Глава 17

Лейн подняла ладони к плечам и потерла голые руки. Даже в августе ночью и ранним утром у реки прохладно. Почему она не подумала надеть халат? И вообще, зачем пришла сюда? «Ты бежишь в страхе. Пытаешься убежать от мечты». Но это всего-навсего мечта. А причинить вред ей может только действительность.

Но она может легко превратить мечту в действительность. Стоит лишь сказать слово, и Джонни Мак станет се любовником. Она не слепа к тому, как он на нее смотрит. Он хочет ее. Как многие годы хотел бесчисленных других женщин. Если она отдастся ему, то смирится ли с тем, что она не особенная, не единственная женщина на свете, которой назначено судьбой укротить живущего в нем зверя? То были глупые девичьи фантазии. Теперь она старше и умнее. Когда-то она любила его всем сердцем, а он уважал ее и дорожил ее дружбой. Но это было много лет назад. Что теперь между ними? Недоверие. Подозрительность. Ребенок, которому оба очень хотят помочь. И примитивное вожделение, отравляющее все прочие стороны их взаимоотношений.

Она никогда не знала страсти, никогда не испытывала желания такой силы, чтобы оно мучило ее день и ночь. В начале супружеской жизни пыталась любить Кента, наслаждаться физической стороной брака, но его эгоистичность и ревнивое желание изгнать Джонни Мака из ее сердца воздвигли барьер между ними. А потом жестокость Кента уничтожила ту незначительную привязанность, какую она питала к нему.

Каково это было бы с мужчиной, которого она в самом деле хочет? Даже зная, что может рассчитывать с ним только на недолгий роман, может, стоит пойти на риск вновь потерять сердце, чтобы в конце концов заполучить мужчину, которого хотела всегда?

Небо на востоке затрепетало предрассветной бархатистостью, начались родовые муки, которые вскоре приведут к рождению нового дня. Полумесяц побледнел в темноте, словно готовился откланяться перед уходом. От реки доносился однообразный соблазнительный шум, утренний ветерок покрывал рябью ее темную поверхность. Лейн поднялась на ноги и тут увидела его. Силуэт высокого мужчины. Она ахнула, потом успокоилась, поняв, что это Джонни Мак. Но это облегчение было недолгим. Даже в полутьме она видела в его черных глазах страсть и решимость и поняла, что он следовал за ней. Не затем, чтобы поговорить об убийстве Кента. Или об Уилле. Или напомнить, что он вернулся в Ноблз-Кроссинг для того, чтобы помочь ей.

Чем ближе он подходил, тем больше выхватывал из темноты лунный свет его крупную, широкоплечую фигуру. Казалось, он поднялся с кровати второпях. Волосы его были спутаны, рубашка не застегнута. Каждый дюйм его большого тела дышал грубой мужской силой.

Лейн замерла, словно олень, попавший в свет фар приближающейся машины, сознающий, что его ждет, однако неспособный бежать от опасности. Страх боролся у нее с желанием. Разум предупреждал, что надо бежать, но тело умоляло остаться, дать волю чувствам и принять неизбежное.

— Лейн. — Джонни Мак ласково произнес ее имя.

— Нет, нельзя. — Она неуверенно шагнула назад.

— Можно.

Он двинулся к ней, но внезапно остановился, потому что она продолжала пятиться от него, ее силуэт быстро исчез за завесой свисающих веточек ивы.

— Ты не понимаешь.

Когда ее спина уперлась в ствол дерева, Лейн остановилась, дыхание ее стало быстрым, трепетным. Она поймана в ловушку. За спиной дерево. Расстояние между ней и Джонни Маком неумолимо сокращается.

— Объясни. — Джонни Мак оперся одной рукой о ствол над ее головой.

Он близко. Очень близко. Лейн закрыла глаза, чтобы не смотреть на него. Как, глядя на Джонни Мака, рассказывать правду о браке с Кентом. «Трусиха, — упрекнула она себя. — Рано или поздно тебе придется ему выложить, какой глупой, наивной дурочкой ты была. И какой жалкой, беспомощной позволила себе стать до того как освободилась».

— Я вышла замуж за Кента девственницей. — Она открыла глаза и взглянула на выражение лица Джонни Мака. Он скривился, будто от боли, потом с трудом сглотнул. — Я мечтала, что мой первый сексуальный опыт будет с тобой.

— Мне тоже хотелось этого. — Джонни Мак поднял другую руку и коснулся ее лица. Нежно. Неуверенно. Словно боялся, что она сорвется с места и побежит. — Ты не представляешь, как мне хотелось быть у тебя первым.

— У нас с Кентом всегда было неладно. С самого начала. А потом… — Лейн глубоко вздохнула, собираясь с душевными силами, бывшими почти на исходе. — К тому времени, когда Уилл начал ходить, я перестала делить ложе с Кентом. Мы бывали в связи, лишь когда он меня принуждал.

— То есть насиловал? — Джонни Мак отдернул ласкающую руку от лица Лейн и сжал в кулак.

— Да, принуждал. И всякий раз говорил, чтобы я представляла, будто это ты, что знает, что я всегда поступаю так. Я никому не рассказывала о жестоких манерах Кента. О них никто не знал, кроме Лилли Мэй. Она догадывалась о правде. И поклялась, что убьет его, если он еще прикоснется ко мне.

Лейн отскочила от дерева, от Джонни Мака и побежала к кромке воды.

— Лейн!

Джонни Мак пошел за ней, но когда она остановилась и повернулась к нему, даже не попытался коснуться ее.

На горизонте разливалась многоцветная заря пастельных тонов, говоря о наступлении утра. Мягкому ночному теплу предстояло всего через несколько часов смениться августовским пеклом, душной, влажной жарой. Прохладный ветерок от воды днем и ночью поддерживал температуру возле реки на несколько градусов ниже.

Лейн подняла глаза на Джонни Мака, но ей казалось, что она смотрит сквозь него в прошлое, когда была женой Кента. Когда была в его власти и стыдилась сказать даже родителям, в какой кошмар превратилась ее супружеская жизнь.

— После того как он принудил меня в третий раз, я сказала ему, что, если еще приблизится ко мне, убью. Лейн глубоко вздохнула. — И купила пистолет. А ты знаешь, что я всегда терпеть не могла оружия. Потом пригрозила ему разводом. Я вправду собиралась пойти на это. Но потом папа погиб в автокатастрофе, и мне почти два года приходилось заботиться о матери. А Уилл все еще любил Кента. Поэтому мы почти все время просто жили каждый своей жизнью. Так нам обоим казалось проще.

— Как ты могла оставаться с ним в браке после того, что он делал с тобой?

Не прозвучал ли в голосе Джонни Мака упрек? Не осуждает ли он ее за то, что не развелась раньше с Кентом? Теперь ей было ясно, что с тем браком нужно было покончить задолго до того, как она это сделала. Но тогда она считала, что поступает правильно.

— Я оставалась женой Кента до того, как Уиллу исполнилось десять лет, потом наконец поняла, что мой брак причиняет ему гораздо больше страданий, чем причинит развод. К тому времени Кент уже так пьянствовал, что даже мисс Эдит согласилась — мальчику будет лучше со мной. И она платила мне алименты вместо сына.

— Выходит, все, что ты делала последние пятнадцать лет, делалось только ради Уилла. — Джонни Мак покачал головой, словно пытаясь отрицать очевидное.

— Потому что он мой сын.

— Да, еще до того, как мальчик родился, я любила его, потому что он твой. Но едва я взяла его на руки, он стал и моим.

— Он должен был быть нашим. Лейн кивнула:

— Да, должен был. Но каким-то странным образом он и в самом деле наш.

— Сама видишь, Лейн, мы должны были быть вместе еще тогда. И должны быть вместе теперь.

Когда он потянулся к ней, она выставила руки ладонями вперед.

— Я долгие годы мечтала заняться любовью с тобой, С четырнадцати лет. Даже после того как ты уехал ,и я вышла за Кента, ты был единственным мужчиной в моем сердце.

— Мне надо было взять тебя с собой.

— Да, но ты не взял. И всякий раз, когда Кент прикасался ко мне, я хотела, чтобы это был ты. И, в конце концов, вся моя любовь к тебе обернулась ненавистью.

Джонни Мак уставился на нее расширенными от изумления глазами:

— Господи, Лейн, ты не можешь ненавидеть меня.

— Я ненавидела тебя за то, что ты меня оставил. За то, что наградил Шарон ребенком. Ненавидела потому, что винила тебя за то, что мне пришлось выйти замуж за Кента. И потому, что ты ни разу не позвонил, не написал. — Лейн подняла слабые кулаки и заколотила по груди Джонни Мака, слезы струились по ее лицу, по носу, стекали в рот. — Ненавидела, потому… — она подавила всхлипы и продолжала несильно бить его, движения рук замедлялись по мере того, как рыдания становились сильнее, — потому что очень любила тебя, а ты не возвращался ко мне.

Лейн содрогнулась, когда вокруг нее обвились руки Джонни Мака. Он притянул ее к себе медленно, осторожно, с величайшей нежностью. Когда Джонни Мак опустил голову, чтобы коснуться губами ее виска, она расслабилась, позволив себе припасть к нему. Нуждаясь в утешении, она поддалась слабости быть женщиной, нуждающейся в мужчине. Ее мужчине. И если это произойдет лишь раз, в эту рассветную минуту, он будет принадлежать ей. Полностью.

Впоследствии она может пожалеть о своей податливости. Однако, несмотря на все страхи и сомнения, она готова была рискнуть всем, только бы принадлежать Джонни Маку. Когда его губы стали ласкать ее щеку, внутри у нее вспыхнул жар. Он расходился по ее телу, подобно теплу летнего солнца. Влага окутывала ее лоно. Она мучилась от желания, подобного которому никогда не испытывала.

Джонни Мак целовал ей веки, нос, щеки, подбородок и в конце концов коснулся губами ее губ. Прикосновения его, нежные, словно крылышки бабочки, уняли ее слезы.

— Я никогда не буду принуждать тебя, — прошептал он, держа губы возле ее губ. — Я хочу заняться с тобой любовью. Ничего в жизни так не хотел. Позволишь мне, Лейн? Позволишь любить тебя?

Его сильные пальцы легли ей на затылок уверенно и властно, и его просьба прозвучала нелепо.

— Я могу разочаровать тебя, — призналась Лейн. Она никогда не наслаждалась полностью сексом с Кентом и часто задумывалась, не виновата ли она в этом так же, как и Кент. Может, она из тех женщин, которые не способны… Но с Джонни Маком все будет по-другому, так ведь?

Приложив ладони к ее щекам, он заглянул ей в глаза.

— Поверишь, что я не причиню тебе боли? Позволишь мне любить тебя так, как я хочу?

Лейн глубоко вздохнула.

— Да. — Голос ее дрожал.

— Тогда не беспокойся, милая. Ты не разочарует меня. Этого не может быть.

Поцелуй его начался с легких касаний языком. Когда она ответила, он пошел дальше и прижался к ее губам своими губами.

Влажными. Теплыми. Властными. Когда она выдохнула, он просунул язык внутрь, и она наслаждалась брачным танцем, который он начал. Пока она все еще дрожала от его жаркого поцелуя, он повел губы вниз, по ее шее, по груди. Они коснулись одного соска сквозь тонкий барьер ее ночной рубашки. Колени Лейн ослабли.

— Я хочу видеть тебя, — хрипло произнес он. И, не дожидаясь ответа, просунул указательные пальцы под узкие бретельки, спустил их вниз по рукам и собрал в складки ночную рубашку на ее талии. Дерзко посмотрел на нее. Она покраснела. Найдет ли он ее красивой? Или будет разочарован?

С трудом переведя дух, Джонни Мак признался:

— Меня всегда восхищали твои груди. Когда мы бывали вместе, я старался не смотреть на них, но они были такими полными, округлыми, что я едва мог удержаться от того, чтобы не коснуться их.

Он приподнял ее груди на ладонях, словно бы взвешивая, потом потер оба соска большими пальцами. Лей застонала, когда ее пронизало ощущение сильнейше вожделения. Она не знала, сколько еще сможет вынести. Он лишь поцеловал ее и потер соски, а она уже мучилась от желания.

Когда Джонни Мак наклонился, чтобы взять в рот один тугой сосок, он запустил руки ей под ночную рубашку и погладил ее бедра. Лейн запрокинула голову и застонала от удовольствия, потому что пока его губы ласкали одну грудь, затем другую, он сжал ее ягодицы обеими руками, прижал ее к себе. Тонкий барьер ночной рубашки не был защитой от грубой ткани джинсов и его твердой, как железо, плоти.

Не успела Лейн осознать, что он делает, Джонни Мак стянул ее ночную рубашку вниз по бедрам. Рубашка упала, окружив ее лодыжки, будто растаявший лимонный шербет. Потом положил ладонь на ее плоский живот. Она ухватилась за его плечи для устойчивости и была рада, что поступила так, когда его ладонь поползла вниз. Пальцы прошли через волосы на лобке и двинулись ниже, ища вход. Когда он ввел два пальца внутрь и большим стал интимно ее массировать, она сжала бедра, удерживая его руку. Напряжение охватывало ее все больше и больше.

— Ты не представляешь, как мне хотелось делать это, когда тебе было шестнадцать лет, и я впервые обратил внимание, что ты уже не ребенок, — сказал он. — Ты всегда была той, кого я хотел. Той, которую я никогда не мог заполучить. Для которой был недостаточно хорош.

— Джонни Мак, если б я только знала! Я думала, ты не хочешь меня.

— Я хотел тебя больше всех. Всегда. И словно терпение его истощилось, он поднял ее на руки.

— Яхта твоего отца все еще в лодочном сарае?

— Нет, я продала ее, — ответила Лейн, тяжело дыша? В прошлом году.

Надежно держа Лейн на руках, Джонни Мак крепко поцеловал ее. Потом, дав ей снова возможность дышать, сказал:

— Даже не знаю, сколько раз за пятнадцать лет я мечтал заняться с тобой любовью в этой яхте. Эта мечта возникла у меня еще тогда, когда мы проводили многой времени здесь, у реки.

— Ты вправду думал обо мне? Лжет он, говоря то, что ей хотелось услышать? Или на самом деле мечтал о ней, как и она о нем?

— Леди, неужели сами не знаете?

— Что ты имеешь в виду?

Не отвечая, Джонни Мак понес Лейн под ближайшую иву и уложил на землю. Трава под ней была в росе, но она почти не замечала этого. Потому что Джонни Mak развел ее ноги. Его расстегнутая рубашка касалась живота, грубая ткань джинсов царапала кожу. И тут Лейн осознала, что она совершенно голая. А он нет.

— Ты была моей мечтой, — признался он, оглядывая горящими от желания глазами ее лицо и грудь. — Ты была всем, чего я хотел, и единственной женщиной, которая не могла мне принадлежать. Ты была слишком хороша для меня, и я понимал это. Но я хотел стать достойным тебя.

— Не могу поверить, что ты так относился ко мне. Сердце ее учащенно билось. Радость, отягощенная сожалением и страхом, бурлила в душе.

— Когда разбогател и зажил на широкую ногу в Хьюстоне, я думал о тебе. Представлял тебя в счастливо браке с каким-нибудь замечательным человеком, с двумя-тремя детьми. Мне даже в голову не приходило, что ты можешь выйти за Кента. — Джонни Мак заглянул ей я глаза. — И не возвращался, потому что думал — тебе без меня лучше.

Лейн погладила его по небритой щеке.

— Ты тоже был моей мечтой. Я знала, что ты путался со многими женщинами, и ревновала к ним. И отчаянно хотела узнать, каково быть одной из твоих женщин. — Приподнявшись настолько, чтобы губы коснулись его груди, она обняла Джонни Мака за шею и притянула к себе. — Мечтала быть единственной, какую ты действительно любишь. Хотела, чтобы ты был моим навсегда.

Джонни Мак взял ее руку, отнял от своего лица и повел ею вниз по своему телу. Она поняла куда, прежде чем он положил ее на свой пах.

— Если хочешь меня, Лейн, то возьми. Глаза его блестели, словно алмазы, страстное желание явственно читалось в выражении лица. Большой, смуглый, возбужденный, он ждал. Несмотря на всю силу своего желания, он давал ей возможность сделать очередной шаг.

Неуверенными пальцами она расстегнула молнию его джинсов и ахнула, когда его большой, возбужденный пение появился наружу. И она, не колеблясь, стала ласкать его, обхватив пальцами твердый орган.

— Я хочу тебя, Джонни Мак. Я всегда тебя хотела. Его улыбка вызвала бурю у нее в душе. Убийственная Комбинация мужественности и чувственности делала его неотразимым. Он него пахло мускусом и ночным воздухом. Он походил на темного ангела, сошедшего на землю, чтобы схватить ее и завладеть ее душой. И ее пальцы ощущали его, словно расплавленную сталь.

Не говоря ни слова, он разжал ее пальцы, охватывающие его пенис, поднял ее руку и положил на прохладную густую траву. Его пальцы легко прошлись по ее телу поблуждали по груди и двинулись вниз по животу. Он раздвинул ее ноги и приподнял бедра настолько, чтобы полностью видеть свою цель. Лейн начала извиваться, когда он коснулся губами ее женского естества.

— Расслабься, малышка. Расслабься.

Джонни Мак поцеловал ее чувствительное местечко, потом потерся головой о ее живот.

Отдавшись полностью его воле, веря, что он бережно отнесется к ней, Лейн сдалась. Она принадлежала ему, как только может женщина принадлежать мужчине.

Джонни Мак покрыл поцелуями внутреннюю сторону одного ее бедра, потом другого. По ее телу проходили волны всепоглощающей страсти. И когда его язык коснулся ее интимного места, Лейн приподняла бедра и уперлась пятками во влажную землю. На краткий миг она задалась вопросом, что он думает о ней, голой, распаленной, предающейся сексуальным играм. Но потом его губы снова стали засасывать, язык омывать, и все связные мысли исчезли из ее головы.

Его пальцы продвинулись вверх и отыскали ее тугие соски. Она застонала громко и мучительно, отзываясь на его ласки. Напряжение все усиливалось, пока она словно бы не разлетелась на миллион осколков, дрожа от оргазма, подобного которому никогда не испытывала. Когда волны наслаждения стали с покалыванием расходиться по телу, Лейн открыла глаза, взглянула в улыбающееся лицо Джонни Мака. И поняла, что он знает правду.

— Ты не кончала, когда Кент занимался с тобой любовью?

Будучи не в состоянии говорить, она лишь покачала годовой.

— Значит, я первый, кто заставил тебя кончить. — Эго слово он произнес торжествующе, чрезмерно по-мужски довольный собой. — И хочу, чтобы ты кончила еще раз.

— Что?

Лейн попыталась встать с земли, но едва успела приподнять голову, Джонни Мак стал ласкать ее плоть, казалось, не способную ни на что реагировать. Но через несколько секунд он вновь вернул эту онемелую плоть к жизни, и Лейн полностью отдалась приближающемуся удовольствию.

Когда она кончила во второй раз, Джонни Мак поднял голову, спустил джинсы и лег на нее.

— У меня нет презерватива, — промычал он ей в ухо.

— Ну и пусть.

— Понимаешь ты, что говоришь, чем мы рискуем?

— Да.

Джонни Мак приподнял бедра Лейн и вошел в нее. Совокупление началось в безумии невыносимой страсти. Он двигался быстро и сильно. Она отвечала с такой же неистовостью. И когда он извергнул семя в ее восприимчивое лоно, то заурчал от животного удовольствия, а она прижалась к нему, тело ее содрогнулось от удовлетворения.

Джонни Мак скатился с нее на землю, дыхание его было неровным, потом приподнял ее и положил на себя. Долгий, нескончаемый миг они смотрели друг на друга, но никто не произносил ни слова. Лейн уткнулась лицом в его плечо и, изогнув спину, прижалась к нему. Он обнял ее, крепко держа на своем влажном теле.

Ей хотелось сказать, что она любит его. Что не переставала любить, даже когда ненавидела. Но вместо этого она произнесла:

— Это было… было…

Джонни Мак поцеловал ее в висок и погладил ее голое бедро.

— Моя мечта сбылась.

— Моя тоже. — Лейн вздохнула и крепко прижалась к нему, не думая ни о чем, кроме этой чудесной минуты.

Глава I8

Лилли Мэй наблюдала за ними, когда они, возвращаясь, шли через сад. Мисс Лейн в одной рубашке, Джонни Мак незастегнутый. Они были возле реки, у старого лодочного сарая. Одни, на рассвете. Под легким ветерком, в едва наступившем дневном свете они обнялись в дальнем конце патио и поцеловались. Лилли Мэй опустила взгляд в кухонную раковину, не желая смотреть на них в интимные минуты.

Она знала, что рано или поздно это произойдет. Едва Джонни Мак вернулся в Ноблз-Кроссинг, стало ясно, что взаимная тяга друг к другу между ним и Лейн не исчезла. Лилли Мэй вздохнула. Только теперь он и Лей уже взрослые, и тем сильнее будет то, что происходит между ними, тем более что они имеют дело с исполнением желаний первой любви. Хотя Джонни Мак до си пор, пожалуй, не знал толком, что он испытывал к Лейн пятнадцать лет назад, Лилли Мэй знала. Этот парень любил Лейн.

Не глядя больше в окно, она приготовила к работе кофеварку, потом вошла в буфетную за новым кулем муки для домашних бисквитов. Услышав, как открылась задняя дверь, заглянула в кухню и увидела, как Лейн поднимается по задней лестнице. Не успел Джонни Мак последовать за ней, Лилли Мэй стремительно бросилась на кухню и схватила его за руку:

— Подожди минутку. Он повернулся к ней:

— Черт! Так можно до смерти испугать.

— Я хочу поговорить с тобой.

— Что-то слишком рано вы поднялись, а?

— Не так рано, как некоторые, — ответила Лилли Мэй.

— То есть?

— То есть я видела, как ты и мисс Лейн возвращались от реки.

— Вот не думал, что вы любопытничаете, Лилли Мэй.

— Я не любопытничаю, — ответила Лилли Мэй. — И при нормальных обстоятельствах то, что происходит между вами, меня бы не касалось, но обстоятельства сейчас не обычные, так ведь?

— К чему вы клоните?

— Я предупреждаю тебя, — сказала она. — Эта девочка перенесла столько, что не дай Бог никому, а ей нет еще и тридцати пяти. Если заставишь ее еще страдать, ответишь мне. Не давай ей обещаний, которых не собираешься исполнить.

Джонни Мак застегнул мятую рубашку, заправил ее во влажные джинсы и провел рукой по растрепанным волосам.

— Лейн сказала, вы когда-то предупреждали Кента. Не расскажете мне об этом?

Лилли Мэй задумчиво приподняла брови:

— Значит, она говорила тебе, как обращался с ней Кент?

— Да, сказала, что когда отказывалась спать с ним, он ее насиловал. И что вы грозились убить Кента, если он еще прикоснется к ней.

— Больше он ее не насиловал, — сказала Лилли Мэй. — Но я так и не простила его за все страдания, которые он причинял этой девочке. Он был подлым, злобным пьянчугой и заслуживал смерти. И я бы убила его. Но не убила. И мисс Лейн тоже.

— Однако пошла бы на это, если б понадобилось защитить Уилла, как вы и Уилл пошли бы, чтобы защитить ее.

— Тут ты прав. Мы очень долго противостояли втроем всему миру. А теперь здесь ты. Наконец. Там, где тебе нужно быть. С Лейн и с мальчиком.

Лилли Мэй отвела взгляд и пошла в буфетную. Вышла с кулем и обнаружила, что Джонни Мак ждет ее у двери.

— Завтрак будет только через час, — сказала она.

— Почему вы не написали мне раньше? Она обошла его, поднесла куль к рабочему столу, высыпала содержимое в большое деревянное ведро.

— У меня было такое искушение. Не раз, — призналась она. — Но само собой первые пять лет я не знала где ты. Потом, когда ты стал посылать мне деньги, увидела на конвертах надпись «Хьюстон» и спросила Лейн, хочет ли она знать, где ты, и если да, попросить тебя приехать в Ноблз-Кроссинг.

— И что она ответила?

— Сказала «нет». К тому времени Лейн начала ненавидеть тебя. И была уверена, что ты ни за что не вернешься. Я решила, что она права. — Лилли Мэй открыла верхний шкаф и достала большую миску для замешивания теста. — Кроме того, я понимала, что, если вернешься, вы с Кентом станете пытаться убить друг друга. — И стоявшей в миске чашкой стала отмерять муку. — Я никак не могла знать, что у тебя достаточно могущества противостоять правящей городом мисс Эдит. И честно говоря, считала, что оберегаю Уилла от неприятной правды. Я знала, как поведет себя Кент, если узнает, что Уилл не его ребенок.

— Я не очень-то заслуживал вашего с Лейн доверия, да?

Джонни Мак придвинул стул от кухонного стола, повернул его задом наперед и сел верхом на сиденье. Положил руки на спинку и оперся о них подбородком.

— Я не виню тебя за то, каким ты тогда был. — Лилли Мэй достала из холодильника молоко и жир из нижнего ящика стола. — Как ты мог стать приличным человеком без отца, с такой матерью, как Фейт Кэхилл? Вы с моей Шарон были во многом схожи, оба росли без отцов, в нищете, обоим хотелось того, что вам было недоступно. Видит Бог, я старалась быть хорошей матерью, но не могла дать Шарон ничего из того, в чем она нуждалась.

— Шарон очень повезло, что у нее были вы, хоть один человек на свете любил ее, хоть кому-то до нее было дело.

— Она очень походила на своего отца, моя девочка. — Лилли Мэй глубоко вздохнула. Мысль о том, какую жизнь Дочь избрала себе, как низко пала, разрывала ей сердце. — Если б только Шарон, получив от мисс Лейн пятнадцать тысяч долларов, как-то изменила свой образ жизни, то была бы жива до сих пор. Но нет, она тут же пустила все деньги на машину, одежду и наркотики.

Наркотики и убили ее, задолго до того как она заразилась СПИДом.

— Вы не беспокоились об Уилле? — спросил Джонни Мак. — Раз мать у него Шарон, а отец я…

— Особенно не беспокоилась. Главная ваша с Шарон беда в том, что вы были бедняками с того берега реки Чикасо. Будь у вас по двое любящих родителей с небольшими деньгами и большой строгостью, у вас все было бы путем.

— И вот этого вы хотели для Уилла, так ведь?

— Не отрицаю. — Лилли Мэй отрезала кусок жира, бросила в муку и добавила немного молока. — Шарон не хотела ребенка, а тебя и след простыл. Конечно, я хотела, чтобы мой внук рос в роскоши, с папой из Грэхемов и мамой из Ноблов.

— Вас не огорчала невозможность сказать Уиллу, что вы его бабушка?

— Огорчала, пожалуй. Но большей частью я радовалась, что мисс Лейн так любит Уилла. И Кент поначалу был не таким. Обожал Уилла и, думаю, по-своему любил Лейн. Я понятия не имела, что он может быть таким жестоким, злобным.

— Если бы пришлось начинать все заново, пошли бы вы на это? Стали бы помогать Лейн поддерживать ложь?

Лилли Мэйн принялась месить тесто руками. — Если бы не знала того, что знаю сейчас, наверное, стала бы. Но если б представляла себе… — Как она могла передать Джонни Маку, до чего тяжелой была жизнь у Лейн, сколько горя и страданий она вытерпела. Но знать ему следует. Чтобы по-настоящему понимать Лейн, ту женщину, какой она стала, нужно представить, что она пережила. — Эти пятнадцать лет для мисс Лейн были нелегкими.

— Потому что она вышла за Кента. — В голосе Джонни Мака слышался гнев.

— Да, во многом из-за этого. — Лилли Мэй посыпала мукой доску и скалку. — Но были и другие беды. Ее отец погиб в автокатастрофе. Потом мать медленно умирала два года. — Она положила тесто на доску и стала взбивать его, пока вся поверхность не поднялась примерно на полдюйма. — Потом Лейн вдруг узнала, как мало денег оставил ей отец. Только доход от «Геральд», и ей приходилось как-то выкручиваться, чтобы содержать большой дом, сад и платить сиделкам мисс Селесты.

— Почему Кент не помогал ей деньгами? — Джонни Мак приподнял подбородок и провел рукой по небритой челюсти.

— У Кента не было денег. Те деньги, что оставил ему мистер Джон, он быстро промотал. А ты, наверно, помнишь, до чего прижимиста мисс Эдит. Она славится жадностью.

— И естественно, отказывалась помогать Лейн.

— Мисс Лейн ни разу не просила помощи у свекрови. Наверно, понимала, что ведьма Эдит не расстанется ни с центом, если не считать алиментов на Уилла. — Лилли Мэй нарезала бисквитов и положила их на смазанный жиром противень. — Мисс Лейн выросла, не зная никаких забот, и была не готова к реальной жизни. Вышла за человека, которого не любила. Растила ребенка, скрывая его происхождение. Имела дело с жестоким мужем, сумасшедшей золовкой, стервой свекровью и матерью-инвалидкой. И ненавидела человека, которого любила когда-то. Суровые дни. Печальные дни. Не всем под силу такое вынести. Я много раз думала, что девочка сорвется, — но она как-то держалась.

— Ради Уилла.

— Да, главным образом ради Уилла.

Лилли Мэй поставила противень с бисквитами в печь.

— Вы действительно любите Лейн, так ведь? Джонни Мак встал, подошел к Лилли Мэй и положил руку ей на плечо.

Она посмотрела ему в глаза.

— Конечно, люблю. И восхищаюсь ею. И желаю ей счастья.

— Можешь дать его ей? Можешь сделать эту девочку счастливой?

— Не знаю, — признался Джонни Мак. — Но даю слово, что постараюсь.

Лилли Мэй с облегчением улыбнулась. Она правильно поступила, написав Джонни Маку. Вытерев руки о передник, она потрепала его по щеке:

— Иди-ка наверх, прими душ и побрейся перед завтраком. Ни к чему, чтобы Уилл, спустившись, увидел тебя похожим на бродягу, блудившего всю ночь.

Лилли Мэй подмигнула ему. Он подмигнул ей в ответ. Поцеловал ее в щеку и направился к задней лестнице.

Лилли Мэй разложила столовое серебро перед каждым местом за кухонным столом, и тут Уилл вприпрыжку спустился по лестнице.

— Доброе утро. Я поднялся первым?

— Похоже на то.