7

В течение следующих двух дней мы безуспешно пытались перекупить зарконские катера. На все наши заманчивые предложения торговый представитель Заркона отвечал, что с его планеты поступил приказ снять корабли с продажи. Он категорически отрицал наличие договора с другим покупателем, но мы ему не верили и всё больше повышали цену. К концу второго дня мы уже готовы были заплатить за каждый катер как за хороший крейсерский корвет. Однако тщетно.

Поздно вечером мы провели совещание и в конце концов решились на крайнюю меру – предложить взятку. Да не простую, а такую, перед которой смог бы устоять лишь сказочно богатый человек. На следующее утро министр ВПК лично отправился к зарконскому торговому представителю, а уже через час позвонил мне и сообщил, что дело приобрело неожиданный оборот.

– Здесь появилось новое начальство, – объяснил Новак. – Младший принц правящего дома Заркона, контр-адмирал Королевских Военно-Космических Сил, Его Высочество Горан Зарконский. – В голосе министра прозвучали какие-то странные нотки; мне показалось, что слегка ироничные. – Принц согласен говорить только с вами, капитан. Как с сыном ютландского императора.

– Надеюсь, вы сообщили ему, что Ютланд не монархия, а я не кронпринц?

– Его Высочество это знает. Для него главное, что вы – полномочный представитель своего отца.

– Что ж, если он настаивает... А вы предупредили его о тщательном обыске?

Со времени покушения Уинтерс устраивал каждому моему посетителю настоящую инквизицию, и мне никак не удавалось остудить его пыл.

– Предупредили, – ответил министр. – Господин принц заверил нас, что его высокое достоинство не пострадает.

– Ну, тогда я жду.

Когда принц Горан Зарконский вошёл в гостиную, я понял причину странных интонаций в голосе министра Новака и сразу почувствовал, как капитанские погоны перестали давить мне на плечи. Я был всего лишь молодым пилотом, который по причуде отца-диктатора получил под командование корвет. Курьёзно, слегка забавно, но не более того. Зато розовощёкий, похожий на херувима юноша не старше двадцати лет в парадном адмиральском мундире – вот это действительно, хоть стой, хоть падай.

Обменявшись со мной церемонными приветствиями, принц несколько смущённо огляделся вокруг. Но вовсе не потому, что его поразила роскошная обстановка в гостиной.

– Вас так много, – заметил он. – А я один. Вся моя свита осталась внизу.

Первым на эти слова отреагировал адмирал Фаулер, который заглянул к нам из чистого любопытства. Он молча кивнул мне и вышел из комнаты.

– Так, – произнёс лейтенант Уинтерс, с сомнением поглядев на принца. – Думаю, после обыска хватит и одного охранника. Останется сержант Макинтайр. И я – как ответственный за безопасность.

Все пехотинцы, кроме Макинтайра, гурьбой покинули квартиру. При этом они ухитрились шагать в ногу.

– Ладно, – сказал коммодор Максимов. – Если я вдруг понадоблюсь, вы знаете, где меня искать.

Вслед за ним потянулись и другие. Элис и Лина перешли в библиотеку, а затем к их компании присоединилась Кортни Прайс – и именно она оставила дверь слегка приоткрытой.

Из наших в гостиной остались только я, лейтенант Уинтерс с сержантом Макинтайром, и министр Новак.

– Так уже лучше, – согласился принц, усаживаясь в предложенное мной кресло. – Кстати, не обращайте внимания на мой мундир. На самом деле я не военный, а учёный.

Министр непроизвольно поднял бровь, выражая своё удивление и недоверие. Надеюсь, я сохранил бесстрастное выражение лица, хотя, по моему убеждению, называть себя учёным в двадцать лет не менее комично, чем быть адмиралом.

– В четырнадцать я стал доктором физических наук, – словно прочитав мои мысли, добавил принц Горан. – Не у себя на родине – а в Калифорнийском Технологическом, на Земле. Потом вернулся на Заркон, где король, мой дед, организовал для меня Институт Вакуумной Физики. Установленные на наших катерах «звапы» – моя разработка.

Скептическое выражение напрочь исчезло с лица министра. Я тоже понял, что поспешил с выводами.

– Ваше изобретение впечатляет, – осторожно произнёс министр. – Но, полагаю, вы получили не совсем то, к чему стремились.

– Вернее, совсем не то, – поправил его принц. – Когда в теории я открыл эффект, который окрестил «вакуумным зажиганием», то мне показалось, что я придумал оружие, способное положить конец захватническим войнам. Позже обнаружилось, что мои исходные эмпирические предпосылки неверны, и получился всего лишь «звап» – одинаково пригодный как для нападающей, так и для обороняющейся сторон... То есть, я так думал. Я не учитывал нашу местную аномалию, в уравнения она вносила лишь незначительную поправку. А на практике она оказалась решающей... Но ладно, хватит о физике. Я так понял, что вы хотите приобрести наши катера.

– Да, – коротко ответил я.

– Должен сказать, что вы поздновато хватились. Если бы я вовремя не узнал, что Ютланд находится в области реликтовой аномалии, катерами завладели бы тяньгонцы. Они раньше вашего догадались, при каких условиях действуют «звапы». К счастью для вас, ещё месяц назад дед отдал приказ не продавать наши катера никому, кроме Ютланда. А если вы обратитесь – то стребовать с вас кругленькую сумму.

– Но ваш торговый представитель заявил, что они сняты с продажи.

– Теперь уже сняты. Вы слишком туго соображали, и это вам дорого обойдётся. – Принц хищно усмехнулся, что совсем не вязалось с его смазливой внешностью, и назвал свою цену.

За такие деньги мы могли бы купить штук семьдесят фрегатов. Но всё равно это было меньше, чем мы собирались предложить в качестве взятки зарконскому торговому представителю.

– А вы уверены, что мы согласимся? – спросил министр.

– Согласитесь, – убеждённо ответил принц Горан. – И на эту сумму, и на дополнительные условия. Вы же не хотите, чтобы «звапы» достались тяньгонцам?

– Это было бы нежелательно, – сказал я. – А что за дополнительные условия?

– Катера перейдут в собственность Ютланда только по завершении войны с Тянь-Го. А в битве они будут участвовать под моим командованием как отдельный специальный дивизион Королевских ВКС Заркона, находящийся в оперативном подчинении вашего Генерального Штаба. Комплектовать катера экипажами от вас не потребуется – весь личный состав дивизиона, от инженеров и техников до пилотов и командиров, я привёз с собой.

Не буду скрывать – я просто онемел от изумления. А из библиотеки донеслось чьё-то тихое фырканье – то ли Элис, то ли Кортни. Лина никогда не фыркала, да и вряд ли она могла так быстро оценить весь идиотизм ситуации.

Министр прокашлялся.

– Молодой человек... в смысле, ваше высочество. Позвольте вам кое-что разъяснить. Мы покупаем ваши корабли – по бешеной цене, следует сказать, – вовсе не для того, чтобы использовать их для обороны Ютланда, а чтобы они не достались нашему противнику. Вы уж извините, если это оскорбит вас, но мы просто собираемся демонтировать «звапы», а сами катера оставить здесь, на Вавилоне. Тому есть две причины. Первая: ваше замечательное оружие для нас бесполезно. По счастью, тяньгонцы не знали заблаговременно о нашей аномалии, поэтому не оснастили свои корабли дополнительными излучателями. В четырёх десятках астроединиц от Аруны они будут вынуждены продолжить полёт в обычном пространстве, лишившись возможности маневрировать в вакууме. Вот такая у нас мощная аномалия. Теперь второе: если не считать «звапов» (которые, как я уже сказал, нам не пригодятся) ваши катера как по вооружению, так и по ходовым качествам... ну, мягко говоря, не слишком хороши. Перегнать их до Ютланда, в принципе, можно – но это хлопотное дело, а результат не будет стоить затраченных усилий...

– Это уже наша забота, господин министр, – перебил его принц. – Я составил маршрут перелёта и обозначил места профилактических остановок по графику «четыре дня в пути – три дня простоя». До Ютланда мы доберёмся максимум за одиннадцать недель, и до появления флота Тянь-Го у нас ещё будет время для капитального техобслуживания катеров.

– За наш счёт? – поинтересовался я.

– Разумеется, за ваш счёт. Коль скоро мы присоединяемся к вам в качестве союзного подразделения, вы должны взять нас на полное довольствие – жалование и весь комплекс социальных гарантий для личного состава, ремонт и обслуживание для техники. Таковы наши условия. Торга не будет.

«Ай да мальчик-херувимчик! – подумал я с немалой долей восхищения. – Припёр нас к стенке и знает, что нам не отвертеться...»

– А деньги за катера, как я понимаю, вперёд? – отозвался лейтенант Уинтерс.

– Совершенно верно. Как говорили в старину, деньги на бочку.

– Но где гарантия, что затем вы не присоединитесь к флоту Тянь-Го?

– Вам придётся поверить моему слову, – ответил принц. – Моему королевскому слову. У вас нет выбора.

Мы долго молчали. Наконец министр произнёс:

– Скажите, ваше высочество... Вот вы учёный, человек мирной профессии. С какой стати вы решили повоевать?

– Ну, предположим, чтобы войти в историю. Как самый молодой боевой адмирал. Потом я сниму этот мундир, спрячу его глубоко в шкафу и снова займусь вакуумной физикой. А в старости будет о чём рассказать внукам.

Министр Новак покачал головой:

– Не представляю, как мог король позволить вам эту авантюру!

– А он не хотел меня отпускать. Но я пригрозил ему насовсем переселиться на Землю, где несколько ведущих университетов предлагают мне работу. Тогда дед уступил, напялил на меня адмиральскую форму и сказал: «Если погибнешь, я тебя убью!»

– Гм, серьёзная угроза, – пробормотал я. – И всё же, адмирал, почему вы решили продать катера нам, а не тяньгонцам? Потому что из нас можно выжать больше денег? Или всё дело в том, что генерал Чанг не принял бы ваших дополнительных условий и не позволил бы вам участвовать в войне?

Взгляд принца потемнел.

– Воевать на стороне этого гнусного ублюдка?! Ни за что на свете!.. Впрочем, капитан Шнайдер, я слышал, что и ваш отец не подарок. Но он, по крайней мере, не истребляет свой народ и не стремится поработить другие народы.

8

Через шесть дней стартовал дивизион зарконских катеров. Далеко не все из нас верили, что принц Горан отправится к Ютланду; многие полагали, что он просто вернётся на родину вместе с кораблями и содранными с нас деньгами, которые поделит между государственной казной и бюджетом своего института. Но уже никто не опасался, что катера достанутся тяньгонцам, – теперь мы знали, что Заркон не захочет иметь никаких дел с генералом Чангом.

После подписания контракта, составленного под жёстким прессингом юного зарконского принца, лейтенант Уинтерс решил провести небольшое расследование и вскоре выявил некоторые небезынтересные обстоятельства. Оказалось, что старшая сестра Горана, принцесса Эрика, в своё время была женой наследного принца Тянь-Го. Когда власть на планете захватил генерал Чанг, то по его приказу все члены императорской семьи были расстреляны – в том числе зарконская принцесса с мужем и их малолетние дети, сын и дочка.

Предъявив мне эту информацию, Уинтерс заметил:

– Если хотите знать моё мнение, то в этом деле мы предстали круглыми идиотами. Его Высочество, что называется, взял нас на понт. Заркон в любом случае не уступил бы катера тяньгонцам, но принц Горан, пользуясь нашей неосведомлённостью, конкретно нас поимел. Он сорвал крупный куш, а вдобавок ещё и навязался нам в союзники. Лично я не думаю, что он вернётся домой. Нет, он полетит к Ютланду, чтобы участвовать в войне. Небось, надеется отомстить Чангу и отстоять фамильную честь.

Я был полностью согласен с Уинтерсом и мог только представить, какую взбучку получу от отца, когда буду отчитываться за потраченные на катера деньги. И за все сопутствующие расходы, связанные с содержанием на полном довольствии отдельного специального дивизиона Королевских ВКС Заркона – абсолютно бесполезной для нас боевой единицы. И за принца Горана, которого придётся беречь, как зеницу ока, следить за тем, чтобы этот юный гений и гениальный шантажист не сложил свою царственную голову в предстоящем сражении...

А ещё через неделю мы полностью свернули нашу работу на Вавилоне и проводили в путь последние корабли с последней группой завербованных добровольцев. Это были двадцать семь лёгких корветов, чья модернизация производилась в наземных ремонтных ангарах; для них было достаточно одной пары дополнительных излучателей, смонтированных на концах крыльев.

Я позволил себе неслыханную за последние месяцы роскошь покинуть пределы здания банка и посетить космодром, чтобы собственными глазами наблюдать за взлётом наших корветов. Я уже мог не опасаться терактов со стороны наших противников – ведь они покушались не на меня лично, как на Александра Шнайдера; они стремились воспрепятствовать нашей работе по укреплению обороноспособности Ютланда. Но теперь всё осталось позади, и я снова превратился просто в капитана космического корабля. Тем не менее, чтобы удержать тяньгонских агентов и наёмных боевиков фармацевтического консорциума от соблазна банальной мести, лейтенант Уинтерс приставил ко мне в качестве свиты всех имевшихся в наличии космических пехотинцев; а вдобавок нас сопровождало ещё три десятка отборных полицейских, которых выделил для этой цели новый комиссар городской полиции Мустафа Хашеми. Зрелище, скажу вам, было незабываемое.

Ещё более многочисленный полицейский эскорт, с привлечением агентов госбезопасности, сопровождал нас на следующий день в аэропорт, откуда вся наша группа вылетела чартерным рейсом на орбитальную станцию, где стоял в доке корвет «Орион». Вавилонские власти, стремясь не допустить в последний момент никаких инцидентов, расчистили для челнока просторный «коридор», а с нашим прибытием на станцию обеспечили нам быструю и беспрепятственную посадку на корабль.

Буквально в последнюю минуту решил полететь с нами и адмирал Фаулер.

– Не знаю, в какой мере я буду вам полезен, – сказал он мне. – Ведь я уже давно из военного превратился в администратора. Но я не могу оставаться в стороне, когда вашей планете угрожает опасность. Иначе потеряю всякое уважение к себе. Да и внукам, когда они подрастут, как я объясню, что годами набивал карманы ютландскими деньгами, а потом, едва почуяв опасность, спрятался в кусты.

Однако тех же внуков и свою дочь Фаулер оставил на Вавилоне, в полной безопасности. Я понимал его. Я бы и сам так поступил, будь у меня дети и внуки. Я даже подумывал, к какой бы хитрости прибегнуть, чтобы отправить Лину к родителям на Октавию (об Элис речь не шла, она бы не поддалась ни на какую хитрость), но так ничего и не придумал. А когда я заговорил об этом прямо, без обиняков, Лина оскорбилась и заявила, что ни за что со мной не расстанется. Она даже пригрозила расценить мои слова так, что я разлюбил её.

...Только оказавшись на борту «Ориона» я в полной мере осознал, как мне не хватало космоса. Усталость и напряжение последних девятнадцати недель мигом покинули меня, я почувствовал прилив сил и энергии. Меня так и подмывало немедленно броситься на мостик и заняться предстартовой подготовкой; но прежде, как капитан, я должен был совершить обход корабля и убедиться, что на борту всё в порядке – экипаж к полёту готов, а пассажиры надлежащим образом размещены по каютам.

И тут я, пожалуй, схитрил. Я немного затянул обход корабля с таким расчётом, чтобы не начинать командование с рутинной процедуры отшвартовки из дока и следования по инструкциям диспетчера в свободный для старта сектор околопланетного пространства. Этим, по моему поручению, занимался старпом Купер, а я заявился в рубку как раз в тот момент, когда со всеми предварительными манёврами было покончено и «Орион» был готов к погружению в вакуум.

При моём появлении дежурный боцман традиционно провозгласил:

– Капитан на мостике!

Лейтенант-командор Купер взял под козырёк:

– Старший помощник вахту сдал.

– Капитан вахту принял, – ответил я и смерил взглядом троицу пилотов из Первой группы: штурмана Дэвис, навигатора Прайс и оператора погружения Тёрнер, мою Элис...

Дэвис доложила о полной готовности всех бортовых систем. Лейтенант Уинтерс, снова приступивший к обязанностям офицера связи, сообщил, что диспетчерская даёт добро на погружение. И тогда я, смакуя каждое слово, отдал свою первую команду:

– Штурман, запустить привод в холостом режиме.

Чёрт побери, как же я соскучился по этой работе!

глава восьмая

ПЕРЕД БУРЕЙ