Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Орокон (№2) - Король и Королева Мечей

ModernLib.Net / Фэнтези / Арден Том / Король и Королева Мечей - Чтение (стр. 28)
Автор: Арден Том
Жанр: Фэнтези
Серия: Орокон

 

 


Нирри вытаращила глаза.

— Ну, нет! Я знала одного парня из пятой роты. Он... Он совсем не такой.

— Ну, это тебе только кажется. — Сержант снова ухмыльнулся и отхлебнул из фляги. — Так, стало быть, ты все-таки якшалась с армейскими парнями, а, повариха?

— Ах вы... Что вы такое себе вообразили? Я, к вашему сведению, порядочная замужняя женщина.

— Да ну? Уже и замужняя? Впервые слышим.

— Ну... уж во всяком случае... помолвлена.

Сержант хохотнул:

— Ну, это много кто помолвлен!

Нирри возмутилась.

— Это чистая правда. У меня есть жених. Он умеет шевелить ушами, — гордо добавила она. — Одними ушами шевелит, вот как! А вы и этого не умеете, сержант Флосс, ясно вам?

Сержант немного отстранился.

— Ну а что бы он, интересно, сказал, этот умелец ушами шевелить, если бы услыхал то, что нынче утром слышал я?

— Услыхал? Это вы про что?

— Да так, ерунда. Ну, то бишь, мне кажется, что это сущая пустяковина. Говорят, будто бы ты поутру из лесу выходила с парнем одним. Понимаешь, на что намекаю? — злорадно ухмыльнулся сержант. — Понимаешь, а? — подмигнул он.

— Ах вы... мерзавец эдакий! — Нирри вырвалась, оттолкнула сержанта. — Да как вы смеете? Я же сказала вам: я женщина порядочная! Чума на вас и на все эти ваши ин-син-ду-ации! Прочь из моей кухни, говорю вам! Прочь! Прочь!

Нирри схватила половник и замахнулась, но сержант увернулся и прихлебнул из фляги. Девчонки весело захихикали, но тут же умолкли, как только Нирри грозно развернулась к ним.

— Что глаза вылупили, замарашки несчастные? А ну, живо за работу! Хотя господу нашему Агонису хорошо известно, что трудиться вы можете только пузом кверху!

Сержант Флосс радостно захохотал, но в следующее же мгновение выругался, так как Нирри запустила в него увесистым куском теста и выбила из его руки фляжку.


— Слыхал про Вигглера?

— Что именно?

— Про Вигглера, говорю. У него девица имеется.

— Следовательно, он обладает редкостным даром укрывательства. Или она чрезвычайно мала?

— Чего?

— Я гадаю, где же он ее прячет?

— Морви, ты опять чушь какую-то городишь.

Рядовой Морвен и рядовой Крам бок о бок ехали под моросящим дождем по проезжей дороге. Они уже успели чуть ли не наизусть выучить все кочки и колдобины на отведенном им для патрулирования участке. Весь день они ездили туда и сюда, а день выдался — скучнее некуда. Мимо проехали три дилижанса, протопали два-три пеших, да прошел зеленщик с тележкой, нагруженной турнепсом, который он вез на рынок. Про турнепс Крам вспоминал с особой нежностью. В животе у него урчало. Выданные им с собой бутерброды они сжевали давным-давно. О, скорее бы обратно! Наверное, уже недолго им осталось дежурить. Спины у них ныли, мушкеты оттягивали плечи и позвякивали в такт с шагом коней.

— А если откровенно, Крам, то мне об этом факте все доподлинно известно, — объявил Морвен. — Как ты думаешь, кто писал за Вигглера любовные послания? О, мне довелось излагать самые сокровенные его чувства к прекрасной Нирриан, довелось и воспеть ее красоту, обаяние и доброту.

— Так ты ее знаешь?

— Вовсе нет. Просто есть определенные стилистические приемы, — пояснил Морвен, — употребимые, когда пишешь послание, адресованное женщине.

Крам вытаращил глаза.

— Морви?

Но Морвен умолк. Подумать только, как низко он пал! Патрулирование, парады, переходы... а в промежутке между ними что? В кого он превратился? В писаря, которому приходилось кропать письма за безграмотных солдат! Порой ему мучительно хотелось вернуться в Агондонский университет и возобновить учебу, прерванную из-за призыва в армию. Он столь многого не понимал и столь многое жаждал познать. Но порой ему хотелось иного: он мечтал не о прежней жизни, а о другой, новой. Но о какой именно — этого он и сам не понимал.

Крам, естественно, прервал его раздумья:

— Так ты ее своими глазами не видал?

— Гм?

— Да девицу Вигглерову. Ту, что из Ириона.

— А у него есть и другая?

— Хватит с него и одной! Морви? — Крам повел свою лошадь так, чтобы обогнуть колдобину, и подъехал вплотную к напарнику. Над их головами низко нависали ветки, с которых немилосердно капало. — А ты думаешь, как это делается? Ну, чтобы у тебя девица появилась?

Морвен вздохнул.

— Надо покопаться в штанах.

— Чего? — покраснел от смущения Крам.

— Карманы следует вывернуть и сосчитать, сколько у тебя монет.

— О, жуть как смешно. Ты же знаешь, я на мели.

— В таком случае у тебя нет возможности завести девицу, так ведь?

Пауза.

— Морви?

— Ну, что еще?

— А у тебя девица была?

— Крам, заткнись, будь так добр!

Крам истерзался. Мало того, что он промок, продрог и проголодался, так еще приходилось Вигглеру завидовать. Мало того, что у Вигглера имелась девушка, так его вот-вот должны были снова повысить в звании. Капрал Ольх — это одно дело, но чтобы Вигглер стал сержантом? Роттси болтал, что будто бы тогда Нирри точно прибудет из Ириона и они с Вигглером поженятся, как пить дать. От одной этой мысли Крам был готов помереть от зависти. Жениться — это же так здорово... Уж это так должно было кому-то повезти, чтобы жениться! Ну а если бы он вот так же умел ушами шевелить, ему-то повезло бы так же, как Вигглеру, или нет? Порой по ночам, когда все спали, Крам садился на кровати и пробовал шевелить ушами. Дело это было непростое. Даже, можно сказать, невероятное — для Крама.

— Несправедливая это штука — жизнь, верно я говорю? — проговорил он мрачно.

И сразу же пожалел о сказанном.

— Справедлива ли жизнь? Ну, вот это, Крам, я понимаю — вопрос, — с готовностью откликнулся Морвен и поправил на носу очки. Из того, что он наговорил затем, бедняга Крам не понял ровным счетом ничего. А говорил Морвен о природе человеческой, о телесных потребностях и еще о чем-то, что на слух Крама звучало как «общий ствол». Краму припомнился ствол здоровенного дуба, что стоял возле его родного дома в Варле. Но нет, наверное, все-таки Морви имел в виду какой-то другой ствол, не ствол дерева. Какой же тогда? Ружейный, что ли? Или все-таки древесный? Тут Крам вспомнил о своем односельчанине по имени Дровер, который как-то раз полез на высоченное дерево за орехами, свалился и разбился насмерть.

— Бедняга Дровер! — пробормотал Крам.

— Что-что? — рассеянно переспросил Морвен.

— Да с дерева он сверзился и разбился насмерть. Это было за день до того, как меня в солдаты забрали.

— Крам, о чем ты говоришь?

— Да о том же, о чем и ты. Ты же сам сказал — «общий ствол». Это дерево ореховое — оно у нас общее было, на всю деревню.

— К твоему сведению, Крам, я говорил о «Дискурсе о свободе» Витония.

— Ну, ясное дело. Знаю.

— Знаешь?

Это было невероятно. Морвен отлично знал о том, что Крам едва умеет читать. То есть он умел прочесть то, что было написано на придорожных знаках или на вывесках постоялых дворов. Мальчишкой, еще в Варле, он выучил буквы на надгробии своего деда — по крайней мере, так он часто говорил Морвену. Но чтобы Крам что-то знал о Витонии?

— Да как же не знать! У этой книжки коричневый переплет, а внутри полным-полно пометок, и странички все вздыбились, какие промокли, после того как мы реку вброд переходили, а книжка-то у тебя в заплечном мешке лежала. И воняет теперь от нее, я тебе доложу, Морви. Между прочим, в корешке у этой книжки червяк живет, а ты не знал? Вот ты вчера вечером у костра сидел с книжкой с этой, так червяк головку из корешка высунул. Хотел было тебе сказать, да ты так зачитался, что и не услышал бы, как я тебя окликаю. Так что я промолчал.

Крам умолк. Дождь усилился. Капли громко стучали по полям треуголки. Дорога впереди сужалась, виднелся крутой поворот. По обе стороны темнел густой лес. Садящееся солнце окрасило горизонт багрянцем.

— Ты все сказал? — кисло осведомился Морви.

— А этот ствол — он толстый или тонкий?

— Что?

— Общий ствол?

— Крам, в самом деле! Что тебе может быть об этом известно! Ведь ты всего-навсего крестьянин, темный варльский крестьянин! Если бы ты слушал меня внимательно, то ты бы понял хоть малую толику из того, что я пытался тебе втолковать. Дело в том, что Витонии объясняет, что правительство должно представлять все слои общества и обеспечивать максимальную свободу каждого из членов общества. Мы все равны! Крам, тебе понятно, что из этого следует? Мы с тобой служим преступному режиму! В детстве я был отъявленным патриотом. Даже тогда, когда уже учился в университете, я верил в то, что политика Эджландии — самая лучшая, и я мечтал о том, чтобы ее гегемония распространилась по всем землям Эль-Орока, покрыла их так, как тонкий соус покрывает мясо!

Соус? Мясо? Краму снова припомнились турнепсы. Он представил, как они запекаются у матери в печке, а потом он мажет их маслом... и поливает сметаной! О, как ему хотелось вернуться домой. Кормили в армии неважно. Паек — он и есть паек. Неплохие бутерброды им дали с собой, вот только если бы их было побольше! Крам наклонился вперед и потрепал шею уставшей кобылы.

— Ты, небось, тоже по овсу стосковалась, а, Мертл? Стосковалась, что и спрашивать.

Морвен не слушал напарника. Эмоционально жестикулируя, он продолжал разглагольствовать, даже не глядя на Крама.

— А потом я прочитал «Дискурс о свободе» Витония, — говорил он. — Каролюс Витоний, гениальный зензанский мученик! Обвиненный архимаксиматом! Отправленный за решетку святой императрицей! Поносимый по сей день профессором Мерколем и прочими лизоблюдами-роялистами! Разве ты не понимаешь, как он открыл мне глаза? О Крам, я мог бы сорвать этот мундир и растоптать его!

Морвен раскинул руки. К его несчастью, его лошадь, которой не слишком понравилась очередная колдобина, именно в этот момент решила остановиться. Мушкет Морвена сорвался с плеча, а сам он покачнулся и упал в грязь.

— Морви, ну ты и балбес!

Крам расхохотался. Он уже собрался было спешиться и помочь другу подняться, когда из-за поворота дороги послышался визг.

— Там какая-то женщина!

Крам сорвался с места и поспешил туда, откуда донесся крик.

— Крам! — крикнул ему вслед Морвен и с трудом выбрался из грязи. Но куда подевалась его лошадь? Его очки забрызгало грязью, он ничего не видел. Морвен, пошатываясь, побрел вперед, пытаясь на ходу протереть очки. Ему было суждено опоздать и не увидеть того, что в это время творилось за поворотом.


— Синемундирники! — крикнул человек по имени Хэл.

Боб Багряный резко отвел его руку с пистолем от виска каноника и перевел в ту сторону, откуда скакал солдат-синемундирник. Грянул выстрел. Лошадь Крама встала на дыбы и сбросила седока. Бейнс снова завизжала, еще более пронзительно. Пассажиры разбежались, пытаясь спастись от пальбы.

Но все уже было кончено. В следующее же мгновение разбойники, а с ними и Хал следом за своим атаманом в красной куртке скрылись в густом лесу.

— Давай, Боб! Беги! — кричал мальчишка, помощник кучера, остервенело скача по грязи.

Джем бросился вперед.

— Радж, скорее! Давай хотя бы посмотрим, в какую сторону они ускакали!

— Нет, Джем! Они — убийцы!

— Они на нашей стороне, Радж!

— Ты с ума сошел!

— Пошли!

— Но как?

— Лошади! — крикнул Джем.

— Я словлю их, сударь! — прокричал мальчишка, подбежал и схватил под уздцы лошадь. Это была лошадь Морвена, но Морвен этого не видел, да и не до этого ему было!

— Крам! — простонал он, опустившись на колени возле тела, лежавшего на дороге, обнял старого друга и зарыдал: — О Крам, Крам!

ГЛАВА 54

ВИЧИ

— Джем! Постой!

Раджал не умел ездить верхом и решил, что так не сумеет управиться с лошадью. Напуганное животное, обретя нового седока, начало метаться из стороны в сторону по подлеску, перескакивать через кочки, заросли папоротников, глубокие лужи. Раджалу удалось заставить лошадь перестать запрокидывать голову только потому, что та, наконец, выдохлась. Но самому ему за это время несколько раз досталось по физиономии ветками, а несколько раз он чуть было не вылетел из седла. Наконец Раджу удалось распрямиться.

— Джем! — крикнул он снова.

Но Джем уже и сам остановил лошадь и оглядывался по сторонам.

— Мы их потеряли!

— Что? — тяжело дыша, спросил Раджал, поравнявшись с Джемом.

— Я сказал, что не знаю, в какую сторону они поехали.

— Отлично! Так может быть, тогда мы сможем снова найти наш дилижанс, Джем?

— Дилижанс? У нас теперь есть лошади, Радж!

— Ну да. Краденые лошади, — угрюмо уточнил Раджал.

Джем не выдержал и рассмеялся.

— Ты бы посмотрел на себя, Радж!

Его друг не только перепачкался. К грязи прилипли листья, мелкие веточки и сучки. Шляпу Радж потерял, волосы у него растрепались и торчали во все стороны. Из царапины на щеке текла кровь.

— О, все просто превосходно! — взорвался Раджал. — Мало того, что я столько дней подряд трясся на запятках и питался объедками возле свиного корыта — да нет, можно даже сказать, из свиного корыта. Мало того, что я перепачкался, расшибся и поранился. О нет, я еще удостоился чести развлекать принца Джемэни! Но я не для того проделал весь этот путь, чтобы стать твоим шутом, понял?

Джем устыдился.

— Радж, прости. Но нам непременно нужно было поскакать следом за ними.

— Не пойму зачем. Ты что же, мечтаешь о том, чтобы тебя тоже подстрелили?

— Не стали бы они в нас стрелять! Тот человек, ученый, он разговаривал со мной. И он сказал кое-что такое, что... ну, я не знаю, как тебе объяснить. — Джем в задумчивости отвел взгляд от Раджа. Алые пятнышки — закатные солнечные зайчики легли на его плащ, растеклись по нему, словно капли дождя. — Понимаешь, он сказал, что будет знак.

— Ученый?

— Нет, лорд Эмпстер. Он сказал, что я пойму, когда должен буду сказать свой пароль. Радж, что-то случилось на постоялом дворе. Я сказал ученому, как меня зовут, а он... в общем, он как будто знал это заранее. А смотрел он на меня так, словно видел меня насквозь.

— Не может быть, — опасливо проговорил Радж.

— Но было и еще кое-что. У меня было странное чувство — как будто и он мне знаком. Как будто я его видел где-то раньше, Радж, понимаешь? А вдруг это и был знак? Что, если я упустил знак? Надо было быть внимательнее!

— Ты кое о чем забываешь, — заметил Радж и описал рукой круг. — Знак должен быть дан тебе не раньше, чем мы доберемся до Рэкса.

— И?..

— Глупо напоминать, но разве ты не видишь, что сейчас мы посреди леса, во многих лигах от хоть какого-то жилья?

— Но до Рэкса совсем недалеко, правда? Нужно всего-навсего снова выбраться на дорогу, вот и все.

— Гм.

Начало вечереть. Друзья поехали по лесу. Поначалу им казалось, что они возвращаются к дороге, а потом стало ясно, что трудно понять, в какую сторону они едут вообще. Рэкские холмы были разбросаны по округе в полнейшем беспорядке. Возвышенности то и дело сменялись впадинами, и создавалось впечатление, будто бы в незапамятные времена какой-то великан взял, да и в сердцах скомкал этот клочок земли. Быстро смеркалось. Вскоре друзья спешились и повели лошадей под уздцы.

Лишь раз им встретились люди — двое детишек-оборванцев, тащивших вязанку хвороста по полузаросшей тропе. Это были зензанские дети, худющие, как хворостинки в вязанке.

— Поговори с ними, Радж.

— Почему я?

— Ты больше на зензанца похож. Раджал вышел из-за дерева.

— Прошу прощения... Первый из детей взвизгнул.

— Вичи! — вскрикнул второй.

Они сорвались с места и быстро скрылись за деревьями. Если бы не брошенная детьми на тропе вязанка хвороста, трудно было бы поверить, что друзья вообще их видели.

— Наверное, я что-то не так сказал.

Джем озадаченно спросил:

— А «вичи» — это кто такой?

— Понятия не имею, — покачал головой Радж и принялся вынимать мелкие сучки, запутавшиеся у него в волосах. — Ну, если честно... Слышал я, как слуги что-то такое болтали. Это какое-то чудище, что живет в лесу. Тело у него из речного ила и покрыто листьями.

— О Радж! — расхохотался Джем.

— Не смешно. Не забывай: мы заблудились.

— Да? Ну, так, давай, пойдем по этой тропинке.

Однако тропа, как и убежавшие дети, вскоре затерялась посреди деревьев.

— Близко город. Наверняка.

— А я не стал бы этого заявлять так уверенно. Джем облизнул палец и поднял руку над головой.

— Вон в той стороне. Еще один подъем — и увидим город. Поверь мне на слово.


За следующим подъемом не оказалось ничего, кроме леса.

— Рэкс ведь на востоке, так? — задумчиво проговорил Джем.

— Что, снова станешь палец лизать? Это что же, какая-то особая агонистская магия?

— Да нет же! Так определяют направление ветра.

— Да нету сейчас никакого ветра, балда ты! А есть только дождь, грязь, колючие ветки и тысячи деревьев, и все на одно лицо. Скоро стемнеет, и нам придется бродить по этому лесу, пока мы от холода не окоченеем или нас не прикончит какой-нибудь убийца! О, почему мы не остались около дилижанса! Мы дорогу-то разыскать не можем, не то что город!

Джем широко открыл глаза.

— Почему ты такой нытик, Радж? Почему тебе всюду мерещится самое худшее? Я уже устал считать, сколько раз ты стонал то по одному, то по другому поводу. Тебе это, видно, нравится? Знаешь, я тебе честно скажу: будь я таким, как ты, я бы так и остался в Ирионе, был бы по сей день калекой и ездил бы в инвалидном кресле, словно мешок с...

— Джем! Слушай!

Они стояли в низине. Ветви деревьев сплелись над их головами густой паутиной. Откуда-то неподалеку доносилось пение. Звучал девичий голос. Девушка пела мелодию без слов, аккомпанируя себе на рэкской арфе. А мелодия была знакомая, и сейчас, поздним вечером, в лесу, она звучала подобно заклинанию.

Привязав лошадей к дереву, друзья направились вверх по склону холма. Добравшись до его вершины, они легли на землю и осторожно выглянули, чтобы посмотреть, что находится по другую сторону. За толстыми деревьями темнела приземистая башня — видимо, последнее, что осталось от древнего замка. Двери видно не было, но в окошке под самой крышей горели свечи. Именно оттуда и доносилась чистая и ясная мелодия.


— Эта песня... — прошептал Джем. — Не путаю ли я ее с какой-то другой?

Раджал вместо ответа встал.

— Радж? Что ты задумал?

Раджал решительно зашагал к башне. Между камней у ее основания журчал узенький, но быстрый ручеек. Раджал остановился там и начал подпевать — сначала тихонько, потом все громче и громче, даря песне недостающие слова.

Многое скрыто до срока от глаз,

Но неминуем прозрения час.

Пей свою чашу тогда веселей

В царстве грядущем всесильных мечей!

Сердце Джема часто забилось. Может быть, это был тот знак, которого он так ждал?

Из башни послышался испуганный вскрик. Музыка утихла. В окне появился силуэт, озаренный свечами. Девушка распахнула створки окна и вгляделась во тьму. Джем рассмотрел ее тонкие руки, белый корсаж, каштановые волосы, заплетенные в длинные косы.

Этого было достаточно. Девушка была красива.

— О, кто это? — прошептала она. — Орвик, это ты?

Раджал запел следующий куплет. Девушка посмотрела вниз и взвизгнула:

— Вичи!

Джем бросился следом за Раджем, ближе к башне.

— Сударыня, прошу вас! — Он обнял Раджала. — Он вовсе не Вичи, поверьте!

И Джем проворно, чтобы подтвердить свои заверения, заставил Раджала нагнуться к ручью. Раджал принялся фыркать и отплевываться.

Девушка невольно рассмеялась.

Джем крикнул:

— Ну, вот видите? Он просто в грязь упал, выпачкался, только и всего. Мы — бедные странники, сбившиеся с пути. Не могли бы вы приютить нас на ночь?

— О! — только и ответила девушка, прикрыла рот ладонью и исчезла за окном, которое тут же проворно захлопнула.

— Ну, вот тебе и весь сказ, — утирая лицо рукавом, резюмировал Раджал. — Наверное, все-таки решила, что я — Вичи. Или что ты — кто-то еще пострашнее.

Джем засмеялся, но быстро умолк. Раджал в изнеможении опустился на землю у ручья. Джем сел с ним рядом и загляделся на прозрачную воду. Ручей бежал по острым камням.

— Радж, а эта песня... Почему ты ее запел?

Над ними высилась башня, в последних отсветах заката казавшаяся лиловой.

— Захотелось, — буркнул Раджал.

— Захотелось?

— Вернее, я должен был запеть. — Раджал обернулся, посмотрел Джему в глаза. — Должен был, Джем.

— Что это за место?

И тут они услышали голос:

— Добро пожаловать, молодые господа.

Джем от испуга вскочил и уставился на старика, согбенного, с морщинистым лицом, одетого в нечто, весьма смутно напоминающее ливрею. Правда, ливрей таких цветов Джему раньше видеть не доводилось. Одной рукой старик придерживался за ствол осины, в другой держал фонарь.

— Пойдемте, — сказал он. — Разве в замке Олтби могут отказать странникам?

Вероятно, вопрос этот был риторическим. Переглянувшись, друзья последовали за стариком. Золотистый свет фонаря рассеивал лиловые сумерки. Старик повел их вокруг башни.

Джем оглядывался по сторонам. Тут и там в лесу виднелись руины крепостных стен, густо поросшие лианами и мхом. Кое-где сохранились развалины маленьких домиков, притулившихся к разрушенным стенам.

Старик обернулся и поманил гостей, приглашая их войти в старинную низкую дверь. За дверью виднелась винтовая лестница, уводившая наверх.

«Знак, — подумал Джем. — Он близок. Я это точно знаю». А почему ему так показалось, он и сам не смог бы объяснить. Но вдруг он особенно резко и отчетливо увидел свет наверху, и ветви, с которых стекали капельки дождя, и замшелые камни.

Это мгновение было настолько необычно, настолько чарующе, что Джем не сразу вспомнил об оставленных позади лошадях. Старик, посмеиваясь, провел их в полуразвалившееся стойло возле башни.

— Мы тут, в замке Олтби, всех принимаем. Всех наших друзей, — добавил он после небольшой паузы и погладил гнедой бок лошади Джема.

Джем вдруг с испугом заметил седельную сумку. На грубой ткани был проштампован герб Эджарда Синего. Он бросил взгляд на Раджала. Интересно, догадался ли старик обо всем? Ведь он должен был понять, что лошади у его гостей краденые.

— Сейчас моя дочка поухаживает за вашими лошадьми. Но прошу прощения, молодые господа, я вам не представился. Меня зовут Дольм, я смотритель этого замка. А мой отец был здесь смотрителем до меня. А до него — его отец.

Джем решил, что на всякий случай не помешает осторожность, и отозвался:

— А меня зовут Медж. А это мой друг — э-э... Джарал. Мы — бедные странники, направляющиеся в Рэкс.

— Ну, тогда вы точно сбились с пути. Ну, пойдемте, вы продрогли и проголодались. Вам нужно снять мокрую одежду и подкрепиться.

Старик улыбнулся, обнажив желтые щербатые зубы.

ГЛАВА 55

ДОНЫШКО ТАРЕЛКИ

Прошло какое-то время. Окончательно стемнело. Не прекращаясь, лил дождь. Джем и Раджал завернулись в теплые одеяла, а их промокшая одежда сушилась у огня.

Теплая, уютная комната, в которую друзья попали, поднявшись по лестнице, была заставлена всевозможной дорогой мебелью — диванами, кушетками, креслами. Повсюду лежали ковры и висели гобелены, стояли вазы и светильники, украшенные характерным зензанским орнаментом в виде лиан, листьев и цветов. Ужинать гостей усадили за стол, покрытый красивой вышитой скатертью, еду подали на серебряных тарелках, наполнили кубки дорогим темно-красным вином.

Поначалу создалось впечатление роскоши. Но... скатерть была трачена молью и во многих местах порвана, кубки — помяты и поцарапаны, а потчевали друзей простой крестьянской едой — острым горячим рагу с гренками. Подавала им еду свирепого вида старушенция, которая с гостями особо не церемонилась. Было что-то меланхолическое в этих остатках былой роскоши, в вещах, которые обитатели башни спасали от забвения и окончательной гибели. Джему подобная обстановка была до боли знакома. Воздух пропах пылью и плесенью. Джем вспомнил об Ирионском замке, о днях своего детства.

— После Осады, — произнес он вслух.

— Так вы знакомы с нашей историей, молодой господин?

— Отец, нашу историю должны знать все!

— Все, детка? — Старик обернулся к дочери. — Но мне кажется, что наши друзья прибыли издалека, не так ли?

— Их лошади были усталыми. Очень усталыми. Девушка потупилась. Она рассеянно накручивала на палец длинную косу, время от времени отпивая по маленькому глотку из серебряного кубка. Джем наблюдал за девушкой. Звали ее Ланда. Она была одета просто, не носила никаких украшений, но красота ее между тем была поразительна. Джему почему-то хотелось говорить с ней, обращаться к ней, смотреть ей в глаза, когда она что-то произносила тихим мелодичным голосом.

— Мы с моим слугой прошли долгий путь, — сымпровизировал Джем. — Я ищу моего отца, который живет в Рэксе.

— Вашего отца? А кто ваш отец, сударь?

— Он ученый, сударыня. Увы, его научные изыскания заставили его задержаться здесь, и он давно не был дома. Матушка моя совсем плоха, вот я и решил привезти отца домой.

— В Агондон?

— В Орандию, — поспешно встрял Раджал.

Джем бросил на него недовольный взгляд.

— В Орандию! — воскликнул Дольм. — Что ж, молодые господа, вы проехали через всю империю! Да вы ешьте, ешьте! И пейте! Мы тут, в замке Олтби, многого лишились, но свои кладовые я сберег в целости и сохранности. — Старик весело хлопнул в ладоши. — Матушка Реа! Вина, еще вина нашим молодым гостям!

Джем покраснел, смущенный тем, что за ними так ухаживают. Он пока не понял, кто она такая, эта матушка Реа, — супруга Дольма или служанка. Но как бы то ни было, относился к ней Дольм с определенной долей почтения. Старуха появилась из-за ширмы в углу и направилась к столу с увесистым серебряным кувшином. Кувшин был нелегок, и нести его старухе было тяжело. Вот кувшин качнулся, и на ковер пролилось немного темного вина.

Дольм ругнулся.

Джем вскочил, бросился к старухе, предложил ей помощь, но та отвела его руку. Лицо ее было почти целиком закрыто чадрой, как это было принято у зензанских крестьянок. Джем рассмотрел только строптиво поджатые губы и набрякшие веки. Старуха ни разу не подала голоса, не посмотрела на гостей открыто. Она брякнула кувшин на стол и отступила в тень. Время от времени из-за ширмы доносилось недовольное ворчание или вздохи, а порой старуха что-то напевала — негромко и гнусаво. Но стоило ей запеть, как Дольм прикрикивал на нее и велел ей умолкнуть в самых грубых выражениях. Джема такое поведение старика сильно смущало. Однако вино было прекрасно и пилось легко и приятно. Расслабившись, Джем не находил в себе сил для того, чтобы с кем-то спорить.

— Знаете, было необыкновенно вкусно, — объявил он, покончив с едой. — Ведь мы много дней ничего не ели, кроме свиного окорока, правда, Медж?

— Кое-кто заплесневелым хлебом и гнилым сыром перебивался, Джарал.

Ланда сморщила нос.

— Матушка Реа готовит только овощи. Правда, матушка Реа? Из-за ширмы ответа не последовало.

— Но она знает как. Как их готовить. Ведь это — как волшебство, да, папа?

Дольм что-то буркнул в ответ.

— Волшебство!

Джем радостно улыбнулся девушке. Раджал округлил глаза. Он еще не наелся. Отломив кусок хлеба, он обмакнул его в подливку. В итоге он очистил тарелку до блеска и увидел на ее донышке рисунок, до того спрятанный под рагу. На тарелке было изображено ветвистое дерево, по обе стороны от которого стояли весьма символически изображенные мужчина и женщина. В руках они держали мечи, а на головах у них красовались короны с пятью зубцами.

Раджал нахмурился.

— Еще? Матушка Реа! — крикнул Дольм и хлопнул в ладоши.

— Нет-нет! — поспешно отказался Джем. — Мы сыты, правда, Медж? — Он поддел друга локтем. — Правда, Медж?

— Да, Джарал. Сытее не бывает, — рассеянно отозвался Раджал. Ему хотелось, чтобы Джем взглянул на рисунок на донышке его тарелки, а еще ему было интересно, такой ли же точно рисунок на донышке тарелки Джема. А потом он понял, что не наелся. Но переживать из-за этого вовсе не стоило. Дольм упорно настаивал на том, что его гости должны быть голодны как волки и что наесться такими маленькими порциями они никак не могли.

Старуха снова наполнила их тарелки доверху дымящимся рагу. Джем от души поблагодарил ее. А она в ответ только заворчала. Дольм, весело усмехаясь, наполнил кубки гостей.


— Наверное, когда-то это был прекрасный замок, — заметил Джем и отпил еще вина. К его сердцу подбиралась печаль. Теперь он яснее видел, как потрепаны гобелены, понимал, что под потертой скатертью крышка стола изъедена древоточцами, что ножки мягких стульев рассохлись и выгнулись. На стене над камином — там, где свет свечей едва рассеивал полумрак, висел портрет в золоченой раме. Хорошо разглядеть его Джему не удавалось. Он видел только, что на портрете изображен мужчина в военной форме.

— Прекрасный замок, говорите? — помолчав, отозвался Дольм. — О, лучше его не было во всем Зензане!

— Не было, — эхом отозвалась девушка и с горечью в голосе добавила: — Потому его и надо было разрушить.

Последовала пауза. Дольм, к изумлению Джема, вдруг рассмеялся.

— Ну конечно! Ведь если бы этот замок не постигла такая судьба, разве наше королевство познало бы радость освобождения? — Он обернулся к Джему. — Сударь, ведь вы эджландец? Безусловно, вам известно, что некогда наше королевство страдало под игом королевы-вианистки. Конечно, нам жаль наш замок. Как нам его не жалеть. Но разве можем мы грустить о том, что обрели взамен — а взамен мы обрели мудрость и милосердие его императорского величества, короля-агониста.

Глаза старика сверкали. Уже не впервые за вечер у Джема возникло такое чувство, будто его вовлекли в какую-то игру. Что это была за игра и чем она могла закончиться, в этом он не был уверен. Разве мог этот старый смотритель и вправду быть настолько верен завоевателям своей страны?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39