Монгольское иго

Однажды в Руси раздался крик:

– Халат! Халат! Шурум-бурум! Казанскэ мылэ!.. Русские побледнели.

– Что бы это означало? – спрашивали они, перепуганные, друг друга. Кто-то, стуча от страха зубами, догадался:

– Это нашествие татар…

Как бы в подтверждение этих слов еще резче, еще громче прозвучало:

– Халат! Халат! Казанскэ мылэ… Россияне переполошились.

– Надо сообщить князьям.

Побежали к князьям, которые в эту минуту были заняты весьма важными государственными делами. Мстислав Галицкий только что запустил обе руки в волосы Мстислава Черниговского и старался пригнуть его к земле. Мстислав Черниговский не имел времени обороняться, так как обе руки его были заняты в драке с Мстиславом Киевским. Мстислав Киевский, со своей стороны, отражал удары Мстислава Черниговского и в то же время старался сесть верхом на Мстислава Галицкого. Насилу разняли князей и сообщили о нашествии татар.

– Эх, косоглазые черти! – выругались князья. – И подраться как следует не дали. А драка так хорошо наладилась.

Однако делать было нечего. Нужно было немедленно принять экстренные меры.

– Халат! Халат! – уже совсем близко послышался татарский боевой клич.

– Ишь заливаются! – с досадой проворчали князья. – Должно быть, сам Темучин так старается. Князья сели совещаться.

– Я придумал! – сказал князь Галицкий.

– Что придумал?

– Придумал верное средство против татар. Князья стали торопить его говорить скорее.

– Скажу, – сказал князь Галицкий, – но с условием.

– С каким условием? Скорее говори.

– С таким условием, чтобы на это средство мне одному был выдан патент.

– Хорошо, пусть так. Какое же это средство? Князь Галицкий откашлялся и сказал:

– Я предлагаю, чтобы на воротах каждого города сделать надпись: «Татарам и тряпичникам вход воспрещается». Посмотрят татары на надпись – и отойдут несолоно хлебавши. Нравится вам моя мысль?

Князья задумались.

– Нравится-то нравится! – заговорил первый князь Киевский. – Да закавыка вот в чем…

– В чем?

– Закавыка в том, на каком языке сделать надпись?

– Конечно, по-русски.

– Тогда татары не поймут и будут продолжать наступление.

– В таком случае по-татарски.

– А по-татарски у нас никто не грамотен. Пришлось отклонить совет князя Галицкого.

– Придется воевать! – печально заметил князь Киевский.

– Да, ничего не поделаешь! – согласился князь Черниговский. – Что ж, драться для нас дело привычное.

– Так то драться, а то воевать! – сказал князь Галицкий. – Это две большие разницы.

Решено было соединиться силами и пойти навстречу врагу.

Перед битвой татары прислали к русским князьям послов.

– Мы вас не тронем, и вы нас не трогайте, – сказали послы. – Мы пришли наказать половцев. Они у нас служили в конюхах и ушли, не предупредив, как полагается по закону, за две недели вперед. Кроме того, еще уздечку украли… Не мешайте нам их проучить. Князья, услышав это, подумали:

– Ага, испугались нас проклятые басурмане! И. сразу осмелев, ответили:

– Знать вас не хотим! Убирайтесь лучше, пока целы. Некоторые из воевод подняли полы свои, скрутили из них свиное ухо и, показывая его татарским послам, дразнили их:

– Хотите свинины?

Послы от свинины отказались, и их убили, а князья с поиском двинулись вперед. На реке Калке встретили татар.

– Стройся! – скомандовал князь Киевский.

Воины стали строиться. Это сильно задело князя Галицкого.

– Почему он первый стал командовать? – разозлился он. И назло князю Киевскому он скомандовал:

– Ружья вольно!

– На пле-э-чо-о! – скомандовал назло Киевскому и Галицкому князьям князь Черниговский.

Татары в это время выстроились и стали готовиться к нападению.

– Вперед! – приказал князь Киевский.

– Налево ма-арш! – назло приказал князь Черниговский.

– На-а-право!!! – назло обоим отдал приказ во весь голос князь Галицкий. Послушное войско сделало шаг вперед, потом шагнуло налево, потом направо и остановилось. Татары начали наступление.

– Пли! – раздался голос князя Волынского.

– Я тебе покажу «пли»! – злобно прошептал князь Киевский. И зычно прозвучал его голос:

– В штыки!

– Закидай шапками! – прозвенел голос князя Галицкого.

Войско не знало, что делать, и поминутно хваталось то за штыки, то за шапки, то за курки. Прежде чем князья успели отдать в третий раз команду, татары разбили войско и захватили их самих в плен. Проголодавшиеся татары положили их под доски и сели на них обедать.

Было скверно под досками. Татары ели много и к концу обеда так отяжелели, что кости у князей хрустели под их тяжестью.

– Ты виноват! – прошипел князь Волынский князю Киевскому. – Ты командовал «в штыки», когда я командовал «пли»! Эх ты, Суворов!..

– Нет, ты виноват! – свирепо ответил князь Киевский. – Ты должен мне повиноваться, потому что Волынь числится в Киевском генерал-губернаторстве, а не Киев в Волынском.

– Вы все виноваты! – еле выдавил из себя князь Галицкий. – Разве можно было командовать «налево», как это сделали вы? «Направо» нужно было.

– А ты помалкивай! – посоветовал князь Волынский. – Тоже Наполеон выискался ..................................

Истощив все казанское мыло и другие съестные припасы, татары ушли обратно в Азию.

– Больше не придут! – уверенно заявили новые князья.

– А почему не придут? – спрашивали скептики.

– Так. Нечего им тут больше делать.

– А может быть, снова захочется воевать?

– Не захочется.

Люди благоразумные советовали:

– Укрепиться бы нам теперь как следует. Подготовиться по-людски. А то снова придут и голыми руками возьмут нас.

Но князья и слышать не хотели.

– Наши отцы и деды жили неподготовленными к войнам, и мы проживем.

Нашлись люди, которые доказывали, что так жить нельзя: но людей этих сажали в тюрьмы, а газеты, в которых они работали, штрафовали или совсем закрывали.

Тринадцать лет татары ждали, чтобы русские приготовились к воине, но, не дождавшись, со злости снова двинулись на Русь. На этот раз татары приехали со своими семействами, родственниками и знакомыми.

– Всем тут места хватит! – любезно говорил Батый, новый начальник татарской орды.

Князья снова собрались на совещание, но пока они совещались. Батый воевал. И в тот день, когда князья выработали блестящий план зашиты, он оказался уже излишним, так как все земли русские уже были в руках Батыя.

– Опоздали малость! – говорили с досадой князья. – Не могли подождать, косоглазые дьяволы!

В битве каждое княжество показывало чудеса храбрости и презрение к смерти. Батый после каждой битвы с изумлением говорил своим приближенным:

– Этаких храбрецов в жизни не видал! Если бы мы хоть наполовину были так храбры!..

Один Евпатий Коловрат, рязанский Поддубный. перебил половину татар и не успел перебить второй половины только потому, что не вовремя был убит татарином. Под Новгородом татары потеряли почти все войско и после больших усилий взяли его приступом. Покорение Киева обошлось татарам так дорого, что Батый воскликнул:

– Еще одна такая победа, и я останусь без войска! Взяв Волынь, Батый увидел себя одного без воинов, так как все пали в битве. Он стоял, окруженный многочисленными семействами татар.

– Чем я их кормить буду? – задал себе вопрос Батый.

И, схватившись за голову, закричал:

– Вар, Вар, отдай мне мои легионы!

Несмотря, однако, на отчаянную, почти нечеловеческую храбрость, которую оказали русские, татары победили их и, обложив приличной данью, отправились в Венгрию и Польшу. Но в Моравии татары встретили трусливое и никуда не годное войско, и Батый, потерпев страшное поражение, возвратился назад.

Про осаду Киева, между прочим, рассказывают следующее. Перед тем как отправиться па приступ, Батый отдал приказ:

– Женщины и дети, орите!

Женщины и дети подняли такой гвалт, что киевляне как бы оглохли и не слышали шума от приступа. Сами же татары заложили уши ватой и стали на стены лезть. Потом начали разбивать ворота бревнами. Но бревна разбивались, а ворота оставались целы и невредимы. Тогда Батый приказал:

– Достаньте мне несколько членов Союза русского народа.

С опасностью для жизни татарским удальцам удалось достать из-за стен несколько союзников. Батый приказал употребить их в дело вместо бревен. Не прошло и часа, как союзные лбы превратили киевские ворота в решето. Батый велел выдать союзникам по рублю и по чарке водки.

– Теперь можете идти! – сказал он, когда ворота были разрушены.

Но союзники пожелали остаться у татар.

– Вы – погромщики и мы – погромщики! – сказали они татарам. – Мы отлично сойдемся. А Батыю они сказали:

– Будь нашим Дубровиным! Вместе будем собирать дань и не давать отчета!

Батый согласился. После этого Киев был разграблен и, подобно Толмачевской Одессе, превращен в груду развалин.

Князья думали, что Батый, повоевав, уедет обратно в Азию и займется снова торговлей. Но Батый не поехал в Азию, а построил себе сарай и поселился в нем. Князья стали ездить в сараи на поклон. Сначала им это было непонятно.

– Сидят какие-то халатники, – рассказывали князья, – а ты им кланяйся.

Но с течением времени они привыкли и даже решили, что ездить в сарай выгодно. Поклонишься ниже хану, а он за это тебя наистаршим сделает. А принесешь подарочек – и всех твоих врагов в порошок сотрет. Действительно, татары были очень падки на подарки и любили, чтобы им кланялись пониже.

Вот что рассказывают про посещение татарского хана Даниилом Галицким. Сначала Даниил хотел свергнуть татарское иго и заменить его папским игом.

– Хочу быть католиком, – писал пане Даниил Галицкий, – Спаси меня от татар, и я со своим народом перейду в католичество.

Папа обрадовался, прислал Даниилу королевскую корону и обещал молиться. К сожалению, татары, по своему невежеству, больше боялись хорошо вооруженных люден, чем молитв, и та своего с русских не сняли. Пана стал проповедовать крестовый поход. Но и тут тоже не имел успеха.

Тогда Даниил сказал:

– Два ига нести не хочу.

И написал папе, что раздумал переходить в католичество.

– Так отошли королевскую корону! – потребовал папа.

– Никакой короны я у вас не брал, – ответил Даниил. – Не знаю даже, про что вы говорите.

Так в первый раз папа римский помолился даром. Даниил же стал ездить в Орду. Вот как описывают его первое путешествие. Въехав в сарай. Даниил увидел кумысное заведение. На вывеске были нарисованы кобыла и жеребенок, под которыми красовалась надпись «Батый и сын». Князь понял, что это заведение принадлежит самому хану. и вошел в него.

– Данило, – сказал Батый, – отчего ты так долго к нам не ехал?

– Не знал, где вы живете, – ответил Даниил. Батый помолчал.

– Кумыс пить будешь? – спросил хан.

– Буду! – ответил Даниил. – Врачи велели пить. Если не дорого возьмешь, буду у тебя пить. Батый подал бутылку кумысу.

– У меня лучший кумыс, – похвалил он. – Попьешь его и поправишься.

– Пойду теперь к ханше, – сказал Даниил.

– Иди! – сказал Батый.

Ханша приняла ласково князя, дала поцеловать ручку и с обворожительной улыбкой сказала:

– Купи, князь, халат!

Князь купил несколько халатов и выдал чек на Государственный банк. Ханша повертела чек в руках и сказала:

– Не привыкли мы к этим бумажкам. Лучше уступлю немного, но чтобы на наличные.

Князь заплатил наличными.

25 дней пробыл в Орде Даниил. Здоровьем он очень поправился и халатов накупил тьму. Но грусть не сходила у него с лица.

– Не люблю татар, даже кумысом угощающих и халаты продающих! – говорил князь. Пред отъездом Батый крикнул ему:

– Кланяйся Шахтахтинскому. Что он теперь делает?

– Кажется, в «Новом времени» пишет, – ответил князь.

– Кланяйтесь Максудову! – попросила ханша. – Все еще в кадетской фракции?

– Все еще там.

– Бедный! – пожалела ханша. – Я всегда думала, что он карьеры не сделает.

Даниил Галицкий по приезде домой с горя разбил литовцев и поехал в гости к венгерскому королю. После него князья еще долго продолжали ездить в батыевский сарай. Татары отлично торговали.

Часто, не меньше одного раза в год, татары присылали своих послов собирать с русских дань. Послы (баскаки) ходили по дворам и брали все, что плохо лежало, ничем не брезгуя. Увидят веревочку, и веревочку берут; увидят хорошо пли даже плохо выпеченный хлеб – н сейчас в торбу.

Баскаки очень не любили, когда им не позволяли брать того, что им нравилось. – н убивали скупых. Русские, по свойственному им добродушию, смотрели па шалости татар сквозь пальцы.

– Пусть берут, если им правится. – говорили русские. – Им, вероятно, нужнее, чем нам.

А когда баскаки нечаянно спроваживали кого-нибудь на тот свет, народ только удивлялся и говорил:

– Берут хлеб – это еще понятно: хлеб можно съесть и насытиться. Но жизнь наша им зачем? Разве выручишь что-нибудь за человеческую жизнь? Чудаки эти татары! Берут вещь, которая им никакой пользы принести не может.

В первые годы татары сдали русские земли в аренду откупщикам. Но потом князья стали собирать дань для татар. Больших барышей князья не получили, но в убытках тоже не были.

В то время прославился новгородский князь Александр.

– С татарами нам не справиться! – сказан этот воинственный князь. – А бить кого-нибудь надо. Начнем бить шведов и ливонских рыцарей.

– На безрыбье и рак рыба! На бесптичье и Бальмонт соловей! – согласилась дружина.

Ливонские рыцари жили тогда недалеко от шведов. Это был храбрый народ, который воевал, молился и интриговал. При посвящении в рыцари посвящаемого клали на землю и обшивали толстой железной броней с ног до головы. Возле рта только оставалось отверстие, через которое рыцарь принимал пищу. Рыцари становились совершенно похожими на паровики, с той только разницей, что паровики приносили пользу, а ливонские рыцари никакой пользы не приносили. Рыцари никогда не вступали в брак, но с каждым годом население их увеличивалось, и немало ливонят бегало в домах самых строгих рыцарей.

– Это нам Бог посылает за благочестие! – говорили набожные рыцари.

Узнав о тайном решении Александра побить их, рыцари высадились на Чудское озеро и построились там свиньей. Александр, увидев это, перехитрил их, построив свое войско свинобойней. Ливонцы потерпели поражение и побежали.

Еще большую победу одержал Александр над шведами. Под начальством Биргера шведы высадились па южном берегу Невы. Шведская партия в Финляндии, а также Лео Мехелин и сам Свинхувуд вошли в тайные сношения с Биргером. Александр не дал врагам соединиться, напал на шведов и победил их.

Московское княжество

С первого дня своего основания Москва была кадетскою, так как была основана одним из лидеров этой партии, князем Долгоруковым, по директиве ц.к.

Но мало-помалу она правела. Сначала перешла к октябристам, которые сильно принизили ее значение. Потом Москвою завладела торгово-промышленная партия, представителем которой в то время был Иоанн Калита.