Сила твоих чар

Де Грасси резко отвернулся, боясь того, что мальчик заметит его реакцию. Неужели только вчера он уверял себя, что ненавидит Алисию? Разве можно бросать страстные взгляды на женщину, которая так обошлась с ним и его семьей? Должно быть, он свихнулся!

Слава Богу, Бертран не обратил на это внимания. Он злобно топтал осыпавшиеся лепестки, и Люсьен снова ощутил сочувствие к племяннику.

В патио вошла полная женщина с подносом.

– Спасибо, Вероника, – поблагодарил Люсьен. – Если что-нибудь понадобится, я позову.

– Да, месье.

Уходя, Вероника бросила испуганный взгляд на мальчика, и Люсьен понял, что инициатива окончательно ускользает от него. Конечно, Пьеру можно приказать помалкивать. Но женщина, которая знала Люсьена и Жюля с детства, едва ли будет держать рот на замке.

Впрочем, оно должен был знать это. Знать еще тогда, когда предложил Алисии остаться. Теперь следует серьезно подумать над тем, что сказать матери, пока до нее не дошли слухи о мальчике.

Алисия подошла к столику, и Люсьен заставил себя отвернуться. Видит Бог, это было трудно. Пышные рыжевато-золотистые волосы волнами падали на ее плечи. Они были длиннее, чем восемь лет назад, но так же сверкали в лучах солнца. Люсьен вспомнил, какими мягкими были эти волосы на ощупь…

Он уставился на поднос, принесенный Вероникой. Такие мысли были изменой памяти брата. Проклятье! Тогда Алисия еще не была женой Жюля, но это Люсьена ничуть не оправдывает. Тем более что она была девушкой…

– Хочешь пить? – разыгрывая гостеприимного хозяина, спросил он и указал на высокие стаканы с дольками лимона. – Прошу!

Алисия бросила на Люсьена осторожный взгляд и взяла протянутый им стакан, стараясь, чтобы их пальцы не соприкоснулись.

Что ж, так и должно быть, мрачно сказал себе Люсьен. Конечно, он сделал глупость, приведя Алисию туда, где все напоминает о Жюле. И тем не менее…

– Можно мне колы? – откуда-то снизу спросил Бертран, и Люсьен понял, что мальчик присоединился к ним. Благодаря Пьеру на подносе стояло несколько банок этого популярного напитка.

– Конечно, – по-французски ответил Люсьен, все еще думая о своем, но потом спохватился, открыл банку и перешел на английский. – Держи.

– Спасибо. – Мальчик взял банку и вдруг закусил губу. – Прошу прощения, дядя Люсьен, – сказал он. – Я… не подумал. – Он уныло посмотрел на мать. – Мама, я не хотел волновать тебя.

Алисия отвела взгляд, и Люсьен понял, что Бертран редко раскаивается в своих поступках.

– Поговорим позже, – сказала она и жадно припала к стакану. Потом вспомнила о вежливости, облизнула губы и добавила: – Замечательно! Такого вкусного чая со льдом в Англии нет.

Воспользовавшись тем, что Бертран отошел к фонтану, Люсьен придвинулся к Алисии.

– Вчера вечером я говорил с матерью, – сказал он, заставив ее поднять взгляд. Едва ли Алисия стала бы его слушать, если бы не Бертран. Днем Люсьен несколько раз пытался заговорить с ней, но без всякого успеха. Интересно, на что она надеется, избегая разговора?

– Серьезно? – на сей раз спросила Алисия, и Люсьен с досадой увидел, что в ее глазах мелькнула тревога. Несмотря на все случившееся, она явно не была готова к компромиссу. – Это как-то связано со мной?

Люсьен сделал глубокий вдох.

– Она сказала, что отец быстро поправляется. – Он не стал добавлять, что ничего не рассказал Мирей о случившемся. – Мать надеется, что его скоро выпишут.

Алисия пожала плечами.

– Рада за тебя.

– В самом деле? – Люсьену захотелось причинить ей боль. – С какой стати? Ведь это значит, что Бертран в ближайшее время познакомится со своими дедушкой и бабушкой.

Алисия поднесла руку ко рту, тщетно пытаясь скрыть страх.

– Ты шутишь?

– Ничуть, – ответил Люсьен, борясь с сочувствием, и резко добавил: – Алисия, игра проиграна. Признай это. По мальчику видно, как он к этому относится. Согласен, его способ настоять на своем далеко не идеален. Но ты ничего не добьешься, если попытаешься лишить его права поддерживать связь с французской родней.

Алисия судорожно проглотила слюну, поставила стакан на поднос и спросила:

– Ты разрешишь мне позвонить и вызвать такси?

Люсьен вздохнул.

– Я уже сказал, что сам отвезу вас в пансион. Так что в такси нет нужды.

Она покачала головой.

– Предпочитаю такси.

– Ты можешь себе это позволить?

Люсьен тут же пожалел о своих словах, но было слишком поздно.

– Ничего другого я от тебя и не ждала, – мрачно сказала Алисия. – Только это тебя и волнует, верно? Тебя и твоего отца. Именно поэтому вы были против моего брака с Жюлем. Потому что у меня нет денег. А раз так, значит, я мечтаю подцепить богатого мужа. Так вот, знай: пустой кошелек лучше, чем пустая душа!

Теперь Алисия смотрела на него. В ее широко открытых голубых глазах горело негодование, темные ресницы были мокрыми от слез. Люсьен поежился и почувствовал себя очень неуютно.

– Извини, – мягко сказал он. – Я не должен был так говорить. Ты простишь меня?

Она шмыгнула носом.

– А тебе не все равно?

Люсьен не успел опомниться, как его руки сами собой обхватили плечи Алисии.

Это явилось ошибкой. Ее кожа оказалась нежной, теплой и шелковистой. Люсьен знал, что стоит только сжать пальцы, как на ее коже останутся синяки, и ему захотелось сделать это.

Оставить на ней свою отметину; пусть все видят, что он сделал.

Это безумие. Но Люсьен не мог справиться со своими чувствами. Рот Алисии слегка приоткрылся, язык нервно облизал нижнюю губу. Его неудержимо тянуло прильнуть к этим пухлым, нежным губам…

Но этого не случилось. Алисия сдавленно вскрикнула, вырвалась, и Бертран тут же подбежал к ней.

– Что случилось? – спросил он, переводя темные глаза с матери на Люсьена и обратно. – Мама, ты что? Я боялся, что ты не позволишь мне еще раз увидеться с дядей, вот и все.

Нет, не все, мрачно думал Люсьен, пытаясь восстановить душевное равновесие. Хватило одного прикосновения к Алисии, чтобы он почувствовал себя выбитым из колеи. Он забыл ее нежную кожу, ее женственный запах. Ему захотелось напомнить Алисии о том, что было между ними, хотя такое воспоминание было бы убийственно опасным.

Однако надо успокоить мальчика. Люсьен заставил себя очнуться и резко сказал:

– Твоя мать знает, что не может помешать тебе познакомиться с родными. – Он бросил на Алисию вызывающий взгляд. – Что, не так? – А когда та промолчала, добавил: – Обсудим это завтра, идет? Когда ты придешь в себя после исчезновения Бертрана.

7

Люсьен прибыл на следующее утро, когда Алисия завтракала.

Впрочем, несколько чашек крепкого кофе едва ли можно назвать завтраком, но события последних дней окончательно лишили ее аппетита.

Накануне вечером Алисии тоже было не до еды. Хотя по просьбе Бертрана она отвезла его в пиццерию, но сама не смогла проглотить ни кусочка.

Конечно, Бертран вел себя идеально. Весь первый час он просил прощения за волнения, доставленные ей и Риккертам, а когда вечером увиделся с немцами, поговорил с ними сам. Алисия не знала и не хотела знать, что он им сказал. Его поведение слишком напоминало отцовское. При случае он мог очаровать кого угодно.

В общем, Бертран снова настоял на своем. Алисия не могла забыть, что он отыскал де Грасси, и чувствовала себя преданной.

И все же при виде Люсьена, разыскивавшего ее взглядом, она невольно вздрогнула. Точнее говоря, он разыскивал Бертрана. Не следует забывать, что она сама для де Грасси ничего не значит.

На Люсьене были нарядная светло-серая рубашка и черные брюки. Пока он шел к ее столику на краю террасы, за ним следила не одна пара любопытных глаз.

Он остановился рядом, и Алисия мучительно покраснела. Люсьен поздоровался, без приглашения сел напротив и вытянул длинные ноги.

Алисия тут же вспомнила, что утром не успела накраситься. Она не злоупотребляла косметикой, но обычно красила ресницы и губы. Поскольку Бертран еще спал, она ополоснула лицо в крошечной смежной ванной и надела те же майку и шорты, что и накануне.

– Ты приехал очень рано, – начала оправдываться она. – Бертран еще спит.

– Я хотел поговорить не с Бертраном, а с тобой. – Люсьен отыскал взглядом официанта, с завидной непринужденностью подозвал его и заказал кофе. Странно… Алисия была уверена, что в пансионе не обслуживают посторонних. – Хорошо спала?

Алисия невольно провела рукой по волосам.

– Хочешь сказать, что я ужасно выгляжу? – спросила она. – Что тебе нужно?

– Поговорить с тобой. – Официант принес кофе, и Люсьен сунул ему в руку кредитку. – Спасибо. – Затем он снова повернулся к Алисии и добавил: – Можешь не волноваться. Это будет не так неприятно, как тебе кажется.

– Ой ли? – глухо пробормотала Алисия, уставившись в свою чашку.

Тем не менее Люсьен ее услышал.

– Все зависит от тебя, – пожав плечами, сказал он.

– Понятно. – Она подняла глаза. – Если я соглашусь, все будет просто. Но если стану возражать, то ты начнешь меня заставлять. Ничего себе выбор!

Люсьен покачал головой.

– Я не собираюсь тебя заставлять.

– Но станешь, если придется.

– Да, если ты попытаешься лишить моего отца права познакомиться с внуком.

– Ничего себе утешение! – хмыкнула Алисия.

Люсьен тяжело вздохнул.

– Алисия, я тебе не враг. Почему ты не хочешь меня понять? Мальчик – вылитый де Грасси. Ты ведь не станешь отрицать это? Бертран обязан знать свое происхождение. – Люсьен сделал паузу, а потом продолжил: – В настоящий момент он – единственная надежда моего отца на будущее. Хотя сам отец еще этого не знает.

Алисия напряглась.

– Что ты хочешь этим сказать?

Люсьен вздохнул.

– Я думал, это ясно.

Алисией овладел страх.

– Ты… ты намекаешь на то, что… что Бертран…

– В один прекрасный день унаследует Монмуссо? – закончил за нее Люсьен. – Да, очень возможно.

– Нет! – Алисия ударилась в панику.

– Нет? Почему? – выгнул темную бровь Люсьен.

– Потому что… потому что ты старший сын. Это… твой сын должен унаследовать Монмуссо.

– А если у меня не будет сына? – Взгляд Люсьена был загадочным. – Я жениться не собираюсь. Следовательно…

– Но ты должен. – Алисия покачала головой. – Бертран – мой сын. Мой! Он не нуждается в том, что ты хочешь ему предложить.

– В самом деле? Ты считаешь, что имеешь право решать за него?

– Нет, но… – Алисия закусила губу. – Люсьен, он еще совсем ребенок!

– Я знаю. – Люсьен пожал плечами. – Он сделает выбор, когда станет старше. Но это не значит, что от Бертрана следует скрывать преимущества, которые связаны с его происхождением.

Она покачала головой.

– Это невозможно.

Однако Алисия понимала, что кривит душой. Честно говоря, она знала это всегда. Доказывала себе, что родные Жюля не заслуживают права знать о существовании Бертрана, но на самом деле берегла собственный покой.

– Я хочу, чтобы он переехал в Монмуссо и пожил там до конца каникул, – ровно продолжил Люсьен.

– Ты шутишь?! – растерялась Алисия. – Мне нужно время…

– Для чего? Чтобы настроить мальчика против меня?

– Нет. – На это она неспособна. – Но ты торопишь события.

– Не согласен. – Люсьен был неумолим. – Это самое разумное решение. Ему у нас понравится. И тебе тоже.

– Мне? – У Алисии отвисла челюсть. – Ты хочешь, чтобы я поехала с ним?

– Можешь думать обо мне что угодно, но я не чудовище, – бесстрастно ответил Люсьен. – Я не собираюсь отнимать у тебя сына. Но, похоже, настало время забыть прошлое.

Не веря своим ушам, она молча покачала головой.

Люсьен отодвинул нетронутую чашку в сторону.

– Алисия, прошу тебя, будь разумной.

– Ладно, будь по-твоему. – Она беспомощно махнула рукой. – Спроси Бертрана, хочет ли он провести остаток каникул в Монмуссо. Пусть решает сам. Но не жди, что я поеду с ним.

– Алисия!

Молодая женщина подняла глаза, боясь, что за ними наблюдают.

– Неужели ты не понимаешь: что сделано, то сделано? В конце концов, не я писал это письмо. Разве ты не в состоянии понять чувства мальчика? – продолжал уговаривать ее Люсьен.

– Бертран еще мал, – упрямо ответила она. – С чего ты взял, что он захочет переехать в Монмуссо? Что там хорошего? Он быстро заскучает.

– Серьезно? – Люсьен задумался. – Может быть, ты и права. В Монмуссо нет ни пляжа, ни магазинов, ни закусочных.

– Магазины Бертрана не интересуют, – неохотно призналась Алисия. – В отличие от пляжа. Он любит купаться.

– Вот и хорошо, – философски ответил Люсьен. – У нас есть бассейн. Почти равноценная замена.

Да, почти, признала Алисия. Не считая необозримых пастбищ, на которых пасутся коровы и, возможно, лошади. Бертран сможет купаться, научится ездить верхом и поймет, чего был лишен.

У Алисии свело живот. Разве она может соперничать с богатыми и могущественными де Грасси? Бертран слишком мал и не поймет, почему она отказалась от этого богатства и могущества.

– Тебе тоже пора познакомиться с родней, – помолчав, сказал Люсьен. – Мой отец с возрастом стал мягче. Когда он узнает о Бертране, он все поймет.

– В самом деле?

Алисия не могла этому поверить. Неужели Жозеф де Грасси, пытавшийся всеми правдами и неправдами помешать браку своего младшего сына, способен измениться? Впрочем, она и сама не знала, хочет ли встретиться с человеком, который с помощью Люсьена пытался разрушить ее жизнь.

Однако в чем-то Люсьен прав. Возможно, она была слишком эгоистичной, когда пыталась лишить Бертрана возможности выбирать. То, что она пострадала от де Грасси, еще не значит, что ее сына ждет та же участь,

– Я постараюсь сделать так, чтобы вам с Бертраном у нас понравилось. – От взгляда темных глаз Люсьена Алисию бросило в дрожь. – Соглашайся. Пожалуйста.

***

Когда прибыла Франсуаза, Люсьен был в кабинете отца.

Вероника провела молодую женщину в комнату, и Люсьен поднялся, пытаясь справиться с раздражением.

Франсуаза выглядела ослепительно, как всегда. Ее темные волосы были собраны в замысловатый узел на затылке, платье без рукавов было от модного дизайнера. Однако сегодня Люсьену показалось, что она одета слишком вычурно.

– Милый, это невероятно! – воскликнула Франсуаза, не обращая внимания на выражение его лица. Она дождалась ухода Вероники, потом обошла письменный стол и коснулась губами гладкой щеки Люсьена. – Твой дворецкий остановил меня в салоне и спросил, ждут ли меня! Какая наглость! Я ответила, что не нуждаюсь в приглашениях, чтобы увидеться со своим любовником!

– Франсуаза, Пьер знает, что я очень занят, – сказал Люсьен, раздосадованный ее фамильярностью. Он не был ее любовником. Тот факт, что они пару раз переспали, роли не играет. – Если у тебя нет ничего срочного, то прошу меня извинить.

У Франсуазы задрожала нижняя губа.

– Ты прогоняешь меня? Опять?

Люсьен тяжело вздохнул.

– Извини. Я уже сказал, что очень занят. Вечером мне нужно быть в Марселе, а до отъезда я должен многое закончить.

Франсуаза смерила его очень пристальным взглядом.

– Но Вероника сказала, что в palais гости. Неужели ты оставишь их одних?

Взбешенный Люсьен отвернулся. Нужно будет поговорить с горничной и предупредить, чтобы она не разговаривала о, мадам де Шобер так, словно та член их семьи.

– Что за гости? – тем же властным голосом продолжила Франсуаза. – Экспортеры, дилеры? Торговцы скотом?

– Родственники, – неохотно ответил Люсьен. Лгать не имело смысла. Рано или поздно Франсуаза все узнает.

– Родственники? – У Франсуазы блеснули глаза. – Тетя Жанна? Кузен Жофруа с женой? Тетя Жанна мне нравится. Она так хорошо знает историю вашей семьи…

– Это не тетя Жанна, – бесстрастно ответил Люсьен, готовый сообщить ей правду. Но тут раздался стук в дверь. Решив, что Вероника хочет спросить, не подать ли им чего-нибудь, он с облегчением крикнул: – Войдите!

Однако его ждало разочарование. В комнату вошел Бертран, с любопытством посмотрел на гостью, а потом весело сказал:

– Так вот где вы, дядя Люсьен! Я с трудом отыскал вас.

На лице Франсуазы отразился такой ужас, что Люсьен чуть не рассмеялся. Впрочем, он сам испугался, когда увидел Бертрана впервые. А Франсуаза смотрела на сына человека, за которого собирается замуж.

Воцарившуюся в кабинете неловкую тишину прервал Бертран.

– Дядя Люсьен, я сделал что-то не так? – с детской непосредственностью спросил он. – Мама сказала, что если я хочу, то могу спуститься и поискать вас.

Сомнительно, подумал Люсьен. Разве что Алисия нарочно хотела смутить его. Если так, то ей это удалось.

– Все в порядке, Бертран, – заверил он мальчика по-английски и подумал, что чересчур подозрителен. Едва ли Алисия и Бертран знали о приезде Франсуазы. Люсьен велел экономке разместить их в дальнем крыле palais, так что это было случайным совпадением.

– Тогда ладно. – Бертран бросил на Франсуазу еще один взгляд, но было видно, что он с трудом сдерживает возбуждение. – Дядя Люсьен, я видел бассейн. Он такой огромный!

– Кто?.. – Франсуаза с трудом находила слова. – Кто это?

– Меня зовут Бертран де Грасси, – опередив Люсьена, сказал мальчик. – Мы с мамой пробудем здесь до конца отпуска. Правда, здорово?

Ошеломленная Франсуаза уставилась на Люсьена. Тому пришлось выйти из-за стола и положить руку на плечо Бертрана.

– Он прав, – снова по-английски сказал Люсьен, решив, что все к лучшему. – Бертран – сын Жюля.

– Сын Жюля! – Франсуаза побледнела как мел. А затем сказала, переходя на родной язык: – У Жюля не было сына.

– Нет, был, – быстро ответил Люсьен, поняв, что Бертран прислушивается к их разговору и чувствует антипатию Франсуазы. – Мальчику семь лет. Да, Бертран?

Франсуаза покачала головой, переваривая новость.

– Но… откуда ты знаешь, что он сын Жюля? Кто тебе это сказал?

Люсьен сделал ей знак глазами, призывая к осторожности, и воскликнул:

– Этого не требуется! Разве ты не видишь, что мальчик – вылитый де Грасси? Он копия моего брата в детстве.

– Или тебя самого, – парировала Франсуаза. – Он похож на вас обоих, но это не значит, что… – Она осеклась, поняв, что вредит себе самой, а затем с жаром продолжила: – Хочешь сказать, что ты пригласил эту… эту женщину погостить в Монмуссо? – Выражение ее лица говорило само за себя. – Люсьен, ты сошел с ума! Хочешь, чтобы у отца случился еще один сердечный приступ? Так и будет, если он узнает, что ты тайком от него притащил сюда эту… эту…

– Замолчи! – рявкнул Люсьен, удивляясь собственному гневу. О Боже, еще несколько дней назад он сам думал так же! – Я ничего не делаю тайком, – резко продолжил он. – Именно поэтому я вечером еду в Марсель. Чтобы поговорить с матерью. И придумать, как лучше сообщить новость отцу.

Бертран встревожился.

– Что случилось, дядя Люсьен? – спросил он. – О чем вы говорите? Почему… она… так сердится?

У Франсуазы раздулись ноздри.

– Люсьен, нам нужно поговорить наедине, – холодно сказала она, не обращая внимания на слова мальчика и продолжая говорить по-французски. – Пожалуйста, попроси… Бертрана… – Тут она брезгливо скривила губы. – Пусть твой Пьер покажет ему palais. Мы должны кое-что обсудить.

Люсьен сжал плечо Бертрана и провел его за письменный стол.

– Боюсь, сейчас у меня нет времени, – по-английски сказал он. – Мы продолжим беседу в другой раз.

Франсуаза заскрежетала зубами.

– Ты ставишь меня перед свершившимся фактом и думаешь, что я смирюсь с этим? – воскликнула она. – Ни извинений, ни объяснений! У тебя в гостях женщина, которая разрушила мою жизнь! О Боже, за кого ты меня принимаешь?

Люсьен устало вздохнул.

– Франсуаза, я понимаю, какое это для тебя потрясение…

– Потрясение! – Франсуаза истерически расхохоталась. – Если ты хотел бы уничтожить меня, то не смог выбрать лучшего способа!

– Франсуаза, не преувеличивай! – Люсьен жалел, что эта сцена происходит на глазах Бертрана, но отослать ребенка не мог. – Едва ли встреча с сыном Жюля может уничтожить тебя. Со времени смерти брата прошло почти восемь лет.

Франсуаза ахнула.

– Думаешь, я забыла, что он бросил меня ради этой…

– Ради Бога, Франсуаза! – Люсьен перешел на французский. Нужно положить этому конец. – Ты забыла, что через шесть месяцев благополучно вышла замуж за Жака де Шобера?

Рот Франсуазы открылся и тут же закрылся. Люсьен решил, что с Бертрана хватит, и улыбнулся ему.

– Бертран, возможно, мадам де Шобер права, – мягко сказал он. – Она предлагает тебе поискать Пьера. Он с удовольствием покажет тебе остальную часть palais.

Бертран посмотрел на Франсуазу с сомнением, а потом спросил:

– Можно прийти к вам после того как… мадам де Шобер уйдет?

– Позже, – решительно ответил Люсьен и подтолкнул мальчика к двери. – А сейчас ступай. Ты найдешь Пьера в оранжерее. Знаешь, где это?

– Найду, – довольно непочтительно ответил Бертран. – А что сказать маме? Мадам де Шобер тоже ее подруга?

Люсьен был уверен, что Бертран знает правду, но не хотел думать над этим. И все же когда Люсьен повернулся к Франсуазе, его посетила предательская мысль. Ничего удивительного, что Жюль предпочел Алисию…

Впрочем, он знал это всегда.

8

В тот день Алисия и Люсьен так и не встретились.

По словам Бертрана, Люсьен уехал в Марсель. Очевидно, чтобы повидаться с отцом и рассказать ему о последних событиях. Однако Люсьен говорил, что отец поправляется после тяжелой операции. Станет ли он рисковать здоровьем старика?

Или она сама придумывает причину для того, чтобы не сообщать Жозефу де Грасси правду? В конце концов, Монмуссо принадлежит отцу Люсьена и пока тот ничего не знает, можно надеяться, что в конце отпуска они с сыном уедут отсюда подобру-поздорову.

Да, как же!..

В глубине души Алисия знала, что морочит себе голову. Свидание с Жозефом де Грасси грозило ей с того дня, когда Бертран решил написать деду. Как жаль, что она узнала об этом лишь через несколько недель после случившегося!

Экскурсия по palais привела Бертрана в восхищение. И Алисия его понимала. Ничего красивее Монмуссо она до сих пор не видела, а комнаты, в которых поселили ее с Бертраном, были выше всяких похвал.

Palais был разделен на несколько покоев, каждые со своим собственным внутренним двориком; их соединяла крытая колоннада. В вазах и горшках росли цветы. Они карабкались по узким белым колоннам, поддерживавшим крышу, и разноцветными лавинами обрушивались с каждого балкона.

Благодаря мадам Нарбон, экономке де Грасси, говорившей по-английски с сильным французским акцентом, Алисия знала, что Люсьен и его родители занимают главные покои, окна которых смотрят на тот дворик, где Алисия накануне пила чай. Но ее и Бертрана поселили в другом крыле, неподалеку от пруда, в котором крошечные тропические рыбки плавают между кувшинками размером с блюдце.

Просторный зал с пушистыми коврами и тяжелой резной мебелью не уступал другим помещениям palais. Некоторые из украшавших его произведений искусства были поистине бесценными.

С залом граничила столовая, производившая не менее внушительное впечатление. Чугунный стол с крышкой из гранита окружали резные стулья; в золотом канделябре стояли ароматические свечи, придававшие комнате экзотический вид.

Конечно, у Бертрана были своя спальня и ванная, оборудованные по последнему слову техники. Кстати сказать, как и ее собственные. Оставалось только догадываться, что скажет мальчик по возвращении домой…

Когда Алисия и Бертран уезжали из пансиона, Риккерты очень жалели. После фиаско, приключившегося накануне, Алисия считала, что обязана объяснить им случившееся. Пусть думают, что она горит желанием познакомиться с неожиданно обнаружившейся французской родней. Так будет намного проще.

Месье Ларусс также выразил сожаление по поводу их неожиданного отъезда. Хотя сдать их номер в это время года легче легкого, француз галантно заверил, что ему будет не хватать ее. Это тронуло Алисию. Приятно знать, что хоть кому-то она небезразлична.

Однако на следующее утро в Монмуссо ее охватили дурные предчувствия. Хотя вечером им с сыном подали превосходный ужин в комнаты и подозрения Алисии, что Люсьен хочет завладеть всем временем Бертрана, не оправдались, она чувствовала, что ее голос здесь не будет решающим. Люсьен привез их сюда, чтобы познакомить мальчика с его французской родней. Было ясно, что наедине с матерью Бертран пробудет недолго.

Проснувшись и босиком пройдя на балкон, Алисия почувствовала, что ее мысли приняли другое направление. Бертран рассказал матери, что накануне днем в кабинете дяди была молодая женщина, которая почему-то спорила с Люсьеном. Почему, он так и не понял. Тем более что они говорили в основном по-французски.

В отличие от Бертрана, Алисия догадалась, что эта женщина недовольна их приездом. Но почему? И кто она такая? Подружка Люсьена? Невеста? Тогда при желании можно будет скомпрометировать его. Месть сладка…

Впрочем, не стоит даром тратить время. Если Люсьен помолвлен с этой женщиной, ей-то что? И все же существует по крайней мере один человек, которому пребывание Бертрана в Монмуссо не по душе…

Утро стояло чудесное. Было еще рано, но солнце поднялось высоко и плитки под ее ногами успели нагреться. В отличие от спальни. Хотя в комнатах не было кондиционеров, толстые стены palais не пропускали тепло.

В саду, окружавшем palais, работал какой-то мужчина, а издали доносилось ровное жужжание газонокосилки. Только тут до Алисии дошло, что просторная майка, которую она использовала вместо ночной рубашки, едва прикрывает ее бедра. Поэтому она ушла в спальню и решила поискать сына.

Однако в комнате Бертрана мальчика не оказалось. Простыни были разворошены, но одежды, вчера вечером висевшей на стуле, не было.

Алисия вздохнула. Волноваться не имеет смысла. Мальчик едва ли ушел из palais; кроме того, в поместье есть люди, которые могут за ним присмотреть. И все же ее раздосадовало, что Бертран ушел, ничего не сказав. В конце концов, они проводят здесь первый день.

Алисия вернулась к себе в спальню, приняла душ и начала одеваться. Жаль, что она взяла с собой так мало летних платьев. Конечно, ее гардероб нельзя назвать обширным, но кое-какие наряды из хлопка остались дома.

В конце концов, она остановилась на белых бриджах до колен и блузке, завязывавшейся на талии, собрала волосы в конский хвост, сунула ноги в туфли без задников и вышла из спальни.

Найти дорогу в главные покои оказалось не так-то просто. Когда вчера мадам Нарбон показывала ей palais, Алисия обращала внимание не столько на направление, сколько на пышное убранство комнат.

Когда Алисия очутилась во внутреннем дворике, она поняла, что заблудилась.

Обогнув незнакомый фонтан, она подошла к краю дворика и посмотрела вниз. Там раскинулись террасы, усаженные апельсиновыми деревьями, от запаха которых щипало в носу. Сколько их здесь? Сотни? Тысячи? И все же деревья занимают лишь малую часть поместья. У нее закружилась голова.

– Что ты здесь делаешь?

Голос Люсьена напугал ее. Алисия виновато оглянулась и увидела, что он стоит у фонтана. Когда он подошел? Она почувствовала себя неуютно. В его гибкой фигуре было что-то угрожающее.

– Я… я заблудилась, – призналась она, решив, что лгать не имеет смысла. – Я искала Бертрана и… кажется, потеряла направление.

– Вот как? – Люсьен подошел к ней. – Что, любуешься фруктовыми деревьями моего отца?

– Я пыталась сосчитать, сколько их. – Алисия сунула руки в задние карманы бриджей и неловко пожала плечами. – Неужели апельсины так легко выращивать?

– Не слишком сложно, – подтвердил Люсьен. – Конечно, у них есть свои трудности, как и у нас. Плодовую мушку трудно вывести; кроме того, каждый садовод боится болезней. – Он поджал губы. – Алисия, тебя действительно интересуют деревья? Или ты хочешь увильнуть от разговора?

– Увильнуть? – Алисия не поняла, о чем он говорит. – Ты имеешь в виду Бертрана? Ты знаешь, где он?

– У Шарля Форестье, моего главного зоотехника, – ответил Люсьен. – Сегодня утром он пришел на скотный двор, когда мы осматривали новых коров. – Он помолчал, а потом неторопливо сказал: – Со стороны мальчика это было довольно опрометчиво. Здешние быки не чета английским. Они с норовом, и несчастные случаи тут не редкость.

У Алисии пересохло во рту.

– Ты хочешь сказать, что Бертрану угрожала опасность? Что эти животные могут убить?

– Нет.

– Но ты намекнул на это!

– Я сказал, что он допустил беспечность, зайдя на скотный двор, – терпеливо ответил Люсьен. – Вопреки широко распространенному мнению, быки не набрасываются на людей без предупреждения.

– Но это ужасно! – воскликнула Алисия.

На щеке Люсьена забилась какая-то жилка.

– Чего ты боишься? Может быть, меня?

– Нет, – покривив душой, ответила встревоженная Алисия. – Я уже говорила. Мне не нравится, что ты разводишь животных, которых потом отправляют на бойню.

– Хочешь сказать, что в Англии не едят мяса? – Люсьен подошел ближе.

Кровь бросилась ей в голову. Хотя на улице было жарко, но испарина на верхней губе и струйка пота, потекшая между грудями Алисии, объяснялись совсем другими причинами. Она переступила с ноги на ногу и упрямо ответила:

– У тебя одно мнение, у меня другое.

– О да. – Люсьен посмотрел на нее сквозь опущенные веки. – Но мое мнение тебя нисколько не интересует, верно? И речь идет не только о быках.

– Что ты имеешь в виду? – быстро спросила Алисия, подумывая о бегстве. Но Люсьен прижал ее к зарослям вьюнка, и бежать было некуда. – Мы с Бертраном здесь, правда? Разве это было мое решение?