Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Сила твоих чар

ModernLib.Net / Короткие любовные романы / Айзекс Мэхелия / Сила твоих чар - Чтение (Весь текст)
Автор: Айзекс Мэхелия
Жанр: Короткие любовные романы

 

 


Мэхелия Айзекс

Сила твоих чар

1

Алисия стояла, прикрыв глаза от солнца, и следила за сыном, барахтавшимся в море. Бертран подружился с мальчиком из Германии, тоже жившим в пансионе, и последние два часа они соревновались в плавании на надувных досках, взятых напрокат у смотрителя пляжа. Эта бухта была идеальным местом для детей, и все же Алисию одолевали дурные предчувствия.

Шел пятый час дня, и у Алисии покалывало кожу, несмотря на толстый слой защитного крема. За три дня привыкнуть к здешнему солнцу было невозможно, и, хотя ее кожа уже слегка потеряла чувствительность, рисковать не стоило.

Смуглый Бертран подобных трудностей не испытывал. Солнце ему ничуть не вредило. С такими предками это немудрено, кисло подумала Алисия. Семь лет, прожитых на севере, не в состоянии изменить наследственность.

Самой Алисии рассчитывать на загар не приходилось. В зависимости от обстоятельств ее бледная кожа становилась то розовой, то красной, но светлела сразу же, как только оказывалась в тени. Спасибо и на том, что у Алисии не было веснушек, хотя ее пышные кудрявые волосы были краснее меди.

Она осмотрелась по сторонам и заметила, что пляж быстро пустеет. Большинство возвращались в гостиницы и пансионы, и Алисия знаком показала сыну, что им тоже пора идти. (На пляже находились по преимуществу отдыхающие, которым сейчас не терпелось принять прохладный душ и переодеться к вечерней трапезе.)

Из-за Бертрана Алисии приходилось есть раньше обычного. Англичане часто обедают в девять, а то и в десять вечера, но, поскольку Бертран неизменно вставал на рассвете, к десяти часам Алисия обычно валилась с ног.

Однако есть в кафе под открытым небом или в маленьком баре на площади было приятно, и Алисия уже предвкушала бокал вина, который обычно сопровождал трапезу.

Ну и что? В конце концов, я в отпуске, подумала она, нагибаясь за пляжной сумкой и полотенцами. Бог свидетель, прошло много лет, прежде чем она решилась отдохнуть на юге Франции.

Алисия выпрямилась и еще раз осмотрела пляж. Хотя отсюда до Монмуссо был час езды, она не могла избавиться от плохого предчувствия. Это была территория де Грасси.

Нельзя сказать, что она боялась увидеть кого-нибудь из них. Никто из де Грасси не знал об их приезде, а вероятность случайного совпадения была ничтожной.

И все же когда Бертран снова попросил отвезти его на каникулы во Францию, Алисия насторожилась. Впервые он сделал это лет в пять-шесть. Тогда отвлечь мальчика было легко, но в этом году он твердо стоял на своем. Алисия сказала себе, что Франция велика, и смирилась.

Она слегка насторожилась, когда Бертран выбрал побережье Средиземного моря. Впрочем, в таком выборе не было ничего удивительного: путеводитель вовсю расписывал местные красоты. Не желая вызывать новые вопросы, Алисия махнула рукой и заказала места в пансионе. Ее страхи не оправдались: никого из соседей не интересовало, кто они такие и откуда приехали. В конце концов, Сент-Обен не Марсель. Здесь им нечего бояться.

Конечно, отец Алисии был убежден, что она рехнулась. Впрочем, мистер Ормсби настаивал и на том, чтобы Бертрану не рассказывали о его отце-французе. Алисия пожимала плечами. Фамилия Бертрана говорила сама за себя. И только теперь, когда мальчик стал старше, она поняла, что отец, возможно, был прав.

Слава Богу, пока что это не страшно, подумала Алисия. Бертран подбежал к матери и обрызгал ее водой. Курт шел следом. Алисия улыбнулась маленькому немцу. Его родителям нужно было съездить в город, но мальчику так хотелось остаться с Бертраном, что Алисия согласилась присмотреть за ним. Мальчик был славный и куда более послушный, чем ее сын.

Ничего удивительного…

Алисия осеклась. Она не собиралась вспоминать о крови Бертрана, в которой бушевали гены гордого рода. Но не думать об этом было трудно. Стоило посмотреть на мальчика, как она ощущала укол горечи. Впрочем, за прошедшие годы Алисия научилась с ней справляться.

Она не могла представить себе жизни без Бертрана. Алисия всегда боялась того, что в один прекрасный день де Грасси про него узнают, но за семь лет этот страх утих. Когда Бертран станет совершеннолетним и сможет сам принимать решения, она расскажет ему об отце. Но до этого еще далеко.

– Нам обязательно надо идти? – Бертран взял полотенце и стал энергично растирать волосы.

Алисия улыбнулась, протянула Курту другое полотенце и только потом ответила:

– Боюсь, что да. Уже поздно. Разве ты не заметил? На пляже почти никого не осталось.

Бертран скорчил гримасу.

– Ну и что? – Он выгнул бровь, и Алисия невольно вспомнила властное лицо его отца.

– То, что нам пора возвращаться в пансион, – резко сказала она, но тут же подавила досаду. Бертран тут ни при чем.

– Сегодня был чудесный день, миссис де Грасси, – сказал Курт. Он говорил по-английски едва ли не лучше Бертрана. – Вы были очень добры, позволив мне остаться.

– Нет проблем, – ответила Алисия, помогая сыну надеть шорты. – Мы были рады тебе. Правда, Бертран?

– Что? Ах да. – Бертран улыбнулся, и они с Куртом хлопнули друг друга по плечу. – Мне нравится доказывать ему, что в воде он полный олух.

– Олух? Что это значит? – спросил Курт, но тут же улыбнулся, поняв, что над ним подшучивают. – Сам ты олух. Я мог бы обозвать тебя и похуже, если бы здесь не было твоей мамы.

– Слабо тебе! – поддразнил его Бертран, толкнул Курта и побежал вперед.

Курт погнался за ним. Вскоре они упали на песок и начали бороться, ничуть не заботясь о чистоте одежды.

Алисия вздохнула, вернула надувные доски смотрителю пляжа и пошла за мальчиками. Ее просторная юбка длиной до лодыжек также испытала на себе влияние песка и воды. Она накинула на саднившие плечи полотенце и начала взбираться на холм.

Мальчики шли впереди. Бертран был выше, быстрее и красивее. Алисия догадывалась, что с возрастом он станет завзятым сердцеедом. Иными словами, пойдет в отца…

Пансион «Бельвю» располагался на самой вершине холма. Это было здание с безукоризненно белым фасадом и узкими окнами, прикрытыми полосатыми маркизами. Алисии здесь нравилось. Хозяин, месье Ларусс, был очень симпатичным человеком и делал все, чтобы доставить гостям удовольствие.

Заметив стоявший у пансиона маленький «опель», Алисия облегченно вздохнула. Это означало, что родители Курта уже вернулись. Более того, герр Риккерт стоял в дверях пансиона и высматривал сына. Курт припустился к отцу.

– Дуракам счастье, – с завистью пробормотал Бертран, заставив Алисию вздрогнуть.

– Что ты сказал?

– Что Курту повезло. У него есть отец, – ворчливо объяснил Бертран. А затем добавил, не дав матери открыть рта: – Надо проверить, нет ли нам писем.

– Писем? – Алисия захлопала глазами. – С какой стати? Кто нам будет писать? С дедушкой мы говорили по телефону только вчера.

Бертран пожал плечами.

– Не знаю, – не слишком убедительно сказал он, и по спине Алисии побежали мурашки. Но тут подошел герр Риккерт и отвлек ее. – Спасибо, что присмотрели за Куртом, мадам де Грасси, – сказал немец, одобрительно осматривая ее стройную фигуру и влажную юбку. – Он хорошо себя вел?

– Замечательно, – быстро ответила Алисия. В глазах герр Риккерта действительно блеснуло вожделение или это ей только показалось? – А вы как съездили?

– Это было очень… поучительно, – кивнул мужчина. – Мы посетили множество дворцов и музеев. Сомневаюсь, что это пришлось бы по вкусу Курту.

Алисия заставила себя улыбнуться.

– Наверное, вы правы, – согласилась она. – Думаю, Бертран тоже не заинтересовался бы памятниками архитектуры.

– Нет, заинтересовался бы! – возразил ее сын, но герр Риккерт не стал слушать мальчика.

– А знаете, ваша фамилия здесь в большой чести, – непринужденно сказал он. – В путеводителях говорится, что семья де Грасси славится не только своими креплеными винами, но и великолепным крупным рогатым скотом, который разводят в их имении к северу отсюда. Они вам не родня, миссис де Грасси?

– Нет, – быстро ответила Алисия, заметив, что Бертран внимательно прислушивается к словам немца. Выпитая днем содовая подступила к ее горлу.

Тут на пороге пансиона появился мужчина, и от ее лица отхлынула кровь. Алисия инстинктивно вцепилась в плечо Бертрана. Мальчик что-то проворчал, но она его не услышала. Этого не может быть, подумала она. Но зрение ее не обманывало. В дверях стоял Люсьен де Грасси. В его холодных темных глазах читались удовлетворение и презрение.

О Боже, как он узнал? Их здешнего адреса не знает никто, кроме ее отца. Конечно, кое-кому известно, что она отдыхает во Франции. Например, ее боссу. Алисия была вынуждена сказать это, когда собиралась в отпуск. Но Уэллер никому не стал бы говорить об этом. Тем более де Грасси.

У нее пересохло во рту. Люсьен ничуть не изменился. Был таким же гордым, дерзким и властным. И таким же притягательным, хотя ее влекло к нему по-прежнему. Он знает об этом и наверняка не ждет сопротивления.

– Что с вами? – спросил герр Риккерт, заметив, что она побледнела.

Алисия начала молиться, чтобы Люсьен их не узнал. Точнее, не узнал ее. Он не только никогда не видел Бертрана, но и не подозревает о его существовании.

Нужно уйти. Искушение броситься наутек было велико, и она сжала плечо Бертрана, не думая о том, как мальчик отнесется к резкому изменению их планов.

– У меня разболелась голова, – быстро сказала она герру Риккерту. – Наверное, я перегрелась на солнце. Бертран, пойдем. Мне нужен аспирин. Мы забежим в аптеку и…

– Мама! – заупрямился Бертран. Ничего другого она и не ждала. – Зачем? Мы же идем с пляжа. Я хочу принять душ.

– Бертран!

– Я могу вам помочь, – вмешался герр Риккерт, видимо желая отплатить ей услугой за услугу. – С удовольствием схожу в аптеку вместо вас. – Охнет. Я…

Но было слишком поздно. Не успела Алисия придумать предлог для отказа, как на нее упала тень высокой фигуры, а в ушах прозвучал голос, который она тщетно пыталась забыть:

– Алисия? – Ей был до боли знаком даже его тон. – Алисия, верно? Я не ошибся?

Как будто Люсьен де Грасси может признать, что способен ошибиться… Алисия закинула голову и посмотрела на него снизу вверх. Люсьен прекрасно знал, кто она такая. Не успела она прикрыть собой сына, как темные глаза смерили бесстрастным взглядом стоявшего рядом мальчика.

– А это, должно быть… Бертран, – с усилием промолвил Люсьен.

Бертран! Алисия захлопала глазами. Откуда он знает имя ее сына? Но ошеломленное лицо Люсьена, увидевшего свою копию, доставило ей злорадное удовлетворение. Что ж, смотри на дело своих рук и думай о том, чего ты лишился! – едва не крикнула она.

Конечно, ничего подобного Алисия не сделала. Во-первых, де Грасси – люди воспитанные. Во-вторых, рядом стоял герр Риккерт и смотрел на них обоих во все глаза, явно ломая себе голову над тем, что общего у такого изысканного господина с растрепанной английской простушкой. Костюм-тройка и серая шелковая рубашка Люсьена были явно от модного дизайнера, в то время как наряд Алисии не бы ни модным, ни новым.

– Вы друг миссис де Грасси? – спросил немец.

– Вы знаете моего дедушку? – одновременно с ним спросил Бертран. Не успела потрясенная Алисия понять, что сыну кое-что известно, как к Люсьену вернулся дар речи.

– Я… да, – сквозь стиснутые зубы ответил он, бросив на Алисию взгляд, о значении которого можно было только догадываться. – Я… Я твой… – Тут у Люсьена сорвался голос. – Твой дядя, – выдавил он. – Люсьен. – Он с трудом перевел дух. – Я счастлив… наконец познакомиться с тобой.

– Так вы Люсьен де Грасси? Тот самый Люсьен де Грасси?

Герр Риккерт был настойчив, и хотя Алисия не могла осуждать его за любопытство, но ей хотелось, чтобы он был потактичнее.

Впрочем, Люсьен быстро пришел в себя, расправил плечи и бросил на немца мрачный взгляд. Он стойко выдержал нанесенный ею удар и теперь оценивал ущерб. Никто не должен был догадаться о его чувствах. На тонких губах Люсьена появилась холодная улыбка.

– Да, – ответил он собеседнику. – С кем имею честь?

– Моя фамилия Риккерт, – с готовностью ответил тот. – Генрих Риккерт, месье. – Он протянул руку. – Счастлив познакомиться с вами.

Люсьен долго медлил с ответным жестом, заставив немца занервничать.

– Как поживаете? – спросил он и тут же обернулся к Алисии.

– А вы действительно мой дядя? – спросил Бертран.

Наступила долгая пауза, и Риккерт наконец понял, что он здесь лишний.

– Прошу прощения. Нас с Куртом ждет мама, – заявил он, и Алисия заметила, что Люсьен задумчиво выгнул бровь.

Наверное, он решил, что этот мужчина приехал со мной. О Господи, если бы это было так! – с горечью подумала Алисия, забыв о том, что несколько минут назад бестактность герра Риккерта вызвала у нее досаду. Но ей отчаянно хотелось причинить боль Люсьену, который пытался разрушить ее жизнь.

***

Всю ночь шел дождь, и, когда в шесть часов утра Люсьен вышел на балкон, по его телу побежали мурашки.

Конечно, еще очень рано. Слишком рано для того, чтобы бледное рассветное солнце успело прогреть воздух. Люсьену следовало лежать в своей постели – точнее, в постели Франсуазы, – а не торчать здесь и мрачно думать о том, что ему предстоит.

Его длинные пальцы крепко сжали чугунные перила. Черт побери, здесь намного жарче, чем в Англии. Даже в столь ранний час, угрюмо подумал он, хотя еще вчера радовался как ребенок, прилетев из скучного, пасмурного Лондона.

Ах, если бы не злосчастное письмо…

Люсьен нахмурился, боясь дать волю гневу. Вспоминать о письме не следовало. Он и так думал о нем несколько часов. Проклятье, если бы отец не заболел, конверт доставили бы месье Жозефу де Грасси и оно не пролежало бы на письменном столе Люсьена до вчерашнего дня!

Люсьен еще крепче сжал перила и случайно коснулся белоснежных лепестков карабкавшегося по стене вьюнка. В каплях росы искрилась радуга. Это заставило Люсьена опустить взгляд и посмотреть на водопад жасмина и бугенвиллеи, затопивший двор.

Де Грасси всегда считал свой дом самым прекрасным местом на земле, но в это утро ему было трудно избавиться от мрачных мыслей. Сегодня ему не доставляло удовольствия даже солнце, игравшее на шпиле соседней церкви. Он вернулся в комнату, пытаясь побороть досаду.

Послание лежало на полу рядом с кроватью. В три часа утра Люсьен бросил его, перечитав в сотый раз. Искушение поднять письмо было велико, но Люсьен поборол его, сбросил шелковые спортивные трусы и прошел в смежную ванную.

Сначала он принял горячий душ, чтобы согреться. Затем тщательно намылился и пустил холодную воду. Почувствовав себя готовым к новому дню, он закрыл кран и вылез из ванны.

Люсьен снял с вешалки полотенце, обмотал его вокруг бедер, а вторым начал растирать прямые черные волосы. Тут он заметил свое отражение в зеркале и начал критически его рассматривать.

Ничего хорошего, сердито подумал он, увидев пробившуюся за ночь щетину. Его оливковая кожа приобрела синеватый оттенок, глубоко посаженные темные глаза были обведены кругами. На высоких скулах рдел румянец, тонкие губы сжались в ниточку. Хотя женщины считали Люсьена красивым, но сегодня в его хмуром лице не было ничего привлекательного.

Вот что бывает, когда жжешь свечу с двух концов, подумал Люсьен. Он прилетел из Лондона только вчера утром, днем провел несколько утомительных совещаний. А затем Франсуаза пригласила Люсьена провести с ней вечер. Вечер… Слишком мягко сказано. К ее большому разочарованию, Люсьен отклонил приглашение. Хотя он лег в постель только в третьем часу утра, но так и не смог уснуть. Всему виной было это чертово письмо. Вот оно, лежит и ждет, когда Люсьен начнет принимать меры…

А принимать их придется. Причем очень скоро. Еще до возвращения отца из больницы, до которого осталось всего несколько дней. Вчера вечером Люсьен разговаривал с матерью, и она радостно сообщила, что операция прошла успешно. При хорошем уходе и известной доле везения Жозеф де Грасси полностью поправится и вернется к работе. Если не случится ничего непредвиденного. Но непредвиденное случилось. Проклятое письмо!

Люсьен решительно намылил щеки и потянулся за бритвой. Интересно, на что она надеется? И кто этот ребенок, написавший послание? Он, Люсьен, тут ни при чем. И Жюль тоже. Скорее всего, это выдумка Алисии. Что за игру она придумала? Алисия…

Рука дрогнула, и лезвие впилось в щеку. Люсьен чертыхнулся, плеснул в лицо холодной водой и стал ждать, пока остановится кровь. Что это со мной? – подумал он. Не стоит нервничать из-за какого-то дурацкого письма. Нужно взять себя в руки, причем безотлагательно. Я сумел сделать это восемь лет назад, сумею и теперь. Этой женщине не удастся разрушить мою жизнь. Да, она вдова Жюля, но уже давно не имеет к нашей семье никакого отношения. Ни малейшего.

Когда кровь подсохла, Люсьен надел просторные хлопковые брюки и черную рубашку с короткими рукавами. Сунув ступни в кроссовки, он провел расческой по еще влажным волосам. А затем неохотно нагнулся, поднял письмо и снова открыл конверт.

Письмо было коротким, а почерк – детским. Может быть, Алисия написала его левой рукой? Буквы были выведены неуверенно, но старательно. Так мог бы писать ребенок лет семи. Однако Люсьен наотрез отказывался признавать подлинность письма.

Ему хотелось разорвать листок в клочья. Даже Алисии не хватит нахальства написать еще раз. А как только письмо исчезнет, о нем можно будет забыть.

Но поступить так Люсьен не мог. Несмотря на все свои подозрения. Хотя безвременная кончина Жюля означала, что у Люсьена нет ни племянников, ни племянниц, законное любопытство требовало узнать, что за этим скрывается. Как бы это письмо ни оскорбляло его чувства.

Листок линованной бумаги, которой часто пользуются стенографистки. Скорее всего, вырванный из детского блокнота, чтобы усилить ощущение невинности.

Невинности!

Он поджал губы, расправил листок и еще раз прочитал возмутительное послание.

«Дорогой дедушка!

Вы меня не знаете, а мама говорит, что и не хотите знать, но я этому не верю. Я хочу, чтобы мы стали друзьями. Поэтому я попросил маму на каникулы отвезти меня во Францию. Мы прилетим 12-го июня и будем жить в Сент-Обене, в пансионе „Бельвю“. Это на море, но я не знаю, далеко ли оттуда до Монмуссо. Может быть, вы захотите увидеть нас. Я думаю, мама обрадуется, хотя она говорит по-другому.

Ваш любящий внук Бертран де Грасси».

Люсьен стиснул зубы. Как она смела дать своему ребенку нашу фамилию? – злобно подумал он. Конечно, если этот ребенок не фикция. Но если так, то он явный ублюдок, родившийся уже после смерти и похорон Жюля. А Люсьен знает…

Впрочем, раздумывать над этим он не собирается. То, что он знает об Алисии, значения не имеет. Его единственная забота – сделать так, чтобы отец никогда не увидел этого письма и не испытал боли из-за того, что Алисия Ормсби (де Грасси, черт бы ее побрал!) снова пытается втереться в их семью.

Люсьен яростно скомкал листок и готов был бросить его в корзину для мусора, но внезапно опустил руку. А вдруг какой-нибудь любопытный тип найдет письмо? Нет, нужно либо разорвать его на кусочки и спустить в унитаз, либо сжечь. А до тех пор пусть оно полежит в надежном месте.

Да, именно так он и сделает, хотя гнев подсказывает другое. В конце концов, это единственное доказательство того, что Алисия пытается вступить в контакт с их семьей. Люсьен отказывался думать, что у его желания сохранить послание могут быть другие мотивы.

Он разгладил письмо, выдвинул из тумбочки ящик, спрятал листок между страницами молитвенника и иронически улыбнулся, подумав о несоответствии формы и содержания. Но зато можно быть уверенным, что никто другой его не найдет.

Однако это нельзя назвать решением проблемы, подумал Люсьен чуть позже. Он сидел на галерее и пил принесенный горничной крепкий черный кофе с бриошами. Завтракать на открытом воздухе было чертовски приятно. Обычно в это время дня Люсьен подводил итоги сделанного накануне и знакомился с отчетами управляющих. Он был заместителем отца – а в последние недели официальным главой корпорации де Грасси – и относился к своим обязанностям всерьез. Но сегодня от дел его отвлекала мысль о том, что уже пятнадцатое июня и что Алисия (возможно, с сыном) находится всего в нескольких десятках километров отсюда.

Интересно, этот мальчишка (если он существует) уже узнал, сколько километров от Сент-Обена до Монмуссо? Неужели Алисия ради получения наследства готова на все?

Раздосадованный Люсьен поднялся, взял чашку, пересек двор, подошел к фонтану с мраморной нимфой и стал любоваться кувшинками, надеясь, что это зрелище поможет ему успокоиться. Двор с трех сторон окружали каменные стены; четвертую заменяли кусты пурпурных азалий и алых олеандров, аромат которых сегодня не доставлял Люсьену никакого удовольствия. Теплый ветерок, дувший из долины, трепал высохшие волосы, и Люсьен то и дело нетерпеливо поправлял их.

Почему именно сейчас, черт побери? – думал он, рассеянно прихлебывая кофе. Прошло почти восемь лет. Почему она выбрала именно это время, чтобы прервать молчание? Может быть, прочитала о болезни отца? И решила, что теперь, перед лицом смерти, старик станет более сговорчивым?

Может быть. Более разумного объяснения просто нет. Разве что этот мальчик, Бертран де Грасси (тут Люсьен поморщился), действительно существует в природе. Но если он сам написал это письмо, то с какой целью?

2

После ухода Генриха Риккерта воцарилась мертвая тишина. Люсьен догадывался, что должен ответить на вопрос мальчика. Хотя с виду он казался спокойным, но был напряжен как скрипичная струна.

Проклятье! Решение приехать в пансион «Бельвю», разоблачить обман Алисии и приказать ей держаться подальше от месье Жозефа было ошибкой. Похоже, ему самому следовало держаться как можно дальше от этой особы.

– Я… да, – наконец сказал он, решив, что отрицать их родство бессмысленно. – Жюль де Грасси был моим братом, – хмуро промолвил Люсьен, заметив, что Алисия выглядит ничуть не лучше, чем он сам. – Ты Бертран, верно?

Надо отдать Бертрану должное: увидев, что мать расстроилась, он покраснел.

– Я говорил, что нужно посмотреть почту, – пробормотал он, отойдя в сторону. – Откуда я знал, что он приедет?

Да, этого он знать не мог, признал Люсьен. Но наверняка догадывался, что его послание вызовет эффект разорвавшейся бомбы.

А если так… Если так, то мальчишка подозревал, что любвеобильный дедушка знает о его существовании.

– Ты всерьез думал, что мы не обратим внимания на твое письмо? – спросил Люсьен, чувствуя враждебность стоявшей рядом Алисии. Враждебность, которую ему уже приходилось испытывать на себе. Что ж, пусть пеняет на себя. Он не виноват в том, что Алисия скрывала от них своего сына.

– Нет, – ответил Бертран, с облегчением поняв, что если ему и достанется от матери, то позже. – Я знал, что вы захотите увидеть меня. Я сто раз твердил маме, что хочу увидеть своего французского дедушку, но она говорила, что вам нет до нас дела.

– Вот как? – Как ни странно, в голосе Люсьена прозвучала горечь. – Но она рассказала тебе, как связаться с нами, правда?

– Нет! – воскликнула оскорбленная Алисия. – Я бы никогда…

Однако ее перебил возбужденный голос Бертрана:

– Нет, мама ничего мне не говорила. Я списал адрес с паспорта моего папы, – гордо объяснил он. – Мама хранит его в шкатулке наверху. – Когда Алисия попыталась прервать Бертрана, он смерил ее вызывающим взглядом. – Да! – воскликнул мальчик, решив, что другой возможности оправдаться у него не будет. – Ты знаешь, что это правда. – Он уныло вздохнул. – Мне очень жаль. – Но огорченным Бертран отнюдь не выглядел. – Я нашел шкатулку, когда искал… искал что-то другое.

– Что именно?

Грозный голос Алисии заставил Бертрана ссутулиться.

– Свою пращу, – пробормотал он. Алисия уставилась на сына.

– Ты искал свою пращу у меня в комоде? Думаешь, я этому поверю?

– Это правда, – начал оправдываться Бертран. – Я уже искал у тебя в шкафу и…

Алисия пробормотала что-то неразборчивое, и Люсьену пришлось закусить губу, чтобы не засмеяться. Пращи, комоды… Как будто мгновение назад вся его жизнь не перевернулась вверх дном!

Должно быть, усилия Люсьена оказались тщетными, потому что Алисия стремительно повернулась к нему.

– Ты находишь это смешным? – сердито спросила она. – Ну что ж, ничего другого от тебя ждать не приходится! Представляю, как вы с отцом посмеетесь, когда вернетесь домой! И чем скорее вы это сделаете, тем лучше. Можешь думать что угодно, но делать здесь тебе нечего!

К Люсьену вернулась серьезность.

– Ты так думаешь? – вкрадчиво спросил он и с удовлетворением заметил, что гнев, горевший в глазах Алисии, сменился тревогой. – А я готов держать пари, что есть.

Алисия вздернула подбородок, и Люсьену пришлось признать, что она справилась с собой.

– Думаю, все уже сказано, – упрямо ответила она, но Люсьен покачал головой.

– Не все, – холодно ответил он. – Да будет тебе известно: я приехал сюда по одной-единственной причине. Мой отец лежит в марсельской больнице. Десять дней назад он перенес операцию на сердце. Если бы не эта операция, письмо Бертрана доставили бы ему.

Ошарашенная Алисия открыла рот, но не нашлась, что сказать. Взять на себя инициативу пришлось Бертрану. Он с тревогой спросил, скоро ли дедушка вернется домой.

– Понимаете, мы пробудем здесь меньше двух недель, – серьезно объяснил он. – Как вы думаете, до тех пор его выпишут?

– Это не играет роли, – заявила Алисия, подтвердив догадку Люсьена, что она не имеет отношения к письму. – Бертран, я не собираюсь разрешать тебе поддерживать отношения с… с де Грасси. Последние восемь лет мы обходились без них, и у меня нет желания нарушать статус-кво.

– А у меня есть! – злобно крикнул Бертран, у которого опустились уголки рта. – Они мои родные. Такие же, как ты и дедушка!

Люсьену и в голову не приходило, что он может сочувствовать Алисии, но это случилось. Ее лицо, раскрасневшееся от гнева, внезапно смертельно побледнело. Она дрожащей рукой поправила пышные волосы.

– Бертран, они не хотят тебя знать, – прерывающимся голосом произнесла она. – Это верно? – Она посмотрела на Люсьена глазами, полными слез. – Верно? Проклятье! Неужели ты не можешь сказать ему правду?!

***

Люсьен вернулся в Монмуссо уже в девятом часу вечера. Он уехал из Сент-Обена не так поздно, но долго ехал по приморскому шоссе, пытаясь осмыслить то, что узнал.

Черт побери! Его руки стиснули руль «мерседеса». Нет, это невозможно! Ни он сам, ни его отец не могут поверить в то, что женщина, вышедшая замуж за его брата и через двадцать четыре часа ставшая вдовой, успела зачать ребенка. Но это случилось. Сомневаться не приходится: Бертран вылитый де Грасси.

Однако о письме она не знала. Это доказывает ее реакция. Мальчик сказал, что он сам написал Жозефу де Грасси. Письмо пришло еще до того, как он с матерью покинул Англию.

Люсьен застонал.

Конечно, во всем виновата Алисия. Она должна была знать, что делает сын. О Боже, ему ведь всего семь лет! Неужели ей трудно присмотреть за ребенком?

Впрочем, судить по собственному опыту он не может. Сыновья и дочери его ближайших друзей вполне послушные дети, но это еще ни о чем не говорит. Похоже, сходство Бертрана с де Грасси не только внешнее.

Люсьен кипел от негодования. Как Алисия смела скрывать от них существование ребенка? Если бы не вмешательство Бертрана, они бы никогда не узнали, что у Жюля остался сын.

Впрочем, может ли он осуждать ее? После всего случившегося она имела полное право вычеркнуть семью де Грасси из своей жизни.

Да, но отец будет потрясен. Люсьен не сомневался, что месье Жозеф свернет горы ради того, чтобы добиться опеки над мальчиком. Что бы он ни думал об Алисии, как бы ни пытался помешать ее браку с Жюлем, но Бертран приходится ему внуком. На данный момент единственным. А для Жозефа де Грасси кровное родство имеет непреходящее значение.

Возможно, это и явилось главной причиной молчания Алисии. Она лучше всех знает, каким беспощадным может быть ее свекор. Точнее, каким беспощадным был Люсьен, готовый на все, лишь бы выполнить желание своего отца.

Впрочем, сейчас Люсьену не хотелось об этом думать. Время для угрызений совести было неподходящее. Тем более что сама Алисия не останавливалась ни перед чем, пытаясь соблазнить Жюля, увести его от семьи и девушки, с которой тот был помолвлен. И не испытала ни угрызений совести, ни скорби, когда…

Люсьен сделал глубокий вдох. Ему не за что себя осуждать. Дело кончилось трагедией, и он имеет все основания для гнева. Алисия лишила Жюля всего: чести, семьи, будущего. Скорее всего, брат узнал, что его свежеиспеченная жена неверная сучка, и именно поэтому разбился в машине во время поездки на юг Англии, где они должны были провести медовый месяц.

Нет! Он в очередной раз отверг эту мысль. Если Жюль действительно покончил с собой, то причина заключается в другом: он узнал о том, что пытались сделать Люсьен и отец. Но, будь так, Алисия непременно сообщила бы об этом. Она захотела бы причинить им те же страдания, которые сейчас испытывает сама.

У Люсьена напрягся подбородок. Слава Богу, он не показал виду, что потрясен фамильным сходством Бертрана с де Грасси. Тем более что это потрясение быстро сменилось злостью на Алисию, посмевшую обмануть их. Конечно, Алисия поверила, что он не испытывает никаких чувств. Пусть продолжает так считать. Черт побери, но что он скажет отцу?

Люсьен покачал головой. Восемь лет назад все было намного проще. Тогда Жозеф де Грасси был сильным и властным человеком, способным справиться с каждым, кто вставал на его пути. Он правил Монмуссо железной рукой и именно поэтому принял так близко к сердцу поступок Жюля, учившегося в Лондоне и решившего жениться на англичанке. Жозеф сделал все, чтобы этого не случилось, и даже послал своего старшего сына в Англию. Чтобы помешать этому браку, Люсьен не должен был останавливаться ни перед чем…

Люсьен фыркнул, насмехаясь над самим собой. Он потерпел неудачу, и отец до сих пор не простил ему этого. Впрочем, Жозеф так и не узнал, почему сын вернулся домой, не выполнив поручения.

У Люсьена была возможность помешать свадьбе. Если бы Жюль узнал правду, церемония не состоялась бы. Но Люсьен промолчал. Потому что слишком стыдился сделанного и ощущал отвращение к себе. Он улетел во Францию, зная, что Алисия победила.

Впрочем, теперь он сомневался в этом и презирал себя за проявленную слабость.

***

Когда Люсьен добрался до долины, в которой его семья жила сотни лет, уже стемнело. Он вспомнил, что должен позвонить матери. Пока отец оставался в больнице, она жила в марсельской квартире. Люсьен договорился с матерью, что будет звонить ей не позже семи вечера. Поняв, что этот срок давно миновал, он почувствовал стыд.

Мать решит, что он просто забыл позвонить или что ему все равно. Болезнь мужа сделала Мирей де Грасси очень чувствительной. Возможно, она боялась, что после смерти отца Люсьен перестанет относиться к ней с уважением. Смешно…

Впрочем, с возрастом она все больше попадала в зависимое положение от сына. А после сердечного приступа у Жозефа стала еще более требовательной. Люсьен понимал, что это вполне естественно, но учитывать нужды родителей и в то же время не забывать про себя нелегко.

Люсьен остановил «мерседес» у колоннады здания, которое прежде было домом кучера, а теперь служило гаражом множеству машин. Когда-то дед Люсьена держал здесь сверкающую «изотту-фраскини», и Люсьен помнил, что по особым случаям ему разрешали садиться за руль. Помнил он и наказание, которому подвергся за то, что взял машину без спроса. Тогда он испугался, что ему никогда не позволят иметь собственный автомобиль.

Он кивнул человеку, появившемуся на пороге гаража, вышел из машины и размашисто зашагал по двору. Рассеянно поднявшись по ступенькам, Люсьен вошел в просторный вестибюль с высоким резным потолком и стенами, облицованными плиткой. Это была самая старая часть дома, выстроенного в мавританском стиле. Конечно, за прошедшее время многое изменилось, но дом оставался таким же светлым, просторным и прохладным, как много веков назад.

Не дойдя до двери во внутренний дворик, Люсьен свернул налево. Один из множества слуг спросил, что Люсьен хотел бы съесть на ужин, но хозяину было все равно. Сначала требовалось позвонить матери, а потом решить, что делать дальше.

Впрочем, выбор невелик. Насколько он может судить, Алисия готова послать всю их семью куда подальше. Она не дала ему поговорить с Бертраном. Даже в ее присутствии. Просто утащила мальчика в пансион, явно надеясь, что Люсьен больше не приедет.

Что весьма наивно с ее стороны, мрачно подумал Люсьен, пройдя в свои покои и бросив галстук на ближайший стул. Какие бы чувства он ни испытывал, Бертран приходится ему племянником. Когда на прощание Люсьен сказал мальчику, что они встретятся, причем очень скоро, Алисия процедила сквозь зубы:

– Только через мой труп!

Однако на Люсьена это не произвело ни малейшего впечатления. Реакция Алисии его ничуть не интересовала. Бертран – член семьи де Грасси. Рано или поздно мальчик узнает, что это значит.

3

Алисия опустила подбородок на руки и посмотрела на Бертрана, мрачно сидевшего напротив. Она сердилась на сына и в то же время сочувствовала ему.

Мальчик не виноват. Она сама не говорила ему правды о де Грасси. Нарочно избегала разговоров об этой семье, надеясь – как выяснилось, тщетно, – что Бертран смирится с этим. Тем более что родни у него хватает. Две замужние сестры Алисии имеют детей. У Бертрана есть тети, дяди, двоюродные братья и сестры, не считая деда по материнской линии. Она надеялась, что этого достаточно.

Увы, она ошиблась. Бертран пошел в отца и не выносит неопределенности. Но рыться в ее вещах, найти паспорт Жюля, написать Жозефу де Грасси, не поставив ее в известность… Это уже переходит всякие границы.

Она вздохнула и прикинула, нельзя ли отправиться домой раньше срока. Выходило, что нельзя. Когда они летели сюда, самолет был полон. Кроме того, она купила обратные билеты заранее, а за перенос рейса пришлось бы заплатить отдельно.

Думать об этом не хотелось. Алисия уже и так выбилась из бюджета, но скорее умерла бы, чем попросила отца прислать ей денег. Тем более что мистер Ормсби наверняка потребовал бы объяснений.

– И долго ты собираешься молчать? – наконец спросила она, заставив Бертрана отвлечься от яиц всмятку и бекона. Мальчик заказал эти блюда, несмотря на ее возражения. По мнению Алисии, такой завтрак слишком плотен для здешнего климата, но Бертран заартачился. – Впрочем, дело твое.

Бертран прожевал еду, сделал глоток апельсинового сока и хмуро посмотрел на мать.

– А что мне еще остается? – дерзко ответил мальчик, и Алисии захотелось выдрать его.

– Напрасно ты разговариваешь со мной таким тоном. – Алисия сложила салфетку и положила ее рядом с тарелкой. Сама она не съела ни кусочка; от вида жирной пищи ее тошнило. – Можешь считать, что у тебя есть причины для подобного поведения, но ты представления не имеешь, какое змеиное гнездо разворошил.

– Змеиное гнездо! – фыркнул сын. – Ты сама не знаешь, что говоришь. По-моему, ты просто ревнуешь. Тебе не по душе, что я понравился дяде Люсьену.

Ревнуешь!

Ногти Алисии вонзились в ладони.

– Ты так думаешь? – Самодовольство этого мальчишки становилось невыносимым. – Что ты об этом знаешь?

– Я знаю, что дядя Люсьен очень воспитанный, – чопорно заявил сын. – А ты вела себя с ним грубо! Я очень удивлюсь, если он захочет снова увидеть меня.

Алисия стиснула зубы, пытаясь справиться со слезами. О да, хотелось сказать ей, Люсъен де Грасси непременно захочет увидеть тебя. Теперь, когда этот человек узнал о твоем существовании, он сделает все, чтобы отнять тебя у меня.

Конечно, сказать такое нельзя. Во-первых, это было бы слишком жестоко. Во-вторых, Бертран ей не поверит. По мнению мальчика, все люди были такими, какими казались, и говорили то, что думали. Не лгали, не мошенничали и не пытались разрушить чужую жизнь. Зачем пугать ребенка раньше времени? Скоро он сам узнает, что де Грасси ради достижения своих целей способны на что угодно.

– Думаю, когда ты увидишь его в следующий раз, тебе придется извиниться, – продолжил Бертран, ковыряя ложкой остатки яйца. – Мы ведь еще увидимся с ним, правда, мама?

Алисия замешкалась с ответом.

– Не думаю. Я решила прервать отдых, – наконец сказала она. – Постараюсь узнать, нельзя ли нам улететь сегодня же.

– Нет! – Бертран стремительно вскочил. Люди, сидевшие за соседним столиком, тут же навострили уши. – Я никуда не полечу! – заявил он, ничуть не заботясь о мнении окружающих. – Ты не можешь меня заставить!

– Сядь, Бертран, – смущенно сказала Алисия.

Однако мальчик закусил удила.

– Не сяду! Я хочу еще раз увидеть дядю Люсьена! Хочу увидеть дедушку! Почему ты мне не разрешаешь?

– Сядь сейчас же!

На этот раз Алисия привстала. Бертран понял, что, если мать не сможет смотреть в глаза другим отдыхающим, ему же будет хуже, и неохотно подчинился.

– А теперь послушай меня, – негромко продолжила Алисия. – Ты будешь делать то, что тебе скажу я. Тебе семь лет, и я имею полное право требовать от тебя послушания.

Выражение лица Бертрана было угрюмым. Когда в глазах мальчика блеснули слезы, Алисия почувствовала облегчение.

– Почему ты такая злая? – срывающимся голосом спросил он. – Ты всегда говорила, что любила моего отца. Выходит, ты меня обманывала?

– Нет! – Алисия чуть не застонала. – Я действительно любила его. Больше, чем ты можешь себе представить.

– Но тогда…

– Но твой отец не был похож на своих родственников, – с жаром продолжила она. – Он был… добрый. Мягкий. Он… был готов поссориться со своей семьей, чтобы мы могли быть вместе.

Бертран нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что они были против этого?

У Алисии засосало под ложечкой.

– Да.

– Значит, когда ты говорила, что не поладила с папиной семьей, это значило, что они не поладили с тобой?

О Господи… Алисии не хотелось говорить об этом.

– Я… Пусть будет так, – скрепя сердце согласилась она.

– Но это не значит, что они сердятся до сих пор! – пылко воскликнул Бертран. – Сколько лет назад умер папа? Восемь?

– Почти.

Мальчик пожал плечами.

– Похоже, они передумали. Иначе дядя Люсьен не приехал бы сюда.

– Это все из-за тебя! – злобно воскликнула Алисия, но тут же опомнилась. – Я хочу сказать, что это вполне естественно. Они захотели познакомиться с тобой, потому что ты сын своего отца.

– И твой, – тут же напомнил ей Бертран. – А как только они узнают тебя…

– У них не будет такой возможности, – с отчаянием сказала Алисия. – Разве ты не слышал меня? Я не желаю видеть никого из де Грасси.

У Бертрана сморщилось лицо.

– Это неправда!

– Правда. – Алисии не хотелось продолжать этот разговор, но другого выхода не было. – Я знаю, ты разочарован, но, если мы не сможем улететь домой, я постараюсь переехать в другой пансион на побережье…

– Нет!

– Да, – решительно ответила Алисия. – Давай договоримся. Я знаю, как ты ждал этой поездки, и не хочу, чтобы ты разочаровался. Поэтому мы поедем на другой курорт.

– Я не хочу на другой курорт! – угрюмо возразил Бертран. – Мне нравится здесь. Тут у меня друзья.

– Появятся другие.

– Нет, не появятся!

– Конечно, появятся.

– Но…

– Что «но»?

Бертран покачал головой, видимо решив, что спор затянулся.

– Ничего, – с облегчением пробормотал он, увидев, что у их столика остановился Курт с родителями. Риккерты завтракали на террасе и теперь возвращались к себе.

– Доброе утро, миссис де Грасси, – жизнерадостно сказал герр Риккерт. – Еще один чудесный день, верно?

– Гм… да, – любезно улыбнулась Алисия. Она заметила, что немцы принарядились, и спросила: – Вы снова куда-то собрались?

– Да. Мы едем в Понтуаз, где детям предоставляются богатые возможности для отдыха, – на изысканном английском ответила фрау Риккерт. – Водные аттракционы и многое другое. Вы не разрешите Бертрану поехать с нами?

– Ох… – Алисия растерялась. Она едва знала Риккертов и в других обстоятельствах ни за что не отпустила бы с ними сына. Но она собиралась сменить пансион, а поездка с Риккертами могла отвлечь Бертрана от мыслей о семействе де Грасси.

– Мама, можно? Можно? – Бертран умирал от желания отправиться с немцами.

Алисия вздохнула и пожала плечами.

– Даже не знаю что сказать…

– Не волнуйтесь, мы позаботимся о нем, – сердечно сказал герр Риккерт и похлопал Бертрана по плечу. – Они с Куртом отлично ладят.

– Да. Да! – Бертран смотрел на нее умоляющими глазами.

Алисия поняла, что целый день таскать его с собой будет невозможно, и сдалась.

– Ладно, – решила она, заставив мальчишек заулюлюкать. – Гм… так куда вы едете?

– В Понтуаз, – тут же ответила фрау Риккерт.

– Понтуаз? – нахмурилась Алисия. – Где это?

– Дальше по побережью. В сторону Марселя, – с оттенком нетерпения объяснил Риккерт. – Всего километров тридцать отсюда.

Иными словами, на тридцать километров ближе к Монмуссо… Алисия облизала губы. Прежде чем согласиться с выбором Бертрана, она изучила карту.

С выбором Бертрана… У нее гулко забилось сердце. Интересно, как давно он вынашивал мысль написать деду?

– Я пошел собираться! – воскликнул Бертран, словно догадавшись о ее мыслях. – Я мигом!

– Я пойду с тобой, – пробормотала Алисия. Она встала со стула и еще раз любезно улыбнулась Риккертам. – Прошу прощения.

– Мы подождем вас на улице. – Генрих Риккерт кивнул, и Алисия ушла, смутно ощущая, что сын снова перехитрил ее.

Когда она добралась до номера, Бертран успел запихнуть в рюкзак плавки и полотенце. Он взлетел по лестнице одним духом. Мальчику явно не терпелось удрать.

– Тебе понадобятся деньги? – спросила Алисия, поднимая с пола мятую рубашку.

Бертран покачал головой.

– У меня есть сто франков. Этого хватит.

Алисия ахнула.

– С чего ты взял? Ты представляешь себе, сколько стоят аттракционы?

– Тогда ты расплатишься с Риккертами, когда мы вернемся. Все, мама, меня ждут!

– Ладно, – вздохнула Алисия, подставляя сыну щеку. – Веди себя хорошо.

– Обязательно. – Бертран ликующе улыбнулся и побежал к двери. – До вечера!

***

Выйдя из дома, Люсьен увидел, что у крыльца стоит красная спортивная машина Франсуазы. Высокая и смуглая Франсуаза вышла из автомобиля и одернула узкую зеленую юбку, едва прикрывавшую колени.

Бывшая невеста его брата быстро оправилась от фиаско. Примерно через год она вышла замуж за дальнего родственника президента, а когда пожилой супруг оставил ее богатой вдовой, тут же переключилась на старшего брага бывшего жениха. Люсьен подозревав, что этот план был разработан ею заранее.

Впрочем, возможно, он слишком самоуверен. Когда Жюль женился на англичанке и погиб, едва на брачном контракте высохли чернила, Франсуаза очень переживала. Да, тогда она искала у Люсьена сочувствия, но это было вполне естественно. В конце концов, семья Франсуазы была небогатой и тот факт, что выгодный жених бросил ее за три месяца до свадьбы, явился для девушки сильным ударом.

Тогда Люсьен явно дал ей понять, что не собирается занимать место родного брата. Ему всегда нравилась Франсуаза, но от мысли лечь с ней в постель он шарахался как от чумы. Он и сам горевал, страдая от мысли, что мог стать косвенной причиной гибели брата.

Однако теперь все по-другому. Франсуаза успела побывать замужем и овдоветь. Он и сам стал старше и уже не избегал того, что предлагала ему жизнь. Эта связь была удобна им обоим. Люсьен сомневался, что она может кончиться свадьбой, хотя отец часто заговаривал с ним об этом. Франсуаза могла надеяться, что Люсьен передумает, но она никогда бы не стала для него единственной.

Увидев молодую женщину, Люсьен ощутил досаду. Он обдумывал планы на день. Планы, которые встречу с Франсуазой не предусматривали.

Конечно, она ничего не знает о вчерашних событиях. Люсьен обнаружил ее сообщение на автоответчике, но и не подумал перезвонить. Возможно, именно этим объяснялся ее приезд.

– Милый! – Она надулась, когда губы Люсьена слегка коснулись ее щеки, и неодобрительно покосилась на его небрежный наряд. – Ты куда-то собрался? Я надеялась, что мы проведем этот день вдвоем.

– Мне очень жаль. – Люсьен понимал, что майка цвета морской волны и просторные брюки сильно отличаются от его обычной манеры одеваться. Однако такой наряд подходит для курорта куда больше, чем костюм-тройка, в котором он был вчера. – Мне нужно… уладить кое-какие дела.

– В таком виде? – Франсуаза дернула кожаный шнурок, завязанный у него на талии. – Не могу представить, что ты можешь приехать к клиенту в майке.

– А разве я сказал, что еду к клиенту? – спросил Люсьен более резко, чем собирался. Он отвел ее руку и сделал шаг в сторону. – Это личное дело, – добавил он, понимая, что обязан кое-что-то объяснить. – Честное слово. Мне нужно ехать.

– Это женщина? – спросила Франсуаза.

Досада Люсьена усилилась. С чего она взяла, что имеет право задавать ему такие вопросы? Однако здравый смысл тут же одержал верх. Пожалуй, кое-какие права у нее есть. В конце концов, они встречаются уже несколько месяцев.

– Это не то, что ты думаешь, – заверил он и слегка улыбнулся. – Я позвоню тебе.

Франсуаза свела брови на переносице.

– Так и не скажешь, куда едешь?

– Нет. – На этот раз тон Люсьена был недвусмысленным.

У нее дрогнули губы.

– Люсьен…

Он понимал, что поступает жестоко, и осуждал себя за это. Но ему нужно добраться до Сент-Обена раньше, чем Алисия успеет исчезнуть.

– Послушай, – сказал он, – мы с тобой тут ни при чем. Это дело отца. Причем конфиденциальное. У меня нет другого выхода.

У Франсуазы отвисла челюсть.

– Хочешь сказать, что у твоего отца роман?

– Нет! – При одной мысли об этом Люсьена бросило в дрожь.

– Но ты говорил, что тут замешана женщина…

Черт! Люсьен был готов вырвать себе язык.

– Я уже говорил: это не то, что ты думаешь, – быстро напомнил он. – Просто… – Проклятье, что ей сказать?! – Просто возникло неожиданное осложнение.

– Из-за женщины?

– Только косвенно.

Что ж, по крайней мере, он не солгал. Правда, при мысли о новой встрече с Алисией у Люсьена засосало под ложечкой. О дьявол, как я ненавижу эту женщину! – злобно подумал он. Если бы Франсуаза могла прочитать его мысли, она бы перестала волноваться.

– Ну ладно… – Она шагнула к машине. – Но ты позвонишь мне еще утром, ладно?

– Днем, – со вздохом согласился Люсьен. – Если не застану тебя дома, то оставлю сообщение на автоответчике.

– Днем так днем, – печально сказала Франсуаза.

Этого было достаточно, чтобы Люсьен снова почувствовал приступ раздражения. Черт побери, неужели они уже достигли той стадии, когда он обязан перед ней отчитываться?

– Я позвоню, – пообещал он, не оговаривая срока. Потом открыл дверь алой машины с откидным верхом и бросил: – Счастливо!

4

Усталая Алисия возвращалась в номер. На душе у нее скребли кошки. Она потратила все утро, пытаясь найти для них с Бертраном другое место, но ничего не добилась.

Беда заключалась в том, что пансион «Бельвю» был самым дешевым, который Алисия могла себе позволить. Переселиться в гостиницу можно было только с большой доплатой. Сотрудница расположенной неподалеку конторы по расселению отдыхающих была очень вежлива, но не сумела скрыть, что просьба Алисии удивила ее. Алисия не смогла придумать более правдоподобного предлога для отъезда из «Бельвю», чем жалоба на то, что в Сент-Обене слишком скучно.

Наверное, девушка решила, что я привыкла к барам и ночным клубам, уныло подумала Алисия. Ничего себе мать, приехавшая отдыхать с ребенком…

Черт бы побрал Люсьена де Грасси! Если бы он не примчался и не испортил ее первый приличный отпуск за много лет, Алисии не пришлось бы лгать и огорчать Бертрана. Оставалось только одно: поменять билеты и первым же рейсом вернуться домой. Чего бы это ни стоило.

Однако когда Алисия добралась до пансиона, она поняла, что осуждать де Грасси не приходится. Все это было делом рук ее сына. Ну да, наверное, ей следовало с самого начала сказать мальчику правду, но ведь Бертран наверняка понимал, что так поступать нельзя. Не поэтому ли он молчал о письме?

Она вошла в ворота пансиона, вытянула затекшую шею… и ощутила холодок под ложечкой. С парапета террасы, на которой ели те, кто не любил обедать в зале, поднялся мужчина. Нет, она не ошиблась. Это действительно был Люсьен де Грасси. Он сидел в тени полосатой маркизы и ждал ее, как хищник свою добычу. Впрочем, почему «как»? Он действительно хищник.

Как всегда, он выглядел холодным и собранным. Майка цвета морской волны и просторные хлопковые брюки подчеркивали его стройное мускулистое тело. Мужественная красота Люсьена никогда не оставляла Алисию равнодушной, и это только осложняет ее задачу.

– Что ты здесь делаешь? – резко спросила она, пытаясь перехватить инициативу.

Люсьен ответил ударом на удар.

– Где мальчик? – властно спросил он, и Алисия обрадовалась, что отправила Бертрана с Риккертами.

– Его здесь нет, – ответила она. Пусть думает что хочет. – Ты даром потратил время.

Взгляд Люсьена стал еще более ледяным, хотя казалось, что это невозможно. Мысль о том, что он снова видит ее потной и растрёпанной, заставила Алисию сжаться. Она все утро просидела в конторе, где не было ни кондиционера, ни прохладительных напитков. Волосы, которые следовало постричь еще до отъезда, липли к шее, а топ и шорты красноречиво говорили о том, что куплены они в магазине готовой одежды.

Впрочем, какая разница, что он обо мне подумает? – нетерпеливо спросила себя Алисия. Как бы я ни выглядела, он не изменит мнения ни обо мне, ни о Бертране. Даже если бы я получила титул лучшей матери мира, де Грасси все равно начали бы искать способ отобрать у меня Бертрана.

– Где он? – снова спросил Люсьен, и на этот раз Алисия решила сказать правду.

– Уехал с друзьями, – ответила она и сделала попытку пройти мимо, но Люсьен преградил ей дорогу.

– С какими друзьями? – спросил он, не сводя с нее темных глаз. – С Риккертами?

– Угадал, – ответила Алисия, вспомнив, что Люсьен никогда не забывал имен. – А теперь прошу прощения…

Люсьен пробормотал что-то подозрительно похожее на ругательство и ухватил ее за руку.

– Брось, Алисия, – тщательно выговаривая слова, сказал он. – Ты сама знаешь, что никуда не уйдешь.

Алисия не стала вырываться. Ни к чему хорошему это не привело бы. Может быть, ей удастся избавиться от него другим способом. Она широко открыла рот, но закричать не успела.

Люсьен рванул ее за предплечье и угрожающе прошептал:

– Если устроишь сцену, я сделаю так, что месье Ларусса в два счета лишат лицензии!

Алисия уставилась на него во все глаза.

– Это невозможно. Месье Ларусс не сделал ничего плохого.

– Ничего, я заплачу своим адвокатам, и они наверняка найдут что-нибудь, – бесстрастно ответил Люсьен, таща ее к своему «мерседесу». – Так что я на твоем месте не рисковал бы.

– Алисию бросило в дрожь.

– Люсьен, ты ублюдок!

– Лучше быть ублюдком, чем лжецом, – холодно парировал он и распахнул дверцу машины. – Садись.

– А если не сяду?

Люсьен смотрел на нее не мигая.

– Хватит, Алисия. Ты только даром теряешь время. Нам нужно поговорить. Можешь упрекнуть меня в чрезмерной чувствительности, но я предпочитаю… как это у вас говорится?.. Ах да, не стирать белье на людях.

– Грязное белье, – не успев подумать, пробормотала Алисия, и на губах Люсьена появилась усмешка.

– Это твои слова, – ответил он. Когда Алисия неуклюже забралась в машину, думая о своих голых коленях и обожженных солнцем бедрах, Люсьен обошел «мерседес» сзади и сел за руль. Потом он бросил на Алисию насмешливый взгляд. – Можешь не бояться. Я не кусаюсь.

– В самом деле?

Алисия решительно посмотрела ему в глаза и ощутила приступ боли, когда Люсьен отвернулся. Неужели он помнит то же, что и она? Чары Люсьена все еще действовали на нее, и она презирала себя за это. Все ее воспоминания были окрашены горечью.

Шум двигателя застал ее врасплох.

– Что ты делаешь? – воскликнула она. Люсьен небрежно пожал плечами.

– А как, по-твоему? – спросил он, глядя в зеркало заднего вида и выруливая на дорогу. – Ты всерьез думала, что мы будем разговаривать в машине?

– А почему нет?

– Не смеши меня, – едко ответил Люсьен. Алисия знала, что ее слова ничего не изменят, и решила не возражать. С какой стати возражать, если пансион останется позади? Может быть, она сумеет убедить его не возвращаться.

Впрочем, вряд ли.

– Я не поеду с тобой в Монмуссо! – внезапно выпалила она, и Люсьен, выезжавший со стоянки, испустил короткий смешок.

– А я тебя и не приглашал, – иронически ответил он, заставив Алисию покраснеть. – Просто хотел найти бар, в котором нас с тобой не узнают.

– Точнее, не узнают тебя! – фыркнула Алисия, и Люсьен смерил ее задумчивым взглядом.

– Это имеет значение?

– Только не для меня, – холодно ответила она. – Я хочу как можно скорее покончить с этим делом.

Люсьен покачал головой.

– Мы оба знаем, что из этого ничего не выйдет, – равнодушно сказал он. – Если ты хотела сохранить свой маленький секрет, незачем было писать моему отцу.

– Я не писала твоему отцу! – вспыхнула Алисия. – И даже не собиралась!

– Да, – хмуро подтвердил Люсьен. – Теперь верю.

– Что ты хочешь этим сказать? – испугалась Алисия. – Что раньше ты сомневался?

Люсьен пожал плечами.

– У меня были на то причины.

– Какие? – И тут ее осенило. – О Боже, ты думал, что это я написала письмо, верно? Всерьез считал, что я чего-то хочу от тебя? Или твоего отца?

Люсьен не ответил, из чего Алисия заключила, что его мнение о ней ничуть не изменилось. Он по-прежнему считает ее жадной, корыстной сучкой, которая польстилась на его брата только из-за денег.

Алисия ощутила мучительную боль и инстинктивно потянулась к ручке дверцы. В этот момент она не понимала, что Сент-Обен остался позади и машина идет по дороге со скоростью минимум шестьдесят километров в час. Ей хотелось оказаться как можно дальше от Люсьена и сделать это как можно быстрее. Алисию не остановил даже сильный порыв ветра, ворвавшийся в открытую дверь.

Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не реакция Люсьена. Он сдавленно выругался и сделал две вещи одновременно: крепко схватил Алисию за руку, пригвоздив к месту, свернул с извилистого приморского шоссе и со скрежетом остановился на скалистом карнизе.

– Ты что, рехнулась? – по-французски спросил он. Только тут до Алисии дошло, какое потрясение он испытал. При ней он никогда не переходил на родной язык. Увидев ее побледневшее, залитое слезами лицо, Люсьен хриплым, незнакомым голосом пробормотал: – Сумасшедшая. – Потом он заглушил двигатель и выпрыгнул из машины.

Люсьен стоял на краю обрыва. Теплый ветер с моря раздувал его просторные брюки. Он не оборачивался. Просто стоял, уставившись на воду. Потом пригладил волосы и сцепил длинные пальцы на затылке.

Сначала Алисия подумала, что он дает ей время опомниться, но потом поняла, что это не так. На мгновение перед ней предстал настоящий Люсьен де Грасси – страстный человек, с которого упала маска холодной вежливости. Похоже, он потрясен не меньше, чем она сама.

Сомневаться не приходится: он спас ее если не от смерти, то от тяжелого увечья. Рискнул своей жизнью, свернув с шоссе и остановившись в нескольких сантиметрах от пропасти. Только для того, чтобы не дать ей совершить безумный поступок.

Боже, какая же она дура! Алисию затрясло. Чего бы она добилась, выпрыгнув из машины? Если бы она погибла, кто стал бы присматривать за Бертраном? Кто победил бы в борьбе за опеку над ним? Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понимать: у ее семьи шансов на победу нет.

Но тогда почему Люсьен помешал ей? Может быть, сейчас он опомнился и жалеет об упущенной возможности? Нет. Конечно, она дура, но не до такой степени, чтобы думать об этом всерьез.

Алисия сделала глубокий вдох, вышла из машины, пошатнулась и ухватилась за дверцу. Затем захлопнула ее и подошла к де Грасси.

Порыв ветра растрепал ее волосы, и она поправила их, не сводя глаз с точеного профиля Люсьена.

– Я… извини меня, – пробормотала она.

Люсъен не оглянулся.

– Возвращайся в машину, – бесстрастно сказал он. – Я сейчас.

Алисия закусила губу.

– Ты прав, – с усилием произнесла она. – Я действительно сошла с ума. Мы оба могли погибнуть.

Тут Люсьен мрачно покосился на нее.

– Не думай об этом, – бросил он. – И я тоже не буду.

Алисия вздрогнула.

– Ты всегда забываешь о неприятном? – срывающимся голосом спросила она.

Его лицо напряглось.

– Я ничего не забываю! – резко ответил он, заставив Алисию отпрянуть.

– Тогда как ты умудряешься жить в ладу с собой?

– Один Бог знает, – негромко ответил он по-французски, но Алисия его поняла. Люсьен протиснулся мимо Алисии и пошел к машине. – Ну что, едем дальше?

Они добрались до бара, расположенного в соседней деревне. Немногочисленные посетители сидели на задней веранде, выходившей на галечный пляж. Вдалеке виднелась плавучая пристань, выкрашенная черной краской, на берегу сохли рыбацкие лодки. Старики чинили сети. Судя по публике, здешний бар туристы не посещали.

В противоречии с тем, что говорил Люсьен, бармен прекрасно знал, какой гость его посетил. Если он и удивился тому, что Люсьен решил привести сюда незнакомую даму, то виду не подал. Лично проводил их до столика, стоявшего в тени, и вежливо спросил, что им принести.

– Вина? – спросил Люсьен, дождался рассеянного кивка спутницы и заказал два бокала «шамбертена».

– Как называется эта деревня? – спросила Алисия, уверенная, что Люсьен только притворяется учтивым.

– Сен-Лоран, – тем же любезным тоном ответил он. – Я часто бывал в этой деревне, когда учился в университете. И даже какое-то время служил здесь барменом, пока об этом не проведал отец.

– И положил этому конец? – не успев подумать, брякнула Алисия.

Люсьен кивнул.

– Он сказал, что де Грасси не должны… Впрочем, это неважно, – быстро закончил он. – С тех пор прошло много лет.

– Но бармен помнит тебя.

– Ну, после этого я бывал здесь не раз. Мы с Жоржем хорошо знаем друг друга.

Алисия едва не улыбнулась, но тут же снова поджала губы. Она начинала расслабляться, а этого нельзя себе позволять.

Тем временем бармен вернулся, принес им вино и большое блюдо с фаршированным перцем. Такого перца в Сент-Обене не подавали. Во всяком случае, Алисия никогда не видела, чтобы перец окружали маленькие кусочки жареной рыбы. В другое время у нее потекли бы слюнки от одного запаха.

– Вы довольны, месье? – спросил он, и Люсьен кивнул.

– Все замечательно. Спасибо, Жорж.

Бармен улыбнулся и ушел. Люсьен показал на блюдо.

– Проголодалась?

– Не очень, – ответила Алисия и неохотно сделала глоток. Оставалось надеяться, что вино не слишком крепкое. Она ничего не ела с самого утра, но живот у нее сводило не от голода, а от дурного предчувствия. – Так о чем ты хотел поговорить?

Люсьен помедлил. Алисия обратила внимание, что он тоже ничего не ест и только пьет. Его длинные смуглые пальцы играли ножкой бокала. Она смотрела на эти пальцы как завороженная и вспоминала их прикосновение к своему обнаженному запястью.

Когда поблизости заиграла гитара, Алисия невольно вздохнула. Пряная, чувственная музыка будоражила ее чувства, воскрешая воспоминания, от которых она всеми силами стремилась избавиться.

Мне не следовало приходить сюда, подумала она. Его чары все еще действуют на меня.

– Думаю, ты знаешь о чем, – наконец сказал Люсьен. – Бертран – настоящий де Грасси. Ты не имела права скрывать его от нас.

Алисия поджала губы.

– Ты в этом уверен?

– В чем? В том, что он сын Жюля? Конечно.

– С чего ты взял?

Люсьен откинулся на спинку стула и бросил на нее насмешливый взгляд.

– Алисия, не морочь мне голову. Мы оба знаем, что он копия своего отца.

– Серьезно?

– Хочешь, чтобы я показал тебе фотографию Жюля в детстве? Помоему, этого не требуется. В жилах мальчика течет французская кровь. Разрез и цвет глаз, манеры. Его честность.

Алисия фыркнула.

– Честность? ~ саркастически переспросила она. – О да. Ты в этом большой специалист.

У Люсьена задергалась жилка на щеке.

– Не лови меня на слове, Алисия. Помнишь поговорку: «Тот, кто живет в стеклянном доме, не должен бросаться камнями»?

Алисия оперлась локтями на стол и прикрыла уши. О Боже, как легко разрушить миф о том, что Бертран сын Жюля! Но она слишком хорошо знает, что уступать искушению не следует. Нужно ждать развития событий и держать козырь в рукаве. Он может ей понадобиться.

– Ладно… – Пусть думает что хочет. – Наверное, мне следовало сообщить твоему отцу о рождении Бертрана. Но у меня были основания считать, что он – точнее, все вы – не хотите иметь со мной ничего общего.

У Люсьена раздулись ноздри.

– И поэтому ты решила отомстить нам, ничего не сказав о ребенке?

– Это не было местью! – гневно воскликнула Алисия. Увидев, что привлекает к себе внимание, она снизила тон. – Просто я… я сама не хотела иметь дело с де Грасси.

– Несмотря на то что мой отец приходится Бертрану дедушкой? И что Бертран его единственный внук?

– Я этого не знала, – пробормотала Алисия. Она сделала глоток вина, поперхнулась и закашлялась. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла продолжить: – Я думала, что ты давно женат и имеешь детей.

– В самом деле? – скептически спросил Люсьен.

– Я вообще не думала об этом, – принялась защищаться она. – Я… не могу сказать, что это мешало мне спать по ночам.

Алисия бессовестно лгала, но Люсьену об этом знать не следует.

– Да уж, – скривил губы де Грасси. – Зачем тратить время на такие мелочи?

Алисия выгнула брови, намного более темные, чем ее волосы.

– Ты меня осуждаешь?

Люсьен пожал плечами.

Тогда Алисия сказала:

– Я всегда ломала себе голову над тем, что ты сказал Жюлю.

Люсьен покачал головой.

– Какая разница? Он все равно не поверил мне.

Алисия выглядела сбитой с толку.

– Жюль ни словом не обмолвился о вашем разговоре.

– Ничего удивительного, – резко ответил Люсьен. – Он тоже был честным человеком.

– Тоже? – насмешливо бросила Алисия. – По-моему, к тебе это утверждение не относится.

– Я имел в виду своего отца, – ледяным тоном возразил он. – Меня утешает только одно: Бертран понимает, что родственники кое-что значат.

– У Бертрана есть родственники. – Вспомнив, почему они здесь оказались, Алисия вздрогнула. – Английские родственники. Которые его любят.

– У него есть и французские родственники, которые тоже будут его любить, – упрямо ответил Люсьен. – Впрочем, это пустой разговор. – Он поднял руку, подзывая Жоржа. Алисия на мгновение испугалась, что их беседа закончилась, но Люсьен просто попросил принести еще два бокала вина.

Жорж выполнил заказ. Увидев, что посетители не притронулись к перцу, он огорчился, но промолчал. Мрачное выражение лица Люсьена говорило само за себя.

Когда они остались одни, Люсьен сказал:

– Итак, подведем итоги. – Он слегка вздохнул. – Мы договорились, что Бертран сын Жюля, верно? – Приняв молчание Алисии за знак согласия, он продолжил: – Вот и отлично. Тогда возникает второй вопрос: как и когда сообщить об этом моему отцу.

У Алисии перехватило дыхание.

– А что потом? – События развиваются слишком быстро, выходят из-под контроля, и она усомнилась, что может с ними справиться. – Через пару дней мы вернемся в Англию.

– Нет, – решительно возразил Люсьен. – До окончания этой истории ты никуда не вернешься. Кстати сказать, я еще вчера поговорил с месье Ларуссом, который любезно сообщил мне, что вы приехали на две недели. Так что не морочь мне голову.

У Алисии дрогнули губы.

– С чего ты взял, что можешь мне приказывать?

– Перестань, – устало ответил Люсьен. – Ты прекрасно понимаешь, что Бертран хочет познакомиться со своими родственниками. Со всеми родственниками. Ты считаешь, что имеешь право отказать ему?

Алисия не знала, что и думать. Попытка уехать из Сент-Обена или вернуться в Англию тайком от Люсьена теперь казалась бессмысленной. Теперь де Грасси знают о существовании Бертрана. Если они захотят увидеть мальчика, расстояние не станет для них препятствием. Кроме того, так решил сам Бертран. Именно он написал письмо. Имеет ли она право мешать ему познакомиться с дедом?

– Ты отвезешь меня в пансион? – не глядя на Люсьена, спросила Алисия. – Бертран скоро вернется.

– И что ты ему скажешь?

– Все, кроме правды, – горько ответила она. – Ну что, едем?

5

В Сент-Обене царила послеполуденная жара. Большинство магазинов и бутиков были закрыты на сиесту. Они открывались около пяти часов и работали до позднего вечера.

Все выглядело как обычно, но Алисия не узнавала городка. Узкие улицы с белыми домиками казались знакомыми, однако в глубине души она знала, что все изменилось.

Она с облегчением увидела «опель» Риккертов, хотя перспектива предстоявшего объяснения с Бертраном была не слишком приятной.

Сын наверняка спросит, почему она общается с человеком, которого считает своим врагом. И обидится на то, что она не предупредила его о приезде Люсьена. Конечно, можно будет ответить, что она об этом не знала, но Бертран едва ли поверит ей.

И будет прав. Разве она не подозревала, что сегодня Люсьен появится здесь? Разве не поэтому рвалась как можно раньше уехать из пансиона? Только это все равно не помогло бы, уныло подумала она. Люсьен настойчив и терпелив.

При виде стоявших во дворе Риккертов Алисия тяжело вздохнула. Она была рада возвращению соседей, но Люсьену их видеть не следует. Он может не узнать их «опель» и спокойно уехать.

Ну да, как же…

Нельзя быть такой наивной. Люсьен приехал сюда, чтобы увидеться с Бертраном, и не уедет, не добившись своего.

На этот раз он остановил машину у ворот, и Алисия неохотно вышла. Бертрана видно не было. Наверное, он побежал в пансион разыскивать мать. Алисия заставила себя улыбнуться Риккертам и пошла по дорожке, чувствуя, что Люсьен идет следом.

Однако Риккерты не ответили на ее улыбку, и Алисия ощутила укол тревоги. В чем дело? Что случилось? Почему они так взволнованы? О Боже, что с Бертраном?

– Вы вернулись раньше, чем я ожидала, – сказала она, маскируя страх вежливостью. – К сожалению, меня не было и…

– Миссис де Грасси! Мадам! – шагнул вперед Генрих Риккерт. Его широкое лицо побагровело. – Боюсь, у меня для вас… плохая новость.

– Бертран? – испуганно спросила Алисия. – Что-то случилось с Бертраном?

– Спокойно, малышка! – перейдя на французский, попытался подбодрить ее Люсьен. Затем он повернулся к герру Риккерту и спросил: – Где Бертран?

Риккерт обвел их тревожным взглядом и пробормотал:

– Не знаю. – Ударившаяся в панику Алисия не отдавала себе отчета, что она вцепилась в руку Люсьена. – Он… исчез.

– Исчез? – побледнев как мел, воскликнула Алисия. – Что вы хотите этим сказать? Где исчез? Вы его потеряли?

– Алисия… – Оказывается, Люсьен умел успокаивать. – Дай герру Риккерту объяснить, что случилось. Беспочвенные обвинения только повредят делу, правда?

– Мне очень жаль, мадам, – сказал немец. Жена и сын придвинулись к Риккерту, словно искали его зашиты. – Как вам известно, мы поехали в парк водных аттракционов. Мальчики захотели поплавать в бассейне с искусственными волнами.

– И что дальше?

Поняв, что Люсьен начинал терять терпение, Риккерт заторопился.

– В бассейне было полно детей. Именно там мы видели Бертрана в последний раз.

– В последний? – слабо прошептала Алисия. Ее ногти вонзились в руку Люсьена; тот обернулся и бросил на нее сочувственный взгляд.

– Он был так увлечен… – беспомощно пробормотал герр Риккерт, инстинктивно опустив руку на плечо сына. – Мы с фрау Риккерт решили сходить в кафетерий и выпить кофе…

– Вы оставили их? – воскликнула Алисия, но взгляд Люсьена заставил ее замолчать.

– Мы не виноваты, – внезапно вмешалась фрау Риккерт, видимо решив, что ее муж слишком оправдывается. – Курт сказал, что Бертран звал его с собой на горку. Но Курт не захотел составить ему компанию. – Она пожала плечами. – Бертран не вернулся.

– О Боже! – Алисия находилась на грани обморока. Ничего хуже нельзя себе и представить. Бертран мог быть где угодно и с кем угодно. Она слышала множество историй о мальчиках, которых заманили в ловушку взрослые извращенцы. А вдруг ему грозит смерть? Она затаила дыхание. А если Бертран утонул? До сих пор это не приходило ей в голову. Господи, что же делать?

Алисия всхлипнула, и Люсьен, расспрашивавший Риккертов, тут же обернулся к ней.

– Cherie, – сказал он, использовав ласковое слово, которое Алисия больше не надеялась услышать, – постарайся успокоиться. Может быть, Бертран просто заблудился на обратном пути. Понтуаз велик. Скоре всего, сейчас он сидит у администратора и ждет, когда за ним приедут.

– Ты так думаешь? – Алисия, с опозданием поняв, что цепляется за Люсьена, тут же опустила руки по швам и покачала головой. – Тогда мне нужно ехать в Понтуаз. – Она понизила голос и спросила: – Ты отвезешь меня?

– Я буду счастлив отвезти вас, мадам, – заявил Генрих Риккерт, не дав Люсьену открыть рта. Он не обратил внимания на осуждающий взгляд жены и тронул Алисию за руку. – Это самое меньшее, что я могу для вас сделать.

– Ну, если так…

Но тут вмешался Люсьен.

– Месье, в этом нет необходимости, – решительно сказал он. – Бертран мой племянник. Поэтому я сам отвезу мадам де Грасси в Понтуаз.

– Как хотите, – обиженно ответил герр Риккерт. – Но я должен сказать, мадам, что мы тщательно обыскали весь парк и не нашли ни малейших признаков вашего сына.

Алисия молча покачала головой. Слова Риккерта отняли у нее последнюю надежду.

– Именно поэтому мы и вернулись, – быстро добавила фрау Риккерт. – Мы решили, что Бертран потерялся и попросил, чтобы кто-нибудь подвез его до пансиона.

– Как? – У Алисии пересохло во рту.

– Здесь много англичан, – попыталась оправдаться фрау Риккерт. – Бертран мог уехать с кем-нибудь из них.

– Бертран не такой! – возразила Алисия, но увидела взгляд Люсьена и осеклась. Он прав. Осуждать Риккертов не приходится. Она лучше всех знала, что поступки Бертрана далеко не всегда предсказуемы.

Где-то поблизости зазвонил телефон, и Алисия ничуть не удивилась, когда Люсьен извинился и пошел к «мерседесу».

Она с тревогой посмотрела ему вслед. Повода для волнений не было, но Алисия ждала худшего. Ничего глупее нельзя было придумать. Никто не знает, что Люсьен у нее. Тем более администрация парка аттракционов.

Де Грасси достал маленький телефон.

– Да? – нетерпеливо сказал он в микрофон.

Ответ заставил Люсьена недоверчиво нахмуриться.

Алисия невольно шагнула к нему. Интуиция подсказала ей, что это имеет отношение к Бертрану, и она внезапно вспомнила о собственных сомнениях. Сомнениях, касавшихся поездки Бертрана в Понтуаз, расположенный неподалеку от поместья де Грасси.

Взгляд темных глаз Люсьена был загадочным. Пожалуйста, молча молила она. Пусть с Бертраном ничего не случится…

Едва она подошла к машине, как Люсьен закончил разговор и бросил телефон на сиденье.

– Бертран в Монмуссо, – то ли с облегчением, то ли с досадой бросил он и пошел к Риккертам.

У Алисии закружилась голова. Бертран жив и здоров! Слава Богу!

Она начала злиться на сына только тогда, когда Люсьен вернулся к «мерседесу». Ничего странного, что он так рвался уехать с Риккертами. Наверное, он заранее решил так поступить. Но Люсьен приехал сюда и сорвал его планы.

– Садись. – Де Грасси открыл дверцу, и Алисия смерила его настороженным взглядом.

– Может быть, расскажешь, как он попал в Монмуссо? – Ее голос дрожал, но она ничего не могла с собой поделать. Бессовестный мальчишка!

– Расскажу по дороге, – резко сказал Люсьен. – Садись. Мы даром теряем время.

Алисия замешкалась, покосилась на Риккертов, стоявших у дверей пансиона, и решила подчиниться. Ей не хотелось пускаться в объяснения. Позже, когда у нее будет возможность собраться с мыслями…

– Мне нужно переодеться, – пробормотала она, не желая появляться перед остальными де Грасси в мятой майке и шортах.

Люсьен смерил ее красноречивым взглядом.

– Я думал, ты волнуешься за сына. – Участливый тон, которым он говорил раньше, бесследно исчез.

Алисия нахмурилась.

– Я действительно волнуюсь.

– Тогда садись, – велел он, обошел капот и сел за руль. – До Монмуссо час езды. Лучше вернуться, пока он не передумал.

Алисия без лишних слов забралась на сиденье.

– Думаешь, это возможно? – не в силах справиться с собой, спросила она.

Люсьен скорчил гримасу.

– Нет, – сказал он, включая двигатель. – Думаю, он находится именно там, куда стремился попасть. К несчастью, его там было некому встретить, кроме моего дворецкого.

– Твоего дворецкого? – Машина отъехала от пансиона. – Это он звонил?

– Да, – кивнул Люсьен.

– А твоей матери нет?

– Моя мать сейчас в нашей марсельской квартире, – ответил он. – Чтобы быть ближе к отцу. – Его губы иронически скривились. – И слава Богу!

Алисия невольно напряглась.

– Так ты раздумал рассказывать родителям о Бертране? – быстро спросила она.

Однако насмешливая улыбка Люсьена тут же рассеяла ее оптимизм.

– Можешь не надеяться, – с жестоким смешком ответил он.

Алисия опустила глаза и уставилась на собственные руки.

Дура, чего ты ждала? – выругала она себя. Люсьена заботит только одно: шок, который испытают старшие де Грасси, узнав о том, что все эти годы у них был внук. На твои чувства ему наплевать. Как всегда. Достаточно вспомнить, как он обращался с тобой на похоронах брата. Он был уверен, что ты не заслуживаешь ничего, кроме презрения.

Ее глаза наполнились слезами. В носу защипало так, что стало трудно дышать. Она быстро отвернулась и стала любоваться окрестным пейзажем.

Сент-Обен остался позади, и на смену многолюдному побережью пришли голые ущелья и плодородные долины. За белеными домиками, тонувшими в апельсиновых и оливковых рощах, вставали холмы, в удлинявшихся предвечерних тенях казавшиеся пурпурными.

Это родина моего мужа, напомнила себе Алисия. Он видел эти холмы, эти долины, а поскольку в жилах Бертрана течет кровь де Грасси, вполне естественно, что мальчика тоже тянет сюда.

Она снова опустила взгляд и увидела ноги Люсьена в дорогих кроссовках. Его тонкие щиколотки исчезали под свободными брюками. Дальше шли стройные голени и мускулистые бедра. Майка была заправлена под кожаный шнурок, концы которого болтались между ногами. Наконец взгляд Алисии уперся в безошибочно узнаваемый холмик.

О Боже!

Она отвела глаза от его ширинки и почувствовала, что на верхней губе проступила испарина. Это безумие! Безумие! Разве можно так смотреть на человека, который сделал все, чтобы разрушить ее жизнь? Должно быть, она рехнулась.

– Так ты считаешь, что во всем виноват я?

Алисия, ушедшая в свои мысли, захлопала глазами.

– Прости, не поняла…

– Это я виноват в том, что Бертран удрал от Риккертов? – Увидев ее пылающие щеки и блестящие глаза, Люсьен свел брови на переносице. – Что с тобой? Ты больна?

Нет, просто возбуждена, хотела ответить Алисия, но опомнилась. Люсьен тут ни при чем. Она сама виновата в том, что позволила сексу взять верх над разумом.

– Нет, – ответила она, отводя волосы от потной шеи. Хотя в машине был кондиционер, тело Алисии горело огнем. Почувствовав, что топ обтягивает ее вздувшиеся соски, она поспешно опустила руки и вытерла верхнюю губу. – Гм… далеко еще?

– Минут двадцать, – с трудом ответил Люсьен, и Алисия поняла, что он заметил ее смущение. Кажется, он и сам смутился… Нет, не может быть. Люсьен де Грасси всегда владеет собой.

Она неловко заерзала, и Люсьен снова покосился на нее.

– Тебе неудобно?

– Все в порядке, – солгала она и заставила себя оглянуться. – Герр Риккерт сказал, что ваше семейство славится винами и крупным рогатым скотом. – Она сделала глубокий вдох. – Я не знала, что вы фермеры.

– Фермеры? – насмешливо повторил Люсьен. – Это тебе сказал Риккерт?

– А что, он ошибся?

Он пожал плечами.

– В строгом смысле слова он прав. Каждого, у кого есть земля, можно назвать фермером. Но мой отец скорее бизнесмен. Он умеет выращивать виноград, однако ничего не понимает в скоте.

– Значит, коровами занимаешься ты? – осенило Алисию. – Мне следовало догадаться.

Люсьен испустил смешок.

– Почему?

– Потому что для разведения животных, которых гонят на бойню, нужен человек особого склада, – ответила Алисия, не слишком заботясь о вежливости. – Это настоящее варварство!

Люсьен со свистом втянул в себя воздух.

– Значит, по-твоему, я варвар? – грозно спросил он.

Алисия ощутила укол страха.

– Я… не знаю, – пробормотала она, но тут же осудила себя за трусость. – А разве это не так?

– Поживем – увидим, – мрачно ответил он и стиснул руль. – Сейчас меня интересует только одно: что именно твой сын рассказал Пьеру.

Алисия ухватилась за край сиденья. Какой позор! Она едва не забыла, куда едет и где находится. У молодой женщины противно засосало под ложечкой:

Она не ожидала, что когда-нибудь очутится в месте, где родился и вырос Жюль. И не хотела, попыталась внушить себе Алисия. Не хотела знакомиться с людьми, которые отвергли ее при жизни Жюля и продолжают отвергать до сих пор. Здесь рады Бертрану. А вовсе не ей.

Теперь они ехали по зеленой долине с красивыми белыми домиками, карабкавшимися к вершине холма. Над соснами и кипарисами возвышался шпиль церкви. Дорога сузилась; на ней начали встречаться телеги, запряженные мулами.

– Что… что это за место? – выдавила Алисия, когда Люсьен обменялся приветствиями с десятком мужчин и женщин. В тени увитых плющом балконов сидели старики, курили трубки и махали Люсьену натруженными руками. – Это Монмуссо?

– Да, – неохотно ответил Люсьен, затем нагнулся к лобовому стеклу и показал куда-то вверх. – Palais там.

Palais? Дворец? У Алисии пересохло во рту. Дом, на который он показывал, возвышался над зелеными полями и фруктовыми садами. Отсюда здание больше напоминало грозную средневековую крепость. Ничего подобного Алисия не могла себе представить. Как Бертрану хватило духу войти сюда без приглашения?

– Ну что, предчувствия тебя не обманули? – насмешливо спросил Люсьен, заставив ее вздрогнуть.

– Не было у меня никаких предчувствий! – Алисия с трудом проглотила слюну. – Мне и в голову не приходило, что ты живешь во… во дворце.

– Да ну? – саркастически спросил Люсьен. – Разве Жюль не рассказывал тебе о своем доме?

– Рассказывал, – принялась оправдываться Алисия. – Говорил, что его семья живет в поместье, которое называется Монмуссо. В Англии тоже есть поместья: и большие и маленькие. Но ими редко управляют из… из замка!

Люсьен пожал плечами. \

– Замки на юге Франции встречаются не так уж редко. Но Монмуссо на самом деле всего лишь сельский дом.

Однако Алисия осталась при своем мнении. Чем бы ни был Монмуссо, он разительно отличался от всего, что ей приходилось видеть. По мере приближения к зданию она все отчетливее видела башни и бойницы.

– Должно быть… он очень старый, – сказала она, пытаясь не думать о том, что скоро придется вылезти из машины и войти в palais.

– Кое-что здесь действительно уцелело от прежних веков, – кивнул Люсьен. – Но за прошедшие годы многое было перестроено и добавлено, так что теперь palais представляет собой смесь различных архитектурных стилей.

Алисия промолчала. Тон Люсьена казался ей оскорбительным. К какому бы стилю ни относился Монмуссо, он был прекрасен, и в глубине души Алисия понимала, что Люсьен считает так же.

Ее на мгновение отвлекло пастбище, по которому неторопливо разгуливали коровы. Они были огромные, сильные, с острыми рогами и ничуть не напоминали мирный домашний скот, который Алисия видела в Англии. Во всяком случае, подходить к ним близко у нее желания не было.

Если Люсьен и заметил ее испуг, то не подал виду. И на том спасибо. Если бы Алисия знала, что ей предстоит, то ни за что не согласилась бы покинуть Сент-Обен.

Но она согласилась. Здесь находится Бертран. Ее сын. Кроме того, в Монмуссо, каким бы грозным и величественным ни казалось это место, когда-то жил Жюль.

6

Едва они вошли в сводчатый вестибюль, как мальчик выбежал им навстречу. Сквозь жалюзи прорывались лучи солнца, отбрасывая зайчики на мраморный пол. Резиновые подошвы заскрипели, и Бертран резко остановился в нескольких метрах от вошедших. Судя по всему, он не ожидал увидеть мать. Во всяком случае, уголки рта у него опустились.

– Мама! – Но при виде Люсьена выражение его лица изменилось. – Дядя Люсьен! – Он улыбнулся, гордясь своим французским произношением. – Я ждал вас.

Алисия ничего не сказала. Неловкое молчание, наступившее после слов мальчика, нарушило появление пожилого дворецкого. Люсьен был уверен, что тот слегка вздремнул и не слышал, как подъехала машина. Слух Бертрана был явно тоньше.

– Месье, – смущенно начал дворецкий, – мальчик…

– Неважно, Пьер, – с улыбкой ответил Люсьен. – Конечно, Бертрану не терпелось поговорить с матерью и извиниться за свое поведение. Верно, Бертран?

Он предупреждающе выгнул бровь, но мальчик, явно обескураженный таким поворотом событий, нахмурился.

– Вы не поняли, – возразил он, дерзко глядя на мать. – Она хотела увезти меня!

– У нас не говорят «она», когда речь идет о матери, – резко прервал Бертрана Люсьен, хотя слова мальчика подтвердили его подозрения. Впрочем, если бы он не приехал в пансион, то легко нашел бы их, наняв частного сыщика. – Как ты здесь очутился?

Бертран вздернул подбородок.

– Разве она вам не говорила? – спросил он, демонстративно не обращая внимания на слова Люсьена. Когда реакции, которой он ждал, не последовало, мальчик угрюмо буркнул: – Меня подвезли.

– Подвезли! – впервые подала голос возмущенная Алисия. – Из Понтуаза?

– Откуда же еще? – Все шло совсем не так, как хотел Бертран.

Люсьен размышлял, что бы он сделал, если бы встретил мальчишку здесь. Наверное, отправил бы его к матери. Только обвинения в похищении ему и не хватает.

– Риккертам было на меня наплевать, – продолжал Бертран. – Они бросили Курта на меня, а сами пошли в бар.

– Неправда! – принялась отчитывать сына Алисия. – Кроме того, тебе нравится Курт. Вы провели вместе весь отпуск.

– Весь отпуск! – передразнил ее Бертран. – Мы прожили здесь только четыре дня! И кто сказал, что мне нравится Курт? Он плакса!

– Однако это не помешало тебе отправиться с ним и его родителями в Понтуаз! – напомнила Алисия, заставив Бертрана скорчить гримасу.

– А ты не догадываешься, почему я это сделал?

– Хватит! – Люсьен решил, что с него достаточно. – Мама задала тебе вопрос. Как ты добрался от Понтуаза до Монмуссо?

– Я уже ответил! – огрызнулся Бертран, и Люсьен понял, что Алисии с этим маленьким тираном приходится несладко. – Меня подвезли!

– Это не ответ, – холодно возразил де Грасси. – Кто тебя подвез? Догадываюсь, что это был незнакомый человек.

Бертран пожал плечами.

– Теперь знакомый. – Тут он встретил взгляд темных глаз Люсьена и понурился. – Ну ладно… Это был человек на телеге. Ну и что? Он немного знал английский, и мы говорили с ним о шансах Англии выиграть чемпионат мира по футболу.

– Ох, Бертран!

Алисия пришла в ужас, и Люсьену инстинктивно захотелось утешить ее. В конце концов, мальчик здесь, целый и невредимый. Как бы Бертран ни рисковал и какого бы наказания ни заслуживал, Алисия не должна осуждать себя.

– Догадываюсь, что Риккерты вернулись и начали хныкать, – ничуть не раскаиваясь, пробормотал Бертран, после чего сменил тактику. – Помнится, ты клялась, что твоей ноги здесь не будет!

– Можешь не сомневаться! – с сердцем ответила пришедшая в себя Алисия. – Ты представляешь себе, как я волновалась?

– Ох, мама! – Бертран сунул руки в карманы шорт и начал шаркать ногами по полу. – Ты должна была догадаться. Иначе зачем ты позвонила… ему?

Он ткнул пальцем в сторону Люсьена, и тому отчаянно захотелось выдрать мальчишку.

– Твоей матери не пришлось никому звонить, – ледяным тоном сказал он. – Мы ездили на ланч и узнали о твоем исчезновении только тогда, когда вернулись в пансион. Риккерты понятия не имели, куда ты пропал.

Почему-то это известие безумно разозлило Бертрана.

– Вы ездили на ланч? – воскликнул он. – А почему никто не сказал мне, что вы увидитесь еще раз?

– Что? – не веря своим ушам, переспросил Люсьен.

– Бертран… – Алисия попыталась вмешаться, но сын не собирался ее слушать.

– Я бы тоже поехал с вами, – объяснил он. – Вчера вы сказали, что хотите еще раз увидеть меня. И рассердились, потому что мама не захотела вас слушать. Держу пари, именно поэтому она отпустила меня с Риккертами. Чтобы выставить меня.

– Бертран! – снова воскликнула Алисия.

Люсьен не мог позволить ей оправдываться в одиночку.

– Не думай, что ты пуп земли, малыш, – сказал он. – Наши дела не имеют к тебе никакого отношения. Ты понял? Мы не обязаны отчитываться перед тобой.

Бертран бросил на него вызывающий взгляд, но счел за благо промолчать. Он подошел к матери, шаркая ногами, и мрачно заявил:

– Я хочу вернуться в пансион.

Алисия лишилась дара речи, и Люсьен снова пришел к ней на выручку.

– Позже, – решительно сказал он. – Мама устала. Ей нужно отдохнуть и подкрепиться. Посидим во внутреннем дворике. Я попрошу Веронику принести нам чаю со льдом.

– Я не люблю чай со льдом, – заявил Бертран и дернул мать за руку. – Поедем. Мне здесь не нравится.

Люсьен понял, что Алисия оказалась меж двух огней. Она явно испытывала облегчение оттого, что миф о добром дядюшке развеялся, но в то же время понимала, что потакать Бертрану не следует.

– Так попросить Веронику подать закуски? – по-французски спросил дворецкий.

Люсьен кивнул.

– Спасибо, Пьер, – сказал он и жестом показал на галерею, которая вела во внутренний дворик. – Прошу, Алисия.

Бертран схватил мать за руку.

– Я не хочу оставаться здесь! – возразил он. – Вызови такси!

– Позже я сам отвезу вас в пансион, – прервал его Люсьен. – Ну что, Алисия?

Та колебалась, но Люсьен не привык, чтобы ему возражали.

– Бертран, не будь таким эгоистом, – сказал он более любезно, чем собирался. – Ты сам захотел приехать сюда. Твоя мать здесь ни при чем. Будет только справедливо, если ты позволишь ей осмотреть место, где родился и вырос твой отец.

Бертран не смотрел на него.

– Пожалуйста, мама, – начал канючить он. – Тут все такое старое и мрачное. Давай поедем домой!

Алисия замешкалась, но, встретившись глазами с Люсьеном, сказала:

– Твой…, дядя прав. Ты сам хотел оказаться здесь. Так что можешь успокоиться. По-твоему не будет.

– Так и знал! – снова разозлился Бертран. – Тебе наплевать на меня!

– Ради Бога! – Терпение Люсьена лопнуло. – Я начинаю сомневаться, что ты де Грасси. Не смей так разговаривать с матерью!

Глаза Бертрана наполнились слезами.

– Ты… ты позволяешь ему… кричать на меня? – дрожащим голосом спросил он.

Люсьен с замиранием сердца ждал ответа Алисии.

– Так где мы сможем выпить чаю? – спросила она, увидев насмешливый взгляд Люсьена. – Я… я с удовольствием выпила бы чего-нибудь холодного.

У Люсьена засосало под ложечкой. Зачем он приглашает Алисию пить чай, если накануне хотел отомстить за боль, которую она причинила его семье… нет, ему самому?

– Иди за мной, – ледяным тоном сказал он и пошел к внутреннему дворику в задней части palais.

Царящая здесь атмосфера тут же заставила его успокоиться. В этот час дня патио казался настоящим оазисом. Здесь любил сидеть отец, а сам Люсьен лишь недавно оценил умиротворяющее действие этого места после напряженного трудового дня на винодельне.

– Как красиво! – Алисия прошла мимо и залюбовалась фонтаном. Она облокотилась о край бассейна и вдохнула в себя запах кувшинок.

Какие длинные у нее ноги, невольно подумал Люсьен. Какие стройные лодыжки и пышные бедра… О Боже!

Де Грасси резко отвернулся, боясь того, что мальчик заметит его реакцию. Неужели только вчера он уверял себя, что ненавидит Алисию? Разве можно бросать страстные взгляды на женщину, которая так обошлась с ним и его семьей? Должно быть, он свихнулся!

Слава Богу, Бертран не обратил на это внимания. Он злобно топтал осыпавшиеся лепестки, и Люсьен снова ощутил сочувствие к племяннику.

В патио вошла полная женщина с подносом.

– Спасибо, Вероника, – поблагодарил Люсьен. – Если что-нибудь понадобится, я позову.

– Да, месье.

Уходя, Вероника бросила испуганный взгляд на мальчика, и Люсьен понял, что инициатива окончательно ускользает от него. Конечно, Пьеру можно приказать помалкивать. Но женщина, которая знала Люсьена и Жюля с детства, едва ли будет держать рот на замке.

Впрочем, оно должен был знать это. Знать еще тогда, когда предложил Алисии остаться. Теперь следует серьезно подумать над тем, что сказать матери, пока до нее не дошли слухи о мальчике.

Алисия подошла к столику, и Люсьен заставил себя отвернуться. Видит Бог, это было трудно. Пышные рыжевато-золотистые волосы волнами падали на ее плечи. Они были длиннее, чем восемь лет назад, но так же сверкали в лучах солнца. Люсьен вспомнил, какими мягкими были эти волосы на ощупь…

Он уставился на поднос, принесенный Вероникой. Такие мысли были изменой памяти брата. Проклятье! Тогда Алисия еще не была женой Жюля, но это Люсьена ничуть не оправдывает. Тем более что она была девушкой…

– Хочешь пить? – разыгрывая гостеприимного хозяина, спросил он и указал на высокие стаканы с дольками лимона. – Прошу!

Алисия бросила на Люсьена осторожный взгляд и взяла протянутый им стакан, стараясь, чтобы их пальцы не соприкоснулись.

Что ж, так и должно быть, мрачно сказал себе Люсьен. Конечно, он сделал глупость, приведя Алисию туда, где все напоминает о Жюле. И тем не менее…

– Можно мне колы? – откуда-то снизу спросил Бертран, и Люсьен понял, что мальчик присоединился к ним. Благодаря Пьеру на подносе стояло несколько банок этого популярного напитка.

– Конечно, – по-французски ответил Люсьен, все еще думая о своем, но потом спохватился, открыл банку и перешел на английский. – Держи.

– Спасибо. – Мальчик взял банку и вдруг закусил губу. – Прошу прощения, дядя Люсьен, – сказал он. – Я… не подумал. – Он уныло посмотрел на мать. – Мама, я не хотел волновать тебя.

Алисия отвела взгляд, и Люсьен понял, что Бертран редко раскаивается в своих поступках.

– Поговорим позже, – сказала она и жадно припала к стакану. Потом вспомнила о вежливости, облизнула губы и добавила: – Замечательно! Такого вкусного чая со льдом в Англии нет.

Воспользовавшись тем, что Бертран отошел к фонтану, Люсьен придвинулся к Алисии.

– Вчера вечером я говорил с матерью, – сказал он, заставив ее поднять взгляд. Едва ли Алисия стала бы его слушать, если бы не Бертран. Днем Люсьен несколько раз пытался заговорить с ней, но без всякого успеха. Интересно, на что она надеется, избегая разговора?

– Серьезно? – на сей раз спросила Алисия, и Люсьен с досадой увидел, что в ее глазах мелькнула тревога. Несмотря на все случившееся, она явно не была готова к компромиссу. – Это как-то связано со мной?

Люсьен сделал глубокий вдох.

– Она сказала, что отец быстро поправляется. – Он не стал добавлять, что ничего не рассказал Мирей о случившемся. – Мать надеется, что его скоро выпишут.

Алисия пожала плечами.

– Рада за тебя.

– В самом деле? – Люсьену захотелось причинить ей боль. – С какой стати? Ведь это значит, что Бертран в ближайшее время познакомится со своими дедушкой и бабушкой.

Алисия поднесла руку ко рту, тщетно пытаясь скрыть страх.

– Ты шутишь?

– Ничуть, – ответил Люсьен, борясь с сочувствием, и резко добавил: – Алисия, игра проиграна. Признай это. По мальчику видно, как он к этому относится. Согласен, его способ настоять на своем далеко не идеален. Но ты ничего не добьешься, если попытаешься лишить его права поддерживать связь с французской родней.

Алисия судорожно проглотила слюну, поставила стакан на поднос и спросила:

– Ты разрешишь мне позвонить и вызвать такси?

Люсьен вздохнул.

– Я уже сказал, что сам отвезу вас в пансион. Так что в такси нет нужды.

Она покачала головой.

– Предпочитаю такси.

– Ты можешь себе это позволить?

Люсьен тут же пожалел о своих словах, но было слишком поздно.

– Ничего другого я от тебя и не ждала, – мрачно сказала Алисия. – Только это тебя и волнует, верно? Тебя и твоего отца. Именно поэтому вы были против моего брака с Жюлем. Потому что у меня нет денег. А раз так, значит, я мечтаю подцепить богатого мужа. Так вот, знай: пустой кошелек лучше, чем пустая душа!

Теперь Алисия смотрела на него. В ее широко открытых голубых глазах горело негодование, темные ресницы были мокрыми от слез. Люсьен поежился и почувствовал себя очень неуютно.

– Извини, – мягко сказал он. – Я не должен был так говорить. Ты простишь меня?

Она шмыгнула носом.

– А тебе не все равно?

Люсьен не успел опомниться, как его руки сами собой обхватили плечи Алисии.

Это явилось ошибкой. Ее кожа оказалась нежной, теплой и шелковистой. Люсьен знал, что стоит только сжать пальцы, как на ее коже останутся синяки, и ему захотелось сделать это.

Оставить на ней свою отметину; пусть все видят, что он сделал.

Это безумие. Но Люсьен не мог справиться со своими чувствами. Рот Алисии слегка приоткрылся, язык нервно облизал нижнюю губу. Его неудержимо тянуло прильнуть к этим пухлым, нежным губам…

Но этого не случилось. Алисия сдавленно вскрикнула, вырвалась, и Бертран тут же подбежал к ней.

– Что случилось? – спросил он, переводя темные глаза с матери на Люсьена и обратно. – Мама, ты что? Я боялся, что ты не позволишь мне еще раз увидеться с дядей, вот и все.

Нет, не все, мрачно думал Люсьен, пытаясь восстановить душевное равновесие. Хватило одного прикосновения к Алисии, чтобы он почувствовал себя выбитым из колеи. Он забыл ее нежную кожу, ее женственный запах. Ему захотелось напомнить Алисии о том, что было между ними, хотя такое воспоминание было бы убийственно опасным.

Однако надо успокоить мальчика. Люсьен заставил себя очнуться и резко сказал:

– Твоя мать знает, что не может помешать тебе познакомиться с родными. – Он бросил на Алисию вызывающий взгляд. – Что, не так? – А когда та промолчала, добавил: – Обсудим это завтра, идет? Когда ты придешь в себя после исчезновения Бертрана.

7

Люсьен прибыл на следующее утро, когда Алисия завтракала.

Впрочем, несколько чашек крепкого кофе едва ли можно назвать завтраком, но события последних дней окончательно лишили ее аппетита.

Накануне вечером Алисии тоже было не до еды. Хотя по просьбе Бертрана она отвезла его в пиццерию, но сама не смогла проглотить ни кусочка.

Конечно, Бертран вел себя идеально. Весь первый час он просил прощения за волнения, доставленные ей и Риккертам, а когда вечером увиделся с немцами, поговорил с ними сам. Алисия не знала и не хотела знать, что он им сказал. Его поведение слишком напоминало отцовское. При случае он мог очаровать кого угодно.

В общем, Бертран снова настоял на своем. Алисия не могла забыть, что он отыскал де Грасси, и чувствовала себя преданной.

И все же при виде Люсьена, разыскивавшего ее взглядом, она невольно вздрогнула. Точнее говоря, он разыскивал Бертрана. Не следует забывать, что она сама для де Грасси ничего не значит.

На Люсьене были нарядная светло-серая рубашка и черные брюки. Пока он шел к ее столику на краю террасы, за ним следила не одна пара любопытных глаз.

Он остановился рядом, и Алисия мучительно покраснела. Люсьен поздоровался, без приглашения сел напротив и вытянул длинные ноги.

Алисия тут же вспомнила, что утром не успела накраситься. Она не злоупотребляла косметикой, но обычно красила ресницы и губы. Поскольку Бертран еще спал, она ополоснула лицо в крошечной смежной ванной и надела те же майку и шорты, что и накануне.

– Ты приехал очень рано, – начала оправдываться она. – Бертран еще спит.

– Я хотел поговорить не с Бертраном, а с тобой. – Люсьен отыскал взглядом официанта, с завидной непринужденностью подозвал его и заказал кофе. Странно… Алисия была уверена, что в пансионе не обслуживают посторонних. – Хорошо спала?

Алисия невольно провела рукой по волосам.

– Хочешь сказать, что я ужасно выгляжу? – спросила она. – Что тебе нужно?

– Поговорить с тобой. – Официант принес кофе, и Люсьен сунул ему в руку кредитку. – Спасибо. – Затем он снова повернулся к Алисии и добавил: – Можешь не волноваться. Это будет не так неприятно, как тебе кажется.

– Ой ли? – глухо пробормотала Алисия, уставившись в свою чашку.

Тем не менее Люсьен ее услышал.

– Все зависит от тебя, – пожав плечами, сказал он.

– Понятно. – Она подняла глаза. – Если я соглашусь, все будет просто. Но если стану возражать, то ты начнешь меня заставлять. Ничего себе выбор!

Люсьен покачал головой.

– Я не собираюсь тебя заставлять.

– Но станешь, если придется.

– Да, если ты попытаешься лишить моего отца права познакомиться с внуком.

– Ничего себе утешение! – хмыкнула Алисия.

Люсьен тяжело вздохнул.

– Алисия, я тебе не враг. Почему ты не хочешь меня понять? Мальчик – вылитый де Грасси. Ты ведь не станешь отрицать это? Бертран обязан знать свое происхождение. – Люсьен сделал паузу, а потом продолжил: – В настоящий момент он – единственная надежда моего отца на будущее. Хотя сам отец еще этого не знает.

Алисия напряглась.

– Что ты хочешь этим сказать?

Люсьен вздохнул.

– Я думал, это ясно.

Алисией овладел страх.

– Ты… ты намекаешь на то, что… что Бертран…

– В один прекрасный день унаследует Монмуссо? – закончил за нее Люсьен. – Да, очень возможно.

– Нет! – Алисия ударилась в панику.

– Нет? Почему? – выгнул темную бровь Люсьен.

– Потому что… потому что ты старший сын. Это… твой сын должен унаследовать Монмуссо.

– А если у меня не будет сына? – Взгляд Люсьена был загадочным. – Я жениться не собираюсь. Следовательно…

– Но ты должен. – Алисия покачала головой. – Бертран – мой сын. Мой! Он не нуждается в том, что ты хочешь ему предложить.

– В самом деле? Ты считаешь, что имеешь право решать за него?

– Нет, но… – Алисия закусила губу. – Люсьен, он еще совсем ребенок!

– Я знаю. – Люсьен пожал плечами. – Он сделает выбор, когда станет старше. Но это не значит, что от Бертрана следует скрывать преимущества, которые связаны с его происхождением.

Она покачала головой.

– Это невозможно.

Однако Алисия понимала, что кривит душой. Честно говоря, она знала это всегда. Доказывала себе, что родные Жюля не заслуживают права знать о существовании Бертрана, но на самом деле берегла собственный покой.

– Я хочу, чтобы он переехал в Монмуссо и пожил там до конца каникул, – ровно продолжил Люсьен.

– Ты шутишь?! – растерялась Алисия. – Мне нужно время…

– Для чего? Чтобы настроить мальчика против меня?

– Нет. – На это она неспособна. – Но ты торопишь события.

– Не согласен. – Люсьен был неумолим. – Это самое разумное решение. Ему у нас понравится. И тебе тоже.

– Мне? – У Алисии отвисла челюсть. – Ты хочешь, чтобы я поехала с ним?

– Можешь думать обо мне что угодно, но я не чудовище, – бесстрастно ответил Люсьен. – Я не собираюсь отнимать у тебя сына. Но, похоже, настало время забыть прошлое.

Не веря своим ушам, она молча покачала головой.

Люсьен отодвинул нетронутую чашку в сторону.

– Алисия, прошу тебя, будь разумной.

– Ладно, будь по-твоему. – Она беспомощно махнула рукой. – Спроси Бертрана, хочет ли он провести остаток каникул в Монмуссо. Пусть решает сам. Но не жди, что я поеду с ним.

– Алисия!

Молодая женщина подняла глаза, боясь, что за ними наблюдают.

– Неужели ты не понимаешь: что сделано, то сделано? В конце концов, не я писал это письмо. Разве ты не в состоянии понять чувства мальчика? – продолжал уговаривать ее Люсьен.

– Бертран еще мал, – упрямо ответила она. – С чего ты взял, что он захочет переехать в Монмуссо? Что там хорошего? Он быстро заскучает.

– Серьезно? – Люсьен задумался. – Может быть, ты и права. В Монмуссо нет ни пляжа, ни магазинов, ни закусочных.

– Магазины Бертрана не интересуют, – неохотно призналась Алисия. – В отличие от пляжа. Он любит купаться.

– Вот и хорошо, – философски ответил Люсьен. – У нас есть бассейн. Почти равноценная замена.

Да, почти, признала Алисия. Не считая необозримых пастбищ, на которых пасутся коровы и, возможно, лошади. Бертран сможет купаться, научится ездить верхом и поймет, чего был лишен.

У Алисии свело живот. Разве она может соперничать с богатыми и могущественными де Грасси? Бертран слишком мал и не поймет, почему она отказалась от этого богатства и могущества.

– Тебе тоже пора познакомиться с родней, – помолчав, сказал Люсьен. – Мой отец с возрастом стал мягче. Когда он узнает о Бертране, он все поймет.

– В самом деле?

Алисия не могла этому поверить. Неужели Жозеф де Грасси, пытавшийся всеми правдами и неправдами помешать браку своего младшего сына, способен измениться? Впрочем, она и сама не знала, хочет ли встретиться с человеком, который с помощью Люсьена пытался разрушить ее жизнь.

Однако в чем-то Люсьен прав. Возможно, она была слишком эгоистичной, когда пыталась лишить Бертрана возможности выбирать. То, что она пострадала от де Грасси, еще не значит, что ее сына ждет та же участь,

– Я постараюсь сделать так, чтобы вам с Бертраном у нас понравилось. – От взгляда темных глаз Люсьена Алисию бросило в дрожь. – Соглашайся. Пожалуйста.

***

Когда прибыла Франсуаза, Люсьен был в кабинете отца.

Вероника провела молодую женщину в комнату, и Люсьен поднялся, пытаясь справиться с раздражением.

Франсуаза выглядела ослепительно, как всегда. Ее темные волосы были собраны в замысловатый узел на затылке, платье без рукавов было от модного дизайнера. Однако сегодня Люсьену показалось, что она одета слишком вычурно.

– Милый, это невероятно! – воскликнула Франсуаза, не обращая внимания на выражение его лица. Она дождалась ухода Вероники, потом обошла письменный стол и коснулась губами гладкой щеки Люсьена. – Твой дворецкий остановил меня в салоне и спросил, ждут ли меня! Какая наглость! Я ответила, что не нуждаюсь в приглашениях, чтобы увидеться со своим любовником!

– Франсуаза, Пьер знает, что я очень занят, – сказал Люсьен, раздосадованный ее фамильярностью. Он не был ее любовником. Тот факт, что они пару раз переспали, роли не играет. – Если у тебя нет ничего срочного, то прошу меня извинить.

У Франсуазы задрожала нижняя губа.

– Ты прогоняешь меня? Опять?

Люсьен тяжело вздохнул.

– Извини. Я уже сказал, что очень занят. Вечером мне нужно быть в Марселе, а до отъезда я должен многое закончить.

Франсуаза смерила его очень пристальным взглядом.

– Но Вероника сказала, что в palais гости. Неужели ты оставишь их одних?

Взбешенный Люсьен отвернулся. Нужно будет поговорить с горничной и предупредить, чтобы она не разговаривала о, мадам де Шобер так, словно та член их семьи.

– Что за гости? – тем же властным голосом продолжила Франсуаза. – Экспортеры, дилеры? Торговцы скотом?

– Родственники, – неохотно ответил Люсьен. Лгать не имело смысла. Рано или поздно Франсуаза все узнает.

– Родственники? – У Франсуазы блеснули глаза. – Тетя Жанна? Кузен Жофруа с женой? Тетя Жанна мне нравится. Она так хорошо знает историю вашей семьи…

– Это не тетя Жанна, – бесстрастно ответил Люсьен, готовый сообщить ей правду. Но тут раздался стук в дверь. Решив, что Вероника хочет спросить, не подать ли им чего-нибудь, он с облегчением крикнул: – Войдите!

Однако его ждало разочарование. В комнату вошел Бертран, с любопытством посмотрел на гостью, а потом весело сказал:

– Так вот где вы, дядя Люсьен! Я с трудом отыскал вас.

На лице Франсуазы отразился такой ужас, что Люсьен чуть не рассмеялся. Впрочем, он сам испугался, когда увидел Бертрана впервые. А Франсуаза смотрела на сына человека, за которого собирается замуж.

Воцарившуюся в кабинете неловкую тишину прервал Бертран.

– Дядя Люсьен, я сделал что-то не так? – с детской непосредственностью спросил он. – Мама сказала, что если я хочу, то могу спуститься и поискать вас.

Сомнительно, подумал Люсьен. Разве что Алисия нарочно хотела смутить его. Если так, то ей это удалось.

– Все в порядке, Бертран, – заверил он мальчика по-английски и подумал, что чересчур подозрителен. Едва ли Алисия и Бертран знали о приезде Франсуазы. Люсьен велел экономке разместить их в дальнем крыле palais, так что это было случайным совпадением.

– Тогда ладно. – Бертран бросил на Франсуазу еще один взгляд, но было видно, что он с трудом сдерживает возбуждение. – Дядя Люсьен, я видел бассейн. Он такой огромный!

– Кто?.. – Франсуаза с трудом находила слова. – Кто это?

– Меня зовут Бертран де Грасси, – опередив Люсьена, сказал мальчик. – Мы с мамой пробудем здесь до конца отпуска. Правда, здорово?

Ошеломленная Франсуаза уставилась на Люсьена. Тому пришлось выйти из-за стола и положить руку на плечо Бертрана.

– Он прав, – снова по-английски сказал Люсьен, решив, что все к лучшему. – Бертран – сын Жюля.

– Сын Жюля! – Франсуаза побледнела как мел. А затем сказала, переходя на родной язык: – У Жюля не было сына.

– Нет, был, – быстро ответил Люсьен, поняв, что Бертран прислушивается к их разговору и чувствует антипатию Франсуазы. – Мальчику семь лет. Да, Бертран?

Франсуаза покачала головой, переваривая новость.

– Но… откуда ты знаешь, что он сын Жюля? Кто тебе это сказал?

Люсьен сделал ей знак глазами, призывая к осторожности, и воскликнул:

– Этого не требуется! Разве ты не видишь, что мальчик – вылитый де Грасси? Он копия моего брата в детстве.

– Или тебя самого, – парировала Франсуаза. – Он похож на вас обоих, но это не значит, что… – Она осеклась, поняв, что вредит себе самой, а затем с жаром продолжила: – Хочешь сказать, что ты пригласил эту… эту женщину погостить в Монмуссо? – Выражение ее лица говорило само за себя. – Люсьен, ты сошел с ума! Хочешь, чтобы у отца случился еще один сердечный приступ? Так и будет, если он узнает, что ты тайком от него притащил сюда эту… эту…

– Замолчи! – рявкнул Люсьен, удивляясь собственному гневу. О Боже, еще несколько дней назад он сам думал так же! – Я ничего не делаю тайком, – резко продолжил он. – Именно поэтому я вечером еду в Марсель. Чтобы поговорить с матерью. И придумать, как лучше сообщить новость отцу.

Бертран встревожился.

– Что случилось, дядя Люсьен? – спросил он. – О чем вы говорите? Почему… она… так сердится?

У Франсуазы раздулись ноздри.

– Люсьен, нам нужно поговорить наедине, – холодно сказала она, не обращая внимания на слова мальчика и продолжая говорить по-французски. – Пожалуйста, попроси… Бертрана… – Тут она брезгливо скривила губы. – Пусть твой Пьер покажет ему palais. Мы должны кое-что обсудить.

Люсьен сжал плечо Бертрана и провел его за письменный стол.

– Боюсь, сейчас у меня нет времени, – по-английски сказал он. – Мы продолжим беседу в другой раз.

Франсуаза заскрежетала зубами.

– Ты ставишь меня перед свершившимся фактом и думаешь, что я смирюсь с этим? – воскликнула она. – Ни извинений, ни объяснений! У тебя в гостях женщина, которая разрушила мою жизнь! О Боже, за кого ты меня принимаешь?

Люсьен устало вздохнул.

– Франсуаза, я понимаю, какое это для тебя потрясение…

– Потрясение! – Франсуаза истерически расхохоталась. – Если ты хотел бы уничтожить меня, то не смог выбрать лучшего способа!

– Франсуаза, не преувеличивай! – Люсьен жалел, что эта сцена происходит на глазах Бертрана, но отослать ребенка не мог. – Едва ли встреча с сыном Жюля может уничтожить тебя. Со времени смерти брата прошло почти восемь лет.

Франсуаза ахнула.

– Думаешь, я забыла, что он бросил меня ради этой…

– Ради Бога, Франсуаза! – Люсьен перешел на французский. Нужно положить этому конец. – Ты забыла, что через шесть месяцев благополучно вышла замуж за Жака де Шобера?

Рот Франсуазы открылся и тут же закрылся. Люсьен решил, что с Бертрана хватит, и улыбнулся ему.

– Бертран, возможно, мадам де Шобер права, – мягко сказал он. – Она предлагает тебе поискать Пьера. Он с удовольствием покажет тебе остальную часть palais.

Бертран посмотрел на Франсуазу с сомнением, а потом спросил:

– Можно прийти к вам после того как… мадам де Шобер уйдет?

– Позже, – решительно ответил Люсьен и подтолкнул мальчика к двери. – А сейчас ступай. Ты найдешь Пьера в оранжерее. Знаешь, где это?

– Найду, – довольно непочтительно ответил Бертран. – А что сказать маме? Мадам де Шобер тоже ее подруга?

Люсьен был уверен, что Бертран знает правду, но не хотел думать над этим. И все же когда Люсьен повернулся к Франсуазе, его посетила предательская мысль. Ничего удивительного, что Жюль предпочел Алисию…

Впрочем, он знал это всегда.

8

В тот день Алисия и Люсьен так и не встретились.

По словам Бертрана, Люсьен уехал в Марсель. Очевидно, чтобы повидаться с отцом и рассказать ему о последних событиях. Однако Люсьен говорил, что отец поправляется после тяжелой операции. Станет ли он рисковать здоровьем старика?

Или она сама придумывает причину для того, чтобы не сообщать Жозефу де Грасси правду? В конце концов, Монмуссо принадлежит отцу Люсьена и пока тот ничего не знает, можно надеяться, что в конце отпуска они с сыном уедут отсюда подобру-поздорову.

Да, как же!..

В глубине души Алисия знала, что морочит себе голову. Свидание с Жозефом де Грасси грозило ей с того дня, когда Бертран решил написать деду. Как жаль, что она узнала об этом лишь через несколько недель после случившегося!

Экскурсия по palais привела Бертрана в восхищение. И Алисия его понимала. Ничего красивее Монмуссо она до сих пор не видела, а комнаты, в которых поселили ее с Бертраном, были выше всяких похвал.

Palais был разделен на несколько покоев, каждые со своим собственным внутренним двориком; их соединяла крытая колоннада. В вазах и горшках росли цветы. Они карабкались по узким белым колоннам, поддерживавшим крышу, и разноцветными лавинами обрушивались с каждого балкона.

Благодаря мадам Нарбон, экономке де Грасси, говорившей по-английски с сильным французским акцентом, Алисия знала, что Люсьен и его родители занимают главные покои, окна которых смотрят на тот дворик, где Алисия накануне пила чай. Но ее и Бертрана поселили в другом крыле, неподалеку от пруда, в котором крошечные тропические рыбки плавают между кувшинками размером с блюдце.

Просторный зал с пушистыми коврами и тяжелой резной мебелью не уступал другим помещениям palais. Некоторые из украшавших его произведений искусства были поистине бесценными.

С залом граничила столовая, производившая не менее внушительное впечатление. Чугунный стол с крышкой из гранита окружали резные стулья; в золотом канделябре стояли ароматические свечи, придававшие комнате экзотический вид.

Конечно, у Бертрана были своя спальня и ванная, оборудованные по последнему слову техники. Кстати сказать, как и ее собственные. Оставалось только догадываться, что скажет мальчик по возвращении домой…

Когда Алисия и Бертран уезжали из пансиона, Риккерты очень жалели. После фиаско, приключившегося накануне, Алисия считала, что обязана объяснить им случившееся. Пусть думают, что она горит желанием познакомиться с неожиданно обнаружившейся французской родней. Так будет намного проще.

Месье Ларусс также выразил сожаление по поводу их неожиданного отъезда. Хотя сдать их номер в это время года легче легкого, француз галантно заверил, что ему будет не хватать ее. Это тронуло Алисию. Приятно знать, что хоть кому-то она небезразлична.

Однако на следующее утро в Монмуссо ее охватили дурные предчувствия. Хотя вечером им с сыном подали превосходный ужин в комнаты и подозрения Алисии, что Люсьен хочет завладеть всем временем Бертрана, не оправдались, она чувствовала, что ее голос здесь не будет решающим. Люсьен привез их сюда, чтобы познакомить мальчика с его французской родней. Было ясно, что наедине с матерью Бертран пробудет недолго.

Проснувшись и босиком пройдя на балкон, Алисия почувствовала, что ее мысли приняли другое направление. Бертран рассказал матери, что накануне днем в кабинете дяди была молодая женщина, которая почему-то спорила с Люсьеном. Почему, он так и не понял. Тем более что они говорили в основном по-французски.

В отличие от Бертрана, Алисия догадалась, что эта женщина недовольна их приездом. Но почему? И кто она такая? Подружка Люсьена? Невеста? Тогда при желании можно будет скомпрометировать его. Месть сладка…

Впрочем, не стоит даром тратить время. Если Люсьен помолвлен с этой женщиной, ей-то что? И все же существует по крайней мере один человек, которому пребывание Бертрана в Монмуссо не по душе…

Утро стояло чудесное. Было еще рано, но солнце поднялось высоко и плитки под ее ногами успели нагреться. В отличие от спальни. Хотя в комнатах не было кондиционеров, толстые стены palais не пропускали тепло.

В саду, окружавшем palais, работал какой-то мужчина, а издали доносилось ровное жужжание газонокосилки. Только тут до Алисии дошло, что просторная майка, которую она использовала вместо ночной рубашки, едва прикрывает ее бедра. Поэтому она ушла в спальню и решила поискать сына.

Однако в комнате Бертрана мальчика не оказалось. Простыни были разворошены, но одежды, вчера вечером висевшей на стуле, не было.

Алисия вздохнула. Волноваться не имеет смысла. Мальчик едва ли ушел из palais; кроме того, в поместье есть люди, которые могут за ним присмотреть. И все же ее раздосадовало, что Бертран ушел, ничего не сказав. В конце концов, они проводят здесь первый день.

Алисия вернулась к себе в спальню, приняла душ и начала одеваться. Жаль, что она взяла с собой так мало летних платьев. Конечно, ее гардероб нельзя назвать обширным, но кое-какие наряды из хлопка остались дома.

В конце концов, она остановилась на белых бриджах до колен и блузке, завязывавшейся на талии, собрала волосы в конский хвост, сунула ноги в туфли без задников и вышла из спальни.

Найти дорогу в главные покои оказалось не так-то просто. Когда вчера мадам Нарбон показывала ей palais, Алисия обращала внимание не столько на направление, сколько на пышное убранство комнат.

Когда Алисия очутилась во внутреннем дворике, она поняла, что заблудилась.

Обогнув незнакомый фонтан, она подошла к краю дворика и посмотрела вниз. Там раскинулись террасы, усаженные апельсиновыми деревьями, от запаха которых щипало в носу. Сколько их здесь? Сотни? Тысячи? И все же деревья занимают лишь малую часть поместья. У нее закружилась голова.

– Что ты здесь делаешь?

Голос Люсьена напугал ее. Алисия виновато оглянулась и увидела, что он стоит у фонтана. Когда он подошел? Она почувствовала себя неуютно. В его гибкой фигуре было что-то угрожающее.

– Я… я заблудилась, – призналась она, решив, что лгать не имеет смысла. – Я искала Бертрана и… кажется, потеряла направление.

– Вот как? – Люсьен подошел к ней. – Что, любуешься фруктовыми деревьями моего отца?

– Я пыталась сосчитать, сколько их. – Алисия сунула руки в задние карманы бриджей и неловко пожала плечами. – Неужели апельсины так легко выращивать?

– Не слишком сложно, – подтвердил Люсьен. – Конечно, у них есть свои трудности, как и у нас. Плодовую мушку трудно вывести; кроме того, каждый садовод боится болезней. – Он поджал губы. – Алисия, тебя действительно интересуют деревья? Или ты хочешь увильнуть от разговора?

– Увильнуть? – Алисия не поняла, о чем он говорит. – Ты имеешь в виду Бертрана? Ты знаешь, где он?

– У Шарля Форестье, моего главного зоотехника, – ответил Люсьен. – Сегодня утром он пришел на скотный двор, когда мы осматривали новых коров. – Он помолчал, а потом неторопливо сказал: – Со стороны мальчика это было довольно опрометчиво. Здешние быки не чета английским. Они с норовом, и несчастные случаи тут не редкость.

У Алисии пересохло во рту.

– Ты хочешь сказать, что Бертрану угрожала опасность? Что эти животные могут убить?

– Нет.

– Но ты намекнул на это!

– Я сказал, что он допустил беспечность, зайдя на скотный двор, – терпеливо ответил Люсьен. – Вопреки широко распространенному мнению, быки не набрасываются на людей без предупреждения.

– Но это ужасно! – воскликнула Алисия.

На щеке Люсьена забилась какая-то жилка.

– Чего ты боишься? Может быть, меня?

– Нет, – покривив душой, ответила встревоженная Алисия. – Я уже говорила. Мне не нравится, что ты разводишь животных, которых потом отправляют на бойню.

– Хочешь сказать, что в Англии не едят мяса? – Люсьен подошел ближе.

Кровь бросилась ей в голову. Хотя на улице было жарко, но испарина на верхней губе и струйка пота, потекшая между грудями Алисии, объяснялись совсем другими причинами. Она переступила с ноги на ногу и упрямо ответила:

– У тебя одно мнение, у меня другое.

– О да. – Люсьен посмотрел на нее сквозь опущенные веки. – Но мое мнение тебя нисколько не интересует, верно? И речь идет не только о быках.

– Что ты имеешь в виду? – быстро спросила Алисия, подумывая о бегстве. Но Люсьен прижал ее к зарослям вьюнка, и бежать было некуда. – Мы с Бертраном здесь, правда? Разве это было мое решение?

– Нет, не твое.

Хотя Люсьен согласился, но продолжал смотреть на нее так, что Алисия не на шутку испугалась. Он слишком сильный, слишком властный, слишком мужественный. Но больше всего она боялась собственной реакции на эту мужественность. Она слишком хорошо помнила, чем это закончилось восемь лет назад…

– Эта ситуация нелегка для нас обоих, – наконец промолвил он. Алисия не могла отвести глаз от его губ. – У нас слишком много общих воспоминаний. – Люсьен поднял руку и, к ужасу Алисии, провел смуглым пальцем по ее щеке и подбородку. – Неужели ты не можешь хотя бы попытаться понять мои чувства?

Алисия резко отдернула голову.

– Я… я не знаю, что… чего ты от меня хочешь… – Она заикалась и отчаянно озиралась по сторонам. – Мне жаль, что наше пребывание здесь мешает твоей личной жизни, но это не моя вина, и…

– Что ты сказала? – Разгневанный Люсьен схватил ее за плечи и рванул к себе. – О чем ты говоришь?

– Перестань! – крикнула Алисия, тщетно пытаясь разжать его пальцы. – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Вчера днем Бертран видел тебя с ней! И сказал, что эта женщина ему не обрадовалась!

Хватка Люсьена усилилась.

– Видел меня с кем? – прорычал он, не обращая внимания на то, что их могут увидеть снизу и подумать Бог знает что. – Говори, Алисия! Как, по-твоему, кто это был?

– Откуда мне знать? Ты не делишься со мной своими секретами.

– Не делюсь, – подтвердил он. – Но ты делаешь из этого далеко идущие выводы, верно?

– Люсьен…

– Так вот, знай: она не моя подружка, как это называют у вас в Англии! Ее зовут Франсуаза. Франсуаза де Шобер. И это та самая женщина, на которой собирался жениться мой брат до того, как стал… до того, как познакомился с тобой!

Алисия с трудом проглотила слюну.

– Я тебе не верю.

– С какой стати мне тебе лгать? Действительно, с какой?

Алисия с тревогой посмотрела в темные глаза Люсьена; мысль о том, что бывшая невеста Жюля продолжает бывать в этом доме, ей не понравилась.

– Я… я не знаю, – неловко ответила она, жалея о том, что начала этот разговор.

Губы Люсьена сошлись в ниточку.

– Ты многого не знаешь, Алисия. – Его слова звучали мрачно, но выражение лица неуловимо изменилось. – Думаешь, ты здесь единственная, у кого есть чувства?

Алисия не могла вымолвить ни звука, не могла пошевелиться, не могла отвести от него глаз. Мгновение назад она боялась его гнева, но теперь боялась самой себя. Пальцы Люсьена больше не причиняли ей боли – наоборот, ласкали.

Кончик его большого пальца нащупал ложбинку под ее ухом и ощутил частое биение пульса. Соски, касавшиеся его груди, напряглись и оттопырили тонкую ткань. Колено Люсьена раздвинуло бедра Алисии, и каждый нерв ее тела напрягся до предела. У нее не было сил бороться с собой.

– Это глупо, – хрипло сказал он. Алисия инстинктивно перевела взгляд на его губы и поняла, что Люсьен реагирует на происходящее так же, как она сама.

– Тогда отпусти меня, – едва дыша, попросила она, но не сделала попытки отодвинуться.

Люсьен прекрасно понимал ее состояние: об этом говорило черное пламя, внезапно вспыхнувшее в его глазах.

– Сейчас, – пообещал он, но не сдержал слова. Он опустил голову, и его рот оказался в нескольких сантиметрах от губ Алисии. Его дыхание было жарким и чувственным. – Я не должен, – еле слышно добавил он, а потом опустил голову и их губы слились.

Обоих охватил огонь, бороться с которым было невозможно. Так уже было, с ужасом успела подумать Алисия, прежде чем жадный поцелуй Люсьена заставил ее забыть обо всем на свете. Она потеряла голову и уступила чувству, которое пыталась побороть с тех самых пор, как увидела его на крыльце пансиона. Обвив руками теплую шею Люсьена, она прильнула к нему всем телом и прижалась ноющими сосками к его мускулистой груди.

Люсьен что-то пробормотал, не отрываясь от ее губ. Хотя Алисия почти не знала французского, но готова была поклясться, что он сказал «я хочу тебя».

Когда язык Люсьена раздвинул ее губы, Алисия впустила его с радостью. Она опьянела от страсти; голова кружилась от желания и наслаждения.

Ладонь Люсьена сжала ее затылок и заставила закинуть голову. Поцелуи разжигали пламя в ее крови. Он обнимал ее на глазах у всех, яростно прижимая к себе, и Алисия тут же ощутила его возбуждение.

Когда Люсьен коснулся ее обнаженных ребер, она поняла, что блузка выскользнула из бриджей. Мужской палец начал поглаживать ее под грудью. Алисия еще крепче обхватила руками его шею. Это означало капитуляцию. Ей хотелось, чтобы Люсьен ласкал ее груди; впервые в жизни она поняла, как хорошо ходить без лифчика.

Алисия так и не узнала, кто из них первым услышал шаги. Скорее всего, это была она. Во всяком случае, она ощутила холодок в воздухе, который до того казался раскаленным. Но первым голову поднял Люсьен. Он повернулся, прикрывая Алисию собой, и хрипло выдохнул:

– Мама…

О Боже! У Алисии чуть не подломились колени. То, что его мать застала их с поличным, было достаточно скверно. Но то, что эта женщина могла подумать о ней, было еще хуже.

– Люсьен! – Голос, ответивший ему, был в лучшем случае ошеломленным, в худшем – откровенно враждебным. – Что здесь происходит? Ты в своем уме?

Алисия вздрогнула. Ее слабого знания французского хватило, чтобы понять слова мадам де Грасси. Ничего удивительного. Должно быть, она и сама сошла с ума, если позволила Люсьену обнимать себя.

– Говори по-английски, мама. – Голос Люсьена звучал удивительно спокойно. Просто не верилось, что мгновение назад он сгорал от страсти. Однако было непонятно, как он сумеет объяснить свои поступки. Впрочем, Люсьен и не попытался этого сделать. – Я не ждал, что ты приедешь так рано.

– Вижу. – Тон мадам де Грасси был холодным как лед. – Но мне кажется, что я приехала как раз вовремя.

– Мама, ирония тебе не идет. – Люсьен оглянулся. – Позволь представить тебе твою невестку.

– Сомневаюсь.

Мадам де Грасси не скрывала своего презрения, но Алисия ее не осуждала. В конце концов, она сама презирала себя. Она заправила блузку в бриджи и пригладила руками волосы, выбившиеся из хвоста. Однако скрыть распухшие губы было нельзя.

– Рано или поздно тебе пришлось бы познакомиться с ней, – спокойно сказал Люсьен, однако мадам де Грасси по-прежнему вела себя так, словно не замечает Алисии.

– Ты всерьез веришь, что я буду разговаривать с ней после этого… этого фиаско? – воскликнула она. – О Боже, Люсьен, я не верю своим глазам! Думаешь, годы заставили меня забыть то, что случилось с Жюлем? – Она шумно выдохнула. – Никогда!

– Мама, ты преувеличиваешь. – Люсьен был вежлив, но стоял на своем. – С тех пор прошло восемь лет. Жизнь продолжается.

– И что это должно означать? – воскликнула Мирей, изумленная тем, что Люсьен защищает вдову своего брата. – Что тебя тянет к ней? Неужели ты слепо увлекся ею, как до тебя поступил Жюль? О Боже, Люсьен, я думала, что ты умнее!

Алисия решила, что с нее хватит. Она не собирается прятаться за спину Люсьена. Пусть его мать не думает, что ее боятся! Она обошла своего непрошеного защитника и встала перед разгневанной маленькой женщиной.

– Поверьте мне, мадам де Грасси, – сказала Алисия, с досадой слыша, что у нее дрожит голос, – я очутилась здесь не по собственному желанию. – Она бросила на Люсьена осуждающий взгляд, а затем продолжила: – И то, что случилось здесь, также не входило в мои планы. Ваш сын… пристал ко мне, когда я искала Бертрана. Если вам хочется кого-то обвинить, то обвиняйте его.

Мирей де Грасси выслушала эту тираду молча, критически рассматривая молодую женщину, и Алисия внезапно смешалась, почувствовав свою ущербность. Голубое шелковое платье с короткими рукавами добавляло матери Люсьена величия. В Мирей не было и ста шестидесяти сантиметров, но корона пышных черных волос и высокие каблуки делали ее выше. Ее шею украшали два ряда настоящего жемчуга, а в часах и кольцах сверкали драгоценные камни. В таком виде можно являться на прием к королеве, кисло подумала Алисия, гадая, не нарочно ли старуха оделась так торжественно. Может быть, она готовилась к битве? Рядом с ней бриджи и блузка Алисии смотрелись непрезентабельно. Если бы знать, что мать Люсьена появится именно сегодня!

Но, видимо, Мирей не собиралась вступать с ней в спор.

– Бертран? – спросила она, повернувшись к сыну. – Так зовут мальчика, верно? Сына Жюля? Где он?

– Наблюдает за тем, как Шарль осматривает скот, – ответил Люсьен, не глядя на Алисию, и та с возмущением поняла, что больше никаких объяснений от него не потребуется. Можно биться головой об стену, но Мирей де Грасси будет осуждать ее, и только ее. Оставалось надеяться, что Бертран простит свою мать, если правда об этой сцене когда-нибудь выплывет наружу.

9

– Люсьен, ты согласен?

Задав вопрос, Арман Леблан деликатно покашлял, и Люсьен, рассеянно смотревший в окно кабинета, перевел взгляд на трех мужчин, сидевших за длинным полированным столом.

– Я… Прошу прощения, что?

– Я спросил, согласен ли ты, чтобы старик поэкспериментировал с лозами, привезенными из Испании, – терпеливо повторил Арман. – Все мы знаем, что наши лучшие купажи были найдены только методом проб и ошибок.

Люсьен задумчиво кивнул.

– Думаю, ты прав, – ответил он.

У него болела голова. Честно говоря, она болела уже три дня. Люсьен знал, что обязан исполнить долг перед отцом, но сосредоточиться не мог. Со времени получения письма Бертрана он толком не спал ни одной ночи.

Неделя выдалась тяжелая, а после приезда матери в Монмуссо стало еще хуже. Вся прислуга знала, что мадам вне себя. Правда, сейчас Мирей вернулась в Марсель, но Люсьен чувствовал, что это лишь временная передышка.

– Ты здоров? – Арман смотрел на него с любопытством.

Видимо, выражение лица выдавало Люсьена. Черт побери, у него был повод для расстройства. Мать видела, как он целовался с женщиной, которую ненавидел больше всех на свете.

Однако в момент поцелуя Люсьен забыл о ненависти. Держа Алисию в объятиях и крепко прижимая к себе, он думал только о том, как бы вонзиться в ее нежное тело. Отпираться было бесполезно: он хотел овладеть ею, и если бы не мать…

Люсьен потер лоб. Именно это не давало ему покоя. Мирей сначала рассердилась, но вскоре взяла себя в руки и сделала все, чтобы он мог свалить вину на Алисию. Мать хотела, чтобы он признался, будто вдова Жюля кокетничала с ним и нарочно искала его внимания, чтобы в будущем воспользоваться этим преимуществом.

Но он не мог пойти на это. Пока мать была здесь, они избегали друг друга. Между ними стояла Алисия.

Как ни странно, к Бертрану это не относилось. Хотя мальчик слегка побаивался своей французской бабушки, но трогательно пытался подружиться с ней. Люсьен знал, что поведение мальчика оставляет желать лучшего. Во-первых, Бертран слишком откровенен; во-вторых, относится к старшим без того почтения, к которому Люсьен с братом были приучены с детства. Хотя отношение Мирей к возникшей ситуации было неоднозначным, но Бертран приходился ей внуком и она понимала, что Люсьен был обязан рассказать ей об этом.

В конце концов Люсьен достал письмо Бертрана и отвез его матери в Марсель. Это был самый простой и, возможно, самый милосердный способ сообщить ей правду. Хотя сначала Мирей сомневалась в происхождении Бертрана, но все сомнения рассеялись, когда она увидела мальчика. Теперь следовало решить, как сообщить об этом отцу Люсьена. Оставалось только ждать и надеяться, что известие о внуке будет способствовать выздоровлению месье Жозефа.

Однако это не облегчало положения Грасси-младшего. Нужно было принимать ответственные решения, но он не мог сосредоточиться не только на деле, но и на таких обычных вещах, как сон и еда. Люсьен думал только об одном: Алисия вернулась в его жизнь; Алисия находится в palais. И хотя она жадно отвечала на его ласки, но по-прежнему была настроена враждебно.

– Я предпочел бы отложить голосование до возвращения отца, – наконец сказал он. Как можно принимать решение, от которого зависит будущее поместья, если он не знает, что случится через несколько дней?

Мужчины огорченно переглянулись, но спорить не стали. Они пожелали месье Жозефу скорейшего выздоровления и вышли из кабинета.

После их ухода Люсьен поднялся, подошел к окну и начал устало массировать затылок. Вот так помог отцу… Наверное, было бы лучше, если бы тот оставил вместо себя Армана.

Люсьен стукнул кулаком по ставне. Черт побери, что с ним творится? Почему он не может перестать думать об Алисии? Не пройдет и недели, как отец будет дома. Мать сказала, что врач доволен тем, как идут дела. Хотя отцу было шестьдесят, он мог дать фору многим молодым. Сейчас имеет значение только здоровье месье Жозефа, а не женщина, которую он не видел восемь лет…

***

Люсьен познакомился с невестой брата за две недели до венчания.

По приказу отца он прилетел в Англию, чтобы помешать свадьбе. Хотя отец велел передать Жюлю, что в случае непослушания оставит его без гроша, Люсьен знал, что это лучший способ заставить брата сделать наоборот. Упрямством Жюль не уступал отцу, был горд и жадностью не отличался.

Следовательно, требовалось избрать другую тактику. Люсьен был вынужден признаться, что прилетел по просьбе отца, но сделал вид, что он на стороне влюбленных и хочет помочь их браку.

Обмануть брата оказалось очень легко, с болью в сердце вспомнил Люсьен. Жюль был открыт и доверчив. Ему и в голову не пришло, что у брата на уме совсем другое.

Однако Алисия подозревала его с самого начала. Возможно, она уже тогда понимала, что доверять ему нельзя, но скрывала свои чувства от Жюля.

Однако через несколько дней все изменилось. В конце концов, Люсьен должен был стать единственным представителем семьи жениха на предстоящей свадьбе. К тому же Алисия видела, как Жюль радовался брату.

Жюль почти все время проводил в университете, готовясь к выпускным экзаменам. Степень в области истории искусств помогла бы ему получить работу даже без помощи отца. Однако это означало, что Люсьен и Алисия большую часть времени проводили вместе. Работа в книжном издательстве не требовала от Алисии все время находиться в офисе, а Жюль хотел, чтобы она получше узнала его брата.

Люсьен вспоминал те давние события с большой неохотой. Когда ему пришло в голову, что лучший способ помешать свадьбе – это самому соблазнить Алисию? Когда он решил, что брат совершает ошибку и что он, Люсьен, обязан доказать это?

О Боже, каким он был самонадеянным! Конечно, он был убежден, что Алисия выходит за Жюля из корыстных соображений. Заверения Жюля в том, что это была любовь с первого взгляда, звучали неубедительно. У Люсьена не было никаких сомнений: если Алисия заметит, что его тоже влечет к ней, она сразу поймет преимущества брака со старшим братом. В конце концов, наследником отца был Люсьен, а не Жюль.

Люсьен со свистом втянул в себя воздух. Неужели он думал, что все будет так просто? О да, тогда ему было всего двадцать четыре и он видел жизнь только в черно-белых тонах. Но с какой стати он считал себя непогрешимым?

Однако Алисия действительно была неравнодушна к нему. Правда, она тщательно скрывала свои чувства, но Люсьен видел, как она на него смотрит, как внимательно прислушивается к каждому его слову. Алисия думала, что это дружба, однако от Люсьена не укрылись признаки влюбленности. К несчастью, она не замечала их, пока не стало слишком поздно.

Впрочем, он тоже не остался безучастным к ее прелестям. Алисия была красива, а длинные ноги и короткие юбки сильно отличали ее от сдержанных католичек, которых так много на юге Франции. Там девушки из родовитых семей даже сейчас не пользуются свободой. С них не спускают глаз, пока не выдадут замуж.

Возможно, именно это привлекло к ней и Жюля. Правда, брату всегда нравились девушки с длинными ногами и высокой грудью. Алисия была бы красавицей даже без пышной гривы рассыпавшихся по плечам рыжих волос, и не видеть этого мог лишь слепой.

Но дело было не только в красоте. Ум и доброта Алисии делали задачу Люсьена еще более приятной. И вместе с тем более трудной. Она показывала ему кварталы Лондона, о которых Люсьен не имел понятия, щедро делилась с ним знаниями и смешила историями, которые случались со знаменитыми людьми, бывавшими в этом городе.

Наверное, именно тогда она перестала его дичиться. Конечно, Алисия еще осторожничала. Она помнила, что Жозеф де Грасси настроен против ее брака с Жюлем, и это мешало ей с доверием относиться к посланцу семьи. Люсьен мало-помалу переубеждал ее, но и сам не остался равнодушным к ее чарам.

В конце концов, его стали раздражать вечера, когда к ним присоединялся Жюль. Гордиться тут было нечем, но интимные прикосновения брата к невесте вызывали у Люсьена досаду. Даже сейчас он не мог бы найти название чувствам, которые испытывал много лет назад…

***

Бертран нашел мать в тени балкона.

Алисия не видела сына с самого утра. Теперь, когда его бабушка уехала в Марсель, у мальчика впервые появилась возможность навестить Шарля Форестье. Хотя дружба сына с главным зоотехником тревожила Алисию, однако старый дворецкий клятвенно заверил ее, что Бертрану в palais ничто не грозит.

– Он – наследник хозяина, – просто сказал Пьер, и Алисия заподозрила, что дворецкий знает правду.

Впрочем, это невозможно. Правды не знает никто из них. Бертран – сын Жюля и внук Жозефа де Грасси. Этого достаточно.

Постепенно у них с Пьером возникло что-то вроде дружбы. Старый дворецкий прилагал все усилия, чтобы она чувствовала себя в palais как дома. Именно он показал Алисии маленькую часовню неподалеку, в которой был похоронен ее муж. Жюль вместе с предками лежал в каменной гробнице с родовым гербом. Алисия несколько минут простояла рядом с его могилой, ощущая давно забытое чувство покоя.

Однако с Мирей де Грасси все было по-другому. Несмотря на гнев, охвативший пожилую женщину при виде Люсьена, целовавшегося с вдовой собственного брата, она сразу поняла, что Бертран принадлежит к их роду. Хотя Алисии казалось, что бабушка не испытывает к внуку никаких чувств, Мирей провела с ним несколько часов, расспрашивала о его жизни в Англии и в присутствии матери мальчика сетовала на то, что невестка столько времени скрывала его от них.

Впрочем, Алисию это не задевало. Мирей де Грасси не хотела знать ее еще восемь лет назад; ничего удивительного, что она в упор не замечала ее и теперь. Но присутствие Бертрана заставляло ее соблюдать вежливость. Правда, обе держались очень холодно, но Бертран был слишком взволнован встречей с бабушкой, чтобы заметить это.

Пока, поправила себя Алисия. Рано или поздно он все поймет. И что тогда делать? Сейчас думать об этом не хотелось. У нее и так множество поводов для раздумий, и, прежде всего, Люсьен…

***

После приезда матери они с Люсьеном и минуты не пробыли наедине. Воспоминание о сцене, которую прервала Мирей де Грасси, было слишком мучительным, и Алисия сделала все, чтобы избавиться от него. К счастью, Бертран был слишком мал, чтобы участвовать в официальном семейном обеде. Это дало Алисии прекрасный повод остаться с сыном.

Однако не мешало думать о Люсьене и том, что было бы, если бы не неожиданный приезд его матери. О Боже, с чего она взяла, что излечилась от тяги к нему? Да, близость Люсьена возбуждала ее, но она считала, что в любую минуту сможет положить этому конец.

Это оказалось чудовищным заблуждением. Как только Люсьен коснулся ее, как только их губы слились, она стала глиной в его руках. А когда его язык проник в ее рот, она потеряла все ориентиры. Влечение сделало ее беззащитной.

Сейчас, глядя на сына, она была вынуждена признать, что несколько дней, проведенных в Монмуссо, сильно изменили Бертрана. Она не могла сказать, в чем заключается эта перемена. После отъезда из пансиона он загорел дочерна и перестал покрывать волосы гелем. Теперь они были блестящими и черными, хотя и не такими длинными, как у Люсьена. Но изменение было не только физическим. Бертран стал более уверенным в себе, более сдержанным и казался старше своего возраста. Он начал вести себя так, словно родился здесь, внезапно осенило Алисию. Так, словно его домом была не маленькая лондонская квартирка, а Монмуссо.

Эта мысль настолько напугала Алисию, что ее голос прозвучал резче, чем следует.

– Где ты был? Уже почти два часа! Ты что-нибудь ел? Надевал шляпу, как тебе велели?

Рот Бертрана сжался.

– Мама, мне не нужна шляпа! – воскликнул он, решив ответить сначала на последний вопрос. – Дядя Люсьен ходит без шляпы, а мне что, нельзя?

Алисии захотелось заткнуть уши. О Боже, как она устала слышать постоянные ссылки на Люсьена! Бертран не проявлял особого желания проводить время с бабушкой, но относился к Люсьену с огромным уважением, хотя и обижался на то, что тот при случае отчитывал его. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, подумала Алисия. Люсьен обладает именно тем типом мужественности, которым восхищается ее сын. Отец Алисии обожал внука, и тот мог вить из деда веревки. В отличие от Люсьена. О Боже, неужели ей требуются еще какие-то доказательства?

– Твоему… дяде не нужна шляпа, потому что он здесь родился, – нетерпеливо сказала она сыну. – Привык к этому климату. А ты нет.

– И я тоже привыкну, – ответил Бертран, беспечно пожав плечами. – А кстати, где дядя Люсьен? Я думал, что он уже вернулся из Марселя.

– Может быть, – ответила Алисия, закрыв нетронутую книгу, лежащую на ее коленях. – Ты ему не сторож. Он приезжает и уезжает когда хочет.

Бертран вздохнул.

– Что случилось, мама? – с осуждением спросил он. – Почему ты такая злая? Я только спросил, где дядя Люсьен. Хотел рассказать ему, что сделал утром.

Алисия напряглась.

– И что же ты сделал?

– Тебе правда интересно? – Бертран подошел к пруду, опустил руки в прохладную воду и побрызгал на себя. – Ты всегда все портишь. Я знаю, ты не хотела ехать сюда, но, если уж так случилось, почему не доставить себе удовольствия?

Алисия лишилась дара речи.

– Я… я ничего не порчу, – наконец дрожащим голосом возразила она. – Бертран, это несправедливо. Я просто заботилась о тебе, вот и все. Ты еще ребенок. Смотреть на животных можно, но при этом нельзя забывать, что они опасны.

– Лошади не опасны, – ответил Бертран, повернувшись к ней лицом. – Именно это я хотел сказать дяде Люсьену. Шарль сам выбрал для меня лошадь. Я все утро катался на ней в паддоке.

– Лошадь? – Алисия не знала, радоваться этому или огорчаться. – Ты имеешь в виду пони? Мальчики твоего возраста не ездят на настоящих лошадях.

– А дядя Люсьен ездил!

Алисия вспылила и едва не заявила, что дядя Люсьен вовсе не образец для подражания.

– Кроме того, Маркиза – кобыла, – продолжил мальчик, явно гордый своими успехами. – Она не такая большая, как Веллингтон, жеребец дяди Люсьена, но и не игрушечная.

Вдруг лицо Бертрана осветилось радостью, и Алисия ничуть не удивилась, услышав голос Люсьена:

– Я сам попросил Шарля подобрать Бертрану верховую лошадь. Если он выбрал Маркизу, то правильно сделал.

Алисия бросила на него враждебный взгляд. Люсьен стоял спиной к солнцу, и его смуглое лицо скрывалось в тени. Однако его фигура в легком сером костюме выглядела очень внушительно. Чересчур внушительно, с досадой подумала Алисия.

– Я не помню, чтобы кто-то спрашивал у меня разрешения, – ревниво сказала она, встав с кресла и прикрыв глаза рукой.

– Ох, мама! – снова недовольно сказал Бертран. – Почему мне нельзя ездить верхом? Тут все это делают!

– Кроме меня, – возразила Алисия и заметила, что глаза Люсьена приобрели ироническое выражение.

– Это можно исправить, – ровно сказал Люсьен. – Я сам буду тебя учить. Тебе понравится. Заодно и с поместьем познакомишься. Завтрашнее утро годится для первого урока?

– Спасибо, но я не желаю учиться ездить верхом! – бросила Алисия и услышала еще один досадливый вздох мальчика. – Я просто хотела сказать: все, что касается Бертрана, касается и меня. Он пока еще мой сын, как бы ты ни желал, чтобы было по-другому!

– Мама, о чем ты говоришь? Почему дядя Люсьен не хочет, чтобы ты была моей мамой? Ты же была женой его брата.

– Твоя мать немного сердится на меня, вот и все, – быстро прервал его Люсьен. – Знаешь, на твоем месте я пошел бы к себе и немного отдохнул. Ты наверняка устал. Верховая езда – вещь утомительная. Кроме того, мне нужно поговорить с твоей матерью наедине.

Бертран хотел что-то возразить, но передумал. Тем более что Алисия поддержала Люсьена.

– Да, ступай, Бертран, – сказала она так, словно ее мнение что-то решает. – Мы вернемся к этому разговору позже.

Эта фраза Бертрану не понравилась, но Алисия ничего не могла с собой поделать. На самом деле ей вовсе не хотелось оставаться наедине с Люсьеном, однако сын должен знать, что она не собирается пренебрегать своими родительскими обязанностями только из-за того, что к словам дяди он относится с большим уважением. Она – его мать. С ее мнением нужно считаться.

Когда Бертран исчез в доме, Алисия вышла на солнце и заметила, что Люсьен не сводит с нее темных глаз. Но еще большее раздражение она испытала от мысли, что он бесцеремонно вторгся в ее часть palais. А она-то считала себя здесь в безопасности! Очередная ошибка.

– Перестань смотреть на меня как на волка в овечьей шкуре, – отрывисто сказал Люсьен, снимая пиджак и вешая его на спинку стула. – Я вижу, что ты избегаешь меня, но в этом нет необходимости.

– Да неужели? – Его придирчивый взгляд вывел Алисию из себя. – Неужели мать велела тебе не переступать границ дозволенного? Приятно знать, что хоть кто-то имеет над тобой власть!

Внезапно в глазах Люсьена вспыхнул гнев.

– Моя мать достаточно умна, чтобы ничего мне не приказывать, – резко возразил он. А затем, поняв, что Алисия нарочно дразнит его, добавил: – Ей вообще ничего не требовалось говорить. То, что произошло между нами, было ошибкой. И больше не повторится.

Эти слова заставили Алисию испытать облегчение и досаду одновременно. Какая дерзость! – подумала она. Какое высокомерие! Она могла бы доказать, что этот человек не так владеет собой, как думает.

Но это было бы безумием. Тем более что у Люсьена связь с другой женщиной. Поэтому Алисия быстро передумала и спросила:

– Так о чем ты хотел поговорить? Твоя мать велела выставить меня еще до возвращения отца?

Люсьен негромко чертыхнулся.

– Перестань намекать, что мои решения зависят от кого-то другого! – рявкнул он. – Да будет тебе известно, что последние полтора года именно я управляю поместьем и винодельней! Вот почему я снова живу в palais, а не в собственном доме.

Алисия широко открыла глаза.

– У тебя есть собственный дом?

– Что в этом странного? Мне тридцать два года. У меня есть своя жизнь.

– Но… твой дом? Он далеко отсюда?

– А почему ты спрашиваешь? – Настала его очередь иронизировать. – Хочешь взглянуть?

Алисия красноречиво пожала плечами.

– Конечно нет. Но ты работаешь здесь. Вот я и подумала…

– Он здесь, в поместье, – насмешливо ответил Люсьен. – В долине. Конечно, там куда более скромно, чем здесь, но мне нравится.

Алисия не могла справиться с собой.

– Ты удивляешь меня, – дерзко ответила она. – Я думала, что palais подходит тебе намного больше.

– Это только доказывает, что ты мало меня знаешь, – бросил он и вдруг обратил внимание на ее неприкрытые плечи. – Ты обгоришь. Продолжим разговор в доме.

О нет! Алисия инстинктивно отпрянула. Она не собирается приглашать его к себе. Хотя Люсьен нарушил нейтралитет внутреннего дворика, она еще может делать вид, что покои принадлежат ей.

– Со мной все в порядке, – ответила она, проведя рукой по горячей коже. – Скажи, чего ты хочешь, и дай мне возможность заняться своим делом.

– Алисия, когда ты перестанешь мне прекословить? – хрипло спросил Люсьен, ведя ее к пруду.

Она покачала головой.

– Ты сам сказал, что любое наше общение ошибка. Какое тебе дело до моих мыслей?

– Не знаю, – странным тоном ответил он. А затем неохотно добавил: – Но дело есть.

Ошеломленная Алисия подняла на него взгляд. Его реплика прозвучала как гром среди ясного неба. Да, несколько минут назад ей хотелось соблазнить его, но такой реакции она не ожидала.

– Сомневаюсь, – наконец сдавленно пробормотала она. – Пожалуйста, говори. Незачем даром тратить твое и мое время.

Губы Люсьена изогнулись.

– Тебе нравится оскорблять меня, верно?

– Я только хочу, чтобы ты ушел! – воскликнула вышедшая из себя Алисия. – Твоя мать наверняка не одобрила бы этой беседы!

Люсьен нахмурился.

– Моя мать мне не сторож, – сверкнув глазами, ответил он. – Но я пришел сюда не для того, чтобы говорить о семейных делах.

– Нет? – Ногти Алисии вонзились в мякоть ладоней. – Тогда о чем? Может быть, о той женщине, которую ты не хочешь называть своей подружкой?

Люсьен стащил с себя галстук, расстегнул воротник, и Алисия невольно залюбовалась его бронзовой шеей.

– Ты продолжаешь злить меня, – сухо сказал он. – Но раз уж так вышло, я рад, что ты упомянула о ней. Я уже говорил, что Франсуаза была помолвлена с Жюлем. Сегодня вечером она приедет в palais. Думаю, будет неплохо, если за обедом ты присоединишься к нам.

10

Что заставило ее откликнуться на это дурацкое предложение?

Готовясь к обеду, Алисия нещадно ругала себя за согласие. Она могла отказаться. Могла проигнорировать его приглашение и не подвергать себя риску услышать оскорбления. Но ее главной чертой было любопытство. Приходится со стыдом признать, что ей хочется увидеть женщину, которую любил Жюль и любит Люсьен.

Впрочем, если быть до конца честной с самой собой, то существует еще одна причина. Жюль рассказывал ей о Франсуазе де Гранвиль. Он подозревал, что эта девушка на самом деле хотела выйти замуж за Люсьена, но, когда тот не проявил к ней интереса, переключилась на младшего брата. Казалось, теперь она добилась своего, и Алисии не терпелось увидеть ее рядом с Люсьеном.

Но можно ли назвать это желание разумным?

Алисия смотрела в высокое резное зеркало и видела в своих глазах мучительную боль. Она верила, искренне верила, что Люсьен больше не может причинить ей вреда. Но это не так. Он в любую минуту может принудить ее к сдаче своих позиций, а она продолжает поощрять это…

***

Когда она впервые поняла, что ее влечет к Люсьену? Когда начала заранее ждать часов, которые ей предстояло провести с ним? И почему так долго морочила себе голову, доказывая, что ее чувство к Люсьену совершенно невинно?

Алисия не хотела в этом признаваться, но в глубине души знала правду. Это произошло в те дни, когда Жюль сдавал выпускные экзамены. Она сблизилась с Люсьеном, не подозревая, что его намерения разительным образом отличаются от ее собственных.

Легко быть крепким задним умом. Легко говорить себе, что такого человека, как Люсьен де Грасси, не могло серьезно тянуть к редакторше без гроша в кармане. Но он был таким милым, таким очаровательным, таким неосознанно сексуальным, что она влюбилась в него по уши, не успев понять этого.

Окончательно потеряла голову, с горечью подумала Алисия, вспомнив свою тогдашнюю беспомощность.

Но все начиналось совершенно невинно. Так невинно, что она ничего не заподозрила. А потом стало слишком поздно.

В то время она снимала однокомнатную квартирку неподалеку от Бейкер-стрит. Хотя ее овдовевший отец жил лишь в нескольких милях оттуда, но, когда Алисия получила работу в издательстве, ей захотелось независимости.

С Жюлем они познакомились в библиотеке. И до появления на сцене Люсьена она не сомневалась, что это любовь.

Конечно, Жюль не сказал ей, что помолвлен. Алисия считала, что он так же одинок и свободен, как и она сама. И только когда зашла речь о женитьбе, Жюль признался, что у него есть невеста.

Сначала Алисия хотела порвать с ним. Но Жюль убедил ее, что в любом случае не вернется к француженке. Если Алисия не выйдет за него замуж, он проведет остаток жизни в одиночестве.

Теперь Алисии кажется, что это было чересчур театрально, но тогда ей хотелось верить ему. Он даже показал ей письмо, которое написал Франсуазе, и Алисия смирилась. Они решили пожениться после его выпускных экзаменов.

Жюль сомневался, что на свадьбу приедет кто-нибудь из его родни. Он написал отцу, сообщив, что влюбился в англичанку, но Жозеф де Грасси не ответил. Вместо этого он прислал старшего сына, чтобы тот сделал то, чего невозможно добиться словами. Так Алисия познакомилась с человеком, который оказал роковое влияние на всю ее жизнь.

Но сначала так вовсе не казалось. Хотя Алисию немного встревожил приезд Люсьена, но Жюль настолько обрадовался брату, что девушка быстро забыла свои сомнения и радушно встретила будущего родственника.

Впрочем, это было нетрудно. Люсьен сумел сделать их отношения не только непринужденными, но и сердечными, и, когда Алисия заметила, что его влечет к ней, она приписала это исключительно его доброте.

Когда они переходили дорогу, он брал ее за руку; сопровождая в бар или ресторан, слегка касался ее ягодиц; когда они садились на диван или банкетку, их бедра на мгновение соприкасались. С помощью этих уловок Люсьен возбуждал ее, а она, идиотка, так и таяла. Почему она ничего не понимала? Почему доверяла ему?

Честно говоря, это ей льстило. Льстило, что ей уделяют столько внимания, льстило, что ему нравится с ней. Ей тоже нравилось с ним, и если иногда Алисия грезила о том, как приятно было бы заняться с Люсьеном любовью, то оправдывала себя тем, что она девственница и ее любопытство вполне естественно.

Любопытство!

Алисию передернуло. Менее подходящее слово найти трудно. Она ощущала его всеми фибрами души и тела, а когда они были вместе, то не могла думать ни о ком другом. Видимо, она желала его, хотя сама не знала, что это значит.

Постепенно она начала замечать разницу между братьями. Оба были высокими и смуглыми, но Люсьен был выше и смуглее, а его сексуальный магнетизм действовал на Алисию все сильнее. То, что казалось ей привлекательным в Жюле, в Люсьене было подчеркнуто. Так бывает, когда после копии картины видишь оригинал. Да, копия была неплохая, теперь думала Алисия, но это не мешало ей оставаться копией.

За пару дней до свадьбы они с Жюлем решили съездить в пригород, где жили ее родные. Конечно, отец и сестры приехали бы на церемонию, но Алисии хотелось увидеть их и обговорить кое-какие детали предстоящего уик-энда. Теперь она понимала, что интуитивно искала моральной поддержки. Сестры были в восторге от Жюля и могли убедить Алисию, что она поступает правильно.

Но в последнюю минуту Жюль отказался. На тот вечер была назначена встреча студентов-иностранцев, и он сказал, что Люсьен с удовольствием проводит ее.

Вот именно, с горечью подумала Алисия. Она категорически отказалась от сопровождения и поехала одна, но по возвращении ее встретил Люсьен.

– Вокзал – неподходящее место для одинокой женщины, – заявил он.

Алисия возмутилась и все же была тронута его вниманием.

Они доехали до ее квартиры на такси. Вежливость требовала пригласить его на чашку кофе. До сих пор в ее квартиру не входил ни один мужчина, кроме Жюля, и Алисия сразу же осознала свою ошибку. Люсьен со своей дерзкой мужественностью целиком заполнил собою комнату. Присутствие Жюля никогда не пугало ее, но тут было совсем другое дело.

Пока она варила кофе, Люсьен бродил по комнате и рассматривал фотографии. Алисия предпочла бы, чтобы он сел, но в комнате было всего два стула, стоявших у обеденного стола, и диван, на котором она спала. Хотя днем она накрывала диван цветным покрывалом, этого было недостаточно, чтобы сохранить душевный покой.

В конце концов он сел на диван, широко расставил ноги, положил руки на колени и опустил голову. Алисию неудержимо потянуло к нему. Ей захотелось прикоснуться к его шее, вплести пальцы в его густые волосы. Но, конечно, ничего подобного она не сделала. Она понимала, что Люсьен тоже нервничает. И это делало случившееся еще более непростительным.

Однако пока что все шло своим чередом. Когда кофе сварился, она взяла чашки и села рядом с Люсьеном на диван. На нем была кожаная куртка, такая же черная, как и джинсы в обтяжку.

Единственным цветным пятном в его наряде была темно-вишневая рубашка. Братья умели носить одежду. Но если Жюль выглядел в ней всего лишь неплохо, то на мускулистой фигуре Люсьена все смотрелось элегантно.

– Хороший кофе, – сказал он.

Алисия зарделась от похвалы. Она предложила ему еще чашечку и уже хотела встать, как Люсьен схватил ее за запястье и заставил сесть.

Алисия посмотрела ему в глаза и все поняла.

Нужно было остановить его. Прикрыть рот рукой и не дать его губам достичь своей цели. Но она этого не сделала. Да, она подняла руки, но только для того, чтобы обнять его за шею и сделать то, чего желали они оба.

По крайней мере, тогда ей так казалось. Она была слишком ослеплена своими чувствами, чтобы следить за его реакцией. С Алисии было вполне достаточно того, что Люсьен наконец поцеловал ее и прижал к диванным подушкам. Что его мускулистое тело было возбуждено и напряжено, что его поцелуй был полон чувства.

Но ей не приходило в голову, что это чувство можно подделать. Да и с какой стати? Алисия была уверена, что Люсьен ощущает то же самое, что и она сама, и, хотя ее угнетало чувство вины перед Жюлем, она наивно уверяла себя, что жених все поймет. Как только узнает, что они с Люсьеном любят друг друга…

О Боже, какой сентиментальной идиоткой она была!

Даже сейчас она испытывает страх перед собственной доверчивостью. Тогда Алисия всерьез считала, что Люсьен так же беспомощен перед силой страсти, как и она сама.

Дура набитая!

И все же она считала, что сила вспыхнувшей между ними страсти явилась для Люсьена неожиданностью. Как бы последовательно он ни выполнял свой циничный план, но случившееся заставило его забыть о мести. Во всяком случае, на время. Он желал ее так же, как она его. Возможно, понимание этого делало случившееся еще более ужасным.

Честно говоря, сначала ей казалось, что все ограничится одним поцелуем. Она была невинна, доверчива, привыкла к Жюлю, который с уважением отнесся к ее желанию остаться девушкой до первой брачной ночи, и мысль о том, что Люсьен может злоупотребить ее доверием, просто не приходила ей в голову.

Ей следовало быть умнее. Следовало с первого взгляда понять, что Люсьен ничем не напоминает Жюля. То, как он целовал ее, как чувственно проникал языком в ее рот, должно было заставить Алисию понять, что она играет с огнем.

Возможно, с огнем играли оба брата. Но если не кривить душой, Алисия никогда не сомневалась в том, с кем из них ей хочется лечь в постель. Люсьен был намного более пылким, требовательным и опытным. Он прекрасно знал, чего хочет, и ничто не могло отвлечь его от намеченной цели.

Естественно, глупой девчонке его искусные ласки казались прелюдией к страстному роману. Алисия убедила себя, что Люсьен влюблен в нее. Конечно, это не оправдывало случившегося, но до поры до времени избавляло от мук совести.

Когда Алисия ощутила на себе тяжесть его тела, ее покинули остатки сомнений. Дыхание Люсьена было таким же прерывистым, как у нее самой, его жгучие поцелуи заглушали слабые протесты Алисии и возбуждали ее. А когда к ее животу прикоснулся горячий, пульсирующий мужской член, желание стало нестерпимым.

Ни до, ни после этого она не испытывала более сильного чувства. Алисия потеряла остатки здравого смысла и забыла стыд. Все казалось таким правильным, таким естественным… Она не могла предотвратить случившееся, хотя воспоминание об этом было самым унизительным в ее жизни.

Алисия вспомнила, что сняла с Люсьена куртку, сунула руки в воротник рубашки и прикоснулась к шее, вид которой и навел ее на грешные мысли. Потом она погрузила пальцы во влажные волосы и притянула к себе его.

Руки Люсьена нащупали пуговицы ее блузки. При одном вспоминании об этом у Алисии участилось дыхание. Ее груди под кружевным лифчиком стали горячими и тяжелыми. Она хотела – нет, изнывала от желания, – чтобы Люсьен прикоснулся к ним. О Боже, она была такой доступной… Так старалась, чтобы ему ничто не помешало, что разделась бы сама, стоило только попросить. Но Люсьен раздел ее сам. И все же он наверняка думал, что у Алисии есть опыт. Честно говоря, она вела себя не так, как ведут себя девушки в первый раз.

Спустя несколько секунд он снял с себя рубашку. Алисия вздрогнула, вспомнив его волосатую бронзовую грудь.

Затем очередь дошла до юбки. Когда Люсьен наклонился, Алисия ощутила прикосновение клина курчавых темных волос к своему обнаженному животу. Чувствительный сосок оказался зажатым между искусными губами, и она затаила дыхание.

Она помнила, как расстегивала ремень Люсьена, спускала молнию и трогала его жадными пальцами. Ее неумелые ласки заставляли Люсьена вздрагивать, но он не возражал. Только перекатился на бок и снял с себя джинсы вместе с трусами.

Рассудок вернулся к Алисии лишь тогда, когда руки Люсьена обхватили ее ягодицы. Когда пульсирующая головка прижалась к ее влажному лобку, Алисия почувствовала страх.

Нужно сказать ему, с тревогой подумала она. Предупредить, что я девушка. Но она испугалась, что это может заставить Люсьена отстраниться.

Это была ее последняя связная мысль. Пальцы Люсьена нащупали ее чувствительную промежность. Та была мокрой. Ее непривычные чувства рвались наружу.

Она была так возбуждена, что Люсьен ничего не мог заподозрить. Он не догадывался о невинности Алисии, пока не проник в ее тело, а тогда было уже слишком поздно. Его толстое древко заполняло Алисию и растягивало ее тугие мышцы. Возможно, в глубине души Люсьен проклинал ее, но их страсть могло удовлетворить только одно: обоюдная капитуляция без всяких условий.

Так оно и случилось. Теперь Алисия вспоминала об этом без горечи. Честно говоря, ей следовало быть благодарной. Большинство женщин переживает свой первый сексуальный опыт с партнером, который их недостоин. Но Люсьен заставил ее достичь оргазма за несколько секунд до того, как кончил сам. И лишь ощутив, как в нее хлынула горячая жидкость, Алисия поняла, что не подумала о последствиях…

***

Алисия покачала головой, потянулась за щеткой и начала ожесточенно водить ею по только что вымытым волосам. Во всем виноваты воспоминания. Даже после стольких лет они выбивали ее из колеи.

Мысль о том, что она могла забеременеть, пришла ей в голову далеко не сразу. На первых порах она еще верила, что у них с Люсьеном есть будущее. Верила, что они смогут пожениться и на следующий день скажут Жюлю, что любят друг друга. Но что бы ни случилось, Люсьен останется с ней.

Это была еще одна громадная ошибка.

Люсьен ничего не сказал ей о своих дальнейших планах. Просто ушел под утро, стараясь не скрипеть ступеньками, чтобы не разбудить домовладелицу. Его прощальный поцелуй был исполнен страсти (как показалось Алисии, искренней). Она вернулась в постель и остаток ночи видела его во сне. Ей и в голову не приходило, что Люсьен уже достиг своей цели и не собирается возвращаться.

Конечно, проснувшись на следующее утро, Алисия с трепетом подумала, как рассказать о случившемся Жюлю. Она любила и жалела его. Но эти чувства не шли ни в какое сравнение с ее чувствами к Люсьену.

Днем потрясенная Алисия узнала от Жюля, что Люсьен вернулся во Францию. Но самую худшую новость жених приберег напоследок. Хотя Люсьен не сказал брату, что соблазнил его нареченную, однако заявил, что он против их брака, что совесть не позволяет ему присутствовать на свадьбе, против которой возражает его отец, и посоветовал Жюлю еще раз подумать, прежде чем вступать в брак с женщиной, которая недостойна носить имя де Грасси.

Алисия застыла на месте. Ничто не могло убедить ее, что таким образом Люсьен хотел помешать их свадьбе. Он был кем угодно (в конце концов, она начала считать его чудовищем), но только не трусом. Если бы Алисия что-то для него значила, он остался бы и поговорил с братом как мужчина с мужчиной.

После долгих раздумий Алисия решила, что случившееся было тщательно обдуманным обольщением. Каким бы искренним ни казался Люсьен, она была для него всего лишь средством удовлетворить похоть. Он не любил ее. Алисия сомневалась, что он вообще способен любить кого-то, кроме самого себя. Он заманил ее в ловушку, использовал и бросил, заставив расплачиваться за минуту наслаждения.

О браке с Жюлем было нечего и думать. Каким бы бесчестным ни было поведение Люсьена, оно помогло Алисии понять, что ее любви к жениху не хватит до конца жизни. Но когда она попыталась сказать об этом, Жюль не пожелал ее слушать. Он решил, что Алисия обиделась на брата, и попросил не бросать его.

Выходило, что Люсьен не признался брату в предательстве. А разве сама Алисия могла рассказать Жюлю о случившемся? Это значило бы убить его. Он и так был сильно подавлен. У Алисии имелись свои недостатки, но назвать ее жестокой было нельзя.

Поэтому она предпочла промолчать. В конце концов, она любит Жюля и постарается стать ему хорошей женой. Лишь по прошествии времени до Алисии дошло, что тогда она была в шоке и просто не могла принять разумного решения, касавшегося ее будущего.

Бракосочетание прошло удачно, и Жюль остался доволен. Конечно, он был расстроен отъездом брата, но роль свидетеля со стороны жениха сыграл один из зятьев Алисии. Церемония прошла в местном бюро регистрации. Отец и сестры всячески поддерживали новобрачную, и если что-то подозревали, то не показывали виду. Потом Жюль и Алисия отправились в свадебное путешествие. С утра шел дождь, дороги были мокрыми, а Жюль правил незнакомой машиной, взятой напрокат. Водителем Жюль был не слишком опытным, однако не он был виноват в том, что ехавший перед ними огромный фургон внезапно занесло на мокром асфальте. Задняя часть фургона ударила в переднее крыло их автомобиля, и Жюль умер мгновенно. Новобрачную, отделавшуюся синяками и ссадинами, доставили в ближайшую больницу. Когда Алисия спросила о муже, ей вежливо, но решительно ответили, что отныне она вдова.

Вспомнив об этом, Алисия отложила щетку и мрачно посмотрела в зеркало. Родные Жюля прилетели на его похороны. Мирей не было, но зато на отпевании присутствовали месье Жозеф и его старший сын. Правда, никто из них не сказал ей ни слова. Де Грасси общались с Алисией через своего адвоката. Она согласилась на то, чтобы тело Жюля было похоронено во Франции, но не получила ни слова благодарности. Спасибо, что старый дворецкий показал ей место последнего успокоения мужа. Бертрану (который, конечно, был сыном Люсьена) Алисия сказала, что его отец погиб в автомобильной катастрофе вскоре после их свадьбы. Слава Богу, мальчику и в голову не приходило спросить, почему они никогда не навещают могилу его отца.

11

Люсьен поднес бокал к губам, не сводя взгляда с Алисии, что-то отвечавшей Оноре Корбьеру. Дальний родственник, приглашенный на обед для количества, был явно очарован белокожей англичанкой. Люсьен, ожидавший, что Оноре будет развлекать Франсуазу, был вынужден заботиться о женщине, которая внезапно начала вызывать у него отвращение.

А Оноре разливался соловьем. С трапезой было давно покончено, и последние пятнадцать минут кузен рассказывал о празднике, который проводят в его имении в честь сбора винограда. Люсьен был уверен, что Алисии это глубоко безразлично, но она слушала Корбьера с таким видом, словно каждое его слово было на вес золота.

Люсьен выпятил подбородок. Он понял, в чем дело. Оноре был здесь первым и единственным, кто отнесся к Алисии с уважением. Мирей оскорбляла ее, а Франсуаза хотя и соблюдала вежливость, но смотрела на Алисию с презрением.

Впрочем, ничего другого ожидать не приходится. Для Франсуазы Алисия захватчица. Женщина, укравшая у нее жениха, а теперь набравшаяся наглости, чтобы явиться сюда и привезти с собой будущего наследника Монмуссо…

Люсьен отвел взгляд от выразительного лица Алисии и угрюмо уставился в бокал. Мысль о Бертране не доставляла ему никакого удовольствия. Когда он оправился от шока, вызванного известием о существовании племянника, то обнаружил, что испытывает к мальчишке двойственное чувство. Чем сильнее становится его тяга к Алисии, тем больше он недоволен тем, что Бертран сын Жюля, а не его собственный. Мысль о том, что сразу после его отъезда Алисия обратилась за утешением к Жюлю, была Люсьену неприятна.

Впрочем, обратилась ли?

Он вскинул голову и посмотрел на слегка разрумянившуюся Алисию. Гипотеза, конечно, интересная, но вопрос заключается в другом: хочет ли он знать правду?

– О чем ты думаешь, милый? – негромко спросила Франсуаза, накрывая ладонью его руку. – Не могу поверить, что этот вечер тебе по душе.

– Ты ошибаешься, – по-английски ответил Люсьен, надеясь, что его слова услышит другая пара. Он с вызовом посмотрел на француженку. – Но если тебе скучно…

Франсуаза поджала губы, и на мгновение Люсьену показалось, что она обругает его за бесчувствие. Однако она собралась с силами и ответила ему обольстительным взглядом.

– Милый, как мне может быть скучно, если мы вместе? – На сей раз она ответила ему по-английски, но причиной тому была вовсе не вежливость. – Неужели у нас не будет возможности провести остаток вечера наедине?

Люсьен демонстративно убрал руку.

– Ты хочешь, чтобы я оказал неуважение другим гостям? – Он взял бутылку и предложил наполнить бокал Франсуазы. – Может быть, приказать принести еще бутылку? Вино неплохое.

Франсуаза прикрыла бокал рукой, и Люсьен интуитивно почувствовал, что Алисия обернулась в их сторону. Интересно, что она подумала, когда Франсуаза заговорила по-французски? Наверняка решила, что они флиртуют. Эта мысль показалась ему несносной.

– Вина? – спросил он, зная, что Алисии хочется как можно скорее отвернуться.

– Нет, спасибо, – ответила она, качнув двумя золотистыми локонами. Все остальное было собрано в замысловатый узел на макушке.

Люсьену отчаянно захотелось вынуть из ее прически шпильки и зарыться лицом в шелковистые волосы.

Поняла ли это Алисия, осталось загадкой, но она сумела отвести взгляд.

– А мне налей, – сказал Корбьер, протягивая Люсьену бокал. Потом он обернулся к Алисии и сказал: – У моего кузена неплохой винный погреб, правда?

– Я не слишком разбираюсь в винах, – честно ответила Алисия. – До своего приезда сюда я не догадывалась, что шардоннэ бывает и белое, и красное.

– Оноре, мисс Ормсби не привыкла пить вино во время каждой трапезы, – сказала Франсуаза, презрительно покосившись на соперницу. – Англичане пьют чай, верно? Причем в огромных количествах.

– Тогда вы должны позволить мне устроить для вас экскурсию на наш семейный виноградник, – тут же ответил Оноре, наблюдая за тем, как Люсьен наполняет его бокал. – Я мог бы рассказать вам все, что следует знать о вине.

– Не говоря обо всем остальном, – с намеком вставила Франсуаза. – Но я сомневаюсь, что мисс Ормсби проведет здесь достаточно времени, чтобы успеть посетить твой виноградник. Я права, мисс Ормсби?

– Ее фамилия де Грасси! – резко возразил Люсьен. – Алисия де Грасси. Если хочешь, мадам де Грасси. Но никак не мисс Ормсби. Я понимаю, Франсуаза, тебе нелегко это признать, но Алисия вдова Жюля. Ты поняла меня?

Франсуаза втянула в себя воздух, но тут ей на выручку неожиданно пришла Алисия.

– Мадам де Шобер, как всегда, права, – решительно сказала она, продолжая смотреть в сторону. – Оноре, мне очень жаль, но я не смогу воспользоваться вашим приглашением.

– Ну вот видишь! – Франсуаза приподняла узкие брови. – Твоя гостья прекрасно понимает, что скоро уедет вместе с сыном.

– Это зависит от многих причин, – ответил Люсьен, наполняя свой бокал и гадая, ответит ли Алисия на вызов.

– От каких причин? – не унималась Франсуаза. – Люсьен, когда твой отец вернется из больницы, ему не захочется видеть в своем доме незнакомых людей, правда?

– О каких незнакомых людях ты говоришь? – Люсьен сам не знал, почему продолжает этот разговор. Мнение Франсуазы его ничуть не заботило. – Алисия – невестка моего отца. А Бертран – внук. Ближайшие родственники.

– И тем не менее они незнакомы, – стояла на своем Франсуаза. Она сделала паузу и продолжила: – Я не знала, что ты уже обо всем сообщил отцу. Когда я говорила с Мирей, она сказала, что месье Жозеф не подозревает о существовании Бертрана.

Люсьен нахмурился. Интересно, когда Франсуаза успела поговорить с его матерью? Что именно ей рассказала Мирей о гостях? И вообще, какого дьявола мать делится с Франсуазой, а Алисии не говорит ни слова?

– Как бы там ни было, – быстро продолжила Франсуаза, внезапно поняв, что ссылкой на Мирей выдала себя, – я уверена, что весть о внуке поможет твоему отцу быстрее выздороветь.

Люсьен понял прозрачный намек и нахмурился еще сильнее. Вечер пошел насмарку. Люсьен пригласил Франсуазу, чтобы доказать, что у него с Алисией нет ничего общего. Но если так, то почему к Алисии его влечет сильнее, чем к женщине, которую он знает Бог знает сколько? И почему он защищает ее, а не Франсуазу, к которой обязан испытывать хотя бы жалость?

– Я уверен, что Алисия очарует Жозефа еще быстрее, чем очаровала меня, – галантно вставил Оноре, видимо решив, что беседа приобретает слишком опасное направление.

Люсьен поставил бокал на стол и встал.

– Предлагаю перейти в гостиную и выпить кофе, – небрежно сказал он и ощутил новый укол досады, когда лицо Франсуазы приняло самодовольное выражение. Он взялся за шнур колокольчика, с помощью которого можно было вызвать слугу. – Все согласны?

Алисия сложила салфетку и положила ее рядом с тарелкой. Но ответил Люсьену Оноре.

– Лично я согласен, дружище, – вставая, сказал он. – За это время я успею рассказать Алисии, что наш виноградник расположен всего в часе езды отсюда. – Корбьер улыбнулся англичанке. – Что скажете, милая?

– Думаю, мне нужно пойти проведать Бертрана, – ответила она, подняв голову. – Прошу прощения.

– Я схожу с тобой, – быстро вмешался Люсьен, помешав кузену предложить свои услуги. Прибытие слуги предотвратило спор. Люсьен велел ему подать кофе в гостиную, а потом сказал Оноре и Франсуазе: – Чувствуйте себя как дома. Мы скоро вернемся.

– В этом нет никакой необходимости, – быстро заявила Алисия. Голос ее дрожал, хотя она изо всех сил старалась скрыть это. – Я бы предпочла сделать это одна.

– И заблудиться на обратном пути? – вполголоса предположил Люсьен.

Алисия стиснула руки, словно борясь с желанием вцепиться ему в волосы.

– Я не совсем дура! – поджав губы, сказала она и обратилась к Франсуазе: – Мадам де Шобер, благодарю вас за ни с чем не сравнимое удовольствие. Говорю на тот случай, если мы с вами больше не увидимся.

Франсуаза быстро отвернулась. Она считала, что Алисия побоится дать ей сдачи, но не тут-то было.

Мы все недооценили эту рыжую красотку. В том числе и я сам, подумал Люсьен.

Однако у него есть преимущество. Алисия находится в доме его отца и не может запретить Люсьену следовать за ней. Тем не менее, она понеслась по коридору так, что Люсьену пришлось ускорить шаг.

Он не предполагал, что на высоких каблуках можно передвигаться с такой скоростью. В разрезе юбки то и дело мелькали ее длинные белые ноги.

Раньше Люсьен считал, что эта юбка могла бы быть и покороче. Но когда он заметил горящие глаза кузена, то изменил свое мнение. Юбка обнажала вполне достаточно. Он ощутил странное желание уподобиться своим предкам, которые запирали женщин в четырех стенах и не показывали их никому.

Впрочем, сейчас у Люсьена было на уме другое. Он пытался внушить себе, что обязан заставить Алисию вернуться к гостям. Но теперь, когда они оказались наедине, он думал лишь о том, с какой силой его влечет к ней. Инстинктивно сомкнув пальцы на ее плече, он произнес:

– Помедленнее!

– Не хочу помедленнее! – строптиво ответила Алисия. – А если тебе не нравится, как я хожу, то зачем ты тащишься за мной?

– У нас принято провожать гостей до их комнат, – чопорно ответил Люсьен.

– А у нас принято не докучать своим присутствием тем, кто этого не хочет!

Люсьен не знал, что ей ответить. Алисия имеет причины быть недовольной. Следовало отпустить ее с миром и вернуться к Франсуазе, которая приняла, бы его с распростертыми объятиями. Зачем он преследует Алисию? Разве ему мало скандала, разыгравшегося в то утро, когда неожиданно вернулась мать? Что ему нужно от этой женщины?

Правда заключается в том, что ему не хочется отпускать ее. Возможно, она испытывает то же самое. Если Бертран его сын, то… Нет, это безумие. Бертран сын Жюля. Она сама так сказала.

Или нет?

Люсьен посмотрел на свои смуглые пальцы, сжимавшие бледную руку Алисии. Ему нравится прикасаться к ней, нравится испытывать тепло, разливающееся по всему его телу. Нравится чувствовать себя ее тюремщиком… Впрочем, задумываться над этим не следует.

– Я надеялся, что ты будешь рада моей компании. – Он обвел рукой длинный коридор с высокими сводчатыми потолками и портретами суровых предков на стенах. – По ночам здесь страшновато. Когда я был ребенком, то думал, что тут за мной следят призраки.

– Но я не ребенок. – Алисия равнодушно огляделась по сторонам, и Люсьен понял, что до сих пор она не обращала внимания на окружавшую обстановку. – По-моему, эти портреты пугают тебя больше, чем меня. С какой стати мне их бояться? Я не сделала ничего такого, что могло бы вызвать их неодобрение.

– А я сделал?

– А что, нет? – злобно ответила Алисия. – Возвращайся к гостям, Люсьен. Что бы ты ни говорил, мадам де Шобер явно претендует на тебя, а я не хочу, чтобы она подумала, будто между нами что-то есть.

– Черт бы тебя побрал! – выругался по-французски Люсьен, – Между Франсуазой и мной ничего нет! Ничего! Понятно?

– Ты лжешь!

Люсьен вышел из себя. Неужели она ничего не понимает? Неужели до нее не доходит, что рядом с ней ему не хочется думать ни о ком другом?

– Это правда! – Он схватил Алисию за плечо и повернул лицом к себе. – Черт побери, может быть, раньше что-то и было, но это ничего для меня не значит!

– Так же, как со мной? Это ведь для тебя тоже ничего не значило, правда? – внезапно спросила Алисия, и Люсьен испустил громкий стон, поняв, что сам выкопал себе яму.

– Неправда.

– Ты уверен?

Глаза Алисии блеснули в тусклом свете дюжины светильников, и на мгновение Люсьену показалось, что она торжествует победу. Но потом он понял, что это блестят слезы, проступившие на ее глазах.

– Малышка… – по-французски пробормотал он, затем прильнул к ее раздвинувшимся губам и проник в них языком. – Милая, я хочу тебя! Прикоснись ко мне! Позволь…

Он чувствовал, что Алисия пытается сопротивляться. По ее щекам лились слезы. Но если ее руки пытались оттолкнуть его, то губы вели себя совсем по-другому. Когда Люсьен отстранялся, чтобы вдохнуть, Алисия тихонько стонала, вновь начинала искать его рот и прижималась к нему всем телом.

Люсьен оперся спиной о стену, не чувствуя холода. Его руки соскользнули с плеч Алисии и начали ласкать ее бедра, живот прижался к животу. А что, если овладеть ею здесь, в галерее, на глазах у суровых предков? Вероятность этого была очень велика. До сих пор Люсьен никого не желал так, как Алисию, но то, что она была женой его брата, надрывало ему душу.

Он снова припал к ее губам. Она обязана принадлежать ему. Так уже было. Он всегда хотел ее.

Нужно было понять это раньше. Теперь Люсьен готов заплатить любую цену, лишь бы искупить ошибку, совершенную много лет назад.

Наконец он оторвался от ее губ и припал к нежной впадинке у ключицы. Ему хотелось укусить Алисию, оставить на ней клеймо, сделать ее своей…

– Люсьен, – слабо прошептала она, когда его рука скользнула ей под юбку, отодвинула трусики и нащупала влажное, готовое принять его лоно. – О Боже, Люсьен, что ты со мной делаешь?

– То же, что ты со мной, малышка, – тяжело дыша, ответил он. – О Боже, Алисия, я не должен был позволять тебе выйти за Жюля. Ты принадлежала мне раньше. Бертран должен был быть моим сыном. Моим! Почему я позволил тебе уйти?

Тело Алисии сотрясла дрожь, и Люсьен решил, что это ответ на его ласку. Но внезапно она отпрянула.

– Не говори так! – тяжело дыша, ответила она. – Не притворяйся! Ты сделал это лишь для того, чтобы разлучить нас с Жюлем!

Люсьен сдавленно выругался.

– Ты не понимаешь! – Он оттолкнулся от стены и сделал тщетную попытку снова обнять Алисию. – Как ты думаешь, почему я улетел во Францию накануне вашей свадьбы? Потому что не мог видеть вас вместе! Бог свидетель, я этого не вынес бы!

Алисия широко открыла глаза и покачала головой.

– О, ты мастер притворяться! Если бы я не знала тебя лучше, то могла бы подумать, что ты сам веришь тому, что говоришь.

– Проклятье, Алисия, это правда! – с жаром воскликнул Люсьен. – Узнав о существовании Бертрана, я испытал все муки ада! Если бы я понимал, что теряю, ты была бы моей женой! Бертран должен был быть моим сыном!

– Он и есть твой сын…

Эти слова прозвучали еле слышно, и сначала Люсьен решил, что ему просто почудилось. Но он был так возбужден, что услышал бы даже шум падения булавки.

– Что ты сказала?

Алисия вздрогнула; казалось, она уже жалела о сказанном.

– Ничего, – широко открыв глаза, ответила она. – Я ошиблась. Мне… мне нужно идти.

– Никуда ты не пойдешь! – Мгновение назад Люсьен и не подозревал, что способен так быстро двигаться. Он сделал шаг и перекрыл ей путь к бегству. – Что ты имела в виду? Бертран сын Жюля. – Он сделал глубокий вдох. – Должен быть им.

– Должен? – Алисия на мгновение замешкалась, но затем решила стоять на своем. – Да. Возможно, ты прав.

Люсьен заметил в ее глазах тревогу, но запретил себе отвлекаться. Ради Бога, почему Алисия лжет? Чьим сыном она считает Бертрана?

– Зачем ты так говоришь? – хрипло спросил он. – Проклятье, Алисия, не морочь мне голову! Ты не считаешь, что я достаточно настрадался из-за своей ошибки?

– Ты настрадался? – У Алисии сорвался голос. – Что ты знаешь о страданиях? Когда ты овладел мной, я… я была девушкой. Но ты обязан был знать, чем это могло кончиться.

Люсьен уставился на нее во все глаза.

– Ты хочешь сказать, что Бертран мой сын? Но откуда ты знаешь? Какие у тебя доказательства?

– Доказательства? – Глаза Алисии были полны боли. – Никаких доказательств не требуется. Ты знаешь это не хуже меня. Жюль умер в день нашей свадьбы. Слава Богу, у него не было возможности узнать… узнать то, что ты сделал.

12

Когда на следующее утро Бертран вошел в спальню матери, его лицо было мрачным. На мгновение Алисия испугалась, что Люсьен рассказал ему о событиях вчерашнего вечера, но первые же слова сына разубедили ее.

– Дядя Люсьен уехал, – пробормотал Бертран, садясь на край ее кровати. – Пьер сказал, что не знает, когда он вернется. Как по-твоему, мы ему надоели? Думаешь, он надеется, что мы уедем еще до его возвращения?

Алисия не стала говорить мальчику, что Монмуссо пока еще принадлежит не Люсьену, а месье Жозефу и что у его дяди – нет, отца – есть собственный дом в долине. Бертран может отправиться туда на поиски, а Алисии и без того хватает забот, чтобы ломать себе голову, куда исчез сын.

Она все еще не могла поверить в случившееся. Последние несколько часов Алисия лежала в постели и пыталась понять, что заставило ее сделать такую глупость. Значит, Люсьена в Монмуссо нет? Слава Богу! Он дает ей время прийти в себя и привыкнуть к ситуации. Или Люсьен уехал, потому что не поверил ей? А вдруг он подумал, что Алисия хочет воспользоваться сыном как козырем? Теперь, когда она прямо сказала, что Бертран его сын, это повышает шансы мальчика стать наследником Жозефа де Грасси.

У Алисии похолодело в животе. Неужели Люсьен может заподозрить ее в корыстолюбии? Она не хотела приезжать сюда. Ничего не желала от де Грасси. Однако все ее поступки приводят к тому, что она и Бертран оказываются в еще более сильной зависимости от Люсьена. Хватит ли у нее сил подождать и увидеть, чем это кончится?

Во всем виновато мое неумение справляться с собственными гормонами, уныло подумала она. Ласки Люсьена едва не довели ее до оргазма, и это заставило Алисию поверить, будто он испытывает те же самые чувства, что и она сама.

О Боже, неужели она так никогда не поумнеет?

Люсьен хотел ее. Это означает, что он хотел переспать с ней, только и всего. Весь вечер он следил за ней, мысленно раздевая похотливым взглядом. Взглядом, от которого у нее становилось горячо и мокро между ног.

Откуда она знала его мысли? Как бы Люсьен ни отпирался, Алисия знала, что его влечет к ней. Влечет чисто физически. Ему хотелось овладеть ею. И все шло именно к этому, но она открыла рот и разболтала секрет, который хранила все эти годы.

– Ты знаешь, куда он уехал? – внезапно спросил Бертран, неправильно истолковав ее молчание, и Алисия испугалась, что мальчик обо всем догадается.

– С чего ты взял? – ответила она и заставила себя улыбнуться. – Ты уже позавтракал?

– Я подумал, что он мог предупредить тебя вчера вечером, – сказал Бертран, не реагируя на ее попытку сменить тему.

– Вчера… вечером? – Голос Алисии дрогнул, но Бертран этого не заметил.

– Ты обедала с ним и его друзьями, правда? Он наверняка что-то говорил, – нетерпеливо пробормотал он.

– Но не о своем отъезде. – Алисия откинула простыню и решительно спустила ноги на пол.

На самом деле после заявления Алисии о том, что она не спала с Жюлем, Люсьен не сказал ни слова. Он смерил ее странным взглядом, а потом повернулся и ушел. После чего у Алисии сложилось убеждение, что они никогда не смогут простить друг друга за прошлое.

– Держу пари, что он уехал с этой женщиной. – Бертран встал с кровати и пошел к двери балкона. – Как ты думаешь, он женится на ней? – Он взялся за перила и не оборачиваясь бросил: – Надеюсь, что нет.

– Почему? – инстинктивно спросила Алисия, но тут же спохватилась и добавила: – Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Бертран посмотрел на нее с жалостью,

– Если дядя Люсьен женится на ком-то другом, он больше не станет заботиться о нас. У него будут жена и дети. А мы превратимся в бедных родственников.

Алисия проглотила комок в горле.

– Если он женится на ком-то другом? – слабо повторила она. – Я не знала, что он был женат.

– Он не был, – нетерпеливо объяснил Бертран. – Я хотел сказать, если он женится на ком-то, кроме тебя. Конечно, ты тоже думала об этом?

– О чем? – Алисия отказывалась верить своим ушам.

– О том, чтобы выйти замуж за дядю Люсьена, – быстро ответил сын. – Папа умер, а никого другого у тебя нет. Мы могли бы стать настоящей семьей. Ты, я и…

– Нет! – Алисия смотрела на мальчика с ужасом. Он действительно сын своего отца, мрачно думала она. Никогда не мешкает. И идет напролом. – Ты сам не знаешь, о чем говоришь. Я… Люсьен де Грасси никогда не женится на мне!

Честно говоря, вчера вечером она тешила себя подобной мыслью, но Бертрану об этом знать не следует. Судя по тому, каким взглядом Люсьен смерил ее напоследок, вряд ли этот человек захочет снова заговорить с ней.

– Почему? – не сдавался Бертран. Он вернулся в комнату, взял мать за руку и уставился на нее так, словно только что открыл тайну вселенной. – Ты молодая, красивая и нуждаешься в мужчине, который… заботился бы о тебе.

– Нет, Бертран.

Мальчик нахмурился, а потом отпустил ее руку.

– Вот так всегда, – обиженно промолвил он. – Что бы я ни предложил, тебе все не нравится.

– Это неправда, – принялась защищаться Алисия.

– Правда! – Он сунул руки в карманы мешковатых шортов. – Ты не хотела ехать сюда, верно? А если бы узнала, что я написал письмо дедушке, то не дала бы мне его отправить.

Алисия вздохнула.

– Бертран, ты не понимаешь…

– Не понимаю, – угрюмо буркнул мальчик. – Тебе здесь нравится. Я же вижу! Ладно, может быть, бабушка держится не так уж дружелюбно, но ты не можешь ее осуждать.

– Не могу? – едва не подавилась Алисия.

– Нет, – насмешливо подтвердил Бертран. – А чего ты ждала? Они понятия не имели, что у них есть внук.

У матери отвисла челюсть.

– Откуда ты знаешь? – спросила она, уверенная, что Люсьен все рассказал ребенку.

Но Бертран не стал скрывать правду.

– От Пьера, – слегка смущенно ответил он.

– От Пьера? – Изумленная Алисия покачала головой. Ей и в голову не приходило, что слуги могут быть в курсе семейных дел хозяев. Но с какой стати? Она приготовилась к худшему. – И что же он тебе сказал?

– Не так уж много, – понурился сын.

– Бертран!

– Ну… он сказал, что никто в Монмуссо понятия не имел, что у месье Жюля остался сын. Сказал, что если бы они знали, то дедушка… дедушка забрал бы меня сюда.

– Так и сказал? – Алисию начал колотить озноб, и она обхватила себя обеими руками. – А что ты ему ответил?

Бертран пожал плечами.

– Не помню. Кажется, ничего. Тогда я подумал, что он ошибся.

Алисия облизала губы.

– А когда ты пришел к другому выводу?

– Думаю, мне нужно было самому догадаться, – с несчастным видом признался Бертран. – Если бы дядя Люсьен знал, он давно приехал бы навестить нас, правда? Пьер говорит, что для де Грасси семья – это все. А мы ведь члены их семьи.

– Не мы, а ты, – коротко бросила Алисия. Она была не в состоянии продолжать разговор. Ее худшие опасения подтвердились. Теперь Бертран не только знает, кто он такой, но и осуждает мать за попытку оградить его от родни отца. Пока он так не сказал, но это дело времени. А потом…

– Ты тоже, – возразил Бертран, внезапно поняв, что события приняли совсем не тот оборот, которого он ждал. – Мама! – Алисия отвернулась и стала доставать белье из шкафа. – Послушай, мне очень жаль, если я огорчил тебя. Но, честно говоря, я думаю, что ты ошибаешься.

– В самом деле? – Алисия остановилась в дверях ванной. – Конечно, ты имеешь право на собственное мнение. Но можешь мне поверить, Люсьену де Грасси нет до меня никакого дела. До тебя – да, есть. Ты член семьи. А что касается меня, то де Грасси еще восемь лет назад ясно дали понять, что не желают иметь со мной ничего общего.

– Но они не знали обо мне, – покачал головой Бертран.

Алисия посмотрела на него с нехорошим прищуром.

– Думаешь, это что-то меняет?

– Я… не знаю, – снова смутился мальчик.

– Так вот, это не меняет ничего! – выпалила Алисия и захлопнула дверь перед его носом.

– Мама! – Мальчик обиделся. Он не привык к такому обращению.

Но Алисия не откликалась на его просьбы.

Она заперла дверь на замок и дала волю слезам, которые рвались наружу уже несколько часов. В конце концов Бертран сдался, перестал трясти ручку и ушел. И лишь тогда Алисия вспомнила, зачем она пришла в ванную.

***

Люсьен всегда считал Марсель самым красивым из всех городов Франции. Но сегодня лицезрение местных достопримечательностей не доставляло ему никакого удовольствия.

В его мозгу продолжали звучать слова Алисии. Сознание того, что он прожил восемь лет, не зная правды, не давало ему покоя. Люсьену не хотелось признавать это, но в глубине души он знал, что Алисия сказала правду.

Мальчик – его сын. Его плоть и кровь. Сын, о котором Люсьен и не мечтал.

Сын его и Алисии, решительно напомнил он себе. Как будто об этом можно забыть… Люсьен недовольно фыркнул. О Боже, и он еще осуждал Алисию за то, что она скрывала от них ребенка! Все эти восемь лет она должна была ненавидеть Люсьена, его отца и само имя де Грасси. Теперь понятно, почему она была так ошеломлена, когда увидела Люсьена в пансионе. Он был последним человеком на свете, которого ей хотелось видеть.

Если бы Бертран не написал то письмо… Но сейчас ему не хотелось об этом думать. У него есть дела поважнее. Завтра отца должны выписать из больницы, и мать попросила отвезти их в Монмуссо. Люсьен приехал сегодня, потому что Мирей хотела закончить все формальности еще до выписки; во всяком случае, так она сказала. Но Люсьен подозревал, что она еще не сообщила отцу о Бертране. Видимо, мать хочет, чтобы Люсьен сам поговорил с отцом до их возвращения в Монмуссо.

Еще не было и десяти часов, но Люсьен чувствовал себя так, словно позади остался целый рабочий день. Он не ел со вчерашнего вечера и не спал тоже. Необходимость серьезного разговора с матерью лишила его душевного равновесия.

Он остановил «мерседес» в тени огромной цветущей акации, вылез и вдохнул в себя аромат цветов, смешанный с ядовитыми выхлопами.

Апартаменты де Грасси занимали верхний этаж пятиэтажного дома окнами в городской парк. Обменявшись несколькими словами с привратником, Люсьен зашел в старомодный лифт. В кабине стояла пухлая банкетка; привычные раздвижные двери заменяла кованая чугунная дверь, открывавшаяся вручную. Все в доме говорило о его почтенном возрасте, но родителям Люсьена тут нравилось. Впрочем, не им одним: на освобождавшиеся квартиры существовала целая очередь.

Горничная матери впустила Люсьена в квартиру. Раннее появление Люсьена удивило ее.

– Месье, мадам де Грасси еще не встала, – объяснила она, проводив его в гостиную с просторными окнами. – Я доложу ей, что вы здесь.

– Можешь не торопиться, Лили, – ответил он, обводя взглядом комнату. Тяжелая резная мебель с цветной обивкой, плотные шторы… Квартира была зеркальным отражением покоев, которые родители занимали в palais, но более уютным и миниатюрным. – Я бы с удовольствием выпил кофе.

– Сейчас принесу, месье.

Лили удалилась на кухню. Люсьен подошел к окну и сунул руки в карманы черных брюк. Распахнутый воротник темно-зеленой рубашки обнажал его смуглую шею. Слава Богу, в квартире есть кондиционер. Люсьен начал задыхаться еще в лифте.

– Люсьен!

Голос матери заставил его вздрогнуть и обернуться. Она стояла в дверях и куталась в бархатный светло-зеленый халат, как будто ей было холодно.

Поняв, что ранний визит напугал Мирей, Люсьен решил ее успокоить.

– Мама, как ты себя чувствуешь? – спросил он, целуя ее в щеку. – Готова к возвращению в Монмуссо?

– Как всегда, – лаконично ответила она. – Что, решил рассказать отцу о своих подвигах? Именно поэтому ты приехал еще до завтрака?

– Ты еще ничего ему не говорила? – Вопрос был риторическим. Конечно, нет. Иначе Люсьен уже знал бы об этом.

– Нет. – Мирей запахнула воротник халата и бросила на сына надменный взгляд, – Ты привез эту женщину и ее сына в Монмуссо, тебе и рассказывать отцу, кто они такие.

– Мама, это твоя невестка и твой внук, – возразил Люсьен, ощутив холодок под ложечкой. – Ты не можешь отрицать это.

Мать испустила тяжелый вздох.

– Мальчик действительно де Грасси, – подтвердила она. – В этом нет никаких сомнений.

– Тогда что же?

– Но он не получил воспитания, достойного де Грасси! – с досадой воскликнула она. – Того воспитания, которое получил бы, если бы был твоим сыном!

– Мама, он и есть мой сын… – Все оказалось очень просто. Эти слова сорвались с его губ сами собой.

Мгновение мать хлопала глазами. Фраза Люсьена заставила ее окаменеть.

Люсьен быстро шагнул к ней, но Мирей помахала рукой в воздухе, уцепилась за спинку ближайшего кресла, грузно опустилась в него, как столетняя старуха, и несколько секунд смотрела в пространство невидящим взором.

Когда Люсьена ударило в пот, она наконец промолвила:

– Почему ты не сказал мне об этом раньше?

– А ты сказала мне, что обсуждала с Франсуазой будущее Бертрана? – Люсьен вздохнул. – Я сам не знал об этом до вчерашнего вечера.

– Думаешь, я поверю?

– Это правда.

– Но ты должен был…

– Нет. – У Люсьена раздулись ноздри. – Как я мог это знать? Тебе известно, как Алисия относится ко всем нам. Она даже не хотела приезжать во Францию. Это была идея Бертрана. И письмо тоже. Если бы он не написал папе…

– То мы бы никогда не узнали о его существовании, – тихо закончила мать. – Но почему? Алисия должна была знать, как бы мы повели себя, если бы узнали, что она ждет ребенка…

– Моего ребенка, – насмешливо напомнил Люсьен, заставив мать встать с кресла.

– Твоего ребенка, – повторила она и покачала головой. – Люсьен, как ты мог? С женой собственного брата?

– Тогда она еще не была его женой.

– Избавь меня от этих мерзких подробностей! – воскликнула Мирей. – Люсьен, я не могу в это поверить! Я столько времени провела в Монмуссо, беседуя с Бертраном, которого считала сыном Жюля…

Люсьен пожал плечами.

– Мне очень жаль.

– Жаль? – Мать посмотрела на него с горечью. – Жалость ничего не изменит. – Она помолчала. – Но откуда ты знаешь, что эта женщина… Алисия… не лжет? Почему ты так уверен, что Бертран действительно твой сын?

– Потому что так оно и есть, – лаконично ответил Люсьен.

– Но…

– Потому что до меня она была девушкой! – резко сказал Люсьен, заставив мать поморщиться. – У них с Жюлем вообще не было первой брачной ночи. Вспомни, он погиб через несколько часов после регистрации брака.

– Разве я могу забыть это? – Тут Мирей умолкла, потому что в комнату вошла Лили с подносом, на котором стояли чашки, кофейник и стаканы с только что отжатым апельсиновым соком.

Горничная поставила поднос и спросила Люсьена, не подать ли круассаны с клубничным джемом.

– Спасибо, Лили. Кофе вполне достаточно, с улыбкой ответил он.

– А вам, мадам?

– Нет, нет! – Мирей помахала рукой. – Оставь нас. – Лили хотела наполнить чашки, но хозяйка добавила: – Это сделает Люсьен. Кажется, он думает, что может справиться с чем угодно.

– Да, мадам. – Лили испуганно покосилась на Люсьена и вышла.

– Не стоит вымещать досаду на слугах. Бедняжка ни в чем не виновата, – укорил мать Люсьен.

– Я тоже, – холодно ответила Мирей.

Внезапно Люсьену нестерпимо захотелось оказаться как можно дальше от этой женщины, которая считает себя непогрешимой.

– Знаешь, мама, все мы ошибаемся. Но ты никогда не догадаешься, в чем состояла моя ошибка. Никогда!

13

Все утро Алисия не находила себе места. Она была уверена, что Люсьен потребует от нее новых объяснений, и готовилась к этому. Но когда в ее спальню принесли поднос с ланчем, она утешила себя мыслью, что чем дольше Люсьен будет отсутствовать, тем меньше времени для разговоров у них останется!

Алисии не хотелось ломать себе голову над тем, чем объясняется его поведение. Надежд на то, что Люсьен ей не поверил, почти не оставалось. От нее требовалось решить, что делать дальше.

Конечно, лучше всего было бы как можно скорее покинуть Монмуссо. Вызвать такси, уехать в аэропорт и сесть на ближайший рейс в Англию. Но это было невозможно. Не говоря о прочем, Алисия сомневалась, что Бертран поедет с ней. Пока еще можно не обращать внимания на его мнение, но рано или поздно ей придется ответить за это.

Зачем я это сделала? – думала Алисия днем, стоя у ограды пастбища и разыскивая взглядом Бертрана. Почему все рассказала Люсьену? Никто не тянул меня за язык. Неужели мне хотелось уязвить его? Чтобы раз и навсегда избавиться от его самодовольной улыбки? Она зябко обхватила себя руками.

– Мадам? – На морщинистом лице Шарля была написана тревога.

– Здравствуйте, – заставив себя улыбнуться, ответила Алисия. – Любуюсь вашими подопечными.

– Да, мадам, – на ломаном английском сказал Шарль. – Но ведь вы не очень любите коров, правда?

– Я ничего не имею против животных, но… – замялась Алисия.

– Но вам не нравится, что их отправляют на бойню, да?

– Да. По-моему, это жестоко.

– Мир вообще жестокое место, мадам. – Бык подошел к ограде и уставился на них налитыми кровью глазами. – Позвольте проводить вас в palais. Месье Люсьен никогда не простит меня, если с вами что-нибудь случится.

Плевать ему на меня, подумала Алисия. Если бы я вернулась в Англию, это сильно упростило бы ему жизнь. Естественно, одна. Теперь, когда я рассказала правду, у него будет еще больше причин оставить Бертрана у себя.

А как отнесется к этому сам Бертран? Алисия не знала, как поведет себя мальчик, если окажется перед выбором. Конечно, он любит мать, но любит и Монмуссо. А если Люсьен объяснит сыну, что рано или поздно поместье перейдет к нему, это может оказаться для мальчика слишком большим искушением.

Ею овладело уныние. Интересно, что скажет Бертран, когда узнает правду. Наверняка осудит мать за то, что она скрывала его от родного отца. И не захочет понять, что у нее не было другого выхода.

Вчера вечером Алисии позвонил отец.

Перед отъездом из пансиона Алисия оставила хозяину новый адрес. Звонить самой и рассказывать, куда и почему они переехали, не хотелось. Она знала, что мистер Ормсби этого не одобрит, и как последняя идиотка надеялась, что с объяснениями можно будет подождать до возвращения. Но вчера эти надежды рассеялись как дым.

– В чем дело? – недовольно спросил отец, едва она взяла трубку. – Ты же сама говорила, что не собираешься встречаться с семьей Жюля!

– Я и не собиралась, – быстро ответила Алисия, чувствуя, что Бертран стоит рядом и прислушивается к каждому слову. – Я… Бертран хотел познакомиться с ними. Он здесь. Хочешь поговорить с ним?

– Нет. Я хочу знать, зачем ты переехала в Монмуссо, не предупредив меня. Неужели я не заслужил твоей откровенности?

– Конечно, заслужил. – Алисия вздохнула, и Бертран тут же подошел к ней вплотную. – Послушай, это не телефонный разговор. Через несколько дней мы будем дома, и я все расскажу.

– Это дедушка? – догадался Бертран. – Дай мне поговорить с ним.

– Сейчас. – Алисия оказалась между молотом и наковальней. – Папа, я все тебе объясню.

– Что тут объяснять? – разозлился отец. – Ты все задумала заранее, верно? А страхи, что де Грасси смогут тебя найти, это было так, для отвода глаз!

– Нет! – Она пришла в ужас. – Я понятия не имела, что Бертран… – Она осеклась, не желая говорить о том, что сделал сын, но мистер Ормсби был упрям.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что это была его идея? – насмешливо фыркнул он.

– Именно так. – Алисия снова вздохнула. – Передаю ему трубку. Пусть сам расскажет.

Бертран не дал мистеру Ормсби открыть рта.

– Дедушка, видел бы ты, как здесь здорово! Просто фантастика! Тут есть гимнастический зал, бассейн, лошади и целое стадо коров! Они потрясающие! Немножко страшноватые, но дядя Люсьен говорит, что, если быть осторожным, они не причинят вреда!

– Бертран, Бертран! Успокойся и дай мне еще немного поговорить с мамой. Ты все расскажешь, когда вернешься домой.

У мальчика вытянулось лицо.

– Дедушка, но…

– Потом, Бертран. – Алисия поняла, что отец с трудом сдерживает гнев. – Передай трубку матери. Этот разговор обойдется мне в кругленькую сумму.

– Держи, – хмуро сказал Бертран матери, передал ей трубку и сунул руки в карманы шорт. – Почему я вообще должен с ним разговаривать? Ему всегда было наплевать на меня!

– Это неправда, – возразила испуганная Алисия, прикрыв рукой микрофон. – Бертран, дедушка всегда заботился о твоем благополучии. Что бы мы без него делали? Не будь младенцем. Он беспокоится из-за того, что мы оставили пансион, не предупредив его, вот и все. – Она сделала паузу. – Ступай и надень пижаму. Пора спать.

Бертран молча вышел из комнаты, и Алисия облегченно вздохнула. Ей не хотелось становиться между дедом и внуком. Занятие неблагодарное. Скорее всего, ее сделали бы козлом отпущения.

Каким-то образом ей удалось успокоить отца и при этом не рассказать о письме Бертрана. Алисия пообещала вернуться как можно скорее и повесила трубку. Необходимая отсрочка была получена. О Господи, сколько еще объяснений ей предстоит?

***

Следующее утро выдалось еще более трудным, чем предыдущее. Правда, Алисия спала; усталость дала себя знать. Но сон был беспокойным. Всю ночь ее мучили кошмары.

Она с трудом выбралась из постели. Голова болела, кожа была покрыта испариной. После душа ее самочувствие не улучшилось. Увидев Бертрана, с аппетитом уплетающего свежие булочки и запивающего их апельсиновым соком, она подумала, что жизнь – чертовски несправедливая вещь.

– Привет, ма! – весело поздоровался он. – Я знаю, где дядя Люсьен. Он в Марселе. Поехал забирать дедушку. Правда, здорово?

Мысль о новой встрече с Жозефом де Грасси заставила Алисию зажмуриться. Они виделись только один раз, на отпевании Жюля, и не обменялись ни словом. О Боже, что он скажет, когда узнает тайну, которую Алисия хранила долгие годы?

– Откуда тебе это известно? – мрачно спросила она, наливая себе кофе, сваренный Вероникой. Пьер ничего не говорил о местопребывании Люсьена, но старый дворецкий всегда был очень сдержанным, когда дело касалось хозяина.

– Вероника сказала, – тут же ответил Бертран, схватив еще одну булочку. – Дедушку выписывают из больницы утром, а в Монмуссо они приедут днем. Вот он удивится, когда увидит меня, правда?

– Да уж… – Алисия пыталась говорить спокойно. – Гм… На твоем месте я не стала бы ждать слишком многого. Дедушка был очень болен. Ему может понадобиться несколько дней, чтобы… чтобы прийти в себя после дороги.

Глаза мальчика потемнели от обиды.

– А дядя Люсьен сказал, что дедушка очень обрадуется, когда узнает, что у него есть внук! – с жаром возразил он. – Ты так говоришь, потому что хочешь поскорее уехать! Он отец моего папы. Я думаю, что он будет прыгать до потолка, когда узнает, что мы здесь!

Алисия не могла представить себе, что Жозеф де Грасси способен прыгать до потолка от чего бы то ни было, и меньше всего от внука, в котором половина ее крови. Для старика она по-прежнему остается нежелательной персоной. С какой стати он должен изменить к ней отношение?

Сразу после завтрака Бертран исчез; похоже, с Шарлем ему было веселее. Алисия решила начать собирать вещи, хотя до отъезда в Сент-Обен, где можно было сесть на автобус до марсельского аэропорта, оставалось еще несколько дней.

Вскоре после полудня раздался шум автомобильного двигателя. Алисия не признавалась самой себе, что прислушивается, но это было так. Она вышла на залитый солнцем двор, борясь с дурным предчувствием, что Жозеф де Грасси не захочет ее видеть. Сегодня этого не случится, решительно сказала себе Алисия. Может быть, завтра, когда он отдохнет с дороги.

Однако не прошло и часа, как она услышала чьи-то шаги в гостиной. Алисия все еще находилась у себя в спальне, делая вид, что изучает содержимое своей косметички. Внезапно на нее упала чья-то тень. Подняв голову, она увидела, что в дверях стоит Люсьен и наблюдает за ней.

Алисия ожидала увидеть кого угодно, только не его. А впрочем, почему? В конце концов, он привык выполнять поручения отца.

Но посмотреть ему в лицо было выше ее сил. Долгое отсутствие Люсьена только усилило пламя, горевшее в ее крови. Память о том, какой слабой и беспомощной она становится в присутствии этого человека, была невыносимой.

Лицо Люсьена оставалось бесстрастным, и Алисия не могла догадаться о его мыслях. В итальянском костюме синего цвета и бело-голубой шелковой рубашке он казался пугающе красивым и поразительно элегантным. Это была ее судьба и ее возмездие.

– Если ты ищешь Бертрана, то его здесь нет, – наконец срывающимся голосом промолвила она.

Но Люсьен только пожал плечами.

– Сам вижу, – ответил он. – Чем ты занимаешься?

– Ничем особенным. – Алисия, сидевшая на банкетке у трельяжа, поднялась на ноги. Люсьену не следует знать, что она укладывала вещи. – Чего ты хочешь?

– Чего я хочу? – саркастически переспросил он. – Очень многого.

– Я решила, что ты поехал в Марсель за отцом, – надменно ответила Алисия. – Как он себя чувствует? Наверное, устал с дороги?

Люсьен выругался по-французски. Все по-прежнему, с горечью подумала Алисия. Надеяться на то, что когда-нибудь они смогут разговаривать дружелюбно, не приходится. Судя по всему, он не забыл ничего из сказанного в тот злосчастный вечер.

– Давай не будем притворяться, что тебя интересует здоровье моего отца, – наконец сказал он. – Я прекрасно понимаю, чего ты добиваешься. Не выйдет. Я не уйду, пока мы не поговорим о случившемся. Нельзя перевернуть мой мир с ног на голову, а потом сделать вид, что все осталось по-прежнему. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать это.

– Хочешь сказать, что я дура? – ощетинилась Алисия. – По-твоему, только твой мир перевернулся с ног на голову?

– Ладно, ладно. – Люсьен вынул руки из карманов и провел пальцами по волосам. – У меня было время подумать, и я понял, что тебе тоже было нелегко.

– Большое спасибо!

– Можешь не иронизировать. Это тебе не идет. – Он сделал глубокий вдох. – Как бы там ни было, сейчас у нас нет времени на споры. Придется отложить на потом.

Алисия вздрогнула.

– Ты опять уезжаешь?

– Нет. – Люсьен вошел в комнату, направился к ней и остановился только тогда, когда испуганная Алисия вытянула перед собой руки. – О Боже, Алисия, ты должна понять меня. Когда ты сказала, что Бертран мой сын, я был потрясен. Но это не изменило моих чувств к тебе. Она облизала пересохшие губы.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты все прекрасно понимаешь. – Люсьен взял вытянутую руку Алисии и поднес ее к губам. – Думаю, в тот вечер я выразился достаточно ясно.

– Это было… это было, до того как…

– До того как ты сказала, что Бертран мой сын? – нежно спросил он, коснувшись языком ладони Алисии. – Верно. А тебе не приходит в голову, что это только усилило мои чувства?

– Не… не знаю. – У Алисии шла кругом голова.

– Тогда мне придется…

Но фраза осталась неоконченной. За их спинами кто-то деликатно кашлянул.

– Месье, прошу прощения, – с явной неохотой по-французски произнесла Вероника, – но ваш отец…

– Дерьмо! – Раздосадованный Люсьен выпустил руку Алисии, повернулся лицом к покрасневшей Веронике и разразился длинной французской тирадой.

Хотя Алисия не испытывала сочувствия к горничной, но бедняжка явно не виновата. Сомневаться не приходится: ее прислал Жозеф де Грасси. У Алисии тут же похолодело в животе.

Видимо, Люсьен пришел к тому же выводу. Он сделал глубокий вдох, взял себя в руки и извинился перед горничной, заставив ее улыбнуться. После этого Вероника быстро ушла, скрипя веревочными подошвами по мраморному полу.

Почему они не услышали ее приближения? Впрочем, ничего странного. Несколько минут Алисия не слышала ничего, кроме голоса Люсьена, и пришла в ужас при мысли о том, что ее так легко соблазнить.

Когда Люсьен вновь повернулся к Алисии, она была во всеоружии.

– Думаю, тебе пора идти, – сказала она, пытаясь не выдать огорчения. – Вероника сказала, что тебя зовет отец, верно? Лучше не заставлять его ждать.

– Вообще-то он ждет тебя, Алисия, – ответил Люсьен, в голосе которого прозвучала нотка покорности судьбе. – Он послал меня за тобой. Хочет наконец-то познакомиться со своей невесткой.

Алисия невольно отпрянула.

– Познакомиться со мной? – не веря своим ушам, переспросила она. – Ты уверен?

– А что здесь такого? – пожал плечами Люсьен. – Ты мать Бертрана. Старику давно пора признать тебя членом нашей семьи.

Алисия покачала головой.

– Ты все-таки сделал это! – злобно воскликнула она. – Убедил его познакомиться со мной! – Она стиснула руки в кулаки. – А обо мне ты подумал? Вдруг я не хочу знакомиться с ним?

Люсьен уставился на нее.

– Ты сможешь отказать ему? Зная состояние его здоровья?

– Это шантаж!

– Ничего подобного. – Он был воплощением терпения. – Всего лишь… как это по-английски? Ах да, здравый смысл. Я думал, тебе будет приятно знать, что отец все понял. Хотя мне было нелегко сообщить ему такую новость.

У Алисии перехватило дыхание.

– Ты сказал ему, что Бертран твой сын?

– Да. – Люсьен с досадой дернул плечом. – Но сам Бертран об этом еще не знает. Я подумал, что ты предпочтешь, чтобы мальчику пока ничего не говорили.

– Ты поступил правильно. – Алисия чувствовала себя так, словно все вокруг полетело кувырком. – Я… Наверное, он хочет видеть Бертрана, – заикаясь, выдавила она. – Зачем ты морочишь мне голову? До меня Жозефу де Грасси нет никакого дела.

– Нет, есть, – упрямо возразил Люсьен. Он сделал паузу, а затем неохотно добавил: – Он уже познакомился с Бертраном. Мальчику не терпелось увидеться с дедушкой. Он увидел машину и выбежал к нам навстречу.

Так вот где этот мальчишка пропадал весь день! – подумала Алисия. То, что он сделал это без разрешения, причинило ей боль. Но после их переезда в Монмуссо Бертран стал совсем другим человеком.

– Где он сейчас?

– Все еще с дедом… – Люсьен вздохнул, а потом рассердился. – Почему ты осуждаешь меня за поступки Бертрана?

– А кого же еще мне осуждать? Если бы ты не приехал за нами, у нас не было бы этого разговора.

Взгляд Люсьена стал колючим.

– Выходит, ты предпочла бы, чтобы мы больше никогда не встретились?

– Да! Нет… О Господи, я не знаю! – Алисия прижала ладони к пылающим щекам. – Пожалуйста, выйди отсюда! – Когда Люсьен вопросительно поднял бровь, она показала ему на свою майку и шорты. – Я не могу показаться твоему отцу в таком виде.

– Алисия…

В его голосе прозвучала такая боль, что она едва не сдалась. Пусть сам расхлебывает кашу, которую заварил. Но у нее было сильное подозрение, что Люсьен продолжает преследовать свои собственные цели. Стал бы он оживлять чувства, давно лежавшие в могиле, если бы продолжал считать Бертрана сыном Жюля?

14

– Так когда Бертран возвращается домой?

Алисия улыбнулась боссу и весело ответила, делая вид, будто не испытывает никаких сомнений на этот счет:

– В конце летних каникул… Ну что, возьмешь часть этой кучи макулатуры?

– Да, – кивнул Дик Уэллер. – Из тысячи рукописей попадается одна приличная. Черт бы побрал этих графоманов!

Алисия кивнула и начала разбирать рукописи, ожидая, что Дик вот-вот вернется в свой кабинет. Но он продолжал стоять рядом.

– Должно быть, ты скучаешь по нему, – сказал Дик, возвращаясь к теме и заставляя Алисию заскрежетать зубами. – Лично я не смог бы оставить своего сына незнакомым людям на три месяца.

– Вообще-то на десять недель, – быстро поправила Алисия. Однако она кривила душой. Если считать две недели, которые они провели в Монмуссо вместе, то ко времени возвращения Бертрана домой как раз и будет ровно три месяца. Если он вернется домой, скрепя сердце признала Алисия. Гарантии этого нет. До сих пор Бертран позвонил ей только один раз, да и то две недели назад. С тех пор она о сыне не слышала.

– Это одно и то же…

– Дик, они ему не чужие! Это его родня! – возразила она. – Куда положить эти рукописи? В шкаф с беллетристикой?

– Да, – рассеянно ответил Дик, которого местопребывание Бертрана интересовало куда больше, чем какие-то рукописи. – Хочешь сказать, что тебя это не волнует? А вдруг он не захочет возвращаться?

Алисия тяжело вздохнула.

– Послушай, Бертран сам захотел остаться, – промолвила она. – Его дед только что вернулся из больницы, и им нужно время, чтобы узнать друг друга. Труднее всего было договориться в школе, чтобы ему разрешили задержаться на несколько недель.

Лгунья! И как у нее не отсохнет язык? Договориться со школьными властями оказалось легче легкого. Труднее всего было вернуться в Лондон без сына.

– Ну что ж… – протянул Дик и скорчил гримасу. – Мальчику повезло. Я не возражал бы, если бы у меня во Франции нашелся богатый дедушка.

Алисия заставила себя улыбнуться, и Дик вернулся к работе. Но она сомневалась, что босс больше не заговорит об этом. Дик был чрезвычайно любопытен, и то, что во время отпуска они случайно встретили родню покойного мужа Алисии, подогревало его интерес. И подозрения тоже. Алисия сама знала, что ее рассказ прозвучал не слишком убедительно.

Однако она не собиралась рассказывать, что это произошло с легкой руки Бертрана. Пусть Дик думает, что встреча с его родственниками была для мальчика таким же сюрпризом, как для нее самой.

Тут пришел автор, и Алисия занялись им. Она была рада предлогу не думать о том, что сейчас делает мальчик и с кем он общается. А вдруг она совершила ужасную ошибку, позволив Бертрану остаться с отцом?

После ухода автора она в тысячный раз принялась ломать себе голову, можно ли было поступить по-другому. Если бы она силой увезла Бертрана с собой, мальчик обиделся бы. А потом либо Люсьен, либо Жозеф обратились бы в Европейский суд и получили решение, позволяющее Бертрану проводить время со своей французской родней. И что бы это ей дало?

Нет, она не могла не согласиться на просьбу Жозефа де Грасси. Пришлось поступиться гордостью: отказ только ухудшил бы их отношения. И все же решение далось ей тяжело. Даже сейчас Алисия не понимала, как месье Жозеф сумел убедить ее.

Когда три недели назад она пришла в покои бывшего свекра, то не знала, чего от него ждать. Скорее всего, гнева и враждебности. Даже если он обрадовался внуку, это вовсе не значило, что он будет рад видеть ее. Судя по тираде, которую Люсьен обрушил на несчастную Веронику, так оно и было. Однако сердечность месье Жозефа обезоружила ее. Старик охотно признал, что у нее были серьезные причины скрывать от них существование Бертрана.

Правда, это выяснилось много позже. Оказавшись во внушительной гостиной с желтыми стенами и тяжелой мебелью, она очутилась лицом к лицу со всеми членами семьи.

Конечно, Бертран тоже был здесь, но рассчитывать на моральную поддержку сына Алисии не приходилось. Он был здесь самой заинтересованной стороной, во всяком случае материально.

Жозеф де Грасси сидел в кресле на колесиках. Мирей стояла рядом с ним. Выражение ее лица было бесстрастным, но Алисия чувствовала, что эта властная женщина недовольна тем, как складывается первый день пребывания ее мужа в собственном доме.

Естественно, Люсьен тоже присутствовал. Он был мрачен и стоял, опершись о кованую чугунную решетку, прикрывавшую окно. Алисия прилагала все усилия, чтобы не смотреть в его сторону.

Месье Жозеф казался лишь бледной тенью того человека, которого она видела раньше. На похоронах Жюля он казался таким сильным и властным, что Алисия не могла понять, как Жюль осмелился ему противоречить. Сейчас он постарел, осунулся и казался совсем не таким грозным. Очевидно, это было последствием операции на сердце.

– Алисия, – сильно подчеркивая шипящие, промолвил он, – спасибо, что пришли.

Алисия хотела сказать, что у нее не было выбора, но вместо этого пожала плечами и вежливо сказала:

– Месье, надеюсь, что вы чувствуете себя лучше.

– Да, – подтвердил он, – но хорошая весть, которая могла бы способствовать моему скорейшему выздоровлению, шла до меня слишком долго. – Де Грасси-старший поднял изборожденную венами руку и подозвал к себе Бертрана. – Алисия, в этом мальчике вся моя надежда на будущее. И мое лучшее лекарство. – Он взял в ладони руку внука. – Да, малыш? Ты согласен со мной?

Бертран улыбнулся и осторожно посмотрел на мать. Алисия поняла, что он не уверен в ее реакции, и решила ободрить сына.

– Конечно, согласен! – выпалила она, удивив всех собравшихся.

Бертран тут же воспрянул духом и с жаром заверил деда, что в Монмуссо ему очень нравится.

Тут к беседе подключилась мадам де Грасси и сообщила мужу, что Бертран уже немного говорит по-французски. Это явилось для Алисии сюрпризом. Старик обрадовался, и, если бы не угрюмая поза Люсьена, молча стоявшего у окна, Алисия могла бы подумать, что компромисс вполне возможен.

И тут бывший свекор опять удивил ее. Очень любезно, но с оттенком стали в голосе он попросил жену, сына и внука оставить их с Алисией наедине. Он сказал, что хочет поговорить с невесткой с глазу на глаз и получить кое-какие объяснения.

Мирей попыталась возразить, напомнив мужу, что он еще недостаточно здоров, но Жозеф был неумолим.

– Думаю, мне следует остаться, – уронил Люсьен. Это была первая фраза, которую он произнес после прихода Алисии.

Хотя старик вспылил, но Алисия поняла, что долго сопротивляться сыну он не сможет.

– Я тоже предпочла бы, чтобы ты ушел, – вмешалась она, не желая, чтобы Люсьен защищал ее. – Мне не терпится узнать, что хочет сказать месье Жозеф.

Казалось, Люсьен готов поспорить. Он смерил Алисию грозным взглядом, но все же подчинился и вместе с матерью и сыном вышел из комнаты, напоследок крепко сжав обнаженное плечо Алисии.

Молодая женщина вздрогнула; тогда она не знала, что это прикосновение будет последним. Только потом ей пришло в голову, что Люсьен прекрасно знал содержание предстоявшего ей разговора.

Было видно, что старик устал. Как бы месье Жозеф ни утверждал обратное, день был для него утомительным. Уж не выбрал ли он это время нарочно, рассчитывая, что у Алисии не хватит совести возражать больному человеку?

Алисия была так готова к суровому выговору, что невольно попятилась, когда месье Жозеф пригласил ее сесть в кресло и спросил, не хочет ли она подкрепиться.

Конечно, она отказалась. Ей не терпелось поскорее покончить с этим Неприятным разговором и вернуться к себе. Однако де Грасси не торопился. Он осведомился, как поживает мистер Ормсби и другие члены ее семьи, а потом начал расспрашивать ее о Бертране, его школе и об их жизни в Англии.

Теперь Алисия понимала, что старик ее обезоружил. Она ожидала чего угодно, только не любезности, терпимости и доброты.

– Люсьен все рассказал мне, – наконец промолвил месье Жозеф, когда Алисия совершенно растаяла. – Он отнюдь не гордится собой. Наоборот, раскаивается в том, что стал причиной отчуждения между нашими семьями, и хочет снять с ваших плеч часть бремени по воспитанию мальчика.

Алисия была сбита с толку. Неужели Люсьен действительно считает себя виновным в том, что она порвала всякие контакты с де Грасси? Впрочем, кто знает своего сына лучше, чем отец?

Не успела она прийти в себя, как месье Жозеф попросил позволить Бертрану остаться во Франции еще на несколько недель. Старик сказал, что мальчик послушается ее, и, хотя сама Алисия в этом сомневалась, она не смогла найти повод для отказа. Когда месье Жозеф заметил, что второго шанса подружиться с внуком у него может и не быть, Алисия поняла, что не сумеет сказать «нет». Ссылка бывшего свекра на свою недолговечность была сильнейшим доводом. Бертран никогда не простит ее, если больше не увидится с дедом.

Алисия выставила лишь одно условие: чтобы Бертран оставался в неведении относительно того, кто является его настоящим отцом. Пусть мальчик сначала подрастет, а уже потом узнает эту новость. У нее оставалась надежда, что с возрастом сын сможет ее простить. В конце концов, он был всего лишь жертвой обстоятельств.

Ночью она спала плохо, а утром узнала, что Люсьен снова покинул palais. Если верить Бертрану, информированности которого можно было только позавидовать, Люсьен уехал в Марсель по делам отца и должен был вернуться не раньше следующего дня.

Для Алисии, которая ждала, что Люсьен придет к ней вечером, это было последней каплей. Казалось, де Грасси-младшему было нужно от нее только одно – чтобы она позволила Бертрану остаться в Монмуссо. У него даже не хватило мужества поблагодарить ее. Целый день она не находила себе места, а затем решила первым же рейсом улететь в Англию. Больше ей делать во Франции было нечего.

Конечно, Бертран возражал. Алисия ссылалась на то, что ей нужно объяснить случившееся английской родне, но сын уговаривал ее дождаться возвращения Люсьена.

– Он хочет, чтобы ты осталась! – твердил он, но Алисия в этом сильно сомневалась.

– Я уже говорила тебе, – мягко ответила она, – что у нас с ним нет ничего общего. – Кроме тебя! – Он только обрадуется, если я перестану его беспокоить.

На следующий день Алисия улетела в Англию. До аэропорта в Марселе ее довез шофер месье Жозефа. Старика она больше не видела; провожала ее Мирей.

– Мы присмотрим за Бертраном, – пообещала она, властно положив ладонь на плечо мальчика, после чего Алисии отчаянно захотелось схватить сына на руки и броситься наутек.

Вспомнив об этом, Алисия тяжело вздохнула. Она решила не препятствовать контактам сына с семьей де Грасси. Если мистер Ормсби считает ее сумасшедшей – что ж, это его дело.

***

Через неделю у дверей издательства остановился роскошный лимузин. Обычно их авторы на таких машинах не ездили, из чего Алисия сделала вывод, что это какой-то незнакомец. О Боже, а вдруг это Люсьен? Но что ему здесь делать?

– Красивая машина, – задумчиво промолвил Дик, следя за тем, как лимузин выруливает на тротуар. – Но, если водитель оставит ее здесь, его оштрафуют.

– Угу, – буркнула Алисия. Нет, это не может быть Люсьен, Если бы Люсьену было до нее дело, он ни за что не уехал бы. А на всех остальных иностранцев, кроме де Грасси, ей наплевать. – Ты не станешь возражать, если я пойду на ланч?

– Что? – рассеянно переспросил Дик. – Слушай-ка, оттуда кто-то выходит!

– Дик, не будь таким любопытным, – ответила Алисия, стараясь не смотреть в окно. – Так как насчет ланча?

– О Боже, он идет к нам! – быстро прервал ее Дик. – Похож на иностранца. Ты уверена, что не знаешь его?

Испуганная Алисия рывком подняла голову. Дик был прав. В офис вошел смуглый мужчина. Но это был не Люсьен, как ждала и надеялась она. И не его отец. И все же она знает этого человека. Именно он вез ее в марсельский аэропорт.

– Мадам, – сказал он, направляясь прямо к Алисии. Дик уставился на свою помощницу во все глаза. – Пожалуйста, мадам, с вами хочет поговорить месье де Грасси.

Алисия вздрогнула. Шофер, которого звали Жаном, ждал ответа, но у нее язык прилип к гортани.

– Месье де Грасси? – наконец пролепетала она. – Месье Люсьен де…

– Месье Жозеф, мадам, – быстро прервал ее Жан и кивнул на лимузин. – Он ждет, мадам. Вы идете?

Жозеф!

У Алисии похолодело в животе. На мгновение она позволила себе поверить, что Люсьен не бросил ее, что он любит ее бескорыстно. Но теперь у него есть сын. Ребенок, о котором он не имел представления. А она сама ему больше не нужна.

Дура, безмозглая дура! Неужели Люсьен способен поручить отцу сделать то, что он должен сделать сам?

Когда в голове у Алисии прояснилось, она догадалась, зачем месье Жозеф прилетел в Лондон. Они дали ей три недели на то, чтобы отвыкнуть от Бертрана, а теперь приступили к реализации второй части плана. Сейчас де Грасси-старший скажет, что Бертрану у них нравится, что они могут дать ему намного больше, чем какая-то нищая редакторша, и хотят навсегда оставить мальчика у себя. Ну уж нет!

– Да, ступай, – сказал ей Дик, сгоравший от нетерпения узнать, чем кончится дело. – Время ланча. Можешь не торопиться. Пару часов я обойдусь без твоей помощи.

Пару часов! Алисия поджала губы. Обычно ей отводится на ланч не больше получаса.

– Я… я не знаю…

Алисия покачала головой, пытаясь придумать предлог, который позволил бы ей избежать разговора с месье Жозефом, но тут в дверях прозвучал голос:

– Алисия!

Это был сам де Грасси-старший, еще бледный и худой, но выглядевший намного лучше, чем несколько недель назад. Теперь его голос звучал почти так же властно, как и восемь лет назад.

– Пожалуйста, – с неожиданным смирением добавил он. – Нам нужно поговорить.

Оставалось лишь подчиниться. Дик следил из окна, как Жан помог сесть на заднее сиденье лимузина сначала хозяину, а затем Алисии.

Месье Жозеф извинился перед ней, но было видно, что он еще слаб. Алисию удивило, что мадам де Грасси позволила мужу совершить такое путешествие.

Самой Алисии было не до этикета. Оказавшись рядом с Жозефом на заднем сиденье, она думала только о Бертране и мрачном будущем, которое ждет ее, если сын не захочет вернуться домой.

– Поезжайте, Жан, – сказал Жозеф. Обернувшись, Алисия увидела, что Дик неодобрительно покачал головой и отошел от окна.

– Это ваш работодатель? – спросил месье Жозеф, когда они свернули за угол.

Алисия кивнула.

– Да. Владелец издательства. Его зовут Ричард Уэллер.

– И давно вы работаете здесь?

– Несколько лет. – В голосе Алисии прозвучала нотка нетерпения. Зачем он даром тратит время? У них нет ничего общего. Какое ему дело до ее жизни? – Куда мы едем?

– Прошу прощения. – Кажется, месье Жозеф почувствовал владевшее ею нетерпение. – Мы едем в гостиницу, в которой я останавливаюсь каждый раз, когда бываю в Лондоне.

Алисия поджала губы. Значит, свидание будет продолжительным.

– А это обязательно? – спросила она. Если ее ждет самое худшее, лучше узнать об этом как можно раньше. – Я понимаю, в ресторане вам было бы легче сообщить мне неприятную новость, но я предпочла бы откровенный разговор с глазу на глаз.

– Откровенный разговор? – Месье Жозеф явно расстроился. – Вы хотите, чтобы я все рассказал вам прямо в машине? – Внезапно он хлопнул себя по лбу. – Понял! Вам позвонила Мирей. Она обещала не делать этого, но я должен был знать, что…

– Мадам де Грасси мне не звонила, – быстро прервала его Алисия. – Но едва ли вы прилетели в Лондон, чтобы поинтересоваться моей жизнью. У нас с вами не такие отношения.

– Это так, – подтвердил месье Жозеф. – Так, значит, моя жена вас не предупредила?

– О чем? О том, что вы хотите отнять у меня сына, а я обязана смириться с этим?

– Сына? – Де Грасси-старший был сбит с толку. – Вы думаете, что речь пойдет о Бертране?

– А разве не так?

Слова старика ее ничуть не успокоили. Иначе зачем ему было прилетать в Англию? Только что-то чрезвычайно важное могло заставить его совершить такое изнурительное путешествие через несколько недель после тяжелой операции. А что может быть для него важнее, чем внук?

Его собственный сын!

Эта мысль застала ее врасплох. У Алисии возник холодок под ложечкой. О Боже, что заставило старого аристократа приехать к ней?

– Это… это должен быть Бертран, – продолжала упираться она. – А кто же еще?

Жозеф покачал головой.

– Я бы предпочел подождать до гостиницы, – чопорно сказал он, и Алисия поняла, что принципы не позволяют старику обсуждать семейные дела при шофере.

– Вы могли бы по крайней мере предупредить меня, чтобы я могла подготовиться и собраться с силами, – упрямо проворчала она.

– Собраться с силами? – насмешливо спросил Жозеф. – Алисия, вы слишком подозрительны. Разве вам не ясно? Если бы я хотел отнять Бертрана, то направил бы к вам своего адвоката.

– Но тогда…

– Ну ладно, раз вы так настаиваете… – неохотно ответил Жозеф. – Речь пойдет об одном несчастном случае.

– Несчастном случае? – ахнула Алисия. – С Бертраном?

– Нет, с Люсьеном, – устало ответил старик. – С моим сыном. Единственным сыном. Я приехал просить вас вернуться со мной во Францию. Если вы этого не сделаете, я боюсь… боюсь серьезных последствий.

15

Северные окрестности Монмуссо разительно отличались от южных. Дорога то и дело пересекала русла пересохших рек и овраги, поросшие чахлой растительностью.

Но Алисия, сидевшая на заднем сиденье лимузина, не обращала внимания на пейзаж. Во-первых, уже темнело; во-вторых, она продолжала колебаться, стоило ли приезжать сюда. Если ее отвергнут еще раз, она этого просто не вынесет. Однако когда месье Жозеф объяснил, что произошло, она не могла думать ни о чем, кроме Люсьена. Известие о том, что он вошел в загон к норовистому быку, привела ее в ужас. Это было не похоже на Люсьена. Он всегда предупреждал Бертрана, что с животными нужна осторожность. По словам Жозефа, Шарль тоже уговаривал его не приближаться к этому чудовищу. Почему он это сделал? Жозеф считал, что его сын вошел в загон просто по рассеянности. Животное тут же бросилось на него, пропоров Люсьену руку и оставив страшный шрам на бедре. При одной мысли об этом Алисию бросило в дрожь. Рваные раны вызывают обильное кровотечение, и месье Жозеф признался, что весь пол загона был залит кровью его сына. Лишь четверо мужчин смогли оттащить от него разъяренное чудовище, после чего быка пришлось пристрелить.

Когда вертолет доставил Люсьена в ту же марсельскую больницу, пациентом которой недавно был его отец, он был без сознания. Ему понадобилось переливание крови; к счастью, рог не порвал артерию на ноге. Однако Люсьен потерял много крови, и несколько дней его состояние внушало большие опасения.

Почему она ничего об этом не знала? Почему ей никто не позвонил? Почему никто не предупредил, что человеку, которого она никогда не переставала любить, грозит смерть? Ей сообщили об этом только сейчас. Гордые де Грасси были вынуждены смириться и обратиться к ней, И то лишь потому, что его физическое состояние нормализовалось, но моральное оставляло желать лучшего.

– Кажется, он… потерял интерес к окружающему, – с явным огорчением сказал ей Жозеф. – Сколько времени прошло с тех пор? Две недели? Как минимум. Его раны хорошо заживают. В конце концов, у нас такие травмы не редкость.

Алисия промолчала. Она не собиралась соваться в чужой монастырь со своим уставом.

– Ему давно следовало бы встать на ноги, – с несчастным видом продолжал Жозеф. – У него столько дел! Он знает, что мне одному со всем не справиться, но не хочет разговаривать ни со мной, ни с Бертраном.

Почему они решили, что Люсьен будет говорить с ней? Месье Жозеф не стал этого объяснять. Он даже не упомянул о том, как на случившееся среагировал Бертран. Просто сказал, что мальчик остался с бабушкой, вот и все.

Странно. Ведь Люсьену так нравилось проводить время с сыном…

Но когда она сказала об этом Жозефу, тот замялся.

– Он никого не хочет видеть, – наконец неохотно сказал старик. – Кроме Пьера. Приедете, сами увидите.

А вдруг Люсьен не захочет видеть и ее? Что тогда? Де Грасси снова отправят ее в Англию? Едва ли у них будет выбор. Да она и сама не хотела бы оставаться в Монмуссо…

Лимузин спустился в долину, и Алисия поняла, что они приближаются к месту назначения. Впереди горели огни. Пора было будить старика, дремавшего всю дорогу. В этом нет ничего странного. Месье Жозеф измучен. Подобная поездка могла бы свалить с ног и более здорового человека.

Алисия не ожидала, что они вылетят во Францию в тот же день. Получив ее согласие во время ланча, он тут же позвонил в аэропорт. Оказалось, что там их ждал частный самолет. Алисия успела лишь позвонить отцу, коротко объяснила случившееся и попросила его связаться с Диком Уэллером.

Едва машина проехала в ворота, как Жозеф открыл глаза. Перед ними возвышалось странное темное здание, и у нее сжалось сердце от дурного предчувствия. Что это? Где они? Почему Жозеф привез ее сюда?

Тем временем старик выпрямился и начал растирать онемевшие конечности. Увидев взгляд Алисии, он удивленно спросил:

– Что-то не так?

– Где мы? – с дрожью в голосе спросила она. – Это не Монмуссо.

– До palais отсюда рукой подать, – пожав плечами, ответил Жозеф. – Вернувшись из больницы, Люсьен решил поправляться у себя в доме. Сказал, что компания ему не требуется.

Алисия захлопала глазами.

– Так это дом Люсьена?

– Да, – нетерпеливо ответил Жозеф. – А теперь позвольте откланяться.

– Что? – поразилась Алисия. – Вы бросаете меня здесь? Одну?

– Одна вы не останетесь. Здесь Люсьен. И Пьер. Пьер позаботится о том, чтобы у вас было все необходимое.

– Но…

– Алисия, я полагаюсь на вас. Поверьте, я не стал бы просить вас о помощи, если бы у меня был другой выход.

Едва машина остановилась, как дверь открылась и на капот лимузина упал луч света. В проеме стоял Пьер, явно ждавший их. Его лицо было таким же взволнованным, как и у хозяина. Алисия бросила еще один неуверенный взгляд на месье Жозефа, затем оперлась о руку шофера и вышла из автомобиля.

Пьер спустился по ступенькам.

– Добро пожаловать, мадам, – тепло улыбнувшись, сказал он. – Где ваши вещи?

– Я без вещей, Пьер, – ответила Алисия и повернулась к лимузину. – До свидания, месье, – по-французски пробормотала она.

– До завтра, Алисия, – ответил ей Жозеф.

Жан захлопнул дверь, сел за руль, и машина тронулась. Алисия посмотрела ей вслед, а потом снова уставилась на дом. Она чувствовала себя усталой и беспомощной. Почему старик решил, что она сможет добиться успеха там, где он сам потерпел поражение?

– Входите, мадам, – мягко сказал Пьер. Потом пропустил ее вперед и запер тяжелую дверь. – Как доехали?

– Нормально, – кивнула Алисия и неуверенно осмотрелась. Они стояли в просторном вестибюле. На верхние этажи вела резная лестница с коваными чугунными перилами. По обе стороны лестницы висели огромные зеркала, и в их глубине отражалась огромная ваза с алыми орхидеями. – Я… где Люсьен?

– Хотите есть, мадам? – не ответив на ее вопрос, спросил Пьер. – Софи оставила вам немного… как это?.. Закусить, да?

– Софи?

Пьер развел руками.

– Она… горничная, мадам. – Он показал на арку рядом с лестницей. – Пожалуйста.

Алисия на мгновение замешкалась, а затем решительно сказала:

– Люсьен. – До еды ей не было никакого дела. – Сначала я хочу увидеть его.

– Мадам…

Судя по всему, Пьер колебался. Хотя он был вынужден смириться с решением месье Жозефа, но явно сомневался в его разумности.

– Зачем? – холодно спросил чей-то до боли знакомый голос.

Алисия подняла голову и увидела Люсьена, следившего за ними с верхней площадки.

Она ожидала совсем другого приема. Судя по враждебному тону Люсьена, он ничего не знал о намерениях отца. При мысли о том, что Люсьен откажется с ней разговаривать, у Алисии пересохло во рту.

И все же кто-то обязан с ним поговорить. Какими бы ни были мотивы месье Жозефа, старик не преувеличивал: Лицо Люсьена посерело. За три недели он очень похудел; белый вязаный свитер и легкие брюки висели на нем как на вешалке.

– Я… как ты себя чувствуешь? – неловко спросила она, пытаясь не выказывать своих чувств.

Губы Люсьена сжались в ниточку.

– Что ты здесь делаешь, Алисия? – Его длинные пальцы крепко сжали чугунные перила. – Как ты сюда попала? Кто сказал тебе, что я здесь?

– Какое это имеет значение? – Алисия закусила нижнюю губу, покосилась на Пьера, а потом подняла взгляд. – Гм… мы можем поговорить?

– Перестань! – саркастически ответил Люсьен. – Сомневаюсь, что нам есть о чем говорить. – Он сделал паузу. – Должно быть, тебя привез отец. – Он скривил губы. – Неужели он окончательно потерял надежду?

Оскорбление заставило Алисию сморщиться, но она продолжала стоять на своем.

– Да, – ответила она. – Меня привез твой отец. Но если бы я не захотела приехать, то не приняла бы его предложения.

– Как это мило!

Тон Люсьена был ледяным, и Пьер решил, что его присутствие неуместно.

– Прошу прощения, месье, – пробормотал он, и Люсьен небрежно махнул рукой. Дворецкий поклонился и исчез за дверью в дальнем конце вестибюля. Кажется, он считает, что Алисия даром тратит время.

– Люсьен… – начала она, но де Грасси-младший тут же прервал ее.

– Нет, – мрачно промолвил он. – Нам нечего сказать друг другу. Я не знаю, с помощью каких сказок отец убедил тебя вернуться в Монмуссо, но он явно преувеличил. Как видишь, я жив и здоров.

– В самом деле? – Потные пальцы Алисии прилипли к лямке рюкзака. – Я знаю, что ты был болен.

– Не сомневаюсь, – насмешливо фыркнул Люсьен. – Отец пойдет на все, лишь бы настоять на своем. – Внезапно его голос дрогнул. – Уходи, Алисия. У меня нет желания разговаривать с тобой.

Или нет сил, с тревогой подумала Алисия. О Боже, ничего удивительного, что его отец совсем отчаялся. Он потерял надежду достучаться до сына. Но с чего он взял, что это удастся ей, Алисии?

Тем временем Люсьен повернулся и ушел.

Алисия поставила рюкзак на стол и неуверенно осмотрелась. Справа находится комната, на которую указал Пьер, когда говорил, что горничная оставила ей еду. Но есть Алисии не хотелось. Конечно, можно поискать Пьера. Он наверняка где-то поблизости и ждет распоряжения отвезти ее либо в palais, либо в аэропорт. Но уехать она не может. Почему-то месье Жозеф считает, что она может повлиять на Люсьена. Необходимо попытаться еще раз.

Она сделала глубокий вдох, взялась за перила и начала подниматься по лестнице. Путь освещали крошечные лампочки в потолке; на первой лестничной площадке стоял внушительный торшер. Ступеньки вели на третий этаж, но она помнила, что Люсьен туда не поднимался. Он пересек площадку и исчез в одном из парных коридоров. Она немного поколебалась и выбрала левый.

Этот коридор освещался лампами, которые подсвечивали висевшие на стенах картины. То были не мрачные старинные портреты, украшавшие коридоры Монмуссо, а современные пейзажи, на одном из которых был изображен palais.

Но Алисия знала, что пользуется картинами как возможностью отвлечься. Толстые подошвы ее ботинок скрипели по мозаичному полу, хлопковая юбка до лодыжек и футболка, надетые утром на работу, разительно не сочетались с этой обстановкой. Нужно было заехать домой и переодеться, ни с того ни с сего подумала она. Но де Грасси-старший заразил ее своей тревогой за судьбу сына.

В конце коридора виднелась распахнутая настежь двустворчатая дверь. Алисия быстро прошла по яркому ковру, краски которого приглушал полумрак, и остановилась у входа в просторную гостиную. На бледно окрашенных стенах висели гобелены ручной работы; по бокам от камина из белого камня стояли пухлые бежевые диваны и кожаные кресла. На диванах, креслах и даже на огромном ковре с бахромой валялось множество подушек. Именно подушки придавали этой комнате тепло, уют и неповторимость.

Однако взгляд Алисии привлек мужчина, стоявший на балконе. Как и лестница, комната была освещена несколькими светильниками; в высоких окнах виднелось звездное небо, которое напоминало темное покрывало, украшенное серебряным полумесяцем.

Люсьен не видел ее. Он считал, что Алисия еще внизу, что она готовится к отъезду. Может быть, балкон выходит на фасад? Но надеяться на это глупо. Даже если Люсьен собрался проследить за ее отъездом, это вовсе не значит, что он хочет, чтобы она осталась.

Алисия не знала, как ей быть. То, что она посмела войти сюда, может быть расценено как непозволительная вольность. Он не приглашал ее. Наоборот, ясно дал понять, что ей здесь нечего делать. Так почему же она не хочет смириться с поражением?

Потому что не может.

Как бы больно ей ни было, она обязана попытаться поговорить с ним. Привести его в чувство, упрямо подумала Алисия. Если его депрессия имеет отношение к Бертрану, к тому, что она столько лет скрывала от него сына, нужно что-то с этим сделать. Даже если для этого придется надолго оставить мальчика в Монмуссо.

О Боже, какая же она дура! А вдруг Люсьен и его отец составили хитроумный заговор, чтобы получить власть над ее сыном?

Однако она тут же отвергла эту мысль. Никакого заговора не было. Люсьен выглядит совсем больным. Неужели его травмы были такими тяжелыми? Неужели он так и не поделится с ней?

– Ступай, Пьер, – по-французски сказал Люсьен.

Он принял ее за дворецкого. Нужно назвать себя.

– Это я, – негромко сказала она.

Люсьен резко повернулся и покачнулся. Алисия тут же устремилась вперед и обхватила его за талию.

– К тебе это относится тоже, – резко ответил он.

Алисия шумно выдохнула.

– Это не очень-то вежливо. Я всегда думала, что французы гордятся своей учтивостью. Впрочем, вам, де Грасси, законы не писаны.

Глаза Люсьена были прикрыты веками, и Алисия не могла понять их выражение, но его ноздри раздулись.

– Пусть будет так, – спустя мгновение сказал он. – Теперь ты уедешь?

Алисия покачала головой.

– Не могу.

– Почему? Пьер вызовет тебе Жана. Или, если предпочитаешь, такси. Здесь у нас есть телефоны.

– Люсьен…

Он тяжело вздохнул, отпустил перила балкона и вернулся в гостиную.

– Ты решила настоять на своем, верно? – угрюмо спросил он. – Почему? Почему ты здесь? Какое тебе дело до того, что я получил пустяковую травму и несколько дней провел в больнице?

– Это не было пустяковой травмой! – тут же возразила Алисия, но Люсьен только покачал головой.

– Было. – Он закатал рукав свитера и показал шрам на предплечье. – Вот, смотри, все прошло. У Шарля за долгие годы накопилось множество таких отметин, но его родные не впадают в панику от одного вида крови.

При мысли о том, какую боль вытерпел Люсьен, пока до него не добралась «скорая помощь», у Алисии сжалось сердце.

– Это… это не единственная твоя рана, – возразила она. – Я знаю, что тебе делали переливание крови.

– О Боже! – Люсьен прислонился к дивану, и у Алисии сложилось впечатление, что иначе он рухнул бы на пол. – Алисия, я не собираюсь показывать тебе другие повреждения. – Он саркастически фыркнул. – Похоже, старик заманил тебя в ловушку, заставив почувствовать свою вину.

– Нет. – Она против воли прижалась к нему, хотя заметила, что это движение заставило его напрячься. – Ох, Люсьен, я так испугалась за тебя!

– Что? – У него искривились губы. – И это говорит женщина, которая предпочла убежать от меня, лишь бы не признаваться в своем маленьком обмане? Алисия, впредь будь осторожнее. Вино может развязать язык любому.

– Я никуда не убегала! – сердито возразила Алисия. – Ты сам сбежал от меня!

– Я? – Люсьен мгновение смотрел на нее, а потом покачал головой. – Нет, Алисия, я не убегал. Да, признаю: когда ты сказала, что Бертран мой сын, я обрадовался необходимости поехать в Марсель за отцом. Мне требовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Но я никуда не убегал.

Алисия вздрогнула.

– А восемь лет назад? – Ее лицо исказилось от боли.

– Восемь лет назад, – горько повторил он. – Ты никогда не позволишь мне забыть об этом, правда, малышка? – Выражение было ласковым, но в голосе Люсьена не осталось и намека на нежность. – Помнишь, однажды ты спросила меня, что я сказал Жюлю? Как ни странно, ничего. – Он покачал головой. – Алисия, я совершил ошибку. Ужасную ошибку. Признаю это. И буду расплачиваться за нее вечно.

– Ты так не думаешь…

Люсьен наклонил голову и устало пригладил волосы. Она машинально отметила, что ему пора стричься. Потом он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Думаю, – ответил он. – Но говорить об этом – значит тешить твое самолюбие. – Тон Люсьена стал резким. – Если бы отец не сказал тебе о несчастном случае, ты сюда не приехала бы. Что он тебе наплел? Намекнул, что я на пороге смерти? Не вижу другой причины, которая могла бы привести тебя сюда.

– Я хотела видеть тебя! – вырвалось у Алисии. – А ты прекрасно знаешь, почему я улетела в Англию! Ты не присутствовал при моей беседе с твоим отцом, но знал, о чем пойдет речь. Ты хотел, чтобы Бертран остался здесь. Только это, и больше ничего. Так было еще до того, как ты узнал, что он твой сын. Разве я могла увезти Бертрана в Англию, если для твоего отца это было единственной возможностью узнать внука? Люсьен, я не бессердечная. Кроме того, – она испустила тяжелый вздох, – Бертран сам хотел этого.

– Тогда почему ты не осталась с ним?

– У меня есть работа! – тут же воскликнула Алисия. – Я не могу задерживаться только потому, что мне так хочется!

– Но твой отпуск еще не закончился, – возразил Люсьен, оттолкнувшись от дивана. – У тебя не хватило смелости даже на то, чтобы попрощаться со мной.

– Тебя здесь не было, – принялась оправдываться Алисия. – Мне сказали, что ты уехал в Марсель по делам отца. Я ждала. Честное слово. – Тут у Люсьена вытянулось лицо. – Но шел день за днем, а ты не возвращался.

– Я почти верю тебе.

– Почти? – воскликнула она. – Это правда!

– Тогда почему ты сказала Бертрану, что вернуться к собственному отцу для тебя важнее, чем ждать моего возвращения?

– Я… я этого не говорила… – И все же нечто подобное она сказала. Нечто такое, что заставило Бертрана начать оправдывать ее. Последствия были катастрофическими.

– Но потом ты передумала, – горько промолвил Люсьен. – И сказала Бертрану, что больше не хочешь меня видеть. Зачем отрицать?

– Потому что это неправда! – порывисто бросила Алисия. – О Боже, Люсьен, неужели ты мог поверить этому? После того… после того как я сказала тебе…

– Что Бертран мой сын? – Его тон был резким. – Что я не только соблазнил тебя, но и заставил семь лет заботиться о моем ребенке?

– Все было не так, – возразила Алисия. – Как ты думаешь, почему я сказала тебе об этом? Не потому, что была должна. А потому, что хотела.

– Хотела помучить меня?

– Нет! – Алисия долго смотрела в смуглое лицо Люсьена, потом приняла решение, шагнула вперед и прильнула к его губам. – Вот… вот почему, – срывающимся голосом добавила она. – Теперь ты мне поверишь?

Но Люсьен не пошевелился.

– Думаю, ты пожалеешь о своей порывистости, – хрипло произнес он. – Однако я вынужден признать, что у тебя есть совесть. Только и всего.

Алисия покачала головой.

– Ты ошибаешься.

– Серьезно? – Люсьен тяжело вздохнул. – Что ты хочешь этим сказать? Что случившееся восемь лет назад имеет для тебя значение?

Алисия замешкалась.

– Ты сам знаешь, что это так.

– Правда? – Он отвернулся и тихо добавил: – Однако это не помешало тебе выйти за моего брата.

– Да, – кивнула она.

Лицо Люсьена исказилось.

– Как ты могла?

Алисия на мгновение закрыла глаза.

– Я пыталась сказать Жюлю, что не могу выйти за него. Честное слово, – без всякого выражения промолвила она. – Но он не хотел слушать. Сказал, что, если я откажу ему, это будет для него унижением и докажет тебе и всем остальным членам семьи, будто я хотела выйти за него только из-за его богатства. – Она подняла веки и увидела, что Люсьен следит за ней темными немигающими глазами. – Это правда. Неужели ты не можешь понять, что я чувствовала? Люсьен, мне было девятнадцать лет. Я была в шоке. А ты… ты уехал. Я не знала, что делать.

– Ты должна была ненавидеть меня, – резко ответил он.

– Ты не понимаешь, – снова сказала она. – Жюль любил меня. А я его. Я еще не знала, что ношу твоего ребенка. И просто хотела поступить правильно. Я… я поклялась себе, что буду ему хорошей женой, и… и так оно и было бы. Но потом произошел несчастный случай. Жюль так и не узнал о том, что было между нами. Наверное, я надеялась, что он этого и не узнает. Но что это случится не так. Совсем не так.

– А если бы мы встретились снова? – горько спросил Люсьен, заставив ее отвернуться.

– Я… не могу ответить на этот вопрос, – срывающимся голосом произнесла Алисия и спотыкаясь пошла к двери.

Но так и не добралась до нее. Не успела она сделать и трех шагов, как Люсьен схватил, ее сзади и прижал спиной к себе. Потом он наклонил голову, прижался губами к ее шее, и Алисия ощутила прикосновение его небритой щеки.

– Прости, – простонал он. – Я так виноват перед тобой. Ты простишь меня?

Алисия закинула голову, прижалась к плечу Люсьена и обхватила руками его руки.

– Тут… тут нечего прощать.

– Есть, – возразил он, поворачивая Алисию лицом к себе и обнимая ее ладонями за щеки. – Я был глупцом. Высокомерным глупцом. Я не имел права требовать от тебя объяснений, если мое собственное поведение не выдерживало никакой критики.

– Ох, Люсьен…

В глазах Алисии стояли слезы, но он не позволил ей утешить себя.

– Дай мне закончить, – сказал он, и Алисия ощутила, что его бросило в дрожь. – Я говорил тебе, что восемь лет назад, совершил ужасную ошибку. Так оно и было. Но ошибка заключалась не в том, что я лег с тобой в постель. – Он провел пальцами по ее щекам. – А в том, что я отпустил тебя.

Алисия уставилась на него.

– Люсьен…

– Это правда. Именно это я имел в виду, когда говорил, что расплачиваюсь за эту ошибку до сих пор. – У него искривились губы. – О, я пытался отрицать это. Пытался забыть и продолжать жить, но это не помогало. Я так и не женился и до получения письма Бертрана не верил, что снова увижу тебя.

– Люсьен…

– Нет, выслушай меня, малышка. Я хочу сказать, что почувствовал, когда увидел тебя в Сент-Обене. До тех пор я надеялся, что у меня есть другая причина сопротивляться попыткам отца найти мне жену. Но когда я увидел тебя, увидел пламя в твоих глазах… – Он судорожно вздохнул. – О Боже, Алисия, ты должна была знать, что я чувствовал!

– Нет. – Она покачала головой. – Я видела только одно: твое потрясение при виде Бертрана.

– Ах! – Он наклонил голову и прижался лбом к ее лбу. – Да, это было потрясение. И причина моей лютой зависти.

– Зависти?

– Я думал, что Бертран сын Жюля, – сухо напомнил он. – Я был эгоистом и пожалел, что этот ребенок не мой.

Алисия подняла руки и положила их на плечи Люсьена.

– Он твой, – просто сказала она. – Теперь ты это знаешь.

– Да, знаю. – Он сделал паузу. – Но когда я вернулся из Марселя и узнал, что ты улетела… – Он резко отвернулся. – Извини, но мне нужно сесть…

– Ох, Люсьен! – Внезапно обо всем догадавшись, Алисия обняла его за талию и повела к ближайшему дивану. Потом усадила Люсьена, опустилась рядом и прижалась к нему бедром.

– Извини, – снова сказал Люсьен, когда Алисия погладила его по влажному лбу. – Наверное, ты считаешь меня ни на что не годным.

– Разве любовь – это преступление? – нежно спросила она и, наклонившись, поцеловала его в губы. – Ох, Люсьен, почему ты так долго молчал?

– Я хотел сказать. – В темных глазах Люсьена горела страсть. Силы возвращались к нему с каждой секундой. Он обнял Алисию за плечи и прижал к груди. – Но когда я вернулся из Марселя, тебя уже не было.

– Но ведь есть телефоны, – напомнила ему она.

Люсьен крепко зажмурился, как будто заново вспоминал свои мучения.

– Есть, – подтвердил он. – Но дело в том, что я горд и не хотел снова подвергать себя унижению.

– Снова?

– Да. После нашего разговора в коридоре и у тебя в спальне я не мог смириться с тем, что ты продолжаешь сомневаться в моих чувствах. А когда я вернулся и Бертран передал мне твои слова… Отец говорил, что пытался убедить тебя остаться до конца отпуска, но что ты твердо решила лететь.

– Этого не было.

– Теперь я это знаю. – Люсьен скорчил гримасу. – И понимаю, почему он отослал меня по своим делам, не дав закончить мои собственные. Я знал, что должен был поговорить с тобой, но убедил себя, что успею сделать это, когда вернусь. Однако тебя уже не было, и после этого моя жизнь пошла вкривь и вкось.

Алисия застонала.

– Должно быть, он раскаялся.

– О да! – саркастически ответил Люсьен. – Он никогда бы не полетел за тобой, если бы не чувствовал своей ответственности за случившееся.

– Он сказал, что ты вошел в загон, где держали свирепого быка. И намекнул, что ты сделал это нарочно.

Люсьен прикоснулся к ее щеке.

– Это было настоящее безумие.

– Тогда зачем ты это сделал?

– Я не подумал об этом, – с сердцем ответил он. – Мой ум был занят другим. Нет, я сделал это не нарочно, но после твоего отъезда мне было на все наплевать.

– Ох, Люсьен!

– Ну вот… – горько улыбнувшись, сказал он, – это я сам поймал тебя в ловушку и заставил ощутить чувство вины. Что ты на это скажешь?

Алисия смотрела на его губы и вспоминала, как нежно они прикасались к ее коже.

– А что я должна сказать? – наконец спросила она.

Люсьен со стоном откинулся на подушки и привлек ее к себе. Его губы нашли рот Алисии и прильнули к нему так страстно, что о сопротивлении не могло быть и речи. Алисия негромко вскрикнула и отдалась на волю этим волшебным губам…

***

Спустя три недели Люсьен и Алисия обвенчались в маленькой церкви поместья Монмуссо. Хотя Алисия была счастлива, она невольно сравнивала эту свадьбу и церемонию ее гражданского бракосочетания с Жюлем. Теперь на ритуале присутствовала вся семья де Грасси. Конечно, на свадьбе была и Франсуаза. Если бы она не явилась на праздник, где собрались представители всех здешних знатных семейств, это сочли бы вопиющим нарушением этикета.

Дни, предшествовавшие свадьбе, были настоящим раем. Хотя родители ждали, что они вернутся в palais, но Люсьен и Алисия предпочли остаться в его доме. Сначала Алисия думала, что это будет увертюра к медовому месяцу, и обрадовалась, когда Люсьен решил, что они – конечно, вместе с Бертраном – будут жить там и после свадьбы.

Алисия была очень красивой невестой. Платье с высоким воротником и длинными рукавами делало ее трогательно беззащитной. Люсьен говорил, что она выглядит такой же девственницей, как восемь лет назад, и Алисии призналась, что с того вечера, когда она зачала Бертрана, у нее не было ни одного мужчины.

Люсьен испытал удовольствие от этого известия. Конечно, он никогда в этом не признался бы, но когда дело касалось Алисии, он становился бессовестным собственником.

Дик Уэллер ничуть не удивился, получив по факсу заявление Алисии об уходе с работы. Конечно, он огорчился, но воспринял это как должное. Босс пожелал ей всего хорошего и выразил надежду, что Алисия с мужем навестят его, когда будут в Лондоне.

Медовый месяц молодые решили провести в Таиланде. Люсьен заявил, что это идеальное место для любовников.

На свадьбе присутствовали отец и сестры Алисии. Люсьен уговорил тестя погостить в palais еще несколько дней. Сначала мистер Ормсби отказывался, но, когда приглашение поддержал месье Жозеф, старик растаял.

Алисия готовилась к отъезду в спальне, которую им выделили в palais. Тут в комнату вошел довольный муж, закрыл дверь и привалился к ней спиной.

Алисия, на которой были лишь кружевные трусики и лифчик, выглядела очень соблазнительно, и Люсьен не остался равнодушным к ее прелестям.

– Ты чудесно выглядишь. – Он шагнул к жене, снимая по дороге пиджак и расстегивая жилетку. – Иди сюда.

– Люсьен, это невозможно, – возразила Алисия. – У нас нет времени…

– На это у нас всегда найдется время, – хрипло сказал Люсьен, снял с нее лифчик и обхватил ладонями груди. – Ну что, хочешь, чтобы я остановился?

– О Боже… нет, – простонала она, сдаваясь. – А вдруг… кто-нибудь войдет?

– Мы женаты, – нежно напомнил ей он. – У нас есть сын. Не думаю, что кто-нибудь станет возражать, если мне захочется заняться любовью с собственной женой!


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9