Глава 29

С четвертой попытки Марк Бланделл наконец признался Меровию в том, что выдал Куге стратегический план.

Король принял эту новость стоически. Марк и не ожидал, что весть о его предательстве будет воспринята Меровием столь спокойно.

— Ты сделал это не нарочно, Медраут, — сказал он. — И наверняка старался поступить как лучше.

От улыбки Меровия, похожей на ухмылку Чеширского Кота, Марку стало не по себе. Он бы предпочел какое угодно наказание. «Я снова подвел его. Я подвел всех моих собратьев». Марк ушел в тень, отбрасываемую густой кроной дерева, закрыл лицо руками в ожидании удара ножа или стрелы, которые завершили бы его никчемную жизнь в этом времени.

Но этого не произошло. Король мягко коснулся его плеча.

— Пора, Медраут. Готовь своих людей к атаке. Прикосновение Меровия успокоило Марка. Он поднял глаза, чувствуя себя щенком, которому сейчас дадут свернутую в трубочку газету. Король потрепал его по волосам и поспешил к сикамбрийцам.

Марк поднялся с колен и позвал младшего командира, Хира Амрена. Он твердо решил впредь больше не подводить Меровия.

— Тебе ведом план? — спросил он. Хир Амрен резко кивнул.

— Давай соберем отряд.

А через час Марк уже вел диверсионную группу по козьей тропе, которая, как он надеялся, выведет отряд из леса к северо-востоку от харлекских пристаней. Там отряд должен был завязать бой с ютами, отвлечь их от кораблей, которые предстояло захватить отряду Меровия и поджечь все суда, кроме самого большого — здоровенной, довольно неуклюжей германской галеры. Другие корабли представляли собой более хрупкие суденышки римской конструкции и наверняка принадлежали городу до нападения ютов.

«Войско» Меровия насчитывало около пятидесяти человек. Четырнадцать из них король отдал под командование Марка. Сердце Бланделла колотилось быстрее, чем у влюбленного мальчишки, пока он не убедился, что среди его людей будет находиться Хир Амрен. Это в значительной степени ободрило Марка.

Отряд пробирался по туманному холодному лесу, передвигаясь почти бесшумно, насколько это было возможно при полном вооружении. Поглядывая на воинов, перебегавших от дерева к дереву, Марк вдруг почувствовал иллюзию: ему показалось, что с ним человек тридцать-тридцать пять, не меньше. «Господи, — взмолился он мысленно, — пусть такой же оптический обман возникнет и у ютов!» Нужды в координации действий не было. От акции диверсионного отряда зависело время нанесения основного удара. Меровий должен был дождаться момента, когда юты среагируют на ложный маневр, после чего должен был атаковать их арьергард.

Если Марку повезет, если юты запаникуют, развернутся и дадут бриттам исчезнуть в лесу, чтобы затем присоединиться к отряду Меровия.., тогда, быть может, Марку Бланделлу удастся прожить достаточно долго, и он успеет найти майора Смита и рассказать ему о том, что случилось с его телом.

«Как я скажу ему? Что я скажу? Представь себе, брат Смит, там, в реальном времени, мы убили твое тело. Боюсь, теперь тебе придется торчать при дворе короля Артура в чужом теле до конца твоих дней».

Марк покачал головой. Получалось грубо и жестоко. Но какая уж тут дипломатия? «Я несу ему смертный приговор. Он никогда не сможет вернуться домой».

Чья-то холодная рука сжала плечо Марка. Он чуть не вскрикнул, но успел сдержаться.

— Легионеры заняли позицию, господин, — прошептал Хир Амрен на ухо Марку.

— Отлично. Что теперь?

— Ну.., не гоже мне растолковывать командиру тактику, но…

— Ну?

— В общем, господин, мне бы не хотелось высовываться, только…

— Да говори же, будь ты проклят!

Марк видел, как Хир Амрен едва заметно улыбнулся. «Видит, гад, что заставляет меня унижаться и радуется этому. Ну и ладно».

— Предлагаю, принц, дождаться того мгновения, когда солнце позолотит вершины вон тех гор на востоке, а затем мы выступим так, чтобы держаться против солнца. Так нам будет легче одурачить врагов — они будут хуже видеть нас и не сразу поймут, как нас мало.

Марк понимающе кивнул.

Медленно занималась заря. Горы отбрасывали длинные тени — те горы, которые пятнадцать веков спустя будут называться хребтом Кадер Идрис. Марк в нетерпении ждал рассвета. Наконец на миг вершины озарила зеленая вспышка, и взошло ослепительно яркое солнце.

— Вперед? — спросил Марк у Хира Амрена.

— Еще мгновение, господин, пусть взойдет целиком. — Командир пригнулся, замер, и вскоре прошептал на ухо Марку:

— Вперед, господин?

— Вперед! — эхом отозвался Марк.

— Вперед! — прокричал Хир Амрен громогласно, как настоящий командир.

Вокруг Бланделла взревело разом множество глоток — явно больше четырнадцати. Воины вставали рядом с ним, и их было вдвое или втрое больше, чем вышло с ним из лагеря. «Я схожу с ума!» — решил Бланделл и заковылял следом за людьми, которых был призван вести в бой.

Половина отряда бросилась бегом вниз по склону, перебежала поле и набросилась на ютское войско на полпути к пристаням. Другая половина, которой по идее и существовать-то не должно, приближалась медленно. Воины шли, пригнувшись. Явно был задуман еще какой-то маневр.

Марк пробежал мимо резерва и догнал первую половину отряда. «Какого черта? Что происходит? Все перепуталось, нас слишком много!» А что самое паршивое, так это то, что юты не ответили на замысел бриттов, как ожидалось. Вместо того чтобы очертя голову броситься на неожиданно появившихся врагов, юты отступили и закрылись щитами, превратившись в неприступную стену. Более половины ютов ушли еще дальше — как раз в ту сторону, откуда должны были появиться люди под командованием Меровия — а ведь их, по подсчетам Бланделла, у короля осталось совсем немного. Юты оглядывались в ту сторону, словно высматривали Меровия, ждали, когда же он наконец появится.

— Господи Всевышний! — вырвалось у Марка, когда они с Хиром Амреном во главе отряда почти вплотную приблизились к передовой линии ютов. — Этот ублюдок Куга снова предал нас! Он выболтал ютам наш план!

— Во имя Митры, надеюсь, что ты прав, господин! — выдохнул Хир Амрен и злорадно ухмыльнулся.

Первые пятнадцать из людей Марка кинулись к ютам и принялись теснить их к берегу. Это оказалось довольно просто — юты как будто особенно и не сопротивлялись. Большей частью они занимались тем, что непрерывно укрепляли свой арьергард, то и дело снимая ради этого воинов с передовой линии.

— Но где же Меровий! — в отчаянии воскликнул Марк. И почти в это самое мгновение он услышал пение волынок и увидел серебряно-белую фигуру короля, появившегося из леса — как раз там, где юты были сильнее всего.

В ужасе Марк понял, что короля окружают всего-навсего десять сикамбрийцев.

Юты злорадно взвыли, и Марк очнулся. Этот вопль представился ему похожим на то, как вопили конфедераты во время Гражданской войны в США — ну, то есть он думал, что они вопили именно так. Практически все ютское войско развернулось и помчалось в сторону, откуда, как, видимо, полагали юты, им наносится основной удар.

— Нам конец, — проговорил Марк упавшим голосом. — Они не купились.

— Еще как купились, господин. Вперед!

Хир Амрен резко взмахнул рукой, и из тумана поднялся резервный отряд, который быстро присоединился к передовому. Удвоенные силы бриттов бросились следом за ютами. Цепь была порвана без особых усилий — казалось, бритты даже не заметили на своем пути никаких препятствий и ударили по тылам ютского войска.

Враги упрямились, не желали мириться с тем, что их одурачили. Они упорно преследовали Меровия и его свиту, а те отступали к пристаням с той же скоростью, с которой туда бежали юты. Более половины ютов пали от предательских ударов со спины прежде, чем поняли, что происходит. Только тут они начали разворачиваться лицом к настоящей угрозе.

Марк сражался рука об руку со своими воинами и старался не отставать от Хира Амрена — ведь именно он, как теперь понимал Бланделл, был настоящим командиром. Бланделл страшно радовался тому, что у него даже нет нужды пускать в ход боевой топор. С другой стороны, и ему не приходилось подвергать себя опасности.

И когда юты наконец развернулись, чтобы лицом к лицу встретиться с правдой, они, видимо, наконец прокляли того сакского лазутчика, который поведал им о стратегических планах бриттов. Несчастные юты гибли один за другим, зажатые на узкой полосе песка. Юты гибли десятками. Ни пленных, ни добровольно сдавшихся. Настоящая мясорубка. Марку стало дурно при виде крови и мертвых тел. Он пытался себя убедить в том, что на самом деле все эти люди — не только юты, но и бритты тоже, — уже пятнадцать столетий как мертвы, но это не помогло.

Окружившие Марка воины подхватили его, и он сам не заметил, как оказался на борту самой большой галеры. Хир Амрен и еще несколько воинов уже поджигали ее, а остальные, в том числе и Бланделл, побежали дальше и перепрыгнули на более скромную по размерам римскую трирему. «Господи, даже это было ложью! — поразился Марк. — Мы уплывем на маленьком корабле, а не на боевом!» — Скорее, господин, — поторопил Марка один из сикамбрийцев. — Нам надо отплыть как можно быстрее!

«Пожарная команда» Хира Амрена подожгла второй корабль. Марк отшатнулся от поручня, чтобы его не задело языком пламени. И тут кто-то цепко ухватил его за лодыжку, да так неожиданно, что Марк взвизгнул.

Со стороны моря на палубу взбирались с десяток людей. Безоружные, они были одеты в просторные робы, отличавшие моряков с незапамятных времен. Следом за ними на корабль взобрался Меровий, затем — его невооруженная свита, потом — Кута и сопровождавшие его саксы. Видимо, все они добирались до корабля вплавь.

— Гребцы, по местам! — проревел пожилой тучный моряк, выглядевший в точности так, как должен выглядеть капитан. — Отдать концы и уходить отсюда, да поживее. Выжмите из этого корыта все, на что оно способно!

Кто-то хлопнул Марка по плечу. Он развернулся и увидел Меровия. Тот улыбался.

— Блестяще задумано, Медраут! Я бы до такого сам не додумался, брат мой! — Король подмигнул Марку. Остальные наперебой стали поздравлять Медраута с успехом его хитрейшего замысла.

Трирема закачалась на волнах и вскоре была уже далеко от своих пылающих товарок.

Глава 30

«Что за чертовщина? — гадал Питер. — Что со мной случилось? Какой-то сбой в.., в…» Слова упорно не желали занимать свое место. Он помнил о какой-то комнате без окон, об устройстве, источавшем голубое свечение, о мертвой женщине…

«Селл… Селли! Селли Корвин. Сбой в лаборатории. Бланделл, Уиллкс, вся команда в сборе. Матерь Божья, что-то случилось с моим сознанием, я не могу вспомнить простейших вещей!» Питер содрогнулся при мысли о перспективе «заблудиться во времени», в четыреста пятидесятом году нашей эры, о возможности утратить свою настоящую память и бессилии противостоять упрямому желанию Ланселота вернуться в свой разум.

Единственное, что утешало — так это то, что, согласно заверениям Уиллкса и Бланделла, самое худшее, что могло ожидать Питера, так это возвращение в собственное тело и в свое время. «Значит, нужно не прекращать борьбу, не уступать, а пробовать и пробовать снова».

Но не так, как в Лондондерри. Питера не привлекала судьба сержанта Конвея.

Кей схватил Питера за руку.

— Принц, — проговорил он осторожно, — как мы поступим с Гормантом, правителем Харлека? Бросим его на произвол судьбы?

— Что ж, это… — Питер задумался, пытаясь сформулировать дипломатичный ответ, но его опередила Анлодда.

— Забудьте об этом подонке. Он предал нас.

Она была бледна и мрачна, однако настолько трогательна, что не будь рядом с ней Корса Канта, Питер бы сейчас мог обнять ее за плечи. Еще мгновение, он бы так и поступил, невзирая на присутствие барда, но удержался, поняв, что так может оскорбить юношу, хоть тот и заслуживал наказания за свое идиотское чувство чести.

Кею, похоже, слова Анлодды не слишком пришлись по душе, но он промолчал. Профессиональный опыт Питера подсказывал ему, что сенешалю впечатлений за последние дни хватало с лихвой. Измена, путешествие по тесному туннелю, сражения, убийства — и все за сутки с небольшим. И Кей, и Бедивир явно перенапряглись. Ближайшие приближенные Артуса, участники заговора.., чего от них ждать теперь? И что самое противное — у Питера создавалось впечатление, что все, что произошло и происходит, — его рук дело.

«Опять Дерри, то есть — Лондондерри! Я провалил еще одно задание!» Питер закрыл глаза. Кто спорил — недурная была у него карьера, но, видимо, пора было увольняться. Слишком много ошибок, слишком много крови, слишком многих его друзей разорвало на части на холодных улицах.

Он улыбнулся и почувствовал, как тяжкая ноша упала с его плеч.

«Вот и правильно. Пора и мне становиться достоянием истории. И к черту полковника Крэппера, а вместе с ним и СВВ».

Без страха вставайте,

Отчизны сыны,

За честь и за гордость,

За славу страны!

Будь они все прокляты, верные сыны Отечества! Мед-раут — Селли Корвин? Отлично! Он нынче же ночью умрет на корабле. И пусть катятся куда подальше Артус и Бланделл, и треклятый Корс Кант Эвин, и эта принцесса-вышивальщица-убийца — пусть все они катятся куда подальше, все скопом!

Вновь знамя свободы

Горит на ветру,

Смелей, патриоты,

Вступайте в игру!

Питер бегом бросился к городской стене, его спутники не отставали от него. На счастье, взобраться на земляной вал оказалось достаточно легко, так как с внутренней стороны он имел уклон. Вскоре все пятеро уже были на подмостях. Следом за маленьким отрядом бежала довольно многочисленная толпа ютов. Ланселот и его спутники приготовились дать им отпор, но юты почему-то пробежали мимо и направились к воротам — видимо, там, дальше, шел какой-то другой бой.

— Играйте в свои «игры патриотов», ублюдки! — крикнул им вслед Питер, и добавил потише:

— Быть может, впоследствии вы и победите, но беда в том, что впоследствии все умирают.

— Тонко подмечено, мой принц. Но это все равно, что собраться в путь и передумать из-за того, что впоследствии все равно вернешься домой.

— Никому не избежать смерти, Анлодда!

— Но пока мы живы, можно совершить замечательное путешествие. Питер нахмурился.

— Не забыла ли ты о данной мне клятве? Что-то ты расчувствовалась, а?

Анлодда смотрела на город — гораздо спокойнее, чем тогда, когда все они поняли, что Харлек захвачен. Ветер раздувал ее рыжие волосы, пряди закрывали лоб, глаза, из-за чего голова Анлодды стала похожей на горящее дерево.

— Моя душа выздоровела, Ланселот. Я думала, что она оторвалась от меня, что ее у меня отняли, как отнимают ребенка от материнской груди. Но теперь я знаю, что такое невозможно. Душа моя никогда не покинет меня, так же, как моя тень. Я больше не страшусь правды, Ланс, даже правды о себе самой. Думаю, именно это мне всегда советовал Меровий.

Она посмотрела Питеру прямо в глаза, и пламя страсти вновь охватило его.

«Она повзрослела. Она больше не маленькая девочка». Питер улыбнулся, заметив, что Анлодда сократила его имя. «Почему бы и нет? Ведь она принцесса, как-никак. Все они тут принцы или принцессы. По крайней мере она считает себя принцессой, а я нисколько не против».

Внезапно красота Анлодды поразила Питера почти с такой же силой, как прежде — красота Гвинифры. «Обе они понимают, что хороши собой, вот в чем дело. А я все еще ищу зеркало».

— Кстати, насчет Меровия, — проговорил Корс Кант и указал в сторону пристаней. Питер вздрогнул. Он, оказывается, напрочь забыл о том, что они с Анлоддой на стене не одни.

Два корабля весело пылали на ветру, а третий быстро уходил к югу. На горизонте показалось четвертое судно — вражеская галера, явно стремившаяся отрезать путь кораблю.

— Боги! — прошептала Анлодда. — Не там ли король?

— Я бы не сомневался, — отозвался Корс Кант. Он прищурился и запрокинул голову. — Гляньте на удирающую трирему. На ней цвета Меровия.

— Чтоб я помер! — рявкнул брат Кея, но теперь и Питер разглядел серебряно-белый флаг — наверняка то был разорванный плащ Меровия, поднятый на мачту.

— Вперед! — скомандовал Питер и подтолкнул Корса Канта к краю стены. — Всем спрыгивать на землю. Да поживее, если мы хотим убраться из этого пекла!

Глава 31

«Он не может быть Питером, — думал Марк Бланделл, глядя на короля Меровия. — Он слишком явно принадлежит этому миру. Здесь его хорошо знают, от этого никуда не деться».

Римская трирема качнулась, черпнула кормой воды и боком налетела на следующую волну. Марк упал на колени. Большинство изнемогающих в сражении воинов лежали на палубе ничком и пытались ухватиться за что угодно — за мачту, поручень, канат. Матросы носились по палубе босиком, нигде не задерживаясь надолго, и, видимо, поэтому не теряли равновесия. Капитан Нав то и дело выкрикивал зычным голосом команды — привыкал управлять новым для него судном.

На носу стоял Меровий, завернувшись в плащ, и следил за приближением ютской галеры. Гребцов у ютов было больше, и потому они выигрывали в скорости. Через несколько минут должна была состояться неизбежная встреча.

Король стоял, вытянувшись во весь рост, — мрачный, словно Зигфрид. На губах его застыла едва заметная сардоническая усмешка. Марк поежился, но отвернуться не смог. Меровий казался ему выше ростом и холоднее камня.

Ледяной ветер трепал паруса. Они ускользали из рук матросов, пытавшихся расправить их, как положено. Трирема снова замедлила ход. Горько-соленые волны хлестали через борт.

Марк нахлебался воды, закашлялся и еще крепче уцепился за какую-то палубную надстройку.

— Скорее, — произнес Меровий негромко, но голос его перекрыл шум волн и скрип такелажа. — Скорее.

Капитан что-то прокричал, но ветер заглушил его слова. Впрочем, команда и так знала, что делать. Часть матросов сгрудилась возле руля, гребцы налегли на весла, и вскоре судно лучше развернулось по ветру. Паруса среагировали на это подобно крыльям аэроплана, и «Святая кровь» (именно так было заново названо судно) помчалась вперед.

Но юты не отставали. Парусов на их корабле было больше и гребцов достаточно. И это притом, что ютские гребцы не добирались до судна вплавь четверть мили, не сражались на берегу.

Вражеский корабль был уже так близок, что можно было разглядеть воинов на палубе. Того и гляди они могли открыть пальбу по «Святой крови».

Меровий протянул руку и легко коснулся рукава капитана Нава. Капитан наклонился к Меровию, тот что-то прошептал ему. Когда Нав выпрямился, лицо его было белее снега. Он сглотнул подступивший к горлу ком и сказал:

— Слушаюсь, господин.

— Но не сейчас, — уточнил король. Он поднял руку — так, словно в следующий миг был готов махнуть флажком наподобие стартера.

Матросы застыли по местам в ожидании приказа. Пока молчал капитан Нав, никто не имел права и пальцем пошевелить. Юты приближались под углом в сорок градусов.

Первое ядро, пущенное из ютской катапульты, пролетело мимо, не задев носа «Святой крови», но ютский артиллерист был из тех, кто умеет учиться на собственных ошибках. Следующим выстрелом он угодил в верхний парус и частично повредил мачту. Будь выстрел поточнее, грот-мачта рухнула бы, и тогда «Святая кровь» потеряла бы ход в одно мгновение.

Меровий, не спуская глаз с ютов, поднял руку еще выше. Опустил голову, уставился себе под ноги.., и решительно опустил руку.

— Повернуть против ветра! — проорал капитан Нав. Кормчие развернули рулевое весло влево, а корабль крутануло вправо.

— Теперь гребите во всю мочь, подонки! — распорядился Нав.

Если бы ютский капитан удержал прежний курс или развернул судно противоположным бортом к «Святой крови», то корабли неминуемо разошлись бы в разные стороны, и к тому времени, когда ютская галера повернула бы на сто восемьдесят градусов, «Святая кровь» была бы от нее уже на расстоянии мили, не меньше.

Но если бы капитан ютов слишком резко развернулся против ветра, его тяжелая галера перевернулась бы вверх дном.

Единственное, что ему оставалось, — это совершить плавный, широкий разворот против ветра и надеяться, что при этом он окажется прямо перед «Святой кровью».

Однако при таком положении дел и мгновения играли немаловажную роль.

Ютский капитан соображал неплохо. На маневр бриттов он отреагировал почти мгновенно. И все же где было его гигантской галере сравниться в маневренности с маленькой легкой триремой!

А «Святая кровь» была легкой, ее лавирование было продумано, а команда доведена до отчаяния и движима отчаянием. Марку хотелось закрыть глаза, но какая-то сила заставляла его смотреть на происходящее.

Суда снова мчались наперерез друг дружке, но теперь атакующее положение занимала «Святая кровь».

— Ну, живее! — подгонял гребцов капитан Нав. — Еще чуть-чуть, еще поднажмите.., вот так!

«Святая кровь» взлетела на гребень волны, подпрыгнула, упала в котловину, взлетела на новую волну и содрогнулась. Обитый металлом острый таран, словно в масло, вошел в корму ютской галеры.

Трирему сильно качнуло против ветра, палубу залило волной. От удара многих вышвырнуло за борт, в бушующее море. Марк стиснул зубы. Ему стало дурно от жуткого скрежета металла и треска ломающегося дерева. Руки его не выдержали, отцепились и его покатило по палубе, словно бильярдный шар.

Марк ударился о грот-мачту, обхватил ее и удержался на палубе. В ушах у него все еще звенело, но в глазах мало-помалу прояснялось.

«Святая кровь» и ютская галера наконец распрощались. Что поразительно — трирема почти не пострадала, нанеся при этом ютскому кораблю ощутимые повреждения.

Да, ютам повезло куда меньше. Корму их судна словно ножом срезало. Судно сильно накренилось. Марк с восторгом и ужасом наблюдал за тем, как галера издала предсмертный стон, легла набок и медленно перевернулась вверх дном.

Однако радостных воплей не воспоследовало. «Святая кровь» расправила паруса, ощетинилась веслами. Сикамбрийцы и бритты молча смотрели за тем, как один за другим тонут увешанные тяжелыми доспехами юты.

Некоторым удавалось ухватиться за обломки судна. Они молча, в страхе смотрели на короля Меровия. Похоже, ждали неминуемого суда и смерти.

— Спустить шлюпку, — распорядился король. — Подобрать наших людей, упавших за борт.

— Слушаюсь, господин, — кивнул Пав. — А с этими как прикажешь быть?

Меровий пожал плечами и отвернулся.

Примерно с час ушло на то, чтобы разыскать и подобрать двоих бриттов и троих сикамбрийцев. Наконец «Святая кровь» смогла покинуть место бесславной гибели ютского корабля. Вражеские воины все еще держались на воде — слишком гордые для того, чтобы просить о помощи, но слишком трусливые, чтобы плыть к берегу.

— Пройдем примерно лигу от этого места, — сказал король, — подойдем ближе к берегу и там подождем Ланселота и его отряд. Молю Бога Отца и Бога Сына о том, чтобы они были целы и невредимы. Давайте возблагодарим Господа за то, что он даровал нам удачу в бою.

Король Меровий опустился на колени и углубился в молитву. Затем гребцов отправили под навес отдохнуть, а «Святая кровь» продолжила путь под парусами.

Глава 32

Питер во главе своей «ударной группы» бежал по берегу трусцой. Анлодда и Корс Кант быстро выдохлись, они тяжело дышали. А вот Кей и его братец без труда поспевали за Ланселотом.

За час им удалось проделать путь длиной в четыре-пять миль по песчаному, усыпанному камнями побережью. За это время трирема успела подойти ближе к берегу. Наконец Питер остановился и помахал рукой.

Меровий махнул рукой в ответ и дал знак добираться до судна вплавь.

— Плавать все умеют? — осведомился Питер. Корс Кант, Анлодда, Кей и Бедивир переглянулись. Ни один не признался, что не умеет плавать. Бард, правда, явно нервничал. Анлодда положила руку ему на плечо.

— До корабля все сумеем добраться, — заявила она, но Питеру показалось, что голос ее звучит не слишком уверенно.

— Тут всего-то несколько сотен ярдов, — сказал он. Треть расстояния пешком по дну пройти можно.

Кей вызвался плыть первым. За ним Питер отправил в воду Бедивира, затем — Корса Канта с Анлоддой. Сам Питер вошел в море последним.

Кей с шумом нырнул и поплыл к кораблю австралийским стилем, превосходно демонстрируя боковую технику выдоха. Бедивир плыл почти так же мощно, как брат, но не так чисто и красиво.

Корс Кант решительно поплыл «по-собачьи», но ровно дышать ему мешал металлический цилиндр, который он зажал зубами. Он так и не показал Питеру, что там, в этом цилиндре, а Смиту не хотелось заставлять барда силой делать это — по крайней мере до тех пор, пока они не окажутся на борту корабля.

На борту Питера ждало крайне неприятное дельце; ему предстояло отправить на тот свет «Медраута» Селли Корвин. Правда, с этим можно было обождать до темноты.

Питер вошел в холодную воду и поплыл брассом. Догнав Корса Канта и Анлодду, он не стал их опережать, держался чуть позади на всякий случай — вдруг мальчишка не выдержит, станет тонуть. Однако все благополучно добрались до корабля, хотя бард явно устал сильнее остальных.

Матросы перегнулись через борт и втащили всех по очереди на палубу триремы. Меровий шагнул к Питеру и тепло обнял его.

— Брат мой, ну и вид у всех вас! Всем сухую одежду, да поскорее!

Король не отпускал руку Питера довольно долго. Тот, немало изумленный таким откровенным проявлением радости, наконец вырвал руку и ушел переодеться в сухое. Ему нужно было как следует обдумать план действий.

Корабль, столь уместно названный «Святой кровью», направлялся к югу, дабы в конце пути оказаться в устье реки Северн. Скоростью эта посудина значительно уступала «Бладевведд», да и среди гребцов имелись значительные потери.

Питер сидел на мостике и оглядывал палубу. На носу, возле башенки лучников, примостился Куга и его дружки-саксы. Вид у них был самый потерянный. Они словно боялись, что в любое мгновение их схватят и швырнут за борт, дабы скормить акулам. «Изменники, — думал Питер, — как же я их всех ненавижу! Селли, Кугу, Горманта, Корса Канта и Анлодду — даже Кея и Бедивира. Расстрелять бы их всех, повесить!» Питер покосился в сторону и встретился взглядом с рыжеволосой вышивальщицей. Питер быстро отвернулся, покраснев от смущения. «Все хороши. Все заслуживают виселицы».

«Ну ничего, об одном ублюдке я точно позабочусь». Питер внимательно пробежался взглядом по палубе, заметил Медраута, который якобы «надзирал» за работой нескольких матросов. На самом деле матросы управлялись бы с работой куда проворнее, если бы Медраут сам нашел какой-нибудь канат и тянул бы его.