Выход из мрака

— Совершенно верно. Она дипломированный врач-консультант, имеющий право применять гипноз во время работы.

— А она не будет возражать против твоего и Джонни Мака присутствия в комнате?

— Нет, мы ей ничуть не помешаем.

— Тогда начнем. — Уилл отошел от Лейн и направился к двери. — Устроим представление. — И выдавил улыбку, дабы подбодрить себя и показать матери, что владеет собой.

Лейн вышла следом за ним в коридор, где их ждал Джонни Мак.

— Готов? — спросил мальчика отец.

— Да, готов.

Но в действительности готов он не был. Живущему у него в душе ребенку хотелось убежать в свою комнату, запереться и не выходить. Однако трусливо удрать мальчик не мог. Очень многое зависело от того, вспомнит ли он, что происходило в тот день, когда был убит Кент.

Родители стояли бок о бок, пристально глядя на него. Чего они опасаются? Что он расплачется у них на глазах? Или просто побаиваются за него, как он за себя?

— Будет вам, не делайте вид, что наступил конец света. — Уилл выдавил из себя несколько жалких смешков.

— Если захочешь прекратить сеанс с доктором Эйджи, скажи. — Большая рука Джонни Мака нависла над плечом Уилла. — Не насилуй себя, вспоминая, если не вспоминается.

Уилл понимал, что отцу хочется коснуться его, сжать плечо, заверить его, что он рядом, что отныне всегда будет с ним. Что бы ни делал Джонни Мак в прошлом, каких бы грехов ни совершал, он был не таким, каким описывал его Кент.

— Он прав, Уилл. Мы, — Лейн взглянула на Джонни Мака, — не хотим ни к чему тебя принуждать.

— Послушайте, гипноз меня не пугает. Я хочу… вспомнить все, что было в тот день. Это, видимо, единственный способ узнать правду о том, что произошло.

Джонни Мак кивнул. Лейн взяла мальчика за руку. Втроем они спустились вниз и вошли в кабинет, где невысокая брюнетка лет сорока тут же встала с дивана и с теплой улыбкой пошла навстречу. Значит, это и есть та самая знаменитая доктор Эйджи, подумал Уилл. В красивом бежевом костюме она походила на собравшуюся в церковь мать семейства. Ее темные волосы были коротко подстрижены, ясные голубые глаза смотрели дружелюбно.

Она протянула мальчику руку:

— Привет, Уилл. Я Нола Эйджи.

— Привет. — Мальчик обменялся с ней рукопожатием.

— Прежде чем начать, хочешь спросить меня о чем-нибудь, что-нибудь со мной обсудить? — спросила доктор Эйджи.

— Не знаю, — признался Уилл. — Мама с Джонни Маком объяснили мне все, кроме…ну…

— Говори обо всем, что беспокоит тебя, не бойся.

— Пожалуй, меня интересует… думаете ли вы, что это сработает? Сможете ли загипнотизировать меня и заставить вспомнить?

— Давай присядем, — предложила доктор. — Я объясню, что мы будем делать и чего можно ожидать. Идет?

— Да, конечно.

Нола Эйджи взглянула на родителей мальчика, державшихся очень напряженно.

— Мистер Кэхилл, может быть, вы с миссис Грэхем сядете возле окна, так вы сможете наблюдать за происходящим, не мешая.

Мальчик чуть не рассмеялся, увидя, как торопливо его мать и Джонни Мак повиновались доктору. Черт, да они тоже испуганы и хотят не меньше, чем он, чтобы гипноз сработал.

— Уилл, располагайся на диване, — велела доктор Эйджи. — Если не хочешь, можешь не ложиться.

— Пожалуй, буду сидеть.

Когда все расселись, доктор опустилась в кресло с прямой спинкой напротив Уилла.

— Гипноз — это способ общения, когда пациент находится в трансе или в близком к трансу состоянии. Наша цель заключается в том, чтобы сузить направленность твоего внимания до такой степени, когда разум станет относительно свободным от всего отвлекающего. Однако ты будешь способен слышать мой голос и, возможно, даже телефонный звонок. Вводя в транс, я попрошу тебя сосредоточиться на определенном предмете и расслабиться.

— Хорошо. — Это казалось довольно просто, но что, если… — А что произойдет, если я не войду в транс?

Доктор Эйджи улыбнулась:

— Об этом не беспокойся. Одних пациентов невозможно загипнотизировать, другие погружаются в глубокий транс. Но большей частью они приходят в задумчивое состояние.

— Хорошо. Я готов. — Предельно готов. У него сводило живот, но он не обращал внимания на боль, понимая, что это просто симптомы нервозности. — Приступайте и… в общем, делайте то, что нужно.

— Постарайся расслабиться, — сказала она. — Выбрось из головы все страхи, беспокойства, мысли.

— Трудная задача, док, — пошутил мальчик.

Пола Эйджи рассмеялась:

— Я знаю, Уилл, это нелегко, но постарайся. Он стал стараться. Изо всех сил. «Расслабься, болван. Расслабься. Неужели это так трудно?»

Доктор Эйджи поднялась из кресла, прошла по полу с широкими половицами и защелкала выключателями на стене, выключив верхний свет и включив большой вентилятор под потолком на малую скорость вращения. Хотя немного дневного света проникало сквозь жалюзи на окнах, комната почти целиком погрузилась в мягкий полумрак.

— Прислушивайся к легкому гудению вентилятора, — сказала доктор мальчику. — Подними взгляд и сосредоточься на вращении. Следи за ним.

Голос ее звучал мягко, спокойно, умиротворяюще. Уилл поднял взгляд, уставился на дубовые лопасти и стал прислушиваться к еле слышному гудению мотора.

— Не отводи взгляда от вентилятора, — сказала она, — расслабься. Ни о чем не думай. Тебе тепло. Удобно. Ты в безопасности. И тебя слегка клонит в сон.

— Угу.

Она права. Он испытывает все, что она говорит. Тепло. Удобство. Ощущение безопасности. И легкую дремоту.

Мальчик продолжал смотреть на работающий вентилятор. Веки его отяжелели. Казалось, он плывет на мягком сером облаке. Он закрыл глаза.

— Дыши глубже. Почувствуй себя расслабленным. Засыпающим.

Лейн взяла Джонни Мака за руку, и они с любопытством переглянулись. Изначально она противилась всему, что могло бы помочь Уиллу вспомнить о происходящем в тот день, когда был убит Кент. Она очень боялась, что Уилл вспомнит о том, как наносил роковые удары. Но теперь, когда поняла, как мучило мальчика незнание правды, молилась, чтобы эта женщина-психиатр, которую Джонни Мак вызвал из Чикаго, смогла помочь ее сыну восстановить в памяти забытое.

— Уилл? — спросила доктор Эйджи.

— Да?

— Тебе удобно?

— Удобно.

— Вернись мыслями на несколько недель назад, к тому дню, когда ты и Лилли Мэй были на заднем дворе. Помнишь тот день?

— Да.

— Скажи мне, что происходит? Что делаете ты и Лилли Мэй?

Лейн крепко сжала руку Джонни Мака. Он придвинулся к ней и обнял за плечи. Сейчас она нуждалась в нем, как никогда. «Что бы ни произошло, он будет здесь и поможет Уиллу. Мы вместе позаботимся о нашем сыне».

— Я тренировался, — ответил Уилл. — Лилли Мэй подбрасывала мяч, чтобы я мог отрабатывать удар.

— У тебя была бейсбольная бита, так ведь?

— Да.

— Ты и Лилли Мэй были одни? Уилл кивнул.

— Мама поехала в редакцию газеты. Бабушка уволила нескольких репортеров, и мама хотела поговорить с главным редактором, узнать, что произошло, из-за чего лишили работы этих людей.

— Значит, твоей мамы не было дома; не было во дворе с тобой и Лилли Мэй?

— Нет, не было.

— Пока Лилли Мэй помогала тебе тренироваться, кто-нибудь приходил повидать тебя? Был у вас какой-нибудь гость?

— Не знаю.

Обеспокоенный этим вопросом, Уилл заерзал. Склонил голову направо, потом налево.

— Дыши глубже. Оставайся спокойным, расслабленным, — сказала доктор Эйджи. — Тебе удобно, и ты в безопасности.

Волнение мальчика усилилось, и он повторил:

— Я не знаю, был ли у нас какой-нибудь гость.

— Представь зрительно себя и Лилли Мэй на заднем дворе. Ты видишь траву и деревья. Чувствуешь, как греет солнце.

Уилл вздохнул.

— Может, вы с Лилли Мэй смеялись, разговаривали, а потом кто-то появился на заднем дворе, ты перестал смеяться и умолк.

— Кент был пьяным и злобным. — Плечи мальчика напряженно приподнялись. Руки сжались в кулаки. На лице появилось мучительное выражение. — С тех пор, как получил письмо от Шарон Хикмен, он был свирепым, злобным, и… — Уилл стал ловить ртом воздух, — и мама запретила ему приходить. Сказала, чтобы он оставил нас в покое.

— Расслабься, Уилл, — сказала доктор Эйджи. — Ты в безопасности. Лилли Мэй в безопасности. Кент не может обидеть вас.

— Может! — выкрикнул Уилл. — Он обидел Лилли Мэй. Она… она сказала, чтобы он ушел, что, если не уйдет, вызовет полицию. Но Кент и не подумал уйти. Он был очень злобным. Обзывал маму по-всякому, потом сказал, что Джонни Мак был никчемным ублюдком, белой швалью, что я дьявольское отродье, и он жалеет, что считал меня своим сыном. Жалеет, что был добр ко мне, и что лучше бы я не появлялся на свет! И продолжал обливать грязью моего родного отца.

Лейн негромко застонала.

Джонни Мак обнял ее крепче. «И не выпускай меня, — мысленно взмолилась она. — Что бы ни было, не уходи. Без тебя я не справлюсь. Ты нужен мне. Нужен Уиллу».

— Ты сказал, что Кент обидел Лилли Мэй, — напомнила доктор. — Как он обидел ее?

— Когда он отказался уходить, она сказала мне, чтобы я шел в дом. Но едва мы направились к двери, он попытался остановить нас. Ударил Лилли Мэй так сильно, что она упала. Мне пришлось остановить его.

У Лейн. на секунду прервалось дыхание. Она ждала в неуверенности. В страхе. В безмолвной мольбе. Уилл зарычал от гнева:

— Я… я ударил его битой по спине и сбил с ног. Пока он лежал, крича и бранясь, я помог Лилли Мэй подняться. Потом сказал Кенту, чтобы оставил нас в покое, иначе убью его.

Лейн закусила губу, чтобы унять вскрик. И Джонни Мак по-прежнему обнимал ее.

— Помнишь, что делал потом? — спросила доктор Эйджи.

— Я отвел Лилли Мэй в ее комнату, — ответил Уилл.

Боялся, что, упав, она сломала руку или ногу. Она сказала мне, чтобы я запер двери и вызвал полицию.

— Но полицию ты не вызвал, так ведь, Уилл?

— Нет, не стал вызывать. Вышел посмотреть, не ушел ли Кент.

— Он ушел?

— Нет, по-прежнему был там. Лежал на том месте, где я оставил его. Но не стонал и не бранился. Не двигался. Там была кровь. Много крови. Кент был… был мертв. Кто-то размозжил ему голову. Господи, это было ужасно!

— Хватит! — выкрикнула Лейн, вырвавшись из объятий Джонни Мака. — Пожалуйста, хватит.

Джонни Мак встал, обхватил ее и прижал лицом к своей груди. Она приникла к нему, неудержимо дрожа.

— Во дворе был еще кто-то, — продолжал Уилл, явно не заметив вспышки Лейн. — Я видел, как дрожали кусты. Кто-то прятался в кустах.

— Каких кустах? — спросила доктор Эйджи. — Между нашим и бабушкиным дворами. Кто-то плакал. — Уилл начал тереть ладонь о ладонь. — Кажется, я.

— Ничего, Уилл. Поплакать— это ничего. Глаза мальчика наполнились слезами, несколько слезинок скатилось по его щеке.

— Я ненавидел его! Очень ненавидел, потому что он гнусно вел себя по отношению ко мне и маме. Но не хотел его смерти. Не хотел!

Мальчик задрожал, и по его лицу заструились слезы. Доктор Эйджи встала и поманила к себе Лейн и Джонни Мака. Потом спокойно обратилась к Уиллу:

— Можешь перестать, Уилл. Больше вспоминать не нужно. Слышишь? Можешь вернуться мыслями к настоящему, где ты в безопасности, а то, что случилось с Кентом, находится в прошлом.

Мальчик сделал глубокий, облегчающий душу вздох и сверкнул глазами на доктора:

— Я не убивал его. Не убивал Кента. Лейн бросилась к сыну и обняла его. Джонни Мак заключил в объятия обоих.

В старом доме воцарилась тишина. Часы в холле пробили полчаса. Лейн убрала со лба Уилла пряди черных волос. Ее мальчик. Почти мужчина и вместе с тем еще совсем ребенок. Он в безопасности здесь, в своей комнате, в доме, где жили поколения Ноблов. Оглядев комнату, освещенную лишь падающим из коридора в открытую дверь светом, она вспомнила, как они вместе меняли в ней интерьер незадолго до его тринадцатого дня рождения. Уилл превратил детскую комнату с ящиком игрушек, все еще стоящим под окном, в подростковую, с афишами на стенах и номерами журнала «Плейбой» под кроватью.

Сегодняшний сеанс с доктором Эйджи принес мало новых сведений, однако Уилл припомнил достаточно, чтобы на свет выплыли два в высшей степени важных факта. Во-первых, он не убивал Кента. Во-вторых, видел, что кто-то прятался в кустарнике. Но если Уилл видел убийцу, убийца наверняка не видел его. Иначе жизнь Уилла была бы в опасности.

Второй сеанс необходим. Возможно, Уилл и на нем не вспомнит, тогда потребуются еще сеансы, чтобы помочь ему восстановить память полностью. Но пока что достаточно знания, что Кента забил до смерти не Уилл.

Поцеловав мальчика в щеку и подоткнув под него одеяло, Лейн на цыпочках вышла из его спальни, но дверь оставила чуть приоткрытой.

— Заснул, в конце концов? — спросил Джонни Мак.

— Да, наконец-то. — Лейн вздохнула. — Наверно, все спят, кроме нас с тобой. Лилли Мэй, возможно, еще не заснула, хотя она рано ложится и рано поднимается. Мы все были слегка взбудоражены после сеанса гипноза.

— Куинн лег в постель больше часа назад, сразу же по возвращении с ужина, на который пригласил Нолу.

— Они определенно понравились друг другу, правда?

— Я еще не встречал женщины, способной устоять перед Куинном Кортесом, когда он пустит в ход свое обаяние.

— Этим отличаетесь вы оба.

— Если я такой уж обаятельный, то почему не могу уговорить тебя поужинать? — Он погладил Лейн по щеке тыльной стороной ладони. — После завтрака у тебя крошки во рту не было.

— Видимо, я была так взволнована, что не могла есть. — Она встала на цыпочки и забросила руки на шею Джонни Маку. Как замечательно, что он здесь, в ее полном распоряжении. — Знать, что Уилл не убивал Кента…

— Я не меньше тебя хочу верить, что Уилл вспомнил все именно так, как было, но доктор Эйджи объясняла, что у пациента может возникнуть ложная память, и нет гарантии, что подробности, которые тот вспомнит под гипнозом, на сто процентов точны.

— Не каркай, пожалуйста, — сказала Лейн. — Я в глубине души знаю, что воспоминания Уилла верны. Он не убивал Кента.

— Согласен. Я не думаю, что убил он. Но это создает другую проблему. Мы знаем, что Уилл, возможно, видел убийцу и рано или поздно вспомнит, кто это. Ради тебя нужно, чтобы вспомнил пораньше. До того, как начнется суд над тобой. Думаю, нужно воспользоваться советом доктора Эйджи и устроить еще один сеанс, как только Уилл будет согласен.

— Хорошо. Как только он будет согласен.

— Прекрасно, раз это решено, юная леди, я веду вас вниз, и вы будете ужинать. — Джонни Мак взял ее обеими руками за талию. — Даже если мне придется кормить вас силком.

Лейн соблазнительно потерлась об него. Она никогда не считала себя агрессивной или беззастенчивой, но этот — и только этот — мужчина пробуждал в ней развязность. День выдался очень хороший, и она хотела это отпраздновать. Отпраздновать начало возвращения памяти у мальчика. Отпраздновать возвращение Джонни Мака. Отпраздновать свое пробуждение как женщины. Черт возьми, просто отпраздновать, что она живет на свете и любит.

— Я предпочла бы утолить другой аппетит, а ты?

Джонни Мак застонал:

— Милочка, ты ведешь нечестную игру. — Он снял со своей шеи руки Лейн, взял ее за плечи и оттеснил фута на два назад. — Как бы ни хотелось мне предаться кое-каким проделкам, я не поведу тебя в свою комнату и не стану заниматься с тобой до утра безумной, страстной любовью.

— Нет?

— Нет. Пока не поешь.

— О Господи! — Лейн раздраженно вскинула руки. — Сдаюсь. — Схватила его за запястье и потянула. — Пошли. Давай опустошим холодильник.

Полчаса спустя они убрали все с кухонного стола, положили стаканы, тарелки, приборы в раковину, оставшиеся ветчину, картофельный салат и лимонное мороженое вернули в холодильник. Лейн наблюдала, как Джонни Мак налил в раковину моющей жидкости и пустил воду на грязную посуду.

— Вот это приятно видеть, — сказала она. — Мужчина, от которого есть прок в доме.

Оглянувшись, Джонни Мак одарил ее захватывающей дыхание улыбкой:

— О, милочка, ты не представляешь, какой от меня может быть прок.

Лейн захихикала. Она не могла припомнить, когда последний раз чувствовала себя такой беспечной, правда, секунду спустя разум напомнил ей о ее проблемах. Убийстве Кента. Амнезии Уилла. Близящемся суде. Неопределенности отношений с Джонни Маком.

— Эй, вот эта хмурость мне не нравится, — сказал он, ставя последний стакан в сушку. — Сегодня день был хорошим. Я нагнал страху на Джеймса Уэйра, а Уилл вспомнил, что не убивал Кента. Так что тебе надо бы улыбаться.

— Да, знаю. И я довольна. — Лейн пожала плечами. — Наверное, мне просто хочется, чтобы меня не ждал суд, чтобы Уиллу больше не приходилось устраивать сеансов гипноза и чтобы могли длиться те спокойные, счастливые чувства, которыми я наслаждалась последние полчаса.

Джонни Мак вытер руки о посудное полотенце с набивным цветочным узором и направился к ней нарочито медленным шагом, его обезоруживающая улыбка становилась все шире.

— Кажется, я знаю, как сделать тебя еще более счастливой. — Он схватил ее за талию и притянул к себе. — И обещаю, что всеми силами постараюсь растянуть эти приятные ощущения как можно дольше.

Когда он заключил Лейн в объятия и уткнулся носом в ее шею, она снова хихикнула, но тут же уперлась руками в его грудь:

— Нельзя… нельзя заниматься… кое-чем в кухне. Что, если Лилли Мэй проснется и…

Он прервал ее протест поцелуем. Страстным и требовательным. Лейн попыталась думать рационально, выразить какое-то несогласие, но чем дольше длился поцелуй, тем меньше ее заботило, застанет их кто-то или нет. Когда он подхватил ее под ягодицы, приподнял и прижал к своему возбужденному пенису, она совершенно перестала думать.

Лейн прильнула к Джонни Маку, отвечая на его поцелуй с той же страстью. Он прижал ее спиной к стене и запустил руки за пояс ее брюк. И пока гладил ей зад и бедра, она для устойчивости держалась за его плечи. Вытащив руки, Джонни Мак поспешно расстегнул на ее габардиновых брюках молнию и стянул их до бедер.

Когда они сползли к лодыжкам, она высвободила одну ступню, потом другую и ногой отбросила их в сторону. Джонни Мак приподнял ее, чтобы она могла обхватить ногами его бедра. И все это время он продолжал ее целовать.

Лейн никогда не испытывала ничего столь неистового, неудержимого, предельно возбуждающего. Действиями ее руководило желание, такое сильное, что, казалось, сожжет ее заживо. После того как они занимались любовью накануне утром, мысли о сексе с Джонни Маком постоянно лезли ей в голову, как она ни пыталась их отгонять.

Оторвавшись от ее губ и тяжело дыша, он негромко произнес:

— Пожалуй, лучше не доводить до конца это здесь.

И, ведя губами от ее губ к груди, понес Лейн к буфетной. Используя ее зад, как таран, распахнул слегка приоткрытую дверь и вошел внутрь. Усадил ее на рабочий стол, стоящий между двумя шкафами высотой от пола до потолка. Ни он, ни она не произносили ни слова. Джонни Мак снял с Лейн трусики, расстегнул брюки и освободил пенис. Приподняв ее снова, усадил так, чтобы она опять могла обхватить его ногами, и вошел в нее. Она застонала от удовольствия и держалась за него, пока он поднимал и опускал ее бедра, создавая невыносимое трение, когда входил и выходил. Резкие выпады. Жесткий изменчивый волнообразный ритм. Губы впивались в губы. Тело билось о тело с неистовым пылом. Всеми действиями управляла страсть.

Едва Лейн почувствовала первое сильное сжатие, говорящее о приближении оргазма, она впилась ногтями в плечи Джонни Мака и простонала его имя.

— Вот так, малыш, дай мне, чего я хочу. Я вот-вот кончу.

Джонни Мак ускорил темп, с силой входя в нее, пока она не вскрикнула и не обмякла в его руках. Оргазм сотряс ее, словно приливная волна. Тяжело дыша, Джонни Мак крепко прижимал ее к своему потному телу, пока не истощил полностью энергию своего оргазма.

Лейн сняла ноги с его бедер и опустила ступни на пол, но держала руки вокруг его шеи. Когда он нагнулся, чтобы поцеловать ее, она подняла лицо к его лицу. Ей не хотелось выпускать Джонни Мака из объятий.

Он игриво шлепнул ее по заду и сказал:

— Давай отнесем это наверх, в мою постель. Лейн представить не могла, чего бы ей хотелось больше. Но они были в доме не одни и уже подвергались огромному риску, занимаясь сексом в буфетной. Что, если она ляжет в постель Джонни Мака и не проснется раньше, чем встанет Уилл? Если сын узнает, где она провела ночь? Как он среагирует? Что подумает о ней?

— Если Уилл узнает, что я…

Джонни Мак приложил к ее губам указательный палец:

— У нас не запретная связь. И в конце концов, нам придется сказать Уиллу о своих чувствах друг к другу. Но если хочешь пока быть сдержанной, я позабочусь, чтобы ты до рассвета вернулась в свою постель.

«Нам придется сказать Уиллу о своих чувствах друг к другу. Он ведь так сказал? Но какие у нас чувства?» —Хотелось завопить ей. — «Если ты любишь меня, почему не скажешь прямо?»

— Хочу быть сдержанной, — ответила она.

Усмехнувшись, Джонни Мак подтянул брюки, застегнул их, потом наклонился, поднял ее брошенные трусики и подал ей.

— Пошли.

Джонни Мак потянул Лейн за руку, и она вышла за ним в кухню. Он подобрал с пола ее синие габардиновые брюки, протянул ей. Она схватила их и торопливо натянула.

— Поднимайся наверх, милочка, — сказал ей Джонни Мак. — Я выключу здесь свет, проверю замки и сигнализацию, Когда поднимусь, мы вместе примем душ, а потом…

— Если начнешь рассказывать мне, что мы будем делать, я так и не уйду, и нам придется возвращаться в буфетную.

— Ну так иди, пока не поздно, — пошутил он.

Лейн с довольной улыбкой отправилась к задней лестнице, оставив его в кухне. Поднявшись на лестничную площадку, услышала громкий хлопок. За ним тут же последовал второй.

Она решила, что это выхлопы находящейся неподалеку машины. Но внезапно осознала, что причина этих звуков другая. Ловя ртом воздух, Лейн ухватилась за перила. То были выстрелы. Повернувшись, она бегом спустилась вниз и бросилась в кухню:

— Джонни Мак? Никакого ответа. — Джонни Мак!

Лейн нашла его возле эркера лежащим ничком на полу. Кровь струилась из огнестрельных ран в спине и в руке.

Глава 23

Лейн казалось, что ее вот-вот вырвет. В желудке бурлило, нервы были истрепаны, руки дрожали. Она смотрела на улицу через толстую стеклянную стену комнаты ожидания при отделении интенсивной хирургии в мемориальной больнице Сэмюэла Нобла. Больница была названа так в честь ее прадеда, пожертвовавшего в конце тридцатых годов значительную сумму на пристройку нового крыла. Внизу, на почти пустой автомобильной стоянке, яркие прожектора заливали светом темный тротуар, аккуратно подрезанные кусты и цветы на узких прямоугольных клумбах. В конце улицы перед больницей мигал желтый светофор.

Странно, подумала Лейн, жизнь продолжается, словно не произошло ничего значительного. Вскоре на востоке взойдет солнце. Улицы заполнятся машинами. В семь часов на работу заступит новая смена больничного персонала. Люди будут завтракать, отвозить детей в школу и ехать на работу. Будут звонить телефоны, радиостанции будут передавать музыкальные новинки, пойдет обмен множеством сообщений по электронной почте.

Как это возможно? Неужели никто не понимает, что все перестало быть прежним? Что жизнь коренным образом изменилась? Лейн казалось, что близится конец света и ее личный Армагеддон может остановить лишь одно — появление Джонни Мака Кэхилла из палаты живым. Она уже теряла его, но пятнадцать лет спустя он вернулся к ней. Потерять его во второй раз она не может. Если он умрет…

Кто мог совершить такое ужасное деяние? Кто мог таиться возле ее дома, дожидаясь возможности выстрелить Джонни Маку в спину?

Лейн содрогнулась, вспомнив, как услышала выстрелы и обнаружила Джонни Мака, недвижно лежавшего на полу. Она закричала так громко, что разбудила всех в доме. Пока она, стоя на коленях, склонялась над Джонни Маком, Лилли Мэй вызвала «Скорую помощь». Лейн поехала в больницу вместе с Джонни Маком, Куинн Лилли Мэй и Уилл поехали следом.

— Мама? — Уилл подошел к Лейн сзади и обнял ее. — Он выживет. Он должен выжить.

Она погладила его по рукам, обвивающим ее талию.

— Я люблю его. Я никогда больше никого не любила.

— Мне кажется, он тоже тебя любит, — сказал Уилл. — Судя по его поведению.

Лейн повернулась, взяла сына за руки и слабо улыбнулась ему.

— Тебя он любит, Уилл. В этом я уверена. Он хочет быть тебе отцом, если ты позволишь ему.

— Если он…— Уилл вырвался у Лейн и повернулся к ней спиной, лицом к стеклянной стене. — Черт возьми, почему никто не выйдет сюда, не скажет нам, что происходит? Он уже почти пять часов в операционной. Почему так долго?

Лейн положила руки ему на спину.

— Я твержу себе, что никаких вестей — уже хорошая весть. Нужно надеяться, что врачи смогут спасти Джонни Мака.

Мальчик повернулся к Лейн:

— Кто мог стрелять в него? И почему?

— Я все время задаю себе этот вопрос и пока что не нашла ответа.

Однако ей на ум приходили двое подозреваемых. Джеймс Уэйр. И мисс Эдит. Оба они умели обращаться с винтовкой. Эдит прекрасно стреляла по тарелкам, Джеймс, женившись на ней, тоже стал заниматься стрельбой.

— Сядьте вы, отдохните. — К ним подошла Лилли Мэй с двумя баночками кока-колы. Протянула одну Лейн, другую Уиллу. — Я решила, что немного кофеина и сахара пойдет вам на пользу. Мисс Лейн, я знаю, когда вы нервничаете, вас поташнивает. От колы ваш желудок успокоится.

Лейн взяла баночку:

— Спасибо, Лилли Мэй. Меня слегка мутит. Она откинула крышку и стала пить. Холодная, густая резкость была приятной на вкус, и после нескольких глотков бурление в желудке немного улеглось.

Когда Уилл открыл свою баночку, Лейн услышала доносящийся из коридора голос Куинна Кортеса. Она была так поглощена своим несчастьем, что за несколько часов не обменялась с ним и двумя словами. Почти забыла о его присутствии. Несколько минут назад он поднялся из кресла в углу комнаты ожидания и вышел в коридор.

— Нельзя ли подождать с вашим допросом? — спросил Куинн. — Лейн не в том состоянии, чтобы отвечать вам.

— Мне нужно взять показания, — ответил Бадди Лоулер. — Я веду расследование попытки убийства, может быть, даже убийства, если Джонни Мак не выживет.

— Будьте добры говорить потише, черт возьми, — потребовал Куинн. — Там, — он указал большим пальцем в сторону комнаты ожидания, — женщина и ребенок, которым незачем слышать предположения, что Джонни Мак умирает.

— Послушайте, Кортес, у меня нет намерений расстраивать Лейн и Уилла. Но я должен задать Лейн несколько вопросов. Мои люди провели осмотр места происшествия и пришли только к выводу, что кто-то стоял возле кухни дома Лейн и стрелял из винтовки в Джонни Мака.

Лейн отдала баночку с кока-колой Лилли Мэй.

— Уилл, останься здесь со своей бабушкой.

— Бадди мог бы проявить какую-то порядочность и не приставать к вам с вопросами, — сказала та.

— Он лишь делает свою работу. — Лейн потрепала Лилли Мэй по руке, проходя мимо нее, и вышла в коридор, где оба мужчины все еще спорили. Взглянула в упор на Бадди:

— О чем тебе нужно спросить меня?

— Лейн, я очень сожалею о случившемся. Голос Бадди звучал искренне, но она не верила ему. Начальник полиции Ноблз-Кроссинга имел не меньше оснований ненавидеть Джонни Мака, чем мисс Эдит или Джеймс. А то и больше. В конце концов, Бадди возглавлял ту шайку, что едва не забила Джонни Мака до смерти пятнадцать лет назад. И сам бросил его в реку.

— Вы не нашли никаких улик возле моего дома, я не ослышалась? — спросила Лейн. Бадди покачал головой:

— Нет, кроме следа ноги на клумбе бархатцев под кухонным окном.

— Значит, не представляешь, кто стрелял в Джонни Мака… со спины?

— Нет, конечно. — Бадди старался не смотреть на Лейн. Взгляд его метался на пол, на потолок, мимо ее плеча, даже на Куинна. — Как там Джонни Мак? Сообщают что-нибудь о его состоянии?

— В операционной он уже пять часов, — ответил Куинн. — Никаких сообщений нет уже три часа. Медсестра сказала нам, что рана в руке не особенно серьезная, но пуля, вошедшая в спину, задела легкое и причинило еще некоторые повреждения.

— Скверное дело. Обещаю сделать все возможное, чтобы найти стрелявшего. — Бадди взглянул на Лейн и тут же отвел глаза. — Расскажи, что произошло ночью.

— Я поднималась по задней лестнице, когда раздались два выстрела. Побежала вниз и увидела Джонни Мака, лежавшего на полу кухни. Он был ранен в спину и руку. Истекал кровью… кровь была на его рубашке и на полу. — Лейн судорожно глотнула воздух. Куинн обнял ее за плечи. Она стала глубоко дышать — вдох-выдох, вдох-выдох — пока не успокоилась. — Я закричала, видимо, очень громко. Лилли Мэй выбежала из своей комнаты и, увидев, что произошло, позвонила в «Скорую помощь». Минуты через две в комнате появились Уилл и Куинн.

— Видела кого-нибудь снаружи? — спросил Бадди. — Хотя бы тень?

— Нет, никого не видела, но тогда все мои мысли были заняты Джонни Маком.

— Ясно, — кивнул Бадди. — Не представляешь, кто мог стрелять в него? Может, у тебя есть основания подозревать кого-то? У Джонни Мака было много врагов пятнадцать лет назад, так что, возможно, есть не один озлобленный муж, с чьей женой Джонни Мак тра… путался в то время.

— Пятнадцать лет — слишком долгий срок, чтобы хранить злобу, вам не кажется? — спросил Куинн.

— И мы оба знаем, почему Джонни Мак уехал из города, а, Бадди? — слегка повысила голос Лейн. — Вовсе не потому, что ему угрожал чей-то муж.

Бадди покраснел, на лбу его выступили капли пота.

— Тебе нужно будет приехать в участок… потом… и сделать заявление под присягой. Поскольку тебе уже и так предъявлено обвинение… скверная история, ты второй раз оказываешься возле трупа.

Лейн ахнула. Куинн сузил глаза и впился взглядом в Лоулера.

— Джонни Мак еще жив! — сказала Лейн.

— Да, знаю, но пять часов в операционной не дают особой надежды, что он выживет, так ведь?

Лейн захотелось ударить Бадди Лоулера. Бить, бить его. Раскрасить рожу этому мерзавцу! Сукин сын, неспособный скрыть радость от того, что Джонни Мак, возможно, умрет.