Глава 20

Лангнес 889234

– У тебя нет серьезных причин для беспокойства, – мурлыкающим голосом произнес Кеффа. – Все эти колеблющиеся или даже перешедшие в другой лагерь недостойны своей расы и останутся ни с чем, когда это предприятие начнет приносить прибыль.

Передача понеслась в долгое путешествие по галактике, и Кеффа получил возможность понаблюдать за двумя заездами на своей личной арене. Начался третий, когда пришел ответ из далекой системы, которая прежде называлась Камбра, а теперь Редон.

– А я считаю, что мое беспокойство вполне обоснованно, – сказал Вленсинг. – Не забывай, я от вас очень далеко, и всякое действие, которое вы предпримете, скажется на мне лишь спустя долгое время. Именно поэтому я хочу, чтобы кое-что было сделано немедленно. Во-первых, и это могло бы оказать мне поистине бесценную помощь, я хочу, чтобы вы нашли способ заставить замолчать Сензу. Кроме того, я буду крайне признателен, если ты и твой клан окажете мне любую помощь, в особенности воинами – хорошо обученными воинами. Ну и, конечно, оборудованием. Я пытался связаться с Паумото, но мне ответили, что он вне пределов досягаемости. Буду очень признателен, если ты засвидетельствуешь ему мое почтение и расскажешь о моих нуждах.

И снова потянулись долгие часы ожидания.

– Не сомневайся, мы делаем все, чтобы помочь тебе, – ответил Кеффа. – Хотя, должен признаться, я был неприятно поражен тем, во сколько обходится это завоевание, включая воинов, оборудование и собственно деньги. И все же тот факт, что мы оказались победителями, несравненно важнее, и я лично прослежу, чтобы все было сделано как надо. Помни, Военный Лидер Вленсинг, ты не один. – Кеффа кивнул помощнику, и связь оборвалась.

Он попытался вернуться к очередному заезду, но заботы помешали ему в полной мере насладиться зрелищем.

Итак, Вленсинг не смог связаться с Паумото. Интересно, почему? Сам Кеффа на протяжении трех последних дней не раз беседовал с Паумото, и тот ни словом не упомянул о том, что собирается куда-то уехать. Может, он просто избегает Вленсинга?

Что же касается того, чтобы заставить замолчать Сен-зу?.. Это уже пробовали, и не раз, а толку-то… Все равно что пытаться погасить солнце. Лично он, Кеффа, дважды подсылал к нему очень компетентных убийц, но безрезультатно. Он и сам бы не против отыскать того, кто справится с этим делом.

Может, Паумото решил переметнуться в другой лагерь?

Нет, вряд ли. Если бы это было так, он, конечно, поставил бы об этом в известность его, Кеффу.

Или не поставил бы?

Может, стоит самому слетать туда, в далекую систему, принадлежащую этим странным людям. Может, тогда он найдет лучший способ решения проблемы, а заодно и ключ к поведению Паумото.

Глава 21

D-Камбра

Джон Хедли закончил чтение перевода и опустил листок.

– Чертовски впечатляет, – сказал он. – Но здесь есть пара слов, которых я не понял. Лерт, к примеру.

– Не думаю, что в человеческом языке существует эквивалент, – ответил Аликхан.

– Я тоже так считаю, – вмешался в разговор Данфин Фрауде. – Это что-то типа смеси гордости и вызова. Что-то такое, что они рассматривают как неотъемлемое свойство истинного воина. Военный склад ума или, может быть, души. Некоторые думают, что этому можно научить, а другие считают, что лерт наследуется вместе с генами.

– Ладно, – сказал Хедли. – А что такое кранг?

– Законы, которые больше чем законы, – попытался объяснить Аликхан. – Сюда входят, к примеру, обычаи.

– Законы чести – это, наверно, ближе всего, – добавил Фрауде. – По крайней мере, так мне объяснил Аликхан.

– Брахда?

– Судьба, карьера.

– Теперь такой вопрос. Ты никого не призываешь перейти на нашу сторону. Почему? – спросил Хедли.

– А вы бы отозвались на призыв дезертировать, исходящий от вашего врага? В особенности если он чужеземец? – вопросом на вопрос ответил Фрауде.

– Конечно, нет.

– Ну, вот вам и объяснение.

– Хорошо, – сказал Хедли. – И мне понравилась ваша идея насчет озвучивания этого воззвания. Я, правда, внесу в нее кое-какие модификации, чтобы нас случайно не накрыла собственная ракета, пока мы будем в эфире. Кроме того, я должен обсудить ваше предложение со стариком. Однако я практически уверен, что с ним у нас никаких затруднений не будет.

– Я говорю вам все как есть, – голос Иоситаро гулко разносился по площади поселка острова Иссус, забитой рыбаками с близлежащих островов. Площадь охраняли солдаты РР, установившие на окраине поселка портативные ракетные установки на случай появления авиации мусфиев. – Мы хотим продолжать борьбу, и нам нужна ваша помощь. Ваши суда могли бы выполнять курьерскую работу, а также контрабандой перевозить некоторые вещи. Не думаю, что вас нужно обучать этому. Нам надо будет доставить солдат из одного места в другое, а если дела пойдут на лад, некоторые суда несложно переоборудовать под военные.

– А что мы с этого будем иметь? – выкрикнул какой-то рыбак.

– Чертовски мало. Если это вас хоть немного волнует, Камбра освободится от власти мусфиев. Ну и, конечно, ваши суда могут затонуть, а сами вы рискуете погибнуть, если будете не слишком расторопны или вам просто не повезет. Еще, если мы победим, вам обеспечена признательность правительства.

Послышались смех и нестройные выкрики. Ньянгу с улыбкой дождался тишины.

– Видите? Я ничего от вас не скрываю, – добавил он.

– Мусфии любят рыбу, – сказал другой рыбак. – И у нас есть, что им предложить.

– Наверняка, – добродушно отозвался Ньянгу и, расслабившись, облокотился на перила крыльца. То, чем он занимался сейчас, мало чем отличалось от того, что ему приходилось делать, когда он был гангстером. Тогда его идеи нередко вызывали сомнения у подельников, но он всегда умел «заболтать» их и добиться своего. – Они просто обожают рыбу и, очень может быть, захотят прихватить кого-нибудь из вас к себе домой, чтобы вы научили их забрасывать сети.

Послышались смешки и неясное бормотание.

– Или научить их использовать других в качестве наживки, а, Ньянгу? – выкрикнула какая-то женщина.

Снова раздался смех – большинство из них слышали о том, что однажды Иоситаро выступал именно в таком качестве. Это было давным-давно, когда он еще только проходил обучение и, приехав сюда вместе с Тоном Майлотом, едва не угодил на обед прожорливому баррако.

– Ну, теперь вы понимаете, почему я сражаюсь, – сказал Ньянгу. – Не хочу снова послужить наживкой, в особенности для чужеземцев. Ну, что скажете? Дескать, мы сами по себе, никого не трогаем, живем потихоньку, забрасываем сети. И мусфии тоже сами по себе, что они нам?

– Никакому правительству до рыбаков нет никакого дела, – откликнулся кто-то. – С какой стати эти лохматые чужеземцы поведут себя по-другому?

– Может, на вашем месте я рассуждал бы точно так же. Но я не на вашем месте. На своем месте я полагаю, что они станут закручивать гайки все сильнее и сильнее, предъявлять к нам все больше и больше требований. И я знаю, что свалить их легче сейчас, пока они еще не связали нас по рукам и ногам. Пока чувствуют себя победителями и расхаживают вокруг, не опасаясь ничего. Но они не дураки. Мало-помалу, день за днем, они станут наращивать охрану, да и людей изучат получше, и наша цель будет становиться все более и более недостижимой. Поразмыслите об этом. Тот, кто захочет присоединиться к нам, всегда найдет, к кому обратиться. Если нам понадобится конкретная работа, мы сами найдем вас. А если вы решите сказать «нет» – то воля ваша, никаких проблем. Но не вздумайте напеть мусфиям в уши о нас, о том, что я вам говорил, о том, чем, возможно, станут заниматься ваши друзья или соседи, – теперь в голосе Иоситаро зазвучали угрожающие нотки. – Тот, кто сделает это, будет иметь дружескую беседу со мной. Не думаю, что кто-то из вас захочет, чтобы это случилось.

Он спрыгнул с крыльца и повесил на плечо бластер. Кто-то в толпе – похоже, Тон Майлот, которого он прихватил с собой специально для этой цели, или его брат Али – одобрительно произнес что-то, и к нему присоединились некоторые другие. Но не все, далеко не все. Большинство рыбаков молчали, обдумывая слова Ньянгу, оценивая то, как мусфии уже себя проявили, и пытаясь предугадать, что ждет их в будущем.

Подошел помощник Иоситаро, Стеф Бассас:

– Мы отбываем этой ночью, сэр?

Ньянгу бросил взгляд на заходящее солнце.

– Нет. Не хочу рисковать, поднимая в воздух эту ржавую бадью в полной темноте. Что мы будем делать, если на нас вынырнет «аксай»? Да и вообще…

«Грирсон» со своим экипажем, прикрытый камуфляжной сетью, дожидался в полукилометре от поселка. Это была уже четвертая речь, произнесенная Иоситаро за сегодняшний день, и он устал. Он сознательно выбрал Иссус в качестве последней остановки, потому что, не считая Корпуса, это было единственное место на Камбре, которое он воспринимал как свой дом.

– Разбиваем лагерь сразу за поселком, – распорядился он.

– Я пошлю людей заняться этим и доставить рационы из «грирсона», – сказал Бассас. – Может, местные снабдят нас какими-нибудь фруктами? Для разнообразия.

– Привет, Ньянгу, – нерешительно произнес чей-то голос.

Иоситаро резко обернулся и увидел Дейру. Она слегка похудела с тех пор, как он в последний раз встречался с ней, но чувственности не утратила. Вся ее одежда, как у большинства местных женщин, состояла из большой шали, которая, Ньянгу знал, очень легко снималась. Он почувствовал шевеление между ног.

– Ты останешься на ночь? – спросила она.

– Ну да…

Дейра улыбнулась:

– Со мной?

– Ну-у-у-у… – протянул Иоситаро и взглянул на Бассаса, с нескрываемым интересом изучавшего землю под ногами.

«Сначала позаботься о людях, а потом уж о себе», – припомнилось ему.

– Если вы остаетесь, рыбаки накормят ваших людей, – сказала Дейра. – В последнее время у нас не слишком много поводов веселиться, и будет очень приятно устроить сегодня праздник в вашу честь.

Ньянгу с удовлетворением заметил, что Тон и Али в сторонке разговаривают с внушительным бородатым человеком, к мнению которого, похоже, в Иссусе прислушивались. Бассас расплылся в улыбке, услышав, что сегодня можно будет обойтись без осточертевших всем рационов.

– Спасибо, – сказал Иоситаро, – но мы не можем пить. Если нагрянут мусфии и нам придется обороняться, мы должны быть в состоянии не только швырять в них камнями.

– Я уже предупредил всех об этом, – откликнулся Тон. – Они согласились на воду и сок, хотя и не в восторге от такого поворота событий.

Ньянгу посмотрел на небо, посмотрел на Дейру, вспомнил о своем долге, представил Дейру в своих объятиях и подумал: «А-а, черт с ним, с долгом».

– Остаемся здесь.

– И правильно, – поддакнул Тон. – Некоторые наши парни без ума от здешних девчонок.

– И о женщинах не забывайте, – проворковала Дейра. – Как приятно… м-м-м… поговорить с человеком, у которого изо рта не несет рыбой.

– Премного благодарен, – сказал Тон.

– А вот тебе как раз лучше успокоиться, – заявила Дейра. – Ты ведь женат.

– Думаешь, я забыл об этом? – возмутился Тон.

– Лупуль просила меня позаботиться, чтобы ты не забыл, – Дейра подошла к Иоситаро и взяла его под руку. – Для тебя у меня готовится особая еда. Никого не будет – только ты, я и Баби. Мы с ней дружим, я рассказывала ей все о тебе, о нас. Если она тебе понравится, можно будет развлечься как прежде, помнишь? А вот и она, – Дейра кивнула на подошедшую стройную блондинку примерно своих лет. – Скучать тебе не придется, верно?

– Это меня не волнует, – ответил Ньянгу. – Меня волнует, как бы поспать.

– Вот этого не обещаю… Ладно, пошли. Рыба будет готова через час, нечего тратить время даром.

Ньянгу внутренне застонал. На следующий день у него были запланированы еще четыре речи, на этот раз в горных деревушках. Там ему нужно было уговорить людей следить за пролетом мусфийских кораблей.

«Грирсон» приземлился примерно в полукилометре от ретрансляционной станции. Включили антиграв плиты, на которой был установлен передатчик, и четыре техника с помощью охранников выволокли ее через задний люк «грирсона» и по склону горы потащили к низким строениям на вершине. Аликхан и Фрауде, хотя их работа была уже закончена, настояли на том, что тоже примут участие в операции. Фрауде вручили бластер, и кто-то начал объяснять ему, как с ним обращаться. Фрауде возмутился. Может, он и гражданский человек, но тоже кое-что умеет.

Бен Дилл, которому было приказано везде сопровождать Аликхана, сам управлял «грирсоном», а теперь, горько оплакивая судьбу, повел свою разношерстную команду наверх. Подойдя к станции, они не обнаружили там никого. Два техника – специалисты по охранным системам – проверили, не нарушена ли сигнализация.

– Все в порядке, сэр, – доложил один из них, обращаясь к Фрауде, который явно произвел на них впечатление. В гражданской одежде, да еще такой неряшливой, и вдруг тут, среди военных. Нет, определенно это какая-то крупная шишка, решили они. – Тут установлены сирены, а ограда находится под током, чтобы, значит, никто не забрался. Все чисто, можно заходить.

Они втащили передатчик в ворота, дождались, пока техники открыли дверь командного пункта, и поволокли громоздкое устройство внутрь.

– Все как я и предполагал, сэр, – доложил другой техник. – Оборудование стандартное, никаких «жучков». Нам нужно пятнадцать… нет, десять минут, чтобы запустить эту бандуру.

Все, правда, продолжалось немного дольше, но, в конце концов, передатчик подключили к питанию, и он заработал. Настроенный на основную мусфийскую частоту, он мог посылать сообщения по всей планете и в космос. Это, конечно, не было случайностью, что трансляционная станция принадлежала информационной компании «Матин».

– Время, сэр.

– Давайте! – приказал Фрауде.

По всей системе передачу приняли тысячи комов, от стационарных до установленных на кораблях. Ошарашенные мусфии слушали ее и не верили своим ушам.

Качество записи было вполне приличное. Голос, явно искаженный, мягко произнес по-мусфийски:

«Помнишь, еще детенышем ты дрался, играл и смотрел на звезды, завороженный их загадочным мерцанием?

В берлоге тебе приходилось вести постоянную борьбу, доказывая, что ты самый сильный, самый лучший, что у тебя самый мощный лерт. Ты не сдавал позиций и в стае, и потом, когда покинул ее, выйдя в большой мир.

Ты стал воином, понял, как нужно жить, изучил священный кранг. И в процессе обучения, снова и снова утверждая себя, ты снова и снова сражался со своими братьями.

Ты прошел через все это, и теперь гордость, смелость, лерт и честь – вот что ведет тебя по жизни.

Но потом ты прибыл сюда, на Редон. И что происходит тут?

Ты видишь, как твои братья умирают, убитые из засады. И убиваешь в ответ.

Кого? Детенышей? Женщин? Ни в чем не повинных людей?

И это честь? Это то, от чего возрастает твой лерт?

Многие, слишком многие твои товарищи ушли, и от них осталась только память. Одни гниют в джунглях, кости других лежат на дне морском, третьи… третьи просто исчезли, и никто не знает, как и от чего они погибли.

Запомнят ли в берлогах их имена? А в кланах? Будут ли детеныши трепетать от восторга, восхищаясь их честью и мужеством?

А как обстоит дело с тобой самим? Захотят ли детеныши повторить твой путь?

Или, как и многие, многие другие, ты умрешь здесь, на этой зеленой планете, обернувшейся для тебя кошмаром, и будешь забыт?

Смерть. Забвение. Бесчестье.

А может, еще не поздно вернуться домой и найти подходящую бранду для себя, своих товарищей, своего клана?

Ты в состоянии сам принять правильное решение.

Ты воин. И ты умеешь думать. Или нет?»

Команда покинула станцию, рысцой сбежала к «грирсону» и поднялась в воздух до того, как хоть кто-то успел прийти в себя и среагировать.

Вленсинг дважды прослушал запись, издавая глухое рычание.

– Скорее всего, эти презренные твари захватили какую-то трансляционную станцию.

– Наверняка, – откликнулся Дааф. – Трудно представить себе, что Куоро настолько оторвался от реальности, чтобы позволить такое.

– Нет, это не он. Надо полагать, ты уже послал туда отряд, чтобы собрать данные и тщательно проанализировать ситуацию? – Дааф заколебался. – Что, ты не сделал этого?

– Нет, – признался Дааф. – Как только «аксаи» определили, где находится передатчик, командир звена отдал приказ уничтожить его.

Рычание Вленсинга стало просто угрожающим:

– Я разорву его на части… Нет. Нельзя наказывать за мужество. Но пусть он не попадается мне на глаза до тех пор, пока мой гнев не утихнет. И еще – разберись с этим Куоро. Может, он не причастен к этому безобразию, но все же тут есть доля и его вины. Нужно наказать его… достаточно болезненным образом. Оштрафовать, к примеру. Полагаю, потеря денег огорчит его даже больше, чем если бы он пострадал физически.

– Будет сделано.

Вленсинг нажал на клавишу, возвращая запись к началу. Чего эти бандиты рассчитывали добиться? В передаче не было призыва перейти на их сторону или поднять мятеж – просто суровое напоминание о том, что их, возможно, ждет смерть и забвение.

Такие вещи вредны для воинского духа. Вленсинг был готов отдать приказ, что всякий, кого застанут за прослушиванием передачи, будет наказан, но одернул себя. Глупость. Так эта мерзость лишь превратится в нечто запретное и, следовательно, привлекательное. Он снова прослушал передачу.

Тот, кто записал ее, владел языком в совершенстве. Ни один человек не мог бы сделать эту запись. И конечно, говоривший прекрасно понимал психологию мусфиев. Ни один человек не в состоянии понять, что для мусфиев значит честь. Но мусфии не стали бы сотрудничать с этими презренными тварями. Да и, кроме того, не было никаких сообщений о том, что кто-то из них захвачен в плен.

Кто в таком случае ответит за это безобразие?

Язифь ходила туда и обратно по побережью неподалеку от «Шелбурна», время от времени поглядывая на часы. Гарвин, если он вообще собирался показываться, опаздывал уже на полчаса.

Над заливом дул резкий ветер, несущий привкус пепла из лагеря Махан. Неудивительно, что на берегу не было никого, кроме одинокого рыбака. Он сидел, прислонившись спиной к швартовой тумбе, и чинил свою сеть.

Да еще смуглый мальчишка-'раум лениво скреб сходни, ведущие к пристани.

Язифь не заметила, что шорты мальчишки оттопыривались от спрятанного в них пистолета. На самом деле пареньку исполнилось уже четырнадцать, и еще во время восстания 'раум он был у них курьером. Не обратила она внимания и на поблескивание бластера, завернутого в рыбацкую сеть.

Она начала было злиться, но напомнила себе, что чем бы ни занимался Гарвин, это наверняка опасно для жизни. А в таких делах часто все идет совсем не так, как задумано. Она решила дать ему еще полчаса.

По гладкой воде заскользила моторная лодка, сверкающая полированным деревом, хромом и выглядевшая так, словно ей было лет двести-триста. Оставляя за собой пенный след, она свернула к берегу. Язифь испугалась, что судно врежется в пристань, но тут завывание двигателя смолкло, и лодка остановилась точно рядом с причалом.

Из кабины вылез Гарвин Янсма собственной персоной в безукоризненно чистой белой рубашке, таких же шортах и свитере кремового цвета. Он спрыгнул на берег и ловко пришвартовал лодку к свае.

Язифь удивленно распахнула глаза.

– Бог мой! Откуда у тебя эта лодка… и этот прикид?

– Подарок кое-кого из твоих приятелей-рантье, – ответил Гарвин. – Неплохо выгляжу, а?

– Это точно. А где ты научился управлять такой лодкой?

– Разве я не рассказывал тебе о тех временах, когда был циркачом и участвовал в шоу на воде?

Язифь пристально посмотрела на него, пытаясь понять, выдумка это или нет.

Гарвин взглянул на старомодные наручные часы.

– Немного поздно для ленча, но, может быть, стаканчик вина или, на худой конец, чая будет совсем неплохо. Что скажешь?

Весь его тон и манера поведения наводили на мысль, что у Эрика Пенвита объявился неизвестный доселе брат.

Гарвин подставил ей согнутый локоть, она взяла его под руку.

– А что, если мы наткнемся на мусфиев? – спросила она. – Они иногда тут ходят.

– Боюсь, это может плохо кончиться. Для мусфиев. Он не стал объяснять, что на лодке спрятано около тонны взрывчатки, а детонатор у него в кармане. Ничего не сказал и о том, что в самом «Шелбурне» и вокруг него размещен взвод вооруженных людей, к числу которых относились мальчишка-'раум и рыбак.

Язифь разглядывала Гарвина. Он сильно изменился со времени их последней встречи. Лицо стало тверже, взгляд глубже. Казалось, он видит сквозь то, что было перед ним. Но одновременно он был и беспокойнее, все время перебегая взглядом с предмета на предмет. Сам Гарвин выглядел стройнее и двигался быстрее, как будто поверхность, по которой он ступал, каждое мгновение грозила взорваться

– Не знаю, как ты отнесешься к тому, чтобы показаться в отеле, – сказала она. – Но мои охранники проверили в ресторане два столика и убедились, что там нет подслушивающих устройств.

Гарвин усмехнулся. Именно по этой причине он и опоздал. Его собственные люди заметили этих охранников за работой, схватили их, когда те покинули отель, выяснили, кто они такие, и убедились, что они не установили никаких «жучков».

– И можно не беспокоиться, что появится мой муж и станет задавать нескромные вопросы, – закончила Язифь.

– Знаю, – сказал Гарвин. – Всю оставшуюся часть дня он будет сильно занят с Военным Лидером Вленсингом.

– Ты не имеешь отношения к тому, что произошло? Я говорю об этой нашумевшей передаче и использовании трансляционной башни «Матин» для ее осуществления.

– Если честно, то не имею.

Если честно, то Гарвин сказал правду, хотя он подозревал, что тут замешан Хедли.

– Жаль, – сказала Язифь. – Это было бы чертовски забавно.

Гарвин улыбнулся, и оба они рассмеялись. Так приятно слышать ее смех, подумал он, вспомнив, какое удовольствие доставляли ему эти звуки в лучшие времена. Внезапно смех Язифи смолк.

– Мы с Лоем… Что-то у нас с ним не ладится в последнее время, – не отдавая себе в этом отчета, она дотронулась до того места на лице, куда Куоро ударил ее. – В следующий раз… Если такое случится в следующий раз… все может кончиться совсем плохо.