Глава пятая. Гости, знатные и не очень

— Впечатляет, — Резникович отошел от окна и в изнеможении опустился в ближайшее кресло. — И что, по-твоему, мне теперь делать?

— Наверное, выйти к ним, — осторожно предположил Максим. — Не к Мэркому же они пришли. К тебе.

— И что я им скажу?

— Говорить ничего не надо. Мне так кажется. Хотя, конечно, я могу ошибаться. Не переживай, сейчас вернется наш хозяин и все объяснит. А толпа — да, впечатляет…

Что там, собравшиеся «паломники» просто пугали своим количеством! Журский с досадой подумал о древних правителях-тиранах, которые вырезали своим слугам язык. Жаль, что Мэрком в этом отношении гуманнее. Теперь вот расхлебывай!

Максим уселся на подоконник, чтобы еще раз поглядеть на пришедших.

Первые из них явились сюда примерно полчаса назад, как и предсказывал Кэвальд. Внешне для Журского они ничем не отличались от людей, эти «эльфы». Ощущение чужеродности он приписывал собственным предрассудкам. И отчасти даже радовался, что у местных жителей нету, скажем, зеленых пупырчатых ушей или хоботов вместо рук. Надюша не так испугается.

/"Если она вообще жива!"/ Да нет, а что с ней станется? Вот и Мэрком говорит, что в окрестностях никакие хищные твари не водятся, малярийных комаров здесь никогда не было. Может, она просто не туда пошла. Может даже, ее кто-то из «паломников» видел!..

…А они все прибывают. Разглядывая эту разноликую толпу, самое время вспомнить школьные учебники по Средневековью. Ну-ка, кого тут у нас больше всего? Ремесленников? купцов? простолюдинов? Так сразу и не скажешь. Перемешались они, как будто одно только присутствие Создателя стерло все границы, — ну коммунизм в чистом виде!

Стоят, запрокинули головы вверх, выискивают глазами окно, в котором, если им повезет, появится Создатель. Детей мало, стариков тоже почти нет; пришли пешком — и путь был явно неблизкий. Небось, сразу, как только Резникович с Журским миновали Круги Эльфов, так в путь и отправились. Кто-то, утомленный, жует второпях прихваченное с собой из дому; кто-то пьет из фляжки, протягивает ее соседу. Гомонят, но тихо, сдержанно, уважая как хозяина, так и его гостей (вернее, того самого гостя!). Многие садятся прямо на траву — слишком притомились, пока шли, а если вдруг в окне кто-нибудь появится, так они успеют встать!

…И встают, когда к ним выходят Мэрком с Элаторхом.

Отсюда не слышно, о чем говорят. Но на лицах «паломников» воцаряется смесь из ликования и разочарования. «Он вернулся, однако прямо сейчас не сможет выйти к вам», — таков, наверное, приблизительный смысл сказанного.

— Бред, — подает голос из кресла Резникович.

— Что ты имеешь в виду?

— Я чувствую себя так, как будто вернулся в места, где я когда-то был, — но я о них почти ничего не помню. Память возвращается ко мне по фрагментам. Я действую: говорю, делаю что-то — и только потом понимаю, почему говорю и делаю именно так. Я знаком с большей частью тех, кто пришел. И вместе с тем они для меня — незнакомцы.

— Если тебя это утешит, скажу, что Мэрком, похоже, ничего им не обещает. А вообще, когда ты разговаривал с этим летуном, выглядело так, словно вы с ним старые знакомые.

— Так оно и есть! К тому же, кажется, Нерожденных я помню чуть лучше.

За окном послы от «паломников» о чем-то живо дискутировали с Мэркомом. Журский повернулся к Денису:

— А кто такие Нерожденные?

Тот вздрогнул и заморгал, словно только что проснулся.

— Нерожденные? Ну… это те эльфы, которых я непосредственно создал.

Максиму показалось, что его друг просто повторяет когда-то заученные слова.

— Скажи, Денис, ты помнишь, как это было?

Резникович потряс головой.

— Я же говорил тебе!.. — произнес он раздосадованно. — И да, и нет. Но я все время вспоминаю новые подробности.

— Это здорово. Потому что Мэрком с принцем возвращаются. И я уверен, старик будет упрашивать тебя, чтобы ты выступил перед народом.

— Я выступлю, — неожиданно твердо сказал Резникович, хотя пару минут назад сам же спрашивал, как ему быть.

— Только без глупостей, ладно? Как тонко отмечали классики, нам здесь жить. Не переусердствуй.

— Я знаю, что делать. Говорю же тебе, я все время вспоминаю, все больше и больше!

Дальнейшие события показали, что Резникович не ошибался — и на самом деле сумел выполнить все в лучшем виде. Даже скептически настроенный Максим, когда слушал Создателя, почувствовал нечто, похожее на восхищение. «Вот уж не ожидал, что этот старый бумагомарака способен на такие речи! — потрясенно думал он. — Если бы сейчас не видел и не слышал всего этого сам, ни за что бы не поверил!..» Ну а эльфы, разумеется, вообще шалели, внимая обращенным к ним словам Создателя. Хорошо еще, что в башне таки нашелся подходящий балкон, иначе Резниковича в приступе восторженного благоговения точно бы разорвали на клочки.

— Думаешь, они разойдутся? — устало спросил Денис, когда, закончив свою речь, вернулся в комнату и снова опустился в кресло.

Мэрком с Элаторхом переглянулись, после чего старец покачал головой:

— Весьма сомневаюсь. Их даже не станет меньше, хотя преобладающая часть тех, кто уже слышал тебя, отправится по домам.

— Зато новые все будут и будут приходить, — отозвался из своего угла Кэвальд.

— Назначишь время своих выступлений, иначе — никак. — В голосе Максима зазвенело раздражение. — И это еще только начало. Сюда будут сходиться эльфы со всего мира, чтобы послушать тебя, посмотреть на тебя, получить твое благословение. Они забросят свои повседневные дела и станут ходить за тобой толпами…

— Перестань, Макс! Ты преувеличиваешь…

Мэрком вздохнул:

— Увы, но твой друг прав. К сожалению, все будет так или почти так. Но ничего уже не изменить.

— Подожди-подожди, что за ерунда?! Зачем им «ходить за мной толпами»?

— Потому что значительно проще находиться в сиянии мудреца, учителя — но и в тени его — нежели самому пытаться достичь каких-либо вершин, — отрезал старец.

Вечер ознаменовался очередным ворохом происшествий, курьезных и не очень. Начать с того, что после обильной трапезы Максим, естественно, отправился на поиски соответствующего помещения, где мог бы получить облегчение. Ничего похожего Журский не нашел. Угрюмый, он вернулся в гостевые комнаты, собираясь пожаловаться приятелю, — и обнаружил того спящим. Идти искать Мэркома, наследного принца или Кэвальда? Но те уединились где-то в покоях старца и обсуждали проблемы, возникшие с появлением Создателя, а также связанные с дневником Брайлинна (вернее, с содержанием упомянутого дневника). Словом, Максим решил прогуляться во двор, где, помнится, росли весьма густые и надежные кустики.

— Здравствуйте! — вот так, не успел даже на полпролета спуститься, а уже, как говорится, отследили. Оборачивается. Девчушка лет восемнадцати-девятнадцати улыбается, неосознанно теребя край фартука. — А правда, что вы дружите с Создателем? — и громадные голубые глазищи доверчиво впиваются тебе в лицо: «нет, только не врите!»

— Правда.

— Это здорово!

— Да. — («Наверное, так оно и есть. Только сейчас, девочка, меня больше заботит другое…»). Ему пришла в голову мысль, показавшаяся достаточно разумной. — Послушай… а где здесь у вас… место… отхожее?

— А вам зачем? — удивилась она.

«Так, только не говори мне, что ваш Создатель сотворил вас еще и без… Романтик, блин!»

— Использовать по назначению.

— Так у вас же в комнате есть «вечерние вазы».

Сперва Журский чуть не накричал на нее. Мол, при чем тут вазы, когда человеку… Потом догадался, что она имеет в виду.

— Погоди-ка, а кто потом эти «вазы» выносить будет?

— Для этого существуют горничные, — она так и не могла решить для себя, шутит он или говорит всерьез.

— Знаешь, я вообще-то не привык, чтобы за мной убирали. Скажи-ка лучше, где находится… ну… отхожее место.

— Во дворе.

Она объяснила, как его найти, Журский поблагодарил и поспешил во двор, проклиная Дениса за то, что поселил своих эльфов в такой необустроенной эпохе.

Каким-то чудом до места своего следования Максим добрался незамеченным. Вероятно, потому что шел запросто, не скрываясь. Но вот, по размышлении, он смекнул, что во дворе до сих пор стоит табором целое толпище эльфов, прибывших сюда, дабы лицезреть Создателя. Ну а он ведь — «Его друг». Значит, без «интервью» не обойдется.

И не обошлось. Уже возле двери черного хода Журского ухватили за руку:

— Эй! Подожди!

Он постарался придать лицу суровое выражение и обернулся:

— В чем дело?

— Ты же пришел сюда вместе с Создателем, правильно? — на сей раз это был низкорослый эльф с огненно-рыжей шевелюрой и бородкой a la Атос.

— В принципе, да.

— Так тебя Он тоже создал?

— Прости?

— Ну, насколько я понимаю, Создатель, пока отсутствовал, не терял времени даром. Наверное, творил где-то другие миры. А потом узнал от Элаторха, что у нас тут происходит, и поспешил прийти. А тебя взял с собой. Из того мира, в котором находился, когда Его нашел Элаторх. Скажи, ты ведь сам не Творец?

— Да вроде нет.

— Вот видишь, о чем я и говорю! Выходит, ты — одно из Его созданий. Выходит, мы в чем-то с тобой даже братья. Ты Его слуга, да?

— Я его друг детства, — мрачно сообщил Журский. — И прости, если у тебя все, я пойду. Устал, знаешь.

«Атос» не успел ничего ответить, только разинул рот от удивления.

«И ладно, тоже мне, логик нашелся! „Его слуга“! Как же, разогнался!..» Сам Максим тоже набрал неплохую скорость — и поэтому едва не врезался в знакомую девчушку. Похоже, она специально поджидала его на лестнице.

— Ой, извините! Ну как?

— Что «ну как»? — едко уточнил он.

Голубоглазая сообразила, что ляпнула лишнее, покраснела, но не сдалась:

— Я имела в виду, как вам у нас, нравится?

«И чего я взъелся, в самом деле?»

— В целом — неплохо, но отдельные моменты, мягко говоря, печалят.

— Понимаю, — кивнула она. — Послушайте, я хотела вас попросить… не для себя, не подумайте! Для папы.

— Что с папой? Только учти, я не всемогущий.

— Но вы же друг Создателя! — в широко распахнутых глазенках — все та же искренняя вера в тебя. — А с папой… он пропал.

«Вот так. Похоже, люди… и эльфы пропадают здесь слишком часто».

— А чем могу помочь я?

— Учитель говорил, вы отправитесь в Топь. И…

— Подожди-подожди! — поднял руки Журский, пытаясь хоть как-то привести свои мысли в порядок. — О каком учителе идет речь? И при чем здесь Топь?

— Речь идет, вероятно, обо мне, — отозвался Мэрком. Судя по всему, старец поднимался по лестнице и слышал конец их разговора. — Что же касается Топи и прочего… Нимроэль, я же просил тебя!..

— Прости, учитель. Просто я подумала…

— Оставь нас, Нимроэль. И впредь, будь добра, старайся выполнять мои просьбы, хорошо.

— Я слышал, у нее пропал отец, — осторожно сказал Журский, когда девушка ушла.

Мэрком устало потер виски:

— Это долгая история. Пойдем-ка к вам, там поговорим.

— Дело в том, — вымолвил старец, когда они сели в гостиной, — что ее отец на самом деле пропал. Он тоже был одним из моих учеников — и вместе с тем, едва ли ни единственным моим другом. Вместе с ним мы пытались постичь природу и суть тех изменений, что творятся в Нисе. Тирэльвур решил заняться исследованием Топи. К сожалению, там он и сгинул.

— Почему же тогда ваша ученица говорит, что ее отец пропал? Он не умер?

— Мы не знаем. Может, умер, может, нет. Он просто ушел туда с отрядом — и обратно никто не вернулся. А все мои попытки узнать об их дальнейшей судьбе ничего не дали. — (Журский сначала не понял, о чем идет речь, и представил себе Мэркома, проглядывающего утренние газеты, чтобы «узнать об их дальнейшей судьбе». Потом вспомнил, что имеет дело с волшебником, мысленно чертыхнулся и продолжал слушать дальше). — Отправлять в Топь еще один отряд мне запретил Бурин-дор. Во всяком случае, до тех пор, пока в наших знаниях о Топи не произойдет качественного рывка, до тех пор, пока я не смогу гарантировать, что еще один отряд не пропадет, как это случилось с Тирэльвуровым. А откуда в таком случае взяться качественному рывку?!

— А девочка, значит, считает, что мы сможем ей помочь?

— Да.

— А вы, Мэрком, в это верите? — неожиданно спросил Журский, наклоняясь вперед и пробуравливая взглядом старца.

— Я давно уже ничего не принимаю на веру. В данном случае… я бы хотел, чтобы вы попытались. Только не спрашивайте меня, как именно. Не знаю. Да и вообще…

— У вас здесь, наверное, есть библиотека или что-нибудь подобное? Мне нужно больше информации, понимаете. Как можно больше информации. Все, что у вас есть. И не только про Топь, вообще про мир.

— Боюсь, вам их все не одолеть. Книг слишком много, это несколько сот книжных полок.

— И все-таки мне придется прочесть хоть что-то. И еще, мне нужны будут постоянные консультации. Надеюсь на вашу помощь.

— Разумеется. …Скажите, Максим, а почему…

— Почему я вдруг так загорелся желанием помочь вам? Наверное, совпадение впечатлило. — Он задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла и объяснил: — Очень на дочку мою похожа.

— Нимроэль?

— Да, Нимроэль. Как видите, все завязано не на благих помыслах, а исключительно на эмоциях и на личных чувствах.

Мэрком подумал, что дело-то в том, что благие помыслы, как правило, в таких случаях становятся частью личных чувств, — подумал, но промолчал.

— Ну, — Максим наигранно бодро прихлопнул себя по коленям и поднялся, — время позднее, пойду-ка я вздремну. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Мэрком проводил Журского взглядом, в котором перемешались сочувствие и усталость. Почему-то после сегодняшнего разговора спутник Создателя показался мудрецу более понятным, более эльфийским, что ли… На какое-то мгновение Мэрком даже пожалел, что не поделился с Максимом своими предположениями. В конце концов, тот платок… он, конечно, принадлежал дочери Журского, но кто сказал, что она осталась в Нисе? Девочка вполне могла прийти сюда, бросить платок и вернуться обратно в свой мир. Допустим, она торопились вслед за отцом, когда же увидела, что того нет, оставила знак и поспешила обратно, чтобы надлежащим образом собраться «для приключения». И вот пока она там у себя собирается, здесь пройдет еще не один день.

«Ерунда какая! „Знак оставила“! А кровью зачем было его измазывать?» — он в отчаяньи грохнул кулаком по подлокотнику.

Завтра же он попросит Кэвальда сходить к Кругам. И вообще, может, придет какая-нибудь информация из столицы, куда были отправлены запросы и описание девочки. И еще — надо поставить у Кругов охрану, чтобы никто посторонний не совался. Не хватало еще только, чтобы эльфы шастали туда-сюда между мирами…

Здесь он вспомнил рассказ Элаторха — и снова стукнул кулаком по креслу: как можно было забыть?! Проход-то скорее всего закрылся, если тамошний мохнатик не солгал. Выходит, и девочка не могла просто так уйти-прийти, и уж тем более ничего не грозит какому-нибудь заблудшему эльфу, по случайности попавшему в Круги.

…И значит, если она все-таки проскочила сюда, то и деться никуда не могла. Она где-то в нашем мире. Только — где?

И откуда взялась та кровь?

Библиотека в здешней башне Мэркома была небольшой. Оно и понятно: основные книги находились в башне городской, где чародей жил; поскольку здесь он только проводил опыты, то и литературу собрал соответствующую.

— Во всяком случае, я не буду страдать, выбирая, что именно штудировать, — подытожил Максим. Из всех имевшихся в наличии трудов он счел подходящим только громаднейший фолиант «О природе Срединного и народах, его населяющих, с иллюстрациями Руклида и комментариями Мэркома». Ну а собственно книгу писал, как понял Журский, целый коллектив авторов.

— Ну что же, на ближайшие несколько часов занятие у вас есть, — сказал Мэрком. — Мне необходимо отлучиться. Если что-нибудь потребуется, позвоните в колокольчик и кто-нибудь из слуг обязательно прийдет.

Журский поблагодарил старца и углубился в чтение. Это оказалось не таким уж простым делом. «О природе…» несколько отличалась и от монографий, которые Максиму приходилось изучать по роду свой профессиональной деятельности, и от книг масс-культуры. Построение фраз, способ изложения информации — все это казалось необычным, сбивающим с толку. Да еще и иллюстрации эти на разворот, отвлекающие внимание. Максим с недоверием разглядывал их: «Неужели здесь на самом деле обитают такие звери?!» К тому же ненасытным прометеевым орлом постоянно терзала мысль о дочери. В конце концов Журский отложил книгу и отправился на поиски Кэвальда. Впрочем, сами поиски так и не состоялись — проходя мимо очередного окна, Максим увидел опускающуюся во дворе башни меганевру, а на ее спине — знакомого разведчика.

— С добрым утром!

— А, это вы, — обернулся Кэвальд. — С добрым утром! Вот, отвозил Элаторха к родным. Он-то с ними недавно расстался, а они, из-за расхождения во времени, не видели его несколько лет. А у принца сын… ну, вы понимаете.

— Конечно, понимаю. Скажите, Кэвальд, ваша стрекоза… она выдержит еще один полет?

Разведчик внимательно поглядел на него, потом кивнул:

— В принципе, да. Но давайте лучше пройдемся пешком. Мы ведь говорим о Кругах? Только сначала я бы предложил вам переодеться. Во-первых, ваш костюм не слишком подходит для прогулки по лесу, а во-вторых, к чему привлекать лишнее внимание?

Когда они подошли к воротам (Журский к тому времени последовал совету Кэвальда и оделся как обычный эльф, да и заодно сообщил Мэркому об отлучке), оказалось, толпа «паломников» не убавилась. Даже, кажется, наоборот.

— Они по-прежнему идут сюда, — подтвердил Кэвальд догадки своего спутника.

— Город выглядит так, как будто вот-вот там случится землетрясение и эльфы спешно покидают его. Много лавочек и магазинов закрыто, я уже не говорю о цирюльнях и прочих подобных заведениях. Улицы переполнены. Выглядит все это не слишком приятно, вот что я вам скажу. Городские власти пытаются навести хотя бы подобие порядка, но это у них не очень-то хорошо получается. Тем более, что часть стражников не вышла на работу — по тем же причинам, что и торговцы, цирюльники и прочие эльфы. У меня едва не отобрали меганевру, спасло только то, что я был с Элаторхом и он приказал оставить меня в покое.

— Зачем им понадобилась ваша стрекоза?

— Все летуны, какие только были в наличии, задействованы, чтобы успокаивать горожан. Носятся над Бурином и с помощью громкоговорителей просят не создавать заторов и не впадать в панику. Еще просят всех вернуться на свои места. Ну и других занятий хватает…

— А что же ваши волшебники? Почему они не наведут порядок?

Кэвальд с удивлением посмотрел на Максима:

— Вы, вероятно, еще многого не знаете. Маги такого уровня, как Мэрком, не встречаются на каждом шагу. Если не ошибаюсь, он вообще самый могущественный… но не в этом даже дело. Просто они не рискнут вмешаться в происходящее — о слишком уж сложных процессах идет речь. Да и не забывайте про то, что все это связано с Создателем. Эльфы стремятся увидеть его — и как могут, какое право имеют волшебники их останавливать?!

— Ясно. И это безобразие творится уже второй день?

— Вчера, когда я пролетал над Бурином, там было потише. Просто примерно к утру в город вернулись те, кто слышал речь Создателя. Они подтвердили, что Он на самом деле возвратился. Хотя большинство из нас и так это почувствовало.

— Каким образом?

— Мы, Нерожденные, ощущаем Его присутствие. У наших детей с каждым последующим поколением эта способность чуть-чуть ослабевает, но в целом остается достаточно сильной.

— Не знал! Любопытно, какова природа данного явления… — казалось, в Максиме неожиданно проснулся ученый.

— Если вам на самом деле интересно, переговорите с Мэркомом. Он, по-моему, единственный, кто занимался исследованием подобных вопросов.

— Почему единственный?

— Все, что связано с Создателем, для всех нас священно. И чаще всего — необсуждаемо. Не потому, что Он сам запрещал что-либо подобное, нет.

— Тогда почему же?

— Мне сложно объяснить. Это некое внутреннее состояние… трепет… уважение…

— А Мэрком, значит, таких чувств не испытывает?

— Не могу ничего утверждать с уверенностью. Просто он, Мэрком, всегда был прежде всего ученым, исследователем.

— Даже в ущерб внутреннему трепету.

— Отчасти, наверное, да. И он проводил различные исследования, некоторые из которых, мягко говоря, одобрялись не всеми. Но его авторитет… Мэркому сходило с рук многое такое, что другому никогда бы не позволили делать.

— А кто мог бы запретить ему?

— Сложно сказать… Бурин-дор, наверное. Или Совет волшебников, если бы кто-нибудь из них сынициировал его, Совета, созыв. Маги, знаете, как правило, с трудом переносят общество себе подобных. Мэрком, кстати, в этом отношении как раз является исключением из правила. Ну вот, кажется, мы пришли. Покажите мне, где вы нашли платок. И — он у вас с собой?

— Да, вот он. А нашли мы его… по-моему, здесь.

Кэвальд внимательно осмотрел все вокруг. Потом, как будто заметив след или даже лишь тень следа, он отправился к дороге, с которой они свернули, когда шли к Кругам.

— Не молчите! — не выдержал Максим. — Что? Она в порядке? С ней ничего не случилось?

Разведчик довел след до дороги и там, выпрямившись, повернулся к ожидавшему Журскому.

— Ну откуда же я могу знать такие вещи? По следам видно, что здесь, кроме вас с Создателем, шло еще два эльфа… или, насколько я понимаю, два человека. Действительно, девушка и парень. Вполне возможно, что именно те, которых вы описали. Они подошли к дороге, некоторое время потоптались на одном месте, а потом пошли на юг.

— То есть, в направлении, прямо противоположном башне Мэркома! — с досадой воскликнул Максим.

— Я бы на вашем месте так сильно не расстраивался. Нам будет значительно проще отыскать их на юге, чем на севере. Представьте себе, что они попали бы в город. Как бы мы нашли их в том хаосе, который сейчас там творится?

Журский закрыл глаза:

— Целые сутки! Прошло больше суток! За это время…

— Перестаньте, за это время они не могли далеко уйти. Сейчас мы вернемся в башню, там я запрягу свою красавицу и слетаю поищу их. Теперь, когда известно направление, считайте, мы их уже нашли.

Но когда они пришли в стойло, меганевры там не было. Как выяснилось десять минут спустя, Создатель тоже покинул башню.

— Это было необходимо, — пожал плечами Мэрком. — Таким образом мы хоть частично сможем привести в порядок то, что творится в городе и его окрестностях.

— Послушай, а как насчет моей меганевры?

— Успокойся, Кэвальд. Нимроэль умеет с ними обращаться.

— Я не сомневаюсь. Но послушай…

— Подождите! — не выдержал Журский. — Все это отлично: меганевра, беспорядки… А что прикажете делать мне? Кто-нибудь вообще занимался поисками моей дочери?! Мы с Кэвальдом сегодня выяснили…

— Вот письмо, почитайте. Эльфы скоро прибудут сюда, они займутся прочесыванием местности в течение ближайших часа-двух. — При этом чародей умолчал о том, что эльфов-то всего двое, поэтому «прочесывание» — не совсем подходящее слово в данной ситуации. В письме, кстати, об этом тоже не было ничего сказано. А дело, разумеется, в том, что все имевшиеся в распоряжении городских властей силы брошены на устранение беспорядков, тут уж никому и дела нет до какой-то потерявшейся девчонки. Если бы не настоятельное требование Мэркома оказать помощь, и этих двух эльфов здесь бы не было. — А вот, собственно, записка, которую оставил вам Создатель.

Максим с малопочтительным кивком забрал оба листка и принялся читать их.

— И все-таки я хотел бы знать, когда я получу меганевру обратно, — не унимался Кэвальд. — Мне кажется, ты кое о чем забываешь. Даже если она попадет в руки опытного летуна, нет никакой гарантии, что тот сможет найти с ней общий язык. Он не будет заботиться о ней как следует, это наверняка. В той суматохе у него будут другие проблемы. Пойми!..

— Я сейчас ничего не могу поделать, Кэвальд! Извини. Вернуть их прямо сейчас не в моих силах. Но мы договорились, что Нимроэль прилетит сюда, как только освободится.

— «Как только»! Вот именно!.. — разведчик раздосадованно хмыкнул и вышел.

— И все-таки не понимаю, почему возникла столь срочная необходимость улететь, не дожидаясь нас. — Максим отложил оба послания и повернулся к Мэркому: — Неужели полчаса имеют такое большое значение?

— Выгляньте в окно, — сказал на это чародей.

— Я увижу там что-то принципиально новое?

— Может быть. Эльфы все прибывают и прибывают. Я попросил их покинуть пределы башни, поэтому они собрались за оградой. Они ночевали на земле, потому что я не могу предоставить всем постели.

— Это их выбор. Я, честно говоря, не уверен, что вам стоит так уж переживать по данному поводу. Чем скорее они прочувствовали бы все минусы своего положения, тем скорее ушли бы.

Мэрком покачал головой:

— Они бы не ушли, в этом все дело. Почти семь столетий (кто больше, кто меньше) мы жили надеждой на Его возвращение. Неужели вы верите, что какие-то мелкие житейские неудобства способны остановить их в стремлении увидеть Создателя? Но поглядите в окно. Вчера пришли в основном мужчины, сегодня же начали являться женщины, в том числе и с детьми. Вы знаете, дети рождаются у нас очень редко; при этом они очень хрупки и болезненны.

— И все-таки их матери решились на то, чтобы прийти сюда.

— Я же говорил вам! Чтобы увидеть Его…

— …они согласны пожертвовать собственным ребенком?!

— Они верят, что теперь, когда Он вернулся, ничего плохого с ними не произойдет. Ни с кем. Никогда. Рядом с Ним само упоминание о болезни или смерти кажется нелепой шуткой. Семь сотен лет — большой срок. Многое забыто.

— Но вы помните, — предположил Максим. — И вы, в отличие от них, не верите в то, что теперь все будет по-другому.