— Так, конкретно, — произнес Кир, не дожидаясь окончания этого процесса, — Аркаша, что ты вдел?
До этого они в течение шести часов обсуждали, кто что видел, но никто из этого обсуждения ни слова не запомнил.
Только теперь все успокоились — кроме Женьки, у которой была истерика.
— Женщину, — ответил Аркадий на вопрос Кира.
— Размеры?
— У мня глазомер плохой.
— Плевать мне на твой глазомер. Ногу ты видел?
— Кир, она была в километре от нас.
— А говоришь, глазомер плохой.
— Ты сам все видел.
— А если глюк?
— Тогда у всех глюк.
— Ладно, пойдем с другой стороны. Друг человека!
Амиго обернулась.
— Ты шаталась по всему острову. Оцени размеры.
— Острова? Километра четыре.
— Так, она его перешагнула. Круто.
— Круто, — согласилась Амиго.
— А толку? — спросил Полбуханки.
— Никакого, — сказал Кир и надолго задумался.
Потом он сказал:
— А все-таки по ноге можно определить рост.
— Как? — спросила Лайка.
— Посмотри на свою ногу.
— Лайка уставилась на свою босую ногу, словно надеясь увидеть в ней разгадку тайны.
— На какую глубину тебе надо зайти, чтобы пальцы накрыло водой?
— Сантиметра два, — предположила Лайка.
— Черта с два! Сантиметра хватит.
— И?
— Все ее пальцы торчали из воды почти целиком. Я точно помню.
Даже мизинец.
— Ну?
— Гну. Большая антилопа. Живет в Африке. Для нее на этом месте было максимум полсантиметра глубины. А скорее — миллиметра три.
— А какая там глубина?
— От десяти до ста. Больше рядом с островами не бывает.
— Здесь все бывает, — произнесла Вероника.
— Один черт. От чего-то танцевать надо.
— А зачем?
— Хочется мне! Короче, если взять пятьдесят метров за три миллиметра, то получится, что ростом она пятьсот раз по пятьдесят метров.
— Почему? — спросила Лайка.
— Потому что ты ростом пятьсот раз по три миллиметра. Или чуть больше.
— Двадцать пять километров, — сказал Полбуханки.
— Глюк, — сказал Гарри. — И никогда больше не пейте «Рояль» с пивом по утрам. От этого бывает белая горячка. А крэк вообще не советую. От него бывают глюки.
— А если десять метров глубины? — спросила Лайка.
— Тогда бы она не перешагнула через остров.
— А откуда она взялась? — задала, наконец, Вероника мучивший всех вопрос.
— Родилась и выросла, — сказал Полбуханки.
Кир молча достал из Лайкиного нагрудного кармана ее семисантиметровую вторую дочь и показал всем. Потом сказал:
— Если бы до нас раньше дошло, мы бы сами таких наделали.
— Только не это! — воскликнула Женька.
Самыми большими на острове были Адама и Ева — дочери Амиго от Вероники, ушедшие в лес незадолго до прихода великанши. Ева была ростом в 13 сантиметров, Адама чуть выше — но Амиго намеренно не стала ее перекармливать.
Удивительно, до чего велика оказалась материнская страсть в лесбиянке с мальчишеской фигурой и прозвищем, смахивающим на средний род.
Впрочем, и отцовством она не пренебрегала. Вторую свою дочь Лайка родила именно от нее.
Лайка единственная сохранила обеих своих дочерей. Амиго растеряла всех рожденных ею, ибо материнская страсть не сочеталась в ней с материнской любовью и ревностью, и она с легкостью отпускала свое потомство в свободную жизнь.
Амиго родила двух дочерей сама и подарила двух соответственно Лайке и Веронике. Из них в тусовке осталась только Лайкина дюймовочка. Дочь Вероники утащили на прогулку ее сводные сестры — первые отпрыски Амиго, и с этой прогулки она к маме не вернулась.
Самой многодетной оказалась Женька. Во-первых, она обожала французскую любовь, а во-вторых, она во что бы то ни стало хотела родить мальчика. Ему даже придумали имя Дюймович, однако случился облом.
Если бы Женька не стремилась родить мальчика, то принцип роста дюймовочек был бы обнаружен гораздо раньше. Ведь к тому времени, когда у Амиго родилась вторая дочь, у Женьки их было уже пять. Но Женька ни одну из них не кормила, поскольку еще на пример второй убедилась, что от бескормицы с дюймовочками ничего плохого не делается.
К тому же эти дети появились на свет далеко друг от друга, ибо как раз в это время Амиго с Вероникой совершали свадебное путешествие вокруг острова в одну сторону, а Женька с Киром — в другую. Они встретились вновь лишь за час до появления великанши.
Восьмую дочь Женька решила выкормить, ибо отчаялась родить сына. Но едва дюймовочка прильнула к соску, Женька услышала монотонный голос Гарри:
— Когда в следующий раз будете пить, думайте о последствиях.
Женька обернулась к нему, чтобы узнать, к чему эта фраза относится, и увидела расширенные до крайних пределов глаза Полбуханки.
— Ни хрена себе, — сказал он, глядя на горизонт.
Все проследили за его взглядом и увидели на горизонте фигуру женщины, возвышающуюся над морем.
Она могла бы показаться обыкновенной женщиной, идущей по морю, яко посуху. Так выглядит человек с расстояния в сотню метров. Несуразность же заключалась в том, что как раз в той стороне, где объявилась женщина, отчетливо виднелся остров с вулканом посередине, и расстояние до него было заведомо больше ста метров. Женщина находилась позади этого острова, и вулкан не закрывал даже ступни ее ног.
Чтобы пройти сто метров, человеку надо полторы минуты.
И этой женщине понадобилось полторы минуты, чтобы дойти до обитаемого острова.
Лучше бы она этого не делала.
Когда нога женщины обрушилась в воду в километре от острова, она подняла цунами, но волна почему-то перелетела через остров, не задев людей.
— Сваливаем, — скомандовал Кир.
Безумием было выходить в открытое море, когда по нему бродят такие фигуры. Но еще безумнее ждать, пока на тебя наступят.
Кир наглядно видел, как великанша ткнулась головой в небосвод, опустилась на корточки и заглянула куда-то вниз.
Его ум в это время работал особенно остро. В открытом море он вряд ли определил бы верный курс, но по этим манипуляциям великанши угадал, что берег именно там.
Правда, потом великанша ушла в другую сторону, а над головой раздался громовой голос. Но по наитию Кир гнал катер в нужную сторону.
Когда смотрели за манипуляциями великанши, показалось, что берег близко.
Но ведь когда плыли сюда — плыли долго.
Когда плыли обратно, плыли столько же, но показалось — в сто раз быстрее.
Ведь в первый раз плыли просто так — лишь бы плыть А во второй раз спасались бегством.
И на часы не глядели, глядели на горизонт — не гонятся ли великаны.
А теперь, сидя на первом этаже рядом с лифтом, прислушивались, не ходит ли кто по потолку.
Сидели уже больше часа — восемь больших и три маленьких — две Алькиных дюймовочки и последняя Женькина, которую Женька отняла от груди и спрятала в карман, едва началась паника.
— Если бы до нас раньше дошло, мы бы сами таких наделали, сказал Кир.
— Только не это! — воскликнула Женька, у которой совсем недавно прекратилась истерика.
— Могли бы, но не наделали, — сказала Вероника.
— Значит, тут есть еще кто-то, — протянула Лайка.
— А что кричали? — спросил вдруг Кир.
— Кто? — не поняла Лайка.
— Ну, голос с неба.
— Эй, идите сюда все, тащите маленьких, тут выход, — монотонно продекламировал Полбуханки.
— И у тебя тоже глюк, — заботливо сказал Гарри, погладил друга по голове и уточнил, — Слуховой.
— По-русски кричали? — спросил Кир.
— Я похож на полиглота?
— Чего нет, того нет, но чего не бывает на белом свете, — Кир задумался. — Маленьких, говоришь. Если бы найти этих маленьких, можно бы было побазарить конкретно.
— Я туда не вернусь, — заявила Женька. — Я домой хочу.
— Все хотят, — сказал Кир.
— Я не хочу, — сказал Полбуханки.
— Надо покончить с вредными привычками, — сказал Гарри.
— Надо, — согласился Кир. — Надо найти выход.
— Выход на десятом, — сказала Лайка.
— Там лабиринт, — ответил Кир.
— И монстры, — добавила Женька, содрогнувшись.
— Пипл! — сказал Кир, — Если память мне не отшибло, нас занесло сюда с чердака, так?
— Так
— С чердака двенадцатиэтажного дома.
— Ну.
— Мы спустились по лестнице.
— Ну.
— Потом в лифте горел десятый этаж. То есть с двенадцатого этажа мы спустились на десятый.
— И?
— Сейчас мы на первом. И где-то тут должен быть выход на уровне первого этажа.
— Логично.
— Пошли искать.
— Я боюсь, — сказала Женька.
— Не бойся, я с тобой, — процитировал Кир и поставил подругу на ноги.
Амиго в это время впала в раздумье. Когда ее потащили искать выход, она родила мысль:
— Дети не должны обижать своих родителей.
— И у тебя тоже шиза, — сочувственно сказал Гарри и погладил ее по голове. — Но ничего. Тебя вылечат.
— Если я рожу монстра, — продолжала Амиго, — он не будет обижать меня и моих друзей. Наоборот, он будет нас защищать.
— Она, — уточнил Полбуханки.
— А кстати, почему рождаются только девочки? — поинтересовалась Лайка.
— Потому что потребность в мужчинах отпала, — заявила Вероника и обняла Амиго за плечи.
— Молчи, женщина! — сказал Полбуханки.
— Сам дурак, — ответила на это Амиго.
— А правда, почему? — задал риторический вопрос Кир В голове его возникло несколько версий. Верной среди них не было.
Подземелье
— Нет, а все-таки если родить монстра…
— Монстр не пролезет в эту дверь, — сказал Кир.
Дверь была высотой от силы метра полтора. Такие двери обычно ведут в подземелья с кладами.
Идти все равно было больше некуда. Эта дверь украшала собой тупик.
— Я боюсь, — сказала Женька, когда дверь усилиями Кира и Полбуханки со скрипом отворилась.
Кир молча протиснулся в проем.
— Темно, — сказал он.
— Темно, — с большим опозданием согласилось эхо.
Тут же в проеме появился источник света. Лучше бы он этого не делал. Обнаженная девушка, висящая в воздухе и горящая рубиновым огнем — не лучший осветительный прибор для людей, совсем недавно убежавших от монстров. Даже если эта девушка приветливо улыбается и зовет за собой.
Женька завизжала и кинулась бежать. Пока Кир ее ловил, а Лайка пыталась последовать ее примеру, остальные вели себя более спокойно.
Гарри глубокомысленно созерцал видение, по собачьи склоняя голову то в одну, то в другую сторону. Эти телодвижения он сопровождал словами:
— Да. Все симптомы налицо. Бэлый, сафсэм бэлый и очэн гарячий. — Последнюю фразу он произнес с сильным кавказским акцентом.
Полбуханки раздумывал, кусается оно или нет, а Амиго бросила в уме жребий и вышло, что не кусается. Тогда она вошла в проем и попыталась к этому притронуться.
Оно и вправду не кусалась, и Амиго даже усомнилась, существует ли оно вообще.
— Оно не опасное, — крикнула она и чуть не сверзилась с крутой лестницы, ведущей вниз.
Лестница была железная и напоминала корабельный трап. Ее холодные ребристые ступеньки не вызвали восторга у девушек, которые теперь все были босиком. Женька бежала с острова быстрее всех и про свои роскошные туфельки вспомнила только теперь.
— А может, вернуться, — с сомнением сказала Лайка. — Поднимемся на другой этаж…
— Ждите здесь, — скомандовал Кир.
— Н уходи, — со слезой в голосе попросила Женька.
— А где Друг Человека? — спросила вдруг Вероника. И не дожидаясь ответа закричала, — Амиго!
— Пипл, а тут сокровища, — раздался голос Амиго откуда-то снизу. — И еще кое-что для настоящих мужчин.
Кир скатился вниз по лестнице.
— Знакомься, это Кир, — услышал он голос Амиго.
Сначала Кир удивился, но потом разглядел в полутьме миловидную пышную блондинку, задрапированную в темный плащ. Рядом мерцали фантомы.
— А это Сандра, — сообщила Амиго Киру. — А это все ее сестры.
Фантомы поклонились, а рубиновая помахала сверху рукой.
— Сандре нужен хозяин, — сказала Амиго. — Обязательно мужчина. Она боится своего создателя, а других мужчин тут нет. Ее создателя зовут Артур, а она — плод ошибки.
— Чьей? — спросил Кир.
— Чьей? — спросила Амиго у Сандры.
— Все равно я виновата, — не отвечая по существу, тихо промолвила блондинка.
— Все мы — плод чьих-то ошибок, — философски заметил Кир.
— Она прячется от создателя, чтобы тот ее не уничтожил. У него есть волшебная палочка, которая может создавать женщин из воздуха и разлагать их обратно.
Сверху спустился Гарри. Он оцени Сандру взглядом. Та съежилась и приготовилась бежать.
— Чего это она? — спросил Гарри.
— Ей нужен парень, — сказал Кир, — чтобы защищать ее от таких как ты.
Гарри еще раз посмотрел на Сандру, если бы не одобряющий шепот Амиго, та вне всякого сомнения убежала бы без оглядки от этого страшного человека.
— Парень, говоришь, — Гарри поднял голову и зычно прокричал. — Аркадий! Требуется твое присутствие. И остальные тоже спускайтесь. Тут только мирные глюки.
Последнее замечание фантомы приняли на свой счет и начали оживленно жестикулировать и тихо — но хором, вразнобой и только те, которые могли издавать звуки — стали подтверждать эту точку зрения.
Амиго в это время продолжала свою речь:
— Она спустилась сюда по другой лестнице Она была голая и очень стеснялась. А там дальше есть сундуки с одеждой. А в этих сундуках золото и камни.
— Объясни мне одно, — прерал ее Кир, — Когда ты успела все это узнать?! При мне она сказала не больше трех слов.
Вопрос был риторический.
Взглянув на полуобнаженную Веронику, только что прихромавшую сверху, Амиго повторила еще раз:
— Там дальше есть гардероб. А тут золото.
Она достала з кармана горст монет показала всем.
Полбуханки попробовал металл на зуб и попытался прочесть надписи на монетах.
— Даблъю, — констатировал он.
Надпись состояла из одной буквы «W» или скорее, из двух перекрещивающихся букв «V».
— Воланд, — сказала Вероника.
— Необязательно, — сказал Кир.
На обратной стороне монеты был изображен трезубец.
Народ принялся рыться в сундуках и извлекать оттуда монеты, жемчуг, самоцветы и бриллианты без оправы. Только Аркаша набрел на сундук с ювелирными украшениями и добыл оттуда золотой перстень с темно-красным камнем.
Этот перстень он надел на руку Сандры и поцеловал ее в губы. Тотчас же фантомы окружили их плотной стеной, и Сандра позволила снять с себя плащ.
Даже в тусклом свете, исходящем от фантомов, было видно, как Сандра покраснела. Она потянулась к уху Аркаши и что-то шепнула ему.
Аркадий кивнул и шепнул что-то в ответ. Сандра явно обрадовалась и опустилась на колени, чтобы совершить акт французской любви.
Через некоторое время фантомы расступились, и все услышали голос Аркадия:
— Кто там волновался насчет мальчиков? Смотрите сюда!
И он протянул на ладони новорожденного дюймовича размером чуть больше трех сантиметров. Его мужская сущность была хорошо видна.
— Похож на тебя, — сказал Аркаше Полбуханки.
— И на Джезуса Крайста Суперстара, — добавил Кир.
— Его зовут Сандомир, — сказал Артур.
Замок
Женька оделась, как подобает девушке, которая бродит по средневековым подземельям в обществе привидений. Остальным здешняя одежда показалась неудобной. Они, конечно, потусовались немного в средневековых костюмах и признали, что в них неплохо было бы пройтись по городу, пугая старушек и стражей порядка. Но в подземельях лучше носить свое.
К Веронике вернулась ее рубашка, которую до этого то снимала, то одевала Женька.
Все карманы, имеющиеся в наличии, были набиты золотом и бриллиантами. Все, кроме Женьки и Сандры вдобавок увешали себя холодным оружием.
Сандра вела тусовку к тому ходу, по которому забралась сюда.
Искать дорогу ей помогали фантомы, и они же все запутали.
Вместо выхода перед путниками оказались какие-то жуткие казематы, в которых у Женьки началась новая истерика, а Веронику одолел приступ мазохизма. Она нашептала что-то Другу Человека и та, ничуть не удивившись, принялась за дело.
На это кино все остальные смотрел с открытыми ртами. У Женьки даже кончилась истерика.
Вероника разделась донага и просунула руки в наручники, соединенные цепью с блоком где-то под потолком.
Амиго защелкнула эти наручники и покрутила ворот, к которому крепился другой конец цепи.
Веронику вытянуло в струнку. Теперь она касалась пола лишь пальцами ног.
Амиго взяла в руки многохвостую плеть. На кончике каждого хвоста она заметила металлические шарики с шипами и показала их Нике. Та кивнула головой и улыбнулась.
Тогда Амиго стала хлестать Нику этой плетью. Каждый удар оставлял на ее спине кровавый след. Ника кричала. Никто не вмешивался, следуя правилу: «каждый сходит с ума по своему».
Кончив экзекуцию, Амиго бросилась целовать подругу и обнимать ее, пачкая руки в крови. Она слизывала эту кровь со спины Вероники и целовала оставшиеся рубцы. Потом отстегнула наручники. Вероника без сил повалилась на пол.
Амиго привела ее в чувство, опустила цепь и продела в наручники свои руки. Экзекуция повторилась с обратным знаком, с тем исключением, что Амиго в роли мученицы не вызывала того щемящего чувства жалости и странного возбуждения, которое возникало при созерцании истязаемой красавицы Вероники. Да и удары ослабленной Нитки были не столь сильны — поэтому Кир решил ей помочь.
Гарри в это время читал публичную лекцию по общей психиатрии и частным случаям психосексуальных отклонений на фоне хронического алкоголизма и злоупотребления наркотиками.
Дальше Киру пришлось нести Амиго на руках, а Гарри был вынужден тащить ее одежду.
Вероника надела джинсы, а свою многострадальную рубашку бросила на полу в камере пыток.
Шла она дальше своими ногами, но сочувствовали ей больше, чем Другу Человека. На красивой спине страшные шрамы кажутся особенно страшными.
— Лестница, — сказала Лайка.
Лестница была каменная.
Где-то наверху были часы.
Полбуханки поднялся первым и толкнул дверь, в которую упиралась лестница.
Дверь оказалась книжным шкафом. Когда все прошли и закрыли ее за собой, обнаружилось, что найти ее снова будет трудновато
Длинный узкий зал был от пола до потолка уставлен книгами на разных языках.
Книги были настоящие.
Аркаша — большой любитель энциклопедий — тут же увидел образец именно этого типа изданий. Это был длинный строй ненумерованных черных томов с золотым тиснением. Сверху на корешках сияла буква «W», а внизу стояли пары слов, как это обычно бывает в энциклопедиях.
Одна из надписей тотчас же приковала Аркашин взгляд. Он подозвал к себе Сандру, и они вдвоем прочли пограничные слова одного из томов «Перстень Сандомира — Пиратское зелье»
Аркаша снял том с полки, открыл его на первой странице и прочитал вслух:
«Перстень Сандомира — перстень-хамелеон, способный менять размер, цвет, металл оправы и характер камня. Непременный атрибут Великого Волшебника. Необходим при изготовлении умклайдета любого рода.
Перстень Сандомира порождается перстнями отца и матери Сандомира в миг возжигания огня в Храме Огненных Чаш.
Феи способны раздваивать Перстень Сандомира переносом с руки на руку. Волшебники могут множить Перстни Сандомира переносом с пальца на палец. Однако абсолютную силу сохраняет только истинный первоявленный перстень только он служит символом и основой силы Великого Волшебника.
Отличительным признаком истинного первоявленного Перстня является его способность загораться белым светом на руке Сандомира перед алтарем Храма Огненных Чаш».
Аркаша стал читать дальше, но споткнулся на незнакомых терминах. Слово «умклайдет» он еще смутно помнил, равно как и слово «бандерлог», но «восьмое следствие закона пьяного бандерлога» его доконало. Он отложил том и полез в другой — искать это восьмое следствие.
Оно гласило: «Идеальное подобие может иметь бесконечное множество отклонений от оригинала, оставаясь идеальным подобием».
Тогда Аркаша полез искать «идеальное подобие», но тут Сандра протянула ему другой том, раскрытый на слове «Сандомир».
Полбуханки заглянул через плечо Аркаши и громогласно прочел:
— Сандомир. Потомок рожденного иудея-отступника и сотворенной женщины по имени Сандра в первом поколении. Основатель, носитель и даритель Перстня Сандомира, владетель титула «Отец Волшебства».
Сандра перевернула несколько страниц и показала Аркаше статью «Сандра».
«Сандра — 1. Название средней арки Моста Неприкаянных Призраков [
см.]. 2. Одно из заклинаний, используемых фантомами для перемещения в пределах одного горизонтального уровня. Действует по принципу зова [
см.]. 3. Временное имя случайных творений. Дается фантомами и сохраняется до получения настоящего имени от реального человека, феи или волшебника. [
см. „именование“]. 4. Вечное имя первой из женщин, сотворенных при посредстве умклайдета „Женщина“. 5. Мать Сандомира. Первое творение умклайдета „Женщина“. Отличается безотчетным страхом перед своим создателем и сотворившим ее умклайдетом. Единственная из всех творений не требует дачи имени и использует вместо него заклинание фантомов.»
Аркаша заглянул в один из первых томов и нашел там свое имя:
«Аркадий — 1. Одно из вероятных имен отца Сандомира. Другие вероятные имена — Артур и Арон. 2. Одно из вероятных имен создателя матери Сандомира в случае, если отец Сандомира носит другое имя. Иные вероятные имена — Артур, Армен, Аристотель».
Ради интереса Аркаша заглянул в статью «Артур», ожидая увидеть там повторение своей статьи. Однако там оказалось больше пунктов:
«Артур — 1. Имя трижды великое, заклинающее и порождающее заклинания, прославленное в Великой Книге, скрытой и сокровенной.
2. Имя первоосновы здесь и сейчас. 3. Наиболее вероятное имя создателя матери Сандомира. Другие вероятные имена — Аркадий, Армен и Аристотель. 4. Одно из вероятных имен отца Сандомира. Другие вероятные имена — Аркадий и Арон. 5. Легендарный король Англии [
см. „Король Артур“].»
Далее шло еще несколько пунктов, но Аркаша не стал их читать.
Его заинтересовал Храм Огненных Чаш.
Этому Храму в энциклопедии было уделено два десятка страниц. Подробнейшим образом описывалось внутреннее и внешнее устройство и убранство Храма, суть и смысл культа, подробности о возжигании огня и о связи Храма с множеством разных предметов и явлений, в том числе и с Перстнем Сандомира — но во всей статье не было ни одного намека на то, где этот Храм находится и как его искать.
— Фантомы знают, — сказала Сандра. — Только молчат.
Тут откуда-то прибежала Амиго. Только теперь Аркаша и Сандра обнаружили, что уже долго находятся в библиотек в одиночестве. Остальные разбрелись по коридорам и нашли там много нового и интересного.
Во-первых, имели место крепостные стены, с которых открывался вид на очень красивую местность среднеевропейского образца с зелеными лугами, рощами и дубравами
Во-вторых, имелась конюшня с превосходными лошадьми и псарня с не менее превосходными собаками.
В-третьих, к услугам гостей — а вернее, хозяев — был арсенал средневекового оружия и доспехов с рыцарскими гербами. Вернее, гербов сначала не было, но они появились прямо на глазах потрясенной публики Особенно поразил всех новоявленный герб Полбуханки, который изображал полбуханки черного хлеба с воткнутым в нее ножом.
И наконец, за дверьми, на которых сами собой появились все те же гербы, девочки и мальчики обнаружили жилые комнаты. Обстановка в них была точно такой, какую их хозяева хотели бы иметь у себя дома. Полбуханки выразился о своей комнате так:
— Там такой охуительный бардак!
Комнаты эти не вполне вязались с атмосферой рыцарского замка, ибо в них стояли телевизоры, проигрыватели, магнитофоны, компьютеры и тому подобные достижения индустриальной цивилизации. Телевизоры, правда, не принимали ни одного телеканала — зато они подсоединялись к видео, а видеотека в замке оказалась отменной в качественном и количественном смысле — ничуть не хуже библиотеки.
Помимо персональных комнат имелись в наличии комнаты п(рные
— именные и на предъявителя, и масса общих помещений, как вполне современных, так и проникнутых духом средневековья. Была к примеру, церковь, разделенная на отсеки, в которых можно было молиться любым богам и по любому обряду. В центре этого храма располагался алтарь Бога вообще.
Были у замка, кроме всего прочего, и свои застенки, причем сразу несколько — в подземелье и в башнях.
По этому поводу вспомнили о спине Вероники и удивились. Сначала казалось, что страшные шрамы на ее спине останутся навсегда. Однако они уже начали затягиваться, а про боль Вероника вообще забыла.
Амиго этому обстоятельству очень обрадовалась. Показывая Аркаше и Сандре башенный каземат, она в присутствии Вероники дала обет сидеть в этой башне в цепях до тех пор, пока шрамы, нанесенные ее рукой на коже нежно любимой подруги, не затянутся совсем. Тут же она была общими усилиями закована в ручные и ножные кандалы и прикована за шею к стене.
В каземате отсутствовало отхожее место. Более того — во всем замке такое место имелось в одном экземпляре, тогда как ванн было раза в четыре больше, чем обитателей.
«С чего бы это?» — могли бы подумать обитатели, но вспомнили, что не ходили в туалет ни по какому делу с тех самых пор, как забрались на чердак двенадцатиэтажного дома, спасаясь от ментов. Или даже еще дольше — с тех пор, как Гарри и Полбуханки помочились в лифте того самого дома, когда ехали наверх, в то время как остальные поднимались по лестнице пешим ходом.
Вспомнили они и о том, что все это время питались только тропическими фруктами, да и тор не от голода, а просто потому, что никогда не ели ничего подобного раньше.
И теперь никто из тусовки не испытывал голода — но накрытый в обеденном зале стол вызывал желание поесть и съесть все, что на нем стояло, как то дичь, запеченная в перьях, кабаны, зажаренные целиком, окорока, осетры и прочие чудные вещи. Все это перемежалось винами.
Вина, имевшие бесподобный вкус, пригубил даже трезвенник Аркаша. Зато от них категорически отказался бывший пьяница Гарри. Держа в руке кубок с медовой водой, он произнес тост о вреде пьянства и курения, в конце которого сам себе пожелал счастья и крепко поцеловал Лайку. К концу поцелуя за столом стали кричать «Горько!»
Храм Огненных Чаш
Ключ висел на ржавом гвозде у двери, обитой ржавым железом.
Сам ключ не был ржавым, потому что был золотым.
Лена сняла ключ и открыла дверь.
Лестница вела из полутемного подземелья в совершенно темный зал.
Лена сняла со стены факел и пошла вверх по лестнице.
Валя и Анти шли следом.
Войдя в зал, они наткнулись на огромную каменную чашу. Едва факел оказался рядом с нею, язык его пламени превратился в подобие длинного горящего шнура. И тотчас же в чаше вспыхнул огонь. И три свечи — одна большая и две маленьких на одном подсвечнике — вспыхнули тоже.
Лена без подсказок поняла, что нужно делать. Она взяла большую свечу. Валя и Анти взяли маленькие.
Лена пошла по середине зала, зажигая огонь в больших и малых чашах по обе стороны от своего пути.
Валя и Анти зажигали свечи, рожки и лампады вдоль стен. Аромат воска, ладана и сандала распространился по залу. В зале становилось все больше света. Со стен на чаши с огнем
смотрели лица пророков. Свечи освещали свитки со священными текстами.
Светильники, тремя рядами окружавшие по периметру каменную плиту, вспыхнули одновременно.
Текст был написан по-русски. Лена прочитала его почему-то полушепотом, и этот полушепот гулким эхом разнесся под сводами Храма Огненных Чаш.
— Женщина, идущая впереди, зажжет два факела для огня Великой Чаши. И две нагие девственницы, похожие друг на друга, как две капли воды, войдут с факелами в алтарь и зажгут Великий Огонь, возгласив священные имена Волшебного Заклинания: «Артур. Аркадий. Сандра. Сандомир».
Тут же лежали оба факела — тригон и квадригон. Горелки тригона выстраивались в трезубец, а квадригона — в две пересеченные буквы «V».
Лена одновременно окунула их в чашу с огнем и протянула подругам. И тут же замелькали в воздухе фосфоресцирующие разноцветные тени и зазвучали под сводом разбивающиеся на осколки эха крики:
— Сандра! Сандра! Сандра! — и веселый заливистый смех.
К этим крикам добавились и другие. Чаще всего звали Артура, но упоминались и Аркадий, и Сандомир.
Вдруг чистый девичий голос откуда-то из-под самого свода прокричал нараспев, протяжно и торжественно:
— Алиллуия Адонаи Шебаот!
И другой голос, тоже девичий, затянул с другой стороны:
— Pater noster, qui est in coelis! Sanctificetur nomen tuum, adveniat regnum tuum, fiat voluntas tua, qui in coelo, etiam in terra…
Этот голос утонул в новом возгласе, который повторился четыре раза, прежде чем угас.
— Ом мани падме хум! Ооом мани падме хуум!
С каждым разом этот крик становился все протяжнее и все тише, и наконец затерялся в звоне колокольчиков и стуке индийского барабана, на фоне которого набирал силу голос, поющий Маха-мантру:
— Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна, Кришна, Харе, Харе! Харе Рама, Харе Рама, Рама, Рама, Харе, Харе!
И долго голоса, похожие на эхо продолжали славить божественные имена во множестве мелодий на множестве языков.
А когда нагие девственницы поднимались в алтарь по ступенькам, ведущим с двух сторон к Великой Чаше, ангельский хор запел «Кюриэ Элейсон», и откуда-то пробился старославянский глас, который подобает произносить лишь священникам — но и его пропела звонкоголосая девушка:
