Король-Демон

      — Как вы сюда попали? — спросил он.
      — Сначала мы плыли на корабле, потом ехали верхом, затем шли пешком, — надменно ответил я.
      Один из негаретов хихикнул и тотчас же стушевался под строгим взглядом предводителя.
      — Я имел в виду... Впрочем, вы ведь все равно не скажете, каким путем пришли сюда, да?
      Я молчал.
      — Ну да ладно. Полагаю, мне он все равно известен. Я йедаз Факет Бакр. Йедаз — это мое звание, оно означает...
      — «Командир порога», — сказал я. Того, что мы называем границей.
      Похоже, Бакр был приятно удивлен.
      — Значит, вам известно, кто такие мы, негареты?
      — К сожалению, я знаю о вас слишком мало.
      — В таком случае, идите с нами и смотрите. — Бакр оглушительно расхохотался. — Я получил приказ от короля Байрана, величайшего из монархов, встретить вас, исполнять все ваши пожелания и проводить к его наместнику в город Осви, откуда вы с подобающими вашему рангу почестями отправитесь в столицу, город Джарру. Первым делом позвольте приветствовать вас на земле Майсира.
      — Благодарю вас, — ответил я.
      — Вам больше не будут нужны ваши рогатые животные. Скажите, ваши люди умеют ездить верхом или же они раэлент?
      «Раэлент» по-майсирски значило «меньше чем люди». Полагаю, так негареты относились ко всем пешим.
      — Умеют, — ответил я.
      — Хорошо. Мы захватили с собой лошадей. — Бакр махнул рукой, и двое его солдат подвели нам оседланных лошадей. — Скажите, трибун Дамастес, — продолжал он, — почему вы так задержались? Мы уже две недели разъезжаем вдоль границы и начали беспокоиться. Неужели дорога в горах оказалась сложнее, чем вы предполагали?
      — Вовсе нет, — улыбнулся я. — Наоборот, горы нам так понравились, что мы решили устроить себе небольшой отдых и порезвиться в снегу.
      Факет Бакр снова расхохотался.
      — Хорошо. Очень хорошо. Вы второй нумантиец, с которым мне довелось встретиться. Полагаю, когда нам придется сражаться друг с другом, вы окажетесь достойными противниками.
      — Но наши государства не находятся в состоянии войны.
      — И долго еще так будет продолжаться? — спросил Бакр. — Самой природой сильным определено постоянно проверять свою силу, разве не так?
      Я пожал плечами.
      — А я ждал от вас ответа, достойного настоящего солдата, — нахмурился йедаз. — Мы наслышаны о ваших военных подвигах, и я ожидал увидеть более свирепого человека.
      — Когда я среди друзей, — ответил я, — мне нет надобности быть свирепым.
      Похоже, мои слова произвели на Бакра впечатление.
      — Воин... при этом человек мудрый. Что ж, тогда давайте проверим, как хорошо вы держитесь в седле. Наш лагерь находится в двух часах пути отсюда. Посмотрим, насколько больше времени займет у нас дорога теперь.
      По мере того как мы спускались все ниже и ниже на равнину, дождь становился слабее и наконец прекратился совсем.
      Я с большим любопытством изучал поведение, одежду и оружие негаретов. Внешне солдаты были совершенно не похожи друг на друга. Среди них были мужчины как с темными, так и со светлыми волосами; у одного волосы были длинные, прямые, совершенно бесцветные, как у альбиноса. Солдаты были высокие и низкорослые, коренастые и худощавые, с самыми разными типами лиц. Все были водинаковых темных доспехах, но одежда под доспехами отличалась буйным разнообразием: меховые куртки, кожаные штаны, шелка, плотная холстина, толстая шерсть — словно вещи покупались на барахолке.
      Все солдаты были вооружены длинными копьями со стальными наконечниками. Кроме того, у каждого были или кривая сабля в ножнах за спиной или у седла, или обоюдоострый топор на короткой рукоятке, или булава. Помимо этого солдаты имели по два ножа: один длинный и кривой, похожий на маленькую саблю, другой прямой, с односторонним лезвием, предназначенный для рукопашной схватки. Кое у кого были щиты, от небольших круглых до обычных. Все оружие было украшено драгоценными камнями, но потертые рукоятки свидетельствовали о том, что им часто пользуются. Все негареты держались в седле так, словно родились верхом.
      Мы поднялись на вершину холма, и оттуда открылся лагерь негаретов. На лужайке вокруг маленького пруда было разбито двадцать шатров. Большие восьмиугольные шатры имели в поперечнике футов шестьдесят и были покрыты толстым черным войлоком. Над каждым шатром был закреплен круглый войлочный купол для защиты от дождя или снега.
      При нашем приближении негареты издали громкий завывающий крик, разнесшийся на многие лиги по безлесой прерии, именуемой суэби. Такие крики, отличающиеся тонкими оттенками, используются негаретами для передачи простых сообщений.
      Нам навстречу из шатров высыпали воины, женщины и дети, с любопытством таращившиеся на чужеземцев. Женщины-негаретки были одеты в пестрые платья самых разных стилей. Внешность у них была такая же причудливая, как и у мужчин. Они вели себя смело, не стесняясь, словно занимали равное положение с мужчинами, — вскоре я выяснил, что так оно и есть на самом деле.
      Мы словно окунулись в море смеха, вопросов и отрывистых распоряжений. В лагерь вернулись другие отряды, и вскоре на маленьком пятачке весело толпились с пару сотен негаретов. Нам сообщили, что в нашу честь сегодня вечером будет большой праздник.
      — Трибун Дамастес, — вдруг раздался рядом со мной громкий рык Факета Бакра, — у нас возникли определенные проблемы, и я опасаюсь, что винить в этом нужно вас, хотя вы и великий шам.
      Поняв, что он хочет посвятить в наш разговор весь свой клан, я также повысил голос — впрочем, как и полагается «шаму», большому господину.
      — Многоуважаемый йедаз, я могу испытывать лишь стыд, став невольной причиной неприятностей для своих новых друзей. Как, по-вашему, могу я искупить свою вину?
      — Если бы мы были истинными майсирцами, остаток дня мы провели бы, распевая хвалу всем богам, благодаря их за ваше успешное прибытие, — проревел Бакр. — Однако моим людям нужно мясо, и, поскольку до ночи еще далеко, мы хотим отправиться на охоту. Скажи мне, о великий нумантиец, очень ли это тебя обидит?
      — Очень, — сказал я. — Но ты можешь искупить свою вину, дозволив нам отправиться на охоту вместе с вами. После того как мы умоемся с дороги.
      — Замечательно! Замечательно! — восторженно воскликнул Бакр. — Разумеется, мы будем рады взять вас с собой. Мы выступаем, как только вы немного отдохнете после долгого пути.
      Я знакомился с конем, подаренным негаретами, и тут ко мне подошел йедаз Бакр. Вместе с ним был худой седовласый мужчина с длинной бородой. Не слишком высокого роста, он отличался почти болезненной худобой, но мне почему-то показалось, что это скорее упругая поджарость гончей и при необходимости незнакомец сможет бежать за лошадью до тех пор, пока та не падет от усталости.
      — Это мой неврайд Леван Иллей, — представил мне своего спутника Бакр.
      Я знал, что «неврайд» по-майсирски значит «волшебник».
      — Твои люди отправятся на охоту вместе с моими всадниками? — спросил йедаз.
      — Да, — ответил я. — По крайней мере, они будут ехать верхом до тех пор, пока не обнаружат добычу. Тогда они спешатся и воспользуются луками.
      — Хорошо, — сказал неврайд. У меня есть одна мысль, как сделать охоту более удачной. Мы, негареты, охотимся верхом, но мы найдем применение и твоим воинам. Факет, пусть один из твоих людей отведет нумантийцев к югу от стада, на расстояние примерно в поллиги. Там есть одинокая скала, похожая на присевшего на корточки толстяка. Стадо побежит прямо на нее. Не дожидаясь ответа, Иллей удалился.
      — Откуда неврайду известно наперед, какой дорогой побегут животные? — спросил я.
      — Как же, он ведь неврайд, -удивленно ответил Бакр. — А разве вашичародеи не обладают такими способностями?
      Я ни о чем подобном не слышал.
      — Да, — покачал головой йедаз, — наверное, в ваших краях охота — штука весьма ненадежная. Прошу прощения.
      Он подозвал к себе одного из помощников и отдал ему приказ. Через несколько минут пятеро моих уланов, вскочив на коней, уехали в сопровождении троих негаретов.
      — Ну, а ты? — вернувшись, спросил у меня Бакр.
      — Я бы предпочел ехать верхом рядом с тобой.
      — Как тебе будет угодно, — просиял Бакр. — Ты нисколько не похож на дипломата, трибун Дамастес. Отправляешься на охоту... отпускаешь свой эскорт... совершенно ни о чем не тревожишься.
      Я ответил искренне:
      — Я не бог, и среди моих воинов тоже нет ни одного божества. Если ты задумаешь в отношении нас какое-либо зло, неужели шесть человек смогут долго выстоять против всего вашего отряда?
      Подумав, Бакр кивнул.
      — Поскольку я, как мне кажется, доказал, что не являюсь убийцей, предлагаю отправиться на охоту.
      Подъехав к тому месту, где должно было находиться стадо антилоп, мы спешились и оставили своих коней у подножия холма. Трое негаретов стали осторожно подниматься к вершине. Расстелив на земле карту, Иллей придавил углы камнями с вырезанными магическими символами. Разведчики вернулись вниз. Стадо действительно было за холмом — голов сорок.
      — Хорошо, — сказал Бакр. — Не трогайте вожака. Не убивайте также телят. Выбирайте молодых самцов и самок без потомства. По одному животному на человека.
      Мы сели на коней. Я выхватил свое оружие, сделанное из разных предметов, позаимствованных в лагере негаретов. Думаю, наши хозяева нашли эту штуковину очень забавной.
      — Вперед! — крикнул Бакр.
      Пустив лошадей галопом, мы стремительно поднялись на гребень холма. Увидев нас, антилопы бросились врассыпную. Но тут послышался свирепый рев, и на противоположном склоне появились два льва. Антилопы повернули назад, а я на мгновение забыл про них, ругая себя за то, что не позаботился захватить более серьезное оружие для встречи с опасными хищниками. Однако львы, задрожав, растаяли в воздухе, и я догадался, что это была лишь иллюзия, созданная магией Иллея.
      Я пришпорил своего коня, пуская его в карьер. Я выбрал в стаде одного матерого самца с длинными рогами, закрученными почти до холки, и забыл про все остальное. Животное бежало быстро, но мой конь скакал быстрее. Привстав на стременах, я приготовил свое необычное оружие. Оно представляло из себя четыре чугунных шара, заключенные каждый в небольшую сетку, привязанную к длинному кожаному ремню. Схватив один из шаров, я дважды крутанул над головой все приспособление и бросил его вперед.
      В детстве я несколько недель учился пользоваться этим оружием. О нем рассказал мне мой отец, видевший что-то похожее у кочевников в пустынях провинции Хайлу. Внешне все выглядело просто, но в действительности это было совсем не так. Я разбил себе в кровь все пальцы, один раз получил шаром по голове и порвал множество силков, прежде чем убил первую цесарку.
      Шары, крутясь в сетках, обвились вокруг задних ног антилопы. Животное повалилось на спину. Натянув поводья, я соскочил на землю, выхватывая нож.
      Антилопа с трудом поднялась на ноги, но было уже слишком поздно. Подбежав к ней, я пригнулся, уворачиваясь от изогнутых рогов, и перерезал ей горло. Хлынул фонтан крови, и я отскочил назад. Через мгновение животное было мертво. Спустив кровь, я срезал мускусные железы на бедрах, а потом выпотрошил антилопу, оставив печень и сердце, после чего вытер ей травой внутренность. Взвалив тушу на плечо — полагаю, она весила не меньше ста фунтов, — я, шатаясь, направился к своему коню.
      Раздался стук копыт, и Бакр, натянув поводья, остановился рядом со мной. Спешившись, он помог мне взвалить добычу на моего коня. Конь заржал, но больше никак не проявил свое недовольство.
      — Нумантиец, ты охотишься как дикарь, — сказал Бакр, и в его голосе прозвучало одобрение.
      — Просто я проголодался, — пошутил я.
      — Значит, мы все проголодались, — усмехнулся Бакр, махнув рукой.
      На равнине тут и там спешившиеся охотники потрошили добычу. Невдалеке возвышалась одинокая скала, и у ее подножия я увидел своих уланов, занимавшихся тем же.
      — Неплохо, шам Дамастес, — сказал Бакр. — Возможно, боги услышали мою просьбу и исполнили ее. Быть может, нам естьчему у вас поучиться.
      Вечерняя трапеза произвела на меня такое впечатление, что я до сих пор могу назвать по памяти большинство блюд. К ночи похолодало, но тучи рассеялись. С шатров сняли накидки, защищающие от дождя, и, скрепив их вместе, соорудили что-то вроде длинной крытой галереи. У входа с наветренной стороны в яме был разложен костер. Сушняк горел, не давая дыма, и внутри галереи было довольно тепло. С противоположной стороны развели костры для готовки. Мне очень понравилось, что, пока женщины готовили, мужчины обслуживали гостей, а потом женщины присоединились к нам как равные.
      — Вы должны радоваться многим вещам, — заявил Бакр, открывая пиршество. — Во-первых, мы, негареты, в отличие от остальных майсирцев, не любим постоянно провозглашать тосты. Так что вполне вероятно, что мы переживем этот праздник и не проснемся завтра от барабанного боя посланцев богов. Во-вторых, наш жрец умер в прошлом году, и, поскольку к нам до сих пор так и не присоединился ни один божий человек, процессу пищеварения не будут мешать длинные молитвы. Мы чувствуем на себе страшное проклятие.
      Бакр попытался придать лицу благочестивое выражение, но это ему не удалось. Я обратил внимание, что лишь считанные негареты нахмурились, услышав подобное святотатство.
      — В-третьих, мы подлые нечестивцы, все до одного. — Как и полагается хорошему рассказчику, Бакр умолк ненадолго, предлагая мне сделать изумленное замечание. — Мы больше не употребляем любимый напиток негаретов — кобылье молоко, смешанное со свежей кровью. — Поморщившись, он тихо добавил: — Мне всегда хотелось узнать, у каждого ли народа есть какое-то излюбленное блюдо, которое он терпеть не может и употребляет только для того, чтобы доказать всем свою силу. Так или иначе, теперь наши мужчины и женщины пьют, как и подобает цивилизованным людям.
      Йедаз указал на стол, уставленный кувшинами. Здесь было сладкое вино и крепкие виноградные настойки, но главным питьем все же был йасу — напиток, приготовляемый из зерен злаков. Дополнительный аромат прозрачной жидкости придавали различные растения: лимонные корки, укроп, фенхель и анис. Мое заявление о том, что я не употребляю спиртное, было встречено единым восклицанием недоверия. Бакр снова повторил, что я недостоин быть дипломатом.
      Трапеза началась со свежей икры, намазанной на крошечные булочки, только что из печи. С ними были поданы яйца вкрутую, лук, маленькие терпкие ягоды и кусочки лимона. Вторым блюдом стала печень антилоп, добытых сегодня, приправленная грибами, диким луком и специями. Затем последовала луговая дичь, фаршированная вяленым болотным рисом. Главным блюдом было, разумеется, жаркое из антилопы, нашпигованное свиным салом. Между блюдами подавались овощи, а также всевозможные грибы в кислом соусе и салат из водяного кресса в кунжутном масле.
      На десерт были брынза, взбитые яйца, орехи, смородина, сливки и фрукты, как свежие, так и мороженые.
      Я мог бы солгать и сказать, что просто утолил чувство голода; но на самом деле я обожрался и мне хотелось свалиться в какую-нибудь яму.
      Громко рыгнув, Бакр поманил меня к себе.
      — Теперь ты видишь, какая у кочевников суровая, трудная жизнь? — печально сказал он. — Разве ты не проникся состраданием к нашему жалкому существованию?
      На следующее утро мы встали рано, чтобы отправиться в город Осви. Негареты были люди цивилизованные — нам дали по вчерашнему хлебу и напоили крепким чаем, после чего все принялись за работу. Разбивая или сворачивая лагерь, они трудились все — от йедаза до маленьких детей. Меньше чем через час отряд был готов выступить в путь.
      Я отметил, как широко негареты используют магию. Так, каждый шатер на самом деле представлял собой лишь клочок войлока, несколько обрывков веревок и кусочков дерева размером с зубочистку, и на все это накладывалось заклинание. Иллей без устали носился по всему лагерю. Останавливаясь перед шатром, он бормотал несколько слов, и высокое, просторное сооружение бесследно исчезало. Оставалось только подобрать с земли небольшие кусочки, составляющие его суть. Одеяла, лампы, подушки — все эти крошечные предметы в действительности годились только на то, чтобы обставить игрушечный домик для кукол.
      — Жаль, — сказал Бакр, заметив, с каким интересом я наблюдал за происходившим, — что никто до сих пор не нашел способ воздействовать магией на цыплят и прочую живность, а то мы бы полностью избавились от необходимости таскать с собой повозки.
      Я обратил внимание на то, как два мальчугана гнались за козлом, а через мгновение уже сами убегали от него.
      — Да, в первую очередь на коз, — задумчиво пробормотал Бакр, потирая зад — то место, куда его, по всей видимости, когда-то здорово боднули.
      Вскоре на поле остались только костры, котлы и сковороды, вокруг которых суетились повара. Теперь наступил черед настоящей трапезы. Мы позавтракали яйцами в соусе, таком горячем, что яйца сварились бы в нем, если бы уже не были сваренными вкрутую, так что весь свой жар соус обрушил на мой рот; свежеиспеченным ржаным хлебом; сладкими булочками и чаем в изобилии. После окончания завтрака настал черед кухонь. Чугунные котлы и огромные чугунные сковороды тоже значительно уменьшились в размерах. Иллей признался мне, что не владеет заклинаниями, способными воздействовать на жаропрочную посуду, поэтому ее приходится покупать в городах у чародеев, умеющих найти нужный подход к Шахрийе, богине Огня.
      Наконец мы тронулись в путь.
      Через два часа начал моросить мелкий дождик, но мы были рады спуститься с гор на уходящую к самому горизонту равнину.
      Ко мне подъехал Бакр.
      — Если не секрет, сколько у тебя было людей, когда ты покидал пределы Нумантии?
      — Столько же, сколько их у меня сейчас.
      — Рад это слышать, — сказал он. — Как правило, тем, кто пытается перейти через горы, приходится оставлять на пути кости.
      — Наверное, нам повезло.
      — Да, повезло, — рассеянно произнес Бакр. — А спросил я потому, что мне никогда не приходилось слышать о дипломате такого ранга, путешествующем, как ты, налегке. Насмотревшись на посланников короля, я пришел к выводу, что они шагу не могут ступить, не обставив его с огромной помпезностью. Или у вас в Нумантии все по-другому?
      — Абсолютно так же, — сказал я. — Наверное, во всем мире политики одинаковы.
      Какое-то время мы ехали молча.
      — Еще один странный момент, — снова заговорил Бакр. — Если бы ты был майсирцем такого высокого ранга, все сопровождающие должны были бы быть офицерами.
      — А кто в таком случае рубил бы дрова и готовил еду?
      — Разумеется, младшие пыдна(офицеры), — сказал Бакр. — Майсирцы не любят общаться с низшими сословиями, калсторамии девасами(уоррент-офицерами и рядовыми) — если только речь не идет о том, чтобы приказать им пойти и храбро умереть. Простой солдат мало чем отличается от животного.
      — Я читал об этом, — сказал я. — Но ни один военачальник, рассуждающий подобным образом, не сможет командовать своими подчиненными. Совсем не сможет.
      — Не сможет, — согласился Бакр. — Вот почему солдаты бросают свои части и становятся негаретами. Мы являемся своего рода щелью, чтобы выпустить пар из накрытого крышкой котла с кипящей водой. Если кто-то больше не может терпеть издевательств своего хозяина, он, вместо того чтобы подкараулить его с топором, бежит к границе. И если ему удается добраться сюда, становится негаретом.
      — Как вы определяете, что из беглеца выйдет хороший негарет? — спросил я.
      — Раз он сумел дойти к нам живым, обязательно выйдет, — усмехнулся Бакр. — Ведь для этого ему нужно ускользнуть от ищеек своего господина, пройти по землям, где за поимку беглых рабов выплачивают вознаграждение, ускользнуть от волков и медведей, не утонуть в бурных реках... К тому времени как этот человек попадет к нам, он успеет закалиться. Или же его кости останутся белеть в суэби.
      Сперва такому новичку предложат работу в одном из сообществ негаретов. Потом, когда какой-нибудь отряд, вроде отряда Бакра, называемый ланксом,прибудет в город, чтобы купить все необходимое, беглец при желании сможет к нему присоединиться.
      — И через какое-то время этот человек — не важно, мужчина или женщина, — закончил Бакр, — становится настоящим негаретом, и ему позволяется выступать на наших риетах,или собраниях. То же самое произошло и со мной. Да-да, — подтвердил Бакр, увидев мое изумление. — Любой может подняться с самого низа на самый верх. На наших риетах любого могут предложить в качестве предводителя; кроме того, каждый человек может выдвинуть самого себя. Затем все взрослые принимают участие в голосовании, и так выбирается новый йедаз. Если кому-то не нравится йедаз, он волен перейти в другой ланке. И это очень хорошо, ибо так снижается внутренняя напряженность в ланксе. Помимо этого, обмен людьми предотвращает кровосмешение внутри одного ланкса, что могло бы в конечном счете привести к тому, что вместо воинов остались бы одни придурки, пускающие слюни и способные только гонять цыплят.
      — Разве у негаретов нет верховного вождя?
      — Разумеется, есть. Король Байран.
      — Нет, я имею в виду единого предводителя из вашей же среды!
      — Зачем он нам нужен? В каждом нашем городе есть кантибе,мэр Его выбирают на городском риете. В последнее время король повадился присылать в наши города своих наместников, чтобы они защищали интересы Майсира.
      — И как вы к этому относитесь?
      Бакр начал было что-то говорить, но вовремя спохватился.
      — Конечно, хорошо. Мы же преданные слуги короля Байрана. — Он хитро усмехнулся. — Ну а если наместник придется нам не по душе, просто поразительно, какие жуткие вещи могут случиться с майсирским шамом, если ему, например, вздумается прогуляться ночью по берегу реки. Пока что всякий раз, когда происходило подобное прискорбное событие, преемник несчастного оказывался гораздо более благоразумным.
      — По крайней мере в части прогулок по берегу реки, — уточнил я.
      Мы спустились с гор в суэби. Как и описывали ее путешественники, бескрайняя равнина простиралась, покуда хватало глаз. Но это была не ровная пустыня. Подобное заблуждение могло привести опрометчивых к гибели. Суэби пересекают многочисленные овраги и балки, где запросто может устроить засаду отряд бандитов или кавалерийский эскадрон.
      Местность бывает то засушливой, то заболоченной, и путнику приходится тщательно выбирать дорогу, чтобы не утонуть и не завязнуть в болоте. Порой встречаются небольшие леса, но в них нет высоких сосен и тропических деревьев джунглей Нумантии. Здесь все деревья невысокие, с кривыми, изогнутыми ветвями, с густым подлеском. И еще в суэби постоянно дует ветер — иногда он что-то нежно напевает, обещая неведомые чудеса, иногда яростно ревет.
      Я влюбился в суэби с первого взгляда, особенно в ее бесконечные просторы, более величественные, чем все то, что мне доводилось видеть, и манящее небо над головой. Кое-кого из моих людей, наоборот, суэби сделала дерганым и излишне осторожным. Курти стал пугливым как никогда, но чего он опасался, он и сам не мог сказать. По крайней мере на одного человека, на капитана Ласту, эта бескрайняя равнина навевала ужас. Но поскольку бывалый солдат был человек храбрый, он заговорил об этом лишь однажды, когда мы рассуждали о причудливых формах облаков. Вздрогнув, Ласта вдруг хрипло пробормотал, что ему кажется, будто на одном из них сидит демон, выжидая, чтобы напасть на ничего не подозревающего солдата, — так же ястреб высматривает снующую по земле мышь.
      Пройдет совсем немного времени, и суэби и небо над ней наполнят подобным страхом сердца многих нумантийцев. А в небе будут кружить стаи ястребов, несущих смерть бедным мышам.
      По мере того как мы продвигались дальше к югу, становилось все холоднее.
      Мы остановились на берегу большой реки. Вдоль берега белела тонкая кромка льда, изо рта вырывался пар.
      Иллей взобрался на плоский камень футах в пятидесяти от берега. Река в этом месте была шириной не меньше мили, тут и там течение нанесло песчаные отмели.
      — Бросай — вдруг крикнул колдун, указывая на то, что я принял лишь за барашек на воде.
      Подчинившись, я что есть силы бросил длинный гарпун. Водная гладь словно взорвалась, и у самой поверхности показалась огромная серая тень, извивающаяся, словно змея. На мгновение в воздухе мелькнула злобная морда с усами и хищными зубами. Мой гарпун глубоко зацепил гигантскую рыбину за жабры.
      — Она у нас в руках! — пронзительно вскрикнул Ил-лей.
      — Держите ее крепко, — приказал Бакр.
      Воины, державшие конец веревки, подбежали к ближайшему дереву и несколько раз обмотали ее вокруг ствола.
      Громадная рыбина натянула веревку, и дерево согнулось пополам. Рыбина выпрыгнула из воды, и я ахнул, увидев, какая же она огромная, не меньше тридцати футов в длину. Нырнув, речное чудовище поплыло вниз по течению, пытаясь вытащить из тела гарпун или оборвать веревку. Все было тщетно. Рыбина отчаянно металась из стороны в сторону, изо всех сил стараясь освободиться, и наконец всплыла кверху брюхом.
      Негареты с радостными криками вытащили мертвую добычу на берег.
      Я повернулся к Бакру.
      — Ты оказал мне большую честь, — сказал я, — позволив бросить гарпун.
      Йедаз кивнул.
      — Ты и твои люди были нам добрыми спутниками. С вами было приятно путешествовать. Мы лишь хотели частично расплатиться за оказанную нам честь.
      — Благодарю тебя, йедаз Бакр, — учтиво поклонился я.
      — Хватит нести вздор. Нам нужно почистить и выпотрошить рыбу. На это уйдет полночи, и мы с головы до ног перепачкаемся в рыбьих кишках.
      Бакру, как и мне, было неловко от этого проявления чувств.
      Молния разорвала небо от края до края; гром был такой силы, будто боги уронили гигантскую каменную чашу. Мы с Карьяном вышли за пределы лагеря, чтобы прогуляться после вечерней трапезы. Позади нас остались огни угасающих костров и смутно белеющие шатры. Я был погружен в размышления, но вдруг очнулся, услышав голос Карьяна.
      — Знаете, а по мне было бы неплохо жить так все время.
      Я заморгал, возвращаясь в настоящее. Мой ординарец успел познакомиться со стройной молодой женщиной, вдовой, одних с ним лет, как мне сказали — лучшим воином ланкса.
      — Ты хочешь сказать, так, как живут негареты? Карьян кивнул.
      — Совсем неплохо, — согласился я. — Ни рабов, ни господ. Не нужно день за днем выполнять одну и ту же нудную работу. Охота, рыбалка, езда верхом — есть вещи гораздо хуже, чем такая жизнь.
      — Наверное, цивилизация не идет мне на пользу, — заметил Карьян. Сквозь густую бороду сверкнули в улыбке его белые зубы. —Так что, трибун, обращайтесь со мной хорошо. А то однажды присвоите мне очередной чин или сделаете еще какую-нибудь гадость — и ищи ветра в поле.
      — Тебе придется бежать быстро, — усмехнулся я. —А то ведь я могу и догнать.
      На следующее утро мы увидели у горизонта пелену дыма. Еще через день мы въехали в Осви, и настала пора прощаться с негаретами.

Глава 17
АЛЕГРИЯ

      Осви, казалось, состоял из двух городов — одного довольно опрятного, по меркам приграничных поселений, другого убогого, с давно не крашенными стенами. Две половины разделяла центральная улица, очень широкая и очень грязная. Сперва я решил, что с одной стороны живут люди состоятельные, а с другой — бедняки, но Бакр мне все объяснил.
      — На этой стороне живут торговцы и все те, кто ради внешней чистоты лезет из кожи вон. На противоположной... негареты, больше заботящиеся о чистоте души и тела, к тому же старающиеся как можно меньше времени проводить за городскими стенами.
      Красноречивым свидетельством царящей в мире несправедливости было то, что с половины негаретов доносились музыка и смех, в то время как майсирские торговцы были хмурые и угрюмые.
      Бакр, согласно правилу, разбил шатры за городскими стенами, а затем вместе со своими воинами проводил меня к баламбу, военному наместнику. Поскольку Осви является первым майсирским городом на главном караванном пути, это обусловливает его стратегическое значение, и поэтому всеми делами здесь управляет не гражданский кантибе.
      Баламб Ботталок Трембелай со свитой встретил нас у ворот своей просторной резиденции. Он оказался человеком весьма странным. Должно быть, этот огромный верзила когда-то проводил время в походах по питейным заведениям. Когда-то Трембелай весил двести пятьдесят, а то и все триста фунтов. Но затем с ним что-то произошло, вероятно его поразил тяжкий недуг, от которого он только-только оправился. Вследствие этого баламб похудел так стремительно, что его кожа не успела сжаться до новых размеров. Щеки его отвисали, на руках кожа болталась складками. На мой взгляд, ему следовало бы отпустить бороду, ибо без нее он казался избалованным, капризным ребенком. На нем были расшитые драгоценными камнями штаны из красной замши, безрукавка и шелковая рубашка с рукавами по локоть. Под тонкой тканью, несмотря на обвисшие складки кожи, вздувались могучие бицепсы. Я сразу почувствовал, что при необходимости Трембелай может с легкостью управиться с тяжелым мечом.
      Мы въехали в ворота под проливным дождем, но Трембелай, не обращая на это внимания, шагнул нам навстречу из-под навеса, где укрывался со своей свитой.
      — Дамастес а'Симабу, посол, трибун и барон, — произнес он зычным, чистым баритоном, идеально подходившим для подачи команд на поле боя, — добро пожаловать в Осви. Добро пожаловать в Майсир.
      Я спешился, и мы обнялись. Затем последовало знакомство со свитой баламба.
      — Баламб Трембелай, — окликнул его Бакр. — Я выполнил свою задачу и теперь оставляю этого человека под твое попечительство. Заботься о нем так же хорошо, как заботился о нем я. — Он посмотрел на меня. — А ты, Дамастес, береги себя. На обратном пути загляни к нам, мы можем снова отправиться на охоту вместе. Ну, а не заглянешь — с радостью жди того дня, когда нам придется охотиться друг на друга.
      Я поднял ладонь, прощаясь с ним. Развернувшись на месте, Бакр пришпорил коня и галопом ускакал со двора, разбрызгивая грязь из лужиц.