Ее пальцы барабанили по рукояти боевого меча, который она отказалась заменить на худший, фелькской работы. Она также была не лучшего мнения о фелькских мундирах, и потому оставила свои наручи и кожаный панцирь. Подобные отступления от общей солдатской формы были обычным делом во всех армиях и не должны были привлечь излишнего внимания.
      Они проникли в обширный лагерь фелькских войск при помощи магии, о существовании которой Радстак не знала еще месяц назад.
      Део в фелькском обмундировании, заимствованном у пленных, выглядел совершенно естественно; арбалет, отобранный у одного из разведчиков, был небрежно заброшен за спину. Он уверял, что с таким оружием не промахнется. Кем-кем, а хвастуном он не был.
      Радстак знала, для кого он приберегает это оружие. Вот только как найти искомую особу в этом море людей и снаряжения? А без этого его намерения обратятся в ничто.
      Они уходили от места, где второй маг открыл портал, обеспечивший ей и Део причудливый, диковинный переход из того маленького лагеря разведчиков. Во время этой отнюдь не увеселительной прогулки Радстак полностью сосредоточилась и напрягала все свои чувства, обостренные мансидом, думая лишь о том шаге вперед, который делала, и о следующем. О млечно-белом хаосе вокруг она старалась не думать. Идти вперед, шаг за шагом. Не обращать внимания на страшноватые звуки, что доносятся из пространства, лишенного объема и протяженности. Иди себе, пока не дойдешь. Простое дело.
      И все же эти краткие мгновения оказались самыми беспокойными в ее жизни. Но по ее походке и выражению лица никто бы об этом не догадался.
      Она прислушивалась, ожидая, что вот-вот поднимется тревога. Она подозревала, что Део, идущий рядом, ожидает того же. Маги, захваченные в лесу, обеспечили для него этот перенос. Дальнеречью занималась женщина — она согласовала открытие порталов со своим коллегой здесь, в лагере. Потом мужчина, обученный магии порталов, вызвал заклинаниями разрыв в пространстве, куда вошли Радстак и Део. А вышли они здесь, на немалом расстоянии от той лесной полянки. Для чего хватило каких-то десяти шагов. Чудеса!
      Однако Радстак не знала, не передала ли та женщина во время сеанса дальнеречи какого-то условного сигнала. Она вполне могла это сделать, даже с лезвием меча, приставленным к горлу — о последнем позаботилась услужливая атаманша Анзаль, пока длилась магическая связь. Кто скажет, на что еще способны маги из Фелька, совсем не похожие на отшельников-целителей Южного континента?
      Разбойники наконец получили плату за оказанные услуги. Точнее, вексель, который еще нужно было доставить в Петград. Део подписал документ. Разбойники, без сомнения, обрадовались, что им не нужно лично доставлять Део в Фельк. Перенос очень облегчил выполнение их задачи.
      Но вместо этого возникла другая сложность. Радстак пыталась понять, что она делает здесь?
      Тревога так и не поднялась. Вокруг царили шум и суета — видимо, был отдан приказ к выступлению. Численность войска поражала воображение: лагерь занимал всю эту неглубокую долину. Радстак еще не доводилось видеть такой армии. Она давно уже поняла, что эта война — не чета обычным мелким конфликтам Перешейка, но только сейчас вполне осознала, что это означает.
      «Как же все пойдет дальше? — недоумевала она. — Дядюшка Део надеялся собрать свою армию, но... возможно, для этого уже не осталось времени. Вы только поглядите на эти бесчисленные рои! А если добавить к этому магию — удивительно изощренную магию — каков будет итог?»
      Если они в самом деле захватят весь Перешеек, ограничится ли Фельк этим? От таких мыслей холод стиснул внутренности Радстак. Подобной возможности она прежде не рассматривала. Но ее хладнокровный наемнический рассудок должен был учесть и такой оборот событий.
      Что если Фельк, завоевав эти земли, решит вторгнуться в Южный Край?
      Она не теряла бдительности — но, к счастью, никто их не остановил и даже не окликнул.
      Фелькских разведчиков они оставили в руках разбойников. Део не дал на прощанье никаких распоряжений на их счет — а значит, вероятнее всего, молодцы Анзаль просто сделали самую разумную вещь и всех прирезали. Радстак не могла придумать никакого другого варианта.
      Но почему же она сама нарушила свои обычаи и не сделала самой разумной вещи? Сопровождать Део на конечном этапе пути к самовольно избранной цели, помогать в убийстве командующего этим огромным войском — это было отнюдь не самым мудрым решением с ее стороны. Впрочем, по сути это не было ее решением. Ведь она все еще состоит на службе у Део... хотя, если попросить увольнения, он, наверное, согласится. Но она не могла позволить себе такой просьбы.
      Сперва делай самое умное дело. Потом — самое выгодное. Потом — самое безопасное, самое легко выполнимое, а затем — дело, которое лучше всего спутает планы твоего врага. Если все это не поможет, делай глупости.
      Очевидно, Радстак достигла последнего пункта в своем личном руководстве к действию.
      Део толкнул ее локтем в прикрытый панцирем бок.
      — Пойдем наверх, — тихо сказал он.
      Она кивнула. Он действительно пытался достичь цели — всадить арбалетный болт в военачальника, который вел всю эту орду, чтобы захватить половину Перешейка. Радстак хорошо представляла наиболее вероятные последствия этого подвига — или попытки совершить его. Фелькские солдаты схватят их и устроят из их смерти целый спектакль... если только сумеют взять живыми. Радстак поклялась про себя, что этого не допустит. Она не позволит им схватить Део.
      Они взобрались на пологий склон. Здесь, на вершине, тоже стояли палатки, но их было немного.
      Радстак не могла сообразить, отчего армия остановилась. Причем это не краткая остановка на отдых — лагерь разбит как положено для бивуака. Непонятно также, действительно ли войска направлялись к Трэлю. Если так, то дипломатическое поручение, с которым Сультат послал Део, потеряло всякий смысл — и тогда Део был прав, не выполнив его. Союзу, который собирал первый министр, придется обойтись без Трэля. Стоит Фельку дотянуться до города — и судьба его жителей предрешена.
      Какой-то сержант, стоявший на краю обрыва, нахмурившись, посмотрел в их сторону.
      Рука Радстак все еще лежала на рукояти меча. Крутанувшись на каблуках, она могла стремительным и плавным движением снести сержанту голову прежде, чем тот успел бы пикнуть. Однако что делать после того, оставалось неясным.
      Део отдал честь. Его поведение оставалось естественным. Они пошли дальше. Радстак ощутила, как сержант глазеет на ее иссеченное шрамами лицо. Она ответила ему таким взглядом своих бесцветных глаз, что он пожал плечами и отвернулся. Део вздохнул с облегчением.
      — Я думал, солдаты должны отдавать честь старшим по званию, — тихо сказал он.
      — Я не солдат. А наемники честь не отдают.
      Они пошли вдоль вершины холма. Део пристально всматривался в лагерь, раскинувшийся внизу, его синие глаза шарили в поисках каких-нибудь отчетливых примет в этой неразберихе.
      Радстак прикинула все сложности задачи: как отыскать вождя этой армии, одного-единственного человека — если он может даже не носить знаков отличия, может вообще не выйти на открытое место, может...
      Део остановился. Радстак попыталась определить, куда он теперь так внимательно уставился.
      — Я вижу офицеров, и много. Видишь, собираются вон там? — Он указал направление, вскинув подбородок.
      Радстак прищурилась, но в мешанине людей, лошадей, фургонов и разнообразного снаряжения было невозможно что-либо разобрать. У Део, должно быть, и впрямь острый глаз!
      Но тут она поняла, о чем он говорил. Вдали от них люди в офицерских мундирах с разных сторон сходились к большому шатру. Радстак всмотрелась — и увидела.
      — Вот он, — сказал Део низким, хриплым голосом, в глазах его неожиданно мелькнуло удивление. «А ведь он и не надеялся зайти так далеко!» — сообразила Радстак.
      Один из офицеров, стоящих у шатра, резко выделялся как знаками высокого чина на мундире, так и властной осанкой. Рядом виднелась какая-то женщина плотной комплекции. Все это было довольно далеко, и если Део сумеет попасть, то выстрел будет поистине героическим.
      Он уже поднимал руку. Радстак схватила ее и придержала, ощутив, как цепко он держит арбалет.
      — Ты что, — сквозь зубы прошипела она, — собираешься стрелять прямо здесь, в открытую?
      Део непонимающе уставился на нее. Она чуть было не сказала вслух: «Не надо!», но удержалась, хотя это не ее дело. Вместо этого она сказала:
      — Да найди же себе какое-нибудь прикрытие!
      Поблизости была палатка, откинутый полог колыхался на ветру, поднявшемся к вечеру. Део кивнул и проскользнул внутрь, Радстак — за ним.
      Внутри стояло несколько ящиков, койка и ничего больше. Део пристроился за одним из ящиков и стал с силой взводить арбалет. Тетива натягивалась все туже и туже, вздрагивая от желания пустить в полет болт, уложенный в прорезь на ложе.
      Радстак не достигла успехов в стрелковой подготовке. Она любила свои клинки и свои шипы. Ей нравилось, как быстро и наглядно они срабатывают. Но те, кто умел обращаться с луком и стрелами, вызывали у нее уважение. Она не забыла, как лучник из разбойничьей шайки пробил ее левое ухо.
      Део опустился на одно колено, прочно оперся локтями на ящик и приник к прицелу.
      «Боги, — подумала Радстак, — он сейчас действительно это сделает!» Только теперь вся эта история перестала казаться ей нереальной, как сбивчивый пересказ очень яркого сна. Она была уверена, что, конечно же, Део опомнится и откажется от этой нелепой авантюры. Конечно же, они повернут назад, пока еще не поздно...
      Она отошла в сторону, чтобы не маячить в просвете открытого полога. Заходящие солнце светило им в спину, а внутри палатки было полутемно. Радстак признала, что эта позиция выгодна, и цель отчетливо видна, хотя точность прицела требовалась невероятная.
      Губы Део беззвучно шевелились, пока он устраивался и целился. Он сосредоточился, забыв обо всем. Лоб его внезапно покрылся испариной, плечи поднялись. Вокруг прищуренных глаз залегли морщинки.
      Радстак тихо вытащила меч из ножен. Ближайшие моменты обещали сильные впечатления.
      Палец Део прижал рычаг. Действие мансида еще не выветрилось, и она сумела увидеть, как болт слетел с тетивы. Красно-белое оперение затрепетало, когда металлическая стрелка длиной с ладонь вырвалась из палатки. Тетива тонко пропела. Део шумно выдохнул, напомнив Радстак о том, как они проводили ночи вдвоем.
      И тут до нее дошло, что следует сделать сию минуту.
      Она спрятала меч в ножны и задернула полог. Део поднялся из-за ящика и воскликнул, задыхаясь:
      — Я должен увидеть, попал или нет!
      Радстак показалось, что снаружи доносятся громкие голоса.
      — Снимай рубаху! — Она вырвала арбалет из его руки, сломала ложе сильным ударом об колено и затолкала обломки за один из ящиков.
      Део лишили законного права стать правителем Петграда. Он был всего лишь племянником Сультата. Обожаемый народом филантроп, герой, не сделавший на самом деле ничего, чтобы заслужить такое отношение. Если он сейчас ухитрился убить фелькского главнокомандующего, все переменится. Он займет совсем иное место в истории Петграда — да и всего Перешейка.
      В этот момент Радстак было даже неважно, попал он или нет.
      Део сбросил рубашку. Он плохо соображал, что делает, казалось, его сознание вот-вот отключится, лицо побелело, губы по-прежнему беззвучно шевелились. Радстак поняла, что безмерность содеянного ошеломила его самого.
      Правой рукой она запечатала ему рот, прижав челюсть. Левой выдвинула двойные шипы из перчатки и ткнула его в бок. Шипы впились в тело.
      Она повалила Део на койку, и он рухнул, как мешок. Снаружи доносились теперь уже несомненно встревоженные голоса.
      Део не разжал челюстей, даже когда Радстак отпустила его. Она села на него верхом и нажала на рану обеими руками. Разрез был неглубок и очень точно отмерен.
      Тут Радстак осенило, что вряд ли кто-то видел, откуда был произведен выстрел. Можно было примерно догадаться о направлении, судя по углу падения болта — но до них двоих добраться сразу не смогут. Здесь они в относительной безопасности. А если бы вздумали бежать, это привлекло бы внимание. Да и как они могли бы бежать сейчас?
      Но ее уловка может сработать.
      Торопливым, яростным шепотом она объяснила все это Део. Он выслушал, стиснув зубы.
      — Мы разведчики. Мы столкнулись с разбойниками. Ты был ранен. Мы только что вернулись в лагерь, ясно?
      Део поморщился от боли, пытаясь улыбнуться.
      — То есть я играю роль раненого, да?
      Она подавила ответную улыбку. Сейчас было не до обаяния Део.
      — От этогоне останется даже такого шрама, как от твоих дуэлей, — сказала наемница, продолжая давить на рану, сделанную ею. Теплая кровь просачивалась между пальцев и капала на холщовую койку, но течение ее уже замедлялось.
      Радстак затерла кровь рукавом, потом вытащила сверток с полевой аптечкой из сумки, прикрытой панцирем. Она всегда держала ее при себе во время походов на север и много раз сама обрабатывала свои раны на полях сражений по всему Перешейку. И теперь она ловко вдела нить в иглу и принялась зашивать глубокий разрез на груди Део.
      — Очень больно? Выдержишь? — спросила она, не прерывая работы.
      Он коротко кивнул. Звуки тревоги нарастали, приближались.
      Они еще могли спастись. Вполне могли. Уловка была хороша. Фелькские солдаты будут искать врага, убийцу, искусного стрелка. А в этой палатке найдут двух своих солдат. Один ранен, другая оказывает ему медицинскую помощь.
      Именно в таком положении спустя несколько минут и увидели Радстак и Део те, кто заглянул в палатку.

      В этом была доля иронии. Генерал Вайзель обращался с нею по-отечески, более заботливо, чем лорд Матокин — чьей плотью и кровью она на самом деле была. Вайзель не жалел времени, чтобы посвятить ее в курс дел. Он интересовался ее жизнью. Он доверял ей.
      Но разве Матокин не доверял ей тоже? Ведь дал же он ей поручение следить за Вайзелем.
      Вообще-то тут было кое-что еще. Рэйвен очень неохотно признавалась себе в этом. Вайзель дал ей возможность ощутить себя... желанной. Он добыл для нее эту новую одежду, выгодно оттенившую ее тело — такого она никогда прежде не испытывала. Мужчины теперь поглядывали на нее. Она знала, что они хотели бы с нею сделать, и мысли об этом одновременно и пугали, и возбуждали девушку. Она никогда в жизни не знала любви — хотя дважды испытала торопливое, грубое соитие, оставившее ее совершенно неудовлетворенной. Один раз в родной деревне, с мальчиком, столь же отверженным и простецким, как она, и другой раз в Академии, с одним из соучеников.
      Девушку беспокоило то, что в последнее время ее тянуло к Вайзелю. Он был красив, и от него исходило сияние власти. Рэйвен отлично осознавала природу своего желания. Приходилось усилием воли сдерживать чувства — в которых она, конечно, никогда не признается генералу.
      Однако еще более удивительно было то, что она улавливала те же чувства, исходящие от него. Ну, может, и не совсем те же — но в его глазах то и дело мелькало сладострастное выражение. Рэйвен была еще новичком в этой области и, несомненно, собственные желания влияли на ее восприятие. Но она знала, что ее наблюдения верны.
      Она возвратилась с задания, гордясь тем, что преодолела свои страхи после того происшествия в портале. А там было страшно... Сосредоточившись, она и сейчас могла бы услышать эти потусторонние голоса. А если верить магам, с которыми она поговорила, выйдя на другом конце портала, подобные случаи бывали не раз: другие люди тоже слышали голоса, проходя между порталами.
      Но Рэйвен исполнила поручение — свое первое задание в должности офицера связи. Она побывала во всех разведывательных партиях, кроме той, где маг Дальнеречи не откликнулся на вызов. Все же три остальных команды были теперь как нужно размещены в окрестностях Трэля. Как только Вайзель подаст сигнал, его план осуществится.
      Она испытывала удовольствие от облеченности властью. Маги Переноса очень не хотели исполнять приказ генерала — хотя открыто ни один из них не отказывался подчиняться. Рэйвен радовалась, что ей удалось убедить этих людей и получить заверения, что они исполнят приказ, когда настанет время.
      Она радовалась и своему возвращению, и поспешила добраться до своей палатки, чтобы успеть освежиться и что-нибудь поесть — зная, что генерал Вайзель вызовет ее, когда сочтет нужным. Маги из ее подразделения сидели вокруг костра; услышав шаги, они прервали беседу — но узнав девушку, снова заговорили о своем. Рэйвен остановилась послушать. Она еще никому не сообщила о своей новой должности.
      — Говорю вам, это было убийство!
      — Несмотря на то, что сказали врачи?
      — Они не позволили настоящему целителю осмотреть тело, — сказал один из магов, сам целитель.
      Любопытство одолело Рэйвен. Она подошла к костру.
      — Что случилось? — спросила она.
      Коллеги потеснились, освобождая ей место в кругу, и продолжали приглушенными голосами:
      — Один из магов Переноса умер, — начал один.
      — Убит, — перебил другой.
      — Прошлой ночью, — продолжал первый. — Мы не знаем ничего наверняка. Он умер в своей палатке, и армейские врачи уверяют, будто с ним случился какой-то приступ. Вот и все, что нам известно.
      — Не все, — сказал целитель. — Я слыхал, что стенка палатки, где он спал, была распорота, как будто ее взрезали ножом.
      Рэйвен нахмурилась, ничего не понимая.
      — Значит, кто-то мог влезть в палатку, — добавил целитель, — и совершить убийство.
      — Совершенно нелепое предположение, — возразил один из более осторожных собеседников. — Мы здесь позволяем себе увлечься...
      — Чем? — перебил один из магов Дальнеречи. — Думаешь, в так называемых регулярных войсках никто не испытывает к нам неприязни, никто не боится нас? Думаешь, среди них мало таких, кто мечтает увидеть нас изрубленными на куски?
      — Есть такие, — вздохнул целитель. — Но не все!
      — Для такого дела вполне достаточно одного. Забираешься в палатку и...
      — Ну что "и"? Как ты можешь довести человека до смертельного приступа?
      — Можно, в общем... То есть я...
      Спор продолжался, но Рэйвен, сославшись на усталость, набрала в миску еды и унесла к себе в палатку. Она не слышала об этом случае и не была уверена, правда ли это вообще. Несомненно, компания магов сидела тут уже довольно долго, обсасывая историю со всех сторон — и конечно же, приукрашивая ее слухами из вторых рук и туманными намеками, придуманными на ходу.
      Она печально покачала головой. Умер ли человек или его убили — вся эта ситуация была вопиющим примером розни, разделяющей две части армии.
      Умер маг, и первое, что все подумали — он убит кем-то из военных. Такие предрассудки следует уничтожить. И ее задача — содействовать этому, чтобы обеспечить единство великой армии.
      Возможно, Матокин несколько поспешил с внедрением магов в ряды армии Фелька. Может, быть, лучше было бы действовать постепенно...
      Рэйвен прикусила губу и отставила миску, больше не чувствуя голода. Что это с ней? Она подвергает сомнению действия лорда Матокина, императора?
      Она припомнила, что говорил Вайзель — его личную теорию об истинных планах Матокина относительно войны. Войны, которая никогда не кончится и позволит магу безопасно оставаться на вершинах власти в Фельке.
      Это неправда. Это не может быть правдой.
      С большим усилием Рэйвен заставила себя выбросить все это из головы. Оглядевшись, она заметила большого черного жука, ползущего по полотну палатки. Она сконцентрировала на нем взгляд — и через мгновение жук вспыхнул, превратившись в маленький клубочек пламени.
 

* * *

 
      Генерал Вайзель действительно вскоре прислал за ней. Она застала полководца возле шатра и доложила об исполнении задания. Отсутствие связи с четвертой партией разведчиков, кажется, не слишком его огорчило.
      Когда он спросил, не беспокоит ли ее еще что-то, Рэйвен решила рассказать о происшествии в портале. Вайзель выслушал ее внимательно.
      Все это время Рэйвен чувствовала, как в ней зреет возбуждение. Она пыталась подавить его, но находиться в такой близости от генерала и не загореться было невозможно. Она почувствовала, что ее дыхание учащается. А что будет, если она прикоснется к нему?
      И тут случилось нечто поразительное. Генерал Вайзель велел адъютанту собрать старших командиров, а затем поднял руку и погладил ее по щеке.
      Ей почудилось, будто под его пальцами кожа ее искрится. Лицо Рэйвен покраснело. Она почувствовала, что слабеет.
      К счастью, она успела прийти в себя, пока офицеры сходились. Явился и маг Дальнеречи, которого она не видела у костра в лагере. Вайзель намеревался отдать приказ для передачи разведчикам. Им предстояло вот-вот открыть порталы. Генерал сказал Рэйвен, что за этим может последовать: зрелище наверняка будет отменное.
      Начинался новый этап войны, но Рэйвен сейчас не ощущала ничего, кроме глубокого возбуждения, нахлынувшего с новой силой оттого, что она стояла рядом с генералом.
      Но тут что-то пошло не так.
      Нахмурившись, Рэйвен взглянула на Вайзеля. Генерал выглядел так, словно... боролся с кем-то. Она не могла выразить ощущение словами, но мгновенно осознала, что с ним что-то случилось.
      Вайзель пытался пошевелить губами. Никто из присутствующих офицеров пока не заметил этого. Рэйвен захотелось защитить его. Что бы ни приключилось с генералом, она готова помочь.
      Девушка бросилась к нему. В этот момент она заметила краем глаза быстрое, резкое движение — что-то метнулось в воздухе в ее сторону. Внезапно Рэйвен ощутила сильный толчок, сбивший ее с ног и бросивший на землю. Удар словно выбил весь воздух из ее легких.
      Кто это сделал? Она задумалась об этом лишь на миг. Это несущественно. Она должна добраться до Вайзеля! Девушка попыталась подняться на ноги, но не смогла. Колени подогнулись, как ватные. Она впилась пальцами в землю, пытаясь удержаться, но и это не помогло. Ее конечности не слушались, отказывались работать. Она едва сумела пошевелить правой рукой.
      Что-то и в самом деле было очень неладно.
      Ей казалось, будто время невероятным образом замедлило свой бег. Она слышала, как бьется ее сердце, но между ударами проходила вечность.
      Она заметила чей-то сапог возле своей протянутой руки. Запыленная кожа скрипнула, когда владелец сапога сделал шаг.
      Дьявольщина! Рэйвен снова попыталась встать, оттолкнувшись от земли руками. Удар пришелся куда-то возле основания шеи, над правым плечом. Когда она попыталась двинуть плечом, оно не пошевелилось. Боли девушка не чувствовала, но понимала, что должна чувствовать. Казалось, что туда что-то воткнулось и мешает.
      Где-то вдали послышались взволнованные голоса. Она увидела много проходящих мимо ног в сапогах, но никто не остановился посмотреть, что с ней. И двигались они жутко медленно. Она слыхала, что время может так растянуться в моменты смертельной опасности.
      Где же генерал Вайзель?
      Волнение разрасталось, но Рэйвен осознала, что все это происходит не на расстоянии, а совсем рядом с нею, вокруг. Ей вдруг стало холодно, ужасно холодно. Свет угасал, как будто неожиданно настали сумерки. Она напрягла слух, чтобы различить отдельные голоса из общей сумятицы.
      — Арбалетный болт!
      — Убийство!
      Ее тело слабело с каждой на минутой. Она едва смогла поднять голову, чтобы не лежать лицом в грязи.
      — Эта девушка, младший маг — она заслонила его!
      — Она спасла генерала!
      Ее мысли туманились и путались, она чувствовала, что уплывает куда-то. Наверное, наступало забытье — или что-то похуже. И все-таки она уловила и поняла эти последние выкрики, и ей на краткий миг снова стало тепло — быть может, последний раз в жизни.
      Она обнаружила, что странное растяжение времени позволяет ей подумать над своей жизнью. Она увидела, как бы со стороны, самое себя — запуганную и неуклюжую девочку, вечное разочарование своей матери, потом — себя в Академии, полную решимости стать самым лучшим магом на свете.
      Все это вело к одному. Той, какой она стала теперь, Рэйвен нравилась себе намного больше — взрослой, исполняющей важное дело.
      Она спасла генерала. Она заступила дорогу болту, выпущенному из арбалета либо случайно, либо намеренно. Он продолжит борьбу за расширение границ Фелькской империи, пока весь Перешеек не окажется под единой властью. Какой прекрасный замысел! Великое предвидение лорда Матокина, ее отца. Она так и не узнала, не заподозрил ли он хоть на мгновение, что она была его дочерью. Может быть, когда-нибудь ее мать сообщит ему. Может быть, он узнает и будет гордиться ее самопожертвованием.
      Она спасла Вайзеля, который открыл ей путь к достойной, настоящей жизни. А значит, ее самопожертвование воистину значительно.
      И все же она удивлялась, почему никто не спешит помочь ей. Почему... почему Вайзель не поднял ее с земли, не прижал к себе крепко, не утешил? Ей было так холодно теперь...
      Только одна связная мысль еще успела мелькнуть в ее мозгу. Рэйвен подумала: успел ли Вайзель дать сигнал к открытию порталов и открыть мертвым путь в мир живых?