Если ты видишь нечто, похожее на пьяного бандерлога, то это и есть пьяный бандерлог.
Ловушка первая
Прогулка эта была не простая. Девчонки выбрались наконец из душного города — на природу, в деревню, надолго, на месяц — из города, где каждый должен следовать условностям и правилам приличия, которые горожане изобрели в бесчисленном множестве. Хотя в большом городе никто друг друга не знает.
А в деревне все друг друга знают и условностей здесь не меньше — но горожанам необязательно следовать деревенским условностям. Они из города — что с них возьмешь.
Лена повела свою младшую сестру Катю и ее подругу Валю гулять босиком по окрестностям.
Лена и Катя последний раз ходили босиком по улице в прошлом году в этой же деревне. А Валя — закоренелая горожанка — уже забыла, когда делала это последний раз.
В начале прогулки девушки спотыкались о каждый камешек, а в лесу хвоя, шишки и ежи, неизвестно почему в изобилии встречавшиеся именно на пути девушек, доставляли путешественницам невыносимые страдания.
Но прошел от силы час, и все неприятности остались позади. Теперь Лена, Катя и Валя даже не смотрели под ноги и плевать хотели на все препятствия.
Лене было двадцать лет, а спутницам ее — по пятнадцати. Было самое начало лета, теплый день и ясное небо. Веселая прогулка продолжалась много часов, но девушки не чувствовали усталости.
На заброшенный домик посреди леса они набрели уже на обратном пути.
Дверь была открыта, и любопытная Валя со словами: «Кто в теремочке живет?» сунулась туда первой.
— Откуда он тут взялся? — спросила она, выглядывая наружу через окно и подзывая подруг.
— Не знаю, — ответила Лена. — Спросим у бабушки. А что там есть?
— Ничего, — ответила Валя. В доме явно давным давно никто не жил. Стекол в окнах не было. Валя опасалась, что они окажутся на полу, но и там не было ни осколочка.
Посреди комнаты зияла дыра — открытый лаз в подпол. Валя легла на живот и просунула туда голову.
— Лестница, — констатировала она, и вдруг ее голос стал взволнованным. — Эй, а там что-то светится!
Лена опустилась на колени и тоже заглянула в подпол. — Чего там? — заинтересованно спросила Катя и попыталась протиснуться поближе к дыре. Валю разбирало любопытство, которое боролось со страхом и явно побеждало. — Я посмотрю, — сказала она и соскользнула по лестнице вниз. — Осторожно! — крикнула Лена ей вдогонку, но когда Валя скрылась в темноте подвала, она не усидела на месте и полезла следом. Катю таинственный свет в подвале напугал сильнее других, и она осталась наверху. Под полом слышались шаги босых ног, какие-то шорохи и голоса девушек, но потом вдруг все стихло — как будто выключили звук.
— Эй! — позвала Катя. Никто не отозвался. — Девчонки, вы чего?! — уже испуганно крикнула Катя. Ни звука в ответ. Катя снова заглянула в подвал. Никакого света там не было. Там было темно и пусто. Катя позвала еще несколько раз, все еще надеясь, что ее разыгрывают. Но в подвале стояла полная тишина. И тогда у девочки сдали нервы. Она стала кричать и плакать так, что всякий розыгрыш превратился бы в ту же минуту. Но он не прекратился.
В подвале никого не было. Катя вся в слезах вскочила на ноги и помчалась, не разбирая дороги. Дорога сама легла ей под ноги, и она не заблудилась.
Нервно и бессвязно, давясь слезами, Катя выложила бабушке все об исчезновении сестры и подруги в заброшенном доме и встретила донельзя удивленный взгляд встревоженной бабушки:
— Да нету там никакого такого дома! После этого Катины нервы сдали окончательно. Когда ее успокоили собравшиеся со всей деревни старушки, в избу уже набились мужики, прибежавшие по зову из соседнего села — своих мужчин в деревне не было. Дрожа и не переставая плакать, Катя повела их туда, где пропали Лена и Валя. Никакого дома там не было.
*
Светилась в подвале свечка над низенькой дверцей. Валя попробовала дверцу открыть, и та подалась без труда. Но тут же что-то прошелестело сзади, и обернувшись, девушки не увидели светлого пятна на темном фоне — входа в подпол.
— Эй! — крикнула Лена. Обе девушки бросились назад и уперлись в стену. Прежде этой стены здесь не существовало. Лена и Валя заколотили в стену кулаками и стали кричать, обращаясь неизвестно к кому:
— Эй! Откройте!! Что такое?!! Катя! Ты слышишь?! Эй! — Катя не отзывалась и неизвестно кто, закрывший путь назад глухой стеной, тоже не отзывался. Тогда Валя попробовала закрыть дверцу, которую она так легкомысленно распахнула. Но стена не исчезла. Девушки еще немного покричали и постучали в стену, но никакого эффекта это не дало. Путь был один — в ту самую дверцу. Лена пошла первой.
За дверцей обнаружился коридор, освещенный мерцающим светом факелов. Было страшно, но девушки двинулись в путь по коридору, дрожа и шарахаясь от собственной тени.
Коридор оказался длинным. Он постепенно заворачивал вправо, и вскоре дверца, в которую вошли девушки, скрылась из виду.
Пройдя еще чуть-чуть, девушки решили вернуться и убедиться, что дверца на месте. Вернулись, но не убедились, потому что дверцы на месте не было и конца коридора не было тоже. Теперь коридор бесконечно продолжался в обе стороны.
— О Господи! — сказала Валя. — Пошли, — сказала Лена. Валя шла, шепотом проклиная свое любопытство. Лену гораздо больше беспокоила Катя. Что будет с нею, если она полезет в подвал? А если не полезет? Она же с ума сойдет. И все с ума сойдут. О черт! Коридор оказался вовсе не таким бесконечным, как подумалось вначале. Он вывел в небольшой круглый зал, освещенный электрическими лампами, которые, правда, светили неярко, из-за чего впечатление, навеянное факельным тоннелем, отчасти сохранилось.
Напротив оказался точно такой же выход. По правую руку была глухая стена с обшарпанным барельефом, изображавшим толпу девушек — босоногих, полураздетых и раздетых совсем. При внимательном рассмотрении между ними можно было обнаружить и мужчин, но в количестве крайне незначительном.
Валя залюбовалась барельефом, а Лену заинтересовал второй выход. Она заглянула туда и обнаружила еще один факельный коридор.
— Валька, а ну пойдем, — предложила она. Валя в это время уже отошла от барельефа и изучала противоположную стену, в которую была вделана раздвижная дверь, похожая на фасад современного лифта. Дверь была закрыта, и Валя в новом припадке любопытства пыталась определить, как она открывается.
Она обернулась на зов, оценила взглядом коридор и с сомнением сказала:
— А может, не надо? — Тогда жди здесь, — ответила Лена и углубилась в тоннель. Перспектива остаться в одиночестве никак не улыбалась Вале, и она быстро догнала Лену. Коридор все время заворачивал вправо, и ничего страшного в нем не встретилось, а привел он все в тот же круглый зал. Только теперь автоматическая дверь была открыта, и за нею горели лампы дневного света.
— Лифт, — сказала Валя. Это и правда был лифт. Только не такой, как в отечественных жилых домах, а такой, как в зарубежных небоскребах, какими их изображает Голливуд.
Цифры на пульте были выстроены не так, как в обычном лифте, а как на увеличенном микрокалькуляторе. Индикаторы над цифрами тоже были похожи на индикаторы калькулятора — только их было два. Над одним стояло слово «местонахождение» и горела на нем цифра «0». Над другим было написано «нужный этаж» и на нем ничего не горело.
Над цифрами имелась своя надпись: «Набирая номер этажа, не забудьте отметить знак „+“ или „-“. Начало движения — по сигналу „ПУСК“».
Кнопка «ПУСК» обнаружилась справа от цифр. Слева располагалась кнопка «СТОП», но про нее в надписях ничего не говорилось.
Валя зачитала все надписи вслух и спросила неуверенно:
— Нажать?
— А что еще делать? — пожала плечами Лена.
— Какой?
— Что?
— Этаж.
— Жми девятый, — в городе Лена жила на девятом этаже. Валя нажала цифру «9». На индикаторе загорелся знак вопроса. Валя надавила кнопку «ПУСК» — реакции не последовало.
— Знак, — сказала Лена и сама набрала «+9». Двери мягко закрылись.
По сигналу «ПУСК» лифт пришел в движение. Ускорение было едва ощутимым, но цифры на индикаторе местонахождения промелькнули, как десятые доли секунды на электронном секундомере.
Двери распахнулись. Снаружи тоже горели лампы дневного света.
Девушки выглянули и засомневались — стоит ли выходить.
— Попробуем вниз, — предложила Лена. — Давай, — Валя нажала кнопку «0». Надпись «+9» с индикатор нужного этажа исчезла, но ноль не появился. Валя нажала «+0» и «-0» — никакого результата
— О черт! — сказала Лена. — Что будем делать? Валя нажала на «+1», и лифт пошел вниз. На первом этаже оказался огромный зал с беломраморными колоннами и сверкающими люстрами.
Выходить опять не стали и поднялись обратно на девятый. Там по прежнему горели неоновые лампы, освещающие покрытые пластиком коридоры.
Валя опять попыталась вернуть лифт на «0», но снова безрезультатно.
— Давай минус один, — предложила Лена. На минус первом этаже не было ничего похожего на круглый зал с барельефом. Там имел место какой-то жуткий застенок, и девушек охватило желание убраться оттуда побыстрее.
— Лучше первый, — решила Валя, и Лена согласилась: — Там красиво.
На первом действительно было красиво. Кроме беломраморных колонн там стояли еще и беломраморные статуи, а стены украшали фрески с преобладанием телесного цвета.
— Здорово! — повторяла Валя, блуждая среди колонн. — Лучше скажи, где все это помещается? — воскликнула Лена. — В бабкином подвале?
— А правда… — задумалась Валя и через полминуты родила идею, — Пятое измерение! Она любила фантастику. Лена тоже любила фантастику, а еще она любила «Мастера и Маргариту», а там, помнится, тоже имело место пятое измерение.
— Да, — сказала Лена и добавила после паузы. — Но зачем? — Изучают, — решила Валя. Лена не стала спрашивать, кто. Между тем подумали девушки разное. Вале пришли на ум инопланетяне, а Лена больше склонялась к мысли о проделках Воланда — уж больно подходящей была обстановка в этом зале с колоннами, статуями и фресками.
Ловушка вторая
Гарри и Леша Полбуханки дотягивали косяк с жутким веществом, которое им подсунули под видом благородной анаши. Кир целовался с Женькой пролетом ниже.
Красивая девушка с красивым именем Вероника пребывала в трансе. Несмелый Аркаша Циммерман пытался убедить Олю Девятьярову, больше известную под именем Лайка, хоть немного его полюбить. Но Лайка любила Сашу Храмова, который, во-первых, любил Веронику, а во-вторых, пребывал в трансе рядом с нею.
Внизу хлопнула дверь. Некоторое время назад соседи обещали позвать милицию. Больше всего их возмутило лесбиянское поведение Вероники и четвертой девушки, известной среди народа под титулом Амиго, что в переводе с иностранного означает «Друг Человека».
Лесбийские экзерсисы скоро кончились, ибо Вероника впала в нирвану, а Амиго принялась заинтересованно рассматривать свои босые ноги, натруженные и запыленные долгой ходьбой по любимому городу.
— Пипл, а ведь это менты, — задумчиво произнес Кир, отрываясь от Женькиных губ.
— Крыша открыта, — сообщила Амиго. Менты приближались. — Сваливаем, — сказал Кир.
Сваливать было трудно. Одно дело унести с места событий легонькую девушку с четырьмя именами — Вера, Вика, Рони и Ника. И совсем другое — эвакуировать Шуру Храмова, который не только много курил, но и много пил в этот жаркий день в самом начале лета. А курил он совсем не табак и пил отнюдь не воду.
Веронику взвалил на себя свежий и бодрый Кир. Гарри и Полбуханки сами встали с большим трудом и поползли по стене наподобие клопов, издавая запах коньяка и жженой кошки.
Главное, чтобы не свинтили девчонок. Право же, не место им в ментовке. А Саша бывал там не раз, побывает еще — невелика потеря.
— Аминь, — сказал Кир, оглядываясь на Храма в последний раз. Амиго закрыла за собой дверь, ведущую на чердак и к шахте лифта, и тут судьба показала всей честной компании, что бросать друзей нехорошо.
Выход на крышу оказался заперт. Пути к другим подъездам не было. Компания очутилась в ловушке. Оставалось лишь ждать, когда менты откроют дверь, войдут и возьмут добычу голыми руками.
Лайку Амиго и Аркаша втащили на чердак силой, и теперь она порывалась вернуться к любимому Сане. Но ее держали крепко, напряженно прислушиваясь к звукам на лестнице.
А звуков никаких и не было. За дверью стояла абсолютная тишина.
*
Сержант потянул носом, учуял знакомый запах и констатировал:
— Анаша. Старшина промолчал и поднялся выше. Он склонился над Саней Храмовым, повернул его лицо к свету и сказал: — Хорош.
— Они на чердаке, — открыл Америку сержант.
Старшина кивнул. Оба слышали топот ног вверх по лестнице. На чердаке было темно, но у старшины имелся большой фонарь, которым он молниеносно обвел все пропитанное пылью чердачное помещение.
— Не понял, — произнес он Сержант потянул запертую дверь, ведущую на крышу. Навесной замок был повешен изнутри и не имел никаких повреждений. Старшина поискал глазами другие выходы, следуя взглядом за лучом фонаря. — Странно. Других выходов не было. Старшина снова и снова освещал каморку, по недоразумению именуемую чердаком, но в ней было пусто. — Может, почудилось? — предположил сержант. — Не может, — сказал старшина. — Были они тут… Да сплыли. В ментовке Храма быстро привели в чувство, и он тут же впал в затяжную истерику.
— Да не были мы там никогда! — орал он на ни в чем не повинных ментов и брызгал на них самыми настоящими слезами. — Это у вас глюк! Откуда я знаю, куда они делись, если их и не было никогда?! Не знаю я никаких выходов! И входов не знаю, и вообще я больной. Меня мама в детстве уронила, — и так далее в том же духе, от чего ясности, конечно же, не прибавилось.
Сержант еще раз ходил искать второй выход с чердака — теперь уже при свете дня. Не было его там. Даже окон не было. Только вентиляционное отверстие, через которое и кот не смог бы просочиться.
А старшина, заступая через день на новое дежурство, прочитал в розыскной сводке об исчезновении при странных обстоятельствах Елены Васильевой двадцати лет и Валентины Колонковой пятнадцати лет.
Старшина был не дурак. Он сопоставил факты и пошел к начальству.
*
За дверью стояла подозрительная тишина. А по идее все должно быть слышно. Если не разговор — допустим, менты молчаливые попались — так хотя бы шаги. Ведь даже босые Амиго и Лайка топотали по лестнице так, что на краю города было слышно — что уж говорить о ментовских ботинках.
Однако как ни напрягались потенциальные жертвы закона и порядка, никаких шагов они услышать не могли. И разговоров тоже.
Кир освободил руки, посадив Веронику на пол и прислонив ее к стене. Он долго слушал у двери, подозревая засаду. Но не сидеть же на этом чертовом чердаке вечно.
Кир открыл дверь. Ничего похожего на лестницу двенадцатиэтажного жилого дома со сломанным лифтом за дверью не было. Лестница, правда, имела место, но не грязная, в окурках и плевках, а идеально чистая, из белого пластика, пологая и прямая. Она расширялась книзу, и ее нижний край был прикрыт козырьком, из-под которого выбивался оранжевый свет.
— Глюк, — уверенно сказал частично протрезвевший Гарри. Кир задумался, а потом обратился к Аркаше:
— Ты не пил?
— Нет.
— И не курил, — уже без тени вопроса добавил Кир. — Нет. — Что видишь?
— Лестницу.
— Какую?! — почти завопил Кир.
— Белую. Длинную. Не нашу.
— Массовый глюк, — продолжил свою мысль Гарри. — А ведь говорила мне мама: не кури траву, козленочком станешь.
— Ша! — скомандовал Кир почему-то на одесском наречии и осторожно пошел вниз. Амиго двинулась за ним. Пластик под ногами был теплый. Мало того, он впитывал грязь и пыль, и очень скоро пятки Амиго, до того совершенно черные, стали розовыми, как у младенца.
Внизу находилось помещение, напоминающее подземный переход нового образца с разноцветными лампами и довольно низким потолком. Пол его почему-то оказался покрыт водой — теплой и кристально чистой. Вода доставала до щиколоток.
Пришедшая в себя Вероника шла по воде своими ногами — впрочем, не без помощи Амиго. Свои сандалии она бросила у лестницы.
Женька единственная не захотела расстаться с обувью — ее туфельки, служившие предметом зависти даже для тех подруг, которые считали обувь ненужным излишеством, стоили того. Кир нес Женьку на руках, глядя на нее с немым укором. По-видимому, Женька должна была испытывать угрызения совести — ведь ее несли на руках, в то время как Рони, только что вышедшая из Нирваны, брела своими ногами.
Но Женька никаких угрызений не испытывала. Поэтому Кир в конце концов поставил ее на пол прямо в туфлях. И она прямо в туфлях пошла по воде. Правда, такая ходьба очень быстро ей разонравилась, и она понесла туфельки в руках.
— Дальше будет глубже, — сказала вдруг Амиго, и все увидели большой катер, запаркованный впереди — там, где стена «подземного перехода» кончалась. Катер состоял из двух поплавков с платформой для пассажиров между ними.
Все погрузились на катер с кормы.
— А как это заводится? — поинтересовалась Лайка.
— А так, — сказал Кир, нажимая самую большую кнопку на пульте управления. Катер завелся. Штурвал его был похож на самолетный. Скорость — тоже. Катер вырвался на большую воду. Позади остались четыре «подземных перехода».
Катер выплыл из правого крайнего. Новый проход был шире и глубже, а потолок над ним был выше. А следующий проход был еще глубже, шире и выше. И так далее, пока пространство не развернулось за пределы видимости. Дно перестало просматриваться сквозь толщу воды, а над головой оказался синий свод, очень похожий на ясное небо — только без солнца.
Суша осталась за горизонтом, и никто почему-то не горел желанием к ней вернуться.
Катер мчался вперед. Амиго надумала загорать. Она стащила с себя все до последней нитки — то есть джинсы и рубашку, поскольку белья она не носила из принципа.
— Солнца же нет, — вяло пробормотала Вероника, которая все еще не вполне въезжала в происходящее.
— Да и черт с ним, — парировала Амиго, и Вероника, пару минут подумав, тоже стала раздеваться.
Ловушка третья
Их было четверо, и они шли с купания мимо пещер, которые были излазаны вдоль и поперек. В этих пещерах не было тайных ходов и запутанных лабиринтов.
Артуру Дунаеву зачем-то захотелось заглянуть в пещеры именно сегодня. Друг его Коля Ветров, разумеется, полез за ним. Братья Ковалевы в пещерах были тысячу раз, а потому остались греться на солнышке.
Через полчаса Коля вылез наружу один. Он был сильно встревожен.
— Арик пропал, — сказал он. — То есть как пропал? — не понял
Серега, старший из братьев. — Полез в какую-то дырку и пропал. Я потом смотрел — там тупик, никаких ходов нет. Странное что-то. Полезли вместе, но и втроем не нашли никаких следов Артура. Потом его три дня искала спасательная команда. И не нашла, хотя обшарила все закоулки этих пещер, излазанных вдоль и поперек.
*
Зал этот был очень странный. Ничего подобного Артур раньше в пещере не видел, и никто ни о чем подобном не рассказывал.
Мало того, что он был громадный и покрытый гигантскими сталактитами и сталагмитами — тогда как во всей остальной пещере залы был не больше комнаты стандартной хрущобе, а сталактиты со сталагмитами размерами и формой напоминали подтаявшие сосульки.
Этого мало. Зал был освещен неизвестно откуда льющимся мягким светом, а над его торцовой стеной явно потрудился человек. Там находились вытесанные из камня воротца чуть ниже человеческого роста, а над ними — каменная же статуэтка обнаженной женщины в полметра высотой.
Артур залюбовался статуэткой. Он питал слабость к обнаженной женской натуре. Впрочем, мы все не лишены этой слабости — даже сами женщины. Но у Артура она была особого свойства. Ведь за восемнадцать лет — вернее за те четыре года, когда Артур стал в этом явно нуждаться — ни одна девушка не одарила стеснительного очкарика чуточку не от мира сего своим вниманием.
Артур полюбовался статуэткой и даже потрогал ее зачем-то, а потом решил посмотреть, что там за воротами. Он раздвинул створки и оказался в проходе явно искусственного происхождения. Здесь горели люминесцентные лампы, а стены, пол и потолок были облицованы пластиком.
В конце коридора была дверь, и Артур в нее вошел. Взгляду его предстало небольшое помещение, посреди которого располагался компьютер с мощной периферией. Там было несколько мониторов и клавиатур, графический экран во всю стену и масса других приборов. Один из них представлял собой прозрачный продолговатый колпак, под которым лежала палочка длиной сантиметров двадцать с искусно вырезанной фигуркой обнаженной девушки на торце.
На одном из дисплеев горел текст под заголовком: «Инструкция по применению монопрограммного умклайдета „Женщина“».
Артур много читал в своей жизни и знал, что умклайдет — это научно обоснованная волшебная палочка.
Инструкция начиналась словами: «Монопрограммный умклайдет „Женщина“ предназначен для материального воплощения женщин с заранее заданными свойствами».
Артур оторвал взгляд от умклайдета и решил позвать ребят, чтобы они тоже посмотрели на это чудо.
Но ворота, через которые Артур вошел сюда, были теперь заперты.
Как ни странно, это ничуть Артура не огорчило. Он торопился прочесть инструкцию до конца и почти бегом вернулся к компьютеру.
«Хотя умклайдет „Женщина“ ни при каких обстоятельствах не вызывает опасных явлений и не порождает опасных артефактов, он требует осторожного обращения во избежание нежелательных последствий. Неисполнение или неточное исполнение настоящей инструкции может повлечь за собой значительные отклонения от заданной программы в процессе материализации объекта воплощения, и кроме того, породить множественные побочные явления в форме фантомов.
Процесс программирования умклайдета и описание действий, вызывающих желаемые отклонения от первоначально заданной программы, приводятся отдельно.
По окончании процесса программирования умклайдет следует извлечь из футляра, держа его посередине, желательно нерабочей рукой. Во время переноса умклайдет не следует брать за рабочий край. Во избежание уничтожения материальных и фантомных объектов, находящихся в сфере (воплощенные женщины) и поле (12 м) действия прибора, не следует брать его за фигурный край.
По окончании переноса умклайдета следует принять устойчивое положение и обрести неподвижность. Рекомендуется следующая поза: нога нерабочей стороны тела впереди, носок направлен вперед, другая нога чуть сзади, носок отведен в сторону; туловище в полуобороте в направлении рабочей руки, которая слегка согнута в локте, кисть на уровне подбородка; кисть другой руки с умклайдетом несколько выше, а рука более выпрямлена [
позиция martihor].
Для совершения акта материализации следует рабочий рукой взять умклайдет за рабочий край, движение кисти описать круг и провести фигурный конец умклайдета через центр этого круга.
По окончании акта материализации умклайдет в течение 13 секунд находится в неактивном состоянии, после чего акт может быть повторен».
На соседнем экране высветился заголовок: «Краткое описание процесса программирования умклайдета». Далее следовал текст:
«Суть программирования умклайдета состоит в кратком или подробном описании внешних и внутренних черт и особенностей воплощаемого объекта путем ответа на вопросы системы или выбора из предлагаемых системой вариантов. Элементы, не внесенные в программу автором, задаются по умолчанию на основе перечня усредненных черт. Если вы желаете приступить к программированию, нажмите „enter“».
Артур нажал. Загорелись сразу все дисплеи и большой экран на стене, который заполнили ряды женских силуэтов. Та же самая картина отразилась на третьем мониторе, а на втором высветился вопрос:
— Возраст объекта?
Артур набрал «17»
— Рост?
— 170
— Цвет кожи?
— Белый.
— Цвет волос?
— Каштановый.
— Цвет глаз?
— Карий.
— Выберите силуэт. На экране высветилось десять силуэтов под номерами от 0 до 9.
Артур нажал 7 и седьмой силуэт — весьма соблазнительный на любой вкус, занял поле в левой части экрана. На стенном экране кое-что изменилось. Теперь все фигуры на нем напоминали седьмой силуэт.
— Уточните форму тела на графическом мониторе. Дальше Артуру пришлось манипулировать электронным пером и мышью, снова и снова отвечать на вопросы, в том числе самого интимного свойства, прорисовывая тело и создавая душу будущей женщины.
Сначала на большом экране родился фоторобот, который постепенно был доведен до совершенства и превратился в великолепную цветную фотографию. Потом изображение научилось двигаться и говорить, а стенной экран словно раздвинулся в глубину и стал трехмерным. Казалось, прелестная нагая девушка вот-вот выйдет из экрана прямо в компьютерный зал — и программа тут же предложила такую возможность, уточнив только, что это будет не девушка, а воздушный фантом, эфемер, к которому нельзя прикоснуться.
Разумеется, Артур воспользовался этим предложением, и девушка выскользнула из экрана, протанцевала по комнате, попыталась обнять своего хозяина, на любовь к которому была запрограммирована, но просочилась сквозь него и с печальным возгласом «Сандра!» улетучилась из компьютерного зала.
Стенной экран опустел и потемнел, однако остался трехмерным, и Артур обнаружил, что теперь в него можно войти, как в комнату, а в глубине этой комнаты на стене мерцают рубиновые буквы: «Начни воплощение! Умклайдет готов».
Артур перечитал инструкцию по использованию умклайдета и постарался в точности следовать ей.
С умклайдетом в левой руке он встал перед экраном-комнатой в предписанную позицию, но в стремлении «обрести неподвижность» он чуть не потерял равновесие и взмахнул обеими руками, чтобы удержаться на ногах.
Прочертив воздух неверным курсом, умклайдет породил целый рой разноцветных фантомов, которые тут же упорхнули в темноту. Артур, однако, успел заметить, что ни одного некрасивого среди них не было. Фантомы хоть и были бестелесными, но выглядели они чрезвычайно соблазнительно и мило.
Помимо фантомов на сцене появилась пышная нагая блондинка, которая тоже понравилась Артуру за те мгновения, пока он ее видел. Блондинка была очень даже материальной, но при этом страшно испуганной — как видно, из-за своего несоответствия программе. Она прикрыла наготу руками, но на ее груди не хватило бы и десятка рук, а потому блондинка смутилась окончательно и убежала в темноту вслед за фантомами. Очевидно, по ту сторону экрана имелся выход и для материальных существ.
Артур решил догнать свое творение и ринулся в темноту. Темнота тут же расступилась. Артур оказался в круге света. Круг был довольно велик, но ни фантомов, ни блондинки в нем не было.
Умклайдет Артур по прежнему держал в левой руке, и лишь теперь согласно инструкции переложил в правую. Но как раз в этот момент истекли тринадцать секунд с момента первого воплощения и новый взмах умклайдета вызвал к жизни еще один рой фантомов, а кроме них — невысокую смуглую девушку, которая молча опустилась на колени в круге света и склонила голову перед создателем.
Артур ласково потрепал ее волосы, и она тут же подняла голову и несмело улыбнулась. Артур улыбнулся в ответ и этим привел девушку в безграничный восторг. Обнимая ее, Артур снова взмахнул умклайдетом, но не обратил внимания на новую россыпь фантомов и девушку, скромно присевшую на пол на границе света и тени в позе отдыхающей русалки.
— Give me a name. — Айбиго, — Артур произнес первое пришедшее на ум сочетание звуков. Последовал новый поцелуй, после которого Айбиго захотелось раздеть хозяина, и ему пришлось разжать объятья. При этом он взмахнул умклайдетом, и на свет явился очередной отряд фантомов и девушка с повадками светской львицы, нагая, как и все творения. Она принялась склонять скромницу к лесбийской любви — и склонила. Обе скрылись во тьме.
Надо сказать, что Айбиго вопреки программе, не очень любила миньет, и Артур не стал настаивать. А большая любительница орального секса с повадками светской львицы затерялась во тьме вместе со скромницей. В этой паре львица играла активную роль и то и дело касалась губам сосков партнерши. Но скромница вопреки программе отличалась низкой возбудимостью, и это не позволило ей завершить лесбийский акт так, как это часто случается в Лабиринте.
А легковозбудимая блондинка, которая испытывала множественный оргазм от одних только мыслей, жутко боялась гнева создателя и к тому же, вопреки программе, стыдилась своей наготы — и не только перед мужчинами, но и перед женщинами, и перед фантомами. Поэтому она шарахалась от каждого шороха и блуждала в темноте в одиночестве.
