9

Клод вошел в здание и осмотрелся по сторонам. Чем бы себя занять? Нужно было придумать какую-нибудь работу потяжелее, чтобы отвлечь мысли от невероятно сексуальной женщины с рыжими волосами, которую он поклялся больше не трогать. Он сумеет держать себя в руках. В конце концов, он уже не мальчик, который идет на поводу у своих инстинктов. Он посмотрел на груду поломанных досок, оставшихся после того, как его парни меняли в доме рамы. Этот хлам лежал здесь уже несколько дней, и, хотя Клод попросил, никто не убрал его. Ну что же. Вот тебе и работа.

Выгружая доски, Клод пыхтел от напряжения, но все же не переставал думать о Флой. Она сводила его с ума.

Со двора доносились женские голоса, время от времени взрывающиеся дружным хохотом. Он легко мог различить голос Флой, но боялся выглянуть, чтобы посмотреть, что у них происходит. Ему казалось, что он даже чувствует ее запах. Он стал выгружать быстрее, но это не помогало. Ее чувственный запах, который он явственно ощущал (хотя, может быть, это была лишь игра воображения), навевал ему образ длинных, летних ночей, жарких объятий, страстных поцелуев, сплетенных тел на постели…

– Тсс. – Он подошел слишком близко к старым доскам и, сделав одно неверное движение, ударился голенью.

Несколько секунд Клод подпрыгивал на одной ноге, перечисляя все возможные ругательства. Он постоял немного, чтобы нога успокоилась, а потом одним движением сдвинул оставшийся мусор в угол и снял майку, мокрую от не высохшей еще воды и пота.

Клод направился было к лестнице, ведущей на второй этаж, но вдруг во дворе раздался такой дикий визг, что он подпрыгнул и заковылял к окну. Во дворе, рядом с забором, где он несколько минут назад сбил с ног убегающую Флой, стояли три женщины.

Две из них визжали от ужаса, хотя, по мнению Клода, никаких причин для такого панического визга не было. Если, конечно, не считать Флой Кларк, которая с коварной улыбкой на лике подняла шланг.

Он был уверен, что она даже не догадывалась, как выглядит в эту минуту, иначе она тотчас же забыла бы обо всем на свете и бросилась приводить себя в порядок. Волосы взъерошены, щеки горят, одежда намокла и помялась. Одним словом, очень сексуальна. Клод приник горящим лбом к холодному стеклу окна.

Между тем Флой направила шланг на Кэтрин и Мэгги. Через минуту все трое промокли до нитки, и завязались настоящие кошачьи бои.

Кэтрин изловчилась и выхватила шланг из рук ликующей Флой. Клод приподнял бровь, спрашивая себя, что же сейчас будет. Мэгги упала на траву и заверещала так, что Клод вздрогнул, а когда эта нежная девушка вдруг вскочила, издан боевой клич, ему осталось только осуждающе покачать головой.

Сильная, спортивная Кэтрин, однако, очень быстро справилась с двумя барышнями на высоких каблучках, повалив их на землю. С криком она кинулась на них сверху. И все трое сплелись в один клубок, который покатился прямо к воротам.

Клод был сражен таким зрелищем и даже не знал, как на него реагировать. Наконец они устало сели на траву, тяжело дыша, и Клод тоже облегченно вздохнул, как будто он сам только что принимал участие в водной баталии.

Кэтрин сказала что-то подругам, и Флой засмеялась. Она выглядела такой счастливой и такой беззаботной, что Клод невольно залюбовался ее красотой, забыв о своем обещании выкинуть ее из головы.

Сейчас она была совсем не такой, как в тот раз, когда он впервые увидел ее: серьезной, строгой, недосягаемой. Наблюдая за беззаботно смеющейся Флой, он пытался определить, какой она нравится ему больше.

Он вспомнил о Крис. Было время в его жизни, когда он верил в настоящую любовь. Хотел иметь семью. А потом все прошло. Благодаря Крис. С тех пор он допускал только легкие, мимолетные интрижки с женщинами, избегая более серьезных отношений.

Как будто почувствовав что-то, Флой обернулась и посмотрела прямо на него. Их взгляды встретились.

Сердце замерло в груди Клода, и, пока она не отвела взгляд, он не дышал. Наконец она отвернулась, низко опустив голову, и Клод отошел от окна. Нет. Ему никто не нужен. Никто.

Все следующую неделю Клод строгал, обрабатывая древесину. Обычно это была любимая часть его работы. В этот раз он тоже надеялся, что она поможет ему забыть о нежных руках Флой и о ее сладких губах, ласкающих его губы. Но все напрасно.

Каждую ночь у себя дома он сидел за кухонным столом, стараясь не смотреть на гору счетов, которых становилось все больше. В мечтах он строил планы о своем собственном доме. Шла уже четвертая неделя, а из мэрии не было никаких вестей. Это не на шутку волновало Клода.

В пятницу утром он снова отправился на работу на стареньком грузовике, в надежде, что физическая работа поможет ему не думать о неприятностях.

Сегодня машина Флой не стояла перед воротами ее дома. В Ньюри место для парковки ценилось почти так же, как и сама машина, и Флой – эта принцесса без денег – в этом отношении оставалась принцессой. Она хотела, чтобы ее машина стояла прямо перед ее домом, и почти всегда ей это удавалось. Ему же приходилось оставлять машину за три квартала до ее дома, хотя он приезжал очень рано.

В здании не было ни звука. Открыв дверь ключом, который дала ему Флой, он вошел и стал подниматься вверх по лестнице. Они очень много сделали за эти четыре недели. На этой неделе они занимались кухней. Клод пришел заранее и решил пройтись по дому, чтобы еще раз взглянуть на проделанную работу.

Дом, конечно, преобразился. Несмотря на новую отделку, украшения, современную планировку, дух старины не пропал, и это придавало жилищу Флой неповторимое очарование. Обойдя этажи, Клод остался очень доволен.

Напевая себе под нос веселый мотив, он спустился по лестнице, сгорая от нетерпения поскорее приняться за работу. Он нашел свой молот и с удовольствием поднял его. Нет. Он никогда не будет просто руководить бригадой, указывая, что и где надо сделать. Он должен был ощущать тяжесть строительных инструментов в своих сильных руках, видеть, как старая древесина меняет цвет под его рубанком.

Клод осмотрелся по сторонам в поисках схем и чертежей, но вспомнил, что оставил их в комнате Флой. Он взглянул на часы. Было без пятнадцати семь.

Насколько он понял, Флой Кларк не любила рано вставать. Хотя она каждое утро появлялась в восемь, аккуратно одетая и идеально накрашенная, она не могла сказать ни слова, пока не выпьет большую чашку кофе в кафе напротив ее дома.

Клоду нравилось наблюдать за ней во время этого процесса, но он никогда не признавался ей в этом. С того дня, когда подруги Флой застали их во дворе целующимися на траве, хозяйка и прораб разговаривали только на темы, касающиеся ремонта.

Клод не сразу осмелился войти в комнату Флой, хотя у него был свой ключ. Немного помявшись на лестнице, он, наконец, тихо открыл дверь и, стараясь не разбудить хозяйку спальни, неслышно вошел.

Комната была наполнена ароматом духов и душистого мыла. На спинке кровати висела одежда. При виде белоснежного одеяла, которое накрывало Флой с головы до ног, и нескольких маленьких подушек, Клоду захотелось прыгнуть на кровать и заняться любовью с той, что на ней лежала.

Одеяло зашевелилось и сползло на пол, и перед изумленным Клодом предстала Флой с взъерошенными волосами, без косметики и почти без одежды, если не считать коротенькой ночной рубашечки из белых кружев, вид которых заставил Клода тяжело сглотнуть. Крошечные, совершенно невидимые бретельки соскользнули с тонких плеч, обнажая высокую грудь почти полностью.

Не сразу сообразив, в чем дело, Флой молча смотрела на Клода, часто моргая пушистыми ресницами.

– Что такое? – наконец вскрикнула она.

– Я… прошу прощения. – Клод понимал, что как джентльмен должен развернуться и быстро выйти из комнаты, но ноги не слушались его. – Я не думал, что ты здесь.

Клод проклинал себя. Иди же, приказывал он себе. Ну, начни же передвигать ногами и проваливай.

Клод не шевелился.

– Твоей машины не было перед домом, – сказал он, чувствуя себя последним болваном.

– Ага, – лениво протянула Флой.

Широко зевнув, она непроизвольно закинула руки за голову и потянулась в сладкой истоме. При этом бретельки ночной сорочки окончательно сползли, и кружевная ткань теперь держалась на груди на одном честном слове.

Клод ожидал, что, увидев его в своей спальне, Флой смутится или разозлится, обвинив его в недостойных помыслах, он ожидал чего угодно, но только не этого. Он стоял пред почти обнаженной женщиной, не зная, куда деваться, а она лежала, раскинувшись на постели, как ни в чем не бывало. Его сердце бешено стучало.

– У тебя сползает рубашка. – Он указал пальцем на ее грудь.

Боже! Флой была восхитительна. Такая мягкая и порозовевшая от сна в своих кружевах. Она вытянулась еще раз и снова зевнула. Взгляд Клода скользил по всему ее телу, остановившись там, где ночная рубашка едва прикрывала трусики.

Если они вообще на ней были.

У Клода перехватило дыхание. Его взгляд спускался все ниже, изучая ее длинные стройные ноги. Вот она еще раз томно потянулась, на этот раз, издав еле слышный стон блаженства, чувствуя, как ее тело отдохнуло за ночь. Она положила ногу на ногу и посмотрела вниз, любуясь кончиками своих пальцев.

Клод тоже готов был застонать, но последние искорки сознания, затуманенного бешеным желанием, заставили его сдержаться. Она нарочно это делает? – спрашивал он себя. Он снова перевел взгляд на ее грудь под тонкой кружевной тканью, отчетливо обрисовывающей ее затвердевшие соски. Затвердевшие от утреннего холода? Или оттого, что с ней происходило сейчас то же, что и с ним? Клод попытался взять себя в руки. Будь мужчиной, уговаривал он себя, выйди из комнаты. Он сделал шаг по направлению к двери и остановился.

– Флой. – Его осенило.

– У-у? – Она громко зевнула и закрыла глаза.

– Флой, ты еще не проснулась.

Ее глаза широко раскрылись, и, начав было снова потягиваться, она вдруг замерла.

– Клод?

Господи! Спаси его от этой сонной, сексуальной, почти раздетой женщины в такое раннее утро! Утром еще так мало сил, чтобы сопротивляться своим желаниям. Вернее, их совсем нет.

Флой уже не раз восхищала его своим самообладанием. Вот и сейчас, когда ее взгляд снова стал ясным, и она поняла, что происходит, она не закричала, не нырнула под одеяло. Вместо этого она встала с кровати и скрестила руки у себя на груди.

Клод был на несколько сантиметров выше, но это не помешало ей посмотреть на него свысока.

– Ты!

– Извини. Я…

Она отвернулась от него и направилась в ванную. Слова застряли у него в горле, потому что взгляд его упал на ее ночную сорочку, прилипшую к кругленькой попке, откровенно демонстрируя каждый ее изгиб.

Затем дверь ванной с шумом захлопнулась, оставив Клода наедине со своими грезами. Он тряхнул головой, приходя в себя.

– Флой. – Он прильнул к двери ванной. – Я не знал, что ты здесь.

– Мы не первый день знакомы, Клод, не так ли?

Такой поворот смутил его.

– Да. Не первый, – растерянно ответил он.

– Не первый, – повторила она спокойно. – Хотя бы один раз я дала тебе повод думать, что я ранняя пташка?

– Гм… Нет.

– Я когда-нибудь вставала рано, если мне не было нужно? – спросила она ровным голосом через дверь.

– Нет, но…

– Знаешь, что я подумала, когда увидела тебя?

– Что?

– Что ты часть моего сна. Лучшая часть, – добавила она.

– Я…

– Ты мог бы присоединиться ко мне, а не стоять, как болван, стараясь разглядеть в щелочку. Все равно ничего не увидишь.

Клод оторопел. С этими словами она включила душ, и шум воды заглушил его робкие признания, что он мог бы.

Весь день Клод вертелся как белка в колесе. Он обливался потом с ног до головы, и, хотя термометр показывал четырнадцать градусов, ему казалось, что было все тридцать. Он ни секунды не оставался один, то помогая кровельщикам, то руководя малярами, то настилая полы. От огромного количества рабочих, снующих по ее дому, у Флой шла кругом голова.

Но работа продвигалась быстро, и результаты не заставили себя ждать. Здание, которое еще месяц назад оскорбляло придирчивый взор почтенных жителей города, у нее на глазах превращалось в роскошный особняк. Прохожие на улице то и дело останавливались, охая и ахая, восхищаясь его красотой.

С каждым днем оно становилось Флой все дороже. Она полюбила каждый его уголок, так же как любила она смотреть на Клода, золотые руки которого преображали вес в этом доме.

Однажды он заметил, как она любуется им во время работы. Позже он не раз ловил ее за этим занятием, но Флой тоже не оставалась в долгу. Она любила внезапно обернуться и посмотреть на Клода. И всякий раз, когда она это делала, она видела в его глазах огонь и желание.

И чувствовала ответное томление. Странно для женщины, которая десять дней вообще не обращала на мужчину никакого внимания, решив, что он ей не нужен.

Спустя три дня они, наконец, столкнулись, оказавшись наедине. Флой, кряхтя, поднималась по ступенькам в свою комнату, держа в руках маленький письменный столик. Он не был тяжелым, просто его неудобно было нести.

Она купила его на распродаже домашних вещей за бесценок и была абсолютно счастлива, как вдруг услышала низкий мужской голос:

– Довольна собой?

Флой поставила столик. Клод стоял на самом верху лестницы. На нем были темно-синие джинсы, которые знавали и лучшие дни. Они сильно полиняли и были порваны на коленях. Но сидели они па нем как влитые, мягкая ткань плотно облегала каждый мускул его мощных бедер. Майка выскочила из-под ремня легких летних джинсов, обнажая тонкую полоску упругого, подтянутого живота.

Ее собственный напрягся в ответ.

– Да. Я собой довольна. – Немного отдышавшись, Флой снова подняла столик.

– Что это?

– Кое-что, что я выгодно приобрела. Нравится?

Он уставился на нее.

– Очень.

– Я имела в виду столик.

– А-а!

– Его сделали еще в начале века. Правда, прелесть?

– Правда, – мрачно сказал он и взял столик у нее из рук, засунув его подмышку словно игрушку. Он прошел прямо в ее спальню.

Клод подошел к кровати и поставил столик рядом с таким грохотом, что одежда, висевшая на спинке кровати, упала на пол. Флой молча повесила ее обратно и посмотрела на Клода, который топтался на месте, как будто собирался ей что-то сказать.

– На этой неделе испарения от краски будут очень сильными, – наконец сказал он.

– Не страшно.

– Шум и пыль…

– Не страшно, – повторила она, глядя, как желваки заходили возле его скул.

Интересно, почему? – подумала она. Если он ее хотел, то сам был виноват в том, что у них еще ничего не было.

– Я слышал, что Кэтрин и Мэгги предлагали тебе пожить у них…

Она подняла руку, прервав его, и спокойно улыбнулась.

– Я остаюсь.

– Послушай, принцесса, я хочу сказать, что это место не будет соответствовать твоим запросам.

Она засмеялась.

– Оно никогда не соответствовало моим запросам, поэтому я его ремонтирую.

– Все-таки я считаю, что тебе следует съехать на время, пока мы не закончим.

Она молча уставилась на него, пытаясь понять, что им движет. Неужели он тоже, как и она, начинает испытывать дискомфорт оттого, что они вместе изо дня в день?

– Ты просто не хочешь, чтобы я болталась у тебя под ногами.

Он закрыл глаза, потом открыл их.

– Проблема не в том, что я не хочу тебя под ногами, а в том, что я хочу тебя подо мной.

Мгновенно жар окатил ее лицо.

– Зачем ты это делаешь? – чуть не плача, спросила она его. Ее колени подгибались, сердце колотилось с бешеной частотой.

– Что делаю?

– Напоминаешь мне каждым взглядом, каждым словом, что между нами…

– Что я такого сказал? – спросил Клод, притворяясь невинным.

– Ты специально заводишь меня, – резко сказала она. – Тот, кто сказал, что он не хочет женщину, не заводит ее.

– Я никогда не говорил, что не хочу, принцесса. – Он приблизился к ней настолько близко, что она могла ощущать его дыхание. Его пальцы скользнули по ее коже. – Наша проблема в том, что у нас разные желания.

– Ты уверен? – Она встретила его горящий взгляд. – Мы же не обсуждали это.

– Ты хочешь обсудить это? Хорошо. Я хочу провести с тобой одну ночь. Я хочу ощущать тебя подо мной, раскинувшейся на постели, с откинутой назад головой, слышать, как ты кричишь мое имя, в то время как я ласкаю и целую каждый сантиметр твоей дивной кожи. Я хочу раствориться в твоем теле. Хочу так сильно, что не могу есть, не могу спать, не могу ничего делать. – Он перевел дыхание. – Вопросы есть?

Вопросы? Образы, которые он только что нарисовал ей, будоражили ее воображение. Она облизала сухие губы и посмотрела на него, только когда он издал тихий, глухой звук.

– Я говорил, что ты убиваешь меня? – спросил он тихо. Его пальцы гладили ее шею, спускаясь ниже.

– Да, – выдохнула она. – Говорил.

– Хорошо.

Он повернулся, чтобы выйти, потом вдруг посмотрел на нее опять.

– В следующий раз, когда вздумаешь поиграть со мной, принцесса, помни, чего я хочу.

Он мог не напоминать. Она не забудет. Как только он вышел, она плюхнулась на кровать и уставилась в потолок.

10

За всю неделю они ни разу не поговорили друг с другом. Конечно, они обсуждали какие-то рабочие моменты, но это с трудом можно назвать общением.

Однажды утром, когда Флой поливала клумбы из шланга, он прошел мимо и, как бы невзначай, задел ее плечом. Он даже не остановился и не извинился перед ней, лишь хмуро глянул в ее сторону с озабоченным выражением лица.

Увидел ли он ее? Флой знала наверняка, что увидел.

Через час он проходил через холл, где стояла Флой, изучая образцы краски. Поравнявшись с ней, он как бы невзначай положил ей руку на талию, как будто желая слегка подвинуть ее, чтобы пройти.

Ее тело мгновенно среагировало.

Случайное прикосновение? Нет. С Клодом не могло быть ничего случайного.

Он просто играл с ней. Не совсем честно, учитывая, что он предупредил ее не делать то же самое с ним. Подумав так, Флой решила, что пора взять реванш.

На следующее утро она атаковала его первая. Когда они обсуждали чертежи, она «случайно» прижалась грудью к его руке. Он вздрогнул.

Ей нравилось, что игра была не в одни ворота. Так она заставляла его увидеть то, что он пытался не замечать: их тягу друг к другу.

За первым разом последовал второй, за вторым третий. Флой делала это каждый день по несколько раз. Прикосновение. Взгляд.

Клод не сказал ни слова. Но время от времени он протягивал руку и поглаживал ее по волосам, заставляя Флой мурлыкать, словно кошка. Разговаривая с ней о цементе или древесине, он, не отрываясь, смотрел на ее губы. Иногда его рука как бы невзначай ложилась ей на спину или на плечи, а палец поглаживал кожу ее рук. Но больше они не разговаривали о своих чувствах. Только о работе, а ее было немало.

Флой с нетерпением ожидала, когда закончатся все строительные работы на втором и третьем этажах и начнется покраска стен.

А внизу был еще первый этаж, поделенный на две части, одну из которых она собиралась сдать Мэгги, а вторую… Флой вздохнула. Художественная галерея или маленький магазин сувениров. А может быть, и книжный магазин. Она так любила книги.

Но больше всего она любила свою античную коллекцию. Одна мысль о ней, обо всех шедеврах, которые она годами собирала, приводила ее в трепет.

Она собирала все эти вещи вокруг себя, как одну большую семью. Каждое изделие было ей одинаково дорого, независимо от цены. Несколько вещей она, к сожалению, продала, но не так много, как ожидала. Поэтому в ее сердце все же теплилась надежда после ремонта открыть рядом с магазином Мэгги свой собственный антикварный магазинчик.

Чем больше она об этом думала, тем сильнее она это хотела. Зазвонил телефон.

– Алло.

Как будто ее мама умела читать мысли, она позвонила именно в тот момент, когда ее дочь думала о чем-то, с ее точки зрения, безумном.

– Привет, Флой.

– Привет, мам. – Сердце Флой опустилось.

– Я хотела напомнить тебе, что я сейчас готовлюсь к выборам. Мы хотим сделать семейный портрет с тобой и твоими сестрами. Для газеты. Понимаешь?

– Понимаю, – грустно отозвалась она. Она, конечно, понимала, что мама позвонила ей не потому, что скучает. Но Флой все же стало больно.

– Хорошо?

– Хорошо.

– Правда? – обрадовалась Элла. Она действительно была тронута тем, что ей не пришлось уговаривать дочь.

Флой снова остро почувствовала свое одиночество. Ей так хотелось быть близкой кому-то.

– Я-то согласна. А вот сестры… С ними придется нелегко.

– Я уговорю их.

Возможно, Элла предложит им взятку, купит деньгами. Флой тоже могла бы этим воспользоваться. Но ей было неприятно.

– Чем ты занимаешься последние дни? – спросила ее мать, удивляя Флой такой неожиданной заботой.

Неужели она правда хотела знать? Флой недоверчиво покачала головой и осторожно сказала:

– Я подумываю открыть свой собственный антикварный магазин в доме дедушки.

– А что ты собираешься делать со своим высшим образованием? Выбросить в окно?

– Я делаю, что мне нравится.

– Это плохая идея.

Погасив в себе вспышку гнева, Флой терпеливо выслушала мать до конца, узнав о больших надеждах, которые Элла возлагала на нее, думая, что дочь вместе с ней будет делать политическую карьеру. Политика! Об этом Флой думала меньше всего. Впрочем, уже через минуту Элла извинилась, сказав, что ее ждут неотложные дела, и повесила трубку.

Флой устало села на кровать, закрыв лица руками. О чем она думала, когда делилась с матерью своими планами? Зачем открылась ей?

– Наверное, трудно, когда твоя мать самая черствая женщина города.

Клод, по всей видимости, обладал настоящим талантом появляться тогда, когда ей меньше всего этого хотелось. Он видел ее без макияжа, с макияжем, который растекся, с заспанным лицом утром, и, что самое ужасное, он видел, как она плачет. А теперь еще и это.

– Уходи.

– Иногда мои родители меня тоже злят.

Она подняла голову. Она была в такой ярости, что могла запустить в него чем-нибудь тяжелым. Но Клод не смеялся над ней. Он даже не улыбался.

Наоборот, он стоял рядом, полный сочувствия, которого она не ожидала.

– Никто меня не разозлил.

Клод взглянул на нее, и она вздохнула:

– Ну, если только немного.

Его губы медленно растянулись в улыбку, но, вопреки ее ожиданиям, он не произнес ни слова.

У него это хорошо получается, заметила она. Ничего не сказать, но столько выразить.

– Оставь меня наедине с моим плохим настроением, пожалуйста.

– У меня есть идея получше. – Он подошел к ее кровати. Уверенно, как будто был здесь хозяином. В своей обычной рабочей одежде, с карандашом за ухом и чертежами под мышкой.

Коренастый, мускулистый, сильный.

Ей тоже хотелось быть сильной, но всякий раз, когда она смотрела на него, силы оставляли ее.

– Пошли.

Он бросил чертежи на кровать, взял ее за руку и поднял на ноги. Когда они были уже у двери, она попыталась остановиться, но ей не удалось.