.
      Сабрина обрадовалась, увидев испуганные глаза Олли.
      - Мисс! С вами все в порядке? Черт меня побери! Что со мной было, когда колесо отвалилось!
      Дрожа от страха, но вовсе не из-за поломки кареты, Сабрина оперлась о руку Олли. Она была бледная, как полотно.
      - С вами все в порядке? - повторил он.
      - Да, в порядке! - ответил вместо нее Карлос. - Вы двое поезжайте на плантацию к Роблесам, и пусть они пришлют нам помощь.
      Олли с неудовольствием глянул на Карлоса.
      - Я не оставлю мисс Сабрину одну. Эй, Джоел, как ты думаешь, мы сможем починить карету? Карлос на такое не рассчитывал.
      - Я же тебе приказал! Поезжай на плантацию!
      Затянувшееся молчание было прервано стуком подков. Не обращая внимания на Карлоса, Олли вышел не середину дороги и помахал фонарем. Вскоре показался попутный экипаж, и, несмотря на ярость Карлоса, они с Сабриной без дальнейших приключений добрались до города.
      Сабрина не знала, как благодарить своих спасителей, когда они подъехали к дому Данджермонда. В карете они с Карлосом не обменялись ни словом, но теперь, зная, что Олли недалеко и настороже, она холодно проговорила:
      - Это был весьма приятный вечер, кузен! Я не благодарю вас и была бы счастлива, если бы вы никогда впредь...
      Она не успела договорить, потому что дверь распахнулась, и на пороге появился грозный Бретт, при виде которого Карлос отошел подальше.
      Сабрине Бретт показался чуть ли не великаном в освещенном дверном проеме, и она вздрогнула. Лицо его оставалось в тени, рубашка расстегнута, обнажая атлетическую грудь, черные бриджи подчеркивали стройность и силу ног.
      Тишина была такой, что Сабрина слышала биение своего сердца, и, хотя она не сделала ничего плохого, ей показалось, что Бретт не в состоянии рассуждать здраво.
      Она была права.
      - Так, так. Неужели моя маленькая подопечная со своим кузеном наконец-то вернулась домой?
      Олли резко повернулся в его сторону и присвистнул. Хозяин был пьян, отчего его поведение становилось непредсказуемым. Только Олли, знавший его много лет, понимал, насколько он пьян, по его замедленным движениям и некоторой невнятности речи, почти незаметной для чужого слуха.
      Сабрина и Карлос этого не знали, но и они почувствовали неладное. Для Карлоса самым разумным было удалиться, поскольку его коварные планы рухнули. Ему надо было придумать что-нибудь новенькое, тем более что после этого вечера справиться с Сабриной будет намного труднее. В сотый раз выругав про себя неожиданно появившийся экипаж он подумал, что, слава Богу, не выдал весь план, так что, может быть, сумеет как-нибудь вывернуться. Свалить все на ревность? Сумеет ли он убедить Сабрину, будто ревность заставила его соврать Бретту, чтобы спасти ее от него? Может быть. Однако сейчас главное поскорее уйти, коли все так нескладно сложилось.
      - Вы очень любезны, что дождались нас, - учтиво проговорил Карлос. - Мы приехали бы раньше, если бы не отвалилось колесо. - Он изобразил улыбку на тонких губах. - К счастью, ехали Фурньеры, и они нас подвезли.
      Бретт долго глядел на Карлоса, потом повернулся к Олли. Олли кивнул, а Карлос чуть не взвился от злости оттого, что гринго так откровенно перепроверяет его слова у простого слуги. Ему очень хотелось ударить гринго, но он всего лишь вздохнул и язвительно произнес:
      - Видите, я говорю правду.
      - На сей раз да, - пробормотал Бретт и поманил Сабрину пальцем. - Входите и подождите меня в зале... Мне надо вам кое-что сообщить, после того как я переговорю с вашим кузеном.
      Сабрина хотела было возразить, но у него был такой угрожающий вид, что она не решилась, дабы еще больше не осложнить положение. Интересно, невесело думала она, что он собирается сказать Карлосу. И что он собирается сказать мне? Она не сделала ничего плохого, но Бретт, по-видимому, считает иначе. Он ведь даже не знает, как она теперь относится к кузену.
      Бретт и Карлос стояли друг против друга. Карлос не выдержал первый.
      - Ну, - сказал он с фальшивой беспечностью. - Теперь Сабрина дома, и я желаю вам доброй ночи, Бретт кивнул.
      - Я очень надеюсь, сеньор де ла Вега, что вечер вам понравился, потому что это был ваш последний вечер, проведенный с Сабриной. Я не против ваших визитов к вашей матери, но запомните, я - опекун Сабрины и я не позволю ей якшаться с людьми вашего толка - лжецами и пройдохами.
      Бретт знал, что делает вызов, и с любопытством ждал, как испанец воспримет его слова, он даже хотел, чтобы Карлос тоже оскорбил его. Однако Карлос не поймался на провокацию. - Я хорошо понимаю тебя, гринго. Но запомни, Сабрина и я знаем друг друга с детских лет, и ты не можешь запретить ей встречаться со мной. Это правда, я соврал тебе тогда, думая, что ты уберешься от нее подальше, но неужели ты веришь, что за все эти годы я не добился, чего хотел? Может быть, ты - ее опекун, но я владею ее сердцем и ее телом!
      В голове Бретта зашумело, и он бросился на Карлоса, забыв обо всем на свете... Правда, что-то подсказывало ему, что Карлос опять врет. Как бы то ни было, ярость ослепила и оглушила его.
      Олли и не подумал вмешаться, уверенный, что, даже пьяный, его хозяин справится с двумя такими испанцами. И он был прав.
      Железные кулаки Бретта не знали промаха, и, хотя Карлосу пару раз тоже удалось ударить его, перевес был на стороне Бретта. Не желая оставлять за гринго поле боя, он вывернулся и выхватил кинжал.
      - Подходи же, гринго, и я перережу тебе глотку!
      - Ты правда думаешь, что меня это остановит?
      Карлос усмехнулся. Его черные глаза были полны решимости.
      - Ты такой храбрый биться на кулаках, гринго, но это ничего не меняет... Женщина принадлежит мне! Она меня любит. И на этот раз я не вру. Мы обвенчаемся!
      Вечерняя тьма была опасной, и, следя за соперниками, Олли нащупывал в кармане кинжал. Не пора ли их остановить? Одно дело - драться с пустыми руками, а совсем другое - подвергать опасности жизнь хозяина.
      Однако он не успел принять решение, как Бретт с быстротой льва выкинул вперед руку и, схватив Карлоса за запястье, сжимал его до тех пор, пока тот не застонал и кинжал не упал на землю. Бретт вывернул ему руку за спину и пнул его так, что он растянулся в грязи.
      - В следующий раз, сеньор де ла Вега, я вас убью! А если я увижу вас ближе, чем в двадцати футах от Сабрины, вам придется умирать медленно и мучительно.
      Карлос медленно встал и стряхнул грязь со своих великолепных бриджей.
      - Сегодня твоя взяла, гринго, - прорычал он голосом, полным ненависти, но наш поединок еще не закончен. - После чего он повернулся на каблуках и растворился в ночи. Бретт старался побороть желание броситься за ним вдогонку, чтобы раз и навсегда решить, за кем победа. Однако победил здравый смысл. К тому же, он спросил себя: а стоит ли подвергать себя опасности ради огненноволосой распутницы. И тотчас весь его гнев обратился на Сабрину.
      Тихим голосом, ни на секунду не обманувшим Олли, он пожелал ему спокойной ночи и зашагал вверх по лестнице.
      Олли задумчиво смотрел ему вслед. Черт бы его побрал! Даже за все золото Индии не хотел бы он сейчас оказаться в шкуре мисс Сабрины.
      Глава 26
      Глядя, как Бретт закрывает за собой дверь, Сабрина тоже пожалела, что не может провалиться сквозь землю. Поначалу она обрадовалась, что Бретт жив и невредим, но, увидев его лицо, поняла, что из разговора с Карлосом не вышло ничего хорошего, и сердито подумала: какую еще ложь он наплел Бретту. Она надеялась, что дело обошлось без драки, но вдруг заметила, что губы Бретта в крови и с рук содрана кожа. Ей до смерти захотелось броситься к нему, обнять его, утешить, но она слишком хорошо знала, что это не приведет к добру.
      Сердце ее переполнилось одновременно любовью и гневом, в то время как он приближался к ней с растрепанными волосами и в разодранной рубашке, открывавшей его мощную грудь, поросшую густыми черными волосами. И вдруг ее охватило нестерпимое желание прижаться к нему...
      Судорожно вздохнув и напрасно стараясь подавить вожделение, она спросила первое, что ей пришло в голову:
      - Вы не ранены? Что случилось? Карлос жив?
      После всего, что произошло вечером, ей было наплевать на Карлоса, но ей было проще спросить о нем, чем продолжать сопротивляться своему собственному желанию оказаться в объятиях Бретта, ласкать его, любить его...
      У Бретта брови поползли на лоб.
      - Какая забота! - Потом поднял окровавленную руку. - Может быть, поцелуете, радость моя?
      Сабрина чувствовала себя неловко. Она с самого начала поняла, что он в ярости. Он будто дышал насилием, насилие окружало его, и насилие сверкало в его глазах.
      Сабрина в этот момент была удивительно хороша. В зале горели свечи, и ее рыжие волосы пылали огнем, а зеленое платье с прозрачной накидкой придавало ей неземной вид, но Бретт-то знал, что она вся - плоть и кровь. Он помнил, какая нежная и горячая у нее кожа и как он когда-то вспыхивал огнем, стоило ему прикоснуться к ней. Вот в этом огне ему и хотелось сейчас сгореть, потому что он знал, что любит ее, что всегда любил ее и будет последним дураком, если и на сей раз позволит обстоятельствам их разлучить.
      Сейчас для него было важно только одно - право назвать ее своей. Он забыл, что деньги значат для нее больше, чем он сам. Даже то, что сказал ему Карлос, не имело значения. Он пришел к ней не из детской, так почему его должно возмущать, что она тоже имела любовников? Он не знал любви. Он знал только физическое влечение. И не жалел об этом, пока не появилась Сабрина. Познав же это не всем доступное чувство, познав объятия любимой женщины, он уже и сам не понимал, как жил без этого долгие годы. Он бы не стал отрицать, что все это время у него были женщины, ибо воздержание не входило в число его добродетелей, но, как ни странно, он не ложился в постель ни с одной женщиной после возвращения из Египта. Словно он вернулся к Сабрине. Словно он понял, что напрасно пытался забыться в объятиях других женщин. Есть только одна женщина...
      Ему было трудно в этом признаться. Ни одна женщина, которая что-либо значила в его жизни, не была добра к нему. Мать его отвергла, нанеся ему страшную душевную рану. Потом Диана Парди... Но больнее всего ему было, когда его отвергла Сабрина. И все-таки он вернулся через шесть лет, чтобы опять попасть в ласковую западню, которая причинит ему столько же горя, сколько подарит радости. Он трезво смотрел в будущее, зная, что жизнь без Сабрины будет для него еще невыносимее, чем рана, которую она нанесет ему.
      Ну, ладно, мстительно оборвал себя Бретт, по крайней мере получу удовольствие от ее тела, укрощу ее хотя бы в постели. Он услышал стук в висках и почувствовал, как в нем нарастает желание, едва он представил себе Сабрину обнаженной. Глаза у него затуманились...
      Сабрина, как завороженная, смотрела на протянутую руку... Ничто не могло доставить ей большей радости, чем возможность поцеловать эту руку, прижаться к его телу... Понимая, куда могут завести ее подобные мысли, Сабрина с трудом отвела взгляд от его руки и тут же встретилась с ним глазами. У нее перехватило дыхание. Он так смотрел на нее, что Сабрина с трудом удержалась, чтобы не броситься ему на шею, и опустила глаза, но и это не принесло ей облегчения.
      Странная улыбка блуждала на его губах. Он подошел ближе.
      - Мужчины не умеют скрывать свое желание, в отличие от женщин и, только коснувшись ее, мужчина может узнать, как она к нему относится. - Он протянул руку и коснулся ее груди. Провел большим пальцем по соску, тотчас затвердевшему, и поцеловал в губы.
      Сабрина безнадежно боролась со своим желанием. Она не должна! Пусть она решила принять его предложение, это другое... Это реальность. Но сейчас она не должна позволять ему.., трогать ее... Не должна... Но, Боже, как же замечательно, когда он прикасается к ней. Она вся дрожит от радости и наслаждения... Однако Сабрина собрала остатки воли и прошептала:
      - Н-н-нет. В-в-вы с-с-сказали, что дадите мне время обдумать сделку.
      Бретт уставился на нее, ничего не понимая, и прошло несколько секунд прежде, чем он грустно покачал головой.
      - Прошу прощения, моя радость, но никаких сделок не будет. Никогда. - Он взял ее за плечи, привлек к себе и прижался к ней жаждущим ртом.
      Сабрина не в силах была ему сопротивляться.
      Да И нужно ли? Ведь она сама жаждет его... Он поднял ее и быстро понес по лестнице, не отрывая от нее своих губ. Сабрина не стала вырываться. Она любит его. А он ее хочет, и это все, что ей теперь нужно. Мучиться она будет потом. Спрашивать себя, где были ее стыд и гордость.
      Бретт ногой отворил дверь, стремительно пересек первую комнату, вошел в спальню и положил ее на огромную кровать.
      Он тяжело дышал, когда лег рядом с ней, и хрипло прошептал:
      - Господи, ты настоящая Венера, только в следующий раз, моя радость, я постараюсь, чтобы кровать была поближе.
      Сабрина еще не успела вдуматься в его слова, как он опять поцеловал ее, и она забыла обо всем. О сопротивлении больше не могло идти речи.
      Она наслаждалась его поцелуями, вкусом его губ, а Бретт медленно провел рукой по ее волосам, снял серебряную сетку, державшую волосы, и с нежностью распустил тяжелые огненные кудри. Он не отпускал ее губ, и с каждой секундой Сабрина хотела его все сильнее.
      Она и не думала бежать или останавливать его, и только радостно вздыхала, гладя его шелковистую грудь и плечи и удивляясь тому, что его кожа напомнила ей о нагретом солнцем атласе. Ей так хотелось слиться с ним...
      Весь погруженный в наслаждение, Бретт, тем не менее, помнил о расплате. Она в его объятиях, в его постели, и он понимал, что никогда больше не отпустит ее от себя. Не сможет! Она принадлежит ему, и еще до того, как наступит утро, она тоже будет это знать.
      Сабрина еще успела отметить на удивление мягкое и теплое покрывало под ней, приятно щекочущее голые плечи, и неяркий огонек свечи. Но когда его руки опустились ей на плечи и принялись гладить нежную кожу, а потом стянули пониже платье, чтобы добраться до грудей, она забыла обо всем на свете.
      Она затрепетала, стоило его руке коснуться ее груди, а он гладил и ласкал ее, пока она не поняла, что сойдет с ума от желания. И тогда она распахнула на нем рубашку, радуясь, что он понял ее и скинул ненужную тряпку, и обхватила его за шею, стала гладить его спину, грудь. Легко коснувшись пальчиками его сосков, она слегка сжала их, как он делал с нею, и он ответил на ее ласку.
      - О нет! - шепнул Бретт. - Подожди. Я так тебя хочу. Я так долго этого ждал. Я не смогу терпеть.
      Но она тоже ждала, поэтому, совсем не думая, что говорит, ответила ему:
      - Я тоже хочу тебя. Я тоже хочу тебя ласкать.
      Этого Бретт не мог выдержать. Он впился в ее губы с такой силой, что ее желание стало почти нестерпимым. Потом он отпустил ее губы и стал жарко целовать ей шею и груди, проводить влажным горячим языком по затвердевшим соскам и вокруг них, а когда он слегка куснул их, Сабрина не стерпела и выгнулась под ним, требуя новых ласк.
      Когда Бретт ненадолго оторвался от нее, Сабрина недовольно застонала. Он немного повозился с ее платьем, и мгновение спустя оно, шурша, упало на пол, а Сабрина осталась лежать обнаженная на кровати.
      Он долго молчал, потом Сабрина услыхала его неожиданно охрипший голос:
      - Ох, Сабрина, ты такая красивая.., даже лучше, чем я помню.
      Сабрина робко приоткрыла глаза и увидала, что он стоит возле нее на коленях. Увидала его голую грудь, натянутые бриджи. Она увидела в них и страсть, и желание, но и еще что-то, отчего бессознательно потянулась к нему, тоже охваченная страстью.
      Однако Бретт нежно развел ее руки.
      - Я хочу смотреть на тебя. Я так часто мечтал о том, как ты будешь лежать здесь, рядом со мной...
      На этот раз Сабрина успела разглядеть комнату, черный бархатный полог над кроватью и великолепную тигровую шкуру, на которой она лежала. Не веря своим глазам, Сабрина прикоснулась к ней, попробовала на ощупь шелковистый мех и подивилась рыжим и черным полосам.
      Бретт наклонился к ее лицу и прошептал:
      - Когда я убил этого тигра в Индии, я представил, как ты будешь лежать на его шкуре.., как мы вместе будем лежать на ней.
      Сабрина перевела на него взгляд и, не отрываясь, завороженно смотрела, как он снимает бриджи и предстает перед ней совершенно обнаженным. Он совсем не смущался, даже вроде наоборот, ему хотелось, чтобы она смотрела на него и видела, какой он сильный и красивый.
      Перед Сабриной был божественно красивый зверь, мускулистый, стройный, грациозный, с широкими плечами, узкими бедрами и длинными мощными ногами, но Сабрина не могла оторвать взгляд от его лица, от прекрасного и любимого лица, от всей души желая, чтобы он всегда так смотрел на нее и пришел к ней с любовью в сердце.
      Его взгляд восхищенно скользил по ее телу, остановился на коралловых сосках, потом на животе. Сабрине казалось, что он обжигает ее своим взглядом, поэтому когда он задержал его на золотистых волосах, ей показалось, что он уже трогает ее, ласкает ее, целует ее.., там. В голове у Сабрины замелькали такие мысли, что она закрыла глаза, боясь, что Бретт прочитает их.
      Бретт молча смотрел на нее, и кровь стучала у него в висках. Все его тело содрогалось в исступленном желании немедленно слиться с ее телом. Ее огненные волосы разметались по звериной шкуре, а золотистое тело словно светилось на рыже-черных полосах звериной шкуры. Бретт в жизни не видел ничего прекраснее. Сабрина была создана для любви. Высокая грудь, тонкая талия, восхитительно безупречные бедра.
      Застонав, он лег рядом с ней, принял ее в свои объятия и языком открыл ей губы. Он сжал ей ноги своими бедрами и так притиснул ее к себе, словно хотел принять ее в себя и слиться с ней воедино.
      Ощутив его горячее прикосновение, Сабрина было испугалась, но потом опомнилась и, вздохнув, с радостью открылась ему навстречу, целуя и лаская его. Она тоже обняла его, чтобы быть еще ближе, с удовольствием ощущая прикосновение его волос к своей груди и жар его мужской плоти на своем животе.
      Бретт целовал ее груди, живот, потом коснулся губами рыжих волосков. Сабрина застонала, чувствуя, как он опускается еще ниже и его язык уже коснулся ее там, где еще ни разу не касался. Она было сжалась от страха и восторга, но он ласково раздвинул ей ноги, и Сабрина с радостью подчинилась ему, испытывая неземное блаженство.
      Немного испугавшись собственных чувств, Сабрина ухватилась за черные волосы Бретта, желая остановить его и думая, что умрет, если он не перестанет. Она вскрикнула от восторга, когда он сжал ее груди, не отрывая языка и губ от сладкой женской плоти, заполученной в его полную власть.
      Сабрина никогда не думала, что возможно такое наслаждение, и откинулась на тигровой шкуре, гладя волосы и плечи Бретта и дрожа всем телом. Неожиданное острое ощущение пронзило ее, и она, забыв обо всем на свете, ближе придвинулась к нему, плача и умоляя его о чем-то, шепча, что она больше не выдержит, и в исступлении двигаясь всем телом, не желая упускать ни крупицы из подаренного ей блаженства.
      Несколько минут она лежала без сил. Ей казалось, что ее больше нет, но через мгновение она почувствовала, как тело Бретта скользит вверх, и страсть вспыхнула в ней с новой силой.
      Бретт приподнялся над ней и, взглянув в ее полуприкрытые глаза, радостно вздохнул и раздвинул ей коленями ноги. У него самого глаза блестели и голос срывался, когда он прошептал:
      - Сейчас у нас будет вместе. Я хочу видеть твое лицо...
      Он нежно провел рукой у нее между ног, и Сабрина с изумлением почувствовала, что опять нестерпимо хочет его и с готовностью отзывается на каждую его ласку. Она обняла его за шею и посмотрела прямо ему в глаза.
      Бретт больше не мог сдерживать себя. Он тянул, сколько мог, ради нее он подавлял свое нетерпение, но и его воля не была железной. Он вздохнул и, подсунув руки ей под ягодицы, потянул на себя, чтобы ощутить наконец ее горячую влажную плоть. Он весь дрожал, и дыхание его было коротким и судорожным, а потом он закрыл глаза и растворился в умопомрачительных наплывах страсти.
      В ее объятиях он нашел райское блаженство и знал, что только она одна могла подарить его ему, поэтому он не хотел, чтобы наступил конец и надо было бы возвращаться в подозрительную реальность из Рая, который они сотворили вместе. Наслаждение было столь велико, что он бросился в него, забыв обо всем.
      Сабрина с радостью принимала каждое его движение и, сжимая ногами его бедра, владела им так же, как он владел ею. Удивившись, она поняла, что умеет уже различать приметы скорого блаженства, и едва его первая волна залила ее, как она окаменела.
      Бретт почувствовал, что с нею, и, с трудом открыв глаза, поглядел ей в лицо и прошептал:
      - Погляди на меня, Сабрина... Погляди на меня! Я хочу видеть, что тебе хорошо со мной.
      Она не могла ему отказать, и он увидел затуманенные страстью глаза Сабрины, а она увидела напряженное лицо, упавшие на лоб черные волосы и перекошенный в сладостной муке рот. Глаза его стали почти черными. Сабрина с восхищением смотрела, как он борется" чтобы хоть ненадолго отдалить последнее мгновение...
      Неожиданно Сабрина почувствовала, что не в силах больше терпеть. Словно гигантский пожар разгорался у нее внутри, и, застонав от счастья, она выгнулась, стремясь раствориться в нем.
      Для Бретта это стало последней каплей. Он дал себе волю и, зарывшись лицом в ее волосы, легонько покусывая мочку ее уха, вошел в нее до конца и пережил несколько мгновений высшего наслаждения.
      Они еще долго лежали, не разнимая объятий, полностью отдавшись на волю своих желаний, которые подсказывали им, где и как искать новые радости и, самое главное, как познать счастье, обладания любимым телом.
      Незадолго до рассвета Бретт опять приподнялся над ней и поглядел в усталое счастливое лицо, проклиная себя за годы, в которые он отказывал себе в райском блаженстве. Больше я ее не отпущу от себя, подумал он. Она моя!
      Сабрина шевельнулась, чувствуя на себе его взгляд, и, открыв глаза, на мгновение поймала выражение, которое так быстро исчезло, что она решила, будто оно ей померещилось. Он опять был замкнут и насмешлив. Сабрина оробела. Вдруг она вспомнила, что лежит совершенно голая на тигровой шкуре, и засмущалась, мысленно представив себе все, что он делал с ней... И ее щеки очаровательно зарумянились.
      Бретт слабо улыбнулся, и голос его прозвучал неожиданно ласково.
      - Ты смущена, моя радость? Куда же подевалась тигрица, которая всю ночь делила со мной постель и все время просила: "Пожалуйста, пожалуйста, еще..."
      Сабрина лежала красная от стыда и смотрела на него во все глаза, стараясь натянуть на себя хотя бы уголок шкуры. Бретт рассмеялся и поцеловал ее в губы.
      - Прости меня, - хрипло проговорил он. - Я не хотел сказать ничего плохого. - Вдруг он изменился в лице. - Мне кажется, надо подумать, как перенести тебя в твою постель. - Он подмигнул ей. - Чтобы слуги поменьше болтали...
      Она смущенно наблюдала, как он встал, прошел совершенно голый по комнате и поднял с пола бриджи. Она не могла разглядеть его в сумеречном свете, но ей это и не было нужно. Она помнила его всего руками, губами, всем телом.
      Бретт быстро оделся, подобрал ее платье и рубашку и небрежно бросил их ей, но Сабрина даже не успела ничего осознать, как уже, закутанная в тигровую шкуру, оказалась в его руках.
      Бретт посмотрел на ее волосы цвета красного золота, растрепанные после столь бурной ночи любви, на пухлые губы, на выглянувший коралловый сосок, и опять почувствовал прилив желания, однако решительно развернулся, толкнул ногой дверь и вышел с ней на руках из своей спальни.
      Все еще ничего не понимая, Сабрина спросила:
      - Куда вы меня несете?
      - Туда, где вы должны были быть ночью, - ответил Бретт. - В вашу постель.
      Не сразу поняв его слова, Сабрина рассердилась. Неужели он жалеет о том, что случилось? Неужели он жалеет, что любил ее? Значит, нет надежды?
      Они молча прошествовали по коридорам, к счастью не встретив никого из слуг на своем пути.
      Бретт отворил дверь в ее комнату и, направившись прямо к кровати, без всяких церемоний опустил ее на покрывало. Быстрым движением он выдернул из-под нее тигровую шкуру, разбросав ее одежду, и стоял, с усмешкой глядя, как она пытается прикрыть свою наготу.
      Сабрина рассердилась и, сверкнув янтарными глазами, села в постели, прижав зеленое платье к груди.
      - Что это вы себе думаете? - спросила она. Сабрина не знала, чего ей ждать в это утро, тем не менее она совсем не была готова, что с ней будут обращаться, как с кулем зерна.
      Бретт не сводил с нее глаз. Улыбаясь одними уголками губ, он сказал:
      - Ничего не поделаешь, мадам, иначе мне придется опять лечь рядом с вами.
      - О! - смутилась Сабрина. Она отвела глаза в сторону и тихо задала главный вопрос:
      - После этой ночи.., после... - Она помолчала, но все-таки набралась храбрости:
      - Вы сказали, никаких сделок. Что же будет?
      Уже не улыбаясь, он твердо сказал:
      - Будет свадьба.
      Глава 27
      У Сабрины бешено заколотилось сердце. - Свадьба? - переспросила она, думая, что ослышалась. Бретт сощурился и кивнул.
      - Да. Свадьба.
      Даже в своих самых смелых мечтах Сабрина не могла предположить ничего подобного. Она надеялась, хотела, мечтала, но в общем-то всерьез не верила в то, что такое случится. Она была счастлива... Но она не забыла, что Бретт, как и прежде, ничего не сказал ей о любви... Сабрина подняла глаза. Сейчас он ничем не напоминал того пылкого любовника, который делил с ней ночью постель. Он уверен в себе, решителен, это да, но он не возлюбленный, мечтающий соединиться узами брака с любимой.
      Сабрина закрыла глаза. Господи, что же делать? Больше такое может не повториться. Кажется, его предложение не имеет никакого отношения к признанию в любви, но разве став его женой, она не получит возможность завоевать его сердце? Из-под полуопущенных век она рассматривала его, и в висках у нее стучало. Как же он красив! Как она любит его и совсем его не знает! Неожиданно у нее в голове вспыхнули воспоминания о девушке из Нового Орлеана и о Констанце. Неужели он и вправду столь ужасный человек? Жестокий, хладнокровный, подлый? Или он тот нежный возлюбленный, который подарил ей восхитительную ночь? Язвительный и щедрый, каким она знала его в последние недели жизни в Новом Орлеане? Сабрина колебалась между своей мечтой всегда обладать им и страхом проснуться на следующий день после венчания женой чудовища. Посмеет ли она решиться? - вопрошал ее мозг. Посмеет ли не решиться? - вопрошало сердце.
      Желая протянуть время и, может быть, понять его, Сабрина спросила:
      - Зачем?
      Удивленная улыбка осветила его лицо. Он подошел ближе и погладил ее по щеке.
      - Ты еще спрашиваешь после нашей ночи? Это были совсем не те слова, которые она хотела услышать, однако она немного успокоилась. Он хочет ее. Конечно, он никогда не делал из этого тайны, и Сабрина решила, что его страсть дает ей в руки неплохое оружие против него. Он полюбит ее! пообещала она себе. Когда-нибудь он полюбит ее так же сильно, как теперь хочет владеть ее телом, а пока... Бретт прервал ее размышления.
      - Я не ждал, что вы броситесь мне на шею от радости, но, с другой стороны, я не понимаю, что вас так пугает? Когда-то вы не прочь были выйти за меня замуж. Почему же теперь сомневаетесь?
      - Разве вы забыли, что это я разорвала помолвку? - взвилась Сабрина. Лицо Бретта посуровело.
      - Я ничего не забыл, - со злостью ответил он. - Даже то, что вы никак не могли выбрать между мною и Карлосом, а потом отвергли меня, потому что решили, что я разорен.
      Сабрина даже рот открыла от изумления. С ужасом смотрела она на Бретта, который буквально ослеп от боли и ярости, пережитых шесть лет назад.
      - Ладно, теперь прошлое не имеет значения. Ваш отец возложил на меня ответственность за вас, и я решил, что лучший способ избавиться от не доставляющих мне удовольствие обязанностей, - это жениться на вас. - Он тяжело вздохнул. - Этого хотел Алехандро, и... - Его голос не дрогнул. - Стало быть, так оно и будет.
      Сабрина хотела было заговорить. Ответить ему. Объяснить. Но он сложил руки на груди и угрожающе спросил:
      - Так что? Жена или любовница? Потрясенная его обвинением и разозленная его нежеланием слушать ее, Сабрина готова была дать ему пощечину и крикнула "да" прежде, чем еще раз упустит такую возможность.
      Бретт заметил ее гневный взгляд и насмешливо изогнул бровь.
      - Ну? - холодно спросил он. - Получу я наконец ответ или вы опять собираетесь довести меня до бешенства?
      Сжав кулаки, Сабрина крикнула ему в лицо:
      - Вы получите ответ, самонадеянное животное! Но знайте... Вы еще пожалеете, что женились на мне, это я вам обещаю!
      Бретт с облегчением вздохнул, но постарался скрыть это от Сабрины. Она капитулировала, и он был счастлив.
      - Угрожаете, моя радость? - беспечно спросил он. - И это после моего столь галантного предложения! Ведь вы его принимаете, не так ли?
      Бретту дорого стоила его беспечность, но он в самом деле безумно хотел, чтобы она стала его женой.
      Забыв о том, что она не одета, Сабрина вскочила с кровати.
      - Черт бы вас побрал! Да! Мой ответ - да! Их взгляды встретились, и ее гнева как не бывало, стоило ей заметить в его глазах то выражение, которое немедленно сделало ее счастливейшей из невест. Но Бретт опустил глаза и стал взглядом собственника изучать ее тело.
      - Хорошо, - пробормотал он и притянул ее к себе.
      Страсть бросила их друг к другу, и они слились в страстном поцелуе, но Бретт явно не собирался идти дальше. Он решил для себя, что в следующий раз они соединятся только как муж и жена. Он неохотно отстранился и улыбнулся.
      - Радость моя, ты слишком соблазнительна. - Он посмотрел на ее дерзко выпяченные груди. - Слишком соблазнительна. - И он повернулся на каблуках, чтобы уйти, но остановился в дверях. - Сегодня я повидаюсь со священником. Оглашение состоится в воскресенье, так что свадьба - не позже, чем через три недели.
      Он закрыл дверь прежде, чем Сабрина успела ему ответить, да и что ей отвечать, беспечно подумала она. Ничего не понимая, она смотрела на свое скомканное платье и постепенно восстанавливала в голове все, что произошло за последние двенадцать часов. Неужели только вчера вечером она поехала с Карлосом на бал к Роблесам? Неужели только вчера?
      Сабрина подняла испорченное платье и сунула его за шкаф. Люп, конечно, найдет его и будет задавать всякие вопросы, но сейчас это не имеет значения. Ей надо подумать о гораздо более важных вещах.
      Сабрина легла и завернулась в тигровую шкуру, немедленно напомнившую ей о Бретте - такая же теплая и ласковая, непонятная и желанная. Через три недели она станет его женой, подумала Сабрина, и по спине у нее пробежал холодок радости и страха. Она улыбнулась. Нет, она заставит его полюбить себя! Сердце у нее забилось быстрее. Она вспомнила промелькнувшую в его глазах нежность, когда он поцеловал ее всего несколько минут назад. Неужели это любовь? И ночью разве она не видела такое же выражение в его глазах прежде, чем он лег с ней рядом?
      Она плотнее завернулась в шкуру. Господи! Сколько времени она мечтала, что Бретт полюбит ее и они будут вместе.
      Неожиданно ее мысли перескочили на Карлоса. Карлос врал Бретту. Он сам признался. Ей было тяжело смириться с тем, что человек, которого она любила и которому всегда доверяла, пытался расстроить ее счастье. Ей стало душно. А что, если он врал не только Бретту?.. Сабрине пришлось признать, что в этом нет ничего невероятного. Карлос, наверное, врал ей тоже. Так-то он воспользовался ее доверием!
      Он признался, что сказал Бретту, будто они были любовниками, после чего Бретт упрекнул ее, будто ей нужно его богатство, а не он сам. Так почему бы Карлосу не соврать и ей?
      Неприятная мысль. Один раз она уже выбросила ее из головы, но теперь собиралась додумать до конца. Она соединила вранье Карлоса с его ужасным нападением на нее шесть лет назад в беседке, да и вчера в карете вспомнила, каким ядом он исходил, бросая ей упреки, и как он был страшен...
      Сабрина с неудовольствием вспомнила, что Карлос первый заронил в ее голову мысль о том, что Бретт охотится за ее приданым. Он постоянно повторял ей, что Бретту нужны лишь ее деньги. Что он втерся в доверие ее отца в корыстных целях.
      Но зачем он так поступил? Из злобы, ревности или из желания защитить ее? Может быть, он искренне верил, что Бретт - охотник за приданым? Сабрина тяжело вздохнула. Она совершенно растерялась. И очень злилась на Карлоса. Неважно, почему он так поступил. Главное, он посеял сомнение и недоверие. Но даже если все не так, если Бретт - не охотник за приданым, это все равно не объясняет его поведения с Констанцей Моралес. Сабрина была слишком наивна, чтобы поверить в заговор Карлоса и Констанцы. Она могла поверить, как бы ей ни было тяжело, что Карлос врал и ей и Бретту, но дальше этого она не шла. Констанца явно была беременна, и отцом ребенка она назвала Бретта. Тут ей показалось, будто луч солнца пронизал тьму. Об отношениях Бретта и Констанцы ей ведь тоже сообщил Карлос...
      Сабрина устало потерла лоб. Неужели я так слепо влюблена, что готова ухватиться за все, что может оправдать его? - мучительно размышляла она. Господи! Помоги мне! Ведь я знаю только, что Карлосу нельзя доверять и что я люблю Бретта Данджермонда и через три недели стану его женой. Больше я ничего не знаю.
      Вскоре сон сморил ее, и она открыла глаза только к вечеру. Не совсем придя в себя после всего случившегося, она как зачарованная несколько минут смотрела на полог кровати. Постепенно разные звуки и запахи привели ее в чувства.
      Сабрина встала и только тогда заметила поднос с кофе и булочками возле постели. Судя по тому, что кофе был еще горячий, поднос принесли совсем недавно. Возле ванны хлопотала Люп.
      Сабрина села в постели, натянула на себя рубашку, лежавшую в ногах, и, налив в чашку кофе, позвала:
      - Люп! Доброе утро!
      - Утро? - воскликнула Люп, улыбнувшись, и вошла в спальню. - Сеньорита, уже половина пятого вечера. - Она смутилась. - Я бы дала вам поспать подольше, но сеньор Бретт сказал, что вам пора вставать. Он пригласил сегодня на вечер гостей отпраздновать вашу помолвку. - Люп, забыв, что горничной так вести себя не подобает, обняла Сабрину. - Ой, сеньорита, мы с Олли так рады за вас! Мы часто с ним говорили о вас и о сеньоре Бретте и все время хотели, чтобы вы поженились! Правда, как хорошо! Мы так рады за вас обоих!
      Сабрине стало тепло на душе от искренних поздравлений Люп, но ее несколько покоробила торопливость Бретта. Им еще так многое надо обговорить. Ей очень хотелось знать всю правду о прошлом и заручиться уверенностью, что промелькнувшая в его глазах нежность не что иное, как...
      Она приняла ванну и облачилась в нечто золотисто-воздушное. Глаза ее мягко светились, на щеках играл нежный румянец, и она была на диво прелестна, когда спустилась вниз.
      Бретт это сразу оценил, стоило ему увидеть ее. Сердце у него дрогнуло. Она решила стать его женой. В это мгновение ему было все равно, порядочно или непорядочно то, каким путем он добился ее согласия. В любви все средства хороши, и война тоже, цинично подумал он.
      Он уже успел переделать массу дел после того, как вышел на рассвете из спальни Сабрины. Повидал священника, договорился об оглашении и о дне венчания. Друзья были оповещены с помощью разъехавшихся во все стороны слуг, и вечером он собирался представить им Сабрину как свою невесту.
      Бретт поморщился. Наверняка Франсиска и Карлос попытаются устроить скандал. Да, многие будут злиться. И будут правы, с улыбкой решил Бретт, вспомнив утренний разговор с Франсиской.
      Он только что вернулся от священника, как Франсиска без доклада явилась к нему в библиотеку, где он занимался тем, что писал приглашения. Бретт удивился, что она в вечернем платье, во уже через несколько секунд все разъяснилось, и стало ясно, что она не виделась и не говорила с сыном.
      Франсиска была очень уверена в себе и очень враждебна. Глаза у нее сверкали ненавистью.
      - Вы уже, наверное, знаете, что Карлос и Сабрина сбежали от вас. И знаете, что меня не было этой ночью здесь.., я не желала попадать вам под горячую руку, а теперь вы, я надеюсь, уже поостыли.
      Бретт не двинулся с места.
      - Разве вам все равно, что мой сын убежал с вашей подопечной? Как только они поженятся... - Она обвела глазами библиотеку. - ..Вам придется покинуть этот дом и оставить его нам.
      Бретт сам не знал, как ему удалось сохранить внешнее спокойствие. Ярость охватила его от неосторожных слов Франсиски. Значит, ночью решено было бежать. Неужели Сабрина тоже участвовала в заговоре? Вряд ли. Ведь она вернулась домой. Это - во-первых. А во-вторых, с ней был Олли. О Сабрине можно говорить что угодно, но она прекрасно понимала, что Олли помешает ей бежать. Он вспомнил, как вчера распахнул дверь и увидел внизу Сабрину и Карлоса. Тогда он был не в себе от вина и от ярости, чтобы правильно оценить ситуацию, но сегодня он не сомневался, что Сабрина за что-то злилась на Карлоса, а Карлос был чем-то расстроен... Расстроен, потому что Сабрина ускользала от него?
      Бретт улыбнулся. Наверное, Карлос плохо рассчитал.
      - А почему вы думаете, что я покину мой дом и оставлю его вам? - спросил он Франсиску.
      - Да потому что он наш! Потому что вы купили и обставили его на деньги Сабрины, - заявила Франсиска.
      Все еще удивляясь своему хладнокровию, Бретт спокойно объяснил Франсиске все до конца. Он дал ей полный отчет о своем финансовом положении и рассказал о неудавшемся побеге.
      - Вероятно, сеньора, вы были слишком уверены в себе и в своем сыне. Повидайтесь с ним. Что же до моей подопечной, то она, уверяю вас, спит в своей спальне, а когда проснется, мы объявим о нашей помолвке. - Он встал и вышел из-за стола. - Вы и ваш сын - ее ближайшие родственники, так что вы будете приглашены к нам на сегодняшний вечер, но из-за сложившихся обстоятельств, думаю, вам лучше отклонить приглашение.
      Франсиска съежилась на глазах, особенно когда поняла, что он больше не собирается оказывать ей гостеприимство.
      - Думаю, - сухо проговорил он, - вам будет гораздо удобнее погостить у ваших друзей. В конце концов, кто-то же приютил вас вчера, и, верно, эти люди гораздо более достойны вашего общества, чем какой-то гринго!
      Франсиска побагровела от ярости, но что-что, а держать себя она умела, в этом Бретт не мог ей отказать. Она высокомерно кивнула и с гордо поднятой головой выплыла из комнаты. Через час ни ее, ни ее вещей в доме уже не было.
      После ухода Франсиски Бретт некоторое время сомневался, не дал ли он провести себя. Неужели он в самом деле верит, что Сабрина была против бегства? Или не подозревала о нем? Или он так безнадежно в нее влюблен, что готов придумать ей любое оправдание? В конце концов он решил: что бы там ни было, а его инстинкт еще ни разу его не обманывал. И этот инстинкт говорил ему, что Сабрина ни в чем не виновата.
      Он немного успокоился, но потом подумал, что это еще не доказывает, будто она переменилась. И вполне возможно, что его состояние - единственная причина, по которой она решила стать его женой. За те несколько недель, что она провела в Новом Орлеане, она, вероятно, поняла, что сильно ошиблась насчет его состояния шесть лет назад, и теперь решила исправить ошибку. Нет! Не может этого быть. Бретт не мог в это поверить после того, как провел с ней ночь. Она была такая ласковая, такая нежная в его объятиях, какой не может быть рассудочная дама. В ней было столько невинной прелести, что Бретт готов был поклясться - ни один мужчина не прикасался к ней все эти годы, и Карлос солгал.., опять.
      На мгновение взгляд Бретта застыл. Он уже один раз поймал Карлоса на вранье. Сабрина в их первую ночь была девственницей, значит, Карлос просто хотел разлучить их. И вчера он опять попытался сделать то же самое. Вдруг Бретту припомнилось, как смотрела на него Сабрина, когда он бросил ей в лицо обвинения в жадности. Бретт готов был поклясться, что не увидел на ее лице ничего, кроме совершенного недоумения. Неужели она не из-за денег разорвала тогда помолвку? Неужели из-за Карлоса они тогда расстались?
      Но если Карлос солгал ему, он мог точно так же солгать и Сабрине, а ведь Сабрина доверяла своему кузену. Как бы сам Бретт ни относился к Карлосу, он понимал, что тот рос вместе с ней. Значит, неожиданно подумал Бретт, ему ничего не стоило заронить в ее сердце сомнение, посеять в нем вражду...
      Бретт замер посреди библиотеки, озаренный внезапной догадкой. В нем вдруг проснулась надежда. Неужели причиной их с Сабриной разногласий являются лишь козни Карлоса? Может быть, если бы он поговорил с ней тогда же, шесть лет назад, ему не пришлось бы страдать так, как он страдал? Ему захотелось немедленно бежать к Сабрине и открыть ей свое сердце. Но он удержал себя. Он помнил, через какие муки прошел его отец, и знал, что, полюбив не ту женщину, можно совершить смертельную ошибку. Он привык быть осторожным. Кроме того, не все можно объяснить враньем Карлоса... Например, как они оказались вместе в беседке...
      Его размышления были прерваны стуком в дверь, и больше у него не было ни одной свободной минуты. Однако теперь, глядя на Сабрину, он опять почувствовал сумятицу в мыслях. Неужели он ведет себя, как последний дурак? Неужели ее ласки были вызваны не любовью, а циничным расчетом?
      Бретту было так трудно сдержать себя и не заключить ее в свои объятия, но он заставил себя всего лишь взять ее за руку и поцеловать в ладошку.
      - Дорогая, ты прелесть, - прошептал он, напрасно стараясь придумать что-нибудь оригинальное.
      Сабрина с бьющимся сердцем что-то сказала ему в ответ, но она очень оробела и с трудом верила в то, что это она лежала в его объятиях прошлой ночью.
      Он был удивительно красив сегодня. Черные блестящие волосы, чуть посеребренные виски, элегантный костюм, но самое главное - то выражение в его глазах, которое давало ей надежду и от которого сильнее забилось у нее сердце. И она радостно улыбнулась ему.
      Бретт был очарован и покорен ее улыбкой.
      - Я обещал, что буду вести себя, как подобает жениху, но если ты будешь так улыбаться, боюсь, у меня ничего не получится.
      Сабрина еще больше разрумянилась и еще радостнее заулыбалась.
      - А надо ли?.. Бретт рассмеялся.
      - Колдунья! Что ты со мной делаешь! - Он тоже смотрел на нее и улыбался, и все сомнения были забыты. Наконец Бретт стряхнул с себя любовное очарование и посерьезнел. - Сабрина, мне пришлось попросить вашу тетушку покинуть мой дом. Надеюсь, вы понимаете, у меня были на это.., особые причины.
      Сабрина тоже перестала улыбаться, но не отвела взгляд. Она не очень удивилась, и если честно, то не очень расстроилась. Как хорошо, что больше ей не придется слушать ядовитые замечания Франсиски о коварстве гринго.
      - Вы ей сказали о.., о нас? - нерешительно спросила она. - О нашей свадьбе?
      Бретт кивнул, отметив про себя, с какой легкостью она произнесла слово "свадьба".
      - Она очень огорчилась? Бретт пожал плечами.
      - Скажем, она теперь любит меня меньше, чем раньше.
      - Куда же она поехала? Вы же понимаете, что я не могу просто так выкинуть ее на улицу? Она - моя родная тетя, и она была очень добра ко мне после смерти отца.
      Бретт вовремя понял, что Сабрина питает глубокие родственные чувства к своей малоприятной родне, и прикусил язык.
      - Она вольна приходить к вам, когда вы пожелаете, и я совершенно не возражаю против ваших встреч... Я же не тюремщик, но я не хочу постоянно чувствовать за спиной врага. - Он улыбнулся. - Кстати, могу я ответить на твой вопрос: она, насколько я понял, будет жить у сеньоры Коррейя.
      Сабрина отметила про себя, что он ни словом не упомянул Карлоса, что ее вполне устраивало.
      - Ну, конечно, она погостит у них. Она и ее муж - ее старые друзья, и я уверена, она будет приходить к нам с ними, как только придет в себя от обиды. - В ее янтарных глазах заплясали озорные огоньки. - Ты был очень груб с ней?
      Бретт принял подозрительно невинный вид.
      - J- He больше, чем надо было, - промурлыкал он.
      Сабрина фыркнула.
      - Стало быть - ужасно! Он снова улыбнулся и согнул руку, чтобы она могла опереться на нее.
      - Только ради нашего блага, дорогая, только ради нашего блага. А чтобы ты не очень горевала, я нашел тебе другую дуэнью, жену моего агента, миссис Боннел, говорят, она очень достойная женщина. Сейчас она ждет нас в голубой гостиной, и я бы хотел представить ее тебе до приезда гостей.
      У Сабрины было, как никогда, легко на сердце. Она любила его сейчас как никогда раньше, поэтому с наигранным ехидством проговорила:
      - Кажется, вы собираетесь стать весьма распорядительным мужем.
      Неожиданно возникшая между ними связь не прерывалась в течение всего вечера. Улыбчивая, с сияющими глазами Сабрина не могла скрыть своих чувств, да и Бретт был ненамного лучше ее, так что все до одного гостя были совершенно убеждены, что они вступают в брак по любви. Впрочем, они сами не замечали ничего вокруг. Казалось, они наконец-то обрели покой и вместе с покоем надежду на счастливое будущее.
      Шло время, но Сабрина и Бретт словно договорились не портить себе настроение, поэтому они не словом не вспоминали прошлое, чтобы, не дай Бог, не разбудить задремавших было демонов.
      Но Карлос... Карлос сделал несколько попыток повидаться с кузиной, но она отвергла их. Она не хотела ни видеть его, ни говорить с ним, боясь, как бы он еще не подсыпал ей яду или как бы ей окончательно не забыть счастливые воспоминания детства под влиянием накопившейся в ней против него злости.
      Только одно неприятное событие несколько омрачило ее безмятежное существование. Примерно через неделю после оглашения Сабрине пришлось порвать с теткой, когда стало ясно, что она не желает мириться с неизбежным.
      Как-то в начале июня Сабрина заехала в дом к Коррейя и с облегчением вздохнула, когда Франсиска согласилась ее принять. Однако ей очень скоро пришлось понять свою ошибку, потому что Франсиска не замедлила излить на племянницу всю свою ярость. Тогда-то Сабрина узнала о том, что Карлос собирался похитить ее после бала у Роблесов. Видя слепую ярость тетки и ужасаясь низости Карлоса, Сабрина поняла, что ее искреннее желание восстановить родственные отношения ни к чему не приведет, и она встала и надела перчатки, собираясь уйти.
      Злобно уставившись на нее, Франсиска потребовала:
      - Оставь гринго. Оставь гринго и выйди замуж за Карлоса, тогда все будет хорошо. Мой сын любит тебя, и он все еще хочет взять тебя в жены. Только поэтому он и хотел убежать с тобой. Разве ты не знаешь, что он обожает тебя и все сделает для твоего счастья.
      Ни Сабрина, ни Франсиска не представляли, что по-настоящему задумал Карлос, и все равно Франсиске не удалось свернуть Сабрину с выбранного ею пути. Она только печально покачала головой.
      - Я не могу, тетя.
      - Если ты сейчас уйдешь и не сделаешь, что я говорю, можешь больше не показываться мне на глаза! Выбирай! Твоя семья или гринго?
      - У меня нет выбора, - твердо проговорила Сабрина.
      Глава 28
      На следующей неделе приехали родители Бретта, и все забыли и о Франсиске, и о Карлосе. Сабрина была рада повидаться с тетей Софией, да и та несказанно обрадовалась, когда увидела племянницу.
      - Ох, родная, сколько же лет мы не виделись?! Целых семнадцать лет прошло, даже не верится! Я знала, что ты вырастешь в красавицу! Пойдем же, расскажи мне все!
      И Хью, и София с нетерпением ждали свадьбы.
      - Я всегда об этом мечтала! - в первый же вечер заявила София, когда они остались с Сабриной наедине. - Ты только подумай! Теперь ты будешь не только моей любимой племянницей, но еще и моей невесткой!
      София мало изменилась за прошедшие годы. Хотя ей было уже под пятьдесят и она немножко пополнела, да и в волосах появились серебряные нити, но ее глаза все так же озорно блестели, побуждая всех вокруг радоваться жизни. Сабрина вспомнила свою мать.
      - Вы совсем как моя матушка.
      - Детка, это самое приятное, что ты могла мне сказать. - С грустной улыбкой София подошла к Сабрине и поцеловала ее. - Если бы только она могла быть с нами. И твой отец тоже... Они были бы счастливы за тебя!
      Сабрина сдержала рвавшиеся наружу слезы и кивнула.
      - Я знаю. Я чувствую... Иногда я чувствую, что они рядом со мной и улыбаются мне.
      Одеваясь к обеду накануне венчания, Сабрина вспомнила об этом разговоре, и холодок пробежал у нее по спине, потому что ей послышался голос отца:
      - Правильно, чика, ведь я всегда этого хотел. Будь счастлива.
      Уже позже, вечером, когда все сидели за бокалом вина, Сабрине явственно почудилось, что Алехандро и Елена совсем рядом. И Сабрине стало горько и радостно одновременно.
      Словно услыхав ее мысли, Бретт встал и высоко поднял бокал:
      - Я бы хотел предложить тост. За Алехандро и Елену дель Торрез. - Он нашел взгляд Сабрины. - Пусть в нашем союзе будет столько же счастья и радости, сколько было у них.
      Он почти открыто объявил о своей любви, и хотя демоны все еще терзали его временами, он так же, как Сабрина, старался верить в будущее. Когда-нибудь, успокаивал он себя, мы научимся говорить о прошлом без боли и досады, и никаких преград не останется между нами.
      Остаток вечера пролетел незаметно, и Сабрина удивилась, когда все поднялись и стали прощаться. Сабрина думала, что не сможет заснуть, однако стоило ей коснуться головой подушки, как она уже спала крепким сном.
      Народу на венчании было немного, но Сабрину это не огорчало. Она видела только -Бретта, высокого, стройного Бретта, стоявшего бок о бок с ней в соборе. Ласковый голос священника, почти шепот Сабрины, звучные ответы Бретта...
      Они были удивительно красивой парой - Бретт в синем фраке и Сабрина в бледно-желтом платье и кремовой мантилье, в которой венчались ее мать и тетя. Мужем и женой они вышли из собора. София напомнила Сабрине о вопросе, который та задавала ей в день ее свадьбы: была ли она такой же прелестной невестой, как когда-то София?
      Дома, где их ждало много гостей, Сабрина получила ответ на свой вопрос. София нежно обняла ее за талию и весело воскликнула:
      - Видишь, дорогая, я была уверена, что ты будешь самой прелестной на свете невестой, вот, ты, голубка, таковой и стала!
      К ним медленно подошел Хью, опираясь на палку с серебряным набалдашником. Он уже почти совсем поседел, но это еще больше подчеркивало благородство его облика.
      - Дорогая, - сказал он Сабрине, - я так рад за вас. - Он взглянул на стоявшего рядом Бретта и шутливо продолжил:
      - Я почти жалею, что пошел на поводу у моего негодного сына и изменил завещание... Вы были бы очаровательной хозяйкой Ривервью. - Хью подмигнул ей. - Не спускайте с него глаз. Он уже отдал фамильную плантацию своему младшему брату, смотрите, чтобы он под настроение не оставил и тебя без крыши над головой!
      Как Сабрина сдержалась и не выдала своего изумления, она не знала. Так, значит, Бретт сам отказался от Ривервью! Значит, Хью не лишал его наследства! Она судорожно вздохнула. О, Диос! Еще одно доказательство, что она совершенно ничего не поняла шесть лет назад. Однако я получила второй шанс, подумал Сабрина. Какое счастье!
      Тут к ним подошли Морган и Леони Слейд, и у Сабрины не осталось времени на размышления. Морган с гордостью представил жену, и Сабрина сразу же прониклась симпатией к молодой невысокой женщине с медовыми волосами. У нее были зеленые, - как море, глаза.
      - Рада познакомиться с вами, миссис Данджермонд, - сказала Леони, - от всей души желаю вам счастья.
      Сабрина застенчиво поблагодарила ее.
      - А вы? Разве я не должна вас поздравить? Леони просияла.
      - О, да! Нашей крошке Сюзетт уже почти шесть недель, и она просто прелесть! - Леони смущенно зарделась. - Неудобно говорить так о собственной дочери, но я не могла удержаться!
      Они немного поболтали, и Морган с Леони отошли, чтобы уступить место другим гостям, не забыв, однако, пригласить Бретта и Сабрину в Сан-Андрэ-шато.
      - Лисье Логово, - весело блестя глазами, сказал Морган, - всего в одном дне пути от нас, и теперь, когда ты больше не путешествуешь, ты ничем не оправдаешься, если не навестишь нас.
      Бретт усмехнулся.
      - Может быть, ты сначала позволишь мне насладиться медовым месяцем? - Он обнял Сабрину за талию и посмотрел ей в глаза. Я так долго ждал этого дня, что, боюсь, в ближайшее время никому из вас не удастся увидеть мою жену.
      Сабрина покраснела. Все рассмеялись. В этот день вообще все много смеялись и все были веселыми и беззаботными.
      Решили, что Бретт с Сабриной уедут в Лисье Логово утром, Хью с Софией еще ненадолго задержатся в Новом Орлеане, а потом тоже приедут в Лисье Логово. Провожая Сабрину в спальню, София сказала:
      - Голубка, не самое приятное занятие во время медового месяца развлекать пожилых родственников, но мы побудем недолго, а в конце года вы с Бреттом непременно приезжайте к нам в Натчез, ладно? А теперь иди... Твой муж ждет тебя.
      Сабрина кивнула. Оставшись одна в спальне Бретта, она принялась бездумно бродить по ней, пока не услышала скрип отворяемой двери, и у нее дрогнуло сердце.
      Она смущенно теребила шелк пеньюара и мечтала о том, чтобы эта ночь была так же прекрасна, как прежние.
      Бретт неожиданно возник в дверном проеме, и они долго смотрели друг другу в глаза, пока наконец Бретт со стоном не привлек ее к себе. Их губы встретились...
      - Бог знает, как я выдержал, радость моя, - проговорил Бретт, оторвавшись от нее. - Но теперь все, моя Пурпурная лилия, ты моя... моя жена.
      Он поднял ее и понес к постели. Каждую минуту до утра Сабрина восхищалась обретенным ею счастьем и ни разу не усомнилась в том, что эта ночь так же прекрасна, как те, что она уже провела в объятиях Бретта. Даже еще прекраснее, потому что теперь он был ее мужем, а она его женой. Ничто больше не должно разлучить их.
      Дом в Лисьем Логове был, как предупреждал ее Бретт, небольшой, в два этажа, выкрашенный в белый цвет и украшенный четырьмя колоннами. На втором этаже была галерея с кованой решеткой. Темно-зеленые ставни закрывали окна.
      Поблизости была дубовая роща. И дорогу к дому обрамляли уже немолодые кряжистые дубы.
      Сабрине все нравилось здесь. Если бы Бретт предложил ей спать на голой земле, она и от этого не отказалась и была бы счастлива.
      В первый день, обняв за талию, он вел ее по лестнице и чуть ли не робко извинялся:
      - Я знаю, здесь все совсем не так... Но мы все изменим. Пристроим, если хочешь, одно крыло, хочешь - два. Все сделаем так, как ты захочешь... Лишь бы ты была тут счастлива.
      Сабрина улыбнулась ему.
      - Я буду, - пообещала она, и Бретт почувствовал, как страх покидает его. Он боялся, что ей не понравится дом, ведь он не до конца разуверился в том, что она вышла за него замуж не из-за его денег.
      Как бы простенько дом ни гляделся снаружи, интерьеры были роскошны. Убранные шелком стены, бархатные портьеры, великолепные ковры, зеркала в золоченых рамах, диваны, мраморные столы и удобные кресла - во всем были вкус и гармония. Но самым большим сюрпризом, она даже вскрикнула от восхищения, оказалась беседка.
      Глаза у нее засияли, и она бросилась Бретту на шею.
      - Ты помнишь!
      - Разве я мог забыть?
      Он обнял ее и прижался губами к ее губам. Прошлое еще лежало нетронутым между ними, и они не решались коснуться его, чтобы не разрушить колдовского очарования, в котором пребывали сейчас. Хью с Софией приехали и уехали, а Бретт и Сабрина все еще не желали возвращаться в реальный мир.
      Только в начале июля случилось нечто бросившее тень на их счастье. Испанцы опять вторглись в Американскую Луизиану и захватили форт возле Натчиточеза. Угроза войны повисла в воздухе. Бретт узнал об этом из письма своего друга, жившего в Новом Орлеане, и рассказал Сабрине. Вспомнив, как много вооруженных людей собралось в Накогдочезе перед ее отъездом в Новый Орлеан, Сабрина забеспокоилась.
      - Что теперь будет? Ты правда думаешь, что Испания и Соединенные Штаты начнут войну? Бретт обнял ее.
      - Не знаю. Правда не знаю. Может быть. Во всяком случае, многие так думают. Некоторые даже хотят этого.
      Сабрина вздрогнула.
      - Ты тоже пойдешь воевать? Бретт пожал плечами.
      - Возможно, придется, только сейчас... - Он посмотрел ей в глаза. - .. Сейчас мне есть, для чего жить.
      Больше они об этом не говорили, но Сабрина ничего не забыла. Нежели она для того нашла свою любовь, чтобы потерять ее в бессмысленной войне? Она больше не была испанкой. Она была женой Бретта, и Испания со всеми ее притязаниями на американские колонии для нее больше не существовала. Поэтому она очень хотела верить, что опасная ситуация на реке Сабине разрешится сама собой.
      Мысли о войне отошли в сторону, когда они получили приглашение от Леони на первую неделю августа. Сабрине очень хотелось по-настоящему подружиться с Леони, к тому же, там к ним должна была присоединиться еще одна пара - Джейсон и Кэтрин Сэваджи.
      Сан-Андрэ-шато располагалось в изгибе реки Миссисипи в нескольких милях от Нового Орлеана, и Сабрине очень понравился небольшой, но солидный дом четы Морган. Красивая лестница в виде подковы вела на второй этаж, и когда экипаж Данджермондов приблизился к дому, тотчас наверху появились Морганы и Сэваджи и поспешили вниз.
      Сабрина немножко засмущалась в присутствии Сэваджей, но милая улыбка Кэтрин совершенно обезоружила ее, а Джейсон сразу же ее рассмешил какой-то шуткой.
      День прошел великолепно. Бретту и Сабрине показали дом и поместье. И, конечно же, и детей...
      Перед тем как идти переодеваться к обеду, женщины собрались в просторной детской. Сабрина была просто восхищена детьми. Она с первого же взгляда влюбилась в Джастина Слейда. В шесть лет он был очень похож на своего отца, только у него были зеленые, как морская вода, глаза Леони, и Сабрина подумала, что лет через двенадцать - пятнадцать он станет грозой девиц. Если Джастин был похож на отца, то Николае, которому исполнилось два с половиной года, был просто его копией. Только когда он улыбался, сразу становилось ясно, что он сын своей матери. Зато Рэндалл больше походил на Кэтрин со своими фиалковыми глазами и упрямым подбородком.
      Едва ли не с завистью Сабрина смотрела, как малыши играют на полу с деревянными солдатиками, и ей тоже захотелось родить ребенка. Кэтрин уловила выражения ее глаз.
      - На будущий год, дорогая, вы тоже будете показывать нам своего наследника.
      - О, надеюсь!
      Ей вдруг пришло в голову, что с тех пор, как она стала женой Бретта, у нее ни разу... Она даже сама удивилась. Неужели это возможно? Так скоро?
      Леони держала на руках Сюзетт и улыбалась.
      - Интересно, кто это будет - чудный сынишка или очаровательная дочка? Поглядите-ка на мою Сюзетт.
      Сабрина никогда раньше не видела таких прелестных малышей. Розовый ротик, розовая кожа, темные кудряшки. В три месяца Сюзетт была неотразима! И Сабрина вздохнула. Хорошо бы, она не ошиблась!
      Обед прошел чудесно. Потом дамы удалились, а мужчины, оставшись в столовой, взялись за сигары и бренди. Наконец-то Бретт мог поговорить с Джейсоном.
      Сначала они несколько минут болтали о том, о сем, потом Морган, сидевший во главе стола, сказал:
      - Все это очень хорошо, но не пора ли нам поговорить о том, что нас всех волнует.
      Джейсон поморщился, и Бретт улыбнулся.
      - Мы все время старались отодвинуть от себя неприятное, чтобы не омрачать сегодняшний день.
      Морган фыркнул.
      - Не омрачать! Вот война начнется, тогда... Джейсон задумчиво крутил в пальцах рюмку.
      - Я вас уверяю, будет очень интересно, когда Уилкинсон выйдет против испанцев. Секретарь по военным делам Диарборн уже несколько недель назад приказал ему спешно идти в район реки Сабины, а наш милый генерал намерен отдыхать в Сент-Луисе. - Он посмотрел на Бретта. - Ваше мнение? Морган рассказал мне о письме Итона. - Он криво усмехнулся. - Да, о Джефферсоне.., напомните мне, чтоб я рассказал вам, как президент несколько лет назад посылал меня в Англию.
      Бретт тоже усмехнулся.
      - С удовольствием послушаю... По крайней мере, вас посылали в цивилизованное место. Если вы мне позволите, я изложу вам свое мнение. - Он весело стрельнул взглядом в сторону Моргана. - Морган уже кое-что из этого слышал, но, мне кажется, он не против послушать еще.
      Морган поднял рюмку.
      - Давай! Мне всегда нравились сказки! Не обращая внимания на слова Моргана, Бретт повернулся к не спускавшему с него глаз Джейсону. Стараясь быть не очень многословным, он пересказал разговор, случившийся у него с Уилкинсоном и с отцом в ноябре 1799 года.
      - Тогда, - признался он, - это меня заинтересовало в первый раз.
      Бретт набрал в грудь воздуха и рассказал о требовании Джефферсона не спускать глаз с Бурра и Уилкинсона, о разговоре с Бурром на балу в Натчезе и наконец о слухах, будто Уилкинсон убил Гайозо и в ту же ночь исчезла важная часть карты...
      - Если я вас не утомил, то я сейчас выскажу свое мнение, почему все эти события связаны с происходящими на реке Сабины.
      - Но сначала, - перебил его Морган, - мне надо сказать пару слов Леони... Она тоже может кое-что сообщить. - Он вышел из столовой и, найдя Леони в окружении дам, учтиво улыбнулся Кэтрин и Сабрине. - Можно мне похитить мою жену на несколько минут?
      В коридоре Морган спросил Леони:
      - Ты не расскажешь Бретту и Джейсону, что слышала в доме Гайозо в тот вечер, когда его убили? - Он ласково улыбнулся ей. - О нас можешь не говорить.
      Леони нахмурилась, потом пожала плечами:
      - Если ты этого хочешь.
      Бретт и Джейсон в себя не могли прийти, когда Леони рассказала им о том, что была в доме губернатора. Она смущенно зарделась, но держалась храбро.
      - Вы должны понять, что все это из-за моего деда, я же не воровка!
      Мужчины кивнули.
      - Леони, когда вы наблюдали через окно, - спросил Бретт, - вы видели, что толстый человек - Уилкинсон - что-то достает из ящика стола?
      Леони задумалась, стараясь восстановить в памяти картину, которую ей пришлось наблюдать семь лет назад.
      - Оба были разгневаны. - Лицо ее прояснилось. - Нет, я не видела, чтобы Уилкинсон что-то брал, но у губернатора была в руке бумага, и он отдал ее Уилкинсону. Он был словно заворожен ею, и в то же время чего-то боялся. Так мне показалось.
      - Еще что-нибудь? - ласково спросил Морган.
      - Там было что-то о докладе вице-короля. - У нее дрогнули губы. - Я мало что слышала и видела, потому что очень боялась, что меня заметят, - призналась она.
      - Из того, что вы видели, ничто вас не поразило? - с любопытством спросил Бретт, ободрив Леони улыбкой. - Не показалось странным?
      Леони замерла, словно что-то вспомнив. Глаза у нее расширились.
      - Господи! Ну, конечно! Чуть было не забыла... Когда я проскакивала мимо двери, я все-таки заглянула внутрь. С губернатором творилось что-то странное... Лицо у него было перекошено, словно от боли, а генерал не обращал на это никакого внимания. Он даже как будто был доволен...
      Мужчины переглянулись.
      - Спасибо, любимая, - сказал Морган. - Я все объясню позже. А теперь, если ты не возражаешь, мы еще немножко поговорим втроем.
      Леони недовольно посмотрела на него.
      - Ладно уж.
      В столовой воцарилось молчание. Наконец первым не выдержал Бретт.
      - Яд! Этот ублюдок отравил Гайозо! Вот как оно было!
      Морган кивнул головой, Джейсон тоже.
      - Похоже на то.
      - Но какое отношение эта давняя история имеет к сегодняшним событиям? сухо спросил Морган.
      - Дальше нет смысла скрывать, - мрачно проговорил Бретт. - Наверняка это была карта Нолана, и она предназначалась только для глаз Уилкинсона, но каким-то образом попала в руки Гайозо, и Уилкинсон его прикончил. Он немного помолчал. Похоже, это карта, где скрыты сокровища. - Морган фыркнул, но Бретт не обратил на него никакого внимания. - Ты наверняка помнишь, как Уилкинсон среагировал, когда мой отец как-то обмолвился о сокровищах ацтеков... Его чуть всего не перекосило. Они-то с Ноланом собирались искать сокровища, а испанец убил Нолана.
      Бретт заметил, как напряглось лицо Джейсона, и понял, что причинил ему боль.
      Джейсон с трудом заставил себя улыбнуться.
      - Нолан был мне хорошим другом... В молодости он мне очень помог. Да, ладно, продолжайте.
      - Выкладывай свое мнение, - поддержал его Морган.
      Бретт выразительно поглядел на него, но ничего не сказал, чтобы не отвлекаться от темы.
      - После смерти Нолана в 1801 году испанцы особенно зашевелились. Не захотели терпеть иностранцев на своей территории, усилили охрану границы, так что в Испанский Техас носа никто не мог сунуть. К тому же, если Уилкинсону испанцы платят, то он должен был хотеть разорвать прибыльный союз, но боялся допустить ошибки. После смерти Нолана... Он ему доверял, да и Нолан знал местность, как никто... Думаю, Уилкинсон решил тогда не рисковать.., а теперь...
      - Что теперь? - не утерпел Морган.
      - Теперь, уже около года, идея войны с Испанией носится в воздухе... К тому же, Аарон Бурр... Говорят, он собирается вторгнуться в Мексику. Бурр и Уилкинсон - дьявольская парочка.
      Джейсон кивнул.
      - Кажется, я начинаю понимать, к чему вы ведете... Уилкинсон никогда не играет в открытую. Он всегда за кем-нибудь прячется. Раньше за Ноланом, теперь - за Бурром. Он позволит Бурру быть главным, позволит ему строить планы, будет его целиком поддерживать, но за его спиной придумает свой план...
      - Уступив Бурру первенство, - словно размышляя вслух, проговорил Морган, милейший генерал оставляет себе возможность оставить Бурра одного, едва запахнет жареным.
      - Точно! - воскликнул Бретт. - Если Бурру удастся собрать людей и вооружить их и у него все пройдет удачно с Мексикой, Уилкинсон будет с ним.., и отыщет сокровища. А если Бурру не повезет, тогда произойдет конфликт с Испанией и вторжение на ее территорию американских войск. Уилкинсону осталось только решить, что ему выгоднее. Поэтому он и сидит в Сент-Луисе... Выжидает. Если он расположит свои войска вдоль Сабины, ему ничего не останется, как атаковать испанцев, а он не очень-то этого хочет, пока не будет уверен, что сокровища у него в руках. Поэтому, какие бы ни были его отношения с Испанией, это не имеет значения.
      - Меня беспокоит только одно, - возразил Морган. - Все твое "мнение" основано на том, что сокровища существуют. А где доказательства?
      - Доказательства есть, - вмешался Джейсон. Под удивленными взглядами двух друзей он закатал рукав рубашки. - Я сказал вам, что Нолан был моим, скажем так, старшим другом. Но я не сказал, что когда мы с ним путешествовали пятнадцать лет назад, то нашли сокровища ацтеков. - Он закатал рукав почти до плеча, и друзья увидели браслет с изумрудами у него на предплечье. - Вот доказательство, что бренди не ударило мне в голову. - Джейсон погрустнел. - У Нолана был точно такой же... Думаю, с его помощью он пытался убедить Уилкинсона в том, что сокровища существуют, поэтому-то он и погиб. - Он не мог сказать о Давалосе, испанском офицере, который когда-то был его другом и который убил Нолана, не мог сказать, чего стоила эта , дружба ему и Кэтрин. Голос у него не дрогнул. - Сокровища существуют, поверьте мне.
      Бретт тихонько присвистнул. Морган оторопело глядел на оправленные в золото изумруды.
      - Прошу прощения, Бретт, - сказал наконец Морган.
      - Ладно. Но как нам все-таки остановить Уилкинсона и Бурра? - Договаривая последние слова, Бретт уже знал ответ. - Карта! Если карта будет у нас, какой Уилкинсону резон поддерживать Бурра и тем более провоцировать войну с Испанией? Что ему тогда Испанский Техас?
      - Правильно, - согласился Морган. - Однако добыть ее нелегко. Стоит только кому-нибудь из нас начать рыскать в округе, как он тотчас попадет на заметку. К тому же, где искать? Он, наверное, неплохо ее припрятал.
      Джейсон рассмеялся.
      - Ты прав, но думается мне, Морган, ты кое о ком забыл.
      - О ком это!
      - О Любителе Крови! Он может проникнуть в лагерь Уилкинсона. К тому же, он находился со мной, когда нашли сокровища. Он-то уж карту узнает и найдет ее, где бы Уилкинсон ее ни запрятал.
      - Кто такой Любитель Крови? - спросил Бретт, переводя взгляд с Моргана на Джейсона и с Джейсона на Моргана.
      - Любитель Крови, - ответил Джейсон, - черокез и мой побратим. У нас много общего, и о войне мы думаем одинаково. Но, самое главное, он не захочет, чтобы тревожили сокровища. Он говорит, это гиблое место и его нельзя ворошить. Джейсон сделал слабую попытку улыбнуться. - Если мы хотим достать карту, без него нам не обойтись. Ну, кто обратит внимание на индейца? А Любитель Крови умеет прятаться. Его просто никто не заметит, и, я уверен, он один способен нам помочь...
      Мужчины еще некоторое время обсуждали сложившееся положение и решили, что Джейсон повидает Любителя Крови и немедленно направит его в лагерь Уилкинсона.
      - Мне не нравится, что мы должны кому-то препоручать это дело, но, кажется, другого выхода нет, - сказал Бретт.
      - Похоже, - подтвердил Джейсон. - Поверьте мне. Любитель Крови достанет карту.
      Мужчины покинули столовую и присоединились к дамам в гостиной. Бретт повеселел после того, как решено было послать в лагерь Уилкинсона чарокеза, и в первый раз был совершенно беспечен с тех пор, как узнал о том, что испанцы перешли реку Сабину. Если только Любитель Крови вполовину так хорош, как говорит Джейсон...
      Глава 29
      Жизнь в Сан-Андрэ-шато оказалась столь приятной, что Бретт и Сабрина только в середине августа вернулись в Лисье Логово. Сабрина уже начинала чувствовать себя там как дома, а вспоминая обо всех несчастьях, происшедших на Ранчо дель Торрез, подумывала обосноваться здесь навсегда. Она была счастлива. И хотя природа здесь ничем не напоминала ее родные места, Сабрина не только привыкала, но и начинала любить здешние дубы и магнолии. Ее душа обрела покой. Здесь она познала счастье, здесь был ее муж, и их ребенок тоже родится здесь...
      Она уже твердо знала, что беременна. С огорчением она рассматривала себя в зеркале после того, как вернулась из Сан-Андрэ-шато. Груди не стали больше, талия тоже, живот не округлился. Сабрина хихикнула. Да ведь еще двух месяцев нет, а ей уже не терпится...
      Бретту она пока ничего не сказала, почему-то робея перед ним. Что он подумает? Будет ли рад? Или недоволен? Безразличен. Сабрина вздохнула. Они женаты уже около двух месяцев, а барьеров, разъединяющих их, было все еще не так уж мало.
      Многое ей было в нем непонятно. Он был страстным возлюбленным, и хотя у них были разные спальни, не проходило ночи, чтобы он не являлся к ней и не проводил в ее постели хотя бы пару часов. Но днем он исчезал; он присутствовал лишь когда приезжали Хью с Софией и когда они сами отправились в Сан-Андрэ-шато. Он уезжал на рассвете на плантации сахарного тростника и возвращался лишь к ночи. Иногда, правда, случалось, что он не отходил от нее ни на шаг или возил на плантацию, с гордостью демонстрируя плоды своих усилий: мельницу, сады, пристань. Она очень ценила его внимание, но не могла не замечать, что он открывается ей не весь, что какая-то часть его существа остается закрытой для нее. Иногда она ловила на себе его вопрошающий взгляд, как будто он не верил, что это она и есть, что она вся тут и никакой другой Сабрины не существует. Тогда ей хотелось коснуться его руки и спросить: "Что с тобой! Почему ты так смотришь на меня?" Но она боялась. Боялась порвать связывавшую их ниточку.
      Свои сомнения она тоже не изжила полностью, и хотя старалась их не выказывать, но понимала, что ей вряд ли удается дурачить Бретта. Слишком часто, когда она теряла нить разговора, ей приходилось ловить на себе пристальный взгляд зеленых глаз.
      Теперь Сабрина была в состоянии взглянуть на прошлое новыми глазами, и она поняла, как легко было Карлосу вести двойную игру. Бретту он говорил одно, ей - другое. Он превращал ее сомнения в уверенность, бессовестно обманывал. Неудивительно, что они тогда расстались. Неужели Карлос выдумал и девушку в Новом Орлеане? Может быть, он имел отношение и к тому, что ей сказала Констанца?..
      С горечью осознала Сабрина, что ей нужно было поговорить с Бреттом начистоту, дать ему возможность оправдаться, а вместо этого она слепо доверилась Карлосу. У нее все переворачивалось внутри, когда она вспоминала, какой была безрассудной тогда. Но одно дело предполагать, что Карлос все придумал, чтобы разлучить их с Бреттом, а другое - знать это наверняка. Стыд и страх мешали Сабрине открыться мужу. Если он ни в чем не виноват, она не хотела, чтобы он смотрел на нее с упреком за, ее скорый суд, а если виноват она боялась убедиться в том, что он бросил Констанцу с грудным ребенком.
      . К тому же, она никак не могла успокоиться из-за того, что он ни разу не сказал ей ни слова о своей любви. Он откровенно говорил ей о своем желании и, хотя в его жестах и поступках многое подтверждало, что он любил ее, он молчал. Неужели только страсть влекла его к ней? Эта мысль была нестерпима Сабрине...
      Тяжело вздохнув, она отвернулась от зеркала и потянулась за платьем.
      Даже Бретт заметил, что она вышла к завтраку необычно тихой.
      - Что-нибудь случилось? - спросил он.
      Она помедлила, соображая, какой будет его реакция, если она возьмет и выпалит: "Я хочу, чтобы ты рассказал мне о Констанце. Я хочу знать, любил ли ты ее и правда ли, что ты отказался от своего ребенка?" Но она в который раз промолчала, и, устыдясь собственной трусости, спросила первое, что пришло ей в голову:
      - Что теперь будет с Ранчо дель Торрез?
      - А что ты хочешь, чтобы с ним было? - не очень довольно переспросил Бретт. - Лисье Логово не меньше, и дом мы решили перестроить. - Он не сводил с нее глаз. - Ты хочешь, чтобы мы жили на Ранчо?
      Его тон испугал ее, напомнил, что есть еще многое такое, что может испортить их отношения.
      - Я думаю, если ты хочешь жить здесь, нам нужно поселить там опытного управителя или продать ранчо и взамен купить сколько-нибудь земли поблизости.
      Сабрина не ответила прямо на его вопрос, и Бретт огорчился. Почему? Неужели потому, что, задав самый обычный вопрос о своем прежнем доме, он решил, что этот ей не нравится? Почему, прожив с ней бок о бок уже несколько месяцев, он все еще выискивает доказательства тому, что деньги и недвижимость она любит больше, чем его? Неужели потому, что есть нечто такое в ее прошлом, чего он боится коснуться? Неужели, завладев ее телом, он все еще не завладел ее душой? Неужели в нем все еще нет уверенности, что она любит его?
      Не думая о том, что он ест, Бретт молча закончил завтрак. То, что он, в сущности, заставил Сабрину выйти за него замуж, не оставив ей выбора, теперь ужасно мучило его. Шли недели. Он все крепче любил ее и понимал, как много она для него значит, как много она всегда значила для него. Но почему-то вместо того, чтобы проникнуться к ней доверием и обрести уверенность, он все больше ощущал неловкость и даже невыносимость теперешнего положения вещей.
      В это утро они в первый раз помянули Накогдочез, и он чуть было не спросил ее прямо, почему она тогда разорвала помолвку. Из-за ее проклятого кузена или из-за его предполагаемого банкротства? Бретт сжал кулаки и с трудом сдержал гнев. Если он только узнает, что во всем виноват Карлос, он с удовольствием свернет ему шею. Однако Бретт не позволил себе долго размышлять на эту болезненную тему. Он убеждал себя, что прошлое ничего для него не значит, но оказалось, что значит. Скоро он не выдержит и потребует от нее ответов на свои вопросы. Он должен знать правду о прошлом, потому что от неизвестности и сомнений можно сойти с ума.
      В течение следующих нескольких недель напряжение между Бреттом и Сабриной не уменьшилось, а, наоборот, выросло. Бретт понял, что в их отношения вошло что-то новое, но не понимал что. Сабрина как-то отдалилась от него, казалась более поглощенной собой, а он смотрел на нее и молча злился. Чувствуя, что она ускользает от него, что их что-то разделяет, Бретту показалось, что на месте сердца у него растет ледяная глыба. Неужели он прошел такой путь, чтобы потерять ее в конце концов? Отдать ее врагу, которого он не видит? Не знает?
      Сабрина на самом деле и не думала закрываться от Бретта, просто она вся погрузилась в мир новых для себя ощущений. Ребенок стал ее драгоценной тайной, которую она хотела открыть ему, но... А что, если он не разделит ее радость? О детях, так же, как о прошлом, они не говорили.
      Сентябрь выдался на редкость жаркий, и вместе с сахарным тростником на плантации расцветала и Сабрина. С удовольствием следила она, как наливаются ее груди, полнеет талия, и странная улыбка освещала ее лицо. Бретта эта улыбка выводила из себя. У нее словно была от него тайна, и он места себе не находил от ревности. О чем это она думает?
      Прошел месяц. Приближалась пора сбора сахарного тростника. Большая Трава, как его здесь называли, никогда полностью не вызревала в Луизиане, и Бретт знал, что не так много времени ему осталось лениться. Скоро закипит работа и тогда...
      В октябре Бретт возвращался домой так поздно и такой усталый, что даже не заходил в спальню Сабрины. Тем не менее она ждала его, следила, чтобы не остывала вода для мытья и на столе был ужин. В конце третьей недели октября работы стало чуть-чуть меньше. Рабам нравилось это время, обещающее лишний заработок, выпивку и много-много песен.
      Раз Бретт вернулся домой поздно ночью и, усталый, прошел в свою спальню. Он с удовольствием думал о том, что завтра сможет выспаться.
      Однако у себя он застал поджидавшую его Сабрину. Отбросив шляпу, он пробормотал:
      - Тебе давно пора спать. Я не думал, что ты меня ждешь.
      Она загадочно улыбнулась.
      - Я уже давно не видела тебя.
      Снимая влажную от пота рубашку, он смотрел, как она стояла боком к сверкающей медной ванне в тоненькой рубашке и таком же пеньюаре, и его вновь потянуло к телу, которого он так давно не касался. Вдруг у него перехватило дыхание.
      Если еще месяц назад Сабрина казалась такой же, как всегда, то теперь у нее уже был вполне заметный живот. У Бретта застучало в висках.
      - Почему ты мне не сказала? - шепотом спросил он.
      Сабрина не сразу поняла, о чем он говорит, но потом перехватила его взгляд и, едва дыша, ответила:
      - Потому что я не знала, как ты к этому отнесешься.
      - Как я отнесусь? - переспросил он и бросился к ней. Он довольно рассмеялся, поднял ее на руки и закружил по комнате. - О, Боже! Я доволен, счастлив.., и немножко боюсь.
      - Боишься? - удивилась Сабрина. - Чего?
      - А что, если что-то не так? - В глазах у него и впрямь был страх.
      Сабрина улыбнулась ему, сразу почувствовав себя мудрее и сильнее. Она обхватила его за плечи, поцеловала в подбородок. - Я совершенно здорова. Посмотри на тетю Софию. Ничего не случится, обещаю тебе.
      Он не сказал, что любит ее, но у Сабрины отлегло от сердца, когда она поняла, что он и вправду боится ее потерять. К тому же, он явно обрадовался. Она в этом не сомневалась.
      Осторожно уложив ее на кровать, Бретт нежно поцеловал ее, словно боялся причинить боль.
      - Никогда раньше не задумывался над тем, что могу стать отцом, а теперь эта мысль приводит меня в восторг. - У него на лице появилось неуверенное выражение. - Как ты думаешь, я буду хорошим отцом?
      Сабрина засмеялась.
      - Замечательным, - вполне серьезно ответила она, блестя янтарными глазами.
      В эту минуту у нее не было ни страхов, ни сожалений, она забыла и о прошлом и о будущем.
      Лежа рядом с ней, Бретт по-хозяйски гладил ее живот.
      - Когда?
      - В конце марта, наверное. - Она прильнула к нему и покрыла его лицо множеством поцелуев.
      - Вы были очень терпеливы, сеньор. Наш ребенок родится ровно через девять месяцев после свадьбы.
      - Это плохо?
      - Нет. Мои родители ждали годы и годы, и я рада, что нам не придется ждать так долго. - Сабрина смущенно улыбнулась. - Знаешь, я хочу иметь много детей...
      - О, Господи! Клянусь, моя Пурпурная лилия, я постараюсь.
      С этого дня у них началась новая жизнь, в мгновение ока развеявшая все тучи. В ноябре Бретту необходимо было съездить к своему агенту в Новый Орлеан, и, немного растерянная, Сабрина смотрела, как он ходит по комнате и следит, чтобы Олли ничего не забыл. Бретт понял, как она себя чувствует, и обнял ее.
      - Ты уверена, что не хочешь ехать со мной? Сабрина посмотрела на свой живот.
      - Ты же всего на несколько дней, а мне будет лучше дома.
      Беременность ее протекала легко, но с неделю назад она простудилась и еще не совсем оправилась после болезни.
      Бретт уехал. А в Новом Орлеане его ждал ворох новостей, как хороших, так и не очень. Неужели он ошибся насчет карты? В конце сентября Уилкинсон с армией явился в Натчиточез, но вместо того, чтобы начать войну с испанцами, подписал с ними мирный договор. Испанцы вернулись в Накогдочез, американцы - в Натчиточез, а генерал праздновал победу. Он считался героем, утвердившим в данном регионе юрисдикцию Соединенных Штатов. Правда, он не говорил, что никакой юрисдикции не было в помине и регион остался нейтральной территорией. Однако Уилкинсон был доволен и поехал в Натчез, отправив свою армию под предводительством полковника Кашинга в Новый Орлеан. Бретт не понимал, зачем тут армия. Не бы ли Новый Орлеан мишенью Уилкинсона?
      Ночью он лежал без сна в своем городском доме, обдумывая поведение Уилкинсона. Совершенно очевидно, что генерал предотвратил войну с Испанией, которую все ждали, причем многие с радостью. Войну, которая дала бы ему право войти на испанскую территорию и отыскать сокровища ацтеков. Почему генерал это сделал?
      Ответ пришел через несколько часов вместе с Любителем Крови, чернокезом и побратимом Джейсона. Бретт проснулся на рассвете от странного ощущения, что он не один в комнате и когда потянулся было за оружием, которое всегда держал при себе, вкрадчивый мужской голос сказал:
      - Мой брат Джейсон прислал меня к тебе. Он нашел лампу и зажег ее, осветив себя. Любитель Крови оказался на редкость красивым индейцем, высоким, гордым, с темными бездонными глазами и двумя толстыми косами, переброшенными на грудь.
      Он был словно окутан тайной, словно знал вещи, недоступные простым смертным, и Бретт понял, почему Джейсон безоговорочно доверял ему. Любитель Крови, как Бретт скоро понял, не был похож ни на кого из тех, кого он встречал до сих пор. Пока Бретт одевался и умывался, оба молчали. Потом он жестом пригласил Любителя Крови в другую комнату, где пригласил его сесть, но Любитель Крови отрицательно покачал головой.
      - Я ненадолго. - Он вытащил из-за пазухи мятый лист бумаги. - Джейсон подумал, что ты захочешь подержать ее в руках... Он сказал, ты можешь поступать с ней, как сочтешь нужным.
      У Бретта слегка дрожала рука, когда он взял карту. Значит, она все-таки существует, думал он, обегая глазами буквы и рисунки. Он посмотрел на индейца.
      - Как тебе удалось добыть ее? Любитель Крови едва заметно улыбнулся.
      - Генерал возил ее в пакете за поясом. Даже когда он мылся, карта все равно не оставалась без присмотра.
      - Но как же ты сумел заполучить ее? Любитель Крови пожал плечами и произнес, чуть ли не извиняясь:
      - Мне потребовалось немножко больше времени, чем я думал, чтобы узнать, где карта, но когда я понял, что генерал постоянно держит ее при себе, оставалось только дождаться ночи. - Лукавый огонек блеснул в его глазах. Генерал ведь слишком крепко спит. - Как будто это что-нибудь объяснило. Индеец направился обратно в спальню. - Я выйду отсюда тем же путем, каким пришел.
      Бретт с неохотой последовал за ним. Любитель Крови уже перешагнул через решетку и собирался спрыгнуть вниз, как Бретт спросил:
      - Все довольно необычно, ты не находишь?
      - Ты прав. Джейсон мне тоже все время говорит, чтобы я не хвастался. Иногда мне кажется, что он прав. В среду он приедет в город и хочет повидаться с тобой. Ты будешь тут?
      Бретт кивнул.
      - Постараюсь немного отсрочить возвращение домой. - Он внимательно посмотрел на Любителя Крови. - Когда ты взял ее?
      - Восемь дней назад, - ответил тот и исчез в темноте.
      Бретт так и застыл, изумленный стечением обстоятельств. Восемь дней назад было четвертое ноября, а пятого Уилкинсон подписал договор. Он беззвучно рассмеялся. Неужели им удалось изменить ход истории? Неужели войны с Испанией удалось избежать благодаря маленькому кусочку бумаги? Он этого не знал. И никто не знал.
      Но Бретту хотелось думать, что именно исчезновение карты повлияло на планы Уилкинсона.
      Сидя на краю кровати он долго разглядывал карту в свете керосиновой лампы. Если его подозрения справедливы, то эта бумажка уже стоила жизни нескольким людям и чуть не стала причиной войны. А все из-за человеческой алчности.
      Бретт был человеком нежадным, поэтому он свернул карту и поднес ее к язычку пламени. Через несколько мгновений от нее осталась только маленькая горстка пепла. Карта Нолана перестала существовать, и сокровища ацтеков вновь оказались в полной безопасности до тех пор, пока на них не наткнется следующий искатель приключений.
      С Джейсоном он встретился в пятницу, говорили они недолго, но пришли к выводу, что планы Уилкинсона направляла именно эта карта. Сидя в библиотеке в доме Бретта, Джейсон говорил:
      - Я только что был у губернатора Клэйборна. Он получил от Уилкинсона письмо. Очень интересное письмо, должен сказать. Губернатор несколько озадачен, потому что Уилкинсон пишет, что он в большой опасности и американское правительство тоже в большой опасности. Уилкинсон считает, что везде орудуют шпионы и в течение шести дней президент будет уведомлен о заговоре, в который вовлечены сотни людей. - Джейсон усмехнулся. - Многое можно отнести насчет любви Уилкинсона к мелодраме. Но он, конечно, взял с губернатора клятву, что тот будет молчать.
      Бретт удивился.
      - Но губернатор все же поделился с вами этими сведениями?
      Джейсон улыбнулся одними глазами.
      - Разве вы забыли, что Клэйборн знает меня как одного из самых больших людей Джефферсона.
      Бретт рассмеялся, но быстро посерьезнел.
      - Кажется, Уилкинсон решил предать Бурра. Иначе какой заговор он имеет в виду? Джейсон пожал плечами.
      - Наверное, вы правы, однако поживем - увидим. Через несколько недель все станет совершенно ясно.
      Бретт не мог дождаться утра и выехал в Лисье Логово еще до рассвета. Сабрина была счастлива, когда он наконец вернулся.
      - Ох, как я без тебя скучала! - призналась она. - Никогда не думала, что неделя - это так долго.
      Тронутый ее искренностью, Бретт обнял ее и подумал, что, возможно, она действительно любит его, если говорит такие слова.
      Уже после обеда, когда они сидели в гостиной, он вручил ей подарки, купленные для нее в Новом Орлеане. Погода испортилась, шел дождь, но в комнате весело потрескивал огонь в камине. Сабрина сидела на обитой бархатом софе и с детской радостью рассматривала подарки, которые он почти робко преподнес ей.
      - Я никогда раньше ничего не покупал тебе, - сказал он, словно извиняясь.
      Сабрина пришла в восторг от великолепного колье и серег с бриллиантами, которыми не погнушалась бы и королева.
      - Ах, какое чудо! - восклицала она, сияя улыбкой. Наконец она раскрыла последнюю маленькую коробочку. - Где ты это купил? У кого?
      Бретт стоял возле камина, радуясь, что угодил жене, но тут он нахмурился и подошел к ней.
      - У Эскобара, самого известного в Новом Орлеане ювелира. А что? Что-нибудь не так?
      Сабрина еще раз поглядела на необычную брошь. Великолепной работы золотой лев был украшен изумрудами и слоновой костью. Ведь это же та самая брошь, которую Сабрина видела еще ребенком. Она принадлежала сеньоре Галавиц и была украдена у нее шесть лет назад после праздника, устроенного в честь дня рождения Сабрины.
      - Ты помнишь разбойников, которые грабили наших соседей как раз в то время, когда ты жил у нас? Помнишь, что они ограбили наших гостей в день моего рождения?
      Бретт кивнул.
      - Конечно, помню. Кое-кого мы потом пристрелили, но драгоценностей так и не нашли.
      - Не нашли. Вот это было украдено в ту ночь.
      Бретт нахмурился.
      - Ты уверена, Сабрина? Может быть, это другая брошь?
      - Нет, не думаю. Слишком уж похожа. Это та же самая.
      Бретт вынул брошь и долго смотрел на нее.
      - В конце месяца я поеду в Новый Орлеан. Зайду к Эскобару и переговорю с ним. Он мне скажет, как она попала к нему.
      Больше они об этом не говорили, но обоим стало не по себе. Имеет ли эта брошь какое-нибудь отношение к убийству Алехандро? Неужели ограбления, происходившие за пять лет до его гибели, каким-то образом связаны с его убийством? А что, если кто-то из разбойников остался в живых? Вот он потом и подстерег и убил Алехандро. Почему бы нет?
      Лежа без сна в объятиях Бретта, Сабрина вся трепетала от жгучего желания отомстить. Диос! Если бы она могла отыскать убийцу отца и наказать его, может быть, ей стало бы легче жить? Ребенок шевельнулся у нее в животе. Как бы сейчас радовался ее отец! Она вышла замуж за человека, которого он прочил ей в мужья, и теперь она носила его первого внука. Слеза покатилась у нее по щеке и упала Бретту на плечо.
      Он проснулся.
      - Радость моя, что с тобой? Сабрина через силу улыбнулась ему.
      - Я думала об отце и о том, как бы он был сейчас счастлив.
      Бретт притянул ее к себе, шепча нежные слова, успокаивая ее и убаюкивая. Сабрина задремала. А Бретт не заснул. Он еще долго думал о том, как брошь могла попасть в Новый Орлеан. В конце концов, когда его размышления приняли совсем уж неожиданный оборот, он тоже задремал, не понимая, почему его так тревожит мысль о том, что Карлос добил последнего разбойника... Он словно не хотел, чтобы кто-нибудь из них выжил...
      Как ни странно, Сабрина тоже думала о Карлосе, но совсем по другому поводу. Пока Бретт был в Новом Орлеане, Сабрина много думала о том злосчастном лете в Накогдочезе и совершенно четко определила для себя свою вину в том, что произошло. Ей было ужасно стыдно, что она так легко дала Карлосу себя провести. С какой готовностью она верила всему плохому о Бретте! Даже теперь она краснела, вспоминая о тех днях. У нее оставалось еще несколько вопросов, на которые она не знала ответов, но она бы скорее умерла, чем показала Бретту, какой была глупой. Она решила во что бы то ни стало поговорить с Карлосом. Вытащить из него всю правду. Теперь она поумнела и, встретившись с ним лицом к лицу, сможет отличить правду от лжи.
      Она решила было ехать с Бреттом в Новый Орлеан, но потом раздумала. Там ей вряд ли удастся встретиться наедине с кузеном. Бретт все равно узнает. Да и неизвестно, там ли еще Карлос. Он мог уже давно уехать в Накогдочез. В конце концов она решила, что самое безопасное - пригласить Карлоса сюда, в Лисье Логово, пока Бретт будет в Новом Орлеане. Правда, слуги могут узнать, но если Карлос придет поздно вечером... Надо только придумать для него какой-нибудь знак, что слуги легли спать...
      Сабрине самой не нравилась ее затея, но больше она ничего не могла придумать. Она не могла встретиться с ним наедине ни в каком другом месте.., не настолько уж она дура! Слуги, правда, спали не в главном доме, но если она закричит, они услышат. К тому же, у нее есть кинжал... Довольная тем, что может постоять за себя, Сабрина написала Карлосу записку.
      Отведя в сторону одного из слуг, она приказала передать записку сеньору Карлосу де ла Вега в Новый Орлеан.
      - Пойдешь на Конди-стрит в дом Коррейясов. Спросишь, там ли еще моя тетя. Она знает, где его найти. Если же ее не окажется, Коррейясы наверняка, знают, в городе он или уехал. - Ненавидя себя за притворство, она весело наказала:
      - И, помни, ни слова моему мужу... Это сюрприз!
      Дней через десять, провожая Бретта, она поцеловала его горячее, чем, наверное, сделала бы это, не чувствуя за собой вины. Бретт удивленно посмотрел на нее.
      - Я вернусь через четыре дня, радость моя. Отдыхай и береги себя. - Глаза у него потемнели. - Мне кажется, я с ума сойду , если с тобой что случится.
      Сабрина обрадовалась его словам. О, он конечно же, любит ее, еще как любит!
      Глава 30
      Карлос обрадовался, получив записку Сабрины. Последние месяцы были для него не слишком удачными. Он проклинал судьбу, не желая смириться с тем, что Сабрина потеряна для него навсегда. Он много пил, играл, по-глупому сорил деньгами и остался без ничего.
      Франсиска еще в сентябре уехала в Мехико, где собиралась поселиться у сестры. Больше ей некуда было податься. Даже она не осмелилась вернуться на Ранчо дель Торрез.
      С отъездом Франсиски Карлос совсем распустился, и, по мере того как денег у него становилось меньше, он опускался все ниже и ниже, пока не оказался среди воров и разбойников.
      С запиской Сабрины все будто разом переменилось. Сабрина хочет его видеть, и, к тому же, тайно. Карлос уверил себя, что она наконец разочаровалась в гринго. А что, если ей нужна его помощь, чтобы сбежать, и он стал строить планы, как незаметно переправиться в Мехико. Он едва сдерживал нетерпение, но не смел нарушить приказания Сабрины. Первого декабря утром он помчался в Лисье Логово.
      Бретт приехал в Новый Орлеан через пять дней после того, как Уилкинсон стал призывать горожан защищаться от вторжения Аарона Бурра. Уилкинсон потребовал, чтобы губернатор объявил военное положение, а когда губернатор этого не сделал, повел себя так, словно добился желаемого. Он объявил военные ограничения, набирал добровольцев в армию, обыскивал экипажи и особенно суда, следовавшие вверх и вниз по Миссисипи. В городе царила паника. Жители были напуганы и спрашивали друг друга: что же будет?
      Бретт был изумлен. Генерал сжег за собой мосты и теперь собирался предстать в качестве героя-победителя. Это он-де, Уилкинсон, спас город от Бурра!
      Принимая во внимание серьезность положения, Бретт постарался как можно быстрее справиться с делами, не желая оставаться в городе, объятом паникой, ни минутой больше, чем нужно. Он управился за один день и напоследок зашел к ювелиру.
      Хосе Эскобар сейчас же провел Бретта в маленькую комнату, служившую кабинетом. Ювелир не сводил с Бретта глаз, пока тот доставал коробочку с брошью в виде льва.
      - Что-нибудь не так? - спросил тревожно Эскобар.
      - Нет, сеньор, - улыбнулся Бретт. - Брошь замечательная. Просто мне хотелось бы знать, у кого вы ее купили и когда.
      Хосе Эскобар растерялся, не зная, что делать. Он так давно вел свое дело, что ему совсем не хотелось пятнать свое имя.
      Бретт отсчитал несколько золотых монет.
      - Вы же понимаете, что для меня жизненно важно это знать...
      Хосе не сводил глаз с золотых монет. Сеньор Данджермонд богатый человек, с ним приходилось считаться.
      - Эту брошь и еще кое-что я купил у одного джентльмена около месяца назад. Он вынужден был продать фамильные драгоценности.
      - Его имя?
      Хосе вздохнул и взглянул на кучку золотых монет.
      - Сеньор Карлос де ла Вега. Бретт не удивился. Он почти ждал этого.
      - Вы сказали, были еще вещи. Могу я на них взглянуть?
      Эскобар пожал плечами и вышел из комнаты. Вернулся он с покрытым бархатом подносом.
      - Вот они! Некоторые просто неподражаемы!
      Бретт ничего не видел, кроме серебряного браслета.
      - Это тоже? Это он тоже вам продал? Хосе кивнул, испугавшись неожиданной ярости Бретта.
      - Да, он сказал, что получил... Бретт перебил его.
      - Я знаю, где он это получил! Сколько вы за него хотите?
      Эскобар назвал цену. Бретт бросил деньги на стол, схватил брошь и браслет и выскочил из магазина. Карлос убил Алехандро! Больше он ни о чем не мог думать.
      Бретт забыл о том, что хотел уехать домой. Он думал лишь об одном: он должен найти Карлоса и убить его.
      Сначала он поехал к Коррейясам, потом на постоялый двор, потом на другой... На последнем уже после полуночи хозяйка сказала ему:
      - Де ла Вега? Ну да. Жил тут. Сегодня утром съехал. Сказал, что собирается навестить кузину, которая вышла замуж за богатого плантатора.
      Бретт схватил женщину за плечи и стал трясти.
      - Это точно? - переспросил он, не веря своим ушам.
      - Ну, конечно! Я была тут, когда от нее пришло письмо. Он был очень доволен, - пробормотала напуганная хозяйка.
      Бретт был в ярости. Зачем Сабрине понадобилось видеть Карлоса? Усилием воли он подавил нехорошие мысли.
      - Сегодня утром, говоришь? Значит, он уехал сегодня утром? Утром он поехал к своей кузине?
      - Я же сказала, - разозлилась хозяйка. - Прошу прощения!
      Бретт вышел на улицу. Сердце его бешено колотилось. Карлос опередил его на целых восемнадцать часов... Зачем Сабрина позвала его? Или Карлос соврал, чтобы произвести впечатление на хозяйку? Бретт потер виски. Надо немедленно ехать в Лисье Логово.
      Через час Бретт выехал из города. Его раздирали самые противоречивые чувства. Он ненавидел Карлоса, но был растерян из-за другого. Зачем Сабрина позвала Карлоса? Неужели все эти месяцы она лгала ему? Неужели она строила козни за его спиной? Нет! Не правда! Должно же быть какое-то объяснение! Какое? Господи, почему?..
      ***
      Вечером, ожидая, когда Люп кончит возиться по дому и уйдет с Олли в свою комнату, Сабрина неожиданно засомневалась в том, что поступила разумно. Если Бретт узнает, как она ему объяснит? О, Господи! Зачем она написала Карлосу? Зачем не оставила все, как есть?
      Однако отступать было поздно, и после ухода Люп и Олли она принялась готовиться к свиданию с Карлосом. Она надела зеленое шерстяное платье и вынула из-под подушки кинжал. Отыскала свою шаль, накинула ее на плечи и спрятала кинжал в карманчике у пояса. Вот так!
      Потом она тихо спустилась но лестнице и вошла в гостиную. В камине горел огонь, и она немножко успокоилась. От сознания, что Олли и другие слуги поблизости, ей стало легче. Бретт не должен быть в это втянут! Это их с Карлосом дело. Это ее поединок!
      С бешено колотящимся сердцем она подала знак в окно.
      Минуты через три раздался стук в дверь, и у Сабрины пересохло во рту. Она отодвинула засов входной двери. Карлос с радостной улыбкой на лице переступил порог, но едва его взгляд упал на ее живот, как улыбка исчезла.
      - Ты беременна! - осуждающе проговорил он.
      - Ну, да, - ответила, словно защищаясь, Сабрина. - Но какое это имеет к тебе отношение?
      Не так они оба собирались начать разговор, поэтому Сабрина, взяв себя в руки, учтиво спросила:
      - Как доехал? Легко нашел дом?
      - Ты хорошо объяснила, однако постоялый двор здесь ужасный. К тому же, мне пришлось скрываться, как какому-то вору!
      Беременность Сабрины привела его в ярость. Он по-прежнему хотел ее, но ублюдок проклятого гринго был ему совсем ни к чему!
      - Тебя кто-нибудь видел? - беспокойно спросила она.
      Карлос пожал плечами.
      - Нет. Правда, за несколько минут до твоего сигнала мне послышался топот копыт. Но всадник проехал мимо.
      Мимо всадник не проехал. Это был Бретт, и, увидев темный дом, он спешился, не желая мучить Сабрину своими подозрениями. Что, если он не прав?
      Потом он увидел знак, который Сабрина подавала с помощью лампы, и уже почти безразлично смотрел, как чья-то тень проскользнула внутрь дома. Теперь Бретт не сомневался, что Сабрина писала Карлосу и что в дом вошел именно он.
      Бретт был совершенно измучен. Он скакал почти семнадцать часов. Иногда ему казалось, что он загнал коня, но Огненный Вихрь не подвел, его. В отличие от жены, с тоской подумал Бретт.
      Он было повернулся, чтобы уехать куда-нибудь подальше, но вдруг остановился. Он не мог уехать. Все, о чем он мечтал, было заключено в хрупком теле его жены, и он хотел убедиться, что он не придумал своих демонов. Бретт бесшумно спешился, подкрался к дому, открыл входную дверь. До него ясно донесся голос жены...
      Свидание кузенов явно не удалось. Они тратили время на учтивую болтовню и вообще вели себя, как чужие. Но Карлос и вправду стал абсолютно чужим для Сабрины. Она с удивлением заметила жесткую линию губ и алчный блеск в его глазах. Неужели он всегда был таким? Скорее всего, так оно и было. И Сабрине захотелось, чтобы это ненужное свидание поскорее закончилось.
      Карлос уселся в кожаное кресло возле камина. Сабрина стояла перед ним на расстоянии нескольких футов. Карлос вопросительно смотрел на нее, стараясь угадать, зачем она его пригласила. Несмотря на ее беременность, он еще не окончательно отрешился от своих планов.
      - Ты знаешь, что мама уехала в сентябре в Мехико? Она будет жить с тетей Изабель.
      - А! Что ж, ей там понравится. А почему ты остался в Новом Орлеане? Почему не вернулся в Накогдочез?
      - Зачем? - с горечью спросил он ее, не сводя с нее глаз. - Ты здесь... Что мне делать в Накогдочезе? Ведь единственная женщина, которую я любил в своей жизни, живет здесь!
      Раньше эти слова наверняка опечалили бы Сабрину, но теперь она осталась к ним холодна.
      - О, прекрати, Карлос! Ты совсем не любишь меня... И никогда не любил! Тебе нужна была эта любовь, чтобы прятаться за нее, когда ты творил что-нибудь непотребное! Так было, когда ты чуть не изнасиловал меня в беседке... И изнасиловал бы, если бы не помешал Бретт! Сейчас ты еще расскажешь, что из любви ко мне наговорил Бретту кучу гадостей обо мне. А что ты соврал мне о нем?
      Карлос взбесился от того, что она смеет так говорить с ним. Он вскочил, злобно сверкнув глазами.
      - Не знаю, о чем ты!
      - Знаешь! В то лето в Накогдочезе ты наплел Бретту, будто мне нужны лишь его деньги, разве не так? - Она рассмеялась. - А мне ты сказал, что он хочет заполучить Ранчо дель Торрез.
      Карлос решил идти проторенной дорожкой.
      - Я действовал в твоих интересах! Разве ты не понимаешь, я хотел спасти тебя от него, потому что я очень тебя любил и боялся, что он будет мучить тебя.
      Комок встал у нее в горле. Неужели он до сих пор принимает ее за последнюю дуру? И что она и сейчас поверит ему?
      - Придумай что-нибудь поновее... Я уже давно тебе не верю. Я позвала тебя, потому что хочу знать правду и мне стыдно спрашивать мужа... Стыдно, что меня так долго водили за нос. Ведь я искренне тебе верила! Я верила тебе, Карлос!
      Карлос молча смотрел на нее. Эта стерва сама водила его за нос столько лет, потом вышла замуж за проклятого гринго, понесла от него, да еще пытается в чем-то его обвинять! Да как она смеет?
      - Я хочу знать, что случилось в девушкой из Нового Орлеана... С той самой, которую, как ты говорил, он порезал ножом. Но больше всего я хочу знать правду о Констанце. Я хочу знать, правда ли, что она носила его ребенка, а он бросил ее, потому что гнался за моими богатствами? Черт тебя подери! На этот раз ты мне скажешь правду!
      Бретт был потрясен до глубины души, услыхав слова Сабрины. Говорят, нехорошо подслушивать, и он был с этим совершенно согласен! Но как же он был счастлив, когда понял, что Карлос врал им обоим, играя на их сомнениях. Как наивны они были, подумал он, прислушиваясь к словам Сабрины. Если бы я тогда потребовал от нее объяснений! Если бы я не был так уверен, что мое "банкротство" стало причиной ее отказа! Он чуть не кричал от счастья! Их ничего не разъединяло все эти шесть лет, кроме их собственного недоверия друг к другу. Но больше уж он, поклялся себе Бретт, не допустит ничего подобного.
      И он вошел в гостиную.
      - Я бы тоже хотел знать правду, - сказал он спокойно.
      У Сабрины был прелестно-виноватый вид. Она так испугалась, что, не будь ситуация достаточно серьезной, он бы рассмеялся.
      Бретт выглядел довольно помятым после семнадцатичасовой скачки. Весь в грязи, со съехавшим набок шейным платком, с прилипшими ко лбу волосами.
      Он сделал несколько шагов и повторил:
      - Я бы тоже хотел знать правду. Тем более, что, если мне не изменяет память, девушку порезали вы, а не я. Что же до Констанцы... - Он виновато посмотрел на Сабрину. - Не буду отрицать, что вскоре после приезда в Накогдочез, между нами была связь. Но она не была беременна, и я никогда не просил ее стать моей женой. Об этом не могло быть и речи. К тому же я сразу же порвал с ней после того, как стал серьезно ухаживать за тобой в то лето... Это мое прошлое, и я не был монахом! Что же до твоего состояния, дорогая, оно никогда для меня ничего не значило... Я хотел жениться на тебе, потому что любил тебя, а было у тебя состояние или не было, ровным счетом ничего не значило!
      Показалось, что в комнате кроме них никого нет, потому что они сразу и бесповоротно забыли о Карлосе, глядя друг другу в глаза. Сабрина судорожно вздохнула, не зная, что сказать. Ей не хватало слов выразить свои чувства.
      Бретт не выдержал:
      - Ради Бога, Сабрина! Ты не была первой женщиной в моей жизни, но я клянусь, ты есть и будешь единственной!
      Сабрина потеряла голос от радости. Она смотрела на него и старалась сдержать слезы. Он ее любит!
      Не понимая ее молчания, Бретт совсем растерялся. Неужели она не верит ему? Неужели не может его простить?
      - Ты не веришь мне?.. Я люблю тебя. Я всегда любил тебя, даже когда старался побороть это чувство хотя бы с помощью Констанцы.
      И плача, и смеясь, Сабрина наконец крикнула ему:
      - Ох, Бретт! Ты понимаешь, ты в первый раз сказал мне, что любишь меня? Все это время я умирала от любви к тебе и боялась, что ты меня не любишь...
      Карлос, не, мигая, смотрел на Сабрину и на Бретта. Мало того, что гринго украл у него невесту, так они еще счастливы вместе! Этого он вынести не мог!
      - Как трогательно! - пробормотал он. - Милая кузина, ты действительно ему веришь? А почему ты думаешь, что он не лжет? Он может и солгать, ты же знаешь.
      Сабрина и Бретт внезапно очнулись и были неприятно поражены тем, что не одни в комнате. Сабрина с жалостью и презрением поглядела на кузена.
      - Карлос, не будь идиотом! Неужели ты не понимаешь, что я безумно люблю этого человека и он любит меня. Ты больше не сможешь навредить нам. - Она почти молила его. - Не мешай нам. Ради нашего счастливого детства, порадуйся вместе с нами!
      Не в силах поверить, что все проиграно, Карлос схватил ее за руку.
      - Послушай, Сабрина, я объясню! Ты не понимаешь! Я могу тебе объяснить!
      - Надеюсь, что можешь, - резко проговорил Бретт и бросил на ковер к ногам Сабрины брошь и браслет. - Каким образом эти вещи оказались у тебя?
      Пламя камина заиграло на изумрудах и бирюзе. Сабрина словно окаменела. Потом медленно опустилась на колени и взяла браслет.
      В наступившей тишине было что-то угрожающее. Сабрина смотрела на дорогой ее сердцу браслет, и ужасное подозрение закралось и в ее сердце. Она со страхом посмотрела на Карлоса.
      - Ты? - хрипло спросила она. - Ты убил моего отца?
      Обезумевший Карлос, потерявший всякую надежду на будущее, отчаянно искал выхода. Он обвел комнату расширившимися от страха глазами. Здесь ему все грозило смертью. Он уже видел ее, слышал ее запах. Холодный блеск зеленых глаз Бретта не обещал ему прощения. Бретт двинулся к нему, и Карлос, потеряв голову, вытащил револьвер из-за пояса.
      - Стой, где стоишь! - крикнул он визгливым голосом. - Стой, где стоишь, или я убью ее! И он приставил револьвер к виску Сабрины. Бретт похолодел. Взглянув в глаза Карлоса, он почувствовал, как по его спине поползла ледяная змейка страха. Но, кроме того, он понял, что совершил непоправимую ошибку, когда бросился в дом, оставив свой мушкет в седельной сумке.
      Сабрина не понимала, какая ей грозит опасность. В гневе она сжала в руке браслет и ударила им Карлоса по голове.
      Карлос же так боялся оторвать взгляд от Бретта, что даже не заметил занесенного над ним кулака. Но он быстро оправился, и пока Сабрина в складках платья искала свой кинжал, ударил ее револьвером в висок и оттолкнул от себя.
      Бретт, словно молния, метнулся к ней, но было поздно. Она ударилась головой о край стола и упала на пол, потеряв сознание.
      Бретт вскрикнул от ужаса и забыл о Карлосе. Он стоял на коленях возле Сабрины, гладил ее огненные кудри и, как зачарованный, смотрел, на тоненькую струйку крови, вытекавшую из раны на виске. Сабрина дышала. Но рана была опасной. Это Бретт понял сразу.
      С расчетливой яростью дикой кошки, вышедшей на охоту, Бретт вскочил на ноги, повернулся к Карлосу:
      - Считай, что ты мертв, подонок. Карлос истерически расхохотался.
      - Угрожаешь, гринго? Это ты мертв! Забыл, что оружие у меня, а не у тебя? - Он закатился безумным смехом.
      Понимая, насколько велика опасность, Бретт заставил себя успокоиться. Если бы только вырвать оружие из рук Карлоса...
      Он сделал осторожный шаг навстречу Карлосу.
      - Стой, где стоишь! - Карлос качнул револьвером. - Отойди от нее!
      Бретт помедлил, но, увидав, что Карлос готов нажать на курок, подчинился.
      Неподвижная Сабрина, казалось, внушала Карлосу радость.
      - Она должна была стать моей женой! Ко мне должно было перейти Ранчо дель Торрез!
      - Поэтому ты и убил Алехандро? - глухим голосом спросил Бретт.
      - Си! - с гордостью произнес Карлос. - Он не давал мне денег после смерти отца. А когда я захотел жениться на Сабрине, заупрямился. После твоего отъезда он мог бы заставить ее, но не стал этого делать. - " Лицо его исказилось. - Он был мягкотелым дураком, и тогда я решил, что он должен умереть и тогда я стану хозяином Ранчо дель Торрез!
      Карлос опять перевел взгляд "а Сабрину, и Бретт испугался. Изо всех сил пытаясь отвлечь его внимание от жены, он крикнул:
      - Ты дурак, Карлос! Разве такому, как ты, ранчо по плечу? В тебе нет ни силы, ни ума! Ты же трус!
      Слова Бретта возымели действие. Карлос забыл о Сабрине.
      - Увидишь, гринго, увидишь, - не помня себя от ярости, пробормотал он. Идем во двор и там посмотрим, как ты будешь кричать, когда я докажу тебе, что дурак - ты.
      Бретт вздохнул с облегчением. Если он уведет Карлоса во двор, то наверняка заставит его совершить какую-нибудь ошибку.
      Стараясь не очень спешить, Бретт двинулся к двери, ожидая, что Карлос нападет на него сзади. Ничего подобного. Он чувствовал, как Карлос идет совсем рядом, приставив револьвер к его спине. У порога Карлос остановился и взял лампу, которую Сабрина зажгла перед его приходом.
      На крыльце Бретт оглянулся на него, но Карлос приказал ему идти дальше. Бретт стал медленно спускаться по лестнице. В нескольких ярдах от дома они оба остановились. Карлос странно улыбался. В его лице появилось что-то дьявольское.
      - Ты готов, гринго?
      Не понимая, что он делает, Бретт кивнул. По крайней мере, Сабрина вне опасности.
      - Тогда смотри, как будет умирать твоя жена!
      Безумие удвоило силы Карлоса, и он с размаху швырнул лампу в дверь.
      Она, конечно, разбилась, вокруг заплясали маленькие язычки пламени, и Бретт едва не лишился рассудка, поняв, что задумал Карлос. Сабрина должна была сгореть в доме, а он должен был смотреть, как умирает его жена. Потом Карлос пристрелит и его тоже. В бессильной ярости он смотрел, как огонь разгорается, становится сильнее, бросается, как голодный, на деревянные стены. Еще несколько минут, и огонь проникнет в гостиную.
      Бретт забыл о себе. Зачем ему жизнь, если в огне погибнут его жена и еще неродившийся ребенок, и он бросился на Карлоса, внимание которого было полностью поглощено пожаром.
      Тот не ожидал нападения. Оба упали и покатились по земле в последней смертельной схватке.
      Освещенные языками пламени, они были страшны в своей ярости. Бретт старался завладеть револьвером, который Карлос пытался, но никак не мог наставить на него. Пальцы у Бретта стали как железные, и, изловчившись, он нажал на курок. Карлос дернулся и вытянулся на земле.
      Бретт вскочил на ноги и рванул к дому. Сердце бешено колотилось у него в груди. Весь фасад уже был в огне, и пламя с жадностью лизало крышу.
      Запах дыма разбудил слуг, и Бретт вдруг заметил, что он не одинок среди этой адской жары. Самое странное, что никто из них даже не заметил, как дрались двое мужчин, и не слышал звука выстрела.
      Олли крикнул:
      - Что случилось? Где хозяйка? Бретт не отрывал глаз от огня.
      - Дай мне простыню! - потребовал он. - Мокрую простыню! И побыстрее! Олли побелел, как смерть.
      - Хозяин, вы не...
      Еще мгновение и простыня была у него на плечах. Он закутался в нее и, набрав в грудь воздуха, бросился к входной двери. Стена пламени встала перед ним и едва не отбросила его назад, но Бретт упорно пробирался к тому месту, где лежала Сабрина. Еще мгновение, и он наклонился над ней и, не обращая внимания на жар, дым, огонь, падающие доски, поднял на руки, боясь только одного: как бы она не задохнулась от дыма. Но ее тихое дыхание коснулось его щеки, и он, то ли плача, то ли смеясь, побежал вон из дома, не заметив даже, как за его спиной балка рухнула как раз на то место, где еще секунду назад лежала Сабрина.
      Глава 31
      Был конец мая, погода стояла великолепная, и Сабрина тихонько грелась на солнце, глядя на людей, которые трудились над тем, что должно было стать ее домом. Она лежала под старым дубом на толстом стеганом одеяле, наслаждаясь покоем. Туфли она сбросила и с удовольствием трогала босой ногой молодую травку. Она радовалась, что осталась жива, что снова в Лисьем Логове и что новый дом мало-помалу поднимается из пепла...
      В ту ужасную декабрьскую ночь старый дом сгорел дотла, но Сабрина долго ничего не знала об этом. Она не знала и о смерти Карлоса, и о том, что Бретт перевез ее в Новый Орлеан, и о том, что она провела без сознания много дней, и об отчаянии в глазах Бретта. Наконец она открыла глаза, и хотя была слабой и беспомощной, постепенно стала приходить в себя.
      Всю зиму они прожили в Новом Орлеане, стараясь представить себе новый дом, в котором будут жить и любить друг друга. Теперь они уже не скрывали свою любовь и, лежа рядом ночами, разговаривали обо всем на свете. Прошлое перестало быть для них запретной темой.
      "Террор" Уилкинсона, как назвали правление генерала в городе, бесславно закончился, потому что Аарон Бурр так и не появился в городе. Бедняга, каковы бы ни были его помыслы, был арестован девятнадцатого февраля 1807 года по обвинению в предательстве. Суд был назначен на лето.
      Однако Сабрина и Бретт думали совсем о другом. В конце марта родился малыш, и тогда Сабрина, помимо счастья, которое ей дарил любящий муж, познала счастье материнства.
      Она перевела взгляд на колыбель, стоявшую неподалеку и, не в силах сдержать себя, заглянула в нее, Алехандро Данджермонд. Прелестный мальчик, подумала она с материнской гордостью и погладила пухлую щечку. Ему было всего два месяцы, и он почти все время спал, распушив длиннющие черные ресницы и шевеля маленькими губками.
      Сабрина вздохнула от избытка счастья и опять облокотилась о ствол корявого дуба. Как же ей повезло, подумала она и посмотрела туда, где Бретт с плотниками обсуждал план нового дома. Как он был красив в этой белой рубашке, подчеркивающей его золотистый загар! Легкий ветерок теребил его волосы, и он нетерпеливо откидывал назад прядь, все время падавшую ему на лоб.
      Дом строился с удивительной быстротой, и Бретт с Сабриной надеялись, что хотя бы часть его они обживут еще в конце этого лета. Пока они пользовались гостеприимством плантатора, жившего в нескольких милях от них, большого любителя поговорить. К тому же, к их услугам всегда был дом в Новом Орлеане и Гасиенда в Накогдочезе. Сначала они решили было переехать на гасиенду, но потом отвергли эту мысль, потому что начинали новую жизнь и не хотели дурных воспоминаний.
      Лишь об одной вещи Сабрина очень жалела. О браслете отца. Через несколько недель после пожара его нашли на пепелище, но в каком виде! Сабрина безутешно разрыдалась. "Все равно это самая большая моя ценность!" - шептала она сквозь слезы. Чтобы успокоить ее, Бретт обнял ее и спрятал браслет подальше...
      Почувствовав на себе взгляд Сабрины, Бретт повернул голову. Она помахала ему рукой, и он подошел и растянулся рядом с ней на одеяле, положив голову ей на колени.
      Сабрина тихо рассмеялась и стала смотреть в его столь родное для нее лицо. Неожиданно в ее глазах мелькнула затаенная грусть, когда она подумала о том, что они позволили недоверию и подозрительности надолго разлучить их. От Бретта ничего не могло ускользнуть.
      - Что такое? Почему ты загрустила? - спросил он, садясь с ней рядом.
      - Я думала о том, какими мы были дураками, когда боялись довериться своей любви, - ответила Сабрина.
      Он обнял ее.
      - Сабрина, невозможно переделать прошлое.., но, моя Пурпурная лилия, я люблю тебя! Я любил тебя еще тогда, когда ты была большеглазой волшебницей семи лет отроду, и с тех пор ты крепко держишь мое сердце в своих маленьких ручках. Да, мы потеряли целых шесть лет счастья. Сколько я ругал себя, сколько мучил, стоило мне вспомнить, как мы позволили всяким сомнениям и страхам разлучить нас. Тем не менее, мне хотелось бы думать, что мы многому научились за это время... И наша любовь стала сильнее...
      Сабрина почувствовала, что глаза ее налились слезами. Но то были счастливые слезы. Радостные слезы. Их любовь действительно стала сильнее после стольких лет страданий.
      Понимая причину ее слез, Бретт поцеловал жену и потянулся за своим камзолом. У него был торжественный вид, когда он вручил Сабрине узкий черный футляр.
      - Сначала я хотел подарить тебе это в первую годовщину нашей свадьбы, но лучше прими это сейчас.
      Долго Сабрина держала футляр в руках, уже предполагая, что там. Потом.., открыла его... Сердце затрепетало у нее в груди.
      На белом атласе лежали два великолепной работы серебряных браслета с бирюзой. Они были совершенно одинаковые, только один был побольше, а другой поменьше.
      - Я подумал, пусть эти браслеты будут нашим символом любви, таким же, какой был у твоих родителей, и пусть они всегда напоминают нам, что, не забывая прошлого, надо ценить настоящее.
      Бретт с нежностью застегнул одни из браслетов на запястье жены, и она торжественно надела ему на руку другой. У нее перехватило в горле, по щекам катились слезы, когда она смотрела на их скрещенные руки. Потом она перевела взгляд на лицо Бретта, на колыбель сына, на их новый дом, и сердце у нее сладко заныло. Ей показалось, что она слышит голос отца:
      - Вот видишь, чика! Все хорошо и будет хорошо.., всегда!