Когда пришло время выбирать между двумя видами энергии, люди Земли увидели в микросинтезе форму ядерной энергии и отвернулись от нее. На других мирах, не имевших нашего опыта с примитивными формами ядерной энергии, не было причины отказываться от микросинтеза.

– Могу я спросить, что это были за примитивные формы?

– Расщепление урана. Оно полностью отличается от микросинтеза. Распад включает в себя расщепление массивного ядра, такого, как ядро урана. Микросинтез включает в себя объединение легких ядер, таких, как ядро водорода. Но и то, и другое – формы ядерной энергии.

– Полагаю, уран должен быть топливом для расщепляющих приборов.

– Да, или другие тяжелые ядра, вроде тория или плутония.

– Но это исключительно редкие металлы.

– Эти элементы редки на других планетах, на Земле же они хоть и не слишком обычны, но и не редки. Уран и торий широко распространены в земной коре в малых количествах, но в некоторых местах сконцентрированы.

– А сохранились сейчас на Земле какие-нибудь расщепляющие приборы, мадам?

– Нет. Нигде и ни в каком виде. Люди будут скорее жечь нефть или даже дерево, чем использовать расщепление урана. Даже само слово «уран» табу в приличном обществе. Будь вы человеком и землянином, вы не задали бы такого вопроса, а я не ответила бы.

– Но вы уверены в этом, мадам? – настаивал Дэниел. – Вот, например, нет ли такого устройства для национальной безопасности…

– Нет, робот, – сухо сказала Кинтана. – Я же сказала вам: такого устройства нет. Нет!

Дэниел встал.

– Благодарю вас, мадам, и приношу извинения, что отнял у вас время и коснулся щекотливой темы. С вашего разрешения я вас оставлю сейчас.

Кинтана небрежно махнула рукой.

– Всего доброго, Р. Дэниел.

Она снова повернулась к соседу, уверенная, что в этой толпе никто не пытался подслушать разговор, и сказала:

– Когда бы вы могли представить себе дискуссии об энергетике с роботом?

А Дэниел вернулся на свое место и тихо сказал Жискару:

– Ничего, друг Жискар. Ничего полезного, – и грустно добавил: – Может, я задавал неправильные вопросы. Партнер Илия задал бы правильно.

XVII. Убийца

86

Генеральный Секретарь Эдгар Эндрю, глава исполнительной власти Земли, был высокими видным мужчиной, гладко выбритым в космонитском стиле. Он двигался размерено, как бы всегда напоказ. Голос его, пожалуй, был излишне высок для его фигуры. Упрямым он вроде не был, но сдвинуть его было нелегко.

Не удалось и на этот раз.

– Нет, – твердо сказал он Диджи, – она ДОЛЖНА появиться.

– У нее был тяжелый день, Генеральный Секретарь, – говорил Диджи – Она не привыкла к толпе, а я отвечаю за ее благополучие перед Бейли-миром, и моя личная честь поставлена на карту.

– Понимаю ваше положение, – сказал Эндрю, – но я представляю Землю и не могу лишить жителей Земли возможности увидеть леди Глэдис. Коридоры полны народа, гиперпередача наготове, и я при всем желании не могу прятать леди. Да, в сущности, долго ли это продлится? Полчаса! Потом она может уйти и не появляться до завтрашнего вечера, когда ей придется выступить.

– Надо обеспечить ей комфорт. Она должна держаться на некотором расстоянии от толпы, – сказал Диджи.

– Будет кордон службы безопасности, это даст ей достаточное пространство. Передний ряд зрителей будет отодвинут. Сейчас они уже волнуются. Если мы не объявим, что она вскоре появится, могут быть беспорядки.

– Это не было предусмотрено, – сказал Диджи. – Это небезопасно. Земляне не любят космонитов.

Генеральный Секретарь пожал плечами.

– Что я могу сделать? В настоящий момент она героиня и не может отказаться выйти. Никто ничего ей не сделает, будут только приветствовать. Но если она не появится – другое дело. А теперь давайте пойдем.

Диджи недовольно повернулся и встретил взгляд Глэдис. Она казалась усталой и несчастной.

– Придется, Глэдис. Ничего не поделаешь.

Она взглянула на свои руки, как бы думая, могут ли они защитить ее, затем выпрямилась и подняла подбородок – маленькая космонитка среди варваров.

– Должна так должна. Ты будешь со мной?

– Пока меня не оттащат силой.

– А мои роботы?

Диджи замялся.

– Глэдис, разве два робота могут помочь тебе среди миллиона людей?

– Знаю, Диджи, и знаю также, что со временем останусь без них, если буду продолжать выполнять свою миссию! Но не сразу! В данный момент я буду чувствовать себя с ними в безопасности, есть в этом смысл или нет.

Если эти земные чиновники хотят, чтобы я была представлена толпе, улыбалась, махала и так далее, присутствие Дэниела и Жискара поможет мне. Видишь ли, Диджи, я делаю очень большую уступку, хотя мне это неприятно и я больше всего хотела бы уехать. Так пусть и они уступят мне в такой малости.

– Попробую, – явно обескуражено сказал Диджи и снова пошел к Эндрю. Жискар спокойно пошел с ним.

Через несколько минут Глэдис в окружении отобранного контингента официальных лиц двинулась к открытому балкону. Диджи держался чуть позади нее, а по бокам шли Дэниел и Жискар.

Генеральный Секретарь жалобно сказал:

– Ладно, ладно. Не знаю, как вам удалось уговорить меня, но все в порядке, – он потер лоб, чувствуя легкую боль в виске. Он встретился взглядом с Жискаром и отвернулся с легкой дрожью. – Но пусть они у вас стоят неподвижно, капитан, помните. И пожалуйста, присмотрите, чтобы тот, кто выглядит как робот, не высовывался и был мало заметен. Мне от него как-то неуютно, и я не хочу, чтобы люди знали его больше, чем уже знают.

– Они будут смотреть на Глэдис, Генеральный Секретарь, – сказал Диджи, – и больше ни на кого.

– Надеюсь, – вздохнув, сказал Эндрю.

Он остановился, чтобы взять капсулу с сообщением, которую кто-то протянул ему. Он сунул ее в карман и пошел дальше, не думая о ней.

87

Глэдис казалось, что с каждым шагом становится хуже – больше народу, больше шума, больше яркого света, больше вторжения во все чувства.

Крики. Она слышала, как выкрикивали ее имя. Она с трудом подавила желание попятиться и встать неподвижно. Она подняла руки, махала и улыбалась, и шум стал громче. Кто-то заговорил, его голос загремел через усилители, а его изображение появилось на громадном экране под балконом, чтобы вся толпа могла видеть. Без сомнения, это изображалось и на бесчисленных экранах в залах каждой части каждого Города на планете.

Глэдис облегченно вздохнула, когда световое пятно высветило кого-то другого. Она пыталась съежиться, чтобы голос говорящего отвлек внимание толпы.

Генеральный Секретарь Эндрю, тоже желавший укрыться под покровом голоса и, кажется, радующийся, что ему не придется выступать, вдруг вспомнил о послании, лежавшем в его кармане, и встревожился: что могло оправдать вторжение в такую важную церемонию? Но затем он испытал чувство сильного раздражения: скорее всего, это полнейший пустяк.

Он прижал пальцем капсулу в нужном месте, извлек тонкий листок пластика, прочел сообщение и проследил, как листок скорчился и рассыпался. Смахнув оставшуюся от листка пыль, он сделал повелительный жест Диджи.

Шептаться не было необходимости при непрекращающемся шуме толпы. Эндрю сказал:

– Вы говорили, что встретились с аврорским кораблем в пространстве Солнечной Системы?

– Да, думаю, что земные станции засекли его.

– Конечно, засекли. Вы сказали, что ни с одной стороны враждебных действий не было.

– Никакое оружие не использовалось. Они требовали мадам Глэдис и ее роботов, я отказал, и они ушли. Я все это изложил.

– Как долго это продолжалось?

– Недолго. Несколько часов.

– Вы хотите сказать, что Аврора послала военный корабль только для того, чтобы поболтать с вами пару часов, а затем уйти?

Диджи пожал плечами.

– Генеральный Секретарь, я не знаю их мотивов. Я могу только доложить, что произошло.

Генеральный Секретарь высокомерно взглянул на него.

– Но вы доложили не обо всем. Информация радаров теперь проанализирована компьютером и, похоже, что вы напали.

– Я не выпустил ни одного киловатта энергии, сэр.

– А кинетическую энергию вы не учитываете? Вы воспользовались кораблем как снарядом.

– Вероятно, аврорцам так показалось. Они не подумали, что это блеф.

– А это был блеф?

– Да.

– Мне кажется, капитан, что вы были готовы разрушить два корабля внутри СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ и вызвать этим военный кризис. Страшное дело.

– Но я не предполагал разрушения, и его не было.

– Но ведь этот процесс задержал вас и отвлек ваше внимание.

– От чего, Генеральный Секретарь?

– Они выпустили орбитальный модуль, вроде бы с двумя людьми на борту, который пошел к Земле.

Мужчины погрузились в свои дела. Никто на балконе не обращал на них внимания. Только два робота по бокам Диджи смотрели на них и слушали.

Как раз в это время оратор закончил свою речь словами:

– Леди Глэдис, урожденная космонитка планеты Солярия, живущая как космонитка на планете Аврора, но ставшая Гражданкой Галактики на Поселенческой планете Бейли-мир… – он повернулся и сделал широкий жест: – Леди Глэдис…

Толпа разразилась громким радостным гулом, взметнулся лес машущих рук. Глэдис почувствовала легкое прикосновение к своему плечу и услышала голос у самого уха:

– Прошу вас, миледи, несколько слов.

Глэдис слабо сказала:

– Люди Земли!

Слова прогремели, и сразу наступила тишина. Глэдис повторила более твердо:

– Люди Земли, я стою перед вами, такой же человек, как и вы. Чуточку старше, это верно, так что мне не хватает вашей юности, ваших надежд, вашей способности к энтузиазму. Мое несчастье, однако, уменьшается сейчас тем фактом, что я в вашем присутствии чувствую, как меня захватывает ваше пламя, так что плащ возраста спадает…

Послышались аплодисменты, и на балконе кто-то кому-то сказал:

– Она заставляет их радоваться их короткой жизни. Эта космонитка чертовски нахальна!

Эндрю не обратил на это внимания. Он сказал Диджи:

– Весь эпизод с вами, видимо, был задуман для того, чтобы отправить этих людей на Землю.

– Я не мог этого знать, – сказал Диджи – О чем я мог думать, кроме как о спасении леди Глэдис и моего корабля? Где они высадились?

– Неизвестно. Разве они не могли высадиться в любом из приемных пунктов Города?

– Думаю, что нет.

– Это не имеет значения, – сказал Генеральный Секретарь, – разве что доставило мне некоторую неприятность. За прошедшие несколько лет было множество высадок такого типа, но ни одна так тщательно не готовилась. Ничего никогда не случалось, и мы не обращали внимания. В конце концов, Земля – открытый мир. Это дом человеческий, и любой человек с любого мира может свободно приезжать и уезжать, даже космониты, если пожелают.

Диджи со скрипом потер бороду.

– Тем не менее их намерения не обещают нам ничего хорошего.

Глэдис в это время говорила:

– Я желаю вам всем добра на этой родине человечества, в этом чудесном Городе… – и принимала аплодисменты, улыбаясь и махая руками.

Эндрю возвысил голос, чтобы его было слышно в шуме толпы:

– Каковы бы ни были их намерения, они ни к чему не приведут. На Земле мир с тех пор, как космониты ушли, а Поселенчество окрепло как внутри, так и снаружи. Уже многие десятилетия сумасбродные головы уходят на Поселенческие Планеты, так что уже вроде вашей головы, капитан, которая рискует уничтожением двух кораблей в пространстве Солнечной Системы, на Земле не найти. На Земле нет больше существенного уровня преступлений, нет насилия. Службе безопасности приказано контролировать эту толпу, но без оружия, потому что оно не нужно.

И пока он говорил, кто-то в толпе поднял бластер и тщательно прицелился.

88

Множество вещей случилось почти одновременно.

Голова Жискара повернулась к толпе, привлеченная каким-то неожиданным эффектом.

Глаза Дэниела повернулись туда же, увидели целящийся бластер, и Дэниел, обладая более быстрыми, чем у человека, рефлексами, прыгнул.

Раздался звук выстрела.

Люди на балконе замерли, а затем разразились громкими восклицаниями.

Диджи схватил Глэдис и оттащил ее в сторону.

Шум толпы сменился страшным ревом.

Прыжок Дэниел направил на Жискара, и Жискар был повален на пол.

Выстрел бластера попал в комнату за балконом и прожег дыру в потолке. Линия от бластера до дыры прошла бы через ту часть балкона, где секунды назад находилась голова Жискара.

Жискар прошептал:

– Не человек. Робот.

Дэниел, поднимая Жискара, быстро оглядел сцену. Балкон возвышался над нижним уровнем метров на шесть, пространство перед ним было пусто. Служба безопасности пробивалась через толпу к тому месту, где стоял возможный убийца.

Дэниел перемахнул через перила балкона и побежал к толпе. У него не было иного выбора. Он никогда еще не встречался ни с чем подобным. Было крайне необходимо добраться до робота с бластером прежде, чем его уничтожат и, думая об этом, Дэниел обнаружил, что впервые за все свое существование не остановился на пунктуальности защиты индивидуальных человеческих существ от вреда. Он готов был расталкивать их.

Он и в самом деле расталкивал их, зычно крича:

– Дайте дорогу! Дайте дорогу! Типа с бластером надо допросить!

Стражи из службы безопасности бежали за ним и, наконец, нашли того типа, лежащего и избитого. Даже на Земле, гордящейся отсутствием насилия, взрыв ярости против такого явного убийцы оставил следы. Убийцу повалили, били ногами и кулаками. Только большая плотность толпы спасла убийцу от того, чтобы быть разорванным на части. Множество нападающих с двух сторон имело сравнительно малый успех.

Стражи с трудом отогнали толпу. Рядом с поверженным роботом лежал бластер.

Дэниел, игнорируя бластер, опустился на колени рядом с убийцей.

– Ты можешь говорить? – спросил он.

Светлые глаза уставились на Дэниела.

– Могу, – ответил убийца негромким, но совершенно нормальным голосом.

– Ты аврорского происхождения?

Убийца не ответил. Дэниел быстро сказал:

– Я узнаю, что аврорского. Это был лишний вопрос. Где твоя база на этой планете?

Убийца не ответил.

– Где твоя база? – повторил Дэниел. – Ты должен отвечать. Я приказываю.

– Ты не можешь приказывать мне. Ты Р. Дэниел Оливо. Я слышал о тебе и повиноваться тебе не должен.

Дэниел поднял голову, дотронулся до ближайшего стражника и сказал:

– Сэр, спросите этого типа, где его база.

Испуганный страж попытался говорить, но издал только хриплое карканье. Он смущенно откашлялся и рявкнул:

– Где твоя база?

– Мне запрещено отвечать на этот вопрос, сэр, – ответил убийца.

– Ты должен, – твердо сказал Дэниел. – Спрашивает планетарный чиновник. Сэр, прикажите ему отвечать.

– Я приказываю тебе отвечать, пленник, – сказал страж.

– Мне запрещено отвечать на этот вопрос, сэр.

Страж потянулся было резко схватить убийцу за плечо, но Дэниел быстро сказал:

– Бесполезно применять силу, сэр.

Он оглянулся вокруг. Шум толпы почти смолк. В воздухе чувствовалось напряжение: толпу народа тревожило ожидание, что сделает Дэниел. И он сказал нескольким стражам, столпившимся вокруг него и поверженного убийцы:

– Не очистите ли вы мне дорогу, сэры? Я отнесу пленника к леди Глэдис. Она, наверное, сможет заставить его отвечать.

– А как насчет медицинской помощи пленнику? – спросил один страж.

– Это не понадобится, сэр, – ответил Дэниел. Пояснять он не стал.

89

– Как такое могло случиться? – вздохнул Эндрю.

Губы его дрожали. Он глянул на дыру в потолке: налицо очевидность имевшего место насилия. Наверху уже слышались шаги и стук: дыру латали.

Глэдис, успешно преодолев дрожь в голосе, сказала:

– Ничего не случилось. Я невредима. Всего и дела – починить крышу и, может быть, дополнительно отремонтировать комнату. Вот и все.

– Не знаю, – сказал Эндрю. – Это погубило наши планы на завтрашнее выступление.

– Это событие сделало как раз обратное, – сказала Глэдис. – Планета с большим вниманием будет слушать меня, раз я чуть не стала жертвой бластера.

– Но ведь может быть повторение… вторая попытка.

Глэдис слегка пожала плечами.

– Это означает, что я на правильном пути. Генеральный Секретарь Эндрю, я недавно обнаружила, что у меня есть миссия. Мне не приходило в голову, что эта миссия может быть для меня опасной. Но если опасность – мера моей эффективности, то я рискну.

Жискар сказал:

– Мадам Глэдис, пришел Дэниел, по-видимому, с тем индивидуумом, который стрелял в этом направлении.

В дверях появился Дэниел, несший расслабленную, несопротивляющуюся фигуру, и с ним полдюжины агентов службы безопасности. Снаружи шум толпы стихал и удалялся. Видимо, толпа расходилась, и периодически из громкоговорителей слышалось:

– Никто не пострадал. Опасности нет. Расходитесь по домам.

Эндрю знаком выслал стражников.

– Это тот самый? – резко спросил он.

– Без сомнения, – ответил Дэниел. – Оружие лежало рядом с ним, были свидетели его действия, да и сам он признался.

Эндрю ошеломленно смотрел на него.

– Но он так спокоен. Будто и не человек.

– А он и не человек, сэр. Он человекообразный робот.

– Но на Земле нет человекообразных роботов… кроме вас.

– Этот робот, Генеральный Секретарь, как и я, аврорского происхождения.

Глэдис нахмурилась.

– Но этого не может быть. Роботу не могли приказать убить меня.

Диджи, обняв Глэдис за плечи, злобно сказал:

– Аврорский робот, специально запрограммированный…

– Вздор, Диджи, – прервала Глэдис. – Этого не может быть. Как бы ни был запрограммирован робот, он не может намеренно причинить вред человеку, если знает, что это человек. Если этот робот сознательно стрелял в меня, он сознательно же и промахнулся.

– А зачем? – спросил Эндрю. – Зачем ему промахиваться?

– Неужели вы не понимаете? – сказала Глэдис. – Кто бы ни отдал этот приказ роботу, он считал, что ПОПЫТКИ будет достаточно для уничтожения моих планов на Земле. Роботу нельзя было приказать убить меня, но можно приказать промазать и тем разрушить программу. Но программа не будет разрушена: я этого не допущу.

– Не изображай героиню, Глэдис, – сказал Диджи. – Я не знаю точно, что они еще задумают. А у меня нет ничего, ничего дороже тебя.

Глаза Глэдис смягчились.

– Спасибо, Диджи. Я ценю твои чувства, но мы должны рискнуть.

Эндрю растерянно потирал уши.

– Что же нам делать? Народу Земли не понравится, что гуманоидный робот пользовался бластером в толпе.

– Конечно, не понравится, – сказал Диджи. – Вы и не говорите им.

– Но многие уже знают или догадываются, что мы имеем дело с роботом.

– Слухи вы не прекратите, Генеральный Секретарь, но никакого официального сообщения не нужно.

– Если Аврора доходит до такой крайности… – начал Эндрю.

– Не Аврора, – быстро сказала Глэдис, – а некоторые поджигатели на Авроре. Такие же, как агрессивные экстремисты среди поселенцев и, наверное, даже на Земле. Не играйте на руку этим экстремистам, Генеральный Секретарь. Я взываю к большинству разумных людей на обеих сторонах, и нельзя ослаблять этот призыв.

Терпеливо ожидавший Дэниел воспользовался паузой и сказал:

– Мадам Глэдис, сэры – очень важно узнать от этого робота, где его база на этой планете. Там могут быть и другие.

– Почему вы не спросили его? – спросил Эндрю.

– Я спрашивал, Генеральный Секретарь, но я робот. Этому роботу приказано не отвечать на вопросы другого робота.

– Ладно, тогда я спрошу, – сказал Эндрю.

– Вряд ли это поможет, сэр. Роботу строго приказано не отвечать, и ваш приказ не перевесит. Вы не знаете правильной фразеологии и интонаций. Мадам Глэдис с Авроры и знает, как это делается. Мадам Глэдис, не допросите ли вы его, где их база?

Жискар сказал так тихо, что его услышал только Дэниел:

– Возможно, не удастся. Ему могли приказать заморозить мозг, если вопросы будут слишком настойчивы.

Дэниел быстро повернулся к Жискару:

– Ты не можешь предупредить это?

– Вряд ли. Мозг уже был физически поврежден актом стрельбы из бластера по направлению к людям.

Дэниел снова повернулся к Глэдис:

– Мадам, я посоветовал бы зондаж, а не грубый нажим.

– Ну, не знаю… – с сомнением сказала Глэдис и ласково, но твердо, обратилась к роботу-убийце: – Робот, как мне тебя называть.

– Я Р. Эрнет-второй, мадам.

– Эрнет, ты можешь сказать, что я аврорианка?

– Вы говорите в аврорской манере, но не совсем, мадам.

– Я родилась на Солярии, но я космонитка и два столетия прожила на Авроре и привыкла, чтобы меня обслуживали роботы. Я с детства получала услуги роботов и никогда не была разочарована.

– Я принимаю факт, мадам.

– Ты ответишь на мои вопросы и примешь мои приказы, Эрнет?

– Да, мадам, если они не будут противоречить приказам, полученным мною ранее.

– Если я спрошу, где твоя база на этой планете – то место, которое ты считаешь домом своего хозяина – ты ответишь мне?

– Я не могу, мадам, ответить на этот вопрос. И на любой другой насчет моего хозяина. Вообще ни на какие вопросы.

– Ты понимаешь, что если ты не ответишь, я буду горько разочарована и все мои надежды на обслуживание роботами расплывутся?

– Я понимаю, мадам, – слабо сказал робот.

Глэдис повернулась к Дэниелу и спросила:

– Попробовать?

– Иного выбора нет, мадам Глэдис. Если мы не добьемся информации, нам не будет хуже, чем сейчас.

Глэдис сказала авторитетным тоном:

– Не доставляй мне неприятности, Эрнет, отказом отвечать, где твоя база на этой планете. Я приказываю тебе сказать.

Робот как бы напрягся. Его рот открылся, но не издал ни звука. Затем закрылся еще раз и сказал:

– Миль.

Затем робот снова открыл рот, но больше ничего не сказал. Свет ушел из его глаз, они стали восковыми. Рука, которая была приподнята, упала.

– Позитронный мозг замерз, – сказал Дэниел.

– Непоправимо! – тихо сказал Жискар Дэниелу. – Я делал, что мог, но не сумел удержать его.

– Мы ничего не добились, – сказал Эндрю. – Мы так и не узнали, где могут быть другие роботы.

– Он сказал «миль», – напомнил Диджи.

– Я не знаю этого слова. Это не Галактический Стандартный, каким пользуются на Авроре. А на Земле оно что-нибудь значит?

– Может, он хотел сказать «Мильс»? – предположил Эндрю. – Я когда-то знал человека с таким именем.

– Я не знаю, – сказал Дэниел, – каким образом одно слово могло бы служить ответом или его частью на вопрос. И я не слышал шипящего звука после этого слова.

Старик-землянин, до этого молчавший, робко сказал:

– Мне кажется, миля – это древняя мера расстояния, робот.

– Как велика эта мера, сэр?

– Точно не знаю, но думаю, что больше километра.

– Теперь ею не пользуются, сэр?

– Нет. Это было еще в докосмическое время.

Диджи погладил бороду и задумчиво сказал:

– И сейчас пользуются. Во всяком случае, старики на Бейли-мире говорят: «Промахнулся на целую милю». Я не совсем понимал эту фразу, но если слово «миля» означает расстояние, тогда понятно.

– Если так, – сказала Глэдис, – убийца пытался сказать именно это. Может, он выражал удовлетворение, что промахнулся, как ему приказывали, или что промах не причинил никому вреда и, стало быть, выстрела как бы не было.

– Мадам Глэдис, – сказал Дэниел, – робот аврорского происхождения вряд ли стал бы употреблять фразы, существующие на Бейли-мире, но абсолютно неизвестные на Авроре. Ему был задан вопрос, и он пытался, в своем поврежденном состоянии, ответить на него.

– Ага, – сказал Эндрю, – значит, он пытался ответить. Он пытался сказать, что его база находится на каком-то расстоянии отсюда, скажем, на много миль.

– В таком случае, – сказал Диджи, – зачем ему было пользоваться древней мерой расстояния? Любой аврорец сказал бы «километр», точно так же скажет и аврорский робот. Вообще-то говоря, робот быстро шел к дезактивации, так что это мог быть просто случайный звук, и бесполезно искать его значение.

А теперь я хочу, чтобы мадам Глэдис немного отдохнула или хотя бы ушла из этой комнаты, пока остаток потолка не обрушился.

Все быстро вышли. Дэниел шепнул Жискару:

– Опять у нас провал!

90

Город никогда полностью не затухает, но бывают периоды, когда освещение тускнеет, шум вечно движущихся экспрессов слабеет, бесконечный шум машин и людей стихает, люди в миллионах квартирах спят.

Глэдис лежала в постели в отведенной ей квартире и была недовольна отсутствием удобств: она опасалась, что ей придется идти ночью по коридорам.

Интересно, думала она, на поверхности тоже ночь или просто именно в этой Стальной Пещере установлен период сна, в отличие от привычек, развившихся за сотни миллионов лет у людей и их предков, которые жили на поверхности?

Затем она уснула.

Дэниел и Жискар, разумеется, не спали. Дэниел обнаружил в квартире компьютерную розетку и потратил полчаса, изучая незнакомые комбинации включения. Жискар сказал:

– Друг Дэниел, я должен просить у тебя объяснения твоих действий на балконе.

– Друг Жискар, ты посмотрел в толпу. Я проследил за твоим взглядом, увидел оружие, направленное на нас, и тут же среагировал.

– В какой-то мере я понимаю, почему ты бросился защищать меня. Во-первых, предполагаемый убийца был роботом и в этом случае не мог, как бы его ни программировали, целиться в человека с намерением его убить. Не мог он целиться также и в тебя, поскольку ты достаточно похож на человека, чтобы активизировать Первый Закон. Даже если робот и знал, что на балконе гуманоидный робот, он не мог быть уверен, что это именно ты. Следовательно, если робот хотел уничтожить кого-то на балконе, то только меня, явного робота, и ты сразу же стал защищать меня.

Во-вторых, убийца был аврорцем – все равно, человеком или роботом. Самое вероятное, что такое нападение было сделано по приказу доктора Амадейро, поскольку он экстремист в своих антиземных взглядах и, как мы предполагаем, готовит уничтожение Земли. Доктор Амадейро, как мы можем резонно предположить, знает о моих способностях от мадам Василии и хотел получить перевес, уничтожив меня, потому что он, естественно, боится меня больше, чем кого-либо, человека или робота.

Логично, что ты, подумав об этом, стал защищать меня. И в самом деле, если бы ты не повалил меня, выстрел разрушил бы меня.

Но, друг Дэниел, ведь ты не знал, что убийца робот и аврорец. Я сам только успел заметить странную аномалию мозгового рисунка на расплывчатом фоне человеческих эмоций, когда ты толкнул меня, и я только потом имел возможность информировать тебя. Без моих способностей ты мог только понять, что оружие нацелено, как ты естественно должен был подумать, на человека. Логической мишенью была мадам Глэдис, но мог быть и любой другой человек на балконе. Почему ты игнорировал мадам Глэдис и защитил меня?

– Друг Жискар, рассмотрим ход моих мыслей. Генеральный Секретарь сказал, что двое мужчин-аврорцев направили модуль к Земле. Я сразу предположил, что на Землю прибыли доктор Амадейро и доктор Мандамус. Для этого могла быть только одна причина. Их план, каким бы он ни был, близок к завершению. Теперь, когда ты приехал на Землю, они бросились сюда, пока ты не остановил их своей мысленаправляющей силой. Для своей безопасности они должны были разрушить тебя, если это им удастся. Поэтому, увидев направленное оружие, я оттащил тебя с линии огня.

– Первый Закон, – сказал Жискар, – должен был вынудить тебя убрать с линии огня леди Глэдис. Никакие мысли и соображения не должны были изменить это.

– Нет, друг Жискар, ты важнее мадам Глэдис. Фактически, ты более важен, чем любой человек в данный момент. Только ты один можешь остановить уничтожение Земли. Поскольку я знаю о твоей способности, о твоей потенциальной услуге человечеству, то, если передо мной стоит выбор действия, Нулевой Закон требует от меня защищать первым делом тебя.

– И ты не чувствуешь дискомфорта, действуя вопреки Первому Закону?

– Нет, потому что я действовал, повинуясь Нулевому Закону, превосходящему Первый.

– Но Нулевой Закон не был впечатан в тебя.

– Я принял его как естественное следствие Первого Закона: лучше всего уберечь человека от вреда – это обеспечить человечеству защиту и хорошее функционирование.

Жискар задумался.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но что, если бы спасая меня и, следовательно, человечество, ты увидел бы, что мадам Глэдис убита? Как бы ты чувствовал себя, друг Дэниел?

– Не знаю, – тихо сказал Дэниел. – Однако если бы я бросился спасать мадам Глэдис и дал разрушить тебя и вместе с тобой будущее человечества, разве я пережил бы этот удар?

И оба долго стояли молча.

– Может быть и так, – сказал наконец Жискар, – но ты согласишься, что в этих случаях судить трудно.

– Согласен, друг Жискар.

– Это трудно, даже если нужно быстро выбрать между индивидуумами – решить, кто может пострадать сильнее. А выбор между индивидуумом и человечеством, когда ты не уверен, с каким аспектом человечества имеешь дело, настолько труден, что вся обоснованность Законов Роботехники оказывается под подозрением. Коль скоро вступает абстрактное человечество, Законы Роботехники начинают сливаться с Законами Гуманистики, которые, видимо, даже не существуют.

– Я не понимаю тебя, друг Жискар.

– Неудивительно. Я и сам не уверен, что понимаю. Когда мы думаем о человечестве, которое мы должны спасти, мы думаем о землянах и поселенцах.

Они более многочисленны, чем космониты, более сильны, более экспансивны. У них больше инициативы, потому что они меньше зависят от роботов. У них больший потенциал биологической и социальной эволюции, потому что они короткоживущие, хотя долгая жизнь способствует великим вещам в индивидуальном плане.

– Да, – сказал Дэниел, – ты хорошо и сжато охарактеризовал это.

– Однако земляне и поселенцы, похоже, охвачены мистической, иррациональной верой в святость и неприкосновенность Земли. Не окажется ли эта мистика роковой в их развитии, как мистика роботов и долгой жизни связывают космонитов?

– Не знаю, – сказал Дэниел. – Я не думал об этом.

– Если бы ты так знал мозги, как я, ты не мог бы не задумываться над этим. Итак, как же выбирать? – продолжал он с неожиданной интенсивностью. – Думаю о человечестве как об отдельных расах – космониты и земляне плюс поселенцы со своей тоже, возможно, фатальной мистикой. В будущем, вероятно, будут и другие расы с еще менее привлекательными качествами.