Артур-полководец (№2) - За далью волн

Питер споткнулся о корень, ударился головой об острый сук. Трудно было идти, когда перед его мысленным взором вставали сцены жестоких побоищ, когда рисовались картины проколотых пиками германцев, выставленных на всеобщее обозрение вдоль дорог, тянувшихся на многие мили. Пики напоминали булавки, которые воткнул в землю какой-то великан. Двое сикамбрийцев. Двое воинов цивилизации, сражавшейся с варварством, жгли деревья, убивали стариков, женщин и детей. Сжигали поля, забивали домашнюю скотину и оставляли на растерзание стервятникам.

Они закрывали ворота деревень, морили германцев голодом, а деревни вымирали от оспы и чумы.

«Знаем мы про твой террор, — говорил голос Ланселота. — Знаем! Тебе нечем меня удивить, мой брат-демон».

Смит поежился. Наверняка существуют современные методы террора, про которые юты еще слыхом не слыхивали. Его план был рассчитан на то, чтобы напугать ютов до смерти за счет нескольких тщательно рассчитанных ударов, но ударов жестоких. «Иными словами, я хочу сделать с ними то же самое, что сделали афганцы с советскими войсками, ООП — с Израилем, а ИРА продолжает делать с нами.

Солнце давно село, сумерки скрадывали тени. «Заканчивается день десятый», — подумал Питер. Отряд заночевал в лесу. Питер, скрывшись от любопытных глаз, внес новые заметки в свой «бортовой журнал».

Перечитал свои записи Питер только тогда, когда взошла луна. Он должен был их перечитать — иначе мысли у него разбегались.

Люди отдыхали от многочасового перехода, улегшись в рядок вдоль звериной тропы. Сосны в лесу росли густо, и никто бы не нашел этой тропы, кроме Анлодды. Питер молился о том, чтобы девушка действительно так хорошо знала окрестности, как утверждала.

Покончив с изложением подозрений в адрес Медраута, Питер убрал пергамент под рубаху и вернулся к отряду. Нашел Кея и объяснил тому свой замысел.

— Страх, смятение. Пусть думают, что нас вдесятеро больше, чем на самом деле. Ударим, уложим какое-то число ютов, потом быстро отступим, пока уцелевшие не успеют заметить и подсчитать нас.

Кей кивнул.

— Но прежде чем нанести удар, нам нужно разведать, как там и что в городе, государь. Питер согласился с ним.

— Приведи вышивальщицу Анлодду.

Кей исполнил приказ полководца. Анлодда подошла.

— Похоже, до Харлека уже недалеко, Анлодда? — спросил Питер. Интересно, она действительно знала дорогу, или водила их по лесу наобум?

— Не на расстоянии полета орла, принц Ланселот, но ведь мы не орлы, только про это мне тебе рассказывать не стоит.

— Мы что, идем обходным путем? — он еще сильнее встревожился. А вдруг они заблудятся?

— В точности, как вползает в сад змея, государь. Мы обошли Харлек с юга на северо-восток, и теперь он вон там.

Она указала как раз в ту сторону, где село солнце, насколько успел заметить Питер.

— Нам нужно придумать, как войти в город незамеченными.

— Да, государь.

— Оттуда, где бы нас никто не ждал, где бы вход в город не охранялся. Есть такой путь?

— Да, государь. — Однако сама она явно чего-то боялась. — Есть потайной ход — барсучья нора. Она идет по лесу до самой городской стены. Туда я и веду вас. Мы сможем пройти там, если юты не нашли этого хода, но я уверена — не нашли, ибо он неведом даже многим жителям Харлека, включая и того, что называет себя принцем. Там наша цель.

— Ты про Харлек? Ну, конечно, я же тебе говорил.

— Тогда мы освободим город! — В ее сверкающих пытливых глазах впервые вспыхнула искра интереса с тех пор, как они покинули борт «Бладевведд».

— Анлодда, ты ведь видела город с корабля. Мы мало что сумеем сделать.

Она покраснела, но промолчала. Питер продолжал:

— Об освобождении города можешь забыть. Выброси это из головы. Думай о мести. «Око за око». Думай о том, чтобы разрушить в отместку деревню. Может быть, юты не осмелятся тронуться дальше по Придейну.

Анлодда опустила глаза.

— Значит, нам суждено умереть во славу Артуса.

— Умереть? Нет! И почему вы все только о смерти и говорите?

— Но.., если мы пойдем на город.., зная, что победа невозможна…

— Проклятие, есть множество способов победить. Я не собираюсь вести на город отряд смертников!

Я сказал, что нельзя надеяться освободить Харлек. Не сегодня. Но мы можем нанести ютам удар для острастки, даже если и проиграем бой. И может быть — только может быть — юты призадумаются и уберутся восвояси, пристыженные и побитые, еще до того, как сюда с подкреплением прибудет Артус.

В тишине, последовавшей за словами Питера, заговорил Меровий:

— Такая легкая победа наверняка изумила ютов. Скорее всего, они намеревались немного попугать принца Горманта и ретироваться. До сих пор Артус не сдавал ни одного города.

Однако наш брат Гормант перепугался и сдался, а может быть, просто растерялся. Не знаю. Юты удивлены, им уже и сейчас не по себе.

— Его предали, — поспешно прервала Меровия Анлодда. — Вот все, что я хочу сказать. Гормант — подонок, но не трус. Понимаете, это все равно что поставить на дверь новый засов, а потом обнаружить, что ваши бриллианты похищены. Тогда вам приходит в голову, что крали за вашей спиной.

Меровий поднял руку, дабы успокоить Анлодду.

— Его предали либо его люди, либо он сам. Главное, что юты сейчас держат в руках разъяренного орла и готовы его выпустить.

Корс Кант подошел к Анлодде, взял ее за руку. Она не стала вырываться.

— Ладно, — подытожил Питер Смит. — Давайте подсобим им отпустить орла. Анлодда, подведи нас как можно ближе к городу незамеченными. Если нас заметят.., сама понимаешь, в открытом бою наши шансы невелики.

Анлодда посмотрела в сторону холма, над вершиной которого лиловело закатное небо. Лес по мере подъема становился чаще. Город по-прежнему дымился — не так сильно, как прошлой ночью, но все же довольно заметно.

Питер спросил:

— Можно ли подобраться поближе с разведкой? Достаточно близко для того, чтобы незамеченными найти твой подземный ход?

— Если там не выставлены дозорные, — сказала она и кивнула в сторону Корса Канта. Питер кивнул.

— Славная мысль. Анлодда, проберись по лесу и погляди, что поделывают юты. А мы подождем здесь, и как только ты вернешься, придумаем, как нам лучше поступить. Кей, пусть воины отдохнут да перекурят, если хотят.

— Пере.., что?

«Проклятие, я опять оговорился!»

— Тебе послышалось.

Глава 9

Корс Кант отер с лица пот и в тревоге воззрился на городскую стену — крутой земляной вал, укрепленный рассохшимися за годы бревнами. Луна, повисшая на востоке низко над горизонтом, едва на ущербе — после полнолуния миновало всего два дня — ясно освещала стену.

— Неприступная, — выдохнул юноша.

— Вот так обычно молодые люди говорят девушкам, — фыркнула Анлодда у него за спиной. — Меня-то таким словом не проймешь, и не вздумай его мне говорить. Это я так сказала, к слову пришлось.

Слова словами, но Анлодда говорила не так, как обычно. Она явно приуныла.

Сквозь деревья виднелись главные городские ворота. Сама стена была древняя — высоченный, почти вертикальный земляной вал. А вот ворота выглядели вполне по-римски — прямые, высокие, срубленные из толстых стволов деревьев — сама по себе стена в десяток футов высотой, а наверху — перекладина.

Анлодда шлепнула по щеке — убила комара, и это напомнило Корсу Канту о том, что у него самого чешутся блошиные укусы.

— Воинам через эту стену не перебраться, — заключила Анлодда. — Ее возвели, когда тут стояла крепость, еще во времена Августа. Пошли, Корс Кант. Иди за мной.

— Куда мы идем? — бард сжал кулаки, всеми силами стараясь удержаться от того, чтобы почесаться.

— Назад, к Ланселоту, куда же еще? Если мы полезем на эту стену, нам придется вступить в бой с ютами, а их будет двадцать на каждого нашего воина. Да еще подкрепление подтянется, и тогда будет еще ужаснее. Хотелось бы проверить, стоят ли юты истинных жителей Харлека, но пока мы будем проверять это, нас превратят в бараньи котлеты. И потом — есть способ получше. По крайней мере для некоторых из нас.

— Твой потайной ход, — сказал Корс Кант, облизнул пальцы и смазал слюной укус на локте. Зуд немного унялся.

Анлодда быстро пошла по едва заметной тропе между деревьями. Корс Кант еле поспевал за ней. Тропа шириной в один след почти сразу исчезла, а возобновилась только на опушке соснового бора. Сосны сменились липами, усыпавшими землю толстым мягким ковром из опавших листьев. Прошагав некоторое время по опавшей листве, юноша и девушка обогнули груду синевато-серых валунов. Казалось, эти камни — игральные кости, брошенные наземь какими-то эйрскими великанами. В свете луны неглубокие выбоины в камнях казались настоящими пещерами.

— И как тебе только удалось высмотреть эту овечью тропу? — изумился Корс Кант.

Анлодда не ответила. Она схватила Корса Канта за руку и увела в лес. Желание охватило юношу, и он мысленно взмолился о том, чтобы повторилось то, что произошло в комнате Анлодды тысячу лет назад.

Но она обвела его вокруг высокого валуна, и их взорам предстало море.

Корс Кант ахнул и задохнулся от изумления. Они стояли на самом краю обрыва. Один неосторожный шаг — и он мог сорваться в бездну. С высоты создавалась иллюзия, будто внизу раскинулась вся Земля, и что она круглая. Никогда еще Корсу Канту не доводилось стоять на вершине горы и смотреть на безбрежные морские просторы. «Иисус, Мария, Рианнон! Неужели эта гора высотой равна величественному пику, что я видел в пяти лигах к северу».

Луна прочертила по морю серебристую дорожку, высвечивая барашки на волнах. Сверкающее серебром море соперничало красотой со звездным небом.

Анлодда положила руку на плечо юноши. А у того язык присох к небу. Он даже не мог вымолвить «госпожа» или «моя богиня». Нежные губы коснулись его шеи ниже затылка. Корс Кант выдохнул, умирая от страсти.

— Меж небом и землей, — проговорила Анлодда. — Не стоим ли мы рядом на одной высоте?

Понимание сказанного ею струйкой ртути пробежало по позвоночнику юноши. «Она любит меня, я люблю ее — а она пыталась убить Dux Bellorum. Все остальное случайно».

Холодный ветер кусал кожу юноши, раздувал рубаху. Он чувствовал тоску Анлодды. Корс Кант обернулся. В глазах девушки стояли серебряные слезы, отражали луну и уносили к небесам.

Голос Анлодды, когда она заговорила, был столь нежен, столь женственен, что Корс Кант ее едва расслышал.

— Но мы живем не на небе и не в море, и даже не на харлекском холме, а в каменном мешке, при дворе Каэр Камланна. Боюсь, скоро все узнают мою тайну. Боюсь, меня оставят здесь, тебя сбросят туда, и наши протянутые друг к другу руки не смогут соприкоснуться. Боюсь, скоро всем станет известно, какое страшное преступление я чуть было не совершила, и тогда меня убьют или вышвырнут, словно собаку, которая укусила новорожденное дитя. Я боюсь, Корс Кант. Никогда раньше я ничего не боялась. Принцессы не должны испытывать страха. — Она насмешливо улыбнулась, отерла слезы. — Но хватит плакать. Давай возвращаться, рука в руке, как сестра и брат. Пока — пока сестра и брат. Возьми меня за руку.

Их пальцы сплелись, и они ушли с обрыва, а потом нашли тропу, по которой вернулись к лагерю бриттов.

Анлодда с бардом разыскали Ланселота, и девушка доложила о результатах разведки. К ним подошли Меровий, Кей и Бедивир. Остальные не приближались, включая Кугу и Медраута. Ланселот на Медраута поглядывал подозрительно.

— Ты говорила, что через стену можно перебраться другим путем, — напомнил Анлодде Питер, когда она закончила рассказ.

— Под стеной, а не через нее. И то не всем, а лишь нескольким.

Ланселот подергал себя за усы. В этом он явно переусердствовал — вырвал клок, и Корс Кант сочувственно айкнул.

— Туннель? — уточнил легат. — И сколько там воинов пройдет в ряд?

— Один — и то с трудом. И не «пройдет». Там можно передвигаться только ползком, да и то — придется продираться. Вам с Кеем трудно будет, но, наверное, все же получится. Кстати, место, куда выводит туннель, общественное, но это не значит, что там непременно будут толпиться юты.

— Что за место?

— Старые бани. Там вполне просторно, можно закрепиться, передвигаться и уложить столько ютов, сколько песчинок на берегу, пока они сумеют прикончить нас.

— Анлодда, — возразил Ланселот. — Но это совсем не то, что я…

— Знаю, знаю. Ты не хочешь вести на город смертников, государь. Но я бы не возражала, даже будто это так. Кстати, я не настаиваю на том, чтобы с нами шел Корс Кант.

— Что? — прищурился Ланселот. — Что-что-что? — скороговоркой выпалил он.

Анлодда продолжала:

— Король Рикка заново отстроил бани, когда Артус вернулся из Рима. В мирное время там множество.., горожан, моих земляков. Они парятся в парилках или плещутся в холодном бассейне. Я и сама там часто бывала.

— А этот король Рикка, — спросил Ланселот. — Он мог бы оказать нам помощь?

Анлодда выпучила глаза. Ланселот обнаружил, что изумленно на него смотрит не только Анлодда, и густо покраснел.

«Он не знает! — понял бард. — Но как он может не знать?» Король Рикка погиб, защищая левый фланг войска Ланселота в последней битве — сражении при горе Бадона, погиб из-за того, что не правильно понял хитрый маневр Артуса — отступление, произведенное для виду. Ланселот ворчал из-за этого случая еще долго, и называл Рикку «варварской обезьяной с барсучьими мозгами, нахлобучившей на голову медный таз».

— Помог бы, если бы только смог подняться из могилы, — сказал Корс Кант. — Но даже Мирддину не под силу воскресить мертвеца через четыре года после похорон.

— Это я понимаю, — огрызнулся Ланселот.

«Еще одна ложь».

У Корса Канта мурашки по спине забегали. Кто же этот новый Ланселот, почему он так переменился? Быть может, в него вселился бес?

— Ну, а как насчет принца Горманта? — обратился юноша к Анлодде. — Говорят, он сводный брат Dux Bellorum. — Бедивир гневно скривился, и Питер поспешно произнес:

— Но, конечно, никто не верит в такую гнусную ложь!

Анлодда метнула предупреждающий взгляд в сторону Корса Канта. Разговор зашел в опасную область, но бард вовсе не собирался нарушать клятву, данную принцессе в чудесной пещере.

— Это сын холостяка… — проговорила Анлодда. — Он.., он.., хотела бы я сказать, кто он таков! Он нам не поможет! Наверняка сейчас угощает саксов или ютов, потчует их тем, что вырвано изо рта у маленьких детишек! Ну.., в общем, ты понял, государь, что я хотела сказать.

— А очумевшие жители Харлека будут только под ногами болтаться, — добавил Ланселот. Чуть помедлив, Анлодда продолжала:

— Хорошо, вот какой у меня план. Вы все, — она обвела рукой отряд Ланселота и сикамбрийских воинов Меровия, — отправляетесь на берег и находите там лодку. Наверняка в гавани можно найти хоть какое-то суденышко.

Тут вперед шагнул капитан Нав. Он впервые подал голос со времени гибели «Бладевведд».

— Об этом я уж как-нибудь позабочусь, полководец. Ланселот рассеянно кивнул.

— Найди самую большую посудину, какую только сумеешь. Пусть тебе приказывает Меровий.

— Рад, что ты не предлагаешь мне карабкаться по туннелю, Ланс, — улыбнулся король. — Боюсь, мне это было бы не под силу.

Ланселот назвал тех, кого хотел взять с собой в город:

— Кей, Бедивир, Анлодда и Медраут. Остальные идут с центурионом Какамври. Капитан Нав, не мешкайте.

— Медраут? — в унисон переспросили Кей и Бедивир.

— Да, зачем он нам? — добавила Анлодда. Ланселот, похоже, не мог придумать веской причины.

— Ну.., он бы мог.., он мог бы.., стоять в дозоре.

— Следует ли мне напомнить тебе, — вмешался Кей, — что ты поклялся защищать этого юношу? — Мне кажется, вряд ли стоит брать столь неопытного воина на столь опасное дело.

Анлодда многозначительно посмотрела на Корса Канта, но тот не пожелал встречаться с ней взглядом. Бард должен был идти с Ланселотом и Анлоддой — ведь это напророчил Меровий.

Ланселот неохотно сдался.

— Ладно, пусть Медраут уходит с Меровием. Пойдут Кей, Бедивир, Анлодда и я.

Корс Кант молча ждал. Наконец после долгой паузы Анлодда сказала то, что собиралась сказать:

— Пятеро против пяти центурий. Отряд смертников.

— Пятеро? — недоуменно вздернул брови Ланселот. — Я насчитал четверых. Кто это еще собирается с нами? Повариха?

— Какая повариха? Она и в поход-то с нами не пошла, слава Спасителю! — Анлодда подняла затянутую в перчатку руку. — Давай еще раз сосчитаем. Ты, Кей, Бедивир, Корс Кант…

— Почему это Корс Кант? — вмешался Ланселот возмущенно.

Юноша вытянулся в струнку.

— А почему нет? Я точно так же смогу пролезть в туннель!

— Возражаю! — встрял Кей. — Против Корса Канта у меня те же возражения, что и против Медраута, только их вдвое больше! Анлодда бросилась на защиту барда, но юноше показалось, что она делает это довольно вяло.

— Он нам нужен, чтобы кто-то смог прочесть мою карту. Она на греческом, и…

— И тебе кажется, что на карте — сплошная Греция? — саркастично поинтересовался Ланселот.

— Я этого языка никогда хорошо не знала. А мы попадем в Каэр Харлек со стороны окраины, где я никогда не бывала.

— Дай-ка я взгляну на карту. Может быть, я сумею ее прочитать.

— Я же сказала: она на греческом!

— Даже если на греческом, прочитаю я эту треклятую карту.

Анлодда запустила руку за вырез сорочки и вытащила свиток пергамента. Развязала, разложила на колючем кусте. Карта оказалась испещрена столбцами мелкого почерка.

Корс Кант наклонился и вслух перевел:

— Три двери после булочной.., стойла. Пройдя через них.., попадаешь на улицу Трагедий.

— И это — карта? — презрительно спросил Ланселот.

— Это руководство для путешественника, — уточнила Анлодда. — Оно составлено сорок лет назад и описывает Старый Город, окружающий крепость, — именно туда нам и нужно попасть.

Ланселот смирился с поражением, но неохотно. На миг Корсу Канту даже показалось, что все с ним, как прежде. Ехидство всегда отличало Ланселота.

— И долго ли продлится путешествие? — язвительно поинтересовался он.

— Когда я как-то раз удрала.., то есть ушла из Харлека на рассвете, а вышла у подножия Синей Скалы при свете звезд. На путь у меня ушло девятнадцать-двадцать часов. Это долгая дорога, господин.

Полководец свирепо вцепился зубами в кончики усов — так свирепо, словно они ему не принадлежали.

— Значит, если выйдем в полночь, на месте будем к сумеркам. Надеюсь, покидать Харлек нам придется не под покровом темноты, и более достославно.

Анлодда кивнула.

— Как христианские мученики. Ланселот метнул в нее яростный взгляд.

— Если нам будет сопутствовать успех, юты будут настолько обескуражены, что мы сумеем и поверху уйти из города. А дотуда далеко? До туннеля, я хотел спросить?

Принцесса пожала плечами.

— Полдня, а точнее — полночи. В темноте быстро не побежишь, даже при такой луне. «Поспешишь — людей насмешишь». Так и тот, кто идет впереди, быстро окажется в бездне. Как Икар. Его Икаром звали, Корс Кант?

Бард кивнул.

— Он подлетел слишком близко к Солнцу, опалил крылья и упал в море.

— Полночь миновала, — напомнил Кей. — Луна клонится к западу.

— Отправляйтесь, — кивнул Ланселот Какамври и Наву. Анлодда схватила Корса Канта за руку, повлекла к сине-черным холмам, поросшим лесом. Трое великих воинов устремились следом за ними, цепляясь носками сапог за корни и продираясь через буреломы.

Глава 10

Один вопрос не давал покоя Корсу Канту. — Анлодда, — прошептал он, боясь, как бы от звука его голоса не зашевелились ветви замерших в покое сосен. — Если ты на самом деле принцесса, значит, ты выросла в этом городе. Зачем же тебе карта?

— Ты всегда такой подозрительный? — огрызнулась Анлодда. — Затем, что я точно знаю: мне не хотелось бы прожить всю жизнь рядом с тем, кто сомневается в каждом моем слове. Только не думай, что это значит, что я собираюсь прожить всю жизнь с тобой. Кроме того, я веду двойную жизнь.

Анлодда подбросила нож, поймала на третьем обороте и подбросила снова.

— А я уверен, что хочу провести остаток жизни, et cetera «и так далее (лат.).»…

— Et cetera? Корс Кант, ну почему тебе всегда нужно переиначить самую простую фразу, превратить ее во что-то возвышенное? Ну ладно, как бы то ни было, с картой надо обращаться с умом. Она устарела. — Она, прищурившись, уставилась на мелкие буквы. При свете луны читать было сложно. — Ну вот, например, то, что тут написано про лавку, где продают изысканное платье, просто вранье. Сколько я себя помню, тут всегда стояла мастерская писца.

— Но это один и тот же дом? Ну, то есть названо неверно, но вообще-то карта не врет?

— Это так. Я ее потому и взяла. Не хватало еще, чтобы тут дома были переставлены!

Анлодда улыбнулась, и при виде ее потеплевшего лица юноше сразу стало веселее.

— Можно мне взглянуть? — спросил он.

— Не потеряешь? Ну бери, да не вырони. Она отдала барду свиток, и он быстро пробежал глазами описание города, перечел, словно читал поэму к испытанию в школе друидов. Поблагодарив девушку, Корс Кант вернул ей карту.

И тут его словно озарило.

— Ты сказала про лавку, где продают изысканное платье! — воскликнул он, схватив Анлодду за рукав. — Но как ты могла узнать, что это именно она? Значит, ты умеешь читать по-гречески!

Анлодда глянула на юношу так, словно увидела перед собой сакса.

— А разве я говорила, что не умею?

Она вырвала руку и цепко сжала плечо Корса Канта, но тут же отпустила.

Несколько мгновений они молчали. Наконец Корс Кант решился сделать выдох. Он покраснел, но в темноте этого, на счастье, не было заметно. Он надеялся, что Анлодда не почувствовала и той вины, которая захлестнула его с головой.

Глава 11

Ланселот дал немного времени до выхода, поэтому я прогнала Этого Мальчишку, уселась на землю в темноте и задумалась. С тех пор как Канастир и его дружки-саксы напали на нас на лесной дороге, я не могла избавиться от воспоминаний о страшной смерти брата. Стоило мне закрыть глаза, и я видела его искаженное страхом бледное лицо, руки, поднятые, чтобы защититься, и его взбешенную, обезумевшую лошадь, вставшую на дыбы и втоптавшую его в грязь.

Всякий раз я прогоняла жуткие воспоминания. Но на этот раз я решила обдумать все как следует, вспомнить всю жизнь Канастира-»червяка», как ни содрогалась моя душа при мыслях о нем. «Не в правилах воина, — уговаривала я себя, — отгонять воспоминания только из-за того, что ты боишься их».

Я заставляла себя снова и снова видеть ужасающее зрелище, и чувство вины в происшедшем мало-помалу покидало меня. Я ранила его лошадь — это верно, но разве я могла предугадать, что она сбросит Канастира на землю и затопчет? Но даже если бы я сама прикончила его подвернувшимся под руку булыжником, разве мало у меня для этого было причин, если вспомнить, каким мукам он подвергал меня в детстве?

Этот подонок заслужил смерть, а я заслужила право убить его. Наконец, я поняла, о чем я горевала сильнее всего: о том, что не могла сказать: «Это я убила его!» «Господи, — спрашивала я, — неужели чувство вины было вызвано ненужными угрызениями совести из-за убийства врага?» Увы, я не могла ответить на этот вопрос. Стоило приберечь его до лучшего дня и задать дяде Лири. Этот без конца задает вопросы, вроде: «Если нас создали боги, то кто создал их?» или «Если двое любят друг друга больше жизни, и если один из них должен умереть, что более эгоистично — оставаться в живых или умереть и оставить любящего в тоске?» Хотя бы на время мне все стало ясно. Я пролистала страницы жизни Канастира из конца в начало, и сделала еще одно ужасное открытие: почти наверняка Канастир свел моего отца с Кугой!

Впервые за долгое время разум мой работал четко и ясно: на самом ли деле Канастир был таким уж слабаком?

Действительно ли он не смел задницу подтереть без дозволения отца?

Они оба были актерами в этой пьесе, и страшная мысль пришла мне в голову: вдруг это действительно была лишь пьеса, которую они разыграли для собственного увеселения, чтобы одурачить всех, включая и меня? Они оба меня недолюбливали, и если верить слухам о моем рождении, я понимала, из-за чего. Канастир хотя бы был родным сыном Горманта, хоть и не сыном моей матери.

А если Канастир вертел отцом, как хотел, тогда многое становилось понятным — в том числе и то, почему отец позволял брату столько лет измываться надо мной, а также то, почему Канастир собственной персоной потащился за мной в Камланн, дабы удостовериться, что я выполнила «волю отца». С самого начала все задумал Канастир, а не отец!

Но, быть может, отец не все знал — например, о том, как Канастир приставал ко мне по ночам, а может быть, знал, но был бессилен против «червяка». Может быть, я слишком сурово судила отца?

И тут еще одна жуткая мысль посетила меня. Вправду ли моя мать умерла при родах? Или «червяк» был еще более изощрен и злобен, чем я о нем думала, настолько злобен, чтобы… Я тряхнула головой. Нет, я не могла представить, чтобы Канастир решился убить мать.

Правда, она не была его матерью.., но он-то сам знал об этом или нет?

Мурашки побежали у меня по коже, а Ланселот как раз приготовился к выступлению. Я встала, отряхнула прилипшие к одежде веточки и листья, поправила багряные волосы, казавшиеся при свете луны каштановыми.

«Самое простое, — говорила я себе, взять и спросить моего мерзавца-отца, когда мы спасем его от нанятых им ютов:

«Как тебя угораздило так вляпаться?»

Глава 12

Анлодда повела «ударную группу» по тропе, где наверняка много лет не ступала нога человека. Тропу перегораживали упавшие сосны, узловатые корни. Одно дерево было с корнем вырвано из земли и отброшено в сторону. «Медведь, — подумал Смит, — или озлобленный человек». Девушка и бард легко перепрыгивали через любые попадавшиеся на пути препятствия. Питер, Кей и Бедивир, отягощенные бременем доспехов и оружия, передвигались менее ловко и быстро. Мягкая лесная почва сухо пружинила под ногами, видимо, дожди тут не выпадали очень давно. Питер взволнованно глядел на озаренные лунным светом волосы Анлодды, на то, как вздымается и опадает ее грудь под тонкой сорочкой. В конце концов он дал себе мысленный запрет: «Не она. И не сейчас».

Воздух в лесу застоялся. Холмы были недостаточно высоки для того, чтобы ловить свежий ветер с моря. Холодный воздух, минуя лес, поднимался к горе Сноу-дон и ее подругам, а внизу накапливалось тепло. Питер обливался потом и жалел о том, что не может последовать примеру Анлодды и сбросить с себя доспехи и верхнюю одежду.

Анлодда вдруг резко повернулась и быстро пошла вверх по склону холма, где обнаружилась другая тропа, начавшаяся у высокого сухого дерева, чьи листья едва тронула желтизна — видимо, до первых заморозков было еще далеко.

— Нет троп, которые бы вели прямо к входу в подземный ход, — объяснила девушка.

На путь до туннеля ушел еще примерно час. Вход в него был искусно замаскирован колючим кустом. Луна стояла высоко, наверняка сейчас было около полуночи.

Питер приказал Кею и Бедивиру осторожно сдвинуть в сторону тяжелый камень, закрывавший вход в туннель. Анлодда подала Питеру зажженный факел — а он и не заметил, как она его зажгла. Питеру не слишком приятно было осознавать, что он не умеет зажигать факелы. Пока у него не было времени поупражняться в обращении с огнивом и трутом.

Питер взял факел и поднес его к отверстию, стараясь осветить туннель как можно лучше. Тут явно можно было продвигаться только ползком. Туннель изгибался влево и имел едва заметный подъем.

Проследив взглядом поверху, следуя предполагаемому направлению подземного хода, Питер не увидел города — холмы и холмы.

— Пожалуй, будет лучше, если первым пойду я, — объявил Питер. — Там ответвления есть?

— Немного. Я пойду сразу за тобой. Конечно, мне кажется, что разумнее было бы мне пойти впереди, так что — если устанешь, дай мне знать.

Он улыбнулся.

— Устану — ты будешь первой, кому я скажу об этом. Корс Кант, Кей, Бедивир, постройтесь друг за другом. — Питер на миг задумался. А как там с вентиляцией дело обстоит, в этом туннеле? И что подумают юты, когда увидят, как в общественной бане откуда ни возьмись появятся трое бриттов при полном вооружении? Он быстро принял решение:

— Всем оставить оружие здесь. Топоры, мечи, доспехи. С собой взять только кинжалы.

Бедивир вскрикнул так, словно получил удар током. Кей повиновался беспрекословно и одарил Бедивира таким взглядом, что тот в конце концов смирился и исполнил приказ Питера. На Анлодде и Корее Канте никаких доспехов не было, и из оружия у них при себе оказались только кинжалы.

— Анлодда, — сказал Смит. — Ты ведь знала, как тут тесно. Могла бы посоветовать нам оставить оружие и доспехи в лагере. Зачем мы волокли на себе такой груз?

— Я тебе говорила, что в доспехах и с оружием ты едва-едва протиснешься в туннель, и ты бы избавил себя от тяжкой ноши, если бы мужчины время от времени все-таки слушались женщин!

Корс Кант явно растревожился. Ни топора, ни меча у юноши не было, но он прижал к груди свою арфу, словно спасательный круг.

— Оставь ее здесь, сынок, — посоветовал барду Питер, как он надеялся, тепло, по-отечески. — Я понимаю, что она для тебя значит, но… Ну, заберем ее отсюда попозже.

Бард побледнел, хотя, может быть, то шутила шутки луна. Он смотрел куда-то — быть может, в сторону скрытого за холмами горизонта.

— Я знаю, что должен бросить ее, — проговорил он негромко. — Но сейчас не время. Время еще придет.

— Ты собираешься тащить эту тяжеленную арфу полтора дня по туннелю?

Корс Кант моргнул и вернулся оттуда, куда улетел его дух.

— Государь! О да, я должен! Я не могу бросить ее здесь!

— Но почему? Ты же сам только что сказал, что должен бросить ее!

— Но не здесь!

— Почему не здесь?

Корс Кант пожал плечами, а Анлодда положила руку ему на плечо.